Гарри Поттер и Герой с Тысячей Лиц (гет)

Гермиона сильнее прижала ухо к стене, сосредоточенно щурясь.

— Там еще чемоданы! Да кто эти люди, Рокфеллеры?!

— Сомневаюсь, что Рокфеллеры путешествуют на круизных лайнерах, милая. Они их покупают.

— Иди сюда, просто послушай!

Гарри бросил на нее короткий взгляд, оторвавшись от книги, которую читал.

— Я отказываюсь участвовать в сей недостойной затее.

— И это я слышу от человека, который вчера ночью станцевал лимбо! (прим.пер. — это танец-игра с планкой, где нужно пройти под ней, отклонившись назад, не задев)

— Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть данную информацию.

— Даже Рут Уэзерби с противоположной палубы видела тебя. Ты мог бы пойти со мной и Вивиан в бассейн, но неееет, ты позволил Джейсону затащить тебя на ту вечеринку с маргаритой на палубе C и …

— Эй, это не я приклеился ухом к стене.

— Только не говори, что не сгораешь от любопытства.

— Любопытство — это одно, а то что ты делаешь — совсем другое. И вообще, мы могли бы просто прогуляться до них и представиться.

Гермиона отошла от стены и подошла к Гарри, который сидел на диване в гостиной их трехкомнатного номера. Она села к нему на колени, обхватив ногами его талию. Гарри отбросил книгу в сторону и обнял ее. На ней был раздельный купальник и пляжная юбка с запахом. Корабль пришвартовался на Фиджи, готовясь отправиться в свой долгий путь через Тихий океан с однодневной остановкой на Гавайях, прежде чем продолжить путь в Сан-Франциско.

— Здорово было разделить наш обеденный стол только с тобой, теперь, когда Палмеры уехали, — пробормотала она, играя пальцами в его волосах. Гарри откинул голову на спинку дивана и посмотрел на нее снизу вверх, его руки гладили обнаженную кожу ее живота.

Гарри с Гермионой были уже теперь на полпути путешествия и удобно устроились в своей почти смущающе роскошной каюте. Их ближайшими соседями с момента посадки на лайнер были Палмеры, восхитительно чокнутая пара средних лет, которая составляла им компанию за обеденным столом. Они скрашивали время приема пищи необыкновенными историями о своих путешествиях по миру и не скрывали, что принимают своих соседей-новобрачных в качестве почетных членов семьи. Палмеры высадились в Дели неделю назад после слезного прощания, полного обещаний обязательно встретиться вновь. Сегодня на борт поднялись новые пассажиры, занявшие каюту Палмеров и, предположительно, их обеденный стол.

— Да, это было приятно, — ответил Гарри. — Больше не нужно стесняться того, как мы раздеваем друг друга глазами и кормим друг друга кусочками омара Ньюбург.

— Не то чтобы мы когда-либо делали что-то из этого за обеденным столом.

— Но если бы и да, нам не пришлось бы этого стесняться.

— Увы, хорошего понемножку. Теперь у нас новые соседи за обеденным столом. И какие-то важные, судя по количеству сундуков, которые они притащили на борт.

— Интересно, за кого они нас примут?

— Кто знает? Уверен, они выберут одну из стандартных теорий и будут придерживаться ее.

Оба они находили бесконечное удовольствие в том факте, что являлись предметом многочисленных спекуляций на борту корабля. В такой поездке, как эта, где большинство людей находились на ограниченном пространстве в течение длительного времени, пассажиры просто обязаны были завязывать дружеские отношения и знакомства. Сплетни были неизбежны. У кого-то проходил медовый месяц (таких было четыре пары, не считая их самих), кто-то пытался спасти брак, кто-то отмечал годовщину, кто-то тайно протащил свою любовницу на борт под носом у жены (тот седеющий джентльмен был объектом большого презрения). На корабле отдыхали несколько семей и почти не было детей, несколько компаний “золотой молодежи”, наслаждающихся отдыхом, и несколько одиноких молодых людей в длительных отпусках. Слухи о каждом курсировали регулярно. Гарри и Гермиона крепко держались друг за друга, притворяясь, что не слышали многочисленных сплетен о себе. Красивая молодая британская пара, только что поженились, без очевидной профессии, и все же достаточно богатая, чтобы занять одну из самых дорогих кают на борту лайнера для самого длительного круиза, который предлагала эта линия.

Самая популярная теория, по-видимому, заключалась в том, что один или оба из них были наследниками какого-то большого состояния, хотя их имена не были известны... во всяком случае, не здесь.

Гермиона стала расстегивать рубашку Гарри.

— Кэл Шиффельбайн сегодня снова приставал ко мне.

— С таким именем, как Шиффельбайн, я поражен, что у этого парня вообще есть чувство собственного достоинства, чтобы приставать к кому-либо, — ответил Гарри, его голос звучал немного напряженно: без сомнения, из-за того, что Гермиона двигалась у него на коленях. Он развязал ее парео и отбросил в сторону. — Что ты ему сказала?

— Я сказала, что ему лучше быть поосторожнее, потому что у меня очень ревнивый муж, — она наклонилась и начала целовать Гарри в шею.

Он засмеялся.

— А Кэл ответил, что ты не очень-то страшный. Поэтому я заявила, что ты владеешь кунг-фу, — Гарри спустил бретельки ее купальника вниз и провел руками по ее обнаженной груди.

— Я и правда владею кунг-фу.

— Ну разумеется, — прошептала она, и тема быстро стала неуместной.

* * *

Когда они пришли в столовую к позднему ужину, их новые соседи были уже на месте. Они оба остановились на мгновение, чтобы рассмотреть их.

— Ну, по крайней мере, они не заняли нашу сторону, — пробормотала Гермиона.

— Выглядят прямо-таки величественно, — сказал Гарри. Их новые соседи по столу были немолоды, но и не стары... вероятно, лет сорока пяти. У мужчины была тяжелая челюсть, загорелое римское лицо и заметные седые пряди на висках. Женщина была не то чтобы красивой, но скорее той, что обычно называют холеной, безупречно одетой и ухоженной. Гермиона схватила Гарри за пальцы.

— Он кажется мне знакомым, — прошептала она. — Ты не узнаешь?

— Нет, не думаю. Ты его знаешь?

— Я не могу припомнить. Просто он выглядит смутно знакомым. Что ж... возможно, я вспомню, — они вошли в столовую. — Честно говоря, мне немного не по себе. Они выглядят так шикарно. Чувствую себя бедной родственницей.

— Просто помни... мы владеем кунг-фу.

Гермиона слегка хихикнула, но почувствовала себя лучше. Когда они приблизились, новые соседи одарили их теплыми, искренними улыбками, став гораздо менее отталкивающими.

— О, вы, должно быть, Поттеры! — воскликнула женщина.

— Да, это мы. Я Гарри, — поприветствовал он, пожимая мужчине руку. — Это моя жена, Гермиона.

— Я Марго Макклауд, а это мой муж Джек.

После обмена рукопожатиями и фразами "рады с вами познакомиться" наконец все расселись.

— Давно вы здесь? — спросила Марго.

— Месяц. Мы зашли на борт в Саутгемптоне.

— Так вы в кругосветном?

— Ага, и наконец домой.

— А где ваш дом?

Гермиона мягко улыбнулась, задаваясь вопросом, брали ли Марго частные уроки допроса в РД.

— Мы живем примерно в часе езды к северу от Лондона.

— Я так и думал, — ответил Джек. — Этот милый, культурный акцент.

— А вы двое откуда? — спросил Гарри, размешивая сливки в своем кофе.

— О, мы перелетные птицы. Думаю, мы оба согласились бы, что наш настоящий дом — Флоренция. — Марго не упустила взгляда, мелькнувшего между ними, когда она сказала об этом. — Что такое?

— Нет, ничего, — ответила Гермиона, улыбаясь. — Просто... Флоренция — особое место для нас.

— Правда? Такое милое старое местечко, не правда ли? Долго вы там пробыли?

— Около двух недель, — сказал Гарри. — Что-то вроде отпуска, — Гермиона подавила реакцию на это совершенно неточное описание их пребывания во Флоренции прошлым летом.

— К сожалению, мы давно уже там не были, — заметила Марго, и ее лицо на мгновение напряглось. Она снова улыбнулась. — Сейчас мы проводим ужасно много времени в Амстердаме.

— Я люблю Амстердам, — сказал Гарри. — Там так много энергии.

— Чем вы занимаетесь? — спросила Гермиона. — Похоже, вы много путешествуете.

— Я занимаюсь судоходством, — пояснил Джек, его улыбка стала немного натянутой. Гермиона обменялась едва заметным взглядом с Гарри; такой ответ заставил ее внутренний радар слегка заволноваться. Обычно, когда кто-то был вовлечен в незаконную деятельность, которая приносила им гораздо большие доходы, чем можно было законно объяснить, на подобные вопросы всегда отвечали что-то вроде "Я занимаюсь судоходством". Неопределенно и трудно опровергнуть. — А вы? Чем зарабатываете на жизнь? — спросил Джек. Конечно, подумала Гермиона. Сменил тему.

К ее изумлению, Гарри сказал им правду.

— Мы работаем на правительство, — ответил он.

— О? — сказала Марго, изображая интерес. — В каком качестве?

— Вообще-то, в разведке, — прямо сообщил Гарри, еще больше удивив Гермиону. С другой стороны, эти люди были магглами. Они никогда не смогли бы связать это с чем-либо, хоть отдаленно напоминающим их настоящую работу. Она заметила, что интерес Макклаудов явно возрос в ответ на признание Гарри. Они немного наклонились вперед.

— Правда? — протянула Марго вполголоса. — Ты имеешь в виду...вы шпионы?

Гермиона взглянула на Гарри, решив позволить ему высказаться на эту тему. — Что-то вроде того, — ответил он, слегка улыбнувшись.

— А у тебя есть пистолет? — заговорщически прошептала Марго.

Гарри рассмеялся.

— Только не за обеденным столом.

— Я совершенно очарована! — Марго взвизгнула. — Полагаю, вы не можете рассказать нам ничего конкретного. Или могли бы, но тогда пришлось бы нас убить.

— О, вижу, вы ознакомились с нашими инструкциями, — сухо сказал Гарри. Они засмеялись.

Заговорил Джек.

— Так это для вас рабочая поездка? — спросил он.

Боже, надеюсь, что нет, — подумала Гермиона. Гарри улыбнулся.

— Боюсь, твоя жена права, Джек. Я не могу вдаваться ни в какие подробности. Но могу сказать, что мы ни в коем случае не "на службе", — Гарри несколько секунд смотрел на Джека непроницаемым взглядом, прежде чем отвернуться.

Гермиона сосредоточилась на своем салате. Гарри явно что-то замышлял. Она задавалась вопросом, имело ли это какое-то отношение к тому факту, что за ними тайно наблюдали мужчина и женщина, которых она никогда раньше не видела, сидевшие за столом на другом конце зала. Гермиона не была уверена, что Гарри это заметил, но их наблюдатели не очень-то скрывались.

Она бросила быстрый взгляд на Джека и Марго, которые должны были стать объектом этого нового пристального внимания. Если бы кто-то захотел понаблюдать за ней и Гарри, у них был бы на это целый месяц.

— Значит, вы поднялись на борт на Фиджи? — заговорил Гарри.

— Ммм, да, — протянула Марго, потягивая вино. — Мы провели там божественные две недели, — Гермиона усомнилась в правдивости этого утверждения. Они оба были бледны, как молоко, и если и было что-то, чего трудно было избежать на Фиджи, так это солнца. — Но мы готовы двигаться дальше, поэтому собираемся поселиться в ньюйоркской квартире Джека.

— А ты откуда, Марго? В целом, я имею в виду? — спросила Гермиона.

Она слегка поколебалась.

— О, вы об этом месте никогда не слышали. Просто маленький городок в Аризоне.

— Правда? Ты не очень похожа на американку.

— Полагаю, что нет! Учитывая все места, где я жила, я вообще удивляюсь, что пока еще могу вспомнить, откуда я! — она рассмеялась нежным, похожим на колокольчик смехом опытной светской львицы.

