Под сенью Авгурея (гет)

В её руке подрагивал деревянный мундштук, ведь только при его наличии дама из приличного общества имела право на сигарету.

Но отнюдь не дамскую, а крепкую с отвратительным запахом.

"Мама не одобрила бы", — с тоской подумала Джинни и с отвращением затянулась так глубоко, что перед глазами запрыгали разноцветные мушки. Перси легонько дотронулся до рукава её закрытого зелёного платья и указал в глубину комнаты.

— Там профессор. Пойдём, поздороваемся.

Джинни слегка прищурилась, но всё равно не смогла разглядеть в полумраке гостиной, освещённой малочисленными свечами и горящим камином, худую фигуру бывшего учителя.

Отставной директор Хогвартса, ныне просто заместитель директора и уже совсем просто — Первый советник сделал ещё пару шагов в направлении стола с напитками. Взгляд его вдруг остановился на Джинни, и она почувствовала, как сдавливает грудь от блеснувшего в сумраке взгляда. Джинни заворожённо наблюдала, как Снейп, словно услышав их разговор, направился к рыжеволосой паре.

— Добрый вечер, мистер Снейп, — Перси, как всегда, был собран и с готовностью протянул руку вперёд.

— Добрый, мистер Уизли, — ответил Снейп, слегка пожимая протянутую руку, не отрывая, впрочем, глаз от стоящей рядом Джинни.

— Мисс Уизли, полагаю? — это её губам.

В глазах его проскользнуло что-то похожее на растерянность и разочарование. И Джинни не поняла, что послужило этому причиной.

— О, профессор, надеюсь, что вы не забыли меня? — ухмылка вышла кривой и саркастичной.

"Ну же, Джинни, соберись, будь умницей. Чуть больше учтивости".

— То есть я, конечно, имела в виду, что у вас было столько учеников, — проговорила она осторожно, чтобы не спугнуть.

Снейп злобно осклабился. С первого взгляда можно разглядеть выскочек, не знакомых с аристократическим хладнокровием — таких, как она. Или таких, как он.

— У меня хорошая память, мисс Уизли, — теперь она убедилась, что Снейп не забыл её проделки с мечом и те два года, что она отравляла его существование перед своим выпуском. В глазах зарябило от серебристой краски, которой, с упорством, достойным лучшего применения, выписывались все эти «убийца должен сидеть в тюрьме».

Перси предостерегающе положил руку на локоть сестре.

— Тогда, может, вы согласитесь дать мне интервью? — выпалила она, оглядываясь в поисках пепельницы.

— И что бы вы хотели узнать, мисс?

— Мы могли бы поговорить о Хогвартсе, о фонде молодых учёных, который, по слухам, спонсирует сам… Тёмный Лорд, — тот-кого-лучше-не-вспоминать. — Нашим читателям, думаю, будет интересно, чем живёт и дышит Первый Советник.

Джинни досадливо поморщилась. Это затея могла кончиться самым болезненным способом. Безусловно, прозвище "Мисс, которая не умеет держать язык за зубами", как выразился сам Седрик Диггори, любитель «разговоров по душам», навестив её и недвусмысленно передав распоряжения лидера магической Британии. Шрамы на руках иной раз зудели, а след на высокой скуле можно было спрятать только косметическими чарами, которые следовало обновлять каждые пять-шесть часов.

"Нарываешься, Уизли", — со злым весельем подумала она.

— Хорошо, вы можете подумать над вопросами.

Джинни разочарованно сделала затяжку и потушила окурок. Это означало «да», а значит, и отступать поздно. Но как поймать его на крючок, как заставить помочь? Он злобен и вспыльчив. И хотя в школьные времена ей не так уж и часто доставалось от Снейпа (разумеется, до наступления Тёмных времен), но он всё ещё оставался одним из самых опасных и злобных людей в окружении Тёмного Лорда.

— Когда бы вас устроило, мистер Снейп? — как можно более заискивающе произнесла она, внутренне передёргиваясь от отвращения. Выудила из сумки кусок пергамента и карандаш.

— Вечер вторника мне бы подошёл.

Словно что-то решив для себя, Снейп удовлетворенно кивнул своим мыслям и многозначительно прошёлся взглядом по фигуре девушки, от чего Перси недовольно поджал губы, а Джинни почувствовала, как заливается краской, которая, как известно, так портит её молочно-белое лицо.

Вторник выдался немного более суетливым, чем он рассчитывал.

Началось всё с того, что МакГонагалл за завтраком мысленно желала ему подавиться. И хотя она всегда удачно экранировала ментальные атаки, сегодня Минерва явно была не в себе, если так осмелела. Снейп позволил себе мерзко ухмыльнуться в её сторону, что было вынесено стойко.

Возможно, теперь Минерва — глава Ордена. Но заставить её поверить — всё равно что пытаться повернуть Темзу вспять.

Плюнув на традиции в целом и преподавательский состав в частности, Снейп со звоном отодвинул тарелки, встал и покинул Зал.

Вернувшись в свой кабинет, он обнаружил, что забыл погасить огонь под котлом, и вместо того, чтобы настаиваться, зелье выкипело. Осадок благополучно сгорел, а комнату заполнил едкий дым. И как тут оставаться свежим и бодрым?

Нужно же быть таким остолопом, чтобы запороть месячную работу. Лорд будет не рад. Очень не рад. У Северуса нервно зачесались руки. И хотя Волдеморт явно пытался казаться куда гуманнее с тех пор, как сосредоточил всю реальную власть в своих руках, кровавые зрелища всё ещё радовали его взгляд. Его и его подрастающего маленького монстра.

Северус вздохнул и дал себе обещание начать зелье снова, придумав для Лорда какую-нибудь убедительную отговорку.

Лорд Волдеморт, несмотря на пламенные заверения, всё ещё не решил, как быть с магглами. Поэтому, движимый новой идеей, вручил Снейпу свои наработки по зелью, должному работать подобно Империусу (ибо недосуг самому было доводить его до совершенства). Тогда можно не пролить ни капли магической крови.

Да, пожалуй, надо внести три капли крови дракона сразу после экстракта жимолости.

А ведь он и так затянул, пытаясь составить антидот. Для себя, как обычно.

Кажется, избавившись, наконец, от своей навязчивой идеи — Гарри Поттера, Тёмный Лорд пытался быть практичным. Хотя бы ровно настолько, насколько удавалось его убедить мистеру Снейпу. Что-то в идеях теперешнего лидера магической Британии привлекло молодого Северуса. Снейп сорока двух лет уже не помнил, что.

Лорд всё так же упивался своим величием, но и у этого извращённого ума были свои идеи «общего блага». Предмет Защиты от Тёмных Искусств совсем упразднили, а вот сами Тёмные Искусства из-за прошлой политики Министерства мало кто знал на достаточном уровне. Кроме того, Снейп опасался подпускать преподавать этот соблазнительный предмет очередного садиста из чистокровных, поэтому взвалил на себя старшие курсы. Хотя он и сам был когда-то немало очарован тёмной магией, но это в теории. А на деле — его уже тошнило, когда ученики Слизерина оттачивали изящные пируэты "Круциатуса" на младшекурсниках (провинившихся или невиновных); тошнило, когда на его глазах чуть не поджарился живьём, потеряв контроль над Адским Пламенем, седьмой курс Когтеврана в первый и последний год преподавания мистера Керроу, тошнило от себя самого. Слава Мерлину, сестрицу Керроу удалось упрятать в Мунго после того, как её братец откинулся в последней битве, неплохо помучившись от его, Снейпа, проклятия. А Роули, взявший на себя начальный курс Тёмных искусств, после нескольких ощутимых выволочек стал вполне терпим.

Всё это: дела в Министерстве, уроки, злость старых коллег и завистников, попытка создать что-то сильное для защиты магглов — и составляло полные головной боли дни и бессонные ночи Северуса Снейпа.

Весь день Снейп был так занят удержанием всех дел в голове, что едва вспомнил о намечающейся вечером встрече.

Он трансгрессировал на край Хогсмида, дав себе немного пройтись и собрать мысли в кучку. Ум привычно анализировал ситуацию. Не верил он, что младшая из Уизли, этого осиротевшего после смерти Молли семейства, будет делать себе карьеру заметками о союзниках, слугах, если хотите, Тёмного Лорда. Впрочем, ответ лежал на поверхности. Хоть Волдеморт безусловно подозревает его и доверяет не столь сильно, это мало волнует Северуса. Тёмный Лорд не любит никого, а доверяет только себе.

Главное и самое печальное, что в малочисленном ряду оставшихся орденцев Северус всё ещё числится вероломным предателем.

Никакими методами не удавалось выйти на их след и предложить объединиться. Ведь какого бы мнения о собственной персоне он не был, ему хватает смелости признать, что одному ему не удаётся больше продвинуться ни на миллиметр.

Это казалось просто превосходной идеей до тех пор, пока Снейп не оказался внутри «Кабаньей головы». Старый Аберфорт больше не заседал за грязной стойкой, и сама эта стойка была не в пример чище. Несмотря на смерть старого и обретение нового хозяина, место всё ещё пользовалось дурной славой. Но у него не было желания торчать ни у Розмерты, ни тем более в мерзком «У мадам Падиффут». Привлекать внимание тоже не хотелось. Но когда он увидел девушку, то понял, как ошибся. Такой, как она, не место здесь. Яркая и пленительная, она притягивала взгляды, как костёр в ночи. Не надеясь уже остаться незамеченным, он подсел к журналистке, не понимая, почему так учащённо бьется сердце.

Нет, она не была похожа на Лили, как ему показалось вчера в душном зале. Ее глаза не блистали зеленью. Голубые, словно прозрачные топазы. Снейп не знал, испытывает ли разочарование.

Она с упоением затягивалась сигаретой, вертя в ладонях жестяной портсигар. Но увидев его недовольно дрогнувшие ноздри, поспешила вдавить сигарету в стеклянное дно пепельницы. Дрожащей рукой с коротко остриженными ногтями она заправила за ухо медную прядь, но та снова немедленно выпала. По всему было видно, что волнение её было слишком сильно, для того, чтобы придумывать ему вопросы. Поэтому девушка достала из сумки домашние заготовки.

— Спрашивайте, мисс, — его голос, как удар хлыста разбивающий тишину, должно быть, не прибавил ей уверенности.

Неловким движением руки она опрокинула чернильницу, и безобразное пятно расплылось поверх аккуратной светлой столешницы. Раздражённо взмахнув волшебной палочкой, Снейп заставил чернильное пятно исчезнуть. Во избежание инцидента из сумки Уизли извлекла простой карандаш, который немедленно потянула к коралловым губам. Снейп почему-то мгновенно вспомнил эту её дурацкую школьную привычку. И нервно забарабанил по столу.

— Как вам живётся, сэр?

— Интересная у вас манера вести диалог.

— То есть, я хотела сказать, что ваш вклад в Победу нельзя переоценить. Также предложенный вами закон номер пять «Кодекса о чистокровности» о магглорождённых учениках, согласно общественному мнению, весьма рационален.

Судя по выражению её лица, она скорее с удовольствием плюнула бы ему прямо в лицо, а не вела вежливую беседу. Она могла просто ускользнуть, скромно продолжить писать свои спортивные опусы, не высовываясь из тени. А вместе с ней ускользнула бы и надежда когда-нибудь закончить всё это. Тогда он перегнулся через стол и вцепился стальной хваткой в ее хрупкое запястье.

— Не думайте, что я верю в то, что вы вдруг воспылали любовью к режиму и интересом к моей карьере, — зашипел он ей прямо в лицо, оказавшись напротив ярко-голубых глаз.

— Отпустите, вы делаете мне больно, — страх всё равно заставил её вскочить на ноги.

— Сядьте, мисс Уизли. На нас смотрят, — проговорил он, пока она пыталась выкрутить из его хватки запястье.

Он дёрнул её назад к стулу, на который она обречённо уселась.

— Мы же только начали.

Снейп заказал кофе подошедшему справиться о том, всё ли в порядке, официанту. Пока напиток готовился, над столом простёрлось унылое молчание, заполненное дымом её вновь зажжённой сигареты. Её привычка начала уже изрядно бесить Снейпа, но если бы Джинни успокоилась, разговор мог повернуться в рациональное русло.

Когда кофе, наконец, принесли, она вцепилась в чашку, как в спасательный круг.

— Ну же, мисс Уизли, выкладывайте.

На Джинни было жалко смотреть. Он снова вспомнил рыжую девочку-подростка. Иногда она не могла сдержать свой смех даже на его уроках и совершенно не боялась, как остальные. Маленький уголёк, раскалённый докрасна. Снейп моргнул, прогоняя видение.

— Мистер Снейп, мой отец уже пять лет в Азкабане.

Сейчас всё было по-другому. Перед ним больше не было той девчонки, была девушка, потерявшая надежду и уставшая бороться. Девушка с потухшими глазами и опущенными плечами. Готовая поступиться своими принципами.

В своем роде, это тоже героизм: сделать над собой усилие и попытаться начать всё снова.

— Артур Уизли — национальный преступник, разве вы забыли об этом?

— Прежде всего, он мой отец, сэр. Разве он кого-то убил? Я уверена, что можно добиться амнистии для него. Понимаете, он уже довольно стар и наверняка, — на этих словах Джинни сглотнула, но, тем не менее, уверенно посмотрела ему в глаза, — наверняка раскаивается в своем пособничестве Ордену Феникса.

— А ваши братья, мисс Уизли, тоже могут похвастаться раскаянием? — сурово произнёс он, привычно действуя в рамках своей роли.

— Не знаю, сэр, я уже пять лет не видела их, — и явно в этих словах было немного правды, но ему придётся постараться, чтобы выдавить из неё хоть крупицу.

Снейп откинулся на спинку дубового стула, позволяя себе скользнуть нарочито заинтересованным взглядом по фигуре девушки. Белый кашемир свитера облегал небольшую высокую грудь, а прядь рыжих волос, выпавшая из пучка на затылке, сворачивалась очаровательным колечком на бледной щеке. Упрямо вскинутый прямой нос и непреклонный взгляд больших глаз. Это позабавило его. Всё шло по плану, но как заставить её думать, что он делает это из своей доброты? Он хмыкнул своим мыслям. Пожалуй, репутация у него стала ещё хуже — не поверит. Но он мог бы подкинуть пищу для ее фантазии.

— Мисс Уизли, не знаю, с чего вы решили, что я тот самый рыцарь на белом пегасе, который стремится решить все ваши проблемы?

— Вы мой последний шанс, профессор, — её ладошка неожиданно коснулась его руки легко и невесомо. Резким движением он немедленно подался назад, отдёргивая руку, словно пронзённую током. От этого незначительного жеста он впал в ступор, не зная даже, какую эмоцию изобразить.

— Что вы готовы мне предложить за помощь?

Ещё один заинтересовано-красноречивый взгляд заставил Джинни Уизли сомкнуть руки на груди.

— Могу я предложить вам денежную компенсацию?

Снейп позволил себе посмеяться над её словами.

— Не припомню, чтобы Уизли могли позволить себе подкупить кого бы то ни было.

Девушка ожидаемо залилась краской.

— Тем не менее, мои статьи имеют неплохой спрос и приносят стабильный доход. Ещё мой брат, — девушка нервно потеребила мочку уха с крохотной серебряной капелькой, — Перси, вы знаете его, он поможет.

Снейп снова побарабанил по столу пальцами. Чёртова Уизли хотела от него слишком многого. Он не любил так рисковать. По правде сказать, он вообще бы предпочёл спокойную размеренную жизнь где-нибудь в чистом маленьком доме, где поутру можно раскрыть окна, и в кухню проникнет аромат цветущих вишен. А тут только эти её дурацкие сигареты.

— Хватит. Я должен подумать, — вставая, он небрежно кинул на стол пару сиклей за её кофе. — Я ведь не благодетель, мисс Уизли.

Девушка провела ладонями по лицу, и плечи её обречённо поникли.

— Я буду ждать вашего ответа, советник, — Снейп не любил, когда его так называли, тем более за пределами Министерства, и, кивнув на прощание, он быстрым взглядом покинул паб.

...Должно быть что-то, что убьёт Тёмного Лорда. Но сколько не смотри, сколько не листай книг — пустота. Остаётся надеяться, что у Грейнджер с Уизли есть какие-то идеи. Но будь это так, они бы не скитались не пойми где добрых пять лет. Снейп сам удивился, когда произнёс эту цифру. Волдеморт живёт и здравствует последние десять лет, тогда как единственная любовь Северуса лежит в земле двадцать с лишним лет — почти вечность. И почему он сам ещё не истлел вместе с ней? Снейп со всей силы стукнул кулаком по полке, на что парочка злобных книг отозвалась пронзительным воем, привлекая внимание мадам Пинс.

Было почти невыносимо думать о том, что Снейп попросит в ответ. Джинни выкуривала сигарету за сигаретой, пока Одри не прикрикнула на неё из-за дыма, незаметно заполнившего всю кухню. На улице моросил мелкий противный дождь, и вариант посидеть и покурить на крылечке отпадал.

Из головы никак не хотели идти мысли о Снейпе, снимающем мантию; Снейпе, оставляющем клеймо-поцелуй на её плече. От этих мыслей бросало то в смех, то в дрожь. Жёлтые зубы, злобная усмешка, неухоженные волосы, падающие на иссиня-бледные щёки. Безусловно, всё в ней противилось такой цене. Но она больше не должна сидеть, сложа руки, на тёплой уютной кухне кругленькой Одри, когда братья и лучшая подруга в бегах и не знают ни нормальной пищи, ни спокойного сна уже много лет.

Он может потребовать выдать их местонахождение. Но она ничего не скажет, сколько не пои её Сывороткой правды. Маленький штаб оставшихся членов Ордена под Фиделиусом, а Чарли — хранитель — далеко в Румынии.

Короткая записка, принесённая растрёпанной чёрной совой, заставила Джинни уронить на пол блокнот, в котором она писала свои заметки о том, как всё было на самом деле, мечтая собрать из них книгу. Возможно, это будет её первая и последняя книга, сразу после которой ей точно придется распрощаться с жизнью.

«Если угодно обговорить интересующий вас вопрос, то я буду ждать завтра в кафе Фортескью».

* * *

Флориан Фортескью так и не оправился от потрясений последней войны, и теперь тут полностью заправляли его дети, платящие непомерно высокие налоги новому правительству. Место было уже не таким оживлённым, как раньше, война унесла сотни жизней. Волшебное сообщество, лишённое притока магглорождённых волшебников, теперь не скоро сможет восстановить свою популяцию.

Джинни куталась в мантию, которую так и стремился распахнуть пронизывающий ветер. Снейп уже ждал её. Он сидел на террасе, игнорируя ветер, и провожал взглядом пар, исходящий от заказанного чая.

— Добрый день, Советник, — поздоровалась она.

Джинни не могла решить, что было лучше. Прийти во всеоружии: макияж, причёска, платье, или по-простому, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций. Не придя к однозначному выводу, она остановилась на распущенных волосах, джинсах, любимом свитере под горло и отсутствии макияжа. Впрочем, Снейп окинул её равнодушным взглядом. Он казался потерянным, ветер трепал его смоляные с проседью волосы. Он сухо кивнул ей в ответ и устроил подбородок на скрещённых пальцах рук.

Джинни заказала чашку травяного чая и напряжённо замерла напротив мужчины.

Молчание затягивалось, а он не произносил ни слова, сверля её чёрными глазами. Они казались лишёнными тепла и света, будто изнутри глядела бездна. Джинни достала сигарету и потянулась за палочкой, чтобы прикурить. Снейп оказался быстрее. Всё с той же непроницаемостью во взгляде он поднёс ей трепещущий огонек.

— Что вы решили, Советник? — спросила она, сжимая свободную руку, чтобы та предательски не дрожала.

— Мы сможем освободить Артура, если найдем достаточную причину. Такой может стать моё желание жениться на вас, — произнёс Снейп на одном дыхании, не забыв предварительно сморщить нос, словно такая перспектива была ему глубоко противна.

— Желание чего? — через секунду замешательства Джинни рассмеялась. — А оно у вас есть?

Он откинулся на стул, страдальчески посмотрев в затянутое тучами небо.

— У меня нет другого плана. Вы можете предложить свой.

Джинни пыталась найти слова для ответа. Но эта ужасная ситуация веселила её всё сильнее. Она и Снейп. Что за ужас?

— И вы даже не спросите, есть ли у меня кто-нибудь?

— А у вас есть кто-нибудь? — спросил он, не выглядя ни капли заинтересованным.

Джинни не хотела разговаривать на такие темы не только со Снейпом, а вообще с кем бы то ни было. Но, тем не менее, она произнесла:

— Нет, — густо покраснев при этом.

* * *

Они пришли на десятый день после Победы. Уже скорее ночью, чем поздним вечером. Падма не успела ничего сообразить спросонья как следует. Видела только длинные чёрные плащи. Но мрачные рожи, не прикрытые теперь никакими масками, были совершенно точно из «этих». Они напирали на растерянно озиравшегося отца, выспрашивая подробности об уцелевших. Парвати, её смелая и отчаянная сестра, слетела с лестницы второго этажа, подобно рассерженной вейле. Закрыв собой отца, она прокричала им что-то. Падма не запомнила, что. В памяти отпечаталось только, как Пожиратель со шрамом во всю щёку без палочки, рукой наотмашь ударил девушку по лицу. Она отлетела, глупо и по-маггловски разбив висок об острый угол низкого журнального столика, и затихла. Остекленевшие глаза её уставились в потолок, как доказательство поговорки: «Всем гриффиндорцам — глупая смерть».

Поэтому, когда Падма шла мимо кафе-мороженого, кутаясь в серую и немодную уже мантию, в который раз обивая пороги многочисленных лавочек в надежде устроиться хоть подмастерьем, и увидела их, она остолбенела. Позже, за чашечкой чая у сочувствующей ей Миранды, служащей секретарем у самого главы Магического правопорядка Яксли, она возмущённо поделилась тем, что Уизли, все годы противостояния кичившаяся своим протестным поведением, мирно беседует с убийцей распрекрасного директора.

Естественно, новость быстро облетела все маленькие уютные гостиные, обрастая пикантными подробностями. Потрясающая новость о девице, променявшей честь и совесть на комфортное житье при новой власти.

И когда в гостиной малфоевского поместья новость дошла до самого Снейпа — через Люциуса, рассказывающего сплетню с долей смака и иронии, не подозревая ещё, насколько правдивая информация была вложена в его голову, Северус смог только пожать плечами.

Помимо воли её охватила тоска. Слишком кощунственно звучало его предложение — в связи с её утратой. И всё же это был уже какой-то план, хотя могли возникнуть и известные затруднения. Ничего лучшего всё равно не приходило на ум. Джинни понимала, что, несмотря на всемогущество, Снейп не мог просто так отпустить соратника Дамблдора, не вызывая подозрений.

Перси густо покраснел, а Одри прислонила ладошки к щекам, узнав, какие условия поставил Снейп.

— Никогда этого не будет, Джинни. Забудь.

— Перси, не тебе решать.

— Нет, я сказал.

— Разве ты не понимаешь, что ты ещё так молода и должна встретить кого-то, кого полюбишь, — взволнованно произнесла Одри, тряхнув каскадом каштановых кудрей.

— Я не хочу никого любить, — резче, чем собиралась, ответила Джинни. — Пойми, как я могу устраивать здесь своё счастье, когда отец гниёт в Азкабане?

— А если он тебя обманет? — со злостью в голосе прорычал Перси. Джинни задумалась. Она предполагала и такой вариант.

— Зачем ему это нужно?

Перси и Одри переглянулись между собой.

— Ну, может, через тебя он хочет выйти на Орден.

Джинни не знала, что ответить. Она немного нервно побарабанила пальцами по столу.

— Ну, я смогу за себя постоять. Я не ребёнок.

— У него масса возможностей выпытать у тебя всё. Сыворотка правды, Круциатус, в конце-то концов!

— Ну, хорошо. Я обещаю тебе не выходить за него замуж, если отец останется за решёткой. А если нет, разве это не будет доказательством его лояльности?

Одри пожала плечами, а Перси задумчиво кивнул, смешно пожевав губами.

* * *

Она всё ещё не сказала ни да, ни нет, но сплетники раздули уже немало интимных подробностей. А это значит, что вызова к Лорду следует ждать быстрее обычной среды.

— Мисс Уизли, если мы будем видеться столь часто, мне придется распрощаться со своей репутацией. А она мне очень дорога.

Джинни в очередной раз покраснела, поняв, что он хочет знать ответ.

— Как я могу доверять вам, мистер Снейп?

Северус закатил глаза. Сущий цирк, который пора было уже заканчивать.

— Вы сами пришли ко мне, мисс Уизли, — он раздражённо стукнул рукой по столу, да так, что обернулись сидящие за соседними столиками.

— Простите, я не хотела вас обидеть, — похоже, Джинни стало неловко и немного страшно.

Он взял себя в руки.

— Я не уверен, что всё получится. Тёмному Лорду, скорее всего, это очень не понравится. Но я знаю, что вы хотите услышать. Если мистер Уизли останется в Азкабане, можете меня «бросить», — он растянул губы в подобии улыбки, уловив направление её мыслей.

Уизли испуганно обернулась, как если бы Лорд мог выпрыгнуть из-под соседнего столика. Она кивнула, выдохнув.

— Ну, теперь, когда мы пришли к общему знаменателю… Пишите, мисс Уизли.

«И тогда, будучи ещё совсем юным и наивным волшебником, Артур Уизли попал под чары коварного интригана, скрывающегося за личиной доброго, но немного сумасшедшего старика…»

— Что вы смотрите на меня, мисс Уизли? Напомнить, что вы сами живы только милостью Тёмного Лорда, объявившего амнистию всем школьникам Хогвартса?

— Не нужно, — Джинни зажмурилась, к горлу подкатила тошнота.

Он хорошо её понимал, ведь не раз сам задавал себе вопрос: «Сколько нужно вылить грязи, чтобы спасти невиновного человека?»

— Продолжим, мисс Уизли.

Он поймал себя на мысли, что ему больше нравилось, когда она гордо задирала голову или улыбалась, а не вжимала в страхе голову в плечи.

— Нужно пустить это в печать, — наконец, сказал Снейп, убористым почерком внося коррективы в её писанину.

— Сэр, редактор никогда не пропустит это.

— Я написал Варнаве, — Снейп ловко выудил из многочисленных карманов небольшой свиток и протянул девушке.

— Советник, вы не назвали свою цену, — они уже встали, и её маленькой ручке достало храбрости удерживать его за мантию. Снейп сделал вид, что не заметил этого жеста, хотя немало удивился.

— Не волнуйтесь, для вас это и будет ценой, — он позволил появиться во взгляде многообещающей заинтересованности. — Я думаю, чего-то не хватает.

Снейп с сомнением осмотрел девушку с головы до ног. Она чуть нервно зарделась под его взглядом.

— Кольца.

Тут Уизли во все глаза уставилась на Снейпа. Неужели это происходит на самом деле?! Пожалуй, для него самого это стало неожиданностью. В следующий момент он удивил девушку ещё больше, предложив опереться на свою руку.

— Куда мы идём? — неуверенно спросила она.

— В ювелирную лавку, конечно же.

Снейп совершенно не был уверен, что это предложение её мечты. Почему-то он был уверен, что она не забыла Поттера, так же, как он сам не забыл Лили. И Снейп точно на Гарри не походил.

— Эм, мистер Снейп, — она слегка замялась. — Если мы хотим сделать это сегодня, сначала я должна зайти в банк.

Снейп с усмешкой посмотрел на неё, как если бы перед ним был неразумный студент, и нетерпеливо притопнул чёрным ботинком.

— Считайте это свадебным подарком, — недовольно буркнул он.

Смущённо потоптавшись на месте, Джиневра смиренно кивнула.

В ослепительном свете потусторонних огней, зависших прямо в воздухе, причудливые украшения вызывали искреннее восхищение.

Продавец, молодой человек с услужливой улыбкой и проворными руками, видимо, помощник мастера, весь обратился во внимание. Естественно, он не мог не узнать Снейпа, поэтому улыбка его стала ещё шире.

— Чем могу помочь, мистер Снейп?

Северус передёрнул плечами. Постоянное внимание начинало утомлять его.

— Кольцо для леди, — Снейп кивнул на Джинни и, когда продавец перевёл недоумённый взгляд на девушку, та пожалела, что одета слишком просто. Тем не менее, она кинула на Снейпа благодарный взгляд. Должно быть, никто не делал ей таких подарков.

— Интересует что-то особенное?

Снейп отпустил руку Джинни и прошёлся вдоль стеклянных витрин. Выхватывая взглядом то одно, то другое украшение, он поймал себя на мысли, что маггловский дизайн нравился ему гораздо больше.

— Вы можете рассчитывать на тысячу галлеонов.

У Джинни и продавца одновременно округлились глаза. Это было очень щедро. Джинни не смогла сдержать смущённой улыбки, подходя ближе к витринам.

Продавец начал поочередно вытаскивать слоты с украшениями.

— Мне нравится вот это, — Снейп легонько постучал по стеклу, привлекая внимание продавца и девушки. В бархатном углублении кольцо белого золота, представляющее собой зловещего вида череп, загадочно поблескивало своими глазками-рубинами. Кольцо являло собой почти полную копию знака Пожирателей смерти. Девушку передёрнуло, а улыбка сошла с её губ.

— Хотите примерить? — спросил продавец.

— Да, — Джинни, словно в забытьи, протянула руку, будто загипнотизированная блеском камней. Снейп не сомневался, что носить кольцо Уизли будет кастом⁽¹⁾ внутрь ладони.

1) Каст или оправа для вставки — общая деталь многих ювелирных изделий (в том числе и колец) со вставками.

Вернуться к тексту

— Снейп, ты сошёл с ума? — никому не пошло бы столько нервничать и привечать в своем доме толпу уголовников. Но роль отца второго Советника, а также мягкий климат Родоса способны даже Люциусу Малфою вернуть былой блеск и леность манер.

— А что, собственно, не так? — поднял бровь Снейп.

— Это, — Люциус кивнул на Джинни, пытающуюся завести беседу с молчаливой Асторией. Старый приятель не сдерживал пренебрежительный тон.

Снейп тоже перёвел взгляд на рыжую девчонку, одетую в длинное чёрное платье, мягко скользящее по спортивной фигуре. Разворот белоснежных плеч, усыпанных золотом веснушек и, наконец, неудержимый поток огненных волос, спускающихся к самой талии, собранный за аккуратными ушками.

— О, дорогой Люциус, неприлично так откровенно разглядывать чужую даму. Ну, хорошо, хорошо. Что ты предлагал мне делать? Прийти на рождественскую вечеринку в одиночестве?

