Вниз по спирали (гет)

Узкое табло над пультом неспешно отсчитывает секунды. Ничего не слышно, кроме слабого гула двигателей, почти сливающегося с тишиной.

Когда-то, ещё до школы, я рассказала отцу, какой разной бывает тишина в доме и за его стенами. Он потрепал меня по затылку, назвал фантазеркой. А мне и сейчас кажется: в лесу тишина дышит полной грудью, беззаботно дремлет, дома она словно наблюдает за тобой, лукаво заглядывая в окно. Здесь же, в кабине, она затаилась за пластиковыми панелями, готовая выпрыгнуть в любой момент и взять тебя за горло.

— «Синий», — низкий голос моего напарника спугивает эту безмолвную хищницу. Я невольно вздыхаю с облегчением.

— Проверьте стабилизаторы гравитации. Скоро выйдем в невесомость.

Поднимаю голову — вверху одобрительно подмигивает зелёный огонёк.

— Всё в норме, головой об потолок не стукнусь.

— Да уж, она у кое-кого и так бедовая.

— Нечего с больной головы на здоровую валить, — парирую я. Подрагивающие пальцы переползают на орудийную панель, замирают над кнопкой спуска.

— Погодите стрелять, — беззаботно замечает Иннард, — мы ещё никого не встретили.

Хмыкаю:

— Вы что, успели мне в кабину скрытую камеру вставить?

— Какая восхитительная идея — жаль, мне самому не пришло в голову. Хотя, боюсь, если бы передо мной всё время было ваше лицо, я бы рано или поздно ошибся в управлении.

— В самом деле? Я настолько парализую ваши способности?

— Только не возгордитесь.

Я удовлетворенно хихикаю, и узел, скручивающий мои внутренности где-то под грудью, немного расслабляется.

— Может, я вам ещё и в кошмарах являюсь?

— Ну, кошмарами я бы эти сны явно не назвал.

Снова подбираюсь в кресле, отвожу лопатки назад. Откровенничать с Иннардом по поводу снов — явно не лучшая идея.

— Расслабьтесь, капитан Грат, — невозмутимо произносит он. — Я не собираюсь прямо сейчас посвящать вас в подробности моих ночных фантазий.

— Надеюсь, вы и в будущем от этого воздержитесь.

— А почему нет? — из динамика доносится озорной смешок. — Уж не боитесь ли вы?

— Ещё не хватало — тебя бояться, — поправляю ворот форменной водолазки. Что-то щекочет спину. — Что ты мне сделаешь? Что ты вообще можешь — без своего форта, без легионов с лазерниками, без вла…

Осекаюсь, глядя на датчик, и проглатываю вертящиеся на языке слова.

— Через тридцать секунд — орбита.

— Вас понял, «Синий», — безмятежно доносится мне в ответ.

Убегают, убегают циферки на табло, тоскливой, ноющей болью сводит колено. Я поспешно вытягиваю ногу под пультом, пощипываю её сквозь плотную форменную ткань, пытаясь расслабить мышцы. Пять… четыре… три…

— Начинаем виток, — ровным голосом отмечает Иннард. — «Синий», вы видите какие-либо аномалии?

— Всё чисто, «Белый», — я даже не пытаюсь скрыть удивление. — Сканеры не фиксируют ни одного постороннего объекта. Как у вас с межгалактической связью?

— По-прежнему глухо. Я не могу отправить донесение в Штаб.

— Значит, штука, которая блокирует нашу планету, вовсе не на орбите. Где же её искать?

— Может, где-то за пределами Малого Кольца, — я почти вижу, как Иннард философски пожимает плечами. — А может, у вас в спальне под подушкой. Не надо в меня стрелять, капитан, я сказал так лишь для примера.

— Ещё заряд на вас тратить… Погодите, а кто же сжёг «Элизиум»?

— Вероятнее всего, они давно уже улетели. Как вы смотрите на то, чтобы перейти на вторую космическую и попробовать выйти из «зоны молчания»?

