Лабиринт забвения (джен)

…Яркие голограммы мелькали, мешали оценить обстановку. В медотсеке их не было. Зато в палате горел белый потолочный диод.

Мон-Со казалось, что оглушённому пациенту это должно причинять сильный дискомфорт. Он передвинул регулятор на несколько делений назад и подошёл поближе к койке.

— Ты как?

— Скоро буду нормально. А ты… не больше десяти минут ведь прошло!

— Это имеет значение?

— Не особо. Просто приятно знать, что ты обо мне беспокоишься. — Ильсор хитро улыбнулся, будто был пустынным духом, а не арзаком.

— Наш противник снова оживился. Странно, правда, что так. Ты ведь выдал допуск к компьютеру мне, а я тоже был фигурой. Тварь могла бы развернуть «Диавону» ещё тогда.

— А я тебя заколдовал! — тут же выпалил Ильсор. — Есть такое заклинание, эальме лерси, которое изгоняет из человека сущность. К сожалению, использовать его можно только раз в сто лет…

Ильсор врал. Мон-Со знал, что он врал. Ильсор знал, что Мон-Со знал. Эту последовательность можно было продолжать до бесконечности. Мон-Со верил. Заставил себя верить, потому что ему нужен был ясный рассудок. Если сущность до того момента не знала о допуске, то и после этого не должна была узнать.

Кажется, эальме лерси значило какую-то бессмыслицу. Сквозь боль в висках Мон-Со перевёл её как доброжелательный фонарь. Вероятно, ошибся.

— Мой полковник, он очнулся, — сообщили над головой.

Перед полузакрытыми глазами тут же возникло лицо Ор-Вас. Она попыталась найти зрительный контакт, но не преуспела.

— Что можете сказать, док?

— Что не вижу ничего опасного, — отозвался врач.

Позже он всё-таки собирался прописать Мон-Со несколько выходных и покой, но тот отказался. Больничный в первую же рабочую неделю — не то, что было нужно после последних месяцев.

Память возвращалась. Пока она больше напоминала бушующее море, разбивающее вдребезги последние осколки скал, но с каждым часом воспоминания постепенно укладывались в логичную картину.

Как Мон-Со и предполагал, в какой-то момент он просто сдался арзакам. Тогда, в квартире Кир-Силя, он решил, будто был околдован. Не ошибся, просто колдовство оказалось иносказанием. Его личный пустынный дух умел убеждать.

Впрочем, воспоминания требовали более тщательного осмысления. Возможно, Мон-Со пока ошибался в оценках… И сам факт того, что он допускал такую мысль, вызывал настороженность.

Вечером Ор-Вас устроила нечто вроде совещания. Присутствовали только они двое, при этом командир сидела на подоконнике и курила.

— Работа нервная, — пояснила она. — Вина? Или сказать, где лейтенанты прячут заначку чего покрепче?

— Спасибо, воздержусь.

Колдунам запрещён алкоголь, а Мон-Со недвусмысленно посягнул на это звание. Да и свежеобретённую память чем попало лучше не запивать.

— Как хотите. Я выпью, с вашего позволения.

Ор-Вас слезла с подоконника, достала из ящика стола багровую бутылку, привычным жестом открыла её и, не чинясь, налила вино в стакан.

— Извините, полковник. Вы, вижу, из тех, кто не порочит честь мундира… Уж не знаю, как вы к нам попали, да только тут нормальных нет. Всё какие-то отверженные.

— Меня одно время в предательстве подозревали.

— Меня — в нечистой крови. Вплоть до того, что мне от супруга пришлось отречься и свалить. Сын ему недостойный достался, как же! Просто кто-то слишком много о себе думает.

— Рес-Кай? Из того, что я о нём знаю, следует, что вам повезло.

Подозрения на её счёт не были такими уж беспочвенными. Ор-Вас была эмоционально несдержанна, а выпить успела не больше двух глотков. К тому же у неё была весьма своеобразная внешность — если бы не рост и широкие плечи, сошла бы за арзачку.

