Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

Глава 9: Усыпи меня.

I wanna to be Sedated

Put me in the wheelchair, get me on the plane

Hurry hurry hurry before I go insane

I can't control my fingers, I can't control my brain

Oh no, oh no, OH NO...

— The Ramones

Я хочу, чтобы меня усыпили

Посади меня в инвалидное кресло, закати меня в самолет

Торопись, торопись, пока я не стал безумен

Я не могу контролировать свои пальцы, я не могу контролировать свой мозг

О нет, о нет, О НЕТ...

— Эй, всем внимание! Обед готов!

Громкий голос Терк был хорошо слышен на всем втором этаже. Гермиона наскоро вытерла свои волосы и прошлась по ним расческой; вода с волос закапала на рукава её любимого халата.

Она надела водолазку и джинсы и вышла в спальню. Гарри сидел с книгой в кресле-качалке в углу комнаты и читал. Гермиона посмотрела на него, без особого успеха пытаясь определить его состояние просто по выражению его лица. Он выглядел нормально. После возвращения домой из штаб-квартиры он был очень тихим, но в остальном вел себя, как обычно. Гермиона подумала, не опробовать ли на нем парочку успокаиващих заклинаний, в которых ее проинструктировал Сакеш, но решила, что пока в них нет необходимости.

— Ты слышал, что нас зовут обедать? — спросила она.

— Да. Я как раз дожидался тебя.

Он встал, и они вместе вышли из комнаты. Гермиона улыбнулась, когда он взял её за руку, переплетя свои пальцы с её. Груз, нависавший над её головой, стал чуточку меньше — что бы там не случалось, ужасное или трагическое, ей всегда было легче, когда она держалась за его руку.

Как только они спустились в фойе, входная дверь отворилась и ввалился Джастин, улыбаясь до ушей.

— Все! Все сюда! — позвал он. Они остановились у двери в кабинет. Джордж и Терк вышли из кухни, Такс спустился с задней лестницы и Лаура из рабочего кабинета.

— В чем дело, Джи? — спросил Джордж.

— Я хочу кое-кого вам представить, — сказал Джастин, чуть задыхаясь, и высунулся за дверь. — Войди. — Прошептал он.

В дом вошел мужчина, осматриваясь и настороженно улыбаясь. Он выглядел примерно лет на 30, среднего роста и плотного телосложения, c короткими черными, как смоль, волосами и теплыми карими глазами, красивый и немного похожий на эльфа. Он неуверенно улыбнулся им.

— Представляю всем Стефана Истмена, — сказал Джастин.

— Ах, новый знакомый! — сказал Джорж, усмехаясь и выходя вперед, чтобы пожать его руку.

— Я Джордж Уизли.

— Ох, Джордж. Я столько слышал о тебе. Приятно встретиться, — голос Стефана выдавал его шотландское происхождение.

— Это Лаура Чант, — сказал Джордж, в то время как Лаура пожимала Стефану руку.

Стефан пошел вдоль ряда жильцов.

— Я Гарри Поттер, это Гермиона Грейнджер.— Стефан пожал его руку с дружеской улыбкой. — А это Ли, — сказал Гарри, показывая на восторженную собачку, махающую хвостиком при виде новой персоны. Стефан нагнулся и погладил её по головке, тем самым покорив её.

— Не правда ли, он такой вкусный! — сказал Джастин позади, ухмылясь.

— Осторожно, Джастин, — проговорил Стефан, пожимая руку Гермионе и привычно улыбаясь шутке Джастина. — А то ты можешь себе что-нибудь повредить.

Все рассмеялись.

Гарри кивнул.

— Он мне уже нравится.

* * *

Стефан оказался юрконсультантом, работающим в области магического закона в престижной юридической конторе в Оксфорде, хотя вопросы, которыми его тут же закидали, показали, что он не знает Даниеля Станфордшира. Джастин явно был в восторге от него, и, похоже, это было взаимно. Обеденная беседа плавно перетекала от текущих событий и литературы к музыке и политике волшебного мира. Стефан сумел покорить Джорджа, предложив помочь с мытьем посуды, и даже Гарри тем что полностью игнорировал его, так сказать, звездность (чем зачастую грешили новички).

После обеда все переместились в гостиную, собравшись в небольшие группы, чтобы поговорить и попить кофе. Джордж принес тарелку пирожных, которые стремительно испарились.

— ...Итак, мы сидим в Бора-Бора, — рассказывала Терк, — практически в одних купальниках, в центре тропического шторма Ребекка, в соломенной хижине с текущей, как решето, крышей. Наполеон ничего не может наколдовать, потому что его волшебная палочка и вся наша одежда лежат в саквояже, который он отправил в Пекин. И тут крыша проваливается окончательно! — Cлушатели стонут. — И мы оказываемся на бетонной платформе, стоящей на сваях посреди лагуны, промокшие насквозь и засыпанные соломой и грязью. Я смотрю на него и говорю: «Кажется, нам нужен будет отдых от нашего медового месяца». — все рассмеялись еще громче, чем до этого.

— Я пытаюсь быть беззаботной, но он окончательно разъяряется, хватает большой кусок дерева от развалившейся крыши и собирается куда-то идти. «Куда ты идешь?» спрашиваю я, а он отвечает: «Я хочу вежливо побеседовать с нашим менеджером.» Я спрашиваю, для чего ему деревяшка, и он отвечает: «Ты знаешь, всегда лучше подкреплять вежливые слова дубинкой два на четыре — тогда вас точно вежливо выслушают». — В это время слушатели уже лежали под столом.

Гарри потер лоб и чуть-чуть поморщился.

— Ты в порядке?— очень тихо спросила Гермиона, трогая его за руку.

— Я в порядке, просто немного болит голова. Я пойду приму чего-нибудь от этого. — Он встал и вышел из комнаты. Лили потрусила за ним, вероятно, надеясь урвать что-нибудь вкусное. Гермиону его головная боль абсолютно не насторожила — при таком количестве народу и всеобщей активности она могла появиться у кого угодно.

— Итак, Гермиона, — сказала Терк. — Мне тут птичка принесла на хвостике слух, что вы с Гарри отлично танцуете свинг.

Гермиона слегка покраснела.

— Полагаю, что да. Нам с Гарри это очень нравится.

— Мне бы хотелось научиться.

— Это очень просто. Тебе просто нужно...

Слова Гермионы были прерваны звуком открывающейся входной двери.

-Эй, друзья! — раздался веселый женский голос.

— Чжоу приехала! — заорал Джастин, вскакивая, и в тот же миг Чоу вошла в комнату, улыбаясь и снимая свою кожанную куртку. Её длинные волосы были в полном беспорядке — она проделала дальний путь на мотоцикле прямо с тренировочных сборов своей команды по Квиддичу.

