Вавилон (джен)

Барти шёл на второе, наверное, в своей жизни собеседование, если не считать первого разговора с Тёмным Лордом. В этот раз говорить предстояло с личностью, известной если и меньше, то ненамного. Ньютон (или, как его сокращённо называли, Ньют) Скамандер был, пожалуй, самым известным в мире магозоологом — уж из ныне живущих-то точно. Да и биография его была явно необычной. Только закончив Хогвартс, он устроился сначала помощником профессора по уходу за магическими существами, где его основной задачей стало пополнение школьного зверинца редкими и интересными животными, до которых его начальник (а поговаривали, что и тогдашний директор Блэк) был большим любителем и умело выбивал финансирование. Тогда не смогли закупить каких-то существ с Урала из-за политических проблем, затронувших тамошнее не только маггловское, но и магическое население. И Скамандер решил проблему кардинально: он собрал экспедицию в те края и смог привезти оттуда партию нужных тварей (и вроде бы, не только их). Потом последовали годы работы в Хогвартсе, ещё пара экспедиций, написание статей, едва ли не перевернувших магозоологию как науку, и — внезапно — книг, посвящённых его же экспедициям, на средства с которых он мог собирать новые команды и покупать новых животных. Барти читал его романы: написанные живым и необычным языком, не лишённые юмора и даже самоиронии, они замечательно описывали как все приключения их автора (коих оказалось немало), так и самих существ, с которыми тот сталкивался в своих путешествиях. Неудивительно, что даже через столько лет они всё ещё были достаточно популярными.

Потом последовала известность, как в научной среде, так и за её пределами — благодаря книгам. В итоге уже в середине тридцатых годов именно он стал очередным Директором Хогвартса. Увы, на этом месте находиться ему занимать эту должность ему, видимо, не понравилось (по крайней мере, если верить выпущенной после увольнения очередной книги, повествующей об этом этапе жизни), и его сменил Армандо Диппет.

После этого самый известный магозоолог в мире работал в Министерстве, занимаясь вначале домовиками, а потом обратил внимание общества на проблему оборотней — именно благодаря его усилиям дело сдвинулось с мёртвой точки, хоть уже и после войны. Конечно, получившаяся система была далека от идеальной, но это было большим шагом вперёд, что Барти, изучавший этот вопрос, мог подтвердить. Также Скамандер внёс много новшеств в акты и стандарты, имеющие отношение к магическим существам и животным. А потом, уже хорошо продвинувшись по службе (ему предлагали даже возглавить Отдел популяций и контроля над ними), снова покинул своё место работы. Правда, за признание его заслуг его оставили внештатным сотрудником — и он был единственным в своём роде. После этого мистер Скамандер , всё ещё продолжая сотрудничать с Министерством, решил реализовать главную свою мечту, как он это называл: он хотел построить первый в Магическом мире зоопарк, взяв за основу маггловский вариант этого заведения, правда, несколько изменив концепцию. И его влияние и слава в то время были настолько велики, что ему не только позволили это сделать, но выделили на это средства и специалистов из Отдела тайн, и целых два немаленьких острова (Тайри и Колл), где эти специалисты смогли провести самую масштабную в мире процедуру с раздвоением пространства. Сам же Ньютон набрал экспедиции, которые и сделали первый завоз волшебных зверей в зоопарк. И где-то в это же время (незадолго до того, как маленький Барти попал на открытие зоопарка, определившее его дальнейшее увлечение магическими существами) он смог заставить чиновников принять закон, запрещающий экспериментальную селекцию (то есть, по сути, создание новых химер) на территории Магической Британии. После открытия зоопарка он занимался в основном тем, что пополнял коллекцию, ездил на различного рода конференции, сотрудничал с Международным Комитетом Изучения Драконов, а в перерывах писал книги о путешествиях, научные статьи и даже собственный учебник и справочник для учащихся, на данный момент уже выпущенный и высоко оценённый по всей Европе.

Сейчас, даже в это печальное время, мистер Скамандер набирал очередную экспедицию. От прошлых она должна была отличаться тем, что требовалось теперь немало людей (набор проводился не только в Магической Британии) и часть из них должна была находиться на месте в течении двух или даже трёх лет, собирая малоизученные виды животных во Внутренней Монголии и передавая их на изучение другой части. Так что теперь Барти прибыл на остров Тайри и направлялся как раз к дому Саламандера, вспоминая события последних дней.

