Круговорот Снегурочек в природе (гет)

Предупреждение: мастурбация с частичным использованием посторонних предметов.

Егор Лельков (школьная кличка Лель, сам предпочитает Гор) терпеть не мог праздники, особенно «семейные». Не потому что был бессемейным, ну просто в одно лицо... Можно, конечно, пойти в «заведение общественного питания» на новогодний вечер, но там нужна пара, а пара теперь с кем-то другим парится на Бали. На Бали, на Бáли... Не рифмуется, конечно, но жизненно.

Консьержки — зло. Особенно эта, лупошарая. Мало того, что всех владельцев явно отличает против квартиросъемщиков (первый год по паспорту ходил, честное слово). Так, признав Егора полуприличным проживающим, она еще взялась комментировать его внешний вид, музыкальные вкусы и особенно личную жизнь. Хотя, конечно, личная жизнь сейчас без комментариев. Ну, эта жаба не преминет прокомментировать и «без».

Место парковки занял какой-то баран. Пришлось встать у соседнего подъезда. Завтра будут разборки. Завтра, сегодня накатить и спать, гребись оно все брассом по сугробам...

Титтвою... С «ноу комментов» померещилось, что ли...

Перед подъездом, зябко обхватив себя за плечи тонкими руками, переминалась с ноги на ногу голая женщина.

Э.

Голая.

Женщина.

В синем кружевном белье и босоножках.

— Да откройте же дверь! — дрожащим голосом зашипела она. — П-пожалуйста!

Егор сунулся было к замку, но развел руками.

— Быстрее можете?!

— Это не мой подъезд, — прохрипел Егор, зачем-то приложив ладонь к сердцу.

— А где ваш?

Он махнул рукой, и женщина кинулась в ту сторону. Господи, в ту ли сторону... а, в ту. Хорошо. Егор бегом ринулся следом.

У самой двери он поскользнулся и уже в падении успел схватиться за ручку и за свою находку. Находка была мягкая и холодная, ужас.

В одно мгновение его взгляд зафиксировал смерзшиеся ресницы, серую радужку, побледневшую на морозе кожу в пупырышках и очертания крупных сосков, четко выпирающих сквозь заиндевевшее белье. Молоденькая совсем.

Дверь наконец открылась.

Консьержка сидела спиной и явно пырилась в спрятанный под стойкой телевизор. Егор инстинктивно пригнул голову девушки пониже и потащил ее к лифту.

Что уж там показывали в телевизоре, но пусть у создателей будет в плюсе весь следующий год: лупошарая выпала из реальности.

Лифт открылся сразу. Только к шестому этажу Лельков осознал, что девушка все еще голая, и начал неловко стаскивать с плеч куртку. Лифт остановился.

Вечно заедающая дверь открылась на удивление без капризов. Девушка молча кинулась в ванную. Зашумела вода.

«Нормально так, — подумал Егор. — Нашел в сугробе снежную бабу. А весной она растаяла...»

Он немного нервно хихикнул. Это и правда странно.

Тихонько прокрался к двери ванной. Вода шумела. Жива.

На часах было четверть двенадцатого. Вот и Новый год. Говорите, как его встретишь, так и проведешь? Ну что ж, если эта Снегурочка хоть яичницу готовить умеет, можно и провести. Фигурка есть, характер, видимо, тоже, ишь как командовала. Ножки изящные... Егор подцепил тонкую лямочку босоножки, скинутой гостьей у двери. Рука зашарила по карманам в поисках сигарет.

«Вот, уже „самодеятельностью“ занимаюсь, фетишист несчастный», — подумал он, разглядывая босоножку. На балконе («большая светлая лоджия существенно расширяет пространство квартиры» — и повышает цену аренды) было прохладно и темно. Курить расхотелось. В голову лезли мысли. Руки жили своей собственной жизнью.

Одна рука прижала босоножку к внушительной... Ладно, к вполне себе обычной, средней выпуклости — и слегка потерла. Самодеятельность на поверку оказывалась какой-то вялой. Вот-вот, размяк, раскис, обабился. Оснежнобабился, нервно хихикнул самодеятель и зачем-то помахал перед ширинкой рукой.

За стеклом меланхолично и неспешно кружились снежинки. Наконец-то. Снег, а не то, что вы подумали. То, что подумали, как раз происходило вполне штатно: вынул, взвесил, убедился в соответствии весовой категории, посмотрел, узнал «в лицо». Так, строго подумал Егор в сторону воображаемых комментаторов, вас тут не стояло, разберемся как-нибудь. Не привыкать. Правда, душ занят, а на балконе прохладно, так что цигель, а ай-лю-лю потом.

Главное — отпустить контроль за происходящим, а процедура была освоена лет с... неважно. То, что где-то совсем рядом в душевой кабине греется его неожиданная находка, только придавало ситуации нереальности. «Успеть за шестьдесят секунд нам с тобой, конечно, не грозит, не в восьмом классе, — подумал старший Егор младшему, — но поторопиться бы не помешало». Тот согласно кивнул.

Пришлось придержать младшего, хоть он и настаивал. Размашисто огладив его по всему стволу, кхм, ну, то есть проведя туда-сюда ладонью, Егор покосился во двор через балконное стекло, подумав, как он будет выглядеть, если соседи из дома напротив сейчас выйдут на балкон с биноклем поглядеть на предпраздничные дворовые фейерверки. Мда, воображение ушло куда-то не туда. Младший снова кивнул, причем в сторону ванной.

