Лисий город (джен)

Ближе к шести часам вечера столицу накрыло удушливое облако дыма, оно опустилось так низко, что троллейбус «Центр — Большие Холмы» ехал, казалось бы, посреди вымершего после техногенной катастрофы мира. Часто из дыма выныривали редкие машины, ползущие по трассе со скоростью сухопутных черепах. Метеосводки и раньше предупреждали, что с центра страны ветер несет огромный след от лесных пожаров, и настоятельно просили воздерживаться от поездки на личном транспорте. И машин действительно заметно поубавилось, что не избавило, однако, дороги от аварий.

Проехав мимо второй раскуроченной машины, троллейбус в очередной раз сбавил скорость. Теперь Алиса могла разглядеть почти все в деталях — за исключением того, что было скрыто за пеленой мутного дыма. Под такой пейзаж ее мысли подходили почти идеально — темные, мрачные и полные нераскрытых тайн. Честно говоря, и мыслей особо не было, просто память бездумно прокручивала вчерашние события.

Тот самый испугавший ее в детстве Розенов, так страшно погибший, множество ложных родителей и свидетелей, дело, к которому Алису никто никогда не подпустит, но которое на этот раз вызывало живейший интерес. И последний вопрос, поднятый Горюном, не давал покоя больше остальных. В чем смысл тратить время, приходить в госорганы и намеренно лгать? А потом, увидев ее — Алису, тогда еще совсем маленькую, исчезать?

Медленно ползущий по асфальтовой ленте троллейбус приближался к заросшим зеленью Большим Холмам. Сквозь белое, удушливое марево уже проглядывали заборы — старые и новые. Дома за ними тонули в дыму и представлялись чем-то призрачным и едва ли существующим. Остановка находилась на небольшом перекрестке, и троллейбус шумно распахнул перед последними пассажирами двери.

В нос тут же ударил и так царивший внутри салона не слишком приятный запах, и Алиса поспешила туда, куда собиралась — в дом к Лене.

Та все еще сидела дома, заявив родителям, что намеревается до конца лета отдыхать от учебы. Те, впрочем, не слишком препятствовали ее решению, и сами, недолго думая, уехали куда-то за границу. Алиса оказалась расстроена этим фактом, надеясь все же застать на месте профессора Земина, он был очень отзывчивым человеком и редко кого обделял дельным советом. Но сейчас в распоряжении оказалась только Лена, которая, впрочем, Алисе очень обрадовалась.

— Это кошмар какой-то, я сначала подумала, где-то рядом горит, представь? Ну-ка, покажи свои руки!

Алисе пришлось терпеливо вытерпеть пристальный осмотр зарастающих новой кожей рук, а потом они прошли в кухню, где уже кипел чай. Там, немного подумав, Алиса рассказала немного о работе, непонятно зачем обойдя вниманием детей, но сделала упор на вчерашней ночи. Лена слушала молча, почти нырнув носом в кружку, а позади нее шумно пыхтел старый морозильник, добавляя рассказу немного комичности.

— Ну и дела, — в конце концов согласилась она. — Но я бы не удивлялась, ты должна знать, как работают искатели, что захотели — рассказали, что не захотели — послали. Тебе повезло с этим Горюном. На самом деле… чего так скривилась?

— Тебе бы так повезло… У меня вообще есть шанс прочитать собственное дело? Ну, я ведь не загадка века и прочее. Просто хотелось бы задать вопросы этим самым родителям и родственникам, или кто-то там еще был. Да и…

Алиса запнулась, решая, лгать или нет. Можно было сказать, что она надеется до сих пор найти кого-то. Но на самом деле не надеялась, потому что привыкла. Сложно было представить, как изменилась бы ее жизнь, появись неожиданно на горизонте настоящие родители. Алисе не хотелось знать, что от нее отказались: посмотрели — передумали — ушли.

— Понимаешь… дело не в том, что я стала надеяться. Мне почти все равно, но если я каким-то образом связана с чем-то страшным и преступным, я должна знать.

— Тебе не все равно, — Лена покачала головой очень уверенно, словно бы сама сидела в алисиной шкуре всю жизнь. — Просто ты еще не можешь смириться с мыслью, что появилась надежда…

— Горюн ясно дал понять, что люди были левыми, и причин не верить ему у меня нет.

— И сам же признался, что рассказывает со слов. Если бы кто-то задал им вопросы — почему вы лжете — думаешь, твой Горюн умолчал бы? А так выходит, туману нагнал, тебя напугал. Не задумывалась, зачем?

