Война без победителей (гет)

Приводить все в порядок. Опять.

Инесса ненавидит бессмысленные занятия. Особенно те, от которых никуда не денешься, потому что нужно. Но если нужно, то они не бессмысленны… тьфу, ерунда какая.

Квартиры. Клиника. Каморка штаба. Все полутемное, слабо освещенное, в волокнах, пыли, грязи и летающих клубах. Кое-где еще остаются обезображенные трупы. Инесса занимается уборкой своей с Яном квартиры, как примерная обывательница. Потом ждет расчистка улиц. Потом — обыск складов. Под землей должны были уцелеть запасы продуктов и генераторы. И лишь потом — изучение волокон и связанных с ними открытий.

Инесса не верит, что до этого дойдет.

— На одних генераторах мы долго не протянем, а все электростанции должны были накрыться, — говорит она Яну, выпрямляясь. Тот смотрит на нее снизу вверх — прилаживает доску к пролому в стене.

Тусклый фонарь почти не дает света.

— Не протянем, — спокойно отвечает он. — Или мы в ближайшие дни восстановим электростанцию, или… пещера.

— Петрушевскому уже говорили, что можно отправить людей искать генераторы?

Ян пожимает плечами.

— Скажут. Ну и русло реки почти не пострадало, так что, может, еще и восстановим… Важно, чтобы волокна больше не преподносили сюрпризов.

— А могут?

Инесса опускается на корточки и придерживает доску, пока Ян крепит заплату к стене. Да, по сравнению с недавним прошлым это уже пещера. А они-то думали, что цивилизация закончилась тогда, в феврале…

— Теперь мы узнаем это очень не скоро. Или сами увидим, когда накроет первым сюрпризом… А, черт!

— Откуда ты взял эту доску? — Инесса не может сдержать смешок. Ян прибивает доску по старинке — гвоздями из строительного пистолета. Нажимает на кнопку, острый гвоздь впивается в дерево, и… оно трескается, как сухая глина. Тогда-то Ян и чертыхается, и на лице у него на миг мелькает такое недоумение, что комичность перечеркивает весь ужас положения.

— На улице подобрал, откуда же еще. — Он разглядывает осколки и отломанный угол, потом сдвигает доску. Снова щелчок строительного пистолета — и еще один кусок отваливается, разлетаясь в крошево и пыль.

— У тебя руки не оттуда растут, — не выдерживает Инесса. — Дай я.

Он с усмешкой уступает ей пистолет. Инесса выравнивает доску, прицеливается…

— Черт.

— У тебя тоже не оттуда, — мирно заключает Ян. Потом подносит к глазам злополучную деревяшку.

Они изучают ее вместе, как небывалую диковину. Не гнилая, не трухлявая, не пересохшая…

— Ладно, найду другую.

* * *

…Инесса прокручивает в голове и этот разговор, и свои предположения, направляясь за город.

Отряд еле движется. Попутно нужно прорубать и прожигать путь, если волокна не дают пройти. Многие улицы затянуты густой паутиной. Сквозняк несет трупную вонь. Тела — забота других отрядов.

Они идут, не заботясь о строе. Малыш Берти Полецкий, которому место не в армии, а в детдоме; Томаш из бывшей южной охраны; полузнакомый офицер по имени Александр из штаба Города Будущего; сама Инесса и глава отряда Ольгер. Главное — пробиться.

Не считая того, что все пронизано волокнами, проблем нет. Для расчистки дороги припасен бак из биотуалета и канистра бензина. От вони, если понадобится, спасет респиратор. Инесса пока не надевает его, потому что воздух чист. Летающие клочья выжгли первые отряды, спустившиеся обратно под скорлупу.

Алай был прав. Нужно было бросить все силы на изучение скорлупы, а не на подготовку… было. Алай прав, а они теперь опять в начале пути. Волокна могут мутировать сами или причинять мутации. Даже не мутации, нет — что-то посерьезнее. Меняют клетки к чертям, превращая кожу в пародию на стоаранский панцирь, а кровь — в зеленую слизь, но не доводя ничего до конца. Это можно было бы использовать даже для производства энергии… если бы Петрушевский изначально послушал экспертов.

