Дело о секретаре (джен)

Прикрыв за собой дверь и задвинув на всякий случай щеколду — что потребовало некоторых усилий, поскольку засовом явно давно не пользовались, и теперь тот не очень-то желал покидать привычное положение, — Ветинари прошёл к кровати. Стукпостука аккуратно уложили поверх покрывала, и кто-то даже скрупулёзно поправил на секретаре костюм, который наверняка должен был сбиться после перемещения — скорее всего, капитан Железобетонссон, именно ему обычно была свойственна подобная забота о важных и не очень мелочах, на которые иные не обращали внимания.

Бесшумно опустив графин с водой на комод, патриций отставил трость и присел на край покрывала. Одной рукой подхватив секретаря под плечи и приподняв безвольное тело, второй он поднёс к бледным губам небольшой пузырёк. Прозрачная жидкость пролилась в приоткрытый рот.

Стукпостук почувствовал, как окутавшая разум темнота начала постепенно развеиваться. Он порывисто и глубоко вздохнул — почему-то это казалось важным, необходимым, в памяти всплыли воспоминания, настолько смутные, что были скорее ощущениями, как ему приходилось бороться за каждый слабый вдох с немеющими лёгкими, — и закашлялся, когда воздух царапнул сухое горло.

— Тише, — негромко приказал рядом знакомый голос, чужая ладонь мягко погладила грудь. — Старайся дышать нормально. Всё закончилось.

Стукпостук инстинктивно подчинился. Патриций почувствовал, как грудная клетка под его рукой начала подниматься более размеренно. Секретарь всё-таки открыл глаза и чуть повернул голову, чтобы поймать взглядом смутно различимое в полумраке лицо Ветинари. Тот удовлетворённо кивнул, прислушиваясь к ритму чужого дыхания, и опустил голову Стукпостука обратно на подушку, что вызвало лёгкий шум возмущения.

— Я никуда не ухожу, успокойся, — сообщил патриций, набирая воду в стакан, для чего, собственно, ему и нужны были обе руки. — Ты сильно испугался, я полагаю.

Стукпостук слабо покачал головой, которую ему вновь помогли приподнять, и с благодарностью глотнул воды. Горло перестало ощущаться так, словно там устроило драку семейство ежей.

— Немного, — сипло признался секретарь.

Ветинари приподнял бровь.

— Вы ведь обещали, — пробормотал Стукпостук, прикрыв глаза, а затем ненадолго умолк, шевельнул губами, словно вычисляя что-то. — Это была не просто головная боль?

— Твоя способность делать выводы о причинах моих поступков, думаю, показалась бы довольно полезной сэру Сэмюелю, — покачал головой Ветинари. — Не волнуйся, я не собираюсь передавать тебя Страже, — добавил он, уловив новые признаки слабого возмущения. — У Ваймса и так достаточно людей и всех прочих, чтобы трепать нервы всему городу.

«Включая меня» не прозвучало, но Стукпостук знал, что командору случалось доходить и до такого.

— Как бы там ни было, ты прав. Лоренсо захотел обеспечить себе продвижение по службе, и нашлись те, кто сумел этим воспользоваться. Ну, по крайней мере, они решили, что сумеют. Полагаю, сейчас они думают несколько иначе, но гоняться за клатчским послом для того, чтобы уточнить его мнение на этот счёт, кажется мне не слишком оправданным.

Стукпостук поморщился дважды: сперва услышав о том, кто из дворцовых клерков виноват в его состоянии, а затем, когда был упомянут посол. Клатч был не самой его любимой страной с тех пор, как патриция арестовывали за государственную измену из-за заключения с ними перемирия. Возможно, конечно, что где-то в личном списке претензий Стукпостука стоял и тот пункт, что какое-то время Анк-Морпорк с Клатчем в принципе находились в состоянии войны, но такие вещи, как правило, больше беспокоят людей вроде Ржава. Стукпостук мог бы вовсе не обратить на состояние войны особого внимания, если бы в бумагах, проходящих через его руки, не увеличились расходы на форму и оружие, а его собственный работодатель не отправился в командировку по вражеским землям. Во всяком случае, в заявлении, заверенном подписью патриция и печатью города, которое секретарь обнаружил на своём столе во время тех событий, это называлось именно «командировкой», хотя Стукпостук подозревал, что данный термин не подразумевает обычно под собой упомянутые обвинения, арест и официальный суд.

