О мифах и магии (гет)

Северус Снейп пребывал в дурном настроении. Впрочем, Гермиона точно знала почему.

Она как раз спустилась по ступеням, когда услышала звук передвигаемой по столу тарелки, глубокий голос Снейпа, тихо поблагодарившего миссис Джонс, и куда более громкий, чрезвычайно пронзительный голос хозяйки.

Та сперва издала нервный смешок, а потом спросила:

— Скоро ли подойдёт ваша подруга? У вас немного пугающий вид, если вы сам по себе, верно?

И пауза — словно хозяйка ждала ответа.

Гермиона, кусая губу, остановилась за полузакрытыми дверями, не зная, стоит ли вмешаться.

— Вы только поймите меня правильно, — продолжала миссис Джонс, а затем раздался хлопок, с каким открывается закатанная банка — или, возможно, Снейп врезал хозяйке, выбив ей зубные протезы; хотя то была, скорее всего, банка с джемом, — и нож заскрежетал по тарелке. — Просто… вы похожи… чуть-чуть… на серийного убийцу. Кажется. А её присутствие вас немного смягчает.

Мой выход, подумала Гермиона, широко улыбнулась и распахнула двери. Она надеялась, по ней не заметно, что она плакала. Снейп ни в коем случае не простил бы ей, подай они миссис Джонс повод для еженедельных сплетен в супермаркете.

— Доброе утро! — жизнерадостно провозгласила Гермиона. — Извините, замешкалась в душе.

— Доброе, — ответила хозяйка, густо покраснев, точно Гермиона застала её флиртующей со Снейпом, а не оскорбляющей его. — Присаживайтесь. Ваш завтрак подам через секундочку. Угощайтесь тостами. — И она исчезла в кухне.

— Как настроение? Лучше? — без интереса спросил Снейп, когда Гермиона опустилась напротив на плетёный стул.

— А у вас — убить кого-нибудь? — пропищала она.

Нахмурившись, он мазал тост маслом.

— Я тут подумала, — сообщила она, — нам лучше сегодня отдохнуть. По крайней мере, пусть голова проветрится. Вдруг это последний погожий день, который нам выпал? Есть предложение отправиться в лес.

— Не понимаю даже, что мы ищем, — сказал Снейп, избегая смотреть на неё и набрасывая грибы на тост обратной стороной вилки.

— Разве непонятно? — Она была абсолютно уверена, что невыносима лишь самую малость, и тем наслаждалась. — Других людей. Таких, как мы, я думаю.

— Полагаете, они существуют?

— Почему нет? Мы не можем быть такие одни.

— Люди, — произнёс Снейп. — Где же их ещё искать, как не посреди леса.

— Ну не знаю. А вдруг? — Она откусила кусочек тоста, прожевала, проглотила. — Понимаю, это глупо.

Снейп распрямил пальцы, выставил руку раскрытой ладонью вверх, словно говоря: «Разве этого мало?».

— Хорошо, пусть не другие люди, — согласилась Гермиона. — Но что-то, по крайней мере, что поможет… вспомнить.

Встретив её пристальный взгляд, он ответил на него сердитым.

— Вы тоже сделали пометки на карте, — сказала она. — Без вас мы бы тут не оказались.

— Не напоминайте, — отмахнулся Снейп и сделал большой глоток дымящегося чая.

* * *

В шерстяной шапке Снейп выглядел чуть менее грозным. Разумеется, сообщать ему об этом Гермиона не собиралась, дабы на нее не выплеснулось раздражение, которое несомненно копилось под вязаным отворотом.

Она и Снейп стояли на границе ведущей на ферму дороги и тропы. Он держал страницу, вырванную из атласа, а под ней — развёрнутую подробную карту. Отмеченная Гермионой точка была приблизительно в двух милях, а до точки Снейпа оставалось ещё минимум четверть мили.

Погода не обманула ожиданий: ясно, но обжигающе холодно. Дыхание выходило облачками пара.

Взяв с собой компас, Гермиона умудрилась позабыть перчатки. Да уж, не увидала за деревьями леса. Озябшими руками она вручила компас Снейпу.

— Девочки-проводники? — спросил он, выравнивая на ладони компас.

— Да, — нехотя призналась Гермиона и удивилась собственному смущению. — Приз герцога Эдинбургского. Хотя после бронзовой награды* я бросила.

— Всё-то вы планируете заранее.

Гермиона предпочла счесть это за похвалу.

