Забыв, начать сначала (гет)

Подгоняемый свежим утренним ветерком, сквозь открытое окно в кухню влетел кленовый лист.

Будто повинуясь недоступной для человеческого слуха мелодии, он покружился в воздухе и, на мгновение попав в плен солнечных лучей, вспыхнул золотом и плавно опустился на мраморную столешницу.

Накрывавшая на стол молодая женщина сощурилась от яркого солнца и, проследив взглядом из-под пушистых ресниц за танцем желтого листика, заправила за ухо рыжую прядь волос.

— С первым днем осени, Лили, — шепотом проговорила волшебница, ставя на стол очередную тарелку. Грустно усмехнувшись тому, что разговоры с самой собой входят у нее в привычку, Джинни прибавила, — где бы ты ни была.

Мельком взглянув на стоящие у очага часы и убедившись, что уже скоро будет пора будить мужа на работу, да и малыши проснутся с минуты на минуту, она положила на стол последний столовый прибор и, подойдя к упавшему листику, взяла его в руки и покрутила стебелек между тонких пальцев.

— А знаешь, где тебе самое место? Нет? Зато я знаю, — проговорила хозяйка и осторожно воткнула лист в букет из сухоцветов, стоящий на столе.

Подойдя к окну, каждое стеклышко которого золотилось в лучах восходящего солнца, волшебница вдохнула полной грудью. От свежего утреннего воздуха кружилась голова.

Сегодня ее дочь могла бы пойти в Хогвартс, если бы у нее был дар и она осталась жива. Или в среднюю школу. Да какая, по сути, разница теперь?

Встряхнув волосами, Джинни взялась за медную ручку и опустила оконную раму, оставляя лишь небольшое расстояние до подоконника.

Приблизившись к очагу, она склонилась над подаренными Гермионой на рождение малышей часами и, открыв крышку циферблата, дотронулась до короткой, витиеватой стрелки. Привычно передвинув ее на час назад, Джинни в очередной раз мысленно поблагодарила подругу. Разработка миссис Уизли не была совершенной, но и того, чего удалось достичь заместителю начальника Отдела Тайн, было вполне достаточно. Один час — бесценный подарок.

Солнце пробежалось лучиками по мраморной столешнице и, скрывшись в окне, перестало ярко светить в глаза, окрасив все вокруг бледно пунцовыми предрассветными красками.

— Только за временем следи, Джинни, — раздался позади сонный хрипловатый голос.

Обернувшись, Джинни МакЛагген наткнулась на еще мутный ото сна взгляд светло карих глаз.

Кутаясь в плотный свитер и взгромоздившись с ногами на стул, возле очага сидела она сама. В руках рыжеволосая копия сжимала дымящуюся ароматную чашку кофе.

— Я помню, — спокойно ответила самой себе Джинни и достала из шкафчика возле двери, ведущей в сад, высокие сапоги.

Пока она завязывала шнуровку, двойник небольшими глотками пила кофе и наблюдала за ней.

— Я тебе завидую, ты знаешь? — произнесла сидящая у очага.

— Знаю. Я уже совсем скоро увижу его, а тебе придется еще подождать... — пробормотала она, выпрямляясь. Встретившись взглядом со своим живым портретом, Джинни покачала головой, — разговариваю сама с собой, уж не признак ли это надвигающегося сумасшествия?

Ответом ей была понимающая усмешка.

— Знаешь ли, всегда приятно поговорить с умным человеком...

С этим не поспоришь, вот только слишком часто она стала говорить с одним и тем же умным человеком.

Взяв со стула плащ и накинув его себе на плечи, Джинни открыла дверь в сад.

— Вернусь через час.

— Угу, — откликнулась копия и, спрыгнув со стула, босыми ногам протопала к раковине вылить остатки кофе.

Джинни уже закрывала дверь, когда ее взгляд упал на собранный сыновьями вчера в лесу гербарий.

— Да и еще... Желтый лист добавь в букет. Он будет хорошо смотреться на столе.

— Я учту. Удачи.

— И тебе не скучать, — пробормотала Джинни, уже закрыв дверь.

Ступая по мокрым камням, она уверенно направилась к дальней калитке, на ходу вынимая из плаща волшебную палочку.

У нее был час на то, чтобы добраться до места и успеть вернуться обратно.

Возле каменной кладки, из которой была выложена невысокая ограда, она остановилась и, пробормотав длинную фразу — пароль, достала из открывшегося проема метлу.

На горизонте мелькнул первый лучик солнца и осветил выгравированные на отполированной деревянной поверхности инициалы: “Д. М. П.”. Волшебница провела пальцем по золотым буквам и, решительно перекинув ногу через древко, оттолкнулась от земли. Взмыв в воздух, она пригнулась к метле и, набирая скорость, направила ее к горизонту.

Когда фигура волшебницы стала почти не различима на фоне поднимавшегося над холмами солнца, раздался звонкий хлопок, и Джинни исчезла.

* * *

Трансгрессия на лету — не самая безопасная вещь в мире.

Инструктора, обучающие волшебников, начинающих постигать искусство мгновенного перемещения, в красках расписывают все возможные последствия недостаточной концентрации. О перемещении в полете они даже не считают нужным упоминать. Мало того, что перспектива быть расщепленным вряд ли кого-то привлекает, так еще и возможность навсегда потерять где-нибудь над озером, лесом или городом (в зависимости от того, над чем вы летите) одну из частей своего тела, надежно отпугивает даже самых смелых желающих. Хотя и не всех...

Четыре года назад, после матча между Холихедскими гарпиями и Гоблинами Гродзиска в список квиддичных правил добавилось еще одно — запрет на трансгрессию участниками во время игры.

Джинни в тот день пригласили судействовать, и она, пытаясь остановить игрока Гоблинов, собирающегося во время матча в очередной раз незаметно воспользоваться своим излюбленным приемом устранения конкурентов — волшебной палочкой, трансгрессировала. Даже на самой быстрой метле она бы не успела долететь, а вот мгновенное перемещение вполне сработало.

Правда, не слишком гладко.

Произошедший инцидент наглядно показал, насколько опасно на лету трансгрессировать из одного конца поля в другое.

Джинни потерла плечо, неприятно зудевшее при каждом воспоминании о той памятной игре, во время которой она на несколько минут лишилась руки, и посильнее сжала древко метлы. Подобного больше не повторялось. Перед каждым перемещением она отбрасывала все лишние мысли и точно представляла место, над которым собиралась появиться. Жаль только, что в квиддиче этот прием никто не сможет использовать.