— Привет всем, давно не виделись! — сказала она, обнимая Гермиона и Лауру и позволяя мужчинам поцеловать её в щечку.

— Вау, вы что, сдали мою комнату? — сказала она, показывая на трех незнакомцев в комнате.

Последовали взаимные представления, пока Чжоу знакомилась с Терк, Таксом и Стефаном.

— А где же Поттер? — спросила она.

— Он отошел принять что-нибудь от головной боли.

— Ах, да, — кивнула Чжоу. Гермиона держала её в курсе состояния Гарри с помошью совиной почты.

Гарри вернулся из кухни, улыбаясь, за ним семенила Лили.

— Добро пожаловать домой, Чанг! — он обнял её, а Лили прыгала вокруг, пытаясь привлечь к себе внимание гостьи.

— Эй, Поттер, — сказала Чоу, тепло обнимая его в ответ.

Гермиона всегда удивлялась, и когда это эти двое взяли в правило звать друг друга по фамилиям — они были единственными в доме, кто так делал. Такой платонически — дружеский стиль общения со стороны бывшей неотразимой подруги Гарри, признавалась она себе иногда, даже нравился её ревнивому сердцу. Она улыбнулась своим мыслям — удивительно, как любовь выявляет внутреннюю скрытую сущность человека, делает его двухлетним младенцем и лишает разума.

“Он не её, он мой”, — подумала она.

— Как же приятно оказаться дома, особенно сегодня, — сказала Чжоу, многозначительно глядя на друзей.

— Конечно, — сказал Джордж. — Ну что, играем сегодня ночью?

— Ну, все, попалась, которая кусалась, — сказал Гарри Чжоу, показывая на неё пальцем и бросая ей угрожающий взгляд.

— Ну, тогда приходи и попробуй её взять.

— Ты знаешь наши правила...

* * *

Гермиона внимательно посмотрела на лица сидящих вокруг стола, пытаясь угадать что-нибудь по выражениям на них. Лаура сидела, как будто непричастная к игре. Джордж все время озирался. Джастин выглядел восторженным, но, возможно, это он притворялся. Чжоу выглядела так, как будто вообще отсутствовала. Гарри же не считывался вообще, просто никак.

Она собрала всю свою смелость.

— Поднимаю на три, — она кинула три галеона в банк.

— Принимаю — сказал Джордж, добавляя свои деньги.

— Ерунда, а не карты... я пас, — сказал Джастин, бросая карты.

— Нет, не пить вам моей крови сегодня, — пошутила Чоу, тоже спасовав.

Теперь была очередь Гарри. Он внимательно изучал свои карты и что-то прикидывал.

— Принимаю и поднимаю на двенадцать. — Игроки и зрители зашептались.

Джордж присвистнул.

— Кондрата хватил кондратий, — он разочарованно покачал головой и бросил карты.

Гермиона глядела через стол на Гарри, который остался единственным её противником, стараясь угадать хоть что-нибудь на его лице. Гарри был хорошо известен, как Человек-Которого-Нельзя-Прочитать, и часто и успешно блефовал... но тут он был просто-таки абсолютно спокоен... он даже не вспотел. Он холодно взглянул на неё.

— Это что, какой-то особый вид силы МАГА, о которой ты никогда мне не рассказывал и которая позволяет тебе избегать малейших эмоций в игре? — спросила она.

— Ну, ты можешь легко узнать это, всего за двенадцать галеонов.

Она еще несколько секунд выдерживала его холодный уверенный взгляд, а затем сдалась.

— Я пас, — она бросила карты.

— Ха! — воскликнул Гарри, улыбнувшись первый раз за игру — и сдвинул все монеты на свой край стола.

— И что же у тебя было?

— А что было у ТЕБЯ?

Она открыла карты.

— Четыре короля. Девятки.

Гарри хитро ухмыльнулся и показал ей свои карты. Гермиона аж подпрыгнула.

— Ты что, блефовал, имея лишь пару пятерок?

Он пожал плечами.

— Поздно крутить попой, сидя на вертеле.

— Оооо, за это ты эту попу ночью и не получишь!

Он ухмыльнулся.

— Отлично, наконец-то я смогу разобрать свою почту.

Она кинула в него свои карты и рассмеялась вместе со всеми, не в состоянии больше притворяться сердитой. Ко всему прочему, у них был общий счет в банке, и ничто не мешало ей завтра же пойти и купить себе новое платье за счет его выигрыша, если бы она вдруг захотела.

— Еще раз? — спросил Джордж, тасуя колоду.

— Я устала, — заявила Лаура. — И, к тому же, Гарри все равно всегда выигрывает.

— Ну нет, не всегда.

— Ну, хорошо, в большинстве случаев. Это тоже самое, что сказать, что Принц Чарльз надевает костюм в большинстве случаев. Наверное, иногда не надевает, только никто этого не видел. — Она встала.

— Я бы сказала, что мы готовы к традиционному после-покерному поеданию пуддинга. Конечно, если Джордж приготовил нам его...

— Гмм, готов ли пуддинг? — Джордж усмехнулся. — Голубое ли небо? Есть ли у Снейпа запас жабьих глаз? Является ли Гарри гнилым обманщиком игроков в покер?

— Эй, Уизли, полегче на поворотах. Ты же знаешь, я могу ненароком испепелить тебя лучами смерти из глаз.

— Я весь дрожу... Пошли, сын Бога, поможешь готовить кофе. Преклоняй колени перед Зодом, — Гарри проследовал за Джорджем на кухню, притворно преклоняясь перед ним, а остальные вернулись в гостиную.

Гермиона села в свое любимое кресло.

— Кто у нас хорошая девочка, — мурлыкала она, гладя Лили за ушками. — Ты у нас моя хорошая девочка.

Неугомонная Лили весело махала хвостиком в восторге от всеобщего внимания.

Терк подошла к ним и села рядом, улыбаясь... Лили стала к ней подлизываться.

— Она такая прелестная, — сказала Терк, лаская собачку. — И не лает, когда не надо, и не портит вещи.

— Да, она хорошая девочка. Мы очень любим её.

Стефан не удержался и тоже погладил Лили.

— У меня тоже есть собака. Мы могли бы иногда выгуливать их вместе, — сказал он.

— Ох, мисс Лили была бы очень не против, — сказала Гермиона. — А что за собака у вас?

— Шелти, три года.

— О, Шелти, маленькая Колли... Они просто замечательные. А какого она цвета?

— Черно-белая.

— Я вам не прощу, если они не познакомятся, — сказала Гермиона. — Лили очень не хватает компании. Тут рядом ни у кого нет собак, и ей не с кем играть на прогулках.

— А как давно она у вас? — спросила Терк.

— Около месяца, подарок Гарри.

— Ааа, это так мило.

— Он умеет угадывать мои заветные желания.