А в ванной сероглазая и голубокожая Снегурка невероятно изгибалась под струями воды, облизывала синие губы синим же язычком и, кажется, даже манила их обоих к себе... Во, пошла жара. А ничего такая Снегурка, есть к чему прижаться и за что подержать. Младший подмигнул и пустил слюни. В ладони ощутимо потеплело и заскользило. Егор привалился плечом к балконной двери, расставил шире ноги и активнее заработал рукой, представляя вероятную реакцию гостьи.

Младшим Егор втайне гордился: тот был довольно аккуратным, ровным, с положенными венками и розовой головкой грибочком, никогда не подводил и, в общем, соответствовал всем ТТХ. В настоящий момент младший удерживал вес женской босоножки тридцать седьмого размера — с небольшой помощью руки. Раньше в женскую туфельку шампанское наливали, а сейчас... А сейчас до шампанского еще полчаса, Снегурка в ванной, член в руке, держатель члена на балконе. Ускоримся, пожалуй, не Бали, просигнализировал организм зябкими пупырышками мошонки, спешно подтягивающейся куда-то вверх и, кажется, даже внутрь.

Егор сдвинул прикрывающую кожицу с головки, представляя на месте своей руки пальцы гостьи — интересно, какие они, тонкие или... Конечно, тонкие, обязательно с маникюром и мягкие. Они скользят вдоль члена, оглаживают и пощипывают, слегка царапают вдоль вены до уздечки, цепляясь за лямочки босоножки... Блин, нафиг ее. От стука сброшенной босоножки он замер и покосился через балконную дверь вглубь квартиры. Давай, детка.

И детка дала: она наглаживала и сжимала ствол, мяла и перебирала яички, нашептывала в ухо такие слова, что шевелились волоски на шее, а когда, наконец, головка скользнула через неплотно сомкнутые губы в горячий рот — мир со свистом взорвался красно-бело-синими залпами уличного фейерверка.

Егор осторожно выглянул в кухню, просочился к раковине, сполоснул руки и быстро вынул из холодильника на стол баночку икры, шампанское «Асти» (интересно, откуда оно там взялось), лимон, оливки, какие-то сухие хрустящие кусочки с запахом розмарина и почему-то селедки. Где-то был сыр, где-то был. Крошечный кусочек пармезана был разделен на дюжину просвечивающих лепестков и фигурно выложен на черное блюдце. Вот и пригодился заранее купленный подарок. Салфетки! Черные и белые салфетки упали рядом с блюдцами. Кто-то любил черный цвет. А вот мы его белым!

Егор разложил салфетки веером и прислушался. Вода не шумела. Блин, вот дурак! Чем ей там вытираться?

Он бросился в комнату к шкафу, чуть не запнувшись о вторую босоножку. Хм. А ту-то на балконе оставил, дурень озабоченный...

На стук в дверь ванной никто не ответил. Он постучал еще раз, прислушался и потянул дверь на себя.

В ванной парило. Жаркая влажная взвесь облепила рубашку и пропитала джинсу.

Девушки не было.

«Все-таки растаяла», — подумал Егор как-то отрешенно.

При тщательном осмотре «растаяли» также: халат синий мужской, махровый, с капюшоном — одна штука; тапочки синие, велюровые, размер 44 — одна пара; полотенце «Капитан Америка» (да, и что?!) — одна штука, телефон...

Телефон лежал под зеркалом рядом с ключами и бумажником и вибрировал. Звонили по ВатсАппу, и номер был незнаком.

Егор ткнул пальцем в зеленую трубку.

— Эй, дед Мороз, тебя заждались мы, и песню твою меня заказывать достали, — заголосил хор на заднем плане. Экран дернулся и прояснился.

Первое, что увидел Егор — перекошенная физиономия в синей маске. Маска отдалилась, оказавшись тюрбаном из капитанского полотенца. Тюрбан повернулся, и нисколько не подтаявшая Снегурочка зашептала, быстро вытирая одной рукой волосы:

— Эй, спаситель, давай скачи сюда или мне вызов не засчитают. Одиннадцатый этаж, от лифта налево. Код 1124.

— Ка... какой вызов? — сюрприз такой сюрприз, привет, кукушка, куда едешь?

Экран хихикнул.

— «Правда или вызов». Мне свидетель нужен, что не в подъезде отстоялась.

Что-то не складывалось. Ушедшая в трусах и босоножках возвращается в чужом халате и тапках с мокрой головой под полотенцем — это что, не свидетельство? А в подъезд она как вошла? Номер у нее откуда? Нет, ну номер свой она сама могла набрать, но зачем? И что за вызов такой идиотский?

Мозги кипели, а руки сами стряхивали в пакет икру, шампанское, зачем-то сыр и салфетки, ноги нашаривали кроссовки. Где-то на заднем плане опять хором звали деда Мороза...

— Быстрее, до Нового года десять минут! И да, я Снежана.

— А я — Лель, — вдруг ляпнул Егор.

— Сказочно, — улыбнулась Снегурочка Снежана и отключилась.

На бегу засовывая в карман ключи, Егор хмыкнул: интересно, на какой вопрос она так не хотела отвечать накануне Нового года...