Алиса пожала плечами, по-прежнему не желая распространяться о детях.

— Это просто к слову пришлось. Дело-то в… деле, не в Горюне. С ним я сама разберусь, мне нужно разобраться с этой странной информацией. Не хочу сюрпризов…

Лена сморщилась, отставив, наконец, кружку, и проникновенно посмотрела Алисе в глаза. Так когда-то смотрела ее старая кошка, усевшись на телевизор, — пристально и не слишком одобрительно, но она вообще не отличалась терпением к людям. Кошка несколько лет как умерла, а Лена до сих пор неосознанно ее копировала.

— Не понимаю тогда, чего ко мне пришла. Сходи к искателям, напиши заявление на разрешение просмотра своего дела. И жди. Уж не знаю, дадут тебе или нет, но ты хотя бы попытаешься.

— Я тебе помешала, да? Извини, мне просто не с кем все это… обсудить. Я и сама еще не все понимаю ни в себе, ни тем более в происходящем.

Лена тряхнула волосами и смешно поморщилась.

— Не болтай глупостей, ничего не помешала! Я просто смотрю на тебя и не понимаю, чего ты жалуешься — за такой короткий срок получила и работу, с которой тебя не уволят, и квартиру, и жизнь интересную. Я бы на твоем месте развлекалась.

— Да? Ну… не знаю, — Алиса обижаться не стала. Она и действительно еще не рассматривала все с такой стороны. — Просто… развлекаться особо не с кем. Горюн — он, знаешь, какой — непонятный, странный. То нормально разговаривает, то тут же начинает злиться неизвестно на что. Да и ну его совсем! Я все равно не понимаю, что мне делать теперь — жить, как раньше или… а если я влезу в эту историю, а выбраться не смогу? Этого искателя ведь убили.

— Да ну, ты сама не поняла еще, да? Папа говорил, что ты теперь находишься в большей безопасности, чем когда-либо была. Такими как ты дорожат и берегут, поэтому я бы обязательно влезла.

С Наташиной работой Алиса более-менее справилась — большее количество детей вывезли в интернаты накануне, осталось только трое самых нестабильных, но с их родственниками Алиса справилась быстро. И хоть такие посещения и напоминали ей тюремные, необходимость в контроле оказалась слишком важной. Родители одного из мальчиков казались нормальными ровно до момента, пока они с ним не встретились. Алисе пришлось вызвать охрану, чтобы оторвать от мальчика разочарованного отца. Степень неадекватности этой пары Алису поразила, и всех остальных посещающих она на всякий проинструктировала, удивившись властным ноткам в голосе.

После, подумав, что Лена поможет ей разложить по несуществующим полочкам все новости, она с некоторым содроганием села в троллейбус до Больших Холмов. Но ожидания не оправдались, Алиса больше запуталась, прежде всего, не зная, что должна чувствовать. Здравый смысл подсказывал: радость и смятение, но ни грамма радости Алиса за день ощутить так и не смогла. Был только заглушенный обычным спокойствием страх и, пожалуй, интерес.

В чем Горюн был прав прошлой ночью, так это в том, что дело оказалось интересным.

Выйдя с профессорской дачи, Алиса наскоро позвонила в справочную и узнала телефон искателей. Его она набирала непонятно почему трясущимися руками — с точно такими же она недавно сдавала экзамены.

«Внимание, справочная Центра магпреступлений работает с десяти утра до шести вечера».

Последний номер был уже забит в ее телефонную книгу, но сомневаться Алиса не посмела. Пока звучали долгие унылые гудки, она села на старую лавочку у остановки и нервно поправила легкую накидку на плечах.

— Соскучились, Чернова?

— Нет! Я… я хочу прочитать свое дело.

* * *

Они сидели в полутьме кабинета, единственным освещением служила яркая настольная лампа. Под ней, склонившись над стандартным листом, Алиса вырисовывала последние буквы. Вообще-то она уже давно могла закончить, но сидевший напротив нее Горюн выглядел слишком довольным, поэтому она ждала, пока он не устанет восторгаться собственной победой.

Ведь если подумать, за один вечер он сумел разжечь в Алисе любопытство и заставил немного вылезти из своей раковины.

Заявление увенчивала дата и точно скопированная с паспорта подпись, потом ей все-таки пришлось поднять глаза, и Горюн действительно уже вернул свое нормальное выражение лица.

— И как… от Наташи есть какие-то вести? Игорю лучше?