— И здорово это делает, должна заметить. Как бы я хотела, чтобы рядом со мной был мужчина, так же хорошо меня понимающий, как Гарри тебя.

— Ну, я посмотрю на тебя, когда он тебя разденет до последней нитки, обыграв в покер.

Она посмотрела на Терк и воспользовалась удачным моментом для своих собственных распросов.

— Я так понимаю, что у тебя сейчас никого нет?

— Нет. У меня был парень из БАТО, — она заметила удивленный взгляд Гермионы. — А, ты же не знаешь — это Бюро по Алкоголю, Табаку и Оружию. У нас все развалилось. Он слишком хотел все контролировать и совсем не пытался меня понимать. Когда мы разбежались, он устроил мне целое представление на тему «ты не можешь выкинуть меня на свалку, я прибью тебя» и все в таком же роде...

Она высказала все это абсолютно обыденным тоном. Гермиона была шокирована, но постаралась не показывать своего удивления.

— Но это совершенно не работает на мне, — продолжила Терк, — тем более, когда мы оба прекрасно знали, что я и сама могу надрать ему задницу. Я дала ему понять с абсолютной точностью, что если он попробует устроить мне какую-нибудь гадость, ему придется висеть на собственных гениталиях. Ну, а потом я еще и напустила на него Такса, и он показал бедняге, что такое тренинг морского агента, а также продемонстрировал технику применения брючного ремня к мягкому месту... Подействовало мгновенно и навсегда, — усмехнулась она.

Гермиона только вздохнула.

— Понимаю. У меня тоже был однажды парень, который совсем мне не годился. Его звали Абель.

— Что, еще один любитель полного контроля?

— Не совсем. Он просто хотел чувствовать себя МУЖИКОМ все время. Ему от меня нужно было полное и абсолютное обожание. Я, к сожалению, даже дала ему это на какое-то время. И, ко всему прочему, он ненавидел Гарри.

— Неужели?

— Он не выносил того факта, что мы вместе снимаем квартиру, тем более, что Гарри относился ко мне куда лучше, чем он сам. Абель был весьма знаменитым писателем и привык к тому, что все ему преклоняются, но Гарри никогда не замечал его.

— Ну, Гарри сам зачастую был божеством для других. Многие преклонялись перед ним.

— Похоже на то, и, видимо, Абель чувствовал тут угрозу себе. И, скажу я, не без основания. Он мог ощущать, что подсознательно я всегда любила Гарри, большинство моих парней ощущали это, и это же ощущали бывшие девушки Гарри.

— Ты любила его уже тогда?

Гермиона посмотрела на Терк и улыбнулась.

— Я любила его всегда. Я просто не понимала этого.

Она могла бы сказать гораздо больше. Она могла рассказать Терк всю их длинную историю дружбы и любви, рассказать о той чудесной ночи, когда они наконец-то открылись друг другу, не в состоянии больше скрывать свою привязанность и любовь, о моменте когда они ощутили одновременно и радость от признания, и испуг от такой сильной зависимости друг от друга. Она могла бы рассказать о том, как Гарри сделал ей предложение, и показать чудесное обручальное кольцо. Она могла бы рассказать и о Роне, и о том, как его смерть повлияла на их обоих и на их отношения. Она могла бы сидеть так весь вечер, рассказывать про свою и Гаррину жизнь, вспоминать их общие моменты счастья и улыбаться.

Но ей не удалось ничего больше сказать, потому что, как раз, когда она собиралась продолжить, из кухни донесся громкий звук чего-то бьющегося и затем испуганный вскрик Джорджа. Все прекратили свои занятия и прислушались. Гермиона встала, ужасное предчувствие начало нарастать в её сердце, предчувствие, что вот так все и кончается... она пыталась еще себя уверять, что ничего не случилось, что просто кто-то разбил чашку, но интуиция подсказывала, что это все, это конец, конец счастливой спокойной жизни.

— Джордж, все в порядке? — крикнул Джастин.

— Эй, вы лучше посмотрите сами, побыстрее! — ответ последовал после некоторой паузы, и в голосе Джорджа послышался страх.

Все бросились в кухню. Гермиона влетела туда и враз остановилась, не в силах поверить в увиденное, остальные столпились за ней.

— Боже мой! — только и смогла она прошептать...

Гарри стоял в середине кухни, глядя в другую сторону. На полу рядом с ним валялись разбитые чашки и большой серебрянный поднос, кругом было разлитое кофе. В другом конце кухни с абсолютно белым от испуга лицом стоял Джордж; пуддинг, который он готовил, разлетелся по всему полу.

Гарри весь дрожал, даже скорее корчился, беспорядочно хватаясь руками за лицо. Голова при этом дергалась так, как будто хотела отлететь от шеи. Он стонал, как будто ему было смертельно больно.

Он услышал их и обернулся, и Гермиона увидела его лицо. «Что это?» — только и подумала она, выдохнув весь воздух разом. Его лицо искажала ужасная гримаса, на бледных-бледных щеках выступили красные пятна, глаза не мигая смотрели в никуда.

— Это... Это... — он заикался и никак не мог окончить фразу.

“Это никогда не кончается? Правильно? Это то, что ты хочешь сказать?” — подумала Гермиона, с надеждой на лучшее.

Но это было совсем не то, что он сказал.

— Это приходит! — наконец, сумел он выдавить из себя. — Оно приходит сейчас!

— Можешь ли ты остановить его? — Гермиона старалась говорить, как можно спокойнее, обычным голосом.

— Не могу, — простонал он, еще раз резко обернулся и издал сдавленный вскрик, как будто его что-то душило.

На мгновение Гермиона помедлила и посмотрела на Лауру взглядом, полным боли и отчаяния. Потом снова повернулась к Гарри:

— Пузырь. Наполеон, — уверенным голосом позвала она. С небольшой задержкой её пузырь повис перед ней.

— Да? — раздался голос Наполеона из пузыря.

— Это Гермиона. Код РОМАН, уровень три.

— Где? — без единого вопроса. Было очевидно, что к ситуации готовились.

— Дома. Группу реагирования, немедленно.

— Уже! — Пузырь исчез с небольшим хлопком.

— Группа прибудет через несколько минут,— сказала она. — Всем медленно выйти отсюда.

— Что будет, если он проиграет этому? — спросила Терк слабым голосом.

— Ну, мы надеемся, что оно не станет нас убивать, — ответила Гермиона, секунду подумав.

Джордж медленно, по стеночке, перелез к основной группе. Все попятились назад в холл, все, кроме Гермионы, которая стояла там же, глядя на Гарри.

— Гарри, ты меня слышишь? — спросила она.

Он тупо смотрел на свои руки, беспорядочно двигающиеся перед ним, глаза его почти вылезали из своих орбит.

— Я чувствую его! — прошептал он. — Он сильный!