Инесса проникается к Алаю все большей симпатией, несмотря на его истеричность. Ян тоже с ним дружит и тоже прав: на выжженной земле нельзя стоять особняком. Нужно только выбирать подходящих друзей…

Граница между улицами, тонущими в волокнах, и чистым пространством такая резкая, что Инесса не замечает, когда одно сменилось другим. Она светит фонарем только вниз, под ноги. Благо ей можно отвлекаться. Главный здесь Ольгер, а не она. И вот он стоит, оглядываясь, и отряд топчется на месте. Лучи фонарей растерянно мечутся, прошивая непривычную пустоту. Гарь пройденного пути чернеет и дымится далеко позади.

Впереди — еще пара кварталов, а дальше — начало горной гряды.

Чисто. У чистоты — ровные края. Срез: здесь идиллическая зелень и целые домики, там — уже разметанная стена волокон. Полосами. Точнее, одной полосой.

— Любопытно, — роняет Ольгер. Их небольшой отряд из пяти человек рассматривает окраину. Чистая полоса не совпадает с границами улицы. Фонари шарят повсюду, придирчиво изучая местность. Если бы не темнота, непроницаемый купол скорлупы над головой, можно было бы подумать, что волокна сюда вообще не добрались.

А вон и штаб снабжения. Отсюда есть ход в складские подвалы. Остальные ходы завалены, а подвалы строились по всем правилам — под городом, разветвленной сетью.

Так требовали в начале войны.

— Отлично, — резюмирует Ольгер. — Меньше хлопот.

Дверь в здание заманчиво приоткрыта — видно, в спешке эвакуации кто-то забыл закрыть. Отряд пересекает улицу. Потом ступает на газон.

И тотчас темнота взрывается руганью.

— Мать твою! Они здесь из земли торчат, что ли?

— Волокна? Да это не волокна, это трава!

— Скажи еще, босиком пройтись по такой травке!

Инесса тоже едва удерживается на ногах, а затем направляет луч фонаря вниз.

Да. Это трава. Зеленая, глянцевито блестящая. И жесткая.

Точно идешь по доске, из которой торчат гвозди. Как карикатурный йог.

Сапоги у Инессы армейские, прочные. Но даже сквозь толстую рифленую подошву чувствуются острые шипы, в которые превратились травинки.

— Что за новая дьявольщина?.. — ворчит Ольгер. Остальные трое переговариваются и щупают траву. Томашу она, кажется, проткнула подошву и оцарапала ногу.

— Идти можешь? — интересуется Ольгер. — Есть чем перевязать? Перевязывайте, и пошли. Потом отправим сюда экспертов.

— Если им будет с чем работать. Какие-то мобильные лаборатории у них есть? — не выдерживает Инесса.

— Найдутся, — кривится Ольгер. — Не время нудить, что все надо было делать не так.

Здесь она с ним согласна.

— Я думал, тут будут летать клочья волокон, — говорит Берти, когда они наконец добираются до здания и заходят в холл. Чтобы попасть в подвал, нужно пересечь его и открыть дверь на лестницу. Она уже близко, ключ торчит в замке и тускло поблескивает. — Они сгорали только в воздухе…

Да, когда клочья жгли, пожар не успел перекинуться на дома. Специально проверили, прежде чем запускать огненную волну. Действительно. Внутри должны быть волокна…

— Или хотя бы пепел, — удивленно подхватывает Инесса, водя фонарем туда-сюда. Нет пепла. Нет никаких следов волокон.

— Странно, да, только не стойте как статуи, — нетерпеливо подгоняет Ольгер. — Эксперты разберутся, пойдем!

Отряд не стоит. Но недоумение не унимается.

— Пряди могли обойти этот участок, но клочья-то летают везде, — бурчит Берти, плетясь в хвосте. Ольгер уже не слушает.

Он отпирает дверь в подвалы.

Точнее, кажется, что отпирает.

Стоит коснуться ключа, как тот… рассыпается. Мелкой-мелкой пылью.

И Ольгер даже не сразу находит слова.

— Так, — произносит он, закончив ругаться. — Должна быть свободная мобильная лаборатория. Кого-то надо вызвать сейчас же.

Отряд молчит. Нужно. Волокна не исчерпали запас сюрпризов.

Отряд молчит, и когда Ольгер кричит в переговорник, связываясь с Петрушевским, потом с Альцевым, потом еще с кем-то из штаба. Ответы слышны всем.