— Ладно, — сказала она, отведя в сторону ежевичную лозу и указывая вперёд. — Идёмте.

Памятуя события утра и учитывая отвратительное настроение Снейпа, Гермиона решила было, что большую часть дня они проведут в молчании. Потому она удивилась и поданной, чтобы помочь перелезть через изгородь, руке, и вопросу:

— У вас на войне кто-то погиб?

Взгляд Снейпа при этом скользнул по лацкану её пальто. Мгновеньем позже она поняла, посмотрев вниз, что речь идёт о маке.

— Нет, — ответила она. — То есть вообще-то двоюродный дед, но я никогда с ним не встречалась. Но это и так понятно.

— День памяти давно прошёл.

— Знаю, — огрызнулась Гермиона и с удивлением почувствовала наворачивающиеся слёзы. А ведь казалось, она избавилась от странной грусти вместе с воспоминаниями о своём сне. — Просто… Я чувствую, что снимать цветок — неправильно.

Снейп сжал губы, затем повёл компасом, уточняя направление:

— Нам скоро поворачивать налево.

Поворота налево не было. Снейп раздосадовано заворчал; они вернулись, переориентировались и направились по тропе вперёд. Чаща обступила их.

О лесе Дина, куда Гермиона приезжала давным-давно с родителями, она помнила немного: деревья, куманика, крапива, борщевик. Городскому жителю большего и не вспомнить. Но даже теперь, зимой, с обнаженными ветвями, хлёсткими прутьями, мягкой вязкой почвой, лес казался до странности — до дрожи — знакомым.

— Нам налево дальше, за поворотом, — сказала Гермиона.

У неё окоченели руки и щёки горели от холода. Она сунула пальцы глубже в карманы шерстяного пальто.

Снейп быстро достал карту, сверился с компасом и сдержанно кивнул.

Несколько минут они шли молча, а потом Гермиона разразилась вопросом:

— Вы видели «Вечное сияние чистого разума»?

— Видел что? — пробурчал сбитый с толку Снейп.

— Фильм. Вышел несколько месяцев назад.

— Я не хожу в кино.

— Я тоже. Но, насколько я знаю, завязка такова, что два главных персонажа состоят в отношениях и после разрыва решают стереть воспоминания друг о друге.

— Звучит ужасно, — отозвался Снейп, по-прежнему хмуря брови.

— Да, — признала Гермиона, — немного. Но нам сгодится любое предположение.

— Вы считаете, именно это с нами случилось? Нам стёрли память?

— Не знаю. — Она коротко и мрачно рассмеялась. — Откуда мне вообще знать? Я так устала не знать.

— Провалов в памяти у меня нет, — сказал Снейп. — Не стану утверждать, что помню каждую мелочь, но никто не помнит всего, правильно? Однако в общих чертах всё сходится, к сожалению. А ведь есть такое, о чём хотелось бы забыть.

Гермиона прищурилась. На её неприкрытое любопытство Снейп ожидаемо не отреагировал.

— Даже не знаю, что за ужас должен приключиться, — заявила она, — чтобы я захотела об этом забыть.

Снейп облизал губы и промолчал.

Он и Гермиона шагали вслед за облачками собственного остывающего дыхания. Под ногами похрустывали подмёрзший перегной и хворостинки. Весной всё вокруг затопят пролески, лиловые вспышки в подлеске. Они уже отцвели, и пришло время жёлтых венчиков да усыпанной белыми цветочками яснотки, когда Гермиона в последний раз была здесь, на пикнике с родителями. Тогда они много смеялись, долго гуляли, читали при свете костра, рассматривали на чистом ночном небе планеты в телескоп, который отец с мамой несли от самой машины.

— Прошлые жизни? — выпалил Снейп так быстро, будто стеснялся своего же предположения.

— Вы случайно не общались с моим бывшим психологом? — рассмеялась Гермиона.

— Да, я видел — у вас в дневнике. А если она права?

— Чепуха!

— Согласен, — кивнул он. — Впрочем, как и магия.

Снова молчание, растянувшееся на несколько шагов. Гермиона спрятала подбородок в шарф.

— У меня тоже нет, — подхватила она ранее сказанное Снейпом, что и пояснила: — Нет пропавших воспоминаний. Я помню обо всём, о чём должна. Знаю всё, что произошло в моей жизни… И непохоже, чтобы мои воспоминания не совпадали с родительскими. Несовпадение в другом. Это какое-то… ощущение. Порой мне кажется, всё устроено не так, как должно. Или чувства… — Её голос сорвался, она прочистила горло. — Кто вообще такой Рон?

