Ananke (гет)

В следующие несколько часов им обоим пришлось тяжко.

Лили расспрашивала Северуса о последних двадцати годах, а тот, как мог, отвечал. Больше всего ей хотелось узнать про семью и друзей, и Северус поневоле стал тем, от кого она узнала о гибели близких. Она спрашивала и про его жизнь, и он кратко обрисовал предыдущие восемнадцать лет, не раскрывая самого главного: всё, что он сделал начиная с первой войны, он сделал из-за неё. Сейчас было не время открывать Лили всю правду.

Лили выслушивала вести с непробиваемым спокойствием, и это было совсем на неё не похоже. Она сказала Северусу, что не собирается лить слёзы по тому, что — она настаивала — никогда не случится. И всё же он видел, как Лили ёрзала на стуле и закусывала губу всякий раз, когда рассказ её особенно расстраивал. Пусть девушка и уговаривала себя, что события ещё не случились и получится всё изменить, но плохие новости определённо её задевали. За несколько часов, что они разговаривали, она состарилась на полсотни лет.

— Похоже, мне предстоит серьёзная работёнка, когда я вернусь домой, — сказала Лили. Легкомыслие в её голосе звучало настолько наигранно, что было невозможно принять его за настоящее.

Северус поджал губы. В плане Лили было полно дыр — если вообще можно называть её бессвязные бредни планом, — но он решил на них не указывать. Очевидно, вера в то, что у неё получится всё изменить, была нужна Лили, чтобы справиться с потрясением и горем. Северусу не хотелось рушить её иллюзии.

Несколько минут прошло в молчании. Северус раздумывал, стоит ли попытаться подбодрить Лили, но не мог найти ни единого способа. Сочувствие никогда не было его сильной стороной, и к тому же он не был уверен, что существовали слова или действия, способные утешить в такую минуту. В итоге он просто неловко разглядывал ботинки, пока Лили не задала следующий вопрос.

— Значит, раз ты работал в Хогвартсе все эти годы, ты хорошо его знаешь?

— Кого?

— Ну, — Лили пожала плечами. — Моего сына.

О. Его.

Северус ожидал вопросов о Поттере, но не слышал их до этой минуты. Более того, Лили словно умышленно старалась не говорить о нём. Всякий раз, когда в разговоре упоминался её сын, девушка волновалась и быстро меняла тему. Как ни странно, хоть Северус и находил такое поведение необычным для неё, его это не беспокоило — было замечательно не говорить ни о ком из Поттеров. И всё же с его стороны было бы глупо предполагать, что Лили не интересовал сын. Конечно, ей хотелось знать всё о Гарри Поттере.

— Да, — ответил Северус, стараясь звучать настолько бесстрастно, насколько мог. — Я учу мальчика с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать.

— С ним всё в порядке? Пишут, что он ударился в бега. Он в опасности, да?

Северус тщательно взвесил слова, перед тем как ответить.

— Его преследуют могущественные, опасные люди. Но у мальчика есть верные друзья, и они сделают всё для его защиты.

— Такие друзья, как ты? — она бросила на Северуса любопытный взгляд, от которого у него перехватило дух.

Однажды эти глаза приведут его к погибели. Северус был искусным лжецом, и всё же одного невинного взгляда Лили хватило, чтобы он забыл, как обманывать. Северус не был другом Поттеру, но не мог солгать об этом в лицо той, кто смотрит на него глазами беззащитной лани.

— Я поклялся оберегать его, — медленно произнёс он, тщательно подбирая подходящие слова. — Боюсь, я не могу присматривать за ним прямо сейчас, поскольку он считает меня предателем. Но я всё равно делаю всё возможное, чтобы помочь ему совершить то, что нужно. И если его схватят Пожиратели Смерти, я буду рядом и прослежу, чтобы у него получилось сбежать. Тёмному Лорду придётся сильно постараться, чтобы поймать мальчика, у которого в союзниках я, его друзья и весь Орден Феникса. Я не сомневаюсь, что Поттер переживёт меня.

Слова дались ему не так тяжело, как он думал. Возможно, глубоко в его душе жила вера, что Поттер выживет в войне. А может быть, он просто убедил себя, что не проживёт долго. В конце концов, он жил в постоянном ожидании смерти с тех пор, как убил Дамблдора. А недавно Северус почти стремился к ней.

