Константы далёкой Галактики (гет)

Морихро — мощная, но потенциально опасная способность Силы, схожая с гибернационным трансом, однако со смертоносным потенциалом. Приостанавливала биологические функции, включая дыхание и сердцебиение. Обученный морихро адепт мог применить эту технику к себе, выживая без воды, пищи и даже воздуха в течение года и более. В отличие от гибернационного транса, эта способность была применима и на других существах, что делало её эффективным способом подавления противников.

Денон, 35 ПБЯ

Первым, что Бен услышал, был страшный звон в ушах.

Он открыл глаза, но ничего, кроме кромешной тьмы не увидел. В глаза словно попал песок: ресницы склеились, а страшный зуд стал только хуже, когда он попробовал потереть веки ладонью.

Получилось плохо: пальцы рук слушались неохотно, неловкая попытка сжать и разжать кулаки далась не сразу. Гулкий звон в голове, казалось, резонировал от каждой черепной кости, которой он касался, непослушными руками ощупывая голову на предмет повреждений, а вот-вот готовая обрушиться на него мигрень пугала знакомыми предвестниками: к горлу подкатывал отвратительный, тошнотворный комок, во рту горчило, и даже мысль о слишком ярком свете или громком звуке приносила мучения.

Сосредоточившись на ощущениях собственного тела, он осторожно повёл плечами: в грудной клетке и под рёбрами страшно жгло. Судя по прилипшей к коже одежде, его зацепило взрывной волной. Ноги казались ватными, болела каждая клеточка тела — глухо, будто бы не у него. Он всегда чувствовал боль именно так: многолетние тренировки притупили остроту ощущений и повысили болевой порог. Но если обычно это помогало сосредоточиться на поединке, то сейчас только мешало: в отсутствии Силы, зрения и слуха обоняние и осязание оставались единственными инструментами.

Не слишком надеясь на объективность собственной оценки тяжести своего состояния, Бен втянул носом воздух: паленая плоть и…

— …жжёные волосы. Омерзительный запах.

Кайло обернулся на голос, поморщившись от стрельнувшей в висках боли, и среди кромешной тьмы вдруг вырисовался сначала силуэт, а затем и лицо вплоть до каждой, даже самой тонкой морщинки вокруг вечно недовольного рта. Девушка села на невесть откуда взявшийся стул, огляделась вокруг, словно бы видела что-то кроме густого мрака, и лёгким движением заправила белокурую прядь за ухо.

— Нет, ты жив, — ответила она на невысказанный вопрос. — Оглушение. Так бывает, когда прыгаешь на бомбу. Прибавь ко всему прочему травму груди и живота.

Рен опустил взгляд на свои руки, но снова ничего не увидел. Огляделся по сторонам, узнавая в проступающих контурах приёмную Сената, и пришёл к выводу, что, вероятно, он действительно всего лишь потерял сознание.

— «Всего лишь». Явное преуменьшение.

— Почему ты?

— Ты мне скажи, — с кривой улыбкой отозвалась Мара.

Вариантов в действительности было немного. Кое-как совладав с собственным сознанием, Бен воспроизвёл детали комнаты, едва ли не по кусочкам восстанавливая ментальный храм, и попытался вспомнить подробности того, что произошло. Доли секунды с того момента, как он почувствовал форслок, до взрыва — времени подумать попросту не было, и, пока выходило, что проблему он решил до гениального просто, но, вероятно, не слишком дальновидно.

То была не догадка даже — предположение. Безликое, бестелесное предчувствие, сложившееся из крохотных кусочков паззла: форслок, заплутавший гость с пустыми глазами и картинка — то ли в его воображении, то ли в мыслях Аллена. Заглушившая здравый смысл паника оказалась плохим советчиком, а идея сбить с ног смертника и закрыть собой бомбу — не особенно продуманным, но, возможно, единственным правильным выходом.

На тот момент.

Не ясно было только одно: почему в итоге порушился ментальный щит.

— Запредельный стресс, — пожала плечами Триш. — Ты инстинктивно попытался выстроить щит, форслок не позволил воспользоваться Силой, однако прилагаемое тобой усилие осталось прежним. Ты оборонялся на физическом и ментальном уровне. Будь это кто угодно другой, просто бы не сработало. А так у нас разорённая приёмная Сената и потрёпанный форслок. Неплохой результат за вычетом полученной травмы. Скажи спасибо, что по-прежнему вяжешь слова в предложения. Даала будет в ярости.

Кайло поморщился, скользнув по Маре растерянным и оттого раздражённым взглядом, будто бы своя неуверенность его же и раздражала, и хмуро обронил:

— Нет надобности озвучивать мои мысли.

