Мщение (гет)

И улыбайся всем как можно шире:

Они должны быть уверены,

что ты бессердечная,

лицемерная сволочь.

— Виктор Пелевин

* * *

Утро выдалось пасмурным. Альбус сидел на кровати и смотрел в окно, заряжаясь унынием, а потом прикрыл глаза, усмехнувшись. У природы была удивительная способность передавать все его чувства и эмоции, которые сейчас только и определялись, что градацией серого на небосводе. Ничего не хотелось. А надо было вставать и идти в аврорат, ведь сегодня к ним должна была прийти миссис Сэлинджер для повторного слушанья, а уже потом мистер Джонас выдвинет официальные объявление, в ходе которого, по старческой надежде, Ригель, если не попадет в Азкабан, хотя бы потрепает себе нервишки. «Наивный, наивный мистер Джонас…», — смеялся про себя Альбус, но при этом ничто не выдавало это окружающим; он по-прежнему делал вид пылкой заинтересованности, что немало радовало куратора.

Посидев еще немного, он наконец-то встал, лениво направившись на кухню, не обращая внимания на этот тихий, почти змеиный шепот портретов, по дороге думая над тем письмом, что получил вчера. Естественно, мышь он заблаговременно спрятал, однако ему все не терпелось встретиться с Ригель и поговорить, а уже потом понять, что именно ему стоит сделать. В конце концов, просто так Альбус не расскажет обо всем отцу: это может быть опасно и для Гарри Поттера, а несмотря на то, что по Альбусу не скажешь, что он любящий сын, но он действительно переживал за отца. Нахмурившись, Поттер подумал, что стоит разузнать обстановку и тогда уже начать действовать.

Как и ожидалось, Гарри, уже собравшись, ждал сына, чтобы пойти на работу. Это был единственный день, когда их графики совпадали, и они негласно стали ходить на работу вместе, тем самым создавая видимость сплоченной семьи.

Заметив его, Альбус кивнул головой и оглянулся в поисках Лили, однако той нигде не было.

— А где…

— Лили? — рассеянно произнес отец, сощурив глаза. По его лицу пробежала меланхоличная улыбка, будто бы у него возникла какая-то ассоциация. — Она недавно ушла со Скорпиусом в Малфой-мэнор. Думаю, денек у нее будет еще тот.

Усмехнувшись, Альбус утвердительно кивнул головой, а потом поднял свой портфель и жестом позвал отца за собой. Они шли по маггловскому проспекту в полнейшей тишине, которая прерывалась только проезжающими мимо машинами. Люди весело смеялись и почти что бежали куда-то, не обращая внимание друг на друга, что, по сути своей, было взаимно. Ему нравилось смотреть на их странную одежду и вещицы, но чем больше он это делал, тем меньше чувствовал симпатию к магглам — они казались ему слишком вульгарными и посредственными.

Когда они завернули на безлюдный переулок и трансгрессировали, Альбус неловко покосился на отца, не зная, как начать разговор. Рядом с ним он всегда робел и чувствовал себя полным кретином, ведь, что не говори, это был кумир его детства — трудно было не испытывать пред ним благоговение.

Откашлявшись, он, поборов внутреннюю неуверенность, безразлично бросил, контролируя каждую интонацию собственного голоса:

— Как обстоят дела с поимкой Черных Капюшонов?

Лицо Гарри болезненно сморщилось, а потом приобрело совсем усталый вид. Это была больная тема, которую при обычных обстоятельствах Альбус бы никогда не затронул.

— Меня пытаются заставить прикрыть дело, — спокойно и сухо ответил он. С годами в нем поубавилось эмоций, отчего в глазах общественности он действительно выглядел, как герой. — Потому что я, кажется, вышел на одного из членов этой организации. А он, надо сказать, очень видная фишка. Но меня будет не так легко остановить. Я не сдамся, — он улыбнулся.

Внутри все в нетерпении сжалось, и Альбус ожидал, что за этими словами что-то последует, но Гарри Поттер не отвечал ничего, лишь весело ухмыляясь и отстраненно посматривая куда-то в сторону. Раздраженно передернув плечом, он решался, сказать или нет, а потом, медленно растягивая гласные, произнес безразлично, как бы невзначай:

— Случаем, не мистер Сэлинджер-старший?

