«Отдел Тайн... И этим все сказано» (джен)

— Чертовы дилетанты! — в который раз за этот долгий день пробормотала Фелоуз, безуспешно пытаясь подняться на ноги. Тремболт протянул ей руку, но, наткнувшись на горевший холодным возмущением взгляд, довольно убедительно сделал вид, что ничего такого в виду не имел и всего лишь отряхивал пальто.

— Ничего? — не то спросил, не то констатировал он.

Девушка нехотя качнула головой. Сделала первый неуверенный шаг. Ноги в общем и целом слушались, но казались чужими, точно кто-то приживил к ее телу два мешка, набитых острыми черепками. Колени из-за чрезмерно продолжительного знакомства с холодной брусчаткой Университетштрассе отекли и почти не гнулись. Впрочем, откуда вообще взяться коленям у мешков с черепками? Сейчас бы немного посидеть в тепле...

— Вернемся на Гегельплатц, — устало сказала она.

— Фелоуз, помилуй, мы были там два раза! И ты сама говорила, что приоритет — найти выходные точки порталов...

— Вернемся, — с нажимом повторила девушка, демонстрируя уверенность, которой на самом деле не чувствовала. Те, кто вел дело с немецкой стороны, оказались даже еще большими идиотами, чем она ожидала по опыту личного общения. Несмотря на напоминание, которое она почти что прямым текстом сделала Веберу, экспертизу портальных следов так и не провели. Быть может, не нашлось хороших специалистов по транспортной магии, но гораздо вероятнее, местным сейчас было просто не до поисков сбежавших Пожирателей. Пока ее держали в заключении, а Тремболт играл в шпионские игры, остаточные эффекты заклинаний переноса почти рассеялись. И именно вот это самое “почти” выводило из себя больше всего. Если бы следы сохранились в степени, достаточной для отслеживания, ясно было бы, в какую сторону работать дальше. Если бы развеялись полностью — можно было бы возвращаться домой и искать другие нити, ведущие к преступникам. Но та ничтожная малость, которая оставалась здесь…

Глубоко вздохнув, она отогнала невеселые мысли и поковыляла в сторону места двойного убийства. Через несколько шагов ее догнал Тремболт. Проигнорировав вялое сопротивление, крепко взял за локоть, точно они были прогуливающейся парочкой.

— Пора бы уже тебе научиться разговаривать с людьми, — пробормотал он.

Фелоуз нахмурилась:

— Думаешь, стоило попросить их помощи в обследовании? Зачем? Они уже один раз облажались. И потом…

— Думаю, если ты на меня сердишься, то тебе нужно не обиженно отмалчиваться, точно маленькая девочка, и не сверкать на меня глазищами… они, кстати, красивые, я об этом упоминал?... а открыть рот и сказать: “Кен, ты просто сволочь. Как ты мог дать им санкцию копаться у меня в голове? А если бы я умерла? А если бы сошла с ума?”. Ну, и так далее. Можно было бы даже немного всплакнуть на эмоциях, хотя это и не вполне по твоей части. А я бы тебе ответил, что иначе они бы мне просто не поверили, и к тому же я был абсолютно уверен, что уж у тебя-то есть на случай попытки взлома какой-нибудь козырь в рукаве, а то и не один. Ты бы, конечно, сразу не прониклась, но я напомнил бы тебе детали своего разговора с местными и указал на признаки того, что очень явно строил его, исходя из уверенности, что ты все слышишь и осознаешь. Потом ты…

— Кен? — напряженным голосом перебила его Фелоуз, останавливаясь.

— Что? Дозрела сказать, что я сволочь?

— Дозрела спросить, осознаешь ли ты, что нас почти наверняка сейчас прослушивают!

— А, это. Не волнуйся, у меня есть паутинный камень. Не думала же ты, что мы с самого утра бродим без прикрытия?

— Вообще-то думала, — с тихой яростью сказала она. — В этом и был весь смысл плана!.. И потом, паутинный камень волшебнику достать невозможно, мы пробовали. Гоблины ни за какие деньги и обещания не выпускают их из лап...