Люциус задумчиво крутанул в руках неизменную трость.

— Раньше тебя это не особо волновало.

Снейп только развёл руками.

— Ты это серьёзно? Но созыв Визенгамота, Северус, — это лишнее, Лорд будет не рад.

— Возможно, ты слышал о новом пункте Кодекса? Совсем скоро я буду не в самом выигрышном положении. Я же не хочу, чтобы мне навязали какую-нибудь… весьма чистокровную, но неинтересную мисс.

Люциус согласно хохотнул. Наверное, он всё равно не поверил ни одному слову Снейпа, прослывшего каменным изваянием.

— Но Лорд никогда не допустит этого.

— Посмотри на меня, Люциус. Я стар и некрасив, — Малфой перевёл взгляд на Снейпа, словно оценивая скорбно нависший над губой нос, жёсткую складку губ, не найдя, что возразить, хотя ситуация явно обязывала. — А достать Артура Уизли из этой дыры будет прекрасным залогом моего безоблачного семейного счастья, — мечтательно протянул Снейп, перехватив взгляд Джиневры, и кивнул ей.

Девушка была так красива, что почти удавалось подавить образ другой, так и норовящий вылезти из глубин памяти для сравнения. Будь у него выбор, он бы всегда выбирал подругу своего детства, но выбора не было, а Джиневра равно мила и надменна в той степени, которая полагается официальной невесте правой руки Волдеморта.

* * *

Не то, чтобы он никогда не задумывался о возможности вытащить Артура из тюрьмы, но, к сожалению, это вызывало подозрение касаемо его самого. Но вот в рамках роли влюблённого идиота всё действительно выглядело иначе. По крайней мере, он на это надеялся.

Даже Волдеморт мог бы понять такое.

— Как ты можешь обращаться ко мне с подобной просьбой? — холодный высокий голос донёсся от окна, занавешенного портьерами цвета венозной крови.

— Мой Лорд, вы, как никто другой, должны понимать, как важно сохранить магический потенциал. Уизли — это семья священных «двадцати восьми», а девица молода и здорова, чтобы родить мне наследника. К сожалению, моя мать не была столь предусмотрительна, — Снейп добавил в голос немного сожаления, — но я не могу с пренебрежением относиться к этому.

Северус немного перевёл дыхание. Он репетировал эту речь, расхаживая по своему новому дому. То был хорошо знакомый особняк на площади Гриммо. Северус позволил себе увести этот дом прямо из-под носа у Беллатрикс. С одной стороны, Блэк, должно быть, переворачивался в гробу, созерцая Снейпа, разгуливающего в банном халате по его гостиной, и это не могло не наполнять Северуса злорадством, а с другой — дом был полон воспоминаниями, которые не давали ему забыть, расслабиться и опустить руки. А в Снейпе всегда было с избытком мазохизма.

Не в его правилах было доверять свои мысли и планы кому бы то ни было. С тех пор, как Дамблдор был убит, а в Ордене его сочли предателем — он словно один на целом свете. Джинни же подкупала своей рассудительностью и детской верой в него, сквозившей порой в её глазах. И чтобы она убедительно играла свою роль, необходимо было подпустить её ближе. Странно, он не испытывал от этого привычного дискомфорта.

Снейп моргнул, вновь восстанавливая концетрацию. Волдеморт задумчиво покрутил рукой в воздухе, словно приноравливаясь пустить заклинание Круцио, но с губ его так ничего и не сорвалось.

— Мой Лорд, осмелюсь ли я просить вас о подобном подарке? Молодые девушки жить не могут без благородных жестов, — всего лишь шутка, сказанная преувеличенно недовольным тоном. И хотя шутить тоже дозволялось только Тёмному Лорду, иногда и Северусу сходили с рук такие высказывания.

— Мне кажется, Северус, ты злоупотребляешь моей добротой. Тебя не должны волновать такие пустяки. Если хочешь девушку — просто возьми.

— Мой Лорд, я не хочу основывать брак на насилии, — Северус покорно опустил голову, ощутив легкое дуновение на мысленном уровне, что означало, что Тёмный Лорд все-таки решил, по-своему обыкновению, прощупать его мысли.

Но на это у него уже была домашняя заготовка. Джиневра Уизли за столиком кафе непринуждённо смеётся, и маленькая ладошка слегка касается его ладоней, строго скрещённых на столе. Пленительный изгиб губ и крохотные ямочки на щеках. Естественные мысли очарованного мужчины, не способного ни на миг забыть о возлюбленной.

— Делай, что хочешь, — Лорд снова махнул рукой, словно давая понять, что у него есть более интересные дела. Ведь кто такой Артур Уизли в масштабах мыслей Тёмного Лорда — труха, пыль под ногами.

* * *

В высокий зал с уходящими под потолок скамьями вошёл первый Советник в бархатной тёмной мантии и фиолетовом камзоле с серебряным шитьём по краю ворота. Все знали, что Северус Снейп ненавидит вычурную одежду и все цвета, кроме чёрного, но Нарцисса Малфой была непреклонна, помогая выбрать гардероб согласно его новому статусу. Всё-таки Верховный Совет был органом, диктующим волю Тёмного Лорда самому Министру Магии, а с ним и всей магической Британии. Международное общество магов затаённо следило за тем, как британское Министерство Магии наращивало свою мощь, собираясь нанести удар по магглам.

Но до этого дня было далеко, а вот для повторного суда над Артуром Уизли — достаточно.

Поэтому Снейп совершенно невозмутимо прошёл в зал, полный судей, позволяя мантии всколыхнуться вокруг высокой фигуры тёмным облаком. И занять своё место, прямо позади верховного судьи. И только после этого напряжённое молчание отпустило зал. Возобновились разговоры, и кто-то даже помахал практически лысому, дрожащему старику, примостившемуся в кресле по центру зала, который всего пять лет назад был улыбчивым Артуром Уизли.

Джинни, сидевшая по правую сторону от Снейпа, вскочила было на ноги, но он твёрдой рукой усадил её назад на скамью. Несколько голов всё же повернулись в их сторону. Тут и там раздался возбужденный шёпот голосов, получивших подтверждение пикантным сплетням. Снейп не повёл и бровью. Верховный судья Визенгамота стукнул молотком по деревянной подставке, и все покорно затихли.

* * *

Было время, когда Перси Уизли стыдился своей бедной семьи, но те времена канули в Лету. С тех самых пор, как его младший брат — Рон — пустился в опасное путешествие ради свободы магического мира, сестра устроила бунт в школе, где за любую провинность пороли или подвергали Круцио, закрывая собой младших и беззащитных, а вся остальная семья изо всех сил сопротивлялась восшествию к власти Волдеморта — темнейшего из живущих волшебников, он мог по праву гордиться всеми ими и уж тем более не имел никакого права оставаться в стороне от общего дела.

Но война закончилось быстрее, чем кто-то мог ожидать. За участие в битве Перси не посадили в Азкабан, так как от его руки пострадали только члены «марионеточного правительства», а не пожирательская элита. Но приговорили к общественным работам по восстановлению Хогвартса. Специалистов, не прошедших войну, в том числе магглорождённых и погибших в Последней битве, было слишком много, и потому Перси после этого, как ни странно, смог вернуться в Министерство, где должен был принести куда больше пользы для Ордена. Завести знакомства, внимательно следя за тем, чтобы ищейки Волдеморта не вышли на след его братьев, ушедших в глухое подполье. Кроме того, все члены Сопротивления крайне нуждались в любом спонсировании. Надежда на нормальную жизнь истаивала с каждым годом, но сегодня, когда появилась возможность вызволить из заточения отца, Перси готов был броситься в ноги благодетелю.

Суд был скорым, аргументы защиты нелепыми, но искусно выворачивающими истинный порядок вещей наизнанку. Артур осел в кресле, а Перси кинулся к нему, на ходу перепрыгивая через ступеньки. Отец закрыл постаревшее лицо сухими ладонями и чуть не плакал от облегчения. В этот момент Джинни, оправившаяся от шока, застыла на своём месте, непонимающе оглядываясь в поисках Снейпа, молниеносно покинувшего зал одним из первых. Вскоре к Артуру стеклась горстка старых приятелей и министерских знакомых, сердечно поздравляющих его с долгожданным освобождением.

Перси помог ему подняться, а Джинни, наконец, тоже сбежала вниз и с силой обняла папу, а по её щекам заструились слёзы облегчения.

В уютной гостиной с вязаными салфетками на журнальных столиках и плюшевыми пледами на креслах Артур Уизли взял на руки годовалую Молли Уизли-младшую, и слёзы грусти заструились из поблекших голубых глаз. Одри ужасно расстроилась этому и немедленно кинулась утешать свёкра. У этой невысокой женщины были золотое сердце и весёлый нрав — именно то, что нужно, чтобы смягчать и уравновешивать такого сухого человека, как Перси Уизли.

Джинни, сидевшая рядом с отцом на диване, с грустью оглядывала дом, ставший ей родным. И думала, что ей придётся и дальше играть свою роль, перебравшись со временем в особняк Снейпа и став ему ненужной и нелюбимой женой. При этом сердце Джинни тревожно кольнуло. Что им движет, она до сих пор не могла понять. Однако же, девушка была слишком прагматичной, чтобы не сомневаться — большая светлая спальня на последнем этаже дома на площади Гриммо — должна быть заселена. Не зря же Джинни сама подбирала рисунок шёлковых обоев.

Джинни Уизли не искала любви. Не после того, как на её глазах пал от "Авада Кедавра" тот, кого она считала своим героем, светом в ночи. Тот, о ком она думала, подвешенная за запястья в сырых подземельях. Тот, от мысли о котором синяки болели меньше, и отступала сосущая слабость после "Круцио".

Когда огонёк в зелёных глазах потух, что-то умерло и в самой Джинни. Остались только сальные шутки слизеринцев и дрожащие от возбуждения пальцы Роули, без стеснения шарящие под мантией, когда она вернулась доучиваться в Хогвартс после окончания войны. Но именно Снейп впечатал недопрофессора, поставленного преподавать Тёмные искусства взамен почившего Амикуса, в стену мощным «Ступефай», именно Северус, сочась ядом, назначил бунтарке две недели отработок в больничном крыле за нахождение вне спален за десять минут до отбоя, что казалось униженной и обезумевшей от страха Джинни ещё одной подлостью. Эти воспоминания теперь были глубоко погребены в памяти, они вытравливались дымом сигарет до тех пор, пока Джинни не перестала отличать их от сновидений. Но они никуда не исчезли, и сегодня, наблюдая, как мужчина с желтоватым от недостатка света лицом широкими шагами идёт, уверенно прокладывая дорогу через раскисший газон к их дому, Джинни казалось, что она снова чувствует давнее отчаяние.

Чудовище было милосердно, но теперь оно пришло взять свою цену.

* * *

Снейп был сердит. После утренних уроков у старшеклассников он отправился в Министерство, где имел сомнительное счастье наблюдать скандал — между Драко и его обычно хладнокровным дядюшкой Рудольфусом. Лестрейндж получил свой пост Советника в обмен на безмерную преданность и потрясающее терпение, позволяющее вынести наличие у собственной жены ребёнка от Лорда Волдеморта.

— Тёмный Лорд не склонится перед паршивыми лягушатниками, — Рудольфус в очередной раз стукнул по столу крупной ладонью. В такие моменты его, кажется, плохо волновало, что у него самого как минимум одна третья часть французской крови.

— Что может быть проще? Отсыпать им денег, и дело с концом. Англия обескровлена, мы просто не готовы к новой войне, — от гнева кончики ушей Драко покраснели.

— О чём вы толкуете? — влез в разговор Снейп.

— Магглы, — с ненавистью выплюнул Рудольфус, — начали что-то чувствовать. Французское Министерство магии обещает применить к нам жёсткие меры.

С одной стороны — подчинение магглов — именно то, чего хотел Тёмный Лорд, но с другой — Малфой был прав, и новая война им была совершенно не по силам. Но вот выберет ли Лорд разумный путь, Северус не знал, а значит — нужно было спросить его лично. Для этого снова необходимо было тащиться в его поместье — небольшую шотландскую крепость, конфискованную в ходе послевоенных разбирательств. И всё это не терпело отлагательств. А так хотелось просто полежать в горячей ванной с какой-нибудь книгой. Непозволительная роскошь, когда ты окружён садистами и полоумными болванами.

А ведь сегодня он всего-то хотел протащить через Департамент образования невинное упразднение предмета Маггловедения, превратившегося в пропагандистский фарс. Конечно, этим должна была заниматься новый директор — Долорес Святая Амбридж, но Северус хотел быстрее развязаться с этим и вызвался сам. С его стороны было риском подать в отставку с поста директора, но в Хогвартсе он мало чем мог уже помочь — полукровки массово ехали учиться в Европу, зачастую перебираясь туда вместе с уцелевшим чистокровным родителем, магглорождённые перегорали дома: то тут, то там возникали стихийные выбросы, собирая толпы маггловских исследователей. Но Волдеморт пока оставался совершенно глух и безучастен к этому. Хотя Северус готов был поклясться, что последний вынашивает пару хороших идей на этот счёт.

В Хогвартсе Северус оставался не у дел, поэтому, быстро распрощавшись с постом директора и даже декана, он оставил себе только продвинутые Тёмные искусства, чтобы совсем не терять связь с Хогвартсом — колыбелью магических наук.

Как и всегда, план мог бы быть крайне прост — убить лидера, обезглавив движение. Но всё становилось немного сложнее, если лидера даже нельзя было застать врасплох. И это если не принимать во внимание то, что Дамблдор намекал на практическое бессмертие Тёмного Лорда. Непонятно, как это могло быть возможно, если у того не было Философского камня. Северус точно знал это, так как участвовал в уничтожении артефакта. Если бы только Альбус был с ним более откровенен, а сам Северус более расторопен, чтобы успеть сказать Гарри всё до того, как змея сначала ранила самого профессора, а потом убила и Поттера. После сражения Волдеморт в приступе какого-то сентиментального сожаления вернулся посмотреть на верного слугу, уже отчасти поняв свою ошибку со Старшей палочкой. На счастье Снейпа, увидев, что Пожиратель смерти ещё не отбыл в лучший мир, Лорд решил сохранить ему жизнь. Он напоил Северуса неким снадобьем собственного изобретения, которое по воспоминаниям Снейпу так и не удавалось воспроизвести.

...Совещание затянулось допоздна, и по спине до сих бежал неприятный холодок. Снейп понимал, что действует недостаточно быстро. И голодному и злому, ему всё же пришлось трансгрессировать во двор дома Персиваля Уизли. По обыкновению, стоило выбрать линию поведения и подобрать нужные слова. Но при первых признаках подступающей мигрени Снейп решил пустить всё на самотёк.

Джиневра вышла ему навстречу. Волосы её были собраны в косу, перекинутую через плечо. Вид её был такой домашний и уютный — вязаные носки на ногах, просторный свитер, — что даже при простом взгляде на неё в груди стало заметно легче.

— Мистер Снейп, какой сюрприз, — она стушевалась под его чуть насмешливым взглядом.

— Отчего же, мисс Уизли, я не могу забежать на минутку-другую к невесте? — странно было вот так произносить это, будто что-то само собой разумеющееся.

— Поужинаете с нами? — вновь смешалась девушка, возможно, испытывая лишь желание выставить мужчину за дверь.

Северус хотел, по обыкновению, ответить что-нибудь резкое, но по холлу действительно разливался дивный аромат, и неожиданно для себя он согласился. Когда Снейп повернулся в сторону кухни, она легонько дотронулась до его плеча. Северус не терпел чужих прикосновений, но для неё вторжение в его личное пространство, похоже, стало нормой.

— Советник… Мистер Снейп, я так благодарна вам. Мне не передать этого словами. Если бы я только могла что-то для вас сделать.

Снейп окинул её долгим взглядом. И почему только в её адрес ему совсем не хотелось грубить и язвить. Наверное, он стареет.

Уже несколько минут спустя Северус раскаялся в том, что оказался за общим столом. За обедом хранилось тяжелое неловкое молчание, несмотря на то, что маленькое суетящееся нечто, бывшее женой Уизли, старалось сгладить неловкость. Но Артур не был столь любезен и непрерывно сверлил Северуса пристальным взглядом, то и дело сжимая в кармане палочку.

Жаркое, поданное к столу, и в самом деле таяло во рту, а Джинни была необыкновенно молчалива. Северус не любил разговаривать с большим скоплением людей, да что говорить — самих людей тоже не любил. Однако ему постоянно приходилось переступать через себя и говорить, говорить. Этот раз, естественно не стал исключением.

— Я не хотел вот так вторгаться в ваш дом, мистер Уизли, — сказал он Перси, намеренно игнорируя Артура. — Но хотел бы обсудить моё участие в подготовке к свадьбе и составить приблизительный перечень затрат. Естественно, финансовую часть вопроса я беру на себя.

Всё равно с них нечего взять. Северус, в прошлом не располагающий большими денежными средствами, был достаточно прижимист, но стоило ли выставлять ещё и этот свой недостаток напоказ? И когда его вообще начало волновать, что подумает о нём мисс Уизли?

Посмотрев на их вытянутые лица, Северус не сдержался и добавил новую шпильку:

— Наша свадьба должна выглядеть презентабельно.

— Кто сказал, что свадьба состоится, Моргана тебя дери? — вскипел Артур, стукнув кулаком по столу, так что разом зазвенели тарелки.

— Папа, пожалуйста, не нужно, — Джинни кинула быстрый взгляд на Северуса и положила руку на предплечье мистера Уизли. Но Артур уже вскочил на ноги, и Северусу тоже пришлось встать.

— Назад в Азкабан захотел, Артур? — угрожающе прошипел он.

— Да я лучше сгнию там, чем отдам единственную дочь предателю и убийце.

Хорошо, хоть трусом не назвал. Рука потянулась к палочке, закреплённой, на боевой манер, у левого бедра. Мужчина как-то успел привыкнуть к уважительному отношению. Да, к хорошему и правда быстро привыкаешь.

— Папа, я тебя прошу. Мистер Снейп рисковал собой, чтобы освободить тебя. Свадьба нужна только, чтобы отвести подозрения, — теперь и Джинни стояла на ногах.

А Перси потихоньку увёл Одри в гостиную от эпицентра скандала, видимо, решив, что Снейп не станет применять силу.

Снейп окинул взглядом воинственную фигуру мисс Уизли, и поднявшийся было гнев вновь утих. Артур, проследив за его взглядом, тоже, кажется, растерял запал.

— И ты веришь ему? — в бессилии возопил он.

Честно говоря, Снейп был удивлён не меньше. Джинни ограничилась только простым, но твёрдым кивком, как бы говоря, что спор не допускается. Снейп попробовал прикинуть варианты, по которым мог бы доверить мистеру Уизли свои планы. Точнее, желание хоть что-то сделать за неимением хорошего плана. По всем раскладам выходило довольно скверно. Артура могли бы арестовать и пытать. А если Лорд не поверил Снейпу ни на кнат, то Волдеморту не составит труда вскрыть мысли Артура, как ореховую скорлупу. Наверное, к тому даже могли приставить наблюдателя. Ладно, карты на стол, и пусть мисс Уизли лучше играет роль его возлюбленной, чтобы их всех не накрыли.

— Артур, я давно искал возможность связаться с Орденом, и когда мисс Уизли попросила меня освободить тебя, я подумал, что это прекрасная возможность.

— Ордена больше нет. Мне нечего тебе сказать.

— А, не морочь мне голову. Я понимаю, как это смотрится с твоей стороны. Но пойми, мы проиграли, и никто не собирается шнырять в поисках несчастной кучки повстанцев. Тёмный Лорд уверен в своей непобедимости.

Мистер Уизли снова сел за стол, лицо его выражало непонимание.

— Тогда почему тебе не последовать его примеру, а, Снейп? Почивать на лаврах убийцы Дамблдора?

Снейп научился даже мысленно не содрогаться при звуках этого имени.

— Дамблдор попал под действие проклятия и медленно умирал весь последний год. Моей задачей было помочь уйти ему из жизни, — Северус чуть слышно вздохнул, а Джинни нервным движением сцепила руки в замок. — Чтобы Лорд был уверен в моей преданности.

— У вас есть доказательства? — дерзко спросила Джинни, пытаясь унять заметное волнение, не привыкшая доверять ничему, кроме фактов.

— Возможно, вы помните его руку — в последний год она почернела, — мужчина дождался неуверенных кивков. — Это след от чёрной магии. Я ничего не мог сделать — он умирал. Кроме этого, я могу предложить вам только мои воспоминания.

Джинни едва заметно вздрогнула.

— Вообще-то есть ещё кое-что. Помнишь сообщения о некоторых готовящихся рейдах? — Артур изумлённо открыл рот. — Так вот. Я посылал их, когда была возможность узнать и самому не попасть под подозрение. Это было одной из моих задач с момента воскрешения Тёмного Лорда, и смерть Дамблдора должна была окончательно отвести от меня подозрения.

Джинни вглядывалась в лицо мужчины, пытаясь отыскать на нём следы лжи. Но если самому Волдеморту не удалось вывести его на чистую воду, то, пожалуй, ей не стоит и пытаться. Наверное, она и сама это понимала.

— Мы знали, что, кроме тебя, больше некому, но это слишком невероятно, чтобы быть правдой, — в воцарившейся тишине слова мистера Уизли прозвучали подобно набату.

Джинни ничего не знала о том, чем занимался Орден Феникса в тот год, когда они проиграли, поэтому не могла судить, была ли это правда или очередная спланированная ложь.

— Знаете, мисс Уизли, если по дороге на работу вас захотят допросить, боюсь, вам нечего им будет противопоставить. Но всё-таки, — он извлёк из карманов своей широкой мантии «Чертоги разума».

Наказал прочитать и сказал, что будет проверять, будто всё ещё был её школьным профессором. Джинни с любопытством приподняла обложку и пролистала ветхие страницы. Кажется, его слова о том, что их непременно убьют, если она не будет прилежной, она уже не слышала.

Снейп не помнил каких-то выдающихся способностей Уизли по части зельеварения. Но в Защите от Тёмных искусств и в самих Искусствах она могла похвастаться неплохими умениями и отличной реакцией. Это спасло ей жизнь во время Битвы. Эти качества могли пригодиться ей и теперь. Ей, как и Снейпу, пришлось многих похоронить. Невилла, с которым они были особенно дружны в год перед Битвой, убитого рукой палача Диггори; Гарри, бывшего отчаянно храбрым до последней секунды; мать, павшую от "Авады" мадам Лестрейндж. Всё, во что они верили, о чём мечтали, рассыпалось осколками, ранящими ноги при каждом шаге.

Снейп вышел из дома, не оглядываясь. Лишь оставил на столе кошель с золотом на подготовку к свадьбе.

Смутная тревожная мысль о том, что он больше не одинок, безраздельно завладела его разумом.

На следующее утро Джинни, вооружившись поддержкой Одри, отправилась по магазинам Косого переулка. Джинни старалась не смотреть в сторону покосившегося здания «Волшебных вредилок» и на облупившуюся вывеску. Слава Мерлину, и Фред, и Джордж продолжали заниматься своим делом с неиссякаемым энтузиазмом, сбывая товар совиной почтой, даже находясь в подполье.

Конечно, свадьба, которой ты не хочешь, — мероприятие весьма сомнительное, но процесс просматривания рулонов шёлка и муслина, перчаток и пригласительных не мог оставить двух молодых девушек равнодушными. Уже к обеду они были увешаны пакетами, как рождественские ёлки игрушками, а большая часть покупок отправилась в бывший особняк Блэков доставкой, которую благосклонно предоставили владельцы продуктовых, винных и прочих лавочек будущей жене Первого советника. Прежде чем самой переместиться туда же, Джиневре пришлось аппарировать в редакцию «Пророка», наблюдая, как её критическая оценка проекта нового брачного закона от «его Темнейшества» делает изящный полукруг, подчиняясь палочке главного редактора, а затем, опустившись в мусорное ведро, вспыхивает от гневного «Инсендио».

Советник ничуть не преувеличивал, говоря об этом законе. По нему во избежание скорого вымирания магов без притока новой крови каждому волшебнику до тридцати пяти и волшебнице до тридцати лет полагалось вступить в брак. Если до указанного возраста добровольного союза не образовывалось, комитет по семейным делам самостоятельно подбирал магу пару.

Джинни бросила квиддич после войны. Она рассуждала, что не имела права летать в собственное удовольствие, занимаясь любимым делом, когда почти все её друзья не видели ничего, кроме войны. Даже те немногие, что выжили, скрывались от длинных рук новых властей, как, к примеру, Рон и Гермиона. Несколько большей пользой в сложившейся ситуации Джинни казалось посвятить себя журналистике, выдавая обличительные статьи — но и тут ей не оставили права голоса.

После того, как редактор налюбовался на весёлые язычки пламени, пожирающие статью Джинни, последовал пятнадцатиминутный разговор на повышенных тонах с выражениями типа: «Вы совсем ополоумели, Уизли». Всё это было вынесено Джинни стоически, даже пожелание «заниматься тем, на что хватает ума». Вытерпев экзекуцию, Джинни последовала настоятельному совету начальника и вместе с Адрианом — фотографом с всклокоченной копной седых волос — направилась к выходу из редакции, на ходу надевая шлем и удобнее перехватывая тёплое древко казённой метлы.

Погода была довольно ветреная, особенно ветер был силён высоко над трибунами. Джинни, стуча зубами, диктовала описание пируэтов игроков дружеского матча между командами Франции и Англии, в рамках дипломатического визита первых, Прытко Пишущему Перу. Перо было последним из многочисленных моделей, с которыми Джинни воевала из-за абсолютной их своевольности. Предпоследнее перо пало жертвой яростного Конфундуса, от которого попросту воспламенилось.

Матч затянулся. Снитч всё время сносило к трибунам, хотя, будь Джинни на месте ловца британской сборной, она не поворачивалась бы всё время спиной к ветру в надежде спасти милое личико, а уж давно бы поймала крылатый мячик, так как лично видела его пару раз. К сожалению, французы обладали подобной же близорукостью, и девушка уже не чувствовала задеревеневших ног.

* * *

Северус оглянулся — на расстоянии вытянутой руки расстилался туман, вязкий и непроглядный, а под ногами влажно блестела тёмная трава. Он попытался сделать шаг, а потом ещё десяток шагов. Пейзаж не изменился, время как будто не имело смысла, и вокруг было очень тихо. Он попытался вспомнить, зачем он здесь, но на ум ничего не шло. Так бывает после глубокого сна: внезапно проснувшись, ты не можешь осознать себя в пространстве и времени. А потом находишь глазами часы, примечаешь знакомые вещи — привычный механизм запускается.

Но узнавание не приходило, и вязкое оцепенение не желало спадать.

Когда Снейп понял, что дальнейшие попытки тщетны, он просто сел на траву и попытался хотя бы вспомнить своё имя. Знание всё никак не хотело появляться, будто он на самом деле хотел забыть о том, кто он.

Голос пришёл из тумана, нежный и глубокий. Женский, безусловно. Или голос звучал только в его голове?

— Мистер Снейп, Северус, очнитесь.

Снейп вынырнул из своего видения, как из особо страшного кошмара, невидяще уставившись на девушку напротив.

* * *

Джинни Уизли была замерзшая и усталая — сегодняшний матч вымотал её до предела, — в отличие от Адриана, который весёлым зайчиком поскакал на богемную тусовку. Джинни же поплелась на площадь Гриммо, где истошно вопили кошки и пахло канализацией.

Тинки открыла дверь, и уши её радостно задрожали.

— Молодая госпожа, проходите быстрее, на улице такой холод.

Теоретически, Джинни была пока никем в этом доме, но сердца Тинки и Ларри, второго юного эльфа, трепетали в надежде, что скоро компанию вечно всем недовольному хозяину составит добрая хозяйка, которой эльфы точно смогут угодить.

Вот и сейчас Тинки засуетилась было, намереваясь раздобыть будущей хозяйке горячего чая и плед, но вдруг резко погрустнела.

— Мисс Джинни, Мастер Снейп наверху у себя, он заперся там, как только вернулся в пять часов, не выходил и не ужинал. Тинки не смеет войти, но у Тинки плохое предчувствие.

Джинни с тоской посмотрела в сторону кухни, в которой горел очаг и пахло корицей, думая, что Снейп, вероятно, заснул и будет явно недоволен, если она растормошит его в одиннадцать вечера. Тем более, вряд ли он сильно повеселеет, узнав, что она пришла сверить список приглашённых и места их рассадки. А ещё, возможно, потренироваться в незримом расширении пространства. Впрочем, последним она могла бы заняться и без Снейпа, если он так устал.

— Хорошо, Тинки. В какой он спальне?

Следуя за эльфийкой по лестнице, она подумала, что дом всё ещё нуждается в тщательной уборке и придётся всё-таки брать неделю отпуска перед этой чёртовой свадьбой. И надо сделать что-то с оплавленным кирпичом стены, пострадавшем, должно быть, от Адского племени — на месте сквернословящего портрета миссис Блэк. Должно быть, в момент дурного настроения Снейпу надоело соревноваться в остроумии с почившей миссис, и он её попросту сжёг, потому что ничто другое её так и не брало.

Чувство неловкости заставляло сердце Джинни биться сильнее, когда она осторожно заглянула за резную тяжёлую дверь. Портьеры были не задёрнуты, и в проникающем в комнату свете уличного фонаря была видна широкая заправленная кровать и мужчина, сидящий возле потухшего камина. Несмотря на середину марта, было ещё довольно ветрено и прохладно, поэтому дом отапливался. Но эльфы побаивались входить в комнаты, когда там сидел Снейп, поэтому огонь спокойно погас, не поддерживаемый хозяином.

Что-то странное было в его позе. Снейпа можно было действительно принять за спящего человека, если бы не идеально прямая спина и ровные линии рук на подлокотниках.

Джинни нерешительно позвала его, и, когда он не откликнулся, позвала громче.

Снейп не шевельнулся. Девушка взмахом палочки зажгла многочисленные свечи в канделябрах и подсвечниках — комната была обширна. Тинки поспешила растопить камин. Голова мужчины была запрокинута, а из-под приоткрытых век жутко поблёскивали белки глаз.

Рядом на столике стоял кубок с остатками неизвестного зелья. Джинни поднесла его к носу, но запах был слабый и незнакомый. Не мог же Снейп отравиться специально? С чего вдруг? Не из-за неё же. Уизли схватила с подлокотника его тонкую бледную руку. Кожа была прохладной, но пульс довольно отчётливый. Джинни с видимым облегчением перевела дыхание.

— Enerveite.