— Ещё бы сына было куда деть. А то пришлось к отцу отослать. — Она убрала бутылку и вздохнула. — Извините, накопилось. Не лейтенантам же исповедоваться? Есть что-нибудь по делу? Может, свежим взглядом увидите?

Мон-Со какое-то время молчал, обдумывая, а затем спросил:

— Вы искали, откуда они приходят?

— Чирин-чин? От арзаков. С юго-востока их почти нет.

— Я имею в виду какой-то центр. Источник, логово.

— Надо лезть на вражескую территорию, проводить полноценную разведку…

Мон-Со уставился на висевшую на стене карту с маршрутами разведвылетов. Они почти не заходили за границу, хотя арзаки вряд ли жили в пустыне, да ещё и на пути миграции даасаров. А ещё Морни когда-то рассказывала, что этих тварей — в Ирмели их иногда звали аномалиями — было очень много в западной части пустыни.

— Они ведь всегда прут по прямой?

— Когда не видят людей — да, — подтвердила Ор-Вас, тоже развернувшись к карте.

— Я изменю маршруты вылетов здесь… и здесь. — Мон-Со прочертил линии обратным концом карандаша. — Пойдут парами, на всякий случай. Посмотрим, что будет.

— А им нормально будет лететь в синюю дрянь? Она глушит сигнал так, что мы до гарнизона Кай-Хо дозвониться не можем.

— Что за дрянь?

Ор-Вас вывела на экран планшета демонстрацию с камер за стеной базы. Всё пространство вокруг занимали переливающиеся голубые молнии.

«Полудрёма есть естественное состояние лей-линий: энергия неспешно течёт по ним, сообщая миру бытие знания. Если же злонамерение пробудит лей-линии, то восторжествует хаос, ибо волшебство из чувств исходит, а чувства есть хаос от природы. Если же лей-линии зримы стали, то грядёт бедствие несравненное».

Учебник из Библиотеки вспомнился, словно был прочитан только вчера. Перспективы вырисовывались своеобразные.

— Хотя их интенсивность падает, — протянула Ор-Вас. — Может, погаснут.

Они погасли к утру следующего дня. Мон-Со сразу же отправил патрули по новому маршруту — облететь их стандартный полукруг над границей с чуть большим радиусом. Для надёжности лётчикам было приказано выходить на маршрут тактическими двойками.

В первый день они нашли толстую полосу — след толпы даасаров. На второй Гао-Ше и Унг-Ол вызвались пролететь вдоль этого следа, насколько хватит здравого смысла без дозаправки. Мон-Со позволил. Шестнадцатые и седьмые (пилота Мон-Со раньше не встречал, а вот стрелком оказался Саа-Мар) вылетели рано утром, а вернулись к двум.

К тому времени на базу прибыл следователь КР. Мон-Со предполагал, что они пришлют кого-то из Отдела по делам колдовства, но брата увидеть не рассчитывал. Кажется, его кандидатура нарушала не один принцип работы подобных организаций.

Пока Мон-Со слушал доклады лётчиков, брат успел поговорить с Ал-Суром. Капитан, как и положено, выдал всё, что видел. Кер-Со пришёл с расспросами.

Разговор мог бы пройти проще, если бы Мон-Со не забыл с утра убрать эллет обратно в рюкзак, где он хранился с самого возвращения из Ро-Ис. Сегодня утром он доставал плащ в надежде с его помощью слегка упорядочить внезапно взбунтовавшихся арзаков в своей голове.

Он почти поминутно восстановил хронологию того самого мятежа, вспомнил, что об этом говорили на «Диавоне», вспомнил шахматные партии… И забыл убрать эллет, потому что опять провалился слишком глубоко.

В результате Кер-Со увидел то, чего не должен был, и принялся за допрос с ещё большим рвением. В какой-то момент стало очевидно, что брата больше интересует не его работа, а проблемы Мон-Со.

— Керли… Забудь на время, что ты мой брат. Вспомни, что ты служишь в Комитете Равновесия.