— Не теряйте времени, пробивайтесь, — Петрушевский говорит с досадой, словно его отвлекают назойливыми мелочами. — Структура волокон еще не изучена даже наполовину, так чего вы хотите? Волшебного реактива, который отменит все аномалии? Здесь на ГЭС примерно то же, что и у вас, нет времени, действуйте, Ольгер!

— То же, что и у нас? — растерянно бормочет Полецкий.

— Действуем, — отвечает Ольгер умолкшему передатчику и выхватывает из кобуры пистолет.

Выстрел порождает раскаты эха. Вспышки изливаются искрами. Он стреляет в замок и дверной косяк. Ответом служат злые смешки. Дополнительные просьбы не нужны, Томаш и остальные не против согнать злость хоть на чем-то. Инесса не исключение. Ружье удобно ложится в руки, и она стреляет…

Отдача помогает прийти в себя.

— Нам повезло, что она не бронированная, — ворчит Ольгер, толкая ногой дверь. Та со скрежетом отваливается. Да, повезло. А впрочем, вернулись бы за автогеном.

Ступеньки преодолевают в напряженном молчании. Глубина не очень большая. Не успеешь додуматься хоть до чего-то, как упираешься в следующую дверь. Инесса ждет, пока Ольгер откроет. Здесь должно быть уже открыто, никто не запирал на ключ…

— Твою!.. — цедит Ольгер, дергая за ручку. Инесса вскидывается, ожидая нового сюрприза, но это всего лишь тугие петли. Подземелье наполняется пылью, а слух режет противный скрип. Точно кто-то тащит по каменному полу нечто очень тяжелое.

— Что случилось? — спрашивает Александр.

— Да ничего, проржавело, — подтверждает догадки Ольгер. Дверь кое-как открывается. Заходя, Инесса украдкой трогает ее. И впрямь — каменная глыба.

— Ч-черт. Будь у меня настроение получше, я сказал бы, что этот подвал ожил и восстал против нас, — заявляет Ольгер. — Так, Полецкий, третий поворот направо по главному коридору — там продуктовые склады. Проверь, все ли уцелело, мы подойдем. Остальные — со мной. Генераторы тяжелые, выносить будем вместе.

Тощий Берти, явно обрадованный перспективой избежать перетаскивания тяжестей, уносится по коридору — только луч фонаря прыгает вверх-вниз. Инесса разглядывает подвал. Пусто. Видимо, его и оставляли заполненным не до конца.

— А, так здесь их всего два? Негусто, — говорит Томаш. В очередном помещении ничего нет, только две груды ржавчины, на поверку оказывающиеся генераторами.

— Они хоть работают? — скептически интересуется Инесса.

— Подлежат ремонту, — расплывчато отвечает Ольгер. — Нужно выволочь наружу. Попозже освободится транспортник — заберет.

— Сколько он весит? — невзначай бросает Александр, примериваясь к ржавому чудовищу, но так и не успевает поднять. Доносятся изумленные крики, смазанные эхом.

— Железо! Оно все железное!

Берти влетает в помещение и машет руками.

— Что железное? — терпеливо спрашивает Инесса.

— Да все! Все продукты в жестянках! Весь продуктовый запас!

* * *

Металлические контейнеры уходят штабелями под потолок. Они странно тяжелые — даже для полных ящиков. Но настораживает не это. Изумление приходит, когда Ольгер хватает один ящик, не удерживает, роняет, и… металл разлетается. Осколками. Как разбитая глиняная табличка.

— Твою ж, — говорит кто-то, когда стихает эхо.

— Железо или сталь так себя не ведет, — зачем-то сообщает Берти. — Кстати, один ящик я уже открыл.

Он кивает в сторону.

— Железная тушенка теперь во всех?

В банках, судя по этикеткам, не тушенка, но что-то похожее. Какое-то консервированное мясо, способное храниться веками. Ольгер берется за петлю на крышке и тянет. Крышка снимается с видимым трудом.

— И правда железо…

— Говорил же я! — Берти, похоже, ликует. Остальные склоняются над банкой.

Железо. Не метафорическое, а самое что ни на есть настоящее. Темный булыжник или слиток покоится в жестянке, точно повторяя ее форму. Даже самое слежавшееся мясо не могло в него превратиться.

