Разоблачение государственной измены (джен)

Покинув отца, Зорро быстро скрылся в шкафу в гостиной. Оказавшись там, он замер, прислонившись спиной к прохладной каменной стене, невидящим взглядом устремляясь в потолок туннеля. Встреча с отцом вымотала его. Ему всегда стоило неимоверных усилий скрывать личину Зорро от дона Алехандро. Поначалу таинственность Зорро была щитом, позволявшим ему срывать гнусные планы капитана Монастарио, не привлекая внимания отца. Но стоило Зорро объявить вне закона, как необходимость хранить свою истинную сущность стала жизненно важной. Если бы только тень подозрения пала на дона Алехандро, если бы доказали, что он знает, кто скрывается под маской Зорро, его могли бы судить за укрывательство преступника. Диего не мог этого допустить. Кроме того, в глубине души Диего понимал: если бы отец узнал, что его сын — не мягкий поэт, каким он его считал, а человек действия, он непременно обратился бы к нему за помощью в решении любой проблемы. Но это противоречило самой сути Зорро. Его эффективность была неразрывно связана с загадочностью. Никто не знал, когда он появится, когда исчезнет, и что именно предпримет. В образе Зорро Диего нашел способ сбивать с толку тех, кто извращал закон, не давая им достичь своих корыстных целей.

Оттолкнувшись от стены, Зорро зашагал по туннелю, небрежно сдвинув шляпу на затылок и сорвав с лица маску и бандану. Сняв перчатки при входе в пещеру, Диего с нежностью подумал о своей кровати в гасиенде, о мягких простынях и убаюкивающей тишине. Здесь же его ждало лишь подобие ложа, сооруженное Бернардо, — импровизированная постель, которую никак не удавалось сделать по-настоящему удобной. Он с грустью улыбнулся, глядя на мозо, мирно спящего на своей соломенной лежанке. Верного слугу, казалось, совершенно не беспокоили грубые условия. В приглушенном свете фонаря, предусмотрительно оставленного Бернардо, Диего поспешно сбросил костюм Зорро, аккуратно разложив его детали на скамье рядом с кроватью. Накинув ночную рубашку, он слегка поежился от пещерной прохлады и юркнул под одеяло. Приподнявшись на локте, он наклонился и задул пламя фонаря.

Лежа в темноте, он обдумывал планы на ближайшие дни. Ему не удастся следить за доном Алехандро в Сан-Педро так, как он это делал в Лос-Анджелесе. Ему необходимо во что бы то ни стало добраться до судьи Васки и вернуть его в Сан-Педро. Из бумаг магистрадо он знал, что Васка будет в Сан-Хуане через день. Зорро потребуется не меньше суток, чтобы добраться до Сан-Хуана и «уговорить» упрямого судью поехать с ним. Затем придется путешествовать только по ночам, чтобы незаметно доставить Васку в Сан-Педро. К сожалению, все это время отцу придется заботиться о себе самому. Переезд дона Алехандро в Сан-Педро был не только стратегическим ходом, но и тактикой отсрочки. Это должно было застать Сантьяго врасплох, дать ему пару дней на получение отчетов от своих агентов и принятие решения. Сантьяго не станет действовать, пока не убедится, что у него есть все факты. Эта задержка даст Зорро время привести Васку.

Перевернувшись на спину, Диего закинул руки за голову и вновь погрузился в мысли о своей двойной жизни. Все было гораздо проще, когда только он и Бернардо рисковали собой, чтобы вершить правосудие. Но теперь, когда ему пришлось использовать отца в качестве приманки, чтобы заманить Сантьяго в ловушку, он постоянно беспокоился о его безопасности. Он любил отца и никогда бы не простил себе, если бы с ним что-то случилось из-за его неосмотрительности. В последние несколько дней он почти не спал, пытаясь одновременно следить за отцом и за Сантьяго. Иногда он ловил себя на мысли, что больше боится того, что может натворить отец, если выйдет из себя, чем того, что предпримет Сантьяго. Пока Сантьяго проявлял терпение по отношению к дону Алехандро, но его терпение, как и терпение самого дона Алехандро, подходило к концу. Он криво усмехнулся этой мысли.