Веки дёрнулись, и глазные яблоки перекатились под ними, но в себя мужчина не пришёл. Лёгкая паника заставила Джинни яростно затрясти худощавую фигуру Снейпа.

— Мистер Снейп, Северус, пожалуйста…

Слова застыли на её губах...

* * *

«Когда только успело стемнеть», — вяло подумал Северус, пряча лицо в ладонях.

Джиневра переминалась с ноги на ногу и, наверное, с удовольствием скинула бы тяжёлый мокрый плащ. Никакие водоотталкивающие чары не могут продержаться долго.

— Что вы здесь делаете, мисс Уизли? Пришли удостовериться, не отравился ли я от осознания, что моей женой станет столь пустоголовая особа?

Ну вот, когда же ему надоест? Джинни обиженно засопела, но решила не вестись на провокацию, иначе их противостояние могло отнять у неё остаток ночи.

— Напротив. Список, мистер Снейп, — она суетливо стала рыться в карманах, вытаскивая поочередно то Прытко Пишущее Перо, то полироль для метлы, то горсть совиного печенья. Наконец, на свет был извлечён немилосердно смятый свиток и нервно дернувшейся рукой передан Северусу.

— Что вы так трясётесь, я не кусаюсь.

На её лице читалось явное сомнение. Уголки его губ дёрнулись в попытке сдержать усмешку.

— Сядьте, мисс Уизли, — он махнул на второе кресло рядом со своим.

Джинни передала плащ Тинки, тут же исчезнувшей, а сама легко опустилась в кресло, причём коснувшись коленкой ноги Северуса. Кресло стояло слишком близко. Это обстоятельство заставило её смешаться, а его, помедлив бесконечно долгую секунду, передвинуть ногу дальше по зелёному ворсу ковра.

Снейп вновь был раздражён.

Расправил список. Поздно. Про время ничего не сказал. Всё равно его мучают кошмары. Дементоры гнездо рядом свили, что ли? Существа частенько выбирались в маггловский Лондон, ослабляя немагическое население по распоряжению Лорда. Можно было бы проверить, если бы было время и не было чёткого осознания, что кошмары его собственные.

Всего одиннадцать. Если выпроводить Уизли, то можно закончить перевод манускрипта. Бывший монах чего-то не учёл, и это чуть не стоило ему… жизни, возможно. Кстати, Уизли, что она хочет? Ах да, список.

— Драко рядом с Яксли не сажать, тот его до сих пор за место советника ненавидит. Как и Родольфуса, в целом. Лучше поближе к Лорду.

— Моих нужно подальше от Того-Кого… от Тёмного Лорда. Пусть даже в конце, они не обидятся.

— Разумеется.

— Полумна с мужем не приедут, их вычеркнуть.

Джинни вздохнула. Глупо было надеяться, что мистер и миссис Саламандер бросят свою обожаемую Африку и приедут на свадьбу с Пожирателями в качестве дорогих гостей. Вряд ли можно проглотить хоть кусок, когда Тёмный Лорд пронзает тебя взглядом своих рептилоидных глаз. Зря только деньги выкинули на французский сыр и метровый торт.

Джинни неловко поёрзала в кресле. Действие напоминало фарс, но, если её попеременно бросало то в жар, то в холод, что прослеживалось по её то стремительно бледнеющему, то краснеющему лицу, то Снейп, напротив, старался выглядеть возмутительно спокойным, как будто обладал прирождённым умением выверять свадебные списки — с первыми попавшимися девушками.

Снова появившаяся Тинки звякнула чашками и взгромоздила на стол поднос, полный чашек с чаем, плошек с повидлом и булочек, от запаха которых защекотало в носу.

Джинни с нежностью посмотрела на неё и, с молчаливого одобрения Снейпа, протянувшего руку за своей чашкой, принялась за еду. Затем, устало вытянув ноги в сторону камина, она следила, как Снейп делает последние рокировки в списке, догадываясь, что мысли его витают где-то далеко.

— Мистер Снейп, что за зелье вы пили сегодня? Я должна знать об этом?

Покорная Джинни Уизли была явлением практически мистическим и быстро проходящим... Однако, что, если одному ему действительно не одолеть древнюю магию? Снейп посмотрел на девушку долгим немигающим взглядом, будто видел впервые.

— Мы не сможем быть предельно откровенны, пока вы не начнете разбираться в вопросах окклюменции. Стоит сказать также, что у вас и вовсе может это не получиться.

Уизли встрепенулась. На её лице отразился живой протест. Наверняка школьные байки, в которых летучая мышь подземелий действительно умела читать мысли, и оказавшиеся правдой, произвели на неё неизгладимое впечатление. Впрочем, вскоре протест сменился сомнением, словно она вспомнила, что всё ещё ему не верит.

Снейп уже почти потерял терпение дождаться ответа Джиневры, когда она озвучила, что могла бы позаниматься с ним прямо сейчас. Он не мог предположить, на что она способна, и немного занервничал. Что если у неё получится пробиться сквозь его щит? То, что Уизли там увидит, может повергнуть её в шок. Некоторые «развлечения» Пожирателей смерти времен Первой войны, когда он был ещё переполнен мыслями о таинственном призвании, а привычка уклоняться от «увеселительных» мероприятий у него ещё не появилась, только недавно перестали являться к нему в кошмарах.

Мысль о том, что это оттолкнет её, показалась ему особенно тоскливой. Ну, может на первый раз всё и обойдется, а в следующий раз он воспользуется Омутом Памяти.

— Легилиментс.

Нельзя сказать, что блока совсем не было. Но он был тоненький и слабый и от особо сильного рывка разлетелся в ментальные щепки.

Вперёд, туда, где рыжая девушка безутешно плачет, роняя горячие слёзы на чёрную, покрытую пылью шевелюру худенького парнишки. Глубже, туда, где Амикус Керроу выпускает первое заклинание, сбегая со ступенек Астрономической башни, а потом падает от поттеровского заклинания, брошенного на ходу. И ещё дальше, где невыносимым огнём горят синие глаза молодого Тома Реддла, заглядывая прямо в душу одиннадцатилетней девчонки.

Он не хотел так далеко. С сожалением Северус отвёл палочку. А Уизли упала на колени, а из носа её потянулась тонкая струйка крови. Снейп быстро шагнул вперёд и без слов поднял её на подрагивающие ноги. Вытер нос, как маленькому ребёнку. Оцепенение постепенно спало, Джиневра забрала платок и отстранилась. Её голубые глаза непроизвольно наполнились слезами, но она их упрямо смаргивала.

— Хорошо, — он сделал пару широких шагов по комнате. — Будем продолжать?

Уизли неуверенно кивнула.

— Давайте попробуем простую вербальную защиту. Повторяйте: «Окклюмент». Как только почувствуете вторжение, делаете пасс… Нет, не так. Тут нужно ещё продлить горизонтальную линию... И произносите заклинание. Если научитесь закрываться с помощью него, потом будем тренироваться невербально. Будет, конечно, подозрительно, но до свадьбы ещё есть время, придумаем что-нибудь…

Строить сложную защиту так, чтобы её нельзя было обнаружить, долго и трудно. Почти не осталось времени. Нужна ещё предрасположенность. И хороший педагог. Такой, как Альбус Дамблдор, например. Он же таким учителем не был.

И вот снова: низкий коридор (как её вообще занесло в подземелье?), распростёртое на полу тело светловолосой девушки (кажется, Лаванда Браун, студентка с Гриффиндора), а над ней утробно чавкающее нечто, зовущееся Фенрир Сивый. Бомбарда Максима — и тело приятельницы, и хищно ухмыляющаяся окровавленная рожа оборотня скрылись под обрушившимся потолком тысячелетнего подземелья.

Несколько секунд, и картинка погасла, а она снова упала на колени, но палочку удержала, а Снейпа выкинуло из её головы. Детские беззаботные и школьные счастливые времена были погребены под слоем бетонно неподъёмных воспоминаний последних лет. Те воспоминания, которые она вытравливает из себя горьким вкусом сигарет. Северус не знает, что её держит в этом мире. Впрочем, разве он психоаналитик? У него собственных скелетов целая кладовка.

Последняя тренировка, и он встретил своей спиной шкаф.

— Если вы хотите раскроить мне череп, то можно найти менее болезненные для вас способы.

Джинни проигнорировала его слова, с силой втягивая в нос струйку крови. Подала ему руку.

Почему она всё время молчит? А его память упорно подсовывает ему остроумную хохотушку. Ну да ладно, зелье само себя не сварит.

— Что ж, продолжим завтра, мисс Уизли.

Джиневра с тоской посмотрела на луну за окном.

— Я выучила заклинание по расширению пространства. Но ему не хватает стабильности. И если бы вы подсказали, в чём ошибка, я смогла бы заняться гостиной.

Вот же Мерлинова борода. Прицепилась. Может, он сам сделает? Но ему совершенно некогда этим заниматься. Ещё и дополнительные занятия по подготовке студентов к ЖАБА. И как только он дал себя уговорить?

— …ударение на последний слог. Повторите… вот так. Нет, ну что это за спираль? — крохи педагогического терпения, присущие Снейпу, оставили его. Эпилепсия у неё, что ли?

— Что?

— Ничего, — рука поверх её руки, выводит злополучную спираль.

— Понятно? — почему-то голос охрип. И когда он только успел так близко подойти?

В её глазах лёгкая паника, и, выдавая этим себя ещё сильнее, она закрывает их и делает только полшага назад. Однако этого достаточно, чтобы бешеный стук сердца Снейпа она могла почувствовать спиной. Ещё мгновение, и его рука соскальзывает в пространство, а она открывает глаза.

— Кажется, я поняла, — последние звуки её звонкого голоса подхватывает эхо стремительно увеличивающейся комнаты.

— Вот и хорошо, — он хмыкнул. Нет ничего хуже неоправданных надежд и загубленной мечты. Он может сколько угодно заковывать себя в панцири безразличия, но его плохо зарубцевавшееся сердце не выдержит нового разочарования. И поэтому он спешно разворачивается, чтобы сбежать, но, обернувшись на последних шагах, роняет:

— Оставайтесь сегодня здесь, — бесит эта неуверенность в голосе, когда дело касается её. — Кажется, снаружи разгуливают дементоры.

* * *

Ночью на улице шёл дождь. Потом успокоился, лишь влага блестела в мелких выбоинах асфальта. В доме, в котором спала она, невозможно было дышать, даром их разделяли три этажа. Невозможно было спокойно закрыть глаза, не вспоминая неровностей лопаток, упирающихся в его грудь, не думая, что могло бы последовать, не будь он так отвратительно нерешителен. Она нарушила границы его пространства, качнув маятник душевного спокойствия.

Под ногами хлюпало, улица была пустынна. Он поскользнулся на внезапно появившемся льду. Разгорячённый ходьбой, он и не заметил, как в предрассветном сумраке стало отчаянно холодно. Мерзкий всасывающий звук и отчаянный крик в ушах подсказали ему о приближающихся дементорах прежде, чем он увидел их. Трое фигур в рваных плащах смотрелись нелепо посреди маггловской улицы. Крик не смолкал. Так могла бы кричать Лили за секунду до смерти. Лили. Как удар под дых. Он не ожидал, а боль от удара коленей об асфальт принесла лишь немного отрезвления.

— Экспекто патронум.

Из палочки выпорхнул дымок, и только. Фигуры сомкнулись, и девушка в его ушах почти охрипла от крика.

— Я подвёл тебя, милая.

Он закрыл глаза.

— Экспекто патронум, — тонкий женский голос казался смутно знакомым. Надо было бы обернуться и посмотреть, но веки стали такими неподъёмными.

Темноволосая женщина заслонилась от удара высокого мужчины с хищным лицом и пьяными бездумными глазами...

* * *

Из-под прикрытых век выкатилась слеза.

Холодок побежал по спине Джинни, но вид упавшего на колени Снейпа привел её в чувство. Сияющий конь рванулся наперерез теням, тянущим к нему свои гнилостные руки. Хлёсткими взмахами направляя защитника, Джинни почти бежала, секунду спустя кинувшись на колени рядом со скрючившимся на дороге Северусом.

— Мистер Снейп, вы слышите меня? Мистер Снейп, — требовательно позвала она, пытаясь ухватить за руку подрагивающую фигуру. Он повернулся, и Джинни поразили его глаза, отразившие свет дорожных фонарей. Глаза, полные слёз.

— Я убил её, — сказал он полушёпотом. Не до конца, впрочем, придя в себя.

Джинни обмерла, полагая, что он, должно быть, разгневается на то, что она видела его слабость.

— Всё хорошо, всё прошло. Пойдёмте, мистер Снейп, — она обхватила его за талию и потянула вверх.

Руки чувствовали его дрожь. Мокрая ткань его мантии выскальзывала из рук, но Джинни упорно продолжила устанавливать мужчину в вертикальное положение.

— Мистер Снейп, да очнитесь же вы, — пустынная улица подхватила её возглас, а Снейп с трудом начал переставлять тяжёлые ноги.

Горизонт стал светлеть. А Джинни подумала, что впервые находится так близко к мужчине. Почти обнимает его. Она затащила Снейпа вверх по ступенькам — казалось, он совсем пришёл в себя. Хотелось курить. Он облокотился о перила крыльца, чтобы дать возможность себе и ей перевести дыхание.

В оптимистическом свете восходящего солнца казалось уместным задать вопрос:

— Вы любили её, ту, которую убили?

Снейп посмотрел на неё долгим взглядом, а затем закрыл глаза, словно сам её вид вызывал у него боль. Развернулся и, опираясь на стену, скрылся в доме. Джинни поспешила за ним, чтобы иметь возможность поддержать, если он оступится.

...Если закрыть глаза, то можно было представить, что рыжеволосая девочка в нежной, струящейся, как расплавленное золото, мантии имела зелёные глаза и пахла ландышами.

Когда-то давно он только и мечтал, что рядом с Тёмным Лордом достигнет вершин, недоступных для мальчишки из трущоб. И, если прислушаться, то в глубине чёрного сердца всё ещё можно услышать отзвук того тщеславия, что, как кошка, мурлычет, глядя на все эти аристократические лица, вынужденные принять его как равного.

Если закрыть глаза, не слушая нервный перестук трости Малфоя-старшего, приглашённого быть шафером за неимением хоть сколько-нибудь близкого друга, то можно было вообразить, что нет никакой свадьбы, они победили, а он лежит в могиле, как того и заслуживал.

Впрочем, с открытыми глазами было не так уж и плохо. Джиневра Молли Уизли сверкала так, что глазам становилось почти больно, и от красоты перехватывало дыхание. Гордо вздёрнутый подбородок, глаза метали молнии. Пожалуй, такая Джинни вызывала в нём лёгкое восхищение. Снейп мотнул головой, пытаясь сбросить наваждение, но вовремя подумал, что не мешало бы этому чувству укрепиться в его голове. Ну, или где там живут мысли и чувства, которые так любит просматривать Тёмный Лорд?

И всё же каменное сердце подтачивала нежность. Своя среди чужих. Это было непривычно, но отчаянно хотелось в это поверить. Рука непроизвольно скользнула по спине, вызывая легкий румянец на мертвенно бледных щеках девушки.

* * *

...Если закрыть глаза, то можно было представить, что она идёт по залу, полному её родных и друзей, а рядом с министерским чиновником стоит её мечта — мальчик, сияющий изумрудами глаз, смотрящими на мир из-за смешных круглых очков.

Джинни выкурила столько сигарет, что перед глазами до сих пор кружил сизый дымок, и на ландыш она никак не тянула. И открытыми сухими глазами она видела, что в переднем ряду сидел Тот-кого-нельзя-называть, а рядом с ним Белла Лестрейндж с надменно-презрительным выражением холёного лица перебирала волосы малышке лет шести-семи. Джинни знала, что её мать закрыла дочь собой; и, если бы не это, девушка была бы убита любимицей Того-кого-нельзя-называть.

Но, если снова закрыть глаза, опираясь на руку отца, то ещё можно было вообразить, что по утрам она будит троих детей, младшая из которых обязательно девочка. И всё это возможно, если бы так предательски не дрожала рука, на которую она опиралась.

«Всё не так плохо», — думала Джинни и по совету профессора начинала искать в нём положительные черты.

Он достаточно высок, чтобы можно было слегка щуриться на свет, льющийся из стрельчатого окна, находящегося в вышине за его спиной. Гарри, к примеру, был на полдюйма ниже неё, даже без мало-мальского каблука. Так, вот о ком точно лучше не вспоминать... От солнца в его очках прыгали блики... Губы Джинни предательски задрожали.

Она перешла на дорогие сигареты, которые имели не столь мерзостный запах, так что можно даже учуять аромат, источаемый розовым букетом. Конечно, ей бы гораздо больше подошла бы охапка нежных цветов с ирландских лугов, но с точки зрения высокого общества розы смотрелись богаче. Министерский чиновник зачитал пункты их брачных обещаний, и Северус, не колеблясь, ответил согласием.

Джинни пыталась думать о ширине его плеч и идеально прямой спине, но воображение играло с ней, подсовывая мальчишку с вечно нечёсаными вихрами. Когда пауза затянулась, она ощутила, как тёплая твёрдая ладонь завладела её рукой, и мир вдруг стал вдруг ярким и чётким, и его сосредоточение поддерживало — бесстрастное лицо и губы, которые произнесли беззвучно:

— Всё будет хорошо.

И она неожиданно поверила, поверила, со всей надеждой, на которую была способна. И её:

— Да, — также прозвучало спокойно и уверенно.

Конечно, он не вынес её по проходу на руках, но хватка на талии — более чем серьёзно заявила о правах. И на пару секунд ей, в самом деле, показалось, что они — нормальная пара людей, добровольно решивших соединить судьбу. И это произошло как раз вовремя, потому что горячие губы Беллатрикс поцеловали воздух возле её щеки, а ногти впились в кожу плеч сквозь тонкую ткань с немой угрозой. После того, как мадам Лестрейндж отошла, Джинни с облегчением отшатнулась назад в кольцо твёрдых рук мистера Снейпа.

Миссис Снейп. Прозвучало нелепо и увязло на языке. В своих мечтах она — всегда была миссис Поттер. Ну и пусть. Бледная, грустная Астория слегка сжала её руки. И Джинни была благодарна ей за сочувствующий взгляд.

В зале послышался облегчённый вздох, когда Лорд Волдеморт с лёгким щелчком трангрессировал, а затем убралась и Лестрейндж, подхватив ребёнка на руки. И журчание волшебного фонтана в углу магически расширенной залы стало слышнее.

Пришло и время вальса. По лицу Снейпа было невозможно ничего прочесть. Но Джинни, вспоминающая накануне выученный на третьем курсе классический танец, пыталась усмирить дрожь. Может, сигарета — и всё пройдет? Хотелось отодвинуться и не вдыхать незнакомый, но такой волнующий аромат. И глаза опять закрыла, но представить мальчика со взглядом-вызовом впервые не получилось. Не получилось вспомнить и Хогвартс в последние два года, чтобы воскресить в себе презрение и злость. Всё заполнил собой Северус Снейп, расширяясь до размеров залы, до размеров умирающего солнца, поглотившего маленькую планетку по имени Джинни Уизли.

В опустевшей комнате гуляло эхо, под ногами хрустел рис, Одри вытирала слёзы, заключая Джинни в тёплые объятия, а затем следом за двумя мистерами Уизли вступая в зелёное пламя камина.

Спальня на предпоследнем этаже — та самая, где раньше они спали с Гермионой, теперь ничем не напоминала ту, прежнюю. Персиковые обои и восточная сторона заставляли её гореть ласковым огнём на рассвете. Новый светлый паркет и кровать с витыми столбиками и лёгким тюлевым балдахином. Спальня больше всего напоминала комнату маленькой принцессы, как бы заранее заказывая в неё вход мрачным мужчинам. «Безусловно, необходимо было заранее подумать и о том, чтобы ему тоже было здесь комфортно», — сонно подумала Джинни, прохаживаясь взад и вперёд. В дрожащем свете одинокой свечи Джинни с её молочной кожей и в белой же длинной ночной рубашке, подобно призраку, кружила по комнате. Ступни и пальцы рук вскоре заледенели, и девушка подумала, что Снейп не расстроится, если она встретит, его укрытая тёплым одеялом. Сердце отчаянной гриффиндорки колотилось как безумное, а он всё никак не приходил. Свечу задуло сквозняком, и, прежде чем уснуть, она видела, как сквозь тучи выглянула и скрылась луна.

На душе было легко и тревожно одновременно. Чувство такое, будто всё должно непременно измениться к лучшему, и одновременно — что ничего не произошло. То, что творилось у Снейпа внутри, было настолько нетипичным для него в последние лет двадцать, что он уже всерьёз подумывал о том, что его сердце не так уж мертво, как ему казалось. Это настолько выводило из привычной колеи, что он, не дожидаясь пробуждения причины своего беспокойства, аппарировал сразу в Хогвартс, успев не только неторопливо пройтись от ворот по оттаивающей слякоти, но и успеть на завтрак.

До обеда он постарался воскресить в себе привычного мрачного профессора. Под раздачу попали все курсы с пятого по седьмой. Баллы летели с факультетов с головокружительной быстротой. И лишь занявшись любимым делом, мужчина смог немного отвлечься. Между уроками было решено заняться переводом последних страниц манускрипта. Глупо было начать варить зелье и тем более пробовать его, не прочитав всё до конца. Правда, мысли путались и сбивались на девушку с огненными волосами.

Определённо, то, что для монаха было просветлением, для Северуса могло быть медленной смертью за гранью привычной реальности. Он в очередной раз внёс правки в пергамент, уже сидя в кабинете в Министерстве, и, когда аппарировал домой, отвлёкся наконец от поджидающих его неприятностей, которыми могло обернуться их совместное проживание.

* * *

Кафе «У дядюшки Томми» было в трёх кварталах от старого, но уже не столь доброго «Дырявого котла». Это было настолько маггловское местечко, с громадными телевизорами, старенькой «кислотной» попсой середины 90-х, с официантками в отчаянных мини, что должно было отпугивать волшебников лучше, чем чеснок вампиров. Темнокожий парень с грустными глазами почти никогда не покидал пределов кухни, как нельзя лучше понимая отчаянность своего истинно гриффиндорского поступка. Его кафе давно служило пунктом встречи так называемого «подполья» и «своих людей оттуда»; кроме того, славилось прекрасной кухней и тёмным пивом.

Девушка, сидящая за столиком в тени, была неимоверно худа: выделялись лишь выступающий подбородок и нервно подрагивающие пальцы. Она всё время натягивала на глаза огромный капюшон толстовки. Официантки поглядывали на неё с подозрением, но мистер Томас, молодой мужчина с глубокой уже складкой между бровями, которого почему-то ни у кого не поворачивался язык назвать просто Дином, недвусмысленно дал понять, что гостья, несмотря на непрезентабельный вид, желанная, и даже распорядился обслужить её за счёт заведения. Сам, впрочем, он не спешил выходить, оставаясь в привычном убежище кухни. Несмотря на то, что официантки почти привыкли к странного вида людям, будто сбежавшим с реконструкторского шоу, появление нового посетителя неизменно вызывало у них шок.

Входной колокольчик тренькнул, и к странной девушке подсела другая, на ходу скидывая длинное чёрное пальто, на фоне которого её волосы горели, как рубины.

* * *

Вид Гермионы неизменно вызывал у Джинни муки совести, однако Рон и думать не хотел о том, чтобы сестра присоединилась к ним. Друзья всегда были вдвоём, и, хотя романтические чувства между Роном и Гермионой не получили своего развития, от поддержки друг друга они чувствовали силу, даже когда центра их трио не стало.

Гермиона с наслаждением сделала глоток капучино из большой белой кружки, стоящей перед ней. Затем облизнула пенку с губ и уставилась на Джинни пронзительным взглядом.

— А где Рон? — немного хрипло прозвучал голос Джинни под заедающее завывание мощной стереосистемы.

— Он немного… в шоке от всего, — мучительно улыбнулась Гермиона. Тактичность порой отказывала ей, и она старалась не обидеть подругу и, хоть и поздно, но предостеречь её.

— Я должна всё объяснить, — полувопросительно-полуутвердительно заявила Джинни.

Гермиона склонила голову набок, выражая внимание.

— Я искала возможность освободить отца. Перси был против, но согласился помочь. Ты же знаешь, он теперь вечно ходит на эти приёмы, хоть должность Министра скоро совсем отменят, — Гермиона подняла бровь.

Сейчас, когда они подобрались близко к Министру, окружив его верными людьми, это было тяжело воспринимать. Хотя Кингсли, штабом которого была их крошечная кухня, и говорил, что это бесполезно, ведь Министр теперь почти ничего не решал.

— Я попыталась зайти издалека, но Снейп, — Джинни понизила голос, — он не дал мне и рта раскрыть. Я попросила его реабилитировать отца, и он согласился помочь, Герми!

— Ты не думала, что он просто втирается в доверие?

— Думала, конечно, я же не дура! — Гермиона скептично изогнула бровь в ответ на это.

— Он просто вытащил его, Герм, и не стал просить ни о чём! — Джинни сцепила руки в замок на коленях, пытаясь унять дрожь.

Странное волнение охватило её, было очень важно, чтобы Гермиона поняла.

— Снейп втирается к тебе в доверие, — недовольно повторила Гермиона. Иногда она была раздражающе настойчивой.

— Он говорит, что Лорд больше не думает, что мы можем ему угрожать. И после того, как я увидела его, я склонна в это поверить. Он выглядел совершенно спокойно. И знаешь, Снейп сказал, что Дамблдор был болен и умирал, — она пересказала подруге слова Северуса.

— Какие у него доказательства? — перебороть многолетнюю ненависть было непросто, но сейчас сопротивление, как никогда, чувствовало упадок; их всё сильнее придавливала собственная ничтожность. Немногим, кто остался на свободе, удалось наладить сносную жизнь, как Дину Томасу, к примеру, который затаился в маггловском Лондоне, не произнося даже простейшего «Люмос» все годы после Проигрыша. А Гермиона, впрочем, как и Рон, находясь в списках особо опасных преступников, была уверена, что их не перестанут искать, несмотря ни на что.

— Только рука профессора Дамлбдора. Он получил смертельное проклятие летом 1996 года, когда что-то искал. Что-то, связанное с бессмертием Того-кого-нельзя-называть.

— Ещё он сказал, что передавал важные сведения Ордену весь последний год. И отец подтвердил, — голос сорвался ввысь, так что Гермиона слегка закашлялась, подавившись сандвичем с сыром.

Гермиона заметно приободрилась. В самом деле, присутствие Советника в их рядах открывало им значительные перспективы.

— Хорошо, но замуж зачем было за него выходить? — подруга перешла на шёпот и приблизилась к Джинни над столом.

— Это алиби перед Тем-кого-нельзя-называть, — несмотря на вздорно поднятый нос и твёрдый взгляд, Уизли очаровательно покраснела.

Гермиона заинтересовано посмотрела на рыжеволосую девушку. Наверное, для Гермионы Джинни и правда предстала в невиданном свете.

— Он тебя заставил? Или между вами что-то есть, а, Джинни? — Гермиона неожиданно развеселилась.

— Нет, что ты. Он обращается ко мне «Мисс Уизли». До сих пор.

— Совершенно очевидно, зачем: чтобы показать минимум личной заинтересованности. Будто он не вынудил тебя принять свои условия, — Гермиона подалась назад и подхватила сползающий капюшон.

А на самом деле может ли это быть личной заинтересованностью мужчины в молодой красивой девушке, или же это хитрая игра, направленная на разгром остатков Армии Дамлдора? Или всё-таки таким образом Снейп пытался восстановить утраченные связи?

Смуглый мужчина, одетый в светлые джинсы и такую же рубашку, вышел из кухни, держа в руках поднос, и присел за их столик. Поставив напротив Гермионы неглубокую сковороду с аппетитно шкворчащей картошкой, приправленной беконом, он обратил взгляд, лучащийся радостью, на Джинни.

— Джин, как ты здесь? Как я рад… будешь чего-нибудь? — слова громоздились друг на друга, соревнуясь в важности, как будто Дину хотелось сказать всё и сразу.

— Нет, спасибо. Хорошо, всё хорошо, Дин. Как ты? — смешной мальчишка вырос, но не таил в себе обиды за скоропостижно окончившийся роман, а сохранил светлые воспоминания о девочке-солнце с веснушками и стареньким Чистомётом.

— Как видишь, жив, — он подмигнул ей и протянул руку за бумажной салфеткой.

Миг, и в его руке появилась роза — ловкость рук и никакой магии. Протянул цветок Джинни, и она мило заулыбалась.

— Эй, вы, кажется, забыли, что не одни, — притворно возмутилась Гермиона, и все трое весело засмеялись.

* * *

Снейп втянул носом воздух гостиной. В нём всё ещё отчётливо витал шлейф её духов, как будто она только что встала из облюбованного ею глубокого кресла возле приоткрытого окна. На столике лежала книга по легиллименции, заложенная бумажной розой. Мужчина провёл по книге пальцами, тронул бумажный лепесток. Будто стараясь воссоздать в воображение позу, в которой сидела его Джинни. Это так нелепо. Он вроде бы женат на ней. Но не смел даже назвать её по имени. Будто он в самом деле вынудил её, загнал в угол. Как человеку, больше двадцати лет живущему под принуждением, ему это было глубоко противно. С момента свадьбы он избегал её, приходя домой, не ужинал в столовой, где мог пересечься с ней, ел прямо в спальне. В общем, прятался, не желая объяснять себе причин такого поведения.

Она же будто нарочно напоминала о себе множеством мелочей, вот как эта книга, оставленная на столе, или её шарф, висящий в прихожей, или шлейф её пряных духов с нотками сандала и корицы. Он не знал, как долго сможет выдержать это.

Варево в котле шипело и вспенивалось, норовя убежать, несмотря на еле тлеющий огонёк спиртовки. Пытаясь на листке бумаги просчитать нейтральную позицию зелья, он с разными коэффициентами переставлял численные значения, но нескольких компонентов явно не доставало в составе.

Как назло, вьюнок серебристый цвёл только летом, а запасы сушёных цветов, не дающие даже половины эффекта от свежих, тоже подходили к концу. Снейп поставил жирную черту под расчётом, решив попробовать этот усечённый состав. Он как раз ссыпал в котел истолчённые в пыль сушеные крылья ночных мотыльков, когда в дверь робко постучали. Мужчина вздрогнул от неожиданности (обычно эльфы не беспокоили его, лишний раз избегая общества мрачного хозяина).

— Войдите, — голосовые связки скрипели после долгого молчания, как несмазанные петли.

