Забыв, начать сначала (гет)

Ничем не примечательная металлическая решетка, отделяющая внутренний дворик Венской лечебницы имени Виктора Франкла от узкой ниши, со скрипом отъехала в сторону, пропуская на усыпанную гравием дорожку словно возникшую прямо из стены приземистую седовласую женщину.

Оглянувшись по сторонам, она довольно хмыкнула.

Кто бы мог подумать, что вечно унылый чахлый сад, не поддающийся никаким ухищрениям персонала клиники и будто впитавший в себя болезни состоящих на лечении пациентов, может измениться до неузнаваемости за какой-то час.

Подобрав одной рукой полы своей тяжелой длинной юбки, она бодрым, насколько позволяли больные суставы, шагом направилась к скамейке для посетителей.

— Светла Микулаш, старший целитель, — представилась пожилая женщина, протягивая морщинистую ладонь поднявшейся ей навстречу девушке, которая при ее приближении перестала лениво поливать из волшебной палочки кусты роз, уже начавшие покрываться бутонами. — Простите за долгое ожидание, но меры безопасности превыше всего. Уж вам как аврору — хранителю правопорядка — это должно быть хорошо известно.

Гостья, соглашаясь, вежливо кивнула и, стянув с ладони кожаную перчатку, ответила на приветствие крепким рукопожатием.

— Рада знакомству, мадам Микулаш, — вкрадчивым тихим голосом отозвалась посетительница и вновь надела перчатку. Поправив на голове капюшон темно-синей аврорской мантии, она не без насмешки заявила: — Вам повезло, что действие оборотного зелья длится пока только час, иначе от скуки я бы скоро принялась за стены вашей лечебницы…

Потрескавшиеся губы целительницы расплылись в хитрой улыбке.

— Неужели? Может, стоило подержать вас тут подольше? Руководство клиники только спасибо сказало бы, — не скрывая иронии в голосе, спросила мадам Микулаш и, бросив на сгущавшиеся в небе свинцовые тучи недовольный взгляд, сварливо добавила: — на самом деле, вы первая на моей практике разгадали замысел нашей проверки. Но это совсем не является поводом для того, чтобы и дальше оставаться снаружи в такую изменчивую погоду. Пойдемте, не хочу попасть под дождь.

И, развернувшись, Светла Микулаш уверенной походкой двинулась обратно к калитке.

За спиной послышался хруст гравия: не ставшая задерживаться гостья зашагала следом.

— Вы к нам надолго, кстати? — поинтересовалась пожилая волшебница, на ходу закатывая рукава своей белой рубашки и узловатыми пальцами поправляя на голове собранные в пучок седые волосы.

Древние покрытые мхом стены лечебницы, словно живые, следили за передвижением своих посетителей через мрачные глазницы маленьких решетчатых окон.

— Пока не добьюсь ответов, мадам Микулаш, — отозвалась девушка, и старшая целительница заметила, что та внимательно наблюдает за ее действиями. Голубые глаза гостьи неотрывно следили за движениями волшебной палочки, выводящей перед витой металлической решеткой замысловатые узоры. — Мне дали с запасом год.

В ответ на проделанные пожилой волшебницей манипуляции калитка засветилась синим и, обернувшись, мадам Микулаш предложила посетительнице дотронуться до прутьев своей собственной палочкой.

На плечи упали первые капли дождя, когда гостья одними губами произнесла фразу-пароль и коснулась кончиком своей волшебной палочки холодного металла.

— Теперь у вас есть допуск на территорию, и мы можем двигаться дальше, — объявила целительница, и вместе они миновали калитку, за которой оказалась вовсе не тупиковая ниша, как можно было предположить, а дверь в лечебницу.

Для того чтобы пройти внутрь, посетителям предлагалось потянуть за массивное чугунное кольцо и переступить каменный порог.

При их появлении почти под самым потолком вспыхнуло несколько хрустальных шаров, осветивших тесное квадратное помещение, а дверь за плечами растворилась, будто впитавшись в каменную кладку

— Посетитель? Пациент! Еще один псих? Проверка!

В массивных рамах, висящих вдоль стен, щурясь от света, заволновались портреты почтенных волшебниц и волшебников. Одна из изображенных старух — особо неприятная ведьма, чьи черты лица, казалось, были скопированы у совершенно разных людей, приблизилась вплотную к краям рамы и громко запричитала:

— Люди, нелюди. Сколько можно! — она с размаху ударила костлявыми кулаками в полотно, на котором была изображена, отчего один из ее глаз еще сильнее выпучился, а второй, наоборот, стал больше напоминать узкую щелочку, из-под которой виднелся лишь мутноватый белок. — Чего уставились?! Думаете, так легко было подобрать правильный состав оборотного зелья? Ха! Как бы не так! Это вы пользуетесь им направо и налево. А мне пришлось ради идеального состава пожертвовать собственной внешностью! Не то, что...

— Умолкните! — не выдержав, довольно резко прервала начавшую заходиться пеной старуху мадам Микулаш.

Изображенная на картине ведьма схватилась руками за горло и отшатнулась от края рамы, будто получила удар в лицо. Какое-то время она напоминала выброшенную на берег рыбу — безуспешно ловила наполовину беззубым ртом воздух, пока ее, наконец, не отпустило, и тогда ей все-таки удалось хрипло вздохнуть.

— Нам надо попасть в отделение, — дождавшись, пока старуха успокоится, проговорила мадам Микулаш, беря в руку волшебную палочку.

Безобразная ведьма с портрета сплюнула себе под ноги и яростно топнула.

В то же мгновение рама странной обитательницы портрета начала расти, пока не стала занимать в высоту все пространство от пола до потолка.

— Милости прошу, дамы, — заискивающе проскрипела ведьма и, открыв пошире пасть, стала приближаться к раме, увеличиваясь на глазах до тех пор, пока на картине не осталась видна одна лишь чернота гортани.

Мадам Микулаш подобрала юбку и, дотронувшись кончиком палочки поверхности полотна, шагнула сквозь него. Гостья последовала ее примеру только после того, как убедилась в том, что целительница, оказавшись по ту сторону картины, осветила себе путь заклятьем.

Темный тоннель с арочным потолком петлял и разветвлялся. Свернув несколько раз то в одну, то в другую сторону, они наконец вышли к проему, на который словно была натянута поверхность озера. Прозрачный барьер подрагивал, и по нему расходились круги, создавая ощущение, что за ним кто-то движется. И действительно, если приглядеться, можно было увидеть в глубине продолжение коридора.

— Жду вас на той стороне, — проговорила мадам Микулаш и, не тратя зря времени, прошла сквозь жидкое стекло разделительного барьера.

* * *

— “Гибель воров”? — вскидывая тонкие брови, уточнила появившаяся спустя пару секунд после нее девушка, небрежно стряхнув на каменный пол капли воды с капюшона. — Я понимаю, для чего этим заклинанием пользуются в Гринготтсе: скинуть любые маскирующие чары с входящего в святая святых — горницу золота и драгоценных камней. Но тут-то, в больнице, что им охранять?

— Покой пациентов, дорогая, ничего более, — ответила целительница и кивнула прошедшей мимо них коллеге, одетой в ту же форменную одежду, что и сама мадам Микулаш. Перед собой волшебница левитировала стул, к которому толстыми ремешками был привязан пациент, непрестанно вертящий головой из стороны в сторону и без остановки выкрикивающий числа.

— А я-то думала, что их сюда помещают ради блага здоровых людей… — провожая взглядом скрывшуюся за ближайшим поворотом парочку, насмешливо проговорила аврор. — Чтобы они не могли им навредить.

— Взгляд обывателя, — снисходительно заметила мадам Микулаш, беря недовольно скривившую губы новоприбывшую гостью под руку и направляясь дальше по безмолвным серым коридорам больницы, в которых царил сыроватый затхлый запах плохо проветриваемых помещений.

Что поделать, на все нужны время и силы. А персонал лечебницы можно было пересчитать по пальцам. Да и тот все свое время проводит при больных. Попробуй оставь их без присмотра — потом проблем не оберешься.

Помогали, разве что, практиканты. Но и они наводили тут лишь временный порядок.

— Как правило, самый большой вред больные могут причинить самим себе. Со временем вы это поймете, — проговорила Светла Микулаш, ловя себя на мысли, что и эта новенькая, отправленная авроратом на повышение квалификации, скорее всего, не задержится в их компании надолго. Решив перевести тему, старшая целительница осторожно начала разговор про будущих подопечных своей спутницы. — Вы, наверно, и сами знаете, что передаваемые вам пациенты из разряда хронических?

Однако ответа не получила.

Девушка сделала вид, будто не слышала слов своей провожатой. Рассматривая окружающую обстановку, она морщила тонкий правильной формы носик и неодобрительно хмыкала.

Пожилая волшебница уже подумывала над тем, чтобы повторно озвучить свои мысли, когда гостье, наконец, надоело созерцать однообразные деревянные двери с бесконечными номерными табличками, тянущиеся по обеим сторонам коридора, и она горделиво заметила:

— Я дознаватель, мадам Микулаш, а передаваемые мне больные — участники самых нашумевших и нераскрытых дел. И я уверена, что найду способ убедить этих людей ответить на мои вопросы.

Самоуверенная, однако, леди.

Целительница терпеливо улыбнулась и, стараясь поддерживать вежливую интонацию в голосе, поинтересовалась:

— А с психически неуравновешенными магами вы уже встречались? Работали?

Ледяные глаза посетительницы предупреждающе сверкнули из-под надвинутого на лицо капюшона, и, посторонившись, чтобы пропустить бегущего навстречу коротконогого целителя, она холодно заметила:

— Нет. Но я уверена, что это не окажется неразрешимой проблемой.

Мадам Микулаш покачала головой. Вдобавок еще и обидчивая.

— Я и не сомневаюсь в ваших способностях, — начала она и, не дав гостье пройти и пары шагов, внезапно остановилась у двери с надписью “Дневной зал”, и взяв ее ладони в свои руки, продолжила: — Я сама в прошлом аврор и не раз имела возможность воочию убедиться в действии подобных вашим чар на допросах. Но одно дело — развязать язык здоровому человеку без сыворотки правды, а совсем другое — проделать то же самое с тем, у кого в голове пусто…

Выпустив ладони упрямо скривившей губы гостьи, мадам Микулаш распахнула перед ней створки массивной деревянной двери, и на них тут же обрушился целый шквал звуков.

— Я не хочу сказать, что у вас ничего не выйдет, — осторожно проговорила старшая целительница. Она многозначительно кивнула в сторону разыгрывающейся перед их глазами картины и добавила: — Но, думаю, на быстрый результат вам особо надеяться не стоит...

За порогом, в просторном Дневном зале, царил настоящий хаос.

Светла Микулаш понимающе хмыкнула, увидев отразившееся на лице посетительницы потрясение.

Это вам не ловить темных магов и устраивать им допросы. К окружающей обстановке еще привыкнуть надо.

Над головами и вокруг нескольких десятков пациентов в одинаковых серых робах происходило нечто невообразимое и, тем не менее… волшебное.

Именно такое впечатление до сих пор производили на нее витающие в воздухе под потолком фиолетовые облака, из которых то проливался дождь, то сыпался снег, а то и вообще на головы несчастным плюхались комья зеленой слизи. Некоторые безумные миролюбиво паслись на зеленых лужайках, выросших прямо посреди комнаты, и с мечтательным выражением лица собирали букеты, другие носились по всему просторному помещению с сачком для ловли фей, вокруг третьих же грохотал гром, и они в прямом смысле расшвыривали вокруг себя молнии, которые с трудом успевали отбивать немногочисленные сотрудники клиники, ни на минуту не опускающие волшебных палочек.

С восторгом или безразличием на лицах больные творили вокруг себя магию, напоминая мадам Микулаш маленьких волшебников, только-только начавших испытывать собственные возможности. Вот только силы у этих взрослых детей было намного больше, чем у малышей, а способности контролировать мощность творимого волшебства — ровно столько же. То есть, ноль. Абсолютный.

— Нам туда, — махнув на неприметную дверь, расположенную на другом конце погруженного в беспорядок зала, заметила целительница и на автомате уклонилась от наэлектризованного мыльного пузыря, который, проплыв мимо вошедших, взорвался под потолком настоящим фейерверком.

И, шагнув на ближайшую ко входу полянку, мадам Микулаш подала гостье знак последовать ее примеру.

— Это Мартин, — рассказывала старшая целительница, указывая рукой на стоящего у стены почти полностью лысого мужчину. Инструктаж и введение новеньких в курс дел всегда лежали на ее плечах. — Он у нас пытается прожечь взглядом стены. Та, у которой он обитает, фальшивая. Медико-ведьмы восстанавливают иллюзию каждые десять минут. Попадаться ему на глаза не советую.

— По какой причине? — поинтересовалась девушка, на ходу убирая снятые кожаные перчатки в карманы форменной аврорской мантии и краем глаза наблюдая за сохранявшим абсолютную неподвижность пациентом.

— Слышали выражение “убить взглядом”? До попадания Мартина к нам по его вине перестало биться не одно сердце. Правда, не скажу, что все они принадлежали людям. Тварей, что на его глазах сожгли заживо всю его семью, к людям причислить сложно. Однако после случившегося он уже не может остановиться, вот и старается смотреть лишь на стену, чтобы никого не прикончить. Замечу, что он сам вызвал авроров и попросил поместить его к нам. Своими силами контролировать бушующую в нем магию Мартин больше не может...

Мадам Микулаш шепнула что-то встретившемуся им на пути волшебнику, который, проследив за ее взглядом, направился прямо к трем пациенткам, очевидно, задумавшим сотворить что-то с одним из “пасущихся”.

— У этих сестер — мания, — пояснила седовласая волшебница, продолжая двигаться к противоположной от входа стене зала. — Мать с детства убеждала их, что самым главным в жизни каждой ведьмы является ее красота. Бедняжки верили ей безоговорочно и всю свою жизнь потратили на изобретение зелий для поддержания собственной внешности. В итоге все их старания привели лишь к изобретению состава, создающего иллюзию красоты и молодости. Открытое ими средство популярно и сейчас, я замечу! Мать была невероятно горда ими. Однако вполне ожидаемо, что в один прекрасный день их идеально выглядящая родительница умерла от старости (ей на тот момент было уже сто двадцать лет), а ее дочери неожиданно слетели с катушек. Поняли, что красота красотой, а настоящую молодость-то простыми зельями не вернуть. И стали искать способы.

— И как? Нашли? — насмешливо фыркнув, спросила гостья, с презрением наблюдая за тем, как три бородавчатые ведьмы с заговорщическим видом приближаются к бестолково махающему сачком больному, которому никак не удавалось поймать порхающую вокруг него маленькую птичку.

— О да! — мрачным голосом ответила целительница, накрывая их обеих наколдованным зонтиком, на который уже через секунду полилась зеленая жижа — они попали под осадки одного из фиолетовых облаков. — Сестры отказались от идеи использовать зелья. Но зато им удалось научиться создавать существо, потребление в пищу сырого мяса которого возвращало их телам желаемые здоровье и молодость.

Заметив недоверие в глазах новенькой, мадам Микулаш сложила зонтик и устало кивнула в сторону пациента, переставшего размахивать сачком. На плече у паренька с блеклыми прилипшими к вискам волосами сидела крохотная черная птичка и пыталась клювом проделать дырку в его одежде.

— Правда, существу сначала необходимо съесть сердце волшебника или волшебницы…

Плечи девушки-аврора невольно напряглись под мантией. Не отрывая взгляда от пациента, она сосредоточенно следила за тем, как пернатая птаха все сильнее проклевывала ткань и по ней стало расползаться кровавое пятно.

— Он совсем не чувствует боли? — дрогнувшим голосом уточнила гостья. Глаза больного не выражали ничего кроме удивления и... восхищения.

— На то и рассчитывали сестры, — кивнув, подтвердила мадам Микулаш. — Существо погружает жертву в транс, и единственное, что она чувствует в то время, как в ней проделывают дырку, — это безграничное восхищение своим истязателем.

Повернувшись к девушке, старшая волшебница ехидно добавила:

— Чары, кстати, в чем-то сродни с вашими.

Гостья дернулась от этих слов, будто от пощечины. Продолжавшие наблюдать за все больше расползавшимся по одежде впавшего в транс пациента кровавым пятном голубые глаза недобро блеснули.