— Из рук, Фелоуз, из рук. Мы же не расисты!.. Кстати, если тебе пришла в голову светлая мысль наставить на меня палочку и убедить пожертвовать мою маленькую коллекцию инструментов на нужды голодающих невыразимцев, то я бы на твоем месте этого не делал. Паутинник заставляет окружающих слышать не то, что мы говорим, но на зрение-то никак не влияет. И если маленькая Кори с мозгами всмятку вдруг начнет тыкать подручными предметами в такую крупную шишку, как я, это вызовет ненужные вопросы… Так о чем это я говорил? — Тремболт снова взял Фелоуз под локоть и ненавязчиво подтолкнул в сторону Гегельплатц. — Ах да. Если бы мы разговаривали, я предоставил бы тебе все доказательства того, что чист как ангел и преисполнен самых лестных представлений о твоей великолепной персоне. Ты бы, конечно, еще некоторое время упиралась и отрицала очевидное, потому что не веришь никому, кого лично не зомбировала, но в итоге перестала бы злиться и я мог бы тебе по-настоящему помогать, а не таскаться за тобой весь вечер, как собачонка. Чудесно, правда?

Фелоуз скептически хмыкнула и решительно высвободила локоть. Благо от быстрой ходьбы мышцы разогрелись, и в поддержке больше не было необходимости.

— Чудесно было бы, если бы ты думал о деле, а не о какой-то ерунде, вроде моих несуществующих обид. Я всегда знала, что ты — мутный тип, и ничего нового сегодня в этом смысле для себя не открыла… Но за веру в мои возможности спасибо, конечно. Это даже приятно. Наверное. Если ты действительно хочешь быть полезным, озвучь мне для начала весь список контрабанды. Хризокомпас… паутинник… что еще за кролики есть в твоей шляпе?

— О, весьма любопытные… кролики, — Тремболт многозначительно ухмыльнулся. — Тебе понравится. Вернее, понравилось бы, если бы я вдруг окончательно обезумел на почве альтруизма и решил задекларировать все свое имущество одной настырной особе из Отдела тайн, чьи планы это имущество отобрать написаны у нее прямо здесь, — он бесцеремонно ткнул пальцем в середину лба Фелоуз.

В другой раз она очень вряд ли оставила бы это без последствий, но сейчас едва заметила. Ей в голову как раз пришла достаточно дерзкая, но не безнадежная идея.

— Насколько хорошо ты умеешь им пользоваться? — спросила Фелоуз.

— “Им” — это кем? Или чем?

— Паутинником.

— Как я и сказал, он прикрывает нас с тех пор, как мы здесь оказались.

— Я не об этом. В качестве глушилки и средства запутывания следов он, если я все верно понимаю, работает без участия владельца, достаточно лишь активировать. Но если та информация, которую мы имеем по артефактам этого вида, верна, все это — лишь побочные эффекты. Паутинный камень создает в точке применения комплексную аномалию: запутывает магические потоки, находящиеся на периферии поля, чтобы компенсировать выпрямление тех, что проходят ближе к центру. Как линза.

— И что нам это даст? Как можно выпрямить остаточную энергию от портального следа?

— Никак. Но можно проявить и тем самым отсеять все векторы силы в месте действия камня. Устранить взаимовлияния. Все-таки здесь совсем недавно была схватка с применением магии и… Если стабилизировать и структурировать фон, я, быть может, все-таки смогу что-то нащупать.

— М-м-м… любопытно.

— То есть, ты никогда так его не использовал?

— Ну, у меня ведь нет твоего уровня доступа к “информации по артефактам этого вида”, — хмыкнул Тремболт.

— Не прибедняйся. Учитывая баснословную редкость вещей, которые ты вот так запросто вынимаешь из карманов, я уверена, что...

— Вот прямо сейчас я не прибедняюсь, — Тремболт примирительно вскинул ладонь. — Действительно никогда прежде не слышал об этом эффекте. Но мы в любом случае можем попробовать. Если ты права, и между помехами и зоной ясности существует прямая взаимосвязь… Можно ведь просто усилить помехи, верно?

— Усилить насколько?

— Будет купол абсолютной тишины ярдов шесть-семь в диаметре. Те, кто окажется за его пределами, будут слышать громкий белый шум… очень громкий, примерно как если положить голову под мчащийся локомотив. Неприятная штука. Но довольно полезная.

