Снег летал по небу какими-то клочьями и прилипал к фонарям, будто идиот-мотылёк к восковой свече.

Северус упрямо месил ботинками снег и шёл по вечернему Хогсмиту до аптекарской лавки. Златоглазка, конечно, могла бы быть куплена позже. Где-нибудь ориентировочно в июле следующего года. Но очень уж хотелось просто пройтись, подумать, взвесить всё и больше не видеть этих дурацких коридоров и детей в них. А тем паче встретиться там с Грейнджер.

Их сообщничество прошло на ура. Разыгранная роль про идиотов и пустоголовых гриффиндорцев была великолепна. Классика жанра, как джинсы Levis. Жаль, только, Минерва обиделась. И обижена до сих пор. И ещё как-то до сих пор стыдно за то, что он наговорил Грейнджер в первый заход. Стыдно не потому, что сказал что-то особенное. Он ещё до своей смерти всё это повторял, и не один раз. Стыдно было за то, что наговорил всё это от страха. Банального и человеческого страха. Того самого, которого он себе не позволял с самого детства.

Он пел одну из своих любимых песен про... про что? Наверное, про всё. Северус начал намурлыкивать мотив: «la-la-la la-mm-mmm…Nothing you can sing that can't be sung...»⁽¹⁾ — да, как верно сказано! «Ты не можешь петь то, что не может быть спето. Тебе нечего сказать, но ты можешь выучить правила игры, Это просто!»

Просто. Если бы это было так просто!

Снейп поглядел в мутное небо, по которому плавали, словно в чае, снежинки. Правила игры не так важны, как знание партнера… а именно с ним у Снейпа были нелады. Да. Он сидел, поставив локти на стол, и, закрыв лицо руками, пел. Пел и пытался понять, как и раньше, когда жизнь подкидывала его и подвешивала вверх тормашками. И ему тогда показалось, на секунду, что он поймал какую-то светлую мысль за хвост. Но тут всё полетело в тартарары. Проклятая Грейнджер всхлипнула где-то справа и он подавился мыслью. И испугался. И вот теперь ему было стыдно за свой детский страх, за то, что сорвался, и за то, что, по сути, боится до сих пор.

All you need is love, говорите?

Снейп вздрогнул, поднялся на ступеньку, сбил снег со своих ботинок и потянул на себя массивную дверь аптекарской лавки.

Барчинкс, старый ирландец с белой, окладистой и торчащей во все стороны бородой, свесился через прилавок и своим намётанным глазом отслеживал кружение сиклей по полу. На полу, склонившись в три погибели, сидел всклокоченный юноша, который негнущимися с мороза пальцами подбирал монеты. В какой-то момент он определённо заметил присутствие Северуса Снейпа на своём пути. Снейпу очень некстати вспомнился свой собственный сон и вечный бег по дьявольскому синему кругу. На секунду ему даже показалось, что в комнате задуло свечи. Но нет, в лавке по-прежнему было светло и уютно. «Чёрте что», — подумал Снейп и уступил молодому человеку финишную прямую к последней монете.

— Рад приветствовать вас, мистер Снейп! — воскликнул аптекарь и протянул Снейпу свою крепкую руку.

— Давненько вы не навещали меня! Какие новости? — Барчинкс светился изнутри.

Северуса всегда подмывало задать бестактный вопрос о происхождении этого свечения, но искать потом другого аптекаря было накладно. Не стирать же старику память в самом-то деле! Это вам не Скиттер какая-нибудь!

Мысли Снейпа снова вернулись на круги своя и он тряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания.

— Всё по-прежнему, Эджекус, всё по-прежнему, — ответил Северус и пожал в ответ протянутую навстречу руку.

Посетитель явно дособирал свои сокровища и, судя по звяканью в его левом кармане, надёжно спрятал их от посторонних.

— Вот, мистер Снейп, — вдруг воскликнул Барчинкс и указал пальцем на юношу, — а я как раз рассказывал молодому человеку о повальной охоте на растопырник!

«О! Ну конечно, растопырник! — хмыкнул про себя Северус. — Помнится, Томас Флетч так и не сварил ничего путного из своих запасов, за что весь Хаффлпафф был наказан варкой зелья Памяти имени незадачливого пятикурсника на следующие два урока. Варварские методы, зато какие действенные — хоть в три часа ночи его теперь подними с кровати — отчеканит рецепт без запинки без задоринки!»

Юноша между тем успел выдавить из себя подобие дежурной улыбки и даже, кажется, что-то сказал, впрочем, пёс его знает. Снейп уже успел задуматься о Грейнджер.