— Прошу вас не сравнивать! Я бы ни за что не стала использовать свои способности ради подобных глупостей!

— Не сомневаюсь, скорее всего, вам не хватило бы сил. Вы ведь не чистокровная?

— Вы не хотите прекратить это? — проигнорировав вопрос, задала аврор свой.

Но мадам Микулаш только отрицательно качнула головой и, продолжая наблюдать за отвратительной картиной, проговорила:

— Нет надобности.

И это была чистая правда.

Не прошло и мгновения после произнесенных слов, как откуда-то сверху на плечо загипнотизированному пациенту спикировал огромный черный ворон. Мелкая кровожадная птаха не успела и пикнуть, как мощный клюв с одного удара расколол ей череп, и бездыханная тушка обмякла в когтистых лапах. Ворон взмахнул крыльями и с громким “арра”, скрылся среди парящих под потолком антрацитовых облаков.

Наконец подоспевший к больному целитель решительно отодвинул в сторону трех разочарованных ведьм и начал обрабатывать рану, нанесенную сотворенным этими ненормальными сестрами существом.

— Что это было? — всматриваясь в клубящиеся наверху облака, спросила аврор.

— Это был Рэйвен, так мы его зовем — еще один наш пациент, — просветила девушку мадам Микулаш, усмехаясь ее потрясенному выражению лица. Она потянула гостью дальше, мимо бормочущих, поющих и просто резвящихся сумасшедших к заветной двери. — Анимагия, знаете ли, довольно опасная область превращений. Некоторые, как Рэйвен, слишком долго находясь в своей анимагической форме, забыли, что когда-то были людьми.

— Он не помнит, кем был? Даже если вернуть ему человеческую форму? И вы не знаете, кто он?

Сомнение, сквозящее в прищуренных глазах аврора, позабавило целительницу.

— С ним не один год работают наши легилименты, но толку ноль. Остались одни животные инстинкты. Он не помнит своего настоящего имени, а данное тут, видимо, вполне его устраивает, — пожав худыми плечами, терпеливо объяснила мадам Микулаш.

Внезапно голову старшей целительницы посетила одна интересная мысль, заставившая ее остановиться.

— Кстати, а может быть вы хотите попробовать свои силы на нем? — и, не дав девушке и шанса отвертеться, крикнула: — Рэйвен! Спускайся вниз!

На выставленную вперед руку целительницы мгновение спустя спикировал ворон. Его иссиня-черные перья лоснились и поблескивали, лишь в некоторых местах испачканные в крови.

Мадам Микулаш взмахнула палочкой и пересадила птицу на возникший из воздуха насест. Сделав пару шагов в сторону, она приглашающе махнула гостье, которая помедлила, прежде чем приблизиться к недовольно захлопавшему крыльями ворону.

— Здравствуй, Рэйвен, — успокаивающим мелодичным голосом проговорила девушка, и по спине целительницы побежали мурашки. Черный глаз птицы, не мигая, внимательно уставился на аврора. — Говорят, ты совсем не помнишь, что был человеком… Наверно, ты очень любил летать? Любил небо?

Гостья обошла вокруг насеста, преследуемая неотрывным взглядом ворона. Наконец, остановившись, она щелкнула замком застежки, и темно-синяя аврорская мантия соскользнула с ее плеч, оставшись лежать у ног.

Целительница обернулась кругом. Обычно царящее в Дневном зале бормотание становилось все тише. Взоры больных постепенно поворачивались в их сторону. Туда, где перед насестом застыла девушка, по плечам которой рассыпалась завеса густых серебристо-золотых волос.

— Знаешь, я тоже люблю небо… — проворковала гостья, протягивая ладонь к птице, будто загипнотизированной взглядом стоящей перед ней волшебницы. Светловолосая девушка осторожно погладила блестящие черные перья и приглашающе подставила руку, на которую ворон мгновенно перелетел.

— Правда, на крыльях к небу я никогда не поднималась, — почти не шевеля губами продолжала аврор, медленно опускаясь на пол на свою мантию. — Должно быть, это невероятное чувство — летать. Ты наверняка летаешь с самого детства, верно? И имя у тебя, скорее всего, красивое. Почти как то, которым тебя называют тут, да?

Девушка говорила и говорила, а вокруг нее все плотнее собирались другие пациенты, так же, как и ворон, внимательно вслушивающиеся в каждое произнесенное ею слово.

Довольно неожиданно вышло. Раньше мадам Микулаш никогда не слышала о том, чтобы подобные чары использовались для решения проблем психически неуравновешенных больных. Но самым неожиданным оказалось то, что среди подошедших пациентов были не только мужчины, но и женщины, на которых в здоровом состоянии эта магия не действовала никогда!

Мадам Микулаш внимательным взглядом обвела Дневной зал и убедилась в том, что другие целительницы, так же, как и она, остались на своих местах. Значит, чары светловолосой девушки, продолжавшей разговаривать с Рэйвеном, действовали только на волшебниц с повреждениями психики. Занятно. Будет о чем поразмыслить.

— Скорее всего, у тебя в человеческом облике такие же черные волосы, как и перья сейчас, да? — поглаживая грудь жмурившего глаза ворона, промурлыкала волшебница, склоняя голову на бок. – Может, покажешь? Мне было бы интересно узнать, на ощупь они такие же мягкие?

В ответ на просьбу волшебницы ворон горделиво захлопал крыльями и, перелетев на пол, с громким “арра” внезапно обратился человеком.

Невероятно!

А ведь обычно для проведения сеансов легименции без заклинания обращения вернуть облик Рэйвену не получалось никакими уговорами. Он их просто не понимал. Или только делал вид?

Гостья тем временем протянула руку и пропустила сквозь тонкие пальцы длинные черные пряди волос, густым пологом спадающие на плечи мужчине.

— Такие же мягкие, Рэйвен. Спасибо, — улыбаясь, поблагодарила девушка, с явным интересом рассматривая худую фигуру анимага, даже в человеческом облике своим носом с горбинкой продолжавшего напоминать хищную птицу. Не опуская взгляда, она проговорила: — Интересно, а как тебя звали раньше? До Рэйвена. Наверняка, это было особенное имя…

Сидящий на полу напротив нее мужчина напряженно нахмурил густые черные брови, будто действительно пытался вспомнить.

Мадам Микулаш скептически хмыкнула. Попытка молодой волшебницы показалась ей чересчур прямолинейной. Стоило бы действовать более дипломатично и тонко, если она хотела получить ответ, которого за десять лет так и не смогли добиться специалисты их лечебницы.

Но на сегодня, похоже, неожиданности не закончились.

— Вик… Виктор, — внезапно прохрипел мужчина, поднимаясь на ноги.

Не отводя глаз от сидящей перед ним светловолосой волшебницы, он сделал шаг назад. Сошедшиеся на переносице брови напряженно подрагивали, и взгляд впервые за всю историю его болезни показался мадам Микулаш приближенным к осмысленному.

— Раньше меня звали Виктор, — повторил хриплым каркающим голосом анимаг, будто сам не верил, что вспомнил.

Гостья тоже поднялась с пола, вставая напротив него.

— Виктор — это очень красивое имя, а твоя… — начала было девушка, но мужчина неожиданно сделал еще один шаг назад и, словно бы не в силах больше сдерживаться, развернулся и рванул прочь. На сегодня с него явно было достаточно. Растолкав собравшихся вокруг пациентов, он прорвался на свободное пространство и, не останавливаясь, прямо на ходу обернулся черной птицей.

— Арра, — встревоженно прокричал Райвен и, хлопая крыльями, взмыл к потолку.

Среди других пациентов, похоже, даже и не думавших покидать своих мест вокруг светловолосой волшебницы, растерянно смотревшей вслед взлетевшему ворону, прошлась волна взволнованного шепота, и внезапно всех как будто прорвало.

— А меня зовут Мартин!

— А меня Ханс.

— Лаура!

— Я Мэри.

— А я...

* * *

— Я под впечатлением, — обходя узкий письменный стол, проговорила мадам Микулаш, кидая на вошедшую следом девушку-аврора заинтересованные взгляды.

Она легко помахала в воздухе волшебной палочкой, и перед устало опустившейся в кресло молодой волшебницей появилась чашка, в которую прямо из палочки полилась струя горячего душистого чая, наполнившего кабинет старшей целительницы свежим бодрящим ароматом.

По привычке мельком взглянув на широкое тянущееся вдоль одной из стен комнаты окно, за которым было видно все, что происходило в Дневном зале, мадам Микулаш уселась напротив своей посетительницы.

— Хотя я бы посоветовала вам в следующий раз так не усердствовать, — поучающе заметила пожилая целительница, намекая на глубокие голубоватые тени, появившиеся под глазами молодой волшебницы за каких-то два часа.

Кивком отправив за дверь ожидавшего дальнейших распоряжений помощника, она поставила перед девушкой флакон с укрепляющим зельем и доверительным тоном сообщила:

— Красоваться тут не перед кем, а вот заработать магическое истощение вы могли запросто.

— Я контролировала ситуацию… — попыталась вяло запротестовать девушка, откидывая с лица заметно потускневшие пряди волос, но ее прервал твердый голос целительницы.

— Укрепляющее и чай.

Проследив строгим взглядом за выполнением команд, она заметно расслабилась.

— Так-то лучше, милочка. Кстати, я понимаю, что форма аврора вам дорога, но у нас существует порядок. Поэтому с завтрашнего дня прошу являться в одежде, которую носят все целители нашей лечебницы.

Пожилая волшебница кивнула на аккуратную стопку, сложенную на приютившемся в углу диванчике.

— Белая рубашка, синяя юбка. Обувь на ваше усмотрение.

— Вы познакомите меня с моими подопечными?

— Обязательно. Но завтра, — заметив, что сидящая перед ней девушка собирается протестовать, мадам Микулаш предупреждающе подняла руку. — Сейчас у всех пациентов обед, а потом дневной сон. Когда они проснутся, то за ними будет нужен хороший присмотр. А вы порядком истощили себя. Так что лучше будет начать знакомство с утра. Не волнуйтесь, вы еще успеете познакомиться со всеми нашими пациентами. Уверяю вас, мисс Делакур.

* * *

Полчаса инструкций и заполнения формуляров, и за спиной со скрежетом захлопнулась металлическая калитка.

— Черное озеро, — одними губами выдохнула свой пароль Габриэль и, дождавшись щелчка в замке, устремилась к выходу из лечебницы.

Не показывая, что заметила в окне силуэт наблюдавшей за ней старшей целительницы, она тряхнула волосами и накинула на голову капюшон.

Ей предстояла небольшая прогулка по городу до нужной остановки волшебного трамвая, а значит, верхнюю одежду стоило привести в соответствие с маггловскими традициями. Тонкая палочка сделала несколько замысловатых взмахов, и длинная мантия укоротилась и стала похожа на обычное осеннее пальто.

Дежуривший на воротах лысеющий маггл при ее приближении вежливо приподнял кепку и нажал на кнопку, открывающую калитку.

— До завтра, мадемуазель Делакур.

— Всего доброго, господин Вехтер, — безразлично откликнулась Габриэль, отводя взгляд от глупой улыбки, появившейся на лице охранника, стоило ему услышать ее голос.

И так со всеми. Время идет, а картина не меняется.

Габриэль Делакур посильнее надвинула капюшон, скрывая лицо, и поспешила вверх по мощеной улице.

Кто-то мучается, гадает: не пропустил ли он случайно в толпе того самого важного человека? Боится, что не разглядел его среди тысяч лиц, увиденных им за свою жизнь. Переживает: вдруг предназначенный ему был совсем рядом, в паре шагов, может быть, даже улыбался в ответ на взгляд, но так и остался неузнанным… А она?

Отвернувшись от витрины очередного магазинчика, товар в котором был выставлен до скрупулезности аккуратно, Габриэль сошла с тротуара и скользнула на гравий парка.

От бесконечной череды скамеек, петляющих вдоль извилистой дорожки, кружилась голова.

Откуда-то сбоку донесся истеричный голос, заставивший Габриэль чуть повернуть голову:

— А что, если он совсем не тот, кто мне нужен? — сидящая с ногами на одной из лавочек школьница вперила в развалившуюся рядом с собой подругу вопрошающий взгляд. — А я трачу на него свое время!

Габриэль презрительно усмехнулась и прибавила шаг.

Ее подобные мысли не терзают. Она точно знает — его она не встречала никогда. За это надо сказать спасибо магии вейл, превращающей каждого встречного представителя сильного пола в безвольный овощ. И чем дольше он находится рядом с ней, тем безвольнее становится.

Еще чуть-чуть, и от ее магии не будет спасения. Останется только бросить работу и отправиться в резервацию вейл. Подальше ото всех.

Отгоняя неприятные мысли, она тряхнула головой.

Необходимая ей трамвайная остановка обнаружилась сразу за выходом из парка. Среди множества надписей с названиями пунктов назначения неприметнее всего смотрелась одна, написанная маркером на витиеватой потертой табличке: “Париж”.

Внезапное прикосновение к рукаву пальто заставило ее обернуться.

— Простите, — обратился к Габриэль мальчуган, поправляя небольшой рюкзак за плечом. — Отсюда можно добраться до кафе “Моцарт”?

Волшебница взглянула на карту с маршрутом и отрицательно мотнула головой.

— Печально. А может, вы тогда знаете, откуда туда можно добраться?

Брови ребенка вопросительно изогнулись домиком.

— Вам разве не рано еще путешествовать одному? — поинтересовалась Габриэль, в глаза которой бросилась явная самостоятельность стоящего перед ней мальчика.

В ответ маленький путешественник неопределенно пожал плечами.

— Родители вряд ли заметили, что я пропал. А в обед они точно будут в кафе.

Следующий вопрос Габриэль так и остался не озвученным — вдалеке послышался характерный звон.

— Ничего себе раритет! — восторженно воскликнул мальчик, смешно вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть приближающийся из-за поворота трамвай. Спешно достав из рюкзака камеру, он сделал несколько снимков.

Девушка оглянулась по сторонам, чтобы убедиться: кроме нее и этого самостоятельного ребенка никто из сидящих на остановке не обратил внимания на раздавшийся звонок.

Со свистом и скрежетом, скрипя деревянной отделкой, трамвай затормозил рядом с ними.

Перебросив фотоаппарат через плечо и взбежав по лестнице вперед Габриэль, юный путешественник заглянул в кабину к машинисту.

— Скажите, а у кафе “Моцарт” вы останавливаетесь?

Сидящий в мягком кресле за стеганой ширмой тучный рыжебородый мужчина вытащил изо рта трубку и, внимательно всмотревшись в осмелившегося побеспокоить его мальчугана, прохрипел:

— Двенадцать сиклей.

— Что, простите? — переспросил мальчик.

— Трамвай идет по другому маршруту, пацан, — гаркнул машинист и, развернув ребенка к выходу, помахал пухлой ладонью. — Следующий. Проходите.

Задержав понуро поплевшегося к выходу мальчика, Габриэль тихо спросила у него.

— А сколько тебе лет?

— Девять.

По губам невольно скользнула улыбка. У этого мальчугана есть еще два года до того момента, когда он узнает, что мир магии не просто сказка.

— Будьте добры два билета, — ласково проговорила Габриэль, протягивая водителю горсть монет.

— Один, — упрямо пробасил мужчина, возвращая половину денег. — Мальчишке не положено. Вы знаете правила.

— Два билета, пожалуйста, — настаивала Габриэль, отодвигая протянутую ей пригоршню монет. Опустив капюшон, она отбросила за спину упавшие на лицо волосы и положила ладони на плечи ребенка. — Уверена, возраст моего племянника уже достаточен для проезда, правда?

Не слушая нечленораздельные фразы, которые безуспешно пытался пробулькать в ответ машинист, Габриэль оторвала от разноцветного рулона два билета и, подтолкнув замершего в нерешительности мальчугана к свободным деревянным сиденьям, добавила:

— Сделайте, пожалуйста, остановку у кофейни “Моцарт”.

И последовала за убежавшим в середину вагона знакомым.

— Ничего себе тут обстановочка! — восторженно восклицал мальчуган, не переставая крутить головой и щелкать камерой. — Как будто попал в прошлый век!

