Разоблачение государственной измены (джен)

— Эй, хозяин! Еще вина!

Тио, за стойкой, устало покачал головой. Никогда он не видел дона Алехандро в таком состоянии. Четыре бутылки вина уже опустели, а вечер только начинался. И так уже пятый день подряд: дон Алехандро приходил в таверну и топил горе в вине, с каждым днем все глубже и глубже. Тио украдкой потянулся к полке с более дешевым напитком. Дон Алехандро вряд ли заметит подмену, и тогда разницу можно будет положить себе в карман. Его раздражало присутствие старшего де ла Веги в его заведении. Мрачный, вечно ноющий о своих бедах, он отпугивал посетителей. Вскоре завсегдатаи стали обходить его стороной, а некоторые и вовсе перестали заглядывать в таверну. Даже доны, вчерашние друзья, отвернулись от Алехандро после суда. Лишь толстый сержант Гарсия из жалости или любви к бесплатной выпивке разделял с ним трапезу.

— Сию минуту, сеньор де ла Вег! — крикнул Тио, торопливо направляясь к угловому столику. Поставив бутылку на стол и убрав пустую, он бросил на дона Алехандро сердитый взгляд, тут же спрятав его под маской показного радушия. Дела шли плохо и до суда, а теперь старик окончательно губил его бизнес.

Дон Алехандро машинально уставился на бутылку, затем небрежно плеснул вино в бокал, не обращая внимания на багровые капли, забрызгавшие стол. Всю жизнь он пил вино, но никогда — столько и так часто. От выпитого в голове слегка кружилось, подташнивало.

«Сеньор Зорро, — подумал он, — надеюсь, игра стоит свеч. Если это не произведет нужного эффекта на Сантьяго, ты пожалеешь о дне своего рождения за то, что заставил меня пойти на это».

С тех пор, как они условились о плане в библиотеке гасиенды, Зорро словно сквозь землю провалился. Алехандро исправно выполнял свою часть сделки, но чувствовал себя брошенным и одиноким. Не имея возможности связаться с человеком в маске, он не мог потребовать отчета. Неизвестность сводила его с ума. Он ненавидел действовать вслепую.

В таверну вошел сержант Гарсия, за ним, как тень, крался капрал Рейес. Гарсия приветливо кивнул паре посетителей и с надеждой посмотрел на дона Алехандро, обрадовавшись, когда тот жестом подозвал его к себе. Капрал Рейес, бросив сомневающийся взгляд на опьяневшего старика, решил, что не так уж и хочет пить. Безмолвно развернувшись, он выскользнул из таверны, тихо прикрыв за собой дверь. Пожав плечами из-за глупости капрала, упустившего возможность выпить на халяву, Сержант Гарсия взял со стойки бокал и направился к угловому столику. Его остановила рука Тио, опустившаяся на плечо.

— Сержант, вы должны что-то сделать, — прошипел Тио.

— С чем я должен сделать? — спросил сержант.

— Вы должны что-то сделать с... ну, вы понимаете, — Тио кивнул в сторону дона Алехандро. — Он губит мой бизнес.

— Он же платит за вино, верно? — уточнил Гарсия.

— Да, он платит, но люди перестали приходить, пока он тут сидит, — пожаловался Тио. — Никто не хочет слушать его бесконечные жалобы. Я, как и все, сочувствую дону Алехандро, но у меня мое дело, сержант.

Гарсия перевел взгляд на дона Алехандро, рассеянно смотревшего в бокал с вином.

— Ладно, Тио. Я что-нибудь придумаю, — пообещал он. — Но я никогда не мог заставить дона Алехандро делать то, чего он не хочет.

Он отошел от стойки и направился к столику. Тио принялся яростно натирать стаканы, но краем глаза следил за происходящим.

— Присаживайтесь, сержант, — предложил дон Алехандро. — Разделите со мной бокал вина.

— Gracias, дон Алехандро, — ответил Гарсия, искренне жалея пожилого мужчину.

Потеряв единственного сына, он остался совсем один в этом мире. Сержант Гарсия отчасти понимал это чувство. Не имея ни жены, ни детей, он часто чувствовал себя одиноким. Тяжкое испытание состарило дона Алехандро. Еще недавно здоровый и энергичный, теперь он сидел перед ним с красными глазами, растрепанными волосами и в помятой одежде. И, хотя сержант Гарсия не хотел признаваться в этом даже самому себе, дон Алехандро был пьян.