Мон-Со постарался быть максимально убедительным. Кер-Со колебался, пытался увильнуть от ответа. Казалось, озвученное противоречие сильно выбило его из колеи. Знакомые чувства…

До экспедиции на Беллиору Мон-Со иногда думал, что было бы куда легче и удобнее, если бы у него не было брата. В детстве никто не доставал бы его из-за Кир-Силя, позже никто бы не вынуждал из вежливости вспоминать про определённое число в календаре и писать три дежурных слова. Во время Северной войны или в Теелине тоже было бы проще: прах тех, у кого не было родственников, хоронили на военных кладбищах — всех в одной могиле. Если у погибшего кто-то был, право выбрать место захоронения переходило к ним, а искать невесть где служащего КР — лишняя морока для командира гарнизона.

К сожалению, брат у Мон-Со был, а это значило, что ему придётся постараться, чтобы не впутывать Кер-Со в то, что его не касается.

— Ладно, попробую копать со стороны Ин-Тар. Возможно, это она, — предположил брат после долгого молчания. Казалось, его заставил говорить только стук в дверь, который должен был неминуемо прервать разговор.

— Попробуй.

Ин-Тар… Такое же общественное имя упоминал в своём письме Киан. Согласно закону Мер-Фи (вспомнилось, что под этим именем на самом деле значился арзакский физик Меери Фин), это просто обязана была оказаться та же самая Ин-Тар. Мон-Со и так слишком везло последние три недели.

Брат отправился искать следы Ин-Тар, а Мон-Со выслушал сообщение интенданта — ожидалась задержка в пополнении арсенала — и наконец добрался до лиофона. Сдать его он не успел, так что носил с собой, изредка переписываясь с Ильсором. Тот сдержал слово: строго раз в неделю спрашивал, всё ли в порядке, и не продолжал диалог, получив ответ. Однако сегодня было рано для следующего сеанса связи. Кто-то другой?

Нет, всё-таки Ильсор, судя по номеру. На этот раз он прислал что-то длинное. Мон-Со скривился: общаться с арзаками он сейчас точно не хотел. Не тогда, когда его воспоминания о них больше похожи на полёт во взбесившейся центрифуге.

Лучше всего было бы проигнорировать сообщение. Однако для начала его следовало всё-таки прочитать.

«Сердечно приветствую!»

Мон-Со потряс головой. Фраза была настолько литературно-вычурной, что он бы скорее поверил в то, что сообщение пришло от Баан-Ну. Хотя… С этой фразы начиналось то письмо Киана.

Арзакский врач был даже выше в списке тех, с кем Мон-Со не хотел бы иметь никаких дел. Между Ильсором и отцом Ильсора он бы выбрал первого — с ним было проще общаться, и у него точно не имелось мёртвых менвитов в колодцах.

Сообщение неумолимо продолжалось:

«Я помню, что мы Вас безмерно раздражаем, а также осознаю, что Вы ничем не можете помочь, однако считаю необходимым довести до Вас нижеследующую информацию. Если позволите, списком».

Создавалось впечатление, что Киан очень старался быть как можно менее раздражающим, а потому выбрал чересчур официальный даже для менвитов стиль общения. Конечно, так могло проявляться рабское воспитание, но отчего-то Мон-Со в этом сомневался.

«1. Мы (все, даже старейшины) потеряли связь с Морни и режимным объектом, где она находится.

2. Среди арзаков сформировано подразделение, чья цель — диверсии в Энар-Таари. Действуют эффективно, жертв не считают.

3. Некие шахматы (мне не сказали, что это) — дело рук Гелли. Она убивает менвитов.

4. Гелли и Десми присоединились к террористам (см. п. 2).

5. Бассанийская Библиотека закрыта, Ирмелийская (если верить Ильсору) умерла.

6. Кау-Рук в плену (см. п. 2).

7. Ильсор винит во всём себя и утверждает, что это он шпион Рес-Кая в Ирмели.

С ув.,

Киан».

