Тайна семьи Свон (гет)

Эдвард

Джеймс ушёл. А я стоял, шокированный его словами. Чем именно? Хотя бы описанием реакции Виктории, когда она узнает о моём даре. Ищейка говорил вполне серьёзно… но это совершенно не вписывалось в то, что я слышал в её мыслях за эту неделю. Да, порой они были довольно резкими и недовольными (что неудивительно, учитывая недавнюю смену диеты и непривычную обстановку), но ничего похожего на предположения Джеймса.

Откровенно говоря, Виктория была даже довольно уравновешенной, учитывая все обстоятельства. Для вампира, чуть больше месяца назад перешедшего на животных, у неё отличный самоконтроль. И одним из факторов, помогающих ей справляться, был… я. На самом деле, с первого дня, как она появилась в школе, в основном обо мне её мысли и были, хоть внешне она сначала этого и старалась не показывать. Честно говоря, то, как она думала обо мне, буквально грело меня изнутри. Я ей нравился, хоть она и пыталась это отрицать, стараясь убедить саму себя, что это месть. Но упрямства Виктории хватило только до конца первого учебного дня. У нас было несколько общих уроков, и чем больше она находилась рядом со мной, тем меньше она была способна отмахнуться от тяги ко мне. А когда мы расставались на парковке, ей настолько остро не хотелось отрываться от меня, что это окончательно переломило её внутреннее сопротивление. Вампирша даже посмеялась над собой: мол, была бы это месть — попыталась бы убить Беллу, а не стала всеми способами добиваться внимания вампира, с которым, как выяснилось за ленчем, «разлучница» даже не и думала встречаться.

Я испытывал к ней практически то-же самое. В отличие от Виктории, я даже не пытался этого отрицать. С той встречи на поле мои мысли то и дело возвращались к прекрасной вампирше с огненными волосами. Хоть вначале я и был недоволен её приходом в школу, потому что считал, и не без оснований, что она может сорваться и устроить резню… но когда уловил в её мыслях причину — моё недовольство как-то внезапно испарилось.

Также я узнал, что Витория использует свою машину в качестве склада для немногочисленных пожитков, которые и появились-то в результате её решения пойти в школу. А сама по привычке живёт практически под открытым небом. Бродяга до мозга и костей. И тут у меня возникла идея, как сделать шаг ей на встречу, чего я, безусловно, хотел. Нужно пригласить Викторию жить к нам. Под предлогом помощи в освоении новой диеты.

Я поднял этот вопрос вечером того же дня, когда мы все были в сборе. Для убедительности пришлось им рассказать всё: то есть и её ко мне отношение, и моё к ней. Карлайл и Эсми меня поддержали, в чём я не сомневался. Джаспер отнёсся с настороженностью, по причине собственного опыта. Но при этом он не мог отрицать как немалых успехов Виктории на новой диете, не говоря уже о самом факте её смены, так и очевидную для него нашу взаимную симпатию. Розали была категорически против. Ей не нравилась идея пускать в дом незнакомку, к тому же до недавнего времени пьющую кровь людей. Как и Джаспер, она предполагала, что Виктория может в любой момент сорваться, что чревато для семьи большими проблемами, и, в отличие от Джаспера, у неё не было дара, который мог бы убедить её в обратном. Эммет колебался — с одной стороны он искренне желал мне счастья и был рад новому лицу… но с другой была Роуз, и он не мог отрицать её доводов.

Всё разрешила Элис, с широченной улыбкой заявив, что всё будет в порядке, но при этом скрывая видения от меня. Я знал, что она была рада любой возможности воспользоваться своим даром, особенно с того момента, как в нашей жизни появилась Белла. Она, как и все мы, очень привязалась к девушке, но всё же ей было досадно, что наша подруга недоступна для неё. Предвиденье было для неё таким же естественным, как зрение, и без него сестра чувствовала себя неполноценной.

Джас доверял своей любимой, да и Эммету было этого более чем достаточно. Розали осталась при своём мнении, называя нас в мыслях беспечными дураками. Я, в общем, мог её понять — она переживала за семью… но можно же дать Виктории хотя бы шанс, ведь она уже и так немалого добилась?

На следующий день у нас с Викторией оказалось четыре совместных урока. И каждая секунда, проведённая рядом, увеличивала взаимное притяжение. Я, слыша её мысли, тоже осторожно проявлял свой интерес к ней во всяких невинных жестах, вроде «случайных» прикосновений и красноречивых взглядов. Она мысленно этому удивлялась, но не отторгала.

В конце концов, уроки кончились, и мы все были на парковке. Виктория, борясь с сильным внутренним протестом, уже собиралась уходить, когда я выдал ей своё предложение. Её мысли наполнились недоверием, когда она это услышала. Вампирша была склонна отказаться, но тут мне на руку сыграл уже её дар — никто из нас не желал ей зла, даже Розали, которая хоть и была против, настоящей агрессии к Виктории не испытывала — следовательно, «чувство опасности» кочевницы молчало. Она несколько минут рассматривала моё лицо, взвешивая все «за» и «против», после чего у неё в голове пронеслось весьма громкое: «А, к чёрту всё!» — и Виктория приняла приглашение.