Его отец резко остановился, и Альбус заметил это не сразу, продолжая идти вперед. Когда же до него дошло, что произошло, он, отсчитав секунд десять, полуразвернулся, вопросительно подняв бровь. «Что ж, видимо, угадал», — подумал он удовлетворенно.

— Тебе что-то известно?

— Пока точно не уверен, — накинув на себя маску задумчивости, проговорил Альбус, не отрывая глаз от отца, который, нахмурившись, также внимательно смотрел на него. Между ними повисла пауза, и Альбус подумал, что не будь у него прекрасного барьера, то отец бы давно пролез в его мысли. В конце концов, Гарри Поттера было не остановить, если ему что-то нужно, и в этом они были схожи.

Но Альбус больше не был маленьким ребенком, который с восхищением смотрел на своего отца и не прятал собственных мыслей. За прожитые годы пришлось расплачиваться скрытностью и враждебностью, на что, если быть до конца честным, было уже плевать. Все, что представляло перед ним ценность, было игрой лицемерия: искренностью его уже давно было не удивить, да и она не стоила много.

— Что ж, пойдем, — медленно произнес отец, неотрывно смотря прямо в душу. Мерлин, ему, видимо, все еще казалось, что у него есть хоть какое-то влияние на собственного сына, и, если бы не столь серьезная ситуация, Альбус бы расхохотался в голос. В такие годы наивность была просто смехотворной.

Они расстались у лифта; Гарри пошел в главный штаб, а Альбус в смотровую под номером шесть, где уже должно было происходить слушанье. Ему было плевать на Клариссу, право, навряд ли она могла что-то новое рассказать, а Ригель… она должна была прийти позже, и вот ее-то он и ждал с непривычным волнением. Альбус чертовски сильно хотел увидеть ее: эту уверенную походку, слащавую улыбку и взгляд, который выслеживал жертву. Никого так сильно он еще не ожидал, и никто так сильно не западал в его душу. Это было необычное чувство, которое он не понимал, но, в общем-то, Альбусу это было и не нужно. Ему не хотелось проделывать огромный путь к понимаю себя, он предпочитал прятать свои истинные эмоции с каждым разом все глубже, чтобы потом окончательно подавить.

Дойдя наконец до аудитории, Альбус, нацепив на себя виноватый вид, тихо скрипнул дверью и зашел. На него тотчас были устремлены взгляды всех находящихся в комнате, — мистера Джонаса и еще одного аврора — и Поттер был вынужден понурить голову и тихо извиниться. Терять репутацию он не хотел, потому что успешно ей пользовался.

—… то есть, вы по-прежнему утверждаете, что ваш муж умер не случайной смертью? — вопрошал помощник Джонаса, находясь за стеклянным куполом. Помимо него и Клариссы Сэлинджер больше никого не было, так как свидетелей по этому делу просто нет. «И не будет…», — подумал Альбус, усмехнувшись, вглядываясь в такую знакомую женщину. В ней, право, ничего не изменилось: она была все такой же нервной, что проявлялось в постоянном передергивании колена, но только ее выцветшие глаза были наполнены какой-то одержимостью и напористостью, что так портило и без того несимпатичное лицо.

— Именно, — уверенно проговорила она, и у нее сбилось дыхание. Непроизвольно положив руку на грудь, Кларисса опасливо проговорила. — Ригель хотела отомстить мне за то, что я не помогла ей… ее родители… они умерли, понимаете? А мы с ее матерью были… хорошими знакомыми…

— Не врите, мадам, — резко и строго перебил ее аврор. — Нам прекрасно известно, что вы родственники.

У Клариссы немного перекосило лицо. Такая жалкая, она цеплялась за свою аляпистую блузу, а в ее зеленых глазах с каждым мгновением разгоралось пламя. Перекинув ногу на ногу, Альбус насмешливо вскинул одну бровь: становилось интересно.

