Львиный след на снегу (гет)

Примерно с середины сентября жизнь Гарри и Салли превратилась в ад. Всю осень Снейп злобствовал и плевался ядом, отравляя детям существование. Он оказался не просто мудаком, а откровенной сволочью. И травил он их теперь так хитро, что и не подступишься.

Сверлил злобными глазами, когда Салли и Гарри кушали в Большом зале, причем внешне это никак не было заметно: просто смотрит профессор на кого-то и всё, а у Гарри с Салли тем временем кусок в горло не лез под его черными сверлами. Сдирал баллы за каждую кляксу в эссе и каждую каплю пролитого зелья.

А когда Салли попыталась приструнить зарвавшегося папашу, обшипел её вдоль и поперек и дал леща по попе. И пообещал зареванной дочери написать матери о том, как она, паскуда мелкая, подрывает в школе папин авторитет! Салли прониклась и заткнулась, стала просто шелковой.

Реакция Гарри была, как и следовало ожидать, стандартной: мальчик обижался и злился на злобного препода-папашу. Но защититься от профессорской травли не мог. Да и как это возможно? У ребёнка нет даже доказательства! Что такое его детское слово против слова строгого учителя, который сквозь зубы цедит, что мальчишка отлынивает и нахальничает на уроках…

К счастью, зельеварение у первого курса было только раз в неделю — по пятницам, иначе хоть совсем не живи. Этим, пожалуй, Гарри и спасался, старательно избегая бешеного отца в остальные дни недели.

Том Реддл и Гвинедд сочувствовали Гарри, ругали Северуса на каждом педсовете, Снейп ругался в ответ, грохал ладонью по столу и грозился уволиться. Тупик, в общем…

В конце концов на них махнули рукой, да мало ли подобных ситуаций по всему миру? Во многих школах происходят такие вот мелкие драмы и междусобойчики между учителями и учениками, как говорится: нашла коса на камень.

А дело тем временем приближалось к Рождеству, прошло уже три месяца откровенной травли, и результат рано или поздно должен был проявиться — Гарри начал ненавидеть Снейпа. Гарри и так-то не был пай-мальчиком, а довольно-таки хулиганистым, со злобным чертиком где-то глубоко внутри. Но, как ни странно, именно этот хулиганистый чертик не давал Гарри сломаться. И ненависть его была веселой. О чем Северус, к счастью, не подозревал, иначе бы совсем взбесился, как знать…

А вот Салли было тяжелее, ведь она любила папу и искренне не понимала, как он мог так измениться из-за того, что случайно изменил жене и родил бастарда. Наконец она пришла к неутешительному выводу — гордецом крайне неудобно быть. Ведь это из-за гордости у папы так кардинально полетела крыша, нет? Из-за больной ущербной гордости?

Очередная пятница и очередной урок. Первокурсники уже привычно заморозились, стараясь не шуметь, чтоб не провоцировать чокнутого профессора на лишние раздражения. Стояли перед котлами, как инженеры-ядерщики при испытании новой термоядерной ракеты, ежесекундно ожидая взрыва от случайного брака в механизме. Грозный Снейп палочкой наколдовал рецепт зелья на доске, дождался, пока студенты наберут ингредиентов из шкафов и приступят к уроку, и начал, как обычно, подтапливать Гарри.

Ловя на себе виноватые взгляды однокашников, Гарри, опустив голову, толок в ступке змеиные зубы, прекрасно зная, что на самом деле ребята ему благодарны за то, что бешеный профессор выбрал козлом отпущения именно его, а не кого-то другого. Оттого и чувствуют вину, что ему все шишки достаются. Подумав об этом, Гарри досадливо дернул плечами, чем немедленно спровоцировал цербера.

— Поттер, у вас нервный тик? — вкрадчиво спросил Снейп. Гарри промолчал, а профессор начал докапываться: — Ах, какая неприятность, у меня на уроке находится неврастеник, как же я недосмотрел? Минус пять баллов за то, что вы инвалид, Поттер!

