Come, My Heart (гет)

— Шелковое платье? — раздался голос позади нее.

Лианне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежат эти металлические нотки. Она подавила улыбку, повернулась и приподняла бровь.

— Я не могла позволить себе надеть бриджи и тунику в столь великосветском обществе, — с сарказмом отозвалась она. — Я бы переоделась во что-нибудь другое, но я пообещала моей леди-тете, что буду вести себя наилучшим образом. Она жаловалась, что из-за меня у нее больше седых волос, чем из-за ее собственных детей. Я подумала, мне следует немного пощадить ее.

Рейгар покачал головой и нежно улыбнулся ей, пока они шли между палатками, которые торговцы поставили возле турнирного поля, чтобы продать свои товары.

— Разве с вами не должно быть никого из Королевской Гвардии, сир? Что, если железные люди решаться атаковать Ланниспорт?

— Железные люди не нападут на Ланниспорт, — ответил он. — Королевский гвардеец только привлекал бы к себе внимание.

— А твои серебряные волосы и пурпурные глаза, значит, не привлекут? Действительно, — задумчиво сказала она, — на тебе плащ-невидимка. Он делает тебя невидимым!

— А ты не упустишь ни одной возможности подшутить надо мной? Кругом есть и другие люди с серебряными волосами, — указал он на лисcенийского торговца, а потом натянул на голову капюшон своего старого плаща. — Теперь я невидимый! — Он дерзко улыбнулся, взял ее за руку и потянул за собой.

— Куда мы идем?

— Мой лорд-отец привез меня в Утес Кастерли, когда я был еще мальчиком. Мы пробыли здесь около года. Сир Барристан был тогда моим присяжным рыцарем, и он сопровождал меня, когда я изъявлял желание покинуть стены замка. Однажды мы нашли это место, небольшую скрытую тропинку к морю, прямо под гаванью, и я продолжал возвращаться туда из-за того, насколько там было тихо. Я приходил туда со своей арфой или книгой и оставался там часами напролет.

— Сколько тебе было лет? — спросила она.

— Думаю, семь или восемь.

— На севере у нас есть мыс Морского Дракона. Там можно отыскать множество скрытых бухт. Это очень красиво. Когда была жива моя леди-мать, мы отправлялись туда на прогулки. Купались, если погода была достаточно теплой, и выкапывали на берегу моллюсков.

— Звучит чудесно, — он сжал ее руку в своей.

— Так и было, — сказала она, приподнимая подол платья и затертый плащ, чтобы не вымазать их в песке. Она скинула туфельки, коснувшись босыми ногами остывающего песка. Принц нагнулся, поднял их для нее, и они вошли в укрытую скалами бухту.

— Здесь действительно никто не ходит, — сказал он.

Они сидели на плоском камне и смотрели на море.

Лианна часто видела Рейгара со времени их встречи в Летнем Замке. Он приезжал в Амберли трижды. В первый раз на день ее именин, тогда он подарил ей красивый меч, выкованный для женской руки. Как и Темная сестра, пояснил он, когда она проверяла баланс. Ее тетя была в смятении, но не сказала ни слова. Нельзя было просто так отказаться от подарка наследного принца. Вместо этого она следила с замковых стен, как ее племянница билась во дворе внизу с наследником Семи Королевств под неусыпным оком мастера над оружием.

Он приехал во второй раз, чтобы посмотреть книги в старой библиотеке, а в последний раз посещал янтарные рудники.

Когда он сопровождал Лианну из Летнего Замка, принц задержался на две недели. Дважды он оставался на месяц. В прошлый раз он пробыл целых два месяца и, похоже, не желал уезжать. После этого ее тетя написала лорду Рикарду. Лианна не знала, что было сказано в этом письме.

За это время они хорошо узнали друг друга. Принц Рейгар был человеком замкнутым, но с Лианной оставался открыт. Он был открыт и прямолинеен, он объяснил ей, что искал в библиотеке. Он говорил с некоторым опасением, но Лианна все поняла, поэтому она поведала ему о сказках, которые Старая Нэн рассказывала ей и ее братьям об Иных и Последнем герое. Однако кое-о-чем она умолчала. Когда-нибудь, решила она, она расскажет ему все о фигурах и тенях, которые преследовали ее во снах, и о причине, по которой ее предок преклонил колено перед Эйгоном Завоевателем.

Бывали и другие поводы, когда они могли видеть друг друга. Однажды она вместе со своей тетей и кузиной Хейлой отправилась в Грифоний Насест, чтобы навестить леди Коннингтон. Вскоре после этого прибыл принц Рейгар и пробыл там две недели, прежде чем покрасил волосы в черный цвет, надел простую одежду и продолжил свой путь в Летний Замок. Он пошутил, что должен взять ее с собой. Лианна подумала, что он мог бы быть и серьезен, а она бы последовала за ним в мгновение ока, если бы могла.

В последний раз перед Ланниспортом она видела его в Девичьем Пруду, откуда она уплывала в Белую Гавань, а он — в Браавос. Это была случайная встреча, и они провели три дня на постоялом дворе у пруда, где целую вечность назад Флориан-дурак наткнулся на купающуюся Джонквиль и ее сестер.