— Полгода больничного, как минимум, так что сами можете представить. В красках. У вас хорошее воображение, Чернова?

Он притянул к себе заявление, бегло прочел и кивнул, не найдя изъяна.

— Отнесите его завтра утром в кадровый отдел, кто-то из них будет временно замещать Наташу, и сообщите, куда отослать.

— А вы… — Алиса в волнении запнулась и опустила взгляд. — Вы за меня попросите?

— Мое слово не слишком вам поможет. Я не нажил там ни славы, ни больших друзей. Поэтому, если они в принципе будет согласны дать вам бумаги, я попрошу. В обратном же случае — увы, Чернова.

Алиса благодарно кивнула, не особо поверив его словам, потому что видела — если он хотел кому-то нравиться, он им нравился. Но в центре искателей, возможно, были свои порядки, поэтому возражать она не хотела. Да и не решилась бы, наверное.

— Спасибо.

— Я собираюсь завтра в интернат, вас звать не стану — замените после обеда Наташу, а утром, если будут вызовы, попробуете поработать сами. А теперь идите домой.

Алиса встала, не отводя взгляда от его усталого лица.

— Почему вы согласились мне помочь? Ведь я вам не нравлюсь.

— Это я вам не нравлюсь, Чернова, вы что-то попутали.

— Я… — ответить на это было особо нечего. — Не знаю… Я вас просто не понимаю, и поэтому не могу сказать точно, нравитесь ли…

Она судорожно замолчала.

— Ну конечно, — хмыкнул он. — Не понимаете. Я вам помогаю, потому что мне это не сложно, это понятно? А теперь идите уже домой.

И она ушла, аккуратно заперев за собой дверь. Спустилась по темному холлу, вышла на улицу и немного постояла, вглядываясь во входную дверь. Можно было ожидать, что Горюн выйдет ей вслед — ведь что делать в конторе, если все дела уже переданы в круглосуточные службы. Но никого не было, а когда Алиса обошла здание, то увидела свет, идущий из окна кабинета.

И она так и не смогла себе объяснить, зачем его ждала — просто стояла и смотрела, пока легкий ветер трепал подол ее сарафана. Синь медленно сменилась ночной тьмой, и Алиса, ругая себя и чувствуя смущение, отправилась домой.

— Безумие какое-то, ей-богу.

Что он еще мог ей объяснить? Расставить все по местам — рассказать, кем были ее родители, откуда она появилась и почему убили Розенова? Ответы, судя по всему, придется найти ей самой — если с заявлением что-то выйдет.

Дым к ночи сгустился еще сильнее, и Алиса, плетясь по тротуару домой, даже получала удовольствие. Если и были где-то поблизости люди, она их не видела, а только иногда слышала далекие голоса. Возможно, уединение было тем, в чем она так нуждалась. Но на сегодня оставался еще один звонок, который нужно было сделать.

Если уж она решила всерьез заинтересоваться этим странным делом, следовало не упускать ни единой возможности легко получить информацию.

— Лена? Извини, если я тебя… а, да, слышу, что не разбудила. Послушай, я могу тебя попросить? Хочу узнать побольше о том искателе, ну, который расследовал мое появление, помнишь? Розенов. Я знаю, что на каждого искателя заведена папка с личной информацией… Если я попрошу твоего отца достать одну такую — это не будет слишком?.. Ну разумеется, когда вернется в страну, ну и я… буду должна.

— … спасибо. Нет, я не думаю, что вообще могу заводить этот разговор с Горюном. Но подумаю, если ничего не выйдет… Спасибо, Лена. Я перезвоню, как у меня будет время, и мы куда-нибудь сходим.

— … пока.

Алиса не совсем понимала, какую выгоду извлекает Лена из их с ней… дружбы. На самом деле они не были особо близки эмоционально, несмотря на все разговоры и многолетнее общение. Но почему-то однажды Лена ей помогла, и Алиса уже не смогла отстранить ее на то расстояние, на котором держала остальных однокурсников — тех, с которыми общалась. Разумеется, их дружба не была актом одностороннего альтруизма, и Алиса несколько раз была вынуждена помогать. Но чего она не могла сказать, так это того, что любила Лену или скучала по ней, когда они расставались на летние каникулы. Алисе вообще всегда было сложно к кому-то привязываться настолько, чтобы шла речь о таких вещах, как «сложно себя представить без…».