— Профессор, может быть, вы подскажете молодому человеку, в какой пропорции стоит использовать растопырник в миотропном зелье? — видимо, Эджекусу приспичило под Рождество заняться благотворительностью.

Снейп посмотрел на Барчинкса и нахмурился…

…- помогите, — кричала женщина, прижимая свою дочь к земле, — помогите же, кто-нибудь! Помогите! — её безумные глаза шарили по лицам редких прохожих, шарахавшихся от неё, как от прокажённой. Её дочь, девушка лет на вид пятнадцати, распласталась на земле и тихонько выла, закатив глаза. Всё её тело пронизывала судорога, и от этого её длинные каштановые волосы ярким пятном метались из стороны в сторону. Сивый уже скрылся в недрах Лютного переулка, а остальные Пожиратели из их отряда развлекались пожаром в шляпной лавке. Северус бросил пару взглядов по сторонам и подхватил девушку на руки. Её мать, всё так же просящая о помощи, но уже шёпотом, шла за ним следом, держась рукой за полу его мантии, будто боясь потерять в несуществующей толпе. Северус с ноги открыл дверь и бросил короткий взгляд на Хорхе. Тот без лишних слов открыл дверь во внутренние помещения и мимоходом перевернул табличку с надписью Закрыто лицом к стеклу.

…в то время зелья он варил без целей, просто так, спасаясь от безумия ночи. Это получилось насыщенно-коричневого цвета, будто крепкий чай, и отдавало полынью. Слегка, едва уловимо на вкус.

Снейп достал бутылочку и влил пять капель в рот девушке. Постепенно она перестала биться в конвульсиях и притихла, будто заснула. Но это было не так. Совсем не так. Просто чтобы не пораниться. Нужны были лекарства, дорогие лекарства, сваренные им, С. Т. Снейпом, знатоком непростительных и последствий от них. Мать бросилась к ней и стала задавать единственный вопрос, который обычно задаётся в подобных случаях: что-с-ней-такое-будет-всё-в-порядке-сэр? Северус жестом остановил её и позвал аптекаря. Тот выслушал наставления зельевара, кивнул, принял от того несколько золотых монет и скрылся за дверью. Снейп ещё раз взглянул на жертву круциатуса и вышел вон из лавки. Незачем светиться при коммандос…

— Позвольте мне полюбопытствовать, что за зелье вы пытаетесь сварить?

Северус внимательно посмотрел на юношу, сжимающего в руке пакет с травами и поймал себя на мысли, что где-то его уже как будто бы видел. Лицо молодого человека не было красиво той красотой, от которой все девочки начиная лет с четырнадцати делают голосовыми связками «уаааах» и падают без чувств, желательно в руки избраннику. Раскосые глаза, невысокий лоб, выпирающие от худобы скулы, длинные и не слишком опрятные патлы, собранные в хвост. Ничего особенного, но что-то цепляло Северуса и требовало обратить на себя внимание. Юноша, меж тем, уставился профессору в переносицу, глубоко вздохнул и выдал:

— Парализующее с миотропным эффектом, сэр.

— Вот как? — Северус умело изобразил удивление и вскинул бровь. Сама мысль о том, что этим страшным по сути зельем мог заниматься кто-то ещё, настораживала.

— А вы в курсе, что это зелье ещё не запатентовано?

— Я подозревал это, сэр, — ответил «патлатый», как окрестил его для себя Северус, и уставился на какую-то точку в пространстве.

«И хрен пролегилиментишь, собаку», — зло подумал Снейп и ещё раз тщетно попробовал поймать взгляд юноши. То ли игра стоила свеч, то ли Мерлин неудачно пошутил, и этот мальчик по чистой случайности натолкнулся на строчки из трактата Бруно Гэрима... впрочем какой к Моргане Гэрим, это фолиант тринадцатого века!

— И что же Вас сподвигло на его приготовление? — Снейпу надоела эта игра. Мальчишка вызывал у Северуса приступ раздражения и злости. На секунду Снейп даже почувствовал себя в своей тарелке, что могло сойти за симптом.

— Это моё задание, сэр, — ответил «патлатый» и через секунду добавил: — У мистера Хорхе.

— А-а-а!.. — Северус, наконец-то, сложил два плюс два и от радости даже позволил себе сменить позу.

