Bad to the bone (джен)

С утра Кастора ожидал выговор.

Помфри поймала его у дверей Большого зала перед завтраком, строгим тоном отчитав за побег из лазарета. Офелия стояла неподалеку в компании подруг, недовольно сверкая глазами и скрестив руки на груди; весь её вид говорил сам за себя: «Такого безрассудства от тебя я не ожидала!».

Кастор даже не успел оправдаться, как в унисон с целительницей начала причитать сестра, хмуря тонкие брови. Она с небывалой силой ухватилась за его локоть, будто Кастор в любой момент мог свалиться в обморок; голос Офелии становился всё выше, как столбик термометра, будто ещё мгновение — и её взволнованный монолог превратится в визг. Она настаивала, чтобы брат немедленно отправился в Больничное крыло.

— Миледи, миледи, спокойно! — Малфой появился из ниоткуда и принёс с собой тонкий, едва ощутимый запах табачного дыма и дорогого одеколона. — Должен признаться, это по моей вине Кастор отлучился из лазарета.

Золотисто-карие глаза Офелии вмиг недобро сощурились, потемнев. Казалось, этот взгляд был способен освежевать Драко, распотрошить и очистить кости от остатков хрящей и мышечной ткани, будь он хоть немного материальнее.

Но Малфой лишь полоснул по ней снисходительным взглядом в ответ, расплывшись в нежной улыбке, от которой, словно мороженое на июльском солнце, таяли десятки девушек. После этого он взглянул на целительницу и улыбнулся ещё шире, обнажив ровные белые зубы с выделяющимися клыками.

— Мадам, поймите, всё во славу науки. Мне была необходима помощь. Кастор лучше всех разбирается в трансфигурации конечностей. Я был вынужден обратиться за помощью к своему младшему товарищу, иначе бы мне не удалось закончить этот проект, я и так пропустил все сроки, — Малфой вынул из ученической сумки длинный пергаментный свиток, продемонстрировав всем желающим, после чего сложил бровки домиком и стал похож на невинного ребенка.

Помфри не смогла удержаться от улыбки, словно другого такого примерного и учтивого студента не сыскать во всей школе (совершенно забывая про то, что от руки этого «ангела» совсем недавно пострадала гриффиндорка Белл). Поразительная способность Малфоя очаровывать любых женщин снова помогла ему выкрутиться.

— Ручаюсь, мадам, мы закончили работу как раз перед отбоем, и всю ночь Кастор проспал в своей комнате. Посмотрите сами, — вновь мимолетная улыбка, которая вывела целительницу из транса, заставив взглянуть на Марлоу. — Он даже выглядит гораздо лучше. А ваше чудесное лечение уже давным-давно подействовало, и от перфорации барабанной перепонки не осталось и следа!..

Кастор действительно выглядел лучше, слух вернулся, целебное «зелье номер шесть» затянуло разрыв, мигрень отступила. Он был бодр и в прекрасном расположении духа.

— Я всё замечательно слышу, спасибо за помощь, мадам, — вклинился в монолог Кастор, обменявшись с другом секундным многозначительным взглядом.

Драко еле заметно повёл подбородком в направлении Большого зала, мол, теперь самое время заканчивать представление. Кастор легонько кивнул, стрельнул взглядом в сторону зала, махнул рукой в виде приветствия, словно кого-то заметил, и быстро проговорил:

— Прошу извинить, кажется, меня зовёт профессор Флитвик.

Он благодарно улыбнулся ошарашенной целительнице, которая, судя по всему, не до конца переварила поступившую информацию, и быстрым шагом направился в зал, унося за собой крепко вцепившуюся в его локоть, подозрительно хмурившуюся Офелию.

— Постойте, мистер Марлоу, вас не тошнило?.. — опомнилась Помфри, когда близнецы Марлоу скрылись за дверью зала.

— Не переживайте, мадам, — улыбнулся Малфой, поправив слизеринский галстук, — ни тошноты, ни рвоты, ни головокружений… Ваше целительное зелье моментально поставило моего друга на ноги. Вы просто волшебница!