— Я ограничена теми знаниями, что были у меня при жизни, — легкомысленно отозвалась Триш. — И здесь я не по своей воле, так что не обессудь.

Он попытался спросить, почему не по своей, но в ответ на усилие в голове угрожающе загудело — будто предупредительный выстрел в воздух. Худший из его кошмаров: физическая недееспособность пугала и, разумеется, была нежелательна, кто спорит, однако самое главное его оружие до сих пор никогда не отказывало. Невербальному общению в отличие от обычной телепатии пришлось учиться, но сложность в юношестве заключалась не в озвучивании желаемого, а в построении визуальных объектов. И теперь, только-только совладав с собственным воображением, споткнуться о самое простое было неприятно.

— Ментальные инвалиды, — вспомнила Мара. — Так ты, кажется, говорил про нас.

— Ты не призрак Силы, — выдавил, наконец, он.

— Нет. Я ушла недобровольно. Ни смирения, ни умиротворения — так в иную форму не переходят, ты это знаешь.

— Плод больного воображения?

— Не будь так к себе строг: я, может, и не последняя, кого бы ты выдумал в горячечном бреду, но и далеко не первая.

— Тогда у меня варианты кончились, — недовольно проворчал Рен и с усилием поднялся.

Вес тела ощущался вполне привычно, и это было хорошим знаком.

Осмотрев восстановленную комнату, Бен потёр одну ладонь о другую и, чувствуя на себе тяжёлый, почти материальный взгляд Мары, неловко переступил с ноги на ногу. Онемевшая, должно быть, под слоем бакты грудная клетка отозвалась тупой болью, но здесь не обращать внимание на ощущения физического тела было просто.

Тем труднее оказалось отвлечься от насущной проблемы — Триш тихонько фыркнула и закинула ногу на ногу.

— Раньше тебе нравилось на меня смотреть.

Издёвка в голосе звучала до того привычно, что Кайло опустил на неё взгляд. Широколицая, с небольшими хищными глазами, вздорно приподнятым носом и презрительно искривлённым ртом — он помнил её лучше, чем думал. Всё: от всегда распущенных густых волос и ямочки на подбородке до косого шрама на левом запястье и родинки под правой коленкой. Абсурдно красивая и очень несчастная.

Она всегда такой была.

— На обнажённую, — глухо поправил он. — Нравилось.

— Ты так очарователен, когда пытаешься казаться равнодушным, — не купилась Триш и, подперев подбородок кулаком, подалась вперёд. — Как остальные?

Рен отвернулся и сделал несколько шагов из стороны в сторону.

— Антур и Эвор мертвы.

— Дай догадаюсь: Тек попал Сноуку под руку, а Баллер опрометчиво кинулся на твою защиту.

— Нет. Антура застрелил Хакс при попытке сбежать, Эвор не пережил крушение «Старкиллера».

— Памятник раздутому эго Армитажа взорвали?

— Да.

— Надеюсь, малышка Руми смогла его утешить: он же спал с чертежами.

Кайло бросил на Мару мрачный взгляд, и та легкомысленно пожала плечами.

— Что? Скажешь, они разбежались? — вопрос был риторический, и Бен не стал отвечать. — Что Аллен?

— Зачем задавать вопрос, если ты видишь здесь, — вдруг разозлившись, он махнул рукой на окружавшие их стены, — ответ?

Триш снисходительно улыбнулась, словно бы ждала этой вспышки, и склонила голову к плечу. В обращённых к Бену глазах было так много ехидного довольства и парадоксальной, тёмной печали, что он вмиг устыдился собственной несдержанности и прикрыл глаза. Попробовал очнуться, чтобы хоть так уйти от разговора, но чугунная тяжесть в ногах якорем потянула его ко дну своего же сознания. Чем глубже он опускался, тем реальней казалась сидящая напротив, давно мёртвая девушка, и тем сильнее давил на плечи накопленный за десятилетие груз.

Мара была зеркалом всех самых страшных его ошибок и самых стыдных пороков. Неожиданно явившимся из небытия напоминанием о том, сколь много он оставил позади и сколь многого добровольно себя лишил.

Они не часто разговаривали, плохо друг друга знали и никогда в действительности не пытались стать ближе, но в разделённой на двоих страсти, в непротиворечивой, гармоничной по природе своей Тьме он находил покой. Внутри Триш никогда не шло борьбы, она жила не в согласии, но в смирении со жрущими её демонами, а её умение не тяготиться своей сущностью восхищало Бена с того самого момента, как она впервые переступила порог его каюты.