Они много говорили тогда в Девичьем Пруду. Они сидели у очага и болтали, ожидая, пока утихнет буря. Сир Эртур расположился чуть дальше вместе с сиром Освеллом и тремя сопровождавшими ее стражниками.

На том постоялом дворе она чувствовала себе свободной. Там не было тетушки Бранды, которая не спускала бы с нее глаз и следила бы за каждым ее шагом. Рейгар и Лианна вместе завтракали, вместе катались на лошадях. Они попали под проливной дождь между Сумеречным Долом и Девичьим Прудом, и к тому времени, когда им удалось вернуться на постоялый двор, они сделались похожи на утонувших крыс. Лианна продрогла, но подумала, что это стоило того, когда увидела, как он ей улыбнулся.

Чем больше времени Лианна проводила с принцем, тем меньше ей хотелось расставаться с ним. Он заставлял ее сердце биться чаще, а ладони потеть, и однажды она начала задаваться вопросом, каково это было бы самой поцеловать его или же получить от него поцелуй, заснуть рядом с ним, почувствовать, как он двигается в ней. К такому она всегда относилась враждебно. Лианна никогда не хотела быть закованной в кандалы брака или видеть, как в ее животе будет расти ребенок.

Но потом появился он.

И все стало постепенно меняться.

Она больше не восставала против замужества. Рождение ребенка уже не так пугало ее.

Только если это будет с ним.

Лианна пыталась закрыть свое сердце. Попытка объяснить чувства, которые Рейгар Таргариен пробудил в ней, одним этим тяжелым словом наполняла ее тревогой и ужасом. «Из этого не выйдет ничего, кроме душевной боли», — рассуждала она.

— Говорят, что до окончания турнира его величество объявит о твоей помолвке с леди Серсеей, — сказала Лианна. Она не собиралась заводить этот разговор. Ее не волновало, на ком женится принц, с кем разделит постель, и кто родит ему детей. И все же при мысли о золотой гарпии или какой-либо другой женщине, повисшей на руке у Рейгара, у Лианны сводило живот.

— Кто говорит? — спросил Рейгар.

Лианна пожала плечами.

— Сплетники?

— Скажи-ка, Лианна Старк, как давно ты начала слушать сплетни?

Лианна посмотрела на пальцы своих ног, наполовину закопанные в песок.

— Я не слушаю. Трудно не услышать, когда все говорят об этом.

— Ты не хочешь, чтобы мы с Серсеей Ланнистер обручились?

«Каких слов ты ждешь от меня?» — хотела она спросить. Она только глядела на то, как он хмурился.

— Прошу прощения, милорд, я не имела намерения любопытничать.

Пришел ее черед хмуриться.

— Ты не любопытничала. Кто бы ни были эти «они», — сказал он, — «они» неправы. Я не желаю этого брака. Я не желал его раньше и не желаю сейчас. Мой венценосный родитель также выступит против. Никакого объявления не будет. Не до конца турнира, не когда-либо после. Мой лорд-отец мог бы проявить больше такта или использовать более мягкие выражения, но Тайвин Ланнистер — человек упрямый и хочет того, чего хочет. Он подумал, что если он сделает свое предложение снова, теперь, когда его дочь повзрослела, то это как-то изменит мнение моего лорда-отца. Это не так. Этого никогда не случится.

— О, — Лианна была рада, что она сидела. Волна облегчения, которую она почувствовала, заставила ее содрогнуться.

— Кроме того, — продолжил Рейгар, — есть одна леди, которую я уже полгода как заприметил. Она забавная, и задумчивая, и напористая, и предприимчивая, и такая милая. У нее самые красивые серые глаза, которые я когда-либо видел, а когда она улыбается... Что ж... нет слов, чтобы выразить то, что я в это мгновение чувствую. И я так люблю ее. Она принесла в мою жизнь неописуемую радость. Ради встречи с ней я проезжал многие лиги и пытался найти любой предлог, чтобы проводить с ней как можно больше времени.

Его взгляд порхнул по ее губам, а затем снова взлетел к глазам. Лианна увидела что-то в этих индиговых омутах. Любовь. Надежду. Желание.

Она откашлялась.

— Все это звучит неприлично, милорд. Мне кажется, ты хочешь поцеловать эту леди, — прошептала она, чувствуя себя осмелевшей от его слов.

— Нет ничего, чего я жаждал бы больше, но боюсь, что, если я поцелую ее, я уже никогда не смогу от нее отказаться.

— Тогда не отказывайся от нее.

И вот так Лианна перешла от месяцев гаданий о том, каково это — ощутить на своих губах его поцелуй, к твердому знанию. Она почувствовала тепло его дыхания на своей щеке, и сначала его губы легонько соприкоснулись с ее, а потом его рот приоткрылся ровно настолько, чтобы зажать ее нижнюю губу между его губами. Это длилось несколько секунд, а затем он отстранился от нее, заставив ее сердце биться чаще, а ее саму желать, чтобы это чувство никогда не оставляло ее.

