Оленёнок Нара (джен)

Мы вышли из дома ровно через пятнадцать минут после ухода врача-старикашки. Я надела на спину маленький синий рюкзачок и побежала за братом на улицу. Тётя Харета сразу же вышла за нами, кинув в миску во дворе маленькую рыбку, оставшуюся со вчерашнего обеда. Большой рыжий кот мигом учуял лакомство и вальяжно спрыгнул с соседского дерева, нагло горланя голодный мотив.

Мы шли довольно быстро, учитывая то, что обычно мои родственники Нара никуда особо не спешили и их темп был соизмерим с улиткой. Видимо, мы опаздывали в Академию. Догадка подтвердилась, когда я заметила, как тётя нервно посматривала на свои наручные часы, будто ожидая, что стрелка на них хоть чуточку замедлится, и мы прибежим вовремя.

Должна признаться, что местные жители явно оглядывались на меня. Маленькая Кокоро была знаменитостью, хоть я и не знала благодаря чему. Дурная слава — вещь не самая лучшая. За спиной слышался шёпот недовольных жителей: «Этой безумной разрешили пойти в Академию? Лучше бы её заперли на замок в подвале. Хорошо, что моя дочь не идёт в Академию в этом году. И как вообще в клане Нара могла завестись такая полоумная?» Один мужчина с балкона четырёхэтажки даже крикнул в след нашей семье нечто нелицеприятное, чем я бы не хотела делиться: меня воспитал суровый, военный человек, потому ругаться нецензурной лексикой мне было запрещено. И я считала это правильным.

На недовольные перешёптывания тётя старалась не обращать внимания, будто их и не было вовсе. Однако, когда тот незнакомец крикнул оскорбительную фразочку, она не выдержала и, продолжая вести нас с братом вперёд, грубо оскалилась, метнув в мужчину полный злости взгляд:

— Ты бы о себе лучше думал, Такэши! — крикнула женщина, сжав кулак на уровне лица.

Мужчина лишь фыркнул, выдохнув большой клубок серого дыма. Я смотрела на него, но видела лишь медленно затухающую в его пальцах белую сигарету. Чёрт, как бы и мне хотелось вдохнуть этот благородный яд, пронизывающий лёгкие приятной пеленой, потом выдохнуть — неторопливо, не сразу — струйку дыма, которая медленно исчезала бы под гнётом ветра...

— Привет! — чей-то громкий голос выбил меня из иллюзий, посвященных сигаретам, и я даже вздрогнула, будто мысли были забиты чем-то непристойным.

Я обернулась и сразу же удивилась, увидев перед собой ну слишком счастливого мальчика, глядящего на меня своими голубыми, как небеса в утренней иллюзии, глазами. Минато шёл вровень нам и словно светился. И как он не уставал быть таким счастливым?

— Здравствуй, Минато, — добродушно поздоровалась тётя, нисколько не сбавляя темп шага. — Ты тоже в Академию?

— Нет, — мальчик немного погрустнел, но всё так же продолжал улыбаться, — я пойду в следующем году.

— Ох, прости, я и забыла, что ты младше Шикаку, — неловко пробормотала женщина, задумавшись. — Из вас всех на вид, я бы сказала, что самый младший — Нобу, но ни в коем случае не ты. Хотя иногда, когда я смотрю на Шикаку, я вижу, как он громко плачет, ещё совсем маленький, в пелёнках и...

— Ма-а, — недовольно перебил умилившуюся от собственных воспоминаний Харету Шикаку, дёрнув мать за руку.

Минато мило улыбнулся, но в его глазах я увидела печаль. Странно. Что могло его огорчить? Мальчик заметил мой внимательный взгляд, и вмиг его грусть будто улетучилась.

— А ты тоже идёшь в Академию, Кокоро? — с нескрываемым любопытством спросил Намикадзе, смотря не на меня, а скорее на тётю с братом.

— Кокоро разрешили пойти в Академию, — Шикаку ответил за меня, поглядывая на Харету.

Женщина не стала никак комментировать его слова, лишь шла вперёд и старалась избегать взглядов со всеми нами, притворяясь ну слишком занятой тем, что ведёт нас по тропинке, которую каждый из детей уже знал наизусть. Кроме меня, конечно же. Я ещё не успела тут освоиться, и то было ясно. Ведь в деревне я нахожусь лишь неделю и на улицу выходила один раз.

— Это хорошо, — лаконично поддержал диалог Минато, нежно хлопнув меня по плечу. — Думаю, что у тебя всё может получиться, Кокоро. Ты умная.

Я удивлённо посмотрела на него. Мальчик говорил абсолютно серьёзно, без толики лжи. Он правда верил, что я действительно не так уж и глупа, хотя спроси у кого другого в деревне — все бы, как один подумали, что «у малышки Кокоро не все дома, и она два плюс два не сложит».

— Спасибо, — одобрительно произнесла я, улыбнувшись.

Минато моргнул глазами, словно говоря мне этим «не за что», и свернул в другую сторону, пожелав нам с Шикаку ещё раз удачи.

