Рандеву со Смертью (гет)

Люциус Малфой всегда гордился своей предусмотрительностью и изворотливостью.

Его предприятия приносили стабильный доход при любой власти, а его статус, за редким исключением, всегда оставался высоким.

И, до недавнего времени, Лорд Малфой был уверен, что никто и ничто не способно застать его врасплох. Но теперь, подготавливая все необходимое для передачи сейфов и титула сыну, Люциус был вынужден признать, что ошибался.

Казалось бы, он предусмотрел решительно все!

Даже в том случае, если бы мальчишка Поттер каким-то чудом смог победить Темного Лорда, — Люциус бы ничего не потерял, кроме, разве что, должности в министерстве. Победа Темного Лорда тем паче не сулила Малфою никаких серьезных проблем.

Разумеется, он давным-давно понял, что Лорд Волдеморт — величина непредсказуемая, но управлять им все же было возможно:

Импульсивность и вспыльчивость — делали темного мага уязвимым для манипуляций.

Его относительно легко можно было отвлечь очередным "виновником" очередного "провала" или промедления. Главное самому при этом не попасть под раздачу.

И пока Темный Лорд карал "виновных" в свое удовольствие, — Лорд Малфой успевал провернуть все свои дела, не привлекая к себе внимания. Но так было ровно до того момента, пока не погиб чертов Поттер.

О том, что Волдеморт потерял сознание в момент смерти Гарри Поттера — ему сообщил в тот день Рудольфус Лестрейндж. Это было странно, но Люциус списал этот момент на взятую Волдемортом для собственного возрождения кровь мальчишки.

И хотя в бессознательном состоянии их Господин пробыл буквально пару минут, с этого дня, в поведении Волдеморта что-то неуловимо изменилось.

Согласно многолетним наблюдениям Люциуса, эйфория от победы над давним врагом должна была снизить бдительность Господина и вылиться в грандиозную пирушку, длящуюся от пары дней до недели.

Но все пошло не по плану: пирушки, считай, не было вовсе, а повышенная бдительность Темного Лорда, граничащая с паранойей, — никуда не делась. Более того, казалось, со смертью Поттера к Лорду Волдеморту внезапно вернулось его здравомыслие и не дюжий ум. Но история с Проклятием...

Люциус был вынужден признать, что осведомленность Волдеморта относительно внутренних дел его семьи — буквально выбила у него почву из под ног. Этого он не предусмотрел, не предотвратил, и даже не учел подобной вероятности. Это было фиаско!

Но Люциус Малфой не был бы Люциусом Малфоем, если бы не припрятал пару козырей в рукаве. Одним из таких козырей стало тело Гарри Поттера, которое он, под чарами стазиса, вынес с территории Хогвартса прямо под носом у дотошного Рабастана Лестрейнджа, ведущего подсчет жертвам после боя.

Вместо Поттера был похоронен муляж, трансфигурированный Люциусом из какой-то подобранной щепки. Настоящий же труп Гарри Поттера Лорд Малфой передал гоблинам Гринготтса, в качестве трофея, в обмен на соразмерную услугу в будущем.

За какой нуждой Поттеру с дружками понадобилось грабить Банк, — Люциусу было безразлично. Оборачиваясь назад, он даже подумал, что битва на территории Хогвартса не понадобилась бы вовсе, если бы Темный Лорд читал газеты.

После громкого ограбления Гринготтса 1 мая этого года, за жизни Поттера и его друзей никто не дал бы и ломанного кната. Гоблины убили бы мальчишку сами, стоило только немного подождать.

И хотя в уцелевшей части банка висели ориентировки с объявлением крупной награды за головы троих грабителей, но Люциус прекрасно знал, что гоблины расставаться с золотом чертовски не любили.

Поэтому, вероятнее всего, сами уже отправили головорезов по следу знаменитой троицы. И никакой награды никому постороннему, разумеется, не светит. Кровожадность, скупость и мстительность коротышек не знали себе равных.