— Я должна кое-в-чем признаться, — сказала она.

— В чем же? — Он пододвинулся ближе.

— Я встретила одного юношу в одном разрушенном замке, и сначала я ничего особенного об этом не подумала, но потом он приехал к нам в гости, и я поняла, что надеюсь, он придет снова. А потом он вернулся и возвращался опять и опять. А затем эти чувства, которые я испытываю к нему, они просто подкрались ко мне. Мое сердце будто бы переполнено, когда он рядом со мной, и мои руки дрожат. Однажды мы были в Девичьем Пруду и попали под дождь, а когда нам, наконец, удалось вернуться на постоялый двор, то он так мне улыбнулся, и я почти сказала ему, что люблю его. Эти чувства меня пугают. На самом деле они меня очень пугают.

— Это и правда пугает. Будто бы часть тебя самого больше тебе не принадлежит. Я не искал случая влюбиться. Я всегда думал, что женюсь по долгу, а не по любви. Мой путь был предначертан с самого моего рождения, и меня это не беспокоило. У меня был долг, и я готов был его исполнить, а затем в мою жизнь вошла ты и бросила всему этому вызов. Теперь я понимаю, что мне придется позабыть обо всем, что я знал раньше. — Он убрал прядь волос с ее лица. — Моя леди, моя любовь. Моя радость, — прошептал он, и Лианна посмотрела вниз, туда, где их руки все еще держались, а их пальцы были переплетены, потом она снова взглянула на него.

— Я подумал, — он поднес ее руку к губам и поцеловал, — не хочешь ли ты отправиться в Королевскую Гавань и служить моей леди-матери? Мы сможем чаще бывать вместе, и она предоставит тебе столько свободного времени и свободы, сколько ты пожелаешь.

Королевская Гавань, Красный Замок, а главное — возможность видеть его каждый день. Она кивнула.

— Я думаю, это мне очень понравится.

— Я попрошу ее написать твоему лорду-отцу и испросить его разрешения. — Он откашлялся. — Я пришел сюда не за признаниями в любви, — сказал Рейгар с застенчивой улыбкой. — Я пришел сюда попросить у тебя ленту.

— Мою ленту? Вы просите ленты у всех дам, сир?

Рейгар усмехнулся.

— Нет, только у той, в которую я по уши влюблен.

Она могла бы оторвать шелковую ленту от платья, но это грозило длинным наставлением от леди-тетушки, которое Лианна не горела желанием выслушивать.

— У меня сейчас ничего при себе нет, но моя благосклонность принадлежит тебе. Всегда будет принадлежать.

Его рука потянулась к ленте в ее волосах, и он дернул ее за концы, вытаскивая из прядей Лианны.

— Тогда я возьму это.

Она сама сделала эту ленту, и он знал это. Он видел, как Лианна мучилась с ней, сидя с ниткой и иглой в руках и собрав все терпение, какое она только могла проявить, чтобы доставить удовольствие своей тете. Лианна сама выбрала цвета и придумала узор — синие, как иней, розы на серебряном фоне — и аккуратно вшила нить. Она потратила бесчисленное множество часов и бесчисленное множество раз бросала это занятие, прежде чем наконец закончила. Она осталась довольна результатом и больше всего довольна собой.

— У меня в сундуке есть получше, — сказала она. — Те, что были куплены у женщин, которые умеют превратить кусок органзы и нить во что-то красивое и безупречное.

— Мне не нужна та лента, которую ты купила. Эта тоже красива и безупречна, и она значит гораздо больше, потому что ее сделала ты, — искренне ответил он, задирая рукав дублета и туники и подставляя ей запястье. Лианне не нужно было говорить, что делать. Она дважды обернула ленту вокруг его руки и завязала узел.

Лента теперь поблекла и истрепалась, но Рейгар все еще носил ее на запястье. Не далее, как три дня назад он сказал Лианне, что не собирается снимать ее. Никогда. Что лента по-прежнему приносит ему удачу, и что он полагает, на этот раз он сможет победить. Она надела ему на шею ожерелье с синей розой. «На удачу», — сказала она. Он выиграл последний заезд против Барристана Селми, и короновал ее своей королевой любви и красоты.

Лианна все еще могла ясно видеть тот момент, когда он искал ее на трибунах, направил лошадь в ее сторону, подъехал к ней и кончиком своего копья положил ей на колени венец из зимних роз. Он не сказал ни слова, просто посмотрел ей в глаза, прежде чем развернуть лошадь и уехать.

— Думаешь, ты победишь? — спросила она, когда они оба встали, чтобы вернуться к шатрам.

— Я буду стараться изо всех сил, — ответил он.

Рейгару не удалось выиграть в Ланниспорте, но он был очень близок к этому.

— Он может одержать победу в Штормовом Пределе, если решит участвовать, — уверенно сказал сидевший рядом с ней Джон Коннингтон.

«Да, Штормовой Предел», — подумала Лианна.

Но турнир в Штормовом Пределе едва не стоил Лианне ее любви и ее сердца.