Я обернулась к брату с тётей. Они не придали значения словам светловолосого мальчишки, а также быстро шли вперёд, думая лишь о том, как бы не опоздать.

К сожалению, мы не успели прийти вовремя. Но и не так уж и сильно опоздали. Харета улыбнулась Шикаку и одобрительно кивнула. Мальчик схватил меня за руку, и мы побежали сквозь толпу детей вперёд. Среди тех, мимо кого мы проскочили, я признала некоторых родителей одноклассников Наруто: например, подозрительный парнишка в странных очках и капюшоне был похож на Шиби Абураме, или два мальчика с одинаково недовольными выражениями лиц и бесцветными глазами — похоже, что это были близнецы Хьюга. Все они показались мне такими смешными, маленькими, не такими, какими я привыкла видеть их на страницах книг.

Мне было любопытно наблюдать за реакцией детишек. Парочка из них откровенно сморщились от презрения при виде меня, некоторые так и не поняли, кто это промелькнул у них перед глазами. Одна девочка окликнула Шикаку отборной лексикой, успев ударить его по голове. Как понимаете, это была его будущая жена — Ёшино. Любовь — вещь интересная, не так ли?

Однако самым неожиданным для меня были не встречи со знакомыми незнакомцами, а одна фраза, разразившаяся словно гром средь ясного неба. Хотя в моём случае — это скорее лучик солнца средь дождливого осеннего вечера. Клянусь, но я будто услышала, что кто-то из детей назвал меня «Великой Нара». Удивительно — что же такого сделала Кокоро?

И вот мы вышли вперёд. Перед нами был вход в Академию и кучка преподавателей-ниндзя, стоявших позади мужчины средних лет. Это был Сарутоби Хирузен. Он выглядел не совсем так, как я привыкла видеть его на страницах манги. Он был молод и даже в какой-то степени привлекателен. Поджарый невысокий мужчина, со смуглой кожей, в белом плаще поверх обычной формы ниндзя. У него были прищурены глаза, хоть лицо и было скрыто тенью под козырьком нелепой шляпы Хокаге. Наверное, этот его хитрый взгляд и привёл к тем морщинам вокруг глаз. Хирузен стоял ровно, улыбаясь своим юным последователям, и рассказывал, как важно в эти нелёгкие времена оставаться сильными бойцами и служить Родине. Чёрт, как я не отнекивалась от отцовских предложений пойти по его стопам в армию — в итоге я всё же зашла на эту тропинку «военного человека», пусть и не в том смысле, в котором подразумевал мой старик.

Я огляделась. С одной стороны стояли Ино-Шика-Чоу, обсуждающие свои грандиозные планы на выходные, с другой — неизвестные мне детишки. Преимущественно все они смотрели на учителей, а некоторые — нервно оглядывались по сторонам. Почти никто из них не замечал меня. Скорее всего, львиная их часть не знала Кокоро, и этот факт не мог не радовать меня. Тот, кто в действительности привлёк моё внимание, была щуплая девочка с края линии. Она была словно не отсюда. В её жёлтых глазах, спрятанных под огромными квадратными очками, чувствовались нелёгкие переживания, а, скорее, удручающая печаль. Чёрные волосы развивались на ветру, создавая ребёнку ещё больший вид отчуждённости. Было в ней что-то загадочное, что не давало мне покоя. Я не могла оторвать глаз от неё, зависнув на мгновение. Вся эта ситуация напомнила мне момент, где главный герой «Ночного дозора» встретил девушку в метро. А точнее — увидел. Боль, страдания, печаль...

— Эй, Кокоро, ты чего? — окликнул меня Шикаку, взяв за плечо.

Я неуверенно обернулась к нему, словно выйдя из транса. Нара глянул туда, куда я откровенно пялилась несколько секунд назад и, не поняв, на что я смотрела, стал всматриваться в мои глаза. Будто искал в них безумие, а не банальное любопытство.

— Кто это? — спросила я, кивнув в сторону девочки. Шикаку откинулся немного назад и огляделся.

— Ты про кого?

— Про девочку в очках, — ответила я, еще раз кивнув в её сторону.

— Девочку? — удивлённо переспросил Шикаку, обеспокоенно посмотрев на меня.

Я недовольно выдохнула, покачав головой из стороны в сторону.

— Девочка, жёлтые глаза, очки, худая, в синем комбинезоне, — пробормотала я, — та, что стоит в конце.

— Вообще-то, это мальчик, — внезапно ответил Чоуза, усмехнувшись.

— А, этот, — Шикаку улыбнулся с облегчением, потому что, скорее всего, испугался, что у меня галлюцинации, — Это Кохаку Шимура.

Я нахмурилась, вспомнив личность с такой же фамилией. Видимо, он был его родственником. Шикаку немного наклонил голову и прищурился.

— А почему ты спрашиваешь? — удивлённо спросил брат.

— Потому что он показался мне очень грустным, — тихо произнесла я, оглядываясь на очкарика.

— Странных людей всегда тянет друг к другу, — сострил и нагло улыбнулся Иноичи, смотревший на Третьего.