Дома её принимали радушно, кроме, естественно, Роуз, что та показывала холодным отношением. Но Виктории было искренне плевать. В конечном итоге они просто друг друга игнорировали, хотя в мыслях у кочевницы нет-нет, да и проскакивала мысль запустить чем-то тяжёлым в мою надменную сестрёнку. Я этому про себя усмехался — у всех, кроме Карлайла и Эсми, тоже не раз возникало подобное желание…

Сначала Виктория чувствовала себя неуютно, однако, ощущая расположение большей части семьи, довольно быстро свыклась. Со временем у неё начали проскакивать мысли о том, что она, привыкнув за свои две с лишним сотни лет к жизни на дикой природе или в каких-нибудь заброшенных помещениях, совсем забыла, что такое уют жилого дома. Раньше её это не беспокоило, но сейчас она остро почувствовала, что ей этого не хватало. Я, в свою очередь, радовался, что ей среди нас комфортно.

Стоит отметить, что первоначальный план Виктории включал попытку увести меня из семьи и убедить питаться человеческой кровью, когда я к ней достаточно привяжусь… но через пару дней близкого общения со всеми нами она поняла, что ничего из этого выйдет. Моя семья и мои принципы значили для меня слишком много, и я бы не смог строить близкие отношения с вампиршей, убивающей людей, как бы сильно её ни любил. И я постарался мягко подвести Викторию к этой мысли. К моей огромной радости, у меня это получилось: она смирилась, а со временем даже решила, что хочет быть не только со мной, но и частью моей семьи — больше, чем людской крови.

Не сказать, чтобы Виктория сильно раскаивалась в старом образе жизни… однако для меня это не было проблемой. На самом деле, я поражался уже тем, что ради меня вообще решилась на смену питания. Далеко не все члены нашей семьи придерживались диеты из любви к людям. Если совсем честно, то только Карлайл и Эсми были действительно сострадательными. Для Джаспера основной причиной отказа от крови людей был его дар — он чувствовал всё, что чувствовали его жертвы, и это сводило его с ума. Тем не менее, он ни капли не тяготился отнятыми во времена до знакомства с нами жизнями — только несколькими срывами уже при жизни в семье. Розали, так же, как и я, ненавидела свою вампирскую сущность (хоть и по другим причинам), настолько, что не хотела поддаваться зову крови и быть монстром просто ей назло. Однако я никогда не жалел тех, кого убил за десять лет существования вдали от семьи — они были чудовищами. За что я действительно ненавидел себя — так это за то, что от каждого убийства я получал удовольствие. Удовольствие от убийства людей было частью нашей природы, и от этого невозможно было скрыться… Эммет и Элис придерживались диеты скорее ради своих половинок, чем ради себя. Полагаю, при иных жизненных обстоятельствах они вполне могли бы питаться людьми без особых угрызений совести. Тем не менее, я любил их всех. И прошлое Виктории меня не заботило, пока оно оставалось прошлым.

К тому же, если быть до конца честным… я понимал, что сделало её чудовищем, любившим мучить своих жертв. Подсматривая всплывающие порой воспоминания о её человеческой жизни, я осознавал, что без особого зазрения совести свернул бы шеи нескольким скотам, которые превращали жизнь девочки (а впоследствии — девушки) в сущий Ад.⁽¹⁾ Более того, те недостойные звания людей уроды не умерли бы легко…

Мы с ней быстро сближались. Проводили много времени вместе, она с интересом расспрашивала обо мне и моей семье, а я узнавал о ней понемногу из её мыслей. Мы даже сходили вместе на охоту. Виктория металась меж деревьев на такой скорости, что я задался вопросом — а не сможет ли она соперничать со мной в этом? Рыжая копна волос при быстром беге была похожа на пламя. После этой охоты я в мыслях стал нежно называть её «Огонёк».

На третий день, после школы, Джаспер и Эммет решили размяться на заднем дворе. Первый, как и всегда, победил, затем ещё раз. Когда они сошлись в третий раз, Виктория из любопытства вышла понаблюдать за моими братьями. Я подтянулся следом. Когда «гризли» в третий раз был вывалян в грязи, вампирша прыснула в кулак, подумав при этом, что Эмм слишком полагается на силу, о навыках Джаспера же она думала весьма уважительно. Это не ускользнуло от внимания большого брата. Он, будучи на взводе после трёх поражений, предложил «нахалке», как он назвал Викторию в мыслях, побороться с ним. Она хмыкнула, и стала напротив Эммета…

Что тут сказать, у него не было ни шанса. Огонёк была очень быстрой, гибкой и искусной, она с лёгкостью уклонялась ото всех выпадов противника, и братишка даже не понял, как оказался на земле лицом вниз, а пальцы Виктории слегка сжали его шею. Он встал, отряхиваясь и обиженно бормоча, что ей просто повезло. Но я и Джас так не считали — на самом деле, братишка дерётся не так уж плохо. Но Огонёк являлась действительно опасным противником, «порхаю, как бабочка, жалю, как пчела» — это определённо про неё. Очевидно, что, несмотря на дар, от драк она бегала далеко не всегда. Не уверен, что мне бы сильно помогла телепатия — она почти не думала о своих действиях, что говорило о далеко не маленьком боевом опыте. Джаспер думал о Виктории со смесью уважения и зависти — первым он проникся, оценив её боевые навыки, причиной второго чувства был самоконтроль, которого сам он не смог достичь за несколько десятилетий.