Рыжая макушка, сконфуженный взгляд, блуждавший где-то в районе узора крупной вязки на его животе.

— Мисс Уизли, вы что-то хотели?

— Мистер Снейп, я подумала, — заикание совершенно ей не шло, — если вы не ужинали… составьте мне компанию, — на одном дыхании выпалила она и наконец подняла на него глаза, на мгновение становясь почти озорной копией близнецов Уизли.

— Ладно, хорошо, почему нет, — Снейп выглядел немного растерянным, с трудом отвлекаясь от мыслей о зелье.

В голове не укладывалось. Ужин своими руками. Зачем? Он поднёс к носу ложку и, благодаря какой-то звериной привычке, принюхался. Пахло более-менее съедобно, но выглядело… А на вкус…

— Мисс Уизли, вы совершенно не умеете готовить!

Слова сорвались с языка быстрее, чем он успел себе этот длинный слизеринский язык прикусить. Она вскочила на ноги, взметнув огненный фонтан волос. Мягкое серое платье облегало каждый изгиб гибкого тела, и стоило только корить себя за несдержанность.

— Миссис Снейп уже, — побагровев от стыда, она швырнула салфетку с колен на стол и с диким топотом умчалась вверх по лестнице. Мужчина остался сидеть, изумлённо глядя ей вслед и гадая, что же это было. Снейп потянулся за стоящей недалеко выпечкой, недоумённо повертел в руках, окунул каменную булочку в чай и задумчиво пожевал. Ну да, совершенно безнадёжно. И зачем ей вообще изображать из их брака что-то?

* * *

Небо ультрамаринового цвета над серыми домами площади Гриммо всё ещё хранило в себе отсветы заходящего солнца. Вид из окна летом представлял собой неплохую картину из шапок высоких кустарников и шумно носящейся ребятни. Джинни не любила закаты, которые неизменно наполняли её печалью. Несмотря на распахнутое окно, комнату медленно заволокло дымом от зажжённой сигареты с каким-то приторным вкусом. От них почти не горчило во рту, что, к неудовольствию Джинни, делало процесс саморазрушения не таким болезненным и явным.

Короткий стук заставил её вынырнуть из своих мыслей, замечая, что сигарета прогорела до половины. Она сбросила столбик пепла в пепельницу на широком подоконнике.

— Миссис Снейп, — голос был полон непередаваемого сарказма, но вид был по-снейповски дружелюбным. — Вы любите сладкое? Эльфы подали бы нам чаю…

Фраза нерешительно повисла в воздухе, а Джинни оглянулась через плечо, чтобы увидеть комично застывшего с коробкой шоколадных котелков мистера Снейпа.

Джинни отстранённо подумала, что он наверняка заметит её красные от слёз глаза. Но едва ли его трогали женские слёзы. Девушка следила, как он впервые пересекает её комнату, чтобы занять кресло напротив, на котором минуту назад покоились её ноги.

Это, наверное, можно было принять за извинение.

— Чаю? — он немного встряхнул коробку, выводя её из оцепенения.

— Конечно.

Она засуетись, одёрнула подол платья, затушила окурок, встала, снова опустилась в кресло. Поправила волосы. Эльф появился с негромким хлопком и с обожанием уставился на юную хозяйку. Полуголодные старшие курсы, проведённые в бесконечных наказаниях за дерзость и непокорность, заставили девушку не только найти дорогу на кухню, но и проникнуться истинной привязанностью к этим добрым существам. И теперь, приходя домой поздно, она шла на длинную, не слишком хорошо освещённую кухню, чтобы выпить чай в компании двух молодых эльфов, заслужив их восхищение. Ларри опустил широкий поднос на тонконогий столик. Двое не проронили ни слова, будто бы вслушиваясь в мелодичный звон чудом уцелевшего в «большой чистке Молли Уизли» блэковского фарфора. Ни Снейп, ни Джинни не привыкли к роскоши и воспринимали стены их дома как декорации театральных подмостков, которые рухнут с первыми признаками бури. Ларри с тихим щелчком исчез, а Снейп всё таращился в пустоту сгущающихся сумерек, и на дне его глаз-туннелей не был виден свет.

* * *

— Мне просто хочется узнать вас лучше.

Её голосок, смелый и звонкий, катился, как колокольчик, по этому пустому дому, по его пустому сердцу, будто бы обещая что-то давным-давно потерянное, от чего так мучительно сжималось всё внутри.

— Вы не знаете, чего просите, — долгие мысленные монологи заставляли его речь звучать, как реплики драматических героев. — Я ни гожусь даже в друзья таким, как вы.

— Таким, как я? — она нервно вскочила из кресла, облокотилась о подоконник, отбрасывая длинную тень на него.

Почему они не могут просто пить чай с конфетами, которые он, впрочем. не любит, и не поднимать со дна всю эту человеческую муть, называемую чувствами и отношениями?

— Светлым, храбрым, добрым, — перед мысленным взором стояла Она, та, которую не смог сберечь. И язык выдавал так долго хранимое ощущение восторга.

Джинни удивленно моргнула, ожидая чего угодно, но только не таких его усталых слов, делающих его почти беззащитным. Он мог только догадываться, что заставляет её тянуться к нему, похоже, единственному человеку, проявившему к ней участие.

— Поверьте я не стою ваших усилий, миссис Снейп, — тяжеловесное имя больше не вызывало отторжения. Снейп надеялся только, что она разглядит за его словами ядовитое: «Не троньте меня».

— Позвольте мне самой решать, что стоит, а что нет моих стараний, — дерзко произнесла она, по видимому, из чистого упрямства.

Чёртов чай остыл, и шоколадные котелки горчили коньячной начинкой.

— Я хотела бы, — немного мягче добавила она, в волнении завертев тонкую чашку, не решаясь высказать терзающую мысль, — быть вам хотя бы другом.

Северусу оставалось только гадать с внутренним трепетом, что могло скрываться за этим «хотя бы». Мужчина разрывался между желанием бросить всё и сбежать и непреодолимым, ещё более жгучим желанием остаться тут.

— Ничего не выйдет, Джиневра, — он хорошо владел собой и голосом, но тут это изменило ему, и пришлось скрыть охватившее его волнение смешком. — Во-первых, я стар и злобен.

— А сколько вам? — Джинни выпрямилась в кресле как примерная ученица, сложив руки на коленях.

— Сорок три.

— Самый расцвет для колдуна. Дамблдор ещё даже не победил Гриндевальда в ваши годы, — сказала Джинни прежде, чем успела подумать.

— Ну да, а я-то как раз убил Дамблдора — успел, — он поставил чашку на блюдце, встал и пошёл к двери.

Прежде, чем он вышел, Джинни оказалась между ним и дверью.

— Я не хотела вас обидеть, мистер Снейп. Вы же не виноваты. Останьтесь.

— Этот разговор бессмыслен.

— Если вы уйдёте — я обижусь.

Джинни осталась стоять у двери, но голову отвернула. Снейп чувствовал себя совершенно растерянным. Он не понимал, в какие игры она играет.

— Ну, хорошо. Но между нами такая пропасть. Вы так молоды, — напомнил он, жадно скользя глазами по линиям её широких скул.

— Вас это тревожит? — почему-то тихо произнесла она, оторвавшись от двери и делая шаг ему навстречу.

Он закрыл глаза и чуть было не выругался. Запах её духов оглушал.

— Миссис Снейп, давайте оставим всё как есть? — тоже тихо произнёс он. Северус надеялся только, что в его голосе нельзя было распознать жалостливых нот.

— Моя бабушка вышла за дедушку, когда ей было восемнадцать. А ему сорок пять. Он как раз вернулся с войны с Гриндевальдом, куда ушёл добровольцем.

— Ей, наверное, казалось это ужасно героическим.

— Да, так и есть.

Северус открыл глаза, чтобы утонуть в бескрайнем море её взгляда. Взял девушку за плечи, мягко отодвигая от двери, выскальзывая из-под гипноза.

— Спокойной ночи, миссис Снейп, — сказал он, прежде чем скрыться в спасительной тишине коридора.

Тихие крадущиеся шаги совершенно излишни, ведь Северус, по своему обыкновению, отбыл в Хогвартс. Однако она не может отделаться от ощущения, что за ней следят сотни глаз, что очень даже возможно, хотя бы потому, что он мог наложить на всё сигнальные чары. К его несчастью, Джинни тоже не сидела сложа руки, постоянно тренируясь на вызволении из подвалов школы бунтовщиков, а однажды вскрыла даже защиту Снейповского кабинета в попытке умыкнуть меч Годрика Гриффиндора. Как и ожидалось, на двери его спальни были чары. Замысловатая дуга, мелкие скрупулёзные взмахи палочки — его почерк был узнаваем. Впрочем, защита была совсем несерьёзной — не думал, наверное, что она отважится. Но решимости у неё всегда хватало, хотя вот сильного желания впутываться в авантюры после фееричного первого курса, мальчишки Реддла (если можно назвать мальчишкой злобного ублюдка) и его памятного дневника не возникало. Но такова была судьба. Гермиона сказала: надо, а Джинни привыкла полагаться на безупречную логику подруги. Палочка скользит сначала в одну сторону, потом в другую, скидывая «крючки» охранных чар.

Ещё немного, и дверь перестанет быть источником неприятностей, если Джинни всё сделает быстро и незаметно. В волнении Джинни прошла в комнату, слушая, как оглушительно грохочет кровь в ушах. В комнате Снейпа в отсутствии хозяина сильнее давила пустота и траурная торжественность тёмных стен. Шкаф красного дерева почти пуст, но и в нём достаёт мантий, маленькие шарики на чёрных ножках неуловимо подрагивают на матовой поверхности чёрного воротника, напоминания настоящее насекомое, а затем растворяются без следа. Изощрённый ум братьев Уизли в сочетании с маггловскими идеями, которые Гермиона жадно черпает из подписки «Наука сегодня», посещая под угрозой жизни лондонскую центральную библиотеку, рождает шедевры. Век аналога маггловского «жучка» нестабилен и недолог, и, тем не менее, это время даст им возможность распознать угрозу. Помечая все Снейповские мантии, Джинни гадала, как проделать то же самое с последней, в данный момент надетой на нём.

* * *

Рон упоённо крутит отвёрткой в дешёвом радиоприёмнике в попытке разобраться, как он работает. Другой стоит на столе и тихонько читает лекцию о пяти мучительных ядах, являющихся новым изобретением Отдела практического применения и исследования тёмной магии, замогильным голосом Снейпа. Он, этот голос, вызывает в Роне... нет, не ностальгию, но что-то безумно на неё похожее. Так как Рон любит, чтобы всё лежало по полочкам, то решает:

— первое — Джинни всё-таки молодец и распределила «жучков» там, где надо;

— второе — изобретения Уизли прекрасно работают.

Более сложные выводы делать было пока рано, но Рон готов был пожертвовать даже часом послеобеденного сладкого сна, чтобы схватить этого гада за жабры. То, что змеи не относятся ни к классу земноводных, ни к рыбам, Рон, в принципе, догадывался, но выражение было сочное.

То, что пробудило парня от дрёмы, всё же сморившей его, заставило волосы на его голове зашевелиться. Снейп не стал докладывать никому о предстоящей встрече с ним и Кингсли, однако сумел сварить стабильное зелье, заменяющее полноценный «Империус», сила которого теперь не зависела от мастерства мага, но лишь от умений зельевара. И зелье это решено было тестировать на магглорождённых волшебниках, чтобы подавить их волю и заставить учиться заклинаниям — слишком рутинным для полноправных волшебников, но сложным и не доступным домашним эльфам.

Кулаки Рона сжимались и разжимались, а желваки ходили со страшной силой, рискуя в любой миг лопнуть, когда он смотрел в бесстрастную рожу бывшего слизеринского декана. Жирные волосы неизменно обрамляли ненавистное лицо. Кингсли, правда, и бровью не повёл. Не обмениваясь рукопожатиями, а только короткими кивками головы, мужчины сблизились на расстояние в пару шагов. Снейп, не тратя слов и не смотря на Рона, протянул фолиант, судя по всему, магически уменьшенный.

— Персиваль должен был ознакомить вас с последними событиями касательно магглорождённых детей, — дождавшись кивка Кингсли, Снейп продолжил: — Эта книга — точная копия книги Хогвартса, которая записывает сюда всех рождённых магов. Ваша задача: спасти как можно больше детей от девяти лет.

— Куда нам девать такую ораву детей? — прогудел Бруствер.

Снейп, скривившись, посмотрел на солнце, которое немилосердно пекло его, по обыкновению облачённого в тёмную мантию. Доля от денег на целую партию ингредиентов для больницы святого Мунго, закупленных Министерством, за счёт их полу-легальности и закрытия глаз на обычные манипуляции Драко и Люциуса пошла в карман Северуса. И эта же доля составила лишь малую часть от необходимой суммы, перечисляемой на иностранный банковский счёт.

— Я договорился с посланником Болгарии. Дети пробудут в Софии до одиннадцати лет, затем поступят в Дурмстранг. После смерти Каркарова там главенствует крайне недружелюбный тип — ярый противник Гриндевальда и, надеюсь, Тёмного Лорда, — после упоминания Лорда Кингсли поморщился, будто проглотил лимон.

— Что, если за ними пошлют погоню?

— Когда дети покинут страну, они будут вычеркнуты из реестров. Впрочем, им должны выправить подложные документы. Мисс Грейнджер должна придумать что-нибудь.

Снейп беспокойно достал из кармана сферические часы с циферблатом по всей поверхности и миниатюрными модельками Луны, Солнца и Земли внутри.

— А что, если они будут забирать детей помладше? — Кингсли решил вытрясти из бывшего коллеги все подробности.

— Кингсли, не заставляй меня усомниться в твоей дееспособности, — Снейп, как всегда, быстро вышел из себя. — Сначала девятилетки, потом займётесь другими. И поторопитесь.

Бруствер молча проглотил оскорбление, вступать в перепалку со Снейпом уважающий себя волшебник не станет.

— Что говорить родителям? — задал Рон мучивший его вопрос.

— Скажите им, что это ради общего блага, — со злой усмешкой процитировал профессор фразу из одной нашумевшей книги. — А, впрочем, придумайте сами.

* * *

Варнава не спешил вносить свои правки в новый репортаж, и Джинни без дела слонялась по редакции, пока Мэри, коллега и хорошая приятельница девушки, не позвала её на ланч. Мэри была корреспондентом политических разворотов и должна была отправиться на пресс-конференцию в Министерство. Поэтому коллеги решили пройти пару кварталов пешком (здание редакции находилось близко к зданию Министерства) и посетить местный кафетерий. Прекрасное кофе из турки с корицей и ванилью, воздушное безе — что может быть прекраснее?

Зайдя в помещение кафетерия и весело обсуждая с Мэри последние новости в редакции, Джинни резко замерла.

* * *

Аманда Бруствер была красивой темнокожей женщиной тридцати пяти лет. Её гладкие чёрные волосы блестели в свете искусственного солнца, льющегося из имитации окон. И её рука с длинными наманикюренными пальцами то и дело касалась тыльной стороны ладони Северуса Снейпа, с довольно доброжелательной улыбкой (в рамках Снейпа, конечно) сидящего напротив. Аманда сейчас занимала престижный пост в Министерстве. А ещё пять лет назад Северус Снейп был единственным, кто помог ей избежать незаслуженной тюрьмы, только потому, что она была сестрой самого Кингсли. За что Аманда была очень благодарна Советнику и даже больше — хотела более тесного общения. Пока, к её досаде, он не обзавёлся женой. Но даже после этого Аманда считала, что такое знакомство может быть гарантом счастливого будущего. И Снейп, оставаясь нетипично вежливым, не мог не признать, что ему льстило внимание такой женщины.

Появление Джиневры, приземлившейся на незанятый стул, со скрипом проехавшийся по плитке кафетерия, было словно гром среди ясного неба.

— Северус, и ты здесь?

Снейп вздрогнул. Сложно было привыкнуть к тому, что на людях они были на «ты». Странно, Северус поймал себя на мысли, что был бы не против, чтобы она называла его так всегда.

— Привет, — он чувствовал дикую неловкость, а Джиневра, кажется, сильно злилась.

— Мы не представлены? — она повернулась к Аманде, которая пыталась сохранить дружелюбное выражение лица.

— Эм, да, Аманда, это Джиневра Снейп — моя супруга. А это, — он развернулся к своей коллеге, — Аманда Бруствер — специалист Отдела международного сотрудничества.

— Приятно познакомиться. Не знала, что у мистера Бруствера есть такая обворожительная родственница.

— Сестра, — тихо сказала Аманда, всё больше чувствуя неловкость, и, одним глотком допив кофе, продолжила: — Мне пора идти, до встречи, Северус.

И она встала и быстро ушла, на ходу покачивая бёдрами под кремовой мантией.

Снейп устало посмотрел на Уизли. Что-то ему подсказывало, что сейчас будет сцена. Она в ответ посмотрела на него глазами, полными едва сдерживаемой злости, а потом всё так же со скрежетом отодвинула стул.

— Хорошего дня, мистер Снейп, — шёпотом произнесла она и двинулась к прилавку кафетерия, сопровождаемая стуком тонких шпилек.

* * *

Хогвартс, Министерство, снова Хогвартс. Снейп был на пределе, но он бы повторил этот марафон снова, лишь бы не переступать порога Гриммо, 12. Ему даже стало жаль, что он наложил на дом столько чар, в том числе и антиаппарационных, и сейчас будет вынужден пройти через весь коридор, чтобы попасть к себе в комнату. Северус открыл дверь, тихо повесил свою мантию на крючок и, смешно сказать, практически на цыпочках прокрался мимо гостиной. Будто ему было за что считать себя виноватым. Хотя виноватым он ни в коей мере не был.

— Может, хватит красться? — Джинни выглянула из гостиной и облокотилась о косяк.

— Я просто шёл, — зло плюнул Снейп, намереваясь обойти девушку и продолжить свой путь.

— Мне кажется, что вы недостаточно честны со мной.

Северус вздохнул. Как ему надоело всегда держать себя в руках, когда хотелось говорить, кидаясь обидными высказываниями. Как раз в духе Снейпа.

— А что насчёт вас, Джиневра? — от звуков своего имени кончики ушей Джинни, виднеющиеся среди разметавшихся локонов, покраснели.

— А что насчёт меня? — Уизли отпустила скрещённые на груди руки и посмотрела на него в недоумении.

Снейп со вздохом обогнул девушку, втягивая сладкие ноты цветочного шампуня и пряный дым от её сигарет, которыми пахло бархатное домашнее платье. На журнальном столике в вазе стояла немного увядшая по краям красная роза. Взмахом палочки Снейп трансфигурировал её назад в бумажную.

— Разве вы честны со мной, Джиневра, скрывая мужчину, который вам её подарил? — он крутанул бумажный стебель в тонких пальцах прямо перед носом обескураженной Джинни.

— Мне подарил её… мой друг.

— Друг, значит? — Снейп нарочито спокойно положил оригами на столик. — Тогда почему этот ваш друг целовал вас в воспоминаниях? — его голос всё-таки сорвался на злобное шипение.

И не только потому, что лучшая защита — это нападение, но и потому, что он только сейчас осознал, насколько это его задевает.

Несмотря на то, что разговор пошёл явно не по плану, Джинни приблизилась к нему.

Она была слегка растеряна.

— Мистер Снейп, если не брать во внимание то, что с вашей стороны не совсем честно манипулировать моими же воспоминаниями, то вам не лишним будет знать, это было очень давно и для меня больше ничего не значит.

— Мне совершенно всё равно, — отрезал Снейп и покинул гостиную.

Оказавшись в своей комнате, Снейп с силой ударил кулаком в стену. Он видел на её лице лишь презрение и безнадёжность тогда, в «Кабаньей голове», и, установив все эти границы условностей и морали, он, казалось, обезопасил и её, и себя от ненужных тревог. Но почему же сейчас всё переменилось? И что он должен делать? Мерлин, ведь он совершенно запутался.

Пара глотков зелья старения должна была придать Уизли вид почтенной дамы. На душе у Снейпа было всё ещё тяжело после недавнего скандала, а в доме царила атмосфера тягостного молчания.

Позитивных мыслей не добавляло и то, что им предстояло сделать. Детей было довольно много, а людей у Сопротивления — слишком мало.

Мужчина старался убедить себя, что всё в порядке, но, по правде говоря, предпочёл бы, чтобы Джиневра вовсе не участвовала в этой сомнительной операции. Прямого доступа к данной программе Снейп так и не получил, и, значит, действовать приходилось практически вслепую. Было слишком много неизвестных в данной комбинации.

Одетая в старомодный маггловский костюм вишнёвого цвета, с высоким пучком и в квадратных очках, Джиневра выглядела совсем незнакомой. Она протянула руку за зельем, и он, не удержавшись, накрыл её руку своей, легко пожимая. На её хмуром сосредоточенном лице промелькнула улыбка.

— Я бы хотел пойти с вами, Джиневра.

— Мы это обсуждали, — со вздохом ответила она. — Неразумно всё ставить на одну карту.

— Хорошо, будьте осторожны.

— Буду, — одними губами прошептала она, прежде чем выпить зелье старения.

* * *

Лиззи готовилась к завтрашнему Дню Рождения очень тщательно. Куклы были расставлены торжественной шеренгой, плюшевые игрушки роняли тяжёлые головы на мягкие брюшки. А сама девочка наряжалась то в новое жёлтое, то в старое, но любимое, розовое, не в силах выбрать.

Когда на пороге появились две женщины, Иви Аддерли открыла им, вытирая руки о передник. Серьёзная шатенка представилась мисс Джин Фостер, а дама с блестящими карими глазами — миссис Энн Поттер. Когда миссис Аддерли поинтересовалась целью их визита, мисс Фостер ответила, что они намерены зачислить Элизабет в школу для одарённых. Мать с сомнением потрепала цветастый передник, ведь Лиззи, по словам учителей её младшей школы, училась хорошо, но не более того.

И, тем не менее, открытое лицо Иви Аддерли озарила улыбка. Ведь это очень приятно, когда твою дочь считают одарённой. Миссис Аддерли посторонилась, приглашая педагогов в гостиную. Иви предложила гостьям сесть, однако мисс Фостер осталась стоять. Она сцепила руки, словно собираясь с силами, и медленно произнесла:

— Миссис Аддерли, замечали ли вы когда-нибудь, что происходит нечто странное с Элизабет, когда она расстроена или испугана, или сильно обрадована? Что-то, что выходит за грань понимания, — Джин уставилась на женщину, пока та с ужасом припоминала множественные случаи, которым старалась не придавать большого значения. Овсянка, если Лиззи не хотела её есть, неизменно отправлялась в неконтролируемый полет, платья, если Лиззи казалось, что они слишком старые, сжимались до кукольного размера. Это ещё не говоря о мигающем свете и летающих с полок книгах в моменты, когда юная мисс Аддерли была только чуть-чуть расстроена. При этом рыжеволосая особа, расположившаяся на обитой цветастой тканью софе, не отводила от Иви внимательных карих глаз.

— Почему вас это интересует? — с подозрением спросила мать, только подтверждая своим сомнением правильность выбранного дома.

— Дело в том, что ваша дочь, как и я, как миссис Поттер, — мисс Фостер позволила себе лёгкую усмешку, — обладает магическим даром. И при благоприятных обстоятельствах мы — волшебники — пришли бы к вам в дом и вручили письмо-приглашение в Школу Чародейства и Волшебства «Хогвартс» для Лиззи. Но не теперь.

— А что произошло? — миссис Аддерли поневоле заинтересовалась.

— Миссис Аддерли, я расскажу вам одну историю. И я бы попросила внимательно выслушать её и, по возможности, принять, — подала голос молчавшая до этого миссис Поттер. — Более трёх веков назад, когда волшебники и простые люди, не наделённые волшебным даром, больше не могли мирно сосуществовать вместе, было принято решение изолировать один мир от другого. Но тесное соседство между простыми людьми и наделёнными магией не прошло без следа. И тогда, и века спустя рождались дети-волшебники в семьях, где ни отец, ни мать, как вы и мистер Аддерли, насколько нам известно, не обладали ни каплей магических способностей.

— То есть у нас в роду были волшебники?

— Так утверждает прогрессивная научная теория; утверждала, пока это было ещё возможно. Принято было считать, что магия не возникает на пустом месте, как энергия, — подхватила мисс Фостер. Затем сделала паузу и продолжила: — И, чтобы не подвергать наш мир обнаружению, издревле повелось не только обучать детей, происходящих из семей волшебников, но и брать на воспитание таких, как Лиззи — детей родившихся в немагических семьях, но обладающих даром.

— В это сложно поверить, — призналась миссис Аддерли и тяжело опустилась на софу рядом с Энн Поттер. — Но подождите, получается, вы тоже волшебники? Мне бы было гораздо легче поверить, если...

— Энн?

Энн Поттер достала парочку небольших картонных коробочек яркого цвета. Больше всего они походили на упаковку для печенья. Рыжеволосая женщина открыла коробку и ловко перехватила что-то, намеревавшееся выскочить из коробки. На поверку это оказалось странной лягушкой коричневого цвета.

— Вот. Это простая шоколадка. Однако если я её отпущу — нам с вами ни за что её не догнать.

Энн надломила лапку, и лягушка тут же застыла в её руках. Затем она протянула кусочек миссис Аддерли. Женщина и правда держала в руках шоколадную лапку.

Затем миссис Поттер протянула маленький пузырек с яркой жёлтой жидкостью мисс Фостер. Та взяла флакончик и, ловко выкрутив пробку, выпила содержимое. Запахло лимоном. Через пару секунд в воздухе осталась только одежда Джин Фостер, надетая на пустоту.

— Экспериментальное зелье невидимости, — раздался голос мисс Фостер. — Вопрос с одеждой, как видите, ещё не решён, а это ужасно неудобно.

Миссис Аддерли подошла поближе, осматривая пустоту, одетую в строгий брючный костюм.

— Это что — фокусы? — обеспокоенно спросила она.

— Это магия, — твёрдо ответила миссис Поттер, начав, по всей видимости, терять терпение. Она встала, протянула невидимке другой флакон с бледно-голубой жидкостью и отошла к окну.

— Мы могли бы показать вам более внушительное колдовство, но тогда нас засекут.

— Вы скрываетесь? — Иви мгновенно почувствовала себя словно в криминальном фильме.

— Да, пожалуй, раньше с доказательствами не возникло бы проблем. Мы с вами и Лиззи отправились бы за покупками для школы, и через семь лет девочка закончила бы Хогвартс — самую лучшую школу Чародейства и Волшебства.

— А теперь? — нетерпеливо спросила Иви.

— Больше двадцати пяти лет назад началась гражданская война. Тёмный маг, достигнувший высокого влияния среди умов, пропагандировал идею так называемой "чистой крови".

— Тёмный маг — это, по-вашему, преступник, — желчно вставила миссис Поттер.

— Почти всегда, — твёрдо поправила её мисс Фостер. — Но этот случай как раз такой.

— Послушай, Джин, — секундную заминку Энн Поттер перед именем миссис Аддерли списала на стеснённость общения коллег в почти неформальной обстановке и не придала ей особого значения. — Нам надо поспешить.

Шатенка кивнула ей.

— Так что же такое чистая кровь? — Иви решила задать уточняющий вопрос.

— Кровь, в которой нет ни капли немагической крови из поколения в поколение. Люди, подобные тому человеку, много веков были против обучения магии учениками не из магических семей. И вот теперь — они, наконец, добились этого.

— Джин, нам надо поторопиться, — снова подала голос Энн Поттер.

— Я уже почти закончила, — шатенка кивнула. — Восемь лет прошло с тех пор, как мы проиграли. И всё это время новое правительство не могло решить, что делать с такими детьми. Но сейчас всё изменилось, — в речи миссис Фостер возникла новая пауза. Она враз осунулась, словно не в силах была сказать самого главного.

— Миссис Аддерли, вам необходимо отправить Лиззи в столицу Болгарии — Софию. Там её будут ждать. Если Лиззи не покинет Англию, случится ужасное.

— Что, что произойдёт? — бедная мать в ужасе прижала руки к лицу.

— Рабство, это будет рабство, — почти вскричала Энн. Дрожащей рукой она провела по волосам. — И самое главное, вы ничего не будете помнить. Одно "Обливиэйт" — заклинание стирания памяти, и вы вообще не вспомните, что у вас была дочь.

Мисс Аддерли заметила, как мисс Фостер резко побелела и кинула беспомощный взгляд на Энн.

— Прости, Джин, я не хотела напоминать тебе о них.

— Но ведь это противозаконно, можно пойти в полицию, — беспомощно воскликнула миссис Аддерли, встревая в непонятный диалог.

— Поверьте, миссис Аддерли, если эти люди заберут Лиззи, то никто уже не сможет ей помочь. Вашей дочери придётся стать одной из армии бесплатных рабочих, подчинившихся либо добровольно, либо под действием заклятий и зелий, порабощающих волю.

— Это какой-то бред. Вы обманываете меня.

— Поймите, миссис Аддерли: мы всего лишь хотим спасти детей. В одиннадцать лет юный волшебник должен пойти обучаться магии. И Лиззи всё ещё может сделать это. В столице Болгарии — Софии — местные власти позаботятся о вашей безопасности. А потом Лиззи, как нормальный ребёнок, сможет пойти в школу магии Дурмстранг — в Европе.

— Вы хотите, чтобы мы уехали в Болгарию? А что если мы не сделаем этого?

— Скоро, совсем скоро за ней придут. И отнимут её у вас. Если вы окажете им сопротивление, то без раздумий они убьют вас. Это не те люди, которые будут мучиться сожалениями. И мы уже ничем не сможем помочь. Будьте же благоразумны, миссис Аддерли! — закончила мисс Фостер умоляющим тоном.

Внезапно раздавшийся хлопок, как будто кто-то чрезвычайно громко ударил в ладоши, заставил гостей броситься к окну.

— Они уже здесь, Моргана, — закричала Энн и выхватила из внутреннего кармана пиджака гладкую деревянную палочку, острую с одного конца.

— Лиззи, — закричала Джин Фостер и побежала в коридор, куда по лестнице уже спускалась Лиззи.

Миссис Аддерли выглянула в окно и увидела двух человек в длинных чёрных плащах, идущих по дорожке к её дому. Их лица скрывались за жуткими серебряными масками. Миссис Аддерли мгновенно отринула сомнения, хватая Лиззи за руку. Дверь сорвало с петель волной яркого света. Волосы на голове у Иви встали дыбом, когда двое в плащах показались в дверях. В следующую секунду Энн и Джин подбежали к женщине и схватили её и Лиззи за плечи. Потом женщину, словно крюком, рвануло где-то в области живота и немилосердно сжало со всех сторон. Их вынесло на проезжую часть: с гулом проносились мимо машины, едва не налетая на них. Теперь неверие полностью оставило миссис Аддерли.