— Cтарайся не дать ему захватить тебя! Смотри на меня! — в её голосе появились командные нотки. Гарри поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Просто смотри в мои глаза. Они сейчас прибудут! Держись!

— Я... я не могу...

— Держись! Я люблю тебя! Мы все рядом, мы с тобой! Ты не причинишь нам вреда! — его голова затряслась, капли пота разлетелись из волос. — СМОТРИ НА МЕНЯ! — сказала Гермиона.

Он кивнул, отрывисто дыша. Целую вечность они так и стояли, не двигаясь с места. Гарри все больше и больше трясся, всем своим телом. Его голова качалась из стороны в сторону, глаза закатывались.

— СМОТРИ НА МЕНЯ! — командовала Гермиона раз за разом. — Гарри! Ну смотри же на меня, черт возьми! — отчаянно повторяла она, глядя ему в глаза.

Но он больше не мог или не был способен делать это. Он опустил взгляд, руки взметнулись вверх и вцепились в волосы, он начал издавать сдавленные вскрики, от которых кровь стыла в жилах. Внезапно он остановился на мгновение и огляделся.

— Бегите, — сумел он произнести сдавленным голосом.

Он вдруг замахал руками, как крыльями, и запрокинул голову, слепо глядя в потолок. Пол под его ногами задрожал и затрясся. Стеклянные двери и окна разлетелись вдребезги, с каким-то странным ухающим звуком. Гарри издал высокий нечеловеческий крик, от которого все инстинктивно присели.

— Все, убирайтесь подальше! — закричала Гермиона. Она по-прежнему стояла там же и наблюдала за ним, видя, что никто не сдвинулся с места.

Он вдруг начал успокаиваться — встряхнул руками, медленно опустил голову и улыбнулся им. Гермиона почувствовала, как по спине пробежали мурашки... она поняла, абсолютно и без сомнений, как уже понимала ранее, что тот, кто был перед ней сейчас, не был Гарри, по крайней мере, не был тем Гарри, которого она знала и любила. Она почти узнавала того, кто стоял перед ней — она помнила его жестокие слова, сказанные ей в спортзале, она помнила его слепую ярость, направленную на стрелка в школе. Тогда это были, похоже, лишь небольшие проблески той личности, которая сейчас заняла место внутри него и полностью управляла им.

— Гарри? — сказала Лаура, нотка сомнения прозвучала в ее голосе.

Гарри обернулся к ней

— Я НЕ Гарри! — внезапно заорал он. Лаура отпрянула.

— Кто ты? — спросила Гермиона слабым голосом, чуть подавшись вперед.

Гарри не ответил, а просто смотрел вокруг, чуть сгорбившись. Его все еще немного трясло.

— Не нужно ли что-нибудь сделать? — тихо спросила Терк.

— Что именно? Мы не можем ничего с ним поделать, он способен испепелить нас одной лишь мыслью, — вздохнула Гермиона. — Я постараюсь удержать его от ярости, пока не прибудет группа реагирования.

— И что они сделают?

— Я не знаю. Возможно, уговорят его сдаться. Обездвижат каким-нибудь способом. Они не могут заставить МАГА сделать что-нибудь против его воли.

— Мы можем оглушить его Ступифаем.

Гермиона покачала головой.

— Нет, не можем. Он просто отряхнется и даже не заметит нашего заклятия, особенно в возбужденном состоянии.

— Что с ним случилось? — спросил Джордж. — Он же выглядит, как сумасшедший!

— Это не он, Джордж. Это не Гарри! — грустно ответила она.

Гарри нехорошо засмеялся и потянулся.

— Ты всегда думаешь, что знаешь ответы на все вопросы, не так ли, всезнайка Гермиона! — он придвинулся к ним поближе. Все чуть попятились. Гарри посмотрел на всех мертвым взглядом. — Ты же любишь знать правду! — Его губы искривились в презрительной усмешке. — Так вот тебе правда! Мы с Роном исподтишка насмехались над тобой! Всегда! И после истории с троллем ничего не изменилось. Ты просто не замечала! — Гермиона покачала головой, не соглашаясь. — О, да! Он всегда говорил, что ты такая смешная и наивная, так легко во все веришь. Влюбить тебя в него — было моей клевой идеей, и как же отлично она сработала... Ты плакала, ты сидела в классе с канарейками, а я смеялся над тобой, над твоей наивностью. Мне хотелось посмотреть, как долго ты его сможешь выдерживать — к моему удивлению, ты продержалась куда дольше, чем я мог ожидать, и тогда мы поменяли план. Рон ждал, что ты вклюкаешься в него полностью, а затем хотел бросить тебя и насладиться твоими слезами.

— Это не правда. — Сказала она сдавленным голосом.

— Откуда ты знаешь, что правда, а что нет? — он засмеялся. — Ты никогда не знала о моей работе. Ты же и не хотела знать, правда? Не хочешь ли ты сказать, что никогда ничего не подозревала, ты же жила со мной вместе и не могла ничего не замечать. Тебя это просто не интересовало, только и всего...

«Не слушай его» — твердила себе Гемиона. — «Он лжет нам всем, он смешивает ложь с правдой, чтобы она выглядела правдоподобно, и лжет нам. Не слушай, это не правда!»

«Но это могло бы быть частичной правдой», — нашептывал ей внутренний голос, — «а что, если он прав, хотя бы немного?» — Она пыталась его заглушить — и не могла.

— Гарри, тебе надо бы... — начала Лаура.

Он стремительно повернулся к ней.

— Заткнись, Чант. Я же читаю твои мысли. — Лаура чуть не прикусила язык. — Ты его больше не любишь, не правда ли? — он ухмыльнулся, его лицо выглядело, как маска клоуна. — Как ты себя чувствуешь, потеряв впустую 10 лет, потому что связалась с мужчиной, который даже не бывает в твоей стране? — Лаура, бледная, сделала неуверенный шаг назад.

Но Гарри еще не кончил.

— И ты, — сказал он, поворачиваясь к Джастину. — В тебе столько ненависти к самому себе, она прямо-таки сочится из тебя. — Внезапно его голос изменился и он стал похож на кого-то другого. — Убирайся из этого дома, гомик, ты мне отвратителен...

Джастин сделал шаг назад.

— Дад? — прошептал он.

Гарри продолжал, каким-то не своим голосом.

— Я не могу поверить, что вырастил урода.

Джастин ничего не ответил, но лицо Стефана побагровело от ярости, и он сделал шаг вперед, заслоняя Джастина.

— Трус, почему ты прячешься, почему ты не покажешь свое истинное лицо, кто бы ты не был... — начал он.

Гарри просто глянул на него, и взгляд этот ударил Стефана, подобно невидимому кулаку — он отлетел назад и распластался на полу. Джастин подскочил к нему.

— Ты, сучий сын — прошипел он на Гарри.

Гарри улыбнулся.

