Забыв, начать сначала (гет)

Дождь не прекращался уже третий час. Далекие раскаты грома и тихий перестук капель о крышу были единственными звуками, нарушавшими тишину, царившую в небольшом домике на Терренс Вуд в Хэмптоне. Влажный уличный воздух проникал через открытую форточку и разносился по всему первому этажу коттеджа.

Возле окна, прижавшись лбом к стеклу, стоял молодой мужчина и невидящим взглядом провожал стекающие по прозрачной поверхности капли дождя.

От его когда-то ярких изумрудно-зеленых глаз, цвета надежды, осталось одно лишь воспоминание, да и то какое-то уж слишком бледное. Он иногда отшучивался на замечания своих друзей и говорил, что глаза, как трава, выгорели на солнце. Вот только почему-то никто даже не улыбался в ответ...

Годы борьбы, лишений и потерь многих изменили до неузнаваемости, что уж говорить о том, кому в этой постановке была отведена самая главная роль.

А цвет глаз... не слишком большая плата за победу.

После тех ужасов и смертей, которые пришлось пережить чуть ли не всем жителям магической Британии в последней войне, каждый старался наладить свою жизнь. Кто как мог.

И мальчик, который все-таки выжил, не был исключением. Он, как никто другой, торопился заглушить боль потерь, наверстывая упущенное время и спеша жить.

Сначала были учеба и работа в аврорате, потом женитьба на любимой девушке, рождение сына — Джеймса Сириуса, названного в честь любимых мародеров.

Он всегда мечтал о большой семье. О доме, полном малышей. Поэтому рождение через год второго ребенка — Альбуса Северуса — было так же желанно.

Двое малышей, так похожих на него.

А еще спустя два года родилась Лили, и Гарри Поттер почувствовал, что где-то глубоко внутри растаял последний кусочек льда, большего счастья он и представить себе не мог. Заглядывая в окруженные ореолом золотых ресниц изумрудно-зеленые глаза маленькой дочки, он уже видел, как она будет похожа на Лили Эванс. Такая же добрая и умная. А может и чуточку вспыльчивая. Он улыбался при мысли, что гены искрометной Джинни Уизли не могли не проявиться в малышке.

И вот сбылось все, к чему он шел. Семья, дети, друзья, любимая работа, но... но не может же все быть идеально? И за несколько лет счастливой жизни, как правило, приходится платить.

Сейчас, спустя пять лет после рождения дочери, он уже почти не помнил, как это, когда все нормально. За его спиной, у потухшего камина, сидела рыжеволосая девушка, ее глаза и лицо покраснели от слез, а взгляд был ничуть не лучше, чем у него самого.

Сравнивая сегодняшнюю Джинни с той сильной девочкой, какою она была в школе, Поттер лишь качал головой. Кто бы мог подумать, что охотница, продолжившая играть за Холлихедские Гарпии даже после рождения двух сыновей, вдруг так изменится и оставит любимый спорт. Но у каждого есть что-то, способное его сломить.

— Я устала, Гарри, ты же знаешь... так нельзя дальше, — девушка запустила пальцы в волосы и сжала их в кулаки. — Да очнись же ты! Не молчи! С того момента, как я вошла через камин, ты так ничего и не сказал!

Ее голос, полный отчаяния, сорвался, и по щеке скатилась очередная слеза.

Как будто наконец очнувшись от своих мыслей, Гарри Поттер повернулся в ее сторону. Он не хотел встречаться с женой взглядом, поэтому просто уставился куда-то в пространство за ее спиной.

— Я согласен, — его голос был хриплый, как будто он давно не разговаривал. — Тебе тяжело и я это понимаю. Я знаю, зачем ты пришла, — он передернул плечами, скидывая навалившееся оцепенение. Гарри взял с подоконника бумаги с гербом Министерства Магии и протянул их жене. В ответ девушка с сомнением посмотрела на него, но все же достала палочку и, прошептав "Акцио", призвала листы. Ее руки дрожали, когда она, пробежавшись взглядом по документам, ахнула и подняла на него испуганные глаза.

— Но...

Гарри не дал ей договорить, предупреждающе подняв руку.

— Не спорь, ты за этим и пришла. Ты знала... Должна знать, что я не оставлю нашу малышку. Никогда. Несмотря ни на что.

Девушка дернулась от его слов, как от удара, и, бросив бумаги, резко вскочила с кресла, в два шага преодолев расстояние, отделявшее ее от мужа. Сквозь зубы она прошипела в лицо мужчине:

— Не считай меня плохой матерью, Гарри Поттер! Я несколько лет делала все от меня зависящее! Я показала ее лучшим специалистам! Перепробовала самые известные зелья и заклятья! Не моя вина, что она ОБЫЧНАЯ! Я сделала все, что могла! — руки девушки были сжаты в кулаки, и казалось, что она готова ударить его в любую секунду.

Вглядевшись в разъяренное лицо Джинни, Гарри лишь обреченно вздохнул.

Сколько раз он пытался переспорить жену! Объяснить, что если магические способности у старших сыновей появились практически сразу, то это не значит, что у всех детей будет так же.

Даже приведение в пример их друга Невилла Лонгботтома не возымело должного эффекта, и миссис Поттер начала свои поиски...

Гарри не раз убеждался, что Джинни была достойной дочерью своей матери, Молли Уизли. В упорстве ей не было равных!

За три года чего только не перепробовала его жена. Были и поездки за границу, где она встречалась с весьма сомнительными личностями, обещавшими стопроцентную гарантию в определении, волшебник ли ребенок. И покупка дорогостоящих артефактов, оценивающих магический уровень. И зелья, ингредиенты для которых ему пришлось доставать, прибегнув к помощи довольно сомнительных типов. В обычное время сам Гарри с чистой совестью отвел бы им в личное пользование одну из камер Азкабана, но обстоятельства... Вспоминать можно до бесконечности.

Он терпеливо ждал, надеясь, что рано или поздно Джинни просто примет дочь такой, какая она есть. С магическими способностями или без них.

Сам же Гарри не видел проблемы в отсутствии магии. Для него было важным благополучие Лили. Поэтому, когда малышке исполнилось два, именно он повел ее в маггловский детский сад, и именно там его впервые посетила мысль оставить Аврорат и получить немагическую профессию.

Что из этого получилось, стало понятно гораздо позже. Когда, встретившись однажды вечером за ужином, они не нашли, о чем поговорить.

Учеба Гарри в маггловском колледже и его практика в небольшой фирме в центре Лондона были малопонятны Джинни, которая продолжала ежедневно сталкиваться с последствиями неудачного колдовства в больнице Святого Мунго. А слышать об очередном провалившемся эксперименте, которые продолжала ставить Джинни, пытаясь выявить магические способности у Лили, не было сил уже у Гарри.

Жена устроилась в лечебницу в качестве практикантки еще тогда, когда дочери минул год и навязчивая идея о не проявляющихся у Лили способностях стала приобретать поистине глобальные размеры.

В итоге, Гарри Поттер не выдержал, и на четырехлетие Лили, после долгих уговоров, действующий директор Хогвартса согласилась прислать список одногодок их дочери, зачисленных в школу чародейства и волшебства. Оказалось, что среди них фамилии Поттер нет...

Эксперименты были прекращены. Гарри даже показалось, что Джинни смирилась с действительностью. Она сама стала отводить Лили в детский сад и чаще отправляла сыновей к бабушке Молли, где они свободно могли приобщаться к колдовству, не акцентируя на этом внимание младшей сестры.

И вроде бы, все должно было наладиться. Но почему-то, изо дня в день, становилось только хуже.

О чем думала Джинни, когда высказала мысль отдать Лили на воспитание родственнику, о чьем существовании в семействе Уизли вспоминали крайне редко и который “кажется” был бухгалтером, Гарри не знал. Но празднование пятого дня рождения дочери в Норе в тот день было сорвано безвозвратно. Не желая выслушивать других предложений жены, Гарри Поттер забрал дочь и переместился в их дом в маггловском городке Хэмптон.

Ему понадобилось несколько дней на то, чтобы решиться на сегодняшний разговор. И он был намерен довести его до конца.

Гарри вынырнул из тягостных воспоминаний и сосредоточенно свел брови к переносице.

— Кроме как принять ее такой, какая она есть... — эту фразу он проговорил шепотом, но Джинни его все равно услышала. Она уже собиралась, что-то возразить, но Гарри ее остановил.

— Не надо, прошу, хватит. Эти бумаги — единственный выход. Печать министерства там уже стоит, надо лишь поставить подписи, — он снял очки и устало потер глаза. — У меня есть лишь несколько условий...

Гарри Поттер отвернулся к окну и, не смотря на стоящую за его спиной рыжеволосую девушку, негромко продолжил:

— Первое касается мальчиков. Если будет что-то серьезное, обязательно свяжись со мной. Если они захотят навестить нас, я не буду возражать. Только объясни им, подготовь. И сама... Я... — казалось, что мужчина борется сам с собой, — я буду скучать.

Джинни попыталась что-то сказать, но снова была прервана.

— Я помню, Джин, помню, мы любили друг друга, — он нервно сглотнул ком, появившийся в горле, и, часто прерываясь, попытался подобрать подходящие слова. — Но последние несколько лет... Я же не слепой, я вижу, что выгорели не только мои глаза, и я... понимаю. Но и ты пойми, — Гарри обернулся и протянул ладонь к лицу девушки. Едва касаясь кончиками пальцев, он провел рукой по ее щеке. В глазах Джинни стояли слезы. Она сделала последний шаг, разделяющий их, и уткнулась мужчине в грудь. Он приобнял жену за плечи и осторожно провел ладонью по ее спине, пытаясь поддержать. Было видно, что этот разговор никому из них не дается легко. Оба выглядели разбитыми. Гарри крепче обнял вздрагивающую от рыданий девушку и зарылся лицом в ее волосы. "Как так получилось, что мы потеряли друг друга?" — подумал он и, справившись с тяжелым дыханием, легонько отстранил от себя жену.

— И второе условие, пожалуй, самое главное, — он помедлил, прежде чем продолжить. Достав из кармана флакон с молочно-белым содержимым, он аккуратно вложил его в руку девушки. — Когда ты сотрешь мне память... — Видя, как расширились от испуга глаза Джинни, он крепче сжал флакон в ее руке и продолжил: — Когда ты сотрешь мне память, тебе надо будет вложить эти воспоминания на освободившееся место. Я готовил их на всякий случай весь последний год, подправлял, убирал лишнее. В них просто больше не будет магии, войны. Воспоминания о смерти некоторых людей подправлены. Я не убирал никого из них, не убирал чувства, которые испытывал к тебе и ко всем остальным. Я всегда хотел забыть те ужасы. С ними тяжело жить. А теперь так надо. Так будет проще для Лили и для нас...

Он выпустил все еще дрожащие руки Джинни из своих ладоней и, достав волшебную палочку, призвал бумаги, брошенные у камина. Одно прикосновение кончиком палочки, и на листе появилась его магическая подпись. Он протянул застывшей в нерешительности жене договор.

— Твоя очередь.

Дрожащими руками девушка взяла у него бумаги и чуть помедлила, прежде чем прикоснуться к ним волшебной палочкой, которую до сих пор сжимала в ладони. На краткий миг их обоих охватило золотистое сияние и пропало. Так же, как исчезли и кольца, вот уже несколько лет находившиеся на безымянных пальцах бывших супругов.

Горькая улыбка промелькнула на лицах обоих, когда они поняли, что первая часть закончилась и предстоит самое трудное.

— Сегодняшний день исправь сама, я тебе доверяю. Только магию убери из воспоминаний, остальное можешь оставить. И когда будешь уходить, не забудь, пожалуйста, выйти через дверь... Сама понимаешь... соседи магглы...

— Да, — хрипло пробормотала девушка.

— Ну, ты готова?

Джинни со слезами на глазах посмотрела на бывшего мужа. Ее Гарри. Где же теперь ее влюбленный мальчишка с изумрудными глазами? Может, если начать все с чистого листа, у него еще будет шанс стать прежним? В новом мире. Без нее.

— К этому я не была готова... — еле слышно пробормотала девушка, откидывая с лица влажные золотистые пряди и вглядываясь в тусклые глаза черноволосого мужчины. — Вдруг у меня не выйдет?

Стоящий напротив нее Герой Магической Британии лишь грустно улыбнулся и покачал головой.

— Ты хороший целитель, — успокаивающе проговорил Гарри, с нежностью смотря на нее. — У тебя все наладится, я знаю. Только позаботься о мальчиках. Не бросай их.

— Гарри!

— Молчу-молчу! Давай начинать.

Но Джинни все еще нерешительно всматривалась в глаза бывшего мужа, ища в них хоть какой-нибудь признак сомнения.

— А если ты когда-нибудь захочешь вспомнить?

— Нет. Не захочу, — оборвал ее фразу Гарри Поттер. — Готова?

Джинни обреченно кивнула и постаралась отбросить ненужное волнение: слишком серьезное дело ей предстояло, а эмоции могут лишь навредить. Влажный ветер, до этого пробиравший до самых костей, внезапно утих, как будто помогая сосредоточиться.

Палочка волшебницы мягко коснулась виска Гарри Поттера, и, прежде чем Джинни успела произнести "Обливиэйт", он одними губами прошептал:

— Прощай...

* * *

Сквозь открытую дверь увитого зеленью дома на Теренс Вуд в Хэмптоне вышла, зябко кутаясь в легкий шарф, накинутый на плечи, рыжеволосая девушка. Дождь уже прекратился, и лишь редкие капли падали с деревьев, подчиняясь слабому ветерку, периодически качавшему раскидистые кроны.

Пройдя за калитку, она обернулась и в последний раз бросила взгляд в сторону коттеджа.

На втором этаже, в одном из окон, где сквозь занавески с розовым тюлем угадывалась детская, вспыхнул свет.

По щеке девушки скатилась слеза, но тут же была стерта дрожащей рукой.

“Так будет лучше для всех”, — убеждая себя, твердо проговорила Джинни, покидая так и не ставшую за пять лет родной улицу в пригороде Лондона.

* * *

— Джинни! Джин! Джинни!

Через длинный коридор холла больницы Святого Мунго, размахивая газетой и абсолютно не замечая задетых ею по пути магов, спешила Гермиона Уизли. К своим двадцати девяти годам она, помимо замужества, успела обзавестись двумя детьми и получить порядка пяти степеней магистра по разным магическим дисциплинам. И это только приблизительные данные, уследить за деятельностью заместителя начальника отдела Тайн для Джинни было практически нереально. Даже с учетом того, что замужем эта девушка была за ее братом.

Джинни с досадой подумала, что в любой другой момент она была бы безумно рада видеть подругу, но именно сегодня, а точнее конкретно сейчас, ей наконец-то представился замечательный случай решить вопрос ее будущей карьеры.

После трех лет непрерывных попыток разобраться с проблемой дочери с помощью колдомедицины, девушка всерьез задумалась о смене профессионального поприща. Столько сил было потрачено, и никаких результатов...

Вера в когда-то безоговорочно выбранную стезю исчерпала себя полгода назад, завершившись наверняка ошеломившей бы все магическое общество новостью. Самая известная пара — развелась! Повезло еще, что эта новость пока не просочилась в прессу и в курсе были лишь близкие родственники и друзья, да министр, который подписал договор о разводе.

Девушка каждый раз кривилась, представляя реакцию репортеров. Наверняка, раздуют из этого не пойми что. Ей и сейчас-то с трудом удается отвязаться от ухаживаний Томаса и Корнера, а что будет, когда новость окажется обнародована? Страшно представить.

Джинни заправила за ухо выбившуюся рыжую прядь и, глубоко вдохнув пропитанный запахом лекарственных зелий воздух, витавший в коридорах больницы Святого Мунго, постаралась собраться с мыслями. Она уже несколько дней безрезультатно пыталась поговорить с пациентом, поступившим в отделение “Травм от рукотворных предметов” с переломом обеих ног. Однако собственные больные и другой лечащий врач не давали ей этой возможности. И вот именно сегодня, в день его выписки, такая возможность появилась! И упускать ее она была не намерена.

Девушка с извиняющейся улыбкой повернулась к стоящему напротив нее молодому человеку.

— Мистер МакЛагген, если вы позволите, я узнаю, что стряслось, и мы вернемся к нашему разговору, — она постаралась как можно обворожительнее улыбнуться главному редактору спортивной колонки самой популярной в магической Британии газеты Ежедневный Пророк.

— Конечно-конечно, миссис Поттер, я подожду, — молодой человек ослепительно улыбнулся ей в ответ, сверкнув, кажется, всеми тридцатью двумя зубами. Он небрежно откинул упавшую ему на глаза прядь песочных волос и сделал шаг назад, уступая место добежавшей до них девушке.

Джинни сразу собиралась попросить подругу повременить с разговором и уже хотела объявить ей об этом вслух, когда что-то во взгляде и поведении всегда собранной Гермионы Уизли ее насторожило. Приглядевшись, она заметила, что волосы, обычно собранные в идеальную прическу, были растрепаны и более подходили к образу “школьной заучки Грейнджер”, от которого подруга долго и упорно избавлялась, чем строгому виду заместителя начальника Отдела Тайн. Карие глаза Гермионы покраснели, а на щеках были заметны мокрые дорожки.

— Гермиона... — начала Джинни, но та не дала ей договорить. Бросившись к ней, бывшая гриффиндорка разрыдалась прямо у нее на груди.

Ничего не понимая, Джинни обняла подругу.

— Гермиона, что произошло, ты можешь мне объяснить? — рыжеволосая ведьма попыталась вздохнуть, но непонятно откуда взявшийся ком в горле мешал сделать хотя бы вздох. Сердце защемило в неприятном предчувствии. Гермиона так не плакала с самых похорон после битвы за Хогвартс. Неужели кто-то...

Нащупав дрожащей рукой стену, она, на всякий случай, постаралась опереться на нее.

Ослабевшим от страха голосом девушка предприняла еще одну попытку узнать у подруги, что случилось.

— Гермиона, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь...

Однако стоящая напротив нее девушка не реагировала. Зажав рот рукой, Гермиона тщетно пыталась совладать с рвущимися наружу рыданиями. В ее взгляде было столько беспомощности и обреченности, что можно было не сомневаться — случилось что-то действительно страшное.

В одной руке она все еще сжимала смятую газету, и Джинни заметила остановившиеся картинки. Магловская. Сердце чуть отпустило.

“Так, соберись! Чего расклеилась раньше времени? В самом худшем случае, что-то произошло с родителями Гермионы. Ей нужна твоя поддержка, а таким же невменяемым состоянием ты ей не поможешь!”.

Джинни удалось, наконец, пропустить в легкие небольшую порцию кислорода, и, встряхнув волосами, она попыталась отогнать навалившееся оцепенение. Девушка вытащила из сжатой ладони подруги смятую газету и, постаравшись собраться с мыслями, взглянула на разворот.

“Авиакатастрофа над Ламаншем” было написано крупным шрифтом. Сердце пропустило удар, потом другой. Девушка продолжала просматривать мутнеющие перед глазами строчки. “Все погибли, выживших не найдено...”, “списки и фотографии погибших в авиакатастрофе пассажиров”... Взгляд опустился ниже, ища знакомую каштановую копну волос матери ее подруги, когда...

Когда Джинни Поттер начала стремительно оседать на пол, стоящий в шаге от нее МакЛагген еле успел подхватить падающую девушку. Бросив быстрый взгляд на упавшую газету, он легко поднял на руки ставшую как будто невесомой рыжеволосую девушку и немедля направился к спешащим в их сторону целителям.

В центре списка погибших под фотографией мужчины с непослушными черными волосами и девочки лет пяти значились два имени: “Гарри Поттер — двадцать девять лет, с дочерью — Лили Поттер, пять лет”...

— Сейчас-сейчас! Уже бегу!

На лестнице послышались торопливые шаги, и в коридор, перепрыгивая через две ступени, влетела рыжеволосая девочка. Перед входной дверью она притормозила, мельком глянула в висевшее рядом с дверью зеркало, пригладила растрепавшиеся волосы и, резко выдохнув, повернула ручку.

На пороге их дома стояла пожилая женщина, одетая в строгий костюм с длинной юбкой в пол. Она сдержанно улыбнулась и, окинув взглядом из-за прямоугольных очков хозяйку дома, поинтересовалась у нее:

— Лили, не так ли?

Девочка, все еще державшаяся за ручку двери, поправила на переносице очки с сероватыми стеклами и ответила:

— Да, мэм. Это я, — она приоткрыла дверь чуть шире, давая гостье возможность войти. — А вы — профессор Макгонагалл, — утвердительно произнесла девочка, пропуская даму внутрь. — Я ждала вас. Пройдемте, пожалуйста.

Девочка притворила дверь и повела профессора в левое крыло, где во флигеле располагалась небольшая гостиная. Просторный коридор, соединяющий холл и комнату, был очень светлым. По одной из его сторон шли широкие окна с низкими подоконниками, а по другой несколько дверей, выкрашенных в белый цвет, перемежались с гобеленами или картинами в таких же светлых пастельных тонах.

Если пожилая женщина и была удивлена такому приему, то вида старалась не подавать. Она держала спину идеально прямо и всем своим видом демонстрировала строгость. Даже из пучка на затылке, в который была собрана ее прическа, не торчало ни единого волоска.

В гостиной у камина уже был сервирован чайный столик на две персоны. Опустившись в предложенное ей кресло, дама окинула цепким взглядом комнату и выжидающе посмотрела на устроившуюся перед ней девочку.

— Я понимаю, вы догадываетесь о причинах моего визита к вам, мисс Джеймс?

— Конечно, мэм, — кивнула Лили и, стараясь быть вежливой, уточнила: — Чаю?

— Да, пожалуй.

Девочка откинула назад золотисто-рыжие волосы и, стараясь не пролить ни капли мимо, аккуратно наполнила две чашки. По комнате тут же разлился приятный аромат роз и чайных листьев.

— Как вы уже догадались по полученному ранее письму, мы имеем честь пригласить вас на обучение в нашу школу, — начала разговор пожилая дама, сделав глоток из фарфоровой чашки. — Ваши родители в курсе того, что вы обладаете магическими способностями? Если нет, то я могу им все объяснить и, при необходимости, продемонстрировать некоторые возможности магии, — профессор Макгонагалл вопросительно приподняла брови, ожидая ответа от сидящей напротив нее девочки. Еще с порога ее не покидало чувство, что разговор будет совсем не таким, как она ожидала.

— У меня есть лишь отец, мэм. Родители в разводе уже много лет, — девочка, подлила гостье еще чаю и, поставив чайник на место, взглянула профессору МакГонагал в глаза. — И, отвечая на ваш вопрос, нет, мистер Джеймс не знает о моих способностях, — и чуть помедлив, добавила, — и, надеюсь, не узнает...

Услышав ответ Лили, пожилая дама удивленно приподняла брови.

— Боюсь, что без разрешения вашего отца будет сложно устроить вас в Хогвартс...

— Уверена, — прервала профессора девочка, — что Хогвартс сможет обойтись без меня, — все это она произнесла очень уверенно, что не оставляло сомнений в том, шутка ли это. Лили поднялась и указала на диван, стоящий неподалеку. На нем лежала новенькая с иголочки школьная форма. Темно-синий джемпер и такого же цвета юбка, белая рубашка в тонкую темную полоску и синий галстук. — Это моя новая форма. Только сегодня привезли. Я поступила в школу Вайкомб, в Бакингемшире. Вы наверно знаете, это одна из лучших публичных школ в Великобритании, — девочка осторожно провела пальцами по школьной форме и посмотрела на замершую с чашкой чая в руке гостью. — Мне жаль, что вам пришлось проделать такой неблизкий путь и получить отрицательный ответ. Но, боюсь, мой папа и я слишком много сил приложили для того, чтобы я могла поступить в эту школу. Я готовилась к ней с пяти лет. И не в моих интересах просто так отказываться от нее.

Девочка подошла к чайному столику и, так как пожилая леди все еще продолжала хранить молчание, решила, что, возможно, ей нужно более полное объяснение сложившейся ситуации.

— Знаете, я распланировала свою жизнь на десять лет вперед. В этой школе я собираюсь проучиться до шестнадцати лет, потом перейду в Вестминстер. К сожалению, из-за сложившихся в британском образовании традиций, туда с одиннадцати лет принимают только мальчиков, девочек лишь с шестнадцати. Зато после ее окончания у меня будет больше шансов поступить в Кембридж или Оксфорд. Я собираюсь стать языковедом. Уже изучаю несколько языков, — она вновь взглянула на профессора Макгонагалл, которая уже не скрывала своей растерянности. Похоже, нечасто дети отказываются ехать в школу магии.

Наконец, гостья собралась с мыслями и, строго взглянув на стоящую перед ней девочку, огорченно покачала головой.

— Вы уверены в своем выборе, мисс Джеймс? Уверены, что готовы упустить шанс научиться чему-то совершенно новому? Увидеть мир, совсем не похожий на ваш. За всю историю существования Хогвартса не было еще ни одного ребенка, отказавшегося ехать учиться в нашу школу. И на это есть причины: вашу силу нельзя спрятать или забыть о ее существовании, ее можно лишь контролировать, но и этому нужно научиться. Боюсь, что самостоятельно это сделать будет невозможно. Ведь вы сами знаете, что у вас бывают спонтанные выбросы, они есть у всех детей-волшебников. А для окружающих эти выбросы могут быть небезопасны, даже если вы и не имеете никакого желания причинять им вред, — профессор говорила очень убедительно. Возможно, в других обстоятельствах любой другой ребенок бы передумал, но не в этом случае. Девочка сдвинула очки ближе к переносице и, нахмурив золотистые брови, уставилась на полупустую чашку.

— Понимаете... — негромко начала девочка. — Вообще-то у меня не бывает спонтанных выбросов. Был единственный раз в пять лет, и тот спас жизнь мне и моему отцу. А в остальном, благодаря занятиям боевыми искусствами, я вполне сдержанна, — она довольно хмыкнула, заметив, как вытянулось лицо ее гостьи, когда та услышала последнюю фразу. — И если говорить об упущенных шансах... я ведь могу передумать? Поступить к вам через год или два? В среднюю школу обычно принимают либо с одиннадцати, либо с тринадцати лет. У вас такое практикуется?

Сказать, что пожилая леди была в шоке, значит, ничего не сказать. За всю ее долгую преподавательскую деятельность, а она насчитывала более семидесяти лет, женщине еще ни разу не доводилось видеть магглорожденного ребенка, так по-взрослому рассуждающего, распланировавшего жизнь на десять лет вперед, с подобным самоконтролем, без спонтанных выбросов магии, отказывающегося поступать в Хогвартс и при этом желающего оставить за собой право передумать. Мало того, эта одиннадцатилетняя рыжеволосая девочка очень напоминала ей одну из ее бывших любимых студенток. Профессор Макгонагалл прикрыла глаза и, вздохнув, взглянула поверх очков на Лили.

— Прецедентов не было, мисс Джеймс. Но как действующий директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс я думаю, что, если вы передумаете, мы сможем взять вас и позже, — ее строгий взгляд потеплел, стоило ей увидеть, что сидящая напротив девочка облегченно вздохнула. Возможно, еще не все потеряно. Уже чуть строже пожилая леди добавила: — Но не позднее тринадцати лет. Иначе вам будет слишком сложно прижиться в нашем мире.

Женщина поднялась с кресла и, поблагодарив за чай, направилась к выходу. На пороге она обернулась и, положив руку на плечо девочки, произнесла:

— Если передумаете, мисс, просто отправьте почтой письмо с пометкой “в Хогвартс, для директора Минервы Макгонагалл”. Оно дойдет, не сомневайтесь.

Сдержанно улыбнувшись девочке на прощание, профессор Макгонагалл с негромким хлопком исчезла прямо из холла. А застывшая у так и не открытой двери Лили еще какое-то время пялилась на пустое место, где мгновение назад стояла гостья, прежде чем устало прислониться к входной двери. Она сняла с переносицы успевшие надоесть старые очки отца, от которых у нее уже начала побаливать голова, и облегченно выдохнула. Нашарив на тумбочке возле зеркала заколку, Лили тут же собрала свои длинные рыжие волосы в хвост и направилась назад в гостиную.

Все прошло как нельзя лучше. Ей не стерли память, ее не заставили ехать в Хогвартс, и ее магия осталась с ней, потому что лишить ее они не могут. Все просто идеально. Почти... Ведь какая-то часть ее очень хотела поехать в эту школу, а другая упорно давила на совесть, напоминая о том, что папа ради нее отказался от всего. И от своего мира тоже, лишь бы ей было хорошо. А также та часть, та самая, что хотела поехать обучаться волшебству, безумно боялась, что, согласившись на обучение, она встретит тех, кого почти не помнит, и тех, кого помнить не желает.

Подойдя к накрытому столику, девочка негромко щелкнула пальцами, и чайный сервис завис над столом. А затем медленно поплыл в сторону кухни. В магии есть множество преимуществ. Одно из самых главных — мытье посуды не портит тебе жизнь. Убедившись, что фарфоровые блюдца с чашками и чайник благополучно приземлились в раковину и усердная щетка начала их мыть, Лили поспешила забрать из гостиной школьную форму. Через полчаса за ней заедет отец, и они поедут к родственникам в Литтл Уингинг. Девочка была уверена, что он хотел похвастаться перед тетей тем, что его дочка будет учиться в Вайкомб Эбби. Она усмехнулась, представив лицо своей тети, когда та увидит на ней новую форму. Никому из ее одноклассниц не по карману была эта школа, но они с отцом нашли выход, и теперь Лили Джеймс — почетный стипендиат Вайкомб Эбби. Практически все учащиеся этой школы проживают в общежитиях, но Лили настояла на дневной форме обучения. Так что отец не останется один без ее присмотра. Конечно, ему придется помотаться, забирая ее каждый день из школы, но это того стоило. Она улыбнулась, вспоминая светившееся от счастья лицо папы, когда они получили письмо с подтверждением о принятии. Он вел себя совсем как ребенок! Честное слово, кто в свои тридцать с лишним посадит одиннадцатилетнюю дочь себе на плечи и будет носиться с ней по всему дому с радостными возгласами? Правильно, никто, только ее папа.

Девочка поднялась на второй этаж и, войдя в свою комнату, переоделась в школьную форму. Затягивая синий галстук поверх полосатого воротничка рубашки, она услышала звук гравия под колесами машины на подъездной дорожке. И уже через секунду снизу раздался возглас.

— Лили! Я дома!

— Уже бегу! — торопливо откликнулась девочка и со всех ног поспешила вниз.

Посреди холла стоял мужчина в строгом костюме, его черные волосы задорно топорщились, смягчая официальный вид. Он приветливо распахнул объятия, в которые на всех парах влетела девочка, едва не сбив его с ног. Приподняв дочку, он закружил ее и, едва не опрокинув вазы, стоящие неподалеку, вернул на пол, оставив легкий поцелуй на золотистой макушке.

— А ну-ка, дай я на тебя взгляну! — мужчина сделал шаг назад, с улыбкой смотря на стоявшую перед ним школьницу. — Совсем взрослая! Готова порадовать тетю? — на последних словах глаза мужчины задорно блеснули.

— Конечно, пап!

Они уже открывали дверь, когда с кухни раздался грохот. Мистер Джеймс резко дернулся, машинально загораживая дочку.

— Это еще что? — настороженно произнес мужчина и хотел уже направиться к источнику звука, когда перед ним промелькнула спина дочери.

— Прости, это наверно посуда! — поспешила крикнуть через плечо девочка, стремительно убегая на кухню.

Едва переступив порог кухни, Лили взмахнула руками, открывая дверцы ящика с сушилкой. Перед ним в воздухе уже образовалась пробка из фарфорового сервиза! Заварочный чайник, стоящий в очереди последним, нетерпеливо подрагивал. Видимо, именно он толкнул соседние блюдца и чашки, устроив такой грохот. Хорошо хоть не подрались, а то еще побили бы друг друга.

Девочка быстро выключила воду и, проводив взглядом нетерпеливую посуду, опустившуюся в сушилку, торопливо вернулась в холл, где у открытой двери замер в ожидании ее отец.

Чуть не прокололась. Это же надо было забыть оставить открытыми дверцы ящика. Лили постаралась выкинуть из головы свою ошибку. В конце концов, все ведь обошлось.

Пока отец закрывал входную дверь и ставил дом на охрану, девочка забралась на переднее сиденье припаркованного автомобиля и включила любимый диск. В салоне заиграла веселая музыка. Что ж, перед встречей с родственниками нужно быть в хорошем настроении. Выезжая с подъездной дорожки, оба с довольными улыбками предвкушали реакцию тети.

Взмах палочкой, еще один, слабая вспышка, потом другая, и — вуаля! — даже от очень пышной гривы всегда непослушных волос можно добиться идеального вида. Молодая женщина, удовлетворенно хмыкнув, улыбнулась своему отражению в зеркале. Жаль, что в школе она не интересовалась этим разделом чар, скольких неприятных комментариев удалось бы избежать.

— Роуз, ты готова? — крикнула она через плечо, наблюдая в зеркале отражение своего мужа, который, отряхивая с волос воду после душа, направился в ее строну.

Рыжеволосый мужчина неторопливо подошел к стоящей у трюмо жене и, приобняв, убрал с ее плеча несколько каштановых локонов.

— Красавица моя... — еле слышно прошептал он, целуя смутившуюся жену в шею и продолжая с кривоватой усмешкой гипнотизировать ее отражение в зеркале.

— Рон... перестань... — улыбаясь, пробормотала она, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. — У нас сегодня не так много времени для похода в Косую аллею, ты же знаешь... — женщина обернулась к мужу и, оказавшись лицом к лицу с ним, застыла, не в силах оторвать взгляд от его губ. Горячее дыхание мужчины обжигало, а бросаемые им взгляды говорили сами за себя.

Нервно сглотнув, она через силу отвернулась.

— Роуз, бери Хьюго, и спускайтесь завтракать! У вас пятнадцать минут!

— Двадцать! — чуть громче крикнул мужчина, невербальным заклинанием запечатывая дверь спальни и попутно покрывая поцелуями губы и шею отступающей к кровати жены...

Спустя полчаса в кухню сначала влетел Рональд Уизли. Он только успел схватить со стола остывший кофе и пару бутербродов, как появилась его жена — Гермиона Уизли, которая наспех смела в дамскую сумочку все, что лежало на журнальном столике, отобрала у мужа кофе, допив оставшуюся часть, и, не обратив никакого внимания на немые протесты мужчины, пытавшегося одновременно отвоевать свой кофе и побороть упрямую застежку аврорской мантии, снова унеслась, на ходу левитировав в раковину посуду.

За всем этим безобразием дети следили с завидным спокойствием. Подобное поведение родителей было не слишком редким явлением, поэтому ничего удивительного они в этом, видимо, не находили.

Брат с сестрой негромко переговаривались, сидя на диване и ожидая, когда балаган, устроенный мистером и миссис Уизли, закончится, и они смогут спокойно отправиться за покупками к новому учебному году.

Когда, наконец, мистер Уизли сладил с последней застежкой, а миссис Уизли вернула прическе ее идеальный вид, и семья полным составом собралась у камина, в последнем ярко вспыхнуло зеленое пламя и показалась голова рыжеволосой женщины.

— Мерлин! Как хорошо, что я вас застала! — с облегчением воскликнула она, оглядывая столпившихся магов. — Герм, Рон, вы могли бы захватить Джеймса и Мари из Норы? Я абсолютно ничего не успеваю! Эрик и Люк снова, капризничая, разнесли полдома! Я пока все восстановлю и утихомирю этих демонят, не меньше двух часов пройдет! А мама сегодня с Флер в Мунго, они не смогут проводить детей на Косую аллею... — молодая женщина умоляюще взглянула сначала на брата, а потом на подругу и, увидев обреченное выражение, появившееся на лицах обоих, радостно взвизгнула. — Спасибо, спасибо, спасибо! Мы постараемся с Кормаком и малышами подойти после в кафе! С меня ужин! — и, не дав сказать ни слова в ответ, исчезла в языках зеленого пламени.

С минуту никто не мог проронить ни слова. В заранее запланированную и тщательно продуманную миссис Уизли поездку за школьными принадлежностями в одно мгновение были внесены изменения. И, что самое важное, они были сделаны не ею.

— Я. Придушу. Их, — наконец, по слогам прошипела сквозь зубы Гермиона, швыряя сумку на пол. Раздавшийся внутри звук разбитого стекла оповестил всех собравшихся в гостиной о том, что одним ужином тетя Джинни явно не отделается...

* * *

Из камина в баре Дырявый котел на обшарпанный пол, споткнувшись о собственную мантию, выпал черноволосый юноша. Он кубарем прокатился прямо под ноги уже ожидавшей его волшебнице и, прошипев что-то сквозь зубы, попытался встать. Весь пол вокруг и одежда так удачно приземлившегося были испачканы сажей. Он уже поднялся на колени, собираясь отряхнуться, когда прямо на него следом из камина вывалился какой-то мальчик, снова сбив с ног.

Молодые люди в унисон застонали, вслух помянув Мерлина и Моргану, и, потирая ушибленные места, наконец, смогли принять вертикальное положение.

Мельком взглянув друг на друга, они стали с интересом изучать окружающую обстановку бара, при этом шевелюра одного из ребят характерно поменяла цвет с черного на оранжевый, видимо, выдавая степень его смущения.

Стоящая перед ними пожилая волшебница вопросительно изогнула брови и уже хотела что-то сказать, когда из камина за спинами ребят появился рыжеволосый мужчина в форме аврора. Он задержался, помогая выйти еще троим детям и молодой женщине, которая, едва заметив присутствующих, уверенно зашагала в их сторону.

— Профессор Макгонагалл! Откуда вы здесь? — Гермиона Уизли крепко обнялась со своей школьной преподавательницей, чей строгий вид до сих пор внушал ей некоторую робость.

Бывший декан Гриффиндора, а ныне действующий директор Хогвартса, перевела взгляд на потупивших взор подростков и, поджав тонкие губы, сухо проговорила:

— Мистер Люпин, мистер Поттер! Я бы посоветовала вам обоим лучше смотреть под ноги, прежде чем выходить из камина, — не дожидаясь их ответов, профессор взмахнула палочкой, очищая одежду ребят, и, обратившись к Гермионе, произнесла уже гораздо мягче, — появилась свободная минутка перед началом учебного года, вот и решила провести ее с пользой. Единственная маглорожденная в этом учебном году отказалась ехать в Хогвартс, так что... только мистер Люпин оказался нуждающимся в моей помощи.

Миссис Уизли, смущенная последним заявлением, осторожно взглянула на одного из ребят и, запинаясь, обратилась к нему.

— О-о-о... Тедди! Я тебя совсем не узнала! Так изменился! Ты мог бы послать нам сову, и мы бы с удовольствием взяли тебя с собой! — молодая женщина бросила мимолетный взгляд на стоящего рядом мужа, который, похоже, был озадачен этой встречей не меньше ее.

— Да, Тед... м-м... мы ведь всегда рады видеть тебя у нас. Да и в Норе часто интересуются, почему ты не приезжаешь погостить к ним, а ведь и они, и мы не раз звали тебя на обед этим летом...

Один из мальчишек вскинул на старших магов скептический взгляд, но отвечать не стал.

Заметив рядом со взрослыми заинтересованно наблюдающую за ним светловолосую девочку, юноша почувствовал, как кровь внезапно прилила к щекам, а волосы из оранжевых стали насыщенно-бордовыми, почти под цвет лица. Мари-Виктуар Уизли. Дочь Флер и Билла. Вейлы были в их роду четыре поколения назад, но необыкновенная красота, похоже, абсолютно не собиралась покидать потомков. Длинные волосы свободно спадали до поясницы, а взгляд ярко-голубых глаз, как и раньше, лучился теплотой.

Четыре года назад Билла Уизли перевели в Парижское отделение Гринготтса, и вся семья переехала во Францию. Долгих четыре года мальчику не представлялась возможность увидеться с ней. Иногда его даже радовала мысль, что она не знает, как все изменилось в жизни того Тедди Люпина, с которым она провела одиннадцать беззаботных детских лет...

Юноша оторвал свой взгляд от девочки и, не смотря на старших Уизли, обратился к сопровождающей его директрисе.

— Профессор Макгонагалл, мы могли бы поторопиться? А то, боюсь, мы не успеем вернуться вовремя...

Директор вопросительно посмотрела на подростка, вернувшего своим волосам первоначальный цвет, на его лице не осталось ни тени эмоций, по которым можно было бы понять, в чем дело.

— Что ж, возможно, вы правы, мистер Люпин... — задумчиво пробормотала пожилая леди. — Была рада повидаться с вами, миссис Уизли, мистер Уизли.

Профессор Макгонагалл вежливо кивнула на прощание оставшимся и, положив сухую ладонь на плечо сопровождаемого ученика, двинулась в сторону прохода на Косую Аллею.

Когда пара скрылась в проеме, взрослые волшебники вышли, наконец, из оцепенения и, подгоняя детей, направились в ту же сторону. Мистер и миссис Уизли, казалось, были чем-то угнетены, и это не могло ускользнуть от внимания детей. Первой нарушила молчание Мари-Виктуар, обратившаяся с назревшими вопросами к старшим.

— Миссис Уизли, вы не могли бы прокомментировать, что это было? — проговорила девочка, сосредоточенно буравя взглядом спины идущих впереди магов. — С каких пор Тед не проводит каникулы у бабушки Молли? Что у него случилось?

Семейство как раз достигло внутреннего дворика бара, когда миссис Уизли уменьшила шаг и, не переставая считать кирпичи, ответила:

— Его бабушка умерла год назад... Мы обо всем узнали только на Рождество, когда Тед не приехал к Молли, а летом мы гостили у вас, так что... когда узнали, сделать уже ничего было нельзя...

Проход открылся, и четверо детей, в сопровождении взрослых, ступили на брусчатку аллеи. Рядом с Мари пристроился Поттер, для которого было абсолютно не типично такое молчаливое поведение. Что-то явно было нечисто, и девочка собиралась в этом разобраться.

— Раз у него погибли родители и он лишился последнего родственника, то с кем же он живет теперь? Кто взял над ним опеку?

Вопрос был абсолютно логичным, но почему-то отвечать на него никто не спешил. Взрослые целенаправленно двигались в сторону нужных магазинов. Толпы волшебников с детьми, наполнявшие в этот последний перед учебой выходной день Косую Аллею, постоянно вставали у них на пути. Кто-то кивал старшим магам, кто-то здоровался и бегло интересовался состоянием дел в Отделе Тайн или Аврорате. Ученики махали младшим Уизли и Поттеру, с интересом разглядывая их светловолосую спутницу.

Пауза затягивалась, и это начинало раздражать, девочка уже собиралась повторить свои вопросы, когда в проеме магазина мадам Малкин мистер Уизли остановился и, понизив голос, не оглядываясь на нее, полушепотом проговорил:

— Он живет в приюте... Я думаю, последнее лето. До совершеннолетия ему не разрешено было жить одному. Дело о наследстве дома его бабушки уже передали в министерство на рассмотрение. Возможно, когда он закончит Хогвартс, вопрос уже решится. А опеку над ним никто не взял, потому что... — уши мистера Уизли приобрели характерный пунцовый оттенок, — потому что его отец был оборотнем. А после смерти Андромеды он почти обратился. И похоже, он это не контролировал!

— Мы не могли рисковать вашим здоровьем! — отрезала миссис Уизли, отводя взгляд от застывшей на пороге Виктуар. — Дети оборотня и человека — редкость, обычно они не размножаются, а если это и происходит, то в редких зарегистрированных случаях болезнь передается детям. С Тедди такого не произошло, так что предугадать, какие будут последствия, практически невозможно. Подобных прецедентов в Британии не было...

Появление хозяйки магазина заставило взрослых волшебников закончить разговор. Мадам Малкин засуетилась вокруг приведенных школьников и, лишь обмерив рыжеволосых отпрысков и Поттера, обратила внимание на стоящую в стороне девочку.

— Милая, тебе тоже нужна мантия в Хогвартс?

— Нет-нет, — поспешила ответить за нее миссис Уизли. — Пятый курс, Шармбатон.

Продавщица удовлетворенно кивнула и, пробормотав что-то про то, что так и думала с самого начала, направилась к стеллажу с голубыми мантиями. Но не успела она найти нужных размеров одежду, как от входа ее позвал тонкий голос с чуть заметным французским акцентом.

— Мадам Малкин, если не ошибаюсь? — со сладкой улыбкой обратилась к продавщице блондинка. — Миссис Уизли перепутала, — девочка бросила решительный взгляд в сторону недоуменно уставившихся на нее старших Уизли. — Мне нужны мантии для Хогвартса. Я перевожусь...

* * *

Оказавшись, наконец, перед магазином Флориш и Блоттс, подальше от назревающего скандала между его кузиной Викки и теряющей терпение миссис Уизли, мальчик по привычке взъерошил и без того растрепанные черные волосы и облегченно выдохнул. Оказаться между двух огней, а именно такими виделись прохожим две разъяренные представительницы семейства Уизли, на повышенных тонах выясняющие отношения перед магазином мадам Малкин, не улыбалось никому. Как только запахло жаренным, Роза Уизли, со словами “увидимся у Фортескью”, схватила брата под руку и умчалась, не оглянувшись ни разу.

Оставшийся Джеймс постарался также слинять с места событий как можно быстрее. Показав два больших пальца дяде Рону, с порога магазина бросающему на него умоляющие взгляды, в которых ясно читалось “не оставляй меня одного” и “как же мужская солидарность”, мальчик прошмыгнул мимо начинающих собираться зевак и устремился вниз по переулку.

Привычка взрослых делать детям покупки к школе в последние перед началом учебного года дни оборачивалась тем, что сегодня на Косой Аллее было не протолкнуться. Магов было столько, что для того, чтобы войти в магазин, мальчику пришлось отстоять огромную очередь. Но, даже попав внутрь, Джеймс не смог сдержать обреченного вздоха. Тут тоже были очереди! Только теперь к консультантам, каждый из которых носился из одного конца магазина в другой, сопровождаемый увесистыми стопками книг, летающими с опасной для покупателей скоростью.

Увернувшись от учебника, который, видимо, заблудившись между стеллажей, второпях пытался нагнать своего продавца, мальчик достал из кармана пергамент со списком необходимых в этом году учебников и тихо застонал. Найти даже четыре книги в таком бедламе...

— Так. Начнем с ЗоТИ, — пробормотал Джеймс и, постаравшись собраться, двинулся вдоль длинных стеллажей, на ходу читая таблички с названиями разделов.

— Бытовые чары, проклятья, целительство...

Когда мальчик прочел уже наверно двадцатую вывеску, в горле резко пересохло, а в голову пришла мысль, что, возможно, учебная литература хранится не в зале.

Он уже развернулся назад, собираясь-таки встать в очередь к продавцу, когда прямо перед ним из-за стеллажа вынырнула невысокая фигурка с огромной стопкой книг. За четвертый курс! Книжная пирамида дрогнула, и, один за другим, увесистые фолианты стали стремительно заваливаться. Повинуясь инстинктам ловца, мальчик резко выставил одну руку, возвращая книги на место, а другой придержал всю стопку.

— Фух! Еле успел! Ты не подскажешь, где стоят эти учебники? А то к продавцам такая очередь... — обратился Джеймс к державшему книги.