— Должен сказать, мы много слышали о вас двоих с тех пор, как поднялись на борт, — заметил Джек, как раз когда официант принес основное блюдо.

— О, не сомневаюсь, — кивнул Гарри. — Не понимаю, почему все это находят таким увлекательным.

— Говорят, ты довольно искусен на танцполе, — Джек улыбался, в уголках его глаз таился огонек. Гермиона обнаружила, что больше привязывается к Джеку, чем к Марго. Он казался более искренним. Она была достаточно милой, но было ясно, что она привыкла носить социально приемлемый фасад, которому не хватало правдоподобия для внимательного наблюдателя.

Гарри слегка покраснел.

— Кажется, что это уже не совсем секрет.

— Незадолго до ужина я встретил женщину, которая была очень...как бы сказать? Настойчивой. Все твердила и твердила о том, что мы должны собрать на тебя досье и все ей доложить. Не напомнишь, как ее звали?

Гермиона рассмеялась.

— У нее был настолько сильный южный акцент, что в него можно вставить ложку?

— О боже, да. Я даже было подумал, что она притворяется.

— Это Пэтси ЛаМонт, местная зануда. Она вдова, настоящая южная дама. Отправилась в это путешествие с целой толпой хихикающих подружек. Они... реально вездесущи. На самом деле она никогда с нами не разговаривала, но рассказывает о нас всем подряд.

Марго понимающе кивнула.

— Тогда, видимо, я скажу ей, что ты незаконнорожденная дочь принца Чарльза, путешествующая на королевские деньги, которые заставляют тебя молчать.

Гарри усмехнулся.

— Ну, это даже не так странно, как некоторые истории, которые мы слышали о себе.

— Как думаете, почему всем так интересно? — спросил Джек.

— Кто знает. Мы держимся особняком и не рассказываем историю нашей жизни каждому встречному.

— Классическая британская сдержанность, — прокомментировала Марго. — Очень закрытые люди.

Ты бы тоже была закрытой, будь ты самым знаменитым человеком в мире, — подумала Гермиона.

— У нас есть свои причины держаться особняком, — сказала она вслух.

— Но это правда, что у вас медовый месяц?

Гермиона посмотрела на Гарри. Он встретился с ней взглядом и взял ее за руку под столом.

— Да, правда, — ответил он, улыбаясь. — И я так счастлив, что готов об этом орать.

* * *

— Интересная была парочка, — наконец сказал Гарри. Они прогуливались по палубе, как часто делали по вечерам. До сих пор они шли молча.

— Хм, — согласилась Гермиона.

Долгая пауза.

— Там явно не все так просто, как с Палмерами.

— Да уж.

Еще одна пауза.

— За ними следят.

— И они явно не были на Фиджи две недели, это точно.

— А он не занимается судоходством.

— И я думаю, что она британка или, по крайней мере, из Европы, — Гарри приподнял одну бровь, глядя на нее. Гермиона пожала плечами. — Она сказала "квартира" вместо "апартаменты".

— Могла и просто нахвататься этого заграницей.

— Почему ты сказал им, что мы шпионы?

— Не знаю, — ответил он задумчивым голосом. — Наверное, потому что... что-то подсказывает мне, что они напуганы. Возможно, дело в их одежде. Слишком разодетые, даже чересчур, так подчеркивают свое состояние всеми способами. Как будто защищают себя своими материальными благами.

— Мы делаем поспешные выводы, основываясь на пустяках, — сказала Гермиона, просунув руку под его локоть. Она вздохнула. — Не знаю, милый. Как думаешь... ну...может...

— Мы скучаем по работе и пытаемся придумать загадку? — закончил он, и в его голосе послышалась улыбка.

Она усмехнулась.

— Что-то вроде того.

— Я так не думаю. И я точно не выдумал Чипа и Дейла, следящих за ними с другого конца зала.

— Значит, ты тоже их заметил.

— Довольно трудно было не заметить.

На мгновение Гермиона задумалась.

— Может быть, ты хотел показать им, что помощь рядом, если она им потребуется?

— Может быть.

— Но Гарри...а что если они плохие ребята? Что если они в бегах или скрывают какую-то незаконную деятельность?

— Мне так не кажется. Следившие за ними мужчина и женщина не были профессионалами. Окольными путями шли в туалет, чтобы пройти мимо нашего столика… а женщина вообще воспользовалась пудреницей, чтобы смотреть на нас через зеркало. Как тебе такое? Они явно не были обучены. Если бы это были какие-то правительственные агенты под прикрытием, они были бы намного искуснее. А эти двое хоть и были на голову выше головорезов, которых Аллегра так любит натравливать на нас, но все же, — Гарри покачал головой. — Нет, у меня такое чувство, что если там что-то нечисто, Макклауды на другой стороне, — он взглянул на нее сверху вниз. — Сначала тебе показалось, что ты его узнала. Это все еще так?

Гермиона пожала плечами.

— Не знаю. Кажется да, но все же не совсем уверена. Может быть, он просто напоминает мне кого-то. Трудно сказать.

Гарри улыбнулся.

— Давай больше не будем об этом говорить, — он отпустил ее руку и обнял за плечи. — Мы должны обмениваться страстными взглядами и слизывать друг с друга мороженое. Мы должны отдыхать.

Гермиона вздохнула.

— Я не думаю, что у таких людей, как мы, бывает отпуск, Гарри. Во всяком случае, не настоящий. Вряд ли мы можем отключить наш разум и думать только о пина-коладе и запеченных крабах на шведском столе.

— А было бы здорово, да?

Она кивнула.

— Ну и вообще, наша свадьба была такой идеальной и красивой, не говоря уже о том, что на нее не сунулось никакое зло. Так что думаю, просить судьбу о мирном медовом месяце — это уже чересчур.

 

Позже тем же вечером Гермиона чистила зубы у раковины в их крошечной ванной.

— Интересно, как там дела дома? — спросила она с полным ртом зубной пасты.

Она услышала, как Гарри вздохнул.

— Не знаю. Мне все равно, — Гермиона заглянула в спальню и увидела, что Гарри лежит на спине на кровати, скрестив руки под головой. Он пожал плечами. — Я не хочу думать ни о доме, ни о работе, ни о чем-либо еще. Мы уже скоро вернемся.

— Как думаешь, нам стоит предупредить кого-нибудь о нашем рождественском сюрпризе? Может быть, Рона?

— Нет! — воскликнул он, садясь. — Ключевое слово — "сюрприз!" Мы никому не можем сказать, потому что...тогда это не будет сюрпризом!

Гермиона улыбнулась.

— Да, дорогой, я понимаю смысл этого слова. Но что, если у них будут планы, и мы все испортим, появившись из ниоткуда?

— Каковы шансы на это? Рождество всегда проходит одинаково, сколько я себя помню. Не могу представить ничего такого, что они решили бы сделать и что мы могли бы испортить своим присутствием, — Гарри встал и прошел в ванную, пока Гермиона полоскала рот. Он обнял ее за талию и наклонил голову, чтобы поцеловать в шею. Гермиона вздохнула и прислонилась спиной к его груди, глядя на свое отражение в зеркале. Он поднял глаза и встретился с ее глазами в зеркале. — Завтра уже месяц, — тихо сказал он.

— Я знаю, — ответила она.

Гарри улыбнулся.

— Я тебе еще не надоел?

Гермиона повернулась в его объятиях и скользнула руками вверх по его шее. — Да. Я едва выношу твой вид.

Его озорная улыбка исчезла.

— Тогда закрой глаза, — сказал он почти мурлыкающим голосом.

Гермиона почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине от тихих обещаний, которые она уловила в его словах. Она сделала, как ей было сказано, и ждала, закрыв глаза и обняв Гарри за плечи. Сначала он просто обнимал ее, его руки скользили вверх и вниз по ее спине под ночной рубашкой. Она почувствовала его губы на своем лбу, затем на щеках. Гермиона попыталась повернуть голову, чтобы встретиться губами с его губами, но он повернул голову в другую сторону, чтобы поцеловать ее в подбородок и нос. Она слегка хихикнула. — Прекрати, — сказала она.

— Я думал, ты меня не выносишь, — прошептал он, его руки скользнули вниз по ее спине. Он крепко прижал ее бедра к своим.

— Вот именно. Ты невыносим, — пробормотала она, прижимаясь к нему, и слегка ухмыльнулась.

— А мне кажется, что ты все еще находишь меня весьма привлекательным.

Теперь он целовал ее в шею. Гермиона откинула голову назад. Гарри больше не разговаривал, он закончил подтрунивать. Он направлял всю свою энергию на то, чтобы все кости в ее теле превратились в масло, и в этом он всегда преуспевал. Наконец она больше не могла этого выносить. Гермиона схватила его за голову, чтобы наконец поцеловать в ответ.

В конце концов они добрались до спальни своего номера. Они не разговаривали, пока раздевали друг друга и забирались на кровать. Гермиона с радостью позволила всем своим мыслям улетучиться, пока одна из них, новая и странная, не вернулась и не дала о себе знать. Она немного отстранилась.

Гарри склонил голову набок.

— Чего?

— Ничего ...Я только что кое-что поняла.

— Что же? — спросил он.

— Когда мы занимаемся любовью, ты никогда...ну, ты никогда не говоришь мне, чего ты хочешь.

— А должен?

— Конечно! Это же справедливо!

Он сел, нахмурившись, простыни смялись у него на коленях.

— Я не знаю. Никогда не думал об этом, — он пожал плечами, улыбаясь ей. — Наверное, я просто никогда не хотел ничего такого, чего бы мы уже не делали.

— Не может такого быть. Должно быть что-то, что ты хотел бы попробовать.

— Я в этом не уверен.. Мы много чего пробовали, — ответил Гарри, ухмыляясь.

Гермиона положила голову ему на колени, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Но... разве у тебя нет никаких фантазий? Всяких там грязных мыслишек?

— Эээ?

Гермиона закатила глаза.

— Мы должны делиться этим. Если ты мне скажешь, я, возможно, смогу...ну, знаешь, сделать это для тебя.

— Ты про свои грязные фантазии мне ничего не рассказываешь.

— На самом деле у меня их нет.

— Тогда почему ты думаешь, что у меня есть?

— Потому что ты мужчина! Женщинам нравится стабильность, мы, как правило, не очень увлекаемся ролевыми играми. Мужчины любят разнообразие; у них всегда есть маленькие тайные желания! Предполагается, что мужчинам нравится притворяться, что их жены — медсестры, а они — непослушные пациенты, или что они грабители, которые проникают через окно и находят невинную деву в сексуальном нижнем белье… — она не смогла продолжить, потому что Гарри смеялся.

— Боже мой, неужели это то, что нравится мужчинам? Как глупо. Это же лишает секс спонтанности, если нужен какой-то сценарий и реквизит? Зачем усложнять что-то настолько простое? — он прижал ее к себе и снова лег. — Конечно, у меня есть фантазии. В основном они о тебе. Не буду врать, некоторые — нет. Как ты знаешь, я безнадежно влюблен в Кэтрин Зету-Джонс.

— Да, конечно.

— Но на самом деле, если серьезно и если ты правда хочешь знать, чего я хочу...Я не знаю, что сказать. У меня красивая, сексуальная жена, которая только что сказала мне, что ей не терпится исполнить все мои тайные желания. Да у меня уже есть все, чего я хочу. Прямо здесь и сейчас.

* * *

Шезлонги, расположенные вдоль перил по левому борту на палубе В, были идеальным местом для шпионажа, размышляла Гермиона, устраиваясь поудобнее. С этой выгодной точки можно было видеть большую часть верхних палуб корабля, а людям приходилось проходить мимо нее, чтобы попасть в большую часть столовых. У нее был прекрасный обзор на бассейн через палубу, откуда она не слишком бросалась в глаза.

Гермиона положила раскрытую книгу на колени и поправила темные очки. Порой не было ничего лучше старых добрых уловок. Где были бы такие шпионы, как она, без темных очков? Гермиона попыталась представить себе жизнь сотрудника разведки, пытающегося работать в мире, в котором невозможно физически спрятать, куда направлен твой взгляд. Жуткая мысль.