Сидящие на последних креслах пассажиры, явно привыкшие к тому, что поездка на трамвае обычно сопровождается лишь негромко играющей музыкой и скрипом деревянных панелей вагона, неодобрительно посматривали на расшумевшегося попутчика из-за раскрытых полотен газет.

Между тем, запечатлев, казалось бы, каждую деталь старинного интерьера, мальчик напоследок сфотографировал еще и саму Габриэль и, наконец, успокоившись, спросил:

— Мадам, вы, наверное, волшебница?

Внезапный вопрос, обращенный к ней, заставил Габриэль удивленно вскинуть брови.

— Почему ты так думаешь? — усаживаясь на сиденье напротив него, спросила вейла.

Раздался протяжный звонок, и трамвай со скрипом тронулся.

— Вы красивая и как будто заколдовали машиниста! Стоило ему вас увидеть, он сразу согласился меня пропустить.

— Может, так и есть, — загадочно улыбнувшись, ответила Габриэль и перевела взгляд за окно. Похоже, единственными представители сильного пола, с которыми ей суждено было общаться, не порабощая их волю — дети.

Трамвай вырулил из узкого переулка и теперь, постукивая колесами, ехал по набережной.

— Странно, раньше я не видел тут трамвайных путей… — сообщил мальчик, с энтузиазмом махая рукой прохожим.

Правда, это занятие ему быстро наскучило. Задорная улыбка постепенно увядала, сменяясь озадаченным выражением лица. Люди на улице никак не хотели реагировать на его приветствия.

— А ты часто тут гуляешь? — усмехнувшись, спросила Габриэль, разглядывая насупившегося попутчика.

Ее спутник еще не знал, что магглы не могут видеть волшебный трамвай. Так же, как его пассажиров.

— По выходным и иногда в будни. Родители все время на работе, так что…

— Ясно.

Спокойная музыка, играющая в вагоне, прервалась, и послышался хрипловатый голос машиниста, объявившего:

— Кафе “Моцарт”.

— Так быстро? — неверяще спросил мальчик, вскакивая с сиденья.

Он на мгновение прилип к стеклу, но, убедившись, что все верно, подхватил свой рюкзак и фотоаппарат и, быстро попрощавшись, попрыгал по проходу между рядами сидений к выходу.

Оказавшись на улице, он обернулся и, напоследок помахав Габриэль, заспешил к кафе, за одним из столиков которого сидела по-деловому одетая пара. Видимо, его родители.

Габриэль усмехнулась, представив, как вытянутся их лица через пару лет, когда они получат известие о том, что их сын — волшебник.

Зато мальчуган, возможно, наконец-таки сможет утолить свою жажду приключений.

На часах, мимо которых со свистом прогромыхал трамвай, пробило двенадцать раз.

Габриэль посильнее надвинула капюшон на лицо и, прислонившись лбом к стеклу, прикрыла глаза, чувствуя, как проваливается в невесомость.

Трамвай растворялся в дребезжащем звуке колокола, переносясь отсюда на многие мили во Францию.

* * *

Ударная волна отразившегося заклинания в очередной раз рассыпалась о поднятый над группой ликвидаторов магический щит, заставляя защитную сферу заискриться.

— Последний слой! Готовы активировать поглощающие руны? — выкрикнул маг, стоящий ближе всего к мерцающим голубоватым светом воротам старого замка, рукавом стирая с изборожденного шармами лица выступивший от напряжения пот.

За его спиной один из людей оторвался от начертания на каменном полу замысловатого узора и, подняв взгляд, проорал, стараясь перекричать свистящий вокруг ветер:

— Пятнадцать секунд!

Проследив, за тем как склонившийся над рисунком волшебник вложил в полыхнувшую схему последний камень с руной, призванной связать все остальные в единое целое, задавший вопрос маг полоснул по руке режущим заклинанием и не медля занял свое место в ряду расположившихся перед воротами ликвидаторов.

— Приготовились... — прокричал маг, опускаясь на колени перед собственной рунической схемой. Под яростными порывами ветра его длинные волосы, собранные на голове в высокий хвост, развевались за плечами подобно живым змеям. — Начали!

Одновременно с палочек четырех волшебников сорвались лучи света и ударились в ворота. В этот раз на поднятие над их группой щита времени не было.

От прикосновения окровавленной ладони к рунической схеме начертанные на холодном камне символы вспыхнули и поглотили волну магии, попытавшуюся отбросить незваных гостей от стен замка.

Казалось, даже ветер поумерил свой пыл и стих.

— Получилось, — облегченно выдохнули волшебники, наблюдая за тем, как заработали схемы, наливаясь все более насыщенным светом. Руны удалось успешно настроить, и теперь они неторопливо вытягивали магию из последнего оборонительного заклинания, наложенного на ворота замка.

— Еще пара часов, и можно будет заходить, — поднимаясь с колен, произнес шрамолицый маг, откидывая назад упавшие на лицо волосы. — Было приятно работать с вами, ребята.

— И нам, Билл! — проговорил один из приблизившихся ликвидаторов заклятий, стискивая в крепком рукопожатии протянутую ладонь Билла Уизли. — Будем рады как-нибудь повторить.

— Говори за себя, Кракелян… — возразил ему скрипучий голос, принадлежащий подошедшему бледному черноволосому волшебнику с острой бородкой и раскосыми смешливыми глазами. — Я еще десять раз подумаю, прежде чем соглашусь два месяца провести в палатках на скале перед запертыми воротами замка.

— С тобой мне тоже понравилось работать, Юин Хэй, — хмыкнув, вежливо ответил Билл и, пожав руки остальным членам группы, направился по каменистой тропе к подножию горы.

Свою часть работы он выполнил и теперь с чистой совестью мог возвращаться домой. Остальные справятся сами.

Порывистый ледяной ветер почти перестал трепать волосы и холодить мокрую от пота шею, когда Биллу наконец удалось добраться до антиаппарационного барьера.

Последний раз взглянув на высившийся на вершине горы древний замок, он трансгрессировал.

* * *

— Я.

Звон разбитого стекла, и разлетевшиеся в разные стороны осколки хрустнули под ногами переступившего порог Билла.

— В Шармбатоне.

Хлопок, и к прозрачным черенкам на полу прибавились куски фарфора, всего мгновение назад бывшие целой вазой.

— Не ос-та-нусь, — с расстановкой прокричала обладательница очень высокого и звонкого голоса, сопровождая свои слова беспорядочными бросками посуды.

Мимо просвистело блюдо и с треском разбилось за спиной Билла о только что закрытую входную дверь.

— Я смотрю, мои девочки развлекаются? — с усмешкой проговорил Билл Уизли, проходя в гостиную и бросая в ближайшее кресло тяжелую куртку из драконьей кожи.

Представшая глазам картина заставила его остановиться и сильнее оскалиться в улыбке.

Посреди комнаты на осколках былой роскоши, дыша, как загнанный единорог, обнаружилась виновница царящей вокруг разрухи.

— Папа? — удивленно вскинув брови, просипела охрипшая от недавнего ора дочь и, выронив из рук графин, при соприкосновении с каменным полом разлетевшийся на тысячи мелких частиц, бросила растерянный взгляд на удобно расположившихся на диване светловолосых женщин.

— Билл?!

Одна из особ, до этого сохранявшая полную невозмутимость к происходящему, заметив вошедшего, в мгновение ока переменилась и, вспорхнув со своего места, легко преодолела усеянное осколками пространство.

— А сколько удивления в голосах у обеих, — оценил маг, отрываясь от губ своей жены и выпуская ее из своих объятий. — Флер, кстати, мне не совсем понятно, что Доминик делает дома, тогда как уже неделю должна быть в школе.

— Мы не знали, что ты вернешься так рано, — сообщила волшебница и, тряхнув блестящими волосами, потянула Билла мимо застывшей дочери к свободному креслу.

Легким взмахом палочки молодая женщина вернула разбитому чайному сервизу первозданную целостность и отлевитировала его на стол.

— И часто в мое отсутствие вы громите подарки родителей? — усаживаясь, поинтересовался Билл. Он стянул со своей головы тугой ремешок, которым были перетянуты волосы, и длинные рыжие пряди рассыпались по плечам. Невероятное облегчение.

— Подарок твоей маман не при чем, — отмахнулась Флер, заботливо разливая по чашкам ароматный кофе. Продолжавшая стоять посреди гостиной дочь смущенно потупила взгляд и попыталась спрятать руки в карманах школьного платья. — Просто Доминик хотела отстаивать свою точку зрения. А мы с Габриэль выслушивали ее мнение.

— Габриэль, — Билл кивнул младшей сестре Флер, кожа которой почему-то по цвету имела такой же синеватый оттенок, как и надетый на ней аврорский мундир, и протянул ей горячий напиток. — Тебе нездоровится?

Девушка в ответ лишь устало покачала головой и с наслаждением сжала бледными пальцами переданную ей чашку.

— Представляешь, ее направили на повышение квалификации в психиатрическую лечебницу! — возмущенно прошипела жена, присаживаясь рядом с мужем на подлокотник кресла.

— Неужели сумела-таки довести жену начальника? — сделав обжигающий горло глоток, усмехнулся Билл.

На губах Габриэль промелькнула слабая улыбка и, откинув назад светлые пряди, она возразила:

— Любовницу.

— Даже так? — присвистнул Уизли.

— Да и начальник был рад отослать меня подальше… — призналась девушка, перекатывая между ладонями чашку с кофе. — Мужчинам не нравится терять волю и, очнувшись, узнавать, что выставлял себя настоящим посмешищем. А уж когда ты начальник европейского аврората...

Билл понимающе хмыкнул. Бесплатное зрелище, повторяющееся день за днем.

— Представляю.

— Ты-то, Билл, как раз не представляешь, — не согласилась Габриэль, со стуком ставя так и не начатую чашку на стол. — Флер с тобой повезло.

Последняя фраза прозвучала почти как упрек.

Не дав Биллу возразить, Флер соскользнула с подлокотника кресла и, подсев к сестре, заключила ту в объятия.

— Габриэль, милая, я уверена, что со временем ты найдешь своего…

— Чародея? — усмехнувшись, перебила воркование Флер, Габриэль. — Он усадит меня позади себя на метлу и умчит в закат? Так ты, кажется, рассказывала мне в детстве. Или может, Гарри Поттер, спасший меня из озера, воскреснет из мертвых для того, чтобы теперь спасти меня от одиночества, а всех окружающих — от сумасшествия?

— Я не это хотела сказать, — отстраняясь, раздраженно фыркнула Флер.

— Погоди-ка, кажется, был еще вариант с маггловским “принцем”, у которого хватит силы воли противостоять моим чарам! Надо бы, чтобы он поспешил… Иначе в скором времени моя сила станет настолько непереносима, что мне придется переехать в поселение вейл.

— Габриэль!

— Флер!

— Маман!!!

Последнюю фразу прокричала уже Доминик, про которую с приходом Билла все как-то позабыли.

От еле сдерживаемого возмущения девочка покраснела до самых корней волос, став похожей на зажженную свечку.

— Судя по всему, вам наплевать, где я буду учиться, — категорично заявила Доминик, убирая под ободок упавшие на глаза яркие, почти апельсинового цвета пряди. — Поэтому сообщаю один раз — я еду в Хогвартс! И точка!

Дочь развернулась на каблуках, под которыми с треском полопались очередные не до конца раздавленные осколки, и, громко топая, направилась наверх, сопровождаемая тремя парами удивленных глаз.

Дойдя до середины лестницы, Доминик остановилась и, с презрением посмотрев на продолжавших сохранять молчание взрослых, добавила:

— Я ничем не хуже Викки, о переводе в Хогвартс которой вы могли бы мне хотя бы написать! А так, по вашей вине, мне пришлось наврать мадам Максим, директору МакГонагалл и всему Шармбатону! Зато я вполне успешно справилась с переводом в Хогвартс без вашей помощи.

Надменно фыркнув, она продолжила подниматься, но, дойдя до конца лестницы, не удержалась и напоследок вставила еще одну шпильку:

— Да, провожать меня тоже не надо. Мне прислали порт-ключ. Так вот!

Дождавшись, пока наверху хлопнет дверь, Флер обернулась к Габриэль, и обе довольно хмыкнули, явно одобряя подобное проявление темперамента.

— Кажется, я много чего пропустил… — ставя на стол чашку и складывая руки на груди, проговорил Билл, вопросительно глядя на жену.

— У меня столько новостей, — не растерявшись, заявила Флер, перепорхнув с дивана обратно к мужу. — Даже не знаю, с какой начать!

— Я бы предпочел с самой важной, — ободряюще проговорил Билл Уизли.

— Тогда, — загадочно сверкнув глазами, протянула вейла, складывая руки на коленях. — Ты скоро станешь... отцом!

Не дав ошеломленному новостью мужу сказать ни слова, Флер добила его следующей фразой:

— Мальчик! Представляешь, у нас будет мальчик!

Провожаемая завистливым взглядом сестры, Флер, которую подхватил на руки Билл, счастливо засмеялась и прошептала, склонившись к уху мужа:

— Ну и девочки стали совсем самостоятельные — сами перевелись в Хогвартс.

* * *

“Если все же поймешь, что прорицания не по тебе, а “уход” наскучит, посылай сову, я пришлю тебе книги по нумерологии и рунам, — девушка немного грустно ему улыбнулась и, отвернувшись к окну, за которым мелькали фигуры посетителей Косого переулка, еле слышно прошептала, но ему все же удалось расслышать: — все-таки у родителей своя жизнь, а твою только тебе проживать…”

Твоя жизнь. Тебе проживать.

Джеймс прикрыл глаза и запустил обмотанные пластырями пальцы в волосы.

Только тебе…

Фраза, произнесенная девушкой из книжного магазина Флориш и Блоттс, будто клещ впилась в память и никак не хотела ее покидать.

Первая учебная неделя оставила после себя отвратительный осадок. Будто съел драже Берти Боттс со вкусом ушной серы или земли, или рвоты. Скорее, последнее.

Бесполезное общение с очередным гибридом, выведенным профессором Хагридом и показываемым им на занятиях по Уходу за магическими существами, закончилось для Джеймса довольно плачевно — обгоревшими пальцами, которые, как обещала целительница, заживут теперь только к концу следующей недели.

Вдобавок, от абсолютно непонятного и далекого для него предмета предсказаний, в котором, как бы ни старался, он при всем желании (а оно напрочь отсутствовало) не смог бы разобраться, у него остался жирный тролль в ведомости, две недели отработок за разбитые в классе гадальные шары, штрафное эссе на вычисление даты своей смерти и жгучее желание кого-нибудь проклясть. Кого угодно. Особенно профессора Трелони.

— Вот увидите, мистер Поттер, в конце года вас ждут крупные неприятности! Громадные! — вещала Сивилла Трелони, провожая укоризненным взглядом спины двух своих учеников, последними сдавших вместо ответов пустые листы и уже направившихся к выходу из башни. — Ваш отец имел прекрасные задатки предсказателя, его эссе до сих пор хранятся у меня среди лучших работ. Жаль, что вам его дар не передался совсем! А ведь внешнее сходство порой просто вводит в заблуждение...

Джеймс подходил к люку последним, когда фраза, брошенная преподавательницей напоследок, заставила его резко развернуться и совершенно случайно опрокинуть стоящие на столе хрустальные шары.

— Я. Не мой. Отец, — еле сдерживая нахлынувший гнев, с расстановкой процедил сквозь зубы Джеймс. — При всем уважении к вам, профессор Трелони.

Из-за толстых линз очков, делавших преподавательницу предсказаний похожей на блестящую стрекозу с огромными глазами, Сивилла Трелони смотрела на него с нескрываемой жалостью.

— Сочувствую, мистер Поттер, — призвав волшебной палочкой из-под одного из круглых столов веник и совок, профессор заставила их смести разбросанные по ковру хрустальные осколки. — Впрочем, возможно, тогда вам будет совсем не сложно отработать две недели взысканий под давлением ауры ненавистного вам кабинета и написать эссе на вычисление даты своей смерти к следующему занятию?

Отвратительная неделя. Определенно.

Единственным плюсом было то, что остальные ученики покинули кабинет и свидетелей его случайной вспышки не было. Иначе слухи о вышедшем из себя сыне национального героя уже давно бы дошли до ушей матери. А это было бы явно лишним в их и так не простых отношениях.

Джеймс обреченно взлохматил волосы и открыл глаза, возвращаясь к реальности.