Он учтиво склонил голову, взял её морщинистую руку, легонько коснувшись губами, подарив на прощание свою фирменную улыбку. Потом Драко просто развернулся, поправляя платиновые волосы, и ушёл, оставив замершую в смятении Помфри одну.

Тем временем Офелия строго смотрела на брата, чуть прикусив нижнюю губу, лицо её выражало крайнюю степень недовольства; казалось, она с трудом сдерживается, чтобы не начать свой обстоятельный допрос.

— Давно это вы с Малфоем стали такими неразлучными друзьями? — наконец спросила она.

— Мы всегда нормально общались, — пожал плечами Кастор, обменявшись с приятелями рукопожатиями, и сел на своё привычное место за слизеринским столом. — Не преувеличивай его значимость в моей жизни.

— Очень надеюсь, — сухо отрезала Офелия, в последний раз стрельнув в его сторону настороженным взглядом, после чего обернулась к подругам, а её чуть сжавшиеся губы распустились в мимолётной улыбке.

Кастор пододвинул к себе тарелку с густой овсяной кашей, приправленной сливками и патокой, на автомате потянул руку к кувшину с соком, который в течение всех пяти лет его обучения в школе стоял на одном месте, но того не оказалось. Он обвёл взглядом однокурсников, все занимались своими делами: девушки щебетали на свои дамские темы за чашкой кофе или чая, их не интересовал злосчастный сок; юноши тихим басистым полушепотом обсуждали прошедший матч национального первенства по квиддичу, а точнее позорное поражение прошлогодних чемпионов «Татсхилл Торнадос», которые уступили победу «Холихедским Гарпиям». Никому не было дела до чудовищной пропажи медного кувшина.

Но вот взгляд Кастора наконец зацепился за пропажу — Флоренс загадочно улыбалась, ласково поглаживая указательным пальцем по тонкому горлышку пузатого кувшина, а Марлоу стало не по себе от таких откровенный действий. Однако он выдавил из себя скупую улыбку, в момент решив, что этим утром обойдётся без сока. Флоренс ещё долго буравила его немигающим взглядом, но Кастор упорно делал вид, что не замечает этого.

А она так просто не отвяжется.

У дверей в зал мелькнула белобрысая шевелюра Малфоя, он чуть повёл подбородком, подзывая приятеля к себе. Кастор молниеносно схватился за эту «спасительную соломинку», в надежде, что хотя бы ненадолго отсрочит нежелательную встречу с Флоренс, схватил пару бутербродов и встал из-за стола, напоследок встретившись с настороженным взглядом Офелии. Она так внимательно его рассматривала, словно собиралась написать портрет, на секунду Кастор даже подался чуть вперёд, будто сестра тянула его к себе на верёвке.

— Увидимся на уроке, Фели. Я, кажется, забыл учебник.

Офелия ничего не ответила, сухо кивнула, покачивая в руке чашку с чаем. Зоркий взгляд уже давно метнулся в сторону двери, где со скучающим видом разглядывал рыцарские доспехи Драко, небрежно засунув руки в карманы брюк. Недавнее утверждение о преувеличении роли Малфоя в жизни Кастора таяло, будто лёд, оставляя за собой кучу вопросов без ответов.

— В ближайшую неделю не выйдет посетить «Виверну», — наконец проговорил Драко, когда приятели отошли на значительное расстояние от кишевшего студентами Большого зала. — Снейп с меня глаз не сводит, к тому же в наказание заставил драить котлы… Чтобы они выплёвывали ему в лицо всё своё содержимое при очередной варке зелья! — Малфой резко остановился, обернувшись, по его губам скользнула ухмылка и тут же исчезла. Он продолжил серьёзным голосом: — В качестве компенсации — мои конспекты, найдёшь для себя много занятного.

Кастор мельком пролистнул страницы, задержав взгляд на бархатном чёрном переплёте с декоративными серебряными вставками на углах в виде какого-то рунического символа, после чего благодарно кивнул.