Через неделю после того, как они с Рейгаром поженились перед богами старыми и новыми, она, как и все остальные, сидела на трибунах и наблюдала, как рыцари из того или иного дома занимали свои места на ристалище. Она поняла, что что-то не так, когда объявился таинственный рыцарь и бросил вызов Рейгару. Это не было чем-то неслыханным, но отчего-то казалось неправильным. Рядом с ней также напрягся Джон Коннингтон. Страх поселился в ее животе, и она пожелала, чтобы этот день поскорее закончился.

При первой сшибке таинственный рыцарь целился принцу в шею и мощным ударом едва не сбил с него шлем. Копье сломалось, и Лианна содрогнулась при мысли о том, что могло бы случиться, если бы латный воротник Рейгара не был закреплен должным образом.

При второй сшибке копье было нацелено низко, в коня Рейгара — красивого черно-синего жеребца, остававшегося безымянным до тех пор, пока Лианна не предложила наречь его Мраком. Рейгар уклонился, убедившись, что его лошадь не ранена, и сумел ударить таинственного рыцаря ниже груди.

При третьей сшибке таинственный рыцарь ударил принца в плечо. Она не ведала, как Рейгару удалось удержаться в седле, не говоря уже о том, чтобы нанести удар в самую середину потрепанной брони противника.

Когда Рейгар поднял забрало, Лианна осознала, насколько он был разгневан. Она видела гнев в его глазах и в том, как он держался. Она думала, он тоже понимал, что этот таинственный рыцарь бросил ему вызов вовсе не для развлечения, а для того, чтобы убить его на глазах у толпы.

Не только они двое пришли к такому выводу. По другую сторону поля стояли, вытянувшись, трое королевских гвардейцев. Рука Барристана Селми потянулась к рукояти меча, сир Эртур вытащил Рассвет из ножен, а Освелл Уэнт уже перемахнул через ограждение. Меч лорда Стеффона был обнажен, и он стоял, опираясь на его рукоять. Он не мог допустить, чтобы наследный принц погиб под его крышей. Как бы ни любил Эйрис своего кузена, Лианна не думала, что король простит этого человека, если его сын и наследник будет серьезно ранен или убит.

Мертвый Рейгар. Ее разум восстал против этой мысли. Внезапно ей захотелось, чтобы они успели скрепить свой брак. Он желал для нее пуховых перин и всяческих удобств, а не соломенную постель на постоялом дворе, на который они случайно наткнулись на пути к Штормовому Пределу.

Соперники снова сошлись, и копье Рейгара попало в цель. Лианна увидела то мгновение, когда таинственный рыцарь был выбит из седла, орошаемый щепками сломанного копья, подброшен в воздух, а затем низвергнут в грязь. Он несколько раз перекатился, потеряв при этом шлем, прежде чем наконец замер на месте. Рейгар снял шлем и отбросил его в сторону, прикрепленные к нему ленты из красного, оранжевого и желтого шелка сверкнули словно пламя в сумерках, прежде чем и он приземлился в грязь.

Ярость омрачила лицо, которое так любила Лианна. Ноздри Рейгара раздулись, и она подумала, что он вот-вот начнет изрыгать огонь.

Таинственный рыцарь поднялся на ноги, и по толпе разнесся шепот. «Саймон Тойн», — раздался голос позади нее, а затем это имя повторялось еще множеством шепотков.

«Саймон Тойн не посмел бы показаться на турнире», — подумала Лианна. Тем не менее, судя по тому, как Стеффон Баратеон подался вперед, выкрикивая приказ схватить этого человека, по тому, как лицо Эртура Дейна исказилось от гнева, и Рейгар... если бы Лианна сомневалась...

Время замедлилось и, казалось, ползло. Лианна с ужасом наблюдала, как Саймон Тойн вскочил на ноги и вытащил свой длинный меч. Рейгар спокойно спрыгнул с коня и откинул влажные пряди волос, прилипшие к потному лбу. Он смотрел на преступника своим непоколебимым взором, заставляя того приблизиться к нему. Он обнажил свой меч и держал его прямо, направляя на Тойна.

— Если ты желал поединка, то все, что тебе нужно было сделать, это попросить, трус, — кричал он. Его тон был резким. Сейчас она слышала голос Рейгара Таргариена, кронпринца, наследника престола Семи Королевств. Голос человека, который не уступит ни дюйма.

— Я хочу выпотрошить тебя и съесть твое бьющееся сердце, — ответил Саймон Тойн. — Я хочу покончить с тобой и твоей семьей.

— Хочешь меня убить, так подойди, достань меня, — ответил Рейгар.

К тому времени, однако, королевские гвардейцы с каждым шагом все ближе подбирались к нему, и солдаты Баратеона также окружали разбойника.

— Не вмешивайтесь! — кричал им Рейгар, сжимая рукоять своего меча, но там был Эртур Дейн с собственным мечом в руке. Сир Барристан и сир Освелл встали по бокам от принца, последний схватил Рейгара за руку и бесцеремонно оттащил его назад, когда тот двинулся к разбойнику.

Почувствовав, что положение его ухудшилось, Саймон Тойн бросился к своей лошади и сбежал.