Но хранить свой секрет было нелегко. Диего, как и любому сыну, отчаянно хотелось получить одобрение отца, чтобы отец им гордился. Сегодняшнее признание дона Алехандро в любви к сыну во многом удовлетворило эту потребность. И снова слова отца согрели сердце Диего. «Передашь ему, что я его люблю?» — спросил отец. Впервые с тех пор, как Диего вернулся из Испании, он получил от отца такое послание, пусть и переданное через третье лицо. Он просто отбросит на время в сторону проблему со своим секретом. Перебирая в уме и в сердце слова отца, Диего повернулся на бок и заснул с улыбкой на губах..

-Z-Z-Z-

На следующее утро дон Алехандро появился в главном доме Старый Хуан, привыкший к тому, что хозяин в последнее время предавался уединению, был поражен столь ранним появлением. Он хотел было предложить дону Алехандро освежиться, облачиться в чистые одежды, но взгляд, мечущий молнии из-под нахмуренных бровей, заставил слугу умолкнуть. Волосы и борода дона Алехандро, не знавшие расчески, торчали в разные стороны, придавая ему вид дикий и неухоженный. Старый Хуан не сомневался, что его хозяин не переодевался уже несколько дней — об этом кричали складки и винные пятна на куртке. Дон Алехандро, словно деревянный, опустился в кресло за столом в гостиной и отрывисто приказал подать еду. На робкий вопрос слуги о предпочтениях, он грубо отрезал, что это не имеет значения, — просто еду. Старый Хуан, склонив голову, поспешил на кухню, оставив дона Алехандро одного, погруженного в мрачное созерцание внутреннего дворика.

Дон Алехандро коснулся принесенной еды, скорее из чувства долга, чем из голода. Желудок, все еще бунтовавший после вчерашнего, теперь лишь слабо протестовал. Оставив большую часть еды нетронутой, он рассеянно ковырялся в тарелке. На самом деле, голод мучил его сильнее, чем он предполагал, но он упорно продолжал играть роль скорбящего отца, роль, которую ему навязали обстоятельства. «Когда все это закончится, — подумал он, — я наслажусь сочным куском говядины». Но пока он должен был изображать безразличие к земным радостям. Он бросил взгляд на напольные часы в углу гостиной. Если чутье не подводило Зорро, а дон Алехандро еще ни разу не усомнился в проницательности этого человека, то Сантьяго должен был прибыть в гасиенду через несколько часов. Способность Зорро собирать информацию по-прежнему изумляла его. Издав тяжелый вздох, дон Алехандро поднялся и направился к двери библиотеки. Он позвал старого Хуана и велел принести новую бутылку вина. Не мог не заметить мимолетную тень жалости, скользнувшую по лицу старого слуги, но тот, к счастью, благоразумно промолчал. Дон Алехандро вошел в библиотеку и опустился в кресло за своим столом.

Когда Старый Хуан принес бутылку и чистые бокалы, он увидел дона Алехандро, погруженного в бездонную пропасть отчаяния. Опершись локтями о стол и подперев голову руками, тот смотрел в пустоту, не замечая ничего вокруг. Он даже не пошевелился, чтобы поприветствовать слугу. Хуан бесшумно поставил вино и бокалы на стол и, стараясь не нарушить тягостную тишину, тихо вышел из комнаты. Закрывая дверь, он заметил, как дон Алехандро очнулся от оцепенения и машинально потянулся к бутылке. Старый Хуан печально покачал головой, поражаясь тому, как низко пал его патрон, если не мог начать день без глотка вина. Сердце его сжималось от жалости к тому, что было.

Едва дверь за Старым Хуаном закрылась, дон Алехандро с силой поставил бутылку на стол. Ему совершенно не хотелось пить, даже его собственное вино. Он просто продолжал играть свою роль. Посидев еще несколько минут, он почувствовал, как его охватывает беспокойство. Вскочив с кресла, он начал нервно расхаживать взад и вперед перед своим столом. Ярость и жажда мести смешались в его душе, отравляя каждый уголок сознания. Он перебирал в уме возможные варианты расплаты с магистрадо за все злодеяния. Он кипел от праведного гнева из-за того, что этот мерзавец сделал с Диего, и, соответственно, с ним самим, заставив его поверить в предательство собственного сына.

В его памяти всплыли лица дона Альфредо и маленького Эдуардо, которых Сантьяго безжалостно использовал в своих грязных играх. А еще хрупкая и беззащитная Грасилия, убитая фальшивым Зорро по приказу магистрадо. Кулаки его непроизвольно сжимались от гнева, когда он метался по комнате, словно зверь в клетке. Все эти дни, с тех пор как он согласился следовать плану Зорро, он подавлял в себе ярость. Он должен был это делать, чтобы убедительно сыграть роль убитого горем и униженного отца предателя. Но теперь, когда пелена опьянения немного рассеялась, он почувствовал, как гнев захватывает его разум, вытесняя все остальные мысли.