Фелоуз обдумала открывающуюся возможность. Шесть ярдов. Зона ясности наверняка еще меньше. С такой небольшой линзой полностью обследовать площадь, две улицы и прилегающий парк… хорошо, если удастся управиться часа за четыре. Только к этому моменту и следы порталов окончательно развеются, и Шульц со товарищи могут заинтересоваться, чем это таким секретным занимаются британцы под куполом тишины. Как бы опять не арестовали. Значит, полный обход отпадает. Придется пройтись лишь по самым вероятным точкам, надеясь преимущественно на везение…

— Давай назад, — велела она, подавив тяжелый вздох.

— Так и быть, не стану добивать тебя старым добрым “а я же говорил!”, — ободрил ее Тремболт. — А если серьезно, Фелоуз, давай начнем здесь, раз уж пришли. Хотя бы попробуем, работает оно или нет. Вдруг это вообще бессмысленно?

— М-м-м… ну, давай.

— Отвернись, будь добра.

— Что, даже не покажешь артефакт?

— Вам, министерским, только покажи, — ухмыльнулся Тремболт. — Без обид, ладно?

Кори Фелоуз вздохнула, всем своим видом показывая, что ее поистине ангельское терпение вот-вот подойдет к концу, но подчинилась. Учитывая вероятную слежку и упорство, с которым временный напарник оберегал свои секреты, продолжать настаивать было и правда бесполезно. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом ее словно бы подтолкнуло в спину упругой воздушной волной, и на Гегельплатц воцарилась абсолютная давящая тишина. Купол работал.

Стараясь не торопиться, Фелоуз несколько раз глубоко вдохнула, чтобы прогнать из головы посторонние мысли, и только потом подняла взгляд. По сравнению с теми попытками, когда они не использовали паутинник, ничего не изменилось: все то же фонящее рассеянное излучение, все то же слабое, на самой грани чувствительности, притяжение давно закрывшихся разрывов в пространстве. Никакой ожидаемой ясности. Мысленно выругавшись, девушка шагнула к напарнику, намереваясь сказать, что эксперимент не удался, но вдруг застыла. Осторожно сделала еще один шаг. Снова остановилась.

— Фелоуз? — из-за действия купола голос Тремболта прозвучал неестественно громко.

— Погоди! — отмахнулась она и продолжила свои действия, двигаясь то по направлению к мужчине, то от него, то по окружности, надолго останавливаясь после каждого шага или двух. — Это не равномерное поле, — наконец сказала она. — Я думала, что здесь будет что-то вроде глаза тайфуна, округлого окна с высокой ясностью. А на деле у нашей линзы очень узкий фокус. Ясность есть, но степень ее проявленности прямо зависит от того, насколько далеко я нахожусь от камня. Чтобы помехи были минимальными, мне нужно находиться в одной точке с ним. Держать его в руках.

Лицо внимательно слушавшего ее Тремболта выразило неприкрытый скепсис. И Кори Фелоуз почувствовала, как ее охватывает раздражение.

— Да не пытаюсь я ничего у тебя выманить хитростью! — резко сказала она. — Больно нужно! Если я действительно задамся такой целью, твоя драгоценная коллекция станет моей за несколько секунд, и ты прекрасно осознаешь это. Просто сейчас у нас нет другого выхода.

— На самом деле есть, — Тремболт шагнул вперед и взял Кори за плечи. Она машинально дернулась, пытаясь отстраниться, выхватить палочку, но тут же приказала мышцам расслабиться: никакой угрозы это прикосновение не несло.

— Отличные рефлексы, — не то уважительно, не то насмешливо пробормотал мужчина, поворачивая ее и одновременно притягивая к себе. В следующую секунду Кори Фелоуз уже стояла в кольце его рук, плотно прижатая спиной к его груди. Ощущение этой близости было почти пугающим. Мелькнула и погасла отдавшаяся волной мурашек мысль о том, что достаточно быстро схватить палочку может и не получиться. Но тут же стало не до палочки, не до опасений, не до Тремболта: контуры всех предметов вокруг вдруг стали такими четкими, что их резкость отдалась болью где-то за глазами. Она была в фокусе. Девушка застыла, неотрывно глядя в одну точку. А потом вдруг разразилась ругательствами, такими грязными, что тут же самой стало тошно.

— Не успели? — деловито уточнил Тремболт. — Окончательно рассеялся?

— Нет. Я вижу вход в портал, — голос Фелоуз был неестественно спокоен, а лицо бесстрастно. Только горевшие на щеках яркие пятна выдавали ее бешенство.

— И что с ним не так?