Последние три дня мы вели себя практически как пара — везде, где это было возможно, держались рядом, а пересекаясь взглядом, буквально терялись друг в друге. Несмотря на небольшой срок нашего общения, у меня уже не осталось ни малейших сомнений — я люблю Её! Я уже полностью принадлежу Ей! Мне просто физически плохо находится не рядом с Ней, не иметь возможности каждую минуту смотреть в эти золотистые глаза, не видеть эту слегка смущённую улыбку, не касаться этих огненных кудрей… И я знаю, что это чувство взаимно!

Но вот тут то, что до этого так мне помогало, моя телепатия, обернулось другой стороной… Виктория, скорее всего, уже и сама бы догадалась о моём «маленьком» секрете, не будь так поглощена своими новыми чувствами… и мной. Но она, рано или поздно, узнает. И я очень боялся её реакции. Что, если она оттолкнёт меня? Никому не понравилось бы, что у него копаются в голове… к тому же, без его ведома и согласия. Что, если её зародившееся нежное чувство обернётся ненавистью?

И вот, я стою в лесу, ошарашенный словами её бывшего парня. Но внезапно на смену шоку пришла решимость. Может быть, Джеймс и ошибся в описании реакции Виктории, но в одном он прав — чем раньше я расскажу, тем лучше будет. Оттягивая неизбежное, я лишь всё усугубляю. В любом случае, я не могу позволить впредь этому стоять между нами!

Учебный день я провёл, как на иголках. Я старался не подавать виду, но Джаспер не мог не заметить моего состояния. За ленчем он мысленно спросил, в чём причина, но я лишь отрицательно качнул головой — неважно, мол. Тогда он просто стал иногда посылать мне волны спокойствия, за что я был ему благодарен.

С Викторией у нас были только два последних общих урока. Судя по её мыслям, она тоже уловила моё волнение. И сама начала нервничать, но спросить не решилась. «Если это что-то важное, он сам мне скажет», — подумала Огонёк. Эх, я-то скажу, но что будет после?..

Наконец, прозвенел звонок с последнего урока. «Судьбоносный звонок», — подумал я и усмехнулся своей же мысли. Мы уже выходили на парковку.

— «Эдвард!», — вдруг прозвучал мысленный голос Элис, — «Всё будет хорошо! Главное — не опускай руки сразу!»

Я ожидал, что она что-нибудь мне покажет, но её мысли были забиты пением китайского гимна задом наперёд. Мысленно чертыхнувшись, я обернулся к любимой: — Виктория, — она сразу посмотрела мне в глаза, и все мои мысли разбежались, как стайка мышей от совы. Опустив взгляд, я продолжил. — Пойдём, прогуляемся? — и махнул рукой в сторону леса.

— Конечно, пойдём! — с готовностью, но всё же несколько напряжённо улыбнулась она. «Чую, это всё неспроста…» — подумала Огонёк.

Когда мы отошли на такое расстояние, что из моего «эфира» исчезли все посторонние голоса, кроме мыслей Виктории, я остановился. Любимая посмотрела на меня выжидающе.

— Виктория, — с некоторых пор — моё любимое женское имя… и я знаю, что ей нравится, когда его не сокращают, — мне нужно сказать тебе две важные вещи, — я не смог удержатся от вздоха. — Первая — у меня есть дар.

«И какой же у него дар? Чёрт, надеюсь, не влюблять в себя…»

Несмотря на напряжение, я чуть не рассмеялся этому её предположению. Собравшись с духом, всё же выдал: — Он заключается в том, что… в общем, я читаю мысли.

Виктория замерла, в мыслях сопоставляя все мелкие странности моего поведения, на которые раньше не обращала внимания. Это длилось несколько секунд, а затем…

Мой слух оглушило яростное рычание, а в мысли ворвался такой поток нецензурной брани, что все сапожники и моряки мира вместе взятые позавидовали бы. А спустя долю секунды я получил невероятно быстрый и сильный удар в челюсть, на который не успел бы, наверное, среагировать, даже если бы ожидал. Пролетев приличное расстояние, я врезался спиной в огромную ель. Дерево загудело, однако выдержало. Но это было ненадолго… ведь едва я поднялся на ноги, получил новый удар, теперь уже ботинком в грудную клетку. На этот раз я улетел недалеко, так как большую часть энергии удара погасил проломанный мной ствол многострадального хвойника. Я едва успел приземлиться, как этот яростный ураган запрыгнул на меня. Виктория молотила меня, не жалея сил. Инстинкты кричали мне обороняться, но я усилием воли подавил их. Я не буду с Ней драться. В конце концов, Джеймс меня предупреждал. Пусть отведёт душу… А после можно попытаться поговорить.