Дон Алехандро налил вина в бокал Гарсии, умудрившись немного расплескать, о чем Гарсия искренне сожалел.

— Что ж, сержант, по крайней мере, вы еще пьете со мной. Я благодарен вам за это. Кажется, вы мой единственный друг, — мрачно произнес он.

— О нет, дон Алехандро! — воскликнул Гарсия, пытаясь подбодрить старика. — У вас много друзей! Просто, возможно, у них сейчас другие дела. Уверен, некоторые из них скоро появятся.

Дон Алехандро уставился на гитару, прислоненную к каминной полке.

Видите эту гитару, сержант? Мой Диего иногда играл на ней. Вы помните?

— Да, я помню, — вздохнул Гарсия, готовясь к тому, что сейчас начнется.

Он уже слышал это не раз. Он тоже скучал по дону Диего и до сих пор оплакивал потерю друга, но ничего не мог изменить. Дон Алехандро, казалось, никак не мог смириться с утратой. Гарсия сделал глоток вина, ожидая продолжения.

— Что случилось с моим сыном, сержант? — спросил дон Алехандро. — Вы проводили с ним время. Почему он так поступил с нами? О, если бы он снова был здесь, играл на гитаре, пел и улыбался сеньоритам! Как будто ничего из этого кошмара и не было! — дон Алехандро замолчал, чтобы отпить вина. — Почему все напоминает мне о нем? — с грустью спросил он. — Я не могу оставаться в своем доме, он полон воспоминаний о Диего. И даже здесь, в пуэбло, я постоянно думаю о Диего. Если бы я только мог забыть обо всем хотя бы на несколько минут!

Дон Алехандро осушил стакан и с грохотом поставил его на стол. «Если бы только можно было забыть о тошноте в желудке», — подумал он. И снова наполнил свой бокал и бокал сержанта.

Сержант Гарсия знал, что у него нет ответов для пожилого человека. Оглянувшись, он случайно заметил, как Тио свирепо смотрит на него, яростно натирая очередной стакан. Вспомнив свое обещание трактирщику, Гарсия предложил:

— Дон Алехандро, почему бы вам не пойти домой и немного поспать? Уверен, утром все покажется вам лучше.

— Спать?! — взревел дон Алехандро, заставив немногочисленных посетителей таверны обернуться. Гарсия растерялся. — Я не могу спать, разве ты не видишь?! — закричал он. — Во сне я вижу Диего и позор, который он навлек на себя и на меня! Иногда мне снится, что это меня обвиняют в измене. Что это меня судят! Нет, лучше бодрствовать, чем видеть такие сны.

Сержант Гарсия сделал жест руками, пытаясь успокоить тон дона Алехандро.

— Но, дон Алехандро, вам нужно отдохнуть! — с искренним беспокойством произнес он. — Пожалуйста, позвольте мне проводить вас домой, — затем, когда ему в голову пришла одна мысль, он сказал: — Я останусь с вами на ночь. Никто не посмеет обвинить вас в чем-либо, пока я охраняю гасиенду. Тогда вы сможете спать спокойно.

Дон Алехандро был тронут искренним беспокойством сержанта. Решив, что действительно хочет домой, в постель, он принял предложение. Потерев лицо рукой, он произнес:

— Хотел бы я вам верить, сержант. Больше всего на свете я хотел бы спокойно поспать.

— О, вы можете мне поверить, дон Алехандро, — тепло улыбнулся сержант Гарсия. — Позвольте мне только взять мою лошадь из казармы, и я поеду с вами в вашу гасиенду. Просто подождите меня здесь.

Допив вино, Гарсия вышел из таверны, успев заметить одобрительный кивок и улыбку Тио.

Он быстро вернулся и привязал лошадь к столбу у таверны. Войдя внутрь, он увидел, что дон Алехандро сидит неподвижно, устремив невидящий взгляд в пляшущее пламя камина. Он приблизился к старику.

— Дон Алехандро? — тихо позвал он. В ответ — лишь потрескивание дров. Он повторил, чуть громче: — Дон Алехандро?

— М-м-м, что? Ах, это вы, сержант. Что вам нужно? — отозвался дон Алехандро, поворачивая к нему покрасневшие, затуманенные глаза.

