Before the Dawn (джен)

п.п.: традиционное предупреждение о прекрасной лексике

Оказавшись в своей комнате, Гарри так и не перестал злиться. Его гнев электрическими разрядами проходил по телу. Руки были сжаты в кулаки, зубы стиснуты. Он слышал, как они скрипят друг о друга, словно крошась. Да как этот ублюдок посмел запретить ему летать!? Как посмел он посадить его под домашний арест, да еще и притвориться, что делает это ради Гарри!? Для его же собственного блага!? Да что это за чушь такая? Как он только посмел взять и просто так скормить это Гарри, словно мороженное?

Ворча и ругаясь, Гарри мерил комнату шагами, бесконечно злился и снова проклинал Снейпа, похлеще даже, чем Вернон-Черт-Его-Подери-Дурсль когда-либо проклинал своего племянника. Он придумывал новые проклятья, которые не смог сломать бы и Билл Уизли. Он выкрикивал длинные списки частей тела и внутренних органов, которые он с радостью бы окунул в кипяток или оторвал бы, если кто-нибудь, особенно Снейп, посмел бы помешать ему в чем-то. Гарри дрожал, рычал и мечтал оказаться как можно дальше отсюда, как можно дальше от этого дурацкого коттеджа, стоящего в неизвестной глуши, где его заперли с психом, отказывающем ему в единственной радости, оставшейся у него в этой паршивой жизни, в его ненормальной, отвратительной, долбаной жизни. Если он не сможет летать, он сойдет с ума... или станет еще более сумасшедшим. Он будет кричать, пока не охрипнет, и тогда, возможно, тогда Снейп все поймет и перестанет вести себя, как конченный придурок или как сальноволосый ублюдок, которым он был раньше.

Вскоре Гарри уже кричал, просто чтобы выплеснуть наружу не желавшую утихать ярость. В нем все бурлило, неистовствовало и кипело, оно было бесформенным и настоящим, более настоящим, более примитивным, чем все, что Гарри доводилось чувствовать. Все его мысли и чувства сжались до простейших нужд и потребностей. Он хотел летать. Ему необходимо было летать. Он хотел закричать, ему необходимо было закричать. И он кричал, снова и снова, и крик его походил на громкий, дикий рык загнанного в клетку зверя, которым он и был в данный момент. Загнанным в клетку. Он хотел сломать все в этой проклятой комнате, все, что можно было сломать, на зло проклятому Снейпу. Да! Проклятый Снейп. Пусть будет проклят до конца времен! Гарри ненавидел этого человека, его ухмылки, его привычку тыкать носом в чужие промахи. Он ненавидел его манеру разговаривать с ним, его проклятую снисходительность, и насмешливость, и гнусность, и... и... все, что он когда-либо делал, чтобы испортить Гарри жизнь.

Гарри поднял свою палочку — когда он успел ее достать? — и обнаружил, что его пальцы онемели оттого, как сильно он их сжал, а дерево янтарного цвета впилось в них. Пальцы побелели в тех местах, где соприкасались с палочкой, а на ней самой было что-то ржаво-красного цвета. Его кровь — понял он, кровь, оставшаяся там после инцидента с деревом. Кровь и осознание, которое пришло вместе с ней, на мгновение вернули ему... здравомыслие? Но потом гнев снова возобладал над разумом. Гарри поднял палочку высоко над головой, намереваясь нанести урон — неважно какой. Он резко опустил руку, прорычав какое-то заклинание, которое, возможно, видел до этого всего раз. Он был уверен, что это поможет перевернуть эту комнату, а может, и весь дом, вверх дном.

Но ничего не произошло.

* * *

После того, как Гарри убежал в свою комнату, хлопнув за собой дверью, Северус тихо вздохнул, а затем решил сделать то, чего так надеялся избежать, — активировать дополнительную защитную систему коттеджа. Он подошел к камину, коснулся левой рукой углубления в кладке над каминной полкой. Другой рукой сжав палочку, он закрыл глаза и “заговорил” с Дорменхаусом, уведомляя его об особых обстоятельствах одного из его гостей, который поселился в ближайшей к гостиной комнате.