Так вот откуда Кер-Со узнал, что Мон-Со тогда попал к арзакам… Что ж, список получился впечатляющим. Захотелось швырнуть лиофон в стену и снова всё забыть.

«Приятно знать, что ты обо мне беспокоишься».

Мон-Со хотел бы сказать воспоминанию, что не беспокоится совершенно и дела ему нет до каких-то там недореволюционеров. Но он беспокоился — не лгать же себе?

Только что вгонял Кер-Со в проблему выбора, говорил, что всё ещё на стороне своей страны, и вот снова оказался между ними. Не предавать Энар-Таари равнялось забыть про Ильсора, про Морни, про Кау-Рука… Вызнать у Киана, где обитают террористы, передать сообщение Кер-Со — и пусть Комитет разбирается.

Шрам на ладони противился этому решению. Раньше Мон-Со не задумывался над тем, что стояло выше в иерархии ценностей: договор о дружбе или присяга государству? Раньше ответ был очевиден, потому что Мон-Со всегда был один.

Арзаки, казалось, наоборот, выбирали первое, хотя их социальные связи были настолько витиеватыми и запутанными, что Мон-Со бы не удивился, если бы в Ирмели существовало какое-нибудь звание Друга или Лучшего Друга, присуждаемое за особые заслуги. Наверняка этот Друг имел бы высший авторитет среди соплеменников.

Мон-Со усмехнулся и подошёл к окну. Хотелось отвлечься, заняться чем-то полезным, но сосредоточиться на деле не получалось.

За окном было совершенно не на что смотреть. Оно выходило на стену базы и пустырь перед ней. Несколько ящиков из-под батарей, на одном из них — кажется, пепельница, с третьего этажа не видно.

Из-за угла вышел пехотинец. Он крадучись приблизился к одному из ящиков и вдруг упал на четвереньки, сунув туда голову и руки.

Ящик отскочил в противоположную сторону. После короткой борьбы пехотинец извлёк оттуда какую-то красную тварь, которая отчаянно вырывалась и верещала.

На пустырь прибежали двое лётчиков и Кер-Со. Но они застали только тень твари наверху стены — она таки вырвалась и улетела.

Пока Мон-Со спускался, младшие офицеры успели поругаться.

— Смирно! Капитан Кун-Сат, доложите обстановку.

— Мой полковник, за несколько часов до вашего прибытия я заметил странное существо. Оно лазает по базе и, похоже, что-то вынюхивает. Я выслеживал его, поймал, а лейтенанты и… эм, лейтенанты меня отвлекли, и я её упустил.

Лётчики скептически переглянулись. Кер-Со невозмутимо наблюдал за происходящим, но наверняка тщательно фиксировал всё в памяти.

— Осторожнее, капитан. Ваше существо похоже на летучую обезьяну с Беллиоры. Продолжайте следить.

— Есть!

— И сообщите об этом остальным.

— Есть!

Так, теперь лётчики. Этих двоих отправить заниматься своими делами. Дальше… Доклад с разведвылета шестнадцатых и седьмых Мон-Со уже выслушал.

Руины. Лётчики проследили путь даасаров до места, где они сливались в единую массу. К этой точке они сходились с разных направлений. А начинались их следы у дымящихся руин древней пирамиды.

— Я против, — заявила Ор-Вас, когда Мон-Со предложил провести разведку на земле. — У нас нет ни ресурсов, ни опыта… Хотя о чём я, если вы тут все из Первой Межзвёздной?

— Примерно две трети личного состава, если точнее. Я возьму всю подготовку на себя. Вам нужно будет только запросить у Кай-Хо защитные костюмы, если их нет у нас.

— Стандартная штурмовая броня устроит? Химзащита третьего класса, противорадиационная похуже.

— По докладам, там нет радиации.

— Тогда валяйте, полковник. Составлю пока компанию нашему следователю.

— Он тоже не пьёт, — предупредил Мон-Со.

Ор-Вас почти по-арзакски скроила трагическое лицо и закурила.