Волшебница пронеслась сквозь облака, обдавшие ее холодными влажными потоками, и взглянула на раскинувшуюся внизу деревеньку, которая только начинала пробуждаться. Людей пока видно не было, но сквозь предрассветный туман, плотной дымкой окутывающий улицы и дома, уже слабо виднелись тусклые огоньки окон.

Вытянув шею, Джинни попыталась разглядеть чуть в стороне от деревни дом-цилиндр Лавгудов, но туман уже успел подняться выше крыш, и единственное, что напоминало о местонахождении экзотического строения — тонкий полумесяц явно магического происхождения, который почти слился с молочной пеленой.

Интересно, как там дела у Луны?

С тех пор, как Джинни устроилась в Пророк, она лишь пару раз слышала о бывшей однокурснице. Судя по ее статьям в газете отца, школьная подруга сейчас обитала где-то в африканских джунглях, и после того, как стало известно о гибели ее мужа, отправившегося на очередную вылазку за диковинными зверюшками и так и не вернувшегося, Луна только на праздники вместе с двумя сыновьями возвращалась в маленькую деревушку на юге Англии.

Джинни налегла на метлу и вскоре миновала поселение.

Впереди, почти невидимая, к горизонту вела проселочная дорога. Было заметно, что пользуются ей крайне редко.

Еще бы, в дом к мистеру и миссис Уизли разве что брат иногда приезжает на машине.

Волшебница даже рассмеялась, вспомнив реакцию Гермионы, когда та узнала, что Рон на экзамене применил к инструктору по вождению ”Конфундус”. Девушка тогда так разорялась, что цветом лица и ушей брат почти сравнялся со своим бордовым свитером.

Пожалуй, в гневе Гермиона Уизли вполне могла бы дать фору самой Джинни.

— Нет, ну разве это смертельно? Зачем учиться, если я и так умею водить с двенадцати лет? Гарри, ну скажи ей! — негодующе воскликнул тогда Рон, обращаясь за помощью к еле сдерживающемуся от того, чтобы не захохотать во весь голос, товарищу.

— Это ты про одичавший фордик, друг?

Голос бывшего мужа прозвучал в голове так неожиданно четко, что Джинни даже пришлось притормозить, чтобы не свалиться с метлы. Образ улыбающегося от уха до уха взлохмаченного черноволосого паренька застал ее врасплох. Она уже и не помнила, когда видение было настолько реалистичным. Волшебницу отрезвила только высота, на которой она сейчас парила.

Откинув назад упавшие на лицо рыжие пряди, Джинни наклонилась вперед и заставила метлу пойти на снижение.

— Нельзя отвлекаться на подобные мысли. Нельзя! — как заклинание повторяла про себя волшебница.

Когда до земли оставалось меньше метра, Джинни замедлила скорость и, дождавшись, пока метла окончательно зависнет на месте, спрыгнула. Приземлившись в траву, волшебница вскинула древко на плечо и зашагала к Норе. Пересечь защитные чары, наложенные на родительский дом, можно было лишь пешком.

Под ногами звучно чавкала грязь. Первое сентября наступило всего несколько часов назад, а небо уже было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, да и ночью над Оттери-Сент-Кетчпоул, видимо, успел пройти дождь, превративший все вокруг в болото.

С трудом взобравшись по скользящей под ногами земле на ближайший к родительскому дому холм, Джинни на мгновение остановилась.

Впереди, всего в паре минут ходьбы, возвышалась многоуровневая Нора. Родители не согласились перестроить дом ни тогда, когда это предложил ее первый муж — герой Магической Британии — Гарри Поттер, ни сейчас, когда она была замужем за министром магии.

— Это дом, где вы выросли, дочка, — с улыбкой произнесла тогда Молли Уизли и, покачав головой, добавила: — разве можно уничтожить все воспоминания, которые с ним связаны?

И Джинни с ней согласилась. Нельзя.

Миновав калитку со знакомой потертой надписью “Нора”, волшебница поднялась на крыльцо и прислонила метлу к стене. В гостиной горел свет.

Она уже собралась постучать, когда входная дверь распахнулась и Джинни оказалась в теплых объятиях матери.

— С возвращением, милая. Я как чувствовала, что ты придешь.

— Скорее уж внимательно вглядывалась в часы, — высвободившись, тихо проворчала Джинни, проходя за матерью в дом.

Миновав гостиную, миссис Уизли провела дочь на кухню и, усадив за стол, махнула палочкой в сторону плиты. Джинни не успела даже возразить, а перед ней уже опустились дымящаяся чашка горячего шоколада и тарелка с тостами.

— Не без этого, — согласилась расторопная хозяйка, поудобнее устраиваясь напротив дочери, — но благодаря нашим часам, я успела приготовить тебе завтрак.

— Ма-а-ам, я же не ем по утрам, — закатив глаза к потолку, протянула Джинни. — Да и времени у меня не много. Мне с Джеймсом надо поговорить.

Молодая волшебница хотела встать, но миссис Уизли удержала ее за руку.

— Милая, присядь, — попросила Молли Уизли и, дождавшись пока Джинни снова займет свой стул, продолжила, — боюсь, поговорить с мальчиком не получится. Особенно, если ты спешишь.

Брови Джинни вопросительно изогнулись.

— Сначала завтрак.

Миссис Уизли выразительно посмотрела на стоящую на столе чашку и лишь тогда, когда Джинни сделала маленький глоток, перешла к разъяснениям:

— Во-первых, в своем последнем разговоре с ним ты, мягко говоря, перегнула палку. Не забывай, мать должна защищать своих детей, а не быть им надзирателем, — произнеся это, миссис Уизли осуждающе покачала головой. — Не спорю, я не лучший пример для подражания. В свое время я совершила много поступков, которые, скорее всего, до сих пор кажутся тебе слишком строгими. Но. Это не повод наказывать Джеймса за то, что он сделал доброе дело! И прерывая твои возражения, в его действиях действительно не было ничего, что стоило бы прозвучавших угроз.

Миссис Уизли протянула руки к дочери и сжала ее ладони в своих.

— К тому же, он еще ребенок. Идеалист. Он доверчив, и тебе нужно было объяснить ему, в чем опасность, а не запугивать.

Джинни опустила голову. Слова матери больно ранили. Она и сама знала, что была не права. Продемонстрированная в кафе строгость явно была излишней.

— Мне надо поговорить с Джеймсом, — волшебница умоляюще посмотрела в глаза матери и, поймав понимающий взгляд карих глаз, добавила, — я не хочу, чтобы все вышло так, как с Альбусом...

Миссис Уизли ободряюще сжала руки дочери.

— Сейчас не лучший момент, милая. И не только потому, что прошло слишком мало времени и он страшно злится на тебя. Нет. Основная причина в том, что ты его просто сейчас не разбудишь.