— ...если Луна находится в шестом доме, а положение Марса в день, предшествующий рождению…

Голос сидящего за столом напротив него однокурсника доносился невнятно и глухо, будто говорили не рядом, а через стенку. А ведь было время обеда, и Большой зал шумел, как растревоженный улей.

Взяв со стола листья салата, Джеймс механически отправил их в рот и невидящим взглядом уставился в собственную тарелку.

Мысли вяло варились в голове, и на поверхность постоянно всплывали ставшие привычными фразы: “что-то более нужное и... безобидное? Древние руны, например, или нумерология?”, “посылай сову, я пришлю тебе книги”, “у родителей своя жизнь”, “твою только тебе проживать”...

— Эй, Джеймс, ты меня вообще слушаешь? — громче выкрикнул друг и, стараясь привлечь внимание впавшего в транс однокурсника, помахал ладонью прямо перед глазами Джеймса.

От неожиданности мальчик резко дернулся и чуть не слетел со скамьи.

— Мерлиновы панталоны, Берни, зачем было так делать? — прорычал Джеймс, одной рукой стряхивая с мантии выроненные листья салата.

Уйдя в свои мысли, он совсем отвлекся от разговора, чем, видимо, немало задел друга.

— Честно? Я надеялся на шоу, — признался Бернард Вуд, отодвигая подальше свиток с вычислениями и накладывая в свою и без того полную тарелку очередную отбивную. Заметив обреченный взгляд Джеймса, брошенный им на собственное блюдо, Вуд покачал головой и щедро отрезал ему половину пудинга с почками, добавив при этом: — Жаль, что ты не успел схватиться за картошку или мясо. Их прямое попадание в тарелку с соусом было бы куда более зрелищным.

— Придурок.

— Возможно, — ни капли не обидевшись, согласился однокурсник, поглощая обильный обед. — Зато я доделал твое задание. Прогноз получился паршивый.

— Паршивее, чем эта неделя, он быть не может… — недовольно пробурчал Джеймс, откусывая кусок пудинга и чувствуя, как возвращается чувство голода, о котором, погрузившись в раздумья, он напрочь забыл.

— Наверно, во всем виновата погода… — глубокомысленно изрек подсевший к друзьям парень, поправив на переносице квадратные очки, и с видом философа кивнул Вуду на видневшиеся сквозь зачарованный потолок Большого зала дождевые облака. — Чем еще можно объяснить то, что у Джеймса сегодня такое поганое настроение?

— Макгонагалл, неужели и ты туда же? — огрызнулся Джеймс на одного из племянников директора и постарался отстраниться от подколов друзей и сосредоточиться на выполнении задачи по устранению чувства голода, которое преследовало его с самого момента пробуждения. Завтрак он благополучно проспал, так хоть обед должен был состояться в обязательном порядке!

— Давай Джеймс, еще чуть-чуть, и ты справишься, — подбадривал Бернард, улыбаясь от уха до уха и насмешливым взглядом провожая картофелину, которую Джеймс осторожно пытался донести до рта.

Перебинтованные пальцы двигались неохотно и скованно, а зажатая между ними вилка то и дело подрагивала и норовила выскользнуть из ладони, ни капли не улучшая и без того поганого настроения.

— Советую поторопиться, — скучающим тоном протянул Крейг Макгонагалл, нарочно помахивая своей вилкой вокруг еды, с трудом удерживаемой Джеймсом, — иначе...

— Еще одно слово...

— Всем привет! — внезапно плюхнувшаяся рядом кузина заставила Джеймса вздрогнуть, и злополучная картофелина с громким “хлюп” свалилась в тарелку с соусом.

— Роза! — одновременно вскрикнули ребята.

Правда если из уст Берни и Крейга это прозвучало с явным восхищением, то Джеймс имя двоюродной сестры прорычал с нескрываемой угрозой.

Увидев его заляпанную жирными пятнами рубашку, кузина благоразумно отодвинулась подальше.

— Прости, Джеймс! Я не знала, что ты так испугаешься, что даже еда повалится у тебя изо рта.

— Я даже до рта ее донести не успел! — возмущенно воскликнул парень, салфеткой пытаясь оттереть злополучный соус.

— А ты хозяйственными чарами пользоваться не пробовал? — намеренно безразличным тоном поинтересовался Макгонагалл, за что тут же получил салфеткой в лицо.

— Ой, а что это у тебя с пальцами? — постаравшись перевести тему, проговорила кузина и потянулась к мальчику, но тот только раздраженно отмахнулся.

— Ничего! — отрезал Джеймс, отодвигая от себя злополучную тарелку, и, с трудом удерживая палочку перебинтованными пальцами, наложил на испачканную рубашку очищающие чары.

Похоже, сегодня ему не удастся нормально поесть.

— О, Роза, ты разве еще не слышала захватывающую историю битвы Джеймса Поттера и новых зверушек Хагрида? — поигрывая темными бровями, спросил Бернард.

— Нет! А что произошло? — кузина с энтузиазмом клюнула на приманку.

— Это была эпичная схватка, — отодвигая пустую тарелку, загадочно проговорил Вуд, незаметно подмигивая Макгонагаллу. Он разложил морковку вокруг блюда с соусом, изображая загон Хагрида для магических существ, и, взяв два стручка брокколи, застучал ими по столу. Судя по продолжению истории, Розу явно ждала участь, подобная участи ее кузена — быть с головы до ног облитой соусом. — Стоило ничего не подозревающим ученикам приблизиться к барьеру, как из него...

— Берни, далеко еще до вычисления даты моей смерти? — прервал Джеймс только начавшийся спектакль друга.

— Моргана, Джеймс! Я же не дошел до самого интересного! — возмутился тот.

— Сегодня все твои интересы сводятся к одному и тому же шоу… — возразил Джеймс и, выдернув из-под руки друга пергамент с расчетами, попытался в них разобраться. Взглянув на последние цифры, он аж присвистнул. — Ты это серьезно? А если к Рождеству я себе даже ничего не сломаю?

Из-за плеча показалась любопытная мордашка Розы.

— Ничего себе! Джеймс, а ты завещание написал?

— Обязательно, Роза, — отмахнувшись от сестры, мальчик попытался пересчитать результаты хотя бы на лето, а там, глядишь, и правда можно будет отказаться от Прорицаний.

— Тебе помочь? — с усмешкой поинтересовался Вуд, перегибаясь через стол.

— Отстань, Берн, — огрызнулся Джеймс.

Непонятные ряды цифр вкупе с фазами луны никак не желали перестраиваться. Сравнение исчерченной другом карты звездного неба с инструкциями, данными в учебнике, ни к чему не приводили. Дата оставалась прежней.

— Бред… — только и смог пробормотать Джеймс, растерянно глядя на идиотские результаты идиотского задания.

А если еще раз проверить?

Мальчик решительно отодвинул подальше тарелки с появившимися на них десертами и под самодовольное хмыканье Вуда принялся пересчитывать.

Спустя полчаса, когда обед закончился и почти все столы опустели, Джеймсу наконец надоело биться головой о стену.

— Все. С меня хватит!

Отбросив исписанные вычислениями пергаменты с предсказанием, которые, пролетев добрых несколько футов, попали прямиком в догорающие угли камина, он резко поднялся из-за стола.

— Ты куда?!

— В совятню.

Под непонимающие взгляды Берни, Крейга и Розы Джеймс схватил со стола оставшийся чистым пергамент и перо и направился к выходу из Большого зала.

Его терпение лопнуло. Только бросив неудачное предсказание в камин, он окончательно понял, что потерял целую неделю! Надо было еще до начала занятий послушаться предложения мисс Нотт и взять вместо Предсказаний и Ухода нормальные предметы.

Выйдя из Большого зала в вестибюль и миновав расписание занятий четырех факультетов, он уже начал подниматься по центральной лестнице, намереваясь захватить из спальни мантию и отправиться в Западную башню, в которой располагалась совятня, когда кое-что привлекло его внимание.

Через открытую дверь, ведущую в кухню и, как он слышал, в гостиную Хафлпаффа, послышались грохот и раскаты хохота. Выбежавшие в вестибюль ученицы проскочили мимо него, откровенно давясь смехом.

Вроде бы обычное дело. Девчонки постоянно над чем-то хихикают по поводу и без. Вот только сейчас это был скорее ехидный смех. Да и грохот вряд ли был случайным.

Джеймс развернулся и спустился обратно в вестибюль. Навстречу ему из распахнутой двери, громко топая ногами, вышел, самодовольно покручивая палочкой, однокурсник с желтого факультета.

— Что, Поттер, не наелся за обедом и решил набить желудок еще и на кухне? — Даллас Смит презрительно фыркнул, заметив, как перебинтованные пальцы Джеймса сжались в кулаки. — Ах, да! Из-за бестолковых уроков по Уходу ты же не можешь нормально держать столовые приборы… Ну, так ты проходи-проходи, не стесняйся. Эльфы накормят тебя с ложечки.

Мальчик демонстративно посторонился, приглашающе махнув Джеймсу в сторону спуска в подвалы.

Вдохнув поглубже, Поттер постарался успокоиться. Слова — еще не повод начинать драку.

Пройдя мимо песочных часов четырех факультетов, Джеймс поравнялся с подопечным Хельги и процедил сквозь зубы.

— Спасибо.

Хафлпаффец в ответ только сильнее расплылся в гаденькой улыбочке.

— Да, кстати, будь осторожен на спуске, не споткнись. У нас там авария на лестнице, эльфы пока не успели убрать.

Суставы в руках Джеймса явственно хрустнули.

— Ты такой заботливый сегодня, Смит. Что бы я делал без твоих советов? — почти прорычал Джеймс.

— Забота — мое второе имя, Поттер, — хмыкнул Даллас и, развернувшись, оставил наконец еле сдерживающего себя Джеймса в покое.

— Самодовольный придурок, — почти выплюнул Джеймс и толкнул дверь в подземелья.

В воздухе пахло чернилами. Он спустился на пару ступенек и замер, услышав явственное хлюпанье.

— Факультет верных и преданных друзей, да? — презрительно фыркнул мальчик и заспешил вниз, перепрыгивая через несколько ступенек.

Винтовая лестница почти закончилась, когда представшая глазам картина заставила его снова остановиться на очередном повороте.

Десяток шагов отделял его от девочки, одна нога которой почти по колено застряла в исчезнувшей ступеньке-ловушке. Катрин Долохова. Безуспешно пытаясь дотянуться до волшебной палочки, которая вместе с другими вещами валялась ниже по лестнице в луже разлившихся чернил, она тихо всхлипывала и размазывала слезы по щекам.

Взгляд мальчика невольно скользнул по худым ногам, не прикрытым задравшейся при падении юбкой. Почувствовав, как краска стремительно заливает его лицо, он встряхнул головой и заспешил вниз.

На автомате отмеченное отсутствие рядом других учеников на мгновение заставило его почувствовать жалкое чувство стыда. Слова матери, в последнюю их встречу в кафе Фортескью запретившую помогать “мисс Долоховой” под страхом отлучения от рода, горели в сознании не хуже самого сильного “Люмоса”. Он не забыл их, но и просто так уйти не мог.

Поравнявшись с девочкой, Джеймс подхватил хафлпаффку под локоть и хотел уже помочь ей подняться, когда его щеку внезапно обожгло.

— Мне не нужна твоя помощь, Даллас! — зло бросила Катрин и попыталась снова влепить ему пощечину, но в последний момент смогла-таки обернуться и наконец заметила, что рядом вовсе не Смит. Занесенная для удара рука зависла на полпути. Девочка ахнула и в ужасе прикрыла ладонью губы.

— Джеймс? — слабым голосом пролепетала Катрин, безуспешно пытаясь поправить юбку и принять хоть какое-то подобие вертикального положения. — Прости, я думала, это...

— Забудь, бывает, — отмахнулся мальчик, потирая и без пощечины пылающую щеку.

Подхватив попытавшуюся протестовать девочку под локоть, он смог наконец помочь ей выбраться из ловушки, в которой та оказалась.

— Почему ты не согласилась на помощь Смита? — спросил Джеймс, стараясь не смотреть в лицо смущенной не меньше него однокурсницы. Он убрал со ступеней разлитые чернила и взмахом волшебной палочки отправил рассыпанные по лестнице вещи в потрепанную сумку девочки.

Последней в воздух взмыла волшебная палочка Катрин и приземлилась точно ей в ладони.

— Мне не нужна такая помощь. Да и тебе не стоило беспокоиться зря, Джеймс, — пролепетала девочка, заправляя за обвитое змеей-сережкой ухо короткую прядь. — Я смогла бы сама…

— Не смогла бы, — не слушая сбивчивую речь хафлпаффки, отрезал Джеймс и, поборов в себе внезапное желание немедленно найти и припечатать Смита к стенке, закатал рукав рубашки и отстегнул от запястья кожаный чехол для волшебной палочки, единственную нужную вещь, подаренную ему отчимом в день женитьбы на его матери. Дорогостоящая. Видимо, таким образом мистер Маклагген хотел расположить к себе старшего сына своей будущей жены. Подарок Джеймс оценил. Галлеонов в сотню. Если вообще можно оценить вещь, хранящуюся в клане Маклаггенов на протяжении многих поколений.

Мальчик хмыкнул, представив лицо министра магии, узнай тот, кому пасынок передарил чехол.

— Храни палочку в нем, и она всегда будет под рукой, — посоветовал Джеймс, застегивая на тонком запястье девочки кожаные ремешки. Проверив, удобно ли сидит чехол, он показал Катрин, как быстро доставать из него волшебную палочку. — Такое простое движение пальцев, и она окажется у тебя в ладони. Очень удобно. При падении не вылетит, и простой “Экспеллиармус” на нее тоже не подействует.

Подняв со ступеней сумку, он передал ее Катрин, которая неловкими пальцами продолжала ощупывать кожаные ножны.

Пауза затягивалась. Наконец, Джеймс не выдержал и неуверенно спросил:

— Нравится?

В ответ девочка отрицательно покачала головой, сбивая его с толку.

— Неудобно? — спросил Джеймс и еще раз проверил ремешки. Все сидело идеально.

— Я не могу принять такой подарок… — потупив взгляд, внезапно прошептала Долохова и попыталась отстегнуть чехол, но у нее ничего не вышло.

— Не получится, — наблюдая за скованными движениями тонких пальцев, проговорил Джеймс. — Тут, как с поясом верности, может снять только муж. В смысле, я.

Заметив шок, отразившийся в карих глазах стоящей перед ним девочки, Джеймс, наконец, понял смысл только что сказанного.

Отчаянно краснея, он замахал руками.

— Ты меня не так поняла! В смысле, только я смогу снять. А это подарок. Тебе он нужнее, и я не буду его снимать, даже если ты попросишь, так что… Прости, я вообще спешил.

Джеймс развернулся и, обойдя все еще замершую однокурсницу, полетел обратно наверх. Ему срочно понадобился воздух. А в этих подземельях, в узких лестничных пролетах внезапно стало так душно, что нечем было дышать.

Добравшись до двери, Джеймс как ошпаренный выскочил из подземелий и, миновав оказавшийся безлюдным вестибюль, толкнул массивные деревянные ворота, ведущие на улицу. В лицо ударили яркие солнечные лучи и пахнуло пряным запахом начинающейся осени. Куда девались дождевые облака, спрашивается? Куда?

Сбежав по ступенькам, мальчик расслабил на шее галстук и направился к видневшейся чуть в отдалении башне.

В совятню. Ему срочно надо в совятню.

Он нащупал в кармане пергамент и перо и, постаравшись выкинуть из головы произошедшее в подземельях барсуков, попытался сосредоточиться на том, что напишет в письме работающей во Флориш и Блоттс знакомой.

“Уважаемая, мисс Нотт. Я обдумал Ваши слова по поводу смены предметов и решил последовать Вашему совету…”

Да, именно так он и начнет.

Джеймс подрагивающими пальцами взъерошил волосы и, встряхнув головой, ускорил шаг, лишь напоследок зачем-то оглянувшись на главные ворота замка.

* * *

— Мы закрываемся, поторопись!

Седовласый хозяин магазина, не задерживаясь, громко хлопнул дверью, и в коридоре послышались его удаляющиеся шаги.

Оторвавшись от списка книг, присланных с последним письмом, девушка, в адрес которой была брошена фраза, недоуменно уставилась на уже запертую дверь.