Гарсия кивнул на дверь:

— Мы можем идти, дон Алехандро. Моя лошадь ждет снаружи.

— Кто сказал, что мы уходим? — проворчал дон Алехандро.

Гарсия растерялся. Он был уверен, что убедил дона Алехандро вернуться домой и отдохнуть.

— Разве вы не помните, дон Алехандро? Я предложил сопроводить вас в гасиенду и охранять ваш сон. Это было всего несколько минут назад.

Он искренне надеялся, что старик вспомнит. Ему не хотелось снова проходить через долгие уговоры.

— О, да... да. Кажется, припоминаю, — рассеянно кивнул дон Алехандро.

Он попытался встать, но его повело. Сегодня он явно переборщил с вином. Он почувствовал, как сержант Гарсия подхватил его под руку. Сначала он хотел отмахнуться, но потом понял, что без помощи не обойтись. Он вновь мысленно проклял Зорро, надеясь, что вся эта пьяная комедия не окажется напрасной. Ему было очень плохо.

Они медленно вышли из таверны и кое-как взобрались на лошадей. Дорога домой показалась бесконечной. Уже почти у самых ворот гасиенды дону Алехандро вдруг спешился и извергнул все содержимое желудка в дорожную пыль. Он, шатаясь, прислонился к коню, вцепившись в луку седла. Сержант Гарсия тут же оказался рядом.

— Дон Алехандро, с вами все в порядке? — участливо спросил он.

— Нет, сержант, со мной не все в порядке! — огрызнулся дон Алехандро и тут же пожалел об этом. Он прижал руку к виску. Голова раскалывалась. — Остаток пути я пройду пешком. Просто ведите лошадей медленно. Очень медленно.

Продолжая держаться за седло, дон Алехандро медленно поплелся к гасиенде. Гарсия привязал лошадей и, поддерживая старика, вошел во внутренний дворик. Их встретил старый Хуан.

— А теперь ступайте со своим слугой и ложитесь спать, — сказал сержант Гарсия. — Обо мне не беспокойтесь. Я останусь здесь, на посту. Я буду охранять вас, как и обещал, дон Алехандро. Вы будете в безопасности.

Дон Алехандро молча кивнул и, шатаясь, начал подниматься по лестнице. На полпути он был вынужден опереться на Хуана, чтобы преодолеть оставшийся подъем. Святые угодники, как же ему было плохо! Что бы ни задумал Зорро, он больше никогда в жизни не позволит себе так напиться… никогда. Едва добравшись до своей комнаты, он отпустил Хуана и рухнул на кровать, не раздеваясь. Чего бы он только не отдал за то, чтобы принять горячую ванну и переодеться в чистую одежду. Но нет. Ему предстояло доиграть свою роль. Перевернувшись на бок и прижимая руку к больному животу, он наконец провалился в беспокойный сон.

Внизу, у подножия лестницы, сержант Гарсия, с грустью во взгляде, смотрел на погрузившуюся в темноту комнату. Тяжело вздохнув, он опустился на скамью под огромным деревом, чьи ветви раскинулись почти над всем внутренним двориком. Он пообещал дону Диего, что присмотрит за доном Алехандро. Но Гарсия понятия не имел, чем он может помочь старому дону. Теперь, после смерти Диего, у дона Алехандро, казалось, не осталось причин жить. Он потерял любимую жену, а теперь и единственного сына. Гарсия печально покачал головой. Что ж, он просто сделает все, что в его силах, каким бы малым это ни было, и будет надеяться на лучшее. Прислонившись спиной к дереву, он попытался устроиться поудобнее. Сегодня вечером он больше ничего не мог сделать для дона Алехандро. Вскоре его глаза закрылись, и он уснул крепким сном.

Как и в последние несколько дней, Зорро из своего укрытия тайно наблюдал за представлением в таверне. Он знал, что здоровье отца ухудшается из-за продолжительной попойки, но все должно было выглядеть максимально правдоподобно. Сантьяго сразу бы почуял неладное, если бы что-то пошло не так. Зорро был доволен актерским мастерством отца. Он прекрасно играл роль убитого горем старика. Сантьяго, как и все остальные жители пуэбло, не мог не поверить в эту маску скорби. Затем Зорро, крадучись, последовал за отцом и сержантом, когда они возвращались домой в темноте ночи. И теперь, глядя на лицо отца в лунном свете, озарявшем старика на постели, он не хотел его будить. Но ему нужно было поговорить с ним. Пришло время приступить к следующей части плана.