— О да! Так и есть. Расскажи мне всю правду, это не повредит... — бормоча что-то неразборчивое, он прошел в кабинет, остальные двинулись за ним, на уважительном расстоянии. В кабинет через разбитые окна задувал ветер, шторы зловеще развивались на своих карнизах.

Гермиона махнула им всем, чтобы они отошли подальше, и подошла ближе к нему.

— Гарри, прошу, успокойся. Дыши медленно. Постарайся сфокусироваться. Ты сильнее его. Вытесни его из себя.

Мгновение он стоял спиной к ним, слегка опустив голову. Затем они услышали медленный смех. Он повернулся к ней, его лицо искажала злость.

— Уж не хочешь ли ты потрахаться со мной, — сказал он с пустой улыбкой на губах и шагнул к ней поближе. — Не пытайся манипулировать мной, я знаю, чего ты хочешь на самом деле, — произнес он холодно.

— Прошу тебя, успокойся, мы хотим тебе помочь...

— О, ДА! — крикнул он так, что задрожал потолок. — Все хотят помочь мне и успокоить меня. Помочь лечь в могилу. И вероятно, это успокоит меня. — Его взгляд переместился им за спины. — А вот и архангелы прибыли, помогать и успокаивать, — сказал он.

Гермиона повернулась, чтобы увидеть, как Наполеон и Ремус вбегают в комнату, за ними еще три других агента.

— Он проиграл, — сказала она тихо. — Это уже не он.

— О, это не я! — сказал Гарри. — Конечно, это не я! Это и не мог быть я. Настоящего Гарри Поттера не существует, существует лишь воображаемый герой, которого вы все создали, чтобы защититься от своих страхов и отчаяния, — он быстро двигался по комнате, глядя на них, его лицо странно подергивалось.

Гермиона пристально всмотрелась в его лицо.

— Где ты, Гарри? — она подняла голову и заглянула ему в глаза. — Видишь ли ты происходящее?

Он отпрянул назад.

— Ты думаешь, что я сошел с ума!

— А что, разве нет? — Гермиона оглянулась на шум и увидела только что вошедшего Сириуса, он тяжело дышал, как будто пробежал марафон.

— Не подходите! — приказала она собравшимся вместе агентам.

— Гермиона, отойди, не рискуй! Он же в первую очередь нападет на тебя! — сказал Наполеон нетвердым голосом.

— Я должна помочь ему, и я смогу это сделать! — твердо ответила она, снова поворачиваясь к Гарри. Он ходил по комнате, как-то странно хватаясь руками то за свои волосы, то за одежду, как будто хотел разодрать их. — Гарри, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? — сказала она еще раз, протягивая к нему руку.

Гарри остановился и согнул руки, как будто демонстрируя свои мускулы, его пальцы собрались в кулак.

— Ты и не представляешь всю силу, которая мне доступна! — его голос почем-то стал скрипучим. — Я ощущаю эту силу, ощущаю, как она проходит через меня, — он закрыл глаза и стал глубоко дышать. — Я живее всех вас!

Наполеон чуть придвинулся к нему.

— Шеф, это я, Наполеон!

— Ах, да. Гарри знает вас, так что и я знаю, — он ухмыльнулся. — Ты хотел бы заняться с ней сексом, не правда ли? Ты же хочешь её, даже прямо сейчас ты этого хочешь! Я чувствую эту похоть в твоем запахе! — он лениво махнул рукой, и Наполеона швырнуло в воздух, пронесло через всю комнату и шмякнуло о дальнюю стену так, что он мешком свалился там на пол.

Гарри повернулся к Гермионе.

— И ты, ты же тоже этого хочешь!

— Нет! Это ложь! — произнесла она, но не смогла убрать дрожь из голоса, её глаза смотрели туда, где Наполеон силился подняться с пола.

— Да! Ты его хочешь. Ты очень хочешь снять трусики, оседлать его и трахаться до потери сознания! Бедный Гарри!

— НЕТ! — крикнула Гермиона этой ненавистной личности, личности которую она бы прибила голыми руками, если бы она не занимала тело ее любимого. — Я ЛЮБЛЮ ГАРРИ!

— Это ты ДУМЕШЬ, что любишь его. А на самом деле ты любишь его силу, его удачу, его статус, его деньги. Ты именно этого хочешь. И он это чувствует. Чувствует глубоко внутри! Почему, как ты думаешь, он напропалую целовался со всеми девушками, которые им интересовались? Да потому что он знал, что ты в действительности не любишь его самого.

— Достаточно! — сказал вдруг Сириус злым и громким голосом, и вышел вперед, чтобы встать рядом с Гермионой. Она чувствовала себя абсолютно выжатой, настолько, что даже не могла найти слов. Она знала, что все, что говорит ЭТОТ человек — неправда. Но это могло быть правдой, ныла частичка её сознания, и этого было достаточно.

— Ты — грязный лжец! — выругался Сириус еще раз.

— Ах, кто это? Это же великий и ужасный заместитель Канцлера... или, может быть, правильнее сказать — сам Канцлер? — Сириус побледнел. — Никто же не знает точно, существует ли вообще Канцлер, или заместитель — и есть он самый... А знают ли они, как ты убил его родителей? Конечно, Гарри знает — он знает, что это ТВОИХ рук дело! Тебе и невдомек, как он ненавидит тебя под всеми этими улыбками, которые он надевает, как будто маски, — злорадство так и лезло из Гарри. — Гарри — это просто маска и ничто более. Это просто фасад, который создан для вас, который вы все помогли построить для себя. Вы и не представляете, что скрывается под этой маской на самом деле.

Внезапно, Гермиона рванулась к нему, решимость горела на её лице.

— Гарри, послушай, что он несет, как он врет нам! Посмотри на нас!

— Заткнись.

— Гарри, попробуй вспомнить себя! — сказал Ремус, вставая рядом с Гермионой и Сириусом и глядя на Гарри, который бесцельно топтался в центре кабинета. — Это не ты!

— Вернись ко мне, Гарри! — сказала Гермиона, её голос дрожал, она протягивала ему свою руку. Он как-то неуверенно отвернулся и уставился в потолок. — ВЕРНИСЬ!

— Я сказал — ЗАТКНИСЬ! — загремел он. Все с ужасом увидели, как он резко повернулся и с силой ударил Гермиону ладонью по лицу. Наполеон хотел броситься вперед, но Сириус удержал его. Гермиона сделала несколько неуверенных шагов назад, споткнулась и опустилась на колени. Она глядела на него, прижав одну руку к распухающему на глазах лицу, а вторую по-прежнему протягивала вперед. — Гарри... — прошептала она, не в силах закончить фразу.