— Да, и что? Я должна была ей помогать? — возмущенно прошептала Кларисса, а потом замолчала, пораженно прикусив губу. Ее глаза все время прибывали в движение, перепрыгивая с одного объекта на другой. — В конце концов, моя сестра умерла из-за этого отродья…я не должна была…нет…эти деньги… достались мне таким тяжелым трудом… — ее глаза увлажнились, а потом опять эмоция гнева пробежалась по лицу. — Но это ведь совсем неважно? Я не сделала ничего такого, чтобы заслужить такое отношение от собственной племянницы! Она же просто потаскушка, у нее были способы заработать, а я? С маленьким сыном и непутевым мужем! Нет, моей вины здесь нет, — ее голос сорвался, и Кларисса опять закусила губу, уперев взгляд в стол. Аврор раздраженно косился на женщину, ему, конечно же, было не интересна причина мести, главное было доказать сам факт.

— А доказательства, — протянул он, по-особенному выделяя букву «в», — они у вас есть?

Кларисса взметнула свой взгляд, посмотрев прямо на него, а потом перевела его на руки: их била мелкая дрожь. Отрицательно покачав головой, миссис Кроусон прикрыла глаза в бессилие. «Превосходная актриса…», — промелькнуло в сознание, и Альбус невольно улыбнулся. На самом деле, он и сам был уверен, что Ригель убила Фельмонта. У него не было доказательств, он не говорил об этом с ней, но какое-то интуитивное чутье подсказывало ему, что так оно и было. Однако без веских улик ее нельзя было обвинить ни в чем, победа явно была за Забини.

Но тут взгляд Альбус упал на куратора: он улыбался, и причем как-то странно, не так беззаботно, как обычно, а… с интонацией победителя.

— Через сколько придет Ригель? — спросил он у аврора, не отрывая глаз от Клариссы.

— После обеда, сэр.

— Отлично, — и улыбка расцвела с еще большей силой.

Его помощник, собрав документы, вышел из купола, раздраженно что-то начав говорить мистеру Джонасу, но Альбус его не слышал. Это улыбка не давала ему покоя, было в ней что-то ужасающее и непонятное. И с каждым мгновением, что он думал об этом, какое-то неприятное чувство начинало грызть его изнутри. Он как мантру повторял, что у них ничего не может быть, но от мнительности теперь было не избавиться.

Ломая голову, он ушел в себя, но вдруг услышал краем уха:

—… да неужели, так попасться? Просто немыслимо, — проговорил помощник, распахнув глаза от удивления. Альбус напрягся: ему становилось не по себе.

— Да, впрочем, мисс Забини просто малолетняя дура, у которой язык работает хлеще головы, что вы хотели? — уверенно протянул Ричард, самодовольно ухмыльнувшись. — Понятное дело, что она бы не догадалась, что такое наркотическое зелье оставляет следы в крови и не покидает тело даже спустя месяц после смерти. Правильно говорят, что девушки и яды — лучшие друзья, хе-хе. Да и к тому же, столько людей видели в тот день их вместе, она не отвертится. Мы задавим Ригель, как букашку.

Он неприятно засмеялся, но при этом лицо его не изменило привычному выражению: оно было беззаботным и абсолютно нечитабельным. Картинка складывалась, выходит… что Ригель просто на просто напоила его зельем, которое вызывало галлюцинации, и он разбился об асфальт, но разве она могла не знать, что такие вещества не выходят из крови? В это просто не верилось: Альбус знал, что Ригель была далеко не дурой, поэтому не мог принять этот факт. Он стал вспоминать все больше информации, и, когда все уже давно покинули комнату, а Клариссу увели в передержку, он по-прежнему сидел на своем месте и думал: кажется, Альбус нашел разгадку. Что он знал? Маркус Забини состоял в мафии, а потом был убит примерно в то же время, когда все счета Забини обмелели. Значит, убила его мафия, и убила за долги, а пред этим, скорее всего, Ригель ходила к Клариссе с просьбой одолжить деньги, которые ей подарила Мессия, ее мать. Но только тетя отказала дорогой племяннице, и она решила начать мстить, разрушив ее семью так же, как Кларисса разрушила ее. Но неужели это все? И неужели Ригель так просто попалась?