Заметив удивленное выражение, появившееся на лице Джинни, она постаралась объяснить:

— Видишь ли, перед поездкой в школу у нас гостят дети Рона и Билла. А вкупе с девочками Перси — это уже шесть школьников. Уж не знаю, чем они занимались ночью, но когда я с утра собиралась спуститься на кухню, эти разбойники только разбредались по своим спальням.

Молли Уизли развела руками, как бы говоря: дети, что с них взять.

— Даже если я добужусь Джеймса, вряд ли получится разговор, да?

Миссис Уизли с сочувствием кивнула.

Джинни глубоко вздохнула и поднялась.

— Спасибо за шоколад, мам. У меня есть еще несколько минут, и я, пожалуй, все же загляну к Джеймсу на минутку.

Не дожидаясь ответа матери, волшебница развернулась и направилась к ведущей наверх лестнице. Проходя мимо двери в свою бывшую спальню, Джинни грустно улыбнулась. Полжизни прожила она в этой крохотной комнатке, наполненной светом и детскими мечтами. Столько воспоминаний с ней связаны.

Миновав пролет между первым и вторым этажами, Джинни, не останавливаясь, направилась на третий.

Если ее спальня оживляла в памяти только счастливые воспоминания, то вид двери в бывшую комнату ее братьев-близнецов заставлял сердце болезненно сжаться. Запах пороха от экспериментов Фреда и Джорджа остался, хотя самих их уже не было. Ужасное чувство. А на волшебные часы семейства Уизли лучше было и вовсе не смотреть. Похоже, после смерти близнецов они малость сошли с ума. И хотя местонахождение остальных членов семьи артефакт показывал правильно, Джинни всегда отводила взгляд от циферблата. Читать, что Фред — дома, а Джордж — в больнице, было мучительно больно.

Взойдя на небольшую платформу перед бывшей комнатой Рона, Джинни помедлила, прежде чем взяться за ручку двери. С тех пор, как три года назад она повторно вышла замуж, ей ни разу не пришлось побывать в спальне сына.

На запястье мигнули наручные часы, возвестив о том, что у нее в запасе осталось меньше двадцати минут. Решившись, волшебница повернула дверную ручку и заглянула внутрь.

В спальне царил полумрак.

На ближайшей к двери кровати спал Хьюго, сын Рона. Мальчик, видимо, так утомился после ночных приключений, что даже похрапывал.

Стараясь не задеть свесившуюся ногу племянника, Джинни осторожно прошла мимо.

Кровать сына располагалась почти вплотную к окну.

Приблизившись к свернувшемуся калачиком подростку, волшебница на мгновение застыла, пораженная сходством сына с отцом. Такой же худощавый, с такими же торчащими во все стороны волосами, которые бесполезно причесывать. Гриффиндорец, ловец, капитан и просто ее сын — Джеймс — спал крепким сном.

Жаль, что поговорить не удастся. Хотя, может это и к лучшему. Им обоим надо остыть.

Джинни заметила на прикроватной тумбочке блокнот сына, и, решив, что, раз уж объяснения не получилось, стоит хотя бы оставить Джеймсу напутствие перед новым учебным годом.

Менять установленные правила она не собиралась. В конце концов, сказанного не воротишь. Но вот смягчить условия вполне было в ее силах.

Закончив послание, волшебница склонилась над сыном и, стараясь не разбудить его, повесила на шею Джеймса золотую цепочку с ключиком от сейфа.

— Хорошего учебного года, Джеймс, — тихо прошептала Джинни и бережно поцеловала спящего сына.

Осторожно вернувшись к приоткрытой двери, где ее уже поджидала миссис Уизли, подозрительный блеск глаз которой был заметен даже при таком слабом освещении, волшебница обернулась и бросила прощальный взгляд на кровать сына.

Родители всегда должны защищать своих детей. Вопрос только в том, кто будет защищать самих детей от импульсивности родителей.

Раньше от вспышек, подобных случившейся в кафе Фортескью, ее бы наверняка удержал Гарри.

Перевел бы все это в шутку.

А сейчас?

Вопрос оставался открытым.

Вздохнув, Джинни притворила за собой дверь.

* * *

И все же она опоздала.

В десять минут девятого Джинни прошла через калитку.

Из приоткрытого окна кухни доносились веселые голоса расшумевшихся сыновей и покрикивания мужа. Похоже, Кормаку никак не удавалось сладить с малышами.

Войдя в столовую, полную аппетитных запахов яичницы с беконом, тостов и апельсинового джема, Джинни застала картину, от которой мгновенно расхохоталась.

Видеть мужа в подобном положении было невероятно забавно.

— Мерлин, что ты делаешь? — отсмеявшись, смогла, наконец, спросить Джинни, стирая выступившие слезы и наблюдая за тем, как муж безуспешно пытается впихнуть упирающегося Люка в высокий детский стульчик и одновременно преградить одной ногой путь Эрику, который упорно полз к разлитой на полу каше.

Обернувшийся на хохот жены, волшебник бросил попытки усадить сына и подхватив того на руки, решительно преградил дорогу к разлитому завтраку второму проказнику, почти обошедшему его оборону.

— Ну, во-первых, я не Мерлин, а министр Магии, — проворчал МакЛагген, делая шаг в сторону и снова перекрывая траекторию упорно двигающемуся к заветной каше разбойнику. — А во-вторых, я не справляюсь!

— Да уж вижу, — решила смилостивиться Джинни и, не переставая улыбаться, подхватила настойчивого малыша с пола.

Направив на разлитую кашу волшебную палочку, она бросила “Экскуро” и, подойдя к мужу, на руках у которого уже просто весь извертелся сын, Джинни поцеловала волшебника в уголок недовольно поджатых губ.

— Где твоя палочка, Кормак? Неужели ты думаешь, что моя мама смогла бы справиться с семью детьми без палочки?

— Семью? Упаси Мерлин! Я думаю, нам стоит остановиться на двух! — в ужасе округлил глаза мистер МакЛагген и, передав сына на руки жене, поспешил начать завтракать.

Пока Джинни уговаривала малышей сесть за стол и ставила перед ними тарелки с кашей, Кормак в темпе уплетал яичницу с тостами. Наблюдая за ловкими движениями жены, он обреченно вздыхал и продолжал торопливо поглощать пищу.

Чего только стоила Джинни подобная безынициативность! Слава Мерлину, Кормак довольно быстро понял, что все его тактики воспитания детей не срабатывают, и оставил попытки вмешаться в воспитательный процесс. А всего-то надо было оставить его с детьми на один вечер...

