Семь раз отрежь (джен)

Глядя в темные с отчётливым красным отблеском глаза Волдеморта, Лина не могла пошевелить и пальцем. Доигралась. Всему конец. Вот что бывает, когда пытаешься сделать "как лучше" — получается полный беспредельный пиздец. Она столько знала наперёд, и всё равно раз за разом, из жизни в жизнь ошибалась. Ей нужно было сидеть тихо, не пытаться ничего менять, чтобы не довести до такого… Но вот он результат её "усилий" — сидит и лыбится довольно, как змея над пойманной мышью.

Интересно, если убивать себя раз за разом, петля порвётся? Может, она в десятый, сотый, тысячный раз закроет глаза, и больше не очнётся? Заберёт его с собой, как самурай, смывающий кровью позор? Но ведь Волдеморт наверняка не станет сидеть, сложа руки… Пороется в мозгах, сломает, извратит, превратит в ту самую удобную "Тёмную леди", куклу, которой ей быть не хотелось. В любом случае, её друзьям не жить — Волдеморту не нужны плохие слуги. Да и местному Тому Риддлу недолго осталось — конкуренты никому не нужны, особенно если знать все их "слабые места".

Лина едва не расхохоталась. Тёмный лорд умер. Да здравствует Тёмный лорд!

Волдеморт в теле Снейпа, наблюдая за её эмоциями, сдержанно улыбался, не скрывая своего довольства. Он был жив, у него имелось молодое тело, и теперь появилось намного больше возможностей, чтобы сеять зло. Он успокаивающе прошелестел:

— Не беспокойся, это тело и душа, которую я вытеснил, сильно тебя любили, и мне искренне не хочется тебе вредить. Ведь ты мое сокровище, мой путь к вечной жизни.

— Еще можно поспорить, это вечная жизнь или тюрьма в повторяющемся цикле? — смогла съязвить Лина, хотя шутить ей категорически не хотелось.

— Меня устроит. Конечно, мне придется стать сиротой, и тебе тоже. Но ведь умирать не страшно — мы оба теперь это знаем.

Ей пришлось крепко зажмуриться, чтобы не дать воли слезам. Что бы ни говорил ей Волдеморт, умирать было страшно, а теперь, понимая, что Северуса нет, что это чудовище выпихнуло его из тела — душе было невыносимо больно, будто её действительно порвали на клочки. Погибающий монстр, в последней попытке выжить, ударил по самому уязвимому месту, лишив единственного любимого человека. И теперь этот мерзавец, как пиявка, прицепился к чужому телу, явился с ней в прошлое, предвкушая возможность возвращаться снова и снова, в каждом варианте творить новые зверства, исправлять ошибки и получать все больше власти.

— Память мальчишки мне недоступна, но для выживания вполне достаточно и своей, девочка, а ты поможешь мне в мелочах, ведь мы так хорошо подходим друг другу…

Её передёрнуло от омерзения. Хуже спутника "на всю жизнь" и представить нельзя. Тот кусок Тома, что сидел в ней, притих и затаился, будто оценивал ситуацию, а другой, в теле Снейпа, еле сдерживал хохот.

— Как можно быть такой идиоткой и собрать вокруг себя целую толпу бесполезных неудачников? Но не беспокойся, скоро я научу тебя подбирать сторонников правильно… И да, будь умницей, — пригрозил ей Том, улыбаясь одними губами.

Прозвенел звонок, и Лина вскочила, торопясь в туалет, иначе её могло вывернуть здесь и сейчас. Она сжимала зубы, и зов Старшей палочки для нее казался насмешкой. Вечная жизнь и Дар Смерти — и все это она подала Волдеморту сама, на блюдечке с голубой каёмочкой.

Сгорбившись у холодной стены, она села на камень, и слезы покатились по щекам, а вместо рыданий из горла вырывалось тонкое повизгивание, как у избитого щенка. Она вытирала глаза рукавом, но их было слишком много, и ткань скоро промокла насквозь. Лина покосилась на палочку у своего запястья. Интересно, если заавадить себя, вернуться и постараться первой его вырубить — сработает ли это? Конечно, слизеринцы вступятся за своего, начнется безобразная драка, но ведь останется крохотный шанс в суматохе сбежать, прихватив бессознательное тело, и — что? Превратить его в кулон и носить на шее? Трансфигурация не длится вечно. Запереть в подвале на цепи? Да, только это и можно ждать от девчонки пятнадцати лет, с которой ещё не сняли надзор. Убить его? И загреметь в Азкабан, бездарно потратив полжизни. Да и не получится, она уже пробовала. Лекарь Снейп знала медицинские препараты, в том числе магловские, способные превратить человека в овощ, но это значит, ей придется таскать его с собой всю жизнь, что ничем не лучше пленения. И особо сильно пугала возможность того, что этот ублюдок сумеет прочесть ее мысли! Она училась защищаться, но не обольщалась — если захочет, взломает любую её защиту.

Ей срочно нужно что-то придумать, и обратиться больше не к кому. Конечно, в этой реальности пока жив Дамблдор, но будто "напарник" даст ей шанс дойти до директора!