Кажется, окунувшись в чтение послания, она что-то пропустила.

— Ух, — подтверждая ее мысли, громко ухнула сова и, взлетев со своего насеста, приземлилась на плечо поднявшейся на ноги девушки.

Сдвинув в сторону несколько книжных стопок, в множестве громоздившихся на рабочем столе и скрывавших от любопытных глаз не только ее саму, но и почти все окно первого этажа, она, наконец, смогла добраться до невзрачных часов, чей потертый деревянный корпус избороздило столько трещин, что создавалось впечатление, будто они стоят тут не одно столетие. Хотя, возможно, так и было.

— Без четверти два…

Теперь все ясно.

Девушка отметила в списке последнюю нужную автору письма книгу и положила ее в стопку к уже найденным томам.

Аккуратно завернув собранный заказ в коричневую бумагу и написав на обороте послания пару строк, она уменьшила получившийся сверток и привязала его к лапке совы.

Птица пару раз взмахнула крыльями, проверяя надежность, и, напоследок благодарно ухнув, взмыла к потолку и вылетела наружу через одно из потолочных окон.

Девушка устало потерла глаза. Еще один рабочий день закончился.

Через оконное стекло виднелась магическая улочка Косой аллеи. Обычно многолюдная, сейчас она была практически пуста. Начался очередной учебный год, школьники закупились всем необходимым, и поток посетителей заметно спал. Лишь редкие прохожие и задержавшиеся работники магазинчиков, накинув на голову капюшоны, семенили по мощеной улице, стремясь быстрее попасть к выходу из магического квартала.

Снаружи моросил дождь…

Ей тоже было пора.

Отвернувшись от окна, девушка ловко пробралась мимо книжных пирамид, подхватила с вешалки мантию и напоследок взмахнула волшебной палочкой.

— Всем приятных сновидений! Увидимся завтра! — бодро откланялась она, услышав в ответ знакомый шелест страниц и неясное сонное бормотание. Наверно, книги так говорили “пока”.

Погасить свечи и побыстрее покинуть погрузившееся в темноту помещение — вот две вещи, которые необходимо было сделать, прежде чем, миновав множество стеллажей и вежливо распрощавшись с суетившимися у прилавка продавцами, кассирами, а иногда и хозяевами самого крупного на Косой аллее книжного магазина “Флориш и Блоттс”, можно было накинуть на голову капюшон и уйти домой.

Таковы правила для нее и еще нескольких “неблагонадежных”, которым посчастливилось получить здесь работу.

Знакомые шесть ступенек не успели кончиться, как ее окликнули.

— Эй, Адриана! — в дверях, наперевес с коробкой, на которой значилась надпись: “в отдел медицинской литературы”, тяжело дыша, как после долгой пробежки, стоял угловатый похожий на шкаф бледный парень с коротко выбритой головой. Такую прическу были обязаны носить все ЛСРУПС. Вот только отнюдь не всем она шла. Дергано потирая одной рукой неправильной формы черепушку и скаля желтоватые от постоянного курения зубы, парень продолжил: — Ты бы меня подождала минут десять — зашли бы куда-нибудь, пропустили по стаканчику огненного…

Он неловко перехватил рукой казавшуюся совсем легкой для него огромную коробку и выжидающе уставился на Нотт.

— Нет, извини, меня дядя ждет, — поборов дрожь, вызванную каким-то непонятным отблеском во взгляде сослуживца, ответила Адриана и, сильнее надвинув капюшон на лицо, не оборачиваясь двинулась вверх по улице.

Под каблуками ботинок в такт шагам застучала влажная от дождя брусчатка.

Стараясь не думать о том, с чего вдруг Ачилл Макнейр позвал ее на свидание, Адриана сосредоточилась на предстоящей встрече с дядей. Причины он ей не назвал, но вид при этом имел серьезный. Всю неделю он постоянно был занят какими-то важными и требующими его личного присутствия делами, курсируя между министерством, своим кабинетом и Гринготтсом.

В последнем он, впрочем, проводил больше всего времени.

Адриана посторонилась, пропуская перед собой весело щебечущую молодую парочку, которая, казалось, и не замечала усилившегося дождя. Благодарно кивнув ей непокрытыми головами, они с энтузиазмом продолжили что-то обсуждать, попутно перескакивая встречающиеся им на пути лужи.

Хорошо, когда люди не видят твоих коротких волос: их лица не кривятся в пренебрежительной гримасе, они вполне доброжелательно разговаривают с тобой и на узких улочках уступают дорогу. Ей повезло, что сегодня на улице шел дождь и можно было надеть капюшон.

Кстати, еще одно из правил: не скрывать длину волос. Исключение допускается только в непогоду, которая, на удачу, в Лондоне частый гость.

Улыбнувшись затянутым плотной серой дымкой небесам, волшебница сократила путь, проскользнув между близко стоящими домами, и оказалась у магазина Мадам Малкин “Мантии на все случаи жизни”.

Как назло, прямо посреди узкой улицы образовалась приличная лужа. Прикинув, как можно ее миновать, Адриана попыталась протиснуться поближе к витрине, за стеклом которой несколько разодетых манекенов перетягивали тонкую, хоть и на удивление прочную выходную накидку, но нога предательски скользнула на мокром камне.

Она бы, наверно, так и упала в лужу, если бы не запоздалый посетитель магазина, удержавший ее за руку.

— Надо быть аккуратнее, мисс, — проговорил незнакомец, мельком взглянув на безымянный палец ее левой руки.

Раскланявшись, он сильнее поднял воротник мантии и направился в противоположную от выхода с Аллеи сторону.

Еще одно преимущество капюшона — тебе помогают. В нем ты как все. Правда, если бы он соскользнул с головы, вышел бы настоящий конфуз.

Дальнейший путь до Дырявого котла Адриана постаралась преодолевать с большей осторожностью.

Еще пара домов, и, пройдя сквозь набитое посетителями задымленное помещение бара, она сможет распахнуть дверь и оказаться в маггловском Лондоне.

Царство капюшонов и длинных мантий с влагоотталкивающими чарами сменится миром разноцветных зонтов и электрических фонарей, миром, где девушки по собственному желанию носят короткие стрижки и где длина волос не определяет твою принадлежность к неблагонадежным лицам, обязанным соблюдать длинный свод правил и не имеющим практически никаких прав.

На самом деле, ей грех жаловаться. В отличие от многих своих собратьев по несчастью — тех, кому не повезло оказаться в родстве с УПСами, у нее были дядя и его семья. Ее семья.

После окончания войны и последовавших за этим арестов отца и брата ей пришлось полгода провести в приюте. Пожалуй, за всю ее жизнь это были самые ужасные полгода...

А потом ее нашел дядя — родной брат матери. Ему пришлось долго обивать пороги министерских кабинетов, прежде чем магу все-таки позволили забрать племянницу к себе.

И пусть своего дома у нее не предвидится, зато ей есть куда вернуться. У многих и этого нет.

— Десять минут третьего, Адриана.

Упрекающий голос пожилого джентльмена, стоящего перед аркой, за которой находился вход в бар Дырявый котел, вывел ее из задумчивости.

— Прости, дядя, был срочный заказ на работе, — виновато откликнулась на строгий взгляд родственника волшебница и по привычке нервно потеребила обвивающуюся вокруг уха серебряную змейку с раскрытой пастью. Еще одна метка, оставленная министерством в напоминание всем и каждому — вы общаетесь с неблагонадежной. Держите ухо востро, а палочку наготове. От этих “змеек” можно ожидать чего угодно.

Взявшись за предложенную мужчиной руку, Адриана спросила:

— Вы так и не назвали мне причину встречи. Что-то явно срочное, да?

Они прошли сквозь расступившуюся арку и, миновав грязный внутренний дворик, попали внутрь бара.

— Нас ждут, — коротко сообщил маг и, не вдаваясь в подробности, повел ее к одному из столиков плохо освященного зала, из-за которого им на встречу уже поднимался незнакомый мужчина.

* * *

— Знакомься, это мистер Джеймс, — дядя повесил свою шляпу на вешалку рядом со столом. — Мистер Джеймс, это моя племянница и та, ради кого я сегодня вас пригласил.

Дядя кивнул на замершую на месте Адриану, слегка подтолкнув ее вперед.

— Спасибо, лорд Гринграсс, — кивнул вновь представленный.

Сквозь дымку сигаретного дыма, наполнявшего зал, вперед вышел молодой мужчина, немного неловко протягивая ей руку.

— Приятно познакомиться, мадам.

Кто-то открыл дверь в бар, и полоска света на мгновение осветила его фигуру. Строгие брюки, черная рубашка, неряшливо закатанные рукава. На протянутой руке сверкнул браслет часов.

— Мисс, — на автомате уточнила Адриана, вкладывая свою руку ему в ладонь. Рука мужчины чуть дрогнула, когда их пальцы соприкоснулись, но вот он уже легко касается губами кисти девушки и отодвигает ей стул.

— Прошу извинить мою ошибку, мисс..?

— Джеймс — это имя или фамилия? — перебила его Адриана, усаживаясь на предложенный стул, справа от которого уже разместился ее дядя.

Мужчина на мгновение замер, явно не ожидая такого вопроса.

— В моем случае и то, и другое — наконец, ответил мистер Джеймс и, вернувшись на свое место напротив нее, спросил: — Как я могу обращаться к вам, мисс?

Девушка оценивающе взглянула на знакомого своего дяди, пытаясь понять причину, по которой ее присутствие было необходимо на этой встрече.

— Адриана.

— Адриана — это имя или фамилия? — не без иронии поинтересовался мистер Джеймс, зажигая на столе еще один светильник.

Вспыхнувшее пламя осветило чуть насмешливую улыбку черноволосого мужчины, который склонился над лежащими в беспорядке бумагами.

Адриана обвела взглядом стопки листов, отмечая колонки цифр и множество чертежей. Сидящий рядом дядя никак не комментировал ситуацию, предлагая ей самой догадаться о ее сути.

— Вы проектируете дом, не так ли, мистер Джеймс? — ткнув пальцем в небо, предположила Адриана и протянула руку к одной из страниц, на которой была смета строительных материалов, пока не заполненная. — Мой дом?

Полгода назад ее дядя пытался провернуть одно сложное дело и вернуть землю, принадлежавшую ее матери еще до замужества. Возможно ли, чтобы он достиг успеха?

— Судя по прозвучавшей фразе вашего дяди, можно сказать и так, мисс Адриана.

Сидевший за столом напротив них молодой архитектор отвлекся от кипы бумаг и, не смотря на девушку, обратился к ее дяде.

— Бенджамин, мне понадобится часа три, и потом мисс может быть свободна.

Он мельком взглянул в сторону племянницы заказчика и что-то чиркнул на одном из бланков.

— Мистер Джеймс, — девушка перегнулась через стол и положила ладони на лист, на котором только что появилась новая запись, — вы никогда не смотрите в глаза вашим заказчикам?

Она испытующе посмотрела на сидящего перед ней мужчину, пытаясь заставить его поднять взгляд от бумаг.

На лице собеседника снова появилась эта чуть насмешливая улыбка, и, покачав головой, он, наконец, поднял взгляд от бумаг и, вздернув брови, посмотрел в глаза заказчице.

— Только если мой заказчик такая настойчивая девушка, как вы.

Несмотря на пристальный взгляд, которым одарил ее мистер Джеймс, в свете колеблющегося пламени не было понятно, какого цвета его глаза. Лишь присмотревшись, можно было различить серые и зеленые искорки.

— У вас серые или зеленые глаза? Не могу понять… — вдруг выпалила Адриана, озадаченно глядя на архитектора.

Она понимала, что говорит не о том, но слова уже сорвались с языка.

Мистер Джеймс снова опустил взгляд на бумаги и аккуратно вытащил из-под ее ладони нужный листок.

— В данный момент они желтые, но тут освещение подкачало, — явно иронизируя, произнес новый знакомый, протягивая страницу ее дяде. — Тут условия, если вас все устраивает, то подпишите, и я начну работать над проектом.

Маг взял в руки лист с условиями сотрудничества и поднес ближе к свету.

Надо же, а текст-то в договоре — печатный!

— Мистер Джеймс, а на здание тоже вы будете накладывать..? — фразу она не договорила, так как ее прервал голос дяди.

— Все в порядке, Джеймс, — он достал из внутреннего кармана пиджака маггловскую ручку и поставил в конце текста свою подпись. — Вот, держите.

Дядя протянул лист архитектору и, встав, надел шляпу, начисто игнорируя недоуменный взгляд племянницы.

— Как только будет готов план, сообщите, я с вами встречусь, и мы обсудим наши дальнейшие действия.

Мужчины пожали друг другу руки, и дядя, наконец, обратился к сидящей за столом племяннице, которая явно не ожидала, что ее безо всяких объяснений оставят одну с малознакомым человеком, да к тому же магглом.

— Ровно через три часа я пришлю за тобой машину, а пока у тебя есть время, чтобы ты могла объяснить мистеру Джеймсу, чего ждешь от своего нового дома.

Он приобнял племянницу за плечи и, не оборачиваясь, направился к выходу из бара.

— Но как же, неужели, да нет, он ведь не мог..?

Слов просто не было.

Из раздумий Адриану вывел насмешливый голос исполнителя проекта.

— И часто вы разговариваете сама с собой? — спросил он, снова не глядя в ее сторону.

Уложив раскиданные по столу листы в папку и надев пальто, мистер Джеймс обернулся в сторону бармена. Похоже, задерживаться здесь он не собирался.

— Я. Да, я просто... Вы тоже меня… Нет, это ни в какие рамки не лезет! Мало того… Что вы делаете?

Мистер Джеймс, успевший уже расплатиться, решительно взял ее пальто и встал напротив, ожидая, когда она перестанет препираться и, наконец, поймет, что от нее требуется.

Когда поток слов Адрианы наконец иссяк, мистер Джеймс многозначительно посмотрел на пальто и даже встряхнул им, пытаясь намекнуть, что ей всего лишь требуется одеть верхнюю одежду.

— Так мы не останемся здесь? — все еще не совсем понимая, что происходит, спросила Адриана, надевая пальто.

— А вы здесь хоть что-нибудь увидите? — насмешливо уточнил мистер Джеймс, направляясь к выходу из бара. — Тут в двух кварталах от этого "Дырявого котла" есть вполне уютное кафе, теплое и светлое, а еще в нем подают замечательный кофе.

Он придержал дверь, пропуская девушку вперед.

— Ваш дядя назначил мне встречу здесь, но это не значит, что знакомиться с вами я тоже буду тут.

В глаза ударил яркий свет с улицы, и на мгновение Адриана перестала различать фигуру своего спутника. Заслонив ладонью лицо и сощурившись, Адриана еще раз попыталась разглядеть архитектора сквозь прищуренные ресницы.

И куда, спрашивается, делась дождливая погода?

Остановившись на тротуаре, по которому туда-сюда сновали случайные прохожие, Мистер Джеймс посмотрел по сторонам и, повернувшись к своей спутнице, уточнил:

— Моя машина припаркована неподалеку, можем доехать на ней, — он мельком взглянул на часы и продолжил: — Хотя я бы предпочел пройтись, пока нет дождя. В это время года такая погода — редкость…

Мистер Джеймс поднял голову к небу, и в этот момент Адриане показалось, что глаза собеседника отливали голубизной.

Она удивленно уставилась на стоявшего перед ней молодого мужчину.

Большой мальчишка. Парень. И фигура, и манера держаться. Да, уверенная, да, внушающая уважение, но такая по-юношески беззаботная. И эта рука в кармане, и этот взгляд на часы. Почему-то его легко можно было представить в роли влюбленного паренька, с нетерпением ожидающего свою возлюбленную, которая опаздывает на свидание.

Адриана улыбнулась своим мыслям и, неслышно хмыкнув, решительно взяла его под руку.

— Ведите! — сказала она.— Будем знакомиться!

* * *

Кафе, о котором говорил ее новый знакомый, действительно оказалось на редкость уютным и светлым. Приятный запах кофе, корицы и выпечки они почувствовали еще за несколько переулков до того, как увидели само заведение. Окна первого этажа небольшого дома на пересечении двух улиц были приветливо распахнуты, а из открытой двери слышалась негромкая приятная музыка.

