Игры не для нас (джен)

Мне страшно никогда так не будет уже

Я — раненное сердце на рваной душе

Изломанная жизнь — бесполезный сюжет

Я так хочу забыть свою смерть в паранже

Кукрыниксы — Звезда

Проснулся Ки Хун с чуть менее гудящей башкой. Наверное, по его новым, изломанным меркам это уже успех. Прищурившись, он первым делом выловил Фронтмена в кресле — внутри поднялось глухое раздражение. Этот тип вообще разгибался за последнюю неделю?

Нет бы уйти спать в спальню по соседству — бдит. Будто боится, что Ки Хун сдержит угрозу и уползёт с дитёнком в руках. Дурак, но кто Ки Хун такой, чтобы мешать чужому сколиозу?!

Ки Хун аккуратно выполз из-под одеяла (а ведь он не помнил, чтобы накрывался), по сформировавшейся привычке подошёл к Чон Джа. Та мирно спала, посасывая соску. Уже проще.

Облегчённо вздохнув, Ки Хун прокрался дальше по стеночке в ванную. Рисковать и заглядывать под бинты он не стал. Раз уж пошла такая нехорошая пляска — пусть утром Ин Хо сам смотрит, доктор хренов.

Который на самом деле коп. Ки Хун вспомнил вчерашний разговор. Видимо, Чун Хо стал детективом по следам брата. Сильно старшего брата, заменившего ему рано погибшего отца. Понятно теперь, отчего тот так упорствовал в своих поисках, почему не верил, даже получив доказательства в виде кусочка свинца в плече. Ки Хун ведь и сам затруднялся сказать, кто Ин Хо — изощрённая сволочь или же жертва обстоятельств. Однако не походил он ни на первую, ни на вторую категорию. Никак.

Сломанный гад, который желает искупить часть грехов? Уже больше похоже на правду. Ин Хо — продукт системы игр, её высшая ступень, когда хороший человек сломался, следуя правилам, зациклился и перестал видеть хоть какой-то выход из порочного круга. И тут Ки Хун разомкнул цепь.

Последнее — точно факт. Но вот до какой степени разомкнул? И что теперь делать с таким Хваном? Ну, разумеется, когда достаточно оправится, чтоб забрать малышку и уйти? Нельзя же просто взять и уйти?! Мы ведь в ответственности за тех, кого разомкнули? Или не так, и следует уйти да не оборачиваться? Ради блага Чон Джа и Ки Хуна? Но где гарантия, что после их ухода Ин Хо не возьмётся за старое?

Сложный вопрос, для решения которого сперва нужно выздороветь. Потому что Ки Хун не мог сформулировать, отчего важно, чтобы Ин Хо завязал... Он ведь винтик, и его уход из системы ничего не изменит.

И тут Сон разозлился на себя. Как это ничего не изменит? Это будет означать выбор. Выбор конкретно взятого человека, который выбрал уйти и оставить систему, где люди уже не люди, а пешки и кони — фигуры на доске. И это уже немало. Это победа над системой игр, пусть и в очень частном случае, но это именно она.

Ки Хун вышел из ванной, и взгляд его упёрся в дверь спальни. Та была не заперта, но он туда ни разу не совал и носа. А ведь было любопытно. Что за фрукт Ин Хо приходилось узнавать, как если бы они шли вдвоём в темноте через пещеру. А тут... Пока терминатор спит, можно было покопаться в его прошлом. Сам-то Ин Хо образчик антинаходки шпиона — одно слово раз в два дня о себе, скажи, спасибо и на том.

Поэтому собрал себя Ки Хун в руки и потопал, держась за стены, в берлогу зла. Нет, правда, а что там жуткого может обнаружиться? Чучело Иль Нама с дротиками в причинных местах? Сон аж усмехнулся: было бы забавно.

Внутри спальни было уныло пусто. Ки Хун аж вздохнул разочарованно. Ну что за казарма, а? Иного слова почему-то на язык не приходило. Голые стены, кровать без единой складочки, стерильно чистая тумбочка и шкаф. Ладно, не совсем там. На тумбочке стоял коньяк и стакан. А на шкафу, выделяясь ярким пятном, висела вчерашняя футболка преткновения. А ещё на столе лежал ноутбук — 100%, что надёжно запароленный и пароль не 001.

Ки Хун прикусил губу и, уж коли вошёл, добрался и до стола. В тумбочку он бы нос совать не рискнул — мама его не так воспитала, чтобы он лазил по чужому грязному белью. А вот ящики в столе выглядели привлекательно. И не зря.

В первом же нашлись книги. Много книг. Разных. От Гоббса до современных философов. И не только их. Сюда же затесался справочник по уходу за младенцами (!) и книга по гнойной хирургии. На последней ещё и закладочки имелись. Да что б... Интернет же есть!

В шоке Ки Хун отложил анатомический атлас. Да уж, Ин Хо отличался скрупулёзностью — этого у него не отнять. Следующей ему на глаза попалась затёртая до трещинок «Игры нашего детства» и выглядевшая более новой «Игры народов мира». Подшивки журналов о кризисе мировой демократии и уродливом оскале капитализма Ки Хун пропустил, да и открыл третий ящик.