Не получив никакого ответа, мальчик заглянул за книги, собираясь повторить вопрос, но осекся, увидев напряженное лицо девочки, казавшееся практически красным. Помимо стопки книг, которую она с трудом удерживала в вертикальном положении, в зубах она зажимала свернутый в несколько раз пергамент.

— Эм... Может, тебе помочь? — удивленно спросил Джеймс и, сочтя молчание знаком согласия, решительно попытался забрать стопку книг из рук девочки.

Но то ли она не сразу поняла, что ей собираются оказать помощь, то ли мальчик слишком резко схватился за книжную пирамиду, однако, результатом действий Джеймса стало то, что и он, и девочка чуть не оказались на полу, а учебники в беспорядке валялись вокруг них.

— Ты прости, я помочь хотел... — затараторил мальчик, потирая ушибленную особо увесистым учебником трансфигурации макушку. — Я помогу собрать! — и торопливо стал складывать учебники в две стопки. — Тебе одной это до прилавка не дотащить, так что давай ты одну стопку возьмешь, а я помогу вторую донести, хорошо? — он откинул со лба челку и взглянул на все еще продолжавшую сохранять молчание девочку.

И тут его как током ударило, когда он заметил, что песочные волосы девочки были чуть длиннее чем у него самого. И только по длинным ресницам можно было отличить ее от мальчика.

Заметив на себе его оторопевший взгляд, девочка покраснела еще сильнее и, уставившись в пол, еле слышно прошептала:

— Спасибо... Джеймс... но тебе лучше не помогать мне.

Она снова построила из книг огромную стопку и собиралась ее поднять, когда чьи-то руки ловко перехватили у нее все учебники.

Не смотря на нее, мальчик решительно направился в сторону кассы, но, не услышав позади себя шагов, остановился и, обернувшись, решительно взглянул в карие глаза удивленно уставившейся на него девочки.

— Там сейчас столько народу, что никто и не заметит. Пошли.

И она пошла. Поднялась с пола и замельтешила следом.

Джеймс больше не оборачивался. Он ловко уклонялся от пролетавших мимо книг, стараясь сделать это так, чтобы идущую позади него девочку тоже не задело. А в голову между тем лезли воспоминания о его первой встрече с ней.

Тогда, на первом курсе, они с друзьями решили устроить настоящее сражение. От родителей и родственников они много слышали о детях Упивающихся Смертью, в особенности, конечно, то, что общаться с ними нельзя. А уж кто и когда из взрослых проговорился о том, где находится вход в подземелья, в котором живут “будущие преступники”, тогда было не важно. Главное было в том, что задача поставлена, цель обнаружена, нужно лишь нанести удар.

Операция по закидыванию слизеринцев навозными бомбами готовилась тщательно и заранее. Еще до того памятного дня в конце октября пароль был подслушан, и в назначенное время в проем, находящийся за портретом в тупиковом коридоре, было закинуто огромное количество навозных бомб. Из гостиной тотчас послышался визг испуганных девчонок и крики разозленных мальчишек, пытавшихся стряхнуть с себя невероятно воняющий навоз.

Довольные успешным отвлекающим маневром, проказники проскользнули внутрь слизеринской гостиной и взорвали еще несколько бомб в спальнях младших УпСов. Миссия была выполнена. И, пока на крики возмущенных учеников не сбежались преподаватели, гриффиндорцы поспешили ретироваться. Они уже подходили к площадке первого этажа, звонко пересмеиваясь и пересказывая особо смешные эпизоды, которые они успели подглядеть в объятой беспорядками слизеринской гостиной, когда впереди показалась фигурка незнакомой девочки в не по погоде легком бледном платьице. Джеймс был уверен на сто процентов, что на распределении в сентябре ее не было.

Решив напугать незнакомку, он стремительно преградил ей путь. Джеймс уже почти видел, как падает портфель и мелькают разбросанные книжки, а маленькая чернильница со звоном ударяется о каменный пол, когда девочка вдруг подняла на него взгляд и умоляюще прошептала:

— Там мальчишки... Ты проводи меня, пожалуйста...

Он так и замер перед ней, онемев от изумления. Мальчик был настолько сражен ее наивной смелостью, что просто кивнул и повел ее в подземелья.

Уже у самого портрета хмурого волшебника девочка поблагодарила Джеймса и, робко чмокнув на прощание в щеку, исчезла в открывшемся проходе. Он бы тогда так и простоял в ступоре, если бы где-то наверху не послышались торопливые шаги.

Тогда он первый и единственный раз видел эту девочку с длинными волосами. В свете факелов не было понятно, какого они оттенка. Цвет он узнал на следующий день, когда в присутствии всей школы ее представили как Катрин Долохову, отца которой всего пару дней назад авроры наконец-то поймали где-то на юге Франции. В конце приветственной речи ее обстригли почти наголо...

Формально церемонию распределения для детей УпСов можно было не устраивать, так как практически все они и так попадали на Слизерин, но в Хогвартсе соблюдали традиции, поэтому Шляпу на новую ученицу все-таки надели. И девочка, вопреки расхожему мнению, попала не к “змеям”, а к “барсукам”.

Сказать что подопечные Хельги были счастливы, не поворачивался язык. Ото всюду слышался раздраженный шепот учеников “Упивающаяся среди нас?!”,”Позор!”, “Пусть возвращается к змеям!”...

Даже три года, проведенные бок о бок, не особо помогли налаживанию отношений с однокурсниками. Дальше банальных обменов фразами типа: “привет”, “передай, пожалуйста, сок” или “что нужно было добавить на третьей стадии изготовления зелья?” не заходило. Также нередко можно было услышать обидные слова хаффпаффцев, брошенные в адрес девочки. Находились, правда, и сочувствующие, но их было меньшинство. А уж о том, что почти все слизеринцы не скрывали своего презрительного отношения к отступнице, и говорить нечего...

Мальчик еще раз оглянулся на мельтешившую за ним однокурсницу и, прибавив шагу, оказался у только что открытой дополнительной кассы, возле которой еще не успела образоваться очередь. Выложив на стол учебники и деньги, он попросил замученного вида продавца, который уже на автомате считал деньги, уменьшить покупки.

Все это Джеймс проделал так стремительно, что к тому моменту, когда хаффлпаффка добралась до кассы, покупки были оплачены и упакованы.

Не тратя времени даром, мальчик незаметно вручил растерянно застывшей однокурснице пакет с книгами и уже собирался пойти искать консультанта, когда кто-то удержал его за руку.

— Подожди, пожалуйста... — маленькая ладошка, удержавшая Джеймса, была теплой и мягкой.

Делая вид, что смотрит в другую сторону, Катрин торопливо прошептала:

— В том отделе, где мы столкнулись, есть дверь в служебное помещение. Спроси там у девушки про учебники, она тебе все найдет... и... спасибо!

Девочка на прощание благодарно сжала ладонь мальчика и уже в следующую секунду, выпустив руку Джеймса, быстро направилась к выходу из магазина.

Проводив взглядом удалявшуюся хаффлпаффку, Джеймс обернулся в сторону очередей к продавцам.

По предварительным оценкам, в ближайший час завладеть вниманием хотя бы одного из них не представлялось возможным...

Поэтому, не долго думая, мальчик направился на поиски нужной двери.

Пройдя несколько отделов, названия которых запомнились Джеймсу еще тогда, когда он зачитывал их вслух, мальчик, наконец, заприметил дверь, рядом с которой висела обшарпанная табличка. Надпись на ней гласила: “Только для персонала”. А чуть ниже карандашом была накорябана приписка: ”и тех, кому очень нужна помощь”.

Ухмыльнувшись завуалированному намеку на наличие за этой дверью консультанта, Джеймс негромко постучал.

Подождав с минуту, но так и не получив никакого ответа, мальчик осторожно повернул деревянную ручку, которая напоминала по форме голову совы c распахнутым крылом, и заглянул внутрь.

— К вам можно... — начал было Джеймс, но запнулся, увидев представшее перед ним помещение.

Сложившийся в голове образ какого-нибудь кабинета или коридора, находящегося за дверью, разбился о гигантских размеров круглый зал, вдоль стен которого в несколько этажей, соединенных между собой винтовой лестницей, были установлены стеллажи с книгами.

Одну из сторон этого странного помещения занимало уходящее высоко в стеклянный потолок окно, напротив которого стоял массивный деревянный стол. Его поверхность была полностью завалена книгами и свитками пергамента, а дымящаяся на самом краю чашка свидетельствовала о том, что рабочее место покинули совсем недавно.

Решив подождать девушку, про которую говорила Катрин, Джеймс притворил за собой дверь и стал медленно рассматривать книги, занимавшие первый этаж “кабинета”.

Чего тут только не было! И потрепанные фолианты колдомедицины, и сборники полезных бытовых чар, и хроники всех самых значимых матчей в истории квиддича!

Сборник детских сказок делил полку с миниатюрной книжкой "Порча и как ее снять", размер которой был не больше ладони, а томик "Любовные противоядия" с едко-розовой обложкой соседствовал с увесистым потрепанным томом "Магического законодательства Британии".

Заинтересовавшись последним названием, Джеймс аккуратно снял с полки тяжелую книгу в красном переплете и открыл содержание. Проведя пальцем по многочисленным строчками и пропустив разделы про устройство Министерства Магии, Гринготтса и Аврората, мальчик остановился на Правах и обязанностях жителей магической Британии. Пролистав несколько страниц, в каждой строчке напоминающих о соблюдении статуса секретности (сокращ. ССС), Джеймс остановился на подпункте "Права и обязанности лиц состоящих в родстве с Упивающимися Смертью".

Отметив про себя, что прав было всего пару строчек, зато обязанностей на много страниц вперед, Джеймс принялся читать.

1. Лица, не достигшие 17 лет, имеют право на бесплатное содержание в магическом приюте имени Святого Боско или же, при нехватке мест, в другом маггловском приюте, при отсутствии родственников или иных лиц, согласных взять их на попечение

2. Лица, достигшие 11 лет, имеют право на получение образования в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс или же, при отсутствии магических способностей, в общеобразовательной маггловской школе.

3. Лица, достигшие 17 лет, имеют право продолжить свое образование по профессиям не связанным с темными искусствами (список разрешенных профессий приведен в разделе Образование стр. 486).

4. Лица, достигшие 17 лет, имеют право на трудоустройство по профессиям, список которых приведен на странице 548 в перечне разрешенных для неблагонадежных лиц профессий...

Мальчик так погрузился в чтение, что не сразу заметил, что за ним наблюдают. Он очнулся, только когда услышал вопрос, прозвучавший откуда-то со стороны лестницы.

— Интересуетесь магическим законодательством?

Обратившаяся к нему девушка стояла на ступеньках между первым и вторым этажами и, облокотившись на поручни, с интересом наблюдала за ним. За ее спиной терпеливо зависли в воздухе несколько книг и свитков пергамента. Она чуть склонила голову на бок, отчего короткие волнистые волосы перестали загораживать лицо, и Джеймс поймал на себе доброжелательный взгляд голубых глаз.

— Она дорогая? — вместо ответа спросил мальчик, ставя увесистый том обратно на полку.

— Не дороже учебника по ЗоТИ за четвертый курс, — улыбнувшись, ответила девушка и, сделав пасс волшебной палочкой, отправила парящие позади нее книги и свитки на стол. — Вам ведь требуются книги для четвертого курса, я угадала?

Волшебница спустилась с лестницы и, подойдя к постаменту, который Джеймс сначала и не заметил, открыла лежащую на нем толстенную книгу.

— Да, мне подсказали, как избежать очереди... — пробормотал мальчик, чувствуя себя несколько неуверенно.

Хаффлпаффка не упоминала, что его будет ожидать за дверью. И про то, что девушка-консультант окажется из ЛСРУпС (лиц состоящих в родстве с Упивающимися Смертью), она тоже не сказала. С другой стороны, простаивать в очереди действительно не пришлось, да и находящаяся на постаменте волшебница не казалась "темной", как часто называли коротко стриженных ведьм бабушка Молли и дядя Рон.

— Наверное, Катрин? Список с собой?

И, дождавшись утвердительного кивка, произнесла: "Акцио список".

Поймав вылетевший из рук Джеймса пергамент, девушка расправила его и, обмакнув перо в чернила, переписала названия и фамилии авторов в лежащую перед ней книгу.

— Странный выбор школьных предметов... — прокомментировала она, возвращая Джеймсу список учебников. — Собираетесь стать игроком в квиддич?

Волшебница дотронулась до написанной страницы кончиком палочки и вопросительно посмотрела на мальчика.

— Эм... я выбрал те же предметы, что и отец в свое время...

— А, ну тогда это все объясняет. Хочешь стать похожим на него?

Возразить Джеймс не успел. Откуда-то с потолка раздался свист, и вскоре, целясь прямо ему в голову, попыталась врезаться "Стандартная книга заклинаний". Увернувшись от бешеного учебника, как от бланджера, Джеймс на автомате поймал "Темные искусства. Руководство по самозащите" и "Как рассеять туман над будущим". Однако уйти с дороги несущегося прямо на него учебника трансфигурации он просто не успевал. Заслонившись пойманными книгами, мальчик зажмурил глаза, приготовившись к удару, но его не последовало. Приоткрыв один глаз, он заметил зависший перед ним том и облегченно выдохнул. Объяснять синяки, полученные после похода в книжный, было бы делом неблагодарным и сложным.

— Спасибо, — Джеймс благодарно кивнул волшебнице, уже успевшей убрать палочку в карман платья.

Девушка протянула мальчику оставшиеся учебники и, взглянув в список еще раз, уточнила:

— Вы уверены, что вам нужна "Чудовищная книга о чудовищах"? Может быть, стоит поменять предмет на что-то более нужное и... безобидное? Древние руны, например, или нумерология?

— Уход за магическими существами — вполне безобидный предмет! — огрызнулся Джеймс, внезапно почувствовавший возмущение от того, что его посчитали неженкой.

Понятно, что больше пользы было бы, выбери он еще на третьем курсе вместо прорицания и уроков Хагрида названные волшебницей предметы, да вот только все ожидали от него, что он во всем будет похож на отца...

— Ну что ж, тогда будете мне помогать... — устало вздохнула девушка и направилась к окну, надевая на ходу перчатки из драконьей кожи.

Возле подоконника, на полу, в большой кованой клетке были... книги... То, что это были они, Джеймс понял не сразу. Разглядеть учебники в мешанине постоянно скалящихся, рычащих и рвущихся ввязаться в разыгравшуюся между томами драку, было практически невозможно.

— Эм... это точно книги?

— Книги-книги, молодой человек! — уверенно проговорила девушка, распрямляя плечи, как будто решаясь идти на бой.

— Стоп, стоп, стоп! Вы что, собираетесь их руками оттуда доставать? — ужаснулся Джеймс, преграждая волшебнице путь.

— А у вас есть другие варианты? Нет? Тогда посторонитесь!

Пока Джеймс соображал, что можно придумать, девушка подошла к клетке и, открыв верхнюю дверцу, заклятьем призвала к себе одну из беснующихся книг.

— Вспомнил!

Мальчик хлопнул себя по лбу и, прежде чем кровожадный том успел оказался в руках волшебницы, перехватил его.

Откуда-то сбоку раздался испуганный вздох.

Не теряя ни секунды, Джеймс, извернувшись, провел ладонью по корешку упирающейся и явно собирающейся откусить ему пальцы книги.

— Фух, успел!.. — облегченно выдохнул мальчик и, победно улыбнувшись застывшей от удивления девушке, добавил: — Это родители рассказывали. Когда они учились на третьем курсе, у них тоже был этот учебник, его надо лишь погладить по корешку, и он... — вспомнив, что последний раз об этой книжке рассказывал ему не кто иной, как отец, Джеймс перестал улыбаться, — успокоится...

Тряхнув непокорной шевелюрой, мальчик попытался отогнать всплывшее воспоминание и в спешке стал собирать с пола брошенные учебники. Затылком он чувствовал на себе изучающий взгляд волшебницы, но решил проигнорировать его.

Выпрямившись, Джеймс поднял с пола почти такую же стопку учебников, что была у хаффлпаффки.

— Спасибо за помощь!

— Не за что, заходите в следующем году, мистер...?

— Сириус Поттер, — решительно произнес Джеймс, но, увидев недоумение в глазах стоящей напротив него девушки, уточнил, — Джеймс Сириус Поттер, но мне больше нравится Сириус. — И решившись, наконец, узнать имя волшебницы, мальчик извернулся и, высвободив одну руку из под стопки книг, протянул ладонь для рукопожатия. — Без вашей помощи я бы не справился, мисс...?

— Нотт. Адриана Нотт. Приятно познакомиться, мистер Поттер, — смущенно улыбнувшись, девушка пожала протянутую руку четверокурсника.

Джеймс уже поворачивал ручку двери, когда его окликнула Адриана.

— Сириус!

Обернувшись, Поттер увидел в руках волшебницы ту самую книгу по магическому законодательству, которую начал читать.

— Держи, это моя личная. Я ее уже знаю вдоль и поперек, а тебе может пригодиться.

Девушка протянула ему уменьшенный томик и, поразмыслив, посоветовала:

— Если все же поймешь, что прорицания не по тебе, а “уход” наскучит, посылай сову, я пришлю тебе книги по нумерологии и рунам, — девушка немного грустно ему улыбнулась и, отвернувшись к окну, за которым мелькали фигуры посетителей Косого переулка, еле слышно прошептала, но ему все же удалось расслышать, — все-таки у родителей своя жизнь, а твою только тебе проживать...

* * *

До кафе-мороженного “Фортескью” Джеймс добрался только после полудня.

Делая оставшиеся покупки, мальчик безумно проголодался! И если бы он постоянно не прокручивал в голове последние слова его новой знакомой, то все мысли гриффиндорца были бы о еде.

“Прожить свою жизнь самому”... Так она, кажется, сказала. Хорошая фраза, правильная... да вот только попробуй он сделать хоть что-то наперекор семье, и...

Джеймс запустил пальцы в волосы и, по привычке взлохматив их, толкнул дверь в кафе.

Еще с порога до него донесся невообразимый гвалт, источником которого, на сколько он мог судить, служили его младшие братья.

— Люк! Отпусти немедленно тарелку брата! — послышался голос матери из-за столика в дальнем конце зала, в интонациях которой было больше умиления, чем положенной строгости.

Один из сидящих на высоком стульчике рыжеволосых малышей еще сильнее потянул на себя удерживаемый матерью край тарелки и снова издал довольный клич, улыбаясь во все имеющиеся у него зубки.

— Люк! Отпусти тарелку, разбой... — договорить женщина не успела, так как малыш отпустил свой край тарелки и та, перелетев через плечо теряющей терпение матери, удачно приземлилась под ноги подошедшему Джеймсу.

Повезло еще, что частота отправляемых в полет предметов пока что не превышала скорости реакции окружающих. Уж во всяком случае, работница кафе явно стояла на страже у их шумного столика. Стоило злополучной тарелке коснуться пола, как тут же подоспела расторопная девушка и, сделав пару взмахов волшебной палочкой, вернула кафельной плитке, разноцветной мозаикой украшавшей пол заведения, первозданную чистоту.

— Ух, я тебе! Так нельзя, Люк! Чуть в Джеймса не попал! — попеняла рыжеволосая волшебница ничуть не сожалевшего о своем поступке малыша. И, отвлекшись от младших, уже успевших снова начать съестную баталию за ее спиной, повернулась к старшему сыну.

Всего мгновение, но и его хватило Джеймсу, чтобы заметить тень, промелькнувшую по лицу матери. Светло-карие глаза женщины потемнели. Отца вспомнила, не иначе.

— Мы тебя уже заждались! Не слишком ли долго для покупок?

В ответ мальчик лишь неопределенно пожал плечами.

Женщина улыбнулась и, поднявшись из-за стола, заключила продолжавшего стоять Джеймса в крепкие объятия.

— Ты обязательно должен будешь приехать к нам на рождество! А то за все лето мы с Кормаком тебя так и не видели! То ты у бабушки, то у Рона, то с друзьями в летнюю школу. Я даже пропустила тот момент, когда ты стал так похож на...

— Отца... — довольно резко закончил за нее Джеймс, прервав тем самым тираду матери. — Я знаю, мам. Постараюсь исправиться, правда.

Мальчик отстранился от волшебницы и уже собирался сесть к остальным Уизли, непонятно как поместившимся за одним столом, когда от двери послышались звонкие шаги и недовольный голос отчима.

Дежурившая у их столика официантка моментально подобралась и засуетилась возле посетившего их кафе Министра Магии, предлагая угостить его за счет заведения, и расширить стол, и... Дальше Джеймс не дослушал, так как мистер МакЛагген вежливо прервал предложения расторопной девушки и прошествовал к столу, который, казалось, светился от изобилия рыжеволосых волшебников, сидящих за ним.

Коротко поцеловав жену, мужчина пожал руку Рону и, поприветствовав всех остальных, перевел свой взгляд на Джеймса. Мальчик успел заметить, как отчим сделал незамысловатое движение палочкой. Видимо, наложил чары против подслушивания, которым пару лет назад научила его Джинни.

— Так, так, так, молодой человек... Вы, случайно, ничего не хотите нам рассказать? Как покупка... учебников? — на последнем слове отчим сделал особое ударение и выразительно посмотрел на нахмурившуюся жену.

Мальчик нервно сглотнул. Угадать, о чем проведал Министр Магии и кто его просветил, было не слишком трудно. Труднее было сейчас придумать оправдание.

Вдохнув поглубже, Джеймс уже собирался ответить, когда его оборвал голос отчима.

— Не трудитесь, мистер Поттер! Ваше поведение в книжном магазине и так вызвало живейший интерес со стороны его владельца, — министр прошелся перед неподвижно замершим мальчиком, видимо, ожидая от него возражений. Но так и не услышав ни слова протеста, он продолжил, — мистер Блоттс был так любезен, что поспешил предупредить меня на счет произошедшего...

Джеймс про себя помянул Моргану. Так и есть, показавшийся ему утомленным продавец мало того, что оказался совладельцем магазина, так еще и успел его запомнить и заметить его маневры...

Когда мистер МакЛагген обошел застывшего на месте мальчика и присел на сотворенный для него официанткой стул, в лицо Джеймсу ударил резкий запах одеколона, заставивший его брезгливо скривиться.

Заметив промелькнувшее на лице пасынка выражение, министр понял его по-своему.

— Досадуете, мистер Поттер? Досадуйте. Потому что впредь денежные средства на покупку школьных принадлежностей будут выдаваться вам строго ограниченно.

И, наклонившись к мальчику, он резким движением сдернул с его груди золотую цепочку с ключом от его сейфа в Гринготтсе, добавив при этом:

— Чтобы не повадно было заниматься... благотворительностью...

Мужчина напоследок просверлил Джеймса строгим взглядом и, отвернувшись от мальчика, пояснил сохранявшим молчание родственникам:

— Мистер Поттер сегодня был так добр... что оплатил полную стоимость комплекта учебников одной своей сокурснице...

Недоумение, отразившееся на лицах всех собравшихся, ясно говорило, что, хотя они и не приветствуют такой расточительности, но и особой трагедии в этом не видят.

— М-м-м... Кормак, милый, — нарушив молчание, осторожно начала полная рыжеволосая женщина, сидящая на противоположной стороне стола. Молли Уизли обожала всех своих внуков, и если, как она думала, ее Джеймс решил проявить себя перед девочкой, то это надо было поддержать, а не наказывать. — Я думаю, ты слишком строг. Возможно, у его однокурсницы просто не хватало денег, и он решил...

— Нет, — прервал министр. — Простите, Молли, я наверно забыл упомянуть фамилию девочки.

И обведя всех собравшихся долгим взглядом, произнес:

— Долохова.

Джеймс обреченно закрыл глаза. Когда прозвучала фамилия Катрин, над столом послышался нестройный хор удивленных вздохов.

— Не может быть! Мы же рассказывали Джеймсу! Он не мог не знать! — воскликнула сбитая с толку бабушка Молли. — Джеймс! Джеймс, ты же знаешь, что именно Антонин Долохов повинен в смерти моих братьев, Гидеона и Фабиана, твоих двоюродных дедушек! Такие, как он, убили моего сына — Фреда! И ты купил учебники дочери одного из них? Зная все это, ты общался с дочерью Упивающегося?

Джеймс вдохнул поглубже и взглянул на старшую миссис Уизли. Пожалуй, только перед ней мальчику было совестно.

— Я не хотел вас расстраивать... Ей просто требовалась помощь, и я помог. Ничего больше.

— Ничего больше? — поинтересовалась сохранявшая до этого молчание мать. — Джеймс, мне кажется, ты достаточно осведомлен об истории нашей семьи. Твой отец боролся с такими, как Долохов...

— Дети — не их родители... — упрямо пробормотал Джеймс, опустив голову и остановив свой взгляд на разноцветной плитке пола. По крайней мере, мальчик точно знал, что не все дети такие же, как их родители.

— То есть, ты не такой, как твой отец, и борьба с темными тебя не касается? И то, как скажется твое общение с этой, — Джиневра МакЛагген попыталась как можно мягче охарактеризовать дочку Упивающегося Смертью, — змейкой на репутации Министра Магии в это отнюдь не спокойное время, тебя тоже не волнует?

— Катрин не темная и не змейка. Она учится на Хаффлпаффе! — огрызнулся мальчик и, оторвавшись наконец от созерцания кафеля, добавил: — И отец боролся с Упивающимися, а не с их детьми, которые к слову, ничего плохого не сделали!

В глазах матери полыхнуло. Спорить с Джиневрой МакЛагген редко кто решался. Разве что бабушка Молли да тетя Гермиона. Но сейчас Джеймс уже чувствовал, как внутри него расползается удушливый жар и он перестает себя контролировать. Каждое упоминание об отце смывало его выдержку, словно та была песчаным замком, не устоявшим перед волной.

— Уже даже Катрин? — сузив глаза, уточнила миссис МакЛагген, откидывая с лица золотисто-рыжие пряди волос. — Значит так, молодой человек, я вижу, что спорить с тобой бесполезно, поэтому предупреждаю один раз.

Мать отвернулась от него, и Джеймс попробовал перевести дыхание. Напор бушевавшей внутри магии ослаб, и начавший было сгущаться вокруг мальчика воздух вернулся в норму.

А волшебница тем временем, не смотря на старшего сына, произнесла так, чтобы он услышал:

— Я запрещаю тебе помогать мисс Долоховой. Если я узнаю, что ты нарушил мой запрет... можешь смело посылать сову Альбусу.

Сцепив руки на груди, миссис МакЛагген повернулась к Джеймсу и, бросив на него строгий взгляд, продолжила:

— Ключ от твоего сейфа с этого времени будет храниться у меня. Если понадобятся деньги, напиши письмо, обоснуй, для чего и на кого ты хочешь их потратить, и я все куплю и вышлю тебе.

— Джинни! — с негодованием воскликнула Гермиона Уизли. — Это уже слишком!

Но рыжеволосая волшебница, видимо, не на шутку разозлилась, потому что лишь отмахнулась от выкрика подруги.

— Финансовые ограничения можешь воспринимать как ответ на твои неподобающие траты, а запрет в общении — как наказание за дерзость. Думаю, с этим все ясно?

Черноволосый мальчик лишь кивнул в ответ.

В голове царил хаос. Джеймс никак не мог понять, как обычное желание помочь дотащить книги могло привести к тому, что ему угрожают исключением из рода... А именно на это намекала мать. Догадывалась, видимо, чего больше всего боялся мальчик.

Ведь если его исключат, тогда у Альбуса не будет ни единого шанса вернуться в семью и восстановиться в праве на наследство. Которое младший брат, к слову, потерял в споре с матерью.

Джеймс встряхнул головой. Надо обдумать все позже. Сейчас же лучше не навлекать на себя еще больший гнев.

Потихоньку обойдя стол кругом, он уселся между Роуз и Хьюго, которые осторожно пододвинулись, освобождая место кузену. Сделав несколько глотков горячего шоколада, поставленного перед ним официанткой, Джеймс смог немного расслабиться и утихомирить желудок, в котором с самого утра не было ни росинки.

Заметив, что взрослые отвлеклись от него, мальчик еле-заметно наклонился к Хьюго и шепотом спросил:

— А где Викки потеряли?

— Ее тетя Флер забрала, — таким же шепотом ответил рыжеволосый мальчик, исподлобья наблюдая за старшими волшебниками. — Ее мама, оказывается, появилась вместе с бабушкой Молли почти сразу после того, как мы слиняли. И, видимо, застала ее спорящей с нашей мамой...

Джеймс понимающе усмехнулся. Наверняка, Флер Уизли устроила Викки разбор полетов по поводу ее манер... Он перевел взгляд за стол и заметил неподалеку притихших кузин. Кивнув на них Хьюго, Джеймс спросил:

— А где помощник министра? Снова дела на работе?

Мальчик в ответ покачал головой, но рта так и не успел открыть, потому что его сестра поспешила встрять в их разговор.

— Он уже час как отправился за тетей Анжелиной в Нору. Но, видимо, задержался... — иронично проговорила девочка и возвела глаза к потолку, всем своим видом показывая, что не понимает этих взрослых.

Тем временем, на другом конце стола Джинни МакЛагген вместе с мужем поднялись со своих мест и явно собрались уходить.

— Мы пойдем, мам, а то слишком насыщенный получился день, — со вздохом произнесла Джинни.

Бабушка Молли понимающе кивнула и, поцеловав на прощание внуков и дочь, повернулась к Поттеру.

— Нам тоже пора, Джеймс...

* * *

— Фредди-и-и, сладкий мой, ты где? — негромким голосом пропела черноволосая женщина, остановившись перед плотными зарослями терновника, разросшегося в прохладной низине недалеко от дома семейства Уизли, Норы. Несмотря на вечную запущенность сада Уизли, даже в нем в нем никогда не было подобных растений.

Тетушка Молли часто любила рассказывать про то, как, направившись за цветами для праздничного букета, именно в день рождения Фреда, она обнаружила в овраге небольшой куст цветущего терновника. Который, в последствии, существенно разросся и стал излюбленным местом игры в прятки маленького Фреда и других детей Уизли, которые, в отличие от взрослых, легко проскальзывали в узкие лазы между колючими ветками.

— Малыш, ответь, пожалуйста, мамочке... — чуть громче проговорила женщина и, попытавшись рукой отодвинуть часть зарослей, резко вскрикнула и отшатнулась. На темной, почти оливкового цвета коже выступила ярко алая полоска крови. — Будь проклято это растение с его проклятыми шипами, — сквозь зубы прошипела женщина, доставая из складок длинной юбки короткую волшебную палочку, каждый дюйм которой был испещрен непонятными символами. Взмахнув ею над пораненной ладонью и прошептав “Эпискей”, она проследила за тем, как затягиваются края царапины, оставленной шипами терновника, и перевела решительный взгляд на простирающиеся перед ее глазами заросли.

Откуда-то из глубины кустарника донеслись еле слышные детские голоса. Кажется, дети даже не заметили ее окриков.

— Секо! — проговорила волшебница, и значительная часть колючих веток, отсеченных заклятием, упала на землю. Она повторила заклинание еще несколько раз и прошла в образовавшуюся арку. Молли, конечно, будет недовольна, но зато дети станут прятаться в более доступных местах.

Молодая женщина сделала несколько шагов в том направлении, откуда все еще доносились негромкие голоса, когда ее чуткий слух уловил какую-то возню и явственное хныканье сына...

— Фред!!! — одними губами прошептала волшебница, в глазах которой на мгновение отразилось едва сдерживаемое отчаяние. Однако оно продержалось недолго, так как в следующую секунду брюнетка резко направила палочку на заросли и бросила. — Редукто!

Послышался звук множества ломающихся веток, на который молодая женщина не обратила абсолютно никакого внимания, устремившись в образовавшийся проход. В кольце развороченных заклинанием зарослей терновника, на небольшой круглой поляне, каким-то непостижимым образом оставшейся свободной от окружавших ее колючих побегов, обнаружились двое детей.

Рыжеволосый малыш, заливавшийся плачем уже в полную силу, пытался отцепить от руки садового гнома, который вонзил в нее свои острые зубы. Девочка постарше, стоявшая рядом, со всех сил колотила существо и дергала его за ноги, пытаясь помочь, но было видно, что гному ее усилия абсолютно безразличны, и он только сильнее продолжал вгрызаться в руку мальчика.

— Мамочка! — облегченно воскликнула девочка, заметив приближающуюся волшебницу.

Она выпустила из рук гнома и сделала несколько шагов в направлении матери, когда ее остановил безумный блеск, пеленой застилавший черные глаза женщины. И хотя взгляд волшебницы был направлен не на нее, девочка испуганно сжалась и нырнула куда-то в сторону, стараясь уйти с дороги.

Сделала малышка это очень вовремя, потому что луч оглушающего заклинания, выпущенный матерью, пронесся всего лишь в дюйме от ее виска. Обернувшись, девочка успела увидеть, как волшебница, наклонившись, подняла с земли начавшего еще больше плакать мальчика и быстро залечила укус на руке ребенка. Отпихнув носком туфли неподвижное тельце садового гнома, взгляд которого почему-то перестал быть злобным и казался каким-то остекленевшим, волшебница развернулась в сторону девочки.

Нашептывая успокаивающие слова и нежно прижимая к себе рыжеволосую макушку мальчика, молодая женщина что-то беззвучно пробормотала в сторону неподвижно лежавшего гнома и, не спуская с дочери яростного взгляда, спрятала палочку в складках мантии .

От того, как резко вспыхнул огонь на садовом гноме, девочка испуганно вскрикнула. В голубых глазах дочери читался неприкрытый страх, который заставил ее попятиться, лишь только она заметила идущую к ней волшебницу.

Ярость, испытываемая молодой женщиной за причинение вреда ее малышу, была настолько сильна, что даже устранение угрозы не помогало погасить безумный блеск в черных глазах. Поэтому, заметив съежившуюся от страха дочь, волшебница решительно направилась в ее сторону.

Девочка успела лишь удивленно пролепетать “мамочка”, прежде чем тяжелая пощечина обожгла ее лицо, заставив упасть к ногам матери.

Придерживая одной рукой притихшего Фреда, а другой стиснув в кулаке кудрявые волосы девочки, волшебница сильно потянула за них, заставив ту поднять испуганные глаза от земли.

— Если еще раз... я увижу, что Фред пострадал из-за тебя, Роксана... — сквозь зубы зло прошипела женщина, прожигая черным взглядом девочку. — Я обещаю тебе... с тобой случится то же, что и с садовым гномом!

Когда из светившихся непониманием глаз девочки полились слезы, в голове у женщины как-будто что-то щелкнуло, и она в ужасе прикрыла рот ладонью.

— Рокси, детка, ты в порядке?

Чернокожая волшебница попыталась обнять девочку, но та испуганно взвизгнула и, постоянно спотыкаясь и падая, постаралась отбежать как можно дальше от нее.

— Малышка, прости, мама не специально, — с отчаяньем в голосе проговорила женщина, делая еще одну попытку приблизиться к девочке.

Но, очевидно, Роксаной овладел настоящий ужас. Не разбирая дороги, девочка кинулась в заросли терновника, который нещадно обдирал кожу, оставляя на ней множество царапин и разрывая в клочья платье.

Когда продираться сквозь густые колючие ветки стало невозможно, девочка остановилась и опасливо оглянулась через плечо на застывшую на поляне мать.

— Роксана, пожалуйста... — мольба в голосе волшебницы была настолько явственной, что на мгновение девочка готова была внять ей. Она уже собиралась вернуться, когда справа от матери на земле заметила кучку пепла, оставшуюся от сгоревшего гнома.

— Милая, не надо... — умоляюще воскликнула волшебница увидев, что дочь устремилась еще глубже в заросли. — Роксана, девочка моя, поверь, я не трону тебя. Сейчас мы с Фредом уйдем, а ты, как успокоишься, приходи в дом. Пожалуйста.

Женщина еще какое-то время бессильно постояла перед переплетением колючих ветвей, разрываясь между желанием достать исцарапанную малышку и успокоить начавшего вертеться сына. Наконец, бросив на дочь очередной умоляющий взгляд, который канул в небытие, так и не достигнув охваченного паникой разума девочки, волшебница направилась к выходу из этих проклятых зарослей.

Она была уже почти у выхода, когда в проеме показался встревоженный рыжеволосый мужчина с палочкой на изготовку. Он беспокойно осматривал поврежденные кусты и, лишь заметив идущих к нему женщину с ребенком, облегченно выдохнул.

— Анжелина! Милая, что тут произошло? Найдя дом пустым, я всерьез встревожился! А увидев, во что превратился терновник Фреда, я уже собирался посылать патронуса Рону и...

Молодая женщина заставила себя мило улыбнуться и, не дав мужчине договорить, решительно шагнула ему навстречу, поцелуем заставив того замолчать. Она не отрывалась от его губ до тех пор, пока заскучавший Фред не стал настойчиво ерзать у волшебницы на руках, напоминая о своем присутствии.

— Все в порядке, дорогой, просто Фред с Роксаной запутались в зарослях, пришлось их оттуда срочно вызволять...

Брюнетка нежно взъерошила золотые волосы сынишки и, снова улыбнувшись застывшему перед ней мужчине, чуть приподнялась на мысочках и, почти касаясь губами его лица, с придыханием прошептала:

— Я сейчас уложу Фреда, а потом я бы не отказалась показать своему любимому мужу, как я по нему соскучилась... — Анжелина, провела ладонью по щеке мужчины и, бросив на него многозначительный взгляд, покачивая бедрами направилась к дому.

Напоследок она обернулась и небрежно добавила.

— И... Перси... вытащи, пожалуйста, Роксану из этих злосчастных зарослей, а то девчонка уперлась и отказалась вылезать оттуда. Похоже, она снова ревнует меня к своему брату...

И, огорченно покачав головой, волшебница скрылась в доме...

* * *

На узкой больничной койке, обхватив костлявыми руками колени, лежал человек.

Его взгляд был настолько остекленевшим и неживым, что каждый раз, прежде чем войти в палату с незапоминающимся номером 20358, пожилая целительница, проработавшая с душевно больными пациентами больше тридцати лет, произносила заклинание, проверяющее, есть ли внутри живой, и, каждый раз убеждаясь в том, что есть, еще с порога бросала в больного связывающее. Наученная тем, что поведение ее подопечных часто бывает непредсказуемым, она предпочитала перестраховаться...

Еще до того, как пациента из 20358 палаты передали под ее опеку, женщина слышала об этом больном только хорошее. Молодые девушки, приставленные посменно кормить и проверять его состояние, постоянно хвастались другим санитаркам, тем, как же им повезло с пациентом.

— Мало того, что молодой симпатичный мужчина, так еще и с юмором. Не такой как другие больные, — часто поговаривала полноватая, улыбчивая студентка, проходящая практику у них в лечебнице. — Да и вообще, мне кажется, его сюда просто упекли... Думаю, он кому-то мешал, вот и убрали с дороги...

Подобные разговоры прекратились сразу же после первой попытки пациента сбежать. Его поймали лишь у калитки, где для выхода персонала и гостей необходимо было знать пароль. Ему не помогли ни палочка, которую он украл у оглушенной санитарки, ни применяемые им заклинания. А после серии оглушающих, вкупе с другими брошенными в него охранниками заклинаниями, больной лишь спустя месяц смог впервые пошевелить губами и пробормотать что-то во сне.

По решению главного целителя, в палате больного были активированы специальные чары и ужесточен контроль. А опека над номером 20358 перешла ей. Аврору в отставке...

Подойдя к связанному пациенту, пожилая целительница левитировала на прикроватный столик тарелку с едой и, прежде чем начать кормить съежившегося на постели больного, наложила на него несколько диагностирующих заклинаний. Она делала это каждый день и могла с уверенностью сказать лишь то, что состояние молодого человека с почти наголо выбритой головой — такую прическу делали тут практически всем сложным пациентам — не улучшается. Хотя, это и понятно, все-таки Венская лечебница имени Виктора Франкла не обычная больница, а закрытая психиатрическая клиника, цель которой — не вылечить больных, а усмирить.

— Вес упал на триста грамм, — проговаривая вслух, неторопливо вывела она запись в медицинской карте, узловатыми пальцами сжимая темное дерево волшебной палочки, которой помахивала над бумагой.

Проделанные манипуляции, так же, как и голос целительницы, на самого больного не оказали никакого влияния. Молодое лицо мужчины, совсем не тронутое морщинами, резко контрастировало с абсолютно белыми от седины бровями и ресницами, которые делали его взгляд совершенно безжизненным и блеклым. Поначалу, пожилая женщина пыталась в этих бледно-голубых глазах найти хоть искорку разума, хоть что-то, напоминающее его прошлую личность, но минул год, второй и вот заканчивался и третий, а взгляд не менялся...

Пощупав пульс, целительница добавила еще пару строк к предыдущей записи и, бросив задумчивый взгляд на стены комнаты, дописала: “Мысли стали более сумбурно отображаться, картинки слишком часто сменяют друг друга. Стало больше сцен, содержащих смерти людей, возможно, сказывается влияние нового зелья”.

Еще раз взглянув на стену, на которой только что отобразилась сцена, где замертво упал человек, как две капли похожий на больного, но моложе, а потом сменилась сценой смерти еще двух человек, сраженных каким то проклятьем — мужчины и женщины, целительница недовольно покачав головой, дописала в графе рекомендации: “уменьшить дозу зелья или вернуться к старому варианту”.

Захлопнув формуляр и при помощи заклинаний накормив все так же не реагировавшего ни на какие внешние раздражители больного, целительница направилась к двери. По графику у нее было запланировано еще пятеро больных, прежде чем она, сдав отчет, могла отправляться домой.

Сняв с пациента заклятье и бросив последний взгляд на палату, полную неразборчивых образов и картинок, в разнообразии мелькавших по стенам, женщина, печально улыбнувшись, запечатала дверь.

Наиболее четким образом в череде сцен смерти, увиденных ею, было изображение светловолосой девушки с подсолнухом в волосах, которая внезапно обернулась и, тепло улыбнувшись, весело помахала ей... или вернее, ему...

— Мате! Закончили упражнение.

Звук голоса учителя гулким эхом отразился от стен просторного спортивного зала.

Более сотни учеников почти мгновенно завершили выполняемые ими приемы и сосредоточили свое внимание на преподавателе.

— Возьмите дзё и становитесь в две линии.

Услышав прозвучавшую команду, светловолосый мальчик, в пару с которым поставили Лили, торопливо поднялся и поспешил проскочить между столпившимися учениками. Он так суетился, стараясь пролезть, что девочка не выдержала и будто бы случайно наступила на несколько длинноватые штаны напарника.

— Эй! — обернувшись, возмутился блондин, едва не споткнувшийся при очередном шаге. Он раздраженно выпучил глаза и, сильнее заработав локтями, смог-таки проскочить к стене, у которой были сложены деревянные шесты.

— Мисс Джеймс!

Окрик тренера возвестил о том, что сенсей все видит даже с другого конца зала.

А ведь каких-то четыре года назад он без своих круглых очков даже шагу ступить не мог!

Девочка досадливо возвела глаза к потолку и, послав учителю, а по совместительству еще и своему отцу невинную улыбку, пошла выбирать себе дзё.

День, когда отец Лили, сильно смущаясь, подошел к своей дочери с вопросом: “Милая, как ты думаешь, мне пойдет без очков?” — девочка запомнила надолго!

И дело было не в том, что папа тогда выглядел крайне забавно: с непривычки он сильно щурился и всем своим видом напоминал крота! Нет, просто тот день оказался ну о-о-очень насыщенным...

Лили отвлеклась от своих мыслей и, выбрав деревянный шест с вырезанным японским иероглифом “до”, который означал “путь”, заняла место в первом ряду. Сегодня последнее воскресное занятие перед началом учебного года. Уже послезавтра начнутся уроки в ее новой школе, и тренировки будут проводиться только среди рабочей недели.

Дождавшись, когда все ученики займут свои места, сенсей принял боевую стойку и показал пример прямого рубящего удара с использованием дзё. Отточенным до автоматизма движением тренер сделал шаг вперед и деревянный шест со свистом рассек воздух.

— Хаджиме, начали!

Положив дзё на пол, отец двинулся вдоль первой линии отрабатывающих удар учеников. Возле некоторых он ненадолго задерживался и поправлял или же, если исполнение было правильным, проходил дальше.

Лили удовлетворенно хмыкнула и повторила показанное движение.

Это сейчас у ее отца уже четвертый дан, и раз в неделю, специально для его занятий, большой зал спортивного центра Вайкомб укрывают матами. А тогда, четыре года назад, он никак не мог получить третий, позволявший начать обучение других.

Девочка вспомнила расстроенное лицо своего отца после двух провальных попыток, когда учителя только разводили руками и говорили “не хватает сосредоточенности”, и тяжело вздохнула. Знали бы они, что нужно мистеру Джеймсу для того, чтобы сосредоточиться...

Мимо прошел отец. Лили облегченно выдохнула, увидев, как на мгновение в уголках его губ промелькнула едва заметная улыбка. Она все делает правильно.

Итак, для сосредоточенности мистеру Джеймсу не хватало опасности, экстремальной ситуации, а по-простому — хорошего пинка. И, видимо, кто-то там — наверху, заметил проблему папы, потому что пинок был предоставлен.

Еще с самого утра того знаменательного весеннего дня, названного мистером Джеймсом днем Прозрения, Лили мучило чувство тревоги. Она сама толком не могла объяснить, почему никак не находила себе места. Из школы ее отец отпросил, уроки на следующий день она сделала, все электроприборы перед уходом отключила от сети (кроме холодильника), сидя в такси, пристегнулась и удостоверилась в том, что отец сделал то же самое. В общем и целом, все было в порядке. Вот только...

Пока девочка ожидала окончания операции в приемной, беспокойство лишь возросло. Даже когда врач сказал, что все прошло вполне успешно, и счастливого отца наконец отпустили из операционной, мурашки никуда не делись.

— Лили! Все удалось!

Отец на радостях подхватил дочь на руки и быстро закружил по просторному помещению приемной. Он старался оставаться на месте, так как глаза после операции сильно слезились, не давая нормально видеть окружающие предметы.

Появившийся следом за отцом хирург заметил действия пациента и недовольно нахмурившись, покачал головой.

— Мистер Джеймс! Вы меня только что слушали?! Никакого подъема тяжестей еще две недели! И от физических нагрузок придется отказаться еще минимум на три месяца!

Смущенный таким напором, отец поспешил опустить дочь обратно на пол и извиниться. В его случае это выглядело так комично, что даже врач не удержался от улыбки.

— Раз вы не в состоянии себя контролировать, придется вашей дочери проследить за соблюдением необходимых инструкций, — намеренно серьезным тоном произнес врач, доставая из кармана халата больничный лист. — Итак, мисс Джеймс, готовы ли вы взять на себя столь тяжелую ношу?

— Конечно! — постаралась как можно более серьезно откликнуться девочка, подыгрывая мужчине.

— Тогда запоминайте. Вашему отцу нельзя еще две недели читать и смотреть телевизор.

Лили утвердительно кивнула, показывая, что запомнила.

— Как вы уже слышали, больше пяти килограмм поднимать в это время строго не рекомендуется! И никаких тренировок еще три месяца! Все ясно?

— Да!

— И последнее: повторный осмотр понадобится только завтра, так что сейчас вы можете отправляться домой. Однако я бы посоветовал мистеру Джеймсу не находиться слишком долго на улице, сегодня очень солнечно. Вы уже заказали такси? — поинтересовался врач.

Папа отрицательно покачал головой и сощурился. Видимо, после операции светлые стены клиники весьма болезненно действовали на глаза.