— Здесь по выходным делают просто незабываемый кофе — входя внутрь, с улыбкой сообщил мистер Джеймс, пропуская свою спутницу вперед. — А сегодня как раз суббота, нам невероятно повезло! Не находите?

Брюнет махнул в сторону столика на четверых, расположенного прямо под одним из открытых настежь окон.

На вопросительный взгляд Адрианы, он пожал печами и пояснил:

— Для всех бумаг и записей нужно довольно много места, стола на двоих не хватит.

Что ж, вполне резонно.

Они прошли к указанному месту, и мистер Джеймс помог Адриане снять пальто. Пристроив его на вешалке рядом со своим, он расположился у окна.

Пока архитектор доставал какие-то чертежи и зарисовки, мисс Нотт оглянулась по сторонам, рассматривая кафе. Ей, конечно, приходилось бывать в этой части Лондона, но, как правило, она только гуляла по улицам, ходила в парки, иногда дядя со своей семьей брал ее в театр, находящийся неподалеку, но вот прогулки, предполагающие общение с людьми, всегда отметались, как ненужные и даже опасные. Причем отказывалась от них она сама, любые траты предполагали наличие и обмен денег, а желание прогуляться всегда возникало спонтанно. Поэтому, оказавшись в непосредственной близости от того, чего ей всегда удавалось избегать, Адриана чувствовала себя несколько неуверенно.

Все помещение маленького кафе, в котором они расположились, было выдержанно в теплых пастельных тонах, на каждом столике можно было увидеть заботливо составленные кем-то букетики из лиловых, либо бледно-розовых гортензий. На стенах были развешаны чайные наборы, которые, похоже, использовались по своему прямому назначению, а не только как предметы интерьера.

В этот ранний обеденный час почти все столики были заняты, возле некоторых суетились официантки, одна из которых, видимо, закончив принимать заказ, перелистнула страничку в своем блокноте и направилась в их сторону.

— Мистер Джеймс, — Адриана чуть наклонилась в сторону сидящего напротив нее архитектора и, продолжая наблюдать за приближающейся официанткой, шепотом спросила: — Могли бы вы помочь мне с заказом?

Она перевела взгляд на своего спутника и встретилась с его удивленным взглядом. Глаза у него все же были зеленого, изумрудно-зеленого цвета.

— А лучше… закажите за меня, пожалуйста, — спешно проговорила Адриана и, отклонившись на спинку стула, отвернулась к окну, пытаясь унять непонятно откуда взявшееся волнение.

Сделав пару глубоких вздохов, она заправила короткую прядь за ухо и снова повернулась к столу, успев заметить заинтересованный взгляд, брошенный мистером Джеймсом в ее сторону.

Как раз в этот момент официантка дошла до их столика, и мужчина переключил свое внимание на нее. Едва взглянув на обслуживающую их девушку, Адриана снова отвернулась к окну.

Взбудораженные внезапным известием мысли стремительно проносились в голове одна за другой, и она не знала, за какую из них зацепиться.

Деньги, принадлежащие семейству Ноттов, дядя никак не смог бы достать, министерство не позволило бы, а значит, на строительство однозначно пойдут его собственные средства. А ведь у него есть свои дети, внуки. А тут еще и она на его седую голову...

От размышлений ее отвлек голос мистера Джеймса: кажется, он обращался к ней.

— Мисс Адриана, Адриана! — когда он понял, что его наконец-то услышали, он приветливо улыбнулся ей кончиками губ и повторил вопрос, который, видимо, она не услышала до этого: — Вы корицу любите? А то сегодня в кафе фирменная выпечка с корицей, вам заказать?

Она поспешно кивнула и из-под опущенных ресниц стала наблюдать за поведением сидящего напротив мужчины. Тот продолжил делать заказ и показывал что-то молоденькой официантке в меню. Периодически он проводил рукой по непослушным черным волосам, но не для того, чтобы пригладить их, как делал, например, муж ее кузины, а скорее, наоборот, взлохмачивая шевелюру. Ее взгляд задержался на безымянном пальце левой руки архитектора. Кольца не было. Официантка, видимо, тоже это заметила, так как стала с удвоенной энергией хлопать ресницами и теребить листик в блокноте заказов. Мистер Джеймс в очередной раз улыбнулся ей, возвращая меню, и в уголках его глаз появились смешливые морщинки. “А ему очень идет улыбаться”, — промелькнула мысль в голове Адрианы, прежде чем ее новый знакомый перевел свой взгляд прямо на нее.

Она снова предпочла отвернуться к окну, проклиная себя за чувство неловкости, возникающее каждый раз, как он бросал взгляд в ее сторону.

— Итак, — проговорил мистер Джеймс, привлекая ее внимание. Он придвинул к себе чистый лист, положил рядом с ним ручку и сложил пальцы веером. — Чтобы понять, чего вы ждете от своего нового дома, мне необходимо услышать ваши собственные мысли по этому поводу. На шести акрах можно хоть деревню построить, но, насколько я понял вашего дядю, речь шла о небольшом доме. Кроме очевидных спальных комнат, кухни, гостиной, возможно, вам понадобятся еще какие-то помещения?

Сидящая перед архитектором девушка чуть сдвинула брови, решая, с чего лучше начать.

— Я думала над этим, немного. Мне бы хотелось, чтобы в доме была библиотека, — она неуверенно прикусила нижнюю губу, вспоминая огромные размеры помещения в поместье дяди: окна от пола до потолка, полки, заполненные старинными фолиантами; такая же большая ей конечно ни к чему, — с местом для чтения у окна и, возможно, совмещенная с кабинетом.

Мистер Джеймс кивнул и отметил что-то на листе.

— Любите читать?

— Что-то вроде этого. Я работаю в книжном.

Архитектор удивленно взглянул на девушку, но ничего не сказал.

— Я работаю с гроссбухом магазина. Веду учет проданных книг и выполняю часть почтовых заказов, — угадав его невысказанный вопрос уточнила Адриана. И улыбнувшись, добавила: — Ну и, не любить читать, работая с книгами, было бы странно.

Она сама не представляла, зачем рассказала это едва знакомому человеку. Видимо, обстановка кафе действовала на нее расслабляюще и располагала к разговору. Адриана уже хотела продолжить, когда из-за барной стойки показалась официантка с подносом. Две чашки ароматного горячего кофе опустились перед ними на стол, заполняя пространство вокруг аппетитным запахом.

— Выпечка будет готова через пять минут, — сообщила девушка и перед тем, как удалиться, с улыбкой стрельнула глазками в сторону мистера Джеймса. Если Адриане не изменяла память, то принимала заказ другая работница кафе. Видимо, разболтали.

— А вы, я смотрю, пользуетесь популярностью у девушек... — не сдержавшись, ехидно протянула Адриана, размешивая сахар на дне чашки.

Ее собеседник сначала в недоумении поднял брови, но потом, видимо, сложив два и два, стремительно стал краснеть. Он резко поднес кофе ко рту и, сделав слишком большой глоток, закашлялся.

Нет, ну честное слово, мальчишка.

— Я думаю, вы ошиблись... — с трудом просипел он в перерывах между попытками прокашляться. — В этом кафе просто принято быть вежливыми.

— Ну да, ну да... — не без иронии согласилась Адриана.

Сжалившись над все еще не прокашлявшимся мужчиной, она участливо постучала ему по спине. Кажется, помогло. Во всяком случае, кашель прекратился, и мистер Джеймс больше не пытался проглотить сразу всю чашку целиком, а просто пил маленьким глотками, уставившись в столешницу.

— Так вот, кроме библиотеки мне бы хотелось иметь в доме лабораторию, — продолжила девушка, старательно пряча улыбку. — Желательно, в подвале, чтобы там было достаточно прохладно и не портились ингредиенты для зе… для экспериментов…

Зельеварение — это, конечно, не ее конек, но иногда проще и дешевле сварить самой, чем покупать готовый состав в магазине.

— Вы еще и химик? — удивленно спросил мистер Джеймс, отрываясь от чашки кофе и делая заметки на одном из листов.

— Эм… нет, — Адрина лихорадочно пыталась придумать, что могут в лаборатории варить магглы. — Но крем или шампунь сделать могу...

Она хотела бы прибавить к этому еще что-то более правдоподобное, но в голову как назло ничего не приходило. Спас положение сам архитектор.

— Увлекаетесь натуральной косметикой? — подсказал он, продолжая выводить на бумаге ровные строчки.

— Точно! Как вы угадали?

— У меня дочка этим одно время увлекалась...

Рядом с их столиком раздался звук разбившейся об пол посуды. Десерт до них не дошел всего пары шагов, благополучно ускользнув из дрогнувших рук официантки. Кстати, эта девушка к ним еще не подходила!

— П-простите — пролепетала белобрысая макушка обслуживающей их столик девушки, которая лихорадочно стала собирать осколки их десерта.

— Все в порядке, мы не спешим, — мистер Джеймс ободряюще улыбнулся смущенной официантке и попытался вернуться к разговору. — Так на чем мы...

— У вас есть дочь? — перебила его Адриана. Она была так обескуражена этой новостью, что не заметила, как в очередной раз за день не дала архитектору договорить.

— Ну да. Неужели я совсем не похож на отца семейства? — мистер Джеймс весело взглянул на собеседницу из-за дымящейся чашки кофе.

Со стороны бара снова раздался звук бьющейся посуды. Похоже, их очередной десерт имел неосторожность вновь расшибиться.

— А вы еще и отец семейства?

— А вы как думаете? — вопросом на вопрос ответил Джеймс, посмеиваясь над выражением полнейшего замешательства, появившимся на лице клиентки.

Адриана озадаченно уставилась на сидящего перед ней мужчину. Он выглядел лет на двадцать пять максимум. Худощавое стройное телосложение, беспорядок на голове в сочетании с хорошо сидящим костюмом, вполне серьезная работа и поведение мальчишки, только что закончившего школу, были... интересным сочетанием. Она чуть помедлила, прежде чем ответить на его вопрос.

— Никаких идей, мистер Джеймс. Вы выглядите парнем, только недавно закончившим университет. Сложно представить вас в роли… отца.

Адриана откинулась на спинку стула и, задумчиво проведя рукой по коротким волосам, добавила:

— А уж в роли отца семейства... Так вы женаты? Сколько детей? Почему без кольца?

Это было невежливо. Такие вещи у едва знакомых людей обычно не спрашивают, но любопытство было так велико, а слова уже сорвались с языка… да и сегодняшний день и так побил все мыслимые рекорды по нарушению всех норм сдержанности. Так что отступать было поздно.

На очередь из высказанных Адрианой вопросов Мистер Джеймс лишь весело усмехнулся. Он поднял руку, подзывая официантку. Эта девушка вроде бы еще ничего не роняла.

— Будьте добры еще кофе.

— Конечно, подождите минутку, — отозвалась официантка с яркой азиатской внешностью, обворожительно улыбнувшись мужчине. Она поспешила к стойке, откуда уже через мгновение вернулась с заказанными кофе и выпечкой.

— У меня вообще-то трое детей.

На этой фразе горячий кофе явно хотел последовать примеру предыдущих десертов, но мистер Джеймс оказался проворнее, удержав чашку на блюдце, которое все еще держала азиатка.

— Спасибо, — он перехватил кофе из дрожащих рук обслуживающей их столик девушки и, дождавшись, пока обескураженная официантка оставит им десерт, продолжил, уже обращаясь к Адриане. — Вы очень наблюдательны, мисс Адриана. На самом деле я в разводе. Сыновья живут с матерью, а дочка со мной.

— О... — только и смогла выдавить из себя девушка. Проносившиеся в ее голове теории быстро уступили место вполне прозаичной действительности.

Так как отступать было поздно, попытавшись придать своему голосу как можно больше небрежности, Адриана поинтересовалась:

— И сколько им?

Кажется, получилось неубедительно. Мистера Джеймса, похоже, этот допрос очень забавлял.

— Сыновьям должно быть сейчас четырнадцать и тринадцать, а дочке летом исполнилось одиннадцать.

— Вы давно не виделись с сыновьями?

Ей показалось, или на миг в глазах брюнета промелькнуло что-то очень похожее на тоску?

— Лет шесть, с тех пор, как развелись...

И что тут можно добавить? Ее опыт общения с детьми ограничивался племянниками. Но она их видела практически ежедневно, за исключением того времени, когда родители забирали малышей с собой в путешествия или те были на учебе в школе. А так, соскучишься — позовешь их к дяде или придешь сама. Никаких проблем. Да и ведь это не свои дети. Так что, определенно ответить она не могла.

— Так. У нас вообще-то не очень много времени. Поэтому давайте продолжим обсуждать дом, — прервал допрос мистер Джеймс, возвращаясь к разложенным на столе бумагам. — Есть ли еще какие-то специфические помещения, которые вы бы хотели видеть в доме?

Решив уцепиться за возможность отвлечься от обсуждения личной жизни архитектора, девушка стала лихорадочно припоминать все мысли, которые она еще с детства перебирала в уме, представляя свой собственный дом.

— Может, небольшая оранжерея? Под крышей или в отдельной пристройке к дому? Еще я бы хотела садик возле дома, может быть, даже с прудом и качелями. А в доме детскую игровую комнату, для племянников. Кладовую для хранения трав и продуктов. Погреб, можно рядом с лабораторией. Желательно сделать из подвальных помещений запасной выход сразу на улицу. И еще, наверное, террасу, чтобы можно было посмотреть на звезды… ох… а у вас есть какие-нибудь идеи?..

За обсуждением будущего дома время пролетело незаметно, и, уже шагая обратно к бару, Адриана не могла отделаться от мысли, что трех часов оказалось слишком мало.

Выходя днем из Дырявого котла, девушка с ужасом представляла себе предстоящий разбор полетов, а на деле...

А на деле оказалось, что мистер Джеймс — очень приятный собеседник. У него замечательно получилось одновременно обсудить дом, объявить себя отцом семейства, показать свои наброски, рассказать про дочь, смутиться от намека на свою популярность у слабого пола, спросить про предпочтения в материалах отделки, обсудить погоду… и много чего еще. Казалось, архитектор, у Адрианы теперь даже в мыслях язык не поворачивался назвать его магглом, намеренно заражал ее своим настроением. На душе было невероятно легко, и она наслаждалась короткой прогулкой рядом с мужчиной, который продолжал рассказывать ей премудрости предстоящего строительства.

Было уже почти шесть, и в опустившихся на город сумерках витало столько безмолвного очарования, что, смотря на зажигающиеся один за другим фонари, окруженные туманным ореолом, девушка впервые не торопилась домой. Она даже сбавила ход, чтобы отсрочить момент расставания, что, естественно, не укрылось от внимания мистера Джеймса. Он бросил на нее задумчивый взгляд и сделал шаг меньше.

— Хороший вышел день, столько всего успели. Если бы со всеми моими заказчиками было так же легко, проекты делались бы на раз-два, — не смотря на Адриану, произнес мистер Джеймс и, глубоко вдохнув запах осенней листвы, прикрыл глаза. — Каждый раз замечаю, что по вечерам, когда машин и людей на улицах становится меньше, ветер стихает и дышится легче... Правда?

Он расслабленно улыбнулся и взглянул на свою спутницу. Адриана, неторопливо идущая рядом с ним, утвердительно кивнула и, уступив дорогу встречной прохожей, вновь оказалась рядом.

— Вы часто гуляете после работы? — задала она отвлеченный вопрос, надеясь не возвращаться пока к теме дома, а узнать немного о жизни архитектора.

— Не то чтобы очень, скорее, наоборот... К семи я уже обычно должен забирать дочку из школы, но сегодня у нее занятия допоздна, так что... — он неопределенно повел плечами, пряча руки в карманах брюк. — А как насчет вас?

— Аналогично, — откликнулась Адриана, но, наткнувшись на вопросительный взгляд мистера Джеймса, поспешно уточнила. — Нет, детей у меня нет! Просто заканчиваю я обычно довольно поздно и оттуда сразу домой. Только иногда получается выбраться погулять в парк, так что... сегодняшняя прогулка приятно выбивается из общий картины.

Она постаралась изобразить как можно более искреннюю улыбку. Не объяснять же ему, что подобных прогулок за всю ее жизнь не было ни разу. Что в обществе, в котором она живет, одна ее фамилия отпугивает даже не знакомых ей людей. А подруг можно пересчитать двумя пальцами.