Он глядел на неё сверху вниз хмурым взглядом, тяжело дыша. Никто не двигался, казалось даже, что никто не дышал. Они все смотрели на Гарри, а с ним что-то стало происходить — его лицо вдруг исказила ужасная гримаса, он вскинул руки над головой, пальцы сжимались и разжимались, глаза закрылись.

— Ух... Ох... — он начал стонать и хрипеть сквозь плотно сжатые зубы, все его тело стало содрогаться. Он задвигал головой и застонал громче — создавалось ощущение, что внутри его тела происходит какая-то битва.

— Убирайся прочь! — прохрипел он, наконец.

Гарри открыл глаза и посмотрел на Гермиону, все еще скорчившуюся на полу и беспомощно наблюдающую за ним заплывающими от удара глазами. Он дрожал, он бледнел, его челюсти сжались так сильно, что мускулы выступили на его шее — но это был ГАРРИ.

— О, господи! — простонал он.. — Гермиона!... — она оцепенела и не могла сдвинуться с места. Тоска и отчаяние появились на его лице.

— Что же я наделал!.. — простонал он и затем повернулся к ожидающим агентам.

Тяжело дыша, он протянул к ним руки и прикрыл глаза.

— Быстро! — сказал он. — Заберите меня, пока я больше никого не ударил. Я не могу долго сдерживать ЕГО. НЕМЕДЛЕННО! — закричал он.

Ремус кивнул агентам, и они устремились вперед, вытаскивая на ходу разные кандалы и цепи. Они надели их на Гаррины запястья, и вокруг его тела появилось оранжевое сияние чар, блокирующих любую магию.

— Заберите его в ИЗОЛЯТОР. — сказал Ремус. — Наполеон, иди с ними. Я буду чуть позже.

(Позволим себе повторить кусочек из предыдущей части трилогии: “Это хорошим знаком не было. Людей держали в ИЗОЛЯТОРЕ, если им сильно не повезло пасть жертвой колдовской атаки, последствия которой нельзя исправить. Это было ужасающее место. Волшебники, которые продолжали выцарапывать себе глаза только затем, чтобы заставить их отрасти заново. Ведьмы, которые не могли делать ничего, кроме как сидеть в углу и визжать до тех пор, пока не разорвутся их голосовые связки. Навевающие ужас и грусть отбросы человечества, чьей защиты от темной магии оказалось недостаточно для штурмов, что они перенесли, и которые могли лишь ждать и надеяться, что колдуны — исследователи смогут изобрести новые чары или зелья, чтобы им помочь. Мысль о том, что Леланд находился там, была, мягко говоря, удручающей... особенно для Гарри и Люпина, которые прекрасно знали, что и сами когда-нибудь могут там оказаться. Нужно было лишь встретить темного колдуна, несколько более умного, чтобы напасть в выходной, и ты проведешь остаток жизни в комнате в Изоляторе с убеждением, что тебя изнутри пожирают жуки.” — прим. пер. ).

Они вывели Гарри из комнаты; его плечи вздрагивали, он шел, опустив голову и глядя прямо перед собой...

Гермиона слепо смотрела им вслед, одна сторона её лица заплыла и болела от удара. Как сквозь туман, она слышала Лауру, которая говорила что-то про компрессы. Остальные топтались рядом, не зная, что делать. Она так и не поднялась с пола и сидела, опустив голову и глядя в пол перед собой. В поле зрения появилась пара ботинок... Сириус.

Он опустился на пол рядом с ней, на его лице было такое же выражение шока и ужаса, которое, она знала, было и на её собственном лице. Он обнял её за плечи, её самоконтроль и самообладание исчезли окончательно, все силы кончились, и Гермиона не смогла больше сдерживать свои чувства. Они сидели на полу в разгромленном кабинете, ледяной ветер задувал в разбитые окна, Сириус обнимал её, она прижималась к его груди лицом и безудержно, отчаянно рыдала.

* * *

Когда утром она прибыла в Изолятор, её встретил Наполеон.

— Ты как? Ты хоть немного поспала? — спросил он, обнимая её.

— Ни в одном глазу — ответила она, протирая красные от недосыпа глаза. — Я не могла уснуть, все время видела перед собой его лицо... ты же видел...

— Я знаю. Я тоже не мог не думать об этом, — он провел её через тщательно охраняемые двери в это жуткое место, и они пошли по стерильно белым коридорам.

— Ничто из сказанного им не было правдой, ты же знаешь?

— Я знаю.

— Ты не слишком убежденно это говоришь.

— Да уж, он очень умно это делал. Он лгал, но все время добавлял в жуткую ложь крупинки правды. Вполне достаточно, чтобы заставить сомневаться, что это ложь.

— Гитлер сказал как-то, что чем чудовищнее ложь, тем легче в неё верят.

— Ну, вообще-то это сказал Геббельс, но, я думаю, что он был прав. — Она помолчала, пока они шли сначала через стерильные коридоры Изолятора, потом спускались в менее стерильные холлы, потом пошли совсем по мрачным проходам с холодными каменными стенами.

— Я никогда не спускалась так далеко вглубь Изолятора, — удивилась она.

Наполеон вздохнул.

— Им пришлось перевести его на уровень максимальной защиты.

Гермиона остановилась.

— ЧТО?

— Он... ну, из него исходила настолько сильная магия, что обычная защищенная комната не могла сдержать её. Несколько смотрителей серьезно пострадали и отправились прямиком в больницу. Он пробил защитное поле браслетов, а потом и ихние так называемые противо-магические чары. В итоге его с трудом перевели сюда, на уровень, который защищают от магии древние артефакты.

— Ох, — прошептала Гермиона, спускаясь в промозглый темный холл. Наполеон подвел её к тяжелой дубовой двери с литыми фигурными поручнями. Внутри оказалась на удивление современная лаборатория. В ней было полно народу — стояли и сидели в разнообразных позах Ремус, Сириус, Арго, Сакеш, Джон Биедерман и Генри Убигандо. Сакеш и Джон наблюдали за чем-то через большое одностороннее окно, находящееся на дальней от входа стене.

— Гермиона, ты в порядке? — спросил Сириус, вставая, чтобы поздороваться.

— Ну примерно, как ты и ожидаешь. Как он?

— Посмотри сама. — Сириус плотно сжал губы и проводил её к дальнему концу комнаты, к окну. Окно смотрело в маленькую камеру, отделанную белым мрамором. В центре камеры стояло тяжеленное дубовое кресло, к которому был прикован Гарри. Толстые железные оковы охватывали его грудь, руки, запястья, бедра и колени, даже его голова была притянута к заголовнику кресла широким ремнем, затянутым вокруг лба. Пальцы были сжаты в кулаки и глаза закрыты. Он дрожал, прерывистое дыхание вырывалось из-за плотно сжатых зубов. Время от времени сдавленный крик срывался с его губ. Гермиона прикусила нижнюю губу и попыталась собраться с мужеством.

— Это.. что это?