Очередной удар был настолько сильным, что на моей скуле появились небольшие трещинки. Виктория уже занесла руку для очередного удара, когда заметила их. И замерла. Затем посмотрела на собственный кулак, будто впервые его видела, а потом снова на трещинки, начавшие уже затягиваться. Ярость на её лице стала сменяться смятением. «Чёрт возьми, что я делаю? Он же… он даже не сопротивляется… Какого чёрта он не защищается?» — она перевела взгляд немного выше, и встретилась с моим. Не знаю, о чём она думала в тот момент, так я стал тонуть в этих глазах, напоминающих недавно взошедшее Солнце.

Через несколько секунд Виктория крепко зажмурилась, разорвав контакт. Она потрясла головой, от чего огненные кудри разметались и упали ей на лицо. «Мне нужно побыть одной…» — пронеслось у неё в голове, после чего Огонёк рванула на максимальной скорости, куда глаза глядят. Её не слишком связные мысли постепенно становились тише, пока совсем не пропали…

Первым моим порывом было кинуться за ней, но я тут же отбросил эту мысль. Сейчас Виктория не станет ничего слушать. Нужно дать ей время всё обдумать — она имеет на это полное право.

С места я так и не сдвинулся, продолжая лежать там, где меня оставила любимая. Разные мысли роились в мозгу, не завершаясь, впрочем, чем-то определённым. Не знаю, сколько я так пролежал, терзаясь сомнениями, порываясь найти Викторию, и тут же одёргивая себя. В конечном итоге, чего мне бояться? Мы любим друг друга. У меня нет оснований сомневаться в её чувствах ко мне, да и в своих я… Стоп! Внезапная мысль прошила меня, будто мощный электроразряд. Я знаю, что мои чувства к ней взаимны… но она-то — нет! Чёрт… я идиот! Из-за телепатии у меня возникло стойкое ощущение, что мы будто бы уже во всём друг другу признались. Поэтому я решил начать с того, что читаю мысли. Но ведь Виктория не может быть в той же степени уверена во взаимности, что и я! Нужно было сначала сказать всё, что я к ней чувствую, а потом уже говорить, что я непроизвольно влезаю к ней в голову! Я точно полный придурок! Нужно срочно найти её и всё объяснить, пока она не сделала, возможно, неправильные выводы!

Я вскочил и втянул носом воздух. К счастью, дождя после обеда не было, так что запах самого дорогого мне существа представлял собой чёткую тропинку. Сделав ещё несколько вдохов в разных местах, я, наконец, определился с направлением и помчал через лес так быстро, как мог…

Виктория

Я бежала через лес. Куда? А чёрт его знает… Куда угодно — лишь бы подальше от того, кто без зазрения совести копался в моих мыслях…

Ноги несли и несли меня вперёд. Будто сами по себе. Наконец, я остановилась, потому что бежать уже смысла не было. Бухнулась на влажную землю и привалилась спиной к дереву. Сама не знаю, зачем — ведь любому мне подобному было одинаково комфортно и лежать на кровати, и стоять на одной руке.

Мысли носились в моей голове, сталкиваясь и спотыкаясь друг о друга, будто толпа напуганных смертных, пытающихся убежать от цунами. И у этого цунами есть имя: Эдвард Каллен.

С чего всё началось? Совру сама себе, если скажу, что с пропажи Джеймса после охоты на Беллу. Нет… Всё началось со встречи на поле. Клан из семи вампиров с золотистыми глазами, решивший поиграть в бейсбол. И человечка, которая была обречена в тот момент, когда Джеймс «взял след»…

Собственно, тогда всё и завертелось. Желтоглазые вампиры встали на защиту Беллы, рыча и скалясь… и особенно яростным был Его рык. Эдварда. Именно в тот момент я и обратила на него немного больше внимания, чем на остальных. Не то, чтобы я испытала в тот момент что-то особенное… но вампир, так защищающий человека, не мог не привлечь внимания.

Позже я и Джеймс решили, что Эдвард влюблён в эту закуску, как мы тогда о ней думали. Сейчас, когда я знаю о телепатии Эдварда и его мировоззрении, ясно, что его ярость вызвали мысли Джеймса, но тогда… это было единственным возможным объяснением. Я чувствовала от этих вампиров (сейчас уже не уверенна, что только от них) огромную опасность, и даже пыталась отговорить Джеймса от этой затеи. Но он, естественно, не послушал меня, ведь именно опасность и искал, а моё сообщение лишь подогрело его азарт…

В итоге Джеймс пропал. Найти я его не смогла, но в Сиэтле набрела на его свежий запах. Ничего не понимая, я вернулась в Форкс. Девчонка оказалась жива и невредима! Я просто не могла поверить! Каким образом они оба (и Джеймс, и его жертва) могли быть живы до сих пор? И почему тогда Джеймс не вернулся ко мне? Он рассказывал мне о своём плане и, я была уверена, воплотил его в жизнь. Белла и её вампирские друзья были безмятежны, явно ничего не опасались. Тогда я решила, что Белла не так проста, как кажется… и что она что-то сделала с моим партнёром.