Она поднялась, умылась и напилась ледяной воды из-под крана. Идти на трансфигурацию было бессмысленно — уже опоздала, но можно попробовать сбежать, чтобы выждать момент, подготовиться и ударить. Ничего, план не поменялся, просто теперь нужно убрать на одного Волдеморта больше. Но у этого будет родное, любимое лицо.

Выскользнув за дверь, она вздрогнула и едва не юркнула обратно. У стены сбоку от двери ожидал Том. Она физически не могла назвать его "Северусом", иначе её бы стошнило снова. Но тот молниеносным движением ухватил Лину за край мантии, задумчиво пробормотав:

— Интересно, насколько ты ценишь своих приятелей? Явно, Эйвери и Блэк будут первыми… Как иронично, погибнуть, даже не зная, за что… А как ты поступишь, если я уничтожу весь пятый курс Гриффиндора? Несчастный случай на зельях — ах, какая трагедия. Бедняга Слагги загремит к дементорам и лишится своих засахаренных ананасов. Или василиск — знаешь, такие громадные, зубастые, убивают взглядом. Ты наверняка читала… У меня есть доступ к одному такому прямо в школе… Это будет очень весело.

— Чего ты хочешь? — прошипела Лина, выдирая мантию из хватки.

— Как я и сказал — будь умницей и не совершай поступков, о которых потом пожалеешь, Лили…

Он развернулся и ушел, а Лина прикусила костяшки, чтобы не завизжать. Он говорил так, будто она не знает о Тайной комнате. Конечно, он не получил доступ к памяти Северуса, но также не смог пока прочитать её — он не знает, что ей известна вся история.

Вместо побега она ушла в Выручайку, создала себе гостиную с диваном и, укутавшись в плед, принялась усиленно соображать. Волдеморт очень быстро понял, что умереть не может, пока она жива, и возвратился в прошлое, прицепившись к телу Сева. Но это не имело смысла! У Лины путешествовала только душа, а тело оставалось в "возможном будущем". Заняв опустевшее тело Северуса, Том вряд ли мог присосаться к его душе, он должен был там и остаться, и единственный вариант — версия Волдеморта уцепилась за свой пленённый огрызок, который сидит в Лине. И ещё — сохранялась вероятность, что Северус не умер, а точно так же заперт где-то в подсознании могущественного менталиста, не имея возможности подать о себе знать. Ведь после того, как в него прилетело заклятие, сердце снова билось.

Возможно, Лина просто хотела убедить себя в этом, чтобы не потерять последнюю надежду, но если здесь оказался Волдеморт, почему не мог быть и Северус? Тогда у них с Томом примерно одинаковые условия — они обменялись заложниками, но в остальном положение сильно отличалось. Волдеморт не собирался никого щадить, планируя идти по головам, а у Лины остался неизменным принцип "защитить всех, кого сможет". У неё появилась крохотная надежда когда-нибудь взломать Тома и вытрясти Северуса из западни, но пока приходилось терпеть и искать компромисс. Пусть у Тома нет совести и куча возможностей творить зло, но и у неё имелись свои козыри, хотя бы тот, что он не может ей навредить.

Игра только начиналась, как бы ни был Волдеморт уверен в своей окончательной победе. Лина умела ждать, и у нее было все время мира…

В очередной раз они столкнулись в библиотеке, но теперь она сама села напротив черноглазого слизеринца.

— Давай договоримся. Ты не трогаешь моих долбанавтов, пощадишь Эйдана и Регулуса, оставишь в покое родителей. А я не трону тебя… Или себя…

— С чего ты решила, что можешь мне указывать, девочка? — слегка удивлённо поинтересовался Волдеморт.

— Потому что в прошлой жизни я тебя поймала. И наверняка сделаю это снова. А ещё это тело, — она провела пальцем по тыльной стороне ладони парня: — Оно давало мне некие клятвы. Обещало повиноваться душой и телом. Попробуй ударить меня, Том…

Тот, оглянувшись, попытался замахнуться, но тут же скрючился от дикой боли. Лина горько улыбнулась — вот и пригодилась клятва с чрезмерным количеством повиновения. Она не была уверена, что это сработает, но у нее получилось, ещё сильнее убеждая — Снейп ещё там.

— Ты держишь меня за горло, я держу тебя за яйца, Том. Хочешь, буду убивать себя каждый день, и ты на себе испытаешь, насколько утомительным может быть "день сурка"? Ты не знаешь, что это такое, но придется привыкнуть. И да, если попытаешься влезть мне в башку или поручишь кому-то со мной разобраться, последствия будут теми же.

Она снова растянула губы в полумертвой улыбке и посоветовала:

— Будь умницей, Том…

После она поднялась и быстро ушла, ощущая между лопаток дикий ненавидящий взгляд. У неё был поводок, но и у Волдеморта имелся очень серьезный рычаг влияния. Душа Северуса и его тело принадлежали ей, и она намеревалась их себе вернуть.

Вскоре в школе начали происходить неприятные инциденты. Сначала кто-то избил Поттера, Блэка и Петтигрю, причем так, что троица оказалась в Мунго и в Хогвартс не вернулась. Нападавших не нашли, и среди студентов поселилась тревога.