— Вы должны предупредить мистера Аддерли, чтобы он не возвращался домой.

— Я должна позвонить в полицию, — возразила Иви, прижимая к себе испуганную Лиззи. Женщины выбрались на тротуар и спешили скрыться в изгибах внутренних дворов.

— Смысла нет, — ответила Энн.

— Возможно, это их спугнёт, но слежку с дома они всё равно пока не снимут, — возразила Джин. — Будет лучше, если вы предупредите мистера Аддерли, чтобы он не ехал домой. Иначе его могут схватить и пытать в попытке дознаться, где Элизабет.

Дочка испуганно прижалась к миссис Аддерли. Женщине ничего не оставалось, как кивнуть. Чтобы уберечь ребенка от опасности, любая мать готова на многое.

Миссис Аддерли не взяла с собой никаких документов и обеспокоенно спросила об этом женщин, целеустремлённо идущих вперёд.

— Мы всё равно собирались выправить вам подложные документы на случай, если у Пожирателей есть завязки с маггловским правительством.

Незнакомая терминология сбила миссис Аддерли с мысли, но, когда она вновь попыталась проанализировать ситуацию, они уже оказались возле телефонной будки.

* * *

Закончив с обустройством спасённой семьи в штабе повстанцев в Хогсмиде, Джинни смогла наконец аппарировать на Гриммо.

Джинни вбежала по ступеням дома номер двенадцать. Едва она успела подняться в свою спальню, как в дверь ударился латунный дверной молоток. Сердце Джинни ушло в пятки. Она скинула маггловский костюм, засовывая его под кровать, быстро накинула свою мантию и распустила волосы. Когда девушка уже готова была спуститься вниз, то кинула на себя случайный взгляд в зеркало, обнаруживая, что всё ещё выглядит гораздо старше своих лет. Она промчалась в лабораторию Снейпа за антидотом. Слава Мерлину, Северус, со свойственной ему педантичностью, убрал все остатки сваренного зелья, а антидот оставил на видном месте. В дверь постучали настойчивее, а посреди лаборатории материализовался Ларри.

— Госпожа, кто-то стоит внизу. В форменной мантии мракоборцев. Пустить?

Джинни трясущимися руками вырвала пробку из горлышка и залпом выпила зелье.

— Не нужно. Я сама спущусь, — ответила Джинни, чувствуя, как лицо покалывает, возвращая ей первоначальный облик.

Девушка слетела с лестницы, норовя сломать себе шею, когда люди за дверью, похоже, решили выбить её магией. Кинув ещё один взгляд в большое ростовое зеркало, закрывающее собой опалённую кирпичную кладку на месте портрета миссис Блэк, Джинни открыла дверь.

— Миссис Снейп? — поинтересовался один.

— Вы подозреваетесь в противодействии властям и подстрекательстве к мятежу, — сказал другой, дождавшись кивка Джинни.

По обыкновению пребывая в скверном расположении духа, Снейп шагнул из зелёного пламени камина в министерский Атриум, да так и замер, став причиной затора. Волшебник, очевидно, возвращавшийся с обеда, сначала врезался в спину Северуса и открыл было рот, чтобы обругать нерасторопного мужчину, но тут же испуганно затих, вмиг узнавая гордую фигуру Первого советника. Маг рассыпался в извинениях, но Снейп слушать его не стал, стремительно ступая вперёд и внимательно разглядывая противоположную стену, что так его потрясла. С пола до потолка развернулся гигантский транспарант, на котором была изображена чёрная птица с пятиметровым размахом крыл. Птица напомнила собой помесь стервятника и феникса — Снейп отнюдь не был знатоком волшебных существ. Полотнище за тёмным силуэтом было выкрашено в красный и зелёный цвета, разделённые по диагонали.

— Впечатляет, правда? — раздался холодный голос справа. Северус и не заметил, что в Атриуме было непривычно тихо. Тёмный Лорд с довольным видом созерцал знак нового времени.

— Мой Лорд, — Снейп поспешно склонился в поклоне и снова отвернулся к знамени, не в силах отвести взгляд надолго.

— Это Авгурей.

— Птица, предрекающая смерть? — скорее, подтвердил, чем спросил Снейп, стараясь, чтобы в голос не закралась насмешка.

— Конечно, врагам и предателям магической Британии, — полушутливо протянул Тёмный Лорд, внимательно посмотрев на Северуса.

— А красный цвет?

— Выглядит угрожающе. А зелёный находится на противоположной стороне цветового спектра. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Общее сметёт индивидуальное?

Тёмный Лорд рассмеялся.

— Мне нравится ход твоих мыслей. Но я бы это назвал глобальным единением на пути к общей цели. Звучит позитивнее, не находишь?

— Конечно, мой Лорд, вы, как всегда, правы, — Снейп вновь согнул спину в подобострастном поклоне. В этом, касательно Тёмного Лорда, сложно было переборщить. И точно: Волдеморт взглянул на него весьма благосклонно.

— Скажи, Северус, тебе не нравится наша программа по трудовым лагерям для грязнокровок?

— С чего вы взяли? — отстранённо спросил Снейп, чувствуя подвох. Голос Того-кого-нельзя-называть доносился до него, как через вакуум, из-за быстро воздвигнутого мысленного заслона.

— Разве это не опасно — оставлять грязнокровок среди магглов, опасаясь привлечь к ним внимание и поставить под угрозу Статут?

— Мы отменим Статут, — Снейп уверенно процитировал один из постулатов, звучащих минимум трижды в день из радиоприёмников, расставленных теперь в каждом кабинете Министерства, в каждой лавочке, даже в большом зале Хогвартса.

— Верно, — воодушевлённо подтвердил Тёмный Лорд и скрестил руки за спиной. — Но ты разумный человек, Северус, и должен понимать, что экономически и социально общество ещё не готово к столь радикальному шагу. Так скажи мне, чем же тебе так не угодил этот курс?

— Трудовые лагеря — совершенно не гуманны, — Снейп нервно сглотнул. Он знал, что порой и Тёмный Лорд хотел услышать честный ответ. Более того, как бы неприятна ни была эта правда, Северуса он ценил и за это тоже. Но тема была щекотливая и поднята явно неспроста. Снейп сильно рисковал, высказывая своё мнение в такой момент: — Народ будет недоволен.

— А-а-а, — Лорд раздражённо махнул рукой. — Это глупости. Для лидера не должно существовать слов типа «гуманно», но лишь «целесообразно». На самом деле, народ и не захочет ничего об этом знать. Каждый человек в отдельности может быть добр и милосерден, но толпа будет жаждать только своего блага. Разве не здорово, что мы сможем поднять наше производство с минимальными ресурсозатратами для основного слоя населения? И кого при этом будут интересовать какие-то магглы? Их кто-то считает? Пенсии, пособия, которые мы введём, позволят магам не влачить нищенское существование, не достойное их способностей. Вот, к примеру, Уизли, — Лорд сделал нарочитую паузу. От этих слов у Снейпа моментально взмокла спина. — Ты правильно говорил: здоровые, плодовитые. Почему не обеспечить их помощью? Чтоб они ни в чём не нуждались, а, между тем, население магической Британии росло. Что нам надо — так это хороший прирост. Кстати, Северус, как там обстоят дела с твоим наследником?

Снейп всё ещё плохо понимал, куда ведёт Лорд Волдеморт.

— Мы работаем над этим, милорд, — дурацкая шутка не сможет сбить Тёмного Лорда с мысли, но всё же…

— Да, уверен, что на это нужно определённое время и концентрация, — вновь посмеялся Волдеморт. — Но послушай, это ведь и вовсе может не случиться, если твоя женщина продолжит сидеть под стражей.

— Что вы хотите этим сказать, мой Лорд? — медленно проговорил Снейп, изо всех сил сохраняя внутреннее спокойствие.

— Я думаю, если ты заглянешь к дознавателям, то и сам всё узнаешь. И заодно потом расскажешь мне, — сказав это, Тёмный Лорд намеревался было уйти, но вновь повернулся к застывшему Северусу и угрожающе прошипел: — И постарайся, чтобы твоё пояснение звучало убедительно. И, если ещё хоть раз, Северус, ты и твоя женщина окажетесь рядом с чем-то, подозрительно напоминающим предательство, то я ведь и пожалеть могу, что сохранил тебе жизнь.

— Это должно быть какая-то ошибка, милорд, — быстро ответил Снейп, но Лорд, не слушая его, стремительной походкой уже удалялся в сторону лифтов. Народ расступался перед ним, низко склоняя спину, застывая в должном приветствии. До Снейпа донёсся дружный возглас: «Милорд!» Должно быть, это было то, о чём он всегда мечтал. О чём мечтал сам Снейп, вынужденный теперь раскаиваться в этом каждую минуту, каждую секунду.

— Мистер Снейп, — кто-то тронул Снейпа за рукав. Повернувшись, Северус встретился со светло-голубыми глазами Персиваля Уизли. — Похоже, Джинни засекли на сегодняшней операции. Она под стражей.

— Где? — отрывисто бросил он, удивляясь тому, как быстро работают лордовские доносчики.

— В Штаб-квартире мракоборцев.

— В чём обвиняют?

— Конвоиры не смогли забрать ребёнка из-за присутствия членов Сопротивления. Говорят, что видели кого-то, напоминающего Джинни.

— Я вас понял, мистер Уизли, — кивнул Снейп. — Вы должны пойти туда и настоять, чтобы они не допрашивали её без моего присутствия.

— Как я должен это сделать? — в отчаянии спросил Перси, бледнея. Его новая должность сотрудника Отдела магического транспорта не очень-то располагала к конфронтации с мракоборцами. Когда он был помощником самого Министра всё было гораздо проще.

— Не знаю, придумайте что-нибудь, тяните время, бравируйте именем Тёмного Лорда.

— Тёмного Лорда? — изумлённо переспросил Персиваль.

— Именно! Вы же умный человек, мистер Уизли. Придумайте что-нибудь. Я постараюсь как можно быстрее вернуться.

— Вы можете на меня рассчитывать, — не очень уверенно ответил Перси, в эту минуту так похожий внешне на своего отца.

Кивнув брату Джиневры, Снейп ещё раз взглянул на вызывающий стяг и двинулся назад к каминам.

В общем помещении редакции «Ежедневного пророка» что-то весело трещало и взрывалось. Полиграфический станок «выплёвывал» новые выпуски. Повинуясь двум волшебникам, газеты сворачивались и аккуратными стопочками укладывались на тележки.

— Мистер Кафф предупреждён о вашем визите?

— Нет, но дело срочное. Надеюсь, он не откажется меня принять, — тихо и предупреждающе процедил Снейп, нависая над хорошенькой секретаршей главного редактора.

— Я уточню, — девушка вскочила и попятилась к двери Варнавы.

Через минуту Снейп оказался в просторном кабинете, окна которого выходили на оживлённый маггловский проспект. С рёвом проносились машины, и до слуха Снейпа долетал звук клаксонов. Варнава сидел за большим полукруглым столом, скрестив в замок пальцы и слегка наклонив набок кудрявую белокурую голову.

— Какой сюрприз, Советник, чем могу помочь? — мистер Кафф приподнялся из кресла, пожимая протянутую руку.

— Мистер Кафф, к вам меня привело дело деликатного характера. И я очень надеюсь, что вы найдёте возможность меня выслушать и попробовать помочь.

Варнава сосредоточенно кивнул, оправляя ткань своей лазурной мантии.

— Дело в том, что мою жену — Джиневру схватили по ложному доносу. Оговорюсь, вы должны понимать, как много у меня врагов, недовольных итоговой расстановкой сил.

— Я бы попросил, мистер Снейп, ближе к делу, — Кафф, известный своим нетерпеливым нравом, не очень вежливо прервал Снейпа. — В чём её обвиняют?

— В срыве «детской программы».

— Так это не слухи? — изумлённо переспросил Кафф, сгребая латунную печать для писем, чтобы начать ею нервно постукивать по бордовому сукну своего стола.

— Да, только я вынужден попросить вас не распространяться об этом.

Варнава вновь кивнул, лицо его сделалось жёстким, а меж бровей пролегла глубокая складка.

— Они утверждают, что видели кого-то, похожего на мою жену. Но вы-то знаете, — Снейп сделал на этом моменте ударение, — что она могла быть только дома, работая над презентацией.

— Да-да, Нимбус 3000М — очень интересный материал, — Варнава хитро прищурился, смотря на Снейпа.

— Так вот, и я, и мои домашние эльфы с готовностью подтвердим, что Джиневра этим и занималась сегодняшним утром: писала обзор. Более того, мракоборцы забрали её из дома, что, как вы понимаете, лишь подтверждает ложность предъявленных обвинений.

— Понимаю. Но не ваши слова, ни показания эльфов не могут сойти за неопровержимое доказательство.

— Именно.

— И вы хотите… — с вопросительной интонацией начал Варнава.

— Хочу, чтобы вы подтвердили истинность моих слов.

* * *

Снейп сравнивал Министерство Магии с зельеварением, где при достаточном наборе ингредиентов и умений можно было сварить и эйфорию, и успех, и страсть. Здесь можно было приобрести всё, что угодно, если знать куда идти и сколько давать. Однако самым ценным и труднодостижимым в сложившейся ситуации стало достать родословную. После тотальной повсеместной «вычистки» магглорождённых каждый маг обязан был иметь паспорт чистокровия, где были внесены его прародители вплоть, как водится, до седьмого колена. Допускалось иметь одного родителя маггла или сквиба, но с отсутствием прав претендовать на высшие министерские чины, банковские должности, пост в попечительском совете Хогвартса и прочие ключевые места. Более того, некоторые прочие гражданские права также напрямую стали зависеть от чистоты крови. Например, право отправить ребёнка учиться за границу или же оставить его на домашнем обучении имели только полностью чистокровные родители.

Имя Тома Реддла — маггла, имевшего несчастье стать отцом Лорда Волдеморта — было под запретом так же, как упоминание Сатаны в присутствии богобоязненных католиков. Имя отца Лорда было старательно вычищено отовсюду, где было, и старательно заменено на имя неизвестного французского мага, скончавшегося раньше, чем победили Гриндевальда. Однако едва ли у кого-то хватило бы ума требовать паспорт чистокровия у самого Тёмного Лорда. Достаточно было уже и того, что он являлся потомком «того самого Салазара», о чём и было достаточно широко сообщено народным массам.

Сам Снейп мог теперь с удивлением наблюдать в реестрах некоего магглорождённого мага Тобиаса Снейпа, что наверняка повеселило бы его несчастного папашку.

Итак, просьба Каффа была проста и незамысловата. Внешне представительный мужчина, редактор был, как водится, истинным ценителем женской красоты, особенно не делая различий между простыми и магически одарёнными женщинами. Однако наличие у Варнавы миссис Кафф существенно сокращало список его интересов до маггловской части Англии. Миссис Кафф так и не смогла подарить мужу ребёнка, но его должность и статус не позволяли Варнаве открыто выступать против традиционных устоев, разводиться, заводить новую семью. Кроме того, он был по-своему привязан к миссис Кафф.

Выходом для него долгое время была так называемая «маггловская супруга» — мисс Джаннет Смит, подарившая Варнаве крошку-дочь. Ничего удивительного: Эмме Смит в её положенные одиннадцать лет пришло письмо из Хогвартса. Она, как и многие молодые волшебники, начинала свой путь в светлом мире, где традиции постепенно слабели, магглорождённые стали иметь ровно такие же права, что и все остальные. А ведь именно статус магглорождённой она и получила из-за неофициальных отношений её родителей. А потом началось вся эта заваруха. Впрочем, Эмме повезло: Варнава был человеком, одним из первых на собственной шкуре почувствовавшим, что грядут большие перемены. Малышка Эмма тут же уволилась из сотрудников пресс-службы Министерства, куда попала благодаря протекции главного редактора «Ежедневного пророка», и устроилась официанткой в одном из самых удалённых Магических кварталов. К счастью, многочисленных «чисток» Эмме удалось избежать, затерявшись в этой глубокой провинции. Но что это была за жизнь для амбициозной молодой особы? Признание её отцом гарантированно породило бы крупный скандал и прочие неприятные для всех последствия, а вот новая родословная, которую и обязался обеспечить мисс Смит Снейп, напротив, относительно благополучное будущее.

В Атриуме полыхнул камин, и мужчины один за другим вышли из зелёного пламени. Кафф, Снейп и Коллинз, старший управляющий компании «Скоростные мётлы Нимбус», прошли к лифту и, протиснувшись в толпу работников, поехали в направлении второго уровня, где двинулись в Штаб-квартиру мракоборцев.

— …нет, послушайте, это просто смешно! То, что им показалось — недостаточная причина для ареста.

— Мистер Уизли, прошу вас. Вы мешаете расследованию, — высокий молодой мракоборец с цепочкой шрамов на лице пытался оттиснуть плечом Персиваля, грудью стоявшего на защите двери, за которой, по всей видимости, и находилась комната для допросов. За его спиной маячил мужчина в длинном чёрном плаще, напоминающем плащи конвоиров.

— Советник, как хорошо, что вы здесь! — почти прокричал Перси Уизли, чем заставил вздрогнуть мракоборца.

— Господин Первый советник, — страж порядка стремительно развернулся и с вящим неудовольствием склонил голову в лёгком поклоне.

— Я желаю лично присутствовать на допросе моей супруги. Ваше имя?

— Джон Фелпс, Советник.

— Так вот, мистер Фелпс. Потрудитесь обеспечить присутствие вашего начальства на допросе.

— Главы мракоборческого отдела?

— Конечно же, нет. Мне нужен лично мистер Яксли, — презрительно бросил Снейп, и Джон немного побледнел. Затем Северус, резко надвигаясь на мракоборца, заставил того пустить его вместе со спутниками в комнату, где, положив рыжеволосую голову на руки, под охраной ещё одного парня в красной форме сидела Джиневра.

Услышав знакомое злобное шипение, девушка немедленно выпрямилась, и Снейп увидел отчаянную радость от собственного прихода в голубых глазах. Все присутствующие замерли, ожидая Яксли, который вскоре и не замедлил показаться с самым торжествующим видом.

На столе стояло полусферическое гладкое блюдо. Повинуясь палочке конвоира, из его виска протянулась сияющая белая нить, которая была опущена в блюдо, окутанное сероватой дымкой. Над чёрной маслянистой поверхностью странной жидкости, заполняющей блюдо и больше всего напоминающей чернила, дымка дрогнула. Из неё, постепенно становясь всё отчётливее и отчётливее, вырисовывались фигуры. Три женские в маггловских костюмах и одна, принадлежащая ребёнку. Рыжая женщина слегка поворачивала голову, на свету блестела металлическая оправа её квадратных очков, а затем особа хваталась за шатенку, и все присутствующие исчезали, аппарируя. Воспоминание, помещённое в Сосуд памяти, изобретённый Тёмным Лордом на основе Омута памяти, его американского аналога и легилименции, было коротким и цикличным и не давало никакого конкретного представления о лице рыжеволосой особы. Снейп едва слышно выдохнул от облегчения. Затем вновь набрал в грудь побольше воздуха и со всевозможной свистящей угрозой в голосе процедил:

— По-твоему, это, — он сделал пренебрежительное ударение, — достаточное основание, чтобы полдня держать мою жену в заточении и отрывать меня и этих уважаемых господ от наших дел, а, Корбан?

Во время разговора Снейп всё сильнее нависал над столом, на котором стоял Сосуд памяти. По периметру расположились Девлин Коллинз, Варнава Кафф, авроры и единственная сидящая на стуле Джинни. Перси с допроса просто выгнали.

Яксли, будучи человеком близкого Пожирательского круга, был, конечно же, не из пугливых, и нависания Северуса на него не произвели никакого впечатления. Однако торжествующая улыбка медленно сползала с его смуглого лица, повинуясь пониманию о ничтожности добытых улик и слишком поспешном решении прищучить ненавистного Снейпа, уведшего из-под носа заслуженное место Первого советника.

— Мы всё ещё не установили место пребывания миссис Снейп во время проведения операции, — Джинни при этих обезличенных словах мракоборца, пришедшего на помощь своему боссу, слегка вздрогнула. — Кроме того, я также настаиваю, что женщина из этого воспоминания сильно напоминает миссис Джиневру Снейп.

— По-вашему, эта малосимпатичная особа средних лет напоминает мою красавицу-жену? — Снейп в натуральном изумлении всплеснул руками и приподнял брови, обращая испепеляющий взгляд на дерзкого мракоборца.

Присутствующие слегка улыбнулись от столь неожиданно эмоционального высказывания обычно хладнокровного Снейпа. Яксли злобно поджал губы.

— Кроме того, эти господа, — Северус указал на главного редактора и человека, которого тот посчитал достаточно надёжным, чтобы обеспечить девушке алиби, — будут любезны подтвердить, что всё сегодняшнее утро Джиневра провела за интервью с мистером Коллинзом — старшим управляющим Нимбуса.

— Им придётся сделать это под Сывороткой правды, Снейп, — бросил Корбан Яксли с таким видом, будто проглотил целый лимон.

— Не составит труда, — любезно ответствовал Варнава, коего, равно как и его спутника, Снейп предусмотрительно снабдил антидотом.

После допроса, во время которого даже Джинни отвечала так, как нужно, из чего Снейп заключил, что та успела выпить своё средство, нейтрализующее Сыворотку, которое всегда носила в полой подвеске на груди, они, наконец, покинули душный кабинет.

Едва край тёмной мантии Корбана скрылся за поворотом, Джинни незамедлительно заключила Северуса в объятия, отчего он, растерявшись, лишь одной рукой рассеянно поглаживал её рассыпанные по спине длинные волосы, а другой легко касался тонкой талии. Когда девушка всё же с лёгким румянцем, но и с довольным лицом отпустила его, в коридоре уже не обнаружилось ни мракоборцев, ни конвоира, ни Каффа с Коллинзом.

— Мистер Снейп, а вы что, правда, считаете меня красавицей? — спросила вдруг Джинни смущённо.

Северус не стал отвечать, лишь слегка улыбнулся, опуская на мгновение ресницы, что, тем не менее, вполне означало его согласие. А затем предложил ей локоть, намереваясь проводить до дома.

Чёрные глаза были закрыты, и в отблесках камина лицо Снейпа выглядело почти красивым. Джинни пыталась сморгнуть наваждение, но взгляд скользил по тонкому излому носа, по губам, которые утратили свою всегдашнюю язвительность, по стрелам тёмных, оттого отчётливо видных, ресниц. И не видела несправедливого учителя, жесткого руководителя или бесчувственного мужчину. Видела лишь спокойную, зрелую красоту — видела там, где всегда замечала лишь уродство. Джинни осознавала это, но не могла бороться с соблазном смотреть на него. После того, как Снейп вызволил её из министерских застенков, когда Джинни была готова отчаяться, это чувство стало почти неодолимым.

Теперь она уже получила достаточно практики и неплохо владела своим умом, и Снейп потихоньку вводил её в курс дела. Древний свиток рассказывал об особых духовных практиках, позволяющих на время покинуть своё тело и оказаться за пределами повседневного мира. Подняться на такие вершины, которым дано было множество названий: тонкие миры, астрал, изнанка реальности. Миры, являющиеся вотчиной шаманов и ясновидящих, монахов и йогов. Выход в такое состояние у магглов мог быть достигнут путём длительных духовных практик: медитаций, воздержания, особым осознанным поведением, освобождением ума. Такой же результат достигался в разы быстрее с помощью зелья, изготовленного магом (будь у него такая потребность), использования окклюменции, позволяющей подавить все чувства и эмоции, мешающие осознанному состоянию. Исследования, проводимые неизвестным магом-самоучкой, обладающим, судя по всему, лишь навыками стихийного колдовства, были весьма занятны. Помощь наставников и совмещение магии с буддийским учением позволили ему продвинуться на доселе невиданную высоту.

После удачного спасения будущих волшебников, в том числе и тех, за кем отправились группы Фред-Джордж, МакГонагалл-Флёр, Кингсли-Рон, хоть последним и пришлось вступить в стычку с преследователями, Гермиона решилась доверить Джинни и Северусу главный секрет, который они с Роном тщательно оберегали: Волдеморт создал семь крестражей, два из которых уцелели — змея и диадема Когтевран. Могло также случиться, что Тёмный маг разделил свою душу ещё на несколько частей, хоть Снейп и утверждал, что изменений во внешности у него больше не замечено.

На эти вопросы можно было ответить только одним способом, не обладая знаниями профессора Дамблдора и Гарри, а именно — залезть к Тёмному Лорду в голову. При том, что легилименция полностью исключалась, как несостоятельная. В бесконечных поисках, которые Снейп начал сразу после смерти Гарри Поттера, он и нашёл те самые древние рукописи. В них говорилось о неведомом: о взаимодействии с всеобщим информационным полем посредством выхода души в тонкий мир (или сознания, так как в буддизме понятие души отрицалось как таковое). При должной подготовке и везении — это должно было привести их к месту сохранности оставшихся крестражей.

* * *

Сегодня здесь всё наполнено звуками. Низкое, зловещее завывание костяных флейт⁽¹⁾, различимое краем уха, рождало холодок, бегущий по спине. Трава хрустела, приминаясь, тронутая коркой инея.

«Спокойно, Северус, это всего лишь порождения твоего ума».

Из тумана доносилось уханье совы — совсем рядом, будто он находился на краю леса. Снейп, немного освоившийся в мире собственных осознанных снов, напряг воображение, и под ногами возникла тропа. Дорожка вывела его к двухэтажному белому дому с зелёной черепицей и свежевыкрашенным низким заборчиком. В траве валялась забытая кем-то игрушечная метла.

«Это, кажется, не то, что мне нужно» — промелькнуло на грани сознания, но желание стоять здесь, перед этой деревянной оградой было настолько сильным, что не позволяло сдвинуться с места. При этом мысль неправильности происходящего становилась всё тише и тише, пока не исчезла вовсе.

Узнавание нахлынуло на Снейпа, как девятый вал, заставляя хватать воздух ртом, подобно рыбе, вытянутой сетями на берег.

В распахнутых окнах трепетала лёгкая газовая тюль, а женщина в глубине, должно быть, кухни держала на руках младенца. Северус замер, не в силах оторваться от невероятного зрелища: медные волосы были собраны в небрежный пучок, а до уха доносилась ласковая песня, призванная убаюкать малыша. Костяная музыка заглохла, а по воздуху полилась колыбельная, переливаясь с трескотней цикад.

* * *

Снейп, сидящий в расслабленной позе, дёрнулся и шепнул что-то негромкое. Джинни подбежала к нему, но больше не услышала ничего, кроме редкого глубокого дыхания. Постояв ещё минуту рядом, она вернулась в своё кресло напротив. Через пару минут девушка, утомлённая почти ежевечерними сеансами наблюдения, уже впала в лёгкую дрёму.

Когда Джинни очнулась от неудобной позы, в комнату уже проникли первые несмелые лучи солнца. Уизли испуганно посмотрела на Снейпа. Он всё так же неподвижно сидел в своём кресле. Глаза его были закрыты, а руки холодны. Джинни закусила сгиб пальца и нервно заходила туда-сюда по комнате. Он должен был вернуться назад, но не вернулся.

Она нерешительно позвала его. Ответа не последовало. Встряхнула за плечо — ничего. «Энервейт» тоже не помог.

Джинни глотнула перламутрово-белое зелье из запасного стакана и, пробормотав слова экспериментального заклинания, которое они тестировали всего один раз, отправились вслед за супругом. Состояние, необходимое для перехода в тонкий мир, порождалось глубокой медитацией, концентрацию для которой давало сваренное зелье. Заклинание же позволяло проникнуть в сознание прошедшего полное погружение.

— Северус, — ей давно хотелось назвать его вслух по имени, прокатить по губам. Наедине, будто они и в самом деле были близки, а не только играли спектакль для окружающих.

Ответом ей было эхо, разнесшее его имя по окружающему ледово-травяному полю.

Всё замерло, повинуясь только его желаниям. Джинни побежала по тропе, вскоре выведшей девушку к незнакомому дому.

Северус стоял как заворожённый. Несуществующий ветер развевал его мантию, словно крылья демона, сложенные за спиной.

Рыжеволосая девушка в глубине дома улыбнулась и сказала ребенку, которого бережно держала на руках:

— Мама и папа любят тебя, солнышко, — Снейп повторил за ней одними губами.

— Северус? — голос Джинни прозвучал, как сквозь толщу воды. Он вздрогнул, но головы не повернул.

— Мы на «ты», миссис Снейп?

— Нет, но мне бы хотелось.

Она подошла к нему вплотную и, привстав на цыпочки, поцеловала прямо в тонкие губы.

В следующую секунду они снова оказались в знакомой комнате, служившей ему кабинетом.

Джинни раскрыла глаза и смотрела на него с толикой ужаса, но в то же время с вызовом.

— И мы из-за неё не могли сдвинуться с места? — в голосе Джиневры звенели нотки плохо сдерживаемой ревности. Ответом ей был тяжёлый Снейповский взгляд.

Долгие дни складывались в недели, а их ежевечерние ритуалы, в которых Северус пытался отыскать дорогу в сознание Тёмного Лорда, а Джинни страховала его на случай, если он заблудится и не сможет выйти назад, оставались безрезультатны.

И теперь она, похоже, узнала о том, что его терзало и не давало уйти дальше собственного мечущегося сознания.

— Это. Вас. Не. Касается, — медленно, припечатывая каждое слово, произнёс он, вцепившись в подлокотники кресла. На дне его глаз ей почудился огонь взметнувшейся бездны. Интересно, почему она всегда думала, что в их черноте нет жизни?

— Меня не касается? МЕНЯ? То, что вы подставляете всё под угрозу? И из-за чего?

После эпопеи с заключением, Сопротивление единогласно решило, что слишком рискованно будет снова подставляться, участвуя в вылазках за магглорождёнными. Оттого номинальные супруги с удвоенным энтузиазмом взялись за воплощение в жизнь своего плана. Но Джинни и представить себе не могла, что сознание Снейпа служит для него западнёй.

Северус продолжил сверлить ее взглядом.

— Кто она? Ваша любовница, у вас есть ребёнок? — Джинни не узнала призрачный образ, но злость заставила её запальчиво продолжить.

Мужчина вскочил на ноги и навис над Джинни, оставшейся сидеть со скрещёнными ногами в кресле.

— А даже если и так, то, что теперь? — с напором произнёс Снейп.