— Кстати, когда оправишься, побеседуй с Брауном и Корнишон, — продолжил Ветинари, его голос едва заметно изменился, став на сотую долю более серьёзным, чем обычно. — Если им сказано принести тебе чай, это значит, что они должны нести его тебе, а не передавать через первых попавшихся подчинённых. Иначе, боюсь, если подобное повторится, беседу с ними придётся проводить мне.

Даже Стукпостук почувствовал себя слегка неуютно от этого, хотя и понимал прекрасно, что лишняя серьёзность здесь предназначена не ему.

— Только с двумя? — уточнил он.

— Каттанеи, в силу своего происхождения, по всей видимости, и так прекрасно понимает смысл этого, — возвращаясь к своим обычным интонациям, ответил Ветинари. — Довольно… занимательный молодой человек. Жаль, что из-за его нынешних взглядов нельзя перевести его в тёмные клерки. Среди них он мог бы быть полезнее, чем на обычной работе. Отвлечь его от подноса Лоренсо так и не удалось, как я понимаю. Вот и пришлось идти вместе с ним в твой кабинет.

Стукпостук отметил, как не было выделено интонацией в речи патриция слово «нынешних». Похоже, рано или поздно Александру придётся всё-таки сменить отдел.

— Остальное, думаю, можно обсудить более полно позже, — подвёл итог Ветинари и потянулся за тростью. — Сейчас, похоже, мне стоит вернуться к работе, а тебе — нормально поспать. И, пожалуй, поесть сперва. Я передам… кому-нибудь, кто выполняет твои обязанности сегодня, чтобы он отдал распоряжение и тебе принесли что-нибудь перекусить.

— Мне кажется, я уже достаточно долго спал, милорд, — возразил Стукпостук, знакомо обеспокоившись намерением патриция вернуться к работе без него. — Учитывая, что, как я понял, вам не могли подобрать постоянного секретаря в течение…

— Шести дней, — уловив невысказанный вопрос, ответил Ветинари. — Включая среду, в которую ты уже отсутствовал, и большую часть осьмицы, которая у нас всё равно считается выходным, по крайней мере, официально. Он всё ещё не закончился, насколько я знаю. И, Руфус, ты не спал, — твёрдо поправил он. — Ты был отравлен. Это довольно сильно отличается от общепринятых представлений о нормальном отдыхе. Таким образом, завтра тебе точно положен ещё один выходной.

— Шести? — Стукпостук вновь задумчиво шевельнул губами, решив вернуться к вопросу о внезапно свалившемся на него выходном чуть позже. — Довольно быстро для Стражи, по-моему.

— А, мне пришлось сообщить сэру Сэмюелю, что действие принятого тобою яда можно обратить в течение недели, — пояснил Ветинари. — Полагаю, он мог принять это как намёк на то, что по истечении этого срока я просто позволю тебе умереть. Зато он развил достаточно бурную деятельность, чтобы у всех виновников не оставалось времени проверить сведения о твоей смерти. И сумел закончить её до того, как у них появился шанс узнать об истинном положении дел.

Его взгляд скользнул по стенам небольшой комнаты, в поисках, как предположил Стукпостук, окна, которому патриций привык обычно доверять свои размышления — возможно, разговаривать с городом за стеклом ему было проще, чем с человеком за спиной. Что неудивительно — разговаривать с людьми дело довольно сложное, особенно если ты хочешь, чтобы они тебя поняли. Вдвойне — если необходимо, чтобы они поняли правильно.

— Наш дорогой командор непростой человек, — задумчиво продолжил патриций, так и не найдя окна и разглядывая вместо этого иконографии на тумбочке — на одной Стукпостук был изображён рядом с жизнерадостной девушкой, на другой к ним присоединились грузный мужчина и мальчишка лет шести — тот самый племянник, надо думать? — Он так искренне возмущается, когда выясняет, что… как он выражается?.. его втянули в очередную интригу. Но вздумай я потребовать от него прямо припугнуть человек двадцать, чтобы у тех и мысли не возникало впредь пытаться отравить моего секретаря, и, полагаю, он был бы возмущён куда сильнее.

Стукпостук сочувственно кивнул, чувствуя слабое беспокойство от понимания, что в этой области никак не может помочь. Разве что постараться самому не быть, как выразился патриций, непростым человеком. Но для этого как раз секретарю не требовалось прилагать особых усилий. Он работал с бумагами, а бумаги не имели привычки возмущаться — ещё чего не хватало, — когда их использовали по назначению. Возможно, именно поэтому многие клерки тоже отличались подобной чертой. Как говорится, с кем поведёшься.