Наконец, покончив с завтраком, мистер МакЛагген одним глотком выпил остывший кофе и встал.

— Спасибо за прекрасный завтрак, но мне уже пора.

И, спешно приобняв не успевшую и слова сказать жену, ретировался из столовой.

В спальне послышались его торопливая поступь и хлопанье дверец шкафа.

Как раз тогда, когда Джинни удалось уговорить Люка съесть последнюю ложку, в столовую спустился муж.

Застыв на мгновение на пороге, он проследил за тем, как остатки каши влетают в зазевавшийся рот второго сына, и похлопал в ладоши.

— Превосходно! И как только тебе удается сладить с ними? А главное, когда ты все успеваешь? — он легко обошел высокие стульчики малышей и, подойдя к Джинни, горячо поцеловал ее в губы.

Не дожидаясь ответа, волшебник отпустил жену и, взлохматив волосы сыновьям, стуча каблуками по деревянному полу, направился к садовой двери, накидывая на ходу ослепительно-белую мантию.

Он уже открыл дверь, когда его нагнал голос очнувшейся жены.

— Кормак, ты помнишь, что сегодня надо проводить Джеймса на вокзал?

МакЛагген вопросительно изогнул брови.

— Конечно, ты во мне сомневаешься?

Джинни в ответ только закатила глаза. Не напомни она сейчас о Джеймсе, Кормак точно бы забыл и потом просто оправдался бы делами на работе.

— Нет, лишь напоминаю. И пожалуйста, будь с ним помягче. Мы и так перегнули палку в кафе... — волшебница спустила на пол одного из сыновей, уже успевшего перелезть со своего стульчика на стол, и взяла на руки второго.

Министр магии на мгновение задержал взгляд на лице жены.

— Если ты так говоришь. Он ведь твой сын. Хотя, если бы я был его отцом, я бы...

— Кормак! — предупреждающе повысила голос Джинни. Поднимать подобную тему было не лучшей идеей. Ругаться при детях? Ну уж нет...

— Я понял. До вечера! Как провожу Джеймса — пошлю тебе сову, — волшебник застегнул на груди мантию с застежкой в виде двух букв “М” и шагнул за порог.

— Лучше патронуса, — продолжила настаивать Джинни.

Не оборачиваясь, МакЛагген притворил за собой дверь.

— Как скажешь, дорогая! Как скажешь...

* * *

Старинные напольные часы из темно-красного дерева, подаренные семейству Малфоев родственником из Франции несколько поколений назад, с гулким звуком пробили десять раз и вновь замолчали.

Как будто отзываясь на их бой, над самым ухом сидящего за письменным столом мужчины внезапно прошелестел негромкий женский голос, заставивший его вздрогнуть от неожиданности.

— Уже десять, ты знаешь?

Чернильница, неудачно оказавшаяся под рукой, перевернулась, залив содержимым документы, в беспорядке лежавшие на столе. Волшебник обреченно выдохнул, проводив взглядом черную краску, добравшуюся до края стола и начавшую медленно стекать на пол, и повернулся в сторону вошедшей.

— Я не слышал тебя, — проговорил он, вдыхая легкий аромат духов, появившийся в кабинете с приходом жены.

— Видимо, сведения действительно важные, раз ты меня не заметил. Я права?

Молодая женщина очистила взмахом волшебной палочки бумаги и, облокотившись о краешек стола, внимательно взглянула на сгорбившего плечи мужа.

Тот устало потер переносицу, прежде чем нехотя протянул:

— МакЛагген...

В глазах жены отразилось понимание и тревога.

— Продолжает копать под нас? Что ему нужно?

Волшебник провел рукой по бледным светлым волосам, приглаживая их, и неопределенно пожал плечами. Он уже не раз задавал себе этот вопрос, но так и не пришел ни к каким выводам.

— Но ведь Поттер выступил в нашу защиту! Неужели министру этого мало? — сдвинув тонкие брови, непонимающе уточнила волшебница.

Мужчина в ответ только горько ухмыльнулся, в очередной раз поразившись ее наивной вере в закон. Поддавшись внутреннему порыву, он обвил руками колени жены и, уткнувшись в них, глухо прошептал:

— Поттер мертв, Тори, Поттер мертв...

Видимо, волшебница не смогла найти слов, чтобы ему возразить. Она опустила руки на голову мужа и ласковым движением убрала назад выбившиеся из прически светлые пряди. В течении нескольких минут только звук секундной стрелки старинных часов нарушал воцарившееся безмолвие.

— Драко, может, нам стоит перевести мальчиков во Францию? Пока не стало слишком поздно, — проговорила Астория, нарушив затянувшееся молчание.

Малфой приподнял голову, и его льдисто-серые глаза встретились с голубыми глазами жены. Она как будто читала его мысли.

— Я и сам уже об этом думал, — устало откликнулся он, поднимаясь с кресла.

Малфой собрал в стопку разбросанные на столе бумаги и, убрав их в ящик стола, снял со спинки темно-серый жилет.

— Я жду ответа от директора Шармбатона. Если она даст добро, то после Хеллоуина можно будет отправить Скорпиуса и Сева во Францию.

Волшебник хотел было добавить, что все это случится только при условии, что МакЛагген не решит прицепиться еще к чему-нибудь, а не только к наличию у него черной метки. Но смолчал. Зачем тревожить жену?

Просунув руки в жилет, Малфой повернулся к висевшему на одной из стен зеркалу и начал застегивать пуговицы, краем глаза наблюдая за стоящей возле стола волшебницей.

Длинные каштановые локоны, обрамлявшие плечи жены и спускавшиеся ниже лопаток, смотрелись очень женственно. На мгновение он представил ее с короткой стрижкой, и его передернуло.

Это надо же было придумать министерству подобный способ отмечать родственников Упивающихся! И почему эта временная мера стала постоянной?

В школьные годы, увидев девушку с короткими волосами, он бы лишь пожал плечами. Как говорится — кому что нравится. Панси Паркинсон, вот, всегда любила стричься под каре. Но сейчас такая прическа была поводом не просто быстро выявить “неблагонадежного” человека, но и унизить его, показать, насколько ограничены его права, не дать ему жить, в конце концов!

Драко сам не заметил, как размышления на эту тему в очередной раз разозлили его так, что, слишком резко рванув пуговицу через петлю, он просто оторвал ее.

— Соплохвост меня раздери! — сквозь зубы прошипел Малфой, нагибаясь под стол. Он попытался разглядеть хотя бы отблеск упавшей застежки, но его опередил голос жены, простым “Акцио” призвавшей пуговицу.