Джиневра открыла рот от подобной наглости, ведь она же жена ему, в конце концов. Да как он смеет? Она закрыла и снова открыла рот, не в силах найти подходящих слов.

Снейп больно схватил её за руки и рывком поднял вверх. Так близко, что она могла сосчитать каждую морщинку его строгого лица.

— У меня нет ни ребенка, ни любовницы, — почти спокойно выдохнул он прямо в приоткрытые губы Джинни, прежде чем накрыл их своими.

В свой поцелуй он будто вложил всю злость, всё отчаяние, которые терзали его. Его поцелуи не имели ничего общего с нежными и трепетными поцелуями Гарри, о которых, впрочем, осталась одна лишь дымка воспоминаний. Язык Северуса немедленно проник в её рот, зубы немилосердно прикусывали нежную кожу коралловых губ, а железная хватка рук грозила оставить непременные синяки.

Джинни не хватало воздуха. В попытке сохранить разум и равновесие она хваталась за широкие плечи Снейпа. Чувствуя безумную, разрывающую грудную клетку эйфорию. Плевать на синяки, плевать на разницу в возрасте, плевать на то, что это Снейп — Ужас подземелий, обладатель одного из самых придирчивых, неуживчивых и вспыльчивых характеров, которые только знала Джинни. Его поцелуй вдруг стал менее злым и яростным. Он касался её губ почти нежно, и эти прикосновения говорили Джинни больше, чем она могла надеяться. Северус сдавливал девушку в объятиях, задыхаясь сам, забывая обо всём том, что их разделяло. Не тот мужчина, что был для неё островом спокойствия, кажущегося безразличия. Что-то бесконечно проглядывало сквозь его собранность и суровость, проглядывало и вновь пропадало. И теперь, проникнув в его мысли, Джинн, похоже, сумела достучаться до его сердца.

И всё же Снейп оттолкнул её внезапно, так что Джинни не удалось удержаться на месте, и она снова упала в кресло. Лишь только в проёме мелькнул силуэт худой спины, затянутой в белую рубашку, и Северус вышел, громко хлопнув дверью.

Не дав себе опомниться, Джинни выбежала за ним. Дверь в его спальню уже была закрыта, но она не сомневалась, что он внутри. Изо всех сил она забила ладонью по дереву.

— Мистер Снейп, — выкрикнула она, и тут же зачертыхалась. — Северус, открой, прошу тебя.

Дверь распахнулась так внезапно, что Джинни чуть не ударила по непривычно раскрасневшемуся лицу самого Снейпа. Было очевидно, что ей лучше уйти, оставить его, но она не могла.

— Северус? — звуки его имени снова подействовали на него ошеломляюще. Он прислонился лбом к косяку, закрывая глаза. Крылья его тонкого длинного носа трепетали от едва сдерживаемых досады и гнева.

— Что тебе нужно, Джиневра? — она вздрогнула. Её раздражала нелепая пафосность, присущая её полному имени.

— Я не хотела обидеть тебя. Не отталкивай меня, прошу, — Джинни стояла очень близко. Ей до боли хотелось снова прикоснуться к нему, почувствовать твердость его плеч и нежность рук. Джинни легко дотронулась до рукава Северуса, а он перехватил её ладонь, сильно сдавливая.

— Что? Что ты хочешь? — прохрипел он, открывая глаза. Джинни провалилась в них, как в проход Тайной комнаты, выход из которого остался высоко над головой. И сейчас в её распоряжении не было спасительного полёта феникса, который бы вызволил Джинн. Как бы она хотела облегчить тоску, которая, словно паутина, оплетала всё лицо Снейпа.

— Я не знаю, — Джинни сделала шаг назад, пытаясь выкрутить запястье.

— Я обещал быть тебе другом. Что тебе ещё от меня нужно?

— Этого мало, — Джинни облизнула вмиг пересохшие губы.

— Что я буду делать, когда ты наиграешься? — зло прошипел Снейп.

— О чём ты говоришь? — закричала девушка, выходя из себя. — Ты что, слепой? Я теперь никуда не уйду. Некуда идти, ясно тебе! — сердце застучало в районе горла, а на глаза просились слёзы. Она всё выкручивала руку, но он держал очень крепко.

— Я… мне надо подумать, — он сделал шаг назад, выпуская её руку, словно та вдруг превратилась в раскалённое железо.

— Думай сколько угодно, Моргана тебя возьми, только тебе всё равно придётся меня принять, — непрошеные слёзы уже почти привычно выступили на глазах. Джинни сползла по стенке коридора, прямо на зелень потёртой дорожки.

— Не нужно плакать, ну, чего ты? — Северус шагнул следом и аккуратно сел напротив.

Он отнял её руки от лица, заключая в бережные объятия, неудобно упираясь коленями в пол.

Снейп принялся нежно гладить Джинни по спине, а она то и дело вздрагивала, словно от нехватки воздуха, отчаянно цепляясь за гладкую ткань его рубашки.

Он зарылся своим длинным крючковатым носом в её мягкие волосы, его ноздри раздувались, втягивая её духов, а губы щекотали ухо Джинни, выдыхая успокаивающие слова. Видимо, когда колени окончательно затекли, Северус поднялся и потянул её за собой. Джинни овладело странное чувство: оно разрасталось в груди огромным болезненно-щемящим счастьем. Чуть запоздало он протянул ей носовой платок. Джинни вытерла мокрые ресницы, оставляя длинные чёрные разводы на белом материале.

— И на кого только я похожа? — вздохнула она, потихоньку успокаиваясь.

— На взрослую, глупую девицу, хныкающую, как маленький ребёнок? — любезно подсказал Северус, сжимая горячими ладонями её плечи.

— Да, так и есть, — Джинни шмыгнула носом и несмело посмотрела на Снейпа. В коридоре слабо горели электрические светильники, скрадывая резкость его черт, а от его нежного взгляда сладко и тревожно ныло где-то в груди.

1) Ганлин (в другом варианте русской транскрипции: ганглинг, канглинг) — ритуальная тибетская флейта. Изготавливался обычно из бедренной или большой берцовой кости человека, зачастую оправляемой в металл; либо (реже) полностью из металла. Используется при совершении обряда чод вместе с барабаном, изготовленным из двух черепов. Звук ганлина, по легенде, отпугивает злых духов и угождает гневливым богам.

Вернуться к тексту

Это было ужасное чувство. Оно разрасталось внутри, давило на рёбра, щекотало в голове, сметало все заслоны и препятствия, рождая иррациональное желание глупо улыбаться. (Северус сдерживал улыбку всеми силами натренированных мимических мышц).

Если бы он выпустил это чувство из-под контроля, то, как и в прошлый раз, оно грозило превратить его жизнь в руины. Больше всего на свете Снейп ненавидел непредвиденные обстоятельства. Перед ними он каждый раз ощущал себя слабым и словно голым. Слабость Снейп себе позволить не мог и не хотел. Не сейчас и не когда бы то ни было.

Откуда она пришла? Словно призрак прошлого, затесавшийся среди праздника его жизни. Праздника ли? Просто устойчивое выражение, а ему не хватало слов, чтобы выразить степень своего смятения… Никогда его жизнь не была праздником. Но лишь безрадостной бездной, на дно которой долетал редкий солнечный луч, бездной, проступающей из темноты его же собственных зрачков.

Так откуда она пришла? Выпорхнула, как огненная птица феникс, из душного полумрака гостиной, наполненной треском камина, голосами людей и сводящей с ума духотой. Хотел бы он никогда о ней не знать? Глупый вопрос, на который немыслимо ответить согласием.

Тёмная магия, новые законы «Кодекса о чистокровности» и правки уже введённых, шакальи морды, ничем не напоминающие человеческие и, тем не менее, наводняющие коридоры Министерства и даже школы. Лица, ставшие ещё более жестокими, чем даже в те времена, когда он сам учился в Хогвартсе — во времена особого пиетета перед лордовской идеологией. Снейпу казалось — они никогда не победят. Впрочем, мысли устало гасли одна за другой, словно над ними выключался свет, выхватывающий их из ментальной темноты… Он заснул в кресле, как какой-нибудь старик, после бессонной ночи и целого рабочего дня, обессиленно откинувшись на невысокую спинку.

Во сне он ставил силки на красно-рыжего феникса, который с клёкотом носился меж зелёных ветвей. И когда мужчина наконец-то ловил его, в сетях оказывался лишь авгурей, который вырывался из рук. Птица роняла чёрно-изумрудные перья и улетала с пронзительным криком, который, по мере удаления авгурея от земли, всё больше и больше становился похож на зловещий смех Тёмного Лорда.

Очнулся ото сна Снейп почти ночью. Шея и спина ожидаемо затекли, а во рту пересохло. Гостиная была погружена во мрак. Северуса укрывал плед, накинутый чьей-то заботливой рукой. У старого дома семьи Блэк появился маленький рыжий призрак, ожививший мрачные комнаты и оставляющий в воздухе шлейф пряных духов и — чуть-чуть — горьковатую нотку табака. Он медленно встал из кресла и, касаясь пальцами шёлковых обоев коридора, не включая света, на ощупь пошёл к лестнице наверх. Снейп продвигался очень тихо, чтобы никого не разбудить. Однако, прислушавшись, он распознал голоса и тихий смех, колокольчиком доносящийся откуда-то снизу. Ноги сами свернули к лестнице в полуподвальные помещения, где располагалась кухня.

Джиневра сидела на стуле, подтянув ноги на высокую перекладину и уперев колени в столешницу. На выщербленном столе стояла пепельница, полная белых окурков, чернильница и чашка кофе. Перед девушкой лежал длинный свиток, в который она то и дело что-то вписывала размашистым почерком. Вокруг неё громоздилась куча смятых листов, а в руках тлела обычная для неё сигарета.

Маленькая эльфийка рассказывала ей что-то тихим голоском, вытирая разложенные перед ней серебряные приборы салфеткой, смоченной в каком-то вонючем растворе.

— Куришь на кухне? — с еле заметным упрёком спросил Снейп, неслышно вставший в проходе.

— Мастер, — пискнула Тинки, прижимая ушки.

— Северус, — Джинни вздрогнула, покачнулась на тонконогом стуле и чуть не свалилась с него. Столбик пепла с зажжённой сигареты упал на пол. Снейп поморщился.

— Тинки говорит, что вентиляция здесь отличная, — сконфуженно выдавила Джинни.

— Ну-ну, — Северус смерил её недоверчиво-осуждающим взглядом.

Джинни поспешно затушила сигарету, неловко улыбнувшись ему, и нелепо помахала рукой перед носом, словно это могло прогнать едкий сигаретный дым. Её тяжелые волосы были собраны в смешной пучок на голове, из которого в беспорядке торчали пружинки непокорных прядей.

— Чаю, мастер? — тоненько пискнула Тинки откуда-то из-под стола.

Снейп рассеянно кивнул, и эльфийка тут же засуетилась, загремела посудой, стремясь побыстрее услужить хозяину. Джинни вновь углубилась в свою работу. Северус, устроившись за кухонным столом напротив неё, мог разглядеть очередную заметку для её спортивной колонки в «Пророке».

— Когда-нибудь я напишу книгу, — уверенно сказала Джинни, на миг отрываясь от своей писанины.

— О чём?

— О войне.

— Скверная идея, — скучающим тоном сообщил Снейп.

— Почему ты так думаешь? — Джинни нервно провела рукой по лицу, и на её открытом лбу остался небольшой чернильный след.

Снейп перегнулся через стол и, немного послюнявив палец, постарался вытереть тёмное пятно. Джинни замерла, насторожённо следя за его руками.

— Чернила, — пояснил он, слегка улыбнувшись. Рука нежно провела по гладкой коже её лица. Впрочем, возле подбородка ему пришлось одернуть руку.

— Извини, я могу обновить косметические чары. Я думала, ты спишь, — Джиневра мотнула головой, словно надеясь, что половина лица со шрамами уйдет в тень.

— Их почти не видно, не переживай, — он перехватил её руку, которая потянулась за волшебной палочкой, слегка пожимая. — Ты действительно очень красивая, — сам от себя такого не ожидая, сказал вдруг Снейп.

Тинки давно поставила чашку с чаем на стол и поспешила исчезнуть с кухни, оставляя их наедине. Джинни смутилась, но всё-таки вновь улыбнулась ему: широко и искренне. Его затопила щемящая нежность.

— Так почему эта идея плоха? — протянула Джинни с вежливым интересом, а Северус с трудом вспомнил, о чём идёт речь.

— Ты же не хочешь, чтобы к тебе пожаловал Диггори? — он последний раз слегка сжал её тонкую кисть, которую всё продолжал держать в руке, и отпустил.

Девушка ничего не ответила, но нервными пальцами дотронулась до шрамов на скуле. На её запястьях мужчина разглядел ещё парочку белых полос.

— Может, после. Когда мы победим, — ответила она, окидывая пергамент взглядом. — Что бы ты делал, если бы войны никогда не было?

— Гнил бы в какой-нибудь дыре. Эта война сделала меня тем, кто я есть, — процедил он мрачно, внимательно разглядывая Джинни. Её длинные рыжие ресницы отбрасывали дрожащие тени на щеки. А ведь Джиневра не знает, что если бы не Снейп, то её драгоценного Поттера никто не хотел бы убить с таким рвением. И, может быть, и не убил.

— Та женщина, Северус, в белом доме… — начала было Джинни, закручивая чернильницу.

— Я не намерен это обсуждать, — Снейп резко подался назад, ножки стула заскрежетали по каменному полу.

— Это ведь миссис Поттер — мама Гарри? — воскликнула она прежде, чем он успел покинуть кухню.

— Откуда ты… — Северус остановился, как вкопанный.

Джиневра поднялась следом за ним.

— Тогда, летом девяносто шестого, когда они скрылись со свадьбы моего брата, многие вещи Гарри остались в Норе. Я потом забрала себе альбом фотографий. На память, — она горько усмехнулась, и глубокие тени, казалось, залегли под её удивительными блестящими глазами.

У Джиневры были её фотографии. Всего на миг его охватило лихорадочное возбуждение, словно азарт коллекционера. Но потом он очень чётко осознал, что сейчас это не столь важно. И важно ли теперь вообще? Имя бывшего ученика ударом в набат разбило хрустальный уют их кухни, согретой теплом догорающего очага. Джиневра явно до сих пор не могла говорить о Гарри, не волнуясь, не глотая звуков и слёз, хладнокровно выстраивая мелочи прошлого в стройный словесный ряд.

— Там есть её фотографии. Ты до сих пор любишь?..

Хотелось бы ему ответить так же, как когда-то Дамблдору, без сомнений, без сожаления, без… Угрызений совести?

Что с ним происходило?

Северус вновь преодолел разделяющие их футы. Уже почти привычно вторгаясь в границы её личного пространства. Впуская её в свои…

— Как и ты Поттера, верно? — он опустил руки на её тонкие плечи, чувствуя тепло сквозь мягкую ткань. Она была такой изящной, такой хрупкой, глядела на него снизу вверх со странной смесью решимости и… надежды? Он не был знатоком человеческих душ, мало общался с представительницами противоположного пола. Нет, не просто, а именно так: положив руки на плечи, чувствуя разливающуюся внутри волну сопричастности.

— Я… я не знаю. Вероятно, я буду любить его всю жизнь, — невольное разочарование, видимо, отразившееся на его лице, заставило Джинни немедленно продолжить: — Да я мечтала когда-то, что буду женой Гарри, у нас будет трое детей — мальчики и девочка, что сделаю карьеру в квиддиче… Но послушай, этому уже никогда не суждено сбыться.

Больше всего ему сейчас хотелось уйти от этого неловкого разговора, от почему-то так отчаянно ранящих его слов Джинни. Он отпустил её, вновь отодвинул стул, усаживаясь на него и пряча лицо в руках.

— Но я сейчас здесь, с тобой. Моё имя — Джиневра Снейп, и об этом я не жалею, — слова, призванные, вероятно, утешить, ещё сильнее растравливали огонь в душе. Джинни также отодвинула стул и присела рядом с ним, совсем близко — её колени коснулись его ног, а руки несмело потянулись отнять ладони от лица Северуса.

— Звучит мало похоже на: «и жили они долго и счастливо», — саркастично произнес Снейп, чтобы не дать себе сказать ничего лишнего.

— Хватит, — вскричала вдруг Джинни, поспешно поднимаясь и начав нервное хождение по кухне. — Ты не понимаешь, да? Ты даже не хочешь меня понять!

Она разозлилась явно не на шутку, хоть он мало понимал причину её гнева. Он шагнул следом за ней и, когда она вновь развернулась к нему спиной, поймал её в объятия.

— Мне хочется быть честным с тобой, Джин, — тихо прошептал он ей в волосы, с наслаждением вдыхая её аромат. — Я подслушал и рассказал Тёмному Лорду то дурацкое пророчество про Избранного. Я был причиной её смерти. Если бы не я, то до малыша Поттера и вовсе никому не было бы дела. И это не единственное, в чём меня можно обвинить. Я не заслуживаю ни твоей любви, ни даже расположения.

Он с неохотой отпустил её, готовый к какой угодно реакции.

— Знаешь, каждому из нас есть, в чём покаяться. Взять хотя бы ту историю с дневником, — она зло усмехнулась, сощурив глаза. — Под конец я уже была почти уверена, что все те окаменевшие — это его рук дело. Хоть и не знала тогда, как у него это получилось. Но потом, когда я увидела, что мордредов дневник уцелел, знаешь, что я сделала? Пошла к Дамблдору? Нет, я снова написала ему! Знаешь, почему? — Снейп поспешно качнул головой. — Потому что я скучала, я больше не могла без него. Я убедила себя, что всё это — досадное совпадение, — её голос был полон едва сдерживаемого яда и гнева. — Видишь, не один только ты плясал под его дудку.

— Ты была ребёнком! — он протянул руки, чтобы вновь обнять Джинни. От её слов ему не стало легче. Но, может быть, немного. Чуть-чуть. Ровно на столько, сколько дало понимание того, что она не собирается отталкивать его.

— Это очень слабое оправдание, — Джиневра всё-таки сократила расстояние между ними. Её тонкие руки обвили его талию, а золотая голова прислонилась к его груди, там, где быстро-быстро билось его ошалелое сердце. — Ненавижу откровенничать.

— Я тоже, — ответил Снейп на её полузадушенный стон. Потом с несвойственной ему весёлостью заявил: — Кажется, у нас больше общего, чем мы думали, а?

Джинни мягко засмеялась, всё так же пряча лицо на его груди. Её выступающие острыми вершинами лопатки мелко подрагивали под его ладонями.

— Не думаешь, что неплохо было бы отправиться спать? — спросил Снейп, отстраняясь, втайне желая как можно быстрее убраться подальше и, только заметив предательски покрасневшие щёки Джинни, понял, что находится в шаге от форменной катастрофы.

— Пожалуй, мне надо ещё немного поработать, — просипела Джинни, справившись со смущением. — Доброй ночи.

— Доброй, — ответил Снейп и постарался как можно быстрее покинуть кухню, чувствуя, тем не менее, что окончательно проиграл в этой безмолвной внутренней борьбе.

Вновь всё началось с морозной пустоты. Трава хрустела, приминаясь, а иней на ней ослепительно сверкал.

— Это фиксация, — пояснил Снейп, и его голос разнёсся небольшим эхом в окружающем пространстве.

— Что это такое? — Джинни аккуратно ступила вперёд и импульсивно взяла Северуса за руку. Его пальцы дрогнули, а потом переплелись с её, слегка пожимая. На губах мелькнула еле заметная улыбка.

— То, что делает из простого сна — мир столь же реальный, как и привычный нам. Каждый раз, когда ты спишь и видишь сон, ощущение складывается такое, будто всё происходящее с тобой случается на самом деле.

Вокруг них вновь раскинулся мир его подсознания. Что бы ни происходило между ними, они должны были ни на миг не прекращать работу над своим планом. И Джинни, и Северус это прекрасно понимали.

Она согласно кивнула, вспоминая бесконечное бегство по министерским коридорам, которое обычно заканчивалось безудержным вращением круглой белой комнаты на входе в Отдел Тайн. Это ознаменовало собой начало многих её кошмаров — она и сейчас не любила вспоминать тот день.

— Поэтому восточные люди — и маги, и магглы — предположили, что сны могут стать преддверием новых миров. Но как наш мир, по их представлению, составлен всеобщим умственным усилием, так и в этом мире необходимо для начала создать условия. Всё, что ты видишь, — это плод моей фантазии. Каждый день я добавлял по новой детали, фиксируя это в памяти. В следующий раз деталей становилось минимум две и так далее.

Джинни оглядела широкое морозное поле: на стебельках травы раскачивались мелкие белые цветочки, покрытые изморозью.

— Это похоже на первомагию. Говорят, первомагам достаточно было силы мысли, чтобы творить волшебство. И простых фраз, сказанных на родном языке, — сказала Джинни, рассматривая теперь низкое серое небо.

— Да, я много читал об этом. Латынь — это лишь метод самовнушения.

Небосвод почти не проглядывал из-за густого тумана, но зато отчётливо проступал белый частокол забора вдалеке. Под хруст заледеневшей травы они неспешно прошли вперёд, и возле самой ограды началась дорога. Забор всё рос по мере их продвижения, пока не стал даже выше Снейпа.

— Зачем здесь такой высокий частокол? — спросила Джинни, поворачивая голову.

— Мне пришлось построить его, чтобы скрыть с глаз тот дом, — ответил он сухо.

Джинни издала негромкий вздох и сразу же услышала тонкий зов, усиленный странным эхом этого места.

"Северус", — звал женский голос самым ласковым из всех возможных тембров.

— Ну вот, опять, — Северус искривил губы, как, должно быть, ему казалось, в саркастичной усмешке. Но это всё равно не смогло скрыть отразившихся на лице мук

Джинни сильнее сжала его тёплую ладонь и чуть ускорила шаг. Но внутри её почти распирало от странного торжества. Она поверить не могла, что он всё-таки смог преодолеть ловушки собственной души, вырвавшись за пределы старых привязанностей. Быть может, Северус сделал это ради неё, Джин? Она боялась в это поверить, но в любом случае, она его не отдаст бесплотным теням или кому бы то ни было! От этого простого решения на душе сразу стало гораздо спокойнее.

Ещё немного пройдя по дороге, они очутились на краю пропасти. Обрыв уходил вниз и вперёд на десятки или даже сотни метров, а дно, как и всё здесь, скрывал туман. Джинни посмотрела вниз, и у неё тут же спёрло дыхание от головокружительного вида. Она немного пошатнулась, и Снейпу пришлось ухватить её за плечи, чтобы она не ухнула в пропасть.

— Нам нужно на ту сторону? — спросила Джинни, посмотрев направо и налево.

— Очевидно, что да, — ответил Снейп, указывая на чёрно-красное зарево с той стороны провала. Должно быть, где-то на горизонте начиналась граница его подсознания.

— Как ты надеешься войти во внутренний мир Сам-Знаешь-Кого?

— Я смог достать пару капель его крови. Они теперь пойдут в зелье и помогут нам установить ментальную связь. Судя по моим расчётам.

— Как тебе это удалось? — восторженно ахнула Джинни.

— Заколдовал домового эльфа.

— У него есть домовые эльфы? — хихикнула Джинни. — Я думала, он предпочитает исключительно бегающих на полусогнутых людей.

— Люди бывают весьма утомительны.

— Могу его понять, — пожала плечами Джинни и многозначительно посмотрела на Северуса. Тот обиженно поджал губы и скрестил руки на груди. Джинни засмеялась, глядя на него, и быстро проговорила: — Шучу. Не обижайся.

Северус немного отошёл от края пропасти и поманил Джинни за собой. Мелкий гравий, покрытый изморозью, перекатывался под ногами.

— Как думаешь, что нам нужно? — учительским тоном спросил Снейп.

— Мост, — уверенно предположила Джинни, и Северус кивнул.

— Попробуешь? — спросил Снейп, и Джинни согласно кивнула:

— Что я должна делать?

— Вообразить, создать переход над пропастью. Представь, — Северус шагнул к ней за спину и накрыл узкой сухой ладонью её глаза. Джинни замерла, каждый клеточкой тела чувствуя его близость. И вдруг он сделал ещё полшажка вперёд, так, что её спина упёрлась ему в грудь. — Медленно — пролёт за пролетом — придумай мост. Неважно, из чего он будет сделан: из бетона, камня или дерева.

— Главное, чтобы был надёжным? — хмыкнула Джинни, с неудовольствием отметив, как запершило в горле.

— Да, — тихо сказал Снейп, немного сбиваясь со своего менторского тона. Мурашки прошли по спине Джин, на что она изо всех сил постаралась вновь вспомнить про своё задание. Через такой длинный провал было бы быстрее всего перекинуть верёвочную дорогу с плоскими отёсанными брёвнами. Джинни со всей возможной тщательностью представила дерево, из которого могли быть выточены бруски, почти услышала звук натяжения верёвок и лёгкий гул ветра на высоте. Через секунду она открыла глаза и увидела, как из пустоты материализуется верёвочный каркас и укладывается на него свежий сруб. Когда действо завершилось, Северус осторожно ступил на мост и медленно прошёл по нему пару метров. Затем обернулся и с улыбкой произнёс:

— Смотрится достаточно убедительно, — Джинни усмехнулась, мысленно тая от теплоты в его взгляде. И, видимо, этого делать как раз и не стоило, потому что пролёт, на котором стоял Северус, вдруг обвалился, и тот сорвался вниз.

Джинни кинулась к краю и увидела лишь стремительно падающую человеческую фигуру. Очертания моста замерцали и исчезли. Над долиной разнёсся удаляющийся крик Северуса, многократно усиленный эхом. Джин тоже закричала, сама не своя от неожиданности и страха. Но когда и этот звук оборвался, всё зависло в холодящем безмолвии. Она ещё пару секунд стояла и бездумно пялилась в пропасть, в которой скрылся Снейп. Этого просто не могло быть. Бессмыслица какая-то. И что же теперь будет? Вопросы гурьбой толпились в голове, пока Джинни, как одержимая, металась вдоль края, высматривая возможность спуститься.

То ли провидение услышало её молитвы, то ли всё-таки воображение наконец запустило магию преобразования, но вскоре она увидела ряд пологих уступов, удобно спускавшихся на каменную нишу внизу. Джинни начала аккуратный сход. Оказалось, что камень, покрытый коркой льда, опасно скользил под носками ботинок и пальцами. Джин изо всех сил вцеплялась в уступы, стараясь не сорваться, а пальцы немилосердно обжигало холодом. Последние пару метров над пологой площадкой, видимой сверху, благополучно преодолеть не получилось, и Джинни сорвалась вниз, обломав пару ногтей на руках, ободрав кожу ладоней и пребольно ударившись копчиком. Она даже немного полежала на холодном камне, жалея себя. Но осознание того, как же тогда пришлось пережить — и пережить ли вообще? — Северусу, рухнувшему в бездонную пропасть, заставило её подскочить.

Джинни поднялась и осмотрелась. В каменной нише, незаметной сверху, клубился тёмный туман. Прислушавшись, можно было различить глухие потусторонние голоса, зовущие и вопящие о чём-то утерянном, забытом, об обречённости их усилий и неминуемой смерти. Ей казалось, она слышит тёплый голос матери, чарующий шёпот Тома Реддла и решительный крик идущего в бой Невилла Долгопупса. Она уже сделала пару шагов к завораживающему туману и как будто бы разглядела в нём призрачные фигуры. Но потом решительно повернула назад к краю пропасти. Стоило отойти на пару шагов, выискивая новый спуск, как из недр странного тумана, перебирая всеми восемью мохнатыми лапами, вышел акромантул. Джинни вскрикнула, а в голове тут же вновь вспыхнули воспоминания Финальной битвы, где в какой-то момент её окружила тройка таких чудовищ. Никогда не страдая, как Рон, арахнофобией, Джинни, тем не менее, рисковала стать жертвой их острых, как стилеты, и ядовитых жвал.

Акромантул двинулся к Джинни, и она, поминутно оглядываясь через плечо, стала пятиться назад. Спуска всё не находилось, и Джинни пришлось повернуться к огромному пауку спиной и побежать. За спиной раздался мерный стук настигающих её гигантских лап, и Джинни что есть мочи заработала локтями для ускорения. Спуска так и не было, а она слышала зловещее клацанье жвал уже совсем рядом. И единственное, что Джинни пришло на ум, — это прыгнуть.

* * *

Молочно-белый туман, закрывший небо над головой, почти полостью скрывал узкий проём сходящихся в вышине каменных уступов. Джинни этот просвет показался нестерпимо ярким, и она мучительно заморгала. Она лежала на дне какой-то речушки, а вокруг струилась вода. Она с тихим журчанием омывала ноги, плечи, полоскала волосы. Лежать так было решительно приятно, и вставать не хотелось. Джинни плохо помнила, кто она, а что она здесь делает — не знала вовсе. И всё-таки невероятным усилием воли она поднялась. И медленно побрела по течению. По берегу реки росли какие-то чахлые кустики, похожие на верблюжью колючку, а вода имела красноватый оттенок ржавчины и, возможно, крови.

Джинни всё брела и брела и вовсе не знала, куда, а главное — зачем идёт. Лишь острое ноющее чувство застряло в груди, как гноящаяся заноза. Что-то важное зависело от неё, а Джин никак не могла вспомнить. Она прибавила шаг, волосы мокрыми дорожками стекали на плечи и холодили спину. Её лихорадочно потряхивало.

"Пожалуйста... пожалуйста" — сама не зная, за что молится, шептала Джинни. И тут вдалеке она увидела тёмный силуэт, перегородивший узкую полоску речного потока. Вода скользила вокруг мужской фигуры, и Джинни мгновенно всё вспомнила.

— Северус! — вскрикнула Джинни и скорее пошлёпала к нему. Память мгновенно вернулась, и она села на колени перед его телом и приложила ухо к груди.

— Да живой я, — с неудовольствием ответил её номинальный муж. И попытался немного отстранить Джин рукой.

— Ты не ранен? — Джинни отодвинулась, нахмурившись.

— Нет, — безэмоционально ответил Северус.

— Тогда почему ты лежишь? — недоумённо спросила Джинни.

— До того, как ты пришла, я даже не мог вспомнить, кто я. Это похоже на реку Забвения. И я хотел... хочу остаться здесь.

Джинни в ужасе отшатнулась от него, а Снейп закрыл глаза, даже руки на животе сложил и, видимо, собрался раствориться в собственном сознании.

— Ну, знаешь ли! — Джинни почувствовала, как вновь засаднили раны на руках и синяки на всех мягких местах, появившиеся после удара о дно провала. Она зло поднялась на ноги и стала тянуть Северуса за полу мантии. — Вставай сейчас же! Я не позволю тебе остаться здесь в вечном забытьи.