— Тогда я скажу, чтобы вам заказали, — кивнул врач и, отдав Лили листок с назначением на завтрашний осмотр, добавил, — присядьте пока здесь. Когда придет такси, медсестра вас оповестит. Был рад познакомиться, мисс Джеймс, мистер Джеймс.

И пожав напоследок руку пациента, удалился к стойке регистрации. Наверно, собирался дать указания на их счет.

Девочка взяла ладонь отца в свою руку и потянула того к ближайшей от кабинета врача скамейке. Не успел отец сделать и пары шагов, как внезапно споткнулся и чуть не налетел на еле успевшего убраться с дороги колясочника. Пожилой мужчина бросил на Лили и мистера Джеймса полный возмущения взгляд и, бормоча себе под нос что-то нелицеприятное, постарался откатиться как можно дальше от их парочки.

— Пап, ты совсем ничего не видишь? — уточнила девочка, когда тот нашарил рукой скамейку и уселся.

Мистер Джеймс попытался открыть глаза. Но стоило ему это сделать, как он вскрикнул и, неловко отшатнувшись, ударился головой о стену.

— Ау-у... — сквозь зубы обиженно прошипел отец, потирая рукой ушибленную макушку. — Лучше даже не пытаться открыть глаза... Лили, ты ведь доведешь меня до такси?

— Доведу, куда же я денусь... — обреченно вздохнула в ответ девочка, прикидывая в уме, как бы предварительно очистить коридор, чтобы ее отец никого не сшиб. Можно конечно попросить медсестру помочь.

Заправив лезшие на глаза волосы за ухо, Лили выглянула из-за фигуры отца и посмотрела на стойку регистрации. Нет. Этот вариант явно не потянет. Разговаривающая с врачом дюймовочка была не на много выше самой Лили, а неловким движением отец ее снесет и не заметит. Девочка покачала головой и попыталась придумать что-то другое. Выработка плана неплохо отвлекала от противного беспокойства, продолжавшего мучить ее.

Может, безопаснее попросить таксиста довезти ее отца до машины? Или попробовать немного поколдовать? Хотя, нет, тут слишком людно, а если как всегда получится не так, как хотелось, то кто-нибудь точно заметит. Девочка досадливо поджала губы и, нахмурив золотистые брови, стала выдумывать другие варианты.

До прибытия такси Лили успела разыграть в своем воображении двенадцать версий развития событий операции, которую в шутку назвала “три шага до такси”. И в каждой кто-нибудь страдал от неловкости отца.

На самом деле, подобная неуклюжесть была совсем не характерна для мистера Джеймса. Но сегодня, похоже, все шло не так, как обычно.

К полудню за ними пришла машина и, несмотря на все опасения девочки, операция “три шага до такси” прошла донельзя скучно и почти без эксцессов. Как только отец поднялся, к нему подоспел санитар, которого Лили даже не замечала до этого, и довел до черного лондонского кэба. Девочка уже пристегивалась, когда отец таки прищемил пальцы помогавшему медику. Удовлетворенно хмыкнув, она убедилась, что тринадцатая версия определенно постаралась не выбиваться из общей массы.

— Дарластан-роуд, двадцать три, Вимблдон, — скороговоркой выпалил их адрес отец, откидываясь на спинку сиденья.

— Там, кажется, церковь рядом? — уточнил усатый мужчина, поглядывая в боковое зеркало. Других машин не было, и кэб отъехал от клиники. Водитель поправил кепку на голове и обернулся на пассажиров, ожидая ответа.

— Да, дом сразу за ней, — вместо отца ответила Лили. — Нам ехать долго?

Таксист доброжелательно улыбнулся в ответ и, повернув руль, выехал на широкую улицу.

— Посмотрим по пробкам. Примерно около часа.

Лили вздохнула и, бросив взгляд на замершего с закрытыми глазами отца, отвернулась к окну.

Весна в этом году пришла в Лондон намного позже обычного. Деревья, подернутые зеленой пеленой молодых почек, создавали на улицах ощущение невесомого тумана, опустившегося на раскидистые кроны.

Девочка даже успела на свой седьмой день рождения получить первые весенние цветы: крокусы и нарциссы, которые в середине апреля только-только начали украшать собой парки и лужайки возле домов.

Проводив взглядом стайку зеленых лондонских попугаев, видимо, когда-то удравших из городского зоопарка, Лили умиротворенно зажмурилась. Солнечный луч, скользнувший между домов, добрался и до их машины. Может, девочке показалось, но нервное состояние, в котором она прибывала с самого утра, постепенно отступало. Наверно, это было просто волнение за папу.

Лили глубоко вздохнула и высунулась через окно на улицу. Какое же небо голубое!

Залюбовавшись, девочка совсем не заметила, как такси подъехало к дому. Только когда машина остановилась и голос водителя отвлек ее от созерцания облаков, Лили узнала знакомую подъездную дорожку.

— С вас пятьдесят фунтов, — оповестил водитель, когда мистер Джеймс с дочерью вышли из машины.

— Лили, отсчитай, пожалуйста, — сонно пробормотал отец, протягивая девочке кошелек.

Пока Лили отсчитывала купюры, водитель поинтересовался у нее:

— Скажите, мисс, вы всегда оставляете дверь в дом открытой?

Девочка отрицательно покачала головой и протянула деньги.

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Потому что дверь в ваш дом открыта...

Водитель кивнул в сторону входной двери и, проследив за его взглядом, Лили заметила не до конца прикрытую дверь. Странно, она была уверена, что закрывала замок на ключ!

Услышавший последнюю фразу водителя, отец нахмурился и попробовал, сильно сощурившись, открыть глаза. Но, как и следовало ожидать, лишь болезненно зашипел от яркого дневного света.

— Может, вызвать полицию? — встревоженно осведомился мужчина, беря в руки мобильный телефон.

— Пока не стоит, — отмахнулся отец. — Возможно, родственница заехала в гости. Спасибо, что довезли. Лили, поможешь?

Мистер Джеймс протянул дочери руку, и они неторопливо двинулись к дому. За спиной завелся мотор кэба и послышался звук удаляющейся машины.

Дойдя до порога дома, отец остановился и, легонько толкнув не издавшую ни звука дверь (сам он всего пару дней назад успел смазать петли), сильно щурясь, заглянул в темноту прихожей.

— Действительно странно... — пробормотал отец, видимо, убедившись в отсутствии чужой обуви в холле. — Лили, мой телефон у тебя? Полицию сможешь вызвать?

Девочка сняла с плеч маленький голубой рюкзачок и, достав из него телефон, уточнила:

— Пап, ты же не собираешься заходить внутрь?

— Вообще-то, собираюсь, — шепотом отозвался мужчина, снимая туфли и оставаясь в носках. — План такой. Ты остаешься тут и вызываешь полицию. В дом ни ногой! Когда вернусь за тобой, тогда и зайдешь. А я пока что разведаю обстановку. Возможно, они уже ушли.

Мужчина успокаивающе улыбнулся дочери и, слепо нащупывая стены, бесшумно переступил порог дома.

— Пап, но ведь... — начала было Лили, но отец уже скрылся в темноте коридора, не дослушав фразу дочери. — Вот же упрямый!

Девочка возмущенно надулась и, спустившись с крыльца, разблокировала телефон. Она уже начала обижаться на папу, когда по спине пробежал холодок. Индикатор сети показывал ноль. Связи не было.

Оглянувшись по сторонам, Лили с надеждой посмотрела на соседский дом. На подъездной дорожке не было машины, а значит и хозяина — пожилого джентльмена, каждое утро выгуливающего своего красно-рыжего сеттера, тоже не было. Видимо, весенний сезон открылся, и заядлый зверолов поспешил в ближайший разрешенный для охоты подлесок.

Переведя взгляд на экран телефона, Лили еще раз убедилась в отсутствии сети. Может, если его перезагрузить, связь снова появится? Девочка решительно нажала на кнопку выключения и, дождавшись, пока дисплей погаснет, поспешила вновь включить мобильный.

Звук мотора отвлек Лили от созерцания загрузочной заставки. Через дом от них с подъездной дорожки выехала машина еще одних соседей. Она промчалась мимо, блеснув серебристым крылом так быстро, что Лили не успела сообразить даже поднять руку. Сплошное невезение!

Девочка нетерпеливо взглянула на экран телефона, но так и не дождалась появления связи. Сеть ловиться определенно отказывалась.

— Значит, пойдем по соседям... — пробормотала себе под нос Лили, запихивая телефон в карман ветровки.

Прикинув в уме, к кому из рядом живущих лучше всего обратиться, Лили остановила свой выбор на старенькой учительнице пения, живущей в небольшом домике на повороте дороги, извилистым ручейком уходящей к парку. Конечно, всегда оставался шанс, что и ее может не оказаться дома. В такой солнечный день, как этот, подобное было бы вполне ожидаемо.

Лили уже была у низкой каменной ограды, отделяющей их участок от тротуара, когда в доме послышался грохот, заставивший ее резко остановиться. Девочке сразу вспомнилась клиника и то, каким рассеянным был утром отец.

А ведь сегодня он не видит почти ничего...

Дальше Лили не раздумывала. Не чувствуя ног, она взбежала по ступенькам на крыльцо и, оказавшись перед выкрашенной в белый цвет входной дверью, поспешила войти внутрь.

Прихожая родного дома встретила ее полумраком и тишиной. Об оставшейся за спиной залитой солнцем улице напоминали лишь тонкие лучики света, пробивающиеся из-под плотно зашторенных занавесок. Да и те терялись в разгроме, царящем вокруг.

В потемках Лили чуть было не наступила на свою заколку, которая, как и другое немногочисленное содержимое выпотрошенных ящичков комода, валялась на полу.

— Фух, — облегченно выдохнула девочка, в последний момент увидев слабый отблеск стеклянных камушков. Она подняла с пола украшение в виде зеленого листика и спрятала его в карман.

Решив убедиться в отсутствии незваных гостей, Лили прошла чуть дальше и осторожно заглянула в проем, за которым был коридор, ведущий в малую гостиную. При взгляде на оборванные гобелены и валявшиеся на полу картины, ей стало не по себе. Сердце в груди забилось неровно и беспокойно. Дверь на противоположном конце коридора была чуть приоткрыта, но не достаточно широко, чтобы можно было разглядеть что-то конкретное. Ей показалось, или в гостиной мелькнула тень?

Девочка нервно сглотнула и попятилась. Сделав маленький шаг назад, она внезапно застыла, боясь вздохнуть. Ей в спину между лопаток что-то упиралось. Вокруг по-прежнему было тихо. Только удары сердца гулко отдавались в ушах.

Очень медленно Лили повернула голову, ожидая увидеть, как минимум, грабителя с пистолетом, но не смогла сдержать облегченного выдоха. Ее спина упиралась в перила уходящей на второй этаж лестницы. Напряженные плечи расслабились, и спустя секунду девочка уже была готова рассмеяться своему страху.

Подавив едва не сорвавшийся с губ смешок, Лили решительно развернулась в сторону прохода под лестницей. Через него, совсем рядом — в большой гостиной, виднелся домашний телефон. Они с отцом им почти не пользовались, только приходящие гости иногда звонили с него для того, чтобы вызвать такси или предупредить, что задерживаются.

Сделав пару шагов, девочка мысленно уже набирала заветный номер, когда наверху послышался скрип половицы, заставивший ее неловко замереть. Лили точно помнила, что так жалобно звучала лишь самая верхняя ступенька. Зная об этом, они с отцом никогда не забывали перешагивать через нее.

В доме явно находился посторонний.

Стараясь ничем не выдать своего присутствия, Лили стала осторожно отступать к входной двери. Она была почти у цели, когда повторный скрип, раздавшийся гораздо явственнее и ближе, заставил ее нырнуть за приютившийся у стены комод. И очень вовремя!

На лестнице показался незнакомец.

Даже несмотря на полумрак, царящий в холле, его долговязая фигура с зажатым подмышкой предметом резко выделялась на фоне светлой отделки стен. Нервно оглядываясь, незваный гость сделал пару беззвучных шагов и замер посреди лестницы. Лили вжалась в стену и задержала дыхание. Девочке показалось, что прошла целая вечность, прежде чем мужчина перестал осматриваться вокруг и, посильнее перехватив ношу, продолжил спускаться.

Он уже почти достиг первого этажа, когда наверху послышалась знакомая торопливая поступь отца и мистер Джеймс показался на лестнице. Его голос звучал угрожающе.

— Оставь шкатулку! — прорычал он.

Реакции незнакомца можно было позавидовать. Он моментально преодолел последние ступеньки и, не выпуская из рук украденной вещи, бросился к ближайшему проему, надеясь скрыться в большой гостиной.

Лили лишь краем глаза успела заметить момент, когда отец, решив не тратить время на лестницу, перегнулся через перила и спрыгнул. Сердце пропустило удар при виде стремительного броска мистера Джеймса, сбившего грабителя с ног.

Падая, он неловко вскинул руки, и удерживаемый подмышкой деревянный ларец с оглушительным треском разбился о стену. Все его содержимое выпало на пол. Лили в растерянности переводила взгляд с разбитой шкатулки на отца и на вора, не зная, на чем сосредоточить свое внимание.

— Черт! — выругался долговязый. Он попытался оттолкнуть придавившего его отца, но у него ничего не вышло. Мистер Джеймс проворно согнул руку жулика и надавил. Долговязый взвыл от боли. — Пусти, сломаешь же!

Отец поудобнее перехватил ладонь незнакомца и, помедлив с ответом, все же проворчал:

— Ты не в том положении, чтобы командовать.

Грабитель рванулся, в надежде освободиться от хватки отца, но лишь болезненно застонал. Долговязому было не встать.

Такое Лили уже видела.

Недавно она имела неосторожность заявить мистеру Джеймсу о том, что она уже взрослая и ей стыдно в свои семь идти от дома до школы, которые, к слову, находятся всего в паре улиц друг от друга, в сопровождении отца.

Подобное высказывание мистер Джеймс воспринял на удивление спокойно. Он не ругался и не спорил. Просто, в один из вечеров он забрал ее из школы и отвез в клуб восточных единоборств.

В зале как раз шло занятие младшей группы. Самая ближайшая ко входу пара отрабатывала прием, и Лили поразилась тому, что младший из тренирующихся — ее ровесник, не давал встать старшему. Казалось, мальчик не прикладывает никаких усилий для того, чтобы удержать распластавшегося на мате парня. Попытки вырваться ни к чему не приводили. И это было... необычно. Как будто младший ученик использовал волшебство — промелькнула мысль тогда у нее в голове.

С той тренировки прошло не больше двух месяцев, и захват, в котором сейчас держал вора отец, она однажды уже пробовала выполнить. Вырваться из него, не вывихнув себе плеча, было невозможно.

Отец осторожно уперся коленом в спину долговязому и, освободив таким образом одну руку, потянулся к выключателю.

Лили так боялась пропустить тот момент, когда сможет увидеть вещи, хранившиеся в заветной шкатулке, что даже осмелилась сильнее высунуть голову из-за комода.

Мысли о сундучке совсем усыпили ее бдительность, и Лили благополучно упустила тот момент, когда из бокового коридора, ведущего в малую гостиную, в холл скользнула тень еще одного человека.

Коренастый мужчина приблизился к отцу так быстро, что он не успел среагировать на запоздалый выкрик дочери, которая непроизвольно выскочила из своего укрытия.

Тяжелый удар обрушился ему на голову одновременно со вспыхнувшим в холле светом.

Раздался звон бьющегося стекла, и отец рухнул на пол.

Лили прижала ладони ко рту. Что она наделала?

Скинув с себя находящегося без сознания отца, долговязый поднялся с пола и, отряхивая осколки с одежды, хрипло проворчал:

— Мог бы и поаккуратнее, Сэм! Кстати, тебе обязательно было так шуметь внизу? Если хочешь знать, не устрой ты такого грохота, меня бы хозяин дома даже не заметил!

Вор, видимо, намеревался продолжать жаловаться и дальше, но тут его взгляд наткнулся на Лили, и он замер с открытым ртом, так и не произнеся ни слова.

Прятаться было поздно.

Его напарник проигнорировал вопрос. Он поспешил обшарить карманы отца, но, не найдя в них даже бумажника, переключился на шкатулку. Сняв одну перчатку с ладони, грабитель стал поочередно вытаскивать из деревянных обломков хранившиеся внутри вещи. Больше всего было фотографий. Лили заставила себя не обращать внимания на уставившегося на нее долговязого, который то ли от падения, то ли от неожиданности продолжал сохранять молчание, и обратила внимание на второго незнакомца.

В руках у сидящего вора мелькнула золотая цепочка с ключиком.

— Нет, Лонг, ты только глянь! Похоже, наш смельчак все хранит в банке. В сундуке только фотографии и, смотри, вот это, — он поднял повыше ладонь, на которой покоилась продолговатая палочка из светлого дерева. Не задерживая в руке, он отбросил ее в сторону. — Есть идеи, как заставить его снять свои денежки со счета?

Коренастый сунул найденную цепочку в нагрудный карман и пару раз похлопал по нему для верности.

Не дождавшись ответа от партнера, он, наконец, соизволил взглянуть на замершего с открытым ртом Лонга и, проследив за его взглядом, аж присвистнул. По лицу Сэма расползлась недобрая ухмылка.

— Так-так-так, — поднимаясь, протянул коренастый. — Кажется, намечается вполне конкретный способ раздобыть денег...

Сердце в груди девочки ухнуло куда-то в пятки. Она попятилась к двери, но ноги отказывались слушаться.

Мужчина в два шага преодолел расстояние, отделявшее его от Лили, и, потянув за ручку рюкзачка, который все еще висел за ее плечами, легко поднял девочку в воздух.

От вида неподвижной фигуры отца горло Лили сдавило от слез. Ей еще никогда не было так страшно. Она попыталась пошевелиться и вырваться, но ничего не вышло. По щеке девочки скатилась сначала одна, а потом и другая слеза. Все из-за нее. Если бы она послушала отца, помощь уже давно бы прибыла.

Грабитель довольно усмехнулся, видя беспомощность Лили. Под его ботинками захрустели осколки. Подойдя к сообщнику, он ткнул его в бок и коротко бросил:

— Уходим.

Абсолютно не замечая сопротивления маленькой девочки, Сэм прошел в большую гостиную, волоча за собой Лили.

Из холла слышалось ругательство долговязого, который, похоже, кроме фотографий, после обыска Сэма, ничего не нашел среди обломков шкатулки.

Подойдя к занавешенным плотными шторами окнам, похититель осторожно отодвинул край занавески и взглянул на улицу. Окно выходило на храм, и в голове девочке запоздало мелькнула мысль, что ведь можно было пойти за помощью туда. Священник знал ее и наверняка бы помог. От досады на несообразительность глаза заслезились еще сильнее.

Убедившись в отсутствии свидетелей, грабитель обернулся на вошедшего сообщника. Выглядел тот, сказать прямо, отвратительно. Видимо, при падении лицо его очень близко познакомилось с полом, и здоровенные кровоподтеки уже начали наливаться характерной синевой.

— До машины дойдешь? — нетерпеливо уточнил коренастый.

— Конечно. В первый раз что ли? — откликнулся Лонг, то и дело сплевывая на светлый ковер. Похоже, при падении ему выбило еще и зуб.

Через приоткрытую форточку в гостиную ворвался порыв свежего воздуха, на мгновение всколыхнувший шторы и пропустивший с улицы яркие солнечные лучи. Совсем близко в храме прозвучал бой церковного колокола.

От слепящего света Лили на мгновение прикрыла веки.

— Не спешите так.

Услышав знакомый голос, девочка резко распахнула глаза.

Из коридора донеслись неуверенные шаги и на пороге, придерживаясь за стену, показался отец.

Лили до боли прикусила губу. В свете, падавшем на лицо мистера Джеймса, был хорошо виден порез, оставшийся от удара и сильно раскроивший лоб отца. Мало ему было старого шрама! Видимо, настало время обновить ставший совершенно бледным и практически незаметным зигзаг в виде молнии.

Долговязый хотел было двинуться в сторону отца, но его остановил Сэм. Он неопределенно хмыкнул и сильнее перехватил рюкзак Лили.

— Стойте где стоите, мистер. Вам ведь дорога дочка, правда?

Вопрос остался без ответа. Отец внимательно взглянул сначала на нее, а затем на державшего ее грабителя и осторожно переступил порог гостиной.

— Отпустите. Девочку.

От того, как жестко и спокойно прозвучал голос отца, у Лили мурашки побежали по коже.

Может быть, ей это только почудилось, но на какое-то мгновение рука похитителя заметно дрогнула.

— Вы не в том положении, мистер... — усмехнулся Сэм, стараясь скрыть волнение, которое явственно почувствовала в его голосе Лили. — Мы свяжемся с вами по поводу выкупа.

Мужчина подал знак напарнику следовать за ним и уже положил ладонь на ручку двери, ведущей на задний двор, когда позади него раздался изумленный возглас.

Обернувшись, он увидел, как хозяин дома ловким движением запустил тяжелое металлическое блюдо, стоящее на комоде, точно в голову долговязому. Лонг едва успел уклониться.

Ошеломленный внезапным нападением Лонг, не раздумывая, вытащил из-за пояса нож с кривым лезвием и сделал шаг к отцу, который не сдвинулся ни на дюйм.

— Храбрый? — с издевкой уточнил вор, но, поняв, что отвечать ему не собираются, сделал первый выпад. Похоже, он был уверен в себе. Как-никак, его напарнику с первого раза удалось уложить хозяина дома.

Отец немного отступил, принимая хорошо заученную Лили на тренировках боевую стойку. Он вытер тыльной стороной ладони начавшие слезиться глаза и, сильно щурясь, напряженно проследил за вновь приближающимся к нему коренастым грабителем.

Его напарник, Сэм, в нерешительности замер. Лили попыталась воспользоваться заминкой и вырваться, но вор удержал ее, крепче стиснув лямки рюкзака. Казалось он сделал это на автомате, не отводя сосредоточенного взгляда от дерущихся. Он явно вел внутреннюю борьбу с самим собой, не зная, стоит ли дать деру или все же подождать и узнать, чем закончится потасовка.

Отцу не хватило всего каких-то пары секунд для того, чтобы вовремя среагировать и совсем отвести лезвие в сторону. Лили судорожно ахнула, заметив, как острие, полоснув, прорвало рубашку отца от плеча до груди.

На белой ткани тотчас проступили кровавые следы.

Грабитель гадко усмехнулся, увидев, что смог достать противника, и попробовал напасть еще раз.

Уклонившись от нападения, отец, до этого не менявший своего положения, внезапно двинулся на вора.

Металлическое острие было в каком-то полушаге от противника, когда мистер Джеймс сосредоточенно сдвинув брови выставил вперед руку и сделал ею движение в сторону.

В том же направлении полетел и грабитель.

Он с размаху врезался в деревянный стеллаж со стеклянными створками, который не выдержал удара и с грохотом свалился на человека, погребая того под грудой разбитого стекла и посуды.

— Отпусти. Девочку, — повторил отец, возвращаясь к комоду и беря в руки еще одно металлическое блюдо. В его голосе стальными нотками прозвучала неприкрытая угроза.

Грабитель на стал дожидаться, пока хозяин дома бросит в него металлический диск. Посильнее перехватив рюкзак Лили, Сэм поднял ее перед собой, в качестве живого щита.

— И не подумаю, — сипло откликнулся вор и, не отрывая взгляда от закрытых век противника, нашарил ручку двери.

Что происходило дальше, Лили точно описать не могла.

Просто на какое-то мгновение ей показалось, что отец скомандовал ей “вниз”, и она, послушавшись этого мысленного приказа, расслабилась и выскользнула из лямок своего голубого рюкзачка.

Оказавшись на полу, девочка постаралась как можно быстрее отбежать от похитителя и спрятаться за диваном.

В следующее мгновение тяжелое металлическое блюдо с хрустом ударило в руку грабителю, ломая тому кость. От боли он отвлекся и упустил тот момент, когда отец стремительно приблизился к нему и, схватив вора за больную руку, увел того в переворот. Мужчина не успел сориентироваться и со всей силы ударился о каминную решетку.

— Черт бы тебя побрал! — разъяренно взревел Сэм, поднимаясь с усыпанного разбитым стеклом пола. Он схватил с пола каминный багор и, нацелив острие в грудь противнику, остервенело кинулся на него. — Черт бы тебя побрал!

Отец подпустил грабителя довольно близко к себе. И случись удар, он определенно был бы смертельным.

Когда до рук мистера Джеймса оставалось всего несколько дюймов, произошло невозможное. Острие багора как-будто натолкнулась на непреодолимую стену.

Лили даже показалось, что она видит перед отцом едва заметный плотный барьер, со всех сторон окружающий тело.

Та самая степень мастерства, про которую как-то говорил мистер Джеймс. Когда внутреннюю энергию выталкиваешь за пределы тела. И которую до этого дня ее отцу никак не удавалось достичь.

Повинуясь почти незаметному движению рук отца, взбешенный Сэм отлетел с такой силой, что опрокинул массивную каминную решетку и затих.

В доме наступила непривычная тишина. На мгновение Лили даже показалось, будто она оглохла.

Однако тяжелое дыхание отца вернуло ее к действительности.

Выбравшись из-за дивана, она со всех ног кинулась к мистеру Джеймсу. Прижавшись к его груди, она больше не смогла сдерживаться и зарыдала в голос.

— Папочка, прости, что не послушала тебя. Я испугалась и не смогла помочь. Я сделала только хуже... так глупо... а ты... а тебя... прости! — она сквозь слезы говорила и говорила, пока теплая рука отца ласково гладила ее по голове.

От пережитого девочка никак не могла остановиться, и ее плач уже готов был перерасти в настоящую истерику, когда над головой раздался хриплый голос отца.

— Ты не поранилась?

Он сильно закашлялся, и Лили, убирая спутанные волосы, которые лезли в глаза и мешали видеть, наконец, взглянула в лицо мистеру Джеймсу.

На нем не было ни кровинки. На бледном овале безжизненными изумрудами остекленело выделялись лишь глаза.

— Ты знаешь... — тихо проговорил отец, не мигая глядя в одну точку. На его рубашке, в том месте, куда, рыдая, уткнулась Лили, расползалось огромное красное пятно. — Видимо, врач был прав... Нельзя перенапрягаться...

Лили в ужасе прикрыла рот ладонью и спросила:

— Ты не?..

— Не вижу. Выведи меня, пожалуйста, из дома. Надо позвать на помощь...

Лили взяла прохладную ладонь отца в свою руку и, стараясь двигаться как можно медленней, повела его к выходу.

— Тут упавший стеллаж, осторожнее... а сейчас будет проход в холл... пап ты идешь? — девочка пыталась не плакать, но слезы так и лились из глаз. — Пап?

Но мистер Джеймс не ответил. Его рука выскользнула из ладони дочери, и, не удержавшись, он рухнул на пол, так и не дойдя до прихожей.

— Пап, вставай! Папа?..

Отец не отвечал. Ему нужна помощь! Лили встала и на негнущихся ногах спотыкаясь, побежала к входной двери. Руки так тряслись, что ей никак не удавалось повернуть ручку.

— Ну, пожалуйста, хоть кто-нибудь...

Ноги подкашивались. Девочка стала сползать на пол, все еще стараясь сладить с замком. Тот не поддавался. Она попыталась сосредоточиться на ручке и призвать на помощь магию, но как всегда все вышло не так. Вместо того, чтобы открыться двери, разом взорвались все горящие лампочки. Лили закрыла руками голову и беззвучно заплакала. Почему всегда одно и то же? Почему никогда не получается так, как должно быть?!

Внезапно дверь открыли с другой стороны, и на крыльце показался подвозивший их таксист в сопровождении полицейского.

— Детка! Да что же это! — ахнул мужчина и еле успел подхватить девочку до того, как она упала.

В голове билась только одна мысль.

— Папа... папе нужна помощь! — успела пробормотать девочка прежде, чем испуганный таксист вынес ее из дома...

...Лили вздрогнула и оглянулась вокруг. Насколько позволяла видеть мутная пелена слез, стоящая перед глазами, тренировка уже подходила к концу. Похоже, что она все делала на автомате.

Найдя взглядом в другом конце зала отца, девочка облегченно выдохнула. Все позади. Все прошло. От воспоминания о минувших событиях все тело пробирала холодная дрожь.

Положив дзё на мат, Лили поклонилась и вышла, успев поймать на себе встревоженный взгляд изумрудных глаз.

Тогда, четыре года назад, врачи несколько месяцев боролись за его зрение. Как потом они сами признавались, помогло только чудо.

Спустя пятнадцать минут тренировка закончилась, и в кафетерий спустился отец.

Он подошел к сидящей на краю фонтана Лили, которая обхватила руками колени, так и не сменив кимоно на обычную одежду, и заботливо заправил за ухо выбившийся из хвоста рыжий локон.

— Что случилось? Ты не заболела?

В ответ Лили вымученно улыбнулась. Папа столько сделал и продолжает делать ради нее.

Мистер Джеймс встревоженно нахмурился и, сев на корточки перед Лили, заглянул в точно такие же, как у него, глаза.

— Я волнуюсь за тебя... Все правда нормально?

Не сдержавшись, девочка со всей силы обняла отца за шею и торопливо зашептала:

— Спасибо, что ты есть! Ты у меня самый лучший папа! Ты знаешь об этом?

Лили не видела, но почувствовала, как расплылись в улыбке губы отца.

— И я даже могу провожать тебя до школы и встречать после занятий?! — намеренно неверящим тоном уточнил отец. Лили разомкнула руки и, взглянув на его удивленное выражение лица, не смогла сдержать ответной улыбки.

— Конечно, можешь! Я теперь без твоей помощи до нее сама не доберусь!

Отец довольно улыбнулся и, щелкнув дочь по носу, резко подхватил ее на руки. Встав, он перекинул ее через плечо и потащил к машине.

— Но я же не переоделась! — попыталась протестовать Лили.

— Раньше надо было думать! Домой, я сказал! Ты же знаешь, слово отца — закон!

— Знаю... — пробурчала Лили, показав язык ребятам, которые начали было весело улюлюкать, завидев, каким образом сенсей транспортирует слинявшую с тренировки раньше времени дочь.

* * *

Уже сидя в машине, Лили подобрала под себя босые ноги и, стараясь отвлечься от грустных воспоминаний, уставилась в окно. Негромкая музыка, вид проносящихся мимо огней встречных автомобилей и мелькающие картинки городских улиц, залитых светом фонарей, навевали чувство уюта и покоя. В голову лезли картинки с рождественских поздравительных открыток, вспоминался запах корицы и пляшущие языки пламени в камине.

Каждое Рождество отец старался сделать праздник для нее незабываемым и очень домашним. Пока Лили расставляла свечи по окнам и развешивала по дому ветки остролиста, он ставил запекаться индейку, а потом, вместе, они украшали елку и готовили рождественский пудинг. Пожалуй, этот зимний праздник был самым любимым и волшебным днем в году. И дело было не в подарках или ломящимся от множества блюд столе. Не в походах на каток или маскараде. Не в снеге, без которого не проходило еще ни одного Рождества Лили. И если, не дай бог, снега в Лондоне не обещали, на праздники они собирали коробки с рождественскими украшениями и, погрузившись в машину, ехали туда, где снег был.

Нет. Главным было то, что отец всегда находился рядом. Лили с большим сочувствием слушала сетования подруг, родители которых не могли встретить этот праздник со своими детьми. А ведь ее ровесникам, как и самой Лили, он был важнее дня рождения.

Девочка пододвинулась ближе к водительскому сидению и, так как все еще не доставала до плеча отца, осторожно облокотилась на его руку. Бороться с подступающей сонливостью Лили не стала. Она просто прикрыла глаза и, почувствовав легкий поцелуй, который мистер Джеймс оставил на ее макушке, задремала.

Проснулась она только тогда, когда машина отца выехала на автостраду и звук ударяющихся о машину дождевых капель перерос в гул.

Все правильно. До Рождества еще несколько месяцев. И осень только-только начинается.

Лили устало потерла глаза и, зевнув, бросила мимолетный взгляд за окно. Так она и замерла с открытым ртом, непонимающе провожая проносящийся снаружи пейзаж. Может она что-то путает, но ей казалось, что раньше путь домой выглядел иначе. Девочка осторожно взглянула на отца, сосредоточенно следящего за дорогой, и решила не гадать.

— Пап? — негромко позвала Лили.

Отец коротко посмотрел в ее сторону и, включив поворотник, перестроился в левый ряд. Наверно это можно было считать приглашением к продолжению вопроса.

— Пап, а разве мы не домой едем? — поинтересовалась Лили, стараясь согреть в ладонях успевшие заледенеть пальчики на ногах.

Заметив жест дочери, мистер Джеймс сдвинул рычажок на приборной панели, и температура в салоне быстро поползла вверх. Однако с ответом он не спешил. Лили успела насчитала десять взмахов дворников, прежде, чем отец заговорил.

— Конечно домой. Я только письмо отправлю, и сразу домой.

По тому, как виновато прозвучала последняя фраза, Лили все поняла.

Следующий вопрос так и крутился на языке. Вот только обычно и отец, и она старательно обходили эту тему, но сейчас...

Пожалуй, другого такого шанса может и не представиться.

— Пап, — решившись, осторожно начала девочка. — Но ведь ты знаешь, что она не прочитает твоих писем?

Лили внимательно следила за реакцией отца. Она ожидала, что он будет отрицать или оправдываться, но спокойный ответ поставил ее в тупик.

— Знаю.

— Знаешь? — ошеломленно повторила свой вопрос девочка.

Не поворачиваясь к дочери, отец утвердительно кивнул.

— И все равно продолжаешь писать ей? Но почему?

Лили действительно не понимала. Когда-то давно, до авиакатастрофы, отец показал ей незаметный почтовый ящик, притаившийся в зарослях плюща, плотной завесой окружающего с наружной стороны каменную изгородь их предыдущего дома.

Через этот ящик они должны были вести переписку с мамой: делиться новостями, планами, достижениями. Вот только за шесть лет, прошедших с развода родителей, бывшая миссис Поттер не прочитала ни одного написанного ими письма. Стопка нераспечатанных конвертов так и оставалась нетронутой.

На губах отца появилась грустная улыбка. Она могла бы показаться снисходительной, если бы не тоска, так явственно сквозящая в его взгляде.

— Это просто привычка, Лили. Сначала я действительно писал твоей маме. Надеялся на то, что она прочтет и ответит. Но потом... — отец устало провел рукой по волосам и снова положил ладони на руль. — Потом я стал писать просто так. Для себя. Как дневник. Ты ведешь дневник? Нет? Вот и я никогда раньше даже подумать об этом не мог, а видишь, как получилось.

Отец неопределенно пожал плечами и, сбавив скорость, съехал с трассы.

— Я пишу не так уж и часто. Только о самом главном — о твоих успехах в школе и на тренировках, о наших поездках, иногда о своей работе, — мистер Джеймс одной рукой нежно провел по голове дочери и вдруг рассмеялся. — Представляешь, если однажды она все же прочтет их? Думаю, и дня не хватит! За столько-то лет...

Под конец фразы в голосе отца не осталось ни одной веселой нотки. Невидящим взглядом он проводил обогнавшую их машину, и Лили почему-то показалось, что отец вспоминает все письма, написанные им за эти годы. Каждое слово, каждую строчку. Хотя, конечно, это было бы нереально.

— Ты скучаешь по ней? По... ним? — с трудом спросила Лили.

Мистер Джеймс серьезно посмотрел на дочь и, видимо, найдя то, что искал, признался:

— Очень. Я стараюсь не волноваться, но иногда мне кажется, что я никогда не найду их...

Лили сглотнула появившийся в горле ком.

— А наш детектив?

— Разводит руками, — невесело усмехнулся мистер Джеймс. — Говорит, что их будто никогда и не существовало в нашем мире...

Девочка отвернулась к окну и поспешила смахнуть набежавшую слезу. Трудный получался разговор. Она совсем не хотела расстраивать отца, но все выходило наоборот.

— Пап, скажи... — начала Лили, решившись, наконец, задать самый важный вопрос, и скороговоркой выпалила, — а ты все еще любишь маму?

Она затаила дыхание, но, увидев, что отец собирается ответить, даже не подумав над вопросом, перебила его:

— Только не надо меня жалеть! Ответь честно. Для меня это важно...

Какое-то время они ехали молча. Лили даже показалось, что отец забыл о ее вопросе. Но вот машина замедлила ход и совсем остановилась. Звук мотора стих, и стало слышно, как капли дождя отчетливо барабанят по крыше. Они приехали. В свете фар виднелась поросшая плющом каменная изгородь.

— Знаешь, Лили, — тихо заговорил мистер Джеймс, заглушив мотор и невидящим взглядом уставившись перед собой. Он пропустил между пальцами сначала один, потом второй ключ, и так по кругу. — В своей жизни я влюблялся дважды. Для кого-то это показалось бы до смешного малым, но для меня и этого много, — отец на мгновение замолчал, но лишь для того, чтобы снова продолжить уже более уверенным голосом. — И лишь одна из этих влюбленностей со временем переросла в настоящее чувство.

Догадаться, о ком шла речь, не составляло труда, но Лили все же решила уточнить.

— Это была мама, да?

Мистер Джеймс оторвался от разглядывания ключей и, тепло улыбнувшись нетерпеливости дочери, кивнул.

— Да, это была Джинни... Ты на нее, кстати, становишься очень похожа. И не спорь, пожалуйста, — торопливо перебил он готовую начать возмущаться дочь. — Ты тоже умеешь быть одновременно робкой и смелой, серьезной и никогда не унывающей, и если уж что-то решишь, то... да много еще чего. Твоя мама была такой же. А уж в том, что она могла дать достойный отпор любому...

— Все, пап, я поняла тебя! — перебила отца Лили, категорически отказываясь признавать какие-либо сходства. — Меня мучает другой вопрос. А сейчас? Сейчас ты все еще любишь ее? — с замиранием сердца переспросила девочка. Ответ отца очень много значил для нее.

Мимо проехал автомобиль, осветив на мгновение ссутулившуюся фигуру отца.

— Если отвечу, что нет, это будет неправдой. И если скажу, что да, то тоже совру... — отец виновато пожал плечами. — Я не знаю, Лили. Столько всего произошло, изменилось...

Он взглянул на циферблат часов и внезапно засуетился.

— Так, времени уже много. Поэтому посиди в машине, а я пока отправлю письмо.

Мистер Джеймс достал из бардачка плотный конверт и, бросив напоследок: «я быстро», покинул машину.

Через лобовое стекло, на котором с каждой секундой появлялось все больше капель, Лили наблюдала, как отец добежал до ограды и, раздвинув мокрые от дождя заросли плюща, открыл ржаво-красную дверцу почтового ящика. От поспешности он, видимо, сделал это слишком резко, так как следующим, что увидела девочка, была вереница писем, будто мотыльки, разлетевшаяся в разные стороны.

Отец так и застыл, сжимая в руке неотправленное письмо. Дождь на улице зарядил сильнее, и Лили стал виден лишь размытый силуэт.

— Бумага, наверно, размокнет... — вслух прошептала Лили и поймала себя на мысли: ей жаль, что мама никогда не сможет прочесть строк, которые написал отец. И эта его привычка храбриться, надеяться, что все не зря...

Лили разблокировала дверь и, шлепая босыми ногами по лужам, поспешила к ограде их старого дома. Девочка не успела и двух шагов сделать, как хлопковая ткань кимоно промокла насквозь, а распущенные волосы прилипли к щекам. Ливень застилал глаза так сильно, что только разбросанные впереди конверты, будто маячки, помогали сориентироваться.

Присев на корточки, Лили стала торопливо собирать с тротуара письма, внутренне радуясь привычке отца запечатывать их в плотную бумагу. Если поспешить, еще есть шанс спасти конверты!

— Пап! Помоги мне, а то они промокнут! — в отчаянии взмолилась девочка, подняв голову вверх, и, смахнув попавшую в глаза воду, впихнула отцу мокрую стопку писем.

Вернувшийся к действительности, мистер Джеймс, наконец, обнаружил присутствие дочери, и в его глазах прояснилось.

— Лили! А ну бегом в машину! Ты же простудишься!

Он попытался подхватить девочку на руки, но та увернулась.

— Сначала письма! Ну, пожалуйста, пап! Неужели ты хочешь, чтобы все было зря?

От такого замечания дочери мистер Джеймс сначала опешил, но уже в следующую секунду он всучил ей пачку собранных конвертов и подтолкнул к автомобилю.

— Остальные сам соберу. Марш в машину!

Прежде чем захлопнуть дверь салона, Лили обернулась и увидела, как отец поднял последнее упавшее послание и закрыл пустой ящик.

Крепко прижимая к себе многолетнюю переписку, он торопливо зашлепал по лужам, безнадежно пытаясь укрыть голову пиджаком. Уголки губ девочки приподнялись в слабой улыбке.

Вечером они обязательно высушат конверты, и когда-нибудь мама откроет старый ящик и найдет их там. Все письма, написанные отцом.

Это обязательно произойдет.

Подгоняемый свежим утренним ветерком, сквозь открытое окно в кухню влетел кленовый лист.

Будто повинуясь недоступной для человеческого слуха мелодии, он покружился в воздухе и, на мгновение попав в плен солнечных лучей, вспыхнул золотом и плавно опустился на мраморную столешницу.

Накрывавшая на стол молодая женщина сощурилась от яркого солнца и, проследив взглядом из-под пушистых ресниц за танцем желтого листика, заправила за ухо рыжую прядь волос.

— С первым днем осени, Лили, — шепотом проговорила волшебница, ставя на стол очередную тарелку. Грустно усмехнувшись тому, что разговоры с самой собой входят у нее в привычку, Джинни прибавила, — где бы ты ни была.

Мельком взглянув на стоящие у очага часы и убедившись, что уже скоро будет пора будить мужа на работу, да и малыши проснутся с минуты на минуту, она положила на стол последний столовый прибор и, подойдя к упавшему листику, взяла его в руки и покрутила стебелек между тонких пальцев.

— А знаешь, где тебе самое место? Нет? Зато я знаю, — проговорила хозяйка и осторожно воткнула лист в букет из сухоцветов, стоящий на столе.

Подойдя к окну, каждое стеклышко которого золотилось в лучах восходящего солнца, волшебница вдохнула полной грудью. От свежего утреннего воздуха кружилась голова.

Сегодня ее дочь могла бы пойти в Хогвартс, если бы у нее был дар и она осталась жива. Или в среднюю школу. Да какая, по сути, разница теперь?

Встряхнув волосами, Джинни взялась за медную ручку и опустила оконную раму, оставляя лишь небольшое расстояние до подоконника.

Приблизившись к очагу, она склонилась над подаренными Гермионой на рождение малышей часами и, открыв крышку циферблата, дотронулась до короткой, витиеватой стрелки. Привычно передвинув ее на час назад, Джинни в очередной раз мысленно поблагодарила подругу. Разработка миссис Уизли не была совершенной, но и того, чего удалось достичь заместителю начальника Отдела Тайн, было вполне достаточно. Один час — бесценный подарок.

Солнце пробежалось лучиками по мраморной столешнице и, скрывшись в окне, перестало ярко светить в глаза, окрасив все вокруг бледно пунцовыми предрассветными красками.

— Только за временем следи, Джинни, — раздался позади сонный хрипловатый голос.

Обернувшись, Джинни МакЛагген наткнулась на еще мутный ото сна взгляд светло карих глаз.

Кутаясь в плотный свитер и взгромоздившись с ногами на стул, возле очага сидела она сама. В руках рыжеволосая копия сжимала дымящуюся ароматную чашку кофе.

— Я помню, — спокойно ответила самой себе Джинни и достала из шкафчика возле двери, ведущей в сад, высокие сапоги.

Пока она завязывала шнуровку, двойник небольшими глотками пила кофе и наблюдала за ней.

— Я тебе завидую, ты знаешь? — произнесла сидящая у очага.

— Знаю. Я уже совсем скоро увижу его, а тебе придется еще подождать... — пробормотала она, выпрямляясь. Встретившись взглядом со своим живым портретом, Джинни покачала головой, — разговариваю сама с собой, уж не признак ли это надвигающегося сумасшествия?

Ответом ей была понимающая усмешка.

— Знаешь ли, всегда приятно поговорить с умным человеком...

С этим не поспоришь, вот только слишком часто она стала говорить с одним и тем же умным человеком.

Взяв со стула плащ и накинув его себе на плечи, Джинни открыла дверь в сад.

— Вернусь через час.

— Угу, — откликнулась копия и, спрыгнув со стула, босыми ногам протопала к раковине вылить остатки кофе.

Джинни уже закрывала дверь, когда ее взгляд упал на собранный сыновьями вчера в лесу гербарий.

— Да и еще... Желтый лист добавь в букет. Он будет хорошо смотреться на столе.

— Я учту. Удачи.

— И тебе не скучать, — пробормотала Джинни, уже закрыв дверь.

Ступая по мокрым камням, она уверенно направилась к дальней калитке, на ходу вынимая из плаща волшебную палочку.

У нее был час на то, чтобы добраться до места и успеть вернуться обратно.

Возле каменной кладки, из которой была выложена невысокая ограда, она остановилась и, пробормотав длинную фразу — пароль, достала из открывшегося проема метлу.

На горизонте мелькнул первый лучик солнца и осветил выгравированные на отполированной деревянной поверхности инициалы: “Д. М. П.”. Волшебница провела пальцем по золотым буквам и, решительно перекинув ногу через древко, оттолкнулась от земли. Взмыв в воздух, она пригнулась к метле и, набирая скорость, направила ее к горизонту.

Когда фигура волшебницы стала почти не различима на фоне поднимавшегося над холмами солнца, раздался звонкий хлопок, и Джинни исчезла.

* * *

Трансгрессия на лету — не самая безопасная вещь в мире.

Инструктора, обучающие волшебников, начинающих постигать искусство мгновенного перемещения, в красках расписывают все возможные последствия недостаточной концентрации. О перемещении в полете они даже не считают нужным упоминать. Мало того, что перспектива быть расщепленным вряд ли кого-то привлекает, так еще и возможность навсегда потерять где-нибудь над озером, лесом или городом (в зависимости от того, над чем вы летите) одну из частей своего тела, надежно отпугивает даже самых смелых желающих. Хотя и не всех...

Четыре года назад, после матча между Холихедскими гарпиями и Гоблинами Гродзиска в список квиддичных правил добавилось еще одно — запрет на трансгрессию участниками во время игры.

Джинни в тот день пригласили судействовать, и она, пытаясь остановить игрока Гоблинов, собирающегося во время матча в очередной раз незаметно воспользоваться своим излюбленным приемом устранения конкурентов — волшебной палочкой, трансгрессировала. Даже на самой быстрой метле она бы не успела долететь, а вот мгновенное перемещение вполне сработало.

Правда, не слишком гладко.

Произошедший инцидент наглядно показал, насколько опасно на лету трансгрессировать из одного конца поля в другое.

Джинни потерла плечо, неприятно зудевшее при каждом воспоминании о той памятной игре, во время которой она на несколько минут лишилась руки, и посильнее сжала древко метлы. Подобного больше не повторялось. Перед каждым перемещением она отбрасывала все лишние мысли и точно представляла место, над которым собиралась появиться. Жаль только, что в квиддиче этот прием никто не сможет использовать.