Удовлетворенно хмыкнув, Астория потянулась к его жилету и, вернув “беглянку” на место, сама продела оставшиеся пуговицы в узкие петельки.

— Давно не слышала, чтобы ты ругался, — обратила внимание волшебница, подняв на него глаза и задумчиво высматривая что-то на его лице. На мгновение Драко даже показалось, что она знает все его мысли. Но лишь на мгновение. Потому что молодая женщина, по-видимому, быстро найдя достойное объяснение поведению мужа, иронично изогнув бровь, уточнила: — Ты завтракал?

“Интересно, что такого увидела Астория, если пришла к таким выводам?“ — удивился Малфой, отмечая, что действительно чувствует голод.

С момента получения письма из Министерства Магии вчера вечером он так и не притронулся к еде. Просто вылетело из головы.

— Значит, нет, — со знанием дела, утвердительно произнесла миссис Малфой, беря его под руку. — Тогда у тебя есть... — волшебница кинула на громоздкий циферблат напольных часов прищуренный взгляд, в котором явно читалось некоторое ехидство, — десять минут, милый! Мальчики и так уже полчаса ждут нас в гостиной!

* * *

На вокзале Кингс-Кросс в Лондоне семейство Малфоев оказалось в сорок пять минут одиннадцатого.

Продираясь сквозь толпу магглов на входе в здание вокзала, Драко краем глаза заметил подъехавшую министерскую машину, из которой с надменным видом показался МакЛагген, властно удерживающий за плечо пасынка, весь вид которого говорил о том, что он просто мечтает поскорее оказаться в Хогвартс-Экспрессе.

Стараясь не привлекать к себе внимания и как можно быстрее убраться из поля зрения министра, чета Малфоев поспешила к барьеру, разделяющему маггловскую часть вокзала от магической.

Попарно старшие волшебники провели мальчиков на платформу 9 и ¾ и, не задерживаясь среди окутанных клубами паровозного дыма провожающих и студентов, прошли к последнему вагону.

Здесь оказалось гораздо менее людно и оживленно, чем в головной части поезда. Не было мечущихся в панике животных, которых пытались поймать хозяева, не было ухающих в нетерпении сов, раздраженных своим заточением в клетке. Взрывы волшебных хлопушек, присущие вагонам, в которых ехали в основном гриффиндорцы, тут даже не были слышны. Зато сотрудников отдела опеки, присланных из министерства проконтролировать отбытие юных отпрысков Упивающихся Смертью, было человек десять.

Малфой скривился как от зубной боли, когда все они с подозрением уставились на них. За семнадцать лет, прошедших с окончания второй войны, аристократ успел насмотреться на подобные взгляды.

Он привык, что практически каждый представитель магического сообщества почему-то считал своим долгом спросить у Драко Малфоя, как он относится к казни своего отца и как так получилось, что его самого эта участь миновала.

Первое время, слыша подобное в адрес благородного дома Малфоев, волшебник бледнел и пытался язвить, потом огрызался, но в конце-концов стал просто пропускать мимо ушей. Если раньше за ним всегда стоял отец с кучей связей и умением выкрутиться из любой ситуации, то тогда, семнадцать лет назад, была только мать, раздавленная казнью мужа, абсолютно не способная разобраться с делами семьи и помочь устроиться в этом новом мире.

Малфой не знал, доставали ли в то время Гарри Поттера расспросами о нем, но был бы искренне рад узнать, что не только ему приходилось терпеть подобную бестактность.

Бросив быстрый взгляд на часы, висевшие над перроном, и убедившись, что до отправление поезда есть еще несколько минут, Драко опустил школьные чемоданы детей на платформу и, достав из внутреннего кармана мантии два кожаных мешочка, в которых позвякивали, ударяясь друг о друга, монеты, вручил их мальчикам.

— Тратьте экономно. Будут задирать — отвечайте. Если что-то понадобится — пишите, — стараясь убрать из голоса любой намек на тревогу, сдержанно проговорил Малфой. Он положил руки на плечи замерших перед ним третьекурсников и, несильно сжав их, отступил на шаг, давая жене возможность попрощаться с детьми.

С самого знакомства с младшей дочерью Гринграссов, Асторией, Драко безуспешно пытался научить ее выказывать на людях как можно меньше эмоций. Образ будущей миссис Малфой он всегда ассоциировал со своей матерью: сдержанной, надменной, холодной. Такой должна быть настоящая леди в окружении незнакомых и чужих. Дома она может быть собой, но на людях...

Однако Астория на любые объяснения лишь кивала головой и делала все по-своему. Любимица отца, она, в отличие от старшей сестры, учившейся на одном курсе с Малфоем, абсолютно не контролировала свое поведение, когда дело касалось ее близких. Она не могла бесстрастно сносить издевки в его адрес и всегда начинала язвить в ответ. Она не могла стерпеть лицемерие и начинала так явно льстить оппоненту, что не заметить сарказма мог только слепой.

Поэтому и сейчас, в отличие от него, она не стала демонстрировать аристократическую сдержанность, а сразу заключила смущенных мальчиков в крепкие объятия.

Что Астория нашептывала им на ухо, Драко не слышал, но те в ответ кивали головой и украдкой бросали на него довольные взгляды.

Когда жена, наконец, выпустила детей из объятий, прозвучал первый гудок паровоза. Подхватив чемоданы мальчиков и впихнув их в распахнутую дверь вагона, Малфой передал увесистый багаж детей дежурившему старосте, который на несколько секунд скрылся в поезде. Видимо, искал свободные места. Вернувшись, он сообщил номер купе и, напомнив, что через три минуты поезд тронется, отправился помогать другим прибывшим студентам.

Драко как раз собирался отправить мальчиков в купе, когда один из них, смущенно ероша черные, как смоль, волосы и явно с трудом подбирая слова, обратился к нему:

— Мистер Малфой! Я... Спасибо вам за все! Я вам так благодарен! И за это лето и за предыдущие каникулы, а теперь еще и за эти деньги, — он старался не говорить сбивчиво, но, так как сильно волновался, все равно перескакивал с одной мысли на другую. — Я обязательно вам их верну. Мы со Скорпи уже придумали. Я закончу школу и... миссис Малфой, — он перевел на Асторию свои изумрудно зеленые глаза и, уже обращаясь к ней, добавил, — спасибо за учебники и метлу, и...

— Мы всегда будем рады тебе, Северус, — прервала его тираду Астория, тепло улыбнувшись стоящему перед ней мальчику. По перрону разнесся звук второго гудка. — Ждем на каникулы.

Драко почувствовал, как Миссис Малфой несильно сжала его ладонь, призывая ответить мальчику.

