По ту сторону дневника (джен)

Первый тур Турнира Трех Волшебников был назначен на двадцать четвертое ноября. Драконы. Джинни знала это с самого начала, но знание не приносило облегчения. Одно дело — читать об этом в книге, и совсем другое — понимать, что твой друг, четырнадцатилетний мальчишка, должен будет в одиночку выйти против огнедышащего монстра.

Атмосфера в Хогвартсе была отвратительной. Значки «Поттер — вонючка», которые с удовольствием носили даже некоторые гриффиндорцы, были лишь верхушкой айсберга. За спиной Гарри шептались, на уроках его игнорировали, а слизеринцы во главе с Малфоем не упускали ни единого шанса для издевательств. Рон вел себя хуже всех. Он не просто избегал Гарри, он открыто насмехался над ним, громко рассуждая с Симусом Финниганом о том, как долго Гарри протянет против дракона.

«Штаб поддержки Гарри», состоявший из него самого, Гермионы и Джинни, стал их спасательным кругом. Они проводили все свободное время вместе, обычно в библиотеке или в пустых классах, пытаясь найти способ пережить первое испытание.

— Заклинание простого оглушения не сработает, — рассуждала Гермиона, пролистывая «Классификацию драконов Британских островов». — Их шкура обладает высокой магической сопротивляемостью. Трансфигурация тоже почти бесполезна. Нужно что-то… нестандартное.

Гарри был мрачен. Хагрид уже показал ему драконов, и вид четырех разъяренных самок, охраняющих свои кладки, не добавил ему оптимизма.

— Может, я смогу просто… пробежать мимо? — с надеждой спросил он. — Я ведь быстрый на метле.

— Слишком рискованно, — тут же отвергла идею Джинни, не отрывая взгляда от старой книги по геральдике, которую она изучала. — Они плюются огнем на десятки метров. Тебе нужна не скорость, а хитрость. Отвлекающий маневр.

Ее спокойный, аналитический тон действовал на них успокаивающе. В отличие от паникующей Гермионы и отчаявшегося Гарри, Джинни подходила к проблеме как к тактической задаче.

— Грюм посоветовал мне использовать мои сильные стороны, — сказал Гарри. — А моя сильная сторона — полеты. Он предложил использовать призывающие чары. Акцио. Чтобы вызвать мою «Молнию».

— Это хороший план, — кивнула Гермиона. — «Акцио» — сложное заклинание, но ты справишься. Ты сможешь маневрировать в воздухе и…

— И стать для дракона летающей мишенью, — закончила за нее Джинни, захлопнув книгу. — План хороший, но неполный. Он решает проблему передвижения, но не проблему дракона. Отвлечь его надолго не получится. Нужно что-то еще. Что-то, что даст тебе преимущество на земле, прежде чем ты поднимешься в воздух.

Она посмотрела на Гарри.

— Поттеры, — начала она, возвращаясь к своей любимой теме. — Это древний и сильный род. Они не могли быть известны только своей несгибаемостью и любовью к квиддичу. У них должно было быть что-то еще. Свой тотем, своя магия.

— Наш герб — это просто герб, Джинни, — устало возразил Гарри. — Я видел его в книгах. Там ничего особенного.

— Гербы для простаков, Гарри, — отрезала она. — Я говорю о настоящем, глубинном наследии. Каждый древний род имел своего… духовного покровителя. Малфои, со всей их змеиной сущностью, очевидно, связаны с сарпентами. Блэки — с собакоподобными существами, не зря же их анимагическая форма — пес. А Поттеры? Твой патронус — олень. Сохатый. Это сильный, благородный символ. Но мне кажется, это не все. Это слишком… очевидно.

Гермиона смотрела на нее с интересом. Исследования Джинни в области родовой магии, начавшиеся как подозрительное хобби, теперь превратились в их главный козырь.

— Что ты предлагаешь? — спросила она.

— Я предлагаю связаться с единственным человеком, который может знать правду, — ответила Джинни. — С Сириусом.

Идея была рискованной. Сириус был в бегах, и любая попытка связаться с ним могла быть перехвачена. Но они были в отчаянии.

В ту же ночь они пробрались в гостиную Гриффиндора, когда все уже спали. Джинни была мозговым центром операции.

— Камин в кабинете ЗОТИ на седьмом этаже, — шептала она. — Но он наверняка под наблюдением. Нам нужен другой. Пустой и заброшенный. Я знаю один — в старом крыле, в кабинете по изучению древних рун, который не используется уже лет пятьдесят.

Гарри и Гермиона поражались ее знаниям замка. Они не знали, что она часами изучала Карту Мародеров, запоминая каждый уголок и тайный ход.

Под покровом мантии-невидимки они пробрались в нужный кабинет. Пыль, паутина, запах старого пергамента. Джинни быстро разожгла огонь в камине с помощью простого заклинания. Гарри бросил в огонь щепотку летучего пороха.