— Я же сказала, — она отстранилась, разрывая контакт. — Это вход. Не выход. Пожиратели вовсе не появились здесь, как нам рассказывали. Они… во всяком случае, некоторые из них ушли отсюда.

— ...и это значит?

— Что Шульц и прочие нагло лгали, чтобы помешать нам стать на след.

* * *

Фелоуз ожидала, что дубль-портал выведет их в какое-то укромное место, но Пожиратели или не слишком беспокоились о секретности, или слишком торопились. По ту сторону прыжка оказалась какая-то улочка, прилегающая к запущенного вида зданию в псевдоготическом стиле, похожему одновременно на церковь и музей. К счастью, по случаю вечернего времени людей почти не было. Только у входа в маленький магазинчик беседовали о чем-то трое мужчин. Судя по их обильной жестикуляции и громкому смеху, возникшая из ниоткуда парочка осталась незамеченной. Убедившись в этом с помощью быстрого ментального сканирования, Фелоуз потянула своего спутника подальше от освещенного пятачка: под деревья, росшие у облицованной известняком стены церкви или музея.

— Меняем облик. Быстро! — скомандовала она, привычно сосредотачиваясь, чтобы стать альбиносом Балджером, под видом которого она обычно посещала Лютный. Конечно, эта личина была слишком яркой и приметной, но все-таки лучше, чем ничего.

— Н-надо, — невнятно пробормотал Тремболт и заметно дрожащей рукой протянул ей крохотный, на один глоток, пузырек.

Судя по характерному запаху, это было оборотное зелье, причем уже “заряженное”.

— Кто это был? — уточнила Фелоуз, не без некоторого чувства благодарности осушая пузырек. Оборотку как долговременное средство маскировки она забраковала еще до поездки, но в этот конкретный момент час неидентифицируемой анонимности был очень кстати.

— Кто-то из университета. Позаимствовал утром во время обыска. Есть еще пять доз с разными обликами.

Тремболт явно пытался говорить четко, но голос был глухим и сдавленным, точно его обладателя мучила боль или тошнота. Ничего удивительного: перемещаться дубль-порталом, не имея возможности представить точку выхода, всегда было довольно рискованно. И крайне неприятно к тому же. Саму Фелоуз от шока спасал только большой практический опыт.

— Распополамило? — спросила она.

— Ох... кажется, нет, — Тремболт выпил содержимое другого пузырька, его лицо потекло, точно оставленная у камина восковая маска. — Но такое чувство… м-м-м… как будто дважды прокрутило через м-мясорубку.

— Где-то через четверть часа станет легче, — ободрила его девушка. Разговаривая, она не теряла времени: убедилась, что генерируемые паутинником слабые помехи надежно изолируют их речь, набросила маглоотталкивающие чары (веселящаяся мужская компания тут же поспешила удалиться), придирчиво оглядела новый облик напарника. Теперь перед ней был высокий молодой блондин, должно быть, студент. — Сними пальто, — посоветовала она. — Перекинь через локоть. Оно на вид слишком дорогое для этого… тела. И взъерошь волосы. Если неволшебники заметят твое состояние, пусть лучше думают, что ты слегка перебрал с пивом.

— Кто бы… ч-черт… говорил, — огрызнулся Тремболт, но пальто все-таки снял. Руки пока не слишком его слушались. — Ты так вообще в форменной мантии. Да еще и женской.

Кори Фелоуз пожала ставшими значительно шире плечами (ткань мантии натянулась, грозя лопнуть). Одежда в принципе была главной проблемой при любой спонтанной маскировке. Но на этот случай у нее давно были готовые наработки. Простенькая очевидная иллюзия, которую из-за самой ее простоты и очевидности, не заметит девяносто девять магов из сотни. Правда, существенные изменения в фасон с помощью нее внести невозможно, как и подогнать размер, но вот визуальные акценты… да, все дело в них. Колдуя, девушка то и дело поглядывала на ту часть улицы, где они появились. Там было пусто... Ничего. Прошло всего две или три минуты. Пока наблюдение доложит о том, что англичане исчезли с Гегельплатц, пока получит инструкции…

— Пойдем, — скомандовала она наконец. — Нам нельзя стоять прямо здесь. Зайдем вон в тот магазин.