— Когда вырастишь, тогда и поговорим Поттер, согласен? — он протянул руку стоящему перед ним третьекурснику и, когда тот торопливо пожал ее, позволил еле заметной улыбке промелькнуть на своем лице. Его отец наверно в гробу бы перевернулся, увидев подобную картину, не говоря уже о рыжеволосом друге Гарри Поттера из многочисленного семейства Уизли. — А пока учитесь и постарайтесь, чтобы победа в этом году была за Слизерином!

В ответ на последнее замечание мальчишки весело переглянулись и, стараясь перекричать раздавшийся гудок паровоза, одновременно проорали “Обязательно!”

Взобравшись по ступенькам в начавший движение поезд и, последний раз махнув на прощание семье Малфоев, ребята скрылись в вагоне.

— Что ты такое нашептывала им? — с безразличным видом поинтересовался Драко Малфой, беря жену под руку и направляясь к выходу с платформы 9 и ¾.

Ему действительно было интересно, чему так улыбались мальчики.

Идущая рядом жена легким жестом придержала шляпку, которую чуть не сорвало порывом ветра и, наклонившись поближе к Драко, почти незаметно шевеля губами, ответила:

— Я сказала им, что мистер Малфой очень волнуется за них, но аристократическое воспитание и природная скромность не позволяют ему обнять их так, как делаю это я...

* * *

Дверь совершенно точно не единственного купе в середине состава Хогвартс-Экспресса открылась снова. Пятнадцатый раз за день.

Не отрываясь от созерцания проносящегося за окном пейзажа, Роза Уизли поудобнее устроила голову на сгибе локтя и монотонно протянула:

— Занято-о-о...

На последнем слоге она не удержалась и все-таки зевнула. Мама учила ее прикрывать рот ладонью, но следовать правилам тогда, когда единственным зрителем являлся отражающийся в окне двоюродный брат, было лень.

— Ничего себе, — присвистнул с порога черноволосый мальчик, оглядывая свернувшихся на сиденьях в совершенно неудобных позах учеников. — Роуз, что это с ними? Неужели ты подлила им на завтрак сонного зелья?

Роза лениво развернула голову в сторону двери и мутным взглядом уставилась на младшего Поттера. Слизеринец выглядел бы довольно забавно в разорванной мантии, без нескольких пуговиц на рубашке и с галстуком набекрень, если бы не синяк, начавший наливаться баклажанным цветом, на одной из его скул.

— Ты подрался, — нахмурив рыжие брови, констатировала гриффиндорка, проигнорировав замечания кузена.

Она приподняла голову и, сонно потянувшись, подвинулась ближе к окну, освободив тем самым на сидении место между собой и спящим без задних ног Хьюго.

— Садись, поговорим, пока все спят.

Младший Поттер пару секунд прикидывал все за и против, но, видимо, решив, что вряд ли будет хуже, чем сейчас, протиснулся между ногами спящих и уселся рядом с кузиной.

— Ты тоже можешь войти, Малфой, — терпеливо добавила она, когда заметила в коридоре мелькнувший рукав мантии. — Только запри дверь, пожалуйста. Посетители за сегодня уже просто достали.

Дожидаясь, пока Скорпиус, раздосадованный тем, что его заметили, протиснется в купе и закроет за собой дверь, отделяющую их сонное царство от шумного коридора Хогвартс-Экспресса, Роза успела десять раз зевнуть. Ради приличия она прикрывала рот ладонью: все-таки теперь свидетелей было двое. Спать ей хотелось неимоверно. Но ведь кто-то же должен быть на страже, пока все дрыхнут. Она скосила взгляд на спящего с открытым ртом Джеймса и двоюродных сестер, уютным комочком свернувшихся на противоположном сидении, и обреченно вздохнула. Сегодня на страже стоит она.

— Итак, Роуз. Как прокомментируешь это, м-м-м... безобразие? — наигранно безразличным тоном поинтересовался Альбус, вырывая Розу из полудремы, в которую та уже была готова провалиться.

Ей показалось, или перед мысленным взором даже успела промелькнуть, блеснув белой чешуей и моргнув серебристым глазом, тень змеи? Что-то часто она стала являться ей во сне. Надо будет у Джеймса на досуге попросить его учебник по прорицаниям. Может, в толкователе снов будет ответ.

Девочка подавила очередной зевок и бросила мимолетный взгляд на сундук старшего Поттера. Ее мама, скорее всего, недовольно скривилась бы, узнав о мыслях дочери. Еще до поступления в Хогвартс Роза не раз слышала о пренебрежительном отношении Гермионы Уизли к этой “очень не точной науке”. Легко можно было понять — в прорицания она не верила. Впрочем, Роза тоже. Зато, девочка вполне полагалась на опыт маггловских психологов, говоривших, что сны — отражение внутренних переживаний человека.

— Итак, Альбус, или вернее — Северус. Тебя ведь так теперь зовут твои новые друзья? Как прокомментируешь это, — она ткнула пальцем в ушибленную скулу двоюродного брата, от чего тот болезненно охнул, — безобразие?

— Уходишь от ответа? — недовольно пробурчал Поттер, потирая ушибленное место и пододвигаясь поближе к Хьюго.

— Так же, как и ты!

Альбус возвел глаза к потолку и неопределенно пожал плечами.

— Комментировать в общем-то нечего, просто с Томасом и Макмиланном пересеклись.

Девочка скептически вскинула брови и уточнила:

— Просто?

Она готова была поспорить на что угодно — Ал получил фингал из-за кого-то, а точнее, за кого-то белобрысого. Хотя, возможно, не только за него.

— Просто! — твердо произнес Поттер и добавил: — Ты же их знаешь, начали с одного, а потом помянули отца и...

— Дальше можешь не продолжать, — Роза покачала головой. Внимательный взгляд по-шоколадному карих глаз остановился на синяке кузена. — Кому-то хватило ума сказать, что “Гарри Поттер перевернулся бы в гробу, узнай он о том, что его сын учится на Слизерине”?

Альбус Северус кивнул в ответ, и его щеки покрыл лихорадочный румянец. Роза про себя хмыкнула. Братья Поттеры были безумно похожи внешне, но вот характеры и реакция на упоминание отца у них была в корне противоположной.

Джеймс входил в настоящее бешенство, когда при нем упоминали Гарри Поттера, и с трудом сносил сравнение с отцом. Роза иногда думала, что, будь на все его воля, двоюродный брат обязательно бросил бы квиддич, лишь бы не слышать фраз типа “Джеймс, Мерлин, как же ты похож на своего отца!”

Зато Альбус искренне негодовал, когда кто-то смел предположить, что для Гарри Поттера было бы важным, на какой факультет попал его сын.