Они с Альбусом снова и снова обсуждали этот конкретный вопрос, но директор все-таки убедил его — и не без причины, как теперь понимал Северус — что он должен выучить нужную фразу на случай, если это понадобиться, и без колебаний применить ее, если того потребуют обстоятельства. Именно возможность введения этих мер предосторожности и была одной из главных причин, почему Альбус вообще предложил — а Снейп молча согласился — воспользоваться Дорменхаусом. Это коттедж был не просто ненаходимым домом, способным вмещать в себя до двадцати гостей, но еще и, как Хогвартс, магическим по своей сути жилищем, который мог приспосабливать наложенные на него чары, внутренние и внешние, под нужды своих обитателей.

Хотя Дорменхаус и не был столь древним, как Хогвартс, он принадлежал семье Дамблдора, по словам самого директора, задолго до его рождения. Северус не имел ни малейшего понятия, сколько магии привнес в этот коттедж сам Альбус, когда дом перешел к нему, сколько ее было привнесено до него, а сколько было заложено строителями. Но в одном он был уверен: магия изобиловала в каждом его камне.

Хотя в последнее время и во время прошлой войны с Темным Лордом Дорменхаус использовался Орденом Феникса в качестве убежища, где раненные могли восстановиться, а другие найти безопасный приют, у этого дома была и другая функция. Северус смог лично в этом убедиться. Много лет назад Альбус работал с магией Дорменхауса, чтобы вернуть Северусу здоровье после специфического недуга. И то, что директор когда-то сделал для него, Северус сделает теперь для Гарри.

У магглов было множество способов испортить свои жизни веществами, вызывающими зависимость, будь то выпивка, наркотики или сильные обезболивающие препараты. Волшебники и ведьмы, безусловно, тоже могли к ним прибегнуть, но в дополнение к этому у них было еще много, много других способов испортить себе жизнь. Зависимость от какого-то зелья была далеко не самым страшным способом, которым волшебник мог потерять контроль над своей магией, и ее было проще всего преодолеть. Зависимость же от заклинания или от его эффекта, как это было с Гарри, излечить было уже сложнее, но все же не так трудно, как, к примеру, последствия длительного использования Темной Магии.

Если Дорменхаус был способен помочь Альбусу избавить Северуса от зависимости от Темной Магии, Северус уж точно сможет проделать то же самое и с Гарри. Если, кончено, тот не умудрится “случайно” убить себя раньше, чем это случится. Однако первое, что сделает дом теперь, когда Северус активировал эти дополнительные возможности, — это наложит специальную защиту на все комнаты так, чтобы определенные заклинания — а в данном случае одно вполне конкретное заклинание — в них нельзя было применить. Также дом будет внимательно следить за любыми заклинаниями, творимыми в его стенах, особенно самим Гарри, и тем самым помешает мальчику навредить себе и окружающим.

Кончено, делая это, дом будет предупреждать о происходящем Северуса, посылая ему слабый импульс незамедлительно пойти и проверить своего подопечного.

Прямо вот как ему хотелось это сделать сейчас.

СЕЙЧАС!

”Замечательно!” Северус вздохнул, не горя желанием так скоро вступать в очередную конфронтацию, но все же направился в сторону комнаты Гарри. Он постучал. К его удивлению, изнутри донеслось “Войдите”, а не рычание и приказ уйти. Внутри комнаты он нашел Гарри, тот был невредим, но часто дышал, уставившись на свою палочку, крепко зажатую в руке, словно та предала его. Что, в каком-то плане, из-за действий дома и произошло.

Тихо и спокойно, чтобы избежать неприятностей в виде еще большего количества проклятий, Северус сказал:

— Какое заклинание ты пытался применить?