Я была на них обоих очень озлоблена. И тогда я вспомнила об Эдварде, мне пришла в голову странная мысль отбить его у Свон, и отомстить ей таким образом. Я слышала раньше краем уха о «вегетарианцах» — и было похоже, Каллены они самые и есть. Животные оказались мерзкими на вкус, но когда мне начинало казаться, что игра не стоит свеч, перед глазами вставал Его образ — красивый вампир с беспорядочной бронзовой шевелюрой…

Уже после нескольких общих уроков в школе и расставания с Ним на парковке мне пришлось признать — я врала самой себе, когда утверждала, что пытаюсь привлечь внимание «неправильного» вампира ради мести. Даже обида на Джеймса куда-то ушла, да и на Свон стало плевать. Просто я не заметила, как втюрилась в Эдварда. По самые, что называется, помидоры. А учитывая последнюю информацию, призналась я не только себе, но и Ему…

Впервые за долгое время я запуталась… Просто ничего не понимаю. Возможно, потому, что всё вокруг стало сложней, чем раньше. Моя жизнь была проста — кочёвка с места на место, охота, редкое пересечение с себе подобными. Когда встретила Джеймса, мы, что называется, сошлись характерами, и к моему распорядку добавились его игры.

А сейчас… Белла — совершенно непонятное существо, похожее на человека, но едва-ли им являющееся, мой переход на «вегетарианство», желтоглазые вампиры, принявшие меня к себе чуть ли не с распростёртыми объятиями… и Эдвард. Вампир, которого я полюбила. Настолько, что готова полностью изменить свою жизнь, навсегда отказаться от человеческой крови, лишь бы иметь хоть шанс на взаимность… и который, как теперь выяснилось, может читать меня, словно открытую книгу.

Вот тут и начинаются мои сомнения. Вполне возможно, Эдвард знает меня сейчас намного лучше, чем мне хотелось бы. Я немного успела узнать и даже понять его и его клан… нет, семью… за эту неделю. И, чего греха таить, даже успела к ним привязаться. А теперь, когда он сказал про свой дар, я просто не понимаю, почему он до сих пор не расставил точки над «i», если всё это время точно знал, что я к нему испытываю. Его поведение говорит о симпатии, но… что если дальше симпатии дело не идёт? А может, он просто поиграть со мной решил?! Нет… нет, он же не такой… или такой? Чёрт, не нужно, не нужно развивать эту мысль… но тогда почему не сказал? Что, если он, покопавшись в моей голове, пришёл к выводу, что я ему не подхожу?.. Хватит!!! Если это действительно была игра — я отомщу ему, заставлю страдать!..

От последней мысли кольнуло в груди. Я посмотрела на свою ладонь, сжала её в кулак… И как я собираюсь мстить, если мне достаточно вспомнить трещинки, оставленные на Его лице — и становится паршиво на душе? Даже несмотря на то, что неправой в этом действии я себя не считаю?..

Я резко взвилась на ноги. Так я ни к чему не приду! Зачем себя зря накручивать? Я ведь напала на Эдварда, даже не дослушав его! Нужно вернуться и выяснить всё до конца. А потом уже…

Что «уже» я додумать не успела, потому что услышала приближение вампира. Причём издалека, будто он специально хотел, чтобы о его приближении знали заранее.

И вот, несколько секунд спустя, передо мной стоит предмет моих душевных метаний…

Эдвард

Когда я начал слышать мысли Виктории, понял, что мои опасения не беспочвенны… Ну как, КАК она может допускать даже мысль, что может чем-то мне не подходить?! «Сам дурак», — одёрнул я себя. Вот надо мне было сразу про телепатию говорить… был ведь предупреждён, что Виктория может на это очень бурно отреагировать! Сказал бы ей сперва, что она не только любит, но и любима — глядишь, и реакция, и выводы могли бы быть другими…

Я специально бежал так, чтобы моё приближение Огонёк услышала заранее. Судя по последней уловленной мысли, нужный эффект был достигнут. Самая прекрасная девушка в мире растерянно смотрит на меня. Я снова посмотрел в её глаза — и всё, что собирался сказать, вылетело из головы. Не знаю, сколько это продолжалось, прежде чем мой взгляд опустился ниже, наткнувшись на совершенные нежно-розовые уста, едва заметно приоткрытые, словно в призыве…

Я сам не понял, как начал медленно приближаться к Виктории. Шаг, второй, третий… Она не двигалась, только медленно поднимала голову по мере моего приближения. Подойдя вплотную, я осторожно взял её лицо в руки и, словно в трансе, нежно накрыл её губы своими. Через секунду я почувствовал её ответ. Сначала такой же робкий, как мой поцелуй, затем всё более требовательный… Ощущения было не передать словами. Если раньше я думал, что Рай таким, как мы, недоступен, то сейчас понял — вот он, самый что ни на есть! Рядом с Ней…

Воздух был не нужен нам обоим, так что прерываться на вдох не было необходимости. Это могло продолжаться вечно…

Но вот Виктория отстранилась. Я едва подавил в себе разочарованный вздох. Но её мысль, прозвучавшая в моей голове, сменила разочарование на самодовольство. «Это было… невероятно…», — подумала Огонёк. Но затем её взгляд стал серьёзным, а мысли потекли в другом направлении…