Поэтому отношения с Леной для Алисы были из разряда полезных знакомств. Она не знала, что испытывает к ней самой Лена, поскольку та была достаточно взбалмошной и легкомысленной, чтобы всерьез воспринимать какие-то ее слова. Но в ответ все же Алиса изображала эмоциональные отклики, боясь обидеть Лену.

И все же — все же она никак не могла понять, что же получает Лена от их дружбы, ведь ту помощь, что Алиса ей оказывала, она могла получить от большинства друзей. Возможно, просто стоило допустить мысль об алисиной несостоятельности в этом вопросе.

Звонок будильника застал Алису в парке под лисьим деревом — ей приходила в голову мысль, что давно пора спать, но заставить себя уйти она так и не смогла. Слишком уж парк в дыму и свете фонарей ее захватывал.

Домой она прибежала только чтобы вымыться и переодеться, вспомнив, что говорил Горюн. Если его не будет сегодня в конторе, то все дела лягут на ее плечи — в том числе и прием посетителей. Почему-то он больше никому не доверял это дело, даже несмотря на то, как Алиса вчера напортачила, не заметив, как неадекватен отец одного из детей.

А когда она зашла в контору, оказавшись там первой, рабочий день навалился на нее, словно пудовая гиря. Звонки посыпались, как только часы показали восемь и выключилась переадресация с круглосуточных служб.

Ей пришлось оставить записку у двери в кадровую службу с просьбой проверить обитателей их подземелья и узнать, нужно ли что-то. Обычно этим занималась Наташа, но она получила отпуск и должна была находиться рядом с Игорем. Так что, поколебавшись — пригвоздить записку канцелярской кнопкой или просто подкинуть под дверь — Алиса уехала к одному из городских мостов. И уже за две улицы до него пришлось выйти из машины и добираться до места пешком: дорога оказалась перекрыта. Водитель пообещал прийти к ней, если понадобится помощь и, развернувшись, уехал ставить машину на одну из парковок. А меж тем на небе сгущались тучи.

Лавируя между машинами, Алиса недоумевала, что могло произойти. На ум приходила только автомобильная авария, но зачем тогда, спрашивается, там нужна она? Уж точно Алиса не годилась, чтобы вмешиваться в работу дорожной полиции. Но с другой стороны — один одаренный ребенок, потерявший родителей или просто получивший повреждения, был способен поднять на воздух все, что его окружало.

На мосту все оказалось еще хуже, к машинам и обреченным на долгую пробку водителям добавились зеваки. Алиса узнала даже одного из достаточно известных репортеров. Он работал на главном государственном канале и был одним из лучших. И уж если он был здесь, произошло что-то действительно серьезное. Вот только что? И стоило только задаться этим вопросом, как не замедлил явиться ответ.

Алиса остановилась, во все глаза наблюдая, как одновременно быстро и плавно темнеет небо, и до этого уже не слишком приветливое. Как там, где за дымом были обычные облака, появляются тяжелые предгрозовые тучи. Как примерно на середине моста, из туч, появилась тоненькая нить смерча.

Закричали люди, и, отталкивая их от себя руками, Алиса, не мешкая, бросилась вперед. Как бы ни были смерчи нетипичны для их холмистой местности, и как бы Алиса ни сомневалась, что нить превратится в опасную воронку, где-то там стоял очень и очень одаренный ребенок, и эта штука тянула из него все силы.

Загрохотал далекий гром, и вместе с ним на миг включились сирены скорой помощи, мимо которой Алиса в тот момент пробегала. Шарахнувшись от неожиданности в сторону, она влетела в стоящую по соседству машину, коротко выругалась и машинально подняла взгляд вверх, когда снова загрохотало.

И это, наконец, дало ей понять, что происходит. На самом верху, на пилоне, в центре моста стояли двое.

— Что? — от неожиданности Алиса произнесла возникший вопрос вслух.

Пришлось приглядеться, чтобы понять, кто это — дети или взрослые? Алисе показалось, что все-таки взрослые — дети рядом с довольно высокими перекладинами пилона выглядели бы мелкими. Но с той же вероятностью, а то и с большей, это могли быть подростки.

— Эй, отлепись от моей машины! — Алиса снова вздрогнула и перевела взгляд на водителя машины, в которую она ударилась.

— Извините… А долго они там стоят?

— Да уж с час точно, — стоило только перестать облокачиваться о машину, как водитель немного подобрел лицом.

— Знаете, я бы на вашем месте ушла бы отсюда, — сказала Алиса, немного подумав. — Видите смерч? Он, конечно, скорее всего, не станет опасным, но… это выброс, понимаете? Может случиться что угодно.