Марго и Джек бездельничали у бассейна, потягивая разноцветные коктейли, которые периодически пополнялись официантами, шныряющими вокруг и, казалось, обладавшими почти телепатической способностью чувствовать, когда кто-то пассажиров нуждался в их внимании. Гермиона уже не раз задавалась вопросом, посещала ли команда какую-нибудь специальную школу, чтобы научиться предугадывать любое желание.

Как будто он только и ждал, пока она сядет, буквально из ниоткуда выплыл официант и поставил на столик рядом с ней ее любимый фруктовый напиток.

— Вот вы где, миссис Грейнджер, — сказал он с улыбкой.

— Спасибо, — ответила Гермиона. Как они запомнили любимые напитки каждого пассажира, она никогда не узнает. С такими навыками эти официанты, вероятно, и сами стали бы неплохими шпионами.

Гермиона потягивала свой коктейль и наблюдала за Марго и Джеком, в то время как ее пальцы автоматически переворачивали страницы книги каждые несколько минут. Пара, казалось, блаженно не замечала того факта, что "няньки" с прошлой ночи наблюдали за ними на верхнем променаде палубы А. Они даже не пытались этого скрыть. Когда Джек встал, чтобы размять ноги, мужчина буквально перегнулся через перила, чтобы посмотреть, куда тот уходит. "Няньки" не делали ни малейшей попытки изобразить какое-то другое занятие — хотя бы беседу. Чувство профессионализма Гермионы оскорбляло то, что кто-то, даже отдаленно связанный с индустрией шпионажа, мог быть таким дилетантом.

Примерно через час она не увидела и не узнала ничего нового, кроме того, какой маркой солнцезащитного крема пользовалась Марго. Она как раз подумывала о том, чтобы собрать вещи и самой отправиться в бассейн, когда на нее упала тень.

— Не возражаешь, если я присяду, дорогая? — спросила тень голосом с сильным южным акцентом.

Гермиона подняла голову, прикрывая глаза рукой. Это была... Черт, она не могла вспомнить имя этой женщины. Это была одна из подружек Пэтси Ламонт — та, что с бутылочно-рыжими волосами и маленькой татуировкой розы на лодыжке. Гермиона попыталась, но не смогла быстро придумать оправдание.

— Ммм... пожалуйста. Присоединяйтесь ко мне.

Женщина расстелила свое полотенце и плюхнулась рядом с Гермионой.

— Разве это не самый чудесный день на свете? Клянусь, я могла бы просто сидеть здесь днями напролет, хотя, конечно, я бы тут же сгорела дотла! Знаешь, ведь у всех женщин в моей семье настолько светлая кожа, что мы просто сгораем, прежде чем успеваешь моргнуть, если не замазаться SPF 60 с ног до головы. Но боже, разве не чудесный у тебя загар?!

Гермиона моргнула.

— Спасибо, — она не была уверена, как реагировать на такой комплимент.

Женщина протянула руку.

— Кажется, мы должным образом не знакомы. Я Джина, — сказала она.

Гермиона слегка настороженно пожала ей руку.

— Я Гермиона.

— О, конечно, я знаю, у тебя такое красивое имя, и ты британка, не так ли? У тебя самый великолепный акцент, который я когда-либо слышала, весь день бы слушала как ты говоришь!

С усилием Гермиона удержалась от довольного грубого комментария по поводу готовности этой женщины не дать Гермионе и слова вставить с ее якобы великолепным акцентом. Она лишь улыбнулась.

— Спасибо.

— Мы с вами не знакомы, но я увидела, как вы сидите здесь, и подумала, что просто подойду и представлюсь, — может мы замечательно проведем время!

Гермиона улыбнулась.

— Ты проиграла жеребьевку, да? — она кивнула головой в сторону палубу, где Пэтси и остальная часть их группы сидели, сбившись в кучу вокруг стола для бриджа, очень демонстративно не наблюдая за миссией их посланника в установлении первого контакта с Гермионой. Она знала, это только вопрос времени, когда любопытство возьмет верх над Пэтси, и она зашлет казачка выудить всю информацию о ней и Гарри.

Джина немного поникла.

— О... я...полагаю, вы могли бы... — она резко хихикнула. — Ты, должно быть, подумала, что мы какие-нибудь идиотки...

— Конечно, нет, — поспешила сказать Гермиона, чувствуя себя немного виноватой за свою резкость. В конце концов, что эта женщина ей сделала? Она отложила книгу. — Рада познакомиться с тобой, Джина.

Джина наклонилась ближе.

— Просто ты ну очень загадочная, так что прости нас за наше любопытство!

— Хорошо, пусть больше никаких загадок, — ответила Гермиона, уставшая от этой персоны. — Расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.

— О, что вы, ваши дела меня не касаются, — сказала Джина, чисто символически протестуя.

— В столь долгом путешествии и на корабле такого размера частных дел быть не может, — улыбнулась Гермиона.

— Разве это не правда! Господи, я никогда не видела столько назойливых людей, а сколько разговоров обо всех ходит, никогда не знаешь — что правда, а что ложь!

— Это точно.

Джина огляделась, неопределенно улыбаясь, как будто раздумывая, что сказать дальше. Она просияла и указала в сторону бассейна.

— О, а это не твой муж вон там? — спросила она.

Гермиона проследила за ее взглядом и увидела Гарри, разговаривающего с Дэвидом и Глорией Райтмайр, парой из Калифорнии, с которой они успели подружиться. Когда она поднялась на палубу, Гарри пошел в спортзал и, очевидно, только что вернулся; его майка была мокрая от пота, а с плеча свешивалось полотенце.

— Да, это он, — улыбнулась про себя Гермиона. Да, это мой муж. Призрак Великого Мерлина, я все еще привыкаю к мысли, что он у меня действительно есть.

— Напомни, как его зовут? Богом клянусь, я его слышала его имя, но ответственно заявляю, что никогда не смогу вспомнить чье-либо имя, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Не уверена, что запомнила бы свое собственное, если бы оно не было в моих водительских правах.

Гермиона ухмыльнулась. Сбивчивая разговорная манера Джины явно была ничем иным как ее привычным способом завязать беседу и не имел ничего общего с ней самой.

— Его зовут Гарри.

— А чем он зарабатывает на жизнь?

Она напомнила себе, что эта женщина происходила из культуры, где все еще было принято интересоваться, чем зарабатывал на жизнь твой муж, а не ты сама.

— Он работает на правительство. Как и я. Вообще-то, мы работаем в одном отделе.

— Как интересно! Значит, вы познакомились на работе?

— О, нет. Я знаю Гарри с одиннадцати лет. Мы познакомились в школе.

— Школьная любовь! — воскликнула Джина, хлопая в ладоши. Гермиона удивилась ее энтузиазму. Бедная женщина, должно быть, изголодалась по развлечениям, если история моей жизни так увлекательна, подумала она. — Это совершенно романтично!

— Мы не были влюблены в школе, — объяснила Гермиона, задаваясь вопросом, стоит ли ей считать, сколько раз она рассказывала эту старую нудную историю. — Мы были лучшими друзьями. Мы стали... э-э, парой... примерно два года назад.

— Но так даже лучше! Вы были друзьями всю жизнь, а потом вдруг посмотрели друг другу в глаза и увидели там свою настоящую любовь!

Гермиона рассмеялась.

— Думаю, ты пересмотрела мелодрам.

— Обожаю хорошие любовные истории, милая. Господь свидетель, нам всем не помешало бы побольше романтики в жизни!

— А что насчет тебя? Ты замужем?

Джина сделала пренебрежительный жест рукой.

— О, конечно. У него было хорошее воспитание и деньги, а у меня — талия в двадцать один дюйм, и наши родители были в восторге друг друга.

Гермиона в ужасе села.

— У вас брак по расчету? — она не верила своим ушам. Она и не думала, что подобные вещи происходят в Америке.

Джина рассмеялась.

— О Боже мой, нет! Но с таким же успехом это могло быть и так. Я вышла в свет, когда мне было шестнадцать, воспитанная с целью выйти замуж за хорошего человека, завести семью и следить за хозяйством какого-нибудь респектабельного и богатого мужчины, и это как раз то, что я и сделала, — она вздохнула. — Не пойми меня неправильно, я люблю своего мужа. Он хороший человек, примерный муж. Но наши дети выросли и разъехались, а нам с ним особо нечего сказать друг другу, — Джина пожала плечами, как будто это был просто жизненный факт. — Смысл нашего брака состоял в том, чтобы создать образцовую семью и самый красивый дом в квартале. Я забеременела уже через месяц после нашей свадьбы. Теперь, когда мы снова вдвоем...ну, я с трудом могу вспомнить, о чем мы говорили раньше.

Гермиона обеспокоенно посмотрела на свою книгу. Она не могла представить, что не сможет поговорить с Гарри. Она думала о возможном будущем, когда их дети вырастут и покинут их, и они вновь останутся только вдвоем и будут смотреть друг на друга как на чужих...но этого не может произойти. Не с ними.

— Это ужасно, — сказала Гермиона.

— Не так уж ужасно. У меня есть своя собственная жизнь. Мои друзья, мои клубы и волонтерская работа, а теперь у меня еще и внук.

— Это хорошо, но...Я не знаю, что бы я делала, если бы не была близка со своим мужем.

— У вас теперь все иначе, — заметила Джина. — А в мое время все делалось именно так.

Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на нее.

— Правда? У меня сложилось впечатление, что в вашей части света люди всегда женились по любви.

— О, всевышний! — воскликнула Джина, смеясь. — Ну конечно, дорогая. Просто... любви порой нужна небольшая помощь, тебе не кажется?

Гермиона на мгновение задумалась.

— Вообще-то, нет. Чему угодно, но не любви. Иногда мне кажется, что мои отношения с мужем — единственное, что работает правильно.

Джина искренне улыбнулась ей.

— Тогда тебе повезло.

— Да, это так.

Джина вновь отвела взгляд.

— По нескольким причинам. Он весьма хорош собой, если не возражаешь.

Гермиона ухмыльнулась.

— Я не возражаю, когда люди говорят правду.

Как будто почувствовав, что они говорят о нем, Гарри оторвался от Райтмайров и подошел к ним. Он сел по другую сторону от Гермионы.

— Добрый день, дамы, — поприветствовал он, вежливо улыбаясь Джине. С более искренней и теплой улыбкой он повернулся к Гермионе и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — Принимаешь солнечные ванны?

— Гарри, это Джина, — сказала она. — Джина, это мой муж, Гарри.

— Так приятно с вами познакомиться! — просияла Джина, пожимая его руку.

— Мы с Джиной как раз разговаривали, — сказала Гермиона, бросив на него многозначительный взгляд. Она увидела, как его глаза метнулись к столу, за которым сидели Пэтси и ее свита, и все понял.

— Похоже, вы наслаждались видами, — протянул Гарри, слегка кивнув головой в сторону двух надзирателей Марго и Джека на верхней палубе.

Она вздохнула.

— Увы, через какое-то время все приедается.

* * *

Гермиона выгнула спину и выдохнула, ее глаза и разум были приятно расфокусированы. Лежать обнаженной на шелковых простынях само по себе было довольно чувственным переживанием, но если к этому добавить такое эротическое ощущение обнаженной кожи Гарри на ее собственной.... много времени не потребовалось, чтобы привести ее в состояние расслабленного возбуждения. Мне воздается за все неприятности и травмы в моей жизни, — подумала она. Интересно.

Прошли годы...нет. Прошла целая вечность... с тех пор, как она ни о чем не беспокоилась. Не беспокоилась о своих оценках, о своей работе, или о семье, доме, о своих друзьях. Самое главное, она не беспокоилась о Гарри, разве что задавалась вопросом, как долго она еще сможет выдерживать его взгляд, прежде чем он заставит ее кричать в потолок от удовольствия.

У них были свои взлеты и падения в постели, как у любой пары. В начале было несколько мучительных недель, когда Гарри был странно убежден, что ей нравится, когда ее облизывают в разных местах, а она все еще была слишком застенчива, чтобы исправить это крайне ошибочное предположение. Был один памятный случай, когда она заснула, пока он занимался с ней любовью — инцидент, который он никогда (правда никогда, в этом она была уверена) не позволит ей забыть. Однажды она потеряла равновесие, обхватив ртом довольно чувствительную часть анатомии Гарри, и хорошенько оцарапала его зубами. Она чувствовала себя ужасно... не только из-за того, что сделала, но и потому, что, пока он стонал от боли в ванной, старательно симулировала приступы кашля, чтобы скрыть за ним свой смех.