Следующим был Люпин, который не пережил полнолуние. Его изломанное тело нашли в Запретном лесу, без кистей рук и зубов. Лина вспомнила, что эти части тела оборотня используют в зельеварении, и еле удержала в себе завтрак.

А ближе к весне во сне умер директор, и школу закрыли до выяснения обстоятельств.

В день отъезда из Хогвартса Лина написала в Министерство запрос сдать в индивидуальном порядке экзамены СОВ и ЖАБА. Возвращаться она не собиралась, и, как подозревала, у Тома также не было таких намерений.

Дома она крепко обняла родителей и удивлённо пискнувшую Петунию, и мрачно уселась ожидать сову с ответом. На удивление, ждать долго не пришлось, и буквально через неделю из отдела Образования пришло письмо, в котором говорилось, что если мисс Эванс считает себя достаточно подготовленной, ей позволено будет сдать ЖАБА досрочно в середине июля вместе с группой волшебников, учащихся на дому или решивших сдать экзамены по другим причинам. В конверт также был вложен бланк заявления и квитанция на оплату — 50 галлеонов.

Сдав в июне одни экзамены, а в июле — другие, Лина собралась и уехала в Штаты, через год забрав туда и семью.

Она не вмешивалась в дела Тома, никак ему не препятствовала, изредка читая в газетах о том, как молодой зельевар Северус Снейп становится самым молодым Мастером, идёт в политику, собирает сторонников. Где-то мельком проскользнуло упоминание о смерти Томаса Риддла эсквайра, а также о том, что лорд Регулус Блэк стал главой рода.

Но это не значит, что Лина сидела сложа руки. Она училась. Теперь помимо медицины она занялась артефакторикой, хотя всегда считала, что её руки под это не заточены. Но ей необходимо было понимание действия крестражей, ей хотелось научиться делать оружие, способное победить зло, соорудить клетку и запереть там кусочки Волдеморта.

Она ни с кем не сближалась, превратилась в настоящего параноика и вполне успешно научилась игнорировать того Волдеморта, что всегда был с ней, шепча угрозы и сея сомнения в собственных поступках. Пленник очень старался, но Лина не слушала. У неё была Цель.

Потерпи ещё немного, Северус.

В этот раз она погибла при взрыве в лаборатории, не дожив до тридцати.

— Тупая корова! Я почти стал министром магии! — заорал Волдеморт, вскакивая. Профессор Биннс равнодушно глянул на нарушителя спокойствия и продолжил монотонно бормотать лекцию. Некоторые гриффиндорцы засмеялись, услышав это высказывание от заморыша-Снейпа, но тут же замолчали, когда их правильная, добрая, законопослушная староста-Эванс, поднявшись, отвесила ему затрещину, посоветовала: "Отсоси, лошара. С Новым годом", и покинула класс.

В этот раз свалить из школы получилось ещё быстрее — Лина отговорилась здоровьем родителей, попросила у Дамблдора разрешения сдать экзамены экстерном, напирая на пошатнувшееся здоровье таких слабых престарелых маглов, а после провернула тот же финт со сдачей экзаменов за седьмой курс. Теперь ее путь лежал на историческую Родину, в Россию, где она подала документы в академию ведомства колдовского правопорядка. В Британии уже начинали "закручивать гайки", запрещая изучение Темных искусств, а отечественные колдуны хранили традиции, учились противостоять тьме и любыми способами бороться с волшебниками, у которых в душе не осталось ничего светлого. И ещё ей нужно было сделать что-то со своими страхами.

Лина продолжала копать и тренироваться, запрещая себе эмоции. Она не плакала, когда узнала о взрыве газа в Коукворте, в котором погибла семья Эванс, старалась не думать, что ублюдок в этой жизни сделал с её друзьями. Она гонялась по всей стране за преступниками, зарабатывала ранения, ловила проклятия и сама их лечила, и так же жадно училась всему, до чего могла дотянуться.

Северус Снейп стал министром магии, устроив террор на Островах, а глава спецподразделения колдунов-оперативников Лилия Эванс пила вечерами водку и терпеливо выжидала, как охотник в засаде.

Через пять лет её подстерег рецидивист, полоснув по горлу кинжалом. Она успела достать убийцу заклинанием, но в следующий момент уже поднимала голову с парты, тут же бдительно оборачиваясь к соседу.

В глазах Волдеморта пылала искренняя ярость, он сжал кулаки, будто желал вцепиться ей в шею, но клятва не давала. Однако Лину ничего не сдерживало, и она отработанным движением плохого русского копа-колдуна впечатала лицо противника в стол. "Прости, Северус", — мелькнуло в голове, но вслух она шептала по-русски, зная, что Волдеморт раньше шлялся по миру с Долоховым и выучил язык:

— Ещё раз тронешь мою семью и моих закадычных друзей-придурков, и я устрою тебе такие перезагрузки, что не будет времени пописать. Как ты сказал — умирать не страшно? Мне теперь тоже, чмо. Кивни, если понял, мудила…

Волдеморт аккуратно кивнул, и Лина его отпустила, после, протирая пальцы платком от крови, оглянулась на шокированных однокурсников и пояснила:

— Он меня за грудь лапал. И если кто ещё попробует — зубов не соберёт.