Остановившись у угла стола, он с яростью ударил кулаком по столешнице, заставив бутылку и бокалы жалобно звякнуть. Затем, схватившись обеими руками за край стола, он устоял на ногах.

Через мгновение он выпрямился и огляделся. Ярость все еще клокотала в его груди, но он понимал, что должен взять себя в руки. Зорро рассчитывал на то, что он проведет встречу с Сантьяго так, чтобы у того не возникло ни малейшего подозрения об истинном состоянии души дона Алехандро.

«О, если бы только у меня сейчас в руках была шпага, когда этот мерзавец войдет в эту дверь!» — с отчаянием подумал дон Алехандро, глядя на закрытую дверь библиотеки. Вздохнув, он перевел взгляд на бутылку вина на столе. Он взял ее, налил полстакана и подошел к камину. С гримасой отвращения, словно сожалея о напрасно потраченном вине, он вылил большую часть остатка в золу и тщательно перемешал. Затем поставил бутылку обратно на стол. Это должно было убедить магистрадо в том, что он пьет с самого утра. После этого он опустился в кресло за своим столом и стал ждать.

«Если что-то и было невыносимым во всем этом деле, — подумал он, — так это бесконечное ожидание».

-Z-Z-Z-

Сантьяго подъехал к гасиенде де ла Вега и, спешившись, передал поводья Лосано, сопровождавшему его. Легким движением отряхнув несуществующую пыль, он поправил шляпу и эфес шпаги, замер в ожидании. Когда Лосано был готов, они двинулись во внутренний двор гасиенды. Тишина окутывала все вокруг, словно здесь никого не было. Обменявшись взглядом с Лосано, Сантьяго направился к массивной входной двери. Сняв перчатку с правой руки, он постучал. Не успел он поднять руку для повторного удара, как дверь отворилась, и на пороге возник старый слуга, знакомый ему по прежним визитам.

— Могу чем-то быть полезен, сеньор? — спросил старый Хуан.

— Можешь, — ответил Сантьяго. — Будь любезен доложить сеньору де ла Веге, что его посетил магистрадо.

Хуан замялся, бросив опасливый взгляд вглубь дома. Он не был уверен, что дон Алехандро примет гостей, пусть даже столь важных.

— Что-то не так? — поинтересовался Сантьяго, приподняв бровь.

— Нет, Ваше Превосходительство, нет, — поспешно заверил старый слуга. — Прошу вас, проходите. Я доложу хозяину о вашем прибытии.

— Gracias, — произнес Сантьяго, переступая порог.

Вместе с Лосано они вошли в просторную залу. Старый Хуан церемонно поклонился, затем робко постучал в дверь библиотеки и скрылся за ней, оставив Сантьяго и Лосано одних.

Сантьяго окинул залу оценивающим взглядом.

— Видишь, Лосано? Что я тебе говорил об этом месте? — произнес он с едкой усмешкой. Подойдя к старинному пианино, он с притворным восхищением провел рукой по его лакированной поверхности. Затем, обернувшись, оглядел остальную обстановку. — Конечно, от этого громоздкого шкафа придется избавиться, он слишком массивен для этой комнаты, но в остальном… новый ковер и свежая краска превратят это место в нечто грандиозное. Не находишь?

Лосано огляделся и кивнул, соглашаясь с магистрадо.

Диего, стоявший за высоким шкафом, бросил взгляд на Бернардо, возмущенный наглостью этого человека, позволяющего себе подобные заявления в его собственном доме. Но, как прекрасно знал Диего, Сантьяго был способен на поступки куда более серьезные, чем перестановка мебели. Бернардо жестом показал, что голова Сантьяго раздулась от высокомерия. Диего одобрительно усмехнулся. В этот момент они услышали шаги возвращающегося Старого Хуана.

— Прошу вас, Ваше Превосходительство. Вы можете войти, — произнес он.

Диего взглянул на Бернардо и жестом пригласил его следовать за собой. Они быстро добрались до потайных ходов, проходивших за стеной библиотеки. Диего отодвинул маленькую заслонку, закрывавшую глазок. Они прижались друг к другу, чтобы лучше слышать.