Если отбросить эти неудачи в сторону, она была втайне довольна качеством своей сексуальной жизни и была абсолютно уверена, что никто другой, и уж точно ни одна другая женщина, которую она знала, не получала такого удовольствия, как она. Это Гермиона держала при себе. Не за чем заставлять остальных девушек завидовать.

Она понятия не имела, откуда Гарри узнал некоторые вещи, которые он привнес в их физические отношения; честно говоря, ей не нравилось размышлять об этом. Неизбежный факт, что он, вероятно, перенял у Аллегры немало приемов, вызывал у нее мурашки по коже. Она не могла думать и о себе, и о прежних отношениях Гарри; если бы она это делала, ей бы начало казаться, что та женщина присутствует в их постели, а это прямой путь к безумию.

Гермиона вздохнула и посмотрела вниз на макушку Гарри, пока он поцелуями спускался вниз по ее животу, его руки ласкали ее кожу и оставляли за собой теплые следы. Она наклонилась и переплела свои пальцы с его. Он посмотрел на нее снизу вверх, положив подбородок ей на живот, его глаза излучали особую мягкую сексуальную энергию. Он поцеловал ее пальцы.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Ты знаешь, что я никогда не говорил этого никому, кроме тебя?

Она улыбнулась.

— Я этого не знала.

Он кивнул.

— Не хотел говорить этого никому, пока не буду действительно уверен.

— Ты никогда никого больше не любил? Я знаю, знаю, ты говорил об этом и раньше, но... серьезно, Гарри. Теперь мы женаты, я знаю, что ты любишь меня, это действительно нормально, если ты испытывал такие чувства к кому-то другому. Ты можешь сказать мне правду.

Он скользнул вверх и лег рядом с ней, их конечности переплелись, а его лицо уткнулось в ее волосы.

— Правду? Правда в том, что я был твоим еще до того, как понял, что это значит. Я мог бы повыбирать, позволить себе поэкспериментировать с другими, но...В конце концов я в любом случае бы вернулся. Я должен был вернуться домой к тебе и просто молиться, чтобы ты полюбила меня в ответ.

Она провела рукой по его лицу.

— А что, если бы я этого не сделала?

— Я стараюсь не думать об этом.

Они лежали так несколько спокойных мгновений.

— Я долго ждала нас, — наконец прошептала она. — Не зная, чего ждала.

Он кивнул.

— Я тоже.

Гермиона наклонилась вперед и поцеловала его. Его руки обняли ее, и он ответил на ее поцелуи, возобновив свой прежний путь вниз по ее животу. Глаза Гермионы закрылись. Она вспомнила их самые незабываемые занятия любовью. Их первый раз, такой страстный, такой неожиданный, такой до боли правильный и совершенный. Под открытым небом в Хогвартсе, на земле, где, как они думали, когда-то давно покинула Рона жизнь. Во Флоренции, в первый раз после долгого отчуждения.

Флоренция. Ее воспоминания об их пребывании там были одними из самых болезненных, но в то же время такими дорогими для нее. Лицо Гарри, когда он кричал на нее на той пустынной площади. Физическая близость в то безумное время из бесчувственных и напряженных отношений в отеле. Та первая встреча с ним в доме Уэйнрайта, когда она лежала при смерти: как рада она была его видеть, и настолько же его присутствие казалось миражом.

Внезапно глаза Гермионы широко распахнулись, и она резко ахнула. Гарри остановился и поднял глаза.

— Что? — спросил он. — Что не так?

Она села и оттолкнула его.

— О Боже! — Гермиона спрыгнула с кровати и стала ходить по кругу, просто потому, что ей нужно было куда-то идти, куда угодно.

Гарри свесил ноги с кровати и наблюдал за ней с озабоченным лицом.

— Да что с тобой?

Она остановилась и повернулась к нему лицом.

— Гарри...Я вспомнила, где видела Джека МакКлауда.

— Где?

Она глубоко вздохнула.

— Не его самого. Только его фотографию. У Патрика Уэйнрайта, — при упоминании имени Уэйнрайта она увидела, как лицо Гарри изменилось и посуровело. — Как-то раз он нес в руках какие-то фотографии... и уронил их на пол в коридоре, а я помогла поднять, — Гермиона приложила руку ко лбу, — на одной из них был человек, который умер неделю спустя, его заказал Д'Агостино.

Гарри медленно встал.

— Ты хочешь сказать, что... у Д'Агостино заказ на Марго и Джека?

— В этом есть смысл! Они же явно в бегах! Эти два человека, наблюдающие за ними, должно быть, его люди! — она покачала головой. — Но... Марго и Джек — магглы! Почему куча волшебников вообще озаботилась какими-то магглами?

— О, тому может быть миллион причин, — ответил Гарри. — У Д'Агостино огромная сеть и возможности. Нам известно, что он использовал магглов для отмывания денег и получения разного рода информации. Даже если Джек никогда ничего для него не делал, он мог быть свидетелем чего-то или узнать что-то такое, что сделало бы его опасным для семьи, — теперь его взгляд перемещался, Гермиона почти видела, как вращаются колесики в его голове. — Это действительно многое объясняет.

— Чудо, что они живы так долго, если стали мишенью, — сказала Гермиона. — Обычно шайка Д'Агостино не теряет времени даром, когда решает от кого-то избавиться.

— Как думаешь, что нам делать?

— Ну, мы должны им помочь! — воскликнула она. — Мы могли бы...На самом деле я не знаю, что мы могли бы сделать. Но что-то мы сделать обязаны!

Гарри грыз ноготь большого пальца, размышляя.

— Сначала нам нужно все выяснить, — он схватил свои штаны. — Давай, нанесем соседский визит.

— Нет, — сказала Гермиона, удерживая его. — Думаю, сначала нам нужно внимательнее присмотреться к их нянькам.

Он на мгновение задумался, затем кивнул.

— Ты права, — Гарри спрыгнул с кровати и склонился над своим сундуком, предоставив Гермионе очень приятный вид на свою голую задницу. Она откинулась на спинку стула и улыбнулась, наблюдая, как он копается в вещах, мысленно умоляя его не торопиться.

Через несколько мгновений он выпрямился и обернулся.

— Ага! — воскликнул он.

Гермиона нахмурилась.

— Ты захватил с собой свой плащ-невидимку? Зачем?

Он пожал плечами.

— Не выхожу без него из дома, — Гарри взглянул на нее, кривая улыбка изогнула его губы. — Может быть, я взял его с собой, думая, что мы смогли бы придумать ему другое назначение?

Гермиона улыбнулась.

— О, то есть ты хотел спрятаться под ним и заняться сексом в каком-нибудь людном месте средь бела дня?

Гарри цокнул языком.

-Ну почему, миссис Поттер. Если бы я не знал тебя лучше, подумал бы, что тебе тоже пришла в голову эта мысль.

— Забудь.

— Но, конечно, у него есть и другие применения.

— Например шпионить за шпионами?

Гарри булькнул каким-то саркастическим звуком.

— Да ну. Они не настоящие шпионы. Им бы преподать урок, как это делается на самом деле.

— Как думаешь, может самонаводящийся маячок?

— Удобно и легко отслеживать.

— Тогда ты должен прикрепить его. В плаще ты сможешь подкрасться незаметно.

— Довольно рискованно. Нужно устроить какой-нибудь отвлекающий маневр.

Гермиона улыбнулась.

— Это я могу. Тогда просто последи за ними, а остальное предоставь мне.

— Есть, мэм!

Гермиона откинулась на кровати, ее рука скользнула по обнаженному животу, выгибая плечи так, чтобы показать свою грудь с наилучшей стороны. Гарри стоял, приковав к ней взгляд, напрочь забыв о плаще в руке. Она немного согнула колено, позволяя своим ногам чувственно скользить друг по другу.

— Но мы ничего не можем сделать до завтра, так что... на чем мы остановились?

— Э-э... я ммм... нууу... ох...

— Очень красноречиво, дорогой. Иди-ка сюда.

* * *

Гарри плыл рядом с рассекающим воду кораблем, следя за тем, чтобы его мантия-невидимка не слишком сильно хлопала и не обнажала его... Хотя не то чтобы его заметили бы, даже если бы это произошло. Он плыл чуть ниже уровня палубы, под ним не было ничего, кроме океана... что, честно говоря, немного сбивало с толку, поэтому он прилагал усилия, чтобы не смотреть вниз.

Прямо над ним на палубе стояли два наблюдателя Макклаудов, прогуливаясь и обсуждая свое задание довольно веселыми голосами.

— Я не понимаю, почему мы не можем позаботиться об этом сами, — говорила женщина.

— Я получил приказ, — отвечал ей мужчина. — Мы просто следим за ними, пока не доберемся до Гавайев. Уэйнрайт уже назначил кого-то, кто закончит там работу. Нельзя подключать кого-то на корабле посреди океана, бежать-то некуда, когда дело будет сделано.

— Но это чертовски скучно. Если мне придется съесть еще хоть один коктейль из креветок...

— Давай-ка остынь. На твоем месте я бы так не стремился делать пакости.

— Ладно, все к лучшему. Мы должны быть осторожны. А что насчет британцев, их соседей за столиком? — спросила женщина. Гарри навострил уши. Эти двое явно были магглами, поэтому он не беспокоился о том, что его узнают, но ему было интересно, что они выяснили о нем с Гермионой.

— А что насчет них?

— Что-то с ними не то.

— Я тебя не понимаю. Они всего лишь молодожены, глаз друг с друга не спускают. — Гарри было приятно, что они так думали. — Я не... — мужчина вдруг замолчал, глядя на палубу справа от себя. — Что за черт... — пробормотал он.

Гарри отважился бросить взгляд и увидел, как именно Гермиона собиралась отвлечь их. К ним направлялась женщина — высокая, загорелая и хорошо смазанная маслом, в, возможно, самом маленьком бикини, которое он когда-либо видел. Ее волосы были зачесаны назад, солнцезащитные очки прикрывали глаза, она вышагивала в туфлях на высоком каблуке, которые стучали по палубе и делали рельефными мышцы на ее ногах до самых бедер. Он моргнул. Ух ты, подумал Гарри. Нужно похвалить Гермиону. Она серьезно относилась к делу отвлечения внимания.

Все вокруг, мужчины и женщины, останавливались, чтобы понаблюдать за ее продвижением по палубе — некоторые тайком, кто-то открыто. Кто-то присвистывал ей в след, легкая улыбка искривила ее губы, а бедра покачивались при каждом шаге.

Гарри не упустил предоставленную возможность. Он оторвал взгляд, протянул руку и быстро поместил крошечную прозрачную бусинку на голень мужчины. Он пронаблюдал, как она растаяла и "растворилась" на коже. Выполнив свою задачу, он отодвинулся и позволил себе понаблюдать за Женщиной-в-бикини. Она была буквально произведением искусства. Интересно, где Гермиона ее нашла? Может быть, она кому-то заплатила за это... Мысли Гарри были внезапно прерваны, когда он, наконец, внимательно рассмотрел лицо женщины и то, что он смог на нем разглядеть.

Боже правый! — мысленно воскликнул Гарри. Это же моя жена!

Он уставился на нее, его глаза округлились до размеров блюдца, а она все продолжала дефилировать. О да, это была она, все верно. Как он сразу не понял?

Гарри опустился ниже уровня палубы и завис там, не в силах в это поверить. Он покачал головой и усмехнулся про себя, затем взлетел и перемахнул через перила, невидимый и никем не замеченный. Он пролетел над головой Гермионы, пока она завершала свое путешествие по палубе. Она нырнула за угол, откуда проследовала в пустынный холл.

Гермиона сняла солнцезащитные очки и попыталась быстро пересечь комнату, но наткнулась прямо на пустоту. Она отступила назад, закатив глаза.

— Ох, Гарри!

— Вот это наряд.

— Ну как тебе?

— Ты выше меня в этих туфлях, и мне это совсем не нравится.

— А есть что-нибудь, что тебе нравится? — ухмыляясь, спросила она.

