Снейп-купидон поневоле (гет)

Новость о «Великом Признании в классе Зельеварения» разнеслась по Хогвартсу со скоростью лесного пожара, подожженного заклинанием Инсендио. Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер — пара! Это было сенсацией, затмившей даже последние сплетни о том, кто из преподавателей тайно встречается с мадам Розмертой в «Трех Метлах». Коридоры гудели, как растревоженный улей. Ученики перешептывались, хихикали, делали ставки. Одни были в восторге («Они так подходят друг другу!»), другие — в недоумении («Но как же Рон?»), третьи — откровенно злорадствовали (в основном, слизеринцы, предвкушавшие новые поводы для издевательств).

Для Гарри и Гермионы первые дни после «инцидента» были настоящим испытанием. Каждый их совместный шаг, каждый взгляд, каждое слово рассматривались под микроскопом. Они чувствовали себя экспонатами в музее восковых фигур, на которых все тычут пальцами и обсуждают. Это было ужасно неловко.

Но, как ни странно, это публичное «разоблачение» имело и свои плюсы. Во-первых, им больше не нужно было скрывать свои чувства (которые они и сами-то до конца не осознавали до того самого момента). Во-вторых, это сняло огромное напряжение, которое накопилось между ними за последние недели. Теперь они могли быть… собой. Ну, почти.

«Почти» — потому что они понятия не имели, как ведут себя «пары». Особенно такие «пары», как они, чьи отношения зародились благодаря зелью правды и сарказму профессора Снейпа.

— Так… — начал Гарри как-то вечером, когда они сидели в относительно уединенном уголке гриффиндорской гостиной, пытаясь (безуспешно) сосредоточиться на домашнем задании по Чарам. — Теперь, когда мы… ну, ты знаешь… пара… что мы должны делать?

Гермиона, которая как раз пыталась расшифровать особенно запутанное заклинание для создания самопомешивающихся котлов, отложила перо и посмотрела на него с такой же растерянностью.

— Я… я не уверена, Гарри. Я прочитала несколько книг о… межличностных отношениях… но там все так… расплывчато. И, честно говоря, большинство примеров кажутся мне совершенно нелогичными.

Гарри усмехнулся. Типичная Гермиона. Даже в вопросах романтики она искала логику и научный подход.

— Может, нам стоит… э-э… держаться за руки? — неуверенно предложил он. — Я видел, так делают другие пары.

Гермиона посмотрела на его протянутую руку, потом на свою. Ее щеки слегка покраснели.

— Ну… да, наверное. В этом есть определенный… тактильный аспект, который, согласно некоторым исследованиям, способствует укреплению эмоциональной связи.

Она осторожно взяла его за руку. Их пальцы переплелись. Это было… приятно. И немного щекотно. И очень, очень неловко. Особенно когда мимо них прошла Лаванда Браун и одарила их таким приторно-сладким взглядом, что у Гарри на мгновение свело зубы.

Их «флирт», если это можно было так назвать, был таким же абсурдным и неловким, как и вся история их отношений. Вместо томных вздохов и романтических признаний они обменивались… научными фактами и саркастическими замечаниями по поводу Снейпа.

— Знаешь, Гарри, — говорила Гермиона, когда они шли на урок Трансфигурации, — я тут прочитала, что совместное преодоление стрессовых ситуаций, таких как, например, регулярные наказания от профессора Снейпа, может значительно усилить выработку окситоцина, так называемого «гормона привязанности».

— О, правда? — отвечал Гарри. — Тогда мы, наверное, должны быть самой «окситоциновой» парой в Хогвартсе. Спасибо Снейпу за его вклад в нашу… э-э… биохимию.

Или, когда они сидели в Большом Зале за завтраком, и Снейп проходил мимо их стола, одарив их своим фирменным испепеляющим взглядом:

— Интересно, — шептал Гарри Гермионе, — если бы мы измерили уровень его желчи в данный момент, он бы превысил все допустимые нормы? Может, стоит провести исследование? Для безопасности окружающих.

— Отличная идея, Гарри! — подхватывала Гермиона. — Можно было бы разработать специальный «снейпометр». И подарить его Дамблдору на Рождество. Уверена, он бы оценил.

Они хихикали, и это был их собственный, понятный только им двоим язык любви. Язык, основанный на общем опыте, общем враге и… общей неловкости.

Рон, тем временем, продолжал страдать. Он видел, как Гарри и Гермиона держатся за руки (неуклюже, но держатся!). Он слышал их странные «научные» разговоры. Он замечал, как они переглядываются и улыбаются, когда Снейп говорит очередную гадость. И это его бесило. Не потому, что он ревновал Гермиону к Гарри (хотя, возможно, и это тоже было, где-то очень глубоко), а потому, что он чувствовал себя преданным. Его лучшие друзья создали какой-то свой, закрытый клуб, в который его не пригласили.