— Эм... Фелоуз… ты точно... уверена? — с недоверием спросил Тремболт, красноречивым взглядом обведя ее одеяние, выглядевшее теперь как нечто вроде длинного плаща из черной хозяйственной пленки. — Это даже для магловского Лондона чересчур. А уж для Восточного Берлина…

— ...в самый раз, — закончила за него Фелоуз. — Ходу!

Объяснять свои соображения насчет молодежной протестной культуры, которая именно здесь, в зоне строгих стандартов и правил, затрагивающих все стороны жизни простого человека, как раз и должна принимать самые нелепые формы, девушка не стала: на это просто не было времени. Едва они с Тремболтом вошли в магазин, едва, не сговариваясь, вырубили сдвоенным сонным заклинанием пожилую лавочницу, как снаружи раздались приглушенные хлопки трансгрессии. Сквозь полуопущенные жалюзи Кори Фелоуз увидела, что преследователей трое. Судя по скорости и решительности, с которой они начали действовать, планомерно обходя дверь за дверью по эту сторону улицы, то были местные мракоборцы или представители аналогичного ведомства.

— Откуда они знают, что нас там нет? — спросил немного пришедший в себя Тремболт, с любопытством наблюдая, как предполагаемые мракоборцы покидают очередное крыльцо, даже не попытавшись войти внутрь. — И как поняли, что мы вообще не покинули этот квадрат?

— Они трансгрессировали, а не пришли дубль-порталом. Значит, успели заранее, пока мариновали нас, или даже еще раньше, исследовать этот инверсионный след и точно знали, куда он ведет. Должно быть, загодя расставили щиты по обеим сторонам улицы и сигналки на дверях. На случай, если мы, вопреки вероятности, вдруг сможем восстановить направление. Чертовы дилетанты.

— Когда ты называла их дилетантами в прошлый раз, оказалось, что нас обвели вокруг пальца. Кстати, я все еще жду, пока мне пояснят, в чем этот обман состоял.

— Позже, — рассеянно кивнула Фелоуз, мысленно проверяя на прочность уже сложившийся план действий. До места, где они скрывались, преследователям оставался всего один дом.

Несколькими секундами позже один из предполагаемых мракоборцев уже стоял у дверей магазина. Видимо, здесь и правда была какая-то сигналка, реагирующая на присутствие волшебников, поскольку мужчина мгновенно подобрался и жестом подозвал к себе рассредоточившихся по улице коллег. Это был критический момент: если преследователи отправят Патронус или попытаются еще каким-то образом запросить инструкции у местного Отдела тайн… Кажется, не попытались. Постояли минуту или две, обмениваясь какими-то словами. В мягком сиянии подсвечивающего вывеску фонаря девушка, наконец, как следует рассмотрела их и в лидере с некоторым удивлением узнала того похожего на грека следователя, который допрашивал ее первым. Кори Фелоуз хищно улыбнулась: план в ее голове, наконец, приобрел законченные очертания. Пора было выяснить, что здесь на самом деле происходит.

— Есть незаряженная оборотка? — спросила она, не отрывая взгляда от того, как противники заканчивают короткое совещание.

— Само собой. Тебе нужно чье-то конкретное лицо?

— Да. Твое.

* * *

— Херр Тремболт, вы совершайт… совершивайт ужасную ошибку, — подчеркнуто спокойным тоном проговорил немец. — Понимаю, что наши действия выглядят не слишком… м-м-м… однозначными, но мы искали вас всего лишь для того, чтобы предложить вам, как официальному лицу британский Министерства, свое сопровождение. В городе неспокойно.

Для человека, который минуту назад пришел в себя и обнаружил, что находится в руках того, кого только что преследовал, держался Клаус Вебер — так его, кажется, звали? — на редкость хорошо. Впрочем, иного Фелоуз и не ожидала. Еще тогда, во время допроса он произвел на нее впечатление крепкого профессионала. Может быть, не блестящего, но опытного и безусловно опасного. От наметанного взгляда девушки не укрылось ни кратковременное напряжение мышц рук Вебера (попробовал на прочность путы, понял, что они усилены магией, и решил не дергаться), ни тот короткий взгляд, которым он окинул помещение (бесчувственные тела других мракоборцев и пятна крови на полу явно не остались незамеченными). Сама Фелоуз тоже удостоилась взгляда — более продолжительного, расчетливого, как будто пленник прикидывал, какое действие производят его слова, и насколько опасен противник. Ни колебаний. Ни сомнений в идентификации. Фелоуз почувствовала, как ее тело покидает напряжение. Хотя по роду деятельности ей часто приходилось работать под прикрытием, своих актерских способностей она не переоценивала и трезво осознавала, что не смогла бы обмануть наспех надетой личиной одного из давешних собеседников настоящего Тремболта. Весь расчет был на то, что Вебер к допросу “британского невыразимца” вряд ли мог быть допущен, и если и видел Кена, то лишь издали. Теперь эта догадка подтвердилась.