Ольгер тычет в слиток ножом. Потом вскрывает еще несколько банок — везде то же самое. Выхватывает пистолет, стреляет в ящик на верхушке одного из штабелей — и металл разлетается уже знакомыми обломками. Камень вместо железа, металл вместо мяса…

Металл. Так это жесть или железо? Или сталь?

— М-да, — хмыкает Ольгер, бросая бесполезную жестянку. — Эксперты. Нужны эксперты. Надеюсь, на других складах ситуация получше. А нам здесь ловить нечего, не считая генераторов. Пошли.

Инесса оглядывается на ящики. Что тут еще скажешь. Она не знает, как на других складах, но кое-какие продукты точно уцелели. Банки консервов у нее в квартире… Они с Яном их ели уже после возвращения — те, которые не размозжило прядями волокон. Значит, то, что поработало здесь, действовало избирательно. И характерных клочьев-ошметков прядей нет…

Что, черт возьми, здесь случилось?

— Берите! Сначала один, потом второй! Наше дело — просто вытащить их наружу!

Казалось бы, сколько может весить автономный генератор — конструкция высотой по пояс и длиной примерно в треть летуна? И в одиночку можно вынести, если постараться. Жаль, тачек нет. Но Александр и Ольгер берутся за первый генератор с двух сторон, потом подходит Берти, сама Инесса… Прицементировали его к полу, что ли?

— А!

Берти роняет свой край, и сооружение с грохотом приземляется, чудом не отдавив никому ноги. Вздымается пыльное облако. В эхе грохота тонет треск бьющейся глины.

А затем отряд, разинув рты, смотрит, как снизу от генератора отваливаются каменные осколки.

— Еще одно? — без выражения цедит Ольгер.

«Еще одно», — думает Инесса. С этого склада, очевидно, брать нечего. Если только вам не нужны каменные генераторы, банки железного мяса, которые очень скоро пригодятся, чтобы сшибать на бегу диких животных, как в пещерные времена, и каменная трава на подходах. Кстати, дикие животные…

Раньше они то и дело лезли в поселение. Теперь, когда Землю захлестнули волокна, не видно ни одного. Спрятались? Попали в жернова?

— Какой смысл звать сюда экспертов? — ворчит Александр на обратном пути. — Здесь даже волокон нет. Ну исследуют под микроскопом камень, ну объявят, что это камень… Бесполезная работа.

— Петрушевский долго так считал, — нейтрально отзывается Ольгер.

— И правильно. Теперь решил слиться…

Переговорник у Ольгера взрывается истеричным треском, стоит ему поймать сигнал на выходе из подвала.

— …вы там сгинули? В ратушу, быстро!

Голос знакомый, но Инесса не успевает его распознать. Все тонет в грохоте и криках. Затем обрушивается что-то тяжелое, и связь обрывается. В подошвы снова колет каменная трава.

— В ратушу.

* * *

Раньше здание местной администрации называлось по-другому. Когда Смитвилл заняли выходцы из Восточноевропейского Союза, к толстой семиэтажной «свечке» без двух верхних этажей намертво приклеилось название «ратуша». Хотя разместился здесь штаб — верхушка Города Будущего.

Или теперь уже — Города Прошлого?

Отряд под началом Ольгера направлялся к складам без летунов. Пешком приходится и возвращаться.

Инесса мечтает зайти в ратушу и упасть на какое-нибудь сиденье. Но с каждой минутой надежды тают. В штабе заваруха. Причем неслабая.

Пара выстрелов…

— Ольгер, вы с людьми? Зайдите через вторую техническую дверь! Мятежники засели в котельной, их человек десять, накройте их сейчас!

Переговорник еле хрипит, некто пытается перекричать грохот. Инессе кажется, что она проспала несколько лет. Какие еще мятежники? Откуда мятежники? Против кого…

Ах да. Вот чей это голос. Это же Петрушевский.

— Кто против него? Что там стряслось?

В темноте только вспышки выстрелов и мечущиеся лучи фонарей дают хоть какую-то картину происходящего. С утра половина народу разошлась по складам или жизненно важным объектам, вторая — отправилась наводить порядок в городе. Когда и кто успел…

— За мной, — отрывисто говорит Ольгер.