Там обнаружились несколько традиционных фоторамок со старыми фото и одна электронная. Сначала Ки Хун внимательно рассмотрел обычные. На одной — семья, мужчина, отдалённо похожий на Чун Хо и уж совсем уж притянуто — Ин Хо, женщина, худенькая и болезненного вида, но если б не это... то стало бы ясно, в кого пошёл Ин Хо, который, видимо, и был мальчуганом лет пяти-семи, чья квадратная челюсть не давала усомниться, кто он. Отец был серьёзным, женщина, хоть и пыталась улыбаться, но выглядела печально, а сам мелкий Ин Хо тоже будто чувствовал настроение родных. Смотрел не прямо в камеру, а на маму, которая придерживала его за плечи. Что ж, вряд ли у него было счастливое детство.

Впрочем, а у кого оно было? Ки Хун вздохнул. Это не оправдание. Вот совсем. Взгляд Ки Хуна привлекло второе фото — тот же мужчина, но новая женщина, Ин Хо ещё более узнаваемый и совсем уж маленький мальчик... Видимо, Чун Хо. Здесь мужчина стал ещё серьёзнее, а мама Чун Хо старалась быть милой, только вот Ин Хо от них всех держался чуть бочком, однако мелкого брата согласился подержать, да ещё и с видом «моё, не отдам».

Было и третье фото — оба брата вполне узнаваемы. Чун Хо в кадетской форме, а вот Ин Хо, видимо, в парадном мундире. Ки Хун вздрогнул, различив нашивки — капитан... Ну надо же! Он аккуратно отложил фото, стараясь не думать, что братья выглядят очень мирно и счастливо. Старший прямо-таки светился гордостью за мелкого, а Чун Хо просто был рад ловить этот момент.

Электронная рамка оказалась заряжена и включилась с первой попытки. Ки Хуну хватило пролистать пару фото, чтоб осторожно положить обратно, закрыть ящик и поползти по стеночке к выходу. Уши у него горели.

Было стыдливое чувство, что он подсмотрел что-то очень лично. Настолько, что было не по себе. Хоть у жены Ин Хо и не было там ни одного обнажённого фото, но моменты, запечатлённые камерой, были очень интимны. Фотограф — явно Ин Хо — был до беспамятства влюблён в модель.

Красивая женщина. И улыбка добрая, лучистая. Кадры любовно подбирались — без разницы, пела ли та на джазовой сцене в красном обтягивающем платье или же читала книгу на диване в одной лишь футболке с плеча мужа. Это не было постановкой — типа нарядись и причешись покрасивее, сегодня у нас фотосессия, обычные моменты обычной жизни... оборванной жизни. Ки Хуну не избавиться от мыслей про фото, которое он посмотрел последним перед тем, как отключил рамку.

Та женщина с той же улыбкой, но лицо куда более худое, острое, а кожа жёлтая, а живот... явно беременный. Она аккуратно подвязывала комнатный цветок, видимо, в последний момент заметив, что её фотографируют... Но заметила — взгляд, предназначавшийся не камере, а фотографу, был полон любви.

Для Ки Хуна это было хуже, чем если бы он отыскал фото обнажённого Фронтмена, гордо позирующего на диване каком-нибудь. Он уже выходил из спальни, когда уткнулся прямиком в упомянутого субъекта.

— Я... — Сон не знал, что сказать, теперь у него не только уши горели, но и щёки.

— Я как раз хотел вам принести свежего белья, но вы сами отправились на поиски, хотя вам лучше поберечься. Ложитесь, я принесу и посмотрю раны, — помог ему выкрутиться Фронтмен. Конечно, тот понял, что Ки Хун вынюхивал и наверняка нашёл фото, но не стал обвинять его в этом, а свернул всё на менее зыбкую тропку. Ки Хун благодарно кивнул и медленно пошёл по стеночке к кровати.

Ведущий перебинтовал его молча. Но судя по тому, что смог увидеть Ки Хун, выглядели швы лучше, чем вчера. И это радовало. Как и то, с какой аккуратностью выполнил манипуляцию Ин Хо — сам Сон так не мог. Так что хорошо, что он всё же наступил себе на гордость. И всё-таки внутри у него остался нехороший осадок из-за того, что он видел без всякого на то спроса.

— Простите, — буркнул Ки Хун тихо, не глядя на Ин Хо.

— О чём вы? — закончив с перевязкой, тот остался стоять над ним.

— Я хотел больше узнать о вас. И просмотрел содержимое трёх ящиков вашего стола, — Ки Хун прикусил губу.

— Не стесняйтесь — скажите, какую книгу принести. Ки Хун, я, как никто, заинтересован, чтобы вы меньше напрягались и скакали по дому, — живо откликнулся Ин Хо.

— Ты не понял, — Сон вздохнул. — Я видел фото. И мне жаль. Не нужно мне было туда лезть — это неправильно.

— Ну, видели и видели, — тихо ответил тот, удивив его. — Не беда.