Конечно же, Хорхе! Год назад, когда он имел несчастие заглянуть в его лавку, аптекарь пристал к Северусу чуть ли не с ножом к горлу. Разумеется! Такой чудесный препарат! При установившейся власти Пожирателей — незаменимая в хозяйстве вещь! И всё бы было ничего, не будь она тут же применена в обратных целях. Такое удовольствие: попытал человека, влил ему в горло зелье, и пусть мучается дальше в тишине, пока палачи отдыхают. Снейп усмехнулся и позволил улыбке немного прогуляться по своему лицу.

— Старый шельмец Хорхе всё никак не успокоится! И, позвольте узнать, в чём ваша загвоздка?

…Изначально он вообще не думал о том, что собирался варить. Лица, искаженные болью, всё ещё стояли у него перед глазами. Мысль о прекращении их мучений — вот что стало главным импульсом в выборе рецепта. Он варил зелья несколько недель, пока, наконец, не натолкнулся на упоминание о миотропном зелье в томах Хельги Ноэ. Дальше дело стало спориться. Но на финишную прямую его вывела страшная догадка только через три с половиной месяца. Это произошло случайно. В ту ночь он вернулся из Больничного крыла, оставив, наконец, Малфоя на попечение мадам Помфри. Проклиная Слагхорна, учебник зельеварения, Поттера, ещё раз Поттера и идиотство Люциуса, он ввалился к себе в кабинет и стал метаться из стороны в сторону. Ему бы выпить хорошенько и завалиться спать, но Северус испугался, что помощь для Драко ещё может понадобиться, да и вряд ли он сейчас запьянеет, после такого магического воздействия. Непреложный Обет — это вам не сухари сушить. Северус-Северус, глупый взрослый ребёнок.

Снейп достал ключи и спустился в лабораторию. Пять разномастных котлов стояли у стены и выжидательно смотрели на Снейпа. Или ему только показалось? Он разжег огонь и начал нарезать корень любятки. Руки слушались плохо, дрожали. Дрожали они и через три часа. И даже когда он выливал испорченное зелье, и когда перевязывал порезанный палец. А потом он долго сидел у камина и пил чай. Самый крепкий, какой смог заварить из остатков былой роскоши, найденных в кабинете. Сидел, пил чай, вспоминал кровь на полу туалета и думал. Думал.

— В пропорциях растопырника, сэр, — вырвал Снейпа из воспоминаний юноша и как бы в доказательство потряс мешочком с растопырником перед носом Снейпа.

Северус нахмурился. Что ж, если мальчик подобрался к составу рецепта, то это становится опасным. Размышления размышлениями, а при правильной рецептуре и порезаться недолго. Стоило проверить свои подозрения.

— Рецепт! — резко сказал Снейп и нахмурился.

— Что, простите? — юноша вздрогнул и отвёл взгляд.

Вторая, не менее неприятная догадка посетила Снейпа — мальчик явно догадывался о его легилименторских способностях. Северус внимательно посмотрел на «патлатого».

— Назовите рецепт. Я хочу проверить, насколько далеко вы продвинулись в своих изысканиях, — ответил он.

— Одна пинта экстра...

Лицо юноши исказилось и Северус воскликнул про себя: «Вот оно!», — но видение столь же внезапно исчезло, как и появилось. Впрочем, теперь уже не оставалось сомнений, что Снейп его где-то встречал. Осталось только вспомнить где.

Молодой же человек продолжал перечислять:

— …рень любятки, драхм полыни и растопырник, предположительно настой…

Ух! Северус напрягся. Ещё чуть-чуть и Хорхе получит то, что искал.

— Довольно! — резко оборвал его Снейп. Вычислениями растопырника Северус занимался пять дней.

— Хорхе славно постарался, признаться, — сказал он уже тише, — но можете оставить свои попытки доварить это зелье. И он, и вы упускаете одну очень важную деталь, — «мою собственную кровь», хотел сказать Снейп, но удержался, — и поверьте мне, это зелье не просто так не патентуется его автором. — Северус постарался как можно чётче донести эту мысль до сознания неизвестного «зельевара» и с внутренней тревогой посмотрел на молодого человека.

Тот что-то обдумывал несколько секунд, после чего вежливо поклонился Снейпу и Эджекусу и вышел из лавки.

Северус удручённо посмотрел на захлопнувшуюся перед ним дверь и повернулся к Барченксу. Аптекарь облокотился о прилавок и с интересом смотрел на Снейпа.

— Каков, а? — со смешком сказал он и мотнул головой. — Вот ведь молодежь нынче пошла!