В отчаянии она тянула всё сильнее, так что ткань надсадно затрещала.

— Что ты делаешь, Уизли? Оставь меня в покое! — Снейп распахнул глаза и уставился на неё взглядом, полным яда.

— Ни за что! Я не позволю тебе сдаться, Северус. Поднимайся и пойдём дальше! И хватит называть меня так. Ты знаешь, я больше ни Уизли и не собираюсь в ближайшее время становиться ею вновь.

— Ты невыносима! — буркнул Северус и со стоном поднялся.

Шли молча, Снейп, казалось, злился на неё. Недовольно шептал под нос ругательства, сжимал кулаки и скрипел зубами. Джинни лишь высоко подняла подбородок, смотря при этом не ниже третьего этажа здания — для ровной спины, как поучала тётушка Мюриэль, — и всячески игнорировала недовольство Снейпа.

Вскоре река сделала резкий виток и вышла на огромное пустынное плато. Здесь Северуса окончательно сморила усталость, и он настоял на прекращении сеанса.

* * *

Со временем Джиневра смогла оставить в прошлом произошедшее на первом курсе. Год за годом это скрывалось всё глубже в памяти, словно предмет, оставленный в недрах Выручай-комнаты. И, тем не менее, из этого Джинни извлекла очень ценный урок, который записался, казалось, на самую подкорку. Джин знала, что не может больше позволить себе доверять кому бы то ни было.Теперь она была уверена лишь в одном: рассчитывать можно только на себя. Шести братьев, отца и матери может и не оказаться в нужный момент между тобой и кем-то, кто жаждет ввергнуть тебя в самый настоящий ад. Ни одному человеку больше не удавалось забраться под её броню, к самому сердцу, что бы ни думали об этом окружающие.

Каждый, кто хоть раз сталкивался с подобным предательством, в состоянии понять, что жить с таким знанием довольно-таки тяжело. И неосознанно ты всё же продолжаешь искать, жадно скользя бездумными глазами по безликой толпе, кого-то, кто спасёт тебя от собственных тревог, страха и неуверенности. От себя самого...

...Шёлк холодил кожу. Этот комплект лежал нетронутым у Джинни почти год — с самого дня их с Северусом свадьбы. Белое кружево по краю треугольного выреза выгодно оттеняло белизну её кожи, а рыжие волосы ярким пятном ложились на тёмную ткань. Джинни вышла из комнаты. Зелёный ворс ковров скрадывал шаги, когда Джиневра, чувствуя внутреннюю дрожь, подошла к двери в комнату Снейпа.

Джинни теперь не сомневалась: Северус был именно таким человеком — мужчиной, на которого можно было положиться. Чьи поступки говорили лучше всяких красивых слов, кои она терпеть не могла — не в последнюю очередь из-за убийственно-медоточивых разглагольствований Реддла. Тогда как весь образ Северуса, его поступки и даже скупость фраз внушали желание довериться.

Нет, Джин была не из тех экзальтированных дам, которые все свои проблемы хотят взвалить на мужчину. Но впервые после так внезапно окончившегося детства, словно фальшивой ноты оборвавшейся песни, Джинни вновь почувствовала, что не одна. Что есть кто-то, на кого можно положиться, кто является частью твоей команды, связанный общим делом и идеей, кто так же, несмотря ни на что, не отвернётся от намеченной цели

— Входи, — донеслось из-за двери в ответ на её робкий стук. Джинни облизнула пересохшие губы, повернула ручку и, призывая на помощь всю свою храбрость, вошла в комнату Снейпа.

— Извини, я тебя не ждал, — произнёс тот, накидывая на голые плечи и грудь халат. Джинни усмехнулась и присела на краешек его уже почти разобранной постели. Затем, помолчав, Северус добавил: — И прости за эту сцену, там. Не знаю, что на меня нашло.

— Я не сержусь, — ответила Джинни, и эта была чистая правда. Она и сама уже так бесконечно устала от всего этого, что ей не меньше Северуса хотелось порой всё бросить и сбежать на край света, раз и навсегда забыв о Британии. И, конечно, Джинни пришла вовсе не за этим, но под внимательным взглядом Снейпа, облокотившегося на спинку кровати, смешалась.— Ведь это я виновата в том, что мост рухнул. Я…

— Ты? — после некоторой заминки поддразнил её Северус, любимым образом изогнув бровь.

— Можно спросить? — наконец решилась Джинни, а губы сами собой растянулись в глупой улыбке.

— Давай, — Северус посмотрел на неё с добродушным интересом.

— Как там поживает Аманда Бруствер? — на одном дыхании выпалила Джинни, подаваясь вперёд. Полы халата при этом довольно сильно разошлись, оголяя гладкую кожу бедра. Она схватила края нервными пальцами, возвращая себе пристойный вид.

— Хм. Ты немного пошатнула нашу кофейную традицию. Теперь мне приходится избегать Аманду.

— Почему? — немедленно спросила Джинни, чувствуя, как смущение заливает щёки жаром.

— Мне вдруг пришло в голову, что она и в самом деле может быть неравнодушна ко мне, — с обескураживающей честностью признался Снейп. — И это будет выглядеть подозрительно, если через какой-то год после женитьбы на "любимой женщине" меня заподозрят в романе с кем-то другим, — спокойно ответил Северус, и Джиневре немедленно захотелось его убить.

— А-а-а, понятно, — разочарованно протянула она и, отпрянув, поднялась с кровати. — Как предусмотрительно с твоей стороны.

Джинни, заметно расстроившись, подошла к окну, выходящему в неприметный и довольно запущенный проулок.

— А ещё потому, что это не нравится миссис Снейп. Говорят, у неё вспыльчивый и ревнивый нрав, — Северус отразился в оконном стекле позади Джинни. От его тихого голоса и слов, произнесённых у самого уха, по её телу прошла сладкая дрожь. Сердце Джинни понеслось выстукивать дикое стакатто, а Снейп тем временем легко положил руки ей на плечи.

— Вы верно осведомлены, мистер Снейп, — облегчённо ответила Джинни, поворачиваясь к нему лицом. — Миссис Снейп это совершенно не по нраву.

— Боюсь, за столько времени я так и не узнал, что же ей по нраву, — задумчиво произнёс он, проводя ладонями чуть выше по её плечам.

— Дай-ка подумать... Ей нравятся полёты на метле, квиддич, конечно, — принялась перечислять Джинни, — весна, когда тает снег, шоколадные конфеты с марципаном, сливочное пиво у мадам Розмерты, запах типографской краски... и ещё ты.

Губы Снейпа дрогнули и сложились в улыбку, и он осторожным движением убрал волосы от лица Джинни, будто бы даже любуясь.

— Примерно так же, как марципановые конфеты?

— Может быть, даже немного больше, — с дразнящей улыбкой ответила Джинни. Сердечная мышца заходилась в бешеном ритме, хотелось бежать без оглядки и одновременно оставаться рядом.

Северус гладящим движением провёл по её щеке. Джиневра закрыла глаза, наклоняя голову навстречу его прикосновению. Пьянящая нежность затопила всё сознание, она сама прикоснулась к мужскому запястью.

— Если что-то будет не так, мы вряд ли сможем остаться друзьями, — его дыхание ласково скользнуло по её щеке.

— Что пойдёт не так? — Джинни удивлённо распахнула глаза, оглядывая лицо Северуса. Меж бровей у него была глубокая складка, как и возле тонких, очень светлых губ. Она коснулась руками его груди поверх тонкого халата. Кожа отдавала теплом, и гулко стучало его большое сильное сердце.

— Если ты поймёшь, что я не тот, кто тебе нужен? Что у меня ужасный характер и совершенно нет никакого понятия о семейной жизни.

— Так уж и никакого? — Джинни стало смешно. Она немного прошлась пальчиками в сторону выреза его халата и нежно провела по редким чёрным волоскам. А потом вдруг, лукаво улыбнувшись, спросила: — Так мне можно завести любовника?

Улыбка всё ещё играла на её губах, а Северус уже резко подался назад. Лицо его побелело от гнева. Джинни поняла, что в очередной раз сморозила глупость.

— Северус, извини, я сказала, не подумав... — начала она, а он уже шагнул назад и, больно вцепившись ей в запястья руками, сказал:

— Нет, Джиневра, ни за что! Я не позволю... — а что конкретно он собирался ей запретить, уточнять уже и не требовалось, потому что он наконец притянул её к себе и приник к губам. Северус так сильно сжал Джинни в объятиях, что казалось, сейчас затрещат кости.

— Нет, нет! Никогда, никому… — неразборчиво бормотал он, покрывая поцелуями её скулы, шею, плечи, неизвестно как лишившиеся пеньюара, уши, вызывая смешинки и непрестанные щекотные сжатия в груди. Джинни не хватало воздуха, она, если честно, даже немного опешила от его порывистости.

— Прости, прости, — сказал он осипшим тоном, видя её растерянность, и даже попытался вернуть ворот пеньюара на место. Но взгляд его лихорадочно блестел и непрестанно прыгал по её лицу: лоб, нос, подбородок... Джинни взяла его за руку и потянула за собой в сторону кровати. Они уселись на край, соприкасаясь коленями, впервые имея возможность рассмотреть друг друга получше.

— У тебя красивое лицо, — ни с того ни с сего озвучила давно сформировавшуюся мысль Джин. Снейп недоверчиво хмыкнул. Словно желая его убедить, она потянулась вперёд и нежно поцеловала его в уголок губ. Невероятно, что он не верит. Ведь она так чётко видит это…

Северус перебирал длинные пряди её волос, а потом вновь притянул Джинни ближе. В мгновение ока она оказалась сидящей на его коленях, а докучающий материал накидки был отброшен в сторону. Он продолжил лихорадочно целовать её, в то время, пока руки бродили по её спине, лаская и поглаживая.

Джин долго жалела, что в тот июльский день, когда единственный подарок, который она принесла мальчику-мечте — себя, — так и не был вручён. Естественно, никого хоть сколько-нибудь достойного после этого Джинни встретить не пришлось.

Она перебросила ногу по другую сторону от мужских коленей, так что теперь могла прижиматься ещё теснее, ещё удобнее целовать Северуса в мягкие губы, забираться руками под халат, дотрагиваясь до разгорячённой кожи.

— Ты будешь первым, — с каким-то детским озорством прошептала Джин прямо во влажные от поцелуев губы Северуса.

Тот на секунду отстранился от неё, вновь внимательно смотря в лицо — казалось, что она сейчас утонет в его глазах.

— Единственным, — сказал он наконец непререкаемым тоном, втягивая её в новый поцелуй.

— Папочка, тут кто-то есть. Мне страшно.

— Дельфини, я же просил…

— Да, простите меня, милорд… Но послушайте! Вы слышите шаги?

— Дельфи, не говори глупостей, кто здесь может быть?

Совсем рядом надулся и лопнул лавовый пузырь, забрызгав выжженную землю вокруг огненными каплями. Джинни вздрогнула и тихонько вскрикнула от неожиданности.

— Папочка, слышишь? Вон там! Я могу сходить посмотреть.

— Нет, Дельфини, оставайся здесь. Это и правда может быть опасно.

— Чёрт, — одними губами выругался Снейп, шагнул к Джинни, закрывая ей рот рукой, и едва слышно шепнул на ухо: — Не шуми, иначе нас обнаружат.

— Тогда сходи сам, — не унимался детский голосок.

Снейп дождался медленного кивка Джиневры и опустил руку. Вокруг них раскинулась безжизненная раскалённая земля: обезвоженная, покрытая сеткой крупных трещин, сквозь которые поблескивала красно-чёрная лава. Тут и там вздувались пузыри кипящей магмы и, когда становились чересчур большими, лопались с характерным звуком.

Старик, сидящий под сенью раскидистого, мёртвого — ни одного зелёного листочка — дерева, поднялся с наскоро и криво сбитой лавки и медленно, словно бы даже слепо, пошёл в сторону их голосов. За его спиной высилась неприветливая башня с холодными провалами тёмных окон. Северус с уверенностью мог предположить, что именно туда и лежал их путь. Он был неприятно поражён присутствием Авгурея — как среди высших кругов окрестили дочь Волдеморта, в честь обнаруженных у неё ясновидческих способностей — в снах отца. Значило ли это, что зелья, которые Северус готовил для Тёмного Лорда, весьма успешно помогали развить врождённые способности его дочери? И значило ли это, что она уже давно предсказала их появление здесь, и Лорд осведомлён о предательстве Снейпа? Северус почувствовал, как по телу пробежала неприятная дрожь. Джинни встревожено посмотрела на него, и он мысленно дал себе приказ собраться.

Лорд Волдеморт приближался нетвёрдой походкой. Его седые волосы спускались на плечи — здесь он выглядел совсем иначе, чем в жизни. Словно и не было этих ломающих и дух, и тело метаморфоз, но время шло своим чередом.

Северус сосредоточился, и в воздухе по обе стороны от них начал сгущаться плотный молочный туман. Тем не менее, Волдеморт явно был уже где-то близко. Северус схватил Джинни за руку, плотно прижимая к себе. Шаркающие тяжёлые шаги раздались совсем близко от густых изогнутых ветвей кустарника, за которыми они притаились. Пока тёмный маг по кругу обходил их, Северус тихо шагнул из укрытия, увлекая Джиневру за собой. Когда они, осторожно ступая, приблизились к подножию башни, то чуть приостановились. Девочка оставалась сидеть на скамейке, подобрав ноги под себя, и внимательно осматривалась вокруг. Больше всего Дельфини напоминала Северусу молодую Нарциссу — своими светлыми, почти сияющими волосами и тонкими чертами лица. Однако не было никакого сомнения, что Тёмный Лорд сможет воспитать её по полному своему образу и подобию. Плотный туман всё ещё, как надеялся Снейп, неплохо скрывал их от посторонних глаз, равно как и капюшоны мантий, низко надвинутые на лица, должны были затруднить их опознание в случае обнаружения. Джинни кивком головы указала на вход. Снейп с сомнением посмотрел в указанную сторону. Не было уверенности, что им удастся пройти незамеченными. Но это мог быть их первый и последний шанс. Он почти до хруста стиснул ладонь Джиневры в своей, вновь утягивая её за собой. Неслышно им удалось пройти позади Авгурея и начать подниматься по острым гладким ступеням башни. Как можно аккуратнее они вошли внутрь, из тёмного нутра здания пахнуло сыростью. Вдруг непонятно откуда взявшийся поток ветра вырвал дверную ручку из пальцев Северуса, и створка оглушительно грохнула об косяк.

— Папочка! — раздался снаружи отчётливый крик.

— Скорее! — воскликнула Джинни.

Снейп быстрым шагом двинулся внутрь дома. Рассохшиеся половицы стонали под ногами, разгоняя тишину сонных помещений. Между тем дверь позади ходила ходуном — Волдеморт слепо бился в неё, стремясь попасть внутрь. Джинни и Северус дошли до конца коридора и свернули в первую попавшуюся комнату. Огромное пустое пространство заключало в себе лишь один затушенный камин и продавленное старое кресло возле него. Только высокие стены сплошь были увешаны колдофото. Люди, изображенные на них, частью были знакомы Северусу по Пожирательскому кругу. Ближе к центру одной из стен он заметил большой ростовой портрет Белатриссы. Она беззвучно смеялась и крутилась от радости, притопывая каблуками. На изображении она была всё ещё молода и довольно красива. В руках Лестрейндж сжимала маленькую золотую чашу — кубок Пенелопы Пуффендуй, судя по всему.

— Это оно! Постарайся рассмотреть как можно больше портретов, Джин! — воскликнул Северус.

Сам он вновь сосредоточился на портретах. Вот — извиваясь, меж деревьями ползла королевская кобра, вот гордо постукивал по набалдашнику трости Люциус Малфой, вот мелькал далёкими огнями Хогвартс, окружённый лесным пейзажем… Люди, лица, места — всё это было знакомо Северусу, и одновременно он терялся, что бы они могли означать все вместе. В отдалении вновь грохнула входная дверь, сорванная с петель, и, поднявшись, поток ветра пронёсся по ногам, задевая края мантий.

— Уходим! — прошептала Джинни совсем рядом и до боли сжала ладонь Северуса. Он медленно кивнул ей, и, прежде чем Волдеморт смог приблизиться, они выскользнули через окно и прямо по мёртвой земле ринулись к горизонту.

* * *

— Рон! Рон, твою мать!

— Кингсли, отстань. Не видишь, чем я… — не успел Уизли договорить гневную тираду, как был мощной рукой схвачен за шиворот и оттащен в высокие кусты боярышника, в изобилии росшие за оградой Приюта. — Я же уже почти закончил. Что ты делаешь?..

Рон в раздражении потряс в руках связкой волшебных отмычек — новым изобретением Фреда и Джорджа, оснащённым набором отпирающих заклинаний.

— Ох, заткнись, Уизли. Не видишь, охрана идёт.

Прислушавшись, Рон и, правда, услышал шум гравия, в изобилии покрывающего подступы к серым продолговатым баракам. Вскоре с той стороны ограды прошлись двое в чёрных шуршащих мантиях. На спинах у них были вышиты одинаковые серебряные Авгуреи — символ, стремительно заполоняющий повседневную жизнь магов Британии. Охранники на цепи, держась за неё вдвоём, вели огромного трёхголового пса. Все три головы его подозрительно озирались, а с массивных клыков свисали нити слюны. Рона передёрнуло. Словно наяву он вновь вспомнил свой первый курс и Пушка — милого питомца Хагрида. И хоть сейчас цербер выглядел не так смертоносно, как казалось в одиннадцать, но это была всё ещё отнюдь не встреча его мечты.

— Вот драконье дерьмо! — едва слышно выругался Уизли, за что получил ощутимый тычок под рёбра от Кингсли. Он постарался сдержать прерывистое нервное дыхание. Судя по звукам, охранники, тащившие монстра, приостановились. Рон буквально видел, как все три массивных головы пса втягивают ноздрями воздух. Он молил Мерлина, чтобы цербер не учуял их. Рон зажал рот рукой, и дыхание сделалось вовсе неслышимым. Заскрипел гравий под ботинками остановившихся магов. Свободной ладонью Рон ощущал тёплое древко волшебной палочки, готовясь в любое мгновение пустить её в дело. Но вот, к радости Уизли, цепь звякнула, трёхголовый пёс рванул в сторону, и охрана прошла дальше. Выждав ещё пару минут, Кингсли и Рон решительно вернулись к своему занятию и вновь попытались вскрыть ворота. Через некоторое время замок Приюта тихонько щёлкнул, распрощавшись с остатками чар. И напарники проникли внутрь двора. Пространство между оградой и длинными серыми бараками было полностью расчищено и засыпано гравием. Не единого даже самого сухого деревца, что сохраняло хороший обзор и без применения магии. Кингсли тут же озаботился маскирующими чарами, и они двинули вокруг здания на всякий случай в сторону, обратную той, где скрылась охрана. Мелькнул луч света в открытых створках, прежде чем высокие двери охранного помещения с тихим скрипом захлопнулись.

— Знай я, какое дерьмо нас ждёт, собрал бы манатки ещё тогда, когда Грюм предрекал тёмные времена и звал в Орден, и отправился бы к родне в Конго. Там, конечно, тоже своя кухня, но с другой стороны — Вуду и подтянуть можно, чтобы быть не хуже соседей. А так: свежий воздух, тепло…

— Не смеши меня, Кингсли, — хмыкнул Рон, удивляясь способности Бруствера оставаться в хорошем расположении духа и даже шутить, когда вокруг был форменный ад.

Они пробежали ещё пару метров вперёд. В глубине Сопротивления давно зрел дерзкий план: нащупать места уязвимости в воздвигнутой системе и, может быть, организовать первый, но наверняка не последний побег из Приюта. Надо было определиться, как лучше организовать этот побег: изнутри или снаружи. Но стоило им пройти ещё несколько метров вперёд, как со всех сторон ударил дикий вой — сработали сигнальные чары. Оглушающий звук немилосердно рвал барабанные перепонки, так, что хотелось упасть и закрыть уши руками. Но возможности такой явно не предусматривалось. Со стороны неприметного здания между бараками понеслись лучи заклинания: тут и там Рон видел изумрудно-зелёный цвет «Авады». Грохот от ударяемых в стены заклинаний отдавался неприятным гулом в груди.

— Остолбеней! — Уизли наугад пустил луч заклинания туда, где слышал голоса.

— Бомбарда! — Кингсли тоже не терял времени напрасно. Он взорвал дверь первого барака, и оттуда осторожно выглянули люди. Взрослые. Рону почудилось, будто он видит среди них знакомые лица.

— Эй, сюда! — кто-то громко свистнул сзади. Голос показался Уизли знакомым. Он мысленно застонал: как он мог надеяться, что Гермиона оставит его без присмотра. Он последовал примеру Бруствера, разрушая соседнюю кирпичную стену и заодно перегораживая обломками путь от штаба управления. И только после этого позволил себе обернуться. У зарослей боярышника, где изначально прятались они с Бруствером, стояли, переминаясь с ноги на ногу, два фестрала. Их костлявые силуэты мертвенно переливались серебром в холодном свете луны.

Рон не ожидал, что они так глупо попадутся. Сопротивление возлагало на эту их вылазку большие надежды по сбору информации. Рон лишь утвердился в своих предположениях: скрытная разведка — это совершенно не его. Другое дело — разведка боем, вот как сейчас! Но только взбучки от Гермионы было не избежать.

— За мной! — могучий рык Бруствера раздался поверх непрекращающейся какофонии. Рон и Кингсли что есть сил понеслись в сторону зарослей. Все, кто имел смелость и не был чрезмерно одурманен зельем Подчинения, рванули вперёд. Достигнув границ Приюта, Рон увидел Гермиону и Эмму Смит — девчонку, с недавних пор примкнувшую к Сопротивлению. Её приход вызвал у Рона немалое уважение, ведь, несмотря на свой статус чистокровной, она не хотела мириться с ролью простой наблюдательницы. Его семья и он сам были точно такими же.

Когда Рон обернулся назад, то увидел, что не так много людей бежало за ними. Пара мужчин — маги, лишённые волшебных палочек, — несколько женщин и двое подростков. Он помог подросткам и женщинам взобраться на фестралов. Последней на хребет к волшебном созданию взобралась Гермиона. Он придерживал её за талию, чувствуя, как она дрожит под его руками. Как никогда, Рон остро пожалел, что так и не признался ей в любви. А что, если другого случая и не представится? Пока эти мысли лихорадочно проносились в его голове, Гермиона быстро наклонилась и вложила в его руку шахматную фигурку.

— У тебя есть тридцать секунд. Непременно вернись, Рон Уизли, — сказала она и толкнула фестрала пяткой в бок. Рядом точно так же взмыл вверх другой фестрал — с Эммой и остальными беглецами, а Кингсли вновь начал палить заклинаниями в настигающих их охранников. Они прикрывали отлёт фестралов, одновременно группируясь плотнее. Из-за того, что план как всегда пошёл прахом, Рону оставалось только в очередной раз поразиться предусмотрительности Гермионы, быстро оценившей ситуацию и наколдовавшей портал, чтобы перенести всех беглецов. Очевидно, что парная трансгрессия не помогла утащить столько людей зараз. Тем временем оставшиеся на месте маги по команде Рона сцепились вместе и коснулись портала, переносясь подальше от Приюта.

* * *

— Джиневра, бросай курить. Надоела! — недовольно буркнул Северус, зыркнув в сторону жены. — Значит, мост у неё создать не получается, а сигареты — запросто?

Джинни тут же неуютно поежилась под его взглядом.

— Оно само как-то, — промычала она и, в последний раз затянувшись, кинула окурок под ноги, раздавив туфлей. — Я только подумала о сигаретах и — хоп! — они оказались в кармане.

— И я должен тебя похвалить? — кисло вопросил Северус.

— Ну чего ты злишься? — Джинни шагнула поближе к нему и слегка погладила его предплечье поверх плотной ткани мантии. Из-под её пальцев струилось приятное тепло. Но она могла бы и не спрашивать, ведь прекрасно знала, почему он нервничал.

Это случилось даже раньше, чем Северус мог предположить. Волдеморт обнаружил попытки проникнуть в свои мысли намного быстрее, чем им с Джиневрой удалось закрепить успех. Задание найти вероломного мага, дерзнувшего на подобные эксперименты, ожидаемо прошло мимо Снейпа. Ведь тот, как очень сильный легиллимент в окружении Тёмного Лорда, теперь тоже находился под подозрением.

Антонин Долохов — несдержанный на язык школьный приятель Волдеморта — сказал как-то, что если бы не такие, как Корбан Яксли — «белые воротнички», боящиеся запачкать свои чистые руки, — они бы уже давно победили. Высказывание закончилось ожидаемым поединком на волшебных палочках, прекратить который удалось только с появлением Тёмного Лорда. Однако Снейп был совсем не согласен с Антонином. Яксли обладал поистине бульдожьей хваткой и первый заподозрил Снейпа. Стоило ли говорить о той изобретательности, которую он проявил, чтобы получить это задание от Тёмного Лорда и кинуть тень на Первого советника. Северус прекрасно понимал, что методичные, словно срывающиеся с потолка капли воды, доносы вкупе с прошлыми подозрениями Белатриссы сложатся для Лорда Волдеморта в неопровержимые доказательства, и Северус скатится вниз со своего пьедестала, словно камень с горы. Пока Снейпу удавалось выходить с допросов Лорда живым, но он чувствовал, что везение его скоро закончится. Приходилось сделать паузу, перед новой попыткой вытянуть больше подробностей из ментального поля. Но совсем останавливать свои поиски Северус вовсе не собирался. Пусть даже и ценой жизни.

Они с Джинни спешили известным маршрутом, нервно оглядываясь кругом. Северусу казалось, что за ними наблюдают сотни глаз. В этом месте ему никогда не было уютно, но теперь всё будто стало ещё более опасно. Они перебрались через Поле на входе, через Ущелье, реку Забвения, через голый Лес на подступах к выжженной пустыне внутреннего мира Тёмного Лорда. И тут их ждал неприятный сюрприз…

…Гермиона и Рон, вот кто мог помочь в решении непростой загадки. Если кто и знал все возможные подробности о созданных крестражах, то только они. Медленно, выуживая воспоминания и раз за разом просматривая их в Омуте памяти, Северус переписал все изображённое на «картинах памяти»: людей, места. Грейнджер, Уизли и Снейп выстраивали систему взаимосвязи, опираясь на знания, полученные от Поттера и доступные Северусу благодаря долгому «Пожирательскому опыту». Выходило так, что событий в памяти было настолько много, что, несомненно, лишь часть из них относилась к крестражам. Но вот какая именно? Они планировали шаг за шагом проверить каждого из «изображенных» людей, если те были всё ещё живы. Предстоял титанический труд, облегчить который Северус хотел более тщательным исследованием «внутреннего убранства крепости».

…Но то, что предстало их взгляду, поражало. Прямо перед Северусом и Джинни — несомненно, непрошеными гостями этого неприветливого уголка чужого подсознания — там, где раньше располагалась лишь обезвоженная пустыня, выжженная земля, был воздвигнут лабиринт. Каменные стены в несколько десятков дюймов монолитным безмолвием уходили куда-то вглубь, где предположительно оставался внутренний мир Волдеморта, и вверх. Джинни рядом тяжело вздохнула, выражая то, что творилось в душе у самого Северуса. Отчаяние, безнадежность, чувство невозвратимой утраты.

— Что теперь? — спросил он, хотя и понимал, каким жалким, должно быть, выглядит.

— Будем прорываться, — ответила Джинни, крепко сжимая своей маленькой тёплой ладошкой его руку. Северус набрал в грудь побольше воздуха и, совершенно не представляя, с чем они столкнутся теперь, сделал шаг в темноту лабиринта.

Джинни кольнула палец иглой и капнула кровью в высокую пробирку с голубым прозрачным зельем. Зелье мгновенно стало насыщенно-красным. Она ещё раз сверилась с инструкцией: ошибки быть не могло — она была беременна. Джин шумно выдохнула, а её ноздри затрепетали. Она вылила зелье в раковину и смыла бордовые потёки проточной водой, а, оказавшись в спальне, инструкцию вместе с флакончиком выбросила в камин, предварительно трансфигурировав последний в кусок древесины. Уже много лет они с Северусом предпочитали одну постель на двоих, и Джин не очень любила вспоминать то время, когда её тогда ещё новоиспеченный муж усиленно делал вид, что миссис Снейп не существует в природе.

Устраиваясь в кровати, она, слегка сдвинув брови, посмотрела в окно. Сквозь неплотно задёрнутые шторы просматривалось тёмно-синее вечернее небо. Северус сегодня должен был отправиться к Сопротивлению для разработки важной операции. Маленький городок в южном Уэльсе — там где вереск, скалистые уступы и ирландцы, такие же рыжие, как и вся семья Джин, — был выбран первым пунктом в новом чудовищно-амбициозном плане Лорда Волдеморта. Будто бы он имел другие. Удалённый провинциальный городок с небольшим — в пару десятков тысяч — маггловским населением должен был подвергнуться быстрому и безболезненному захвату мобильными частями ТМА — тёмно-магической армии, сформированной в независимом ведомстве, отпочковавшемся от Мракоборческого отделения. Люди, входящие в ТМА, были чистокровны минимум в первом поколении, идеологически преданы МагБритании и отлично подготовлены. Антонин Долохов и Лестрейнджи лично командовали этими частями, и сомнений в успехе быть не могло.

Некоторая часть ТМА занималась удержанием порядка в магглорожденных узилищах — Приютах. Другая же — бо́льшая — была избрана для установления нового порядка. Первый город планировали взять и отрезать от всех маггловских сообщений, а население поработить с помощью многолетних разработок Верховного мага и его, до недавнего времени, Первого советника. Зелье, растворённое в искусственно вызванном дожде — ещё одно новшество, позаимствованное у заокеанских коллег-магов Америки, неожиданно поддержавших новый режим, — вызывало полное поглощение воли. Средство было успешно отработано в Детской программе, несмотря на активное вмешательство Сопротивления. Но повстанцев насчитывалось едва ли несколько сотен человек, тогда как руки Совета и Авгурея были вездесущи. Дочь Волдеморта, к слову, приобретала всё больше и больше влияния, в один прекрасный момент полностью заменив собой Совет. Северусу казалось это забавным. Ведь как ему было бы горько, будь он и в самом деле преданным сторонником Тёмного Лорда, получившим столько всеобъемлющей власти и в один миг всё потерявшим. Роспуск Верховного совета был более чем закономерен, ведь Тёмный Лорд не мог доверять ему, так как доверие было в принципе не в его природе. Однако для собственной дочери — идейного и генетического продолжения самого себя — он сделал исключение.