Единственной проблемой могла стать Грейнджер, ярмом повешенная на шею его единственного сына, — думал Люциус. Согласно своим традициям, гоблины принципиально не воевали с женщинами, что не мешало им перепоручить грязную работу наемникам-магам. А на детей-волшебников мужского пола их и без того скудный гуманизм, — вовсе никогда не распространялся.

Это значило, что Драко, как регент рода Поттер, сильно рискует.

Если гоблины доберутся до грязнокровки или ее младенца, а они рано или поздно доберутся, — Драко ждет смерть от магического отката за неисполнение взятых на себя обязательств. И теперь Люциус уже всерьез сожалел, что настоял на узаконивании его Регентства по всем правилам.

Однако, выход из этой паршивой ситуации все же был: нужно было предложить коротышкам что-то ценное, взамен на жизни грязнокровки и нерожденного еще ею ребенка.

Беллатриса на днях проболталась, что воры проникли именно в ее сейф, но что именно было украдено — еще не выяснила. И в ближайшее время она собиралась подать официальный судебный иск на выявление и возмещение нанесенного ей материального ущерба.

Шестеренки в голове Люциуса завертелись активнее. И, после пары часов раздумий в его голове созрел план...

* * *

Уговорить Беллатрису написать письменный отказ от претензий к Банку — было сложно. Пришлось частично вводить ее в курс дела, прекрасно зная про ее нелюбовь конкретно к Грейнджер.

Но то ли звезды были в этот день на стороне Малфоя, то ли Бэлла была в хорошем расположении духа... То ли риск того, что род Блэк навсегда прервется по ее вине — перевесил? Но Бэлла сдалась, написав все, что нужно, буквально под диктовку Люциуса. И заверила документ печатью своего мужа для пущей убедительности.

Теперь оставалось дело за малым — выдать гоблинам кого-то из Уизли.

Поняв, что подставляться перед родней своей будущей жены — было бы несказанной глупостью, Лорд Малфой, прихватив своего поверенного, — трансгрессировал в Хогвартс.

Чары защиты замка все еще не были восстановлены и беспрепятственно пропустили внутрь и его и гоблина в полном боевом облачении. Надо сказать, что выглядел гоблин так устрашающе, что вряд ли кто-то заподозрил бы в нем простого банковского управляющего.

Скрыв себя чарами, Люциус наблюдал за тем, как гоблин зачитывает пленным Уизли официальное обвинение в грабеже и похищении дракона. На Молли в этот момент было страшно смотреть, а сам Рональд Уизли, казалось, от страха вот-вот грохнется в обморок.

Грязные, лишенные палочек, замурованные в тесном каменном мешке, — Уизли выглядели откровенно жалкими. Пересчитав их по головам, Люциус пришел к выводу, что в плену были далеко не все представители этого семейства. В камере не хватало минимум троих.

Хуже всех выглядел Артур Уизли — прислоненный к стене как огромная потрепанная временем кукла. Кажется он подвергся какому-то темному проклятию в ходе боя, а возможно и сразу нескольким.

Именно поэтому Молли Уизли самостоятельно вела переговоры с гоблином, к его великому неудовольствию, и именно она примет фатальное для кого-то решение.

Молли, молча выслушав гоблина, попросила дать им время на раздумье, что было разумно и уместно с ее стороны, но на снисхождение со стороны гоблинов рассчитывать не приходилось. Снисхождение было им неведомо, они признавали только торг. Но нищим Уизли предложить за себя было совершенно нечего. Даже обещанный в качестве виры молодой дракон ничуть не смягчил гоблина. Кровь за кровь — таков был его вердикт. Молли могла только выбрать — кто из ее семьи заплатит высокую цену.

— Завтра на рассвете сообщите ваше решение Лорду Малфою, — проскрипел гоблин и Люциус похолодел. Коротышка здорово подставлял его, одной только этой фразой, но уже через минуту в голове Люциуса уже нашлось решение и для этой маленькой проблемы: завтра утром Лордом Малфоем будет уже не он. Оставалось найти Драко.

* * *

К большой удаче Люциуса сын нашелся в Гринготтсе.

Он дожидался их поверенного за каким-то своим личным делом.

И вернувшийся из Хогвартса, в компании искомого гоблина, Люциус едва не столкнулся с ним в вестибюле возле единственного работающего камина.

— Отец? — удивился Драко, явно не ожидавший встретить родителя в банке, — Я думал ты в Министерстве...

— Доброе утро, Драко. Я как раз искал тебя. Это срочно, — не сбавляя шага проговорил Люциус, — Гнархат, подготовь для нас переговорную, — обратился он к гоблину и тот мгновенно свернул в какой-то малоприметный боковой коридор, чтобы через пару минут встретить обоих Малфоев уже в обычной банковской ливрее у входа в переговорную.

"Слава Мерлину эта часть банка при ограблении не пострадала"- подумал Люциус.

Переговорная комната, к которой успел за годы привыкнуть Люциус, — мало чем уступала в роскоши интерьерам Малфой-мэнора, разве что низкие потолки и отсутствие окон выдавало в ней творение гоблинов. Кожаные диваны, роскошный стол, отделанный малахитом, и шитые золотом гобелены с батальными сценами средневековья — все здесь буквально кричало о богатстве.

— В чем дело, отец? — спросил встревоженно Драко, едва дверь переговорной за ними закрылась. Люциус жестом предложил ему сесть и только после этого ответил:

— Ты видимо тоже не читаешь газет, сын, — констатировал Люциус. Дело в том, Драко, что примерно неделю назад вверенная твоим заботам грязнокровка — ограбила банк. И не просто ограбила, а причинила серьезный ущерб:

В ходе ограбления погибло несколько гоблинов и был нанесен значительный урон репутации банка, потому что все трое, вместе с награбленным, смогли скрыться, угнав дракона, охранявшего нижние ярусы, — Драко присвистнул. Газеты он, разумеется читал, но неделю назад, во время битвы, его мало волновала светская хроника.

Разумеется сегодня утром он видел ориентировки на входе, но подобными листовками последние года два пестрел каждый столб в магической части Лондона, и он не придал этому особого значения. А что до погрома в банке, то парня это мало волновало, — слишком уж много разрушений пришлось ему наблюдать в минувшие дни, как в Хогвартсе, так и за его пределами.

— Они убьют ее? — с дрожью спросил он.

— Сами побрезгуют, разве что наемников могут нанять, но вот ее ребенок — их законная цель, — ответил Люциус.

— Почему именно ребенок? — удивился Драко.

— Потому что Гарри Поттер умер не от рук гоблина, — видя недоумение на лице сына, Люциус пояснил:

— Месть гоблинов распространяется на самого виновного или на его родственников мужского пола, независимо от возраста — кровь за кровь. На женщин они распространяют свою месть только в случае, если не нашли в живых ни одного подходящего для мести мужчины.

Женщин они не убивают, по крайней мере собственными руками — слишком много чести! Для гоблина убить женщину — значит признать ее социальный статус равным статусу воина. Что никак не мешает им нанимать убийц для устранения оскорбившей или обокравшей их особы.

Голову Поттера я им уже предоставил. Уизли должны к утру принять окончательное решение и выдать банку того, кто ответит по счетам.

Кажется, Молли сегодня обмолвилась, что Чарли согласен возместить Гринготтсу утраченного дракона в обмен на освобождение Билла. Но это не отменяет вины Рональда.

— Ты сказал, что Уизли будут думать до утра, — перебил Драко, — Значит ли это, что у них есть какой-то выбор?

— Да, выбор есть. Вместо Рональда принять вину может любой мужчина из этой семьи, — согласился Люциус, — Взявшего вину на себя — гоблины обезглавят, а содержимое его сейфа заберут в качестве виры.

— Если бы я только нашел родственников Грейнджер... — вздохнул Драко. Едва эти слова сорвались с губ сына, — в голове Люциуса тут же возникла гениальная в своей простоте идея...

— Гнархат! — позвал Люциус и поверенный тут же появился в дверях, будто бы только и ждал, когда его впустят.

— Гнархат, у тебя готовы бумаги на передачу титула и сейфов наследнику Малфой? — деловито спросил Люциус.

— Все готово, Лорд Малфой, — проскрипел гоблин, с явным предвкушением.

— Мне нужна полная проверка статуса крови миссис Поттер, — гоблин оскалился и зашипел, не хуже змеи, что выдавало его крайнее раздражение вызванное названным именем, — Если вы найдете ее родственников мужского пола, — можете убить их, при условии, что жизнь миссис Поттер и наследника рода Поттер останется неприкосновенной.

— Только если все сейфы рода Поттер перейдут банку в качестве виры, — снова прошипел гоблин.

— Только личный счет покойного Гарри Поттера! — не уступил Люциус, ткнув в лицо гоблину бумагу, написанную Беллатрисой.

— Идет, наконец выдавил Гнархат, пробежав взглядом по листу.

— Договор, скрепляем кровью, — тут же предложил Люциус, — гоблин недовольно заворчал.

— Если мы не найдем главу ее клана, то за нее ответит кто-то из ее сыновей, — не унимался гоблин, но Люциус на это лишь кивнул, не смотря на явные протесты Драко, ощутимо наступившего ему на ногу в этот момент.

Подмигнув сыну, Люциус придвинул Гнархату чернильницу и пергамент.

Еще через час трехсторонний договор между Лордом Малфоем, регентом рода Поттер — Драко Малфоем и Банком Гринготтс, в лице гоблина Гнархата, был заключен с небольшими уточнениями и скреплен кровью.

Согласно документу, гоблины берутся, за определенную плату, — разыскать всех кровных родственников миссис Поттер (в девичестве Грейнджер) живых или мертвых, до седьмого колена включительно, будь они маги, магглы или сквибы. И составить максимально полное восходящее генеалогическое древо для вышеуказанной ведьмы.

Если у миссис Поттер найдутся родственники — маги или сквибы, то гоблины предоставят ей статус полукровки, и доступ к сейфам ее рода, если таковые имеются, где бы они ни находились.

Предварительно из сейфов будет изъята сумма причиненного банку ущерба.

Если суммы на счетах ее рода окажется недостаточно для возмещения нанесенного вреда, то Лорд Малфой обязуется погасить задолженность банку из собственного сейфа.

Однако гоблины оставляют за собой право убить любого мага из числа обнаруженных у миссис Поттер родственников-мужчин, если же таковых у миссис Поттер не найдется — головой заплатит любой из ее потомков мужского пола, принадлежащий к ее клану, но не являющийся единственным наследником.

С момента подписания договора, гоблины обязуются: не причинять вреда лично миссис Поттер и наследнику рода Поттер, ни сейчас, ни в будущем, ни прямо, ни косвенно, — так звучала итоговая формулировка составленного впопыхах договора.

Зная коварство коротышек, Люциус Малфой все же решил перестраховаться и в качестве обещанной за голову Поттера услуги — потребовал у Гнархата оформить еще один договор задним числом, за отдельную плату.

Согласно ему гоблины банка Гриннготтс сами наняли убийцу для ликвидации Гарри Поттера 1 мая 1998 года, а он, Люциус Малфой, взял на себя роль посредника между анонимным наемником и банком Гринготтс за оговоренный процент с выполненного "заказа", и, как посредник, передал гоблинам тело Гарри Поттера 2 мая 1998 года, в качестве трофея. О том, что анонимным наемником был никто иной как Лорд Волдеморт — Люциус тактично умолчал.

Взяв с гоблина всего один галеон за оплату услуг "посредника" — Люциус тем самым навсегда закрыл вопрос кровной мести в отношении Поттера. Потому что если Поттера убили по заказу гоблинов, то месть считается уже свершившейся. И то, что оформлен этот договор был после его смерти, — гоблинов не особо коробило. Формально все их традиции были соблюдены. А то, что наемник не собирается приходить за вознаграждением, ибо не догадывается о своей роли, — было для коротышек дополнительным приятным бонусом.

* * *

Титул Лорда в тот же день был передан Драко вместе с фамильным перстнем и всеми сейфами. Люциус пока оставил за собой только роль управляющего семейными предприятиями. Драко был в этом слишком неопытен.

Отныне Люциус мог именоваться только мистером Малфоем и должен был подчиняться воле сына, по крайней мере до вступления в новый брак.

— Министерство Магии! — скомандовал Драко, когда они, изрядно утомленные переговорами, вдвоем шагнули в камин.

Дойдя до рабочего кабинета отца, Драко тут же потребовал у его сонной секретарши кофе. Секретарша отца была неприятной на вид полноватой ведьмой в толстых очках, по имени Мэрион.

Но едва она вышла, парень обрушил на родителя весь свой гнев:

— Ты понимаешь, что ты обменял сына Поттера на моего, отец?! — в голосе Драко звенела ярость и Люциус даже залюбовался им.

— Остынь, сынок, мы нагрели коротышек по полной! И твоему сыну, которого, кстати, еще даже в планах нет, — месть гоблинов никак не грозит. Я же не идиот и все продумал, — Драко выдохнул и, наконец, сел, — Объясни... — потребовал он, мгновенно растеряв весь свой запал.

— В договоре сказано, что за Грейнджер отвечает любой мужчина, принадлежащий ЕЕ КЛАНУ. То есть тот из детей, кто унаследует ее род, если, конечно они не найдут кого-то из ее дальней родни. А если ты заключишь с ней договор... — Люциус сделал паузу, позволяя сыну самому сделать выводы.

— То ее ребенок не будет принадлежать ее "клану"? — предположил Драко.

— Верно мыслите, Лорд Малфой, верно! — улыбнулся Люциус, — А теперь пойдем к Генри Стабсу — он подготовит договор. Тянуть с этим не стоит.

— Опять какой-то договор, — простонал Драко у которого уже голова шла кругом от всей этой бюрократии. Но Люциус проигнорировал его стенания и деловито кивнул в сторону двери.

— И не "какой-то договор", Драко, а тот самый за которым ты направился этим утром в Гринготтс, или я не прав? — усмехнулся Люциус, передразнив сына.

— Прав, конечно, — сдался парень, — Но почему же мы тогда идем к мистеру Стабсу, не проще было все сделать в банке?

— Чтобы гоблины сразу поняли где и в чем именно ты их нагрел? Хотел бы я на это посмотреть, да только не в твоем исполнении, — Люциус вздохнул поправляя застежку на изрядно помятой мантии сына.

— Иногда я думаю, что мы с твоей матерью слишком тебя разбаловали. Были бы мы чуть строже — тебе бы пришлось пораньше научиться хитрости, чтоб получать желаемое, как когда-то пришлось научиться мне, — пожурил сына Люциус.

* * *

Отмахнувшись от Мэрион с ее кофе, оба Малфоя проследовали к лифту и Драко теперь шел на полшага впереди отца, как и подобало Лорду.

Договор на вынашивание составленный министерским юристом имел немало различий со стандартным. И тому была масса причин.

Во-первых, расторгнуть его мог теперь только сам Драко, а желание вынашивающей ведьмы учитывалось только в момент подписания.

Второе изменение коснулось сроков действия договора:

Вместо стандартных трех лет в соответствующей графе теперь красовалась надпись "бессрочно". Перечитав документ, Люциус только удивленно приподнял бровь, дойдя до этого пункта.

В-третьих, договор переводил подписавшую его ведьму едва ли не в статус личной собственности Лорда Малфоя, лишая ее юридический дееспособности на время действия договора. Пункт этот считался давно устаревшим, но из обихода формально выведен не был.

Взамен ей гарантировалась защита от внешних угроз, личный домовой эльф, просторные апартаменты в доме Лорда Малфоя, либо отдельный дом.

Хорошее питание, медицинское обслуживание, по необходимости, и возможность общаться с детьми в статусе их няни (последнее Драко придумал сам).

Матерью детей официально и юридически будет считаться действующая супруга Лорда Малфоя, независимо от количества заключенных им браков.

Договор вступал в силу с момента подписания обеими сторонами, но дополнительной строкой шла приписка, что указанные в договоре обязательства ведьма будет обязана взять на себя только с января будущего года.

Драко предположил, что трех месяцев на отдых от первых родов будет Гермионе вполне достаточно. Времени и сил на то, чтобы привлекать к этому вопросу еще и целителя у парня уже не было. Грейнджер со своим ограблением и так здорово потрепала ему нервы.

Именно поэтому, наверное, новоиспеченный Лорд Малфой настоял на том, чтобы в случае нарушения договора Гермиону ждал не крупный штраф с тремя нулями, а десятилетний срок в Азкабане с пожизненным лишением права на ношение палочки. Правда в самом договоре этот пункт был написан в самом конце, мелким шрифтом и выглядел вполне безобидно: "штрафные санкции (см. приложение)"

Мистер Стабс был опытным юристом, настоящим профессионалом, и в чужие дела никогда не лез. Желание клиента было для него в приоритете, тем более если клиент этот носит фамилию Малфой. Составленный договор формально не нарушал ни одного действующего закона.

Единственный вопрос, который интересовал Генри Стабса, — где они найдут такую дуру, которая это подпишет?

Все же фамилия потенциальной суррогатной мамочки нигде в договоре не фигурировала и вписывалась в него уже перед подписанием. А учитывая все дополнительные пункты, Лорд Малфой явно подгонял документ под какую-то конкретную, реально существующую, ведьму. Это было любопытно.

Выписав юристу чек на круглую сумму, и забрав все необходимые бумаги — Драко, еле передвигая ноги, — дополз до кабинета отца.

Залпом выпив успевший уже остыть сладкий кофе, он устало откинулся в кресле.

Этот день вымотал Драко по полной, он даже обед пропустил со всей этой беготней по кабинетам.

— Завтра утром ты нужен будешь мне в Хогвартсе, сын, — проговорил не менее утомленный, но все еще бодрый Люциус.

— Зачееем? — страдальчески простонал Драко.

— Ты теперь Лорд Малфой, а Гнархат сообщил Уизли, что принятое ими решение они должны озвучить Лорду Малфою...

— Он что, хотел тебя подставить, гад? — оживился Драко.

— Хотел, — согласился Люциус.

— И какой ему в этом резон?

— Гоблины, Драко, не заинтересованы в процветании волшебников. Они будут пополнять сейфы, в силу своей природной жадности, но в остальном...

— Если наш род угаснет — золото останется им? — предположил Драко, только сейчас осознавая насколько дорого может обойтись невнимательность на уроках истории.

— Верно, — подтвердил Люциус, — Тебе нужна будет помощь с этой грязнокровкой?

— Давай сегодня я попробую сам, а если не выйдет, — будь готов завтра после обеда, — побеседуем вместе.

Можешь прихватить с собой Гнархата и тот договор с банком, для убедительности.

А сейчас извини, я все же предпочитаю обедать дома, — Драко поднялся и по привычке кивнув отцу, — покинул кабинет.

Только ввалившись в гостиную собственного дома, Драко вспомнил, что сегодня он даже толком не завтракал, а время обеда давно прошло, если верить изящным старинным часам, украшавшим стену в столовой.

Прежде он и подумать не мог, что одна несносная девица может создать ему столько проблем одним своим существованием.