Эджикус был отнюдь не дурак и дело своё знал. Поэтому Снейп лишь пожал плечами и ответил:

— Не больший идиот, чем всё нынешнее подрастающее поколение. Впрочем, — он хмыкнул, — устроить им экзамен с независимым наблюдателем неплохая вещь для того, чтобы сбить гонор.

* * *

Гарри шёл по улице и смешно морщил нос — сосна дрыгала своей еловой лапой и шкрябала иголками по его лицу. Рождественский вечер догонял Гарри, накрывая серое снежное небо чёрным покрывалом. Вот оно как, оказывается, сложилось. Страшные вещи происходят вокруг, а он, Гарри, просто бился лбом о барьеры Хогвартса и недоумённо пожимал плечами. Всё-таки иногда надо выныривать из самого себя и высовывать нос наружу.

Всё, что рассказывала в тот вечер Гермиона, с успехом заняло место на главной полочке в голове Гарри и было оставлено на сладкое. Теперь только устроиться бы поудобней, перед тем как…

Поттер ввалился в дом и стал фыркать и отряхиваться. Разыгравшаяся не на шутку метель успела превратить его в сугроб. Изверг наблюдал за отряхиванием Гарри стоически, поджав уши и недовольно маша хвостом.

Дом Поттера уже принарядился в затейливую гамму мишуры и рождественских украшений. Скромная кучка маггловских ёлочных игрушек лежала на паркете у окна. Самодельный тряпичный дед мороз с бородой из соломы красовался на подоконнике и был слегка понадкусан любопытной Геранью. Над камином висели несколько красных подарочных носков. Всё было в этом доме кроме одного — рождественской ели. И вот теперь довольный собой Поттер стоял посреди всего этого великолепия и прилаживал крепления для своей колючей сосны.

Северус наблюдал за Мериэт Нервич вполглаза. Ему безумно надоела эта заносчивая равенкловка, вечно отвечающая на все его не вполне прозвучавшие вопросы. Девушка кружилась по залу с каким-то молодцем с четвёртого курса Гриффиндор. Снейп прикрыл лицо рукой и скосился на преподавательский стол. Минерва, как главный идейный вдохновитель этого бедлама, то есть научным языком выражаясь, рождественского вечера, величественно восседала на своём кресле и любовалась танцующими. Детей на это Рождество, по оценке Северуса, осталось очень много. Возможно, дело было в том, что Минерва устроила этот бал (благодаря которому Северус мог лицезреть танцевальные па мисс Нервич во всей их красе), а может, чёрт их знает, решили просто отсидеться в школе подальше от родителей. В любом случае, чем бы ни было вызвано такое тотальное увлечение школьными посиделками, факт оставался фактом: дети веселились, Снейп страдал. Грейнджер весело щебетала о чём-то с Элвином Кроллем, аврором-недоучкой из младшего преподавательского состава, а Флитвик вовсю развлекался с рождественской елью, исподтишка пуская в ёлочные игрушки то одно заклинание, то другое. Разумеется, Хагрид наблюдал за этими действиями неодобрительно кряхтя и помахивая под столом розовым зонтиком: его ель, ему за неё и отвечать, если рухнет. Поразительно, что Минерва не собиралась прекращать этот печальный поединок мастера с недоучкой. За последним была грубая физическая сила. Флитвик, разумеется, забыл её учесть в начале своих шалостей. Впрочем, пока великан Рубиус сдерживался, Северус был спокоен. Главное, успеть уйти до того, как великанье терпение повторять «Протего» иссякнет.

МакГонагалл старалась Северуса не замечать, чем демонстрировала свою обиду за прошлый разговор. Ничего. Ничего! Вернётся со своего праздника, найдёт письмо на столе. Он переписывал трижды. Должно подействовать.

Северус встал из-за стола, кратко кивнул всем присутствующим, остался, как ему показалось, незамечен и вышел вон. Что ещё делать в рождественский вечер?

Год назад он смотрел на пустую школу и радовался тому, что умудрился отослать всех детей по домам. Страшно было подумать, что могли сделать с ними милые Лорду Керроу. Впрочем, стая неугомонных гриффиндорцев всё равно притаилась где-то в районе выручай-комнаты. Они каждую ночь вылезали из своего укрытия и писали всякие идиотские надписи на стенах школы. «Армия Дамблдора!». «Северус Снейп — убийца!». «Смерть Волдеморту!». Идиоты? Да! Он бродил по ночам, словно привидение, и стирал надписи с замшелых камней. Незачем молодым и глупым гриффиндорцам гибнуть из-за такого идиотизма. Их массовое геройство ещё пригодится в финальной битве!