Волшебница пронеслась сквозь облака, обдавшие ее холодными влажными потоками, и взглянула на раскинувшуюся внизу деревеньку, которая только начинала пробуждаться. Людей пока видно не было, но сквозь предрассветный туман, плотной дымкой окутывающий улицы и дома, уже слабо виднелись тусклые огоньки окон.

Вытянув шею, Джинни попыталась разглядеть чуть в стороне от деревни дом-цилиндр Лавгудов, но туман уже успел подняться выше крыш, и единственное, что напоминало о местонахождении экзотического строения — тонкий полумесяц явно магического происхождения, который почти слился с молочной пеленой.

Интересно, как там дела у Луны?

С тех пор, как Джинни устроилась в Пророк, она лишь пару раз слышала о бывшей однокурснице. Судя по ее статьям в газете отца, школьная подруга сейчас обитала где-то в африканских джунглях, и после того, как стало известно о гибели ее мужа, отправившегося на очередную вылазку за диковинными зверюшками и так и не вернувшегося, Луна только на праздники вместе с двумя сыновьями возвращалась в маленькую деревушку на юге Англии.

Джинни налегла на метлу и вскоре миновала поселение.

Впереди, почти невидимая, к горизонту вела проселочная дорога. Было заметно, что пользуются ей крайне редко.

Еще бы, в дом к мистеру и миссис Уизли разве что брат иногда приезжает на машине.

Волшебница даже рассмеялась, вспомнив реакцию Гермионы, когда та узнала, что Рон на экзамене применил к инструктору по вождению ”Конфундус”. Девушка тогда так разорялась, что цветом лица и ушей брат почти сравнялся со своим бордовым свитером.

Пожалуй, в гневе Гермиона Уизли вполне могла бы дать фору самой Джинни.

— Нет, ну разве это смертельно? Зачем учиться, если я и так умею водить с двенадцати лет? Гарри, ну скажи ей! — негодующе воскликнул тогда Рон, обращаясь за помощью к еле сдерживающемуся от того, чтобы не захохотать во весь голос, товарищу.

— Это ты про одичавший фордик, друг?

Голос бывшего мужа прозвучал в голове так неожиданно четко, что Джинни даже пришлось притормозить, чтобы не свалиться с метлы. Образ улыбающегося от уха до уха взлохмаченного черноволосого паренька застал ее врасплох. Она уже и не помнила, когда видение было настолько реалистичным. Волшебницу отрезвила только высота, на которой она сейчас парила.

Откинув назад упавшие на лицо рыжие пряди, Джинни наклонилась вперед и заставила метлу пойти на снижение.

— Нельзя отвлекаться на подобные мысли. Нельзя! — как заклинание повторяла про себя волшебница.

Когда до земли оставалось меньше метра, Джинни замедлила скорость и, дождавшись, пока метла окончательно зависнет на месте, спрыгнула. Приземлившись в траву, волшебница вскинула древко на плечо и зашагала к Норе. Пересечь защитные чары, наложенные на родительский дом, можно было лишь пешком.

Под ногами звучно чавкала грязь. Первое сентября наступило всего несколько часов назад, а небо уже было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, да и ночью над Оттери-Сент-Кетчпоул, видимо, успел пройти дождь, превративший все вокруг в болото.

С трудом взобравшись по скользящей под ногами земле на ближайший к родительскому дому холм, Джинни на мгновение остановилась.

Впереди, всего в паре минут ходьбы, возвышалась многоуровневая Нора. Родители не согласились перестроить дом ни тогда, когда это предложил ее первый муж — герой Магической Британии — Гарри Поттер, ни сейчас, когда она была замужем за министром магии.

— Это дом, где вы выросли, дочка, — с улыбкой произнесла тогда Молли Уизли и, покачав головой, добавила: — разве можно уничтожить все воспоминания, которые с ним связаны?

И Джинни с ней согласилась. Нельзя.

Миновав калитку со знакомой потертой надписью “Нора”, волшебница поднялась на крыльцо и прислонила метлу к стене. В гостиной горел свет.

Она уже собралась постучать, когда входная дверь распахнулась и Джинни оказалась в теплых объятиях матери.

— С возвращением, милая. Я как чувствовала, что ты придешь.

— Скорее уж внимательно вглядывалась в часы, — высвободившись, тихо проворчала Джинни, проходя за матерью в дом.

Миновав гостиную, миссис Уизли провела дочь на кухню и, усадив за стол, махнула палочкой в сторону плиты. Джинни не успела даже возразить, а перед ней уже опустились дымящаяся чашка горячего шоколада и тарелка с тостами.

— Не без этого, — согласилась расторопная хозяйка, поудобнее устраиваясь напротив дочери, — но благодаря нашим часам, я успела приготовить тебе завтрак.

— Ма-а-ам, я же не ем по утрам, — закатив глаза к потолку, протянула Джинни. — Да и времени у меня не много. Мне с Джеймсом надо поговорить.

Молодая волшебница хотела встать, но миссис Уизли удержала ее за руку.

— Милая, присядь, — попросила Молли Уизли и, дождавшись пока Джинни снова займет свой стул, продолжила, — боюсь, поговорить с мальчиком не получится. Особенно, если ты спешишь.

Брови Джинни вопросительно изогнулись.

— Сначала завтрак.

Миссис Уизли выразительно посмотрела на стоящую на столе чашку и лишь тогда, когда Джинни сделала маленький глоток, перешла к разъяснениям:

— Во-первых, в своем последнем разговоре с ним ты, мягко говоря, перегнула палку. Не забывай, мать должна защищать своих детей, а не быть им надзирателем, — произнеся это, миссис Уизли осуждающе покачала головой. — Не спорю, я не лучший пример для подражания. В свое время я совершила много поступков, которые, скорее всего, до сих пор кажутся тебе слишком строгими. Но. Это не повод наказывать Джеймса за то, что он сделал доброе дело! И прерывая твои возражения, в его действиях действительно не было ничего, что стоило бы прозвучавших угроз.

Миссис Уизли протянула руки к дочери и сжала ее ладони в своих.

— К тому же, он еще ребенок. Идеалист. Он доверчив, и тебе нужно было объяснить ему, в чем опасность, а не запугивать.

Джинни опустила голову. Слова матери больно ранили. Она и сама знала, что была не права. Продемонстрированная в кафе строгость явно была излишней.

— Мне надо поговорить с Джеймсом, — волшебница умоляюще посмотрела в глаза матери и, поймав понимающий взгляд карих глаз, добавила, — я не хочу, чтобы все вышло так, как с Альбусом...

Миссис Уизли ободряюще сжала руки дочери.

— Сейчас не лучший момент, милая. И не только потому, что прошло слишком мало времени и он страшно злится на тебя. Нет. Основная причина в том, что ты его просто сейчас не разбудишь.

Заметив удивленное выражение, появившееся на лице Джинни, она постаралась объяснить:

— Видишь ли, перед поездкой в школу у нас гостят дети Рона и Билла. А вкупе с девочками Перси — это уже шесть школьников. Уж не знаю, чем они занимались ночью, но когда я с утра собиралась спуститься на кухню, эти разбойники только разбредались по своим спальням.

Молли Уизли развела руками, как бы говоря: дети, что с них взять.

— Даже если я добужусь Джеймса, вряд ли получится разговор, да?

Миссис Уизли с сочувствием кивнула.

Джинни глубоко вздохнула и поднялась.

— Спасибо за шоколад, мам. У меня есть еще несколько минут, и я, пожалуй, все же загляну к Джеймсу на минутку.

Не дожидаясь ответа матери, волшебница развернулась и направилась к ведущей наверх лестнице. Проходя мимо двери в свою бывшую спальню, Джинни грустно улыбнулась. Полжизни прожила она в этой крохотной комнатке, наполненной светом и детскими мечтами. Столько воспоминаний с ней связаны.

Миновав пролет между первым и вторым этажами, Джинни, не останавливаясь, направилась на третий.

Если ее спальня оживляла в памяти только счастливые воспоминания, то вид двери в бывшую комнату ее братьев-близнецов заставлял сердце болезненно сжаться. Запах пороха от экспериментов Фреда и Джорджа остался, хотя самих их уже не было. Ужасное чувство. А на волшебные часы семейства Уизли лучше было и вовсе не смотреть. Похоже, после смерти близнецов они малость сошли с ума. И хотя местонахождение остальных членов семьи артефакт показывал правильно, Джинни всегда отводила взгляд от циферблата. Читать, что Фред — дома, а Джордж — в больнице, было мучительно больно.

Взойдя на небольшую платформу перед бывшей комнатой Рона, Джинни помедлила, прежде чем взяться за ручку двери. С тех пор, как три года назад она повторно вышла замуж, ей ни разу не пришлось побывать в спальне сына.

На запястье мигнули наручные часы, возвестив о том, что у нее в запасе осталось меньше двадцати минут. Решившись, волшебница повернула дверную ручку и заглянула внутрь.

В спальне царил полумрак.

На ближайшей к двери кровати спал Хьюго, сын Рона. Мальчик, видимо, так утомился после ночных приключений, что даже похрапывал.

Стараясь не задеть свесившуюся ногу племянника, Джинни осторожно прошла мимо.

Кровать сына располагалась почти вплотную к окну.

Приблизившись к свернувшемуся калачиком подростку, волшебница на мгновение застыла, пораженная сходством сына с отцом. Такой же худощавый, с такими же торчащими во все стороны волосами, которые бесполезно причесывать. Гриффиндорец, ловец, капитан и просто ее сын — Джеймс — спал крепким сном.

Жаль, что поговорить не удастся. Хотя, может это и к лучшему. Им обоим надо остыть.

Джинни заметила на прикроватной тумбочке блокнот сына, и, решив, что, раз уж объяснения не получилось, стоит хотя бы оставить Джеймсу напутствие перед новым учебным годом.

Менять установленные правила она не собиралась. В конце концов, сказанного не воротишь. Но вот смягчить условия вполне было в ее силах.

Закончив послание, волшебница склонилась над сыном и, стараясь не разбудить его, повесила на шею Джеймса золотую цепочку с ключиком от сейфа.

— Хорошего учебного года, Джеймс, — тихо прошептала Джинни и бережно поцеловала спящего сына.

Осторожно вернувшись к приоткрытой двери, где ее уже поджидала миссис Уизли, подозрительный блеск глаз которой был заметен даже при таком слабом освещении, волшебница обернулась и бросила прощальный взгляд на кровать сына.

Родители всегда должны защищать своих детей. Вопрос только в том, кто будет защищать самих детей от импульсивности родителей.

Раньше от вспышек, подобных случившейся в кафе Фортескью, ее бы наверняка удержал Гарри.

Перевел бы все это в шутку.

А сейчас?

Вопрос оставался открытым.

Вздохнув, Джинни притворила за собой дверь.

* * *

И все же она опоздала.

В десять минут девятого Джинни прошла через калитку.

Из приоткрытого окна кухни доносились веселые голоса расшумевшихся сыновей и покрикивания мужа. Похоже, Кормаку никак не удавалось сладить с малышами.

Войдя в столовую, полную аппетитных запахов яичницы с беконом, тостов и апельсинового джема, Джинни застала картину, от которой мгновенно расхохоталась.

Видеть мужа в подобном положении было невероятно забавно.

— Мерлин, что ты делаешь? — отсмеявшись, смогла, наконец, спросить Джинни, стирая выступившие слезы и наблюдая за тем, как муж безуспешно пытается впихнуть упирающегося Люка в высокий детский стульчик и одновременно преградить одной ногой путь Эрику, который упорно полз к разлитой на полу каше.

Обернувшийся на хохот жены, волшебник бросил попытки усадить сына и подхватив того на руки, решительно преградил дорогу к разлитому завтраку второму проказнику, почти обошедшему его оборону.

— Ну, во-первых, я не Мерлин, а министр Магии, — проворчал МакЛагген, делая шаг в сторону и снова перекрывая траекторию упорно двигающемуся к заветной каше разбойнику. — А во-вторых, я не справляюсь!

— Да уж вижу, — решила смилостивиться Джинни и, не переставая улыбаться, подхватила настойчивого малыша с пола.

Направив на разлитую кашу волшебную палочку, она бросила “Экскуро” и, подойдя к мужу, на руках у которого уже просто весь извертелся сын, Джинни поцеловала волшебника в уголок недовольно поджатых губ.

— Где твоя палочка, Кормак? Неужели ты думаешь, что моя мама смогла бы справиться с семью детьми без палочки?

— Семью? Упаси Мерлин! Я думаю, нам стоит остановиться на двух! — в ужасе округлил глаза мистер МакЛагген и, передав сына на руки жене, поспешил начать завтракать.

Пока Джинни уговаривала малышей сесть за стол и ставила перед ними тарелки с кашей, Кормак в темпе уплетал яичницу с тостами. Наблюдая за ловкими движениями жены, он обреченно вздыхал и продолжал торопливо поглощать пищу.

Чего только стоила Джинни подобная безынициативность! Слава Мерлину, Кормак довольно быстро понял, что все его тактики воспитания детей не срабатывают, и оставил попытки вмешаться в воспитательный процесс. А всего-то надо было оставить его с детьми на один вечер...

Наконец, покончив с завтраком, мистер МакЛагген одним глотком выпил остывший кофе и встал.

— Спасибо за прекрасный завтрак, но мне уже пора.

И, спешно приобняв не успевшую и слова сказать жену, ретировался из столовой.

В спальне послышались его торопливая поступь и хлопанье дверец шкафа.

Как раз тогда, когда Джинни удалось уговорить Люка съесть последнюю ложку, в столовую спустился муж.

Застыв на мгновение на пороге, он проследил за тем, как остатки каши влетают в зазевавшийся рот второго сына, и похлопал в ладоши.

— Превосходно! И как только тебе удается сладить с ними? А главное, когда ты все успеваешь? — он легко обошел высокие стульчики малышей и, подойдя к Джинни, горячо поцеловал ее в губы.

Не дожидаясь ответа, волшебник отпустил жену и, взлохматив волосы сыновьям, стуча каблуками по деревянному полу, направился к садовой двери, накидывая на ходу ослепительно-белую мантию.

Он уже открыл дверь, когда его нагнал голос очнувшейся жены.

— Кормак, ты помнишь, что сегодня надо проводить Джеймса на вокзал?

МакЛагген вопросительно изогнул брови.

— Конечно, ты во мне сомневаешься?

Джинни в ответ только закатила глаза. Не напомни она сейчас о Джеймсе, Кормак точно бы забыл и потом просто оправдался бы делами на работе.

— Нет, лишь напоминаю. И пожалуйста, будь с ним помягче. Мы и так перегнули палку в кафе... — волшебница спустила на пол одного из сыновей, уже успевшего перелезть со своего стульчика на стол, и взяла на руки второго.

Министр магии на мгновение задержал взгляд на лице жены.

— Если ты так говоришь. Он ведь твой сын. Хотя, если бы я был его отцом, я бы...

— Кормак! — предупреждающе повысила голос Джинни. Поднимать подобную тему было не лучшей идеей. Ругаться при детях? Ну уж нет...

— Я понял. До вечера! Как провожу Джеймса — пошлю тебе сову, — волшебник застегнул на груди мантию с застежкой в виде двух букв “М” и шагнул за порог.

— Лучше патронуса, — продолжила настаивать Джинни.

Не оборачиваясь, МакЛагген притворил за собой дверь.

— Как скажешь, дорогая! Как скажешь...

* * *

Старинные напольные часы из темно-красного дерева, подаренные семейству Малфоев родственником из Франции несколько поколений назад, с гулким звуком пробили десять раз и вновь замолчали.

Как будто отзываясь на их бой, над самым ухом сидящего за письменным столом мужчины внезапно прошелестел негромкий женский голос, заставивший его вздрогнуть от неожиданности.

— Уже десять, ты знаешь?

Чернильница, неудачно оказавшаяся под рукой, перевернулась, залив содержимым документы, в беспорядке лежавшие на столе. Волшебник обреченно выдохнул, проводив взглядом черную краску, добравшуюся до края стола и начавшую медленно стекать на пол, и повернулся в сторону вошедшей.

— Я не слышал тебя, — проговорил он, вдыхая легкий аромат духов, появившийся в кабинете с приходом жены.

— Видимо, сведения действительно важные, раз ты меня не заметил. Я права?

Молодая женщина очистила взмахом волшебной палочки бумаги и, облокотившись о краешек стола, внимательно взглянула на сгорбившего плечи мужа.

Тот устало потер переносицу, прежде чем нехотя протянул:

— МакЛагген...

В глазах жены отразилось понимание и тревога.

— Продолжает копать под нас? Что ему нужно?

Волшебник провел рукой по бледным светлым волосам, приглаживая их, и неопределенно пожал плечами. Он уже не раз задавал себе этот вопрос, но так и не пришел ни к каким выводам.

— Но ведь Поттер выступил в нашу защиту! Неужели министру этого мало? — сдвинув тонкие брови, непонимающе уточнила волшебница.

Мужчина в ответ только горько ухмыльнулся, в очередной раз поразившись ее наивной вере в закон. Поддавшись внутреннему порыву, он обвил руками колени жены и, уткнувшись в них, глухо прошептал:

— Поттер мертв, Тори, Поттер мертв...

Видимо, волшебница не смогла найти слов, чтобы ему возразить. Она опустила руки на голову мужа и ласковым движением убрала назад выбившиеся из прически светлые пряди. В течении нескольких минут только звук секундной стрелки старинных часов нарушал воцарившееся безмолвие.

— Драко, может, нам стоит перевести мальчиков во Францию? Пока не стало слишком поздно, — проговорила Астория, нарушив затянувшееся молчание.

Малфой приподнял голову, и его льдисто-серые глаза встретились с голубыми глазами жены. Она как будто читала его мысли.

— Я и сам уже об этом думал, — устало откликнулся он, поднимаясь с кресла.

Малфой собрал в стопку разбросанные на столе бумаги и, убрав их в ящик стола, снял со спинки темно-серый жилет.

— Я жду ответа от директора Шармбатона. Если она даст добро, то после Хеллоуина можно будет отправить Скорпиуса и Сева во Францию.

Волшебник хотел было добавить, что все это случится только при условии, что МакЛагген не решит прицепиться еще к чему-нибудь, а не только к наличию у него черной метки. Но смолчал. Зачем тревожить жену?

Просунув руки в жилет, Малфой повернулся к висевшему на одной из стен зеркалу и начал застегивать пуговицы, краем глаза наблюдая за стоящей возле стола волшебницей.

Длинные каштановые локоны, обрамлявшие плечи жены и спускавшиеся ниже лопаток, смотрелись очень женственно. На мгновение он представил ее с короткой стрижкой, и его передернуло.

Это надо же было придумать министерству подобный способ отмечать родственников Упивающихся! И почему эта временная мера стала постоянной?

В школьные годы, увидев девушку с короткими волосами, он бы лишь пожал плечами. Как говорится — кому что нравится. Панси Паркинсон, вот, всегда любила стричься под каре. Но сейчас такая прическа была поводом не просто быстро выявить “неблагонадежного” человека, но и унизить его, показать, насколько ограничены его права, не дать ему жить, в конце концов!

Драко сам не заметил, как размышления на эту тему в очередной раз разозлили его так, что, слишком резко рванув пуговицу через петлю, он просто оторвал ее.

— Соплохвост меня раздери! — сквозь зубы прошипел Малфой, нагибаясь под стол. Он попытался разглядеть хотя бы отблеск упавшей застежки, но его опередил голос жены, простым “Акцио” призвавшей пуговицу.

Удовлетворенно хмыкнув, Астория потянулась к его жилету и, вернув “беглянку” на место, сама продела оставшиеся пуговицы в узкие петельки.

— Давно не слышала, чтобы ты ругался, — обратила внимание волшебница, подняв на него глаза и задумчиво высматривая что-то на его лице. На мгновение Драко даже показалось, что она знает все его мысли. Но лишь на мгновение. Потому что молодая женщина, по-видимому, быстро найдя достойное объяснение поведению мужа, иронично изогнув бровь, уточнила: — Ты завтракал?

“Интересно, что такого увидела Астория, если пришла к таким выводам?“ — удивился Малфой, отмечая, что действительно чувствует голод.

С момента получения письма из Министерства Магии вчера вечером он так и не притронулся к еде. Просто вылетело из головы.

— Значит, нет, — со знанием дела, утвердительно произнесла миссис Малфой, беря его под руку. — Тогда у тебя есть... — волшебница кинула на громоздкий циферблат напольных часов прищуренный взгляд, в котором явно читалось некоторое ехидство, — десять минут, милый! Мальчики и так уже полчаса ждут нас в гостиной!

* * *

На вокзале Кингс-Кросс в Лондоне семейство Малфоев оказалось в сорок пять минут одиннадцатого.

Продираясь сквозь толпу магглов на входе в здание вокзала, Драко краем глаза заметил подъехавшую министерскую машину, из которой с надменным видом показался МакЛагген, властно удерживающий за плечо пасынка, весь вид которого говорил о том, что он просто мечтает поскорее оказаться в Хогвартс-Экспрессе.

Стараясь не привлекать к себе внимания и как можно быстрее убраться из поля зрения министра, чета Малфоев поспешила к барьеру, разделяющему маггловскую часть вокзала от магической.

Попарно старшие волшебники провели мальчиков на платформу 9 и ¾ и, не задерживаясь среди окутанных клубами паровозного дыма провожающих и студентов, прошли к последнему вагону.

Здесь оказалось гораздо менее людно и оживленно, чем в головной части поезда. Не было мечущихся в панике животных, которых пытались поймать хозяева, не было ухающих в нетерпении сов, раздраженных своим заточением в клетке. Взрывы волшебных хлопушек, присущие вагонам, в которых ехали в основном гриффиндорцы, тут даже не были слышны. Зато сотрудников отдела опеки, присланных из министерства проконтролировать отбытие юных отпрысков Упивающихся Смертью, было человек десять.

Малфой скривился как от зубной боли, когда все они с подозрением уставились на них. За семнадцать лет, прошедших с окончания второй войны, аристократ успел насмотреться на подобные взгляды.

Он привык, что практически каждый представитель магического сообщества почему-то считал своим долгом спросить у Драко Малфоя, как он относится к казни своего отца и как так получилось, что его самого эта участь миновала.

Первое время, слыша подобное в адрес благородного дома Малфоев, волшебник бледнел и пытался язвить, потом огрызался, но в конце-концов стал просто пропускать мимо ушей. Если раньше за ним всегда стоял отец с кучей связей и умением выкрутиться из любой ситуации, то тогда, семнадцать лет назад, была только мать, раздавленная казнью мужа, абсолютно не способная разобраться с делами семьи и помочь устроиться в этом новом мире.

Малфой не знал, доставали ли в то время Гарри Поттера расспросами о нем, но был бы искренне рад узнать, что не только ему приходилось терпеть подобную бестактность.

Бросив быстрый взгляд на часы, висевшие над перроном, и убедившись, что до отправление поезда есть еще несколько минут, Драко опустил школьные чемоданы детей на платформу и, достав из внутреннего кармана мантии два кожаных мешочка, в которых позвякивали, ударяясь друг о друга, монеты, вручил их мальчикам.

— Тратьте экономно. Будут задирать — отвечайте. Если что-то понадобится — пишите, — стараясь убрать из голоса любой намек на тревогу, сдержанно проговорил Малфой. Он положил руки на плечи замерших перед ним третьекурсников и, несильно сжав их, отступил на шаг, давая жене возможность попрощаться с детьми.

С самого знакомства с младшей дочерью Гринграссов, Асторией, Драко безуспешно пытался научить ее выказывать на людях как можно меньше эмоций. Образ будущей миссис Малфой он всегда ассоциировал со своей матерью: сдержанной, надменной, холодной. Такой должна быть настоящая леди в окружении незнакомых и чужих. Дома она может быть собой, но на людях...

Однако Астория на любые объяснения лишь кивала головой и делала все по-своему. Любимица отца, она, в отличие от старшей сестры, учившейся на одном курсе с Малфоем, абсолютно не контролировала свое поведение, когда дело касалось ее близких. Она не могла бесстрастно сносить издевки в его адрес и всегда начинала язвить в ответ. Она не могла стерпеть лицемерие и начинала так явно льстить оппоненту, что не заметить сарказма мог только слепой.

Поэтому и сейчас, в отличие от него, она не стала демонстрировать аристократическую сдержанность, а сразу заключила смущенных мальчиков в крепкие объятия.

Что Астория нашептывала им на ухо, Драко не слышал, но те в ответ кивали головой и украдкой бросали на него довольные взгляды.

Когда жена, наконец, выпустила детей из объятий, прозвучал первый гудок паровоза. Подхватив чемоданы мальчиков и впихнув их в распахнутую дверь вагона, Малфой передал увесистый багаж детей дежурившему старосте, который на несколько секунд скрылся в поезде. Видимо, искал свободные места. Вернувшись, он сообщил номер купе и, напомнив, что через три минуты поезд тронется, отправился помогать другим прибывшим студентам.

Драко как раз собирался отправить мальчиков в купе, когда один из них, смущенно ероша черные, как смоль, волосы и явно с трудом подбирая слова, обратился к нему:

— Мистер Малфой! Я... Спасибо вам за все! Я вам так благодарен! И за это лето и за предыдущие каникулы, а теперь еще и за эти деньги, — он старался не говорить сбивчиво, но, так как сильно волновался, все равно перескакивал с одной мысли на другую. — Я обязательно вам их верну. Мы со Скорпи уже придумали. Я закончу школу и... миссис Малфой, — он перевел на Асторию свои изумрудно зеленые глаза и, уже обращаясь к ней, добавил, — спасибо за учебники и метлу, и...

— Мы всегда будем рады тебе, Северус, — прервала его тираду Астория, тепло улыбнувшись стоящему перед ней мальчику. По перрону разнесся звук второго гудка. — Ждем на каникулы.

Драко почувствовал, как Миссис Малфой несильно сжала его ладонь, призывая ответить мальчику.

— Когда вырастишь, тогда и поговорим Поттер, согласен? — он протянул руку стоящему перед ним третьекурснику и, когда тот торопливо пожал ее, позволил еле заметной улыбке промелькнуть на своем лице. Его отец наверно в гробу бы перевернулся, увидев подобную картину, не говоря уже о рыжеволосом друге Гарри Поттера из многочисленного семейства Уизли. — А пока учитесь и постарайтесь, чтобы победа в этом году была за Слизерином!

В ответ на последнее замечание мальчишки весело переглянулись и, стараясь перекричать раздавшийся гудок паровоза, одновременно проорали “Обязательно!”

Взобравшись по ступенькам в начавший движение поезд и, последний раз махнув на прощание семье Малфоев, ребята скрылись в вагоне.

— Что ты такое нашептывала им? — с безразличным видом поинтересовался Драко Малфой, беря жену под руку и направляясь к выходу с платформы 9 и ¾.

Ему действительно было интересно, чему так улыбались мальчики.

Идущая рядом жена легким жестом придержала шляпку, которую чуть не сорвало порывом ветра и, наклонившись поближе к Драко, почти незаметно шевеля губами, ответила:

— Я сказала им, что мистер Малфой очень волнуется за них, но аристократическое воспитание и природная скромность не позволяют ему обнять их так, как делаю это я...

* * *

Дверь совершенно точно не единственного купе в середине состава Хогвартс-Экспресса открылась снова. Пятнадцатый раз за день.

Не отрываясь от созерцания проносящегося за окном пейзажа, Роза Уизли поудобнее устроила голову на сгибе локтя и монотонно протянула:

— Занято-о-о...

На последнем слоге она не удержалась и все-таки зевнула. Мама учила ее прикрывать рот ладонью, но следовать правилам тогда, когда единственным зрителем являлся отражающийся в окне двоюродный брат, было лень.

— Ничего себе, — присвистнул с порога черноволосый мальчик, оглядывая свернувшихся на сиденьях в совершенно неудобных позах учеников. — Роуз, что это с ними? Неужели ты подлила им на завтрак сонного зелья?

Роза лениво развернула голову в сторону двери и мутным взглядом уставилась на младшего Поттера. Слизеринец выглядел бы довольно забавно в разорванной мантии, без нескольких пуговиц на рубашке и с галстуком набекрень, если бы не синяк, начавший наливаться баклажанным цветом, на одной из его скул.

— Ты подрался, — нахмурив рыжие брови, констатировала гриффиндорка, проигнорировав замечания кузена.

Она приподняла голову и, сонно потянувшись, подвинулась ближе к окну, освободив тем самым на сидении место между собой и спящим без задних ног Хьюго.

— Садись, поговорим, пока все спят.

Младший Поттер пару секунд прикидывал все за и против, но, видимо, решив, что вряд ли будет хуже, чем сейчас, протиснулся между ногами спящих и уселся рядом с кузиной.

— Ты тоже можешь войти, Малфой, — терпеливо добавила она, когда заметила в коридоре мелькнувший рукав мантии. — Только запри дверь, пожалуйста. Посетители за сегодня уже просто достали.

Дожидаясь, пока Скорпиус, раздосадованный тем, что его заметили, протиснется в купе и закроет за собой дверь, отделяющую их сонное царство от шумного коридора Хогвартс-Экспресса, Роза успела десять раз зевнуть. Ради приличия она прикрывала рот ладонью: все-таки теперь свидетелей было двое. Спать ей хотелось неимоверно. Но ведь кто-то же должен быть на страже, пока все дрыхнут. Она скосила взгляд на спящего с открытым ртом Джеймса и двоюродных сестер, уютным комочком свернувшихся на противоположном сидении, и обреченно вздохнула. Сегодня на страже стоит она.

— Итак, Роуз. Как прокомментируешь это, м-м-м... безобразие? — наигранно безразличным тоном поинтересовался Альбус, вырывая Розу из полудремы, в которую та уже была готова провалиться.

Ей показалось, или перед мысленным взором даже успела промелькнуть, блеснув белой чешуей и моргнув серебристым глазом, тень змеи? Что-то часто она стала являться ей во сне. Надо будет у Джеймса на досуге попросить его учебник по прорицаниям. Может, в толкователе снов будет ответ.

Девочка подавила очередной зевок и бросила мимолетный взгляд на сундук старшего Поттера. Ее мама, скорее всего, недовольно скривилась бы, узнав о мыслях дочери. Еще до поступления в Хогвартс Роза не раз слышала о пренебрежительном отношении Гермионы Уизли к этой “очень не точной науке”. Легко можно было понять — в прорицания она не верила. Впрочем, Роза тоже. Зато, девочка вполне полагалась на опыт маггловских психологов, говоривших, что сны — отражение внутренних переживаний человека.

— Итак, Альбус, или вернее — Северус. Тебя ведь так теперь зовут твои новые друзья? Как прокомментируешь это, — она ткнула пальцем в ушибленную скулу двоюродного брата, от чего тот болезненно охнул, — безобразие?

— Уходишь от ответа? — недовольно пробурчал Поттер, потирая ушибленное место и пододвигаясь поближе к Хьюго.

— Так же, как и ты!

Альбус возвел глаза к потолку и неопределенно пожал плечами.

— Комментировать в общем-то нечего, просто с Томасом и Макмиланном пересеклись.

Девочка скептически вскинула брови и уточнила:

— Просто?

Она готова была поспорить на что угодно — Ал получил фингал из-за кого-то, а точнее, за кого-то белобрысого. Хотя, возможно, не только за него.

— Просто! — твердо произнес Поттер и добавил: — Ты же их знаешь, начали с одного, а потом помянули отца и...

— Дальше можешь не продолжать, — Роза покачала головой. Внимательный взгляд по-шоколадному карих глаз остановился на синяке кузена. — Кому-то хватило ума сказать, что “Гарри Поттер перевернулся бы в гробу, узнай он о том, что его сын учится на Слизерине”?

Альбус Северус кивнул в ответ, и его щеки покрыл лихорадочный румянец. Роза про себя хмыкнула. Братья Поттеры были безумно похожи внешне, но вот характеры и реакция на упоминание отца у них была в корне противоположной.

Джеймс входил в настоящее бешенство, когда при нем упоминали Гарри Поттера, и с трудом сносил сравнение с отцом. Роза иногда думала, что, будь на все его воля, двоюродный брат обязательно бросил бы квиддич, лишь бы не слышать фраз типа “Джеймс, Мерлин, как же ты похож на своего отца!”

Зато Альбус искренне негодовал, когда кто-то смел предположить, что для Гарри Поттера было бы важным, на какой факультет попал его сын.

Несмотря на то, что воспоминания об облике отца у него были очень размытыми и лицо национального героя впечаталось в сознание слизеринца по большей части благодаря фотографиям из альбома и вырезкам из газет, он точно запомнил чувство покоя, охватывавшее его тогда — до авиакатастрофы. Когда отец, приходя после работы, вешал аврорскую мантию на спинку стула, усаживался на пол между кроватями детей и читал вслух сказки Барда Бидля. Или просто рассказывал истории из своей жизни. Как шепотом, в тайне от мамы, объяснял сыновьям сценарий ее будущего дня рождения и сообща, даже маленькая Лили вносила свою “пластилиновую” лепту, готовили сюрприз на двадцатипятилетие миссис Поттер. Как...

Историй, рассказанных Альбусом о своем отце, Роза слышала огромное количество. Всех и не припомнишь.

Девочка грустно вздохнула и, откинув за плечо тяжелую рыжую косу, из которой то тут, то там выбивались непослушные кудрявые прядки золотистых волос, взяла в руки волшебную палочку.

Приводить в порядок внешний вид двоюродного братца было довольно простым занятием. Если, конечно, не брать в расчет синяк, в цветовую гамму которого, помимо синих и фиолетовых красок, добавились еще и зеленые оттенки.

— С синяком помочь не смогу, — сообщила Роза, восстановив последний, оторванный от мантии лоскут. — Перед занятиями забеги в Больничное крыло, попроси у целительницы мазь. Единственное, что могу предложить — маскирующую пудру Викки. На полдня должно хватить.

— Викки? — скорчив недовольную гримасу, уточнил Поттер, проигнорировав хихиканье своего белобрысого друга, раздавшееся с противоположных кресел в тот момент, когда мальчик уже взял предложенную кузиной коробочку с пудрой.

— Ага. Она перевелась в Хогвартс.

Альбус аж присвистнул, на что Роза мгновенно среагировала резким шиканьем. Не хватало еще разбудить ребят за два часа до прибытия.

— А Тед знает? — шепотом уточнил Поттер, краем глаза заметив, как пошевелился рядом с ним Хьюго.

— Нет. Представляешь, какой для него сюрприз будет?

— Да уж... — неопределенно отозвался Альбус, брезгливо тыча пальцем в баночку с прозрачной пытающейся взлететь в воздух пудрой. — Кстати, ты так и не ответила, с какого перепугу ты организовала тут спящее купе? Или может, теперь это лучше называть релакс-купе?

Губы двоюродного брата расползлись в хитрой улыбке. Которая, впрочем, быстро пропала, когда Роза ударила его увесистым томом Истории Хогвартса, лежащим до этого перед ней на столе.

— Ау! За что?

— Поостроумничай мне тут! — беззлобно проворчала девочка и, любовно погладив корешок книги, загадочно добавила: — У нас произошло нечто невероятное!

— И что же такого невероятного могло произойти? — передразнил Розу Поттер, скептически изогнув брови.

Рыжая Уизли возмущенно скрестила руки на груди.

— Если тебе не интересно, я могу и не рассказывать! — откликнулась девочка, обиженно поджимая губы.

— Что ты, что ты! Я весь внимание! — подмигнув однокурснику, поспешил уверить Розу слизеринец.

Девочка, кажется, не заметила перемигивания брата с Малфоем, потому что перестала дуться и оживленно затараторила:

— Ты помнишь терновник Фреда? Ну тот, что появился в низине в день его рождения? — и не дожидаясь ответа брата, продолжила. — Так вот, ты не представляешь, но он заполнил собой все пространство под оврагом за каких-то два года! А позавчера, когда мы были в Косом переулке, тетя Анджелина уничтожила больше половины зарослей, пока искала застрявших в них Фреда и Роксану!

Малфой с Поттером непонимающе переглянулись. Они явно не видели связи со спящим купе.

— И? — развел руками Альбус, показывая, что ждет более подробных объяснений.

— И то, что вчера Фред чуть не погиб! В низине появился пролом! Не знаю, откуда он там взялся, но Джеймс еле успел оттащить малыша от расщелины!

— Эм... — неопределенно протянул слизеринец. — А ты уверена, что его там раньше не было? Ты же говоришь, там были заросли.

— О, Ал! — возмущенно вскрикнула девочка и сама зажала себе рот.

В углу пошевелился Джеймс.

Наблюдая за тем, как он потянулся, сел на сидении и, протерев глаза, на мгновение невидящим взглядом уставился перед собой, все бодрствующие затаили дыхание.

Посидев так с минуту, гриффиндорец вновь откинулся на сидение и заснул.

Дети облегченно выдохнули.

— Пролома не было! И точка, — зашептала Роза, при каждом слове негромко постукивая пальцем по столу. — Но и это не самое странное! Я могу поклясться — Фреда тянет к этому разлому. Терновник и раньше был его излюбленным местом для игр, но теперь...

Подогнув под себя ноги, девочка устроилась поудобнее на сидении и, заговорщически прищурившись, продолжила:

— Ночью, пока Джеймс, Хьюго и остальные играли в квиддич, — на этих словах, Альбус понимающе переглянулся с Малфоем, теперь ребятам стало ясно, откуда в купе это сонное царство, — малыш как-то умудрился улизнуть из дома. Мы его заметили лишь тогда, когда он оказался почти рядом с разломом. Джеймс еле успел подхватить Фреда, прежде чем он свалился в расщелину!

— Извини, что прерываю, — вмешался в рассказ сохранявший до этого молчание Малфой. — А ты в команде за кого играешь?

Ал взглянул на друга так, как будто тот сошел с ума.

Девочка удивленно вскинула брови и, покачав головой, назидательным голосом ответила:

— За судью, Малфой, за судью. Но к делу это не относится! Все, что там произошло — явно не случайность!

Девочка взволнованно провела рукой по волосам и, перебирая перекинутую через плечо косу, продолжила:

— Мы думали, что успокоив и уложив Фреда спать, продолжим игру дальше, но как бы не так! Не прошло и получаса, а малыш снова оказался у оврага. Как он смог дойти почти до самого пролома незамеченным — ума не приложу! Но его явно туда тянуло! Я и Джеймс предложили остальным караулить Фреда по двое. Никто, правда, заснуть не смог... — девочка театрально возвела глаза к потолку. — Еще бы! Строили догадки — одна бредовее другой. Я даже в книжках попыталась поискать. Свечение в зарослях-то видели все. У меня было даже предположение, что там открылся очередной магический источник, ну знаешь, типа того, на котором Хогвартс построили...

На последних словах Розы Альбус не смог сдержаться и прыснул. Ему вторил Скорпиус.

— Ну ты и загнула, сестренка! Магический источник на заднем дворе Норы? Свет из расщелины?! Все это больше похоже на страшилку какую-то! — стараясь не повышать голоса и заговорщически склонившись к кузине, проговорил слизеринец.

Услышав фразу Поттера, гриффиндорка недовольно отстранилась.

— Не веришь мне — спроси у брата! — отрезала девочка и, поднявшись, указала гостям на дверь. — А теперь — вон из купе!

— Подожди, ты же хотела помочь мне справиться с этой пудрой! — попытался протестовать слизеринец, но Роза уже умудрилась спихнуть его с сиденья и теперь теснила к двери.

— Твой синяк — твои проблемы! — отрезала девочка.

— Но мне же надо будет вернуть ее Викки!

— Я уверена, что ты разберешься с этим! — безразлично бросила Роза и, вытолкнув двоюродного брата в коридор, повернулась к его однокурснику. — Твоя очередь, Малфой. Или тебе нужно особое приглашение?

Очнувшийся слизеринец мгновенно подскочил со своего места и, дернув напоследок не ожидавшую подобного Розу за косу, скрылся в коридоре.

— Идиот, — фыркнула девочка и, запечатав дверь купе, позволила себе, наконец, от души зевнуть.

Поезд приближался к Хогвартсу.

* * *

— Значит, вы отказываетесь браться за этот проект? — уточнил пожилой джентльмен у сидящего напротив него гоблина, лицо и фигура которого, из-за царившего в кабинете полумрака, были еле различимы на фоне массивной спинки кожаного кресла.

За окном сверкнула молния, на мгновение очертив силуэты сотрудника банка и его посетителя. От одного вида глаз, вспыхнувших в полутьме неестественно-фиолетовым цветом, по спине гостя пробежал холодок. Гоблины...

Где-то совсем рядом прогремел гром, и по узким улочкам Косой Аллеи забарабанил дождь. Начиналась первая осенняя гроза.

Джентльмен устало вздохнул. Стрелки часов больше трех часов назад минули отметку двенадцать, а дело, с которым он пришел, так и не сдвинулось с мертвой точки. Поверенный семьи, с которым работало не одно поколение рода Гринграссов, не отличался особой расторопностью.

— Если бы дело касалось только вашей семьи, лорд Гринграсс, наш банк был бы рад оказаться вам полезным, — скрипучим голосом, наконец, ответствовал гоблин, неторопливо перебирая длинными когтистыми пальцами разложенные на столе бумаги.

Как он что-то различал в подобной темноте, можно было только догадываться.

— Однако в данном случае, — продолжил гоблин, — речь идет об активах, принадлежащих покойному Упивающемуся Смертью. И, возьмись мы за это дело, у нас могут возникнуть проблемы. А банку не нужны проблемы. Уж простите.

За окном погасли уличные фонари, и в тот же миг в кабинете вспыхнули несколько канделябров. Резкий свет, ударивший по глазам, заставил пожилого джентльмена сильно сощуриться.

Поверенный Ригордарх скривил тонкие губы в снисходительной усмешке и, собрав со стола бумаги, аккуратно убрал их в бархатную папку.

На переплете щелкнула серебряная застежка, и папка оказалась в руках у посетителя.

Гоблин поправил белоснежные манжеты и скрестил пальцы на мраморном столе, выжидательно глядя на клиента.

Если бы Бенджамин не знал, насколько гоблины жадны до золота, он обязательно подумал бы, что таким жестом ему намекают на окончание разговора. Но...

— Даже учитывая то, что эти активы до замужества моей покойной сестры принадлежали роду Гринграссов? — спросил джентльмен, продолжая утомительный разговор.

— До замужества, да — согласился гоблин, коротко кивнув головой, покрытой редкими седыми волосами. — Но это не отменяет факта их дальнейшего перехода в собственность рода мужа.

Упорство сотрудника Гринготтса уже порядком наскучило Бенджамину. Откинувшись на спинку кожаного кресла и положив руки на подлокотники, он решил спросить напрямик.

— Следует ли из ваших слов, Ригордарх, что ни одна из фирм не возьмется за этот проект?

В ответ гоблин неопределенно пожал плечами и, щелкнув когтистыми пальцами, заставил свечи на канделябре вспыхнуть с удвоенной силой.

— Все боятся за свои кошелек и свободу, лорд Гринграсс. Министерство однозначно показало, что наложило вето на собственность врагов мирного магического населения. Так что, да, в Косом переулке никто не согласится так рисковать.

В глазах пожилого волшебника вспыхнула догадка.

— Только в Косом переулке? Или, возможно, в Британии... — начал было он, но его прервал скрипучий голос Ригодарха.

— Нет-нет. Вы не найдете ни одного мага, который бы согласился на подобное.

Лорд Бенджамин Гринграсс непонимающе нахмурил седые брови.

— Но ведь вы знаете выход из создавшейся ситуации, правда, Ригодарх?

— Конечно, лорд Гринграсс, — хищно отозвался гоблин. — Правда, для этого вам придется приобрести некоторые навыки и быть готовым к тому, что исполнитель проекта не будет иметь никакого отношения к магии.

— Вы предлагаете обратиться к магглам? — не скрывая удивления в голосе, уточнил пожилой джентльмен, приподнимаясь в кресле.

Подобная идея даже не приходила в голову старому аристократу. А ведь это меняло дело!

— Я бы сказал — в конкретное агентство и к конкретному магглу, — медленно проговорил поверенный и, подозвав помощника-гоблина, который все это время молчаливо ожидал у дальнего конца кабинета, забрал у него небольшой бумажный пакет.

Вскрыв печать Гринготтса и достав из конверта лист пергамента, Ригодарх положил его перед Бенджамином.

— Вы, знаете ли, не единственный волшебник, пришедший с подобной проблемой, лорд Гринграсс. Ознакомьтесь с соглашением, и если оно вас устроит, то после подписания мы отправим запрос в агентство, и как только они будут готовы к встрече, мы оповестим вас.

Бенджамин взял в руки плотную кремовую бумагу и внимательно просмотрел текст договора. Все как обычно — гоблины своего никогда не упустят.

Неясно только, почему они сразу не могли перейти к делу, а предпочли больше трех часов ходить вокруг да около.

Взяв со стола перо и обмакнув его в чернильницу, лорд Гринграсс занес руку над последним листом соглашения, когда заметил в договоре нечто неожиданное. И с этим стоило разобраться заранее. До подписания.

Подняв на гоблина выцветшие с возрастом бледно-голубые глаза, он уточнил:

— Освоить телефон? Электронную почту? Вы это серьезно?

Задерживаться на десять — пятнадцать минут — это норма, и, пожалуй, на подобное обстоятельство никто и внимания не обратит. Войдешь, виновато улыбнешься и скажешь, что проспал или совершал добрые дела — переводил старушку через дорогу, к примеру. Все только посмеются и перейдут к рабочим моментам.

Но вот когда на часах уже пол-одиннадцатого, а встреча у тебя была назначена на девять, это можно считать настоящим опозданием. И самый худший вариант, когда, несмотря на такую задержку, тебя продолжают ждать: нервно постукивая пальцами по подлокотникам кожаных кресел, нетерпеливо покачивая ногой и ежесекундно смотря на часы.

По каменным ступеням, громко стуча каблуками, на крыльцо спешно взбежал черноволосый мужчина. Он отряхнул с волос мелкие капли дождя и резко открыл дверь, над витым козырьком которой значилась большая вывеска с названием фирмы: «Архитектурное агентство мистера Джеймса».

Да-да, именно мистера Джеймса, а не мистера Поттера или Гарри Джеймса Поттера.

Когда и, главное, почему второе имя стало использоваться окружающими его людьми вместо первого и, что самое странное, вместо фамилии, мужчина вспомнить уже не мог.

Еще с учебной скамьи колледжа имя Джеймс совершенно вытеснило фамилию Поттер.

Почему-то после обычной преподавательской переклички, во время которой учитель знакомится со студентами, называя каждого следующего по списку, из полного имени Гарри Джеймс Поттер все преподаватели, как один выбирали для сокращения имя Джеймс.

То же самое случилось и на работе, где главный архитектор, взяв к себе на практику студента, всего раз сподобился заглянуть в его документы. И когда пришло время знакомить его с коллективом, он, сильно не напрягая память, сказал просто: “Познакомьтесь, мистер Джеймс — мой младший помощник”.

Но самым судьбоносным и показательным стал, пожалуй, день, когда курьер принес из Паспортного стола Ее Величества пакет с новыми документами, которые отец и дочь получали после того, как в аэропорту у них украли старые.

В правильности заполнения анкет можно было не сомневаться. Да и с работы должны были прийти верные подтверждающие документы. Вот только, вскрыв пухлый конверт с гербовой печатью льва и единорога на обороте, внутри они обнаружили неожиданный сюрприз. В паспорте, на развороте с фотографией, вместо привычной Поттер — стояла фамилия Джеймс: Гарри Джеймс. Развернув свидетельство дочери, можно было полюбоваться на ту же картину: Лили Луна Джеймс.