Последствия близкого нахождения с дементором у него вылечили очень быстро — в тот же день он уже стал более-менее дееспособен и контролировал себя, а ещё через пару его выписали из Мунго. Руквуд проинструктировал его максимально подробно по поводу того, что же надо отвечать на все расспросы о произошедшем и о так называемом «Плане Крауча» — собственно, именно по его инструкциям Барти и действовал.

В Министерстве продолжался хипеж, начатый ещё после случая с Краучем-старшим. На этот раз, правда, думали, кого бы наградить и как, а не на кого повесить всех собак — впрочем, надо было признать, что в обоих случаях разобраться с тем, что же произошло, пытались. Но им приходилось верить Барти и Руквуду едва ли не на слово, поскольку какие-то косвенные факты, подтверждающие планировавшуюся операцию, имелись, а вот никаких прямых уже было не найти.

Оборотни в ту ночь успели прибыть в Магический Квартал Лондона, но оказалось, что Барти и Беллатрискс успели поднять всех на уши очень вовремя — стычка у оборотней в итоге случилась не с беззащитными (или почти беззащитными) и беспомощным мирными волшебниками, а со срочно собранным отрядом авроров, который без особых сложностей одолел стаю обернувшихся агрессоров, несмотря на численное превосходство последних, их большие размеры, силу, ловкость и выносливость. Множество оборотней были повержены либо взяты в плен, хотя немногие, включая Сивого, смогли сбежать и скрыться в неизвестном направлении. Чарли Боннера, неведомо как оказавшегося в какой-то момент (в волчьем обличье!) на крыше одного из зданий, кто-то сумел так метко сбить заклинанием (по всей видимости, оглушающим), что тот свернул себе шею в падении, что для волка (и тем более для оборотня) можно было считать просто невероятной неудачей. По крайней мере Барти, вознамерившийся узнать про судьбу обидчиков, добился такой вот истории и теперь мог мстительно посмеиваться над эдаким неудачником.

«Ежедневный пророк» теперь пестрил статьями на тему случившегося и множеством гипотез, хотя в том, что Лорду и Пожирателям наконец утёрли нос, никто не сомневался. Там же попалась Барти и заметка о случае на каком-то маггловском рыболовном судне, на котором кто-то неизвестный перегрыз весь экипаж. Барти, конечно, догадался, кто же это был, но вот весть о том, что тот, с кем он не так давно учился, стал оборотнем... или на самом деле, был?! Но тогда же получается... нет, в такое верить не хотелось, и лучше было сразу выкинуть подобные мысли из головы, тем более что пищи для размышлений и без того было более чем достаточно.

Самого Барти, как и Руквуда, как и Бриссендена (посмертно), как и ещё несколько человек (в том числе и участников событий, а посмертно — и отца Барти, и ещё пару убитых с ним чиновников) представили к наградам. Руквуду, как основному из оставшихся после смерти старшего Крауча участников операции, который, как считалось, и смог закончить её, дали Орден Мерлина второй степени. Ту же награду получили Крауч-старший с сыном и ещё один «примазавшийся» министерский деятель. Барти, конечно, мог бы реально рассчитывать только на третью степень, но тут сыграла роль личность его отца.

После церемонии награждения состоялся и последний разговор Барти наедине с Беллатрикс, а по всей видимости, и последняя их встреча, в ближайшие годы уж точно, и обрывки из их беседы всплывали в памяти до сих пор.

 Барти, это, конечно, замечательно, что всё хорошо закончилось, — она говорила спокойно, но весь вид свидетельствовал о том, что ей явно нелегко, — но есть кое-что, что я должна тебе рассказать.

— Что-то мне говорит, что известие неприятное, да?— он даже не был удивлён.

— Неприятное? Пф-ф! Что за преуменьшение! — она рассмеялась, но тут же словно сдулась. — Война кончена, Барти, мы приняли решение сдаться... — голос её стал совсем тихим.

— Но... это же как минимум лет пятнадцать в Азкабане, если не пожизненно?! — Барти был шокирован.