И сейчас по-прежнему восхищало, но если раньше от мыслей о ней ныло в груди, то теперь не осталось ничего, кроме лёгкого сожаления и чувства вины за ещё один среди многих проигрыш.

— Есть вещи, которые ты изменить не в силах, — очень тихо заметила Мара. — И неважно, насколько ты силён.

— Но я всегда могу попытаться.

Пространство вокруг посветлело, а свинцовая тяжесть в ногах чуть отпустила. Бен посмотрел на вновь целые стены: чистые и безупречные там, где оказывались те немногие, кого Кайло решался впустить. Они таили за собой лабиринты из сотен комнат и коридоров, светлых и тёмных, холодных и тёплых, захламлённых обрывками ненужных воспоминаний и неважных людей, скрывающих от чужих глаз воспоминания ценные и людей — особенных. Цитадель для сокровенного, колыбель для заветного. Он строил эту крепость годами, а теперь потревоженные форслоком стены восстанавливались с молниеносной скоростью. Так, будто приложенная к груди и животу бакта лечила и их.

Так, словно ему помогали.

Словно его ждали.

— Ну, — скептически нахмурилась почти исчезнувшая Триш. — Я бы предпочла, чтобы она была высокой блондинкой, хотя бы в память о былом, но допускаю, что такие нравятся не всем.

Бен улыбнулся против воли и склонил голову.

— Тебе не обязательно было умирать.

— Нет, конечно! — искренне возмутилась Мара. — Мир на тебе не замкнулся, Соло.

— Нет, — согласился Кайло. — Не замкнулся.

Триш звонко рассмеялась, как никогда не смеялась при жизни, и, поднявшись, кивнула на дверь.

— Иди уже. Тебя там ждут. И передай Аллену привет: без меня наверняка некому вернуть его с небес на землю.

— Даже если бы он тоже скучал, я бы всё равно тебе об этом не сказал.

Изумление в голубых глазах стоило пустяковой травмы.

Бена вытянуло из глубины забытья раньше, чем Триш совсем испарилась в тёмно-бордовом тумане. Грудь сдавило, как если бы его пытались протащить через узкое горлышко бутылки, и Рен, на мгновение задохнувшись, втянул открытым ртом химический воздух медблока. Блаженная тишина внутри ментального храма поменялась местами с мерным гудением медоборудования, чуть правее еле слышно шуршал медицинский дроид, а совсем рядом с койкой, непозволительно и нестерпимо близко, шелестело знакомое тёплое дыхание.

Он открыл глаза, и перед ним тут же замаячил обеспокоенный показателями приборов дроид. Отогнав надоедливую букашку, Бен повернул голову так, чтобы было видно хотя бы темноволосую макушку Рей, что уснула, лёжа головой на краешке кушетки, и приподнял свободную от капельницы руку.

Помедлив мгновение, вспомнил, что теперь можно, опустил ладонь на гладкие волосы и был тут же вознаграждён сорвавшимся с губ тихим вздохом.

Коснулся большим пальцем кромки уха и, сонно проклиная подкрутившего капельницу с обезболивающим дроида, снова провалился в сон.

Он давно так не высыпался.

* * *

— Адмирал Даала, я настаиваю.

Рей слышала Хакса словно сквозь толстый слой ваты.

Едва только в ушах утих звон, а горло перестало першить от проглоченной пыли, она поняла, как сильно в действительности устала.

Никто не ожидал того, что произошло.

Не взрыва, нет: подспудно провокации боялся всякий, кто мог похвастаться если не интеллектом, так интуицией. Не так скоро, возможно, и не на самом фуршете — из-за количества пригнанных в здание Сената стражей порядка она и сама уверовала в их абсолютную безопасность. После первого бокала шампанского все опасения окончательно отошли на второй план, однако в том, что от мирного договора стоит ждать сюрпризов, никто ни секунды не сомневался.

Теперь даже форслок не казался такой уж неожиданностью: об адептах на саммите не знал только ленивый. Трейси Кейн освещала предстоящее мероприятие везде, до куда дотягивались её виртуальные руки и где редко бывали органы правопорядка. ГолоНет пестрел громкими заголовками и скандальными домыслами, она не поленилась даже припомнить миру все самые яркие появления джедаев в обществе. И хотя прошло уже очень много лет с тех пор, как люди не только верили, но и видели Силу, страховка на случай всевозможных сверхъестественных фокусов предполагаемому террористу была необходима.

Так что сам взрыв был ожидаем.

Прыгнувший на смертника Рен — нет.

Остаточная взрывная волна раскидала их в разные стороны, и поначалу никто из них не понял, что произошло. Рей прилично приложилась затылком о ножку стола, больно ударилась ладонями о мраморный пол и почти наверняка потянула правую ногу. Дезориентированная, она попыталась понять, насколько всё серьёзно, и именно в этот момент поняла, что не так.

Первой очнулась младшая Малек: оттеснила в сторону встревоженного Хакса, бросилась вперёд к неподвижно лежащему Кайло, и только когда брат схватил её за запястье, а тишину вместе с криками паники прорезали щелчки взведённых курков, повернулась лицом к охране Альянса и заняла боевую стойку.

Боковым зрением Рей видела, как По помогает подняться Лее, как раздражённо отряхивает костюм Даала, как сжимаются в кольцо вокруг Кайло рыцари и лейтенанты. Как их окружают, держа на прицеле, как позади маячат испуганные Финн и Роуз, и как Омас слегка расфокусированным взглядом обводит собственные войска.

Они начали что-то выяснять, огрызаться и кричать. К ним кинулась охрана, сердобольные гости, перебивая друг друга и толкаясь локтями, кричали что-то про медслужбу, какой-то умник ударил по тревожной кнопке, парочка особенно воздушных дам, трагично взмахнув увешанными кольцами ладонями, осели на пол…

У Рей в ушах стоял только громкий звон, а в голове всё росла и росла голодная чёрная дыра, причиной которой был не засбоивший форслок, а повисшая на том конце связи тишина. Не было ни привычных уже щитов, ни места без времени и пространства, ни удивительного лабиринта за тёмно-бордовыми стенами приёмной Сената.

Кайло не молчал.

Его не было.

Рей смотрела на Бена и расползающуюся под ним лужу крови: его или смертника — не разобрать. Смотрела и чувствовала, как мир вокруг неё схлопывается до едва слышного стука сердца и редкого, слабого дыхания.

— Ему нужно в медблок, — голос тогда прозвучал удивительно громко среди разоравшихся политиков.

— Ипсилон уже в пути, — рыкнул Хакс, перестав чеканить приказы в комлинк. — Мы забираем его.

— Не имеете права до тех пор, пока не будет установлена личность подрывника, генерал Хакс! — крикнул мужик с голосом авиационной сирены. Судя по погонам — генерал, судя по цвету лица, либо очень нездоровый, либо уже нетрезвый.

— Наш лидер едва не был убит на вашей планете, в вашу смену, генерал, — огрызнулся Хакс. — Не вам отдавать мне приказы…

— Он не долетит.

На неё тогда, кажется, посмотрели все.

— Продолжите спорить, и он умрёт, — на тон громче и твёрже произнесла она. — Несите его в медблок и унесите отсюда форслок.

— По какому…

— Выполнять, — ледяным голосом скомандовала Органа, и Рей не решилась на неё посмотреть.

Омаса и Пеллеона эвакуировали из здания Сената во избежание повторных нападений. Спустившиеся на планету штурмовики заняли охранные посты вокруг палаты, которую теперь занимал Кайло. Внутрь не пустили никого, кроме медслужбы, и им оставалось только толпиться возле медблока. Руми и Руи подпирали стены, невидящим взглядом буравя пол и к чему-то прислушиваясь. Лея сидела в кресле, чуть сгорбившись, позабыв о том, что она здесь не одна и даже не среди своих. Финн переминался с ноги на ногу, не решаясь подойти ближе, Хакс шипел на Даалу, пытаясь спровадить её на «Молот», а Рей смотрела на белую дверь медблока перед собой и из последних сил глушила рвущуюся на свободу безликую ярость.

— Отдавать приказы мне, генерал, не в вашей компетенции.

— Согласно десятому пункту второго раздела Устава…

— И не цитируй мне Устав, который я же и подписывала! — вышла из себя Натаси. — Не на меня покушались!

Сухой, будто выжженный солнцем воздух на Джакку, голос, наконец, надломился, и Даала замолчала. Посмотрела снизу-вверх на напряжённого как натянутая струна Хакса и устало опустилась в кресло. Тут же ожил комлинк, и генерал, ни на кого не глядя, вышел за дверь. Чем дальше он уходил, тем тише звучало эхо его голоса, и когда из звуков в помещении остался лишь шелест дыхания, Рей прикрыла глаза, надеясь хоть так отгородиться от всего остального мира, и крепче стиснула зубы.