Судьба? Нет. Скорее, рассеянность работницы Паспортного стола, которая принимала у них с дочерью интервью и передавала документы в оформление. Улыбчивая молоденькая индуска в желтом сари, будучи на последних месяцах беременности, видимо, была занята какими-то своими мыслями, из-за чего и допустила роковую ошибку.

Но сейчас все это было уже не важно.

Однажды согласившись с этим именем-фамилией, Гарри стал Джеймсом. И никак иначе себя уже давно не воспринимал.

Да и родственники со стороны матери упорно называли своего единственного племянника этим именем, видимо, желая отделить доставлявшего им одни неприятности Гарри Поттера от вполне презентабельного и внушающего уважение лондонского архитектора.

— Эми, насколько все плохо? — перешагивая порог агентства и на ходу снимая пальто, обеспокоенно уточнил Гарри.

Из-за полукруглого стола навстречу ему уже поднялась помощница, которая спешно забрала у начальника верхнюю одежду, наградив взамен увесистой стопкой документов и кружкой кофе.

— По десятибалльной шкале? — поинтересовалась девушка, на ходу пытаясь хоть немного привести в порядок непокорную шевелюру начальника.

— Бесполезно, оставь их, — отмахнулся он, вглядываясь в настенные часы, маленькая стрелка которых упорно приближалась к отметке одиннадцать.

Девушка обреченно вздохнула и, оставив свои попытки, поспешила открыть перед ним дверь в проектный отдел.

— Почти десять баллов, мистер Джеймс. Они отказались от напитков и экскурсии по агентству, — отчиталась она, продолжая следовать за шефом по проходу, справа и слева от которого находились рабочие места других сотрудников.

— Да-да, доброе утро, — на автомате откликался на приветствия, Гарри, направляясь к противоположному концу помещения, где находился его кабинет, а по совместительству еще и переговорная. — Тебе не грубили?

— Нет, но до этого было уже недалеко, — ответила Эмили, неодобрительно скривив уголки губ.

Подождав, пока начальник сделает глоток и, мельком просмотрев документы, освежит в памяти тему проекта, девушка забрала у него недопитый кофе и, смахнув с плеч несуществующие пылинки, взялась за ручку двери.

— Удачи, мистер Джеймс.

— Спасибо, Эм. Она мне понадобится, — ответил Гарри и, глубоко вдохнув, кивнул помощнице, которая мгновенно распахнула перед ним дверь.

В просторном кабинете в кожаных креслах расположились четверо мужчин, самому младшему из которых на вид было уже за пятьдесят. У всех гостей на лицах читалось еле сдерживаемое раздражение. Что ж, могло быть и хуже.

— Доброе утро, джентльмены. Прошу простить меня за опоздание, — Гарри вежливо поклонился собравшимся и хотел было пожать руку ближайшему, когда тот нетерпеливо поднялся.

— Вообще-то мы дожидались вас лишь затем, чтобы уйти, мистер Джеймс, — покачав головой, проговорил мужчина, беря в руки трость. — Нам казалось, что эта встреча была оговорена заранее, и подобное отсутствие пунктуальности отнюдь не говорит в вашу пользу. Мы слышали о вас другое и...

— Мне искренне жаль, что мое опоздание отняло у вас столько времени, — мягко прервал говорившего Гарри, обходя кресла собравшихся. Нажав на стене незаметную на первый взгляд кнопку, он опустил над столом стеклянный цилиндр, — но, знаете ли, передвигаться по Лондону на машине в наше время совершенно невозможно. То ли дело лет сорок — пятьдесят назад. Помните, насколько свободнее было на улицах? Меньше автомобилей, меньше эмигрантов. А теперь каждый приезжий обязательно стремиться проскочить перед тобой. Об уступках на дороге они, кажется, и не слышали!

Гарри торопливо подошел к своему столу и пару раз кликнул в ноутбуке мышкой, не обращая никакого внимания на недоуменные взгляды собравшихся.

— А не слишком ли вы молоды для того, чтобы судить об этом, мистер Джеймс? — усмехнувшись, спросил самый старший на вид джентльмен, сохранявший до этого молчание. Он кивком приказал сопровождавшему его компаньону, озвучившему всего минуту назад претензии по поводу опоздания Гарри, вернуться в свое кресло. — Сколько вам? Лет двадцать пять не больше!

— Вы почти угадали, мистер Дэниэлл, — доброжелательно откликнулся Гарри и, набрав на клавиатуре очередную команду, взглянул поверх монитора на начавший слабо светиться стеклянный цилиндр. — На самом деле тридцать четыре, и сегодня первый учебный день моей дочери в средней школе. Сейчас добраться из Вайкомба до агентства гораздо тяжелее, чем если бы за окном был тот же пятидесятый год.

Гарри вернулся к собравшимся, которые теперь неотрывно вглядывались в изображение старого города, появившееся внутри установленного на столе цилиндра.

Перед глазами устроившихся в темных кожаных креслах мужчин в мельчайших подробностях предстала панорама Лондона, каким он был в начале пятидесятых. Гарри жестом увеличил один из районов города.

— Кажется, на месте этой фабрики сейчас располагается ваш торговый центр, мистер Дэниэлл? Замечательный проект. Так хитро обойти проблему грунтовых вод.

Приблизив здание из темного кирпича, Гарри продемонстрировал, как со временем на его месте вырос торговый центр и как с годами менялись его внешние фасады.

— Мистер Джеймс, неужели вы не только архитектор, но еще и программист? — вскинув седую бровь, поинтересовался заказчик. — Таких подробных проектов города я не припоминаю, значит, начинали с нуля?

Улыбнувшись в ответ, Гарри сделал замысловатое движение пальцами, и на месте фабрики появился лишь залитый солнечным светом зеленый холм, возле которого проходила проселочная дорога. Еще более ранний Лондон.

— Это мой совместный дипломный проект. Я воссоздаю мельчайшие детали, а за программу отвечает уже совсем другой человек. Если хватит источников, надеюсь дойти до времен основания города.

Гарри вернул современную карту города и, найдя на ней агентство, получил объемное изображение внутренних помещений.

— Очень удобно показать заказчику, как будет выглядеть его дом не только снаружи, но и изнутри. И, согласитесь, видя будущий дом “вживую”, проще внести коррективы сейчас, а не тогда, когда уже закончилось строительство.

Какое-то время собравшиеся еще разглядывали карту, то приближая крышу Биг Бэна, то окна кафе на пересечении двух улиц, когда, наконец, мистер Дэниэлл прокашлялся и, обращаясь к своей компании, произнес:

— Что ж, пожалуй, мы можем согласиться с тем, что сейчас действительно бывает сложно успеть вовремя, не так ли джентльмены?

Собравшиеся согласно кивнули, высказывая что-то одобрительное.

— Думаю, мы можем обсудить подобную визуализацию и в нашем проекте, мистер Джеймс?

В ответ архитектор позволил уголкам губ приподняться в легкой улыбке.

— Несомненно, мистер Дэниэлл.

* * *

Когда спустя два часа переговоров за гостями закрылась дверь, Гарри обессиленно рухнул в ближайшее кожаное кресло и, развязав тугой узел галстука, позволил себе расслабленно откинуться назад и закрыть глаза.

Уловка со старым Лондоном как всегда сработала. Заказчики были очарованы натуральностью и объемностью бетонных конструкций. А уж то, что они могли все это повертеть руками, развернуть и так, и этак, вызывало у пожилых джентльменов детский восторг.

Вот только даже радостное впечатление, оставленное искренними улыбками клиентов, меркло в глазах Гарри при мысли о том, что скажет его товарищ по колледжу, Торнтон Коул, которому придется снова воплощать в жизнь проект агентства.

— Торнтон меня убьет, — не открывая глаз, пробормотал Гарри.

Характер друга был в точности такой же колючий, как и его имя. В колледже он всегда сидел отдельно ото всех и слыл невероятно заносчивым зазнайкой. Некоторые даже считали его гением, до того момента, пока преподаватель на обсуждении дипломных работ не объявил на всю аудиторию:

— Так как мистер Коул до сих пор не определился с темой проекта, а тянуть дальше нельзя, предлагаю кому-нибудь разделить с ним вашу тему, — и без особой надежды в голосе спросил, — есть желающие?

Желающих не нашлось.

Тишина, установившаяся в многоярусном лектории, затягивалась, и Гарри решился помочь.

— Профессор, я бы хотел разделить с мистером Коулом свою тему.

На поднявшегося Гарри смотрели, как на умалишенного, и даже преподаватель, поморгав и прочистив горло, переспросил:

— Вы уверены, Джеймс?

Он явно ожидал услышать отрицательный ответ.

Имя Торнтона Коула было известно на весь колледж. Не проходило и месяца без объявления об очередном гранте, полученном учебным заведением благодаря их самому одаренному студенту.

— Да, профессор, я уверен. Одному мне не справиться, — не зная, зачем, настоял тогда Гарри.

Преподаватель согласился и, сделав соответствующую запись, напомнил, что ждет черновик на следующей неделе.

Гарри уже сел на свое место, прикидывая, какую часть проекта доверить однокурснику, когда затылком почувствовал на себе чье-то внимание. Обернувшись, он наткнулся на колючий взгляд , которым прожигал его сидящий на самой последней парте Торнтон Коул. Похоже, лучший студент колледжа был не в восторге от вмешательства Гарри.

В голове мелькнула мысль подойти к профессору и отменить свое решение о сотрудничестве с Коулом. Последний, по всей видимости, именно этого и добивался.

До самого конца академического часа волосы Гарри не переставали неприятно шевелиться на голове под недоброжелательным взглядом Коула.

Когда звонок возвестил об окончании занятия, Гарри подошел к однокурснику и, представившись, приветственно протянул ему руку, которую, однако, тот самым наглым образом проигнорировал.

Смерив его оценивающим взглядом, сокурсник громко захлопнул тетрадь и спросил:

— Ну, герой. Решил побыть благородным рыцарем? Помочь изгою?

Не ожидавший такого нападения Гарри убрал протянутую руку в карман и, нахмурившись, ответил:

— Вообще-то гений звучит гораздо лучше, но если тебе так больше нравится...

Брови Коула скептически изогнулись.

— Остришь? Похвально. Вот только лесть я вижу издалека.

Чувствуя, как постепенно начинает закипать, Гарри огрызнулся:

— Значит, у тебя серьезная близорукость!

Что этот двадцатилетний мальчишка о себе вообразил?! Подумаешь, гений!

Порывшись в кармане, Гарри вытащил карточку и положил ее на парту перед одногруппником.

— Значит так, вот моя визитка, как решишь заняться делом, а не строить из себя капризную барышню — звони.

Закинув сумку на плечо, Гарри развернулся и пошел к выходу, на ходу запихивая листы с проектом в портфель. На середине лестницы он остановился вполоборота и бросил однокурснику.

— И не думай, что мне так уж сильно нужна твоя помощь. Сам справлюсь. Только не обессудь, если профессору на вопрос: “Какую часть выполнял мистер Коул?”, я отвечу правду.

Не дождавшись никакой реакции, он продолжил спускаться, отсчитывая про себя ступени.

Когда лестница закончилась и количество шагов достигло ста, он уже был у самых дверей аудитории, где его и догнал голос Торнтона, в котором слабо угадывалось хорошо скрытое за маской безразличия любопытство:

— Эй, герой! Какая у тебя тема?

Не желая демонстрировать торжествующую улыбку, в которую непроизвольно растянулись его губы, Гарри, не оборачиваясь, ответил:

— Визитку не успел выкинуть? На обороте смотри. Там все написано. Завтра скажешь свое мнение.

С этими словами Гарри покинул лекционный зал.

Так началось их странное знакомство, в дальнейшем неожиданно перешедшее в дружбу.

Оказалось, его проблема с темой дипломной работы заключалась вовсе не в том, что он чего-то не мог придумать или реализовать, нет — он никак не мог решить, с какой из параллельно изучаемых областей совместить свой проект.

Да и если говорить по совести, на деле Торнтон Коул действительно был гением.

Все, чего бы он ни касался, получалось у него с блеском. После колледжа он долго метался между разными профессиями, но все они казались ему недостаточно сложными, пока, наконец, он не пришел к сегодняшнему и, Гарри надеялся, окончательному выбору.

Правда, скептический характер бывшего однокурсника и его манера острить с годами не изменились.

И набирая сейчас его номер, Гарри заранее знал, что услышит.

А еще знал, что тот не откажет. Каким бы недовольным Торнтон ни старался казаться, ему он не откажет.

Набрав последнюю цифру и нажав на дозвон, Гарри стал ждать. На том конце связи приняли звонок, и в динамике послышался язвительный голос друга.

— Герой? Каким ветром? Неужели снова хочешь попросить меня расхлебывать очередное твое доброе дело?

Представив себе Торнтона, нетерпеливо дожидающегося ответа, прижав телефон плечом к уху и продолжавшего заниматься своими делами, Гарри расплылся в улыбке.

Несмотря на показательный скептицизм, демонстрируемый Коулом в отношении всех его идей, тот, наверняка, стоило ему увидеть высветившийся на аппарате номер, приготовился вникнуть в очередную головоломку.

Гарри даже стало немного жалко разочаровывать друга.

— Как ты говоришь, “добрые дела” сегодня ни при чем. Скорее уж мне нужна твоя помощь... — сделав паузу, Гарри добавил, — я опять отмазался нашим дипломным проектом.

На том конце провода Коул, чертыхнувшись, видимо, слишком сильно качнулся на стуле и рухнул на пол. Связь прервалась.

Выждав тридцать секунд, Гарри снова набрал Торнтона и, когда телефонный вызов все-таки был принят, участливо поинтересовался:

— Голова на месте? А то она мне очень нужна. Да и не мне одному! Боюсь, без нее твое детективное агентство моментально зачахнет.

— Придурок, — отозвался бывший однокурсник и, пробормотав еще какие-то ругательства, ворчливо добавил, — присылай проект, как освобожусь — гляну.

— Меньшего я от тебя и не ожидал! Через час пришлю!

И, не слушая дальнейшее недовольное бормотание Коула, нажал на телефоне отбой. А он ведь уже вообразил себе, что Торнтона придется упрашивать!

— Судя по вашей улыбке, все уладилось?

Гарри обернулся на заглянувшую в кабинет помощницу и согласно кивнул. Девушка, восприняв этот жест, как разрешение войти, закрыла за собой дверь и, легко прошествовав к рабочему столу, оставила на нем дымящуюся чашку чая.

— Старый Лондон выручил. Как впрочем и всегда, — ответил Гарри и потянувшись, встал с кресла.

Погасив проектор и вернув стеклянный цилиндр на свое место, Гарри снова обратился к девушке.

— Эми, может составишь мне компанию? А то утреннее чаепитие в одиночестве... — он неопределенно пожал плечами, показывая ненормальность подобного. Однако, заметив, что помощница уже собирается отказаться, торопливо добавил, — ты могла бы захватить отчеты и наметить мне план окончания ближайших проектов. Чтобы не тратить время зря.

Уж он-то знал, как девушка ненавидела попусту потраченные драгоценные минуты.

Эмили в ответ обреченно закатила глаза и, встряхнув высветленными прядями, смилостивилась.

— Хорошо, мистер Джеймс! Но я делаю это только ради того, чтобы вам не было одиноко!

К тому моменту, как Эмили вернулась с внушительной стопкой папок и второй партией кружек чая, Гарри успел сочинить длинное письмо Торнтону, в котором искренне заверял друга, что впредь прибегнет к Старому Лондону только в самом крайнем случае.

* * *

Отчет помощницы затянулся на добрых два часа.

Собирая со стола листы и папки, девушка как бы невзначай спросила:

— Мистер Джеймс, можно вас попросить о небольшом одолжении?

От неожиданности брови Гарри взлетели вверх, и он непроизвольно кивнул, прикидывая в уме, в чем могло быть дело. Просьба была совсем не типичным для Эмили окончанием разговора.

— Пожалуйста, поговорите с Хейлом. Через неделю сдача проекта, а у него ошибок в чертеже больше, чем пэров в Палате лордов!

Девушка нервно потеребила уголок папки.

Обычно помощница старалась свести разговоры о личных делах к нулю, свято чтя понятие частной жизни, но сегодня, похоже, был особенный день.

— Мне кажется у него какие-то проблемы дома, — продолжила девушка. — Я, конечно, попыталась тактично спросить, в чем дело, но вы же знаете — я в этом не спец. Вот вы — другое дело.

— Эм, ну что ты такое говоришь? Я не специалист, я... — начал было отнекиваться Гарри, но его перебил твердый голос Эмили.

— Мистер Джеймс, вы знаете его как никто другой. Вы приняли его на работу. Помогли с учебой. Вам он расскажет.

Под умоляющим взглядом помощницы Гарри обреченно вздохнул.

С тем, что он принял Хейла Тирелла на работу и помог с учебой, Гарри был согласен.

Но три года назад ему стоило больших трудов привести дела оказавшегося в отчаянном положении после смерти отца парня, в порядок.

Как и тогда, сейчас практически не было никаких шансов на то, что Хейл сам ему расскажет о своих проблемах. Скорее даже наоборот. Вероятнее всего, парень сделает все, чтобы начальник ничего не узнал о его трудностях.

— Я постараюсь, Эм, — серьезно проговорил Гарри, пытаясь найти в куче папок, лежащих на столе, проект Хейла Тирелла — паренька с упрямым взглядом бледно-серых глаз. — Но ничего не обещаю.

Девушка довольно кивнула, как будто только и ждала такого ответа и, безошибочно выудив из стопки папок нужную, передала ее Гарри.

— Спасибо, мистер Джеймс. Ума не приложу, кто бы это мог сделать, если не вы...

Эмили прихватила со стола пустые чашки из-под чая и, забрав лишние папки, направилась к выходу. Возле двери девушка остановилась и, обернувшись, уже вполне обычным деловым тоном добавила:

— Кстати, он на месте. Хорошо бы не откладывать разговор. У вас сегодня еще визит на стройку запланирован.

Проводив взглядом закрывающуюся за Эмили дверь, Гарри покрутил в руках папку и недолго думая поднялся с кресла.

— Откладывать? Я и не думал, — пробормотал он себе под нос, сохраняя на компьютере только что внесенные в чертеж изменения.

* * *

Остекленевший взгляд, очень сосредоточенное лицо и ни одного движения мышкой.

Понаблюдав представшую перед его глазами картину где-то с минуту, Гарри постучал по стеклянной перегородке, отделяющей рабочее место Хейла Тирелла — будущего архитектора агентства, а нынче — одного из самых толковых проектировщиков, от остального помещения, в котором находились сотрудники, и приветливо улыбнулся.

Бледно-серые глаза подчиненного, под которыми залегли глубокие тени, широко распахнулись, увидев стоящего рядом с ним начальника.

— У тебя все в порядке, Хейл? — доброжелательно поинтересовался Гарри, мельком взглянув на монитор, на экране которого была открыта страничка какой-то клиники.

— Мистер Джеймс! — парень так резко вскочил со своего места, что опрокинул стул. Пока он судорожно пытался вернуть его на место, Гарри постарался запомнить название замеченного сайта. — Я еще не закончил проект, но обещаю — к пятнице все будет готово.

Хейл пригладил волосы и, робко улыбнувшись, постарался загородить спиной монитор. Царящий вокруг них обычный рабочий гул смолк. Остался лишь звук бессмысленного перелистывания записных книжек и редкого пощелкивания кнопкой мыши. Похоже, все сотрудники прислушивались к разговору.

— Я бы и не сомневался в этом, — осторожно начал Гарри, наблюдая за тем, как Тирелл закрывает на компьютере лишние страницы и открывает чертеж, — если бы в проекте ты не пропустил такую немаловажную деталь, как... — Гарри постучал пальцем по монитору, указывая на ошибку, — дверь. Знаешь ли, не слишком удобно, когда одна блокирует другую. Я уж не говорю о том, что лестница между первым и вторым этажами, которая упирается в стену, довольно странное решение. А уж витраж на полстены, выходящий на кладбище вместо цветущего парка, точно окажет неизгладимое впечатление на заказчиков в пятницу...

Гарри бросил косой взгляд на начавшего покрываться капельками пота парня и сочувственно потрепал его по плечу.

— Поэтому я повторяю свой вопрос: у тебя все в порядке? Может, тебе нездоровится и стоит сходить в больницу? — не акцентируя внимание на том, что заметил, как при последнем слове парень вздрогнул и напряг плечи, Гарри продолжил. — До пятницы еще три дня, и я вполне мог бы дать тебе выходной.

На последней фразе бледные брови подчиненного напряженно сошлись на переносице, а уголки его губ изогнулись вниз.

— Не нужно выходного, мистер Джеймс, — еле слышно проговорил Хейл, упрямо отводя взгляд к монитору и исправляя на чертеже указанные начальником ошибки. — Я просто не выспался. Приношу свои извинения. Подобного больше не повторится. Можете вычесть из зарплаты.

Гарри покачал головой. Как он и ожидал, сам Хейл ничего не скажет. Стоит попробовать узнать хотя бы кого касается его проблема.

— Ладно. Не хочешь выходного — твое право, — Гарри сделал вид, что собирается уходить и, отойдя на пару шагов, внезапно развернулся и пристально взглянул в лицо парню, уже успевшему расслабленно опустить плечи. — Кстати, Хейл, давно не читал статей твоей матери, уж не покинула ли ее муза?

На лице Тирелла появилась напряженная улыбка.

— Да, что-то пока не нашла вдохновения, — пролепетал проектировщик, опуская глаза.

Гарри не отрывал изучающего взгляда, пытаясь по малейшим признакам прочесть эмоции Хейла. Проблема, видимо, не в матери, но и ее она, судя по всему, затронула.

— Понятно. Что ж, со всеми бывает. Надеюсь, это ненадолго. Мне нравилась ее колонка.

И дождавшись в ответ слабого кивка, Гарри попробовал еще раз закинуть удочку.

— А как сестренка? Ее, кажется, зовут Селестия? В новой школе нравится?

Улыбка Тирелла стала еще более искусственной, а все лицо превратилось в непроницаемую восковую маску.

— Да, мистер Джеймс. Все в порядке, — сквозь зубы натянуто ответил Хейл, упорно отказываясь смотреть в сторону начальника. — Я тогда сейчас исправлю допущенные ошибки и вышлю вам проект на проверку?

Понаблюдав еще минуту за торопливо барабанящим по клавиатуре парнем, Гарри обреченно вздохнул.

Раковина под названием Хейл Тирелл окончательно захлопнулась, и пытаться открыть ее насильно у Гарри не было никакого желания. К тому же, зная упрямый характер подчиненного, хорошим это бы не закончилось.

— Не стоит присылать, Хейл. Я тебе доверяю. Хорошего дня.

Гарри развернулся на каблуках и направился в приемную к помощнице.

За спиной загудел офис. Сотрудники, до этого внимательно прислушивающиеся к разговору, снова возобновили свою работу.

Подойдя к регистрационной стойке и начеркав на квадратике бумаги несколько слов, Гарри передал записку вопросительно уставившейся на него Эмили.

— Узнай, пожалуйста, отделение, имя лечащего врача, его часы приема и номер палаты, в которой лежит Селестия Тирелл. Сегодня я, видимо, успею только на минутку заглянуть на стройку, и все встречи на вечер придется отменить.

Эмили беспрекословно взяла протянутую бумажку и застучала тонкими пальчиками по клавишам, набирая электронный адрес сайта, замеченного начальником на экране монитора Хейла.

— Поняла. Через десять минут все будет готово.

Ровно через десять минут все необходимые данные уже были на его столе в кабинете. Отдав последние указания, Гарри вышел на улицу и быстро поймал такси.

Оставить машину в центре все равно негде, а на стройку ему заскочить нужно буквально на мгновение. Таксист подождет.

* * *

— Гилтспур, сэр, — оповестил водитель, останавливаясь у главного входа в больницу.

— Ненавижу больницы, — пробормотал себе под нос Гарри, вглядываясь в статую над вестибюлем.

Острая нелюбовь к медицинским заведениям у него появилась еще со времен постоянных вождений Лили по врачам, организованных его женой, а уж вспоминая случай с исправлением его зрения, после которого он чуть не лишился дочери, Гарри вообще старался обходить подобные учреждения за милю.

Он не суеверный. Нет. Он даже в совпадения особо не верит — Торнтону спасибо — научил всему находить логическое объяснение. Вот только сердце в груди неприятно сжалось при виде госпиталя. Да и отделение, в котором находилась сестра его сотрудника Хейла Тирелла, не внушало спокойствия.

— Простите, что? — озадаченно уточнил таксист, прерывая размышления пассажира.

— Ничего-ничего, извините. Эта моя привычка размышлять вслух, — отшутился Гарри и, расплатившись, вышел из машины.

Ветер, уже по осеннему прохладный, взметнул перед ним вереницу кленовых листьев, заставляя посильнее запахнуть полы осеннего пальто и быстрее двинуться ко входу на поиски регистратуры.

За спиной зарычал мотор автомобиля, и таксист отправился развозить новых пассажиров.

Следуя знакам и вывескам, Гарри потратил минут пять на то, чтобы понять, где находится необходимая стойка, и еще столько же, чтобы до нее дойти.

— Кардиологическое отделение находится в восточном крыле госпиталя, на третьем этаже, — с любезной улыбкой объяснили ему в регистратуре. Пухленькая медсестра вытащила из-за стола брошюру с картой и, ткнув в одно из зданий пальцем, уточнила, — мы — здесь, вам надо пересечь внутренний двор и найти пятый вход. В гардеробе сдадите верхнюю одежду и получите халат. Удачи вам.

— Да уж, — пробурчал Гарри, беря у девушки из рук карту и уже громче добавляя: — Спасибо за подробные объяснения, надеюсь все же, что удача мне не понадобится.

Пересекая небольшой внутренний дворик больницы, Гарри остановился, пропуская толпу туристов, заполонившую почти все небольшое пространство зеленого сквера. Дождавшись, пока эта гомонящая и полная восторгов братия двинется к музею в другом конце здания, освобождая, наконец, дорогу, Гарри покачал головой и, ускорив шаг, двинулся дальше. Фотографироваться напротив древних стен госпиталя и совершенно не задумываться о том, что где-то там за ними лежат тяжелобольные люди, даже дети? Это так обычно для туриста.

Гарри поднялся по каменным ступеням и, толкнув массивную деревянную дверь, вошел в нужный корпус.

— Врач примет вас через десять минут, мистер Джеймс, — едва взглянув на протянутую им визитку, проинформировала Гарри медсестра сидящая за стеклянным разделителем.

Не отрывая взгляд от экрана компьютера, она выдала ему гостевую карточку с жирной цифрой двести десять на одной из сторон. Заметив, что Гарри все еще чего-то ожидает, она недоуменно вскинула выщипанные брови и пояснила:

— Вас вызовут, — при этом посмотрев на него так, словно впервые видела перед собой посетителя, никогда раньше не бывавшего в их больнице. Бросив быстрый взгляд на монитор, она небрежно махнула в сторону кресел и вернулась к компьютеру. — Пока присядьте, пожалуйста, — и занялась следующим посетителем.

Что ж, не могут же все сотрудники справочной быть одинаково внимательны к посетителям. У этой девушки, видимо, вся жизнь сейчас зависела от того, что она увидит на экране компьютера. Приглашение на прогулку, ужин или результат тестирования?

Гарри присел и осмотрелся. Визитеров в это время было довольно много, и он искренне порадовался тому, что Эмили записала его на беседу с врачом заранее. Судя по разочарованному лицу только что отошедшего от приемной стойки мужчины, все время лечащего врача Селестии Тирелл, Оливера Брукса, на сегодня было расписано.

От наблюдения за пожилой парой, которая в полголоса с энтузиазмом обсуждала напротив него рождение очередного престолонаследника, Гарри отвлекла открывшаяся дверь кабинета врача, выпустившая в холл женщину с покрасневшими от слез глазами.

Гарри покачал головой. Некстати вспомнились фотографирующие друг друга снаружи туристы.

На табло над дверью зажегся номер двести десять и, поборов в себе желание успокоить заплаканную посетительницу, которая обессиленно рухнула на ближайший диван, заставив пожилую пару седовласых стариков резко прекратить разговор, Гарри вошел в приемную врача.

Позже, если она все еще будет здесь, он постарается узнать, в чем дело. Вдруг сможет чем-то помочь?

Притворив за собой дверь, Гарри огляделся по сторонам.

Из-за того, что все стены помещения были заставлены стеллажами, создавалось впечатление, будто ты оказался в небольшой библиотеке. Даже последняя модель компьютера, установленного на столе врача Оливера Брукса, не смогла вытеснить из кабинета сотни справочников и медицинских трудов, вышедших из под пера авторов абсолютно разных времен и специальностей. И хотя преобладающее большинство потертых корешков томов все же относилось к области болезней сердца, встречались на полках и исторически опусы, и географические атласы, и работы по биологии.

— Мистер Джеймс, проходите. Присаживайтесь, — пригласил врач Гарри и, указав ладонью на стоящее напротив его рабочего стола кресло, вернулся к заполнению каких-то бумаг. Его тонкое худое лицо изображало полную сосредоточенность, а залегшая между бровями глубокая морщинка только подчеркивала серьезность занимаемой им должности. — Признаться, я не понимаю цели вашего визита. Насколько я знаю, вы не являетесь родственником мисс Тирелл?

Доктор Брукс, не отрываясь от заполнения очередного формуляра, нажал на кнопку вызова, и уже через пару секунд в кабинет вошла медсестра, которой он тут же вручил подписанные бумаги.

— Передайте, пожалуйста, один экземпляр заключения в архив, а другой в морг.

От последних слов врача по спине Гарри пробежал холодок. Видимо, предыдущая посетительница плакала, потому что...

— Итак, мистер Джеймс. Какова цель вашего визита? — прервал мысли Гарри, доктор Брукс, так и не дождавшийся ответа на свой первый вопрос. Несмотря на то, что врач оставил бумаги и позволил себе откинуться на спинку кресла, было что-то в его позе, в сложенных в замок ладонях и цепком взгляде, что напомнило Гарри пружину — плотно сжатую и готовую в любой момент распрямиться.

— Я действительно не родственник мисс Тирелл, — признался, решивший ничего не скрывать Гарри. — Ее брат работает моим помощником. В последнее время он стал несколько рассеянным, и я попытался найти причину. Выяснилось, что его сестра в больнице. Поэтому я здесь. Я хочу узнать, могу ли я чем-то помочь в ее выздоровлении?

От внимательного взгляда, с которым рассматривал Гарри врач, ему стало не по себе.

Скрестив руки на груди, доктор Брукс наклонился вперед.

— Вы ведь знаете правила, — строго проговорил врач, в хмуром взгляде которого читалась железная решимость. — Слышали о таком термине, как врачебная тайна? Каждый будущий доктор еще на первом курсе университета приносит клятву Гиппократа. В которой, уж простите, обязуется третьим лицам не сообщать диагноз больного.

Гарри ожидал чего-то подобного. Похоже, сегодня его преследует рок, заставляющий вот уже во второй раз за день пытаться переубедить других людей.

— Я не прошу сообщать диагноз, — осторожно начал Гарри. — Я спрашиваю лишь, могу ли я чем-то помочь ее выздоровлению?

Он придвинулся вперед и, не сводя твердого взгляда с лица доктора, пояснил:

— Может быть, материально? Покупкой лекарств? Или, возможно, нужно уладить какие-то бумажные вопросы?

Недоверие, которое успел заметить Гарри в глазах врача сменилось интересом. Морщинки, залегшие между сведенных бровей разгладились, и, глубоко вздохнув, он с усталой улыбкой спросил.

— Мистер Тирелл вам ведь ничего не говорил, не так ли?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Нет. У мистера Хейла Тирелла, к сожалению, есть дурацкая привычка упорно взваливать себе на плечи даже самую непосильную ношу. При этом он никогда не попросит о помощи.

Улыбка доктора стала чуть шире.

— Очень похоже на него. Знаете ли, за два месяца постоянных визитов и общения с родственниками больного, поневоле складываешь о них некоторое мнение...

Только присутствие врача остановило Гарри от того, чтобы досадливо ударить кулаком по столу. Два месяца!

— И вы, конечно же, считаете, — медленно проговорил врач, — что сказанные вами слова заставят меня ввести вас в курс дела? Не так ли?

Гарри встал и, нетерпеливо облокотившись о его рабочий стол, твердо проговорил.

— Я. Ничего. Не считаю. Все, о чем я спрашиваю — могу ли я чем-то помочь? Чуть больше трех лет назад я принял мистера Тирелла на работу в свое агентство. И еще ни разу за эти годы парень не подводил меня. И если ему нужна помощь и я могу ее оказать, я бы предпочел сделать это. Все лучше, чем жалеть потом, что бездействовал. Вы так не считаете?

Доктор Брукс какое-то время задумчиво изучал свои ладони, прежде чем ответить на взгляд Гарри.

— Сожалею, мистер Джеймс. Вы ничем помочь не сможете, — и, прерывая поднятой рукой попытку протеста со стороны собеседника, пояснил, — вот месяц — два или хотя бы неделю назад ваша помощь была бы актуальна. А сейчас...

Врач развел руками.

— Вы не расскажите, — утвердительно произнес Гарри, начиная ругать себя за плохую наблюдательность. С получения известий о поступлении дочери в среднюю школу он так замотался, что совсем перестал замечать, что творится у него на работе.

— Почему же, это вообще-то не тайна. С тех пор, как узнал о болезни сестры, Мистер Тирелл успел организовать довольно успешную кампанию по сбору денег на ее операцию. Правда, полную сумму накопить удалось сравнительно недавно. Материалы закупить мы успели, а вот свободного хирурга... не нашлось.

Врач поднялся со своего места и, обогнув стол, направился к одному из стеллажей.

Только сейчас Гарри заметил, что кроме научных трудов на полках стояло множество папок, рассортированных по алфавиту и, судя по градации цвета обложки: от светлого до ярко-красного, — степени сложности заболевания.

Доктор Брукс взял с полки ярко-красную папку.

— Как вы, наверно, уже догадались, операция непростая и нужна срочно, — невесело усмехнувшись, проговорил врач, передавая папку Гарри.

С первой страницы истории болезни на него смотрела светленькая девочка с бледно-серыми глазами и нездоровым синеватым оттенком кожи и губ.

В груди неприятно сжалось сердце. Судя по дате рождения — всего на год старше дочери.

— Неужели во всей Британии нет ни одного хирурга, который мог бы провести операцию? — оторвавшись от графы диагноза, спросил Гарри.

— Есть, конечно. Подобные пороки сердца не так часты, но и их лечат. Просто... — врач серьезно посмотрел в глаза посетителю. — Просто у нее нет времени ждать. Состояние сильно ухудшилось за последнее время. Год назад у нас был свой хирург, но он оставил практику, и теперь на подобные операции приходится заранее заказывать врачей из других клиник.

Доктор Брукс помолчал какое-то время и потом добавил:

— Операция Селестии была назначена на завтра, но из-за отсутствия денег мы не смогли вовремя заказать врача. Сейчас все они уже заняты, и если быть откровенным, то я не уверен даже, что она доживет до операции.

Врач беспомощно развел руками.

Гарри задумался. В голове рождались идеи одна безумнее другой.

Не замечая ничего вокруг, он бесцельно прошелся из стороны в сторону, обогнул кабинет по кругу и очнулся только оказавшись лицом к лицу с фотографией пожилого мужчины в больничном халате. В глаза моментально бросился лучившийся энергией и добротой взгляд изображенного доктора. Мужчина с абсолютно седыми волосами покровительственно держал руки на плечах более молодых людей в белых одеждах.

“Наверно, ученики”, — подумал Гарри, узнавая затем в одном из них Оливера Брукса, но лет десять назад.

Не в силах отвести глаз от фотографии, он спросил мистера Брукса:

— Ваш учитель?

Подошедший врач согласно кивнул.

— Да, многие профессиональные оперирующие хирурги учились у него. И я в том числе.

Гарри помолчал, всматриваясь в лицо, изборожденное морщинами.

— Он бы наверно и Селестии смог помочь?

Вопрос вырвался сам собой. Но Оливер, ни на мгновение не задумавшись, подтвердил:

— Без сомнения.

В голове Гарри медленно начал вырисовываться план.

— А связаться с ним никак нельзя? Может, он согласился бы провести эту операцию? Если нужны деньги, я бы помог.

Врач обернулся к Гарри и с сожалением произнес:

— Боюсь, это невозможно. Ирнест Алистер год как удалился от цивилизации. Даже телефонного номера не оставил. И я совсем не уверен, что на острове Фуле есть сотовые вышки... — начал было вслух рассуждать врач, но его перебил взволнованный голос Гарри.

— Но если я смогу с ним связаться и он согласится, вы позволите ему провести операцию? — уточнил Гарри, глаза которого излучали энтузиазм.

— Мистер Джеймс, даже если вы сможете с ним связаться, он не согласится.

— Но если?

— Вы не успеете до завтра. Он не успеет.

— Но все же? — настаивал Гарри.

Врач с сочувствием посмотрел на Гарри.

— Если бы вам удалось уговорить профессора Алистера и привести его к назначенному времени, я бы без раздумий доверил ему проведение операции. Но у вас не выйдет. Это просто нереально. Жизнь — сложная вещь. Вы попытались. Немногие бы на вашем месте стали так печься о своем подчиненном.

— Тогда решено! — прервал его Гарри. — Даже если ничего не выйдет, попытаться все-таки стоит! Завтра я постараюсь доставить профессора Алистера в Лондон.

— Мистер Джеймс, не глупите!

— Но попытаться ведь стоит? Правда? — и не дожидаясь дальнейших возражений врача, Гарри присел в кресло. — Вы ведь позволите на минутку заглянуть к Селестии?

* * *

Сбегая по каменным ступенькам во внутренний дворик госпиталя, Гарри нетерпеливо поглядывал на часы.

Ответ друга, который, как всегда, узнав об очередном добром деле, в которое впутался бывший однокурсник, сначала обозвал его идиотом, а потом согласился помочь, решал все.

Успех безумной затеи Гарри сейчас почти целиком и полностью зависел от того, что ему скажет Торнтон.

На лавочках в небольшом скверике, которому было больше двух сотен лет, остались лишь немногочисленные посетители больницы. Поток туристов схлынул. Похоже, разговор с доктором Бруксом и посещение Селестии отняли у него почти час драгоценного времени.

Присев на одну из свободных скамеек, Гарри достал записную книжку и, начиркав в ней название конечного пункта пребывания доктора Алистера, стал составлять табличку, в которую собирался вписать время отправления и прибытия того транспорта, на котором ему удастся добраться до затерянного в атлантических водах островка.

Торнтон сказал, что лететь придется с пересадкой и, возможно, понадобится сесть на паром и найти машину и... что все это практически нереально выполнить за один день.

Но попытаться стоило. Селестия Тирелл, в отличие от сына предыдущей посетительницы доктора Брукса, с которой Джеймсу удалось перемолвиться в холле больницы, пока что была жива.

Гарри нетерпеливо вздохнул и, взглянув на затянутое серыми облаками небо, по которому в ближайшее время ему предстояло пересечь больше шестиста миль, вспомнил слова, сказанные больной девочкой — Селестией Тирелл перед самым его уходом:

— Я знаю, что чудес не бывает, мистер Джеймс, — из-за книжки, которую читала Селестия, на него смотрели серьезные серые глаза. Голос девочки был спокоен и до жути безразличен. — Я уже взрослая. Но все равно, спасибо.

Она вернулась к чтению, закрыв лицо книгой.

Он почти поверил, что ей все равно, что она совсем не беспокоится о завтрашнем дне, вот только... пальчики, держащие корешок тома сказки о Снежной королеве предательской дрожью выдавали ее с головой...

В кармане пальто раздался звонок телефона, и Гарри, вынырнув из размышлений, принял вызов.

— Джеймс! Ты меня слушаешь? Записывай! — и не дожидаясь, пока друг откликнется, Торнтон стал диктовать ему номера рейсов и время вылета самолетов, в заключение добавив: — Там ужасная погода — снег! Представляешь, метель в начале сентября? Тебе невероятно повезет, если ты успеешь! Но еще больше тебе повезет, если ты сможешь уговорить профессора Алистера. Вряд ли в больнице тебе сказали... Он оставил практику после неудачной операции. На сердце. Своей дочери.

Гарри выронил ручку и, пока поднимал ее, посильнее приложил телефон к уху.

— У него осталась внучка — сирота. Вот он и бросил все. Увез девочку к черту на кулички подальше от Лондона, от воспоминаний. Так что... — голос Торнтона не внушал оптимизма, — шансов мало.

— Да уж, — пробормотал Гарри, взлохмачивая волосы. От волнения в горле у него пересохло и, с трудом сглотнув, он нервно пошутил, — умеешь ты приободрить, ничего не скажешь.

На том конце связи Торнтон Коул неопределенно хмыкнул.

— Ну, тебе всегда везло. Может и в этот раз удача будет на твоей стороне?

Помолчав немного, Коул спросил:

— Лили из школы во сколько надо забирать?

С неба упали первые капли. Начинался дождь.

— В семь будь у главного входа в школу, — отозвался Гарри, поднимаясь с лавочки и направляясь к выходу с территории госпиталя.

Ему нужно было как можно быстрее добраться до лондонского аэропорта Сити, чтобы успеть на рейс.

Выйдя к дороге, он махнул рукой, останавливая такси.

* * *

— Так... вы уверены, что стоит отправляться? — проорал Гарри, пытаясь перекричать завывание ветра и плеск волн, ударяющихся о борт проржавевшего баркаса, носящего странное имя — «Напасть дьявола».

Впрочем, стоит заметить, что первые две буквы названия читались с трудом — вода, слишком давно точившая бока судна, смыла их, оставив лишь жутковатое словосочетание: «пасть дьявола».

После десятичасового перелета, во время которого Гарри с трудом успел на пересадку, а долетев, еле смог найти машину, которая доставила бы его в порт, энтузиазм, владевший им вначале, понемногу стал угасать. А уж при взгляде на бушующее в заливе море, в душе все больше крепла уверенность в том, что шансов мало. Крайне мало.

Стоя на небольшом причале, Гарри поежился от холодного ветра с мокрым снегом и плотнее завязал шарф на шее.

Возможно, в других обстоятельствах, вопрос, подобный заданному им, показался бы самому ему глупым. Особенно для пассажира, который только что заплатил за перевозку. Но, глядя на то, как стоящее перед ним утлое суденышко бросает из стороны в сторону, он проорал свой вопрос снова.

Из проржавевшей рубки, не имеющей даже двери, показалась голова капитана Пасти. Оскалившись полубеззубым ртом, старичок помахал ему рукой, показывая сначала на трап, каждое мгновение готовый свалиться от подобной качки в воду, а потом на воображаемые часы. Времени было действительно мало.

Обреченно вздохнув и с тоской взглянув на паром, отправление которого на сегодня отменили из-за непогоды, Гарри подошел к трапу.

Уловив момент, когда дырявая деревяшка окажется вровень с причалом, он, как можно быстрее пробежал по ней, стараясь не замечать жалобного скрипа, с которым доска прогибалась под его весом.

— Фух! — успел облегченно выдохнуть Гарри, прежде чем очередная волна, накатившая на баркас, заставила судно накрениться, а его самого — хвататься за все что ни попадя, лишь бы устоять на ногах.

За спиной раздался характерный всплеск. Трап все-таки свалился.

— Вот ведь! — выругался старик-капитан, отрывая пальцы Гарри от своей руки, в которую тот успел вцепиться. — Ну и молодежь пошла... А трап поднять?

Он покачал головой и, сдернув толстый канат с одного из столбов на пристани, отдал швартовы.

Баркас замотало еще сильнее, отчего желудок Гарри угрожающе сжался. Может, все-таки стоило бросить всю эту затею? Торнтон ведь с самого начала предупреждал, что задача на грани полной безнадежности.

— Все сам да сам... — громко ворчал старик, укладывая канат на корме. — А молодые где? Все в город! Конечно. Цивилизация!

Обернувшись к Гарри, он просверлил его недовольным взглядом и, совершенно не обращая внимания на то, как сильно болтает судно, оторвал пассажира от поручня, в который тот уже успел вцепиться, и решительно двинулся вместе с ним в рубку, не забывая при этом поучать на ходу.

— Болезнь морская у них, понимаете ли! На горизонт смотри!

Гарри по инерции взглянул за корму, пытаясь найти линию горизонта, однако, насколько хватало взгляда, везде была сплошная мешанина серого и белого. Палуба поехала под ногами.

— Тьфу ты! — выругался капитан, продолжив тянуть Гарри за собой. — Бывает, парень, старый я стал, забыл, что в бурю нет горизонта...

И похлопывая по спине, втолкнул слабо волочащего ноги пассажира в рубку.

Когда капитан дал ходу, мотор зашумел сильнее. Хотя, звук все равно получился еле слышный по сравнению с буйством стихии вокруг.

Найдя поручень, Гарри принял вертикальное положение и попытался подстроиться под движения баркаса. Получалось не очень. Желудок отчаянно протестовал.

— На спички! — крикнул старик, протягивая ему коробок. — Зажми две между зубами и соси!

Гарри последовал совету. Стало совсем плохо.

Не желая пачкать рубку, он, из последних сил сдерживаясь, вывалился на палубу и, схватившись за поручень, перегнулся через борт. Терпение желудка кончилось.

Порывшись в кармане пальто, Гарри нашел платок и, вытерев им губы, глубоко вдохнул холодный морской воздух и выпрямился. Соленые брызги окатывали лицо. Стало легче. И голова как будто прояснилась.

В дверях стоял капитан Пасти и с ухмылкой наблюдал за ним. Он посторонился, пропуская Гарри внутрь.

— Ну ты даешь, парень! Деревянным концом внутрь надо было зажимать! Деревянным! От серы-то любого стошнит и на суше!

И, забрав у гостя злополучные спички, покачал головой и вернулся к рулю.

Найдя небольшую деревянную лавочку у одной из стен рубки, Гарри присел.

— Первый раз в море? — сквозь зажатые между зубов спички спросил старик, не отрывая взгляда от бушующей водной массы. Где-то там впереди были горизонт и нужный остров.

Гарри прикрыл на мгновение глаза. Через дверной проем в рубку залетали мокрые хлопья снега и холодные брызги.

Стараясь смотреть только на неподвижные объекты, Гарри ответил:

— Первый и, надеюсь, последний. В воздухе спокойней.

Капитан недоверчиво хмыкнул.

— Пока буря не закончится, ни одна птица, даже железная, в воздух не поднимется.

Гарри и сам это понимал. Иначе точно бы предпочел самолет. Или паром. Да что угодно, лишь бы так не укачивало!

Сделав еще пару глубоких вздохов, с каждым из которых становилось легче, Гарри взглянул на часы и задал очень важный для него вопрос.

— До Фуле долго идти?

— В хорошую погоду около часа, но сейчас... Дай бог за два управимся! — откликнулся старик и, сделав резкий поворот руля, благодаря которому Гарри вновь убедился в том, что желудок у него есть и что ему подобное обращение не нравится, как ни в чем не бывало продолжил: — Вот мой сын, пока не отправился в город работать, замечательно управлялся с рулем. Столько бурь мы с ним вместе прошли! И никакая морская болезнь его не брала, замечу! Прирожденный капитан.