Снейп знал, что Лорда продолжают одолевать сомнения, относительно фигуры бывшего Верховного советника в частности, в своё время активно подогреваемые Яксли и Беллатрисой, а теперь и Авгуреем. Впрочем, не дав в их руки никаких серьёзных доказательств против себя, Северус всё-таки не преминул воспользоваться возможностью накинуть на себя обиженную мину и, отказавшись от предложения Волдеморта стать одним из командиров ТМА, вернуться в Хогвартс, подальше от осточертевшей политики.

Надо сказать, некоторые были готовы к переменам. Люциус и Драко, как всегда лучше прочих почуявшие смену ветра, провели целую компанию по дискредитации Яксли — то, что так и не получилось у самого Снейпа. Результатом их усилий стало то, что пост главы Отдела Правопорядка достался младшему Малфою. Северус мог теперь более спокойно взирать на эту политическую возню, имея небольшую передышку, но в глубине души сильно сомневался, что Лорд надолго оставит его в покое.

У Джинни вновь кольнуло в висках от воспоминаний. На приёме в честь сформированной армии играл оркестр, дамы, выряженные в меха и бриллианты, вальсировали с кавалерами, в носу щекотало от запахов парфюмерии и изысканной еды. И поверх всего этого великолепия взирал Лорд Волдеморт. Живой и невредимый.

…Ведь Лабиринт был непроходим. Иной раз, как, например, сейчас, Джинни просто хотелось выть от безысходности. Чтобы они не делали, какие бы механизмы не придумывали — ментальная защита, воздвигнутая Авгуреем, оказалась несокрушимой.

Джинни поёжилась под одеялом. Мысли вновь метнулись к ребёнку. Какова будет реакция Северуса, она могла предположить со стопроцентной уверенностью. Этого ребёнка он не хотел. Более того, он запретил ей даже думать об этом, не желая, чтобы в таком мире жили их возможные дети. Нет, Джинни, конечно, была с ним согласна, особенно тогда, когда верилось, что ненавистный режим будет побеждён в скором будущем. Но месяцы складывались в годы, они далеко продвинулись в своих исследованиях ментального пространства, однако сквозь воздвигнутую когда-то и всё совершенствующуюся от раза к разу защиту им больше не удавалось пробиться. Тогда как информация, извлечённая в тот самый первый успешный раз, не смогла пролить свет на нахождение пресловутого последнего крестража. Джин больше не знала, на что они могли и могут ли вообще надеяться. Будущее, прошлое, настоящее — всё словно сплелось в единый, неразделимый клубок.

Между тем зеркало упорно транслировало Джинни неуклонное изменение кожи, волос — молодость была неумолима, она уходила, с каждым потускневшим волоском, с каждой едва видимой морщинкой на шее. Джин уже всерьёз опасалась, что они попросту никогда не успеют. И да, придя к этому неутешительному выводу, Джинни постаралась сделать всё, что от неё зависело, чтобы, несмотря на запрет Северуса, зачать малыша. Это решение далось Джин нелегко, но она не могла по-другому. В такой ситуации оставалось лишь порадоваться, что курить она бросила несколько лет назад, а то проблематично было объяснить такую резкую смену предпочтений Северусу.

* * *

Мальчик, чьи чёрные вихры до боли напоминали кого-то, на метле поднимался к вершинам разросшихся густых яблонь.

— Джеймс, немедленно спустись вниз, — кричала Джин, явно применив к горлу "Сонорус". В её голосе отчётливо проступали подзабытые уже командные нотки Молли Уизли. Мальчик смеялся и не собирался слушаться.

"Ах, вот ты как!" — недовольно подумала Джин и немедленно наколдовала над яблонями защитный купол. Джеймс, всё ещё свято убеждённый в своей ненаказуемости, летел всё выше, пока с размаху не ударился о преграду. Естественно, от удара метла полетела в одну сторону, а он сам вниз. Чары левитации спасли его от падения, но от гнева матери — спасти его ничто было не способно. Получив пару ощутимых шлепков, сорванец тут же ударился в слёзы и побежал в сторону дома, откуда только сейчас показался гордый отец семейства, несущий на руках рыжеволосую девочку лет трёх. Следом за отцом из дома выбежал ещё один черноволосый мальчик — помладше.

— Папа, папа, я тоже хочу летать, как Джим, — канючил он и периодически дёргал Гарри Поттера — повзрослевшего и обезоруживающе родного — за брючину.

— Ну, смотри, Джей-Си уже своё получил, ты тоже хочешь? Ты только посмотри на нашу маму, я бы сейчас не стал ей под руку попадаться.

Джинни как будто раздвоилась. Она определёно была здесь — матерью этого немалого семейства, и одновременно той Джин, для которой картина повзрослевшего Гарри Поттера и их совместных детей так и осталась щемящей мечтой юности.

Сделав глубокий вздох, словно прорываясь сквозь толщу воды, она вскрикнула и проснулась. Шум крови звонко отдавался в ушах, тогда как мир вокруг словно бы поглотил вакуум. За окном стояла обычная лондонская ночь. В отдалении завывали маггловские сирены, а небо было плотно затянуто тучами, не давая пробиваться ни свету звёзд, ни луны.

В памяти вновь вспыхнул образ Гарри — человека с добрым сердцем и самыми пронзительными зелёными глазами, которые она только видела.

Но Северус... Где бы он был в мире, с живым Гарри Поттером и побеждённым Волдемортом? Остался бы лежать смертельно раненым на полу Визжащей хижины? Пока окончательно не был бы поражён змеиным ядом и не истёк бы кровью? Теперь, после стольких лет, наполненных горьким дымом сигарет и тоской по ушедшему, Джинни могла с уверенностью сказать, что любит собственного мужа. И не готова просто так мириться с мыслью, что его могло бы вот так вот не стать.

Она нервно заходила по комнате. По спине её то и дело бежали мурашки, словно в подтверждение худших предчувствий. Она нерешительно распахнула платяной шкаф и бездумным видом окинула висящие в нём наряды. Руки её нашарили первую попавшуюся мантию, и она тут же облачилась в неё. В голове было пусто, лишь только досадное предчувствие да разгорающаяся решимость. Она не должна была позволить уговорить себя остаться дома. Не в эту ночь, когда так многое зависело от успеха повстанцев. Джинни сбежала по ступеням вниз, на ходу бросая появившейся из кухни Тинки:

— Никого не впускайте, пока нас нет дома.

На небе висела полная луна. Серебристый её свет освещал пустынный двор, словно мертвенная сень Авгурея — символа нового мира. Тонкие перья Птицы скорби охватывали каждого в Британии, а душераздирающая песня проникала в самую глубину души.

Ночной воздух остужал горящие щёки. Джинни трансгрессировала на край Хогсмида, почти угодив в какие-то заросли. Кустарники стояли голые, готовые к скорому наступлению зимы. Джинни заспешила ко входу в печально известную Визжащую хижину, где под самым носом у госпожи директора Хогвартса разместилась повстанческая база. Слава Мерлину, бывшее пристанище Ремуса Люпина до сих пор хранило о себе дурную славу, тем более в период Финальной битвы хижина послужила командным пунктом самому Волдеморту. Джинни миновала скрипучую калитку и быстро поднялась к заколоченной двери. Прошептав нужное заклинание, она смогла пройти сквозь дверь и границы иллюзорных чар. В гостиной было светло. Горели керосиновые лампы и камин, и было такое ощущение, что люди только сейчас покинули убежище. Джин прошла сквозь дом, заглядывая во все комнаты. Она поздоровалась с Кингсли и Эммой, сидящей рядом и доверчиво положившей голову ему на плечо, с Дином, решившимся вновь вернуться в повстанческие ряды. Ни Северуса, ни Рона, ни Гермионы не было в доме, и никто не мог сказать, куда они ушли. Джинни, согнувшись в три погибели, пролезла сквозь туннель и высунулась со стороны Хогвартса. Это было вопиющим нарушением безопасности, но, ещё не полностью вытянувшись из прохода, Джинни поняла, что пришла не зря. Несмотря на разгар ноября, первые заморозки ещё не наступили, и размокшая земля влажно чавкала под ногами. Ровно до того момента, пока не стал слышен морозный скрип. Джиневра опустила голову вниз, рассматривая иней, моментально покрывший землю вокруг. Изо рта вырвалось облачко пара. Она растерянно заозиралась и наконец увидела источник аномалии: по гладкой поверхности Чёрного озера и со стороны Хогвартса стекались дементоры. Их длинные рваные плащи жутко и неестественно развивались на несуществующем ветре. А на месте, к которому собирались магические твари, стоял Северус…

* * *

Когда Скорпиус Малфой — этот маленький засранец, в котором словно была сконцентрирована вся гнусность, взращённая в детях нового поколения, не знающего другого солнца, кроме мертвенного света Авгурея, — предстал перед Северусом со своими откровениями, Снейп подумал, что окончательно сошёл с ума. Мог ли сын Драко всё это время носить маску папенькиного сынка и занозы в заднице каждого несчастного учителя этой школы или же его слова, о том, что существует иной мир, иное временное измерение, в котором всё не так, были полностью правдивы? Северус слишком хотел, чтобы это было правдой, чтобы дать себе время усомниться. И вот теперь...

...Душа. Он видит её молочно-белые нити, покидающие тело, но ничего не может поделать. Он вспоминает Джинни, сидящей над Чашей памяти в тот день, когда они чуть не попались. Он слышит разгневанный крик Лили на берегу Чёрного озера, он чувствует глубокое отчаяние матери в день похорон отца, бессильно наблюдает, как летит вниз, кувыркаясь в воздухе, безжизненное тело Альбуса Дамблдора... Эмоции — тяжёлые, беспросветные, словно ноябрьские тучи, — захлёстывают его, а к глазам подкатывают слёзы. Снейп всегда ненавидел дементоров.

Он сделал так много, и всё равно недостаточно, чтобы победить. И, значит, всё-всё напрасно. Вот только...

В мире, где он умер, всё по-другому. Там есть Джинни, и она жива и счастлива, пусть и не с ним, а с Поттером. Все её мечты осуществилась, как и его, ведь Волдеморт пал — чего ему ещё желать?

Джинни.... Мысли о ней на секунду отодвигают пагубное влияние магических тварей, и он, наверное, даже может вызвать Патронуса. Но он не хочет.

Ведь он… он заслуживает смерти, по совести сказать. И там — всё вышло лучшим образом. Так что ничего страшного не произойдёт. Он сделал свой выбор, и он умрёт...

Свечение, возникшее будто из ниоткуда, ослепило его. Свет показался ему упавшей на землю луной. Будто она долго удерживалась от земного притяжения, но теперь упала вниз, не в силах больше сопротивляться. Он тоже не может. Перед собой он увидел Джин. Её губы что-то шептали, но он не мог разобрать, что.

— Милая, милая... — он коснулся её щеки, в который раз поразившись мягкости её кожи. — Теперь всё будет хорошо, верь мне. Всё будет так, как ты и мечтала. Ты будешь летать, как и хотела. И родишь своему Поттеру троих. Представь Джинни, троих, что за ужас!..

Кажется, он что-то ещё бессвязно шептал ей, завладев кистью руки и оставляя невесомые поцелуи на тыльной стороне, в то время как мир снова стал становиться чётче, а свечение погасло.

— Северус, о чём ты говоришь? — в сгустившейся тишине серьёзно спросила Джинни, нахмурив свои тонкие брови. Снейп вдруг почувствовал, как холодно было лежать на голой земле. Он немного приподнялся на локтях, в недоумении глядя на жену. — Что произошло, Северус?

— Я... — он потерянно оглянулся. — Здесь был Скорпиус Малфой. С маховиком времени. Ему надо было во что бы то ни стало вернуться назад и исправить то, что они натворили...

— Кто они? — непонимающе переспросила Джинни.

— Скорпиус Малфой и Альбус Поттер — твой и Поттера сын — как-то раздобыли Маховик времени. Они хотели спасти Седрика.

— Седрика? Этого...

— В школе он был славным, по крайней мере, этим они руководствовались. Я не очень понял, что потом с ним стало... А в их времени он умер, не окончив Хогвартс. В общем, они что-то намудрили, и их время, там, где Поттер не считал ворон, а сделал всё, как надо, изменилось на наше. Рон и Гермиона прикрывали наш отход, чтоб Скорпиус мог вернуться назад и сделать всё правильно. Но тут появились дементоры... И...

— Рон? Гермиона?.. Я ничего не понимаю. Где они? — Джинни потерянно оглянулась, почуяв беду.

— Боюсь, их уже не спасти, Джин, — к Северусу вновь вернулась способность трезво мыслить. — Нам надо уходить, сейчас вновь появятся дементоры... Или Амбридж могла вызвать мракоборцев, — Северус стал торопливо подниматься, Джинни кинулась ему помогать. А потом она увидела их: сидящих на стылой земле, смотрящих вперёд безучастными глазами. Снейп никогда не видел перед собой казнённых дементорами, не задумывался о том, что с ними потом становится. До сих пор он временами стыдился, что так отчаянно желал скормить этим тварям душу Сириуса Блэка, человека, как он думал, виноватого в доброй половине его бед. Жаль всё-таки, что беды в этой жизни Северус приносил только сам себе.

— Рон, миленький! — Джин бросилась к брату, упав перед ним на колени и хватая за плечи. Она вглядывалась в его лицо, стремясь отыскать в нём крупицы узнавания. Но тщетно. Бездушное тело мелко потряхивало головой и никаких признаков сознания не проявляло. Гермиона была в схожем состоянии. Картина была душераздирающая, и подошедший к ним Северус попытался поскорее поднять Джинни за локти.

— Не-е-ет! — взвыла она, как дикая кошка, выкручиваясь из его рук. — Ненавижу!

Через пару секунд тщетных попыток Снейпу удалось отодрать её от брата и подруги и заключить в объятиях. Он укачивал горько плачущую Джинни, как ребёнка, и не находил слов, чтобы утешить. Внезапно она оттолкнула его и, направив поочерёдно на друзей острие волшебной палочки, звучно произнесла:

— Авада Кедавра!

В воцарившейся ночной тишине, Северус лихорадочно соображал о последствиях устроенной ими вылазки. Просто необходимо было вернуться в Хогвартс и попытаться подчистить память Амбридж. Но одного взгляда на трясущуюся мелкой дрожью жену хватило, чтобы махнуть на всё рукой. В глубине души разливалась иррациональная радость от того, что где-то там существует лучший мир и Джинни в нём счастлива. Северус вёл её домой, понимая, что своим бездействием сейчас ставит под угрозу их и без того шаткое положение.

— Нам — тебе — надо бежать. Без меня тебе будет легче. Тебя будут искать не так тщательно, как меня. С минуту на минуту за нами — мной — придут.

— Я не побегу. Я хочу дать бой, — как сомнамбула повторяла Джинни и смотрела перед собой остекленевшими глазами.

— Бой ничего не решит. Нас просто убьют и всё.

— Пусть! Мы слишком долго прятались за пустыми отговорками! — прокричала Джинни, ударяя кулаками по подлокотникам кресла, заходясь в новом приступе истерики.

Она была раскрасневшейся от гнева и слёз. Северус с огромным трудом заставил её выпить принесённое успокоительное и, наверное, перестарался с порцией. Джин, сделав всего пару глотков, обессиленно уронила голову на грудь, а стакан со звоном покатился по паркету.

* * *

Ночное светило уже завалилось за горизонт, словно перезрелое жёлтое яблоко, когда Северус открыл глаза. В комнате было всё ещё темно, но одно было ясно сразу — и пара похлопываний по совершенно холодной половине кровати, лишь подтвердили догадку: Джинни рядом не было.

Северуса сразу же охватило нехорошее предчувствие. С тревожно сжавшимся сердцем он вышел из спальни, отправляясь на её поиски. В полутьме, нарушаемой лишь дрожащим огоньком свечи, Северус обнаружил Джин в своём кабинете. Спина её была напряжена, а глаза закрыты. Она ушла в тонкий мир. Одна.

...На сине-белом инее виднелись следы её шагов. Он спешил, задыхался, переходил на бег. Он не мог предположить, что задумала Джинни, но мог с уверенностью сказать, что в таком состоянии она была готова на любую непоправимую, самоубийственную глупость. Северус надеялся, что до того, как она заявится и выдаст себя, он успеет её перехватить. Но было уже слишком поздно...

Остатки каменных стен крошились у него под ногами, а через Лабиринт, подобно огненной стреле, был проложена дорога к самому центру, там, где полыхало зарево пожара. Преодолев остатки пути, он увидел, как Джиневра теснит Авгурея за пределы пространства, отведённого подсознанию Волдеморта. Сам Лорд участие в битве не принимал — слишком хитрая магия этого места просто-напросто ловила его сознание в ловушку, заставляя играть по чужим правилам, — лишь слепо уклонялся от потоков пламени. Джинни тем временем уходила всё дальше и дальше, пока огонь не стих где-то вдалеке. Вдруг к Северусу пришла в голову безрассудная идея. Он некоторое время уже строил смутные догадки и предположения, и сейчас была самая подходящая возможность их проверить. Законы этого места позволяли выйти из трансового состояния только в точке входа. А что, если они уведут Волдеморта глубоко внутрь этого мира, запутают его путь назад? Северус нервно крутанулся на каблуках, заметив возвращающуюся Джинни. Авгурея рядом с ней уже не было. Что ж... Выбора всё равно нет. Снейп сконцентрировался, помогая себе взмахом руками — ненужным, но морально убеждающим жестом, — и перед Волдемортом начали подниматься каменные стены. Высокое, незамкнутое ограждение потихоньку смещалось вперёд, тесня тёмного мага и заставляя его пятиться назад. Ещё и ещё, снова и снова. Он метался вдоль преграды, не находя возможности обойти её. Вскоре присоединившаяся Джинни вновь наколдовала магическое пламя по обе стороны от концов незамкнутой стены. Огонь жадно лизал камень, и жар долетал даже до Северуса, идущего в отдалении, а вот для Волдеморта огонь был нестерпим, вызывая у него громкий, полный боли крик...

Звук этот ещё долго стоял в ушах у Северуса, когда они с Джинни вышли из транса. За окном поднималось рассветное солнце, и его тонкие лучи пробивались сквозь щели в тёмных портьерах.

* * *

Они вошли в замок. Как и ожидалось, с оружием в руках их встретила Беллатриса. Лестрейндж была одна, без Волдеморта. Однако Северус не спешил радоваться.

— Прикройте меня, — бросил он стоящему рядом Кингсли и двинулся наверх. За ним выдвинулись еще пара человек. Он поднимался наверх к покоям Тёмного Лорда. Что, если все сработало? Как долго это удержит Волдеморта? Снейп не знал даже приблизительного ответа на этот вопрос, он мог лишь только надеяться. Девушка с длинными белыми волосами — серебристыми, как птица на красно-зелёном знамени — побежала следом за ними, он заметил её боковым зрением.

— Петрификус тоталус, — незамедлительно проговорил Северус.

Авгурей. Чертовски хитрую и сильную волшебницу просто застали врасплох. Ещё бы… Северус был вообще удивлен, что она выбралась из Реки Забвения самостоятельно. Хладнокровно он переступил через поверженную и пошёл дальше. Тёмный плащ хлопал за спиной от стремительности шагов в унисон нарочито спокойному сердцу. А вот и конец: Волдеморт недвижимо лежал на роскошной кровати под тёмным балдахином. Его веки были смежены, а дыхание — спокойным и глубоким. Он не приходил в себя уже несколько суток. Дюжие мужчины схватили его с двух сторон — было решено не применять магию рядом с погруженным в транс, чтобы не нарушать его магического сна.

— Уходим, — скомандовал Северус, заслышав усилившиеся звуки битвы внизу. На подмогу, должно быть, подоспели Пожиратели Смерти. Быстро стащив тело Тёмного Лорда вниз, сквозь шквал заклинаний они стали прорываться на выход. Северус ещё до конца не верил, что у них получилось, получилось обыграть великого Лорда Волдеморта.

— Быстрее, — крикнул Бруствер перед тем, как обрушил половину свода большого холла. Под крики боли и хрипы поверженных врагов и союзников они наконец вытащили тело из дома, туда, где могли с помощью портала перенестись в специально подготовленное место.

— Надолго ли? — спросила запыхавшаяся Джинни, нагнавшая его у выхода. Она стащила с себя тёмную маску и капюшон, и волосы огненной волной рассыпались по её плечам.

— Не знаю, Джинни. Но пока — поживем, — хмыкнул Северус и, крепко обняв жену за талию, стал отсчитывать секунды до активации портала.

Походная сумка, привязанная чуть ниже талии, при каждом движении била по бедру. Не больно, но после трёхсотого шага — а Дельфи с упорством, достойным лучшего применения, считала их все — мерные удары предмета о тело начинали безумно раздражать, рождая на коже щекотный, надоедливый зуд. Мир вокруг менялся хаотично. Однако за пятнадцать лет, что она блуждала тут, Дельфини уже ничему не удивлялась и даже составила некоторую карту сменных состояний. Сейчас здесь стояла звёздная ночь. Цепочка гор, возвышающая вдалеке, больше не прельщала Дельфи своей таинственностью. Горы тоже постоянно меняли свое местоположение, появляясь то справа, то за спиной. Дельфини подозревала, что может привязать их к одному месту одной лишь силой мысли, но решительно не делала этого, чтобы не дать пространству забыть преобразования, полученные от её врагов, прошедших здесь много лет назад.

Всего однажды ей удалось дойти до надменной громады гор. Тогда Дельфи прошла, казалось, сотни миль, падениям и подъемам не было числа. Не приходила в себя неделями и страшно похудела, лёжа без сознания в своей небольшой квартирке. Все горы были исхожены вдоль и поперёк: каждая пещера осмотрена и описана, каждое дерево у подножия — запомнено, каждая опасная тварь — убита. Что касалось последнего, Дельфи ни грамма не колебалась при этом. Ещё с детства ей твердили, что нападать лучше всего первой.

Однако все усилия были напрасны — его там не было.

Звёзды ярко мерцали над головой, но всё-таки, чтобы разглядеть карту, пришлось посветить палочкой. Дельфи не очень любила пользоваться здесь магией. Хоть она и привыкла воспринимать волшебную палочку продолжением собственной руки — попробуйте-ка запретить дочери Лорда Волдеморта колдовать на каникулах! — здесь же волшебство всегда сопровождалось неприятностями: то пространство начнёт искривляться и меняться на глазах, а то и вовсе сбегутся какие-нибудь опасные местные твари, появляющиеся из ниоткуда. Карта была испещрена сеткой красных крестов — Дельфи помечала ими места, которые всё-таки удалось обойти и исследовать, руководствуясь константами здешней топологии.

Его нигде не было.

Авгурей закусила губу в напряжении и, выдохнув, засунула карту назад в сумку. Твёрдо зашагала в обход гор, туда, где начиналось огромное море, уходящее за горизонт. Его ласковые голубые воды мягко ударялись о песчаный пляж, а в отдалении, перевёрнутая на бок, словно выброшенный на берег кит-самоубийца, лежала деревянная лодка. Дельфи чуть постояла, замерев, вдыхая влажный солоноватый воздух, пока ботинки приминали золотистый песок. На горизонте поднималось солнце, лиловым светом расплываясь над гладью воды. Сбрасывая с себя остатки задумчивости, Дельфини направилась к лодке. Отдуваясь и отчаянно сквернословя, она стащила судёнышко в воду и как можно дальше толкнула его по волнам. Запрыгнула следом, промочив высокие ботинки, и заработала вёслами. Она знала, что последнее место, которое не было исследовано — это Море. И болезненное предвкушение уже остро расплывалось внутри, распирая ребра.

Дельфи гребла больше часа, и когда руки уже начали нещадно саднить, она увидела то, на что надеялась: в отдалении, так далеко, что почти сливался с выбеленным полотном безоблачного неба, виднелся берег маленького островка. Дельфи перемотала руки хлопковыми носовыми платками, извлечёнными из внутреннего кармана мантии, и усерднее налегла на вёсла. Капли пота уже вовсю катились по вискам, когда мягкий толчок ознаменовал причаливание к небольшому песчаному острову в открытом море. По берегу росла скудная сухая растительность, а неподалеку стояла покосившаяся деревянная хибарка. Возле домика, облокотившись на иссохшие доски стены, сидел старик. Длинные седые волосы и борода его развевались на ветру. Морщинистая кисть руки покоилась на согнутом колене, в то время как вторая нога была просто вытянута на земле. Он подставил своё лицо с зажмуренными веками солнцу и ветру и мерно дышал, словно бы в полудрёме.

Дельфи быстрым шагом двинулась в сторону хибарки, нерешительно разрушая уединение этого места, воскликнув:

— Здравствуй, отец!

* * *

Во всю мощь заработали моторы. По крайней мере, Дельфи думала, что это именно они. Порой ей приходилось обитать среди магглов, когда с работой в волшебном мире было напряжённо, и нужно было не умереть от голода, желательно не привлекая к себе внимания. Тогда она и нахваталась всех этих маггловских слов: двигатель, эмиграция, поколение «миллениум». Она оперлась на металлические перила сине-белого парома, смотря на бурлящую вокруг его глянцевых бортов воду. Они отчаливали от берегов туманного Альбиона, оставляя за спиной боль и разочарования многих-многих лет.

Дельфи оглянулась на стоявшего рядом отца. Его глаза, тускло отливая красным, не отрываясь, следили за постепенно отдаляющимся гранёным очертанием Дуврской крепости⁽¹⁾. Ещё перед посадкой на паром Дельфи наложила на Волдеморта отвлекающее внимание заклятие, и теперь не опасалась, что магглов смутит его облик. Её же... Дельфи облик отца никогда не смущал, ведь мать учила смотреть гораздо глубже внешнего вида.

Дельфини сжала кулаки при мысли о матери. Спустя столько лет Авгурей всё ещё не любила вспоминать о том дне. Тогда с каждым днём атаки на сознание Волдеморта усиливались. Они — Авгурей и Волдеморт — были так могущественны, казалось, нет в мире силы, способной остановить их. И всё же Дельфи приходилось тратить чудовищно много сил, чтобы обезопасить разум отца от внешнего проникновения.

Она придумывала всё новые и новые заслоны и препятствия. Она хорошо помнила тот день: когда кто-то явился на исходе холодной ноябрьской ночи. И тогда всё изменилось, словно тот, кто пытался войти — методично, осторожно, как бы крадучись, — вмиг потерял терпение. Он, а точнее они, ведь Дельфи была практически уверена, что их было как минимум двое, зашли внутрь и начали пробираться вперёд, ломая стены Лабиринта, которые Дельфи виток за витком возводила вокруг Башни. Камень взрывался, осколки разлетались вокруг, а на месте проломов образовывались обугленные раны. Дельфи ничего не могла сделать: бесконечно знакомые, но всё же не узнанные пришельцы подошли к самому порогу. Смертоносных сфинксов, крылатых ящеров, ядовитых змей — все порождения Лабиринта Дельфи кинула наперерез врагам. Но одним чудовищным потоком огня все твари были сметены с пути. Огонь был везде, куда Дельфи не кидала мечущийся взгляд. Её теснили, и теснили достаточно жёстко, пока она не сорвалась с обрыва...

Дельфини затруднялась сказать, что произошло потом. Очнулась она в воде и долго-долго смотрела в серое небо в прорезь сходящихся высоко над головой гор. Она не помнила ни кто она, ни что произошло... Лишь настойчивая тяжесть в груди всё никак не покидала её. Она брела вдоль берега со скучной растительностью и загробной тишиной, пока вдруг не вспомнила всё...

Когда она нашла дорогу назад — всё уже было кончено. Его нигде не было.

Стоило Дельфи очнуться, как она сразу же поняла: они уже в замке.

Кто это был? Дельфи не узнавала вошедших. Это были люди с мрачным лицами, горящими гневом глазами. Мать вышла им наперерез. Дельфи помнила, как отчаянно, словно валькирия родом из древней Скандинавии, она сражалась. Тут и там мелькали тёмные плащи и вспышки — сначала только матери и её, которые пытались сдержать целую толпу нападающих, а потом и Пожирателей Смерти, пришедших по зову Беллатрисы. И тогда Дельфи увидела, как несколько человек отделились от общей группы и скользнули наверх… Авгурей до сих пор не могла простить себе той постыдной слабости. Не лучше бы она умерла вместе с матерью в тот день, чем раз за разом вспоминать это: «Оставьте девчонку», — брошенное холодным безразличным тоном. И после.... У неё не хватило сил спасти страну от разрушения после того, как отец исчез. Пламя переворотов, вновь вспыхнувшее по всей МагБритании, заставило её бежать и скрываться, год за годом лелея только одну надежду: найти и освободить его.

— Милорд? — вопросительно взглянула она.

— Оставь это, — устало ответил Волдеморт и со вздохом облокотился на перила, переводя взгляд на бурлящую вокруг боков парома воду. Совсем не так себе Дельфи представляла его возвращение. — Тебе же нравилось это: звать меня отцом, верно?

У Дельфи больно-больно затрепетало внутри. Она плохо понимала, чего ждала от него, но явно не этого устало-разбитого состояния. Может, того, что он вновь откроет свои алые глаза, всегда наполненные всполохами ярости, вновь искривит свои тонкие бескровные губы и будет карать всех виновных, всех осмелившихся отвернуться от него, всех, затеявших бунт и неповиновение. Что сотрёт с лица земли всех, кто противостоял ему. Пусть бы и превратил в пепел ненавистный остров.

Она искала, так долго искала его… Во сне и наяву. Разрозненные слухи, словно драгоценные бусины, нанизанные на леску, наконец сложились в место, где можно было найти его. Она разыскала и выкрала тело отца. Изможденный и исхудалый, но он всё же был жив. Впрочем, до конца Авгурей никогда не теряла надежды — её вера была сильна. Её вера была нерушима — такой воспитали её.

— Отец, — с улыбкой произнесла она. Ей так хотелось дотронуться до его плеча, но она не смела. Вместо этого Дельфи положила ладонь себе на грудь — прямо поверх сердца. Там, где совсем рядом словно трепеталось другое маленькое сердечко, то, что всегда было с ней, хранило и неустанно напоминало об отце — осколок его души, крестраж, заточённый в ней давным-давно...

1) Дуврский замок (англ. Dover Castle) — один из самых больших по площади английских замков. Расположен в Дувре, графство Кент, на берегу пролива Па-де-Кале между Великобританией и Францией. С давних времен он считается «Ключом к Англии» из-за своего стратегически важного положения на острове.

Вернуться к тексту