— Как видите, — сказала она, выждав достаточно долгую паузу, — я способен обойтись без сопровождения. Особенно такого… неумелого.

— Не такого уж и неумелого. То, что мы не были готовы защищать свою жизнь, лишь подтверждает отсутствие у нас намерений вступать с вас в силовое столкновение. Мы рассчитывали на разговор.

Фелоуз медленно кивнула. Конечно, Вебер темнил, но утверждение о том, что мракоборцы не планировали насильственного взаимодействия, звучало вполне правдоподобно. Во всяком случае, сверху они точно подобного приказа не получали: местные невыразимцы и так по горло в проблемах, не совсем же они идиоты, чтобы натравливать свою охрану на подтвержденного на официальном уровне посланника иностранного Министерства. Не говоря уж о том, что они искали у Тремболта какой-то помощи… Нет, убивать или даже арестовывать их никто не намеревался. Во всяком случае — вот так сразу. Но вот навязать непрошенную охрану и убедиться, что пронырливые гости не увидят до своего отбытия ничего такого, чего они видеть не должны…

— Херр Тремболт?

— Знаете, в чем ваша проблема, Вебер? — Фелоуз вынесла из подсобки еще один стул и села напротив пленника. — В том, что вы слишком долго прислуживаете тем, кто заигрался в политику и совершенно забыл, каково это — работать в поле. Ловушка, — она кивнула в сторону улицы, — изящная, но совершенно дурацкая. Ненужная. Во-первых, по этому следу мы все равно не нашли бы Пожирателей. Первый прыжок удалось отследить. Повезло. Но куда они ушли потом? И как ушли? Порталом? Трансгрессией? Ну, потоптались бы мы с малышкой Кори тут. Ну, уперлись бы в тупик. После чего я отправил бы ее домой. а сам отправился бы… ваше начальство в курсе, куда именно, с ними это дело было оговорено. Даже если мои скромные возможности сильно переоценивали и боялись, что в тупик я не упрусь, достаточно было бы поручить кому-то из… — она кивнула в сторону лежащих на полу тел, — дюжину-другую раз прыгнуть отсюда порталом. Это так запутало бы следы, что ни один транспортник не разберется. Или поставить блок на входящие перемещения… дороговато, конечно, но еще действеннее… Или вообще ничего не делать. Кстати, умнее этого вообще ничего невозможно придумать. Ведь если бы я все-таки реанимировал (а я реанимировал!) тот почти издохший портал на Гегельплатц, стало бы ясно, что он — не входной, а уходящий, что маглов-наблюдателей, следовательно, убили не в самом начале нападения, а, наоборот, в конце, вероятнее всего — в процессе погони… и что все это ну никак не вяжется с подробностями той версии произошедшего, которую мне пытались скормить ваши наниматели. Уже одно это заставило бы меня насторожиться. Но, не будь здесь этой “гениальной” ловушки, всегда можно было бы списать противоречия на добросовестные заблуждения вашей стороны. Подумаешь, неверно реконструировали картину преступления. Неприятно, но с кем не бывает? Однако ловушка была. И что же мы имеем в итоге? — Фелоуз цинично усмехнулась. — Мы имеем троекратную демонстрацию глупости. Во-первых, ваши наниматели нагло лгали, по всей видимости — пытаясь вынудить меня бездарно потратить время на попытки реанимировать следы самых старых входных порталов, признать невозможность дальнейшей работы и поскорее покинуть Берлин. И все это — вместо того, чтобы просто попросить поторопиться. Во-вторых, они своим глупым планом с навязыванием сопровождения в случае непреднамеренного успеха подтвердили, что лгут намеренно, и им есть, что скрывать. А в третьих… в-третьих, Вебер, они отправили сюда не каких-то рядовых силовиков, а именно вас. Того, кто явно хотя бы частично в курсе дела и прямо сейчас ответит на все возникшие у меня вопросы.