Недавно, но не сегодня. С возвращением Лили всё изменилось.

Осознав это, он почувствовал, как внутри зарождается какое-то новое ощущение. Быть может, Дамблдор прав. То, что она здесь, всё усложняет. Слишком многое в плане директора основывалось на пренебрежении Северуса к возможности собственной смерти. Возможно, именно поэтому старый маг подумал, будто Северус собирается нарушить обещание.

Лили, кажется, была довольна ответом. Её плечи, которые были — как Северус только сейчас заметил — напряжены, расслабились, и она протяжно вздохнула с облегчением. Северус надеялся, что на этом её любопытство будет удовлетворено. Ему не хотелось, чтобы она волновалась за Поттера и из-за этого совершила что-нибудь глупое, например, отправилась за ним.

Но, как можно было догадаться, на этом разговор о её сыне не окончился.

— Какой он? — спросила Лили. — В смысле, как человек. Я прочла о нём в «Ежедневном пророке», но это не особо надёжный источник. Там лишь сказано, что он представляет угрозу для общества и его следует казнить за преступления против Тёмного Лорда. Наверное, ты сможешь рассказать больше.

Северус втянул носом воздух. Каким был Гарри Поттер? Заносчивым. Тщеславным. Самовлюблённым, как его невыносимый папаша. Поток уничижительных слов наводнил разум Северуса, но, к счастью, у него хватило выдержки не произнести их вслух. Он пытался найти что-то хорошее, что можно сказать о мальчике, но все добрые мысли ускользали, когда он думал о сыне Джеймса.

— У него твои глаза, — ответил он после долгого размышления.

— У него мои глаза… — задумчиво повторила Лили. — Такое странное чувство. Я всё пытаюсь представить, как он выглядит, но воображение меня подводит, словно он всего лишь отвлеченное понятие, а не живой человек. Почему-то у меня не получается поверить даже в то, что он существует.

— Уверен, он почувствовал бы то же по отношению к тебе, если бы узнал, что ты вернулась, — сказал Северус в надежде, что она улыбнётся. Но тщетно.

— Знаешь, я всегда знала, что хочу детей. Но думала, что до этого дня ещё очень и очень далеко. Должна признаться, я была потрясена, когда узнала, что у меня появится ребенок уже через год. Я тогда была открыта ко всему, но не настолько же. Я хочу сказать, ведь был разгар войны, и я даже ещё не определилась, кем хочу стать, и я много чего хотела сделать перед тем, как начинать думать о создании семьи. И за Джеймса я не собиралась так скоро выходить замуж, если только, конечно…

Её глаза широко распахнулись от внезапной догадки.

— О, — понятливо кивая, выдохнула она. — Значит, это был такой брак, да? Тогда понятно, отчего спешка. Уупс.

Северус ушам своим не верил. Лили и Джеймс Поттеры — примерно-образцовая семья для всего магического мира — поженились, чтобы избежать общественного осуждения? Мать, пожертвовавшая собой ради Мальчика-Который-Выжил, упоминает его как «Уупс»?

В общем-то, Северус прекрасно понимал, что неприятного в мысли выйти по залёту за Джеймса Поттера, и всё же его потрясло, каким образом Лили рассуждает о будущем муже и сыне. Семью Поттеров так сильно идеализировали после смерти, что Северус и сам начал верить в непогрешимость Лили как матери и жены для безупречного мужа.

Впрочем, так легко было восхвалять мёртвую… Лили умерла крайне трагично и очень давно, поэтому никто не помнил, что она была обычной девушкой — молодой, неугомонной, полной сомнений и надежд — и ей ещё только предстояло понять, чего она хочет от жизни.

Теперь, глядя на неё, Северус осознал, что и сам многое забыл о настоящей Лили. Это избавило его от последних сомнений, не мерещилось ли ему всё, что происходило. Лили и вправду была здесь, и она была настоящей.