Она не стала дожидаться ответа, потеряв к водителю всякий интерес, и побежала дальше. Случиться могло что угодно лишь до тех пор, пока она далеко от источника выброса. И чем скорее она окажется там, где должна, тем больше вероятность, что ничего не произойдет. Нить не успела преодолеть расстояние до земли, как Алиса оказалась на месте. На миг ей преградил дорогу полицейский, но когда она сунула ему в лицо значок ЦКМ, ткнул пальцем в мужчину в форме спасателей.

— Эй! Извините, я из ЦКМ.

— Ты? Девочка, здесь нужен Горюн!

Глядя на его раздосадованное лицо, Алисе стало немного обидно, но ответную резкость она сдержала, не желая затевать ненужных свар.

— Если бы Горюн считал, что я не справлюсь, я бы не пришла одна. Мне нужно оказаться рядом с ними, чтобы это все… исчезло.

Он ей явно не поверил, но спорить не стал и махнул рукой на подъемник.

— Меня не интересует, что он считает и не считает. Позвони ему, чтоб через полчаса появился! Иди, ребята тебя поднимут!

Наверху уже были люди — двое спасателей, зацепленные специальным снаряжением, висели, карабкались на пилоне. А под ними, поднятый на максимальную высоту, стоял подъемник, с которого спасатели и начали подъем.

А смерч меж тем, вместо того, чтобы рассеяться из-за недостатка энергии, как и должен был бы, спускался вниз. Но очень медленно, словно сомневаясь. И тогда Алиса впервые смогла допустить, что он может превратиться во что-то более опасное.

Порыв ветра бросил ей в лицо пыль, и Алиса, пока бежала до подъемника, прокашливалась. А ветер тем временем кружил по мосту, гоняя мусор, замигали огни ждавшей итога переговоров скорой помощи.

Спасатель, которого показал Алисе остановивший ее полицейский, отдал короткий приказ по рации, и ее уже ждали.

— Наверху никаких резких движений, ясно? — молодой парень молниеносно помог надеть ей привязь, пропустил через нее трос и завязал хитроумный узел. — И ничего не трогай. Если начнет сильно шатать, просто держись крепче за поручни кабинки. Все, теперь жди.

Подъемную кабину действительно только начали спускать, а Алиса, глядя на нее, подумала, что Горюн не простит, если узнает о ситуации постфактум. Но, достав телефон и набрав его номер, услышала лишь бездушную фразу о том, что абонент находится вне зоны действия сети. Впрочем, какая может быть сеть на глубине несколько этажей? Он ведь говорил ей, что собирается в интернат…

Прибыл подъемник, и Алиса зашла туда, тут же вцепившись в поручни.

А смерч меж тем почти коснулся воды — завыл с небывалой силой ветер, отдавая ему все силы. Когда вода на месте касания вихря завертелась, Алисе стало страшно. Она знала, что могло пройти много времени, прежде чем воды станет достаточно. Но знала ли она наверняка?

Кабинка медленно поднималась вверх, и Алиса видела, как пустел мост, как люди, подталкиваемые полицейскими с громкоговорителями, запирали машины и поспешно уходили. А небо все темнело и темнело, наливалось тяжелой синевой, гроза на краю горизонта сверкала все чаще, и вдруг стало понятно, как небезопасно находиться на высоте в бурю, когда рядом смерч, наливающийся речной водой.

Алиса испугалась, но деваться ей было уже некуда — расстояние между ней и мостом медленно увеличивалось. Она подняла голову и снова вгляделась в тех двоих на самом верху. Теперь, даже несмотря на неестественно наступившие сумерки и дым, можно было разглядеть длинные темные юбки, ветер так нещадно их трепал, что девушки стояли, обняв огромные железные детали пилона. Наверное, они хотели умереть красиво, но запала хватило только, чтобы забраться на самый верх. А кто знает, может быть, Алиса была не права, все-таки преодолеть себя и шагнуть — это очень сложно даже теоретически. А вот чего она в действительности не могла понять, так это почему спасатели просто не поднялись к ним на таком же подъемнике, на каком стояла сейчас Алиса, но способном поднимать на более высокие расстояния.

Потом ей стало все равно — тело знало, что делать, и магия, грозящая превратить смерч в чудовище, полилась в него. Ее было много, слишком много — Алиса, едва поднявшись на нужную высоту, уже устала.

И подумать только — было еще утро. Невероятное, темное и утомительное утро.

Алиса еще раз набрала телефон Горюна, но оттуда по-прежнему говорил безэмоциональный автоответчик — Горюн до сих пор в интернате. И, осторожно усевшись на полу подъемника, стала наблюдать, помня, что когда ей станет легче, будет интересно вспомнить и проанализировать.

Девушки стояли, казалось, даже не шевелясь, хотя кто бы посмел там шевельнуться — на такой высоте, когда кружится голова от неминуемой возможности вдохнуть последний раз? Никто бы не посмел. Ниже висели спасатели, и все это время шли переговоры, разумеется, слов невозможно было разобрать, но кто-то периодически взмахивал руками, помогая себе в разговоре.

Водяной вихрь грохотал и заставлял вжиматься в металлическую оградку кабинки сильнее и крепче. Алиса даже закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, но вскоре раздался отчаянный женский крик, затем второй, и затем мужская ругань. Алиса распахнула глаза только чтобы увидеть, как темную фигуру поглотила неспокойная, темная река. Немного, всего пару секунд спустя к месту падения подъехала лодка, и смотреть стало совсем страшно. Она никак не могла решить — станут ли спасатели лезть в воду в таких условиях, за, скорее всего, уже телом.

Вторая девушка все еще стояла, и Алиса слышала ее плач даже сквозь завывания ветра. Спасатели лезли к ней, забыв о разговорах — и какие еще могли быть разговоры, когда она так напугана, самое время действовать. Больше не смыкая веки, Алиса смотрела, как фигурка спасателя добралась до вершины пилона — казалось, прошло так много времени, прежде чем он достиг ее. А потом они оба надолго застыли на одном месте, и Алиса предположила, что на спасателе надета специальная двойная привязь или еще что-то такое. Медленно, очень медленно они оба сели на перекладину, оказавшуюся достаточно широкой, чтобы дать им отдохнуть. Сложно было представить, как затекли ноги и руки у девушки. И как должно быть, они сейчас у нее болели, но лезть вниз с затекшими конечностями — это неминуемый срыв. И пусть она не упадет в реку, но обязательно ударится о железо.

Алиса не знала, сколько прошло времени, знала только, что тело упавшей в реку оттуда вытащили и погрузили на носилки. Она знала, что страшно замерзла, наблюдая, как уходит в противоположную сторону от моста смерч. Знала, как боялась его возвращения.

А потом они полезли вниз — томительно медленно преодолевая крохотные расстояния за огромный промежуток времени, так, что ныло где-то в сердце. Спасатель то и дело поддерживал девушку, помогая сделать следующий шаг.

— Эй! Слышишь! — Алиса высунулась из-за перил и замахала спасателю в машине, контролирующей подъемник. — Спускай меня!

Затем Алиса вновь уселась на полу, вцепившись в поручни, и посмотрела в реку.

Внизу на середину реки снова вышла лодка, и в ней горели осветительные огни, и Алиса не смогла понять, зачем это было нужно. Впрочем, это ей сверху было все видно, несмотря на ветер, пыль и брызги воды, но, скорее всего, чем ближе было к реке, тем сильнее ухудшалась видимость.

Подъемник, дернувшись, плавно поехал в сторону все еще спускавшихся девушки со спасателем. Алиса готова была заплакать от бессилия и страха, когда мост медленно из-под нее исчез, сменившись темной водой. Но подъемник был один, и странно, что она не поняла этого раньше — более высокий и мощный просто не могли подогнать, поскольку со всех сторон на мосту стояли мертвым грузом машины.

Но нужно было что-то делать — приближаясь к пилону, она заставила себя встать, чтобы помочь забраться внутрь девушке. Та больше не плакала, но никогда еще Алиса не видела в глазах такого ужаса.

— Давай, — крикнула она, перекрикивая гул ветра, — не бойся, я буду тебя держать.

И протянула руки, когда до подъемника оставался всего лишь шаг. Он остановился, и Алиса помогла перебраться девушке внутрь, а затем туда же самостоятельно запрыгнул спасатель. Он быстро отцепил карабины от девушки и от себя, смотал упавшие веревки — Алиса даже не поняла, откуда они взялись, и главное — столько. Затем карабины оказались прицеплены к поручням кабинки. И только потом спасатель — средних лет мужчина — махнул рукой.

Подъемник, снова дернувшись, поехал.

Алиса обнимала насквозь мокрую и дрожащую девушку и совершенно не знала, что сказать.

— Джейни… Джейни… Джейни…

— Они подобрали ее, — но повод сказать что-то тут же нашелся. — Я видела.

— Джейни…

— Бесполезно, — сказал спасатель, осматриваясь. — Она в шоке. Ты кто такая?

— Алиса. Я из ЦКМ… Вы… вы молодец. Я бы никогда так не смогла.

Вряд ли ее признания были ему нужны, Алиса видела, как он устал и как трясутся у него руки, хоть и выглядел он спокойным.

— Спасибо.

Когда подъемник замер у асфальта, Алиса посторонилась, позволяя спасателю вывести из кабинки девушку, а потом вышла сама, чувствуя, как трясутся у нее ноги.

Смерч больше не возвращался, но самое главное — с трусливым облегчением подумала Алиса — он больше не был в ее зоне ответственности. Его создал выброс неконтролируемой магии, но подчинялся вихрь все же законам физики, и Алиса ничего не могла с ним сделать. Ее забота теперь заходила в машину скорой помощи, и с ней еще предстояло разбираться. Кто она, сколько лет, зачем это сделала и как не допустить повторения подобного. На самом-то деле Алиса не была уверена, что сможет еще раз залезть в подъемник — слишком это оказалось страшно.

Пересилив себя, Алиса заглянула в скорую, спросила, в какую больницу повезут больную, и застыла, ошеломленная, вглядываясь в белое лицо девушки. Ей, наверное, было лет четырнадцать или пятнадцать — плохую шутку сыграла с ней фигура: высокий рост и развитая грудь с бедрами. Если смотреть издали, она совсем не тянула на подростка.

— Не выпускайте ее никуда, если попросится, — попросила Алиса, понимая, насколько тщетны будут ее просьбы. Врачам скорой помощи не было дела до подобных заморочек, о чем они не преминули ей сообщить, прежде чем захлопнуть двери. Взвыла сирена, а Алиса, обведя взглядом пустые машины, не смогла представить, через сколько часов на самом деле девчонка попадет в больницу. Но ей нужно было возвращаться — она так замерзла на ветру, но заметила это только сейчас, когда с души упал груз ответственности.

Поэтому Алиса позвонила водителю, телефон которого записала перед тем, как с ним расстаться, и стала выбираться.

Утро медленно переходило в такой же темный, сумеречный день.

* * *

В конторе она снова набрала телефон Горюна — было, оказывается, уже четыре часа вечера, а он, судя по возмущенным родственникам, так и не вернулся.

В холле, на наташином столе, сидела Людмила Павловна, монументом возвышаясь над всеми. Царила гнетущая тишина. Алиса с водителем остановились на пороге — она, немного успевшая подсохнуть за тот час, что они выбирались из пробок, и водитель — довольно невозмутимый тип с именем, запомнить которое Алиса никак не могла.

И прежде чем на нее успели накинуться, Алиса твердым голосом сообщила:

— Прошу прощения за ваше ожидание, но посещений сегодня не будет. Всех детей я проверю лично, но вас допустить не могу. И никаких вопросов, приходите завтра. Людмила Павловна, спасибо.

И быстрым шагом, пока никто не успел опомниться, Алиса взбежала по лестнице, открыла дверь кабинета, заперлась и только тогда выдохнула. Скорее всего, ей придется объясняться с Людмилой Павловной, но это все потом. Все-таки она выглядела достаточно ужасно, чтобы люди поняли: у нее были причины так поступить.

Какое-то время она просто сидела в компьютерном кресле, чувствуя, как расслабляются мышцы. Мыслей не было, просто застилающая все усталость взяла свое. Алиса и подумать не могла, что прошло так много времени. Ей казалось — всего час или около того она провела на подъемнике, час ушел на дорогу, и еще час максимум на все остальное. Но часы на включенном экране показывали начало пятого.

По-хорошему нужно было налить себе кофе и что-то съесть, но Алису до сих пор трясло, стоило вспомнить, как вторую девушку — Джейни, видимо — поглощала вода. Сколько она метров пролетела — двадцать или тридцать? И можно ли выжить, упав на воду плашмя?

Но ведь Игорь выжил в горящем троллейбусе? Алиса и его считала погибшим, как Расприна. Может быть, она недооценивает человеческую выживаемость? Дав себе зарок и черкнув в блокноте напоминание узнать о судьбе той девушки, Алиса постаралась о ней на сегодня забыть.

Но как бы она ни устала, внизу ждали дети, которых она пообещала проверить, а еще на автоответчике, скорее всего, записаны другие вызовы — те, что она пропустила. И на них поехать придется, хоть Алису и тошнило от этой мысли.