Дон Алехандро поднялся со своего кресла и слегка пошатнулся, когда двое мужчин спустились по ступенькам в библиотеку.

— Ваше Превосходительство, — произнес он, стараясь держаться прямо, приветствуя гостей. Его взгляд скользнул по Лосано.

— О, я встретил сеньора Лосано по дороге, и он осведомился о вашем здоровье, дон Алехандро. Надеюсь, вы не сочтете за навязчивость то, что я пригласил его составить мне компанию? — произнес Сантьяго со всей возможной вежливостью.

— Сеньор, — сказал дон Алехандро, поклонившись Лосано.

— Дон Алехандро, — ответил Лосано, поклонившись в ответ.

Сантьяго убедился, что все, что ему докладывали о состоянии старого дона, соответствовало правде. Судя по открытой бутылке вина и полупустому стакану на столе, дон Алехандро начал пить еще утром. Он выглядел не лучше городского пьяницы. Далек был от того опрятного и подтянутого вида, который всегда отличал его до этой истории. Скрывая торжество, Сантьяго позволил себе насладиться увиденным.

— Зачем вы пришли, Ваше Превосходительство? — прямо спросил дон Алехандро.

Он не был в настроении рассыпаться в любезностях перед этим человеком. «Разозлись», — советовал Зорро. Что ж, он сделает все возможное, чтобы не задушить этого человека голыми руками, но он постарается сдержаться. Он не думал, что Зорро захочет, чтобы он дал волю гневу. Он должен выслушать Сантьяго.

— Прошло несколько дней с моего последнего визита, и я просто хотел узнать, как у вас дела, дон Алехандро, — ответил Сантьяго. — Все беспокоятся о вас, сеньор. Как я уже сказал, даже сеньор Лосано интересовался вашим благополучием. Я пришел сюда, чтобы возобновить свое предложение помочь вам всем, чем смогу. Уверен, вы помните наш последний разговор?

— Да, — медленно произнес дон Алехандро, словно с трудом припоминая.

Сантьяго улыбнулся.

— Вы, наверное, помните предложение, которое я сделал вам в тот раз? Оно по-прежнему в силе. Вы сказали, что подумаете над ним.

— Я подумал об этом, — ответил дон Алехандро с легким раздражением в голосе. — Я не считаю это предложение справедливым.

— Могу я поинтересоваться, почему? — спросил Сантьяго.

Дон Алехандро бросил быстрый взгляд на Лосано. Сантьяго заметил это и произнес:

— Сеньор Лосано. Это маленькое дело касается только меня и дона Алехандро. Не будете ли вы так добры подождать меня снаружи? Я не задержусь.

— Слушаюсь, магистрадо, — сказал Лосано. Поклонившись дону Алехандро, он произнес: — Сеньор? — затем повернулся и вышел из комнаты.

Диего указал направление, и Бернардо отправился по туннелям, выслеживая возможный путь Лосано. Затем Диего снова прислушался.

Бернардо неотступно следовал за Лосано, который методично обходил коридоры, бесшумно обследуя каждую комнату первого этажа гасиенды. Он ничего не трогал, но его взгляд цеплялся за каждую деталь. Затем он вышел через заднюю дверь и принялся изучать задний двор и конюшни. Окинул взглядом лошадей в загоне, не пропустил ни единой мелочи в сбруе и утвари, хранящейся в подсобных помещениях. Спустился на мгновение в винный погреб и вскоре вновь поднялся наверх. Наконец, он вышел во внутренний дворик и опустился на скамью, опоясывающую древнее дерево. Его взгляд скользнул по комнатам верхнего этажа, но он не решился подняться. Он ждал Сантьяго. Бернардо почесал в затылке, пытаясь разгадать мотивы этого человека, и решил, что Лосано просто составляет опись имущества дона Алехандро для Сантьяго. Он прищурился, глядя на него. Не увидев в действиях Лосано ничего, кроме ожидания магистрадо, Бернардо проскользнул обратно в туннели, туда, где Диего следил за происходящим в библиотеке.

Дон Алехандро проводил Лосано взглядом и устало опустился в кресло, словно вся жизненная сила покинула его. Он не предложил Сантьяго сесть. «Пусть хоть раз постоит», — подумал он. Он взял бокал вина, сделав глоток против воли. Меньше всего ему хотелось вина, но благородный вино от де ла Вега, к счастью, не вызывал у него расстройства желудка. За это он был благодарен судьбе

Сантьяго хладнокровно наблюдал. «Старик буквально рассыпается на глазах», — подумал он про себя. промелькнуло у него в голове. Дон Алехандро был лишь призрачной тенью того могучего землевладельца, которого он встретил по прибытии в Лос-Анджелес.