Рейгар в гневе бросил меч на землю и вздрогнул от боли. На короткое время его глаза встретились с ее, глядя на нее сквозь толпу, а потом сир Эртур увел его прочь, сир Освелл двинулся следом за ними, они удалились в направлении замка и скрылись за шатрами.

Ее глаза следили за ним, пока он не скрылся из виду. Она сидела на скамье, ошеломленная тем, что только что развернулось перед ее взором. Расположившийся рядом с ней Джон Коннингтон потерял дар речи. Она вложила свою трясущуюся руку в его более твердую, и он успокаивающе сжал ее.

— Это последнее, чего я ожидала, когда мы приехали сюда, — сказала она, когда наконец смогла заговорить. Скамьи полностью опустели. Остались только они двое.

— Тебе следует найти его, — сказал Джон.

— Я не могу ворваться к нему, пока с ним мейстер и лорд Стеффон.

— Может быть, но прошло уже достаточно времени, и мы оба знаем, что именно тебя он захочет видеть в первую очередь, также мы оба знаем, что ты не почувствуешь себя лучше, пока сама не убедишься, что с ним все в порядке.

Лианна взглянула на Джона.

— Я помню Летний Замок, как будто это было вчера. У него черные волосы и все такое, и он стоит по колено в ручье, пытаясь поймать форель на обед. Думаю, я люблю его еще больше за то, что встретила его вдали от двора.

— Я помню, как он ухаживал за тобой после встречи. Думаю, слово ошеломленный подойдет лучше всего. Пораженный любовью после его второго приезда в Амберли.

— Ты по-прежнему…

— …Всегда, — отозвался Джон, — но я также знаю свое место. Он мой друг и мой принц, — прошептал он. — Я буду служить ему верой и правдой, пока жив. И я буду любить ваших детей, как если бы они были моими собственными. — Его щеки покраснели и пылали так же, как и его волосы. Джон Коннингтон никогда не говорил о своих чувствах, но Лианна все равно знала. Он откашлялся. — Идите к нему, ваше высочество.

И она пошла к нему, вспоминала Лианна, закрыв глаза и глубоко вздохнув. Морская соль щекотала ей нос.

Примерно так же пахло и в Штормовом Пределе. Порывы ветра, долетавшие с Залива Разбитых Кораблей, доносили запахи соли и морской воды до турнирного поля и замка.

Штормовой Предел едва не отобрал у нее Рейгара, но также стал тем местом, где они скрепили свой недельный брак. Недавно Лианна смогла оценить всю иронию этого.

Лианна и Рейгар сплелись в неистовстве губ и языков, прерывистого дыхания, рук, тянущих за завязки ее корсажа, и рук, теребящих тесемки его штанов. Лианна поцеловала все синяки, которые он заработал за турнирный день, а он освободил ее от тесноты ее платья. Она чувствовала обжигающий жар, что скапливался внизу живота и между ног. Она провела пальцами по его расстегнутым бриджам и почувствовала, насколько твердым он стал, она услышала низкий стон, клокотавший глубоко в его горле, что ж, это только подстегнуло ее.

Однако он оттолкнул ее руку, прежде чем она успела обхватить его пальцами, и повел обратно к постели, он положил одну руку ей на грудь, его большой палец круговыми движениями огладил ее сосок, другой рукой он провел по ее исподнему, стягивая его вниз по бедрам, помогая Лианне освободиться от него. Ее ноги опустились на кровать, и она села, глядя на него.

— Я хочу тебя, — сказал он, встав перед ней на колени и оставляя дорожку из поцелуев на ее животе. — Если мы сделаем это, пути назад не будет.

— Зачем мне когда-либо возвращаться назад? — спросила его Лианна. — Я не жалею об этом браке, и я хочу тебя.

— А что, если я тебе надоем? — Он толкнул ее на спину, и она скользнула к середине кровати.

— Тогда мне придется обзавестись любовником, как это делают в Дорне, — пошутила она, когда он осторожно раздвинул ей ноги. Она знала, что ее ожидает, и чувствовала, что вся горит от жара и предвкушения. Его пальцы медленно проникли в нее.

— Замолчи, — пробормотал он, поцеловав внутреннюю сторону ее бедра, прежде чем зарыться головой между ее ног и поймать губами бугорок у самого ее лона. Лианна выгнулась, когда его язык и губы привели ее к самому краю, остановившись на расстоянии одного удара сердца от завершения. Тогда он отстранился от нее, оставив ее тяжело дышать и сгорать от желания.

— Я могла бы оставить и тебя, если бы ты закончил начатое, — сказала она.

— Ты ужасна! — возразил он, пробегая кончиком языка по ее груди от подножия к вершине. Он стянул штаны и лег на нее, опираясь на руки, чтобы удержать свой вес.

— Ты знал это и раньше. Прошу, не медли. Просто сделай это, — посоветовала она ему.

— Я не собираюсь разрывать тебя, — ответил он, и она почувствовала его у себя между ног, готового войти в нее.

— Ты говорил, что я сделана из железа, гляди не слом…

— Не заканчивай это предложение, если хочешь, чтобы наш брак был скреплен, — предупредил он.