Снейп миновал портрет Барона Троуэра и свернул в пустой коридор. Привычный пейзаж за окном встретил профессора как родного.

Ночное озеро слабо освещалось не полной ещё луной. Тоскливо стояла на холме Дракучая ива, символ несчастий Северуса Снейпа. Метель засыпала все рытвины на земле вокруг замка, и казалось, что земля под ним ровная и гладкая, словно нет страшных следов финальной битвы, вывороченных камней, разбитой дорожки и огромных следов великаньих ног. Снейп уставился в окно и замер.

— Профессор?

Северус обернулся. Перед ним стояла Гермиона Грейнджер в своём бежевом в рюшечках платье и большими всепонимающими глазами смотрела на зельевара.

— Мисс Грейнджер, — констатировал очевидное Снейп, — чем обязан?

Вечер был каким-то утомительным. Хотелось тишины и покоя.

— Решила составить компанию, — сказала Гермиона и неуверенно переступила с ноги на ногу.

Снейп молча подвинулся в сторону и снова развернулся к окну. Не всё ли, в конце концов, равно? Он так устал бороться с ветряными гриффиндорскими мельницами, что пора бы уже просто закрыть на них глаза и использовать по назначению. Лимонную дольку, Северус? Теперь Кальмара в озере разглядывали уже две пары глаз.

— Я иногда прихожу сюда, — через какое-то время заговорил Снейп, — когда у меня уже совсем нет ни на что сил.

— Я знаю, — так же тихо, в тон ему, ответила Гермиона.

Северус сделал небольшое движение головой.

— Чары уюта?

— Ну да, — пожала плечами в задумчивости Грейнджер.

«В конце концов, чего обижаться, — подумал Снейп, — они всегда хотят как лучше. И совершено не важно, что при этом думает та бабушка, которую они тащат через дорогу в геройском порыве щедрости».

— Знаете, я недавно с Гарри виделась… — после долгой паузы сказала Грейнджер.

— Успехи героя магического мира, как всегда, внезапны? — с усмешкой в голосе и тревогой в глазах спросил Снейп.

— Гарри очень изменился, — проговорила в задумчивости Гермиона.

Северус хмыкнул и уставился в окно.

— Люди не меняются, вам ли этого не знать, Грейнджер? — он начал настукивать какой-то замысловатый ритм подушечками пальцев. — Меняется время года, вероисповедание, цвет волос и печать на пропуске, а люди нет. Как были, так и остались.

— Вы хотите сказать, что не изменились после… — Гермиона запнулась, не зная, стоит ли ей договаривать.

— После моей «смерти» вы хотели сказать? — Снейп ещё раз стукнул пальцем по подоконнику и повернул голову. — Изменился министр и погодные условия при министре. Изменилось моё положение в официальных документах. Но сам я нисколько не поменялся. Просто…

Северус глубоко задумался, стоит ли развивать эту мысль при Грейнджер и стоит ли её, коль на то пошло, развивать вообще.

— Грейнджер, — добавил он в некотором раздражении через несколько секунд, — если вы пытаетесь заблокировать от меня часть ваших мыслей, пожалуйста, делайте это не так громко, или лучше вообще подумайте о чём-нибудь другом: помогает!

Договорив это, он усмехнулся, и краешки его губ поползли вверх против воли хозяина. Такой паники в чьей-то голове он не слышал со времён шестого курса Гарри Поттера.

— Простите, профессор, — она нахмурила брови и глубоко вздохнула, — просто когда я вспоминаю о битве, в моей голове как живые стоят две картины из...

— Визжащей хижины? — на всякий случай уточнил Снейп, проследив за взглядом Гермиониных глаз.

Девушка молча кивнула.

— Я не знаю, что такого особенного вы увидели тогда, — начал было Северус, но потом внезапно для самого себя закончил: — Но я рад, что у вас и у Поттера с Уизли хватило мозгов не высовываться из-за ящика в тот момент.

— Так вы... — в ужасе посмотрела на него Гермиона и зажала рот рукой.

— Нет, не в том смысле, в каком это сделали Джеймс и Лили Поттер, — хмыкнул Снейп и окончательно спрятался за занавесью своих чёрных волос.

— Я давно привык спасать шкуры троих непутёвых гриффиндорцев, к тому же мне необходимо было передать вам информацию о крестражах до того, как Волдеморт решит заавадить золотое трио. И да, Грейнджер, — слегка повысил голос Снейп, — предвосхищая ваш вопрос, я решительно не хотел, чтобы вы с Уизли подставлялись под заклятия просто так. Миссия Поттера распространялась только на него.

— Но вы Его спровоцировали... — всё ещё в ужасе глядя на Снейпа, сказала Гермиона.

Снейпу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что спровоцировать, по мнению Грейнджер, он пытался Волдеморта.

— Умирать, конечно, не хотелось, но я был к этому готов, если вы помните, — Северус скосил глаз в сторону Грейнджер и нерешительно заправил прядь волос за ухо, решив, что опасность миновала.

— Значит если бы не мы, то у вас был бы шанс? — тихо спросила Снейпа Грейнджер.

— Если бы да кабы, Грейнджер, если бы да кабы, — невесело хмыкнул Снейп. — Не забывайте, история не знает сослагательного наклонения. Прописная истина, а вот видите, всё равно приходится повторять.

— Просто это было так… — Гермиона оборвала фразу, не закончив её, и глубоко вздохнула.

— Грейнджер… — после паузы заговорил Снейп и голос его был слегка осипший, — скажите… — он запнулся, но вдохнул и продолжил, — скажите, зачем вы тогда вернулись?

Гермиона стояла, сжав в руках край своего платья, и смотрела в окно невидящим взглядом. Северус отвернулся и сцепил пальцы. Стало как-то пусто и холодно.

— Он как с цепи сорвался… — через какое-то время раздался тихий голос девушки, и Снейп вздрогнул от неожиданности. — Тогда, после финальной битвы все бросились его поздравлять, обниматься и... а он ушёл и куда-то пропал. Мы с Роном не сразу спохватились, а когда кинулись его искать, увидели, как он идёт к Дракучей иве и что-то бормочет себе под нос. Рон решил, что Гарри сошёл с ума, и, кажется, до сих пор считает, что… — она запнулась и насупилась.

Хмурый Северус разглядывал её исподлобья и нервно сжимал свои костлявые пальцы.

— ... а потом Гарри просто кинул в Рона Ступенфаем и пошёл дальше… а я пошла за ним... и… — Гермиона резко отвернулась и стала судорожно вытирать рукой слёзы.

Снейпу не потребовалась и секунда, чтобы развернуть Гермиону к себе и крепко её обнять. Девушка разрыдалась у него на плече.

Странный мир, перевёрнутый. Мир, в котором добро долго медлит и приходит кособоко, не вовремя, после конца сеанса. Когда правда всплывает даже не на третий день, а через восемнадцать лет, такая ненужная, неактуальная больше, а человек узнаёт другого, только оставшись в одиночестве.

Грейнджер постепенно успокоилась, и как только Снейп почувствовал её неловкость, он немедля отступил и снова развернулся к окну.

— ...Спасибо, профессор... — полурастеряно-полусмущённо проговорила она и наколдовала себе носовой платок.

— Грейнджер, — отозвался Северус, — Гермиона, — сказал он, будто пробовал её имя на вкус, — у меня к вам... гм… — он смутился, — есть некоторая… просьба…

— Да, профессор? — с готовностью отозвалась Гермиона и слабо улыбнулась.

— Просьба моя, возможно, необычная... — Снейп, наконец-то оторвался от созерцания окна и повернулся к Гермионе, — и вас она смутит, но…

Он посмотрел на девушку долгим взглядом.

— Но? — Гермиона нервно смяла в руках платок.

— Вы не могли бы показать мне это? — проговорил Снейп и замолчал, будто боялся подавиться своим голосом.

— Простите? — Грейнджер растерянно хлопала ещё слегка припухшими от слёз глазами и непонимающе смотрела на Северуса.

Снейп глубоко вздохнул и прикусил щёку. Говорить было тяжело, но, по всей видимости, надо, так что Северус мысленно дал себе пинка для лучшего полёта.

— Те две сцены в Визжащей хижине, о которых мы говорили, не могли бы вы мне показать их?

— Показать? — Гермиона, кажется, стала понимать, о чём говорил Снейп.

Северус видел тяжёлый мыслительный процесс девушки, какую-то внутреннюю борьбу с «нехочунехочунехочуэтоещёраз» и многофункциональным гриффиндорским «надо». Последнее победило женскую истерию. Грейнджер глубоко вздохнула, в очередной раз хлюпнула носом и медленно кивнула. Снейп наколдовал стеклянный пузырёк и протянул Гермионе. Она взяла его своими холодными пальцами и повертела в руках.

— Да, — она вскинула глаза на Северуса, — именно такой я сотворила тогда в Хижине.

Снейп не ответил, а только внимательно смотрел на неё, слегка покусывая свою губу. Жест явно не снейповский, но, бог мой, что только не случается с человеком после его смерти.