— Сеньор? — нарушил он молчание.

— Хм... что? — рассеянно отозвался дон Алехандро. — Вы что-то сказали?

— Мы говорили о моем последнем предложении, дон Алехандро, — произнес Сантьяго, стараясь сохранять терпение. — О предложении, касающемся гасиенды.

Дон Алехандро задумчиво кивнул и вновь пригубил вино.

— Да, да, я вспомнил, — сказал он. — Вы предложили десять тысяч песо за все это, — Дон Алехандро обвел рукой комнату, словно охватывая всю свою жизнь. Он покачал головой. — Я не знаю, Ваше Превосходительство. Я не знаю… — он замолчал.

— Чего вы не знаете? — нетерпеливо спросил Сантьяго.

Дон Алехандро нахмурился, будто пытаясь отыскать ответ в глубине своей души.

— Я хочу принять ваше предложение, но… но мои владения стоят гораздо больше десяти тысяч песо. Три поколения моей семьи вкладывали душу в эту гасиенду, и я не могу расстаться с ней за столь ничтожную сумму. Вы понимаете, Ваше Превосходительство?

— Что вас удовлетворит, дон Алехандро? — спросил Сантьяго, стараясь скрыть нарастающее раздражение. — Как я уже говорил, я не богат. Но у меня есть несколько драгоценностей, которые я мог бы продать, и, возможно, мне удастся выручить еще несколько тысяч песо, если это поможет.

— Я думаю, вам следует удвоить свое предложение, сеньор магистрадо, — произнес дон Алехандро. Он вновь покачал головой. — Я не могу поверить, что даже допускаю мысль о продаже своего дома, но если я это сделаю, то должен получить хотя бы вдвое больше той суммы, которую вы предложили изначально.

Он допил остатки вина из бокала и плеснул остатки из бутылки в пустой бокал.

Сантьяго был готов заплатить вдвое больше, чтобы стать владельцем гасиенды де ла Вега и превратить ее в свою вотчину. Даже за сорок тысяч песо это место и все его имущество были оценены в четыре раза ниже реальной стоимости. Он обвел взглядом библиотеку и остановился на сотнях книг, выстроившихся вдоль стен. Книги, которые скоро станут его. Дом, который вскоре станет его. Гасиенда, которая скоро станет его. Он повернулся к дону Алехандро и, растянув губы в фальшивой улыбке, произнес:

— Сеньор де ла Вега, вы не пожалеете об этом. Вы сможете взять деньги и покинуть Калифорнию, оставив позади все тягостные воспоминания. Я очень хочу приобрести эту гасиенду. Вы просите меня залезть в долги, но я согласен на вашу цену…

Не успел он договорить, как дон Алехандро в ярости швырнул пустую винную бутылку на стол.

— Оставить тягостные воспоминания позади?! — чуть ли не закричал он.

Сантьяго отступил на шаг, крепче сжимая эфес своей шпаги, и заставил себя сохранять спокойствие. Дон Алехандро вскочил на ноги, его покрасневшие от гнева глаза метали молнии.

— Как вы можете говорить, что я могу оставить свои воспоминания позади? Я пытался утопить их в этом, — он указал на вино, — но они преследуют меня. Они преследуют меня днем и ночью. Деньги не способны избавить от воспоминаний, сеньор!

Дон Алехандро несколько раз провел рукой по волосам, словно пытаясь унять бурю, бушующую в его голове.

— Куда мне пойти, чтобы не видеть своего унижения в каждом лице, которое поворачивается ко мне? Куда, сеньор?

Бернардо присоединился к Диего за стеной, услышав большую часть гневной тирады дона Алехандро.

— Не переусердствуй, отец, — прошептал Диего себе под нос.

— Успокойтесь, дон Алехандро, — попытался образумить его Сантьяго, испугавшись, что старик передумает продавать дом.

Черт бы побрал этого старика! Он почти загнал его в угол, но позволил выскользнуть. Сантьяго видел, как тяжело вздымалась грудь дона Алехандро от волнения.

— Пожалуйста, успокойтесь. Я не хотел задеть вас своими словами. Я просто хотел...