До улицы, на которую выходили двери Дырявого котла, они дошли в молчании. Каждый, казалось, думал о своем. Лишь на повороте Адриана остановилась и, заметив рядом с баром какие-то машины, кивнула в их сторону.

— Что ж, мне пора. Было очень приятно с вами познакомиться, мистер Джеймс. Надеюсь, это не последняя наша с вами встреча! — она старалась говорить бодро и за вежливой улыбкой изо всех сил пыталась скрыть подступающую тревогу. Чувство покоя, окутавшее ее после беседы с архитектором, видимо, прилагалось исключительно в комплекте к нему самому, так как от осознания того, что через пару мгновений каждый из них вернется в привычный ему мир, становилось не по себе.

— Уверен, что так и будет, мисс Адриана, — согласился мистер Джеймс, склонившись в легком поклоне. — Время следующей встречи мне сообщить вам лично, или уместнее будет через вашего дядю?

Такой незначительный, казалось бы, вопрос, поставил девушку в мысленный тупик. Лично сообщить ей он не мог, потому что для этого надо было бы просветить его о том, где она работает или живет. Но ни тот, ни другой вариант даже не рассматривался. Поэтому, здраво рассудив, что дядя наверняка заранее озаботился способом связи с архитектором, она согласилась на то, что получит приглашение через лорда Гринграсса.

— Договорились, тогда я предупрежу Бенджамина о встрече с вами по телефону. Было приятно познакомиться, мисс Адриана!

Мистер Джеймс легко коснулся губами руки девушки и, дождавшись, пока она развернется, направился в противоположную сторону к припаркованной чуть ниже по улице машине.

* * *

Не доходя до автомобиля нескольких шагов, Гарри услышал хлопок и обернулся, ища глазами силуэт новой знакомой. Однако вечерняя улица была пуста. Одна из припаркованных у бара машин отсутствовала, и оставалось сделать вывод, что белый Роллс-ройс, а не хватало вроде бы именно его, благополучно забрал свою хозяйку.

Помедлив еще пару минут, он наконец сел в свою машину и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель привычно отозвался приятным рычанием. Включив на магнитоле любимый сборник, он нажал на газ, и автомобиль не спеша выехал со стоянки.

Впереди предстояли часовая дорога до Хай Вайкомба и встреча с дочкой, а на следующей неделе, если очень постараться, то можно будет представить первые наброски Бенджамину и, возможно, повторить сегодняшнюю встречу с мисс Адрианой.

Гарри безмолвно покачал головой и, улыбнувшись своим мыслям, прибавил газу.

* * *

— Эй, Джеймс! Куда спешишь?

Не оборачиваясь на окрик и не реагируя на очередную провокацию, Лили поправила тяжелую сумку на плече и прибавила шаг.

Деревянные половицы под каблуками ее туфелек пытались жалобно скрипнуть, но не успевали — слишком быстро и легко передвигалась по коридору девочка.

Зато на громкий голос и топот шедшего позади Лили мальчика из-за дверей аудиторий уже начали выглядывали недовольные лица преподавателей.

— Уж не на занятия ли по спецкурсу ты так летишь, а, Джеймс? Так они в другой стороне, — не сдавался пацан. Он попытался ухватить ее за плечо, но, едва коснувшись, резко отдернул руку, будто обжегшись. — Ай! Зачем же так-то?

Мальчик недовольно потер ладонь и снова припустил следом.

Лили почти видела, как он на ходу покусывает губы, придумывая, чем бы вывести ее из себя. Ну, пусть попробует.

— Кстати, Джеймс! Откуда такая глупая фамилия, а? У твоих предков, похоже, совсем отсутствовала фантазия, — ехидно изрек пацаненок, когда, завернув за угол, они оказались у лестницы, деревянные перила которой витой спиралью уходили на верхние этажи главного корпуса, в библиотеку, и на улицу.

Стайка девочек одного с Лили возраста как раз в это время спускалась вниз, и ей пришлось остановиться и отойти в сторону, чтобы пропустить их.

Услышав последнюю фразу, брошенную ее преследователем, ученицы глупо захихикали и, хлопая ресницами, проплыли мимо, с интересом рассматривая форму мальчика из нового двенадцатого колледжа, образованного только в этом году.

Презрительным взглядом проводив фигурки удаляющихся однокурсниц, Лили раздраженно фыркнула.

— Глупые курицы.

Сбежав по ступенькам вниз, она оказалась на улице, а позади продолжали отчетливо слышаться шаги настырного мальчика.

— Что тебе от меня надо? — потеряв всякое терпение и совсем не скрывая досады в голосе, с расстановкой отчеканила Лили, разворачиваясь к мальчику.

Она посмотрела на стоящего перед ней ученика, который самодовольно задрал нос, гордый, что ему все-таки удалось заставить ее ответить.

— Считаешь себя выше других, а, Джеймс? — проигнорировав ее вопрос, спросил он, на шаг приближаясь к Лили. — Устроила цирк на первом собрании стипендиатов, отказалась посещать занятия спецкурса. Думаешь, то, что тебе приходило письмо из школы, про которую упоминал преподаватель, а нам нет, делает тебя лучше других? Или ты воображаешь, что к одиннадцати годам уже научилась всему, чему возможно?

Черные глаза чуть ли не на мыски наступающего ей мальчика недобро поблескивали из-за прищуренных ресниц, и Лили почти физически ощущала волны еле сдерживаемого негодования, исходящие от него. И пусть. Она тоже не так проста, как могло показаться.

— О’Коннелл, а тебе какое дело до того, посещаю я ваши ненормальные занятия или нет? — невозмутимо прервала Лили град начавших сыпаться на нее вопросов и недовольно сложила руки на груди, копируя излюбленную позу бабушки Петунии. — Я уже говорила с профессором Оддли. Его занятия по развитию скрытых способностей человека меня не интересуют! Можете сколько угодно тратить свое время на то, чтобы научиться спихивать карандаш с парты взглядом, если вам это надо. Я же поступила в эту школу с совершенно другими целями!

— Правда? — изогнув густые брови, спросил О’Коннелл, еще сильнее подаваясь вперед. Его лицо оказалось так близко, что Лили удалось рассмотреть, кажется, каждую веснушку на румяных щеках. — Тогда зачем было козырять письмом из Хогвартса?

— А тебя оно, похоже, очень сильно волнует… — приподняв брови, заметила девочка, наблюдая за тем, как темнеют и без того черные глаза стоящего перед ней мальчика. И из вредности она подлила еще масла в огонь, уточнив: — Ты бы, наверно, не отказался получить такое?

— Да каждый из моих братьев и сестер с рождения мечтал бы получить… — зло шипя, начал было О’Коннелл, но осекся, заметив еще сильнее взлетевшие вверх брови Лили.

Проходящие мимо учащиеся старших классов с явным неодобрением глядели на агрессивно настроенных первокурсников. Хорошо хоть пока не вмешивались.

— А вот это уже интересно… — протянула Лили, улыбнувшись уголком рта. — Будь ты из обычной семьи, о Хогвартсе ничего не знал бы, однако, раз ты упомянул братьев…

— Много ты понимаешь, — холодно прервал ее О’Коннелл. — Это не твое дело!

— Так же как не твое — посещаемость мною ваших идиотских занятий! — парировала Лили, стараясь без страха смотреть в мечущие молнии черные глаза мальчика.

Она не трусиха — нет! Но от вида нависшей над ней фигуры однокурсника было неуютно.

— Мистер О’Коннел, мисс Джеймс!

Дети одновременно обернулись к вырулившему из здания колледжа преподавателю, который с нескрываемым упреком смотрел на обоих.

— Урок начался десять минут назад. Мистер О‘Коннелл, я всего-навсего попросил вас пригласить мисс Джеймс в класс, а не запугивать ее.

Лили непроизвольно фыркнула.

— Он не запугивал меня, профессор Оддли, — возразила девочка, замечая, как однокурсник опускает глаза в пол. Наверняка каменный тротуар был намного занимательнее слов учителя. — Просто я уже сказала ему, что меня не интересует ваш предмет.

Остановившийся рядом с ними преподаватель с умилением взглянул на первокурсников, и внезапно потрепал обоих по волосам. Видимо, практически полное отсутствие растительности на собственной голове, блестящей гладкой лысиной под светом электрических фонарей, сделало его настоящим фетишистом в отношении причесок других. Иначе как объяснить его поведение?

— Милые дети, — улыбаясь, выдал профессор Оддли, чем ввел учеников еще в большее замешательство. — А вы, Лили, я смотрю, все упрямитесь?

— Как и неделю назад, профессор, — поджимая губы, ответила девочка, сдувая с лица прядь волос, выбившуюся из прически.

— Очень жаль Лили, очень жаль. Правда, Рэндалл? Нам ведь очень не хватает мисс Джеймс на наших занятиях?

В ответ О’Коннел хмыкнул и осторожно покосился в ее сторону.

— О да, профессор, — понижая голос, проговорила Лили, — так не хватает, что всю неделю ваши ученики исключительно на мне отрабатывали заданные на ваших занятиях по спецкурсу упражнения...

Под конец учебной недели ее так достали постоянно падающие с парты письменные принадлежности, а также замечания преподавателей, которые сыпались на нее с завидной частотой из-за того, что она отвлекалась поднять с пола то карандаш, то ручку, что она была готова проклясть любого, кто к ней подойдет.

— Ну, насколько я понял, вы тоже в долгу не остались, — с улыбкой заметил Оддли, пропуская толпу переодевшихся к игре учащихся, направляющихся к ближайшей площадке для крикета. Не дожидаясь ответа Лили, он продолжил: — Вряд ли вчера ветер был настолько силен, что сам смог бы распахнуть одновременно все окна в аудитории и снести столы учащихся. Правда?

Явно страдающий одной из разновидностей сумасшествия профессор весело сверкнул глазами.

— Вам нужны эти занятия, мисс Джеймс, — тоном мудрого наставника начал учитель. — Как-никак, но они входят в список обязательных и...

— Тут явно, какая-то ошибка, — прервала его разглагольствования Лили, поправляя оттягивающую плечо сумку.

— Боюсь, что совет школы так не думает… — снисходительно сообщил преподаватель.

— А может, в управлении школой не знают, в чем заключаются ваши занятия? — повышая голос, спросила Лили, и несколько проходящих мимо студентов с осуждением взглянули в ее сторону. Разве что не шикнули.

— Вы, конечно же, можете уточнить это у них, — проговорил Оддли. — Начать советую с декана колледжа. Хотя уверяю вас в полной осведомленности руководящего состава.

— Слабо верится… — дернув подбородком, ответила Лили.

Оддли на реплику ученицы лишь пожал плечами и, сдвинув прикрывающий костлявое запястье манжет пиджака, взглянул на часы.

— Сожалею, мисс Джеймс, кажется, на сегодняшнее занятие спецкурса вам уже не имеет смысла идти.

Лили не удержалась и возвела глаза к потолку. Он ее совсем не слушает или только делает вид?

Между тем профессор ничем не выдал того, что заметил жест Лили, и продолжил.

— Однако в понедельник в шесть я буду с нетерпением ждать вас на своем уроке. В конце концов, по итогам этого семестра мне надо будет поставить вам оценку и написать отчет мистеру Джеймсу. А с вашей посещаемостью…

Под ошарашенный взгляд Лили Оддли развел руками.

— Ну, Рэндалл, у нас есть еще полчаса на то, чтобы вместе со всеми потренироваться, — преподаватель подтолкнул заметно оживившегося мальчика ко входу в здание колледжа и двинулся за ним следом, на прощание пожелав прогульщице спецкурса хорошего дня.

Вот так новость!

Лили проводила взглядом скрывшихся за входной дверью учителя и ученика и, медленно развернувшись, потопала в ту же сторону. Желание идти в библиотеку улетучилось, но ноги на автомате выбрали путь, за неделю ставший привычным.

Скользя ладонью по деревянным перилам, девочка ступенька за ступенькой поднималась все выше, не переставая обдумывать сказанные профессором Оддли слова.

Конечно, он мог и соврать — это в его интересах, в конце концов. Но что, если учитель сказал правду?

Представив разговор преподавателя с отцом, Лили нервно сглотнула.

Они столько сил приложили, чтобы ей удалось поступить в эту школу! Папа ради нее отказался от волшебного мира, памяти о нем, работал на износ, чтобы у нее были хорошие учителя, чтобы был шанс! И ведь у них все получилось — она сдала экзамены, отказалась от Хогвартса, и все должно было идти по намеченному на несколько лет плану! И вот — пожалуйста.

Лили обиженно пнула очередную ступеньку. Не хватало из-за отметок какого-то помешанного профессора вылететь из школы!

— Не пойду на его занятия, — упрямо пробормотала девочка, оказываясь на площадке перед входом в библиотеку.

Миновав порог помещения, уже ставшего почти родным, Лили кивнула сидящему за регистрационной стойкой старшекурснику, следящему за порядком, и прошла в читальный зал, оказавшийся практически полностью пустым. Все ученики сейчас были во дворе на игре. С улицы слышались их веселые голоса, подбадривающие свою команду по крикету.

Вот если бы отец ничего не узнал о ее оценках по спецкурсу…

Лишь эта мысль образовалась в ее голове, как Лили уже не могла думать ни о чем другом. Решительно достав из сумки ежедневник, она заняла место за одним из компьютерных столов, расположенных недалеко от стрельчатых окон, выходящих на спортплощадки.

— Куда же я их записала? — задумчиво пробормотала себе под нос Лили, перелистывая одну страницу за другой.

Когда ее приняли в эту школу, отцу дали все данные, необходимые для просмотра статистики ее успехов в учебе: адрес сайта, имя в системе, пароль. И сейчас все эти данные были ей нужны! Зря что ли она их переписывала себе в блокнот?

План уже начал понемногу вырисовываться у нее в голове. Осталось лишь привести его в исполнение. Она уже приготовилась набрать адрес сайта, когда на плечи ей легли знакомые ладони.

— Папа? — неуверенно пролепетала Лили, оборачиваясь назад и спешно захлопывая блокнот.

Позади с усталой улыбкой на губах действтельно стоял отец.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

* * *

О том, как глупо прозвучал его вопрос, Гарри подумал только после того, как спросил. Спрятав руки в карманы, он наблюдал, как смущенный румянец заливает щеки дочери и та в растерянности пытается собраться с мыслями. В детстве на подобный вопрос он сам автоматически ответил бы только одно:

— Нет… — подтверждая его мысли, сглотнув, проговорила Лили, пряча взгляд.

Что и требовалось доказать. Гарри и сам бы отреагировал так же.

— То есть, не то чтобы мне совсем нечего тебе рассказать… — быстро нашлась Лили и, встав со стула, убрала блокнот в сумку. — Сегодняшние занятия прошли скучно. Ты опоздал, кстати.

Гарри пожал плечами и задвинул за дочерью стул.

— Дела задержали, — ответил Гарри и, пропустив Лили вперед, направился следом за ней к выходу из библиотеки. — Когда приехал, не нашел тебя у входа на парковку и решил поискать в школе.

Услышав последнюю фразу, Лили внезапно споткнулась. Она явно имела все шансы упасть, если бы Гарри не успел ее поймать.

— Спасибо, пап, — поблагодарила его дочка и, кивнув на прощание дежурившему в библиотеке ученику, вышла на лестницу. — Вообще ты мог бы просто позвонить…

— Я и собирался, — проговорил Гарри, спускаясь по ступеням вслед за девочкой, — но не успел. Увидел тебя перед входом в главный корпус.

— О-о…

— Да, ты так яростно спорила с учителем, что я уже хотел вмешаться и узнать, в чем дело… — Гарри открыл перед Лили тяжелую деревянную дверь, ведущую на улицу, и, решив еще раз попробовать добиться от дочери ответа, спросил: — Что ты с ним не поделила?

— Ничего особенного, пап. Мы просто не сошлись на методах решения задачи, — безразлично проговорила девочка, но ее уши при этом характерно вспыхнули.

Гарри еле сдержался, чтобы не хмыкнуть. Индикатор неправды снова сработал на отлично.

— Математика? — предположил он.

— Нет, спецкурс по выбранной специальности. Кстати, мы за сколько до дома доедем? А то я жуть как проголодалась!

На перевод темы Гарри лишь пожал плечами. Он с самого начала знал, что Лили ничего не скажет. Будет упорно отмалчиваться и разбираться со всеми проблемами сама.