— Я не знаю, — признался Гарри. Его голос был охрипшим, будто он долго кричал, хотя Северус ничего не слышал. Возможно, в качестве добавочного бонуса, дом теперь заглушал детские вопли и тому подобное, если только Гарри не причинял себе вред. Было очевидно, что у мальчика случилось нечто наподобие истерики: он не пробыл в комнате и двадцати минут, но дышал так, словно только что пробежал марафон; его волосы торчали во все стороны, а пот так обильно катился по лицу, словно это были слезы.

— Почему оно не сработало?

Задумавшись на мгновение, Северус решил сказать правду и посмотреть, какой это произведет эффект.

— Дорменхаус защищает тебя, от тебя же самого.

Гарри устремил на него свои зеленые глаза, но вместо ярости, которую Северус ожидал увидеть там после недавней ссоры, в глазах и позе ребенка была лишь усталость.

— И что это должно означать?

Все еще стараясь сдерживаться, Северус ответил:

— После того, как ты воспользовался заклинанием, к которому у тебя появилась зависимость, мне пришлось разбудить дополнительные функции дома. Ты больше не сможешь применить Excito Sursum, а также другие заклинания, которые могут нанести вред тебе, дому или мне.

— Я бы не навредил те... ничему, — запротестовал Гарри, и Северус ненадолго задумался, какое же заклинание дом заблокировал.

— С этого момента Дорменхаус поможет тебе держать свое слово.

— Что это значит? Это же просто дом, так?

— Нет, это не так. Я уже говорил тебе, что он самостоятельно увеличивается при необходимости, чтобы вместить большее количество людей. Этот дом может также защищать своих обитателей, если они оправляются от различных заболеваний.

Хотя Гарри чуть ли ни качался, стоя на ногах, он все же сумел выдать почти что испепеляющий взгляд, словно его оскорбляла сама идея того, что ему нужно от чего-то оправиться.

— Вроде меня.

— Да, вроде тебя. — Северус сделал шаг вперед, когда мальчик опасно покачнулся. — Думаю, пора...

— А он избавит меня от кошмаров? — перебил его Гарри. — Он защитит меня от них? Или он просто помешает мне наложить заклинание, которое помогало мне справляться с ними?

— Гарри, — сказал Северус, делая еще один шаг вперед. — Ты не решаешь проблему с кошмарами. Этим заклинанием ты лишь отталкиваешь их и другие сны прочь, отчего тебе становится только хуже.

Гарри задрал подбородок вверх.

— Я не болен.

— Нет, конечно, но я и не имел это в виду. Ты не болен, но ты и не здоров. Ты не спишь, ты плохо ешь, ты не делаешь упражнения... Мы здесь лишь для того, чтобы помочь тебе восстановить здоровье.

Скрестив руки на груди, Гарри усмехнулся.

— И этот дом меня защищает.

— Да.

— Ты так и не сказал, избавит ли он меня от кошмаров.

Северус уже был прямо перед Гарри и, хотя ему и хотелось протянуть руки и схватить мальчика за плечи, не смел этого сделать. И дело было даже не в их недавней ссоре, а в эмоциональном барьере, который Гарри очевидно — учитывая его тон и скрещенные руки — возвел вокруг себя.

— Я не говорил этого, потому что я не знаю.

Гарри закатил глаза.

— Замечательно.

— Даже если он может избавить тебя от них, именно тебе придется разобраться...

— Что у тебя за заскок с этим “разобраться”? Почему я должен разбираться с кошмарами? Почему бы просто не избавиться от них? Они же не приносят мне ничего хорошего.

— Я знаю, — согласился Северус. — Они весьма отвратительны.

Отвернувшись, Гарри ссутулился.

— Что ты знаешь?

Северус вздохнул.

— Только то, что ты говорил мне. Отталкиваясь от этого, я могу догадаться и о кое-чем еще.

— Они достали меня.

— Да.

— Я не могу спать, я так устал, что могу умереть.