Больше она с Томом не говорила, сдала экзамены вместе со всеми и, повидав семью, на следующий день уехала во Францию. Как она знала, там жил искусный разрушитель проклятий и ловкий вор, которого она сама и ловила восемью годами позже, уже будучи матёрым сыскарём. И теперь она собиралась воспользоваться знанием, набиться в ученицы и постичь все секреты ремесла.

"Ты же знаешь, мой двойник тоже не сидит сложа руки, он тебе не по зубам! Он тебя сотрёт в порошок, как только сможет избавиться от воздействия клятвы! Ты ничто!", — орал в её сознании кусок Волдеморта, который за несколько жизней, похоже, окончательно спятил. Лина мысленно возвела вокруг него решетку и пустила по ней электрический ток. Никто не говорил, что за эти годы она сама осталась нормальной.

Месье Эжен весьма удивился, когда в его весьма защищённом логове без спроса появилась мрачноватая рыжая девица пятнадцати лет с повадками отставного вояки и речью такой мусорной, что у элегантного марсельца только усики задергались. Французский язык она знала плохо, благо, мсье Петель говорил по-английски, и предложение взять её в ученики поначалу вызвало у него смех.

— Малютка, тебе ещё в школе учиться надо, — сообщил он. — Наверняка с твоей палочки ещё надзор не сняли.

— Первое: надзор через пролив не работает, магия с водой плохо сочетается, а Министерство всем пиздит. Второе: на этом доме куча защитных чар, я заебалась распутывать, пока лезла к вам в окно, так что могу тут хоть непростительными кидаться — никто не почешется. И третье — я уже украла себе новую палочку в волшебном квартале, пока добиралась сюда.

— Может, купила? — робко уточнил вор, подумав, что неправильно понял слово.

— Нет. Спёрла у одного лоха в книжном. Люди в книжном смотрят на цены, офигевают, начинают щёлкать клювом и их обстричь — раз плюнуть.

— Как скажете, мадемуазель. Но вряд ли ваших умений будет достаточно, чтобы меня впечатлить. И ваш язык…

Она глянула на Петеля так, что у него мурашки пробежали по коже, и предложила:

— Испытайте меня, месье.

Уже к чаю у мастера-заклинателя и весьма мутного типа Эжена Петеля появилась ученица.

Учиться у разрушителя проклятий оказалось сложно. Наставник требовал от Лины тонкости, ловкости, изящества. В делах и в словах. Ругательства, которыми она щедро пользовалась на службе в спецотделе, пришлось из лексикона удалить, и в целом, там, где она раньше действовала грубой силой, теперь необходимо было пробираться легко, будто гимнастка по канату. Аккуратность движений, строжайшая дисциплина, постоянные тренировки. Ей пришлось учиться вязать мельчайшие узлы, а после развязывать их, играть на музыкальных инструментах, часами разрабатывать пальцы, до хрипоты заучивать заклятия на мертвых языках, в которых важными были не только расставленные ударения, но и тональность. И Лина, сцепив зубы, трудилась…

Погоди ещё немного, Северус…

Хотя в шестнадцатилетнем возрасте тело уже теряло детскую пластичность, мастер умудрился слепить из ученицы достойного специалиста. И вора. Она доказала это, пробравшись в Эрмитаж и украв магический скипетр, на краже которого в прошлой жизни попался сам мсье Эжен. При этом, магию она использовала по минимуму, полагаясь только на силу и ловкость, напоминая самой себе тех затянутых в латекс героинь шпионских боевиков, которые смотрела в своей самой первой жизни так бесконечно давно.

Получив скипетр, месье Петель решил, что ему больше нечему её учить, и Лина отправилась на вольные хлеба. Она меняла имена и личины, используя знания магических полицейских и магических преступников, скрывалась от преследования и раз за разом вламывалась в хранилища с максимальной степенью защиты, постоянно повышая свой уровень. Ей не нужны были сокровища и артефакты, ей нужен был навык, отточенный, как лезвие. Она проникла в английское магическое поместье и обнесла хорошо защищённый сейф. Она пробралась в хижину, на которой было столько чар, что в глазах искрило. У неё был действенный план, как обнести гоблинский банк, но она решила отложить это до более удобного времени.

Лина продолжала следить за обстановкой в Британии, но теперь имя Снейпа в газетах не мелькало, и это вызывало серьезные опасения. Раньше он занимался политикой, сидел в своей песочнице, бездарно тратил время и игрался со своими игрушками. Но теперь, когда он исчез, Волдеморт мог быть где угодно, учиться чему-то опасному, и для Лины такой поворот был совсем нежелательным. Она поняла, что ждать больше нельзя, и эта жизнь должна стать решающей. Нельзя было позволить врагу обрести силу.

Ей было двадцать девять. Тело и магия пребывали в идеальной форме, и в запасах имелись пара любопытных артефактов, которые она украла, и ещё несколько экспериментальных, которые она сделала сама. Пора освобождать своего "заложника".

