Под сенью Авгурея (гет)

Варево в котле шипело и вспенивалось, норовя убежать, несмотря на еле тлеющий огонёк спиртовки. Пытаясь на листке бумаги просчитать нейтральную позицию зелья, он с разными коэффициентами переставлял численные значения, но нескольких компонентов явно не доставало в составе.

Как назло, вьюнок серебристый цвёл только летом, а запасы сушёных цветов, не дающие даже половины эффекта от свежих, тоже подходили к концу. Снейп поставил жирную черту под расчётом, решив попробовать этот усечённый состав. Он как раз ссыпал в котел истолчённые в пыль сушеные крылья ночных мотыльков, когда в дверь робко постучали. Мужчина вздрогнул от неожиданности (обычно эльфы не беспокоили его, лишний раз избегая общества мрачного хозяина).

— Войдите, — голосовые связки скрипели после долгого молчания, как несмазанные петли.

Рыжая макушка, сконфуженный взгляд, блуждавший где-то в районе узора крупной вязки на его животе.

— Мисс Уизли, вы что-то хотели?

— Мистер Снейп, я подумала, — заикание совершенно ей не шло, — если вы не ужинали… составьте мне компанию, — на одном дыхании выпалила она и наконец подняла на него глаза, на мгновение становясь почти озорной копией близнецов Уизли.

— Ладно, хорошо, почему нет, — Снейп выглядел немного растерянным, с трудом отвлекаясь от мыслей о зелье.

В голове не укладывалось. Ужин своими руками. Зачем? Он поднёс к носу ложку и, благодаря какой-то звериной привычке, принюхался. Пахло более-менее съедобно, но выглядело… А на вкус…

— Мисс Уизли, вы совершенно не умеете готовить!

Слова сорвались с языка быстрее, чем он успел себе этот длинный слизеринский язык прикусить. Она вскочила на ноги, взметнув огненный фонтан волос. Мягкое серое платье облегало каждый изгиб гибкого тела, и стоило только корить себя за несдержанность.

— Миссис Снейп уже, — побагровев от стыда, она швырнула салфетку с колен на стол и с диким топотом умчалась вверх по лестнице. Мужчина остался сидеть, изумлённо глядя ей вслед и гадая, что же это было. Снейп потянулся за стоящей недалеко выпечкой, недоумённо повертел в руках, окунул каменную булочку в чай и задумчиво пожевал. Ну да, совершенно безнадёжно. И зачем ей вообще изображать из их брака что-то?

* * *

Небо ультрамаринового цвета над серыми домами площади Гриммо всё ещё хранило в себе отсветы заходящего солнца. Вид из окна летом представлял собой неплохую картину из шапок высоких кустарников и шумно носящейся ребятни. Джинни не любила закаты, которые неизменно наполняли её печалью. Несмотря на распахнутое окно, комнату медленно заволокло дымом от зажжённой сигареты с каким-то приторным вкусом. От них почти не горчило во рту, что, к неудовольствию Джинни, делало процесс саморазрушения не таким болезненным и явным.

Короткий стук заставил её вынырнуть из своих мыслей, замечая, что сигарета прогорела до половины. Она сбросила столбик пепла в пепельницу на широком подоконнике.

— Миссис Снейп, — голос был полон непередаваемого сарказма, но вид был по-снейповски дружелюбным. — Вы любите сладкое? Эльфы подали бы нам чаю…

Фраза нерешительно повисла в воздухе, а Джинни оглянулась через плечо, чтобы увидеть комично застывшего с коробкой шоколадных котелков мистера Снейпа.

Джинни отстранённо подумала, что он наверняка заметит её красные от слёз глаза. Но едва ли его трогали женские слёзы. Девушка следила, как он впервые пересекает её комнату, чтобы занять кресло напротив, на котором минуту назад покоились её ноги.

Это, наверное, можно было принять за извинение.

— Чаю? — он немного встряхнул коробку, выводя её из оцепенения.

— Конечно.

Она засуетись, одёрнула подол платья, затушила окурок, встала, снова опустилась в кресло. Поправила волосы. Эльф появился с негромким хлопком и с обожанием уставился на юную хозяйку. Полуголодные старшие курсы, проведённые в бесконечных наказаниях за дерзость и непокорность, заставили девушку не только найти дорогу на кухню, но и проникнуться истинной привязанностью к этим добрым существам. И теперь, приходя домой поздно, она шла на длинную, не слишком хорошо освещённую кухню, чтобы выпить чай в компании двух молодых эльфов, заслужив их восхищение. Ларри опустил широкий поднос на тонконогий столик. Двое не проронили ни слова, будто бы вслушиваясь в мелодичный звон чудом уцелевшего в «большой чистке Молли Уизли» блэковского фарфора. Ни Снейп, ни Джинни не привыкли к роскоши и воспринимали стены их дома как декорации театральных подмостков, которые рухнут с первыми признаками бури. Ларри с тихим щелчком исчез, а Снейп всё таращился в пустоту сгущающихся сумерек, и на дне его глаз-туннелей не был виден свет.