Гарри слабо улыбнулся. Маленький старичок, так ловко управляющийся с этим дряхлым суденышком, сейчас выглядел на десятки лет моложе. Он весь как-то выпрямился — подобрался, полный гордости. И Гарри почти смог представить его рядом с мальчишкой — сыном, лицо которого светится от радости — отец впервые доверил ему вести судно.

— А почему он бросил ваше дело? — поинтересовался Гарри, осторожно вставая со своего места.

Снег продолжался, но уже не такой сильный. Вдали показались очертания земли.

— А потому, что встретил одну из этих — с острова, — с усмешкой в морщинистых губах, грустно проговорил капитан Пасти. — Девчонка вскружила ему голову, в точности как когда-то мне моя жена, и он все бросил ради нее. В два дня распрощался и укатил вместе с этой ведьмой покорять город.

Гарри понимающе отвел взгляд, стараясь сквозь снежные порывы получше разглядеть лежащие впереди земли. В свое время он тоже оставил все ради дочери. Любовь на многое способна толкнуть.

— А что за остров? — чтобы отвлечься, спросил Гарри, переступая с пятки на мысок. Кажется, организм привыкал к качке. — Ну, с которого была эта девушка.

Капитан вытащил изо рта спички и указал рукой куда-то за спину.

— Прошли давно. Остров Вейла.

Гарри вздрогнул.

— Как, вы говорите, называется этот остров?

— Вейла, — повторил старик и, одной рукой придерживая руль, другой развернул карту. — Берега острова прямо напротив порта. Там есть еще такие скалы с аркой, там-то я со своей женой и познакомился. Одинокий был, молодой. Наслушался всяких сказок и поплыл искать свою судьбу. И нашел ведь!

Старик продолжил с улыбкой рассказывать свою историю, а Гарри упорно пытался вспомнить, почему название острова, на котором, по словам капитана, обитали прекрасные девы, так ему знакомо?

Настолько далеко на север ему еще определенно не удавалось забираться. Так что вариант с посещением острова отметался. Встречать в разговорах или книгах упоминание о нем? Да нет. Тоже вряд ли.

Гарри бросил взгляд на карту мира, приколотую к потолку рубки, и его вдруг осенило. Вспомнил! Девушку из Франции — участницу соревнований за кубок между школами, позже ставшую женой брата его лучшего друга, называли вейлой. Из-за красоты. Точно!

— Эй, парень! Ты меня слышишь?

Перед глазами Гарри несколько раз промелькнула мозолистая ладонь капитана.

Впереди маячил безлюдный скалистый берег.

— Тебя хоть как зовут-то?

— Джеймс, — на автомате выпалил он, но, призадумавшись, решил на всякий случай назваться полным, давно не используемым именем, — Гарри Джеймс Поттер.

Он уже много лет не думал о себе и Гарри Поттере, как об одном человеке. Было интересно, какое из имен выберет старик.

Однако, заметив, как скривились губы старого моряка, Гарри уточнил:

— Можно просто — Гарри или Джеймс.

— Что ж, Джеймс, — на этом месте пассажир не удержался и довольно хмыкнул. Что и требовалось доказать. Похоже, для всех было удобнее называть его именно Джеймсом, а не Гарри. — Ты, видимо, меня не слушал. Мы скоро пристанем. Нужно бросить якорь. Иди сюда.

Гарри сделал вперед пару уже вполне уверенных шагов.

Желудок молчал. Видно, привыкал.

— Держи руль, а я буду показывать, куда править, — проговорил старик, кладя руки обескураженного пассажира на руль и по-привычке продолжая жаловаться. — Сквозь эти чертовы старые стекла ничего не видно.

И, не дав Гарри никаких других инструкций, вышел на палубу.

Может, он перепутал его со своим сыном?!

Гарри судорожно сжал руль, стараясь подстроиться под ритм бьющих о борта волн.

Если бы за всю жизнь ему хотя бы раз лодкой пришлось управлять! Может, была бы какая-то, но практика. Так нет же! Чтобы дядя доверил ему управление лодкой? Ни за что! Да и учитель зоологии, перед средней школой забиравший его с острова, на котором застряли в шторм Дурсли в компании с ним, видимо, считал сидение на веслах делом не детским.

Зато вот теперь безумный капитан ему, похоже, абсолютно доверял.

— Черт, черт, черт! — потихоньку начинал паниковать Гарри, следя за тем, как старик-капитан перемещается по палубе и осматривает окрестности.

А у Лили сегодня второй день занятий в школе. Интересно, Торнтон не проспал?

Скалистый берег становился все ближе.

Гарри достал телефон и, набрав номер Торнтона, нервно стал ждать ответа.

Друг поднял трубку. Все-таки сотовые вышки тут были!

— Джеймс? Ты где? И...

— На баркасе! — прервал его Гарри, выравнивая судно после очередной сильной волны. Дед от резкого маневра поскользнулся на палубе и, поднявшись, погрозил ему кулаком. — Мне срочно нужны все твои знания по управлению этой скорлупкой!

— Ты что, украл баркас? А как же паром... — начал было приятель, но его снова оборвал Гарри — на носу старик показывал скрещенные руки.

— Как тормозить?!

— Глуши двигатель... — на автомате предложил Коул.

— Как?

В панике Гарри стал читать названия кнопочек и рычажков, но они были не на английском.

— Ключ, Джеймс. Там должен быть ключ.

Точно. Вот же он. Надо запомнить. Гарри уже собирался заглушить мотор, как заметил, что на палубе безумный дед уже махал руками назад.

— Так, хорошо. А задний ход?

— Рычаг. На подобии того, что в машине.

Потянув переключатель на себя и убедившись в том, что судно, идя против волн, не двигается с места, Гарри проводил взглядом старика, который, придерживая капюшон клеенчатого плаща, потащился на корму. Видимо, собирался спускать якорь.

— Коул, а руль как зафиксировать?

— Стул подставь... — предложил Торнтон.

— Ты издеваешься? — не выдержав, гаркнул в трубку Гарри.

— А что я могу тебе посоветовать, не зная, на какой скорлупе ты плывешь?

— Ну стул, так стул... В фильмах всегда прокатывает... — пожав плечами, пробурчал Гарри, прерывая звонок.

Одной ногой он подтянул лавочку, на которой до этого ему приходилось спасаться от морской болезни, и закрепил ею руль.

Отряхнув с ладоней несуществующую пыль, он, довольный собой, вышел на палубу и остолбенел.

Приближающаяся волна определенно грозила затопить палубу небольшого баркаса, а вместе с ней и безумного деда, который упорно пытался столкнуть в воду якорь, слишком тяжелый для него.

— Только не это! — простонал Гарри и ринулся к капитану, чувствуя, как от нарастающего волнения бешено ускоряется пульс.

До старика оставалось каких-то два шага, когда тому, наконец, удалось столкнуть тяжеленный якорь за борт.

— Вот так вот, сынок! Твой старый папаша еще ого-го! — старик потряс кулаком и, откинув блестящий от влаги капюшон, довольно улыбнулся во все оставшиеся зубы.

Заметив приближающегося Гарри, он уже собирался показать два больших пальца, но не успел. Внезапно сверху обрушился сплошной поток воды.

При виде того, как хилое тело капитана, будто ветер перышко, подхватила ревущая волна и понесла за борт, сердце отчаянно сжалось.

Не задумываясь ни на секунду, Гарри ухватился за поручень и, перемахнув через перила, в последний момент поймал скользкую руку старика.

Сверху обрушилась еще одна волна, чуть не смывшая в пучину из последних сил вцепившегося в поручень Гарри, который с трудом удерживал болтавшегося внизу капитана.

Он попробовал подтянуть захлебывающегося старика, но накатила новая волна, и Гарри почувствовал, как ладонь капитана Пасти неумолимо выскальзывает.

— Да что же это такое?! — в отчаянии прокричал Гарри и из последних сил перехватил руку старика.

От напряжения в глазах у Гарри потемнело. Ему показалось, что обрушившаяся в очередной раз водная масса сдавила его со всех сторон, не давая вздохнуть. Легкие горели, и в ушах нарастал гул.

Один глоток воздуха, один рывок. Неужели он хочет так много? Всего лишь немного сил, и они бы точно оказались на палубе. Всего чуть-чуть!

Сквозь нестерпимый гул перед мысленным взором промелькнула залитая водой палуба старенького баркаса, и в следующий миг, когда барабанные перепонки, казалось, готовы были лопнуть, вдруг все закончилось.

Под ногами покачивалась скользкая палуба.

* * *

— Как ты это провернул, парень? — хриплым голосом прокаркал старик, безуспешно пытаясь зажечь промокшую сигарету. — Как ты меня поймал? Ведь волна уже обрушилась, и ничего не было видно! А я точно помню — борт уже промелькнул у меня под ногами!

Старик указал костлявыми руками куда-то себе под ноги и, продолжая чиркать зажигалкой, уставился водянистыми глазами на своего спасителя.

С того момента, как на их хрупкое суденышко обрушился вал, прошло минут двадцать или чуть больше. Оба — капитан и его пассажир, сидели внутри небольшого рыбацкого домика, хозяином которого оказался сам капитан Пасти.

Многострадальное судно стояло на якоре и, несмотря на сильное волнение на море, опрокинуться уже не стремилось.

В ответ на заданный стариком вопрос Гарри неопределенно пожал плечами и в следующий момент сильно закашлялся. Атлантическая вода, которая в изобилии стекала с насквозь промокшего пальто, была отнюдь не комнатной температуры.

Сняв с себя верхнюю одежду и повесив ее на спинку стула напротив камина, Гарри забрал у капитана сигарету и поднес ее к огню. Пламя несколько раз полыхнуло и разгорелось сильнее. Не прошло и пяти секунд, как на кончике сигареты вспыхнул и заалел уголек.

— Не знаю. Повезло, наверно, — пробормотал Гарри и не глядя протянул старику абсолютно сухую сигарету.

— Ну уж нет! Я, знаешь, что тебе скажу — не бывает у людей такого везения!

Капитан глубоко затянулся и, выпустив клубы табачного дыма, продолжил сверлить своего бывшего пассажира подозрительным взглядом.

— Не верите в мое везение — хорошо. Тогда считайте его своим. Вам повезло, что у меня оказалась замечательная реакция и я успел поймать вас до того, как вы оказались на дне.

Старик в ответ удовлетворено хмыкнул и снова затянулся.

Заметив, как от мокрой одежды у бывшего пассажира почти что начали стучать зубы, капитан ненадолго скрылся в смежной комнате и вскоре вернулся с ворохом сухой одежды.

— На — примерь. Сын у меня, правда, более плечист, но больше — не меньше, да? — скрипучим голосом прокаркал старик, придирчиво оглядывая худощавую фигуру гостя.

Выбрав одежду по размеру, Гарри скинул мокрые тряпки, бывшие всего день назад вполне пригодными для ношения рубашкой и брюками, и обратился к капитану Пасти:

— Кстати, вы ведь местный, да? — переодеваясь, он решил перевести тему разговора подальше от произошедшего на судне. — Знаете, где можно найти доктора Алистера? Ирнеста Алистера?

— Так вы к нему в такую непогоду спешили? — удивленно спросил капитан, бросая окурок в камин. Ссутулившись сильнее обычного, он поковылял к столу, сплошь заваленному картами, билетами и другими бумагами.

Выудив из этого вороха нужный лист, капитан Пасти развернул его.

Перед глазами подошедшего Гарри, застегивающего последнюю пуговицу воротничка простой серой рубашки, предстал весь остров Фуле, как на ладони. Долины, небольшие горы и озера.

— Вот тут мы, — старик своим костлявым пальцем ткнул в жирную точку, от руки нарисованную на берегу. Прочертив ногтем полоску почти на другой конец острова, он добавил, — а вот тут живет доктор Алистер. У него редко кто бывает. Только в самом крайнем случае обращаются. Говорят, он убил свою дочь... Скальпелем!

Склонившийся над картой Гарри грустно хмыкнул. Похоже даже тут — на забытом между океанских волн островке с численностью населения в тридцать человек, доктору Алистеру не удалось спрятаться от произошедшего. Людская молва...

— Он не убивал, — покачав головой, возразил капитану Гарри и, еще раз взглянув на карту, выпрямился. — Доктор проводил операцию на сердце дочери, но болезнь была сильно запущена, и ему не удалось ей помочь. Он хороший хирург и, я надеюсь, сможет спасти еще не одну жизнь. Кстати, я видел на карте дорогу. А машины у вас случайно нет, мистер...

— Какой я тебе мистер?! — возмутился старик и, ударив себя по груди костлявым кулаком, гордо заявил. — Я Капитан! И отвечая на твой вопрос — нет, у меня нет машины. Ее было бы слишком дорого доставлять сюда.

Капитан Пасти проворчал себе под нос еще что-то, но Гарри не разобрал слов.

Свернув карту, старик направился к боковой двери, по-видимому, ведущей в пристройку, и поманил за собой Гарри.

За порогом оказалось хорошо утепленное помещение, напоминающее гараж с маленькими запыленными окнами и широкими воротами.

Не скрывая гордости в голосе, капитан с видом фокусника, показывающего чудо, откинул полог запылившейся ткани и проговорил:

— Но, зато, у меня есть он!

* * *

Скорость, ветер в лицо и небывалое чувство свободы — все то, что так любил Гарри и что совершенно не доставляло удовольствия сейчас — в снежную и промозглую погоду, охватившую сегодня не только близлежащие порты, но и сам остров Фуле.

Северный ветер нагнал с Атлантики на скалистые берега мокрый снег вперемешку с дождем, и на каждом повороте гравийной дороги, ведущей к удаленному от других жилых построек домику доктора Алистера, колеса мотоцикла так сильно скользили, что казалось, будто еще чуть-чуть, и он окажется в придорожной канаве.

— Так, надеюсь, ты знаешь, как управлять им? — с сомнением в голосе уточнил у Гарри капитан, прежде чем доверить ему явно более любимое и лелеемое им детище, чем проржавевший баркас.

— Приходилось пару раз, — отмахнулся Гарри, обходя вокруг поблескивающего хромированными фарами мотоцикла, на баке которого красовался рисунок черепа с крыльями и в капитанской кепке. Вздернув бровь, Гарри вопросительно взглянул на капитана Пасти. — Кстати, прозвище Капитан вы ведь получили задолго до того, как встали за штурвал баркаса?

В ответ старик хитро сощурился и, приосанившись, любовно протер стекло одной из фар рукавом.

— А ты, я смотрю, сечешь фишку! — ухмыльнувшись, прокаркал старик, в голосе которого Гарри только сейчас приметил почти незаметный американский акцент. — Уже лет пятьдесят, как эмигрировал. В молодости, я тебе скажу, приключений повидал... Да, повидал. Это уже здесь пришлось встать за штурвал. А там, за океаном, был только мой верный друг, — он гордо похлопал мотоцикл по изогнутому рулю и с затуманенным воспоминаниями взором добавил чуть тише, — и свобода...

Интересно было бы узнать причины, по которым бывший байкер сбежал из Нового света.

Приглядевшись внимательнее, Гарри аж присвистнул.

Только из-за морской болезни можно было сразу не обратить внимания на испещренные татуировками руки капитана Пасти, среди которых, при желании, можно было найти и надпись с названием клуба, известного на весь мир своей скандальной репутацией и проблемами с законом, к которому когда-то, по-видимому, принадлежал старик.

— «Пасть дьявола» — название вполне в духе «Ангелов Ада», — с улыбкой прокомментировал Гарри, получив от хилого старичка вполне ощутимый толчок под ребра.

Путь на другой конец острова, который по карте должен был занять не больше пятнадцати минут, на деле тянулся бесконечно. Хотя, возможно это только показалось Гарри из-за царящего вокруг шторма.

Некстати вспоминались незаконченные проекты, пропущенные встречи и звонки заказчиков, пару раз Гарри даже поймал себя на мысли, что ему нестерпимо хочется вернуться в рыбацкий домик капитана Пасти, чтобы погреться у огня, а не мерзнуть на холодном ветру, двигаясь с бешеной для таких дорог скоростью в дом к профессору, уговорить которого шансов было крайне мало.

Но так или иначе, всему приходит конец. И безлюдная слякотная дорога закончилась серым каменным забором с витой кованной калиткой.

Оставив мотоцикл у обочины, Гарри снял шлем и поспешил к дому профессора.

— Надеюсь, он уже не спит, — вслух пробормотал Гарри мельком бросая взгляд на часы, маленькая стрелка которых показывала цифру девять.

Оглядев калитку и ограду, Гарри застыл в недоумении — он так и не нашел ничего похожего на колокольчик. Нервно запустив пальцы в волосы, от влаги, ветра и мороза начавшие топорщиться в разные стороны, будто иглы у ежа, Гарри отошел на несколько шагов от забора и всмотрелся в дом. Все окна были плотно занавешены, и света в них видно не было. Возможно, домочадцы еще спали или... уехали...

Гарри стукнул себя по лбу ладонью и тихо выругался. А ведь они действительно могли уехать! Почему подобная мысль ему даже в голову не пришла?!

Гарри внимательнее всмотрелся в коттедж.

Дом явно не выглядел жилым, сад за оградой казался давно запущенным, а коврик под входной дверью был завален пожелтевшими листьями. Ничто не указывало на то, что внутри кто-то есть. Разве что... еле заметный в густой траве, пригнувшись телом к земле, к дому пробирался черный взлохмаченный кот. Он ступал очень медленно и осторожно. Добравшись до входной двери, он уселся рядом с ней и еле слышно поскребся.

Сначала ничего не происходило, и Гарри с сожалением глядел на сидящего у двери кота. Если профессор с внучкой уехали, животному никто не откроет.

Он даже начал перебирать в уме способы забрать брошенного кота в Лондон — порадовать Лили, как вдруг щелкнул замок и входная дверь приоткрылась. В проеме показалась заспанная мордашка маленькой взлохмаченной девочки, которая нерешительно взглянула за порог и, заметив кота, издала радостный вопль:

— Кактус! Ты вернулся! — ее роста не хватало на то, чтобы оторвать кота от крыльца, поэтому она просто подняла его передние лапы и радостно уткнулась в мокрую пушистую шкуру. Отстранившись, но не переставая ласково гладить совсем не возражавшее животное, девочка пошире распахнула дверь и позвала его внутрь. Проследив за тем, как весело задравший хвост черный кот прошествовал в дом, она бросила едва заметный взгляд в сторону калитки и крикнула куда-то внутрь: — Деда, к тебе пришли!

* * *

— Спасибо, что согласились помочь, доктор Алистер, — в сотый раз благодарно вымолвил Гарри, поднимаясь с кресла и следуя за скрывшимся в холле хозяином дома.

Разговор с хирургом дался ему гораздо сложнее, чем он себе представлял.

Начать с того, что, узнав причину приезда Гарри, Ирнест Алистер наотрез отказался проводить операцию. Он был настроен настолько твердо и даже агрессивно, что, смотря в его упрямо поблескивающие глаза, Гарри только по привычке, приобретенной за эти два дня, не опустил руки и не ушел.

— Хотите вы или нет, но вы выслушаете меня, профессор! — вызывающе прервал Гарри прощающегося с ним доктора Алистера, скидывая с плеча его руку. — Отказаться вы всегда успеете — я уже слышал ваш ответ. Поэтому, послушайте и вы меня. Пожалуйста, — добавил он более мягко. — Я не для того проделал этот путь, чтобы уйти, зная, что вы даже не знаете всех деталей.

И Гарри рассказал ему все. То, как узнал, о болезни Селестии Тирелл, как наведался к ее лечащему врачу, доктору Бруксу, как добирался на самолете, как пережил качку на баркасе, рассказал и про путь до дома, и про свое отчаяние при мысли, что все это было зря.

— Профессор Алистер, я знаю, вам очень трудно, я вас понимаю, у самого есть дочь, и одна мысли о том, что я могу потерять ее — невыносима. Я не знаю, как вы пережили это. Я бы, наверно, не смог. Поэтому прошу вас, как отца, как деда, в конце концов, как человека — помогите Селестии. Если не вы, то больше никто не сможет ей помочь.

Гарри напряженно застыл, ожидая ответа. Он не хотел себя обнадеживать, хотя ему и показалось, что упрямое выражение лица доктора дрогнуло.

Наконец, профессор Алистер тяжело вздохнул и, покачав головой, слабо улыбнулся:

— Ну почему же никто не сможет? Вы, например, смогли.

Гарри недоуменно вскинул брови, а доктор уже протянул ему свою руку.

— Уговорили, я согласен.

И обернувшись, проговорил, обращаясь к кому-то в кухне.

— Лена, можешь вылезать. Я знаю, что ты все слышала.

Из-за проема показалось знакомое личико девочки с по-прежнему не расчесанными волосами, позади которой маячил мохнатый домашний любимец.

— Ты ведь поможешь, той девочке, о которой говорил мистер Джеймс? — спросило маленькое чудо и, просеменив к профессору, застенчиво уцепилось за его штанину.

— Я постараюсь, — ответил Инрест Алистер внучке и, нежно потрепав малышку по взлохмаченной макушке, добавил, — слушайся Силки, а я скоро вернусь.

Напоследок он чмокнул девочку в щеку и двинулся в холл одеваться.

— Мне вот интересно, а как бы вы поступили, будь на месте этой девочки, Селестии, ваша дочь, мистер Джеймс? — спросил врач, запахивая пальто и плотнее затягивая на шее вязанный шарф.

Он с интересом ждал ответа от человека, проделавшего ради спасения сестры своего подчиненного больше семиста миль, летевшего самолетом, ехавшего на машине, плывшего на ржавом баркасе и достигшего его дома на мотоцикле. И при всем при этом, у стоящего перед ним мужчины не было никакой гарантии, что ему удастся уговорить отошедшего от дел хирурга!

Но вот он здесь. И уговорил его.

— Вы точно хотите это знать? — попытался улыбнуться Гарри, но за эти два дня он так устал, что губы не слушались, и получилось нечто, больше напоминающее усмешку, а никак не улыбку. Да и поводов для веселья пока что не было. Впереди был путь до Лондона.

— Определенно, — твердо произнес доктор Алистер, распахивая дверь, через которую в дом тотчас ворвался вихрь колючих снежинок, заставивший и гостя, и хозяина зябко поежиться. Предстоящая часовая поездка на баркасе, продуваемом всеми морскими ветрами, да еще в такую погоду — удовольствие не из приятных.

Мужчина закрыл за собой дверь и уверенным шагом направился к калитке.

— Ваша готовность оказать помощь подчиненному обескураживает, мистер Джеймс. Сегодня, пожалуй, именно она сыграла в вашу пользу. Ну и погода, — усмехнувшись, добавил он, отпирая начавшими коченеть на морозном ветру ладонями засов кованной калитки.

— Деда-а-а! Подожди!

Со стороны дома раздался тоненький голосок внучки доктора, которая торопливо бежала по тропинке, успевшей покрыться легким налетом снега, и размахивала перчатками.

— Деда, ты забыл! — девочка всучила доктору пару черных кожаных рукавиц, размером, наверно, с ее лицо и, посильнее натянув на лоб вязанную шапку с двумя помпонами, понеслась назад, на ходу крича: — Возвращайся скорее!

Доктор улыбнулся вслед внучке и, надев перчатки, уже более уверенно схватился за металлическую ручку. Пропустив Гарри вперед, он закрыл за ними калитку.

— Итак, мистер Джеймс, что бы вы сделали, если бы на месте мисс Тирелл оказалась ваша дочь?

Гарри не отвечал. Они успели дойти до того места, где он оставил мотоцикл, одолженный ему капитаном в благодарность за то, что он не дал волне смыть его старые кости за борт, когда Гарри, наконец, собрался с мыслями и заговорил.

— Вообще-то, я бы воздержался от ответа на этот вопрос. Но если вы настаиваете...

Гарри поднял мотоцикл, отряхнул от снега сидение и, обернувшись, посмотрел хирургу прямо в глаза.

— Доктор Алистер, у всех у нас есть слабости, наши болевые точки. У меня — это моя дочь, а у вас... — Гарри отвел взгляд в сторону дома, возле одного из окон которого, взгромоздившись на узкий подоконник и прижавшись личиком к стеклу, стояла внучка Алистера, рядом с которой терпеливо сидел черный кот. Гарри вновь посмотрел на доктора, в глазах которого появились явственные льдинки. — Кажется, вашу внучку зовут Леной? Похожа на вас.

— Неужели вы бы?.. — неуверенно начал доктор, нахмурив белесые брови. Он уже и сам был не рад, что задал подобный вопрос.

— Решился на шантаж? — закончил за него Гарри.

Доктор промолчал.

— Знаете, я несколько лет проработал в полиции, — проговорил Гарри, на миг вспоминая годы, проведенные в форме служителя законопорядка. Повернув ключ зажигания, Гарри завел мотор мотоцикла. — И знаете, что я понял? Террористами становятся не только преступники. Ими чаще становятся отчаявшиеся, загнанные в угол люди...

Гарри перекинул ногу через кожаное седло и, обернувшись к напряженно застывшему врачу, уже привычным голосом добавил:

— Это, конечно, крайности. Я смог убедить вас. Поэтому, может, закроем тему? Я говорил, что вам не понравится ответ. Лучше поедем. А то у нас и так не много времени.

Доктор Алистер стряхнул сковавшее его оцепенение и занял место позади Гарри.

— Держитесь крепче, доктор, дорога скользкая, — с усмешкой проговорил Гарри и уже в следующее мгновение спрятал улыбку, почувствовав, как цепенеют от холодного ветра зубы.

Хотя бы снега почти нет, и то хорошо.

— Тут недолго ехать. К тому же, я ведь вам нужен живым. Вот и будьте осторожнее на поворотах, — проворчал доктор, усаживаясь позади водителя.

В ответ Гарри только кивнул и, побыстрее нахлобучив на голову шлем, стартовал в направлении частной авиа площадки, координаты которой только что скинул ему на телефон Торнтон. Он договорился о взлете.

Слава Богу, баркас старого капитана отменялся, и шансов успеть вовремя становилось все больше.

* * *

— Вы можете ехать быстрее??? — еле сдерживая себя, в сотый раз уточнил у водителя Гарри, наблюдая за тем, как неторопливо и аккуратно их такси выворачивает на шоссе.

Кэбмен на заданный вопрос в сотый раз вежливо улыбнулся и, бросив лаконичное: “скоро будем, сэр”, продолжил движение, стараясь держаться крайней полосы. Для самых медленных.

Сидящий рядом доктор Алистер возвел глаза к потолку и успокаивающе похлопал в очередной раз подавшегося вперед Гарри по плечу, заставляя его вновь откинуться на спинку заднего сиденья лондонского кеба.

Было видно, что пожилой доктор тоже волнуется, но, в отличие от своего спутника, он гораздо более хладнокровно переносил вынужденное бездействие, от которого сам Гарри начинал тихо закипать. Пока тихо...

Столько стараться, чтобы опоздать из-за неторопливого таксиста?!

Казалось, с того момента, как их самолет приземлился в аэропорту лондонского Сити, счастливая полоса, которая в конце концов должна была помочь совершиться чуду, для них закончилась.

Началось все с того, что по прилету они не смогли найти ни одного свободного такси, и им пришлось больше двадцати минут ждать вызванный по телефону кэб. А дождавшись, Гарри готов был проклясть всех и вся, а в особенности — невозмутимого водителя, который не поддавался ни на какие уговоры и упорно держал скорость сорок миль в час.

Но и это было не все.

Он уже десять раз пытался дозвониться Торнтону, чтобы выяснить, удалось ли перенести операцию на более позднее время, но телефон друга был беспрерывно занят, и узнать ничего не удавалось.

Вдобавок, в приемной больницы вежливо, но настойчиво отвечали, что лечащий врач Селестии — доктор Брукс, в настоящее время не на рабочем месте и не может ответить.

— Прекрасно! Все просто прекрасно, доктор Алистер! — саркастически высказался Гарри, с каждым словом начиная говорить все громче. — Два дня напряженной борьбы с погодой и временем, и вот, пожалуйста, великолепное завершение дела.

— Мистер Джеймс! Будьте терпеливее, — осуждающе начал было доктор, но его прервал не желающий успокаиваться Гарри.

— Нет, вы только подумайте! Из-за неспешности нашего водителя сегодня, возможно, погибнет ребенок!

На последних словах кэбмен вздрогнул и испуганно скосил взгляд на пассажиров.

— И ведь всего-то надо ехать быстрее! Чтобы успеть доставить хирурга вовремя в операционную! Так нет же! Мы плетемся, как улитки!

На последних словах Гарри не сдержался и пнул перегородку между водительским и пассажирским сидениями.

Неожиданно автомобиль резко затормозил и остановился. Мимо, сигналя, пронеслись несколько машин.

— Простите, я не хочу становиться причиной ваших неудобств, — виновато пряча взгляд, пробубнил кэбмен, потирая лысеющую макушку. — Тем более, если речь идет о жизни ребенка. Но я ничего не могу поделать! Брат внезапно заболел и попросил меня заменить его на этой работе. А я только месяц за рулем. Я просто не могу ехать быстрее!

Водитель беспомощно опустил плечи под тяжелым взглядом, которым наградил его Гарри.

Наконец, в очередной раз посмотрев на часы, Гарри вздохнул и, дернув ручку, вышел из машины.

Доктор и таксист с одинаково непонимающими взглядами следили за тем, как он подошел к водительской двери и, открыв ее, проговорил не терпящим возражения тоном:

— Пересаживайтесь назад. Я поведу.

* * *

Шоссе, час пик, узкие городские улицы, забитые машинами и людьми, высыпавшими прочь из душных офисов.

Гарри казалось, что, несмотря на скорость и десяток нарушенных им правил дорожного движения, они почти не двигались с места. И хотя на каждом крутом повороте, которые, не отпуская педаль газа, проходил Гарри, пассажиры кэба напряженно вжимались в кресла, явно опасаясь подобных маневров водителя, все же они катастрофически опаздывали.

Гарри, сосредоточенно сжимал руль кеба, несущегося между двумя плотными рядами припаркованных автомобилей, когда по перегородке постучали.

— Мистер Джеймс, остановитесь возле перекрестка, — проговорил доктор и сразу пояснил, — так будет короче.

В ответ Гарри кивнул, и уже через мгновение их машина затормозила у светофора.

Шагнув на влажный тротуар, Гарри расплатился с подавленным и все еще испуганным водителем, который сделал вялую попытку пожелать им удачи, но вышло что-то невразумительное и не совсем понятное, и поспешил за профессором Алистером.

С шумной улицы, сплошь забитой автомобилями, они свернули в узкий закоулок двора и через маленькую дверь вошли во флигель, примыкающий к огромному больничному зданию.

Гарри еле поспевал за доктором, который уверенно ориентировался в знакомых переходах и корпусах.

Когда они в очередной раз поднялись по каменной лестнице и прошли по длинному коридору вдоль бесконечных выбеленных стен с коричневыми дверями по обе стороны, то оказались в широком холле, в котором Гарри сразу узнал кардиологическое отделение.

На противоположной стороне, почти в самом конце холла в сторону отходил низенький сводчатый коридорчик — ведущий в операционную.

Сердце в груди забилось с удвоенной силой. Гарри нервно сглотнул и сбавил шаг.

Чего ожидать, он не знал.

Шедший быстрее него профессор решительно свернул в нужный коридор, и впереди послышался звук хлопнувшей двери.

Дойдя до поворота, Гарри на мгновение остановился и выдохнул.

Сейчас все затраченные усилия либо окажутся напрасными, либо...

Додумать он не успел, потому что из-за поворота вылетел бледный и растерянный Хейл Тирелл и, не говоря ни слова, вцепился Гарри в руку.

— Спасибо! Мистер Джеймс, спасибо! — с лихорадочным блеском в глазах повторял парень, не переставая при этом трясти ладонь Гарри. — Я такой идиот! Если бы не вы! То у Селестии даже не было бы шанса, но теперь... Я ваш должник. Если вам что-то понадобится, то можете на меня рассчитывать! Я все сделаю и...

— Хейл, — прервал тираду помощника Гарри и по-отечески приобнял парня, похлопывая того по спине. Такой груз свалился с плеч. Все было не зря.

Отстранившись, Гарри с некоторым укором взглянул на Тирелла.

— Я рад, что смог хоть чем-то помочь твоей семье. Только прошу, если у тебя будут проблемы, в следующий раз не надо скрывать их до последнего. Лучше сразу сказать. А то, знаешь ли, потом их решение может оказаться очень сложным. Гораздо сложнее, чем вначале.

Парень, казалось, чуть не плакал.

— Мистер Джеймс, я так сглупил! — промямлил Тирелл.

— Все, хватит! — строго отрезал Гарри. — Надеюсь, мы поняли друг друга?

В ответ Хейл сглотнул и, утвердительно кивнув, еще раз пожал Гарри руку.

— Вот и славно, — улыбнулся Гарри.

Он уже собирался уходить, когда вдруг вспомнил последний разговор с сестрой своего помощника.

Гарри заглянул за угол и окликнул парня, который поспешил вновь занять свой пост возле двери операционной.

— Хейл, когда Селестия придет в себя, передай ей, пожалуйста, — чудеса все-таки бывают...

И отвечая на немой вопрос, отразившийся в глазах Тирелла, добавил:

— Она поймет.

* * *

Оказавшись снаружи, Гарри сперва глубоко вдохнул посвежевший вечерний воздух, а уже потом позволил себе, сбежав по каменным ступенькам во внутренний дворик больницы, обессиленно опуститься на ближайшую незанятую лавочку.

Чувствовал он себя донельзя измотанным.

Людей вокруг почти не было, не считая парочки посетителей, которые, как и он, только что покинули здание больницы и теперь пытались прийти в себя.

Убедившись в том, что никому не помешает, Гарри вытянул ноги и, спрятав руки в карманы пальто, откинулся на рейчатую деревянную спинку.

К слову сказать, пальто, которое одолжил ему хозяин старенького баркаса, ходящего между островами на севере Шотландии, подошло ему идеально. Когда-то оно принадлежало сыну капитана судна, но за свое сегодняшнее спасение старик дал его Гарри, на время — пока не высохнет его собственное пальто, которое, как думал сам Гарри, все еще продолжает висеть перед камином в маленьком домике капитана. Слишком уж оно вымокло за сегодняшний невероятно насыщенный день.

Гарри прикрыл глаза и мысленно вернулся к происшествию на корабле.

Уже не раз ему приходилось анализировать непонятные вещи, происходящие с ним или вокруг него. Сравнив со всеми случаями, он пришел к выводу, что не припоминает ничего похожего. Правда, до сегодняшнего дня ему не приходилось отправляться в плавание на проржавевшем старом баркасе, и уж точно никто никогда не доверял ему вождение подобной посудины, но...

Взлохматив волосы, Гарри глубоко задумался.

Прежде чем они с капитаном оказались на спасительной палубе, ему было очень плохо. Он изо всех сил старался удержаться за поручень и удержать при этом старика. Горели легкие, и он ощущал себя настоящим лимоном, который пропустили через соковыжималку. Лишь одна мысль в тот момент билась у него в голове — ему нужны были силы, чтобы вернуть их обоих назад — на палубу, образ которой очень четко промелькнул перед его мысленным взором, прежде чем они действительно снова оказались на ногах.

Все это Гарри помнил в мельчайших деталях и, пожалуй, ему бы даже удалось вспомнить всю очередность пережитых во время происшествия ощущений, но вот то, как все это работает, он пока не понимал.

Где-то в одной из ближайших часовен прозвенел колокол, заставив расположившегося на лавочке архитектора распахнуть глаза. Восемь часов.

Ветер почти совсем стих, и на улице заметно потеплело. Во всяком случае, тучи, до этого плотным душным покрывалом стелившиеся над домами, расступились, то тут, то там открывая взору темно-синие клочки неба.

Мобильный телефон просигналил несколько раз — пришло сообщение. Прочитав послание, Гарри не смог сдержать гордой улыбки — операция прошла успешно.

Возможно, стоило остаться и поздравить доктора Алистера с возвращением к медицинской практике, но напряженный график этих двух дней не оставил никаких сил.

Поднявшись с лавочки, Гарри неторопливо двинулся к воротам.

Здесь ему больше делать было нечего.

Он вышел на мощеную булыжником улицу и уже двинулся вдоль здания больницы, когда впереди из-за поворота вынырнула знакомая фигурка рыжеволосой девочки.

Едва заметив его, она с громким возгласом “Папа!” помчалась к нему навстречу.

— Лили! — улыбнулся Гарри, опускаясь на колени и ловя дочку в объятия.

Как же он соскучился по ней!

Внезапно он отстранился и, вглядываясь в лицо девочки, серьезно спросил:

— А разве Торнтон не должен был забрать тебя из школы и отвезти домой?

В ответ Лили театрально закатила глаза.

— Пап, ты забыл — сегодня была тренировка. Которую, между прочим, — девочка заправила за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос и ткнула ему в грудь пальчиком, — должен был вести ты!

Да, о проведении тренировки он забыл напрочь.

— Но ты не волнуйся, — продолжила девочка, видимо, догадавшись, о чем подумал Гарри, — мистер Коул еще вчера позвонил и предупредил, что тебя сегодня не будет.

— А?.. — начал было Гарри, но его вопрос предупредил голос друга.

— А Торнтон Коул конечно же не настолько безответственный и ветреный человек, чтобы отпустить твою дочь одну, Джеймс.

За спиной Лили, всего в паре шагов от них с кривой усмешкой на губах, остановился высокий худощавый молодой человек с пронзительным взглядом бледных голубых глаз, в глубине которых плясали насмешливые огоньки.

Задрав нос, он неторопливо прошелся вокруг Гарри, внимательно изучая его внешний вид. Наконец, видимо, придя к каким-то выводам, он удовлетворенно хмыкнул и объявил:

— Доставка до Фуле этого пальто обойдется тебе в сто фунтов, Джеймс. Надеюсь, ты договорился с владельцем баркаса о пересылке в Лондон твоего? Кстати, просвети, что с ним приключилось?

В ответ Гарри обреченно вздохнул.

— Уверяю тебя, Торнтон, с этим я разберусь как-нибудь потом, — проговорил Гарри, делая шаг к Коулу. — Меня больше интересует, что ты скажешь в свое оправдание?

— О чем ты? — непонимающе захлопал ресницами друг.

— Я говорю о твоем телефоне, Коул! — сквозь зубы проговорил Гарри, стараясь не повышать голоса.

Торнтон задумчиво провел по губам длинным пальцем.

— О! О телефоне. Ну да. Точно. Я тебя понял.

— Да неужели? Не хочешь мне объяснить, почему я весь день не мог тебе дозвониться?! — повышая голос, проговорил Гарри, наступая на пятившегося друга.

— Вероятнее всего, потому... — Коул увернулся от попытавшегося подставить ему подножку Гарри, — ...что я забыл телефон на работе! Прости!

— Черт, Коул! Мы опаздывали, и я даже не знал, стоит ли нам еще ехать в больницу! Ты мог бы набрать меня и предупредить! — рявкнул Гарри и еще раз попытался достать друга, который в очередной раз увернулся.

— Не выражайся при детях. Я знаю тебя лучше, чем ты себя! Ты бы никогда не бросил этого дела. Лили, — Торнтор выразительно посмотрел на девочку, — скажи, пожалуйста, своему отцу, что я еще вчера предупредил доктора, и он перенес операцию на вечер!

— Мистер Коул, — важно ответила Лили, беря за руку Гарри и направляясь к тому перекресту, откуда они пришли, — не смотрите на меня так. От вашего взгляда, мне начинает казаться, что я что-то украла.

— Время, Лили. Ты украла у меня время, — подсказал Тортнон.

— Точно, а я то думала, что это было?! В любом случае, мне одиннадцать, и я не совершеннолетняя. Поэтому, со всеми претензиями можете обращаться к моему отцу. Правда, пап?

— Конечно, Лили. Торнтон, есть проблемы? — улыбнулся Гарри и рассмеялся, увидев надувшегося друга.

— Это заговор! Двое против одного! — возмутился Коул, недовольно насупив густые брови и скрестив руки на груди.

— Вам, мистер Коул, нужна девушка, — со знанием дела, безапелляционно заявила девочка. — Тогда, возможно, шансы были бы равны.

— Устами младенца... — поддержал Лили Гарри.

— К сожалению, единственная представительница противоположного пола, чьи умственные качества отвечают моим требованиям — твоя дочь, Джеймс. Характер которой...

Торнтон развел руками и, оставив застывших от неожиданности Лили с Гарри позади, как ни в чем не бывало, бодро зашагал вперед.

Лили недовольно топнула ногой и поспешила догнать Коула.

— Что это не так с моим характером?! А ну отвечай? Я...

Гарри чуть приотстал и, наблюдая за перепалкой дочери и друга, который как небоскреб возвышался над почти дымящейся от негодования Лили, с улыбкой покачал головой.

Что у того, что у другой, характер — будь здоров.

Из кармана пальто послышалась знакомая мелодия — звонили из офиса.

— Да, Эмили, я слушаю тебя, — проговорил Гарри, поднимая трубку и продолжая идти по освещенной светом электрических фонарей улице.

На том конце провода послышался бодрый голос помощницы.

— Добрый вечер, мистер Джеймс. Надеюсь, все разрешилось и вас можно поздравить?

— Да, пожалуй. Все удалось, — не без гордости проговорил Гарри, наблюдая за тем, как высокая фигура друга стремительно прошмыгнула мимо него, а за ним следом, пронеслась все еще разъяренная Лили. — Но ты ведь не за этим звонила? Что-то на работе?

— Вы правы, мистер Джеймс. Сегодня поступил новый заказ, и надо назначить дату встречи...

— Ну, отправь его Хейлу Тиреллу. Думаю, когда он завтра-послезавтра выйдет на работу, то вполне сможет встретиться с заказчиками... — ответил Гарри, поглядывая на наручные часы и прикидывая, успеют ли они зайти куда-нибудь перекусить.

— Нет-нет. Это по вашей части, — упрямилась помощница. — К тому же, они настаивали именно на встрече с вами. Этот заказ поступил из агентства “Гринготт и сын”. Месяца два назад вы занимались одним из их проектов.

Гарри помнил этот проект — настоящий средневековый замок, по старым технологиям. В современном мире, подобных заказов единицы.

Лили и Торнтон остановились напротив какой-то кофейни и жестами показывали, что хотят войти.

— Что ж, тогда, полагаю, стоит созвониться с заказчиком? — согласился Гарри, перешагивая порог заведения, в котором витали аппетитные запахи кофе и выпечки.

— Уже сделано, — бодро сообщила Эмили. — Я вышлю всю информацию вам в сообщении.

— Буду благодарен тебе.

— Приятного вечера, мистер Джеймс, и извините за беспокойство, — проговорила девушка и положила трубку.

Гарри успел только повесить пальто на вешалку, когда пришло сообщение от помощницы.

В послании была указана одна из центральных улиц Лондона и смутно знакомое со школьных времен название бара: “Дырявый котел”.

— — -

//Спасибо за неожиданную иллюстрацию к фанфику от Юлии. Было очень приятно) Ссылочка на рисунок:

https://docs.google.com/drawings/d/1pBL-YJN_eajWqMyDTq9MGCFEHjGdjQvC0OZMA0gCpT4/edit?usp=sharing

Могучие волны мерно накатывали на белый песок и снова отступали вглубь лагуны.

Здесь, на побережье, от палящего африканского солнца спасали лишь близость воды и ветер, раскачивающий цветущие кроны деревьев, срывающий лепестки и фиолетовым дождем осыпающий все вокруг.

Сказочная картина — весеннее пробуждение природы. Пряные, терпкие запахи, яркие цветы, зелень. Не верилось, что это сентябрь. А здесь он именно такой. И это только начало, к декабрю жара обещала набрать обороты и стать по-настоящему нестерпимой.

Идущая вдоль берега девушка ловко увернулась от попытавшегося ухватить ее за ногу краба, которого тут же смыло в море набежавшей волной, и, мечтательно улыбаясь, подставила ладони ветру.

На фоне похожих на скалящихся мартышек облаков с дерева сорвалась стайка лиловых лепестков и, будто живая, неторопливо опустилась прямо к ней в руки, заставив восторженно рассмеяться. Волшебство, да и только.

Придерживая соломенную шляпу, она закружилась в густой тени деревьев, прислушиваясь к шепоту листвы, так похожему на голос отца, рассказывающего ей очередную красивую историю перед сном.

— В Южном полушарии Земли все наоборот, — вполголоса ласково говорил мужчина, подтыкая края одеяла под матрас деревянной кроватки. Его похожая на сахарную вату белоснежная шевелюра поблескивала в свете зажженных свечей фиолетовыми огоньками, — даже люди там ходят на руках! Вот так!

И, показав внимательно наблюдавшей за ним девочке, как именно надо ходить на руках, отдышавшись, добавлял:

— Завтра тебе обязательно надо будет потренироваться! Вдруг окажешься где-нибудь в тех краях, а как правильно ходить, знать не будешь?..

Все в мире не случайно.

Спустя годы, окончив школу, она действительно оказалась в “тех краях”.

Правда, первое знакомство с далекой и незнакомой страной вышло довольно-таки необычным, как, впрочем, и многое в ее жизни.

Картинки из прошлого закружились перед глазами, возвращая во времена, когда она впервые встретилась со своим будущим мужем.

Перемещение порталом должно было завершиться прохладным кабинетом директора Естественно-научной Академии, в которой ее ожидали для принятия вступительного экзамена, а на деле закончилось тем, что она очутилась посреди раскинувшегося насколько хватало глаз дикого африканского буша под раскаленным добела солнцем.

Ослепленная ярким светом, она поначалу была ошеломлена внезапно обрушившимся на нее шквалом впечатлений и звуков.

Звон, стрекот и пощелкивание множества насекомых здесь непрерывно перекликались с чириканьем птиц и шелестом высокой травы, в которой на небольших камушках грелись под солнцем разноцветные ящерки.

Пахнувший в лицо знойный воздух, полный незнакомых ароматов, вызывал в горле сухой кашель.

В первые мгновения ее воображение настолько поразила непривычная действительность, что она даже усомнилась в реальности увиденного. Все вокруг казалось ей иллюзией — не иначе как испытательным заданием для поступления в академию.

Но даже самый качественный фантом просто не мог быть настолько подробным!

Дикие животные в панике шарахались от полной решимости найти разгадку несуществующего задания незнакомки, с невероятной любознательностью всюду сующей свой нос.

Она бы наверняка в тот день повстречалась и с менее пугливыми, и более недружелюбно настроенными представителями африканского буша, если бы не заметила его...

— Эй, это такой вид приветствия, да?

Стоя вверх ногами, как учил отец, она видела приближающиеся к ней ноги в потрепанных сандалиях, которые остановились где-то в метре от нее.

— Привет, меня зовут Полумна, — с трудом проговорила она, наблюдая за тем, как запыленные пальцы на ногах незнакомца удивленно приподнялись. — А тебя как?

Помедлив, владелец сандалий с незнакомым акцентом протянул:

— Ты забавная...

И отступил на пару шагов назад.

Она только собиралась проанализировать, чем могла обидеть собеседника, как прямо перед ней сначала мелькнули чьи-то руки, а через мгновение напротив ее лица показалась сияющая улыбкой от уха до уха рыжеволосая физиономия незнакомца.

— Привет, я Рольф! Ты хорошо держишься на руках, тренировалась?

— Угу, по утрам, — ответила Луна, с удивлением отмечая огромное количество веснушек на лице нового знакомого.

— Круто! — восторженно отозвался парень. — А пять минут простоишь?