У неё оставалась кровь Снейпа на платке с тех пор, как она разбила ему лицо, и этого хватило, чтобы собрать поисковый кристалл. Во французском аналоге Лютного продавались некоторые мерзкие боевые штуки, которые она в другой жизни конфисковывала или использовала. С их помощью жертву можно было ослепить, оглушить, лишить сознания, заставить страдать от боли или убить. Но это, как говорится, крайняя мера.

В безразмерном портмоне на поясе хранились зелья на все случаи жизни и смерти, анти магические наручники и даже магловский пистолет. На теле имелись три запасные палочки, аварийный портал и артефакт-щит, способный отразить одно серьезное боевое заклинание.

Немного помедлив, она откупорила и выпила целый пузырек Фелициса. Ей нужно было абсолютное везение или смерть.

Обнаружив на карте точку, где находилось тело Снейпа, она вычитала координаты аппарации и уже через минуту стояла в полумиле от уютного домика с позеленевшей от времени крышей, который прятался в яблоневом саду. Деревья давно отцвели, на ветках завязались плоды, но Лина пробиралась вперёд с осторожностью, будто танцевала на лезвиях ножей. Её надёжно скрывала мантия-невидимка, украденная у Поттеров, а на шее висел кулон с Воскрешающим камнем. Том-Снейп не трогал крестражи местного Волдеморта, видимо, не желая привлекать к себе внимания, а Лина такой щепетильностью не страдала.

Она почти добралась до порога, ловко миновала забор и укрылась за стволом, зорко оглядываясь.

Но тут дверь открылась, и на пороге появился Снейп. "Нет, Том", — строго поправила она себя, хотя сердце буквально обливалась кровью. Он ещё не достиг возраста Северуса, когда он погиб в её третьей жизни, но фигура, черты лица, глаза оставались прежними. Темный лорд под прикрытием был одет просто, видимо, собирался на прогулку или поработать в саду, но тут его окликнули, и на порог выбежала молодая женщина в переднике, протягивая позабытый пакет. Том улыбнулся ей и поцеловал, а Лине будто дали под дых громадным молотом. Боль была настолько оглушающей, что ей с большим трудом удалось устоять на ногах. Даже умиротворяющее действие Фелициса не сработало. Так больно ей не было, даже когда её кромсали ножом, когда иллюзорный огонь вполне реально опалял ноги, когда… Она пыталась сказать себе, что это не Северус, что это лишь его пленённое тело, но легче не становилось, она не могла смотреть, как родные губы касаются чужого лица, а поцелуй все длится и длится, выбивая из равновесия…

Стоп. Здесь что-то не так. Лина нахмурилась, и железная дисциплина, которую в ней взрастил наставник, вынудила вдохнуть поглубже и включить, наконец, голову. За этот поцелуй Том ещё ответит. И за другие мерзости, которые смел творить руками Северуса. Но. Почему он вышел на крыльцо именно сейчас? Время обеда, если он такой семьянин, то должен садиться за стол, а не пытаться сожрать свою кралю. Они бы ещё тут потрахались.

Значит, этому есть причина. Работа? Он торопится? Тогда чего стоит, как гвоздями прибитый, уже три минуты? Не хотелось этого признавать, но, похоже, её здесь ждали. И Волдеморт, зная её слабость, умело этим манипулировал. Уёбище.

Что ж, похоже, эффект неожиданности не сработал, придется играть в открытую. Тихо спрятав мантию в карман, она вышла из-за дерева, держа палочку наизготовку.

— Жаль вас прерывать, Том, но я пришла тебя немножечко убить.

Мужчина на крыльце медленно обернулся, демонстрируя пустые руки, а обцелованная дама испуганно ахнула, обнимая его за шею.

— Какая идиллия. Можно почти поверить в твою искренность, если не учитывать, что у тебя от души остался жалкий огрызок, и любить ты не умеешь.

— Лилс, — лицо Волдеморта жалостливо сморщилось: — Я не понимаю, зачем ты пришла. Я вел себя тихо, решил в этот раз пожить мирно, для себя, завел дом, семью… Я фермер, Лилс, и даже не могу тебе навредить… Зачем ты пришла мучить меня в этот раз? Как ты и приказывала, я хорошо себя вел, у моей жены скоро будет ребенок. Я стану папой!

— Не называй меня Лилс, и не думай, что своим пиздежом сумеешь меня обмануть. У меня вот тут, — она коснулась груди, — сидит вполне себе функциональная твоя частица, которая все эти годы буквально не затыкалась. Думаешь, я плохо тебя изучила?

Том хорошо владел лицом, но Лина знала Северуса, и выработала профессиональную наблюдательность, поэтому лёгкое облачко, что пробежало на миг в глазах, уловила и приободрилась.

— Ты такой же влюбленный женатик, как я — повелительница гоблин-гарема. Давай не будем валять дурака, я хочу поскорее надрать твою задницу.

— Но я же не умру, — ласково промурлыкал Волдеморт, спускаясь со ступеньки. — Мы так крепко связаны, буквально, неразлучны. Ты и я… Зачем нам враждовать? Будем дружить… семьями… Кроме того, тебе ведь нравится это лицо? Будет жаль портить идеальный профиль твоего любимого…

— За это я буду тебя долго, долго пытать… Ты ответишь за каждую слезинку, каждую каплю крови, которые из-за тебя проронили другие люди. В первой жизни, во второй, в третьей… Ничего не будет забыто…

Лина медленно подошла к Тому, сжимая палочку, пока не уткнула ее в высокий кадык.

— Отпусти хотя бы мою жену, — с мольбой глядя на нее, попросил Волдеморт.

— Отпущу. Если ты назовешь хотя бы одну выдающуюся родинку на её теле.

Том выглядел озадаченным.

— Э-э-э… На щеке, ближе к левому глазу… — Неуверенно сообщил он.

— Ниже, дружочек, ниже… Что-нибудь интимное, чтобы я поверила, что ты хоть раз видел её без одежды…

— Мы консервативны и занимались любовью без света, — сардонически усмехнувшись, отозвался Том, и Лина уже не сомневалась, что он ей лжёт. Она начала невербально произносить заклинание, когда мужчина, ловко уходя с линии атаки, кинул:

— Хотя ты права, я ещё не спятил, чтобы пялить инфернала.

— Чего? — Лина следила за его стремительным бегом-полетом, но вынуждена была развернуться, отбивая атаку "жёнушки", которая, ощерившись, кидалась на нее с крыльца.

Удар огненной плетью, и тварь располовинило. Мерзко завоняло тухлятиной, но и этого мгновения хватило, чтобы дать Волдеморту спрятаться в саду. Аппарировать он не мог — Лина старательно подошла к делу, отрезая пути отступления, но ей не хотелось повредить тело Северуса.

— Том, ты взасос целовал мертвечину? Да ты ещё более мерзкий уебан, чем можно было представить… И что, вижу, ты избавился от воздействия клятвы?

— Не до конца, моя госпожа, но почти. Ты мне немного помешала, но это не значит, что я не могу поднять на тебя руку, — то, как он говорил "госпожа", не отличалось от того, как он произносил "инфернал".

— Так выходи, и я дам тебе такую возможность, — предложила Лина, перебираясь от укрытия к укрытию.

— Сначала тебе придется получить мои подарки, я так долго их собирал… Со всей моей заботой, — издевательски отозвался Волдеморт, и Лина, ощущая угрозу, сиганула на дерево, снова скрываясь под мантией.

Трава под деревьями зашевелилась. Весь сад ожил, из-под земли полезли скрюченные пальцы, щелкали голодные острые зубы. Вся территория поместья и метров триста вокруг оказалась занята ходячими мертвецами, и, если бы она осталась на земле, её уже схватили и обглодали.

Волдеморт появился из-за угла дома, поигрывая палочкой.

— Где же ты? — весело поинтересовался он. — Мы ведь только начали общаться… Ну, ничего, это дело поправимое.

Совершив сложный пасс, он указал на сад, снимая сложную трансфигурацию, и вместо яблонь проявились силуэты исполинских дьявольских силков. Воцарился хаос. Инферналы нападали на деревья, ведомые слепой яростью, а такие же бездумные хищные растения били плетьми, душили, крошили умертвий, на место которых тут же спешили следующие. Ветка под Линой начала дико извиваться, стремясь ухватить седока, и ей пришлось снова нырять вниз, в вонючую сумасшедшую дикую кашу. Мантия тут же была потеряна, с ног до головы девушку покрывали тухлая кровь, грязь, слизь и ошмётки. Она уклонялась, била, связывала, пытаясь не привлекать лишнего внимания, но, лишившись поочередно двух палочек, поняла, что её зажимают, и переключилась на более действенные против врагов огненные чары. Она дралась, выкладываясь на полную, полагаясь на опыт, навыки, удачу и дополнительную толику первозданного волшебства, которой наделены искренне любящие люди. Волосы тлели, сажа жирными хлопьями оседала на одежду, на лицо, а мертвецы продолжали лезть, мешая друг другу и этим незначительно облегчая Лине работу.

Но "подарочки" от Волдеморта не закончились — сам дом, развалившись на части, обратился големами-рыцарями, похожими на тех, что оживляла Макгонагалл. Но эти были раза в три больше и намного мобильнее. В руках у них были мечи, образованные из медной черепицы, и пользовались рыцари ими умело.

Поле битвы моментально стало тесным, напоминая центр гигантской мясорубки. Аврорские артефакты, воровские штучки, гадости, купленные на темном рынке, — всё пошло в ход, воздействуя на врагов живых, неживых и условно живых. Даже сильный артефакт против единичного заклятия висел пустым, его Лина использовала, когда попала под удар голема-великана.

У Лины осталась одна палочка, и она почти добралась до остова бывшего дома, где в последний раз заметила Волдеморта. Големов ценой огромных усилий удалось разрушить, но инферналов оказалось слишком много, и девушка поняла, что выдыхается.

Она отвлеклась буквально на миг, отражая сдвоенную атаку, и ощутила, как палочка ломается в руке под зубами очередного умертвия. Это конец. Но все замерло. Мертвецы застыли статуями, в воздухе повисла тишина, а Волдеморт оказался рядом, всего в двух шагах, держа буквально на кончиках пальцев жизнь Лины.

— Лили… Теперь мы можем поговорить…

Он наклонил голову, оценивая её внешний вид, и улыбнулся, хотя взгляд его оставался змеиным, пустым и ненавидящим:

— Твои навыки вызывают восхищение. Мои лучшие боевики полегли бы здесь, а ты так долго продержалась…

— Было, ради чего стараться… Очень хотелось отнять у тебя моего парня.

Волдеморт приподнял брови в удивлении:

— О чем ты? Он же давно умер. Я убил его тогда, возле хижины Гонтов, а после занял его тело… Или скорбь повредила твой рассудок?

— Ты же сам знаешь, что это неправда, пока здесь у меня бьется два сердца, Северус жив. И то, что я до сих пор ощущаю его любовь, только доказывает, что ты не так уж сильно его контролируешь!

— Какой прелестный самообман…

— Только эта любовь и помогла мне сохранить свою крышу относительно целой. Нет, я, конечно, порядком тронулась, но никогда не переставала верить в него. Я знаю, Сев, ты ещё там, ты сильный и сможешь выпихнуть из себя эту пакость!

— Даже если призрак твоего дружка ещё где-то маячит, что ты мне сделаешь без палочки? Я убью тебя, и в следующий раз обязательно доломаю! Ты на своей шкуре узнаешь, каким бывает гнев лорда Волдеморта!

Том разъярился, глаза его налились краснотой, но Лина ощутила тепло, которое по мере её слов только усиливалось. Она сжала кулаки, посылая в ответ свои эмоции — живи, борись, я знаю, что ты там, я верю в тебя, я люблю тебя…

Пришла пора использовать последний козырь, и она послала отчаянный зов. Медленно, ужасно медленно, секунды две, в её руке материализовывалась Бузинная палочка. Все эти жизни она слышала зов, но не откликалась, даже не давала Волдеморту понять, что связь существует, а сам он, очевидно, не мог её слышать. С палочкой через Лину была связана душа Северуса, а не Тома.

Моментально узнав палочку Дамблдора, Волдеморт оскалился:

— Что? Откуда она взялась? Так не бывает! Нельзя трансфигурировать волшебную палочку! Да и что ты можешь сделать против меня чужой? Или милый Альбус тоже рядом, сидит под кустом, пока ты воюешь?

— Дорогуша, ты немного не в курсе. Это моя. — Она хмыкнула, крепко сжимая в ладони своё чудовище, которое едва не вибрировало от желания убивать. — И насчёт того, что невозможно… Это палочка Смерти, а Смерть через двери не ходит. Время, пространство, расстояния — для Смерти это несущественно, и то же касается её Даров…

— Это что — Старшая палочка? Легендарная Бузинная палочка? Она была у Дамблдора?!

— А до того у Гриндевальда. Но в одной из прошлых жизней я сама забрала палочку из мертвых рук Альбуса, и теперь она моя.

— Но если я смогу тебя одолеть, палочка станет моей, — почти счастливо улыбнулся Волдеморт, тут же посылая в Лину целый сноп заклинаний. Он действительно был очень хорош, силен, искусен, полон магических сил. Но Лина топталась по месиву мертвых тел, энергия смерти буквально звенела в воздухе, мощная, могучая, напитывая этой энергией Палочку и её владелицу. Кроме того, она могла поручиться, что временами Том начал ошибаться. То спотыкался на ходу, то рука его дергалась, посылая заклинание в другом направлении. Теперь пришла пора Лине улыбаться, и она танцевала, будто снова оказалась в объятиях любимых рук, порхала, как учил её наставник, била без промаха, вспоминая стычки на улицах магических городов. Палочка высасывала энергию смерти из пропитанной скверной почвы, из тел инферналов, которые валились на землю, превращаясь в полуразложившиеся останки, и заклинания становились только мощнее. Теперь Бузинная палочка не пыталась бунтовать, она оказалась в своей стихии, в руках очень темной, очень сильной и очень злой ведьмы. И Том в какой-то момент пропустил удар, упал на колени, поднимая руки:

— Я сдаюсь, прошу, пощади… Если не ради меня, то ради этого тела. Без меня оно умрет…

— Учитывая, какой ты космический пиздабол, очень сильно в этом сомневаюсь… И насчёт пощады… вряд ли тебе стоит просить о таком. Но не волнуйся, ублюдок, я подготовила для тебя кое-что достойное…

Лина сорвала с шеи кулон, на котором покачивался Воскрешающий камень.

— Гордись, ты будешь сидеть в фамильном камне, вместе со вторым своим огрызком. Зато вам не будет скучно. Будет очень больно, но не скучно…

— Ты решила сделать крестраж? Глупая девчонка, меня это не удержит!

— Лучше, я подумала, что раз камень может вытягивать проекции душ с того света, он идеально подойдёт, чтобы эти души сохранять. Пришлось хорошенько пошевелить мозгами, но я разобралась в ритуале пленения души и смогла перенести моего карманного Волдемортика в новый домик. — Она дурашливо помахал кулоном. — И теперь он очень ждёт соседа. Сев, пни его к чертям!