— Сириус Блэк! — позвал он, опустив голову в зеленое пламя.

Несколько мучительных секунд ожидания. А потом в огне появилось изможденное, но до боли знакомое лицо крестного.

— Гарри! Что случилось? Вы в опасности? — тревожно спросил Сириус.

— Я в опасности, — коротко ответил Гарри. — Первый тур. Драконы.

Лицо Сириуса помрачнело. Он быстро рассказал Гарри о Каркарове, бывшем Пожирателе, и о том, как тот может попытаться саботировать турнир. Но потом Гарри, подталкиваемый взглядом Джинни, задал главный вопрос:

— Сириус, скажи мне что-нибудь о моей семье. О Поттерах. Не о том, какими хорошими людьми были мои родители. О нашей магии. О нашем наследии. Джинни думает…

— Джинни? — Сириус удивленно посмотрел на Гарри, и тот немного отодвинулся, чтобы Джинни тоже было видно.

Сириус узнал ее. Девочка, которая спасла их у озера.

— Привет, мисс Уизли, — его голос потеплел. — Рад видеть, что вы присматриваете за моим крестником. Он в хороших руках.

Джинни кивнула, чувствуя, как краснеют щеки. На этот раз это было не из-за щита Риддла, а от искреннего смущения и гордости.

— Она права, Гарри, — продолжил Сириус, снова становясь серьезным. — Поттеры — это не только олени. Это лишь одна сторона. Джеймс… твой отец… он был одержим историей нашей семьи. И он кое-что раскопал. Поттеры, в очень давние времена, были тесно связаны с грифонами.

Гарри и Гермиона ахнули.

— С грифонами? — переспросила Гермиона. — Но это же существа класса XXXXX! Свирепые и почти неукротимые!

— Почти, — кивнул Сириус. — Но Поттеры могли. Не укрощать, нет. Они могли… договариваться. У них была какая-то врожденная способность вызывать у грифонов уважение. Твой отец считал, что это связано с нашей кровью. С тем, что в нашем роду когда-то очень давно был кто-то, кто не был до конца человеком. Джеймс нашел в старых бумагах в Годриковой впадине упоминание о «Зове Грифона». Это не заклинание. Это… что-то вроде ментального призыва, основанного на сильной эмоции. На отчаянной нужде в помощи.

— Но в Хогвартсе нет грифонов, — разочарованно сказал Гарри.

— Нет, — согласился Сириус. — Но драконы и грифоны — дальние родственники. Оба — магические хищники высшего порядка. Они понимают язык силы и уважения. Твой отец верил, что дракон, столкнувшись с кем-то, в чьей крови есть эхо грифоньего духа, не станет атаковать сразу. Он замрет. Оценит. Это может дать тебе несколько секунд. Драгоценных секунд.

Информация была обрывочной, почти мифической. Но это было больше, чем ничего.

— Что я должен делать? — спросил Гарри.

— Когда выйдешь на арену, не паникуй. Посмотри дракону в глаза. Не с вызовом, а с уважением. И позови. Не словами. Сердцем. Позови наследие своих предков на помощь. А потом уже вызывай свою метлу. Это все, что я могу сказать, Гарри. Будь осторожен.

Связь прервалась.

Они сидели в тишине, потрясенные услышанным.

— Это безумие, — прошептала Гермиона. — Полагаться на какую-то полумифическую способность крови…

— А выходить против дракона с одной палочкой — не безумие? — возразила Джинни. — Это наш единственный шанс. У Гарри есть план «А» — метла. А это — план «Б». Точнее, план «ноль». То, с чего нужно начать.

В следующие дни они сосредоточились на двух вещах. Гарри, под руководством Гермионы, до изнеможения тренировал «Акцио», призывая книги, перья, а однажды даже парик профессора Флитвика, который случайно пролетал мимо окна. А Джинни помогала ему с ментальной подготовкой.

Она понимала, что ее уроки окклюменции, которые она давала ему в прошлом году, сейчас были важны как никогда.

— Это то же самое, Гарри, — говорила она ему, когда они сидели в Выручай-комнате, которую она «нашла» специально для их тренировок. — «Зов Грифона», о котором говорил Сириус, — это чистая, концентрированная воля. Как и окклюменция. Ты не можешь бояться. Страх — это запах добычи. Ты должен очистить свой разум от всего, кроме цели. Не «я хочу выжить», а «я заберу то, что принадлежит мне» — золотое яйцо.

Джинни учила его медитировать, концентрироваться, находить в себе тот холодный, спокойный центр, который она сама в себе культивировала. И Гарри, доверявший ей безоговорочно после событий прошлого года, делал успехи. Он учился управлять своим страхом, превращая его не в панику, а в холодную, звенящую энергию.