— Думаю, вам лучше уйти, сеньор магистрадо, — отрезал дон Алехандро, указывая на дверь. — Я не желаю больше это обсуждать.

Сантьяго несколько мгновений смотрел на дона Алехандро, взвешивая, стоит ли предпринять еще одну попытку заключить сделку.

— Хорошо, дон Алехандро, я уйду, — согласился он. — Но, пожалуйста, не отвергайте мое предложение окончательно. Если вы передумаете, вам достаточно будет послать за мной, и я тотчас же явлюсь. Днем или ночью, это не имеет значения. Помните, мое единственное желание — помочь вам.

— Помочь завладеть моей гасиендой, — проворчал дон Алехандро скорее себе под нос, чем Сантьяго. Он спохватился и прикрыл свою оплошность, взяв бокал вина и сделав большой глоток. Он вновь взглянул на Сантьяго и прорычал. — Ваше предложение остается в силе, сеньор магистрадо. А теперь, пожалуйста, уходите.

В душе Сантьяго объяснил вспышки гнева и замечание дона Алехандро его крайне эмоциональным состоянием. Он был недоволен тем, что не смог заполучить подпись дона Алехандро на юридических документах, но все еще был уверен, что рано или поздно станет владельцем гасиенды де ла Вега. Дон Алехандро был близок к тому, чтобы сломаться, как переспелое яйцо. Если он продолжит пить в том же духе, что и в последние недели, то рано или поздно Сантьяго добьется своего, и дон Алехандро подпишет все бумаги. Однако Сантьяго чувствовал, что его терпение на исходе. Он еще раз окинул взглядом библиотеку и остальные помещения гасиенды. Он был бы рад перенести сюда свою резиденцию и навсегда избавиться от последних воспоминаний о Грасилии. Нельзя приводить свою новую жену в тот же дом, где его бывшая провела свои последние несчастные дни. Нет, это совершенно неприемлемо. Но пока...

Сантьяго поклонился и произнес:

— С вашего позволения? — и повернулся, чтобы уйти.

Дон Алехандро не пошевелился, чтобы проводить его, поэтому Сантьяго пришлось покинуть дом в одиночестве. Он встретил Лосано под деревом во внутреннем дворике. Увидев вопрос в глазах Лосано, он произнес:

— Пока нет. Но он продаст. Нужно лишь немного времени, вот и все.

— Да, магистрадо, — ответил Лосано, приближаясь к Сантьяго.

— Что ты нашел? — спросил Сантьяго, когда они подошли к своим лошадям.

— Все так, как вы и говорили, Ваше Превосходительство. Все на своих местах, хотя и в полном беспорядке, поскольку некому следить за порядком. В винном погребе полно вина, а предметы домашнего обихода не вывезены.

— Как странно, — задумчиво произнес Сантьяго, взбираясь на коня. — Где еще можно встретить подобное, Лосано? Дон Алехандро практически не заботится о своей гасиенде и разогнал почти всю прислугу, но никто из них не крадет у него. В других подобных случаях, когда прислуге дают волю, от гасиенды практически ничего не остается. Я должен найти этих слуг, Лосано. Они будут работать на меня, и мне не придется опасаться воровства в собственном доме, не так ли? — Сантьяго улыбнулся.

Затем они вдвоем отправились в Лос-Анджелес.

В библиотеке дон Алехандро вновь погрузился в размышления о визите магистрадо. Выполнил ли он все, о чем просил человек в маске? Ему казалось, что да. Он оглядел комнату, словно ожидая появления Зорро. Может быть, он был здесь, наблюдал за всем происходящим, оставаясь невидимым? Дон Алехандро ждал, словно ожидая, что Зорро возникнет из ниоткуда. Но тот не появлялся. Что ему теперь делать? Он подождал еще немного, и его охватило разочарование.

— Если вы здесь, сеньор Зорро, дайте о себе знать, — произнес он вслух и почувствовал себя немного глупо.

Было очевидно, что Зорро не было рядом. Вероятно, он был настолько уверен в успехе, что не счел нужным явиться. По крайней мере, дон Алехандро убедил себя в этом. Он удвоил предложение Сантьяго и оставил его в силе, как и хотел Зорро. Теперь следующим шагом было заманить Сантьяго в Сан-Педро, следуя инструкциям Зорро. Он собирался собрать вещи и отправиться в Сан-Педро завтра. И все же он надеялся, что Зорро появится, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким.