Вторая часть Мерлезонского балета (гет)

Сумерки опустились на лес, укутывая наш лагерь. Я вышла из палатки, пытаясь понять: что изменилось? Вроде бы те же лошади, те же повозки и костры с палатками, те же эльфы… Вот оно! Эльфы — они стали совсем другими! В мягком вечернем свете они будто засветились, мерцая серебристым лунным светом. Их глаза ярко блестели, движения стали другими: плавными и в то же время быстрыми, незаметными. Я помотала головой, прогоняя видение, но оно никуда не исчезло, меня по-прежнему окружали неземные существа, и лишь свет костров снова делал их похожими на привычных мне лихолесских воинов.

Между тем лес с наступлением темноты ожил, наполнился звуками и шорохами. Ночные птицы ухали и перекрикивались между собой, в траве шуршали мелкие ночные зверьки, где-то в чаще раздавался редкий рык зверья покрупнее… Лес жил своей жизнью и после пережитого сегодня пугал еще больше.

— Ты же уже была у нас в лесу? — я вздрогнула, встречаясь взглядом с серебряными переливами глаз Глиннаэля.

— Я мало что помню об этом времени, — от неожиданности я даже отступила на шаг. Он тоже изменился. Черты сгладились и смягчились, даже хотелось дотронуться до лица, чтобы собрать это мерцание в ладони. Я невольно потянулась рукой к нему, проводя рукой по скуле, пытаясь зацепить эти яркие искорки. Глиннаэль дернулся, отпрянул от меня.

— Извини, — я смущенно отступила, — тебе, наверное, неприятно…

— Да нет, что ты, — видно было, что Глиннаэль рассмеялся через силу. — Просто не надо.

— Глиннаэль, а с чего вы все так засветились? — я снова посмотрела на мягкое сияние, исходящее от каждого из эльфов.

— Ты это видишь? — он почему-то странно посмотрел на меня, приподняв свою идеальную бровь.

— А это не правильно? — я настороженно посмотрела на возницу, ожидая подвоха.

— Не-ет, — протянул он, расплываясь в бесшабашной улыбке, — просто свет эльдар могут увидеть лишь сами эльфы. А это значит…

— Ой, только не говори мне, что я все же становлюсь эльфом! — я раздраженно повела плечами, будто пытаясь скинуть это знание с себя.

— Я не буду убеждать тебя в том, в чем ты сама не хочешь быть уверена, — ухмыльнулся эльф. — Но хочу тебе сказать, что ты тоже светишься и я это вижу.

Пропустив эту информацию мимо ушей, я решила узнать побольше об интересующей меня теме.

— Глиннаэль, так почему вы засветились? — мы шли к королевскому шатру, и меня впервые кто-то туда провожал.

— Потому что мы дома, — легко улыбнулся эльф. — Разве ты дома не светишься?

— Д-да, наверно, — если честно, я была в замешательстве. Когда в последний раз я приходила домой, чувствуя, что счастлива там? Сколько лет назад? И светилась ли тогда от счастья так, как сияют окружающие меня эльфы?

Я пожала плечами, понимая, что уже опаздываю на королевский ужин. Глиннаэль впервые за все время нашего путешествия довел меня прямо до шатра, всем своим видом показывая, что собирается прождать меня до конца. Не могу сказать, что это меня не радовало — все же ночной лес ощутимо напрягал.

* * *

И снова эти свечи, этот шатер, эти эльфы… И снова все так скучно по сравнению с тем волшебством, что творится там, за тяжелой красной тканью. А король? А как он выглядит здесь, в самом сердце своего королевства, в лесу?! Я поняла, что долгое время сижу, неотрывно глядя на белоснежную тарелку с зелеными листами дуба по кайме. Рука мелко подрагивала, отстукивая дробный ритм по краю фарфора. Он сидел рядышком, так близко, что можно было просто сесть к нему на колени, спрятать лицо в ямке ключиц, вдыхая запах лесных фиалок… Я прикрыла глаза, неосознанно вбирая аромат, который, как мне казалось, наполнил все пространство шатра. Здесь начиналась его вотчина, его мир. Он будто стал выше, увереннее, если это вообще было возможно.

Я невольно перенеслась к тому времени, когда встретила короля впервые. Сравнение было… странным? Король был другим. Совсем. И до меня дошло это только сейчас. Тогда, в своем дворце, он был недосягаем и в то же время близок. В Гондоре — чересчур величественен и надменен. В походе, казалось, протяни руку — и он твой! А теперь… Я смотрела на мужчину, который по одним ему ведомым обстоятельствам стал моим на некоторое время, и сознавала, что не могу понять о нем ни-че-го. Вообще.

В конце концов я все-таки подняла глаза на предмет моих желаний и обомлела. Передо мной сидела прекрасная загадка, опять забывшая (навряд ли забывшая, конечно) надеть корону. Сегодня мои мечты были облачены в нежно-голубой и насыщенно-серый, а волосы цвета искристого льда были перехвачены тонким витым обручем.

— Я рад приветствовать наших гостий в Лихолесье! — Трандуил, легко держа в руках изящный кубок, отсалютовал им в нашу сторону. О, Женечка точно времени с Элемиром зря не теряла: почтительно склонила голову, поднося кубок к губам.

— Уверен, в ближайшее время лес получит новое имя, — тут король сделал паузу, обводя взглядом каждого из собравшихся в шатре эльфов, — Эрин Ласгален!!!

Шатер потонул в восторженных криках, я ощутила, как меня охватывает всеобщее ликование. Оно, как волна, захлестывало, заставляя сердце биться чаще и быстрее. Воздух вокруг стал… острым… четким… резким… Плавным… нежным… быстрым… Я чувствовала, что голова вот-вот разорвется от противоречивых эмоций. Кажется, даже слезы выступили на глазах! Забыв все свои ограничения, я отпила густого терпкого вина, чувствуя, как оно приятно растекается по жилам. Почему-то именно сейчас захотелось петь и плясать на поляне под луной, чувствуя, как ее свет пронзает тебя насквозь…

— А сколько нам еще ехать? — мне вдруг захотелось, чтобы эта поездка по лесу никогда не кончалась! Я повернулась к Элемиру, зная, что он всегда ответит на любой вопрос.

— Скорее всего, послезавтра мы будем уже во дворце, — Женечка непостижимым образом услышала мой вопрос сквозь гул, царящий в палатке. Она перегнулась через стол (а сидела девушка напротив меня) и нежно пожала руку советнику, слабо ответившему на ее прикосновение. Если честно, то, не знай я пикантных подробностей о Трандуиле и вашей покорной слуге, вспыхнувшее чувство между одним из главных советников короля и хамовитой малолеткой стало бы первой сплетней при дворе. Обсуждаемой самой с собой, ага. Блин, как же мне не хватает подруг! Ну, а с кем мне еще обсуждать свои печальки? Хоть дневник заводи! Что-то меня понесло, кажется, вино было лишним. Голова с непривычки закружилась, и я под шумок решила свалить.

— Я смотрю, желание покинуть мой ужин раньше срока для тебя традиция, — бархатный баритон ласкающе прошелся по нервам, вызывая легкую дрожь. Король даже не повернулся в мою сторону — как ему удается следить за моими передвижениями?! Или я просто себе льщу и он чувствует так каждого?

— Я лишь хочу осмотреть красоты Вашего леса, — тихо ответила я, про себя думая: «Ну встань же за мной, встань! Выйди, покажи свои владения!». Король лишь кивнул, будто обдумывая что-то, и я вышла наружу.

После душной палатки воздух показался особенно приятным. Терпким и пряным одновременно. Я вдохнула его полной грудью, не спеша выпустить из легких, прикрыла глаза и слегка откинула голову назад. Лес пах… жизнью. Да, он пах жизнью, крепким запахом гниения и одновременно свежих листьев, молодых саженцев и погибших деревьев. А еще он разговаривал… Я слышала невнятный гул, легкий трепет листьев на деревьях, шелест травы… Я жила в этом лесу, я жила этим лесом…

— Ты это тоже чувствуешь, — утвердительно сказал Глиннаэль, тихо став рядом. Я даже не удивилась его присутствию — все вокруг было так правильно и гармонично. Он тихо обнял меня за плечи, и я прильнула к мужской груди, чувствуя, как кружится голова.

— Что это? — чуть слышно получилось прошептать.

— Ты становишься одной из нас, — Глиннаэль сказал мне это куда-то в волосы, шевеля их на макушке. Я видела это. Видела легкое свечение над каждым моим спутником. Видела даже, как легко замерцали мои руки, но все еще не могла поверить. Я же не лесная эльфийка! Это же не правда.