— Если докажут, что мы совершили всё по своей воле, — Белла слабо улыбнулась. — Но в этом никто по-настоящему не заинтересован из высших чиновников. Более того, — продолжала она, — им как раз очень невыгодно, чтобы это вскрылось. Так что если постараться убедить их, что нашими действиями управляли, «империусом» или ещё каким подобным образом, — она внимательно посмотрела на собеседника, глаза её лукаво блеснули, — то на суде нам поверят. Главное, остаться в этот момент едиными — тогда Ближний Круг сможет войти в послевоенные времена если не в полном составе, то близко к нему...

— Но как же Лорд? — задал интересующий его вопрос Барти. — Он же может вернуться?

— Я уже не знаю... — она снова стала подавленной. — Он утверждал, что дольше других продвинулся по пути бессмертия, да и сомневаться в его словах не приходилось, но...

— Но ты уверена, что его нельзя найти?

— Найти?! — её лицо перекосило, то ли в ярости, то ли в отчаянии. — Думаешь, никто не пытался его найти?! Но где нам его искать?! Сколько мы сможем ждать его, находясь в войне?! Теряя всё больше людей! — она едва ли не кричала и начала даже слегка подмахивать руками, не в силах сдержать эмоции. — Убивая всё больше людей! Опуская Британию в хаос, вместо того, чтобы нести процветание! — она распалялась всё больше. — И где он сейчас?! Почему он нас бросил в такой момент?! Как так... — она разрыдалась, прямо перед Барти, который, не зная, что делать, принялся успокаивать её, как только мог. Вряд ли он потом взял бы на себя смелость сказать, что именно он помог Беллатрикс успокоиться и взять себя в руки, но тем не менее, это случилось.

— В общем, Барти, — голос её стал немного хрипловатым, — и для нашей, и, что самое главное, для твоей безопасности, нам не надо ещё некоторое время встречаться. По правде говоря, — она поднесла палец к губам Барти, чтобы тот не пытался перебивать её, а он тем временем думал, что сейчас, заплаканная и даже слегка помятая, она казалась прекраснее, чем когда-либо, и что возможно, именно эта встреча будет для них последней в жизни, — по правде говоря, самым лучшим выходом для тебя будет покинуть Британию. Сейчас это сделать, конечно, затруднительно. Но именно у тебя проблем не возникнет точно, — она улыбнулась, в то время как Барти с трудом подавил желание поцеловать её.

Именно тогда он и вспомнил, что видел объявление о наборе в готовящуюся экспедицию, равно как и то, что когда-то он мечтал стать именно магозоологом — до тех пор, пока отец не заставил его встать на другую стезю. Да и продолжать свою карьеру в Управлении после случившегося как-то не было никакого желания. Мать его идею только поддержала, сказав, что ему необходимо развеяться и побывать где-нибудь, где всё и все вокруг не будут постоянно напоминать об «ужасных произошедших событиях» и об отце, мешая тем самым вернуться к нормальной жизни, как она считала. Так что он написал заявление об увольнении по собственному желанию и снова стал свободен, как перекати-поле.

Как и после выпуска, он шёл куда-то в неизвестность, только думал теперь больше не о том, что его ждало, а всё больше о другом. Почему тот Барти, который только полтора года назад выпустился из Хогвартса, не особо представляя, что же его ждёт дальше, так упорно ассоциировался у него с Барти теперешним, который пережил немало за это время удивительных и ужасных событий? Хотя теперешний он тоже, по правде говоря, плохо себе представлял, что его ждёт впереди, хоть и не то чтобы сильно беспокоился по этому поводу. Забавно, но он всё ещё выглядел мальчишкой, хоть после работы в Скаллоуэе количество и контраст веснушек его как-то уменьшились, а внутри... внутри он, наверное, возраста не имел. Уж по крайней мере, затруднялся его назвать. Но кем он был, кем он стал, когда и как осуществлялось развитие или деградация, или превращение из одного Барти в другого — он всё никак не мог найти на это ответа. То есть разницу между тем, что было, и тем, что стало, он как-то замечал, да и глобально происхождение изменений проанализировать мог, но... но какие поступки, какие мысли стали ключевыми в его формировании? На это у него ответа так и не появилось.