Опустившись на колени рядом с кроватью, Зорро осторожно потряс дона Алехандро за плечо. Затем он повторил попытку, позвав:

— Сеньор де ла Вега. Сеньор де ла Вега, вы должны проснуться.

— Диего? — прозвучал вопросительный голос дона Алехандро, когда он попытался открыть глаза. Голос из его сна был до боли похож на голос Диего.

Зорро снова почувствовал, как к горлу подступил комок, пронзенный любовью к отцу. С трудом сглотнув, он тихо произнес:

— Нет, дон Алехандро. Это Зорро. Я должен с вами поговорить.

Дон Алехандро с трудом сел на кровати. Ему пришлось прижать руку ко лбу, чтобы унять головную боль.

— Я мог бы поклясться, что Диего был здесь, в этой комнате, — сказал он Зорро, оглядывая спальню. — Но, думаю, это просто последствия вина, — в его голосе звучало разочарование.

Зорро встал и крепче сжал эфес своей шпаги. Его снова охватило непреодолимое желание признаться отцу, кто он на самом деле. Он открыл рот, чтобы заговорить, но дон Алехандро перебил его.

— Где ты был? — грубо спросил пожилой мужчина, бросив на Зорро сердитый взгляд. — Я делаю все, о чем ты просил, а в итоге получил только расстройство желудка и головную боль, а ты где-то прячешься.

Момент был упущен, но Зорро взял себя в руки и ответил:

— Не волнуйтесь, дон Алехандро. Ваши усилия принесли свои плоды. Сеньор Сантьяго ежедневно получает сообщения о том, что вы впали в отчаяние, и я уверен, что завтра он сделает вам еще одно предложение. Вы не вернетесь в пуэбло, а останетесь здесь, в гасиенде, и будете готовиться принять его.

— Откуда ты это знаешь? — спросил дон Алехандро. — Расскажи мне все.

Последняя фраза прозвучала как приказ.

Решив проявить снисхождение к отцу, учитывая все его страдания, Зорро начал говорить:

— Я слежу за магистрадо с тех пор, как мы начали наш маленький план, так же, как слежу и за вами, — сказал он, заметив, как дон Алехандро приподнял брови при этом признании. Он продолжил. — Сегодня вечером я присутствовал на очень интересной встрече между сеньором Сантьяго и его сообщником, сеньором Лосано, торговцем. Вы были главной темой их разговора, сеньор…

-Z-Z-Z-

В дверь постучали. Сантьяго оторвался от документов, которые читал, и бросил в сторону двери короткое:

— Кто там?

— Лосано, — прозвучал приглушенный голос.

— Входи.

Лосано шагнул из сгущающейся темноты. Солнце давно скрылось за горизонтом. Зорро скользнул к окну и присел на корточки, скрываясь за рамой, чтобы заглянуть в кабинет магистрадо. Плотные шторы были задернуты, но окно оставалось распахнутым, впуская ночную прохладу. Легким движением руки отодвинув ткань, Зорро получил полный обзор и услышал каждое слово, произнесенное в комнате.

— За тобой не следили? — настороженно спросил Сантьяго.

— Нет, сеньор. Я удостоверился, что путь чист. Площадь пуста, — сказал Лосано. Зорро, стоявший у окна, лишь улыбнулся.

— Все равно, проверь еще раз, — пробормотал Сантьяго, вновь погружаясь в свои бумаги. — Не хочу нежелательных слушателей.

Зорро проскользнул вниз по лестнице, оставаясь невидимым. Лосано вышел на балкон и внимательно оглядел площадь. Убедившись, что вокруг ни души, он вернулся в кабинет магистрадо. Бесшумно Зорро вновь занял свое место у окна.

— Вокруг никого нет, — доложил Лосано.

— Хорошо. А теперь, скажи мне, как поживает старик сегодня вечером? — Сантьяго отбросил перо на стол и откинулся на спинку кресла. В мерцающем свете свечей его темные глаза казались бездонными.