Его взгляд лучился энтузиазмом.

Прикинув, сколько она уже стоит вверх ногами, Луна положительно кивнула, и Рольф начал вслух считать секунды. А она, в свою очередь, веснушки.

От полуденной жары капельки пота, катившиеся по спине, сильно щекотали кожу. Наверно, ее новому знакомому было нелегко, заметила Луна, наблюдая за тем, как постепенно краснело от напряжения его лицо.

— Все! — облегченно выдохнул парень, дойдя до трехсот. Он, видимо, собирался снова встать на ноги, когда рука Луны вцепилась в его рубашку.

— Подожди, их гораздо больше! — запротестовала она, дергая ничего не понимающего Рольфа за воротничок. — Я почти досчитала!

Однако она явно не рассчитала силу рывка, к которому парень был совсем не готов. Потеряв равновесие, они оба с глухим вскриком рухнули в выгоревшую траву.

Прятавшиеся в листве насекомые с громким стрекотом разлетелись в разные стороны.

— Триста двадцать три! Никогда столько не видела! — с воодушевлением сообщила она склонившемуся над ней Рольфу, который, перестав потирать ушибленную макушку, протянул ей свою руку.

— Чего триста двадцать три? — поинтересовался он, помогая новой знакомой подняться на ноги.

— Веснушки. У тебя на лице их триста двадцать три, — уверено сообщила Луна, отряхивая с бридж и футболки сухие травинки.

— Правда? — удивился Рольф. Отлепив со лба влажную от пота челку, он указал еще на несколько едва заметных рыжих пятнышек. — Но эти ты наверняка не считала!

Парень похлопал по карманам, проверяя все ли на месте, но не найдя то, что искал, огляделся вокруг.

— Потерял что-то?

— Ага, — он присел на корточки и, пошарив в густой траве, вытащил оттуда палочку из красного дерева. Определенно волшебную. Отряхнув от пыли, он буднично сунул ее себе за ухо и, обернувшись к новой знакомой, спросил: — кстати, ты как тут оказалась?

Луна оглянулась вокруг: повсюду в высокой траве на земле цвета красноватой охры сквозь дрожащий от жары воздух виднелись изогнутые силуэты деревьев с плоскими кронами. Действительно, как? Не иначе как вмешательство магии.

Она неопределенно пожала плечами, решив быть откровенной.

— У меня был портал в академию. Но, когда перемещение уже почти закончилось, я оказалась почему-то не в кабинете директора, а тут.

Стоящий перед ней парень задумчиво потер подбородок, на котором тут же образовалась небольшая щетина.

Интересно, а если потереть подольше, появится бородка?

— Боюсь, это моя оплошность... — признался, наконец, Рольф. Луна заметила, как вокруг головы нового знакомого закружило несколько мозгошмыгов. — Я пробовал новый барьер, и, похоже, он как-то изменил координаты твоей аппарации. Но это не проблема.

Он нетерпеливо отмахнулся от подлетевшего слишком близко к нему мозгошмыга, подобрал с земли шляпу с загнутыми полями и напялил ее себе на голову, чем тут же отпугнул назойливых насекомых и вызвал еще больший интерес у Луны.

— Ты на какой факультет поступать собралась?

— Магозоологии, конечно, — откликнулась она, оглядываясь вокруг в поисках своей сумки, которую бросила прежде, чем поприветствовать африканера.

По ее мнению, заданный новым знакомым вопрос был донельзя странным. Разве можно было представить более интересный факультет?

Парень в ответ ликующе хохотнул и хлопнул в ладоши.

— Ха, тогда проблем нет! Считай, что ты принята.

Он отбежал на пару шагов от нее и, поправив запыленный воротничок выцветшей рубашки, театрально откашлялся:

— Позволь представиться — внук основателя факультета магозоологии Естественно-научной Академии Дурбана — Рольф Саламандер!

Он сорвал с головы шляпу и, поклонившись, с чувством повозил ею по земле.

— Полумна Лавгуд, дочь главного редактора журнала “Придира”, известного исследователя редких и загадочных существ, — решив не оставаться в долгу, продекламировала Луна. Она сделала перед парнем реверанс и миролюбиво добавила, — но вообще-то, друзья зовут меня Луной. Ты тоже можешь.

— Луна... — приблизившись, протянул парень, пытливо всматриваясь ей в глаза, как будто ожидая увидеть в них отражение чего-то необычного. — Мне нравится! А теперь, когда мы обменялись заслугами наших предков, предлагаю все-таки отправиться в Академию. Знаменитое имя деда, знаешь ли, не дает особых льгот друзьям его внука.

И, забрав из рук Луны сумку, он легко закинул ее себе на плечо рядом с собственным рюкзаком, который был сплошь увешан разными ножичками, крючками и другими интересными приспособлениями.

Шагая перед ней по высокой траве, он, не умолкая, рассказывал забавные случаи из жизни, пока, наконец, они не остановились на довольно большом расстоянии от стада коричнево-палевых антилоп, чьи белые брюшки сверкали на солнце, когда животные, играя, вдруг резко перепрыгивали друг через друга.

— Как относишься к перемещению на спрингбоках? — обернувшись к новой знакомой, спросил Рольф, оценивающим взглядом посмотрев сначала на Луну и себя, а затем на животных. И добавил: — Правда над их ростом придется поколдовать...

— Ни разу не пробовала, — заворожено наблюдая за прыгунами, откликнулась Луна.

Переведя восторженный взгляд на своего спутника, она добавила:

— Но я бы очень хотела это изменить!

Путешествие на спрингбоках, организованное Рольфом, стало первым в череде невероятных приключений, которыми с тех пор полнилась ее жизнь в этой такой разной и полной контрастов стране.

Казалось бы, все это происходило совсем недавно, однако же...

— Миссис Саламандер, наконец-то вы вернулись!

Знакомый голос заставил вынырнуть из воспоминаний о своем первом знакомстве с Африкой, с которого минуло уже несколько лет.

Прямо перед Луной из плотных зеленых зарослей, сплошной стеной тянущихся вдоль побережья, выскользнул чернокожий гигант и, почтительно поклонившись, в нерешительности застыл на месте.

Бронзовая кожа парня блестела, смазанная пахучими маслами и жиром, а на лице застыло сосредоточенное, серьезное выражение.

— Мамба, — ничуть не удивившись, откликнулась Луна. — Я ожидала встретить тебя еще у Логова ушастого сокола...

Склонив голову на бок и одарив здоровяка одобрительным взглядом, она похлопала его по лоснящемуся плечу, поправила висящее на нем на перевязи тяжелое ружье и продолжила неторопливо идти намеченным маршрутом. По пятам бесшумно следовал Мамба.

— Я опоздал. Рассчитывал, что вы появитесь позже, — смущенно потупив глаза, мямлил чернокожий парень, постоянно цокая и прищелкивая языком при разговоре.

Очень забавная речь. Но ему это шло. Так же, как и ожерелье из множества бус и перьев, которое позвякивало и шуршало в такт его шагов.

Одна из подвесок ярко-красного цвета особенно приковывала взгляд — туманный ореол пульсировал и вился вокруг нее, видимо, оставаясь абсолютно незамеченным для самого носителя украшения. Забавная вещица, раньше ее, кажется, не наблюдалось. Надо будет позже узнать, откуда она у него.

Луна поправила съехавшую на глаза соломенную шляпу и задумчиво всмотрелась в пестревший яркими цветами массив джунглей.

Перепархивая с ветки на ветку, одновременно с ними двигалась маленькая серо-коричневая птичка, призывно чирикая. Луна отвлеклась, слушая увещевания их пернатой спутницы, которая всем своим суетливым поведением пыталась показать путникам необходимость следовать за ней вглубь джунглей.

Из-за спины как сквозь стекло доносился монотонный голос чернокожего парня, продолжавшего что-то ей рассказывать.

— Вы ведь помните про сегодняшний день? — долетел до нее неуверенный вопрос Мамбы, прервавший уговоры серой пичуги. — Пойдете на праздник?

— Не сейчас, — улыбнувшись, произнесла она вслух и, махнув продолжавшей пищать птахе, отвернулась в сторону океана.

Волна за волной набегала вода на узкую береговую полосу, принося с собой морские дары и унося их назад в соленые глубины. Совсем недалеко от них на песок вымыло знакомого крабика, который упорно замельтешил в их сторону.

— Сейчас и не надо. Еще слишком рано, — откликнулся шедший чуть позади нее Мамба, подумавший, что девушка ответила ему. — Но вечером в краале[1] вы должны дать ответ Нсибе.

Луна в ответ сдержанно хихикнула и, приподняв края юбки, прошествовала мимо собиравшегося ухватиться за длинную ткань членистоногого.

Кто бы мог подумать, что местный шаман окажется таким непонятливым?

Обернувшись, она сочувственно взглянула на друга, испытывавшего заметное замешательство от этого разговора, и пожала плечами.

Из джунглей веяло влажным, терпким запахом диких цветов, от которого приятно кружилась голова. Казалось, тропический лес тихо зовет тебя пройтись по еле заметным в густой растительности тропинкам, манит своими тайнами.

— Я не стану супругой твоему брату, Мамба. Извини, я замужем.

По ее мнению, подобного ответа было достаточно для того, чтобы объяснить ее нежелание идти на праздник выбора невест, ежегодно проводящийся в их племени с наступлением осени, но, видимо, Мамба считал иначе. Крепкая ладонь перехватила ее руку, заставив развернуться.

На нее исподлобья смущенно смотрели черные глаза негра, который, казалось, сам был в шоке от своей дерзости. Поправив висящее на плече ружье и пересилив охватившее его колебание, он все же сказал:

— Ваш муж погиб, миссис Саламандер...

Как будто в ответ на его слова, в воздухе раздалась протяжная грустная трель.

— Он пропал, а не погиб, — на автомате возразила Луна, чувствуя, как ее взгляд против воли становится стеклянным.

Приятное ощущение, надо сказать. Мир вокруг продолжает куда-то стремительно двигаться, нестись, как толпа диких гиппогрифов, а твои мысли пребывают в первобытном покое. И ни одного мозгошмыга — полное отсутствие эмоций. Лишь четкая убежденность в том, что сказанные слова должны были быть произнесены. Луна давно привыкла доверять своим чувствам. Иногда даже создавалось впечатление, что сама магия, которой, казалось, дышало все вокруг, подсказывает ей следующий шаг. Шаг на пути к очередной разгадке. Вот и сейчас, как и каждый раз, когда речь заходила о смерти мужа, заученная фраза сорвалась с ее губ, немного приближая к заветному ответу. Зачем — вот в чем вопрос. Ведь в смерти Рольфа она была абсолютно уверена.

— Прошло больше пяти лет с тех пор, как его видели. Разве этого недостаточно?

— Видимо, нет... — с отсутствующим видом произнесла Луна, пытаясь вернуться к действительности.

Зацепившись взглядом за пульсирующую красную бусину на груди чернокожего охотника, она несколько раз моргнула и, наконец, поборола наваждение.

Вернулся привычный мир, наполненный звоном цикад и других насекомых, скрывающихся в густой листве.

— Может, Нсибе следует взять в жены Лерато? Ей, кажется, давно нравится твой брат, — предложила Луна, провожая укоризненным взглядом вспорхнувшего с ветки цветущего дерева ярко-розового фвупера, песня которого, по-видимому, и заморочила ей голову. Птица издала на прощание обиженную трель и скрылась в ветвях.

— Может и так, — согласился Мамба, но при этом выражение его лица сильно изменилось. Понизив голос до шепота, он с опаской произнес, — только ходят слухи, что она Имбулу...

Брови волшебницы против воли удивленно поползли вверх.

— Женщина-ящерица? Хм, а это вполне объясняло бы наличие у нее хвоста... — задумчиво проговорила Луна, вызвав подобным ответом настоящий ужас в глазах чернокожего.

— Вы видели хвост? У нее есть хвост?!

— О, не переживай так, он вполне мог быть результатом неудачного эксперимента с превращениями, — буднично заметила она. — А судя по твоей реакции, становится понятно, почему она побоялась обратиться за помощью к Нсибе. Вы бы, наверно, не разбираясь, сразу запустили в нее ассегай[2] или, что еще хуже, убивающее заклятье?

Парень в ответ напряженно кивнул, но Луна с облегчением отметила, что он начал сомневаться. Хороший знак.

Сплетни и пересуды часто окутывали своим темным ореолом наиболее красивых и одаренных представительниц племени Мамбы. Особенно в последние несколько поколений, когда редкая девушка племени могла похвастаться сильным магическим даром. Да и даром вообще.

А Лерато могла. Луна видела ее лишь несколько раз, но и их было достаточно, чтобы заметить пылающую ауру начинающей предсказательницы, общающейся с духами предков и помогавшей шаману — а по совместительству еще и брату Мамбы — Нсибе проводить большинство обрядов.

У девушки не все получалось (как в случае с хвостом), но это было и не удивительно. Лерато, справедливо опасаясь зависти со стороны соплеменниц, училась всему сама. А при таком подходе ошибки неминуемы.

— Нсибе нужна жена, миссис Саламандер, — хмурясь, вновь заговорил Мамба. — Такая, как вы.

— Я уверена, что Лерато... — начала было Луна, но ее прервал голос друга.

— Речь не о ней, кем бы она ни была, — прищелкивая языком, раздраженно проговорил Мамба. Кажется, ему начинало надоедать в сотый раз объяснять ей истины, известные каждой девочке их племени с малолетства. — Вы же знаете наши законы. Ваш дом стоит на территории, где не положено, чтобы женщина жила одна, если только ей не перевалило за пятьдесят. К тому же, в апреле вашим сыновьям исполнится шесть, а мальчиков в этом возрасте должен воспитывать мужчина...

Обреченно вздохнув, Луна возвела глаза к небу.

Пока ее муж — Рольф Саламандер — ходил вместе с племенем Мамбы в джунгли, разговоров, подобных сегодняшнему, не случалось. Он находил и изучал редких магических животных, попутно обучая жителей племени разным премудростям цивилизованной магии. А они, в свою очередь, уже не одно поколение позволяли его семье спокойно жить на их территории.

Равновесие — главная ценность племени Мамбы. И когда Луна осталась одна — равновесие было нарушено.

Отметив про себя, как забавно хмурится чернокожий друг, когда нервничает, Луна нетерпеливо передернула плечами. Их разговор зашел в тупик.

— Кто знает, что может произойти с наступлением похолоданий, не так ли? — загадочно сверкнув серыми глазами, нараспев ответила Луна и легко выскользнула из хватки парня, как будто он ее и не держал вовсе.

Апрель. Ох уж это шестое чувство. Кажется, ответ на свой вопрос она получит именно в день рождения сыновей.

Скинув с ног сандалии, в которые успел порядком понабиться песок, она перевязала их ремешки между собой и, перекинув получившуюся связку через плечо, устремилась дальше вдоль берега.

Легко вальсируя по кружевной тени деревьев, ей довольно долго удавалось не ступать на освещенные солнцем участки раскаленного песка, пока она, наконец, не достигла места, где джунгли дальше отступали от воды, открывая взору широкую полоску пляжа.

Губы сами собой растянулись в улыбке, когда она увидела картину, представшую перед глазами.

Двое белокурых малышей, по уши испачканных в песке, с азартом носились по пляжу, чем-то закидывая друг друга.

На первый взгляд — вполне обыденная картина, если бы не одно “но” — они не касались ногами песка.

— Миссис Саламандер, они что... — начал было догнавший ее Мамба, лицо которого озарилось детским восторгом при виде развлечения мальчиков, резвящихся в воздухе, будто в воде. О неприятном разговоре, он, кажется, совсем забыл.

— Левитируют, — буднично закончила за него Луна, в голове которой уже родилась одна забавная идея. — Ты слышал про веретенниц? Нет? Отец прислал несколько этих насекомых из своего путешествия по Австралии. От их укусов ты начинаешь парить в воздухе. А если съесть хотя бы одну, можно летать постоянно. Правда, от такой передозировки на землю ты уже вряд ли когда-нибудь опустишься...

Бросив обувь на песок и пошарив в карманах юбки, Луна вытащила на свет горсть пойманных ею фиолетовых лепестков и, набрав побольше воздуха, изо всех сил дунула на ладонь.

Будто живые, лепестки вереницей устремились к воде, возле которой дети увлеченно носились друг за другом, не замечая ничего вокруг.

Один из мальчиков зачерпнул горсть песка и, слепив из него небольшой комок, замахнулся, собираясь запустить его во второго, как вдруг его отвлек закружившийся вокруг фиолетовый хоровод. Яркими каплями он взмыл над их головами и с негромким “вж-ж-жик” рассыпался разноцветным дождем.

— Мама! — хором завопили мальчики в ответ на внезапную шутливую атаку незаметно приблизившейся к ним матери.

Ветер все-таки сорвал с ее головы соломенную шляпку, открыв взору такие же, как у сыновей, светлые волосы.

Точнее, такие же, как были у ее сыновей до того, как цветочным дождем их с головы до ног перекрасило в фиолетовый.

— Круто! — восторженно воскликнул один из детей, глядя на сменившего цвет брата. — Мам, а у меня такие же фиолетовые волосы?

— Мам, а можно их оставить? — не дожидаясь ответа матери, заканючил второй и нетерпеливо перекувырнулся в воздухе.

— Только без веретенниц, — согласилась Луна, выжидательно подставив ладонь.

Мальчики нехотя достали из карманов когда-то ярко-синих насекомых, которые, похоже, были сильно недовольны своим новым цветом. Жужжа и крутясь вокруг своей оси, они попытались ужалить протянутую руку, но Луна вовремя успела ткнуть в их сторону волшебной палочкой, негромко произнеся ”Иммобилус”.

Две веретенницы бесшумно упали ей на ладонь, вызвав досадливый вздох со стороны детей.

— А мы рассчитывали, что ты полетаешь с нами... — разочарованно проронил один из мальчиков, провожая грустным взглядом исчезнувших в кармане юбки матери насекомых.

— На следующей неделе обязательно, Лоркан, — миролюбиво откликнулась Луна, беря обоих детей за руки. — Вас Чита отвела домой пообедать?

Лоркан замотал головой, а откуда-то сбоку послышалось недовольное фырканье.

— О, Чита! Вижу, ты успела поймать мою шляпу!

Луна опустилась на колени и забрала из пасти незаметно появившегося на берегу гепарда свой головной убор.

Весь вид пятнистой кошки говорил о том, как она относится к тому, что хозяйка в ней сомневается.

— Хорошая девочка! — похвалила Луна, погладив Читу по голове.

Не обращая внимания на горделиво выпятившего грудь гепарда, дети тотчас попытались забраться дикой кошке на спину, но из-за левитации у них ничего не вышло, и они просто принялись летать вокруг нее, строя смешные рожицы и стараясь разозлить сохранявшее невозмутимость животное.

— Как насчет небольшой прогулки за медом? Вы за? — поинтересовалась у сыновей Луна, отвлекая внимание от Читы и частично убирая краску с их одежды и кожи.

— Да! — хором ответили дети, только сейчас заметив у кромки джунглей ожидающего их Мамбу.

С радостными возгласами они помчались к чернокожему охотнику, оставив, наконец, облегченно выдохнувшего гепарда в покое.

— Кто тут у нас такой? Неужто два небесных духа спустились на землю поприветствовать меня? — улыбаясь широкой белозубой улыбкой, спросил великан и, прислонив ружье к изогнутому стволу растущего рядом дерева, широко развел могучие руки.

— Мамба! — с диким восторженным криком завопили мальчишки, когда негр подхватил их подмышки и быстро-быстро закружил.

Со стороны Мамба напоминал ветряк с разноцветными лопастями: попеременно мелькали то фиолетовые шевелюры детей, то их оранжевые бриджи.

Он остановился только тогда, когда не выдержавший такой круговерти Лисандр запротестовал:

— Хватит! Меня сейчас стошнит!

Опустить мальчика на землю не получилось — в полуметре от поверхности он завис, зажимая ладошкой рот.

— Да ладно тебе, Лисандр! Это было круто! Мамба, покружи меня еще! — с горящими глазами потребовал Лоркан, по-турецки скрестив ноги и паря в воздухе напротив охотника.

Поравнявшись с компанией, Луна успокаивающе положила ладони на плечи сыновей.

— А вот и наш медовый проводник! — обратила она внимание Лоркана и Лисандра на невзрачную птичку, продолжавшую призывно щебетать с ближайшей ветки. Незаметно проверив, на месте ли защитные обереги детей, Луна спросила: — Все готовы следовать за ним в джунгли?

В ответ Лоркан горделиво распрямил плечи и, пихнув начавшего приходить в себя брата локтем, выжидательно уставился на мать.

— Тогда начали! Летите строго за птицей!

Повторять дважды не пришлось. Малышня подорвалась с места и устремилась в зеленую гущу листвы, по пятам преследуя невзрачную птичку, на спинке у которой мелькали небольшие желтые пятнышки.

— Чита, проследи, пожалуйста, за ними, — попросила Луна.

Проводив взглядом исчезающие в зарослях серо-голубые пятна шкуры гепарда, напоследок махнувшего длинным хвостом, Луна и Мамба неторопливо двинулись следом.

Стоило им сделать с десяток шагов, как обступившая их со всех сторон буйная растительность прочно отрезала звуки прибоя и шума моря, только что доносившиеся позади них.

— Миссис Саламандер, вам наверно неприятна эта тема, но скажите, тот человек — пришедший из джунглей — Одноухий. Он вернется?

Луна чувствовала, как пытливые черные глаза Мамбы цепко следят за ней и окружающими зарослями. Вокруг раздавались звон и пощелкивание тысячи видимых и невидимых насекомых.

Она неопределенно пожала плечами. Как ответить ему на вопрос, ответа на который она пока и сама не знала?

Вспоминая сегодняшнее путешествие в Лондон, Луна невольно поежилась, будто от холода.

Вот уже четвертый год третьего сентября она продолжала приходить к фонтану в Министерстве Магии, как они и договаривались с Джорджем. И вот уже четвертый год он там так и не появился...

Сегодня в атриуме ей посчастливилось встретить Гермиону. Она попыталась через нее узнать судьбу Джорджа Уизли, одноухого парня, однажды вышедшего к их дому из джунглей. Та первая встреча, произошедшая на другом конце земли, была действительно неожиданной, учитывая, что видела она его в последний раз еще несколько лет назад в Англии на похоронах его брата-близнеца.

Однако сегодня, когда Луна озвучила свой вопрос, бывшая подруга посмотрела на нее как на сумасшедшую. Что, впрочем, не ново.

— Полумна, Луна, — стоящая перед ней Гермиона Уизли старательно пыталась подобрать правильные слова, которые бы не задели временами обидчивую и весьма странную выпускницу “синего” факультета.

Луна почти видела, как слова правильными строчками выстраиваются в голове Гермионы и уже только потом она начинает их зачитывать.

— Ты, наверно, тогда не читала газет и не знаешь... Джордж умер три года назад. После гибели Фреда ему было очень тяжело, мы даже не знали, насколько все плохо, — Гермиона понизила голос и, опустив глаза, тихо добавила: — он лишился рассудка...

Луна понимающе покачала головой. Семейные скелеты в шкафу.

Что-то слишком много их скопилось в одном семействе Уизли.

Однако, Гермиона, похоже, так не считала. Она не собиралась посвящать ее в подробности. Слишком много лет минуло. Луна в памяти Гермионы, как и многих своих бывших сокурсников, осталась всего лишь одним из членов школьного клуба ОД, немного странной, не от мира сего девочкой, верящей в мозгошмыгов, Полоумной Лавгуд.

Времена, когда Гермиона считала Луну своим другом, прошли. Наверно, так закончилось детство. Не война ускорила его окончание — нет. Время и одиночество. Война наоборот объединяла всех, заставляла больше общаться друг с другом, помогать. Надежда сплачивала абсолютно разных людей.

Но потом радость победы вскружила всем голову. И не совсем обычная по характеру студентка оказалась забыта.

Один Гарри Поттер еще какое-то время поддерживал с ней связь: писал, приезжал; но и от него уже несколько лет ничего не было слышно.

Жизнь друзей закружилась, наполненная бешеным вихрем событий, в котором ей почему-то не нашлось даже крошечного местечка...

Впрочем, это и к лучшему. Она нашла свое место, а с Гермионой у них никогда разговора не получалось. Там, где логика должна была уступить место фантазии, у Гермионы — лучшей ученицы школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, мозги напрочь отказывались уступать свою пальму первенства воображению.

— Тебе, наверно, неловко об этом говорить? — сочувственно поинтересовалась Луна, похлопав по плечу сдержанно поджавшую губы Гермиону, видимо, не слишком довольную вторжением в ее личное пространство. — Мне тоже было сначала не по себе получать от людей соболезнования по поводу долгого отсутствия Рольфа...

— Твоего мужа? — уточнила Гермиона, заправляя за ухо выбившийся из прически локон. — Соболезную. Я слышала, в логове нунду обнаружили только его одежду, но...

— Он вернется, — холодным тоном, оборвала не успевшую договорить Гермиону, Луна, не желая вспоминать тот убийственный поход ее отряда, когда она как никогда была близка к тому, чтобы последовать за погибшим мужем. Если бы не Джордж, она бы тогда оттуда живой точно не вернулась... — Он просто заблудился. Слишком далеко в джунгли ушел.

И неважно, что эти слова не правда. Так надо. Она чувствует. Сама магия нашептывает фразы, а Луна лишь озвучивает их. Когда-нибудь она узнает, зачем.

— Но я слышала, что... — попыталась продолжить Гермиона, но выслушивать ее мнение у Луны не было желания.

Она нетерпеливо отмахнулась и быстро поцеловала собеседницу в щеку.

— Что ж, была рада увидеться. Передай мои соболезнования мистеру и миссис Уизли. Сожалею, что так поздно. Думаю, у отца наверняка найдутся старые номера газет за тот год.

Луна протянула руку замершей в нерешительности Гермионе, которая машинально пожала ее ладонь, но не выпустила.

— Знаешь, в газетах тогда писали полную чушь... — неуверенно произнесла Гермиона, для которой, похоже, вопрос правды до сих пор оставался больной темой.

Стараясь игнорировать взгляды снующих мимо сотрудников, с интересом поглядывающих в сторону их парочки, Гермиона потянула Луну прочь от золотого фонтана в другой зал, откуда отправлялись лифты на все уровни министерства.

Заняв место у входа в одну из кабинок, на дверях которой светилась жирная желтая надпись “НЕ РАБОТАЕТ” и в скобках уже красная приписка “(падает)”, Гермиона встала напротив нее и, пытливо всматриваясь ей в глаза, шепотом спросила:

— Ты помнишь Анджелину Джонсон из Гриффиндора?

Дождавшись ответного кивка, она продолжила:

— После войны они с Джорджем собирались пожениться, даже поехали к ее родственникам за благословением. Они живут где-то в южной Африке, возможно, даже недалеко от вас. И там он пропал. Анджелина была в панике. Организованные поиски ни к чему не приводили, Рон уже сам хотел отправиться на его поиски, когда от Джорджа пришло письмо: “Не ищите. Вернусь, когда сам решу”. И все. Отправленные на его адрес совы возвращались ни с чем. Не могли найти адресата. И вот, спустя год, он действительно появился в Норе и... — Гермиона понизила голос, прежде чем закончить предложение, — миссис Уизли хотела, чтобы они поговорили, помирились. Мы оставили их всего на полчаса, а когда вернулись, он пытался убить Анджелину.

Карие глаза бывшей Гриффидорки осуждающе сверкнули из-под сведенных бровей, когда Луна в ответ лишь вздохнула и безразлично отвела взгляд.

Все это она уже знала. Но ведь Джордж был жив, она это чувствовала, а значит вся история, рассказанная Гермионой, — ложь.

Начищенные до блеска строгие черные туфли стоящей напротив нее заместительницы начальника Отдела Тайн, Гермионы Уизли, нетерпеливо стукнули каблучками по черным плитам каменного пола.

Наверно, в сравнении с ними, ее открытые сандалии могли смотреться странно, ведь на улице осень, а весь наряд Луны кричал о лете, солнце и море.

— Луна, ты, наверно, не так часто посещаешь отца, да? — внезапно переводя тему, поинтересовалась Гермиона, на щеках которой появился смущенный румянец.

— На праздники, раза три в год, — нахмурив белесые брови, ответила Луна. Она не понимала, к чему клонит бывшая гриффиндорка.

Зато Гермиона удовлетворенно хмыкнула. Видимо, она предполагала такой ответ.

— Знаешь, после войны в магическом мире все несколько изменилось... — демонстративно наблюдая за исчезающими в соседнем лифте волшебниками, осторожно продолжила свою мысль бывшая подруга. — Постарайся не снимать капюшона в магических кварталах, пока не отрастут волосы.

— Почему? Что не так с моей прической?

Луна коснулась рукой своих всклокоченных волос и, с трудом дотянув самую длинную прядь до кончика носа, попыталась разглядеть, что могло оказаться не так. Этим она, похоже, еще сильнее смутила собеседницу.

— Сейчас такую прическу носят только те ведьмы, которые состоят в кровном родстве с Упивающимися Смертью, — Гермиона нетерпеливо переступила с ноги на ногу. — И у тебя могут возникнуть проблемы...

Брови Луны удивленно взлетели вверх.

— Никогда бы не подумала, что длина волос может быть связана с Упивающимися.

Гермиона скептически фыркнула и, пробормотав себе под нос что-то напоминающее: ”зато о морщерогих кизляках ты, видимо, очень много думала”, постаралась сохранить на лице терпеливую улыбку.

— Тем не менее, постарайся не забывать о капюшоне. Или, если хочешь, я могу отрастить тебе волосы.

Как бы ни был велик соблазн понаблюдать за тем, как бывшая мисс Всезнайка попытается исправить ее прическу, время было дороже.

— Боюсь, ничего не выйдет. Мне посчастливилось поймать неудачное заклятие. Одна начинающая предсказательница практиковалась подрезать кусты, так, чтобы они не росли больше, а я оказалась слишком близко от места событий... Но, спасибо за заботу. Рада была увидеться!

И, не дожидаясь ответа, она поспешила прочь от задохнувшейся от негодования Гермионы, которая явно не все сказала.

Стремясь поскорее покинуть здание министерства магии через каминную сеть, Луна быстро прошла в следующий зал. Минуя фонтан, она еще раз внимательно оглядела толпящихся в холле волшебников, но не найдя того, кого искала, зачерпнула горсть летучего пороха и уже через секунду исчезла во всполохе зеленого пламени.

Несколько перемещений, и она снова дома. Знакомый ветер с моря и песок под ногами немного успокоили ее.

Ничего нового она так и не узнала за сегодняшний день. Лишь нарисовала по возвращении домой в блокноте четвертого грустного человечка рядом с портретом Джорджа Уизли.

На страницах потертого альбома, который она вела с девяти лет, мелькало множество лиц: изображения родителей, друзей, бывших друзей, новых друзей, Рольфа, детей и... Джорджа — парня, не давшего ей окончательно отстраниться от реальности и уйти в мир грез после гибели мужа.

Обернувшись к идущему рядом с ней чернокожему другу, Луна вспомнила про его вопрос о том, появится ли еще Джордж, и пожала плечами.

— Не знаю, что тебе ответить, Мамба. Я надеюсь, просто надеюсь...

Она зашагала быстрее. Вдалеке виднелся просвет и слышались возбужденные голоса детей.

Отодвинув в сторону покрытые мхом лианы, они с Мамбой вышли на небольшую поляну, у края которой ютилось сложенное из подручных материалов жилище пожилых сквоттеров-магглов. Жалкая халупа производила впечатление ледяной избушки, на которую внезапно обрушилась оттепель — настолько она казалась оплывшей.

Муж с женой, обосновавшиеся в ветхом домике в глубине джунглей, перебрались в эти края лет десять назад. Без каких либо средств к существованию, они самовольно облюбовали себе удаленную от близлежащих поселений полянку и жили, перебиваясь, как могли.

Как случилось, что эта пара оказалась в таком бедственном положении, Луна не знала.

Наблюдая за маленькой сухонькой старушкой, прячущей худые руки в аккуратном переднике и с улыбкой следящей за копошащимися в земле мальчиками, рядом с которыми с каким-то собачьим азартом возилась Чита, она никогда бы не подумала, что эта пожилая женщина живет в таких тяжелых условиях. Похоже, чета сквоттеров пыталась, несмотря на обстановку, жить как раньше. Как будто вокруг не джунгли, а обычный зеленый садик, и позади не хибара, а аккуратный домик с выбеленными стенами.

Она много раз звала стариков переехать к ним, но они всегда вежливо отказывались, стыдливо отводя взгляд. Их право, конечно.

— Мам, мам! Ты только погляди — птичка действительно привела нас к меду!

Перепачканные в черноземе сыновья с ликованием продемонстрировали ей вырытое из земли гнездо лесных пчел.

Оба крепко стояли ногами на земле, видимо, действие жалящего укуса веретенниц закончилось.

Луна присела рядом с Лорканом и Лисандром, позади которых горделиво пристроилась Чита, и, отломив кусочек сот, протянула его птахе. Их медовый проводник мгновенно накинулся на лакомство, как будто только этого и ждал.

— Не забывайте делиться с птицей, — напутствовала она малышей, отламывая от пчелиного гнезда еще кусочек. — Иначе она может обидеться и в следующий раз приведет вас к кобре или гадюке.

Мальчики счастливо кивнули, а Лисандр, отломив большую половину добытых медовых сот, внезапно протянул их наблюдавшей за ними старушке.

— Возьмите, это ведь на вашей земле было пчелиное гнездо, — проговорил он, вручая растерявшейся от неожиданности, а потому не успевшей отказаться пожилой женщине соты.

Старушка начала было что-то щебетать об общей земле, но Луна ее прервала.

— Это подарок, не отказывайтесь хотя бы от него, раз уж не соглашаетесь переехать к нам.

Старушка хотела возразить, но потом, увидев непонимающее выражение лиц малышей, только благодарно кивнула.

На другом конце поляны из леса показался старичок-маггл. Он шел неторопливо, тяжело вздыхая — его заплечный мешок был пустым. Видимо, в расставленные силки сегодня никто не попался.

Увидев гостей, пожилой мужчина оживился и заторопился в их сторону, когда внезапно, привлеченный звуком ломающихся веток, испуганно вскрикнул Лисандр.

— Мам!

Луна обернулась и, проследив за взглядом сына, мгновенно переменилась в лице.

— К дому! — резко выкрикнула она, отталкивая сыновей и старушку в сторону.

И очень вовремя.

По тому месту, где только что стояла их компания, как будто прокатился валун, оставив после себя в земле глубокую траншею.

Ошарашенный произошедшим, старик-маггл застыл на противоположной от них стороне колеи, не зная, что делать. Рядом зашипела и оскалилась Чита.

Луна даже не успела ничего сказать, как Мамба уже вскинул на плечо ружье и, не медля, выстрелил в невидимое нечто, изменившее направление и начавшее двигаться прямо на них.

Пространство вокруг разорвал протяжный визг раненного животного.

За спиной послышался удивленный шепот Лоркана.

— Мам, это бородавочник, да? Тибо?

Луна беззвучно кивнула и, сделав всего шаг, встала рядом с чернокожим другом.

От того места, где заканчивалась вырытая невидимым животным колея, раздалось злое фырканье.

Обычный стрекот насекомых стих, и на поляне стало непривычно тихо.

— Миссис Саламандер, — стоящая позади нее старушка дрожащей рукой коснулась плеча Луны. — Что происходит? Что это?

Обводя взглядом поляну, Луна коротко пояснила.

— Это охота.

Кто-то загнал животное в лес, а это значит, что скоро тут появятся охотники.

В нескольких метрах впереди виднелась размытая тень раненого кабана. Луна положила ладонь на сжимаемый Мамбой ствол ружья и отвела его в сторону.

— Тибо, мы не хотим тебя убивать, — заговорила Луна, чувствуя, как прислушивается к ее мягкому голосу бородавочник. — Иди своей дорогой.

Животное жалобно хрюкнуло и нерешительно копнуло землю копытом. Судя по размеру оставленной им ямки, весил Тибо не меньше двухсот фунтов.

— Мы не угрожаем тебе, уходи в лес, пока еще можно, — продолжила увещевать Луна, надеясь, что бородавочник послушает ее и скроется в лесу.

Где-то в глубине сознания она почувствовала приближение людей, их было семеро, и они были уже близко.

Однако произнесенные ею слова возымели на кабана абсолютно другое действие — похоже, мягкий голос внушал ему доверие, и животное решило искать помощи у волшебницы.

На мягкой земле явственно проступали отпечатки его копыт. Тибо шел к ним.

Обреченно вздохнув, Луна достала из кармана юбки волшебную палочку и пошла навстречу невидимому бородавочнику.

Позади судорожно вздохнула старушка-маггла, а Мамба, хоть и не вскинул ружье на плечо, но Луна была уверена, если что — он придет ей на помощь.

Приблизившись к животному, Луна опустилась перед ним на колени и дотронулась до его шершавой морды.

Тибо вздрогнул от прикосновения человека, но не отстранился.

— Шансов у тебя мало, дружок, — грустно прошептала волшебница, поглаживая принюхивающегося к ней кабана. С минуту на минуту на поляну грозили ворваться охотники, а глупое животное решило обратиться к ней за помощью.

— Эпискей, Аннастесио, Сантино, — помахивая волшебной палочкой, одно за другим произносила заклинания Луна, всей душой надеясь на то, что это поможет.

Шкура Тибо издревле использовалась местными жителями для изготовления щитов и одежды, защищающей от воздействия магии. Так что шансов воздействовать на нее даже лечебными заклинаниями, было ничтожно мало.

Физически ранить можно было запросто — единственной защитой Тибо от охотников было то, что он мог становиться невидимым, зато вылечить его...

Хотя вряд ли кто-то пытался исцелять этих животных.

Узнать, подействовали ли заклинания, Луна так и не успела. На поляну из леса выскочили несколько чернокожих охотников, с ходу бросая в сторону Луны и Тибо метательные ножи.

— Экстомоментум! — выкрикнула Луна и, пока замедлившие свое приближения лезвия разрезали воздух, успела ускользнуть с линии их поражения.

А вот Тибо нет.

Оглянувшись, она с ужасом увидела, как тень обезумевшего от боли животного, не разбирая дороги, понеслась прямо к хлипкому жилищу стариков-сквоттеров, грозя снести его.

Рядом обреченно охнула старушка, наблюдая за тем, как рушится их жалкий домик, к которому они с мужем, видимо, успели прикипеть душой.

Чернокожие охотники, не обращая внимания на застывшую группу людей, промчались мимо Луны и ее спутников дальше в джунгли, догонять с треском прокладывающего себе дорогу бородавочника.

Похоже, животному повезло, и ее заклинаниям все же удалось хоть чуть-чуть помочь ему.

Оставалось надеяться на то, что Тибо окажется быстрее и умнее своих преследователей.

— Вы в порядке? — озабоченно прокряхтел перебравшийся через разделяющую их траншею старичок-сквоттер. Он ободряюще сжал в своих руках дрожащие ладони жены, успевшей уронить подаренные ей медовые соты, вокруг которых уже копошилась куча муравьев. — Ну, милая, успокойся. Все обошлось.

— Ох, Ян, посмотри, во что превратился наш дом?! — хлюпая носом, ответила старушка, обнимая мужа.

— Главное, что нас в нем не было, ведь правда? — он успокаивающе погладил пожилую женщину по спине. — Нам давно надо было согласиться на предложение этой семьи волшебников и переехать в их дом. Мы стали слишком старыми, а вот опасностей вокруг совсем не уменьшилось.

— Но наши дети, Ян! Как же они нас найдут? — с отчаянием в голосе воскликнула старушка, отстраняясь от мужа, который молчаливо пожал печами.

Он не верил, что сыновья и дочь, днями напролет вкалывающие на нескольких работах, когда-нибудь смогут вырваться из города и отправиться на их поиски. Он просто хотел дожить свой век.

— Я могла бы поставить вокруг вашего бывшего дома оповещающие чары, — вклинилась в разговор стариков Луна. — Когда они придут сюда, мы узнаем об этом первыми.

Пожилая пара обменялась молчаливыми взглядами. Особого выбора-то у них не было.

— Надо бы посмотреть, что из вещей уцелело, — пробормотала, наконец, старушка, беря себя в руки. И дрогнувшим голосом добавила, — там была фотография...

Она неуверенно посмотрела на Луну, которая и без слов все поняла.

Взмахнув палочкой, волшебница стала одну за другой приподнимать разрушенные части хижины. При желании, она могла бы восстановить постройку и сделать ее вполне пригодной для жизни, но ей этого не хотелось.

Оставлять стариков одних в глухой чаще? Ну, уж нет. У них с малышами был достаточно просторный дом для того, чтобы в нем поместились и они, и пожилая пара магглов.

Луна подозревала, что их спокойное отношение к магии было связано с наличием у них родственников-магов. Возможно, супруги были сквибами, которые так и не смогли прижиться в маггловском мире. А возможно...

Впрочем, в здешних краях магическое и маггловское население настолько часто и тесно общалось, что отношение к волшебству было вполне спокойным, как к чему-то само собой разумеющемуся. Просто редкому.

— Акцио фотография, — произнесла Луна, когда верхние части завалов были удалены и под ними обнаружилась скудная внутренняя обстановка разрушенного дома.

В ответ на заклинание из вороха обломков мебели выскользнула небольшая деревянная рамка с треснувшим стеклом, за которым со снимка на них смотрела чета сквоттеров в окружении троих детей.

— Мам, — дергая за юбку, позвал мать Лисандр. — Можно я попробую?

— Мам, я тоже хочу помочь! — вклинился Лоркан, вставая рядом с братом.

— Что ж, давайте сюда свои ручки, — согласилась Луна отдавая им пострадавшую рамку для фотографий, над которой мальчики с готовность протянули руки. — А теперь вместе, на счет три! Обещаю не помогать.

Она начала считать, и, когда была произнесена оговоренная цифра, малыши одновременно произнесли:

— Репаро!

В тот же миг осколки собрались воедино, и рамка стала как новая. Точнее, такой же, как была, немного потертой, но целой.

— Ура! Получилось! — восторженно воскликнули сыновья, возвращая фоторамку старушке, которая прижала ее к груди как величайшую ценность в мире и одарила их благодарным взглядом.

На дальнейший разбор завалов ушло не больше получаса. Уменьшив скудную поклажу стариков и уложив всю ее в небольшой узелок, висящий у магглы на поясе, они всей компанией отправились домой.

Впереди гордо вышагивала Чита, которая постоянно принюхивалась и прислушивалась, но, по-видимому, ничего опасного не замечала.

Вокруг раздавался привычный несмолкающий гомон.

День клонился к вечеру, и воздух стал гораздо прохладнее, чем днем.

Дети пытались выклянчить у нее веретенниц, но Луна притворялась, что не понимает, о чем идет речь.

Из головы не выходило недавнее происшествие с невидимым бородавочником. Тибо обычно не заходили так далеко в джунгли, эти животные предпочитали просторы буша, в которых были гораздо более незаметны, чем в тесных лесных зарослях.

Оставалось предположить, что охотники преследовали его довольно долго, вот только не понятно, зачем.

Уже наступили сумерки, когда растительность, наконец, стала редеть и они вышли из джунглей.

Заметив, что дети стали засыпать на ходу, Мамба подхватил обоих на руки, отдав Луне на сохранение свое ружье.

Так они и дошли до ворот фермы, которые приветственно распахнулись при их приближении.

Луна пропустила вперед пожилую пару, сопровождаемую Читой, и Мамбу с детьми, которые прошли дальше по дорожке к дому.

На сердце было непривычно тревожно, когда она запечатывала ворота.

Сегодня она должна была узнать что-то важное. Определенно.

Вот только день не принес никаких открытий, возможно ли, чтобы ночь изменила это?

В сумерках показались огни, зажженные на веранде коттеджа. Судя по всему, старшая миссис Саламандер так и не ложилась, дожидаясь их возвращения.

Луна видела, как Мамба поприветствовал пожилую хозяйку поместья и лишь затем прошел в дом. Старики сквоттеры также недолго задержались, видимо, миссис Саламандер знала, что они придут не одни и успела приготовить для гостей комнату.

— Вы сегодня припозднились, — услышала Луна твердый голос, принадлежащий женщине, чей силуэт вырисовывался в свете горящих на веранде фонарей. Она держала спину очень прямо, а в скрещенных на груди руках четко вырисовывалась волшебная палочка. — Тебе прислали сообщение. Сегодня из деревни у старого баобаба пропал ребенок — мальчик. В племени Терней началось волнение. Наша поисковая группа уже на пути сюда.

В ответ Луна понимающе кивнула и уточнила:

— Сколько у меня времени на подготовку?

— Час, — коротко ответила старшая леди, мимо которой из дома прошмыгнул, почтительно поклонившись, Мамба.

Луна безразличным взглядом проводила исчезнувшего в темноте чернокожего друга, за которым бесшумно скользнула Чита.

Вот и начинала вырисовываться еще не совсем понятная картина.

Стало быть, Тибо гнали из деревни, думая, что невидимое нечто и есть виновник пропажи ребенка.

Бедное животное, шансов на выживание у него почти не было.

— Пойду переоденусь, скажите, когда они придут, — проговорила Луна, проходя мимо волшебницы и скрываясь в доме.

Часа было более чем достаточно для того, чтобы подготовиться к предстоящим поискам ребенка.

* * *

Наблюдая за тем, как бесстрастно и методично Луна одну за другой застегивает пуговицы тугих манжет черной походной мантии, пожилая леди Саламандер огорченно покачала головой.

Ее беспокоил этот отстраненный взгляд, который периодически появлялся на лице обычно мечтательной и временами даже немного рассеянной белокурой жены ее погибшего внука Рольфа.

На своем веку она успела повидать многое.

Быть супругой известного на весь магический мир магозоолога и не участвовать в его опасных авантюрах? Довольно странно для уроженки африканского вельда, чьи предки на протяжении многих десятилетий своей отвагой и упорством отвоевывали собственное место под солнцем.

Истинная дочь буров[3], она, как и несколько поколений южно-африканских женщин до нее, смело следовала за своим мужем, участвуя во всех его экспедициях, напоминаниями о которых служили бесчисленные шрамы и ожоги, оставленные беспокойными “зверюшками” и не настроенными на сотрудничество представителями местных чернокожих племен. Тогда ее сердце было бесстрашно. Оно следовало единственной цели — прикрыть спину своему Ньюту — любимому, не знающему страха мужу.

Но сейчас...

Наверно, так приходит старость. Сначала появляются страхи за детей, потом внуков, правнуков. И вот теперь наблюдать за тем, как девушка, ставшая ей по-настоящему родной, отправляется на очень опасное и совсем не женское дело, было невероятно тяжело для ее совсем не молодого сердца.

С крытой веранды, на которой по привычке устроилась разменявшая одиннадцатый десяток седовласая Порпентина Саламандер, через окно была хорошо видна освященная светом нескольких канделябров просторная гостиная.

Правнуки, утомленные заботами очередного наполненного приключениями дня, даже не проснулись, когда могучий чернокожий охотник уложил их по кроватям.

Пожилые гости также отбыли спать. И ничто не мешало наблюдать за стоящей у массивного зеркала в потрескавшейся деревянной раме девушкой.

Взгляд Луны был по-прежнему стеклянным, и волшебница сильно сомневалась, что та видела свое отражение. Пальцы просто машинально застегивали пуговицы.