Неспособная приструнить ощерившуюся Силу, она невольно прислушивалась к находящимся поблизости людям. Они разошлись по четырём стенам как можно дальше друг от друга; в жестах, взглядах, словах — во всём проскальзывала какая-то болезненная нервозность, и каждый, разве что за вычетом ничего не понимающего Финна, боролся с малодушным желанием сбежать. Чужие друг другу, они сидели в одном помещении перед дверью медблока, в котором лежал лидер, друг, сын, враг и любовник, отсчитывали минуты, давя в себе желание сорваться на крик и беспочвенные обвинения, и не знали ни что делать сейчас, ни как дальше быть.

Ужасающая симфония страха, злости и надежды — у Рей в ушах заревел холодный морской прибой. Кожу ошпарило холодными мурашками, а на кончиках пальцев словно бы заискрило статическое электричество. Воздух столкнулся где-то за грудиной с гулко бьющимся о рёбра сердцем, там, далеко, за белыми дверьми зазвенели стальными манипуляторами медицинские дроиды, а из тёмного, тёплого уголка сознания, в котором прятался жадный, голодный монстр донеслось утробное, близкое к рыку, урчание.

Когда в помещение вошёл Аллен Солман, тишина вокруг лопнула, а в ладонь очень легко и привычно скользнула рукоять меча. Белый клинок опасно заискрил, остановившись в каком-то миллиметре от горла подошедшего рыцаря, и Рей обнаружила себя, стоящей перед замершим в ожидании Алленом.

Тот жестом остановил подорвавшихся Малеков и посмотрел ей в глаза. Запрокинул голову, обнажив шею, и вопросительно приподнял брови.

Спокойно, едва ли не умиротворённо.

Напоказ.

Как будто бы знал, что она не сможет, и на одно мгновение Рей показалось, что вот сейчас клинок вспорет плоть.

Назло.

— Ты знал?

Не самая удачная её попытка держать что-либо в тайне.

Так она подумает позже.

— Не играет большей роли.

— Ты. Знал?

На дне прозрачных глаз мелькнуло и тут же пропало лёгкое, но острое как игла недовольство.

— Мы мало знакомы, — негромко отозвался он. — И верить ты мне не обязана. Но если я предвидел взрыв, то и отсутствие жертв тоже.

— А будь они, — Рей склонила голову к плечу. — Ты бы сказал?

Ладонью накрыв её побелевшие от напряжения пальцы на рукояти меча, Солман отвёл в сторону клинок и едва заметно подался вперёд:

— А ты?

На самом деле, это был не вопрос. Рей погасила клинок и, крутанувшись на невысоких каблуках, направилась в сторону двери.

— Вам туда нельзя…

— Мне можно, — резко бросила она.

Два лейтенанта с одинаково отрешенными лицами отступили в сторону.

— Руи, нужно взглянуть на форслок, — услышала она перед тем, как за ней закрылись двери.

Ещё никогда чужое спокойствие так не выводило из равновесия.

Дождавшись, пока медицинские дроиды закончат работу, Рей пододвинула к больничной койке стул и, вмиг растеряв всю злость, села. Посмотрела на бледного, чудом живого Бена, и растерянно подумала, что вот такой, абсолютно неподвижный, с окаменевшим лицом, он совсем на себя не похож.

На кардиомониторе мерно бежала кардиограмма.

Под ней, медленнее, ярко-зелёная линия рисовала волны: вдох — выдох.

И снова вдох.

Грудная клетка поднималась и опускалась, и Рей, убаюканная тишиной и ровным биением сердца, опустила голову на краешек кушетки. Простынь пахла чистотой, а Кайло — лекарствами, кровью и чем-то горьковато-терпким. Должно быть, так пах он сам.

Закрыв глаза, Рей пододвинулась к тёплому плечу и в конце концов провалилась в сон.

На том конце уз робким огоньком забрезжило чужое сознание.

* * *

Её окружал жар.

Густой, душный, он не становился легче даже от резких порывов ветра, поднимающих в воздух мелкий песок. Ничего общего с суховеями, которые гуляли по планете в самый бесплодный восьмой месяц года. В такую погоду в полдень голова всегда кружилась, а тело прошибал неприятный, болезненный пот. Мыться было нечем, и когда близкие к адовым жаровням температуры задерживались дольше положенного, Рей угрюмо отсиживалась в своём шагоходе, сетуя на легко нагревающуюся сталь корпуса, и грезила о кусочках льда из морозильной камеры в палатке Платта.

Старуха Шакти называла этот циклон «сирокко». Местные говорили «левеш», а редкие пришельцы с планет Внутреннего кольца — «марен».

В дни, подобные этому, она благодарила случай за то, что на планете не было крупных водоёмов: вся влага, что грязным туманом поднималась в воздух, испарялась из глубин высушенной, казалось, до самого основания почвы, и будь её больше, дышать бы было попросту невозможно. К сожалению, это означало ещё и критический недостаток пресной воды, но Рей всегда хорошо работала — кролут не жалел собственных запасов.

Во сне жар казался таким же плотным, как она помнила.

На серо-голубом небе, затянутом у горизонта плотной дымкой, полыхало безжалостное бронзовое солнце. От раскалённой поверхности ущелья Кельвина рябью поднимался призрачный зной, а приземистые, выгоревшие на солнце домики Туанула терялись на фоне светлого песка и серой глины.

Остановившись возле склона, Рей села на горячий песок и подтянула колени к груди. Еле слышный шорох шагов за спиной тут же затих, и она, прищурившись от яркого солнца, кивнула на крохотное поселение у них под ногами.

— Я жила на Джакку, сколько себя помню, но ни разу здесь не была. На заставе Ниима ходили слухи про живущих в Туануле джедаев, но мне даже в голову не приходило спуститься. Разве я не должна была как-нибудь почувствовать?

— Сан Текка прятал ущелье под завесой. У меня ушло полтора года на поиски. Знай ты как, ты бы всё равно их не обнаружила.

— Куда мне до тебя.

Коснувшийся её макушки взгляд был почти материальным. Кайло сделал ещё полшага вперёд, и справа от неё показались массивные ботинки и полы чёрного плаща.

По совести, прозвучавший в её голосе упрёк был не слишком справедлив. Благодаря Бену не пострадал никто, кроме него самого, и отделайся он царапинами и ушибами, она бы и слова не сказала. Рей вообще вряд ли имела право на обиду: всё, что происходило между ними на протяжение месяца, происходило исключительно в их головах. На «Реване» они в очередной раз расстались врагами, и трудно сказать, что бы их ожидало, не свяжи их узы.

«Она — это вы», — так сказал призрак Энакина про Силу, и поверить, когда друг от друга их не отделяло ничего, кроме разве что её неуверенных щитов, было намного проще. Там она полагалась не на слепую веру, а на обыкновенное знание: мысли и чувства Бена были как на ладони, её собственные казались естественными и ничуть не противоречивыми. Ничто не произносилось вслух, а потому помыслы не разнились со словами.

В реальном мире всё было отнюдь не так просто и радужно. В нём были прописные законы вместо истин, только-только отгремевшая война, политика, неподписанные мирные договоры, сотни убитых и другие люди. Ну, те самые, которых в жизни Бена случилось больше, чем в её. У людей этих были свои интересы и планы на Галактику, свои рифы и отмели, и как бы Сила ни стремилась к балансу, далеко не всё в этом мире подчинялось её законам.

Миру вообще по большей части было плевать.

Парочка-другая обронённых признаний, объятий и поцелуев ничего не решали.

И безрассудное самопожертвование…

— Я знал, что выживу.

— Ты не мог этого знать, — огрызнулась Рей.

— Каких-то полтора месяца назад ты сама пыталась отрубить мне голову, — раздражённо отозвался Бен.

— Полтора месяца назад ты не закрывал собой бомбы.

— Что автоматически меня извиняет, судя по всему.

— Нет, но…

— Я бы и сейчас не дёрнулся, не стой вы все вокруг неё! — Рей запрокинула голову, смотря на него снизу-вверх, и Бен, всплеснув руками, отвернулся. — Это не благородство, Рей. Я действовал в своих интересах, и не то чтобы у меня было время для плана получше.

Рен сделал несколько шагов из стороны в сторону и, скользнув взглядом по безжизненному поселению, глуше закончил:

— И слов своих я назад не беру.

— Это я сижу у тебя в палате над твоим бездыханным телом, — угрюмо заметила Рей.

— Это не соревнование.

— У всех на глазах.

— Что совершенно не уместно, — Рей бросила на него свирепый взгляд, и Кайло с очевидным облегчением дёрнул уголком губ. — Но я польщён.

Протянул руку, и Рей, схватившись за тёплую, сухую ладонь, рывком поднялась.

Овраг под ногами по-прежнему дышал жаром, а Джакку была в каждом её сне — брошенный пустынный мир во Внешнем кольце. На севере гигантские барханы пересекали Колёсные пути, а через всю планету шли горнодобывающие карьеры с сетью останцев на юге. Бедная почва, скупой на краски пейзаж, бесперспективное будущее. Когда-то давно скрывающийся здесь Корвин Балласт решил, что бесполезный кусок скалы, плывущий в космосе, будет мало интересен двум ввязанным в галактический конфликт державам — Новой Республике и Галактической Империи.

Он даже не представлял.

Рей отвернулась от ущелья и посмотрела на их переплетённые пальцы. Мелочь, но она делала всё вокруг совершенно новым, удивительным и пугающим — как сесть в звездолёт и оказаться на борту «Сокола Тысячелетия». Только в сотню раз острее и ровно настолько же опаснее.

— Нужно просыпаться, — проговорила она. — Мы задолжали объяснений.

— И кто в этом виноват?

От писка зачастившего кардиомонитора они оба вздрогнули. Постепенно пески вокруг бледнели и исчезали, на смену невыносимой жаре пришла прохлада и запах больничной палаты, а сыпучая почва под ногами превратилась в покрытый прорезиненным материалом пол.

Рей проснулась. На макушке у неё лежала тяжёлая, тёплая ладонь.

Живая.

Действительность не так уж отличалась от сна.

* * *

Через полчаса на выходе из палаты её встретил очень возмущённый Финн. Не будь вместе с ним одного из младших лейтенантов Ордена, у Рей не осталось бы ни шанса избежать разговора, но тот, напомнив открывшему рот Финну о поджимающем времени, повёл их в зал.

Конференц-зал, в котором их ждали, был слишком большим для их скромной компании. Располагал слишком хорошей акустикой, чтобы не вздрагивать даже от шёпота, и аж тридцатью портретами почётных членов Сената — рыцарям и забавно ощерившемуся Митаке уютно не было. Не то чтобы их уют хоть кого-нибудь заботил, но вопрос на повестке стоял серьёзный, и пусть никто из них друг другу не доверял, обсудить план их действий до того, как скандал из личного превратится в политический, было необходимо.

— …И если ты думаешь, что у меня нет вопросов, то ты ошибаешься, — прошипел Финн на ухо Рей, но под острым взглядом Даалы сделал шаг в сторону.

По прокашлялся, искоса посмотрев на прямую как колонна Лею, и переступил с ноги на ногу.

— У вас максимум пятнадцать минут до того момента, как сюда придут Гилад, Омас и толпа очень злых генералов, — напомнила адмирал. — Шустрее.

Оттого они и толпились вокруг круглого стола, на котором лежал разобранный форслок и фрагменты бомбы. Была бы воля Дэмерона, он бы и труп смертника сюда притащил, но государственные коронеры оказались шустрее и имели при себе ордер. Серьёзный аргумент в споре, и почему-то, когда Малек попытался решить вопрос радикально, вмешался Хакс. Говорил что-то про суды и прокуроров и, судя по всему, оказался убедителен.

— Это портативное взрывное…

Дверь конференц-зала открылась, и Кайло, замявшись на мгновение, переступил порог. Обвёл взглядом всех присутствующих и невозмутимо подошёл к столу. Встал между поджавшей губы Руми и нахохлившимся Хаксом и кивнул на бомбу.

— Продолжай.

Пара секунд тишины накалили обстановку до предела. У ощупывающих его взглядов будто бы выросли крохотные, костлявые руки: больно тыкали в грудь, стараясь уличить его во лжи, и то и дело норовили за шкирку оттащить обратно в медблок. Настолько концентрированное внимание оказалось в новинку и действовало на нервы, но всё бы ничего, не гуди со стороны внешне невозмутимой Леи мучительная, щемящая тревога. Наконец Даала, пристукнув каблуком, опустилась в обитое кожей кресло и, соединив кончики пальцев, холодно напомнила:

— Лидер Рен, без письменного разрешения врача до службы вы не допущены.

Рен щёлкнул ко комлинку, и переговорное устройство адмирала оповестило её о входящем сообщении. Натаси скептически пробежалась глазами по документу и заломила бровь.

— Разрешение, данное добровольно.

— Уверен, что доктор Геррет подтвердит написанное, — хмуро ответил Бен и нетерпеливо повёл плечами. Медленно затягивающиеся под толстым слоем бинтов раны отозвались ноющей болью, и Рен искренне понадеялся, что та не отразилась у него на лице. — Пятнадцать минут. Ваши слова, адмирал.

Встретился с ней взглядом и раздражённо закатил глаза: для бурных истерик было не время, а сделать выговор она сможет и позже. Мысленно порадовавшись тому, что ни один из рыцарей не спешит обрушить на него ушат праведного гнева, Хакс молчит, а Лея стоит достаточно далеко, чтобы он мог хотя бы притвориться, что её не слышит, Бен зыркнул на Дэмерона и отрывисто кивнул.

Пилот скривился, явно возмущённый приказом, но очевидная жажда поделиться подробностями перевесила уязвлённую гордость. Он жестом вывел на экран спроектированную модель устройства и с плохо скрываемым восторгом объявил:

— Это портативная протонная торпеда с ядром термального детонатора.