* * *

— Мне просто хочется узнать вас лучше.

Её голосок, смелый и звонкий, катился, как колокольчик, по этому пустому дому, по его пустому сердцу, будто бы обещая что-то давным-давно потерянное, от чего так мучительно сжималось всё внутри.

— Вы не знаете, чего просите, — долгие мысленные монологи заставляли его речь звучать, как реплики драматических героев. — Я ни гожусь даже в друзья таким, как вы.

— Таким, как я? — она нервно вскочила из кресла, облокотилась о подоконник, отбрасывая длинную тень на него.

Почему они не могут просто пить чай с конфетами, которые он, впрочем. не любит, и не поднимать со дна всю эту человеческую муть, называемую чувствами и отношениями?

— Светлым, храбрым, добрым, — перед мысленным взором стояла Она, та, которую не смог сберечь. И язык выдавал так долго хранимое ощущение восторга.

Джинни удивленно моргнула, ожидая чего угодно, но только не таких его усталых слов, делающих его почти беззащитным. Он мог только догадываться, что заставляет её тянуться к нему, похоже, единственному человеку, проявившему к ней участие.

— Поверьте я не стою ваших усилий, миссис Снейп, — тяжеловесное имя больше не вызывало отторжения. Снейп надеялся только, что она разглядит за его словами ядовитое: «Не троньте меня».

— Позвольте мне самой решать, что стоит, а что нет моих стараний, — дерзко произнесла она, по видимому, из чистого упрямства.

Чёртов чай остыл, и шоколадные котелки горчили коньячной начинкой.

— Я хотела бы, — немного мягче добавила она, в волнении завертев тонкую чашку, не решаясь высказать терзающую мысль, — быть вам хотя бы другом.

Северусу оставалось только гадать с внутренним трепетом, что могло скрываться за этим «хотя бы». Мужчина разрывался между желанием бросить всё и сбежать и непреодолимым, ещё более жгучим желанием остаться тут.

— Ничего не выйдет, Джиневра, — он хорошо владел собой и голосом, но тут это изменило ему, и пришлось скрыть охватившее его волнение смешком. — Во-первых, я стар и злобен.

— А сколько вам? — Джинни выпрямилась в кресле как примерная ученица, сложив руки на коленях.

— Сорок три.

— Самый расцвет для колдуна. Дамблдор ещё даже не победил Гриндевальда в ваши годы, — сказала Джинни прежде, чем успела подумать.

— Ну да, а я-то как раз убил Дамблдора — успел, — он поставил чашку на блюдце, встал и пошёл к двери.

Прежде, чем он вышел, Джинни оказалась между ним и дверью.

— Я не хотела вас обидеть, мистер Снейп. Вы же не виноваты. Останьтесь.

— Этот разговор бессмыслен.

— Если вы уйдёте — я обижусь.

Джинни осталась стоять у двери, но голову отвернула. Снейп чувствовал себя совершенно растерянным. Он не понимал, в какие игры она играет.

— Ну, хорошо. Но между нами такая пропасть. Вы так молоды, — напомнил он, жадно скользя глазами по линиям её широких скул.

— Вас это тревожит? — почему-то тихо произнесла она, оторвавшись от двери и делая шаг ему навстречу.

Он закрыл глаза и чуть было не выругался. Запах её духов оглушал.

— Миссис Снейп, давайте оставим всё как есть? — тоже тихо произнёс он. Северус надеялся только, что в его голосе нельзя было распознать жалостливых нот.

— Моя бабушка вышла за дедушку, когда ей было восемнадцать. А ему сорок пять. Он как раз вернулся с войны с Гриндевальдом, куда ушёл добровольцем.

— Ей, наверное, казалось это ужасно героическим.

— Да, так и есть.

Северус открыл глаза, чтобы утонуть в бескрайнем море её взгляда. Взял девушку за плечи, мягко отодвигая от двери, выскальзывая из-под гипноза.

— Спокойной ночи, миссис Снейп, — сказал он, прежде чем скрыться в спасительной тишине коридора.