— Хуже обычного, сеньор. Пьет больше, плачет больше о потерянном сыне. Говорит, что куда бы он ни пошел, везде ему напоминают о нем. С тех пор, как он явился в таверну днем, он осушил не меньше четырех бутылок вина и только что заказал еще одну.

— Что ты разузнал в гасиенде?

— Я прибыл туда сразу после того, как дон Алехандро уехал в пуэбло, Ваше Превосходительство. Это словно дом с привидениями. Большинство слуг исчезли, остались лишь двое старых вакеро. Остальных я не видел. Работа стоит, повсюду царит беспорядок. Создается впечатление, что де ла Вега больше ни о чем не заботится. Я перекинулся парой слов с вакеро, они сказали, что видели дона Алехандро только тогда, когда он приказал оседлать коня, чтобы отправиться в пуэбло. Они считают, что он медленно сходит с ума. Его грызет вина за предательство и бесчестие сына, за потерю наследников своей гасиенды. Он чувствует себя сломленным. Все время, что он не проводит в таверне, он запирается в библиотеке, пьет и смотрит в огонь, почти ничего не ест.

Сантьяго кивнул, переваривая услышанное.

— Значит, пришло время сделать предложение вновь. Завтра я снова отправлюсь в гасиенду де ла Вега. Похоже, наш старик вот-вот треснет, как гнилое яйцо. Либо он примет мое предложение, либо убьет себя от отчаяния, и тогда я получу гасиенду без малейшего сопротивления. Но я хочу, чтобы все это закончилось как можно скорее. Если он не даст мне то, что я хочу, мне, возможно, придется самому ускорить кончину старика. Я человек терпеливый, но я должен свергнуть де ла Вегу, чтобы остальные гасиендадо пали ниц. Де ла Вега всегда был ключом ко всей этой операции. Без его влияния остальные охотнее продадут свои земли, когда я начну на них давить.

— Каковы будут ваши распоряжения, сеньор? — спросил Лосано.

— Ты свободен до утра. Приведи наших лошадей на площадь к десяти часам, и мы отправимся в гасиенду де ла Вега.

Лосано поклонился в знак согласия и покинул кабинет. Зорро едва успел юркнуть за угол здания, наблюдая, как Лосано спускается по лестнице и пересекает площадь.

-Z-Z-Z-

— И тогда я покинул пуэбло и пришел сюда, — произнес Зорро, завершая свой рассказ. — Я хотел предупредить вас о прибытии Сантьяго и дать необходимые указания.

Дон Алехандро невольно ощетинился. Ему все еще претило подчиняться этому молодому человеку, выполнять его указания. Но, пересилив себя, он решил довести начатое до конца.

— Хорошо, — произнес он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Вы выслушаете предложение Сантьяго. Договоритесь о цене. Если удастся, убедите его удвоить ее. Для него это все равно будет выгодная сделка, и, полагаю, он согласится. А затем найдите повод для праведного гнева.

— Разозлиться?

— Именно. У вас, сеньор, репутация человека вспыльчивого, — с усмешкой произнес Зорро. Дон Алехандро бросил на него испытующий взгляд. — В вашем нынешнем положении нет ничего удивительного в том, что вы легко выходите из себя.

— И что же должно послужить причиной моего гнева?

— Не имеет значения. В вашем нынешнем состоянии вы не обязаны быть полностью рациональным, так что выбирайте любую мелочь. Главное — разозлиться и выставить Сантьяго вон, не заключив сделки. Но его предложение при этом должно остаться в силе.

— К чему это все приведет?

— Сеньор, мы должны спровоцировать Сантьяго на визит в Сан-Педро. После завтрашнего визита магистрадо вы уединитесь здесь, в гасиенде. На следующее утро, собрав кое-какие вещи в чемодан, вы отправитесь в Сан-Педро. Позаботьтесь о том, чтобы слуга или оставшиеся вакеро услышали ваши слова о том, что вы больше не можете оставаться в этом доме и терпеть Лос-Анджелес. Дайте им понять, что направляетесь в Сан-Педро. Там вы найдете третий дом от причала, с красной дверью, и остановитесь в нем. Я все устроил. Неподалеку есть небольшая таверна. Проводите там много времени, пейте и рассказывайте свою печальную историю всем желающим ее выслушать.

Дон Алехандро почувствовал, что больше не может молчать.