— Пятая страница, пустынный смерч, — добавил Малфой, небрежно махнув рукой, — замечательное проклятье, рекомендую. Прелесть в том, что распространённые контрзаклятья на него не действуют.

— Да брось, это только твоя фишка, — фыркнул сквозь улыбку Кастор, вспоминая, как тот проклял Душителя. — Спасибо, что отмазал от Помфри.

— Сочтёмся, — хмыкнул Малфой, похлопав друга по плечу, и направился на занятия, небрежно бросив, отойдя чуть подальше: — Попрактикуйся на Яксли, она скоро слюни пускать будет при твоём появлении.

Кастор буквально потонул в малфоевских конспектах, хотя доставать их на уроках было довольно рискованно. Во-первых, рядом крутилась Флоренс Яксли, сверкая белоснежной улыбкой и поправляя свои густые тёмные волосы, уложенные сегодня в причудливые завитки-спиральки. Марлоу узнавал её по запаху — она пахла, как притягательная новогодняя конфета, но чересчур приторно и удушливо. Её было слишком много; запах кофе и игривой ванили вперемешку с какими-то сладкими ягодами под конец дня вызывали у него жуткое чувство тошноты.

На каждом занятии Флоренс садилась впереди него вполоборота, поглаживала тонким пальчиком обложку учебника и молчала, улыбаясь своей обворожительной улыбкой, от которой одновременно предательски напрягались мышцы внизу живота и страшно мутило. Кастор ненавидел Яксли, но в тоже время с трудом мог противиться её беспощадному натиску. Рано или поздно он в самом деле сдастся, ведь Флоренс, гиппогрифа ей в печенку, одна из самых красивых девушек на потоке, а он уже долго…

В такие моменты Кастор переводил свой взгляд на вторую причину своей ненависти — пятнами краснеющего Харпера. Марлоу был зажат между двух зол, и неизвестно, что было хуже: кричащая о своём непреодолимом желании Флоренс, или краснеющий и потеющий Мейсон, который от возбуждения нервно ощипывал несчастное перо, а на последнем занятии так вообще разлил чернила, перепачкав свои учебники и пергамент соседа.

«Вы нашли друг друга, дети мои! — молил на переменах Кастор, быстрыми шагами отдаляясь от сокурсников, чтобы погрузиться в чтение малфоевских конспектов. — Плодитесь и размножайтесь!..»

Порой он жалел, что на Слизерин попадало гораздо меньше студентов, чем на другие факультеты. На пятом курсе их было всего десять человек, четверо из которых юноши. По понятной причине из всех возможных вариантов «товарищей по парте» ему оставался только косоглазый Харпер, поскольку Барклай Причард и Рэйберт Хиггс с самого чёртового первого курса сидели исключительно вместе на третьей, гори она в преисподней, парте. А Кастору достался полоумный Харпер, хотя частенько Марлоу предпочитал сидеть один. Даже те немногие люди, которых он мог назвать громким словом «друзья», учились на старших курсах.

Так что на общих парах с райвенкловцами или гриффиндорцами Кастору приходилось сидеть с Мейсоном, поскольку если место пустовало — Флоренс с грацией кошки присаживалась рядом и норовила запустить свои тонкие пальчики в его волосы, сверкая огромными рубиново-карими глазами.

К вечеру он был морально измотан, поэтому когда Ургхарт напомнил о тренировке, Кастор подумал, что это замечательная возможность открыть свои объятья холодному ноябрьскому воздуху, вдыхать всеми лёгкими студёную вечернюю свежесть, словно пробуя её на вкус. Квиддич всегда помогал забыться, приносил короткое облегчение, словно воздушная стихия очищала голову от суетных мыслей, позволяла стать самим северным ветром, слиться со снегом и холодным туманом, бесконечно слушая таинственные мотивы природы, которая теперь прочно ассоциировалась у Кастора с маггловскими рок-балладами…