Гермиона яростно посмотрела на него — происходи дело в нормальной маггловской школе, такого хама сразу бы уволили за некомпетентность и нетактичное обращение к ребёнку. Ведь такое поведение со стороны взрослого считается крайне предосудительным. Но увы, Хогвартс — волшебная школа, и учителей-магов в ней — наперечет. Северус вообще единственный зельевар, согласившийся работать в школе после Слизнорта. Правда, был ещё Дамблдор, который просился на должность преподавателя зельеварения или трансфигурации, но его заявки отклонил Гвинедд по причине возраста, и поэтому вакантные места были переданы молодым — Минерве МакГонагалл и Северусу Снейпу.

Гарри проглотил инвалида молча, склонившись над котлом, он принялся помешивать по инструкции.

— Поттер, вы меня не слышали? Вы ж калека, — продолжал ерничать Снейп. — Что вы на моем уроке делаете среди здоровеньких и умненьких? Как вы сюда попали? Неужели вы настолько тупы, что перепутали двери? Или вы ещё и слепы?

Гарри с веселым злобством представил, как вслепую ищет дорогу в класс, и внутренне хихикнул.

— Ну так и знал… — тем временем скорбно продолжал Снейп. — Бедный мальчик ещё и глухой. Ну как есть инвалид. Слепой, глухой, тупой…

Салли привычно залилась слезами, низко опустив голову. Проклятье, почему папа такой ненормальный??? И как хорошо, что его не будет на Рождество дома! Лучше они с мамой праздники без него проведут, чем с таким психом…

И желая взять от жизни побольше удовольствия, она начала составлять в уме список тех друзей, которых обязательно пригласит на Новый год. Интересно, а магики согласятся? Вот было бы здорово, если они тоже приедут!

После урока попыталась позвать и брата.

— Гарри, ты приедешь к нам на Рождество?

— Зачем? — отбрыкнулся тот. — Я у своих буду, а к вам… ну, представь, папаша нагрянет за забытой запонкой для галстука. Прикинь, как он обрадуется.

Что ж, Гарри был прав, Салли вынужденно признала это и грустно отошла к девочкам.

Урок полетов на метлах почему-то смешил Поттера. Берясь за рукоятку и перекидывая через палку ногу, он начинал безудержно хихикать, а потом, доведя смешинки до крайности, срывался в беспричинный хохот. На все расспросы он не мог отвечать по той же причине — из-за смеха. Даже через час или сутки, когда его спрашивали, почему он смеется, тут же начинал хохотать.

Причина его веселья оказалась в голых девушках. Традиционно же повелось со средних веков ещё, что на шабаши ведьмы летают на метлах нагишом. Вот и весь сказ. Так что садясь на метлу, весельчак Поттер представлял, как на палку садится голый парень и летит, а какой-нибудь маггл поднимает голову и смотрит вверх… Почему голый и зачем, Гарри не знал и сам, а на вопросы об этом только ржал пуще прежнего. Нервное, наверное. Потому что Гарри мечтал огреть метлой Снейпа, той самой, поганой, смоченной в помоях и клейстере, так, чтоб брызги во все стороны, и чтоб у папаши от клея волосы слиплись…

Летать ему нравилось, это было несложно и забавно — удерживать равновесие на палке и ощущать её вибрацию при поворотах. Ещё его забавляло то, что у метлы был верх и низ, что вообще-то было не очень-то правильно, ведь, глядя на метлу в руках у дворника, как-то не задумываешься о том, что у неё есть какие-то стороны, кроме палки сверху и прутьев снизу. Нет, у школьной метлы для квиддича именно были верхняя сторона и нижняя. Это становилось понятно благодаря форме рукояти — причудливо изогнутая под седло, так что с полувзгляда было ясно, где у неё верх и куда именно надо садиться.

А ещё смешило Гарри то, что метла для волшебника была сродни велосипеду для маггла.

Наверное, эти маленькие курьезы, эти коротенькие кусочки смешинок и помогли Гарри дожить до каникул и не сойти с ума от тирании Снейпа. А после Рождества ему позвонила Салли. И странно напряженным голосом попросила о встрече.

— Дядя Вернон, ты не отвезешь меня в Глочестер?

— Надолго? — спросил дядя из-за газеты.

— Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Может быть, на час? Я зачем-то Салли понадобился, говорит, что это срочно.

— Ну раз срочно… — и дядя с шорохом сложив газету, начал выковыриваться из глубокого мягкого кресла. Кресло скрипело, кряхтело, ласково обнимало дядю Вернона плюшевыми подлокотниками и настойчиво укутывало пледом, не желая выпускать любимого постояльца. После недолгой и страстной борьбы победил хозяин — выдрался из недр теплой мебели и пошел одеваться. Собравшись, всё семейство Дурслей с Гарри погрузились в семейный форд и поехали в Глочестер.