Она хихикнула.

— Молчу. Однако твои уши пылают, и...

Он шикнул на нее.

— Да помогут мне боги, я люблю тебя, Лианна. — Он удерживал ее руку над ее головой, их пальцы переплелись, и когда он зарылся лицом в ее шею, ей в нос ударил запах его мыла.

— И я люблю тебя.

Он наклонил голову и крепко поцеловал ее, она почувствовала на его губах свой собственный вкус.

— Готова? — спросил он. Она кивнула, плотно закрыла глаза и задержала дыхание. — Расслабься, Лиа, — его пальцы коснулись ее лица. — И дыши. — Он медленно вошел в нее. Ей было неудобно, она чувствовала себя растянутой и словно горела изнутри. Как только он оказался в ней, она перевела дыхание.

— Открой глаза, моя хорошая. — Когда она это сделала, он внимательно посмотрел в них. Она знала, что он пытается оценить степень ее удобства, поэтому улыбнулась и кивнула. Неприятные ощущения в основном прошли, жжение немного утихло, и ей больше не казалось, что ее растягивают сверх ее возможностей. Она чувствовала, как он медленно движется внутри нее, каждое движение все ближе возвращало ее к той грани.

— Все хорошо?

— Немного неудобно, но я, на удивление, в порядке. — Она приподняла голову, чтобы поцеловать его, обхватила его ногами, скрестив их в лодыжках, и ее бедра задвигались сами по себе. Ее тело само все делало за нее. Казалось, что она проделывала это с Рейгаром уже тысячу раз, и когда она взглянула ему в лицо, то поняла, что снова влюбляется.

Она ощутила, как ее тело сжимается и дрожит, ее дыхание стало прерывистым, и ее накрыл тот самый взрыв, который Рейгар заставил ее ощутить чуть раньше своим ртом и пальцами. Сначала он казался маленьким, но потом все рос, и рос. Как будто все ее чувства разом обострились, прежде чем ее разум погас. Зарычав и в последний раз толкнувшись, Рейгар излил в нее свое семя. Она опустила ноги и обняла его за шею.

В течение долгого времени глаза Рейгара оставались закрытыми, его лоб был прижат к ее лбу, его пальцы лениво скользили по ее волосам. Мир сжался, и в нем существовали только они двое. Затем он вышел из нее, высвободился из ее объятий и притянул ее к себе, обнял и удерживал рядом. «Надежные объятия, — подумала Лианна, — мое безопасное место».

— Как ты себя чувствуешь? —спросила она.

— Прекрасно после того, что сейчас случилось. Устал после рыцарского турнира. Доволен, что не стал пить маковое молоко, — он указал на чашку на боковом столике. — Если бы выпил, этого бы не случилось. Как ты?

— Мне немного больно. Однако это приятная боль. — Она накрыла их мехами. — Спи. Я буду здесь, когда ты проснешься завтра.

Рейгар продержался почти до самого конца турнира, но проиграл свой последний поединок.

Однако он выиграл турнир в Харренхолле.

Корабль накренился, Лианна открыла глаза и уставилась в деревянный потолок каюты, которую ей и ее брату предоставил лорд Мандерли. Они поплывут сначала в Белую гавань, а оттуда отправятся в Винтерфелл.

Она легко коснулась лепестков венка из зимних роз, что покоился на ее животе. Вскоре после окончания поединков она последовала за Рейгаром в его шатер и нашла его одного. Он смотрел на нее с некоторым опасением. Лианна была готова отругать его, но она так же устала хранить секреты, как и он. Вместо этого она пожала плечами и поцеловала его так, как делала это, когда желала большего, чем просто поцелуй, хотя и знала, что на это не будет времени.

Когда она отстранилась от него, он взял венок из ее рук, надел ей на голову и улыбнулся ей.

— Спасибо, но тебе следовало отдать его кому-нибудь другому.

— Моя королева ты, а не кто-то другой. Венок твой. Я хотел короновать тебя в Ланниспорте, и я хотел короновать тебя в Штормовом Пределе, но оба раза я проиграл. Когда-нибудь я подарю тебе корону из золота и драгоценных камней. Она будет такой же красивой, как и ты.

Прежде чем она успела что-либо сказать, их прервали доносившиеся снаружи сердитые возгласы. Лианна смогла разобрать говорящие на повышенных тонах голоса Брандона и сира Эртура. Брандон был так зол, когда Рейгар положил венок ей на колени, что Лианна подумала, брат разорвет его на мелкие кусочки.

— Что ты натворила, Лианна? —кричал он на нее, не стесняясь их знаменосцев. Потребовалось вмешательство Неда и Бенджена, чтобы удержать его. Она сбежала от Брандона, стоило только ему отвернуться.

Она села на своей койке и бросила взгляд на Бенджена, его глаза были закрыты.

— Рейгар не сделал ничего плохого, — сказала она, ее взор вновь метнулся к венку из зимних роз, прежде чем она опять поглядела на брата. Он повернул голову и посмотрел на нее.