— Черта с два, — вдруг отвечает Александр. Молниеносно выхватывает пистолет. Вспышка, грохот совсем рядом. Выстрел не попадает в цель. У Ольгера реакция лучше. Александр медленно валится на изувеченную растрескавшуюся дорогу.

— Кто-нибудь еще хочет устроить заваруху?

— Да что случилось? — раздраженно ворчит Берти, но его злость больше похожа на нытье.

— Что-что… Кому-то понадобилась власть над кучкой идиотов, — бросает Ольгер. — За мной.

Он ныряет за остовы живой изгороди, во дворы соседних строений. У ратуши слишком много народу, нужно обходить, в темноте и неразберихе не поймешь, где свои, где чужие. Инесса сама не понимает, кто устроил заваруху. Плохо, если это началось с экспертов. А могло, они давно скалили зубы на Петрушевского.

Она жмет на кнопку переговорника, но Ян не отвечает.

Ольгер вскидывает руку, приказывая ждать. Там, поодаль, в болезненно пульсирующей тьме, ратушу огибает группа людей.

За экспертами могли пойти многие. Если это Алай, или Сиверец, или оба решили разобраться с курсом общины, убрав того, кто навязывал неугодный им курс… Черт, в этой каше не понять, кто чего хочет! Нужно изучать происхождение волокон, очевиднейшая же вещь, нужно обыскивать архивы, найти уцелевшие мобильные лаборатории. Нет, оказывается, многие считают это тратой времени и сил…

— Пошли!

Раздумьям конец. Отряд срывается с места.

Вторую техническую вышибают парой выстрелов. Упитанность Ольгера в условиях боя дает преимущество: он двигается бесшумно и твердо стоит на ногах, когда здание сотрясается. Ощутимо сотрясается… не падает.

— Стрелять на поражение, кого бы вы ни увидели, — распоряжается он.

Действуй на рефлексах, думать будешь потом. Знакомо. Инесса думает об этом отстраненно, а рефлексы уже действуют. Пригнуться, прижаться к стене, оглушить встречного, пока он не успел ее заметить. Можно оглушать, это еще не бой. Она заглядывает в лицо. Кто-то из солдат с охраны стен. Чужак.

В котельной хлипкая дверь. Не для баррикадирования.

Двоих снимает Ольгер. Потом падает, хотя в него еще даже не стреляли… нет, уже стреляют. Чутье. Импульс проносится у него над головой, разбивается искрами о металл стены. Инесса рывком опускается на колени и стреляет в полутьму, откуда прилетел заряд. Сквозь свист выстрелов доносится тихий стон. Из глубины котельной отбиваются, причем, кажется, прицельно — а укрыться здесь негде. Старомодный котел возвышается посреди зала, прошивая его от пола до потолка. Из-за серебрящихся стенок то и дело вспыхивают импульсы. За дверь бы… хоть какая-то защита…

Крики сливаются в мучительный хор. Ольгера отшвыривает к стене. Инесса попадает еще в один неясный силуэт.

Стреляй, думать будешь потом…

…рефлексы действуют. Слабый огонек — и ее точно пружиной выбрасывает в коридор. На пол, голову прикрыть руками. Это выстрел. Нет, это не выстрел.

А в следующее мгновение мир взрывается и обрушивается на них, хрупких, жалких и ни на что не способных. Еще и дерущихся с другими неспособными за право творить то, на что не способен, от лица власти. Какая власть, когда тебя в любую секунду может смести?

…владеть собой — высшая власть.

Поэтому Инесса заставляет себя лежать и ждать, как велит интуиция. Не вскакивать. Не бежать. Не кричать.

Берти уже начинает что-то выкрикивать, но она так и не узнает, что именно.

Взрыв оглушает. В спину больно бьют обломки. Инесса понимает: все случилось только что. И когда ей казалось, что мир взрывается и рушится, — это была только оглушительная тишина после нескольких выстрелов.

Которыми, похоже, убили последних мятежников.

Разрушений меньше, чем она ожидала.

Стальные стены выдерживают, только слегка корежатся. То, что впилось в спину, вылетело из открытой двери. В ушах невидимая вата и громко шумит кровь. Тоже легко отделалась.

Инесса поднимается и окидывает взглядом поле боя.