— Ну что ты такое говоришь, Иноичи! — встревоженно затараторил Чоуза.

— Да, забудь, — отмахнулся блондин, усмехнувшись. — Я просто констатирую факт.

Шикаку угрюмо посмотрел на Яманака, и тот, недовольно покачав головой, замолчал. Акимичи хотел было что-то сказать, как его прервал гул ликования в толпе. Хокаге наконец закончил свою нудную лекцию на тему «Воли Огня». Я посмотрела на него и заметила, как он словно выделил меня в толпе. Прищурил глаза чуть больше, приметил меня. Неудивительно, что и он знал Кокоро — если уж я была знаменита на улицах Конохи, то моё дело просто не могло обойти стороной его. Только вот понять, что он обо мне думает, у меня не получилось. Хокаге не показал мне своих мыслей по поводу Кокоро. Он медленно отвернулся и неторопливо отошёл к учителям. На его место вышел энергичный парень шестнадцати лет и громко озвучил дальнейшие действия: сначала будут оглашаться фамилии детей по списку, формируя группы, которые в кабинеты будет отводить свой учитель, ведущий этот поток недониндзя на протяжении всех дальнейших лет труда и кропотливой работы в Академии.

В моём классе было примерно двадцать человек. Половина из этих детей были бесклановыми. Также несколько ребят из кланов: Учиха, Инудзука и Абураме. Команда Ино-Шика-Чоу, Кохаку Шимура и я. Своеобразные дети. К нашей группе подошла невысокая беременная девушка в повязке на предплечье. В её зубах была длинная тростинка: либо она считает себя чрезмерно крутой, либо она, как и я, хотела бы сейчас покурить, но у неё были веские причины этого не делать. Мальчишки за моей спиной громко что-то обсуждали, не заметив подошедшую женщину. Она стояла молча несколько секунд, ожидая внимания — но гул продолжался и даже, казалось, усиливался.

— Все заткнулись! — рявкнула девушка, от чего все моментально вздрогнули и встали в стойку смирно.

Преподаватель как-то слишком ехидно улыбнулась и сплюнула вниз тростинку. Я заметила, что, как и я, Кохаку никак не отреагировал на слова учителя. Он смотрел на песок под ногами, еле заметно двигая стопой из стороны в сторону. Странный малый.

— То-то же, — бодро продолжила учитель, расхаживая перед нашей группой. — За мной.

Мы зашли в академию, и перед глазами сразу же показалась огромная лестница с ярко-красными перилами. Мы поднялись по ней на второй этаж и свернули в коридор, ведущий к нашей аудитории — двадцать третьей. Шикаку крепко схватил мою руку и повёл за собой, когда учитель попросила нас занять любые места, какие пожелаем.

Шикаку сел за центральную парту рядом с Иноичи и Чоузой. Вчетвером было тесно, но никто из детей не хотел пересаживаться на другое место.

— Так, вы, четверо! Пересаживаемся! За этой партой есть место только для троих, — недовольно скомандовала женщина, указывая на мальчишек вторым и третьим пальцами. Я тоже так делала, когда в руках была сигарета — привычки не спрятать.

Акимичи недовольно вздохнул и огляделся. К сожалению, были свободно лишь два места: одно за центральной партой на первом ряду и другое на втором ряду с краю у выхода. Он тяжело вздохнул и уныло пошёл в сторону второго. Внезапно Кохаку встал с соседней с нами парты, взял в руки сумку и пересел на второй ряд. Акимичи удивлённо посмотрел на Шимура.

— Не за что, — тихо произнес мальчик, проходя мимо пухлячка.

— Спасибо, — недоумённо произнёс Чоуза, пересев на место Кохаку.

Учитель улыбалась. Немного едко и нагло. Она медленно осматривала класс, не заостряя ни на ком особого внимания. Дети молчали, не решаясь произнести и слова — все боялись беременной учительницы, накричавшей на них в первую же секунду встречи.

— Меня зовут Моммо Ширануи, и я буду вашим учителем, — голос девушки был радостным, задорным, но, слушая её, никакое спокойствие на душе не появлялась.

Почему-то всем было страшно от её безумного холода, смешанного с поразительно широкой улыбкой. Примерно те же чувства вызывала Анко — вроде положительный персонаж, но тараканов в её голове столько, что встречаться с ней как-то и не так уж и хочется. Я поставила локти на парту и уныло облокотила лицо о правую ладонь. Учитель молчала, осматривалась.

— Я сразу предупреждаю вас, детишки, я не выношу дезорганизацию. В моём словаре имеет место быть лишь дисциплина, ясно?

Все молчали, хлопая ресницами.

— Ясно, спрашиваю? — громче переспросила Моммо.

Все резко закивали головами. Учитель усмехнулась и, обойдя стол, достала из сумки на стуле огромную папку. Как я и думала, дальнейшие её слова были связаны лишь с планами на наше обучение: расписание; вещи, необходимые для учёбы; расположение туалетов и столовых в здании; правила поведения на тренировках и занятиях.

За этим и прошёл весь наш первый день в академии. Пока здесь было скучно. Но, возможно, это ненадолго.