Она снова набрала Горюна, не понимая, почему он так задерживается, и в который раз услышала поднадоевшую фразу о недоступности.

В дверь постучали и Алиса напряглась.

— Что такое?

— Деточка, они все ушли, можешь выходить, — голос у Людмилы Павловны, вопреки ожиданию, не был злым и даже раздраженным, и Алиса рискнула, отперев двери.

Людмила Павловна смотрела на нее с явно видимым сочувствием.

— Пойдем, я тебя чаем напою. Ты как воробушек, пойдем-пойдем. Работа всегда успеется.

Сопротивляться не было сил, да и ела Алиса только утром, так что вскоре она обнаружила себя в столовой, слушающей, как уютно шумит чайник.

— Людмила Павловна, извините, что я на вас… ну, скинула всех родственников.

— Да ничего, будто они проблема. Ты зря их так испугалась, что бы они сделали, скажи? Их дети натворили дел, пусть теперь подстраиваются.

— Хорошо… спасибо… А Горюн был сегодня?

На столе появились две чашки, немедленно наполнившиеся кипятком, а потом Алиса в одну из них высыпала две ложки растворимого кофе — ей просто необходим был заряд бодрости хоть на час.

— Ну, с утра, как ты уехала, так и он пришел. Разорался, что его не дождалась, и ушел к себе в кабинет. А потом уехал и не возвращался. А что случилось-то?

В кофе упало пять кусочков сахара, и Алиса, поморщившись, отпила обжигающий глоток.

— Узнаете из новостей. У меня сил нет рассказывать… Кто-то звонил еще?

Звонили…

С чашкой кофе, сидя на полу, Алиса слушала записи автоответчика.

Погром в торговом центре — ребенок упал с эскалатора, испугался, и в воздух взлетели стеклянные витрины. Страшно было даже предположить, что случилось дальше.

Группа подростков подожгла парк — этот вызов отменили спустя полчаса вторым звонком.

На девочку напала собака — здесь Алиса заволновалась, но потом взволнованный мужской голос сообщил, что собаке отплатила та же девочка неконтролируемым выбросом: собака мертва, а странный ветер разносит ее останки по детской площадке.

Подростки в лесу кричат и швыряются огнем — и этот вызов тоже был отменен спустя сорок три минуты.

А также куча звонков с вопросами — вы где, помогите, почему не берете трубку…

Алиса чуть не пролила кофе, представляя, на какой сук повесит ее Горюн, узнав, что она не переадресовала звонки в другие срочные службы. И с каждой тяжелой мыслью ей становилось все хуже и хуже — и уже не из-за Горюна, а из-за своего разгильдяйства. Мало ли что там случилось, пока она торчала на подъемнике!

Позвонив на определившиеся номера, Алиса выслушала о себе кучу нелестных слов, но самое главное прозвучало — не дождавшись помощи от ЦКМ своего округа, люди обратились в другие филиалы, где им помогли. Это было прекрасно, и, спешно попрощавшись с недовольным отцом покусанной девочки, Алиса заставила себя подняться с пола и спуститься в подвал к детям.

Ведь обещала они или не обещала?

Обещала.

Подземелье встретило ее тяжелым полумраком, разгоняемым тусклыми лампами, и темными, старыми стенами. Она не стала заходить к Марку с Лизой, не имея никакого желания общаться, но постояла у закрытой двери их комнаты, понаблюдала за заинтересованными мультиком детскими личиками. Судя по всему, им было скучно, и психологи, неотлучно с ними находившиеся, или Людмила Павловна сумели устроить детям досуг наилегчайшим из методов. Алиса даже подумала, что телевизор появился не без помощи Горюна, но тому доказательств не было.

Остальные дети, все еще пребывавшие у них, тоже оказались в порядке, Алиса только, немного подумав, заказала большую пиццу и предложила Анне — одному из психологов — поделить ее между всеми. Под удивленные благодарности Алиса отсчитала из кошелька денег, попросив расплатиться, и вернулась в свой кабинет.

Горюн по-прежнему был недоступен, но сил думать о нем не оставалось, хоть и он мог ей здорово помочь, вернувшись в контору. Но его все не было. Закрылись двери за задержавшейся Людмилой Павловной, а он не пришел. И в восемь вечера, переадресовав звонки, Алиса вдруг поняла, что совершенно не в силах идти домой, а в их столовой появился старенький диван. Она, честно говоря, и туда дошла с трудом.