Несмотря на то, что воспоминания об облике отца у него были очень размытыми и лицо национального героя впечаталось в сознание слизеринца по большей части благодаря фотографиям из альбома и вырезкам из газет, он точно запомнил чувство покоя, охватывавшее его тогда — до авиакатастрофы. Когда отец, приходя после работы, вешал аврорскую мантию на спинку стула, усаживался на пол между кроватями детей и читал вслух сказки Барда Бидля. Или просто рассказывал истории из своей жизни. Как шепотом, в тайне от мамы, объяснял сыновьям сценарий ее будущего дня рождения и сообща, даже маленькая Лили вносила свою “пластилиновую” лепту, готовили сюрприз на двадцатипятилетие миссис Поттер. Как...

Историй, рассказанных Альбусом о своем отце, Роза слышала огромное количество. Всех и не припомнишь.

Девочка грустно вздохнула и, откинув за плечо тяжелую рыжую косу, из которой то тут, то там выбивались непослушные кудрявые прядки золотистых волос, взяла в руки волшебную палочку.

Приводить в порядок внешний вид двоюродного братца было довольно простым занятием. Если, конечно, не брать в расчет синяк, в цветовую гамму которого, помимо синих и фиолетовых красок, добавились еще и зеленые оттенки.

— С синяком помочь не смогу, — сообщила Роза, восстановив последний, оторванный от мантии лоскут. — Перед занятиями забеги в Больничное крыло, попроси у целительницы мазь. Единственное, что могу предложить — маскирующую пудру Викки. На полдня должно хватить.

— Викки? — скорчив недовольную гримасу, уточнил Поттер, проигнорировав хихиканье своего белобрысого друга, раздавшееся с противоположных кресел в тот момент, когда мальчик уже взял предложенную кузиной коробочку с пудрой.

— Ага. Она перевелась в Хогвартс.

Альбус аж присвистнул, на что Роза мгновенно среагировала резким шиканьем. Не хватало еще разбудить ребят за два часа до прибытия.

— А Тед знает? — шепотом уточнил Поттер, краем глаза заметив, как пошевелился рядом с ним Хьюго.

— Нет. Представляешь, какой для него сюрприз будет?

— Да уж... — неопределенно отозвался Альбус, брезгливо тыча пальцем в баночку с прозрачной пытающейся взлететь в воздух пудрой. — Кстати, ты так и не ответила, с какого перепугу ты организовала тут спящее купе? Или может, теперь это лучше называть релакс-купе?

Губы двоюродного брата расползлись в хитрой улыбке. Которая, впрочем, быстро пропала, когда Роза ударила его увесистым томом Истории Хогвартса, лежащим до этого перед ней на столе.

— Ау! За что?

— Поостроумничай мне тут! — беззлобно проворчала девочка и, любовно погладив корешок книги, загадочно добавила: — У нас произошло нечто невероятное!

— И что же такого невероятного могло произойти? — передразнил Розу Поттер, скептически изогнув брови.

Рыжая Уизли возмущенно скрестила руки на груди.

— Если тебе не интересно, я могу и не рассказывать! — откликнулась девочка, обиженно поджимая губы.

— Что ты, что ты! Я весь внимание! — подмигнув однокурснику, поспешил уверить Розу слизеринец.

Девочка, кажется, не заметила перемигивания брата с Малфоем, потому что перестала дуться и оживленно затараторила:

— Ты помнишь терновник Фреда? Ну тот, что появился в низине в день его рождения? — и не дожидаясь ответа брата, продолжила. — Так вот, ты не представляешь, но он заполнил собой все пространство под оврагом за каких-то два года! А позавчера, когда мы были в Косом переулке, тетя Анджелина уничтожила больше половины зарослей, пока искала застрявших в них Фреда и Роксану!

Малфой с Поттером непонимающе переглянулись. Они явно не видели связи со спящим купе.

— И? — развел руками Альбус, показывая, что ждет более подробных объяснений.

— И то, что вчера Фред чуть не погиб! В низине появился пролом! Не знаю, откуда он там взялся, но Джеймс еле успел оттащить малыша от расщелины!

— Эм... — неопределенно протянул слизеринец. — А ты уверена, что его там раньше не было? Ты же говоришь, там были заросли.

— О, Ал! — возмущенно вскрикнула девочка и сама зажала себе рот.

В углу пошевелился Джеймс.

Наблюдая за тем, как он потянулся, сел на сидении и, протерев глаза, на мгновение невидящим взглядом уставился перед собой, все бодрствующие затаили дыхание.

Посидев так с минуту, гриффиндорец вновь откинулся на сидение и заснул.

Дети облегченно выдохнули.

— Пролома не было! И точка, — зашептала Роза, при каждом слове негромко постукивая пальцем по столу. — Но и это не самое странное! Я могу поклясться — Фреда тянет к этому разлому. Терновник и раньше был его излюбленным местом для игр, но теперь...

Подогнув под себя ноги, девочка устроилась поудобнее на сидении и, заговорщически прищурившись, продолжила:

— Ночью, пока Джеймс, Хьюго и остальные играли в квиддич, — на этих словах, Альбус понимающе переглянулся с Малфоем, теперь ребятам стало ясно, откуда в купе это сонное царство, — малыш как-то умудрился улизнуть из дома. Мы его заметили лишь тогда, когда он оказался почти рядом с разломом. Джеймс еле успел подхватить Фреда, прежде чем он свалился в расщелину!

— Извини, что прерываю, — вмешался в рассказ сохранявший до этого молчание Малфой. — А ты в команде за кого играешь?

Ал взглянул на друга так, как будто тот сошел с ума.

Девочка удивленно вскинула брови и, покачав головой, назидательным голосом ответила:

— За судью, Малфой, за судью. Но к делу это не относится! Все, что там произошло — явно не случайность!

Девочка взволнованно провела рукой по волосам и, перебирая перекинутую через плечо косу, продолжила:

— Мы думали, что успокоив и уложив Фреда спать, продолжим игру дальше, но как бы не так! Не прошло и получаса, а малыш снова оказался у оврага. Как он смог дойти почти до самого пролома незамеченным — ума не приложу! Но его явно туда тянуло! Я и Джеймс предложили остальным караулить Фреда по двое. Никто, правда, заснуть не смог... — девочка театрально возвела глаза к потолку. — Еще бы! Строили догадки — одна бредовее другой. Я даже в книжках попыталась поискать. Свечение в зарослях-то видели все. У меня было даже предположение, что там открылся очередной магический источник, ну знаешь, типа того, на котором Хогвартс построили...

На последних словах Розы Альбус не смог сдержаться и прыснул. Ему вторил Скорпиус.