Гермиона вытащила свою палочку и закрыла глаза.

Передача воспоминаний вообще вещь очень сложная, что уж говорить про...

Снейп взглянул в окно. Тогда, в Визжащей хижине, он схватил Поттера за рукав и из последних сил, давясь собственной кровью, проговорил: «Собери». Воспоминания с трудом теснились в его голове, ему важно было передать, передать всё, что он помнил, так как теперь уже терять было нечего. Лили, его Лили, теперь должна была стать его, Гарри Поттера, а он, Северус, должен умереть. И он отдал все воспоминания, он вытолкнул их из себя, вырвал с болью, захлебнулся ими… Северус и теперь помнил их, но бледно, без чувств. Так, призрачная калька, факт. Сухой и жухлый, как осенний лист.

— Профессор? — Гермиона дотронулась до его локтя и протянула флакон.

— Как вы себя чувствуете, Грейнджер? — спросил в ответ Снейп, перехватывая бесценный сосуд своими жесткими пальцами.

Гермиона нахмурилась и ответила через пару секунд:

— Мне намного спокойнее, профессор, — и вопросительно посмотрела на Снейпа.

— Так и должно быть, Грейнджер, — ответил он и показал флакон, — ваши чувства сейчас тут. Но не пугайтесь, — поспешил ответить он, глядя, как рот девушки открылся, — я верну вам их, как только просмотрю. Это действительно важно.

— Важно увидеть сво… — не поняла Грейнджер.

— Важно понять, Гермиона, важно понять, — хмыкнул Северус, — я не такой эгсбиционист, как вы думаете!

— Профессор!! — возмутилась она то ли в шутку, то ли взаправду.

Северус хотел ещё что-то ответить и даже глубоко вздохнул. «Не иначе как собрался выдать гневную тираду», — подумала про себя Гермиона и мысленно приготовилась к отпору. Но тут из-за поворота появилась похихикивающая парочка, которая, увидев Снейпа и Грейнджер у окна, прыснула от смеха и, косясь, быстро проползла вдоль стены.

Снейп проводил Мэрриет Нервич недовольным взглядом и резко выдохнул.

— Поздравляю, Грейнджер! — скривился он.

— Вас так же. С чем? — невпопад ответила сбитая с толку Гермиона.

— Завтра половина школы будет шуршать о нашем романтическом свидании у окна в столь поздний для межфакультетных совещаний час.

— Зааважу! — безопеляционно заявила на это Грейнджер. — Пусть только попробуют.

Северус демонстративно окинул юную особу взглядом.

— Уважаю!

— Кроме шуток! — скептически сказала Гермиона.

— Честное слизеринское! — и Северус для пущей убедительности приложил руки к груди.

Брёвна весело полыхали в камине, и зефирина, насаженная на железный прутик, лопнула и запузырилась. Гарри вытащил её из камина и положил остывать на блюдце. Никогда он не занимался подобными глупостями. И, судя по запаху поджаренного зефира, больше не будет, но надо же было попробовать. Как же хотелось Рождества, Мерлин всемогущий! Такого, как в книжке, изрисованной Дадли: с красным «хо-хо-хо» Санта-Клаусом, с горящим камином, елью в ёлочных игрушках, подарками, глинтвейном и имбирным печеньем, зефиром… впрочем, зефир был из другой книги, про скаутов. Но какая, к соплохвостам, разница? Изверг резвился с загнанной в угол ёлочной игрушкой. Вроде умный взрослый кот, а дурачится как Гарри Поттер! Впрочем, любому иногда полезно становиться ребёнком, пусть хоть в рождественский вечер. Подарочный чулок с надписью «Гарри» был пуст, но Поттер уже знал, что сам себе подарит в эту ночь. У него было одно очень скромное воспоминание из аптечной лавки Барчинкса, которым он в полной мере собирался насладиться.