Молчание Снейпа её рассердило, точно он знал ответ, но ничего не говорил нарочно. Повисшая между ними тишина угнетала. Тропа сузилась, и приходилось идти друг за другом, переступая длинные колючие ветки, избегая луж и участков топкой грязи. Гермиона мёрзла и раздражалась, наверное, как Снейп; а ещё сильнее её злило то, что им было, о чём поговорить, но она не знала, откуда начать.

Вдруг Снейп остановился. Гермиона едва не налетела на него.

— Что?.. — начала она, но Снейп, подняв длинный палец в перчатке, знаком приказал замолчать, а затем указал на кустарник слева от них.

Гермиона проследила за его рукой и увидела…

Боже мой!

Олень.

Вернее, лань. Красивая, с пятнистой спинкой, самка. Видно, пришла угоститься уцелевшей зеленью.

Снейп не казался любителем дикой природы, но зачем-то — куда его понесло?! — пошёл следом за животным, пробираясь с величайшей осторожностью и маша позади себя рукой, чтобы Гермиона оставалась на месте.

Через минуту лань пропала. Снейп — тоже.

* * *

Словно переплетённые улиточьи тропки, серебристо-слюдяной шлейф стелился под ноги, не касаясь поверхности земли. Тёмные стволы деревьев, цепкие их ветви.

Он шёл бесшумно, не тревожа хрупкий сухолом и мутную воду лужиц. Лань тоже вышагивала тихо. Она серебрилась и, казалось, медлила, маня за собой.

Сорняки и папоротники, колючая ежевика, низко торчащие сучья царапали, дёргали за одежду, когда он проходил мимо. Идти тихо он уже не мог и больше не старался, впав в какое-то неистовство. Одержимый, бредущий, не разбирая пути.

Лань мерещилась впереди за каждым поворотом — но только на краткий миг, молниеносный проблеск, мгновенное мерцание призрачно серебрящегося хвоста.

Выбравшись на поляну, он с трудом перевёл дух. Запоздало вспомнил о Гермионе и понял, что ему всё равно. Он потерял из виду лань. Внезапно его охватило странное ощущение бестелесности, и одновременно он будто бы был ланью. А потом навалилась усталость, как от многочасового перехода, и опустошённость придавила к земле.

Перед ним лежало озерцо — зеркально-спокойное. Он ползком подобрался к краю, заглянул, ожидая увидеть в отражении удлинённую серебристую морду с большими, немигающими молочными очами. Или под толщей воды в тусклом свете что-то с рубиновой искрой и отливающее белым металлом.

Но увидел изжелта-бледное лицо с приоткрытым ртом, из которого тяжело вырывалось и превращалось в туман дыхание.

Человеческое лицо.

В отчаянии он стукнул кулаком по воде. Отражение исчезло. С деревьев вспорхнули спугнутые проклятием птицы, а сам он отступил и рухнул на пень, пряча лицо в грязных ладонях.

— Профессор!

Он нехотя поднял взгляд на Гермиону. Выплюнул:

— Что?

— Вы забыли меня, — сказала она невозмутимо, словно не замечая, как он изгваздался. — Я нашла свою точку. Тут ничего нет. Обыкновенная поляна.

Гермиона умолкла, но долго не выдержала:

— Вы что-то видели? Что-то произошло? — Голос высокий, резкий.

— Нет, — солгал Снейп, глядя на неё исподлобья.

— Только зря потратили время, — удручённо вздохнула Гермиона и протянула ему раскрытую ладонь. — Идёмте. Пора обратно. — Её рука, не принятая им, устало повисла. — Не стану донимать вас расспросами, если не хотите говорить.

Из-за этого обещания она почти уже нравилась Снейпу. Но недолго — ровно до тех пор, пока с любопытной ухмылочкой не прибавила:

— По крайней мере, не раньше, чем вы будете готовы.

--------

*Приз герцога Эдинбургского — учреждённая в 1956 году премия для молодых людей (в возрасте от четырнадцати до двадцати четырёх лет) за участие в специальной программе, одним из направлений которой являются экспедиции и походы. В рамках программы участники борются за бронзовую, серебряную и золотую награды. Получению награды определенного достоинства предшествует соответствующий период участия в программе. Например, три — шесть месяцев для бронзовой награды.