Итак, исследовать руины, чтобы понять, почему даасары, они же чирин-чин, собрались именно там. Радиация в пределах нормы, но там наверняка будут проблемы колдовского характера. Впрочем, опыта взаимодействия со взбесившимся колдовством у Мон-Со незаметно накопилось больше, чем с радиацией.

— Лейтенант Саа-Мар!

— Слушаю, мой полковник.

— Соберите личный состав. Будет серьёзное задание.

Задействовать экипажа два-три, с ними несколько десантных отрядов, человек пятнадцать, может, меньше. Миссия разведывательная, боёв избегать. Отобрать самых внимательных.

— Кун-Сат, вы мне нужны отдельно.

К бою непригоден, пусть ведёт съёмки с воздуха.

* * *

В квартире было тихо и темно. Отец вечно включал все имеющиеся лампы, и от них рябило в глазах. Однако его не было дома уже довольно долго, и Ам-Кай наслаждался спокойствием. Никто не шипел на него, не мешал смотреть футбол по вечерам, не требовал одних «двенадцать» в табеле…

Совсем было бы идеально, если бы ещё и Дамар не приходил — Ам-Кая пугали шрамы на лице отцовского раба.

Однако арзак являлся раз в день, убирался и монотонно напоминал Ам-Каю сделать уроки. На восьмой день Ам-Кай швырнул в него подушку. Теперь вместо «Не забудьте сделать уроки, юный господин» Дамар говорил «Господин приказал напомнить вам сделать уроки, юный господин». Ам-Кай начинал тихо ненавидеть арзака.

Единственным, чего Дамар не делал, оставалась готовка. Возможно, у отца был хитрый план заморить Ам-Кая голодом, но он забыл приказать этому рабу готовить и куда-то дел кухарку Наю.

Впрочем, Ам-Кай не то чтобы возражал. Когда он жил в Кай-Хо с матерью, они всегда что-нибудь готовили вместе в её выходные. Она даже разрешала ему прогуливать один-два последних урока, если её выходной для Ам-Кая оказывался учебным днём. Учителя были недовольны, но… Кому нужны эти «двенадцать», когда за них можно получить лишь чуть менее равнодушный взгляд?

Сковородка. Чуть-чуть сливочного масла, прямо вот совсем чуть-чуть! Мелко порезанный перец разных цветов. Ам-Кай шкодливо улыбнулся и разбросал его по форме смешной рожицы. Теперь два яйца, причём надо проследить, чтобы желтки не разбились, а то рожица без глаз останется. Подождать несколько минут — и…

Немного подгорело — Ам-Кай никак не мог приноровиться к здешней плите. Домашняя была попроще. Однако ужин, напоминающий о Кай-Хо и матери, несмотря ни на что, был прекрасен. Ещё лучше его бы сделал горячий шоколад, но вот его готовить Ам-Кай не умел.

Часы показывали девять ноль три. В теории, у Ам-Кая оставался час права на свободное хождение по городу без сопровождения взрослых. Добежать до ближайшей кофейни? Почему нет?

Ам-Кай оделся, запихнул в карманы куртки коммуникатор, документы и карточку и выскочил из квартиры.

На первом этаже он наткнулся на регистратора и медсестру из Службы надзора за арзаками. Регистратор яростно протирал руки антисептиком и жаловался стоящему рядом полицейскому:

— Второй труп за год. Ещё немного, и ему придётся штраф за нерациональную эксплуатацию платить. И ведь наверняка у них там есть лаборатория с пособиями — пусть бы их хоть в клочья рвал. Так нет! Арзак 5823, бытового назначения. И что он сделал такого, что она даже под гипнозом от него повесилась?

5823. Не то чтобы Ам-Кай был в этом уверен, но вроде этот номер был нашит на рукав Наи. Ну да, он и раньше слышал, что отец с рабами не церемонится.

Делая вид, что безмерно увлечён надеванием перчаток, Ам-Кай прошёл мимо и выбрался на улицу. Вечерний район Лотса-Ци, с его огнями, приглушённым шумом и почти смыкающимися над головой свечками, несколько улучшил его настроение.