Доска под ногой скрипнула и слегка прогнулась. Снейп сделал шаг назад и тревожно посмотрел на Нагайну. Мысли Поттера отчётливо витали сейчас в воздухе, и если бы у Волдеморта хватило выдержки дышать через нос, то он бы почувствовал его присутствие. Но он не дышал через нос. Он вообще не дышал, он плевался слюной, и мысли его сейчас были о бузинной палочке и о том, что надо убить Снейпа. Спокойно, Северус. Дыши глубже и делай, что делаешь. Ты такой же мальчик на убой, как и Гарри. Страшно тебе, Северус? Думал, обойдёшь смерть? Нет, не обойдёшь. Вот она, висит в шаре, всего в паре сантиметров от твоего горла. Волдеморт разыгрывает свой спектакль, но всё уже решено. Зябко и противно. И страшно. Гулко бьётся в ухе сердце. Может быть последний удар? Нет? Смотри, Северус, на Нагайну, смотри. Ты боишься за Поттера, боишься, что Волдеморт услышит его и этих его неразлучных Уизли-Грейнджер. Бойся. Твой страх забьёт запах их мысли. Главное спасти детей и, помоги мне Мерилин, успеть передать все воспоминания. Раз конец действительно близок, то отдай без остатка…

Он сглотнул и замер. Теперь всё. Теперь действительно всё. Лорд уже решил убить тебя с помощью змеи, это хорошо. То есть как хорошо, Северус? Умирать страшно. Умирать больно. Это не просто зелёная вспышка, удивился и всё... Зато так есть шанс успеть помочь мальчишке. Если раскусить ампулу с Живой Смертью, то кровь будет гуще, не успеет вся вытечь...

Он раскусил ампулу. Лицо его застыло и побелело. Он смотрел на Волдеморта и видел Лили. Вот она на качелях, вот он с ней в лесу у пруда, вот они едут в Хогвартс-экспрессе, вот их распределение... Воспоминания вязко проступали и тут же скрывались за невидимыми руками Северуса. Он берег их, он боялся их повредить. Невидящим взглядом смотрел он вперёд, а губы, подчиняясь последней, может быть, воле хозяина, произносили: «Позвольте мне отыскать мальчишку, мой лорд...»

Шар метнулся на него сбоку, и Снейп всё-таки инстинктивно отшатнулся. Змея обнажила пасть. Боль. Боль и ужас пронзили Северуса одновременно. Он закричал. Это было последнее, что он мог. Звук. Звук его голоса, звук его страха и желания жить. Острые зубы проткнули белую кожу на шее, он почувствовал, как она, словно в замедленной съемке, сначала напрягается, пружинит под ними, а потом, натянувшись до предела, прорывается с неуловимым треском. Яд вступил в свою силу и, смешиваясь с горячей и пульсирующей в ушах кровью, стал разноситься по телу. Снейп попытался отодвинуть от себя шар, но Нагайна только ещё глубже вонзилась в его горло. Он неловко взмахнул уже плохо слушающейся его рукой и упал на колени.

Северус смотрел на подрагивающий в конвульсиях ботинок, и к его горлу подступала тошнота. Борясь с ней он не сразу понял, что Гарри Поттер успел пройти через него и теперь в полном ужасе смотрел на истекающего кровью врага. Последний вздох, последняя безумная надежда. Нет? Только страх и паника, подступающая к горлу Поттера. Вот Снейп взмахнул рукой и вцепился в рукав его мантии. «Собери, собери», — пробулькал он, давясь собственной кровью, и из его ушей, рта и глаз хлынула серебристая жидкость.

Снейп вынырнул из воспоминания и устало опустился на ковёр. Сил смотреть на это у него не было.

Как входят в лавку задумчивые кролики? А задумчивые Снейпы? Гарри не мог этого увидеть, но он пытался. Впрочем, долго удерживать этот образ ему не удалось. Этот странный приём он открыл для себя случайно, несколько месяцев назад. Если очень хорошо и детально себе представить человека или какую-то сцену, то можно перевести её в разряд воспоминаний и даже использовать в думосбросе. Что в некотором смысле радовало. Образ входящего в аптеку Снейпа совсем не желал проецироваться в голове. Зато образ бледного зельевара, едкого, оценивающего, прищурившегося и слегка облокотившегося на прилавок лавки Барчинкса, Гарри себе представил до мелочей. Получасом ранее, допив свой бокал с глинтвейном, Поттер уже устроил себе кинотеатр повторного фильма, слив в думосброс декабрьское происшествие. Профессор был бледен и устал. Казалось, он пережил один из неудачных и бесконечно тянущихся учебных дней. Его впалые щёки покрывала едва уловимая глазу, но, безусловно, уже ощутимая на ощупь щетина. Чёрные глаза, обычно полные бурлящих и сдерживаемых чувств, сейчас смотрели на мир как-то задумчиво и мимо. Северус Снейп был какой-то потерянный, и для Гарри это стало рождественским открытием. Он подошёл к нему вплотную и обнял, насколько позволяла пустота воспоминания. Грустное получалось рождество.

1) (с) The Beatles “All you need is love”

Вернуться к тексту