— А может, Джеймс взял меня измором, — продолжала Лили. — Я знаю, что он хочет пожениться. Он постоянно намекает на это с тех пор, как мы съехались, но я просто не знаю. Я действительно его люблю, и не то что я никогда не хотела бы выйти за него замуж, но, думаю, я пока не готова. Кто-то считает неправильным, что мы живём вместе до свадьбы, но, как по мне, думать так — пережиток прошлого. В конце концов…

Она бросила взгляд на Северуса, который молча ожидал, когда наконец они перестанут говорить о Джеймсе, и внезапно смутилась. Определённо, у него плохо получилось скрыть отвращение.

— Прости, Сев, — сказала она. — Я знаю, как тебе трудно это слушать, потому что… ну, сам знаешь.

Теперь уже был черёд Северуса смущаться. Подождите — Лили что, знала о его чувствах?

— У вас с Джеймсом есть общее прошлое, — продолжила Лили, и Северус вздохнул свободнее, пусть и не до конца. — Он ужасно с тобой обращался, когда вы были детьми. Может, я ошибаюсь, и вы помирились перед тем, как стало слишком поздно, но, думаю, ты его всё ещё ненавидишь.

— Правильно думаешь.

— Тогда ты неподходящая жилетка для жалоб, — примирительно улыбнулась она. — И в любом случае, сейчас нет времени обсуждать мою личную жизнь, ведь есть более насущные вопросы, например, как меня сюда занесло и каким чудом мне вернуться.

— Я пытался найти ответы, — сказал Северус, радуясь смене темы. — Просмотрел, что пишут о путешествиях во времени, пока ты спала. Насколько я успел понять, все книги единодушно утверждают, что переместиться в будущее с помощью магии невозможно.

— Что ж, значит книги нуждаются в обновлении. Но, хотя быть первопроходцем в этой области магии очень увлекательно, я не уверена, что хочу тратить время на арку, когда можно вернуться домой проще. Можно ведь просто использовать хроноворот, да?

Северус покачал головой.

— Он никогда не вернёт тебя настолько далеко. И, боюсь, простые ответы кончаются, когда речь заходит о перемещениях во времени. Перемещаться во времени сложно, ненадёжно, и практически никогда не получается хоть что-то этим решить. Причём это даже работает не для всех, и лучшие эксперты не могут объяснить, почему. Часть учёных думает, что временные перемещения происходят совершенно хаотично и любая попытка найти закономерности обречена на провал. Другие считают, что путешествия во времени предрешены судьбой: некоторым волшебникам предначертано вернуться в прошлое и принять участие в предопределённой цепи событий.

— То есть, мне осталось выбирать между слепым везением и предопределённостью? Блестяще, — Лили закатила глаза. — Ладно, в любом случае, я попала сюда через ту арку в Отделе Тайн. Вероятно, я могла бы вернуться так же. Впрочем, всё не может быть так просто. В смысле, в Министерстве бы знали, будь арка просто временным порталом, да? И тогда она не стояла бы там, собирая пыль, в то время как идёт война. Арка — нечто большее. Надо вернуться и получше её рассмотреть.

— Конечно, нет, — возразил Северус. — Министерство охраняют дементоры и Пожиратели Смерти. Чудо, что тебе изначально удалось живой оттуда выйти. Тебе нельзя возвращаться.

— Но мне придётся! Возможно, это мой единственный путь домой. И если на этом пути мне придётся с боем прорываться сквозь армию дементоров, да будет так.

— Лили, если ты вдруг не заметила — ты не бессмертна. Идти в Министерство для тебя — верная смерть, и ты точно никому не поможешь, если убьёшься.

— Ладно, — вздохнула Лили. — Есть идеи получше?

— Давай я пойду туда. Я влиятельный человек. Я смогу договориться, чтобы меня пустили в Отдел Тайн, и выясню, что в Министерстве знают об арке. С тех пор как Тёмный Лорд пришёл к власти, там царит полный бардак, так что это не должно быть слишком сложно, хоть и может занять время.

Она задумалась над предложением.

— Хорошо. Но что мне тем временем делать?

— Просто оставайся здесь, в безопасности. По сути, мой дом, наверное, сейчас самое безопасное место во всём мире. Последователи Тёмного Лорда рыскают по стране в поисках магглорождённых и бойцов сопротивления, так что сюда им приходить незачем. Прячься здесь столько, сколько пожелаешь. Мы придумаем, что делать дальше, как только узнаем всё об арке.

— Ладно, — кивнула Лили. — Спасибо, Северус. За всё.