— Как ты вообще можешь говорить такое? Он обошел свою невесту и короновал тебя королевой любви и красоты на глазах у твоего собственного жениха и половины королевства в придачу. Брандон имел право ударить его.

— Брандон не тот, кто может говорить о чести или о том, что меня опозорили, когда сам он обесчестил сестру сира Эртура. Единственная причина, по которой его еще носит земля, — это то, что Рейгар приказал Этану отступить. Брандон уже гнил бы в могиле, если бы Рейгар не вмешался и не встал на его защиту, — сказала она, чувствуя, как полыхает внутри нее гнев. — Брандона не волновала честь, когда он ползал между ног леди Эшары. Я даже не могла смотреть сиру Эртуру, человеку, которого считаю другом, в глаза, мне было так стыдно!

Бенджен сел и уставился на нее.

— Я знаю, что принц питает к тебе теплые чувства, но ты ведешь себя с ним слишком фамильярно.

Лианна почувствовала, как у нее сжалось горло. Усилия, которые она прилагала к тому, чтобы не плакать, утомляли ее, поэтому она позволила слезам пролиться.

— Ты не понимаешь, — выдавила она.

— Прекрасно понимаю. Ты любишь его. Это ясно как день. Даже Нед, который обычно ничего не замечает, заметил. — «Нед», — с грустью подумала она. Нед, который отвел ее в сторону, чтобы поговорить с ней, когда они прибыли в Девичий Пруд. Она рассказала ему, что было у нее на сердце, но по его поведению ей показалось, что он не был готов выслушать остальное, поэтому она не сказала ничего, кроме того, что любит принца и что он отвечает ей взаимностью.

— Что это даст тебе, Лиа? Вам двоим никогда не быть вместе. Вы оба обещаны другим. Твое будущее в Штормовом Пределе с Робертом Баратеоном, а его — в Красном Замке с Элией Мартелл.

Бенджен всегда был таким. Практичным, уравновешенным, в то время как над ней брали верх чувства. В отличие от Брандона или Неда, Бен никогда не жалел ее, когда она плакала. Возможно, причиной этому служило то, что в их отношениях она была старшей.

— А что ты знаешь о любви? — спросила она.

— Ничего, — отозвался он. — И не узнаю. Отец собирается отправить меня в Ночной дозор. Он говорит, что я нужен ему там.

Лианна была потрясена, услышав это. Однако Бенджен был третьим сыном. Было трудно найти земли и жен для третьих сыновей, даже для Старка из Винтерфелла.

— Почему ты мне не сказал?

Бенджен пожал плечами.

— Что-то не похоже, чтобы ты изо всех сил стремилась рассказать мне то, что ты скрываешь от нас. Я знаю тебя, Лианна. Я знаю, когда ты лжешь, и я знаю, когда тебе тяжело.

— Принц Рейгар всегда был для меня только Рейгаром, — сказала она. — Я знаю Рейгара Таргариена, принца, но я также знаю Рейгара Таргариена, человека, который боится щекотки на левом боку и смеется над глупейшими шутками, того, кто предпочел бы сладкое вареной репе. Принц носит дублеты, но человек их ненавидит. Один раз он побрил голову, чтобы скрыть, кто он на самом деле, но получил солнечный ожог, поэтому больше никогда не повторял подобного. Вместо этого он красит волосы, но от краски кожа всегда сильно чешется, поэтому он это тоже ненавидит. — Вспоминая о нем так, она улыбнулась, но Бенджен смотрел на нее с широко раскрытыми глазами и недоверчиво.

— Есть те, кто говорит, что принц Рейгар не создан для счастья. Но человек, которого я знаю, жаждет быть счастливым. — Она посмотрела на брата и покачала головой. — У него доброе сердце. Он хороший и легкий в общении человек. И теперь мне трудно вспомнить день, когда я бы не принадлежала ему, а он бы не принадлежал мне. Я не могу вспомнить, каково мне было до того, как он вошел в мою жизнь. Он был той частью меня, которой мне не хватало, которую я не могла найти. Которую я потеряла. Рядом с ним все имеет смысл. Он имеет смысл, и то, что происходит между нами, кажется таким же древним, как и сам мир, как какая-то действительно старая песня. Когда я смотрю на него, я вижу мужчину, которого люблю, я вижу добро и надежду, и мне становится интересно, как такой человек как Эйрис был когда-либо благословлен таким сыном. Он его не заслуживает.

— Что ты натворила, Лиа? — мягко спросил ее Бенджен.

— Все всегда считают, что я что-то натворила.

— Разве нет?

— Он поцеловал меня в Ланниспорте, и я сказала ему, что люблю его. Мы поженились незадолго до турнира в Штормовом Пределе, пред ликами его богов и моих. И он короновал меня своей королевой в Харренхолле.

Бенджен уставился на нее.

— Я… ты ведь шутишь, да? Турнир в Штормовом Пределе состоялся больше года назад. Почему ты нам ничего не сказала? Мы твоя семья... Я... Я не понимаю.