«Но это не доказать», — рассудил Альбус, сомкнув веки: у него внутри волнение ходило ходуном, он просто не мог успокоиться, что-то выводило его чувства из равновесия. «Никто не сможет подтвердить, что именно Ригель напоила его зельем».

Не могут. Точно. Но подкинуть или просто надавить — вполне. Это была уже привычная схема, о которой Поттер прекрасно знал; никто бы даже не вступился за нее, кроме… кроме Самайн, но, учитывая близость Ричарда с его отцом, можно было ожидать, что он будет прогнут под давлением. За Ригель никто не вступится, кроме нее, но сейчас начиналась далеко не равносильная война, в которой очень трудно выйти победителем тому, у кого нет денег.

Альбус вздрогнул, а его руки соскользнули с колен. Ему почему-то было так страшно, что сердце, надежно спрятанное под коркой льда, вновь забилось.

* * *

Волнение не улеглось даже тогда, когда счастливые Скорпиус и Лили пришли навестить его на работу. Сестренка весело щебетала, а сам Малфой просто улыбался, неотрывно смотря на нее, и в его взгляде было столько нежности, что Поттеру даже стало неловко. Какого это, любить кого-то так сильно, что ты начинаешь бороться за него? Какого это, не бояться показывать эту самую любовь, быть уверенным, что чувства не подведут в нужный момент? Альбус смотрел на своего друга, и ему становилось холодно, казалось, будто кровь перестала ходить по жилам, а сердце биться. Он никогда никого не любил — семья была просто данным, лучший друг очевидным, но любовь к существу противоположному, к женщине… в нем этого не было. По крайней мере, до этого момента, когда вдруг в его голове появилась одна только Ригель, и казалось, что он просто умрет из-за нее, сойдет с ума.

Это было настолько болезненно, что он, не привыкший к столь сильным чувствам, был готов пустить пулю в висок. Его душило бессилие: что он мог? Пойти к Самайну и попросить его поговорить с Джонасом? Глупость. Начать шантажировать его информацией об отце, чтобы тот попытался упорнее? Нет, тогда его скорее самого убьют.

Он не мог ничего. Альбус был никем, и все, что у него оставалось, его отец и громкая фамилия, но даже тут выжимать было нечего. Переведя взгляд с друга, он посмотрел на часы и нетерпеливо начал постукивать ногой по земле. Вот-вот должно было начаться заседание, и Альбус готов был сорваться с места и пойти в аудиторию, и только Лили со Скорпиусом останавливали его от столь импульсивного и ненужного поступка.

—… я и говорю, так страшно было! — доносился до него звонкий голос Лили. От нее исходили искры счастья, которые, долетая до Альбуса, тлели, пылью осыпаясь на асфальт. — Твои родственники, конечно, умеют испугать ни на шутку.

— Я б поспорил, кто делает это лучше: мои или твои, — спокойно произнес Скорпиус, поглаживая ее руку, что лежала на столике.

Альбуса затошнило. Еще чуть-чуть, и его истинное нутро могло прорваться наружу.

—… Ал, Ал!.. — опять услышал он сквозь пелену ожидания, отчего болезненно сморщился. «Только не сейчас, Лили, не будь такой сообразительной сегодня», — устало взмолился он, уверенно посмотрев на сестру, контролируя каждую мышцу лица. — О чем ты так думаешь?

Она не была обеспокоенной, счастье не сходило с этого бледного лица, и никто не мог обвинить ее в невнимательность: в жизни сестры наступал самый счастливый момент, было бы странно, если бы Лили вдруг начала, как обычно, находить что-то неладное в эмоциональном состояние близких ей людей. Альбус махнул головой, как бы говоря, что ничего важного, но заговорить он так и не решался: ему казалось, что он от волнения не сможет даже двинуть языком. Ожидая, Альбус просто резал себя на куски, в какой-то степени наслаждаясь собственной болью.

—… плохих ты находишь кумиров.

— О, Скорпиус! Ригель просто невероятная, трудно не восхититься ею.