— Ты ведь сказал, что должен сообщить две вещи, а сказал только одну… — и добавила мысленно. — «Прежде, я чем я тебя побила…»

— И правильно сделала! — тихо рассмеялся я. — Это мой промах, я начал не с того, что нужно…

— «Не томи…»

— Я люблю тебя. Каждая секунда рядом с тобой для меня Рай, каждая секунда вдали от тебя — Ад. До встречи с тобой моё существование напоминало дрёму. Просто череда однообразных дней, месяцев, десятилетий… Я не видел в нём смысла. А теперь он появился — и это Ты, — я вдохнул новую порцию воздуха. — Ты будто разбудила меня. Только теперь я могу понять своих родителей, братьев и сестёр. Было временами сложно находиться рядом с ними, особенно с моим даром… Но сейчас я счастлив, что могу слышать мысли той, кого люблю всем своим существом, и знать, что она любит меня ни чуть не меньше…

— «ТАКОГО признания я точно не ожидала…» Почему ты раньше не сказал? — тихо спросила Виктория вслух.

— Я просто боялся твоей реакции, — вздохнул я. — Боялся, что ты можешь сбежать, когда узнаешь о моей способности… и поэтому медлил. Прости…

— Сначала расскажи, как именно работает твоя телепатия, — прищурилась любимая.

— Что ж, — начал я, немного подумав, — я постоянно слышу мысли всех, кто находится от меня в радиусе нескольких миль. Будто нахожусь в огромном зале с толпой, галдящей одновременно.

— «Это, наверное, трудно…» — подумала она. И вслух: — А отключиться ты можешь?

Я вздохнул и отрицательно покачал головой: — В первые годы после обращения я почти сходил с ума от этой какофонии в своей голове. Постепенно я научился отгораживаться от них до некоторой степени, а при желании концентрироваться на чьих-то конкретных мыслях, чтобы слышать их лучше… но полностью выключить это, к сожалению, не могу.

— «А что на счёт меня?»

— Если говорить конкретно про твои мысли — то их я практически не могу приглушить. Просто, чем лучше я знаком с кем-либо — тем чётче и на большем расстоянии мне слышны его мысли. Скажем, мысли членов своей семьи я всегда услышу на фоне сотен других… а ты для меня ещё ближе.

— «Просто прекрасно…» — закатила она глаза.

— Прости, но я и вправду не могу ничего с этим сделать…

— Ладно… — вздохнула Виктория. — «Привыкну и к этому — куда теперь деваться…»

— Хочешь, я буду делать вид, что не слышу их? У меня это неплохо выходит… — предложил я.

— В этом нет смысла… я всё равно знаю, что ты их слышишь, — снова вздох.

— Не знаю, станет ли тебе от этого легче… но твои мысли — то, как ты обо мне думаешь, просто наполняет меня счастьем! — серьёзно сказал я.

Виктория улыбнулась: — «Правда?»

— Самая правдивая, — улыбнулся я в ответ.

— «Что ж, так действительно легче… немного».

Я обвил руками её плечи и прижал к себе. Она, в свою очередь, обняла меня за талию и прижалась щекой к моей груди. Я вдохнул запах её пламенных волос. Моя Огонёк…

— Что? Огонёк? — подняла взгляд Виктория. Я что, произнёс это вслух?

— Ну… я так называю тебя в мыслях с той нашей совместной охоты… твои кудри — словно огонь, особенно, когда ты бежишь.

— «Хм, Огонёк… мне нравится».

— Можно тебя так называть? — уточнил я.

— Можно… но не при посторонних. «Не при Эммете, он точно будет потешаться…»

— Хорошо, я постараюсь, — рассмеялся я.

Мы некоторое время стояли молча, просто наслаждаясь объятьями друг друга. Наконец, мой дар больше не стоял между нами, и я чувствовал настоящее единство наших… душ? Может быть… Впервые моя железобетонная уверенность в отсутствии у меня души дала трещину.

— Эдвард?

— М-м-м?

— Ты сказал, что не понимал до нашей встречи своих братьев и сестёр… — и подумала, не обращаясь ко мне: «Неужели за сто лет у него не было женщин?»

— Наш недавний поцелуй был первым для меня.

Глаза Огонька стали, как блюдца: — «Не может быть…»

— Может, — пожал я плечами, — когда я был человеком, мои мысли были больше заняты грёзами о военной службе, чем о противоположном поле… а после обращения я был поглощён борьбой с жаждой и даром. Когда же более-менее обуздал их — телепатия не давала мне всерьёз заинтересоваться ни одной женщиной. Я видел их всех насквозь. И то, что читал в их мыслях, было чем угодно, кроме любви. У человечек — желание заарканить «богатенького мажора» или банальная похоть. У нескольких вампирш — желание иметь компаньона или стать частью сильного клана (вот только, когда они понимали, что для этого нужно отказаться от человеческой крови, их пыл заметно охлаждался)… а одна дама вообще хотела затащить к себе в постель скорее из спортивного интереса. Не то, что бы я её совсем не привлекал в долгосрочно перспективе, но уверен, что надоел бы ей через какое-то время… и в таких отношениях заинтересован не был.