План был согласован, разговор естественным образом остановился, и Северус внезапно осознал, насколько вымотался. Он практически не спал с тех пор, как встретил Лили, и тело устало так, что каждая клеточка буквально умоляла об отдыхе.

— Кажется, пора закончить этот вечер, — сказал он, бросив взгляд за окно. — Или это утро. Похоже, скоро рассвет. Мне нужно немного вздремнуть перед походом в Министерство.

Лили пошла сделать чаю, а Северус удалился в гостевую. Он почти не использовал эту комнату после того, как там жил Петтигрю, словно присутствие предателя запятнало её. Ему вспомнился собственный гнев, когда Волдеморт приказал позаботиться о подавшемся в бега Петтигрю — виновнике убийства Лили. Северус тогда чуть не свихнулся, сопротивляясь жгучему желанию убить жалкую крысу, пока та спала.

Раздеваясь, он думал о Петтигрю, Лили и жажде мести и настолько погрузился в мысли, что не заметил девушку, возникшую у двери, пока полностью не расстегнул рубашку. Она прислонилась к косяку с чашкой чая в руках и наблюдала, как Северус оголяется, словно это было занимательным спектаклем, устроенным ей на забаву. Северус в смятении посмотрел в ответ, некомфортно чувствуя себя выставленным напоказ, но, казалось, Лили не улавливала его безмолвную просьбу об уединении.

— Мне включить музыку и продолжить? — ехидно спросил он.

— Нет, и так нормально, — ответила она, сделав глоток чая.

Закатив глаза и тяжело вздохнув, Северус вновь застегнул рубашку.

— Что теперь?

— Я тут подумала, — начала она, проводя пальцем по ободку чашки. — Когда я попала сюда, всё это выглядело полной случайностью. Потом я натолкнулась на тебя, тоже вроде бы случайно, и теперь я тут, и я уже ни в чём не уверена.

Он изогнул бровь.

— Не уверен, что понимаю, о чём ты.

— Ну, тебе не кажется, что всё это немного странно? Что я попала в этот конкретный год, что ты прогуливался у моего старого дома именно тогда, когда я стояла там, что именно ты оказался единственным в мире, кто может сейчас мне помочь? Никогда не верила в судьбу, но всё это кажется слишком уж складным, чтобы быть лишь цепью случайностей. Как будто нам было предназначено встретить друг друга. Что думаешь? Мы тут, потому что беспорядочная вселенная по чистой случайности нас обоих выплюнула сюда, или это судьба?

В её глазах вспыхивали искры восторга, когда она говорила. Вот что ещё Северус забыл про Лили: каким живым он ощущал себя, когда она смотрела на него с интересом в глазах, бросая ему вызов, очаровывая, воспламеняя. Никто больше не умел проходить через все его защитные барьеры, словно их и не было, и обращаться к тому, кто скрыт глубоко внутри.

— Не знаю, — ответил он. — Я, как и ты, никогда не верил в судьбу и давно утратил веру в богов и другие высшие силы. Я всегда считал жизнь жестокой, несправедливой и беспощадной, поэтому мне противно думать, будто всё так, как есть, из-за какого-то божественного намерения. Хуже нашего мира может быть только мысль, что кто-то хочет, чтобы мир был таким.

Пару секунд он думал на этом и закончить, но каким-то образом нашёл в себе силы озвучить остальное.

— Но, очевидно, я ошибался. Чудеса и вправду существуют, и это идёт вразрез со всем, во что я верил в течение двадцати лет, — он выдержал её пристальный взгляд и в кои-то веки не волновался, что раскроет слишком много. — Никогда не думал, что увижу тебя снова, Лили. Я не смог спасти тебя и сокрушаюсь об этом больше всего на свете. Не знаю, что привело тебя сюда, — и, если честно, мне всё равно. Чем бы это ни было, это настоящее чудо.

Она приоткрыла губы в беззвучном вздохе, но после этого сразу расплылась в улыбке, подсказывающей, что в который раз Лили приняла безумную страсть, стоявшую за его словами, за что-то намного более лёгкое.

— Я тоже скучала по тебе, Сев, — сказала она. Потом прокрутилась на каблуках и направилась к двери. — Спокойной ночи! А я пойду совершу набег на кухню. Умираю с голода.