Ох и везет же ему на такие характеры…

Всю дорогу до Виблдона дочка проспала. А скорее, делала вид, что спит, чтобы избежать возможных вопросов с его стороны.

Едва оказавшись дома, Лили унеслась хозяйничать на кухню, а Гарри в сопровождении заждавшегося их появления пса поднялся к себе. Ему не терпелось сделать хоть какие-то наброски проекта. Завтра на это у него точно не найдется времени — предстояла поездка к родственникам.

Гарри в который раз мысленно поблагодарил Торнтона. Другу еще вчера вечером удалось-таки организовать встречу с инспектором по поводу его неправильной парковки. Беседа прошла успешно, и автомобиль ему вернули.

Как оказалось, за строгим, выставленным на показ образом грозного полисмена скрывался страстный любитель животных, которого взятый с собой виновник происшествия — Ульви, естественно, покорил с первого взгляда.

В итоге отделался Гарри лишь штрафом и предупреждением. Повезло, что сказать.

Щелкнув выключателем, Гарри пошире распахнул дверь в спальню и приглашающе махнул радостно завилявшему хвостом животному.

— Только не запрыгивай на… — начало было Гарри, но, пронаблюдав за тем, как Ульви с разбегу прыгнул на хозяйскую перину, разом сметая с нее разложенные стопочками фотографии, отсортированные в нужном порядке чертежи и открытые на определенных страницах каталоги, лишь обреченно вздохнул и закончил: — кровать.

Под заинтересованным взглядом Ульви сгрудив на стол подобранные с пола горы макулатуры, Гарри пододвинул к компьютеру стул и занялся новым проектом.

Прошло немало времени, прежде чем работа совсем вытеснила из головы мысли о школе Лили и захватила настолько, что лишь опрокинутый сонным псом со стола будильник смог привлечь его внимание.

Три часа ночи...

Устало потирая глаза, Гарри поднялся из-за стола и, разминая затекшую спину, вышел в коридор. На сегодня работы было достаточно.

В сопровождении любопытного пса Гарри умылся и почистил зубы. Погасив в ванной свет, он уже собирался отправиться спать, когда заметил слабое мерцание из гостиной на первом этаже.

— Может, Лили забыла выключить настольные лампы? — пробубнил под нос Гарри, спускаясь вниз.

Миновав лестницу, он прошел через холл и коридор, по пятам преследуемый Ульви. Из-под порога, ведущего в малую гостиную, пробивалась узкая мигающая полоска света.

Гарри толкнул чуть скрипнувшую дверь и замер в проеме.

В свете настольных светильников, удобно устроившись с ногами в мягком кресле, увлеченная книгой, сидела Лили.

В домашней одежде с фартуком на груди, она, похоже, так зачиталась, что забыла и про сон, и про еду тоже.

Перед ней на низком столике был сервирован ужин на двоих.

— Вот идиот… — тихо отругал себя Гарри.

Он так заработался, что у него напрочь выпало из головы приглашение Лили спуститься поесть.

В итоге — поглощенная книгой девочка благополучно забыла о еде и даже не заметила, как наступила ночь.

Интересно, какая история могла так сильно захватить дочь?

Подойдя поближе, Гарри обошел кресло и взглянул на обложку.

— И кому же так не повезло, что ты взялась перечитывать “Матильду”? — вкрадчиво поинтересовался он, улыбаясь вздрогнувшей от неожиданности дочке.

— П-пап? — запинаясь, промямлила Лили, спешно захлопывая любимый ею томик.

Как отметил Гарри, среди страниц книги выглядывало несколько закладок. Настораживающий факт.

— Надеюсь, это буду не я, — с улыбкой произнес он, занимая место рядом с девочкой на подлокотнике кожаного кресла. Перед ними на ковре тотчас пристроился и Ульви. Настоящая семейная идиллия. — Ты ведь, не настолько сильно злишься на меня, чтобы применять описанные в этой истории приемы, правда?

Дочка нервно заправила за ухо прядь волос и, переведя дыхание, сощурившись, с подозрением взглянула на своего отца.

— А есть за что? — уточнила она, складывая руки на груди.

— Ну… — протянул Гарри, задумчиво потирая подбородок, как будто решая, в чем именно стоит признаться дочери. — Я так и не успел узнать, как прошла твоя первая неделя в школе! Достаточно веская причина для мести?

Лили закатила глаза и несильно ткнула отца маленьким кулачком.

— Значит, все-таки не я, — с облегчением засмеялся Гарри. — А то идти на завтрашнюю встречу с родственниками блондином, как год назад, совсем не хочется!

Лили смущенно вспыхнула и, опустив глаза, тихо пробормотала:

— Это была крайняя мера…

— Ну да, ну да, — согласился Гарри. — Отвадить мисс Хант, которая раз десять сообщила о том, как ей нравится цвет моих волос, перекрасив их в блонд, действительно — крайняя мера!

— Можно подумать, она тебе нравилась, — возмущенно встрепенулась дочка.

— Она может и нет, а вот цвет волос меня точно устраивал! — повторяя позу девочки и скрещивая на груди руки, возразил Гарри.

Вздернув носик и недовольно фыркнув, Лили поучительно продекламировала:

— Па, ее интересовала только твоя шевелюра! — с таким видом, что Гарри пришлось закусить губу, лишь бы не рассмеяться.

Между тем, девочка соскользнула с кресла и, принявшись ходить туда-сюда перед наблюдающими за ней Гарри и Ульви, продолжала свои рассуждения.

— Парикмахеры, они все такие — стоило бы ей добраться до твоих волос, она бы их подстригла, и все! Потеряла бы сразу всякий интерес. А нам это надо?

Лили остановилась и вопросительно уставилась на отца. Но, не дожидаясь реакции Гарри, сама ответила:

— Конечно же нет! И вообще! У тебя волосы стриги не стриги вырастают за неделю! Так что потеря была не велика!

Наблюдая за деловитыми рассуждениями девочки, Гарри все больше расплывался в улыбке. Лили выглядела так забавно, что под конец он не выдержал и рассмеялся в полный голос.

— Я сказала что-то смешное? — нахмурившись, спросила дочка.

— Нет, что ты, — проговорил Гарри и, подхватив на руки насупившуюся малышку, вернул ее обратно в кресло, предварительно оставив поцелуй на упрямой макушке. — Просто не представляю, что бы я делал без тебя!

— Пропадал, — надменно заявила Лили. — Захомутала бы тебя какая-нибудь мадам из салона, а ты бы и не заметил...

— Это точно! — примирительно согласился Гарри, усаживаясь на подлокотник рядом с заметно успокоившейся дочерью. — Хорошо, что ты у меня есть!

Он критически осмотрел растрепавшуюся косу, в которую были заплетены волосы девочки, и спросил:

— Может, стоит переплести?

— Давай, — миролюбиво откликнулась Лили и повернулась к нему спиной.

Темно-рыжие локоны волной упали ей на плечи.

— Кстати, как все-таки прошла первая неделя в школе? — спросил Гарри, аккуратно чередуя длинные пряди. Он не терял надежды узнать причину спора дочери с преподавателем. — Уже успела с кем-нибудь подружиться?

Дочь еле заметно вздрогнула и неопределенно пожала плечами.

— Только познакомиться, — чересчур безразличным тоном заявила она, заставляя отца удивленно приподнять брови и бросить на лежащий рядом с Лили томик подозрительный взгляд.

— А как преподаватели? Ну, кроме того, с которым ты поцапалась… — поинтересовался Гарри, перевязывая заплетенную косу лентой.

— Нормально, — коротко бросила девочка и, убедившись в том, что с прической покончено, спешно соскользнула с кресла. Мельком взглянув на остывший ужин, она уточнила: — Я уберу, ты же не будешь уже есть?

И, дождавшись утвердительного кивка отца, Лили подхватила со стола посуду и скрылась в кухне. Хлопнула дверца холодильника.

Брови Гарри против воли напряженно сошлись на переносице. Что-то тут не чисто. Дочка обычно очень быстро сходилась с людьми, да и молчаливостью отнюдь не отличалась.

Он уже хотел просмотреть оставленные Лили закладки, но не успел — девочка вернулась в гостиную.

— Я, пожалуй, пойду спать… — демонстративно зевая, произнесла дочка, забирая с кресла оставленную книгу.

Приблизившись к Гарри, она встала на цыпочки, быстро чмокнула его в щеку и умчалась к себе, бросив на прощание:

— Спокойной ночи, пап!

— Спокойной ночи, малышка… — отозвался Гарри, задумчивым взглядом провожая спину девочки.

Может, конечно, ему все это показалось, и ярость, с которой дочка спорила с преподавателем, была всего лишь способом отстоять свою точку зрения. Но…

Гарри тряхнул головой и поднялся с подлокотника.

Решать проблемы надо по мере их поступления. А пока проблемы, как таковой, не было.

— В конце концов, чего приблизительно ожидать, я знаю… — поднимаясь по лестнице в спальню на второй этаж, успокоил себя Гарри, припоминая сюжет книги, которую читал Лили перед сном, пока та была совсем маленькой.

Даже если дочка решит подсунуть учителю тритона, можно быть спокойным — тот его точно заслужил.

* * *

От окружающей темноты, пологом заволакивающей глаза, по коже расползались холодные мурашки.

Обычно ему нравилась чернота беззвездной ночи. В ней можно было спрятаться. Стать полностью свободным от правил, условностей, мнения других. Никто не увидит, какой ты на самом деле, когда на небе нет звезд и луны, а на тебе — значка старосты...

Можно быть безбашенным, не следить за словами, забыть про ограничения, любить.

Сейчас же царящий вокруг мрак ничем не напоминал притягательную магию ночи.

Больше было похоже, что он либо умер, либо ослеп.

Тедди Люпин попытался пошевелить кончиками пальцев, но почувствовать их не смог.

Финиш. Даже если он и выжил, остаться прикованным к кровати калекой, не способным дотащиться до уборной, — не лучшая перспектива для семнадцатилетнего подростка, в планах у которого была долгая и полная приключений жизнь.

Люпин обреченно прикрыл веки. Ну, хоть они двигались, и на том спасибо!

Может, и к конечностям постепенно вернется чувствительность? А то пока он ощущал только холод.

Решив продолжить свои потуги, он попробовал заставить тело сдвинуться с места.

Бесполезно. Оно не отзывалось.

Однако он не переставал раз за разом мысленно двигать то рукой, то ногой. Хотя и понимал, что первые несколько попыток ожидаемо не принесут никакого результата.

Тедди уже потерял счет времени, когда, наконец, его старания увенчались успехом. Если можно было так назвать волну боли, которая накатила настолько внезапно, что он даже не смог вздохнуть, чтобы закричать.

Все тело горело и ломило.

Из глаз, настойчиво отказывающихся привыкать к темноте, сыпались искры.

Сцепив зубы, Люпин ухватился окостеневшими от шока пальцами за оказавшуюся под рукой простынь и ждал, ждал… пока и не думающая прекращаться пытка не стала для него терпимой.

— Главное, жив… — прошипел Тедди, успокаивая себя.

Он осторожно вдохнул воздух, который оказался насквозь пропитан запахом лекарств. А вкупе с тем, что под ладонями у него были простыни, можно было прийти к выводу, что он в Больничном крыле или больнице Св. Мунго и у него еще есть неплохой шанс на выздоровление.

Мысленно ругаясь и проклиная тот день, когда ему в голову пришла идея разобраться с приютскими ребятами, результатом которой стало опоздание на поезд и встреча с недружелюбно настроенными обитателями Запретного леса, Люпин попытался поднять руку и по привычке нащупать на груди драгоценную подвеску.

Один из кулонов-близнецов, которыми в детстве он обменялся со своей кузиной перед ее отъездом во Францию, для Тедди Люпина был самым дорогим предметом из имеющихся в его распоряжении.

Даже волшебную палочку он не оберегал так рьяно, как неброский овальный кусок металла с фотографией внутри.

Дрожащие от напряжения пальцы скользнули по груди, и внезапно внутри все похолодело. Рука сама дернулась к шее.

Цепочки не было.

Стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на боль во всем теле, он пошарил рукой на ближайшей к кровати тумбочке, но наткнулся только на значок старосты.

— Не может быть, — процедил Тедди, отказываясь верить в то, что потерял медальон.

Злополучный значок со звоном ударился о мраморный пол. Плевать.

Собрав волю в кулак и задержав дыхание, он оттолкнулся от постели и сел.

Казалось, сразу несколько сломанных ребер обожгло будто огнем, заставляя парня вскрикнуть от резкой боли.

В то же мгновение вокруг вспыхнул яркий свет.

Глаза заслезились, и Тедди поспешил посильнее зажмуриться.

Теперь он точно ослепнет.

— Мистер Люпин! — донесся возмущенный голос приближающейся медико-ведьмы. — Вы зачем сбросили обездвиживающее и анастезирующее заклятья?!

Где-то щелкнул замок и скрипнула дверь металлической решетки. Парень хотел посмотреть, откуда в больничном крыле подобные звуки, но не успел. Приступ тошноты подкатил так неожиданно, что его в момент согнуло пополам.

— Ох уж это ваше упрямство… — закудахтала целительница и, дождавшись, когда больного отпустит, свистящим взмахом палочки избавилась от рвоты.

После пережитого приступа кровь в висках стучала отбойным молотком.

Подойдя к умудрившемуся с трудом сесть Тедди, целительница безапелляционно вернула его в горизонтальное положение и, не переставая причитать, зазвенела вокруг флакончиками с зельями.

Голова кружилась так, будто его засосало внутрь смерча. Как-то они со старшим из братьев Поттеров, Джеймсом, попробовали попасть внутрь вихря — там так не укачивало!

— Вам нужен сон. Столько ребер сломано! Ноги, ушибы. Про рваные раны я вообще молчу! — раздраженно тараторила женщина, на ходу вливая в рот больному один за другим все более отвратительные на вкус отвары.

Он попробовал протестовать, но целительница игнорировала все его слабые намеки. Вот не ломило бы у него тело так, будто по нему потопталось стадо кентавров…

Между тем суетящаяся вокруг него волшебница продолжала причитать, не забывая при этом заворачивать простыни вокруг пострадавшего в настоящий кокон, видимо, предупреждая его дальнейшие попытки встать с постели.

— Еще и решетку эту поставили! Где это видано, чтобы в больничном крыле ставили нечто подобное? И директор туда же: “Это ради безопасности учеников”, — у женщины великолепно получилось скопировать строгий, не терпящий возражений тон профессора МакГоннагал.

Так вот что это был за металлический лязг… Похоже, персонал Хогвартса был всерьез обеспокоен тем, что случилось в Запретном лесу.

Вспомнив горящий желтым безумный взгляд оборотня, Тэдди вздрогнул и распахнул глаза.

Целительница, в этот момент взмахнувшая над ним волшебной палочкой, на мгновение прекратила свои манипуляции и с тревогой уставилась на пострадавшего ученика.

— Я вроде только диагностирующее накладывала, — нахмурившись, проговорила она.

— Мадам Помфри, — с трудом выдавил из себя Тедди, сквозь сощуренные веки пытаясь поймать взгляд волшебницы, которая и так неотрывно смотрела на него. — На мне был медальон…

Каждое сказанное им слово отдавалось в черепной коробке сильнейшей болью.

Целительница в ответ нетерпеливо всплеснула руками.

— Мистер Люпин, я думала, у вас что-то важное, а вы — медальон!

Она наложила на Тедди еще несколько проверяющих состояние больного заклинаний и, видимо, убедившись в его стабильности, категорично заявила:

— Спать! Пока не закончится полнолуние!

— Но мадам Помфри! — попытался возразить Люпин.

— Никаких мадам Помфри, молодой человек! Только сон приблизит вас к выздоровлению.

Она влила в больного последнее, приторно-сладкое зелье, моментально начавшее вгонять его в сон.

Яркий свет перестал слепить глаза, или это целительница сделала его более тусклым?

Шаги медико-ведьмы стали удаляться. Послышались знакомый неприятный лязг металлической решетки и щелчок замка.

Из последних сил сопротивляясь дреме, Тедди прошептал:

— Но как же медальон?..

— Не было никакого медальона, мистер Люпин. Спите уже!

Сон окончательно овладел им, и свет вокруг вобрала в себя знакомая тьма.