Виктория опустила взгляд: — «Не могу похвастаться такой же разборчивостью…»

Я приподнял её голову за подбородок, и легко соприкоснулся своими губами с её, после чего посмотрел ей в глаза.

— Мне абсолютно всё равно, что было до нашей встречи, — с чувством сказал я. — Прошлое в прошлом. А сейчас есть только Мы. Ты и я, — мой голос понизился до едва слышного шёпота. — Я так долго ждал тебя...

— Мы… — повторила Виктория, будто смакуя, затем счастливо улыбнулась. — Люблю тебя.

— Люблю тебя, — эхом отозвался я, после чего уже Огонёк впилась в мои губы. Страстно и настойчиво. Я прижал её за талию к себе, а она обвила руками мою шею, прижимаясь ещё тесней. А затем её руки начали проворно расстёгивать пуговицы на моей рубашке…

Когда до меня дошло, что произойдёт дальше, то отстранился. Мне казалось это неправильным — вот так, внезапно, посреди леса… немного не так я представлял первую близость с любимой женщиной! Вот только Виктория так не считала. И противится своей тяге к ней, умноженной на её полные желания мысли, было очень непросто...

— «Эдвард, в чём проблема? Я хочу тебя до одури, и знаю, что ты хочешь меня. Чего тебе не хватает?»

— Но… — попытался было возразить я, однако Виктория не дала мне сказать и слова, схватив за рубашку, грубо притянув и снова требовательно впившись в мои губы.

— «Не смей. Мне. Отказывать. Эдвард. Каллен!», — прозвучал у меня в голове её злобно-возбуждённый голос. И я сдался. Просто не мог больше противиться… да и не хотел, если быть честным с самим собой.

Мы продолжили со всё нарастающей страстью целоваться, как-то между делом незаметно избавляя друг друга от одежды. Виктория уверенно проникла мне языком в рот, играя с моим. Как же приятно!.. Не удержавшись, я слегка куснул проворный язычок этой рыжей… язычницы. Огонёк отстранилась, чуть склонила голову набок и издала короткий смешок: — «Вот те нате, он ещё и кусается!»

И только тут я понял, что мы уже, вообще-то, оба по пояс голые! И замер, несколько секунд с восхищением рассматривая открывшуюся мне картину. Аккуратная грудь завораживала своей идеальностью, плоский животик с впадиной пупка так и манил погладить его ладонью и прикоснутся губами…

Правду сказать, я немного растерялся. Всё же, как ни крути, для меня это было впервые. Однако у меня есть неоспоримое преимущество — телепатия. И десятки лет, прожитых с тремя семейными парочками в одном доме. Как бы я ни старался не лезть в мысли родственников, порой это было весьма трудно — так что я много чего в их мыслях насмотрелся… И сейчас это, как ни странно, может пригодится. Ах да… ещё у меня два медобразования. Но всё же теория и практика подчас сильно отличаются…

Однако телепатию я могу использовать прямо в процессе! Так что с лёгкостью пойму, если сделаю что-то не так… или, наоборот, так. Ну, смелее!

Следуя, пока что, своим желаниям, обвил любимую одной рукой за талию, другую же положил на её животик, став его легонько поглаживать. Своими губами я нашёл её губы, но лишь ненадолго, затем переместился на подбородок, а после того, как Виктория отклонилась назад, предоставив мне больше простора для действий, стал спускаться по шее к ключице. Не спеша, прихватывая ароматную кожу любимой губами и зубами, пробуя её на вкус языком… её запах ассоциировался у меня с корицей, горячим шоколадом и, слегка, с чёрным перцем. Конечно, для меня-вампира эти вещи пахли не то, чтобы привлекательно… мои ассоциации были родом ещё из человеческой жизни. На вкус любимая была именно такой — сладкой, с небольшой горечью и лёгкой остринкой… и это был просто потрясающий вкус!

Огонёк вздыхала и тихо постанывала в моих руках — и этих звуки, срывающиеся с её чувственных губ, звучали для меня прекрасней любой, даже самой лучшей, музыки. Животик любимой трепетал под моей ладонью, напрягаясь и расслабляясь в ответ на мои действия. У меня внутри всё буквально сжималось от потребности подарить как можно больше ласки самой прекрасной и желанной женщине в мире… моей женщине. Моему новообретённому смыслу жизни…

«Надо же, какой он нежный…» — прозвучала в голове мысль Виктории. Её руки лежали на моих плечах, то поглаживая их, то весьма крепко сжимая. Я на это только улыбнулся, не отрываясь от дела. Добравшись ртом до левого полушария, я стал ласкать затвердевший бледно-розовый сосок губами и языком, переместив при этом руку с живота на правое и став поглаживать. А затем, в какой-то момент уловив такое желание в мыслях любимой, ощутимо прикусил вершинку — ответом мне был протяжный стон, внезапно перешедший в рык.

Огонёк решительно переняла инициативу — толкнула меня в плечи, заставив выровняться, и впилась в губы, после чего начала отзеркаливать мои действия. Её губы и язычок порхали по моей шее и груди, и каждое прикосновении всё сильней будило во мне один из первобытных инстинктов, отстраняя разум на второй план. А уж когда её зубки впивались в мою кожу, я едва не терялся от резко подскакивающего возбуждения!