— Это он, Гарри, — ответил Сакеш. — Вторая личность стала такой сильной, что лишь таким образом он способен не давать ей полностью захватить себя. И он напрягает все свои силы, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Мы вынуждены были связать его, так как время от времени он теряет контроль и начинает дико дергаться, и мы боялись, что он поранит или убьет себя...

Джон вмешался в их разговор.

— Эта вторая личность набирает силу с каждой минутой, и каждый раз, когда она прорывается наверх, он становится все хуже.

— Кто это? В кого он превращается? — Сакеш и Джон обменялись взглядами. — Ох, ну скажите же! Им овладели? Что все-таки случилось с ним?

Джон встал и взял свою тетрадку.

— Я провел некоторые тесты насчет его личности, пока он был под наркозом. У нас есть психиатрические чары, которые могут многое рассказать опытному колдо-психиатру.

— Джон, меня не волнует ваша колдо-психиатрия. Меня волнует, забрался ли кто-то иной в Гаррину голову или нет?

— Да, определенно да!

— Ну, так кто-же это? — Джон медлил с ответом. — Христа ради, скажите мне правду!

Джон прямо посмотрел на неё.

— Это Гарри. Эта другая личность — тоже Гарри!

Его слова повисли в воздухе на мгновение, а Гермиона воззрилась на него, как будто он сошел с ума.

— Что? Нет! Невозможно! Эта... эта вещь... это не Гарри.

— Я боюсь, что это все-таки Гарри.

— Я не верю в это!

— Гермиона, сядь! — Бидерман посадил её в кресло и сам сел напротив. — Я на сто процентов уверен в том, что говорю. Сакеш полностью согласен со мной. — Гермиона взглянула на Сакеша, который кивнул, соглашаясь. — Другая личность — тоже Гарри. Его аура, его психологические реакции на нейтральные раздражители, его ум, его Магический Уровень, все его признаки. Это он. Но ты права, это не тот Гарри, которого мы все знаем.

Сакеш вмешался.

— Видишь ли, Гермиона, другая личность — это тот же Гарри, но опасно невменяемый. Параноидальный, с навязчивыми идеями, возможно, даже жаждой убийства.

— Нет, я снова вас не понимаю. Он не ведет себя, как лунатик. Он вел себя крайне обдуманно, в ясном сознании... просто он был мерзавцем.

— Ну, мы тоже этого до конца не понимаем. Нам нужно больше тестов на этом новом, назовем его Гарри №2 для удобства — так вот, чтобы поставить полный диагноз, мы должны были бы получше изучить этого Гарри №2. С другой стороны, мы не рискуем позволить этому Гарри №2, когда он получает контроль, оставаться в сознании. И в итоге не можем поставить диагноз.

— Но... но он же сказал, что он не Гарри.

— Возможно, Гарри №2 вообще не знает, кто он... Его самоосознание является шатким, и это еще громко сказано. К тому же он очень слабо осознает реальность. Был бы он магглом, я бы назвал это шизофренией.

Немного подумав, Гермиона спросила:

— И что же вызывает такое поведение?

— Определить это невозможно. Но несколько интересных вещей мы заметили. Во-первых, это именно Гарри №2 владеет «касанием знания». Именно у него способности Мага развиты до невообразимых пределов.

— Но мы все видели, как Гарри сам использовал эти способности и «касание знания».

— Да, но вначале это было неожиданностью для него самого, это было бессознательным актом. Мы видим теперь, что Гарри №2 довольно давно медленно просочился в сознание Гарри. Его нападение на Наполеона, инцидент на школьном дворе... Мы получили и другие свидетельства от ваших сожителей о незамеченных случаях странного поведения, подверждающих нашу теорию. Мы думаем, что Гарри №2 уже давно понемногу совершал набеги в сознание Гарри, и выглядело это, как будто он все время был за стеной, которая медленно, но неуклонно разрушалась.

— И чем больше он узнавал вкус жизни, тем сильнее становился, — сказал Ремус. — В конце концов, он смог подчинить себе его тело полностью.

— И нам кажется, что это работало в обе стороны, — вмешался Джонс. — Так же, как Гарри №2 ненадолго вторгался в тело и сознание Гарри, так же и Гарри временами получал доступ к усиленной мощи Гарри №2 как Мага и к его способности «касания знания».

Гермиона потерла лоб, размышляя.

— Таким образом, если мы постулируем, что Гарри заставили использовать и развить его способности Мага во время его отсутствия у нас...

— То это приводит нас к заключению, что что бы там не случилось с ним во время его исчезновения, это и вызвало все неприятности, потому что эти развитые способности принадлежат Гарри №2. Я думаю, что что-то случилось с ним во время исчезновения, что-то, что заставило его личность раздвоиться. Что именно случилось, мы не знаем и можем лишь гадать.

Ремус присел рядом с Гермионой и мягко взял её за руку.

— Мы ничего не можем сделать.

Она удивленно посмотрела на него.

— Что-что?

— Это состояние нельзя излечить.

— Я не принимаю этого!

— Гермиона, послушай меня внимательно, — сказал Сакеш. — Гарри №2 силен и все время становится еще сильнее. Я не знаю, сколько еще времени Гарри сможет продержаться. Это не тот случай, когда мы имеем две личности в одном теле — Гарри помнит все, что он делал, будучи Гарри №2, и наоборот. У них есть доступ к памяти друг друга, к знаниям и умениям. Они разделены, но они единое целое. Мы не можем удалить Гарри №2, не можем, не разрушив или уничтожив все, что составляет и самого Гарри.

Она смотрела в их сочувствующие лица.

— Что за сказки ты мне расказываешь, Сакеш?

— Я пытаюсь сказать тебе, что со временем Гарри №2 явно возьмет верх. Когда это случится, личность Гарри начнет разрушаться. А без него его тело не сможет жить. Он умрет от нейронного шока, его мозг не выдержит перегрузки.

Гермиона почуствовала ледяной озноб. Её мозг настаивал, что это не правда, что этого не может быть, должен быть способ остановить это.

— Но почему сейчас? Я имею в виду, он был в порядке, и вдруг...

— Он не был в порядке, — сказал Сакеш. — Его состояние ухудшалось и ухудшалось все эти недели, и ты прекрасно это знаешь. Я не мог поставить диагноз, у меня просто не было достаточного контакта с этим Гарри №2, но сейчас мы видим, что ухудшение шло все это время.

Гермиона встала и подошла снова к одностороннему окну. Она смотрела на него, сидящего и полностью занятого борьбой с собой, борьбой за выживание. Она обхватила себя руками, слезы побежали по щекам.

— Гарри! — прошептала она.

Сакеш подошел сзади и обнял её.

— Мне очень жаль, — сказал он тихо.

— Мне тоже.