— Постарайся, — Ветинари вновь перевёл взгляд на лицо Стукпостука, неведомо как отвечая на раздумья секретаря. — Итак, ещё раз, сегодня и завтра, то есть, уточняю на всякий случай, как минимум до утра вторника, ты отдыхаешь.

Стукпостук заполошно кивнул, не успевая переключиться на ставший деловито-собранным тон патриция — и он винил в этом исключительно не прошедшее ещё до конца действие яда. Возможно, выходной и в самом деле был бы полезен.

— Восстанавливай силы, — Ветинари встал. — Я зайду вечером, — добавил он уже от двери, перед тем как щёлкнула, отпираясь, щеколда.

Стукпостук уставился на закрывшуюся за спиной патриция створку взглядом человека, который только что осознал внезапно, что на его двери есть засов. Изнутри.

* * *

Александр Каттанеи опустился на грубо сколоченную скамеечку на хозяйственном дворе и откинулся спиной на каменную стену, выуживая из внутреннего кармана мантии портсигар. Сигареты, которые он предпочитал, для зарплаты клерка считались довольно весомой тратой, но, помимо привычки и трудностей при попытках перейти на более дешёвую марку, это была единственная, кроме фамилии, ниточка в прошлое.

Прошлое оказывается на удивление прилипчивой штукой, даже если ты пытаешься с ним порвать.

Стража выпустила его — если не сказать «выгнала» — едва только был арестован Лоренсо. По возвращении во дворец Каттанеи столкнулся с виноватыми взглядами и извинениями от Брауна и Корнишон, которые почему-то решили, что в его аресте есть доля их вины, и шепотками со стороны прочих слуг и клерков. Стража, конечно, признала его невиновным, но людская молва не всегда прислушивается к официальным версиям, а если и прислушивается — не всегда им доверяет, ведь дыма-то, как известно, не бывает без огня.

В поле зрения возникли чьи-то сапоги. Каттанеи поднял глаза, бегло осмотрел замершую рядом в знакомом терпеливом ожидании фигуру в такой же пыльно-чёрной одежде, что и у него, и подвинулся, давая человеку место. Тот пристроился на освободившийся кусок скамейки, полез в карман. Каттанеи молча протянул свой так и не убранный портсигар.

— Благодарю, — кивнул мужчина.

Какое-то время они молчали.

— Неприятности? — наконец поинтересовался второй клерк, который, разумеется, не мог не заметить довольно мрачное выражение лица у своего соседа. — Из-за этой истории со Стражей?

— Да нет, — Каттанеи пожал плечами.

Лорд Ветинари, судя по всему, никаких претензий к нему не имел, Руфуса Каттанеи ещё не видел, хотя по дворцу — да и всему городу, пожалуй — уже разнеслись вести, что тот вполне жив и со дня на день вернётся к службе, а с шепотками Каттанеи уже сталкивался не раз — племянник лорда, решивший устроиться простым клерком, он точно либо сумасшедший, либо что-то задумал — и понял, что чаще всего бывает достаточно не обращать на них внимания, и вскоре, если ты не даёшь оснований, всё успокаивается.

— Скорее, это из-за Клода, — поделился всё-таки он после очередной затянувшейся паузы. — После всего этого ему вручили знатную фамилию — чего он и добивался — и просто отослали подальше. А через пару лет лорд Синьяле вернёт его обратно и… и на этом всё закончится, собственно.

Мужчина рядом понимающе кивнул.

— Несправедливо всё это, а? — пробормотал он. — И хочется это исправить, но не знаешь как, верно?

Каттанеи быстро моргнул, бросил на случайного — или же нет — собеседника подозрительный взгляд и, нахмурившись, всмотрелся в его лицо.

— А ты вообще кто? — поинтересовался он, выпрямляясь, в его тоне и фигуре появились намёки на приближение того состояния, которое вызвал во время допроса выскочка Ваймс.

Клерк взглянул в ответ.

— Уорд, — представился он.

Каттанеи поскучнел, вновь возвращаясь к своей «я-просто-тут-работаю-не-трогайте-меня» роли.

— А, — произнёс он, отворачиваясь. — Из тёмных клерков.

— Вроде того, — не стал спорить Уорд и, затушив сигарету, встал. — Так уж вышло, что я выезжаю в Веприй Лог через несколько минут и задумался вдруг, что, быть может, ты бы захотел отправиться со мной. Так, просто проветриться. Можешь подумать, пока я готовлю лошадей.

Он ушёл. Каттанеи не провожал его взглядом, занятый задумчивым рассматриванием собственной успевшей потухнуть сигареты.