— Я знаю.

— И я не знаю, что еще делать, и использование этого заклинания показалось мне тогда хорошей идеей.

— Понимаю.

— И я ненавижу тебя за то, что ты больше не позволяешь мне летать.

Эти слова ударили Северуса под дых. Он знал, что на самом деле Гарри не ненавидел его, но мальчик уже дважды сказал это, да еще как ни в чем не бывало... И он не говорил, что Гарри больше нельзя было летать! Но прежде чем начать извиняться, раз уж Гарри неправильно интерпретировал его намерения, Северус задумался над словами, пытаясь вспомнить, что именно он говорил до этого. Он понял, что, да, с какой-то точки зрения — с гарриной, к примеру — угроза “никаких полетов” могла прозвучать именно как наказание. Он медленно покачал головой, заметив, что Гарри снова посмотрел на его, настороженно, из-под челки.

— Нет, Гарри. Я понимаю, почему ты пришел к такому выводу. Но я лишь хотел сказать, что ты не будешь летать, пока это будет представлять для тебя опасность. Это значит, что ты должен быть хорошо отдохнувшим и в хорошей физической форме, чтобы сидеть на метле и не падать.

Гарри долго смотрел на него, а потом протяжно вздохнул.

— О.

О.

— Уже поздно, — сказал Северус спустя минуту. — Сегодня я дам тебе Зелье Для Сна Без Сновидений, так что по крайней мере одну ночь ты проспишь нормально, хорошо? Мы попытаемся исправить повреждения, нанесенные этим заклинанием, завтра.

Гарри кивнул с тяжелым сердцем. Его руки свешивались по бокам, словно он не был уверен, что с ними делать, но затем он пожал плечами и снова чуть кивнул.

— Ага, ладно.

Северус не стал поправлять его манеры и ушел за зельем в кладовую в подвале. Когда он вернулся, Гарри уже переоделся в пижаму и забрался в удобную на вид кровать, с трудом держа глаза открытыми. К его заслуге, стоило отметить, что он едва скривился, глотая отвратительное на вкус зелье, которое Северус ему протянул.

— Сегодня тебе не должно сниться никаких снов, — сказал Северус. — Но в противном случае, я буду здесь, чтобы помочь тебе пережить это. Даже если я не услышу тебя, дом даст мне знать, если я тебе понадоблюсь.

На лице Гарри появился странный взгляд, который Северус не смог интерпретировать. Он уже был на полпути к двери, когда его остановил оклик мальчика.

— Сэр?

— Да, Гарри?

Его слова были медленными, но он сумел воспротивиться зелью в достаточной степени, чтобы сказать:

— Что это за условия, о которых вы говорили? Вы говорили, что позже расскажете.

— Говорил, — согласился Северус.

— А вы можете рассказать сейчас?

— Могу, — сказал он, слегка улыбнувшись.

В ответ мальчик фыркнул, почти что засмеявшись.

— А станете?

— Определенно. Директор изъявил мне одно свое желание, чтобы убедиться, что ты не будешь... одинок во время своего выздоровления. Мне было позволено взять отгул от работы и уехать из школы, чтобы помочь тебе восстановить здоровье, при условии, что я позволю твоим друзьям порой навещать нас. — Он замолчал, задумавшись о тех гриффиндорцах, о ком шла речь. — Не очень часто.

Гарри уставился на него большими глазами.

— Даже Рону?

— Как бы болезненно для меня это ни было, но — да.

На короткие секунды на лице Гарри появилась настоящая улыбка, а потом зелье все же взяло вверх, и он провалился в сон. Северус тихо вернулся к его кровати, подоткнул одеяло — чего, будь мальчик в сознании, он бы никогда не сделал — а затем чуть коснулся лба ребенка.

— Добрых снов, Гарри,— пробормотал он. — По крайней мере, этой ночью.

TBC...

п.п.ну, что я могу сказать... не прошло и полгода))