* * *

Терк ползала на коленях по кабинету, собирая с пола куски стекла и кидая их в корзину, которую для неё держал Такс. Она надела толстые рукавицы, а под колени подсунула кусок ковра, чтобы защититься от разбитого стекла.

— Какой же бардак. — Пробормотала она. Такс издал неразборчивый звук. Терк злобно швырнула еще один кусок стекла в корзину, раздался хруст разбивающихся стекляшек...

— Гермиона уехала в Изолятор? — спросил он.

— Рано утром.

Он огляделся. Они были в кабинете одни. Джастин и Лаура оба были на работе, Джордж возился где-то снаружи в мастерской. — Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он.

— Ты думаешь о том же.

— Это не наше дело.

— Мы могли бы помочь ему, Такс.

— Ты не можешь быть в этом уверена.

— О да, я уверена. И мы тут сидим и ничего не делаем. Но это же обычное наше поведение, не правда ли!? — она с силой швырнула еще один кусок стекла в корзину.

Такс вздохнул.

— Мы могли бы провести сеанс связи, если ты хочешь.

Она посмотрела на него снизу вверх.

— Ясное дело! — она встала. — Давай сделаем это!

— Остынь. Несколько секунд ничего не решат.

— Могут и решать, — она стянула рукавицы. — Откуда?

— Лучше из моей комнаты, больше света, — они поднялись по лестнице и зашли в комнату Такса. Он выдвинул в центр небольшой ночной столик, а Терк подтащила два кресла и свой портфель. Из портфеля она достала несколько листов бумаги и витиевато отделанную ручку из коричневого стекла. Она положила все это на стол и села в кресло напротив брата.

— Ты будешь писать? — спросила она.

— Нет, давай ты. Я никогда не знаю, что сказать вначале.

Терк открыла ручку и поднесла её к бумаге.

— Хансли вызывают, — написала она, буквы появлялись на бумаге, не смотря на то, что в ручке не было никаких чернил.

Они смотрели на бумагу. Через несколько секунд на ней из ниоткуда появились два слова — Норд слушает, — это был написанно слитным, округлым почерком.

Терк написала дальше.

— Вы мониторите ситуацию?

Мгновенно появился ответ.

— Да, конечно.

— Просим разрешения вмешаться.

Пауза...

— Запрещаю.

Терк что-то промычала и начала писать быстрее.

— Это приказ самого Стража?

— Вы же знаете, что я всегда говорю от имени Стража.

— Я должна поговорить со Стражем. — Такс бросил на неё предостерегающий взгляд, никто никогда не запрашивал разговора со Стражем.

— Это забавно.

Она вздохнула.

— Может ли Страж помочь Гарри?

— Это не наше дело.

— К чертям все ваши дела. Вызвано ли его состояние вашими ошибками?

— Ответ неясен, задайте вопрос позже. — Это был странный способ Норда передавать чувство юмора. Терк не находила в нем ничего смешного.

— Мы обязаны что-то сделать.

— Неважно, что вы или я думаем.

— Страж хотя бы знает о том, что тут происходит?

— Страж знает все.

— Тогда я не понимаю, как вы можете ничего не делать.

— Вы скоро поймете. Выполняйте приказы.

— Приказы неясны. Мы не можем действовать, не имея достаточной информации.

— Терк, я понимаю ваше разочарование. Ничего страшного. Скоро у вас появится своя роль в этом. Это не ВАШЕ дело спасать его, — слово ВАШЕ было выделено.

— А, тогда это чья-то еще задача... — она помедлила и переплела пальцы. — Гермиона. Это её миссия?

— Я этого не говорил.

— И не нужно... Можем ли мы помочь ей, если будет возможность?

Пауза.

— Вам решать. — Это был способ Норда сказать им, что они могут помогать, если хотят.

— Норд закончил.

Терк отложила перо и глядела, как с бумаги исчезает написанное. Через несколько секунд перед ними снова лежал чистый лист. Она улыбнулась Таксу.

— Ну что, тебе уже лучше? — сказал он.

— Да. Теперь нам нужно только дождаться её.

* * *

Гермиона сидела, прислонив лицо к одностороннему стеклу и неотрывно глядя на Гарри. Она сидела тут уже много часов, её ноги затекли, но она не чувствовала этого и не могла оторваться от стекла. Гарри недавно потерял создание или, может быть, заснул, и теперь полулежал в этом жутком кресле, оковы не давали ему упасть и придерживали его. Она почувствовала, как кто-то коснулся её плеча, и подняла глаза. Наполеон, с чашкой чего-то горячего стоял рядом. Она взяла её.

— Спасибо.

— Как он? — спросил Наполеон, усаживаясь в кресло рядом.

— Все так же, — она огляделась. Сакеш и Джон копались в своих книгах. Ремус, Арго и Генри давно ушли, чтобы вернуться к обычным занятиям. Сириус спал на тахте рядом со стеной. Гермиона подумала, что тоже поспала бы, если бы была в состоянии... — Ну должен же быть способ помочь ему, Наполеон! — прошептала она.

— Сакеш и Джон делают все возможное.

— Я знаю. Я просто не уверена, что этого достаточно. — Там в камере, Гарри слегка пошевелился и Гермиона привстала. Его голова слегка запрокинулась, губы задвигались. Она распознала признаки ночных кошмаров.

— Ах... никогда не кончается...— пробормотал он.

Она села обратно.

— Снова старые кошмары. — Сказала она. — Это никогда не кончается.

— .... Страж... мм... никогда не кончается... — бормотал он как в полусне.

Она пристально глядела на него, он стонал в объятиях кошмаров, и она хотела бы быть рядом и обнять и успокоить его, как она всегда делала.

— Страж...— еще раз сказала она и задумалась. Она посидела еще немного, глядя на него, и внезапно вскочила, морщась от боли в затекших ногах.

— Сакеш, Сириус. — громко сказала она. Сириус вскочил с тахты, ничего не понимая спросонья, Сакеш и Джон встали и подошли к окну. Гермиона оперлась на него обеими руками.

— Что? Ты что-то увидела? — спросил Сакеш.

— Нет. Услышала. Он все время говорит «Страж». И знаете, что я думаю? Я думаю, что СТРАЖ — это ключ ко всей истории.

— Но Страж же просто миф, сказание, — мягко сказал Сириус, протирая глаза.

— Возможно, да. А возможно и нет! — она отвернулась от стекла, её глаза горели решимостью. — Я найду его.

— Гермиона, ты хватаешься за соломинку, — сказал Наполеон.

Она рассерженно повернулась к нему. — Да, но любая соломинка лучше, чем сидеть и ждать, пока он не умрет. — она посмотрела на Сакеша и на Джона. — Вы сказали, что это неизлечимо?

— Верно.

— Ну, так запомните свои слова, потому что я собираюсь пойти и найти способ исцелить его, и вам придется взять их обратно.