Да, да. Конечно, он прав: задание-то надо выполнять.

— Давайте, Иннард. Попытайтесь.

— А вы?

— Я сделаю ещё пару витков. Не нравится мне эта пустота, что-то тут не так.

— Заметано, — легко соглашается он. Я слышу слабый щелчок — и сигнал его шаттла пропадает.

Вот теперь я совсем одна.

На экране вспыхивают и пропадают строчки, одна сменяется другой: идёт запись сканирования. Хоть бы что-нибудь новое — нет, всё как всегда, абсолютная норма. Ничего она мне не даёт.

Связь с внешним миром не исчезает сама собой, и многотонные корабли не гибнут без следа. Надо только найти зацепку. Какую?

Правду говорил отец: перед тем, как что-то искать, надо понять, что ты хочешь найти. Что же ищу я?

Я не успеваю себе ответить: ослепительно-яркая вспышка беззвучно взрывается перед глазами, под рёбра словно врезается лезвие. Захлебнувшись воздухом, я сползаю по спинке кресла, и мои пальцы судорожно впиваются в пульт.

Ничего не вижу, ничего, только мошки тычутся туда-сюда, только расходятся мутные круги. Что-то тёплое, липкое ползёт по груди и животу. Во рту солоно.

Пол подо мной вздрагивает вместе с креслом, я задыхаюсь от боли, ввинчивающейся в живот. Инстинктивно вдавливаю кнопку, уводя шаттл из-под огня. Что-то потрескивает… Неужели разгерметизация? Нет, всё бы кончилось за десяток секунд, а так у меня ещё бог весть сколько времени, чтобы истечь кровью.

До земли я не дотяну. Я даже не знаю, где она.

Жалко.

Неужели дома меня так и не дождутся в отпуск?

Ой, ой, мамочки… Шаттл снова встряхивает. До меня и тут добрались?

Пытаюсь наклониться вперёд — боль режет всё тело наискось. Кое-как упираюсь локтями в пульт, дотягиваюсь до спуска. Вообще не представляю, куда луплю лучом. А вдруг достану?

Дану я так и не навестила. У нас было почти семь лет друг на друга, а мы вместе провели от силы полгода…

— «Синий», слышите меня? «Синий», ответьте!

— «Белый», делайте отсюда ноги, — хрипло выдыхаю я.

— У вас повреждения? Сообщите ваши координаты.

— Я их не знаю, — мой собственный голос долетает до меня глухо, словно из бочки. — Я ничего не вижу.

Что-то шуршит, постукивает в динамике.

— Вы ранены?

— Кажется, да, — прижимаю ладонь к промокшей насквозь ткани. — Спускайтесь, Иннард. Может, успеете. Вы всегда хорошо умели сбегать.

— Едва ли лучше вас, — цедит он. — Где вы находились, когда на вас напали?

Где же, где… Я как раз посмотрела на датчик…

— Кажется, двадцать один — два — семнадцать.

— А потом? Как вы изменили траекторию?

— Нажала первую попавшуюся цифру, — даже усмехнуться не даёт боль.

— Левой рукой или правой?

— Правой… Нет, ею я зажимаю рану… и зажимала. Значит, левой.

— Семёрка или восьмёрка, — бормочет он. — Ладно, ждите.

Чего ждать?

Муть перед глазами понемногу расползается, я вижу свою руку, стиснувшую край панели, вижу голубой квадратик экрана. Больше в меня не стреляют, и то хорошо. Может, попробовать сесть? Всё лучше, чем болтаться на неустойчивой орбите. Да хоть и на устойчивой…

— Ага, вижу ваш сигнал, — прорывается в уши довольный голос Иннарда. — Ай да я!

— Сама скромность.

Как ни странно, он оставляет мою насмешку без внимания:

— Рита, мы сейчас будем спускаться на планету. Вы можете различить хотя бы очертания предметов?