— Что плохого в том, что мы поженились до объявления о нашей помолвке? Мы никому не причинили вреда. Мы были вместе, и мы могли некоторое время наслаждаться свободой, которая у нас была, прежде чем мы бы принесли клятвы на глазах у всего королевства. Эйрис должен был написать отцу после того, как вернется из Сумеречного Дола, но мы знаем, что там произошло. — Лианна чувствовала себя обессиленной и измученной. Такого никогда не должно было быть. — Эйрис, лорд Тайвин, лорд Дарклин и Дорея Дорнийская все испортили. Рейгар хотел отправиться на север и поговорить с нашим отцом после того, как Эйрис передумал. Однако ему так и не удалось выбраться. Если бы он поехал на север, Эйрис узнал бы об этом, а он и так уже думал, что Рейгар намеревается узурпировать его трон. Лорд Варис и его пташки, его шпионы повсюду... — прошептала она по привычке. — Но Рейгар устал прятаться в тени, и я тоже. Время для игр прошло. Королевство скоро узнает правду.

— Ты хоть представляешь, насколько безумно все это звучит?

— Знаю, но ты просил правду, а она такова. Я люблю его, и он любит меня. Рейгар очень скоро отправится в Винтерфелл, и к тому времени, когда он прибудет, отец будет знать все.

— Ты не жалеешь об этом? Все это звучит ужасно.

— Жалею ли я? Я никогда не пожалею о своей любви или об этом браке. Возможно, это чистое безумие, но я бы сделала это еще тысячу раз. Он стоит того. Я сожалею только о том, что сир Барристан решил поиграть в героя в Сумеречном Доле и спас этого никчемного короля. Я сожалею, что Эйрис не умер там. Насколько другой могла бы быть наша жизнь? Это такой горький напиток, брат. Эйрис — маленький и несчастный человек, и я его ненавижу.

— Как так вышло, что никто ничего не узнал?

— Лорда Вариса тогда еще не было в Вестеросе, а люди обычно видят то, что желают видеть. Этому мы с Рейгаром были рады.

Бенджен встал со своей койки и сел рядом с ней.

— Мне очень жаль, что это случилось с вами. Принц Рейгар всегда казался мне приятным.

— Он из тех людей, знакомством с которыми гордился бы любой. Он понравится отцу, но отец может быть слишком зол на нас, чтобы понять это.

— Вначале, возможно. Однако отец никого не любит сильнее тебя, — попытался успокоить ее Бенджен. — Принц Рейгар знает, что ты была таинственным рыцарем?

Вспомнив об этом, она усмехнулась.

— Ему потребовалось всего пять минут, чтобы понять это. Он устроил отличное представление, когда искал мой щит и встал на одно колено перед Эйрисом, чтобы вручить его королю. Чтобы выжить при дворе Эйриса, нужно быть искусным актером, а Рейгар определенно нашел хорошее применение своим талантам. — Она вздохнула. — Ему не понравилось, что я приняла участие в турнире, но он знал о причинах, побудивших меня к этому, и понял их. Он сказал, что я заставила его гордиться мной.

— Я никогда не испытывал неприязни к лорду Роберту. Но когда он встал и заявил, что будет участвовать, чтобы разоблачить тебя, я возненавидел его, — сказал Бенджен.

— Именно он вложил эту идею в голову Эйриса. Он уже стоял на краю, и Роберт столкнул его прямо вниз. Не думаю, что Рейгар когда-нибудь простит ему это.

— Я не думаю, что лорд Роберт когда-либо простит принца Рейгара за то, что тот забрал тебя у него.

— Я не принадлежу лорду Роберту, чтобы он мог поступать со мной так, как ему заблагорассудится, и Рейгар ничего у него не брал.

Бенджен взял у нее венок и посмотрел на розы и нитку жемчуга, закручивающуюся вокруг них.

— Это красивый венок. Когда ты поняла, что любишь его?

— Когда я начала с нетерпением ждать встречи с ним, — без колебаний сказала Лианна. — Но я поняла, какие именно чувства испытываю, когда он уехал, а мне захотелось последовать за ним.

— Он делает тебя счастливым, принц Рейгар?

Она кивнула. Как могла она объяснить брату свои чувства? Как могла она объяснить, что потерялась в чьих-то глазах, или то странное ощущение невесомости? Как могла она объяснить, что нет на свете лучшего места, чем объятия Рейгара, или что она может видеть в нем свое будущее?

— Даже очень. Это похоже на крошечное семечко, что было посажено, когда мы встретились в Летнем Замке, и оно все продолжает расти выше и выше. Можешь представить первые дни весны в богороще, когда все снова начинает оживать, и ты просто делаешь глубокий вдох, чувствуешь, как твоя грудь наполняется, и возникает чувство удовлетворения?

Бенджен кивнул.

— Наверное.

— Мои чувства похожи на это, но они гораздо более сильные. Иногда мне кажется, что мое сердце недостаточно велико, чтобы вместить все это, как будто оно может разорваться от всего, что он заставляет меня чувствовать. Я выбрала его, он выбрал меня, и он тот, кому я принадлежу. Рейгар — мое сердце, и в нем я нашла свой дом. На самом деле нет другого способа объяснить это.