В котельной теперь — месиво и пепелище. Котел, помнится, переделали под кустарный генератор энергии. Рванул он, впрочем, не хуже, чем паровой под давлением. Ольгер… вон он, шевелится. Берти уже сидит и отряхивается, как щенок. Вот и отлично. Этого паренька Инессе было бы жаль. Томаш, судя по всему, даже в помещение не входил. Хотя назвать его трусом язык не повернется — не было смысла ломиться внутрь, когда ты не очень-то нужен…

Она наконец различает тихий, но назойливый писк. Это переговорник. Примитивная автономная рация, не требующая вышек связи. Выбор мелодии сигнала на них тоже не предусмотрен.

— Инесса? Вас что, бросили на котельную? Сучий же потрох. Петрушевский в зале заседаний вместе со всеми. Хотите свернуть ему шею — приходите.

Ян все-таки оказался с Петрушевским по одну сторону баррикад.

В этот момент Инессе даже не особо интересно, как.

* * *

Все разъясняется спустя четверть часа.

Зад заседаний похож на убежище для эвакуированных из зоны бедствия: толпа, еда, фонарики, неразбериха. На полу и креслах сидят или полулежат люди: многие ранены. Инесса тоже садится у стены, недовольно морщась. С удовольствием вытянула бы гудящие ноги, но некуда. Все забито.

— На ГЭС тоже есть участок без волокон, зато с окаменелостями или железом, — на ухо говорит Ян. — Петрушевский, когда увидел, сразу закричал — экспертов, исследование! Меня там не было, Анджей рассказал. Слово за слово… Петрушевский собирается принять план Алая: все силы на исследование, поднять архивы, если только сможем до них добраться, найти мобильные лаборатории, если где-то уцелели… Кто-то из штаба встал на дыбы. Не позволю, мол, охрану по архивам и складам отправлять, нечего им там искать, это подстава…

— Какая подстава? — Инесса легонько толкает его в плечо.

— Услать половину народу под благовидным предлогом, чтобы перепрятать запасы. Не сказать, чтобы мы остались вообще без них, но ситуация не радужная. До того изобилия, что было в феврале, нам далеко…

Инессу чуть передергивает — не сильно, только дрожь еще долго не унимается. Изобилие. Февраль. Месяц, когда все началось и она думала, что хуже уже не будет.

— И как они оказались в котельной?

— Все затеяли Савор и Врочек из штаба. Их послушалась пара десятков солдат. В котельной у них был командный пункт. Всех нас вместе с Петрушевским заблокировали в этом зале и не пропускали тех, кто подходил из города. Вы очень кстати появились, — бледно улыбается Ян. — Слушай, может, тебе хоть раны обработать? Сидишь, молчишь…

Он убирает руку, которой обнимал Инессу за плечи. На пальцах кровь. Рубашка пропиталась, выходит. Тьфу ты, а ей казалось, там пара пустяковых царапин.

— Потом. Так что, на ГЭС тоже эта окаменелая дрянь? Турбины окаменели? Вот ты исследовал волокна — это что, из-за них?

— Турбины в порядке. Но кожухи — да, окаменели. — На другом конце света, в той стороне зала, у кого-то в руках появляется мегафон. Вот черт, не дадут поговорить. — Они же стояли на каменной основе…

— При чем тут основа?

Инесса всматривается в лицо Яна так, как не всматривалась в дни плена. Вот она, разгадка, она тоже едва не нащупала эту эфемерную ниточку…

— Малейшая попытка диверсии — щадить никого не будем! — хрипло ревет мегафон голом невидимого отсюда Петрушевского. — Лояльность закончилась, мне плевать, что вы носители генофонда!

— Разошелся, — с иронией говорит Ян, почти касаясь губами ее уха. — Наши заметили интересную закономерность в этих окаменелостях и железе. Предметы меняют свойства на свойства соседних. Тех, сквозь которые проходят волокна. Как будто волокна по ходу роста переносят молекулярную структуру по цепочке: превращают камень в железо, железо — в землю, землю — в дерево или что там окажется на пути пряди…

— Но прядей не было! Там, где мы это видели, нет никаких следов волокон!

— В том и странность, — отвечает Ян. — Мы не знаем, почему так выходит. Но это делают все те же волокна. И мы вот-вот нащупаем рабочую версию.

— …мой новый план! — гремит над залом.