— Очень смутно, — признаюсь я. — Но, возможно, мне удастся припомнить расположение кнопок навигации.

— А как вы себя чувствуете? Очень постарайтесь не терять сознания. Как только мы снизимся до границы атмосферы, можно будет включить автоматику, но перед посадкой понадобится выправить траекторию.

— Постараюсь.

Что тут ещё ответить?

Я не буду думать о крови, уже, кажется, пропитавшей сиденье, не буду думать о треске из-под панели.

— Вводите курс: пятнадцать — два — ноль — восемь.

Ноль, где же этот ноль. Пальцы еле слушаются.

— Что дальше?

— Включайте двигатель торможения. Кнопка должна быть слева в углу. Есть?

— Есть, — падаю спиной в кресло. Кажется, мне уже и не особо больно, только дико клонит в сон. Как же я давно не спала… как давно…

— Заключённая Грат! — жёсткий, требовательный оклик вырывает из дрёмы.

— Ты в своём уме? — язык поворачивается с трудом.

— Прекрасно. Значит, мы живы-здоровы.

— Не смей так называть меня.

— На другие обращения ты не отзывалась, — усмехается он. — Я уж с десяток вариантов перебрал.

— Всё равно…

— Всегда знал, что на самом деле тебе это нравилось, — перебивает он. — Ты же наслаждалась, вставая передо мной на колени, верно?

— Меня не волнуют твои больные фантазии, Иннард.

— Ты хотела доставить мне удовольствие. Все вы, терране, не годны ни на что большее, кроме подчинения.

Моя голова дёргается вперёд:

— Заткнись, или я заткну тебя сама.

— Ты ведь до сих пор хочешь меня? — резвится он. У меня темнеет перед глазами — не знаю, от злости или от потери крови.

— Единственное, чего я хочу — придушить тебя. Как только доберусь до твоей шеи и…

— Пять минут до посадки. Корректируем курс. Вводи две восьмёрки.

Машинально тянусь к пульту.

— Всё, Рита, мы садимся! Чуть-чуть дотерпеть осталось.

Что-то тяжёлое давит на затылок, утягивая в темноту — и я наконец закрываю глаза. Жарко. Не продохнуть.

-…Что здесь происходит?

Удар, которого я ждала, оцепенев от ужаса, медлит обрушиться мне на спину. Голос, только что брызгавший гневом, тихо и почтительно произносит:

— Я наказываю виновных, господин комендант.

Мои руки дрожат, расцарапанные ладони вжимаются в пыльные плиты. Приподняв голову, я опасливо сдуваю со лба налипшие пряди, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Черноволосый мужчина в расшитом серебряными нитями мундире смотрит мне в лицо, слегка нахмурившись. Руки сложены на груди, носок сапога небрежно опирается о бордюр.

— Опять воры?

— Этот — вор, — рукоять хлыста тычет в Тима. — А она пыталась со мной пререкаться.

— Я слышал, — усмехается комендант. — Не рановато ли вас повысили, а, сержант? С заключённой управиться не можете.

Парень вскидывает бритую голову, вытягивается:

— Я научу её вежливости, господин комендант. Она передо мной ползать будет.

— Да ну? — жёсткие пальцы поддевают мой подбородок, заставляя запрокинуть голову. Отвернуться бы, но меня колотит от страха. Я смотрю в пустые, непроницаемые серые глаза под острыми дугами бровей.

— Твой приятель украл что-нибудь? — короткий взмах руки в сторону Тима, съёжившегося у стены. Через силу мотаю головой.

— Врёт, — сержант шагает было вперёд, но комендант бросает, не оборачиваясь:

— Я тебя не спрашивал.

Шершавые подушечки пальцев скользят по моей щеке:

— Значит, ты вступилась за него? Почему?

— Он хороший человек, — бормочу я. Колени подкашиваются. Ещё чуть-чуть — и я окончательно растянусь на камнях.