Вкусная и доступная подростку кофейня находилась за небольшим сквером. Обычно там было полно народу, но сегодня оказалось слишком холодно, чтобы гулять, а основная масса пассажиров с ближайшей станции подземки уже добралась до дома. Через сквер Ам-Кай шёл почти в полном одиночестве.

Почти. И его сосед по пустынной дорожке оказался максимально странным. Как минимум потому, что Ам-Кай никогда раньше не видел арзакских детей.

— Эй, ты что здесь делаешь? — негромко окликнул он.

Девчонка в мешковатом дождевике не по погоде резко обернулась, трясущимися руками накинула на голову капюшон и засеменила в сторону подземки.

— Да подожди ты!

Ам-Кай без труда нагнал её и схватил за локоть. Она снова оглянулась и зло посмотрела ему в глаза.

Никого более жалкого Ам-Кай никогда прежде не встречал. В свете фонаря, под которым они стояли, на него смотрел больной, полудохлый ранвиш. Арзачка была очень бледной, с чёрными-чёрными провалами глаз и заострившимся лицом. Тощая, как карандаш, с ледяными руками под тонкой кофтой и дождевиком.

Долгую паузу прервал насквозь замёрзший шмыг.

— Так что ты здесь делаешь? — повторил Ам-Кай.

— Хожу. Брожу.

— Без разрешения?

— Как и ты.

— Не-а, у меня ещё сорок четыре минуты разрешённого брожения.

— Везёт, — завистливо буркнула арзачка. — Вдвойне везёт.

— Почему?

— Если тебя поймают, просто трёпку зададут. А меня утилизируют.

— Вот прям так?

— Вот прям так. Не веришь? — с вызовом спросила она.

Формально Ам-Кай ей поверил, но как-то это не укладывалось в голове. Девочка, не старше него, а скорее даже младше, не сделала ничего такого, за что её следовало бы утилизировать. Вроде бы. Нет, серьёзно, что ужасного мог сотворить подросток?

— М-может, чаю? — неуверенно предложил Рес-Кай, сам не зная, зачем он это делает. — Скрасить… ожидание неминуемых неприятностей.

— Тёплый чай… М-м-м! — Она жадно втянула носом воздух, словно уже что-то чуяла. — Даже если потом заставишь какую-то гадость сделать, всё равно согласна.

— Жди здесь.

Два стакана горячего чая, булочка с сыром и — в последний момент — шоколадка. Есть в чужой компании было не принято, но Ам-Кай собирался не есть, а пить чай.

Арзачка ждала его на скамейке в неприметном уголке парка, где их в темноте могли принять за припозднившихся подростков-романтиков, что почти было правдой.

— О-о-о, это всё мне?! Точно гадость попросишь!

— Что за гадость-то? — не понял Ам-Кай.

Арзачка откусила сразу почти четверть булочки, торопливо прожевала и ответила:

— Ну, пара девчонок на прошлой неделе меня в грязи поваляли, а потом есть её заставили, иначе в полицию сдать грозились.

— Тоже за еду?

— Нет, просто попалась. Еду я у своих прошу. Спасибо, очень вкусно.

— Не за что. Тебя как зовут?

— Мелиэ.

— Ам-Кай. Обещаю не сдавать и гадостей не требовать.

— Тогда ты — лучший менвит на свете! — торжественно провозгласила Мелиэ и осенила его пустым бумажным стаканчиком.

— Приходи иногда сюда. Вряд ли твои угощают тебя шоколадом.

— Буду.

Ам-Кай решил, что она соврала. Он бы не пришёл. Однако Мелиэ появлялась.

Раза четыре они так же сидели на скамейке и пили чай. У Мелиэ был любящий отец, который, наверное, погиб. Она знала математику на двенадцать с плюсом, но совсем не разбиралась в литературе и истории. А ещё она всегда радовалась Ам-Каю, и это было лучше всего — хоть кому-то в этом мире он был нужен.