— Я тебя не сразу узнал.

— Удивительно, что могут сотворить пара заклинаний загара и крошечное бикини.

— И все?

— О чем это ты?

Гарри, все еще невидимый, протянул руку и обхватил одну из ее грудей. Она подпрыгнула.

— Это точно не твое.

— А тебе откуда знать?

— Ты думаешь, я не знаю форму твоей груди? Я же мужчина!

— Ну хорошо, я... немного увеличила их. Все ради пущего эффекта. Разве я не обещала тебе отвлечение?

— Да, но план состоял в том, чтобы отвлечь их, а не меня.

— А я-то думала, ты представитель более развитого подвида мужчин, дорогой. Что ты менее восприимчив к таким очевидным чарам.

— Какая ты вредина, — ухмыляясь, он сбросил мантию-невидимку. — Тебе же это понравилось.

— Ну... может быть, немного, — Гермиона подошла ближе. — Ты установил маячок?

— Да, — ответил Гарри.

— Значит, на данный момент мы выполнили свою задачу?

— Да-а-а, — протянул он. Она наклонилась ближе, и он почувствовал ее дыхание на своей щеке.

Гермиона скользнула пальцем вверх по его руке.

— Помнишь то другое применение этого плаща, которое мы обсуждали?

Он улыбнулся.

— О, да.

Гермиона забрала у него плащ и обернула его вокруг них обоих, одновременно обвивая руками его шею.

— Пошли найдем отличное солнечное местечко, — прежде чем Гарри успел ответить, ее губы прижались к его губам, и он обнаружил, что ему особо нечего сказать.

* * *

Жаль, что на корабле нет камина, подумала Гермиона. Только ревущий огонь мог завершить мизансцену. Как бы то ни было, пугающе яркий лунный свет тоже сойдет. Он проникал через их балконные двери и освещал спальню романтическими лучами бледно-белого света, падая прямо на кровать, словно вся мебель в комнате была расставлена именно так только лишь для достижения этого эффекта.

Гермиона улыбнулась, когда Гарри испустил еще один удовлетворенный вздох. Она сидела у него на ногах и растирала ему спину, пока он лежал под ней на животе, хотя в какой-то момент она перешла от массажа к простым прикосновениям, потому что ей нравилось ощущение его кожи под ее руками. Она наклонилась и поцеловала его прямо между лопаток, ее обнаженная грудь коснулась его спины.

— Можно мне, пожалуйста, перевернуться? — спросил он, его голос был приглушен подушкой.

— Зачем? Тебе не нравится?

— Очень нравится, но я тебя не вижу. Мне хочется тебя видеть.

— Как мило, но увы, если ты перевернешься, я потеряю этот чудесный вид на твою задницу.

Гарри усмехнулся.

— Я начинаю думать, что у тебя фетиш на мою задницу.

— Лучшая задница во всей Англии, и я готова поспорить с любым, кто утверждает обратное.

Он прочистил горло.

— Мне бы хотелось думать, что у меня есть какие-нибудь достойные атрибуты и на лицевой стороне.

— Хм. Хорошо, ты меня убедил. Переворачивайся, — она приподнялась достаточно, чтобы он мог перевернуться на спину, затем снова устроилась у него на бедрах. Гарри пристально посмотрел на нее, не потрудившись скрыть свое желание, что было бы нелепо, поскольку она чувствовала его у своего бедра. Гермиона провела руками вверх и вниз по его груди, заставляя себя двигаться так медленно, как только могла, не сводя с него глаз. Руки Гарри слегка погладили ее ноги, затем перешли к рукам.

Долгое время больше ничего не происходило. Они не разговаривали и не пытались сдвинуть дело с мертвой точки. Они просто оставались в таком положении, лениво водя руками по телам друг друга. Гарри поднес одну из ее рук к своему лицу и поцеловал ее ладонь, позволив своим губам задержаться на ней. Гермиона слегка вздрогнула и внезапно решила, что с нее хватит прелюдии. Она чуть сдвинулась, почувствовав, что большего и не требовалось, так как Гарри втянул в себя воздух, когда она опустилась на него, глубокий выдох вырвался из нее. Он переплел свои пальцы с ее; Гермиона откинула голову назад, и ее низменные инстинкты взяли верх.

Гермионе всегда казалось интересным, что практически у всех сексуально активных взрослых существовал этот шизоидный разрыв в сознании. Как удивительно, что один и тот же человек может вести нормальную беседу, обсуждая вопросы большого философского или личного значения, а в другой ситуации все его действия сводятся лишь к невербальному ворчанию и крикам. Видеть, как кто-то ведет себя в повседневной жизни, как он играет в шахматы, готовит ужин или водит машину, и знать где-то в глубине души, что этот же человек, находясь наедине в постели со своим партнером, способен на совершенно другой диапазон действий и выражений, всегда ощущалось немного странно.

Гермиона тоже была частью этого явления. Она была уверена, что очень многих людей, привыкших к профессиональному книжному червю Гермионе, шокировало бы увидеть ее такой, какой она была в постели с Гарри, где она превращалась в создание вздохов и стонов, которое сжимало, хватало и извивалось, как только могло. Точно так же она была уверена, что никто из тех, кто знал милого, простодушного Гарри, не поверил бы, что он способен смотреть на нее так, как он часто делал в интимные моменты, что он мог быть таким, каким он был сейчас, с этим выражением полуприкрытых глаз в спальне, которое так ясно говорило: "Я буквально собираюсь наброситься на тебя, так что тебе захочется плакать, чтобы это никогда не кончалось".

Возможно, именно эта биполярность, а не сам акт, делала секс таким выражением близости...как только вы увидели чье-то лицо в оргазме, пути назад уже нет. Занимающиеся сексом умные, рациональные люди, которые покраснели бы, если бы рыгнули на публике, превращаются в пускающих слюни, толкающихся первобытных существ, которые издают очень странные звуки с еще более странными выражениями лица.

Люди. Поди с ними разберись.

Гарри сел, обхватил ее руками и перевернул их обоих, откуда-то из глубин его груди вырвался рычащий звук. Гермиона обвила его ногами и крепче прижала к себе. Она приготовилась к долгому путешествию...

... когда заклинание контроля маячка внезапно начало подавать звуковой сигнал. Гарри замер на полпути, затем опустил голову ей на плечо.

— Е*ать, — пробормотал он.

— В данный момент, как раз так я бы не сказала, — подколола она его.

— Ха-ха, — сказал он, отодвигаясь и вставая с кровати. Он схватил свой халат и подошел к амулету, который парил над комодом, светясь ненавязчивым бледно-голубым светом. Гермиона приподнялась на локте, наблюдая и молясь, чтобы там не было ничего важного и что могло бы подождать более тридцать секунд. Гарри коснулся амулета своей палочкой.

— Объект направляется в красную зону, — сообщило заклинание.

Гермиона поморщилась. Наполеон изобрел этот особый вид самонаводящегося заклинания, поэтому оно говорило его голосом. Это был буквально последний голос, который бы она хотела услышать, лежа обнаженной в постели и ожидая возвращения Гарри, уступая лишь голосу ее матери и, возможно, Северусу Снейпу. Отчет чар означал, что няньки Макклаудов (по крайней мере, мужчина, на котором был маячок) отправились в какое-то подозрительное место. Гермиона дала заклинанию список мест, где няньки могли находиться на законных основаниях, — например, в их собственной каюте или столовой. У него также был список мест в красной зоне, в которых им нечего было делать, кроме как наблюдать за Макклаудами, — такими как хижина Марго и Джека.

— Уточни, — велел Гарри.

— Объект вошел в красную зону 3 уровня.

Гермиона встала с кровати, не заботясь о своем халате, и взяла заметки, которые она сделала, когда программировала заклинание.

— Это балкон Марго и Джека, — сказала она встревоженно. — Они прямо за дверью их комнаты.

— Как они туда попали?

— Вероятно, через соседнюю каюту. Она пустует. Они могли перелезть оттуда.

Гарри снова повернулся к заклинанию.

— Аудио.

Амулет запульсировал, и из него донеслись голоса "нянек".

— Их там нет, — сказала женщина.

— Должно быть, они на вечеринке на палубе D, — ответил мужчина. Гермиона знала, о какой вечеринке шла речь. Они с Гарри подумывали о том, чтобы пойти, но движение его руки на ее ноге под обеденным столом натолкнуло ее на идею получше. — Может положим его в ее сумочку?

— Нет, это должно быть что-то, что у них будет на Гавайях.

— Снова Гавайи, — заметил Гарри. — Они говорили об этом сегодня на палубе.

— Подожди, — сказал мужчина. — Давай найдем их солнцезащитные очки. Сейчас они без них, но обязательно возьмут очки на острова, когда мы причалим.

— Отлично. Давай.

— Нам стоит их остановить? — спросила Гермиона.

— Нет, — сразу же ответил Гарри. — Пусть они покажут и расскажут нам, в чем дело. И они пока не должны знать, что мы вышли на них. Что бы ни планировалось на Гавайях — вот то, что мы должны остановить. Кроме того, нам могут понадобиться доказательства, чтобы убедить Марго и Джека.

Они слушали, как две няньки шарили по хижине своих соседей, пока не нашли чей-то футляр для солнцезащитных очков. Больше они не задерживались в каюте ни минуты. Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга.

— Может, пойдем проследим за ними? — спросила она.

— Давай подождем Марго и Джека. В любом случае, нам пора с ними поговорить.

Она подошла ближе.

— Тогда может закончим то, что начали? — спросила она, ее руки потянулись к завязкам на его халате. Гарри посмотрел на нее сверху вниз с тем же выражением из-под тяжелых век, когда она распахнула его халат и положила руки на те части его тела, которые она считала своими с того самого первого раза, когда они только поцеловались.

Вместо ответа Гарри просто поднял ее и отнес обратно на кровать.

* * *

Когда Марго и Джек Макклауд вернулись с вечеринки на палубе D, смеющиеся и раскрасневшиеся от небольшого количества алкоголя, они не сразу заметили присутствие двух людей, сидящих в их гостиной и одетых во все черное.

— Привет, — сказала Марго, заметив их первой. Гермиона сидела в кресле с подголовником, Гарри стоял у нее за плечом. — Что это вы двое здесь делаете? — она улыбалась, Джек нет. Он даже не выглядел таким уж удивленным и не потребовал объяснений по поводу их присутствия, как можно было бы ожидать в подобной ситуации.

— Нам нужно поговорить, — ответил Гарри. — Вы оба трезвы?

Макклауды обменялись взглядами, и их счастливые выражения сразу исчезли. Быстрота их перехода от праздничного настроения к встревоженному и серьезному многое говорила Гермионе об их жизни и подтвердила многие из ее подозрений. Только люди, которые постоянно оглядывались, могли так быстро переключать свои передачи.

— Достаточно трезвы, — сказал Джек. Они сели на диван.

Гарри сел на пуфик перед ними.

— У вас неприятности, так ведь?

Марго отвела глаза, но потянулась и взяла мужа за руку. Джек вздохнул.

— Не думаю, что смогу это объяснить.

Гарри на мгновение заколебался, затем попробовал другой подход.

— Вы в курсе, что за вами следят? Здесь, на корабле?

Теперь Макклауды обменялись испуганными взглядами.

— Нет, это невозможно, — сказал Джек.

Гермиона достала футляр для солнцезащитных очков Марго. Она открыла его и вынула короткую серебряную нить из одной из дужек. — Это самонаводящийся жучок, — пояснила Гермиона. — Они оставили его здесь сегодня вечером. Мы наблюдали за вашей хижиной, видели их.

— Почему вы их не остановили? — воскликнула Марго.

— Потому что мы не хотели, чтобы они знали, что они раскрыты, — ответил Гарри.

Джек качал головой в постоянном отрицании.

— Нет, нет, мы от них оторвались. Мы оторвались еще в Афинах.

— Мы так думали и в Париже! — Марго заплакала. — А до этого в Чикаго! Мы сбегаем от них, но они всегда нас находят! — она закрыла лицо руками. Джек притянул ее ближе и обнял. Он посмотрел на Гарри, его глаза были абсолютно беспомощны.

— Я не знаю, как они это делают, — сказал Джек. — Они находят нас в местах, где ну никак не должны были нас заметить. Как будто они могут читать мысли, быть в трех местах одновременно! Я не понимаю, как... — он замолчал и на мгновение уткнулся лицом в волосы Марго. — Я понятия не имею, как они это делают.

Гарри вздохнул.

— Марго, Джек...то, что я собираюсь вам сказать, понять и принять будет довольно трудно.

Они посмотрели на него снизу вверх.

— То есть...ты их знаешь? Ты в курсе того, что происходит? — спросила Марго.

— Думаю, да. Есть идея и почему они постоянно находят вас... Итак, мы говорим о Д'Агостино, верно? — Джек заколебался, затем печально кивнул, опустив глаза. — Хорошо. Знаю, они делают вещи, которые кажутся невозможными... На то есть причина.

— Какая? Во имя Господа, что за причина?

— Д'Агостино не похож на других людей. Все они не такие, как вы.

— Конечно, нет! — воскликнул Джек. — Они преступники, убийцы и трусливые головорезы, которые прячутся в тени, стреляя людям в спину!

— Я не об этом, — Гарри вздохнул. Гермиона не завидовала тому, что ему пришлось все это объяснять. — Дело в том, что... они волшебники.

Тишина. Марго и Джек просто уставились на него.

— Чт...чего ты сказал?

— Они волшебники. Маги. Вообще-то...как и мы.

Джек моргал, переводя взгляд с Гарри на Гермиону и обратно. Гермиона узнавала это выражение лица. Так выглядел человек, который только что понял, что разговаривает с сумасшедшими и не знает, как из этого выпутаться.

— Волшебники? Типа, в остроконечных шляпах? — наконец выдавил Джек, пытаясь перевести все в шутку.

Гарри слегка улыбнулся.

— Мы носим остроконечные шляпы только в особых случаях.

— Гарри, я не знаю, за кого ты нас принимаешь, но если ты пытаешься...

Гарри прервал его.

— Я знаю, это трудно принять. Я готов подтвердить свои слова.

Джек кивнул.

— Давай! Докажи!

Гермиона наблюдала за лицами Макклаудов, когда Гарри просто исчез. Они моргнули, как будто не были уверены, что действительно видят это, затем начали оглядываться, будто Гарри просто очень быстро встал. Через несколько секунд они повернулись к ней.

— Он сейчас вернется, — успокоила Гермиона.

Гарри появился секунд через пять или около того. Марго и Джек одновременно подскочили.

— Как... как ты это сделал? — потребовал ответа Джек.

— Я волшебник. Мы умеем так делать.

— Где ты был?

— Махнул до нашей каюты и обратно.

Джек покачал головой.

— Фокусники делают подобные трюки на протяжении веков, Гарри.

Гермиона вытащила свою палочку.

— Accio сумочка Марго, — сказала она. Сумочка послушно соскочила с дивана в руку Гермионы.

Гарри вытащил свою собственную палочку.

— Wingardium Leviosa, — и кошелек взлетел в воздух.

— Exortatium et revorso, — сказала Гермиона, и кошелек немедленно освободился от своего содержимого, которое затем вернулось на место.

Макклауды наблюдали за представлением, широко раскрыв глаза. Они ничего не говорили. Гермиона не знала, были ли они в шоке, или все еще не верили, а может просто потеряли дар речи.

Гарри вздохнул.

— Ну ладно. Нужны еще доказательства? Пошли, — сказал он, подзывая их. Гарри проследовал на балкон, идентичный тому, который был у них в каюте. Он убедился, что все трое следуют за ним, и, не сбавляя шага, положил одну руку на перила и прыгнул за борт.

Гермиона услышала, как Марго ахнула. Джек бросился к перилам, но вскоре все увидели, что Гарри просто висит в пространстве, ветер развевает его волосы. Он протянул руки.

— Теперь веришь?

— Я... как... что... — Макклауды все еще не могли членораздельно говорить.

Гарри огляделся.

— Как я вообще могу это делать? Какой магический трюк мог бы позволить мне висеть в воздухе рядом с кораблем, идущим на скорости двенадцать узлов, без какого-либо оборудования?

— Но... ты говоришь, это действительно волшебство? — промямлил Джек. — Это невозможно! Это...ничего подобного просто не существует!

Гарри пожал плечами.

— Хорошо, — он протянул обе руки и сделал отталкивающий жест, и Гермиона почувствовала, как ее подняли и перенесли через борт. Судя по крикам Макклаудов, с ними происходило то же самое, а затем все четверо оказались парящими рядом с Гарри. Корабль сразу же начал оставлять их позади. Она слегка улыбнулась...несомненно, это укрепило бы его аргументы, если бы корабль отправился дальше без них, а они так и остались висеть здесь в воздухе.

Марго и Джек цеплялись друг за друга, с ужасом глядя на Гарри. Он протянул руку.

— Не бойтесь я вас не уроню, — успокоил он. — И не волнуйтесь, мы догоним корабль.

Джек уставился на них с откровенным восхищением.

— Как ты это делаешь? — вздохнул он.

Гарри улыбнулся.

— Я же сказал. Магия.

Марго покачала головой. Корабль был уже на несколько верст впереди и стремительно удалялся. Гермиона должна была признать, что это было жуткое чувство — висеть здесь, в нескольких сотнях футов над поверхностью воды, когда вокруг тебя нет ничего, кроме ветра и неба. — Я не могу в это поверить.

Гарри притянул их немного ближе друг к другу.

— Поверьте, — сказал он, пристально глядя на них с серьезным выражением лица и говоря тоном, который он всегда использовал для безраздельного привлечения чьего-либо внимания. — И послушайте меня. Магия реальна, она существует. Она вокруг вас. Более того, существует целый волшебный мир, о котором вы и не подозреваете, хотя он живет бок о бок с вашим миром. Гермиона и я — часть его, и, к несчастью для вас, Д'Агостино тоже.

— Так вы... не работаете на правительство?

— Работаем. На наше правительство, правительство волшебников.

— У вас есть отдельное правительство?

— В вашем мире и среди вас, Джек, существует полностью автономная, независимая вселенная волшебников. Я знаю, это трудно осознать, но будет лучше, если ты просто примешь это. Я бы предпочел не вдаваться в подробности, если смогу этого избежать.

Он кивнул.

— Хорошо.

Гарри переводил взгляд с одного лица на другое, оценивая их выражения.

— Вы мне верите?

Марго вздохнула дрожащим и испуганным вздохом.

— Я верю тебе. У меня нет выбора, — Джек кивнул в знак согласия.

— Хорошо. Давайте-ка вернемся на корабль, — внезапно всех потянуло за Гарри, пока он летел сквозь теплую ночь обратно на балкон МакКлаудов. Он осторожно опустил их на палубу, а затем и сам присоединился к остальным. Весь эпизод со стороны казался совершенно сюрреалистичным, особенно если учесть, что как только они вернулись в каюту, то уселись на диван, как ни в чем не бывало. Гарри остался стоять. — Мы можем вам помочь, — проговорил он, взглянув на Гермиону. — Но только если вы будете честны с нами.

— Вы не можете нам помочь, — ответила Марго. Ее голос был удручающе ровным и безразличным. — Он повсюду.

— Это только так кажется, ведь он использовал магию, против которой у вас нет защиты. Теперь вы все знаете. Можете ли вы рассказать мне, почему он вас преследует?

Марго побледнела во время их разговора, и теперь Гермиона заметила, что она дрожит. Она начала подозревать, что какие бы разногласия ни были у Д'Агостино с этими двумя, они были из-за Марго, а не из-за Джека, как она посчитала изначально.

Джек встал.

— Гарри, могу я поговорить с тобой наедине?

Гарри бросил на Гермиону короткий взгляд. Давай, сказала она ему лишь взглядом, не произнося ничего вслух. Я останусь с ней.

Гарри закрыл за собой балконную дверь. Джек подошел к перилам, крепко вцепившись в них, как будто боялся, что снова может улететь.

— Так в чем дело?

Джек обернулся.

— Не знаю, поймешь ли ты то, что я собираюсь рассказать.

— Попробую.

— Можно личный вопрос?

— Давай.

— Как сильно ты любишь свою жену?

Гарри нахмурился.

— Что-то я не понял.

— Что бы ты сделал, чтобы защитить ее? — Джек сразу догадался, что ему потребуется нечто большее, чем разъяснение своего эмоционального состояния Гарри. Он искал у него подтверждения тому, что сделал.

Гарри встал рядом с ним у перил.

— Я бы сделал все, что мог и должен.

— Ты бы пошел против всего, во что всегда верил? Ты бы рискнул всем своим существованием? — он встретился взглядом с Гарри. — Ты бы смог убить?

Как сложен был ответ на этот вопрос, подумал Гарри. Что бы он сделал для Гермионы? В глубине души первым ответом было да, он сделает все, что угодно. Но что, если однажды он столкнется с одним из этих невозможных вариантов?... Ее жизнь или жизни тысяч других людей? Что тогда? Независимо от того, как сильно он любил ее, мог ли он пожертвовать столь многим, чтобы спасти лишь ее?

Больше всего беспокоило его в этих мыслях осознание того, что он совсем не был уверен, что в такой ситуации пойдет по героическому пути. Его ужасало, что если это когда-нибудь случится, ему окажется просто наплевать на эти бесчисленные тысячи — только не в сравнении с ней.

Но он не высказал ни одной из этих проблем Джеку. Он просто повторил свой предыдущий ответ.

— Я бы сделал все, что должен.

Джек вздохнул и снова посмотрел на море.

— Отец Марго был очень богатым человеком. Я давно подозревал, что у него были какие-то сомнительные связи, но мои подозрения подтвердились лишь после его смерти. Очевидно, он задолжал деньги или товар...Я вообще-то не в курсе деталей. Он исчез, и шавки этого Д'Агостино попытались вытянуть долги из Марго. Когда она не смогла дать им то, чего они хотели, они избили ее. Когда я вернулся домой, на ней живого места не было, а они все еще были там, насилуя ее, — Гарри закрыл глаза. Голос Джека слегка дрогнул. — Я даже не подозревал, что во мне может быть такая ярость, — тихо продолжил он. — Я взял первое, что попалось мне в руки...это был металлический прут, мы подпирали им дверь изнутри для безопасности, и с его помощью я убил троих, Гарри, — Джек посмотрел на него, и Гарри увидел, что этот поступок все еще преследует его. — Я все еще вижу это в своей голове. Там было так много крови. Ты... когда-нибудь кого-нибудь убивал?

Гарри кивнул.

— Да. При исполнении служебных обязанностей.

— Я ни о чем не сожалел. И сейчас не сожалею. Но теперь я боюсь самого себя, — его плечи поникли. — В общем. Я велел Марго собрать кое-какие вещи. Достал все деньги, какие только смог, попросил своего адвоката спрятать остальное, и мы сбежали. Это было два года назад.

Гарри положил руку на плечо Джека.

— Пришло время перестать прятаться, — Джек кивнул, выглядя измученным и постаревшим лет на десять. — Давай вернемся внутрь.

Когда они зашли в каюту, Марго рыдала на диване. Гермиона держала ее и похлопывала по спине. Один ее взгляд рассказал Гарри, что Марго поведала свою версию той же истории. Джек занял место Гермионы на диване, заботливо обнимая Марго. Она медленно успокаивалась.

— Что теперь будет? — наконец спросила Марго, взяв себя в руки.

Гарри снова сел перед ними.

— Я могу защитить вас. Мы можем спрятать вас так, что никто никогда больше вас не найдет, если вы сами не захотите. Но есть и более насущные проблемы, с которыми нужно разобраться в первую очередь. Здесь, на корабле, две пешки из Семьи Д'Агостино наблюдают за вам, и...

Джек встревоженно выпрямился.

— Это значит, они могут знать о вас!

Гермиона покачала головой.

— Нет. Сами они не волшебники. Д'Агостино часто использует магглов для грязной работы. Но скрыться от них очень просто, — эти слова, казалось, успокоили их.

Гарри продолжил.

— Мы слышали, как они обсуждали план, который должен вступить в силу завтра, когда мы пришвартуемся в Гонолулу. Подозреваю, что Д'Агостино послал оперативников, чтобы перехватить вас там.

— И убить.

Гарри вздохнул.

— Скорее всего. Но мы не позволим этому случиться, — быстро добавил он, подняв руку. — Они не знают, что кто-то еще в курсе их планов, но это полдела. Гермионе и мне придется... эм, избавиться от всех, кого послали за вами, прежде чем мы сможем помочь вам скрыться навсегда.

— И что вы сделаете? — спросил Джек.

Гарри улыбнулся.

— Предоставь это нам. Мы дадим вам знать, что от вас потребуется.

* * *

На следующее утро пассажиров корабля встретило невероятно красивое зрелище гавайского пейзажа, поднимающегося из океана, словно морское чудовище, вынырнувшее на поверхность, дабы ощутить солнечный свет на своей скалистой коже.

Гермиона стояла у перил их собственной мини-палубы, тихоокеанский бриз развевал тонкий халат вокруг нее. Она услышала, как Гарри вышел на улицу, а затем почувствовала тепло его тела прямо у себя за спиной. Она откинулась назад и тут же оказалась в его объятиях. Он поцеловал ее в плечо.

— Доброе утро, — прошептал он.

— И правда, — прошептала она в ответ, переплетая свои пальцы с его там, где они лежали на ее животе. Гермиона улыбнулась, увидев их обручальные кольца вместе, сверкающие в ярком солнечном свете. — У нас здесь всегда доброе утро, — она повернулась в его объятиях и поцеловала его медленным и долгим поцелуем. — Мы можем остаться здесь навсегда?

Гарри нежно коснулся ее лица, кончики его пальцев скользнули по ее коже.

— Как бы я этого хотел.

Гермиона зарылась в его объятия, прижавшись щекой к теплой коже его шеи.

— Не думаю, что когда-нибудь захочу возвращаться. Там работа, стресс и другие люди, и мне придется... — она замолчала, вздохнув. — Так много всего нужно сделать.

— Я знаю, — ответил он, его голос звучал немного напряженно. — Но в конце концов нам придется вернуться к нашей жизни.

Она отстранилась и посмотрела ему в лицо.

— Могу я сказать тебе кое-что, из-за чего я чувствую себя немного странно?

— Ты можешь рассказать мне все, что угодно, глупышка.

Она кивнула и глубоко вздохнула.

— Ну, всю свою жизнь я планировала, надеялась и думала о том, кем я буду, что я буду делать со своей жизнью. И я довольна тем, что делаю. Я занимаю достойное место в мире и могу использовать свои таланты во благо.

— Хорошо, — сказал он немного неуверенно. — Что в этом странного?

— Дело не в этом. Я просто поняла, что... — Гермиона на мгновение отвела взгляд, затем собралась с духом и снова встретилась с ним глазами. — Я бы отдала все это ради тебя. Если бы мне пришлось.

Она увидела, как слегка дернулись мышцы на его челюсти. Его глаза блуждали по ее лицу.

— Гермиона...

— Я знаю! — воскликнула она. — Никогда бы не подумала, что буду из тех, кто готов бросить все ради Своего Мужчины! Это заставляет меня чувствовать, что я на самом деле не знаю себя, что я даже не знаю, на что способна.

— Какая ирония, — сказал он с печальной улыбкой на губах.

— О чем ты?

— О том, что сделал бы то же самое.

Гермиона со вздохом покачала головой.

— Мужчины всегда так говорят, но они не это имеют в виду.

— Хочешь сказать, я не это имел в виду?

Она с сомнением посмотрела на него.

— То есть ты серьезно говоришь мне, что отказался бы от своей работы, своих обязанностей и всех атрибутов своей жизни только ради меня?

— Только ради тебя? — спросил он, его брови поползли вверх. — Нет, не так. Есть ты, а потом уже все остальное. Все остальное второстепенно. И да, я бы бросил это в мгновение ока. — он улыбнулся, на этот раз более искренней улыбкой, — Гермиона, это просто работа. Все эти атрибуты, как ты говоришь, всего лишь показуха по сравнению с тем, что действительно важно. — Гарри схватил ее руку и прижал к своей груди. — Это, вот что важно. Кто мы такие и что мы есть вместе, — он поцеловал ее пальцы. — Я же знаю тебя. Знаю, как тебе дорога твоя личность, твоя индивидуальность.

Гермиона кивнула, слезы защипали в глазах.

— И теперь все, о чем я могу думать, — это мы. Я хочу чувствовать себя хорошо, ставя нас на первое место, потому что так и должно быть, но... есть этот тихий голос, который продолжает говорить, что я предаю себя, если готова пожертвовать ради этого так многим.

— Для кого-то это может быть проблемой, — заметил он. — Потому что можно отказаться от слишком многого, и тогда ты действительно предашь себя.

— Тогда почему это не проблема для меня?

— Потому что. Я бы никогда не позволил тебе сделать это.

Гермиона улыбнулась.

— Приятно, что кто-то прикрывает мой тыл.

— Всегда, — прошептал он, наклоняясь, чтобы снова поцеловать ее. — Кстати говоря, сегодня нам действительно нужно кое-что сделать.

Ее улыбка превратилась в ухмылку.

— Как же мне не терпится надрать им задницу, как сказал бы Наполеон.

— Уверен, такой шанс тебе предоставится. Давай одеваться, чтобы не упустить Марго и Джека, — он направился обратно в хижину, затем оглянулся на нее. — Надень обувь потяжелее.

* * *

Марго и Джек выглядели так, будто им крайне неловко.

— Спокойно, — сказала Гермиона с широкой улыбкой. — Выглядите так, будто мы ведем вас на убой.

— Так и есть, — ответил Джек.

— Все будет хорошо, не волнуйтесь.

Они сошли с катера на причал. Гарри не позволил Джеку взять инициативу на себя, желая избежать видимости того, что он имеет какое-либо право голоса в том, куда они направляются. "Няньки" Макклаудов ехали позади них в лодке.

— Что дальше? — спросила Марго, когда они присоединились к толпе на улице.

— Теперь мы просто гуляем, как любая другая группа туристов, — тихо ответил Гарри. — Мы будем наблюдать за людьми Д'Агостино, не беспокойтесь. Просто забудьте, что они вообще там.

Джек фыркнул.

— Забудьте, — сказал он. — Конечно, просто выбрось из головы, что тебя могут убить в любой момент.

Тем не менее, им почти удалось это сделать. Две пары проследовали на местный пляж, затем на рынок, после прошлись по живописной природной тропе и по пути действительно обнаружили, что им весело. Гарри внимательно, но незаметно следил за их преследователями, которые всегда держались на почтительном расстоянии, но не проявляли достаточной хитрости, чтобы скрыть свое присутствие.

Когда они изучали содержимое газетного киоска, он случайно встретился взглядом с Гермионой. Она подала ему короткий сигнал, затем вернулась к журналам. Гарри подождал несколько мгновений и огляделся. К двум уже знакомым нянькам присоединились двое других — оба мужчины — и оба выглядели крайне неуместно на солнечных Гавайях.

Отлично. Теперь осталось лишь завести их в безопасное место, где они могли бы разобраться со своими преследователями в относительной приватности. Гарри окинул взглядом окрестности, и нашел идеальное решение. На его лице расплылась улыбка.

— Марго, Джек...как насчет небольшой партии в гольф?

* * *

— Давай помедленнее, — пробормотал Гарри, когда Джек выполнил второй удар на пятом фарватере. Джек проигнорировал его слова, но сразу же отступил назад, чтобы сделать еще несколько тренировочных взмахов, затем обратился к мячу и выжидал, казалось, целую вечность, прежде чем наконец нанес свой удар.

Как Гарри и предполагал, их визави отправились вчетвером прямо за ними. Дорога оказалась почти пустынной, и им невероятно повезло, так как это избавило их от необходимости искать уединенную тропу.

Они постепенно замедляли темп игры, пока их преследователи не были вынуждены буквально остановиться и караулить их, что немного позабавило Гарри. Наконец он разыграл свою последнюю карту. Гарри отступил назад и сделал им жест рукой — универсальный сигнал "приглашение к игре".

Они с Гермионой наблюдали, как на поле собралось поспешное совещание. Их преследователи должны были либо присоединиться к игре, либо пройти мимо поля, ведь у них не было формальной причины остаться позади в ожидании. Гарри оглянулся назад, затем вперед. Больше никого не было видно ни сзади, ни впереди, и этот фарватер хорошо затенялся деревьями и естественным углублением в земле. Просто идеально. Он повел свою группу к дальнему концу поля, чтобы позволить людям, стоящим позади, присоединиться к ним, что они в конце концов и сделали после небольшого обсуждения между собой.

Гарри наблюдал, как четверо преследователей направились по фарватеру к своим лункам.

— Оставайтесь здесь, — велел Гарри Марго и Джеку. Они с Гермионой двинулись к центру поля, чтобы встретить четверку.

— Привет!— сказал Гарри, ухмыляясь дурацкой широкой улыбкой туриста. — Извините, мы кажется, те еще тугодумы!

Женщина, которую они знали по кораблю, слегка улыбнулась.

— Без проблем, — сказала она.

— Скажите, откуда вы, ребята? Тоже в отпуске?

— Да, конечно.

— Что ж, всегда приятно встретить попутчиков! — воскликнул Гарри, протягивая руку. Человек с корабля пожал ее, выглядя озадаченным. — Уверен, тут сегодня ловить нечего, не так ли?

Забавно, что мы снова встретились тут! — его ухмылка уже начинала причинять боль, но он улыбнулся еще шире.

— Да. Забавно, — два новичка подозрительно разглядывали его.

Гарри кивнул.

— Что ж, позвольте мне дать вам несколько дружеских советов, как турист туристу, — он сделал еще один шаг к ним навстречу. — Внимательно посмотрите на Макклаудов, потому что ближе вы к ним не подойдете, — головорезы обменялись встревоженными взглядами. — Да, все верно, — Гарри продолжал улыбаться. — Мы же все тут на отдыхе, просто туристы, выбравшиеся размяться с корабля к восемнадцати лункам. Итак, имея это в виду и желая сохранить всем приятное настроение, почему бы вам просто не рассказать мне, на кого вы работаете и что вам приказано?

Женщина рассмеялась.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер.

Гарри пожал плечами.

— Конечно, можем и поиграть в эту игру, если хотите. Но это ужасно быстро надоедает, — Гарри позволил своей улыбке исчезнуть и приблизился еще на один шаг. Гермиона висела у его локтя, ожидая своего выхода. — Знаете, мне почти все равно, на кого вы работаете и что вам нужно, но все же спрошу еще раз. Если у вас есть мозги, вы расскажете.

— Иначе что ты сделаешь? — спросила женщина.

— Я? Ничего, — он взглянул на Гермиону. — Но моя жена надерет вам задницу за меня.

Все четверо повернулись, чтобы посмотреть на Гермиону, а затем расхохотались. Идеально, подумал Гарри.

— Твоя жена? Собирается надрать нам задницы за тебя? — прокряхтел человек с корабля.

— Ты меня услышал.

— Что ж, мистер Кто-бы-ты-ни-был, неплохая угроза. Я много чего в жизни слышал, но это...это действительно забавно.

— Рад, что тебе понравилось.

Мужчина подошел ближе, пока не оказался прямо перед лицом Гарри.

— Я расскажу тебе, что на самом деле произойдет. Мы надерем задницу тебе и твоей жене, а потом заберем и Макклаудов тоже. Ага?

Гарри кивнул, сделав грустное лицо.

— Ну как хочешь, — он повернулся спиной и направился прочь. Гермиона осталась на месте.

— Справишься? — бросил он ей через плечо, уже удалившись на несколько шагов.

— Без проблем.

Гарри подошел к Марго и Джеку, которые не могли слышать этот обмен репликами, но, вероятно, могли догадаться о его основном содержании.

— Ты чего делаешь? — зашипел на него Джек.

— Все в порядке.

— Ты оставишь ее там одну?

Гарри бросил на него острый взгляд.

— Вы с Марго — вот что сейчас важно. Это базовая стратегия защиты. Более сильного бойца всегда ставят ближе к цели. Следовательно, я остаюсь с вами. Гермиона может сама о себе позаботиться.