— Занятно, — роняет он, с любопытством разглядывая моё лицо. — Как тебя зовут?

— Заключённая Грат.

— С тобой не заскучаешь, верно, заключённая Грат?

Машинально киваю. Что ему от меня надо, лощеному начальнику с серебристой лентой через плечо?

— Пошли, — сильные руки придерживают меня за плечо, помогая подняться. Широкая ладонь по-хозяйски ложится мне на талию.

— Господин комендант…

Сержант ошарашено смотрит на нас, распахнув оловянно-белесые глаза.

— Я верну вам заключённую Грат к вечерней проверке, — безмятежно произносит комендант. Слегка наклонившись ко мне, добавляет вполголоса:

— Или не верну. Зависит только от тебя.

…Что-то гладкое, тёплое похлопало меня по щеке:

— Просыпайтесь, капитан, пора!

Щурясь сослепу, я попыталась повернуться на бок, прикрылась ладонью от света.

— Приглушите немного лампы, — попросил знакомый голос. За моей спиной раздался негромкий щелчок, и свет поутих.

— Вы молодец, — Леон присел рядом со мной. От него пахло озоном, спиртом и ещё какой-то медицинской отравой. — Стойкий организм — то, что нужно воину, не так ли? Нет-нет, не вставайте пока, — его ладонью упёрлась мне в грудь, обмотанную биоплёнкой. — Надо подождать хотя бы часов шесть, чтобы всё поджило.

— Спасибо вам, — мои пересохшие губы растянулись в улыбке. — Значит, я действительно была на орбите?

— Да не похоже, чтобы вам это приснилось, — вздохнул он. — Тут ваши курсанты под дверью крутились, всё спрашивали, когда вы очнётесь. После занятий, наверное, опять прибегут.

— Пусть прибегают. Вот только…

В виску закололо, я уронила голову на подушку.

— Что такое, Рита? — доктор с беспокойством покосился на моё лицо, на экран над кроватью.

— Я должна доложить адмиралу Немату…

— Адмирал Иннард уже обо всём доложил, — его рука успокаивающе накрыла мою ладонь. — Умчался к нему, едва я успел наложить повязку.

— Иннард ранен?

— Плечо задело. Ох и мощный этот луч, скажу я вам. Одна секунда — и ожоги до пузырей.

Поднявшись, он прошёлся по палате.

— Отдыхайте, Рита, ни о чём не тревожьтесь. Ваши испытания уже позади. Я распоряжусь, чтобы вам сюда принесли обед.

— А можно заодно мой планшет прихватить? — засмеялась я. — Хотелось бы почитать.

— Я бы вам не советовал пока глаза нагружать, — Леон прицокнул языком. — Заскучать вы не успеете, скоро к вам гости прибудут. Даже больше, чем надо.

Заложив руки за голову, я вытянулась поудобнее.

— Ничего, много гостей не бывает.

Устроившаяся на краешке соседней койки Эда смущённо, с ласковой улыбкой поглядывала на меня.

— Я не мешаю вам отдыхать, капитан?

— Что ты, — я неловко повернулась на живот, скрестила лодыжки в воздухе. — Именно так и проверяются преподы: к плохим, небось, никто в лазарет не бегает.

— Не рассказывайте об этом майору Нирит, — она хихикнула, прикрыв рот ладошкой. — Я две недели уговаривала ребят сходить к ней, когда она с отёком горла лежала.

— А майор Нирит — это…

— Наша историчка, — Эда вздохнула не без досады. — Завтра как раз ей зачёт сдаём по Переходным векам. Три ночи учу, ничего запомнить не могу: в файлах каша какая-то вместо лекций.

— Разве это сложно? — я поболтала ногами. — Ну-ка, расскажи мне, в каком веке люди освоили межзвёздные полёты.