Первое, что увидел Гарри по прибытии — это нереально огромные и перепуганные глаза Салли. Она как-то страшно похудела за очень короткое время, побледнела, осунулась, только глаза и остались… Что случилось?

А случилось самое страшное. Приехавшие в гости друзья понравились маме, она приветливо встретила ребят, приготовила им постели и чудесный вкусный ужин. А после ужина начались неприятности: Даррел как-то странно принюхался к халату в ванной и спросил — чей? Салли ответила:

— Папин.

— Странно, профессор совсем не так пахнет, — ответил Дарр. Салли с сомнением пожала плечами.

— Это, наверное, потому, что он в школе зельями пропах, — попыталась она объяснить.

— Нет, — ответил Даррел. — Это не запах трав. Запах на халате очень отличается от запаха профессора в школе, уж поверьте мне, мой собачий нос меня никогда не подводил.

В доказательство Даррел подробно описал, чем пахнет халат на двери ванной и какой запах у профессора. Победил аромат корицы с халата. Папа дома варит кофе с корицей. Даррел напряг память и подтвердил — в Хогвартсе профессор Снейп не пахнет корицей. После такого заявления Салли стало очень страшно, ведь по словам Дарра выходило, что в школе работает самозванец. А раз так, то где же настоящий папа?

Матери она пока о своих подозрениях не сказала, нельзя её нервировать. Но разрешение позвать брата на праздник выпросила. И она удачно подгадала время — Дурсли приехали как раз тогда, когда Мэри отлучилась в больницу, и Салли смогла без помех всё рассказать.

Задумались гости, рассеянно глазея друг на друга, Гарри между делом назвал присутствующих: Невилл, Ханна и Сьюзен, Элли, Тедди и Дарр. Что ж, ничего удивительного не было в том, что Вернон и Петунья с Дадли вовсю таращились на магиков. Пока гости думали, Салли решила позвонить дедушке с бабушкой. И не дозвонилась. Пришла в гостиную и пожаловалась:

— Ничего не понимаю… Никак не могу дозвониться до дедушки с бабушкой в Коукворт, они же в это время обычно дома.

Петунья подняла голову.

— Коукворт? Салли, скажи мне, дорогая, твоего дедушку не Тобиасом зовут?

— Именно так и зовут — Тобиас Снейп, — грустно подтвердила Салли. — А бабушку зовут Эйлин.

— И бабушку твою я знаю, — кивнула Петунья и задумчиво сказала мужу: — Вернон, давай-ка в Коукворт. И побыстрее…

И снова мчится по английским дорогам вместительная семейная машина, едва вместившая лишних ребят. Сьюзен и Ханна остались с Мэри, а Салли, Невилл и магики с трудом упихались в фордик Вернона, причем Дарра Петунье пришлось усадить к себе на колени. Семерым ребяткам понадобилось хорошенько так утрамбоваться на двух задних сиденьях, хорошо ещё, что салон был совмещен с багажным отделением… и он был пуст.

Коукворт, мрачный и сырой, встретил их туманом и смогом. Тот район, по которому ехал форд, поражал чернотой. Черным было всё: и дома, и разбитая мостовая, и голые мокрые деревья, и ограды вдоль дороги. Черным выглядел и газон. Салли зябко передернулась.

— Никогда не любила здесь гостить. Не понимаю, почему бабушка с дедушкой не съедут отсюда.

— Может, потому, что у них денег не хватает на переезд? — мягко пожурила Петунья девочку. Кивнула Вернону: — Здесь направо…

Вот и Паучий тупик, одинокой вдовой уставилась в небо черная труба заброшенного завода. Дом Снейпов выглядел потрепанным и тоже брошенным, что особо подчеркивала висящая на одной петле разбитая дверь. Сразу всем стало не по себе. Вернон вышел из машины и прошел по дорожке к крыльцу, постоял на пороге, прислушиваясь, потом осторожно приподнял покалеченную дверь и, протиснувшись в проем, скрылся в доме. Вернулся к машине через минуту и серьезно сообщил:

— Я, конечно, не полицейский, но сдается мне, что там дрались… В доме всё перевернуто и разбито.