Где витали ее мысли? Можно только догадываться.

Порпентина устало смежила веки и вдохнула свежий вечерний воздух, наполненный ароматами растущих возле дома магнолий и бугенвилей.

Со стороны океана слышался успокаивающий негромкий плеск волн, а раскинувшийся по другую сторону бескрайний вельд тонул в опустившихся сумерках, наполненных непрекращающимся звоном цикад.

Знакомая с детства музыка. Ей так ее недоставало безмолвными холодными британскими ночами, вспоминать о которых ей сейчас совсем не хотелось.

Как верная жена, после смерти мужа она обосновалась на той земле, где он упокоился, чтобы и дальше быть рядом с ним. Но видит Мэрлин, вернуться на земли предков, даже по такому горестному поводу, как гибель внука, было лучше, чем коротать свой век, проводя его либо среди сварливых, вечно всем недовольных соседей, либо присматривая за могильными плитами склепа Саламандеров.

У дальних ворот обширной фермы, принадлежащей ее семейству, вот уже не одно поколение, раздался характерный стук.

Пришли.

Вынув из узелка, привязанного к поясу длинной свободной юбки, волшебную палочку, Порпентина прошептала несколько слов в направлении входа и, не убирая, положила ее себе на колени. На всякий случай.

— Бабушка?

В дверях дома, то ли услышав стук, то ли почувствовав приближение гостей (с Луной ни в чем нельзя было быть уверенной), показалась готовая к ночному походу девушка. Ее светлые брови напряженно сошлись на переносице, а глаза холодно всматривались в непроглядную тьму.

Через пару часов взойдет луна и окружающий пейзаж станет виден не только благодаря звездам. А пока... дальше желтых квадратиков окон, отпечатавшихся на зеленой лужайке перед домом, нечего было и стараться разглядеть.

— Будут через пару минут. Ты готова? — задала совсем не уместный в данном случае вопрос Порпентина.

Одного взгляда на стоящую перед ней молодую волшебницу было достаточно, для того, чтобы понять — она готова ко всему.

Луна повернулась в ее сторону и в больших серых глазах стала заметна появившаяся искорка тепла.

— Со мной все будет в порядке, не волнуйся, — мягко, но уверенно произнесла белокурая девушка, одевая через голову цепочку с кулоном, в котором Порпентина Саламандер сразу признала клык ядозуба. Значит, внучка предполагала сегодня ночью встречу с врагом.

Заметив в старых глазах, увеличившуюся тревогу, Луна уже более твердо добавила:

— Я смогу о себе позаботиться. К тому же, ребята прикроют мою спину, если что.

Что на это можно было ответить?

Порпентина кивнула и терпеливо стала дожидаться прихода гостей, которые не заставили себя долго ждать.

Из темноты в круг света, образованного мерцающими уличными фонарями и льющимся из окон янтарным сиянием свечей, вышли несколько белокожих мужчин.

Всех их она видела в этом доме не единожды.

Это сейчас все они тут по работе, а было время, когда эти крепкие, могучие, хорошо сложенные парни оставляли свои фермы и приходили в их дом в своих лучших костюмах, гладко выбритыми и аккуратно причесанными. Многие приносили с собой по традиции бутылку вина или пирог, в надежде посвататься к молодой хозяйке.

И как бы ей ни было тяжело, пожилая леди, прежде чем удалиться и оставить молодежь для разговора, как и положено, оставляла на столе в гостиной длинную и короткую свечи.

Хотя, как показала практика, напрасно. Можно было смело оставлять короткую — беседа между молодыми проходила быстро. Луна мягко, но уверенно отказывала всем, даже не зажигая огня.

Милая традиция сохранившаяся в семьях европейских переселенцев — с помощью свечи показывать, благосклонно ли относится девушка к пришедшему парню или нет, не вызывала в светловолосой волшебнице никакого отклика. Она уже давно все решила.

На памяти старой волшебницы Луна зажгла длинную свечу лишь дважды: первый раз для ее внука, а второй раз (после того, как собственными глазами убедилась в гибели Рольфа), для одноухого англичанина, который вышел из джунглей — Джорджа Уизли. О котором вот уже четвертый год не было никаких вестей.

— Миссис Саламандер, — мужчины почтительно поклонились Порпентине, и только дождавшись ответного кивка старшей леди, обратились к ее внучке. — Кроме ребенка пропал еще один человек — предсказательница. Шаман племени выразил желание идти с нами. Он подозревает, что его помощница — женщина-ящерица — Имбулу и это ее рук дело.

Из-за широких спин мужчин с суровыми, напряженными лицами, вышли двое чернокожих. В темноте сильно выделялись их яркие белки глаз.

Склонив голову перед старшей хозяйкой дома, оба мужчины поклонились и Луне.

— Саламандра, у вас все в порядке? — почтительно пророкотал более высокий мужчина, грудь которого была увешана невообразимым количеством ожерелий и бус. Определенно — шаман.

— Нсиба, у меня все в порядке. А у вас? — бесстрастно ответила Луна, смотря куда-то сквозь стоящего перед ней мужчину.

— В порядке. Но не совсем, — процокал шаман, не сводя с девушки цепкого взгляда.

Традиционный обмен любезностями был завершен, и Луна сошла с веранды.

— Мы можем двигаться, — отстраненно проговорила она и, обернувшись к продолжавшей молчаливо сидеть в любимом кресле старой леди, добавила: — закроешь за нами ворота, бабушка?

— Закрою, — коротко отозвалась Порпентина Саламандер и, продолжая сжимать в руке волшебную палочку, поднялась.

Проследовав за внучкой, она спустилась с крытого ступа и, шурша юбками, уверенно зашагала по дороге к воротам.

Шедшие впереди мужчины двигались молча, лишь изредка доносились приглушенные голоса переговаривавшихся на своем диалекте и часто прищелкивающих языком чернокожих.

В высокой траве мелькнула тень гепарда.

— Чита, сегодня ты помогаешь бабушке, — еле слышно проговорила внучка, совсем не выразившей радости по этому поводу пятнистой кошке. — Займешь позицию напротив ворот.

Чита недовольно фыркнула, но приказа не ослушалась. Через минуту в темноте мелькнула ее цветастая шкура и скрылась в зарослях.

— Дорогая, ты уверена? — заботливо поинтересовалась Порпентина, поймав холодную ладонь внучки.

Та в ответ лишь ободряюще сжала руку.

— Уверена. Гепарду нечего делать в джунглях, ее стихия — просторы саванны. В джунглях она разве что зайца сможет придушить. А мы идем не его искать.

Под несмолкающий стрекот они достигли ворот.

Пришедшие мужчины почтительно раскланялись и вышли за пределы фермы, давая женщинам время проститься.

— Береги себя, внучка, — сдержанно проговорила Порпентина, обнимая худые плечи молодой волшебницы. — Ты еще нужна мальчикам.

Отстранившись, она встретилась взглядом с теплыми серыми глазами, полными молчаливого понимания.

— Знаю, — слабо улыбнувшись ответила Луна и, поправив заплетенные в аккуратную корзинку волосы старшей миссис Саламандер, добавила: — Ждите к рассвету. Позаботьтесь о моих сыновьях.

— Обязательно, — глухо отозвалась Порпентина.

Проводив взглядом фигуру исчезнувшей в темноте внучки, она заперла засов и произнесла замысловатую формулу заклинания.

На мгновение над воротами и каменной оградой, окружавшей ферму Саламандеров, вспыхнул голубоватый купол, обозначая непроходимые границы, и погас.

В ночи все так же звучало пение цикад.

* * *

— Впереди — справа! — выкрикнул идущий рядом волшебник из их группы, показывая рукой на красные искры, пущенные кем-то из другого отряда.

Луна не медля поспешила в указанную сторону.

Поднырнув под низкие ветки дерева, она внезапно неловко отпрянула, чуть не столкнувшись лбом с Нсибой.

— Саламандра, — чернокожий шаман склонил перед ней голову. Белки глаз ярко блеснули в темноте, прежде чем он посторонился, давая ей пройти.

Вот ведь неугомонный!

Проходя мимо Нсибы, Луна не сдержалась и как бы случайно отпустила ветку, хорошенько хлестнувшую мужчину по лицу. Проигнорировав укоризненный взгляд, брошенный ей появившимся за спиной брата Мамбой, Луна прошествовала вперед. Оба чернокожих наотрез отказались примкнуть к другим отрядам и продолжали нести дозор вокруг их группы. Сокрытые темнотой, они незаметно исчезали в густых зарослях и так же неожиданно появлялись перед тобой в тот момент, когда ты совсем этого не ждешь.

Глубоко вдохнув аромат ночных цветов, которым полнился окружающий тропический лес, Луна постаралась избавиться от раздражения, вызванного присутствием двух братьев.

Раньше Рольф всегда подсмеивался над ней, когда замечал ее попытки отрешиться от всего постороннего. Говорил, что ее взгляд в эти моменты затуманивается и она становится похожа на загипнотизированного запахом валерианы книзла. Впрочем, он тут же добавлял, что мечтательное выражение, появляющееся на ее лице, выглядит почти так же глупо.

Воспоминание о словах погибшего мужа невольно вызвало на губах улыбку.

В моменты единения с природой, как она сама называла свое состояние, когда ей все-таки удавалось отвлечься ото всех и вся, она редко видела себя со стороны. Да и восприятие животных, птиц, насекомых и растений абсолютно отличается от человеческого. Хотя, с их помощью можно узнать много интересного...

Луна уже давно привыкла видеть то, что остальные просто не замечают или не хотят замечать. А ведь магия сама часто дает нам подсказки, нашептывает правильную дорожку в лесу, предупреждает о неожиданном препятствии или грозящей опасности. Надо лишь уметь услышать ее советы.

В Британии ее способности казались людям странными и чудаковатыми, как и она сама.

Зато тут все было наоборот.

Это было ее преимуществом, даром, который порой мог оказаться очень полезным как ей, так и ее спутникам.

Луна расслабленно выдохнула, и часть сознания, будто юркая птичка, вспорхнула с плеч и устремилась в направлении другого отряда.

Перед глазами какого-то мелкого грызуна пронеслась неясная тень.

Сильно хромая, она отдалялась от второго отряда, с треском прокладывая себе путь через джунгли.

— Это Тибо, нам дальше, — отрицательно покачав головой, проговорила своим спутникам Луна, позволяя себе отвлечься от созерцания удаляющегося кабана.

Выпустив в воздух желтый сноп искр, волшебница уже через мгновение почувствовала, как другой отряд двинулся в путь, не тратя время на поимку бородавочника.

Они уже больше двух часов бродили по джунглям, но пока что единственной стоящей находкой стал порванный браслет, принадлежащий предсказательнице из племени Мамбы — Лерато.

И больше ничего.

Луна напрасно прислушивалась к шорохам и взмахам крыльев ночных обитателей леса — перекликающиеся между собой существа были заняты исключительно своими обычными заботами.

Некоторых волновало оставленное потомство, других — поиск воды, а третьих...

— Стейн, — мягко окликнула Луна впереди идущего парня, который с помощью “секо” прокладывал дорогу их небольшому отряду через плотное переплетение лиан, — я бы на твоем месте шла на два шага левее.

Молодой волшебник благодарно кивнул и беспрекословно передвинулся в указанном направлении, лишь краем взгляда проследив, как справа откуда-то сверху с шипением рухнула змея.

Команда, с которой сейчас вышла на поиски ребенка Луна, сформировалась довольно давно.

Все ее спутники были не понаслышке знакомы с ее погибшем мужем — Рольфом Саламандером. И как и он когда-то — они научились безоговорочно доверять чутью Луны, советы которой никогда еще не оказывались бесполезными.

Не раз они ходили на зачистку близлежащих территорий от взбесившихся или зараженных магических животных, вместе им приходилось помогать местным аврорам в поимке объявившихся в окрестностях темных магов, повадившихся в своих экспериментах использовать людей, и, наконец, поиск пропавших — одно из самых распространенных дел, в которых участвовал отряд, имя которому дали в честь погибшего Рольфа — Саламандры.

— Все — дальше не пройти, — устало проговорил головной волшебник, спустя полчаса отчаянной борьбы опуская палочку перед слишком густыми зарослями. — Надо искать обходной путь.

— Мы найдем путь, — вклинился материализовавшийся из зарослей Нсиба, гордо выпячивая вперед грудь.

Однако его слова были благополучно проигнорированы остальными членами отряда, которые выжидательно уставились на Луну, остановившуюся на небольшом свободном от растительности участке леса.

Сквозь густую листву почти не пробивался серебристый свет, но там, где деревья стояли не так близко друг к другу, сквозь их кроны были видны клочки усыпанного звездами неба, а внизу над землей в лунном сиянии купались тысячи мотыльков.

Луна протянула руку, и несколько бабочек сели ей на ладонь.

Все они летели на свет, все, кроме...

Желая проверить свое предположение, она зажгла на кончике волшебной палочки яркий огонек, к которому моментально устремились полчища мотыльков, за исключением одного, примеченного ею. Он дезориентировано метался из стороны в сторону, стараясь как можно быстрее скрыться в темноте.

Погасив свет, она последовала за беспокойным существом, которое с каждым взмахом, казалось, теряло часть пыльцы, образующей еле заметные узоры на полупрозрачных крыльях.

Перед ней в темноте прошмыгнула тень неугомонного чернокожего шамана Нсибы, похоже, следящего за каждым ее шагом.

Луна сосредоточенно нахмурилась, наблюдая за поведением мотылька.

Странно, создавалось такое ощущение, будто что-то инородное разрушало насекомое. По коже побежали мурашки.

Желание помочь возникло одновременно с пониманием того, что существо умирает. Луна уже приготовилась произнести заклинание, когда, из последних сил трепыхнувшись, мотылек рассыпался перед ней в воздухе серой пылью.

От неожиданности волшебница не успела отойти в сторону, и мелкие частички, оставшиеся от насекомого, упали на поднятую волшебную палочку.

— Ох! — вскрикнула Луна, почувствовав, как сквозь зажатую в ладони палочку будто пропустили ледяную молнию.

Рука на мгновение потеряла чувствительность, и пальцы разжались, заставляя волшебную палочку из вишневого дерева с сердцевиной из чешуи саламандры упасть на землю и погаснуть.

— Саламандра!

— Миссис Саламандер!

Волшебники из ее отряда во главе с вездесущим Нсибой кинулись ей на помощь, но Луна предупреждающе подняла начавшую обретать чувствительность ладонь.

— Подождите! — скомандовала она замершим в ожидании спутникам. — Люмос!

На кончике оброненной волшебной палочки зажегся голубоватый огонек. Ее примеру последовали и остальные участники отряда, осветив светом своих палочек широкое пространство вокруг.

Убедившись, что вся пыльца осела, Луна осторожно подобрала свою палочку.

Больше неприятных ощущений не было. Зато на крупных листьях, над которыми погиб мотылек, обнаружились прожженные пыльцой дыры.

— Надо созвать остальные группы, — серьезно проговорила Луна, с тревогой наблюдая за тем, как все больше чернеют пораженные растения.

* * *

Бежать в джунглях практически невозможно.

Единственное, что позволяла окружающая плотным кольцом густая растительность — это ускоренно шагать, сильно нагибаясь вперед.

Луна бросила в заросли очередное “Секо”, разрубившее переплетение лиан и, скользнув в образовавшийся проход, замерла на месте.

Решение разделиться было единственно верным в их ситуации, и даже упертые братья после объяснения ситуации дали свое согласие. Следы, оставленные ядовитой пыльцой, в конце-концов должны были привести их либо к пропавшему ребенку, либо к тому, кто его выкрал. Нашедший подаст сигнал.

Напрягая зрение, Луна всмотрелась в окружавшее ее царство теней. То тут, то там в бледном лунном свете мелькали ночные насекомые, наполняя тропический лес несмолкающим гомоном. Носящиеся среди ветвей летучие мыши недовольно поскрипывали, когда не успевали поймать добычу.

— Где же ты? — прошептала Луна, наблюдая за тем, как пар изо рта на мгновение завис перед ней бледной дымкой. В воздухе заметно похолодало. Может, это тоже что-то значит? — Люмос!

Впереди, на границе освещенного пространства она заметила то, что искала.

Погасив свет на кончике палочки, волшебница двинулась в обозначенном выжженными растениями направлении. Пыльца отпечаталась не только на листве — часть лиан также были выедены и сейчас безжизненно свисали, оставляя зловещие бреши.

Пройдя через один из таких проходов, Луна оказалась перед болотом, сплошь заросшим папоротником. На самой границе топей, у кромки джунглей в лунном свете виднелась полуразвалившаяся лачуга, вокруг которой темнел ореол выжженной земли.

Жить в постройке, некогда бывшей одноэтажным домом, явно было невозможно, а вот скрываться... Она была почти уверена, что внутри кто-то есть, но все же решила удостовериться.

— Гоменум ревелио!

Негромко произнесенное заклинание пронеслось над болотом, будто порыв ветра, распугивая паривших над ним серебристых мотыльков и подтверждая догадку Луны.

Дотронувшись до висящего на груди клыка ядозуба, она несильно сжала его, вызывая остальную группу.

Идти на неизвестного противника в одиночку было не лучшей стратегией, и она собиралась дождаться появления остальных волшебников.

Заметив среди окружающей растительности пламенеющие в темноте ярко-алые звезды делоника, она сорвала с дерева один из цветков и, примостив его в своих волосах, негромко прошептала заклятие приклеивания.

С таким украшением она сразу станет заметнее для свое отряда и для...

Она еле успела уклониться от ядовито-зеленого всполоха, скользнувшего всего в дюйме от ее лица.

Резко развернувшись в сторону покосившегося на другой стороне топей строения, Луна выпустила в промелькнувшую у дома тень красный луч заклинания.

— Ступефай!

Неизвестный с треском ввалился в заброшенную постройку и затих.

Выждав несколько мгновений, волшебница направилась к покосившемуся домишке, на ходу внимательно оглядывая близлежащие заросли. Под ногами хлюпала влажная земля, но, не считая чернеющего перед хижиной пространства, вокруг не было ничего необычного. Джунгли, как всегда, были полны привычных звуков и шорохов.

Стараясь не наступать на изъеденные ядовитой пыльцой растения, Луна приблизилась к чернеющей границе, от которой исходил по-настоящему могильный холод.

Противник мог очнуться в любой момент, а она находилась на открытом пространстве явно в невыгодной позиции. Поэтому, как можно скорее надо было решить, чем можно убрать результаты воздействия пыльцы.

— Тергео!

Никакой реакции.

— Экскуро! Эванеско!

Сведя брови к переносице и покручивая палочку между бледных пальцев, Луна должна была признать, что очищающие чары тут оказались бесполезны. Пыль осталась невредимой.

— А что, если... — задумчиво проговорила самой себе волшебница, чувствуя, как от непривычного холода по рукам и спине побежали мурашки, — Экспеллимелиус Даст!

Повинуясь порхающим движениям волшебной палочки, чернеющая перед домом полянка вспыхнула ярким пламенем и почти мгновенно погасла, оставляя после себя лишь простую золу. Вот и нашлась разгадка.

Уже без опаски ступая по выгоревшему пространству, Луна заглянула в пустые глазницы покосившихся окон, но, даже несмотря на огромную дыру в крыше, сквозь которую пробивался неровный свет, внутри было мало что видно.

Держа палочку на изготовку, она сбоку обогнула хибару и, наконец, приблизилась ко входу.

Ее брови против воли поползли вверх, когда она заглянула за угол.

Никого.

Сквозь темнеющий проем в лунном свете слабо виднелась давно заросшая мхом внутренняя часть дома — и никаких следов вокруг. Возможно, какие-то отметины и были, но после применения заклинания воспламенения, все они превратились в золу.

Окружив себя невербальным “Протего” Луна зажгла на кончике палочки огонек и переступила порог, легонько коснувшись хлипкого дерева.

В сознании на мгновение пронесся образ, принадлежащий очередному “отравленному” мотыльку, находящемуся внутри дома.

Занесенная для удара рука с непривычно длинными когтями и янтарные глаза на чернокожем лице.

От увиденного Луна резко шагнула назад, не медля бросая перед собой оглушающее.

* * *

— Энервейт! — жестко произнесла Луна, выпуская из палочки красный луч заклинания, приводящего в сознание.

Подавив любопытство, с которым она по началу разглядывала оглушенную ею девушку, Луна отошла к покосившейся стене деревянного дома, внутри которого при осмотре, кроме затаившейся, обнаружился и пропавший ребенок. Мальчик спал беспокойным сном, и разбудить его у Луны так и не получилось.

— Значит, ты анимаг, Лерато? — холодно поинтересовалась она у очнувшейся, которая со страхом взирала на нее своими янтарными глазами.

Заметив попытки чернокожей девушки пошевелить руками, Луна погрозила ей пальчиком.

— Не выйдет. Ты на меня напала, так что извини, придется попридержать хвост.

Предсказательница из племени Мамбы стыдливо шевельнула чешуйчатым хвостом и постаралась спрятать его за спину, но не смогла, так как была намертво связана заклинанием.

Видимо, смирившись со своим положением, девушка решила начать диалог.

— Я перепутала вас, — не совсем искренне проговорила она на местном диалекте, но Луна ее прекрасно поняла.

— Сомневаюсь... — скептически приподняв брови, протянула Луна, отлепляясь от стены и выходя в ореол света, лившийся из отверстия в дырявой крыше. — Уверена, что и целью твоего заклинания, от которого пострадали мои волосы, тогда тоже были не кусты и отнюдь не забота о моей прическе. Не так ли?

Дотронувшись до своих коротких светлых волос, Луна попробовала дважды накрутить локон на палец, но не хватило длины.

— Они не растут больше, — с сожалением, пожаловалась волшебница, пытаясь добиться от Лерато хоть какой-то реакции, но безрезультатно.

Девушка предпочитала упорно отмалчиваться.

— Он не просыпается, кстати, — кивнула Луна в сторону беспокойно мечущегося на полуразвалившейся постели мальчика, на щеке и руках которого она заметила отметины, оставленные ядовитой пыльцой. — Что ты с ним сделала?

Помощница Нсибы бросила тревожный взгляд на ребенка и лениво покачала головой.

— Не я.

— А кто? Имбулу? — усмехнулась Луна, подходя ближе к напрягшейся предсказательнице.

— Не Имбулу, — упрямо проговорила девушка, поднимая на нее почти светящиеся в темноте желтые глаза. — Я Имбулу, а мальчика похитила не я.

Неожиданно.

Против воли Луна еще раз внимательно оглядела ту, что по легендам боялись все без исключения местные племена.

Кроме длинного до земли чешуйчатого хвоста, наподобие тех, что бывают у ящериц, у Лерато имелись слишком узкие для человека когти, которые сейчас загнулись и выглядели довольно устрашающе.

Про глаза и говорить нечего — “люмос” с такими фонарями становился абсолютно бесполезным заклинанием.

— Чистокровная? — поинтересовалась Луна.

Девушка не сразу сообразила, в чем вопрос, но когда поняла, снова отрицательно замотала головой.

— Нет, по маме.

Луна довольно хмыкнула. Похоже, к списку разумных магических рас можно было смело добавлять еще одну.

— Нсиба явно оценит твой хвост, — вставила волшебница, наблюдая за неподдельным ужасом, промелькнувшим в желтых глазах.

— Он не должен знать! Нсиба не поймет!

— Правда? Я, честно говоря, тоже не очень понимаю, почему ты на меня напала...

На этот раз Лерато не отвела взгляд.

— Он выбрал вас, а не меня. Без вас у меня появится шанс! — с мрачной убежденностью в голосе проговорила девушка, сжимая узкие кисти рук в кулачки.

Похоже, она не заметила, как Луна сняла с нее связывающее заклинание.

— Уверяю тебя, у меня и в мыслях нет становиться супругой Нсибе. Правда, у тебя с этим тоже есть... — Луна кивнула на длинное чешуйчатое наследие Имбулу, — определенные проблемы.

В углу протяжно простонал мальчик, заставив обоих колдуний обернуться на звук.

— Ты знаешь, кто его похитил?

Лерато, наконец, сообразившая, что ее больше не удерживают, попыталась размять затекшие ноги.

Наблюдая за тем, как втягиваются в кожу изогнутые острые когти, Луна пришла к выводу, что и с хвостом наверняка можно проделать нечто подобное, просто девушка пока не научилась этому. Ведь днем то она такой запоминающейся частью тела не блистала, да и желтых глаз и длинных когтей Луна за ней не припоминала...

Чернокожая предсказательница вопросительно взглянула на волшебницу и, получив разрешающий кивок, приблизилась к мальчику. Опустившись перед ним на колени, она зашептала что-то ему на ушко, и ребенок, казалось, стал прислушиваться к ее переливчатому цокающему говору.

На какое-то мгновение могло почудиться, что он очнулся, но это было не так.

Лерато разочаровано отступила.

— Это был Шаман из племени Терней...

То, с какой опаской она это произнесла, заставило Луну невольно поежиться от холода.

— Кажется, он с неделю как умер. Разве нет?

— Умер, — бесцветным голосом согласилась Лерато.

— Тогда как... — начала было Луна, но так и не договорила.

Перед мысленным взором предстали все непонятные знаки сегодняшних поисков.

Холод действительно оказался могильным.

Становилось понятно, почему только огонь помог покончить с ядовитой пылью.

— Саламандра!

С улицы раздался хорошо знакомый назойливый голос брата Мамбы — Нсибы, заставивший обеих девушек вздрогнуть от неожиданности.

Рядом испуганно вскрикнула Лерато. Ее мечущийся по убогим развалинам взгляд безуспешно пытался найти место, где можно спрятаться, но в помещении размером шесть на шесть футов особого выбора не было.

— Лерато, — Луна встала на пути метнувшейся к выходу девушки, но та не остановившись, сменила направление и в панике кинулась к окну. Однако уже в следующее мгновение она резко отскочила назад, заметив через покосившийся проем Нсибу, вышедшего к болоту.

— Лерато, успокойся! — шикнула она на теряющую от страха последний разум предсказательницу. У них была разве что минута до того момента, как упорный шаман доберется до хижины. — Я попытаюсь тебе помочь, но ты должна меня послушать!

Желтые глаза застывшей от страха девушки с надеждой воззрились на нее.

— Саламандра, ты тут? — цокающая речь Нсибы раздалась совсем близко от хлипкого домика, в котором скрывалась она сама в компании Имбулу, уже несколько раз пытавшейся ее убить, и мальчика, не приходящего в сознание.

— Дай мне свою руку, — твердо проговорила Луна, протягивая Лерато открытую ладонь, от которой девушка шарахнулась, как от жала соплохвоста. — Тебе нужна помощь?

Чернокожая девушка слабо кивнула.

— Тогда руку! — скомандовала Луна, и в следующий момент оливковая ладонь предсказательницы легла ей в руку.

До того, как Нсиба оказался у входа в хижину, Луна успела коснуться кончиком волшебной палочки пальцев Лерато.

Полыхнуло белым.

* * *

— Как тебя зовут? — поинтересовалась у чернокожей девочки Луна, с облегчением отводя взгляд от спин Мамбы и Нсибы, наконец-то исчезнувших в одной из хижин все еще погруженного в сон селения.

На счастье Лерато, задумка Луны удалась даже лучше, чем она рассчитывала.

Узнав о том, что в похищении виновата вовсе не его помощница, Нсиба вмиг позабыл обо всех своих подозрениях. Он так проникся героизмом девушки, в одиночку отправившейся на поиски похищенного ребенка и, несмотря на все сложности, достигнувшей своей цели, что весь путь до деревни племени Терней ни на шаг не отходил от нее. Своими размышлениями о том, чем можно избавить Лерато и найденного мальчика от ран, оставленных ядовитой пыльцой, ему удалось порядком измучить идущую рядом Луну.

Лишь час спустя, когда их отряд наткнулся на дежурившего на подходе к деревне воина и неугомонному шаману, наконец, пришлось прекратить бессмысленный допрос своей спутницы, Луна смогла вздохнуть с облегчением.

Неторопливо перебирая висящие на шее деревянные и костяные подвески бус, она краем глаза следила за тем, как, активно размахивая руками и энергично жестикулируя, Нсиба объясняет постовому цель их визита.

Слишком эмоциональный и вспыльчивый для того, чтобы стать вождем.

В Рождество племя должно будет выбрать своего главу, но, по ее наблюдениям, из двух сыновей последнего правителя Мамба гораздо больше подходил на роль вождя. Более вдумчивый, спокойный и не стремящийся к власти, что немаловажно. Такие обычно становятся справедливыми правителями.

Из Гарри Поттера, наверно, тоже вышел бы хороший Министр Магии, при случае.

— Пампату, — немного сонно откликнулась на вопрос об имени стоящая перед ней девочка, присланная старейшиной сопровождать их отряд к баобабу.

Огромное древнее дерево росло в священном для племени Терней месте — на склоне холма, куда жители деревни приходили помолиться небесным духам только в самых затруднительных ситуация и где из поколения в поколение они, по обыкновению, хоронили своих шаманов...

Хотя, как хоронили, оставляли, складировали, коллекционировали.

В племени Мамбы подобного обычая не существовало, поэтому Луне сложно было понять, какую цель могли преследовать члены племени, следуя этой традиции.

Пампату тряхнула пышной кудрявой шевелюрой, отгоняя сон, и, подняв с земли палку, сильно дунула на нее. Дерево мгновенно вспыхнуло в ее руке будто факел.

— Ты колдунья, Памату? — с любопытством спросила Луна у девочки, свернувшей к расположившимся в сторонке членам поискового отряда.

Мужчины мгновенно поднялись при их приближении и, оставив догорающий костер, без вопросов проследовали вместе с ними за ворота крааля.

Пламя факела освещало только державшую его девочку и Луну, но зажигать свет на палочках никому не хотелось.

— Я жрица, девятая внучка шамана, — проговорила девочка так, будто это все объясняло.

— Нового? — зачем-то поинтересовалась Луна.

— В смысле?

— Нового шамана? — уточнила она, видя непонимание, отразившееся в глаза ее маленькой спутницы.

В ответ девочка захохотала так резко, что испугала дремлющих в высокой траве птиц, которые с недовольным клекотом вылетели из зарослей и скрылись в темноте.

Боясь, что пламя с факела переметнется на волосы или одежду трясущейся от смеха провожатой, Луна забрала из ее рук зажженную палку и, только удостоверившись, что та вдоволь насмеялась, вернула ее девочке, размазывающей по лицу выступившие от хохота слезы.

— Что смешного я сказала? — нахмурившись, холодно спросила Луна.

— Нового шамана!

— И что?

— Разве вы не знаете? У нас не бывает нового шамана. Он всегда один и тот же!

Девочка с таким неверием уставилась на нее, что Луне стало не по себе. Она явно чего-то не понимала.

— Не знаете, значит, — оскалилась малолетняя жрица и, переложив факел в другую руку, начала восхождение на холм. — Неудивительно, белые вообще мало что знают. Хотя, некоторые племена еще и учатся у вас!

Последняя фраза звучала как упрек, видимо, адресованный племени Мамбы и Нсибы.

Хорошо, что оба брата остались в деревне, иначе Нсиба точно мог бы не сдержаться и огреть нахалку по макушке.

Решив проигнорировать выпад девочки, Луна расстегнула нижние пуговицы длинной защитной мантии, чтобы легче было взбираться по крутому склону.

Ступая по сухой глинистой земле, она чувствовала себя не в своей тарелке. Неприятное предчувствие закралось в душу.

— Я не совсем понимаю тебя, — спокойно начала Луна, стараясь не отступать от провожатой ни на шаг. — Что значит шаман всегда один и тот же?

Шедшая рядом девочка презрительно хмыкнула, довольная тем, что оказалась права на счет белых.

Действительно, чему у них можно было научиться?

— Не знаю, поймете вы или нет... — протянула Пампату, смилостивившись над ограниченностью знаний белокожей ведьмы. — После смерти душа шамана меняет тело. Иногда почти сразу, иногда нет. Когда представляется подходящий случай.

— Что значит — меняет тело? И про какой подходящий случай ты говоришь?

Девочка нетерпеливо закатила глаза.

— Если у одной из жен, дочерей или внучек шамана в скором времени должен родиться мальчик и по гаданию он подходит для того, чтобы стать шаманом, то племя проводит ритуал. Когда младенец родится — в его теле заново родится душа шамана. Правда, до четырнадцати лет он не будет помнить свои прошлые жизни, жрицы будут воспитывать его, учить, а в четырнадцать проведут еще один ритуал, и он все вспомнит и станет снова настоящим шаманом.

Пампату настолько обыденно рассказывала о такой сложной магии, что Луна некоторое время не знала, что сказать. Переселение душ никак не укладывалось в произошедшее сегодня похищение мальчика, в котором, похоже, принимало непосредственное участие тело мертвого шамана, а оно, по идее, должно было все это время покоиться внутри полого ствола старого баобаба.

— Мы почти пришли, — проговорила девочка, когда они вышли на узкую тропинку, ведущую к громадному дереву, выделяющемуся на фоне светлеющего неба.

Казалось, внутри него смело могла уместиться цела хижина! Настолько обширным выглядел его ствол, напоминающий своими формами и цветом кожу слона. Правда, очень бугристого. Или не слона... Луна никак не могла определиться, на что больше похоже дерево, массивный ствол которого был настолько пересыщен водой, что она стекала по коре, поблескивая в предрассветной темноте.

— Мы оставляем тела внутри, — прокомментировала Пампату, махнув рукой в сторону огромного отверстия в стволе баобаба, выгнутого наподобие арки.

До дерева оставалось всего несколько шагов, когда Луна резко остановилась и не дала идти дальше и маленькой жрице.

— Эй, — возмутилась девочка, попытавшись сбросить с плеча удерживающую ее руку волшебницы. — Если вы боитесь мертвецов, то нечего было и идти сюда!

— Страх тут ни при чем... — покачала головой Луна, зажигая на кончике волшебной палочки огонек, который бьющим по глазам светом осветил чернеющее, будто от пожара, пространство вокруг древнего баобаба, сплошь усеянное тушками мелких и не очень животных.

По возвращении в деревню надо будет поторопить Нсибу с лечением пострадавших от разрушающего действия пыльцы.

— Что за... — начала было Пампату, но ее опередила Луна.

— Не наступай на темные отметины, — предупредила она, произнося заклинание, заставившее усеянное ядовитой пыльцой поле полыхнуть огнем.

От резко вспыхнувшего пламени на стволе баобаба заплясали зловещие тени.

Дождавшись, пока последний всполох погаснет, Луна взяла не выказавшую никакого протеста ошеломленную спутницу за руку, и вместе они двинулись к основанию старого дерева, вокруг которого остался лишь пепел.

Чем ближе они подходили к расщелине в могучем стволе, напоминающей вход в пещеру, тем тревожнее становилось на душе.

Волшебники даже после смерти оставляли свой магический след. Она всегда чувствовала, что кладбища полны неуловимых витающих в воздухе частиц, напоминающих об ушедших, их силе, душе. Иногда, можно было даже уловить их еле заметное присутствие. Ободрение или немой укор.

Тут же не было ничего!

Будто внутри находились не останки нескольких поколений шаманов, а лишь старая чешуя, сброшенная за ненадобностью.

Идущие на шаг позади члены ее отряда, казалось, разделяют нахлынувшие на Луну опасения. Несколько магов из ее группы без слов скрылись в высокой траве, отправившись разведать окружающую территорию. Суровые лица остальных волшебников были напряжены и выражали железную решимость противостоять любым неожиданностям.

— Он должен быть внутри, — не слишком уверенно произнесла девочка, высвобождая свою ладонь из ее руки. Она приблизилась к арочному входу и, встав на цыпочки, расположила импровизированный факел на одной из стенок, осветив полое изнутри дерево.

Поравнявшись с замершей на месте Пампату, Луна обвела задумчивым взглядом устланное мумифицированными останками предыдущих шаманов пространство склепа. Сложно представить, сколько поколений людей племени Терней сменилось, прежде чем душа шамана в последний раз поменяла оболочку. Костей и черепов внутри дерева было огромное количество.

— Похоже, последнее тело все-таки ушло, — констатировала Луна, так и не увидев скончавшегося недавно шамана. Она кивнула на останки, которым, на ее взгляд, было меньше всего лет, и спросила у совсем притихшей девочки: — Я смотрю, среди ваших шаманов попадались и чужаки?

Но Пампату в ответ смогла только отрицательно покачать головой. Похоже, ее сильно впечатлило отсутствие одного из усопших на своем привычном месте.

— Тогда не понятно, что он тут делает, — протянула Луна и, присев на корточки рядом с заинтересовавшими ее останками, зажгла на кончике волшебной палочки огонек, чтобы лучше их рассмотреть.

Из европейского покроя одежды мало что сохранилось, да и само тело сильно высохло из-за жары. Внешне оно напоминало мумию, одну их тех, что выставляли в музеях на радость любопытным туристам и ученым.

Можно предположить, что это был какой-то друг племени, удостоенный чести быть похороненном в этом “живом” склепе.

Свет скользнул по груди усопшего и внезапно, дрогнув, погас.

Казалось, из легких волшебницы разом вышибло весь воздух и она разучилась дышать.

— Пампату, — обернувшись, умоляюще прошептала Луна, прижав ладонь к побелевшим губам, — откуда он здесь?

В пляшущем свете факела, приколотый к полуистлевшей одежде, блестел небольшой металлический значок, состоящий из трех витиеватых букв В.

Такой на ее памяти, был лишь у двух человек, когда-то владевших магазином магических приколов “Всевозможные Волшебные Вредилки”.

— Это не наш шаман, — наконец, тихо пробормотала начавшая приходить в себя чернокожая девочка. — Его тело привезла сюда сестра, очень просила деда провести ритуал, но он отказал.

— Как давно? — спросила Луна, боясь повернуться и лучше рассмотреть мумию одного из братьев Уизли.

Пампату в ответ пожала плечами.

— Лет пять назад. Ей пришлось его долго уговаривать. Весна дважды успела закончиться.

Против воли у Луны вырвался вздох облегчения. Она видела Джорджа четыре года назад, и значит покоящийся внутри склепа-баобаба скелет никак не мог принадлежать ему.

— А какова плата? — поинтересовалась волшебница, поднимаясь на ноги и отступая на шаг от тела Фреда Уизли, от вида которого у нее появлялись неприятные мурашки.

— Плата? — чернокожая девочка задрала вверх голову и непонимающе округлила глаза. Луна только сейчас приметила нетипичный для их племени голубой цвет радужки.

— Да, плата, — отстраненно повторила Луна, оглядываясь на огни раскинувшейся под холмом деревни, которая на первый взгляд ничем не отличалась от множества других, как две капли похожих на эту. Она старалась не смотреть больше на останки возрожденного три года назад “чужого шамана”, оказавшегося не кем иным, как Фредом Уизли, братом-близнецом Джорджа. — За возможность из раза в раз переселять душу одного и того же человека должна быть какая-то плата. Или что-то, что удерживало бы от ее взимания.

Вглядевшись в глаза девятой внучки последнего шамана, которая испытывала явное замешательство от произнесенных белокожей ведьмой слов, Луна удовлетворенно хмыкнула.

В необычном цвете глаз девочки чувствовалось явное вмешательство магии.

— Ведь из-за ритуала душа ребенка, в теле которого возродится шаман, погибает, не так ли? — уточнила Луна, не особо надеясь на вразумительный ответ.

Судя по всему, подробности этого древнего ритуала в племени Терней были утрачены.

— Конечно нет! — возмутилась стоящая перед ней маленькая жрица, так усиленно замотав головой, что одинокая синяя бусина украшающая ее тонкую шею на единственном кожаном шнурке, грозила в любой момент оторваться. — Ведь ритуал проводится до его рождения! Мы лишь призываем определенную душу!

Удивительно, как, будучи жрицей в племени, этой чернокожей малышке удалось не оказаться обвешанной различными бусами и ожерельями с ног до головы.

Луна отвела от девочки разочарованный взгляд и выскользнула наружу в прохладный утренний туман.

На востоке небо совсем просветлело, того и гляди, проглянет первый луч. Когда взойдет солнце, оно в считанные секунды растворит бледную дымку и вернет воздуху привычный знойный запах, наполненных ароматом цветущих трав и деревьев.

— Скажи, Пампату, а есть ли в вашем племени Терней кто-то, кто знает больше об этом ритуале, чем ты?

Они уже спустились к подножию холма, когда в предрассветной мгле проступили уже вполне четкие силуэты хижин деревни и Луна наконец заметила то, чем же это поселение отличалось от себе подобных.

Со всех сторон его обступали плотные заросли колючего терновника с абсолютно голыми ветками без единого листочка.

Странно, ведь сейчас они должны были стоять в цвету.

— Бабушка могла бы рассказать больше, — неуверенно проговорила юная жрица, теребя кожаный шнурок на шее. — Если вспомнит...

Луна невольно перевела взгляд на одинокую бусину, болтавшуюся на груди чернокожей девочки, при более подробном рассмотрении оказавшуюся засушенной дикой сливой.

Не зря так густо рос терновник вокруг крааля, что даже свое название племя взяло от него.

— Пампату, а давно у вас не цветет терновник?

— Он цвел. Но несколько ночей назад все цветы опали.

Больше они не разговаривали до самых ворот деревни, у которых их встретила самая древняя старуха, которую когда-либо доводилось встречать Луне.

Бабушка Пампату оказалась старейшиной. Узнав от испуганной внучки о пропаже тела шамана, она только горько покачала головой и отправила девочку помогать сестрам, которые уже встали и начали готовить завтрак.

— Плохо, очень плохо, — прокаркала старая тощая негритянка, шаркая в сторону хижины, в которой их отряд оставил Мамбу и Нсибу. Как и внучка, она беспокойно теребила висящую на морщинистой шее бусину, не забывая при этом постоянно причитать. — Ох, говорила я своему дураку — не иди на поводу у этой взбалмошной. Жить без него, понимаете ли, она не могла!

— Вы это о ком? — осторожно поинтересовалась Луна стараясь идти вровень со старейшиной.

Отряд Саламандр отстал. Убедившись, что Луне ничего не угрожает, маги вновь вернулись к оставленному до похода на холм огню.

— О внучке нашей! Непутевая, как мать выдалась. Та тоже в свое время спуталась с белокожим волшебником, и вот результат! А старик мой ох как любил ее. Анджелина то, Анджелина се... Тьфу, — старуха смачно сплюнула на пыльную землю, не забыв при этом растереть плевок ногой. — Любимая внучка, понимаете ли! И вот что вышло! Не зная наших обычаев, девчонка, видите, что натворила?!

— Вы о том, что она возродила душу того мага, что лежит в дереве на холме?

Старуха покачала головой и оглянулась, всматриваясь в лицо Луны бледными, подслеповатыми глазами.

— Имбулу с ним! Это не страшно. Плохо, что терновник не уберегла!

После этих слов старой негритянки перед мысленным взором Луны развязались последние узелки, мешающие распутыванию этого клубка загадок.

— Терни защищают от возмездия, верно? А Анджелина этого не знала, потому что выросла вдали от местных обычаев... Что теперь будет?

Старуха откинула полог, закрывающий вход в хижину, и недобро хмыкнула.

— Душа за душу... — и, покачав головой, добавила, — а нам придется искать нового шамана...

* * *

— Может вас проводить, миссис Саламандер? — предложил Стейн, заканчивая натирать заживляющей мазью последнего вернувшегося из разведки товарища, которому все-таки не посчастливилось вляпаться в ядовитую пыльцу.

Убедившись, что обработал все раны, он закрутил крышку небольшой баночки и, спрятав ее в одном из карманов, выжидающе скрестил руки на груди, ожидая ответа.

Они уже попрощались с жителями племени Терней и теперь стояли на пыльном перекрестке проселочных дорог.

— Спасибо, но не стоит, — с улыбкой поблагодарила парня Луна.

Наколдовав из воздуха повязку, она бережно забинтовала руку Стейна, который даже не заметил, как сам успел обжечься.

Отправившиеся по следам мертвого шамана маги вернулись со вполне ожидаемыми известиями — мертвец двигался на север.

— Надо будет предупредить окрестные племена, — проговорила Луна, обращаясь к стоящим чуть поодаль Нсибе и Мамбе, которые согласно кивнули.

Лерато все еще была без сознания, но Нсиба уже похвастался, что избавил девушку от всех ран, оставленных пыльцой.

Хочется надеяться, что, когда прорицательница все же очнется, она не слишком сильно будет злиться на столь долгое пребывание в отключке. Да и рубцы от ядовитой пыльцы почти не заметны на оливковой коже...

В конце концов, за спасение жизни (а узнай Нсиба о наличии у Лерато хвоста, он бы не раздумывая прикончил ее на месте) это совсем не большая плата.

— Нам понадобится несколько дней, чтобы подготовиться к походу, — хрипло проговорил один из магов, смахивая с глаз длинную черную челку.

К поясу волшебника было прикреплено несколько волшебных палочек и множество пузырьков с зельями, многие из которых пустовали.

— Зайди завтра, Рут. У нас дома должны были остаться потраченные тобой сегодня зелья, — благодарно проговорила Луна и, по очереди обняв каждого волшебника из своего отряда, направилась в сторону пустынного вельда.

— Миссис Саламандер, может все же... — начал было Стейн, но быстро заткнулся, услышав звук ломающихся веток деревьев, сквозь которые к ним продирался серый валун — слон.

— Все нормально, Стейн, правда, — хихикнула Луна, видя удивленное выражение лица друга и, помахав рукой приближающемуся животному, добавила, — меня проводят. Правда, дружок?

Приблизившийся массивный слон внимательно оглядел толпу собравшихся магов, но, видимо, так и не найдя ничего интересного обернулся к улыбающейся Луне, в руках которой, откуда ни возьмись появилось угощение.

— Давно не виделись! Все один, я смотрю, — проворковала волшебница и, дождавшись пока животное примет угощение, поманила его по запыленной дороге, ведущей по направлению к ферме Саламандеров. — Ты ведь составишь мне компанию?

Она обещала Порпентине вернуться с рассветом. Да и мальчики просыпаются рано. Надо придумать для них что-нибудь интересное...

Слон, казалось, на какое-то время задумался, глядя на идущую спиной вперед Луну, но уже в следующее мгновение, помахивая ушами, величественно двинулся следом.

Под несмолкающий звон цикад над диким вельдом начинался новый день.

— — — — — —

// ссылочка на картинку, вдохновившую на эту главу:

https://docs.google.com/drawings/d/1rCZenCk36ClTw1Rg9i65YMeA7FmfT6J4FTQCHctdbCM/edit?usp=sharing

— — — — — —

[1] Крааль — довольно распространенное название традиционных поселений некоторых племен южной Африки. Они состоят из нескольких полукруглых тростниковых иглообразных хижин, размеры которых подчас без проблем позволяют разместить в них двадцать-тридцать человек. Строят их обычно из длинных тонких прутьев, высокой травы, тростника и некоторых других природных материалов. Все это свивается, скрепляется, переплетается и укрепляется веревками. В результате получается уникальное сооружение неповторимой формы, которое идеально вписывается в окружающий пейзаж. На ночь вход в хижину закрывается специальным щитом.

[2] Ассегай — копье с металлическим наконечником листовидной формы. Метательные — около двух метров длиной, укороченные версии применялись для рукопашного боя.

[3] Буры — фермеры-африканеры, белые сельские жители, являющиеся потомками голландцев, приехавших на африканский континент во время Ост-Индской кампании.