— Сеньор Зорро, я не знаю, как долго я смогу выдерживать этот фарс. От этого дешевого вина меня тошнит. Хозяин гостиницы думает, что я не замечаю, как он разбавляет вино, но оно едва ли лучше уксуса. И я устал от этого ожидания. Мне нужно что-то делать, чтобы вернуть сына домой.

Зорро проникся сочувствием к дону Алехандро.

— Вы готовите ловушку для Сантьяго. Скоро он окажется там, где нам нужно. Он узнает о вашем отъезде и прикажет следить за вами. Через два дня отправьте ему гонца в Лос-Анджелес с известием о том, что вы готовы принять его предложение, но что вам невыносимо возвращаться в Лос-Анджелес. Скажите, что если он хочет завершить сделку, то должен приехать в Сан-Педро. Встретьтесь с ним в полночь в доме, где остановитесь. И тогда, сеньор, мы захлопнем ловушку.

— Что ты собираешься делать? — с тревогой спросил дон Алехандро.

— Разумеется, я приведу судью Васку на место встречи, чтобы он услышал признание сеньора Сантьяго, — беззаботно ответил Зорро.

— О, разумеется, — фыркнул дон Алехандро. — И он просто так поедет с тобой, с разыскиваемым преступником?

Зорро ухмыльнулся.

— Я умею быть весьма убедительным, сеньор.

— Хм, — протянул дон Алехандро. — Полагаю, в этом тебе не откажешь. Посмотри, что ты со мной сделал, — сказал он, глядя на свою испачканную вином одежду.

Зорро рассмеялся.

Дон Алехандро не смог сдержать слабую улыбку, глядя на человека в маске. Смех Зорро был заразителен. Затем он посерьезнел. Ему нужно было кое-что узнать.

— Скажите мне, сеньор Зорро. Мой сын… Можете ли вы сказать мне, что с ним все в порядке? Он в безопасности?

Зорро тоже посерьезнел. Что ему ответить отцу? Правду, конечно.

— Да, дон Алехандро, — сказал он. — Ваш сын в том же положении, что и я. Что касается безопасности… это еще предстоит выяснить. Сейчас он в безопасности, но я не могу гарантировать, что так будет всегда. До тех пор, пока не будет доказано, что магистрадо лжесвидетельствовал, и судья Васка не отменит приговор Диего как предателю.

— Можно мне его увидеть? — с надеждой спросил дон Алехандро. — Я так хочу его увидеть.

Зорро лишь покачал головой, не осмеливаясь произнести ни слова. Он увидел разочарование, отразившееся на поникших плечах дона Алехандро. С трудом сдержав эмоции, он наконец произнес:

— Это небезопасно. За вами постоянно следят. Если кто-нибудь увидит его, его могут схватить и убить как осужденного предателя, прежде чем мы успеем осуществить наши планы. Мы не можем так рисковать.

— Но вы можете приходить и уходить незамеченным, сеньор Зорро. Почему Диего не может делать то же самое? — с мольбой спросил дон Алехандро.

— Диего — это не я, сеньор, — мягко сказал Зорро. — У него нет... скажем так... моих способностей. Нет, риск слишком велик.

Дон Алехандро некоторое время молчал. Затем он посмотрел на Зорро и произнес:

— Не мог бы ты хотя бы передать ему послание?

Когда Зорро кивнул в знак согласия, он добавил:

— Передашь ему, что я его люблю?

— Да, — ответил Зорро, и его голос дрогнул на этом коротком слове.

Ему необходимо было уйти, сию же минуту. Еще мгновение, и Зорро перестал бы существовать. Сердце Диего, бьющееся в груди Зорро, готово было разорваться от нахлынувших чувств. Он знал, что отец любит его, но услышать это от самого отца было совсем другое дело. Рука Зорро непроизвольно легла на плечо дона Алехандро. Обретя дар речи, он произнес:

— Думаю, я могу говорить от имени Диего. Пожалуйста, знайте, что, несмотря ни на что, он ни на секунду не усомнился в вашей любви к нему.

Дон Алехандро накрыл своей рукой облаченную в кожу перчатки руку Зорро:

— Благодарю вас, сеньор. Вы вселили в меня мужество и дали силы продолжать.

Зорро медленно, с видимой неохотой отстранился.