Но однажды, когда он сидел в одиночестве в библиотеке, пытаясь (безуспешно) понять смысл заклинания «Таранталлегра», к нему подошла Джинни.

— Ну что, страдалец? — спросила она, садясь рядом. — Все еще дуешься на Гарри и Гермиону?

Рон что-то нечленораздельно пробурчал.

— Послушай, Рон, — Джинни вздохнула. — Я понимаю, что тебе нелегко. Но они… они же не специально. Это все Снейп. Он их просто… довел. До ручки. Или, в данном случае, до отношений.

— Но они… они такие… странные! — пожаловался Рон. — Они говорят о каких-то окситоцинах и снейпометрах! Это что, так теперь флиртуют?

Джинни рассмеялась.

— Ну, у каждого свой стиль, Рон. Может, для них это и есть романтика. Главное, что они… ну, ты видишь. Они счастливы. По-своему. Неуклюже, абсурдно, но счастливы.

Рон задумался. Счастливы? Он посмотрел на Гарри и Гермиону, которые как раз вошли в библиотеку и, увидев его, немного смутились, но потом все же подошли.

— Рон, — начала Гермиона, — мы… мы хотели с тобой поговорить.

— Да, Рон, — подхватил Гарри. — Мы… мы скучаем по тебе. Ты наш лучший друг. И мы не хотим, чтобы… чтобы из-за нас…

Рон посмотрел на их виноватые, но искренние лица. И что-то в нем дрогнуло. Да, они были странными. Да, их отношения были похожи на какой-то безумный эксперимент. Но они были его друзьями. И они, кажется, действительно нуждались в нем.

— Ладно, — буркнул он, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Я… я тоже скучал. Немного.

Гарри и Гермиона просияли.

— Правда? — воскликнула Гермиона.

— Тогда… тогда все нормально? — с надеждой спросил Гарри.

Рон вздохнул. «Нормально» — это было бы слишком сильно сказано. Но…

— Нормально, — сказал он. — Только… пожалуйста… не обсуждайте при мне свои «окситоцины». И не держитесь за руки так, будто вы пытаетесь провести какой-то сложный алхимический ритуал. Это… это немного жутковато.

Гарри и Гермиона рассмеялись. Рон тоже не смог сдержать улыбки. Лед тронулся.

— И еще, — добавил Рон, уже более уверенно. — Если Снейп еще раз заставит вас делать что-нибудь… синхронное… я буду снимать это на Магическую Камеру. Для потомков. И для шантажа.

Теперь уже смеялись все трое. Напряжение спало. «Золотое трио» воссоединилось, пусть и в несколько измененном составе. Рон, конечно, все еще считал их отношения верхом странности, но он решил… смириться. В конце концов, кто он такой, чтобы судить? У него самого были свои тараканы в голове. И если его лучшие друзья нашли свое абсурдное счастье благодаря самому ненавистному профессору в Хогвартсе, то… пусть будет так. Главное, чтобы они не целовались при нем. Этого он бы точно не вынес.

* * *

Снейп, наблюдая за этой идиллией — Поттер и Грейнджер, неуклюже держащиеся за руки и перешептывающиеся о каких-то «снейпометрах», и Уизли, который, похоже, смирился с ролью «третьего не лишнего» — чувствовал, как в нем закипает праведный гнев. Его планы рушились один за другим. Вместо того чтобы посеять раздор и унижение, он невольно стал… купидоном! Это было не просто иронично, это было оскорбительно!

Он должен был что-то предпринять. Что-то, что окончательно разрушит эту нелепую «гармонию». Что-то, что заставит их пожалеть о том дне, когда они выпили то дурацкое «Зелье Симпатии».

Идея пришла к нему внезапно, во время очередного ночного обхода замка. Он проходил мимо гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного, пытающегося обучить троллей балету, и вдруг его осенило. Балет! Танцы! Публичное выступление! Вот что ему нужно!

На следующий день, на уроке зельеварения, Снейп был особенно мрачен и язвителен. Он придирался к каждой мелочи, снимал очки за малейшую провинность, и вообще вел себя так, будто у него одновременно болели все зубы и его только что бросила любимая летучая мышь.

К концу урока, когда ученики уже мечтали о спасительном звонке, Снейп объявил:

— В связи с приближающимся Ежегодным Осенним Балом Хогвартса, — он произнес это с таким отвращением, будто говорил о нашествии гигантских пауков, — и в целях… э-э… повышения культурного уровня некоторых особо одаренных студентов, я вынужден назначить дополнительное… творческое задание.

Класс замер в ожидании. «Творческое задание» от Снейпа — это звучало как оксюморон. Или как начало фильма ужасов.

— Поттер, Грейнджер, — его взгляд остановился на «сладкой парочке». — Учитывая вашу… хм… недавно проявившуюся склонность к синхронным действиям и публичным проявлениям… эмпатии… вы подготовите и исполните на балу… танец.