На коленях Петуньи заскулил и заерзал Даррел, просясь наружу. Вернон открыл дверь. Гиенообразный волвек выскользнул из машины и побежал на разведку. Пока он шуршал внутри, Вернон озабоченно советовался с Петуньей:

— Петти, дорогая, где тут ближайший телефон-автомат? Не пора ли полицию подключать?

— Погоди, Вернон, погоди, вот пёсик вернется…

Пёсик вернулся и доложил, что в доме никого нет уже с двадцатых чисел декабря. По всему выходило, что Снейпов похитили как раз перед Рождеством. Салли всхлипнула и заревела:

— Это чтобы папу не узнали! То есть я хочу сказать, чтобы папу-самозванца не опознали-и-и…

Петунья вспомнила было, что телефонная будка находится на углу Пайн-стрит, Вернон собрался пойти туда и позвонить, но Гарри не дал, неприязненно буркнув:

— И спугнем всех, кто это придумал. Ну подумайте сами: самозванец в школе изображает Снейпа, который делает вид, что с его родителями всё хорошо. Салли, тебе он что-то говорил?

— Д-да, — заикаясь ответила Салли. — Он говорил, что дедушка с бабушкой уедут в Италию, и поэтому Рождество мы проведем без них, так как они готовятся к отъезду и им некогда.

— Очень сильно притянуто за уши, — заметила Петунья.

— И как бы их… не того, с концами, — добавил жути Вернон.

Салли снова зарыдала. Петунья кинулась её утешать, обняла, погладила по голове и осторожно уточнила, так, на всякий случай.

— Ну полно, полно, детка… а скажи-ка, в школе точно не папа работает?

Салли перестала рыдать и честно задумалась.

— Ну… внешне он как папа, ничем не отличимый, точно такой же… поведение… не знаю. Я ни в чем не уверена, я не знаю, как повел бы себя папа, если бы узнал о Гарри… Но тот, кто папу изображает, ведет себя гадко. Он всё время обижает Гарри.

— А вот это уже больше похоже на мотив, — прогудел Вернон. — Гарри, он тебя сильно обижает?

Теперь задумался Гарри. Невилл решил помочь, раздумчиво забормотал:

— Вот и Дамблдор тоже Тома травил в свое время. Бабушка помнит, как он всех против Тома настраивал, с Диппетом стравливал…

Гарри послушал его и согласно покивал:

— Верно-верно, похоже, он этого уже добился. У меня всё внутри дрожит от бешенства при его виде.

Невилл посмотрел на него.

— Но как он это делает? Как он Снейпом прикидывается? Я что-то не замечал, чтобы он Оборотное зелье принимал…

— Я тоже не видела, — закивала Салли и спросила озадаченно: — А кто «он»?

— Не знаю, — Гарри растерянно вцепился в волосы. — Какое колдовство помогает менять внешность помимо Оборотного?

— Чары Гламура? — предположил Невилл и тут же отбросил эту идею: — Нет, не подходит, это для красоты.

— Метаморф? — вставил Элли. Все задрали головы, эльф сидел на корточках, забравшись на крышу машины. Подумав, тот добавил ещё одну версию: — Ещё есть перевертыши, это очень грязная и гнусная магия и, к сожалению, самая действенная, перевертыш может годами носить чужую личину как свою, и никто вокруг ни о чем не догадается.

— А папа… — жалобно прошептала Салли, безотчетно прижав руки ко рту.

— А твой папа жив, — успокоил её Элли. — Это единственный плюс в магии перевертыша — носитель настоящего лица должен быть жив, иначе украденный лик спадет. Запомни главное: пока Северус Снейп ходит по школе, твой папа в это время где-то находится в плену, живой и, надеюсь, здоровый, если не покалеченный и обездвиженный для удобства и не прикованный к трубе или коляске…

— Какой ты злой, Элли! — с облегчением пробормотала Салли.

— Какой есть, — хмыкнул гваделор, разведя руками. И обвел взглядом всех с высоты автомобиля: — Ну, что будем делать?

Ну, что делать, пока не знал никто. И возвращаясь обратно в Глочестер к саллиному дому, Гарри думал о том, что всё-таки хорошо, что тот мудак в школе оказался не его отцом…