— В двадцать втором, — она побарабанила пальцами по колену. — Сначала посылали исследовательские экспедиции, а потом началась эта, как бишь её… колонизация. Человечество поделилось на сторонников и противников переселения, и в итоге те, кто улетел на Гею, основали Независимую Конфедерацию свободных планет, а оставшиеся объединились в Терранскую республику. Ещё была кучка сумасбродов, решивших перекроить геном человека, — смуглая рука прижалась ко рту, скрывая зевок. — В конечном счёте им это даже удалось… они обосновались на Аллираде.

Я одобрительно кивнула:

— Молодец. А теперь ещё раз то же самое — поподробнее, и с датами.

Закатив глаза, Эда удобнее уселась на подушках.

— Две тысячи сто седьмой год…

— Мисс Кавани, вы здесь? — в палату заглянула кудрявая головка медсестры. — Лейтенант Торес просил вас зайти к нему, если у вас будет время. Он что-то хочет вам показать.

С кровати Эду как ветром сдуло.

— Капитан, я ещё зайду!

— Надеюсь, уже не понадобится, — хмыкнула я. — Удачи на зачёте.

От середины груди к левому боку наискось тянется тонкая розовая полоска — всё, что осталось от рваной раны. Леон обещал, что за пару дней зарастёт и она.

Чудо он, наш Леон.

Я осторожно провожу кончиками пальцев вдоль едва ощутимой припухлости и тянусь за форменной водолазкой. Интендант расщедрился, выдал новую: ту, говорит, проще выбросить. Пряжка ремня чуть слышно щёлкает, я оправляю рукава, разглаживаю воротник.

Немат ждёт.

Вряд ли я могу добавить что-то серьёзное к докладу Иннарда, но это не повод медлить. Пригладив буйные вихры на затылке, я бросаю последний взгляд в зеркало и выхожу.

В коридорах полно народу, лифт набивается почти под завязку. Мои второкурсники радостно поздравляют меня с выпиской, выжидательно поглядывают: не отменю ли тест?

Нет уж, хватит с вас халявы.

На восьмой этаж надо мне одной. Дверцы опустевшей кабины распахиваются, и я шагаю вперёд.

Вон он, кабинет командира. Иннард со скучающим видом подпирает дверь, поглядывая на таймер. Ждёт вызова, или его приняли уже?

— Здравия желаю, адмирал.

— И вам того же, — уголки тонких губ слегка приподнимаются. — Вам сейчас и впрямь здоровье не помешает, верно?

— Со мной уже всё в порядке.

Я прохаживаюсь мимо запертой двери, вновь перевожу взгляд на лицо Иннарда.

— Скажите, вам удалось послать сигнал бедствия?

— Разумеется, — с лёгкой улыбкой кивает он. — Вопрос в том, удалось ли им его принять.

— Что вы имеете в виду? Связисты в штабе…

— От них не так уж и много зависит. Думается мне, корсары приготовили нам какую-то очередную каверзу.

Да почему ж именно нам? Можно подумать, мало у Конфедерации военных баз и кораблей.

— Рад, что вы так быстро вернулись в строй, — негромко произносит он.

— Я должна поблагодарить вас, адмирал. Без вашей помощи мне едва ли удалось бы вернуться на планету.

В серых глазах вспыхивают искорки веселья:

— Обращайтесь.

— И ещё… — я сглатываю. — Я понимаю: когда мы спускались, вам пришлось выдумывать небылицы, чтобы удержать моё внимание. Это было оправданно.

Тёмные дуги бровей слегка приподнимаются.

— Небылицы, капитан? Я говорил вам чистую правду.

Все изъявления благодарности застревают у меня в горле. Щёки, лоб, даже шея горит:

— В таком случае, Иннард, избавьте меня от своего присутствия. Я больше не стану слушать ваши выдумки.

— Уже ухожу, — он иронически прижимает ладонь к груди, слегка склоняется. — Адмирал Немат беседует с криминалистом. Думаю, он примет вас через пару минут.