В классе повисла такая тишина, что было слышно, как пролетает пылинка. Танец? Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер? Танцующие на балу? По заданию Снейпа? Это было… за гранью.

— Но, профессор! — воскликнул Гарри, его лицо выражало смесь ужаса и недоумения. — Мы… мы не умеем танцевать!

— Особенно… вместе, — добавила Гермиона, ее щеки пылали.

— Неужели? — Снейп изогнул бровь. — А как же ваши синхронные движения при сборе слизи слизеринских слизней? Или ваша слаженная работа с корнями мандрагоры? Уверен, ваши таланты в этой области сильно недооценены.

Он явно издевался.

— Музыку и стиль танца вы можете выбрать сами, — продолжил он с ледяной усмешкой. — Но учтите, это должно быть нечто… запоминающееся. Нечто, что продемонстрирует всю глубину вашего… взаимопонимания. И, разумеется, я буду лично оценивать ваше выступление. Как и весь преподавательский состав. И вся школа.

Гарри и Гермиона переглянулись. Это было… это было хуже, чем Зелье Симпатии. Хуже, чем публичное признание. Это была публичная пытка. Танцевать. Перед всеми. По приказу Снейпа.

Рон, сидевший рядом, издал звук, похожий на сдавленный хрюк. Он пытался не рассмеяться, но это было очень трудно. Его друзья, танцующие на балу… это будет зрелище похлеще, чем битва с василиском.

— И чтобы вы, — добавил Снейп, наслаждаясь их ужасом, — отнеслись к этому заданию с должной серьезностью, я освобождаю вас от всех остальных домашних заданий по моему предмету до конца семестра. Если, конечно, ваш танец будет… удовлетворительным.

Это была неслыханная щедрость со стороны Снейпа. И это пугало еще больше. Значит, он действительно хотел, чтобы они опозорились по полной программе.

Когда урок закончился, и Гарри с Гермионой вышли в коридор, они были в полной прострации.

— Танец? — прошептал Гарри. — Он… он серьезно?

— Боюсь, что да, — так же шепотом ответила Гермиона. — И он явно хочет, чтобы мы… провалились. С треском.

Рон подошел к ним, все еще давясь от смеха.

— Ну что, голубки? — сказал он, вытирая слезы. — Готовы к своему звездному часу? Я уже предвкушаю. Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер в лебедином па-де-де! Или, может, страстное танго? Под аккомпанемент скрежета зубов Снейпа?

Гарри и Гермиона одновременно бросили на него уничтожающие взгляды.

— Очень смешно, Рон, — проворчал Гарри.

— Мы в панике, а ты издеваешься, — обиженно сказала Гермиона.

— Да ладно вам, — Рон хлопнул их по плечам. — Ну, опозоритесь немного. Зато потом будет что вспомнить. И Снейпа вы точно… удивите. Опять.

Он помолчал, потом его лицо стало серьезным.

— Слушайте, — сказал он. — А может… может, это не так уж и плохо? Ну, то есть… вы же теперь… пара. Пары танцуют на балах. Это… это нормально.

Гарри и Гермиона посмотрели на него с удивлением. Рон? Говорит, что это «нормально»?

— Ты… ты так думаешь? — неуверенно спросила Гермиона.

Рон пожал плечами.

— Ну… да. Наверное. По крайней мере, это лучше, чем сортировать слизней или переписывать карточки в Запретной Секции. И… — он немного смутился, — если вам нужна будет помощь… ну, там, с выбором музыки или… или просто кто-то, кто будет смеяться не так громко, как остальные… я готов.

Гарри и Гермиона переглянулись. Рон… он действительно капитулировал. Он принял их «странные» отношения. И даже предложил помощь. Это было… почти трогательно.

— Спасибо, Рон, — искренне сказал Гарри.

— Ты настоящий друг, — добавила Гермиона, и на ее глазах блеснули слезы.

Рон смущенно отмахнулся.

— Да ладно вам. Просто… не наступите друг другу на ноги слишком сильно. И постарайтесь не упасть. Особенно на Снейпа. Хотя… это было бы забавно.

И они снова рассмеялись. Все трое. Напряжение немного спало. Да, перспектива танцевать на балу перед всей школой по-прежнему пугала их до смерти. Но теперь они были не одни. У них был Рон. И они были… друг у друга.

А Снейп, в своем кабинете, уже предвкушал их провал. Он представлял себе, как Поттер спотыкается на каждом шагу, как Грейнджер краснеет и путается в ногах, как вся школа покатывается со смеху. Это будет его триумф. Его месть за все те «случайности», которые привели к этому нелепому «союзу».

Он еще не знал, что «случайности» еще не закончились. И что этот танец, который он задумал как апофеоз их унижения, может стать… чем-то совершенно иным. Чем-то, что снова перевернет все с ног на голову. И, возможно, даже заставит его самого… задуматься. Хотя, это, конечно, было маловероятно.