— Мне пора, сеньор де ла Вега. Самое сложное еще впереди, но вместе мы доведем это до конца. Вы еще увидите своего сына свободным человеком.

Взмахнув плащом, он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Дон Алехандро откинулся на подушки, укрываясь одеялом. Ему все еще было не по себе, но он старался не обращать внимания на дискомфорт. Он снова и снова прокручивал в голове встречу с Зорро, представляя завтрашний разговор с Сантьяго. Он должен был признать, что Зорро прав: вспыльчивость всегда была его слабостью. Завтра ему придется держать себя в руках, иначе гнев может завести его слишком далеко. Правая рука невольно сжалась в кулак. Как же он хотел задушить Сантьяго за его подлые, преднамеренные обвинения, за то, что тот оклеветал Диего, назвав его предателем! Но если он поддастся этому желанию, Диего никогда не будет оправдан. Нет, Сантьяго пока нужен им живым. Дон Алехандро сделает все, как просил Зорро, хотя ему все еще было неясно, как тот собирается добиться признания от Сантьяго перед судьей Ваской. Силой или принуждением правды не добьешься. Судья Васка никогда не примет признание, вырванное под давлением. Он вздохнул. Ему оставалось лишь надеяться, что Зорро знает, что делает.

Повернувшись на бок и натянув одеяло до подбородка, дон Алехандро поймал себя на том, что снова размышляет о Зорро. О том, как он появляется и исчезает, словно призрак, словно он везде и нигде одновременно. Ему было немного неловко от мысли, что Зорро прячется где-то в таверне и наблюдает за его представлением. Ему пришлось поступиться гордостью, чтобы сделать то, что он должен был сделать, и думать о том, как этот улыбающийся разбойник шпионит за ним, было почти невыносимо. Но затем он успокоился, вспомнив, что Зорро остался поблизости на случай, если он понадобится. Как и прежде. Но в Сан-Педро он будет один, потому что Зорро придется отправиться за судьей Ваской. Он мысленно покачал головой, не в первый раз задаваясь вопросом, во что он ввязался. Но тут же отогнал эти мысли, как делал уже не раз за последние несколько дней. Методы Зорро могли быть нестандартными, но никто не мог отрицать, что они приносят результат.

Затем мысли дона Алехандро обратились к Диего. Где сейчас его единственный сын, что он делает? Зорро так уверенно говорил о вере Диего в любовь отца. Это означало, что Зорро провел с ним некоторое время, где бы тот ни находился. Возможно, он прячет Диего в своей пещере. Дон Алехандро смутно помнил пещеру Зорро, лишь обрывки воспоминаний, да журчание воды из небольшого подземного ручья, протекавшего через нее. Он помнил, как лежал там, израненный, и слушал этот тихий плеск, пока Зорро ходил за Диего. Остальное было как в тумане. Из-за бреда, вызванного ранами, он почти ничего не осознавал. В любом случае, Диего все еще в Калифорнии, несмотря на изгнание, и он должен быть где-то поблизости, иначе Зорро не смог бы передать ему весть. Ему оставалось только довериться Зорро, чтобы тот позаботился о Диего и защитил его. И, по правде говоря, это все, что у него сейчас есть — вера в Зорро. Зорро — его единственная надежда.

Он решил, что, когда все это закончится, он наверстает упущенное время с сыном. Он постарается больше интересоваться его жизнью. Всегда найдутся люди, способные управлять гасиендой, вести бизнес или сражаться, когда придет время. Но, возможно, в Калифорнии найдется место и для человека с художественным даром, способного творить красоту в нотах песни или в словах, записанных на бумаге. Разве в библиотеке внизу нет книг, написанных людьми, которые тоже были чьими-то сыновьями? И разве он, дон Алехандро, не провел много приятных вечеров за чтением этих книг? Да, в словах, написанных теми, кто их понимает, может быть заключена огромная ценность. Особенно для такого человека, как Диего. Сейчас дон Алехандро жаждал увидеть своего сына как никогда прежде. Ему так много нужно было ему сказать.

«Пожалуй, стоит немного поспать», — пробормотал он себе под нос, забираясь под одеяло. «Уже очень поздно. Но мы освободим Диего и увидим, как Сантьяго понесет заслуженное наказание», — пообещал он себе. Он закрыл глаза и с долгим вздохом наконец погрузился в сон.