— Теневая бомба, — с не меньшим восторгом добавил Руи.

— А по-человечески? — не понял Финн.

Рен приблизил модель и с явным недоумением присмотрелся к деталям.

— Взрывное устройство, использовавшееся джедаями для уничтожения вражеских кораблей, — пробормотал он. — Только маленькая.

— Она не имела собственной двигательной системы и перемещалась джедаями лишь при помощи Силы, — кивнул Руи. — По сути, самые обыкновенные протонные торпеды, из которых извлекались навигационные и двигательные системы, а на их место размещались контейнеры со взрывчатым веществом — барадием.

— Протонные торпеды фиксировали цель, — подхватил По. — А затем выстреливались пилотом, после чего самостоятельно или по телеметрии системы наведения устремлялись к вражескому кораблю.

— С помощью телекинеза, — широко улыбнулся старший Малек. — Мечта всех разведывательных служб.

Рей шагнула поближе к столу и показала на крохотную деталь.

— Это бесконтактный взрыватель. Такие есть на старых имперских ТАЙ файтерах.

— Да, но лишь на тех, что входили во флот Верховного главнокомандующего, — кивнула Даала. — В них немного смысла, если нет адепта, который может их взорвать.

— Зачем проделывать такую ювелирную работу, если ты отправляешь смертника? — покачала головой Лея.

Дэмерон открыл следующий файл и показал генералу схему удивительно маленького двигателя.

— За счёт отсутствия работающего двигателя заряды не оставляли следа ракетного топлива и, хотя они и были медленнее обычных протонных торпед, их было сложно выделить в гуще битвы, что давало возможность осуществить скрытную доставку бомб к цели. — По оглядел всех вокруг и пожал плечами. — Предположу, что мера безопасности.

— Или банальный выпендрёж, — отмахнулся Руи. — Нет смысла прятать ракетное топливо от сканеров, когда ты доставляешь бомбу не в космическом пространстве, а на саммит. С форслоком на корпусе. Что ещё более странно, потому что смертник, очевидно, к подрывнику никакого отношения не имел.

— Удалось установить личность? — догадался Рен.

Хакс подался вперёд и вывел изображение с комлинка на общий экран.

— Мы просмотрели список приглашённых и прошедших через главный вход. — Перед ними появилось голографического изображение совсем молодого мужчины с залихватской улыбкой и блестящими от геля волосами. — Итан Мон, местный игрок, из числа удачливых, судя по состоянию личного счёта. Как видите, — Армитаж открыл видеозапись со входа и приблизил лицо Мона, — он был не в себе.

— Внушение, — помрачнела Лея, глядя на пустое, совершенно безучастное лицо Итана.

— Почему оно не разбилось о форслок? — Кайло опёрся о спинку стоявшего перед ним кресла.

— Потому что этот форслок не совсем обычный, — Руи покосился на Аллена и чуть отошёл от стола.

Почесал макушку, словно всё остальное озвучивать не решался, и с сожалением посмотрел на Рена. Тот, не тронутый искренним раскаянием рыцаря, перевёл взгляд с него на Солмана и вопросительно приподнял брови. Нетерпеливо сощурился, и Аллену не оставалось ничего, кроме как подойти к столу и вместо голографического изображения поднять в воздух извлечённый из форслока отшлифованный кристалл.

— У него совсем небольшой радиус действия — метра полтора от силы, поэтому все мы почувствовали его, только когда Мон оказался поблизости. Делал его определённо тот же адепт, что и форслок на «Реване», и он же науськивал Мона, поэтому внушение работало, несмотря на излучение кристалла.

— В этом нет ничего необычного.

Аллен рассеянно кивнул и вдруг на одно короткое мгновение сделался очень усталым. Склонил голову, пряча глаза за светлой чёлкой, и так ни слова и не сказал.

Вместо него ответила Руми. Перестала буравить взглядом идеально гладкую поверхность стола, крепче стиснула руки на груди и резким, скрипучим даже голосом сказала:

— Это кристалл из меча Мары. — Споткнулась о явно не впечатлённую её тоном Натаси и без прежнего запала пояснила: — Мары Триш.

Тиканье старомодных механических часов на стене показалось оглушительным на фоне повисшей между ними тишины.

Оставшийся без ответа вопрос Финна, с любопытством и недоумением подавшийся вперёд По, озадаченная вновь опустившимися щитами Рей — всё отошло на второй план, когда воздух прорезал звон треснувшего часового стекла.

Ещё ни разу ярость не звучала так.

В этот самый момент подрывник подписал себе приговор.