Когда в комнату ожидаемо постучали, Кастор отложил малфоевские конспекты, схватил спортивную сумку и поспешил на встречу приятелям, ведь Блетчли и Уоррингтон часто заходили за ним, принося в его небольшую комнату жаркие квиддичные споры и весёлые колкости — закадычные друзья были преданными фанатами «Гордости Портри». Состроить гримасы игрокам из «Паддлмир Юнайтед» в тёмно-синих мантиях было их любим занятием. Звёздные спортсмены лишь неодобрительно взирали с плакатов на кривляющихся фанатов «Гордости», безмолвно вопрошая своего хозяина: «Какого дементора тут делают эти глупцы?». Подобные стычки были традиционными и всегда поднимали настроение всем участникам.

— Привет, медвежонок!

Кастор резко отшатнулся, словно на пороге стояла не милая улыбающаяся Флоренс Яксли, а сама смерть. Благо ему хватило рассудка не хлопнуть дверью прямо перед её напудренным носом.

— Прости, Флоренс, — поспешил оправдаться Кастор, неуверенно прошаркав вперёд и прикрывая за собой дверь; потряс сумкой со спортивной формой словно щитом и неуверенно улыбнулся. — Арчи мне голову свернёт, если я опоздаю на тренировку.

К огромному удивлению Кастора эта миниатюрная и тоненькая девица втолкнула его обратно в комнату с такой силой, которой позавидовали бы здоровяки Крэбб и Гойл. Флоренс кокетливо улыбнулась, невинно взмахнула пушистыми ресницами, поправила рукой волосы и будто бы случайно расстегнула верхнюю пуговицу белой шёлковой кофточки.

— Как же тут душно, — мурлыкнула она, стреляя глазками и помахивая конвертом с очередной порцией лирической поэзии.

Как бы Кастор ни пытался противостоять природе, а взгляд всё равно предательски замирал на расстёгнутой кофточке, где открывалось начало груди, выпирающей сверху из тесного розового бюстгальтера. По телу словно прошелся тёплый ток, ударив в низ живота.

— Флоренс, мне безумно приятно твоё внимание, — быстро заговорил он, с трудом переведя взгляд на лицо улыбающейся красавицы. — Но мне давно нужно было сказать, что между нами ничего не может быть, кроме дружбы. У меня есть девушка.

В тёмных глазах Яксли на мгновение блеснула ярость, тут же растворившись в дерзких озорных искрах, уголки губ дрогнули в секундной усмешке, и она едко, словно выплёвывая что-то ядовитое, проговорила:

— Это ты про ту конопатую блондинку?

На секунду сердце в груди Кастора упало, наткнувшись на рёбра, и замерло от непередаваемой боли, задев старую рану. Его лицо побелело, он смотрел на Флоренс со странным, потерянным выражением, словно был не здесь, а копошился где-то глубоко в душе, пытаясь побороть похороненные, волной нахлынувшие воспоминания.

— Мы не будем вместе, — коротко проговорил он, сфокусировав невидящий взгляд на удивлённом, вытянувшемся лице красавицы. — Никогда.

Кастор вновь оглядел её с ног до головы, хотел было заикнуться о том, чтобы она поскорее покинула его комнату, но тут же передумал и направился к двери сам.

«Не глупая, отыщет выход и без карты».

— Ты чего? — всполошилась Флоренс, нахмурив тонкие бровки, но Кастор словно не заметил её. Тогда она истерично взвизгнула, топнув точёной ножкой: — Кастор Марлоу, остановись немедленно! Эта простушка не достойна тебя!

Кастор замер у самой двери, но так и не смог заставить себя обернуться, поэтому встретил эти слова спиной. Он всем нутром чувствовал, как Флоренс яростно сузила глаза, а её острый взгляд буквально вошел в его тело, словно наточенное лезвие.

— Ни-ког-да, —  отчеканил Кастор, на третьем слоге со всей силы оттолкнувшись языком от сжатых зубов, закапывая все розовые надежды разгневанной Флоренс.