— Ага, только попадись ты ей на пути, она уничтожит тебя без оглядки.

— Разве это не заслуживает уважения? — Альбус резко вскинул глаза, посмотрев на сестру пустым взглядом, не выражающим ничего. — Она ставит цель и добивается ее, несмотря ни на что и как бы, возможно, ей ни было больно.

Скорпиус насмешливо фыркнул, показывая всем видом, что вообще не верит в чувствительную сторону Ригель. И с ним было трудно не согласиться.

— Посмотрим, как она будет держаться сегодня на заседание, — протянул он высокомерно, за что получил толчок в бок от Лили. Она назидательно посмотрела на него, неодобрительно покачав головой: ей не нравилось, когда он так надменно относился к другим.

«Надо идти», — мелькало то и дело в голове, однако Альбус все равно не решался. Но….чего ради он так переживает? Разве ему не должно быть все равно? Он вел себя абсолютно неправильно, поддаваясь человеческой слабости, давая волю чувствам. Нет. Их надо запрятать глубоко-глубоко, выкинуть в море несбывшихся надежд, чтобы оно унесло их раз и навсегда, не оставляя даже последнего воспоминания.

Отодвинув стул, Альбус резко встал. Больше он не даст этому волнению власти и не сломится под гнетом страха: ему плевать на всех, кроме себя, семьи и лучшего друга — другим места в его сердце просто нет.

— Я пойду, — бросил и, не дожидаясь ответа, покинул комнату. Это потом придется объясняться с Лили, говорить, что просто опаздывал на заседание и строить из себя участливого брата. А сейчас пред ним была только одна дорога, которая была слишком очевидной, чтобы ее игнорировать; чтобы просто сидеть и ничего не делать, содрогаясь от волнения. И он пошел по ней, накинув маску полной отрешенности и безразличия, когда внутри, по абсолютно непонятным причинам, кипел целый океан: своими волнами он оттачивал сердце.

Возле кабинета его ждал мистер Джонас и его помощник. Они веселились и потешались, все время вспоминая то, с какой непробиваемой уверенностью держалась всегда Ригель и насколько она была на самом деле жалкой. «Идиоты», — брезгливо думал Альбус, нервно морщась. Им было невдомек, что все, что они видели — позволяла им она; что они даже на милю не подошли к разгадке этой мятежной души. Они думают, что все, что есть у Ригель — это красивая внешность и дерьмовый характер, и именно этим она цепляет мужчин, но упускают самое главное: притягивало всех так сильно не лицо, не идеальные формы и длинные роскошные платья, а ее живость, удивительно неискренняя искренность и шарм, который был просто во всем. И, кажется, он, как и многие до него, тоже попал в эти сети, потеряв окончательное, хоть и наигранное, спокойствие.

Уверенный стук каблуков донесся до него не сразу, но этого хватило, чтобы он узнал по этой твердой, как будто бы выжигающей под собой землю походке Ригель. Альбус поднял глаза, неотрывно следя за ней, замечая периферийным зрением, что все тоже смотрят на эту высокую фигуру, но ее взгляд — этот насмешливый, злой взгляд карих глаз с треугольным солнцем — был направлен исключительно на него. Он оставлял после себя раны, заставляя все время внутренне содрогаться.

Альбус тихо шептала про себя, чтобы она немедленно развернулась и ушла, но только Ригель все больше улыбалась, прекрасно считывая с его движущихся губ слова. Да. Однажды она сказала Скорпиусу, что всегда выигрывает, но не были ли ее слова просто блефом?

Пройдя мимо, Ригель остановилась на мгновение, задорно сверкнув глазами, и проговорила в своей обычной самодовольной манере:

— Здравствуй, Поттер.

Щелк. В его голове пронеслись воспоминания — это был вечер у Гарварда, самый скучный день в году, но только не тогда.

Он усмехнулся, точно скопировав ее выражение губ, и произнес намеренно безразлично и тихо, так же, как и всегда:

— Давно не виделись, Ригель.

И в этих словах было столько боли и отчаянья, что море внутри него вышло из берегов.

Потому что дорога, по которой он так уверенно шел, вела исключительно в ад.