— Ну ты и загнула, сестренка! Магический источник на заднем дворе Норы? Свет из расщелины?! Все это больше похоже на страшилку какую-то! — стараясь не повышать голоса и заговорщически склонившись к кузине, проговорил слизеринец.

Услышав фразу Поттера, гриффиндорка недовольно отстранилась.

— Не веришь мне — спроси у брата! — отрезала девочка и, поднявшись, указала гостям на дверь. — А теперь — вон из купе!

— Подожди, ты же хотела помочь мне справиться с этой пудрой! — попытался протестовать слизеринец, но Роза уже умудрилась спихнуть его с сиденья и теперь теснила к двери.

— Твой синяк — твои проблемы! — отрезала девочка.

— Но мне же надо будет вернуть ее Викки!

— Я уверена, что ты разберешься с этим! — безразлично бросила Роза и, вытолкнув двоюродного брата в коридор, повернулась к его однокурснику. — Твоя очередь, Малфой. Или тебе нужно особое приглашение?

Очнувшийся слизеринец мгновенно подскочил со своего места и, дернув напоследок не ожидавшую подобного Розу за косу, скрылся в коридоре.

— Идиот, — фыркнула девочка и, запечатав дверь купе, позволила себе, наконец, от души зевнуть.

Поезд приближался к Хогвартсу.

* * *

— Значит, вы отказываетесь браться за этот проект? — уточнил пожилой джентльмен у сидящего напротив него гоблина, лицо и фигура которого, из-за царившего в кабинете полумрака, были еле различимы на фоне массивной спинки кожаного кресла.

За окном сверкнула молния, на мгновение очертив силуэты сотрудника банка и его посетителя. От одного вида глаз, вспыхнувших в полутьме неестественно-фиолетовым цветом, по спине гостя пробежал холодок. Гоблины...

Где-то совсем рядом прогремел гром, и по узким улочкам Косой Аллеи забарабанил дождь. Начиналась первая осенняя гроза.

Джентльмен устало вздохнул. Стрелки часов больше трех часов назад минули отметку двенадцать, а дело, с которым он пришел, так и не сдвинулось с мертвой точки. Поверенный семьи, с которым работало не одно поколение рода Гринграссов, не отличался особой расторопностью.

— Если бы дело касалось только вашей семьи, лорд Гринграсс, наш банк был бы рад оказаться вам полезным, — скрипучим голосом, наконец, ответствовал гоблин, неторопливо перебирая длинными когтистыми пальцами разложенные на столе бумаги.

Как он что-то различал в подобной темноте, можно было только догадываться.

— Однако в данном случае, — продолжил гоблин, — речь идет об активах, принадлежащих покойному Упивающемуся Смертью. И, возьмись мы за это дело, у нас могут возникнуть проблемы. А банку не нужны проблемы. Уж простите.

За окном погасли уличные фонари, и в тот же миг в кабинете вспыхнули несколько канделябров. Резкий свет, ударивший по глазам, заставил пожилого джентльмена сильно сощуриться.

Поверенный Ригордарх скривил тонкие губы в снисходительной усмешке и, собрав со стола бумаги, аккуратно убрал их в бархатную папку.

На переплете щелкнула серебряная застежка, и папка оказалась в руках у посетителя.

Гоблин поправил белоснежные манжеты и скрестил пальцы на мраморном столе, выжидательно глядя на клиента.

Если бы Бенджамин не знал, насколько гоблины жадны до золота, он обязательно подумал бы, что таким жестом ему намекают на окончание разговора. Но...

— Даже учитывая то, что эти активы до замужества моей покойной сестры принадлежали роду Гринграссов? — спросил джентльмен, продолжая утомительный разговор.

— До замужества, да — согласился гоблин, коротко кивнув головой, покрытой редкими седыми волосами. — Но это не отменяет факта их дальнейшего перехода в собственность рода мужа.

Упорство сотрудника Гринготтса уже порядком наскучило Бенджамину. Откинувшись на спинку кожаного кресла и положив руки на подлокотники, он решил спросить напрямик.

— Следует ли из ваших слов, Ригордарх, что ни одна из фирм не возьмется за этот проект?

В ответ гоблин неопределенно пожал плечами и, щелкнув когтистыми пальцами, заставил свечи на канделябре вспыхнуть с удвоенной силой.

— Все боятся за свои кошелек и свободу, лорд Гринграсс. Министерство однозначно показало, что наложило вето на собственность врагов мирного магического населения. Так что, да, в Косом переулке никто не согласится так рисковать.

В глазах пожилого волшебника вспыхнула догадка.

— Только в Косом переулке? Или, возможно, в Британии... — начал было он, но его прервал скрипучий голос Ригодарха.

— Нет-нет. Вы не найдете ни одного мага, который бы согласился на подобное.

Лорд Бенджамин Гринграсс непонимающе нахмурил седые брови.

— Но ведь вы знаете выход из создавшейся ситуации, правда, Ригодарх?

— Конечно, лорд Гринграсс, — хищно отозвался гоблин. — Правда, для этого вам придется приобрести некоторые навыки и быть готовым к тому, что исполнитель проекта не будет иметь никакого отношения к магии.

— Вы предлагаете обратиться к магглам? — не скрывая удивления в голосе, уточнил пожилой джентльмен, приподнимаясь в кресле.

Подобная идея даже не приходила в голову старому аристократу. А ведь это меняло дело!

— Я бы сказал — в конкретное агентство и к конкретному магглу, — медленно проговорил поверенный и, подозвав помощника-гоблина, который все это время молчаливо ожидал у дальнего конца кабинета, забрал у него небольшой бумажный пакет.

Вскрыв печать Гринготтса и достав из конверта лист пергамента, Ригодарх положил его перед Бенджамином.

— Вы, знаете ли, не единственный волшебник, пришедший с подобной проблемой, лорд Гринграсс. Ознакомьтесь с соглашением, и если оно вас устроит, то после подписания мы отправим запрос в агентство, и как только они будут готовы к встрече, мы оповестим вас.

Бенджамин взял в руки плотную кремовую бумагу и внимательно просмотрел текст договора. Все как обычно — гоблины своего никогда не упустят.

Неясно только, почему они сразу не могли перейти к делу, а предпочли больше трех часов ходить вокруг да около.

Взяв со стола перо и обмакнув его в чернильницу, лорд Гринграсс занес руку над последним листом соглашения, когда заметил в договоре нечто неожиданное. И с этим стоило разобраться заранее. До подписания.

Подняв на гоблина выцветшие с возрастом бледно-голубые глаза, он уточнил:

— Освоить телефон? Электронную почту? Вы это серьезно?