Они наблюдали за четырьмя головорезами, все еще стоявшими с Гермионой на фарватере поля. Один из двух новеньких решил, что с него хватит ожидания, и двинулся вперед, не сводя глаз с Марго и Джека, но далеко не ушел. Когда он поравнялся с Гермионой, последовали три удара... в горло, пах, челюсть... и он упал.

Остальные сразу же напряглись, сосредоточившись на Гермионе, а не на Макклаудах. Гарри наблюдал, как они все разом набросились на нее. Джек вздрагивал и хватал ртом воздух.

— Боже мой, чувак, иди и помоги ей!

Гарри ухмыльнулся.

— У нее все хорошо.

— Но... их же трое!

Он испустил долгий мечтательный вздох.

— Ага, я вижу, — сказал он, не в силах сдержать гордость в своем голосе. — Ты в порядке, милая? — крикнул он.

— Все отлично! — ответила Гермиона, затем перекинула женщину через бедро прямо в одного из ее товарищей, сбив их обоих с ног, словно кегли для боулинга.

Тревога Джека перерастала в удивление.

— Вау, она...она хороша.

— Да. Во всем. Это чертовски бесит, — сказал Гарри, скрестив руки на груди и наслаждаясь зрелищем. Гермиона расправилась еще с двумя шавками и теперь оставалась наедине с женщиной, которая оказалась самым сильным противником.

Пока они наблюдали, женщина внезапно разразилась большой и эффектной серией движений, напоминавших удары из боевых искусств, сопровождавшимися характерными звуками. Гермиона стояла и наблюдала за ней, напряженная и готовая, но все же невозмутимая.

— Что, черт возьми, это было? — наконец спросила она, когда ее противник, казалось, закончил.

— У меня черный пояс, — усмехнувшись, ответила женщина.

Гермиона выпрямилась и кивнула.

— Оу. Вижу...эй, что это там? — спросила она, внезапно указывая вверх и в сторону. Женщина повернулась, чтобы посмотреть, и когда повернулась обратно, Гермиона ударила ее по лицу. Она сморщилась всем телом, словно мокрое папье-маше.

Гермиона вытащила свою палочку и обездвижила четверых лежащих головорезов на фарватере, затем присоединилась к ждавшим ее на поле Гарри и Макклаудам.

— Черный пояс, да? — спросил Гарри.

Гермиона пожала плечами.

— Не думала, что черные пояса раздают таким придуркам.

Гарри поднял руку, и четверо их противников поднялись с травы и мягко поплыли в тень ближайших деревьев. Он сложил их в кучу, на время скрыв из виду.

— Гарри, я не понимаю, как это работает, — сказал Джек. — Зачем ты связался с этими ребятами? Если ты собирался помочь нам сбежать, почему просто не сделать это?

— Потому что, если бы ты исчез у них из-под носа, они бы сообщили об этом, — объяснила Гермиона. — Д'Агостино немедленно напал бы на ваш след. А так они не ничего не будут сообщать о вас довольно долго. Это даст вам небольшую фору.

— С чего нам начать? — спросила Марго, заговорив впервые с тех пор, как началась эта конфронтация. Она выглядела испуганной, но держала себя в руках.

— Я говорил, что мы могли бы помочь вам начать все сначала, — сказал Гарри, — и я не шутил. Я связался с агентом в нашем офисе в Лос-Анджелесе, она собирается устроить вас...ну, выражаясь вашими словами, это наша версия Программы защиты свидетелей.

— Новые личности? Новое место? Мы пробовали это дюжину раз, они всегда находили нас.

— Не в этот раз, они не смогут. Помните, что теперь вы находитесь под защитой волшебников, а это определенные преимущества. Как только ваши новые имена и новый дом будут установлены, мы наложим на вас заклинание по имени Фиделиус. Один человек будет назначен вашим Хранителем Тайны. Пока он не скажет, где вы, Д'Агостино никогда не сможет вас найти. Он может сидеть в вашей гостиной и пить там чай и не узнал бы, что вы сидите рядом, если бы только ваш Хранитель Тайны не проболтался. Чего не случится, поскольку как только заклинание будет применено, его память сотрется. Самое приятное то, что вы сможете открыто рассказать своим друзьям и семье, где вы находитесь. Вам не нужно беспокоиться о том, чтобы хранить тайну самим.

Марго и Джек выглядели ошеломленными.

— Ты серьезно? Вы, ребята, можете это сделать?

— Мы делаем это каждый день. У нас есть свидетели, которых нужно защищать так же, как и вас.

Джек схватил Гарри за руку и энергично потряс ее.

— Я не знаю, как благодарить вас, Гарри, Гермиона. Я не могу... — его глаза затуманились, и он обнял Марго, которая и сама выглядела немного заплаканной. — Уже так много времени прошло с тех пор, как у нас был покой.

— Рады помочь.

— Могу я спросить, почему? Зачем помогать нам, если вы нас даже не знаете?

Гарри посмотрел на свою жену, которая просто потянулась и взяла его за руку.

— У меня есть свои причины хотеть нанести удар по Д'Агостино и его шайке, — ответил он. — Вы не сделали ничего, чтобы заслужить смерть от их рук. Это наша работа — бороться с такими людьми, как они, если можем.

Джек кивнул.

— Хорошо...спасибо вам, какими бы ни были ваши причины.

— Не за что.

Между ними повисла короткая, несколько неловкая пауза.

— Что теперь? — спросила Марго.

— А теперь мне нужно, чтобы вы приготовились, потому что это может быть неприятно.

— Что?

— Мне нужно доставить вас в наш офис в Лос-Анджелесе. Ты видел, как я исчезал прошлой ночью? Мы называем это Аппарированием.

— Ты... собираешься сделать это с нами? — спросила Марго с сомнением на лице.

— Да. Это может показаться немного странным.

Марго и Джек придвинулись ближе друг к другу.

— Если это вернет нам наши жизни, делай все, что нужно, — сказал Джек.

— Удачи, — пожелала Гермиона. — Будьте осторожны.

— Так и сделаем, — сказала Марго, улыбаясь Гермионе.

Гарри закрыл глаза и сосредоточился на их офисе в Лос-Анджелесе, затем аппарировал Марго и Джека. Он почувствовал их прибытие в целости и сохранности, что позволяло ему наконец расслабиться. Он открыл глаза и сжал пальцы Гермионы.

— Что ж, — сказал он, — вроде неплохо справились.

— А как насчет этой группы шутников? — спросила она, указывая на четырех головорезов, мирно спящих в тени.

— На сколько ты их вырубила?

— На день или около того.

Он улыбнулся.

— Давай просто уберем их с глаз долой и оставим. Так им и надо.

— Ты бессердечный ублюдок, Гарри Поттер, — ухмыляясь ему, сказала Гермиона.

— Вот видишь? Мой секрет раскрыт.

— Со мной он в безопасности, — ответила она. — Тем лучше потом им тебя шантажировать.

* * *

— Ты великолепно выглядишь, — прошептал Гарри ей на ухо, обнимая ее за талию.

Гермиона улыбнулась.

— Спасибо.

— Никто глаз от тебя не может оторвать.

— Теперь ты заставляешь меня краснеть.

Они закружились по танцполу, Гарри вел легко и уверенно, как всегда. Он развернул ее и слегка наклонил назад, прежде чем вернуться к основному шагу. Сегодня вечером народу было меньше, чем обычно — вероятно, потому что на острове вышло много людей. Как только их маленькая эскапада закончилась, они вернулись на корабль, чтобы дождаться отплытия на следующее утро.

— Я получил сообщение от главы офиса в Лос-Анджелесе, — тихо сказал он. — У Макклаудов все готово, заклинание сработало, теперь они в безопасности.

— Хорошо, — она прислонила свою голову к его голове, когда песня сменилась на другую, более медленную.

— Как удобно иметь возможность бороться со злом даже во время отпуска.

Гермиона почувствовала, как он улыбнулся ей в волосы.

— Я рад, что мы смогли им помочь.

— Я тоже, — она на мгновение замолчала, размышляя. — Знаешь, они ведь как раз делают это.

— Делают что?

— То, о чем мы говорили сегодня утром. Они пожертвовали всем ради друг друга, только чтобы остаться вместе.

— Да, так и есть.

— Джек, казалось, никогда не сожалел о том, что сделал, хотя это стоило ему буквально всего.

— Но это спасло ее, и это все, о чем он думал.

Гермиона отстранилась и встретилась с ним взглядом.

— Я знаю, что должна радоваться за них, ведь у них так четко расставлены приоритеты, но...мне грустно. Как будто их любовь друг к другу превратилась в тюрьму.

Выражение его лица было трудно прочесть.

— Любовь — это всегда тюрьма, Гермиона. Тюрьма, которую мы сами себе создаем. Когда два человека любят друг друга, они заперты друг в друге и никогда не смогут сбежать, даже если захотят, даже если кто-то попытается их спасти.

Она покачала головой.

— Какое ужасное описание чего-то столь прекрасного.

— Все, что прекрасно, может быть и ужасным.

— А что насчет нас?

— Что насчет нас?

— Мы тоже в тюрьме, Гарри?

Долгое время он не отвечал, просто не мигая смотрел ей в глаза. Он притянул ее ближе и прижался щекой к ее волосам, пока они танцевали.

— Да, мы тоже, — наконец прошептал он.

Гермиона кивнула.

— Я знаю, — она обняла его крепче.

Несколько минут они танцевали в тишине, двигаясь в объятиях друг друга, их ноги в унисон скользили по паркетному полу.

— Так что, нравится нам это или нет, — сказал он наконец, — мы здесь застряли.

Она улыбнулась.

— Да, — Гермиона посерьезнела, взглянув ему в лицо. — Потому что все это у нас в голове.

Он нахмурился.

— Что? — спросил Гарри.

Она покачала головой, словно стряхивая паутину.

— Не могу точно объяснить. Об этом сказала мне Страж, когда я видела ее в последний раз, сразу после того, как она вылечила тебя. Я все еще пытаюсь понять, что это значит.

— Есть успехи?

— Возможно. Буду держать тебя в курсе, — Гермиона протянула руку и погладила его по щеке тыльной стороной ладони. — Но я скажу вот что. Если уж мне пришлось застрять в этой тюрьме с кем-то... О, Гарри, слава Богу, что это ты.

Он улыбнулся, повернул голову и поцеловал ее ладонь.

— Хотел бы я сказать тебе, каким счастливым ты меня делаешь.

— Но не можешь?

— Для этого я недостаточно владею английским.

— Есть способы получше, чем просто слова, — Гермиона продемонстрировала свою точку зрения, встав на цыпочки, чтобы поцеловать его, пока его рот не открылся под ее губами, и она не почувствовала его дыхание в своих собственных легких.

Больше они ничего не говорили. Гарри вывел ее из зала, и они вернулись в свою каюту, где все барьеры, разделявшие их, стали бессмысленными, и единственной тюрьмой остались их физические формы, из которых все еще был возможен побег.

Позволь мне смотреть на огонь и вспоминать мои дни,

И это может быть обманом света от огня,

Но мелькающие страницы, которые беспокоят меня, -

Это книга, которую я боюсь писать.

Это книга моих дней, это книга моей жизни,

И она разрезана, как мякоть фрукта лезвием ножа,

И там можно увидеть все,

Там есть грусть, присутствующая в жизни каждого.

Там невыполненные и сдержанные обещания,

Злые слова, которые были произнесены, когда следовало плакать,

Там есть главы тайн, и слова признания,

Если я потеряю все, что у меня есть.

Там есть глава об утратах, и о привидениях, которые не хотят умирать,

Там есть глава о любви, где чернила никогда не высохнут,

Есть наказания, отбываемые в тюрьме, которую я построил изо лжи.

Здесь есть глава отцов и глава сыновей,

Страницы конфликтов, из которых никто не вышел победителем,

И проигранные сражения, и горькие поражения,

Есть страница, где мы так и не встретились.

Хоть страницы и нумеруются,

Я не могу проследить, куда они ведут,

Поскольку конец — это тайна, никто не сможет его прочитать

В книге моей жизни.

Возвращается дневной свет,

И если хоть одно предложение является верным,

Все эти страницы сгорят,

И все, что останется, это — Ты.