Полог шатра тихо качнулся, выпуская наружу Владыку. Я отшатнулась от Глиннаэля, всем своим существом потянувшись к королю. И тут же устыдилась своего порыва, снова отступая назад, в темноту, где молчаливо застыл рыжеволосый эльф. Трандуил повел глазами перед собой, будто разыскивая кого-то, и сделал было шаг в нашу сторону, но появившиеся следом придворные завели с Владыкой разговор, уводя его к противоположному краю лагеря. Я вздохнула, с удивлением понимая, что не дышала все это время. Столько посторонних вокруг, а ведь это даже не дворец! Удастся ли мне хотя бы раз остаться с Трандуилом наедине или то, что случилось в Андуине, навеки останется единственным воспоминанием?

— Тебе нравится король, — констатировал Глиннаэль, все это время неслышно стоявший рядом. — Поверь, это не удивительно, более того, вполне предсказуемо, — он осторожно увлек меня к звонкому ручью, не спавшему даже глубокой ночью. Мы присели на траву, и я опустила руку в прохладную шелковистую воду. Отвечать не хотелось. Хреновый из меня конспиратор, если веления моего сердца так легко прочесть.

— Не стоит смущаться, — мягко рассмеялся Глиннаэль, — все мы так или иначе любим своего Владыку. Да и сложно его не любить: он наша сила, стержень, скрепляющий нас воедино. Последний король Средиземья… — эльф весело посмотрел на меня, — хотя эллет, несомненно, питают к нему более нежные чувства.

— Это скорее восхищение новичка перед генералом, — я как можно более небрежно пожала плечами. Однако мой маневр не сбил эльфа с толку. Во всяком случае он весело хмыкнул, пробормотав что-то вроде «ну-ну».

— В лучшем случае он одарит тебя своим вниманием на время, а затем ты присоединишься к десяткам тех, кто все еще надеется заслужить его любовь, — он тихо вздохнул, пропуская свои волосы сквозь обрубки пальцев. — Ты достойна большего.

— Я всего лишь его гостья, Глиннаэль, — я пожала плечами, — я скоро уеду, поэтому планов занять место рядом с Его Величеством у меня нет.

Эльф покачал головой, но отвечать не стал, опустился на траву, глядя в звездное небо. Я прилегла рядом, любуясь непрерывным мерцанием и думая: «А хочу ли я уехать? да и куда?».

* * *

Новое утро разбудило меня неумолчным птичьим гомоном. Трели и пересвистывания звучали, казалось, отовсюду. Если прислушаться, можно было различить громкие крики соек, треньканье синичек и перекрикивания иволги. Дятлы стучали по стволам, будто маленькие отбойные молоточки. Почему раньше я никогда не обращала внимания на эти звуки? Почему раньше это были просто птицы со своими звонкими песнями, а теперь целый мир, распахнувший передо мной свои двери?

Я потянулась, поднимаясь с кровати и глядя на Женечку. Она, оказывается, давно проснулась и, лежа на боку, кончиками пальцев поглаживала увядшие лепестки матиолы, расположившейся на ее раскрытой ладони.

— Он подарил мне ее вчера, — тихо вздохнула девушка, поднимая на меня глаза. — Как ты думаешь, он будет так же относиться ко мне, когда мы прибудем во дворец? Он такой красивый, такой важный, серьезный. Он так много знает и так много прожил… Что мне делать?

— Я думаю, очень скоро ты поймешь, что делать дальше, — я вздохнула. Как же ее мысли были похожи на мои, в беспорядке метавшиеся в голове! Я принялась собираться, радуясь, что осталась всего одна ночь и наконец можно будет принять ванну, лечь в мягкую кровать и даже надеть красивое платье!

— Он так нежен со мной, — мечтательно продолжила Женечка. — Когда он меня целует, мне кажется, что я улетаю куда-то высоко-высоко… Знаешь, Аля, — задумчиво сказала девушка, садясь на кровати, — иногда я боюсь того, что нас ждет, если мы все-таки будем вместе. Я боюсь, что он будет целовать меня по-другому, не так, как сейчас… А ведь я совсем ничего не умею!

— В смысле?! — я с интересом посмотрела на Женечку. — Как так по-другому целовать? А как он целует тебя сейчас?

— Как-как… Губами, — девушка смутилась, опуская взгляд. — Но я же не дура, знаю, что поцелуи бывают другие. Я и от подруг в школе слышала, и в фильмах видела…

— Ты переживаешь, что не умеешь целоваться? — я попыталась остаться серьезной — все-таки для Женечки это жизненно важная тема. Она тихо кивнула, кажется, даже покраснела. — Думаю, — я села перед девушкой на колени, беря ее ладони в свои и твердо глядя на нее, — я уверена, Элемир будет только рад научить тебя.

— Ты так считаешь? — голубые глаза зажглись надеждой.

— Конечно, так оно и будет, — торжественно пообещала я, сжимая ее руки.