Лицо Волдеморта побледнело, он скривился, заскрипел зубами, дико заорал, но в следующий миг его дух, вырвавшись из бунтующего тела, засосало в Воскрешающий камень. Часть души, как и было задумано, притянулась к другой части. Девушка упала на колени, подхватывая Северуса, тело которого медленно клонилось в сторону. Он приоткрыл веки и хрипло прошептал:

— Лилс!

— Я знала, ты там, — она поддерживала его, гладила по щеке и плакала, не веря, что у нее все получилось.

— Он был слишком силен. Извини…

— Ничего, все закончилось…

Но тут же обеспокоенно вскрикнула, когда Северуса вывернуло потоком крови.

— Погоди, — она призвала аптечку, выбирая подходящие зелья, но он удержал ее руку:

— Это яд. В последний момент он раскусил капсулу, яд растворяет внутренние органы… Этому телу конец…

— Но ты же не можешь умереть!

— Он об этом знает, предусмотрел все варианты, и сделал так специально, чтобы ты помучилась. Так или иначе, но ты бы не ушла отсюда живой…

Северус поморщился.

— Он знал, что, даже с его наличием, ты не сможешь позволить мне страдать, пожалеешь даже не душу, а тело, захочешь вернуться, и тогда он планировал окончательно освободиться и взять верх. Тебе нельзя возвращаться!

Лина сжала в ладони камень, откуда до нее отчетливо доносился издевательский хохот двух Волдемортов.

— Это Воскрешающий камень, ты, придурок! — завопила она. — Я убила Дамблдора и украла палочку! Я ограбила Поттера и украла мантию! Я пробралась в твою вонючую цитадель и украла твой грёбанный камень! Я ебучая повелительница смерти, конем тебя еби, и я не боюсь умирать! А ещё — Смерти нет дела до времени и пространства! Она всегда и везде! И тебе не выйти из этого камня, пока он у меня! Увидимся в прошлом, мудло!

С этими словами она крепко обняла Северуса, который пытался возражать, но уже еле трепыхался, и снова глотнула яда из своего экстренного набора "выживания".

///

На нос упал луч солнца. Пахло пылью, чернилами, мелом, свежим пергаментом и совсем немного — овсяным печеньем. Над ухом раздавалось умиротворяющее бубнение, а голове и душе было тепло и уютно. Лина чихнула, окончательно приходя в себя, и светло улыбнулась. Мелкие Волдемортики в камне на шее орали в унисон, пока их поджаривало любовно составленное тюремное заклинание. Палочка в кабинете директора подавала о себе знать, предлагая устроить массовую резню. А в груди привычно, сладко билось двойное сердце. Она подняла голову с плеча, на котором уютно дремала, и утонула в таких знакомых глазах, в которых не было красноты одержимости, только океан любви.

Лина растроганно моргнула, прекрасно представляя, что будет делать дальше. Она спиздит у директора меч Гриффиндора и разобьет им диадему. Украдёт дневник у Малфоев и даст Люциусу пизды. Натянет гоблинов и уведет у них чашу. Спалит хижину вместе с содержимым. Испепелит инферналов и убьет Волдеморта, чтобы в этой жизни больше не видеть эту скотину. Она помирится с сестрой, снова подружится со своими закадычными долбоящерами Регулусом и Эйданом, потанцует на свадьбе Мэри Макдональд, и на своей тоже… но пока ей катастрофически, жизненно необходимо было крепко, горячо, до отвала башки и головокружения, до звёздочек в голове и потери дыхания, поцеловать своего любимого. Они это заслужили.

Как и того, чтобы до скончания этой идиотской петли быть вместе.

Послесловие

Со стыдом признаю, что меня ввели в заблуждение, а я, так же ненамеренно, обманула своих читателей. Учитывая, что я никогда не знаю, что будет в истории дальше, практически все время, что у меня писалась (или, точнее, не писалась) эта работа, я думала, что конец будет печальным. Предполагалось, что на прошлой главе будет конец, финиш и полный капут. Володя победил и нет у героев просвета. Даже готово было слезливое упадническое окончание, переполненное нытьем, как море — барабульками.

И каждый раз, как я это видела, понимала, как не хочу дописывать…

А потом я попила железо, мерзкое и противное, зато мозги заработали. Поймав мысль, дописала обожаемого "Перри". И на тех же конях вдохновения пришла идея новой, более мирной концовки для "Семи раз", которая тоже написалась быстро, даже не особо отваливаясь от логики. Вопросы возникли с задвоенным Волдей, который и в тюрьму попал, и в теле Сева застрял, но тут вспомнился канон, где часть лорда сохранилась в Гарри, а остатки отправились куковать в Албанию, и картинка более-менее сложилась.

В общем, с плохим концом не получилось, зато получилось с хорошим)

Благодарю всех моих терпеливых, добродушных читателей, которые ждали продолжения и даже не особо пинали ленивого Автора, так, поглаживали) С неизменным обожанием и любовью, до встречи в новых историях!