Ки Хун вздохнул. Возможно, ему было бы легче, устрой тот скандал. Но Ин Хо спокойно стоял над ним, только жилка на его лбу выступила чуть сильнее.

— Вы с братом были близки, — начал он, стремясь отвлечь разговор от скользкой темы — умершей беременной жены. — Отчего же не позвоните? Он переживает.

— А что я ему скажу? — Ин Хо неожиданно присел на краешек его кровати. — Ты ведь слышал, брат спрашивал меня, почему. Он это не в первый раз.

— Может, правду? — Ки Хун внимательно посмотрел на сумеречное лицо Ведущего. — Или ты сам её не знаешь?

— Знаю, — Ин Хо опустил плечи понурившись. — Просто такое крайне сложно сформулировать младшенькому, которому всегда старался быть примером. И который так в тебе разочаровался. Да что там — такое и кому угодно сформулировать сложно.

— А ты попробуй сначала мне, — Ки Хун упрямо выглянул на него из-за подушки. — Скажи мне, почему, Ин Хо, ты стал распорядителем этих игр?

Малышка на этот раз заплакала совершенно не вовремя. Однако скорость, с которой Ин Хо отправился её успокаивать, впечатляла. Вот он бы так их вторую игру проходил, а не тупил с пхенги⁽¹⁾. А погодите-ка...

— Ты что же это... — Ки Хун аж сел. — Специально плохо пхенги закручивал?!

— Ки Хун, — по совершенно скотской причине не сразу ответил ему Ин Хо, а лишь после того, как пристроился в кресле кормить Чон Дже, — Вы понимаете, что проходили то испытание слишком уж хорошо?! Возгордиться в игре — подобно смерти. Я вас спас от этого постылого чувства.

— Ты гад! Из-за тебя Чун Хи перенервничала! Да ты просто издевался! — у Ки Хуна дёргался глаз. Вот что за человек, а? Только он подумал, что начал понимать — и снова, здрасьте.

— Не просто... И Чун Хи крепче, чем нам казалось. Победа, доставшаяся низкой ценой, не так ценится, как волевая. И у меня всё было под контролем. Я пхенги мог и с закрытыми глазами раскрутить... Просто не ожидал, что ты забуксуешь на набивании джеги, — закатил глаза Ин Хо.

— Да ты псих! Как можно быть таким самоуверенным? А если бы рука соскользнула, и у тебя не получилось бы? — Ки Хун искренне негодовал.

— Я левша, — бросил на него странный взгляд Ин Хо, будто бы это всё объясняло.

— И что? — злился, не понимая, Ки Хун.

— Я бросал волчок правой рукой. В первый раз даже чуть не получилось. Левой же я бы точно сделал как надо. А даже если бы и нет... Ки Хун, для тебя ничего бы не изменилось. Возможно, даже удалось бы и вытащить Чун Хи. Или ты думаешь, что команду со мной расстреляли бы, как остальных? — внимательно посмотрел он.

— Ну тебя бы не тронули. Поэтому и поставили нас последними, чтоб не было свидетелей. А вот остальных прикончили б, а тебя потом от трупов отковывали! — от Сона не укрылось, как передёрнуло Ин Хо.

— Не совсем так. Я, скажем так, знал о левом бизнесе своих подчинённых на органах игроков. В этой игре не было вышки и не было ВИПов на площадке. Была возможность, ранив, вытащить и тебя, и беременную. Если с последней проблем не возникло — купили б ей новую жизнь, то уговорить не высовываться тебя — это была бы задача почти без решения, — тяжело вздохнув, признался Ин Хо.

— Но ты всё равно вытащил бы меня? — скептически нахмурился Ки Хун. — А смысл? Я бы не простил...

— Я бы хотя бы попытался воззвать к вашему разуму. Показывал бы фото Ка Ён и убеждал, что живым и спрятавшимся в Америке от вас будет больше пользы, чем от горстки пепла на дне морском.

— К своему-то разуму воззвать не пробовал? — проворчал Ки Хун отворачиваясь. Напоминание о Ка Ён снова больно резануло по незажившему.

— Я подумаю над этим... Но, Ки Хун, хочу отметить, что я вас не неволю — и телефон к вашим услугам. Можете набрать дочь.

— А детектива Хвана? — ответил Сон, пожалуй, резче, чем следовало.

— Можете и ему позвонить, — после минутного молчания проронил Ин Хо. — Адреса вы всё равно не знаете, а отследить звонок тот не сможет.

Ки Хун на это хмыкнул. Что ж... Стоит признать, что Ин Хо нет равных в играх слов. Этот раунд он выиграл. Естественно, Ки Хун не стал звонить ни дочери (а что он ей скажет — привет, прости, что не звонил два года?), ни Чун Хо (а чтоб он ему сказал? Привет, я жив, а твой брат варит мне супы?! А ещё у нас тут ребёнок...), вместо этого предпочтя порассматривать трещинки на стене. Этому домику не помешал бы косметический ремонт...

Стакан шоколадного молока, оставленный на тумбочке, он заметил, но сделал вид, что нет. Тем не менее, с удовольствием набросившись на него, когда Ин Хо снова скрылся на кухне.

1) волчком

Вернуться к тексту