Вот только Виктория не ограничилась, как я, грудью, а стала спускаться ниже, уделяя внимание каждому кубику пресса ртом, одновременно нежно оглаживая ладонями мои бока. Я настолько погрузился в собственные ощущения, что понимание намерений Огонька пришло только после того, как она начала расстёгивать пряжку моего ремня.

— Подожди! — выпалил я, опустив взгляд вниз. Виктория замерла, стоя на коленях и удивлённо взирая на меня снизу вверх.

— «И что не так-то?» — поинтересовалась она, и я не совсем понял, обращалась ли она ко мне или к себе.

— Я… — у меня не было уверенности, как правильно объяснить. Во мне с детства воспитывали уважение к противоположному полу. И, сказать по правде, женщина на коленях с моим мужским достоинством во рту совершенно не входила в понятие «уважение»… Вот только в таком ключе это говорить Огоньку не стоит. Она точно не оценит. Виктория, вообще, умела вести себя прилично, но внутри была немного диковатой и грубоватой. Это подчёркивал и её «байкерский» наряд — чёрные кожаные куртка и штаны с кучей разнообразных металлических элементов, да ботики на тяжёлой толстой подошве в придачу, купленные ею во время поездки в Сиэтл с Элис и Эсми на выходных. Должен отметить, такой стиль очень ей шёл. На некоторые мои действия, вроде открывания для неё дверей авто, она только глаза закатывала, называя в мыслях «джентльменскими замашками». К счастью, это её не раздражало — скорее, забавляло. Только сейчас она эти мои «замашки» может совсем неправильно воспринять… В общем, умом я понимал, что если женщина сама такое предлагает, по собственному желанию, то для неё в этом нет ничего унизительного. К тому же, не мог не признать, что полуголая Виктория, стоящая передо мной на коленях, выглядит очень эротично… Но мне хотелось чего-то несколько более… романтичного. Хм… попробуем зайти с этой стороны. — Понимаешь… это же наш первый раз. А для меня — так вообще первый. Мне бы хотелось, чтобы он был особенным… хотя бы в том, что мы будем получать удовольствие в одинаковой степени и одновременно…

— Ох, сколько у тебя тараканов в голове… — проговорила любимая, фыркнув при этом. — Ладно, будь по-твоему. «Я всё равно ещё попробую тебя на вкус…» — и медленно облизнулась. Странно, но это мысленное обещание и этот жест совсем не показались мне пошлыми… может, потому, что звучали из уст любимой и любящей меня женщины. Наоборот — они только завели меня!..

Произошедшее дальше я помнил несколько смутно. Невероятные по силе и новизне чувства и ощущения, стоны, крики и рычание, как Виктории, так и мои собственные — всё смешалось в клубок. Кажется, я прижал Огонька к дереву, и мы любили друг друга стоя… даже затрудняюсь сказать, сколько времени. Казалось, что целую вечность… А в какой-то неуловимый момент меня накрыло… чистое, ничем не замутнённое удовольствие, смешанное с всепоглощающей любовью и бесконечной благодарностью к той, с кем вместе я это испытал! Самое восхитительное ощущение за всё моё существование!

После мы просто молча стояли, обнявшись. В мыслях любимой царил тот же сумбур, что и в моих.

«Чёрт возьми, что это такое было?!» — уловил я потрясённую мысль Виктории несколько минут спустя. — «Я… я чуть не лопнула удовольствия! От такого и с ума сойти недолго… хотя, может, я и сошла? Всё происходящее вокруг меня в последнее время — форменное безумие. Не можешь победить — присоединяйся, так что ли?..» — на последней мысли я не выдержал и рассмеялся. Виктория отняла голову от моей груди и вопросительно посмотрела мне в глаза.

— Ты права — это безумие! — со смехом сказал я. — И я совсем не хочу возвращаться в нормальность…

— Думаю, я тоже не хочу, — широко улыбнулась Огонёк, чуть обнажив зубы.

— Спасибо тебе, — теперь уже со всей серьёзностью произнёс я. — Это было лучшее, что я испытывал в жизни.

— Если так — не стоит благодарности, — улыбка любимой стала нежной, — «Потому, что я тоже ещё не испытывала ничего подобного».

Я просто прильнул к этим улыбающимся мне устам в медленном поцелуе, пытаясь выразить переполняющие меня чувства, и ещё крепче прижав мою Викторию к себе. Теперь я окончательно поверил, что у меня есть душа… Разве возможно так любить, не имея души, в конце концов?..

Предчувствую, мы ещё натерпимся от родственничков, особенно от Эммета — они ведь обязательно поймут, что случилось… По нашим счастливо-довольным физиономиям всё видно будет. Да и плевать — пусть все видят наше счастье! На самом деле, они только порадуются за нас, несмотря на шуточки и подколки. В конце концов, мы — семья! А Эмма и поколотить можно, если что…

1) История Виктории описана здесь: https://twilightsaga.fandom.com/ru/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F

Вернуться к тексту