Параллельно Джинни продолжала свои собственные изыскания. Она поняла, что ментальный щит Риддла становится для нее проблемой. Он был слишком примитивен. Любой сильный легилимент мог заметить несоответствие между образом влюбленной дурочки и той сложной личностью, которой она становилась. Ей нужно было научиться контролировать этот щит, модифицировать его.

Ночами, когда все спали, она практиковалась. Она пыталась не разрушить старую защиту, а… перенаправить ее. Используя основы окклюменции, которые она вычитала в книгах и помнила из своей прошлой жизни, она старалась наложить на поверхностные «розовые» мысли свои собственные, более сложные конструкции.

Это было невероятно трудно. Это было похоже на попытку написать симфонию, используя только три ноты. Щит Риддла был жестким, запрограммированным на одно — трансляцию обожания к Гарри Поттеру. Но после нескольких недель мучительных попыток у нее начало получаться.

Она научилась придавать этому обожанию оттенки. Теперь, когда она волновалась за Гарри, ее щит транслировал не просто «Я люблю Гарри», а «Я так беспокоюсь за Гарри, он должен быть в безопасности, я должна ему помочь». Когда она злилась на Рона, щит выдавал «Он обижает Гарри, как он смеет, я защищу Гарри от всех».

Это было все еще примитивно. Все еще вращалось вокруг Гарри. Но теперь это было гораздо более гибко и соответствовало текущей ситуации. Она больше не была сломанной пластинкой. Она стала дирижером, который мог управлять этой навязчивой мелодией. Это была ее маленькая, но очень важная победа.

День первого тура наступил слишком быстро. Утром в Большом Зале царило возбуждение. Гарри не мог есть. Он сидел бледный, глядя в свою тарелку. Гермиона пыталась его подбодрить, повторяя ключевые моменты призывающего заклинания. Джинни молчала.

Когда Гарри встал, чтобы идти в палатку чемпионов, она подошла к нему.

— Помни, что мы говорили, — тихо сказала Джинни. — Ты не жертва, идущая на заклание. Ты — Поттер, идущий за своим.

Она сунула ему в руку что-то маленькое и холодное. Это был старый, невзрачный перстень с выгравированным на нем гербом Поттеров. Она нашла его в одной из книг по геральдике — там было его изображение. А потом, с помощью Гермионы, они выяснили, что копия перстня хранится в трофейном зале Хогвартса как награда деду Гарри за выдающиеся заслуги. Они «позаимствовали» его прошлой ночью.

— Это принадлежало твоему деду, Флимонту Поттеру, — прошептала она. — Он был сильным волшебником. Пусть его сила будет с тобой. Как талисман.

Гарри сжал перстень в ладони. Он был тяжелым и настоящим. Ощутимый кусок его наследия.

— Спасибо, Джинни, — сказал он, и в его голосе впервые за утро прозвучала уверенность.

Она смотрела, как он уходит. Гермиона подошла и встала рядом.

— Ты думаешь, это сработает? — нервно спросила она. — И зов, и перстень?

— Я не знаю, — честно ответила Джинни. — Но я знаю, что теперь у него есть не только палочка и метла. Теперь у него есть вера в себя и в свой род. Иногда это важнее любого заклинания.

Они пошли на трибуны. Рон сидел со своими дружками, громко смеясь и делая ставки на то, как быстро Гарри поджарят. Джинни бросила на него взгляд, полный такого холодного презрения, что он поежился и замолчал.

Когда Гарри вышел на арену и увидел своего противника — огромную самку Венгерской Хвостороги, самую опасную из всех, — его сердце ухнуло в пятки. Толпа взревела.

Но он вспомнил слова Джинни. «Ты не жертва». Он заставил себя сделать глубокий вдох. Посмотрел прямо в яростные желтые глаза драконицы. Гарри не думал о страхе. Он думал о своих родителях. О Сириусе. О наследии. Он думал о перстне, холодящем его палец.

И он позвал.

Не произошло ничего видимого. Не было вспышки света или звука. Но драконица, уже открывшая пасть, чтобы изрыгнуть пламя, замерла. Она склонила свою огромную голову, ее зрачки сузились, изучая крошечную фигурку перед ней. Она что-то почувствовала. Древний, почти забытый запах врага и соперника. Запах грифона.

Это длилось всего три секунды. Но этих трех секунд Гарри хватило.

— АКЦИО, МОЛНИЯ! — взревел он, выбрасывая палочку вперед.

И пока драконица приходила в себя от странного наваждения, а метла неслась к нему с другого конца замка, Гарри уже бежал, уворачиваясь от первого потока пламени. Он получил свое преимущество.

Джинни на трибуне негромко выдохнула. Получилось. План «ноль» сработал. Теперь все зависело от Гарри и его летного мастерства. И в этом она не сомневалась.