Как не появилось ответа и о смысле его служения Лорду. Даже не так: он представлял себе, в чём был смысл его тренировок, представлял себе, что искал сам в Организации (хотя, это, наверное, только он мог додуматься искать в организации, практически все члены которой занимаются тёмной магией, пытками либо убийствами... искать среди подобных людей человеческой теплоты, зная или прекрасно догадываясь при этом об общих занятиях её участников), но не представлял глобальной цели, к которой они двигались. Без Лорда они были подобны кораблю со сломанным рулевым веслом: им некуда было осмысленно двигаться вместе. Да и объединяла несколько различных составляющих Организации, как уже догадался Барти, именно личность самого Лорда, которого, можно было позволить себе признаться, он так хорошо и не узнал. А теперь вся их война получалась едва ли не такой же бессмысленной, как восстание оборотней, неспособных просчитать последствия даже на шаг вперёд. И зачем было тогда пытать и убивать множество магглов, хоть ради тренировок, хоть ради чего, зачем было так сокращать население самой страны, ради блага которой многие члены Организации туда и пришли, зачем было разрушать, сжигать производства, склады, дома, принадлежащие магглокровкам, зачем? Бессмысленность произошедшего давила, пожалуй, сильнее, недели все потери и утраты, вместе взятые...

Отдельно он замечал, что, не понимая Тёмного Лорда, не понимает и того, что произошло. Правду ли он говорил о своём бессмертии? Но если это была правда, то почему он исчез и более не возвращался, поставив тем самым своё же детище в практически безвыходное положение? Или, если для поддержания его бессмертия нужна помощь Организации, то почему никто не знал о том, что же нужно делать? Как он мог позволить, допустить, чтобы те, кто доверился ему, следовал за ним, пока это было возможно... как он мог допустить, чтобы они остались без Него, ведущего их корабль по одному ему известному курсу? Он прекрасно понимал вопрос Беллы: как он мог их так предать?! И ответа на это не находилось.

В какие-то моменты казалось, что всё это время — вся эта магическая война, на самом деле — было похоже на страшный сон (или наоборот, на прекрасную сказку, в которую в реальности не попадёшь, как ни старайся), случившийся отчего-то не с одним человеком, а со всей Магической Британией сразу. Для Барти, это могло быть, пожалуй, и тем, и другим одновременно. А теперь это не Волдеморт исчез — это просто прозвенел будильник, и все грёзы, ужасные или несбывшиеся, остались позади. Теперь можно встать, совершить утренний туалет и пойти заниматься привычными делами как ни в чём не бывало, иногда думая о том, какая же странная история, всё-таки, приснилась, забавная, можно и поделиться с кем-нибудь. Или, возможно, стоит её наоборот оставить при себе и постараться забыть, не вспоминая больше никогда.

Впрочем, было бы не совсем верно утверждать, что о будущем Барти не думал. Он неплохо подготовился к встрече с великим магозоологом и в чём-то даже почти кумиром, узнал кое-что про Скамандера . Ньютон выглядел теперь как пожилой, но всё ещё очень бодрый мужчина с седыми волосами и короткой, обрамляющей раздавшиеся красноватые щёки бородой. За годы он располнел, но зато не утратил острый ум и свой фирменный юмор, проявляя его всякий раз, когда оный был к месту. Не утратил он и своей любви, если не страсти к магическому животному миру (да и маггловским интересовался). Женат он сейчас был второй раз (первая жена даже выпустила в своё время неплохую книжку об их совместной жизни, — их и их зверей, — которую провокационно назвала «Огневицы в моей постели») и вроде бы даже имел внука. А ещё у Барти был припасён и взят с собой пузырь коллекционного чего? — своей любви к хорошему алкоголю Ньют Скамандер тоже не утратил, как и любви к хорошей беседе, затрапезной или не обязательно таковой.

На острове, по которому шёл Барти, сейчас было довольно тепло, хоть небо и было покрыто облаками, а лёгкий бриз приятно обдувал кожу. Он словно возвращал к жизни, вырывая из цепких лап мрачных мыслей. Впереди из-за поворота дороги уже показывался дом Скамандеров, и вдруг подумалось, что на самом деле не так оно и ужасно закончилось — по крайней мере, для самого Барти. Да и в итоге он ведь получил, по правде говоря, работу, от которой когда-то мог прийти в настоящий восторг. А Беллартикс и остальные... он уже был уверен, что они выкрутятся: в конце концов, Белла была права, что абсолютное большинство тех, кто имеет возможность решить их судьбу, предпочтут скорее поверить в их объяснения, чем докопаться до самой сути и правды. Что же касается самого Барти... А что Барти? Ему было девятнадцать лет. Всё было хорошо.