Во время ее речи пленник казался спокойным и невозмутимым, точно услышанное не очень его касалось. В какой-то момент Фелоуз даже почудилась скрытая радость, как будто она ошиблась в одном из своих предположений, и Вебер поймал ее на этой ошибке. Но при последних словах краска сбежала с его лица.

— Вы сильно преувеличайте степень моей осведомленности, — мрачно сказал он.

— Это ничего. Курочка по зернышку… словом, рассказывайте, а выводы я сделаю сам.

— Я ничего не могу вам рассказать, — Вебер склонил голову, его смуглая кожа стала почти серой. И внимательно наблюдавшая за ним Фелоуз поняла, что пленник говорит правду. Это не бравада перед лицом вероятных пыток и вероятной же смерти. Он правда не может.

— Блокировка? — уточнила она.

— Что?

— Хм. Значит, не она. Тогда почему вы не сможете?

— У них моя семья.

— Это печально. Но ваша семья в любом случае в опасности с того момента, как вы зашли сюда вслед за нами. Даже если я сейчас неожиданно преисполнюсь чувств и отпущу вас на все четыре стороны… — Фелоуз вложила в эти слова всю издевку, которую только смогла изобразить. — Даже если я по какой-то неведомой причине сделаю все это, у них все равно возникнут вопросы, как так вышло, что ваши парни мертвы, а вы сами живы.

— Если я… и сам буду мертв, никаких вопросов не возникнет, — немец философски пожал плечами.

Кори Фелоуз почувствовала, что ее охватывает холод. Она уже давно поняла, что в этой стране с Отделом тайн все очень неладно. Но чтобы настолько? Поистине Волдеморт совершил ошибку, предъявляя местным не слишком-то тайным правителям ультиматумы и настраивая против себя. С таким сходством методов они могли бы прекрасно сработаться. Служаку-Вебера девушке было жаль. Но останавливаться сейчас было бы безумием.

— Если вы уже считаете себя мертвецом, то какой смысл доблестно молчать? — спросила она. — Ответьте на мои вопросы, и, обещаю, я сделаю все максимально безболезненно и быстро. В противном же случае… сами понимаете. Ничего личного.

— Это… щедрое предложение, — пленник на несколько мгновений задумался, но потом отрицательно качнул головой. — К сожалений, я не могу его принять.

— Ложно понятый патриотизм?

— Просто здравый смысл. Никогда не слышал об успешном допросе покойников, но… это же невыразимцы, — в его голосе на секунду прорезалось что-то вроде благоговения или смертельного ужаса. — Кто знает, какие у них возможности.

— И снова вы кое-что упустили, херр Вебер, — тяжело вздохнула Фелоуз.

— Что же?

— То, что я — тоже невыразимец.

* * *

Глядя на безжизненно повисшее в путах тело Вебера, Фелоуз только головой покачала. Да уж, давно ей не приходилось так ошибаться! Причем и глупой ошибку не назвать. Кто мог предположить, что в планы местного Отдела вмешается самое обычное совпадение:? Один из Пожирателей, убегая, бросил портал не куда-нибудь, а сюда, в район Лихтенберг, и точка выхода по воле случая оказалась буквально в двух кварталах от некоего особо охраняемого объекта. А дальше Шульцу и компании пришлось всячески мешать британским спецам. Не с целью сбить их со следа беглецов, как предположила было Фелоуз, а просто для того, чтобы не подпустить их к… Вебер и сам точно не знал, к чему именно. Секретная министерская тюрьма или секретный же склад — что-то вроде этого. Мракоборцу известны были лишь координаты здания, куда мнимый Тремболт ни за что не должен был попасть. А теперь их знала и Кори Фелоуз. Оставалось принять решение, что делать с этим знанием. Причем решать следовало очень, очень быстро.

— Напомни мне при случае, чтобы я с тобой не связывался, — настоящий Тремболт, все еще в облике блондинистого студента, вышел из подсобки. — Зачем ты так с беднягой Клаусом?

— Не ломай комедию, — сухо оборвала его Фелоуз. — Что я, по-твоему, должна была сделать? Пытать его? Убить?

— Он когда-нибудь… придет в себя?

Девушка неопределенно пожала плечами. Флэш-атака на сознание даже среди опытных легилиментов считалась оружием непредсказуемого действия. Сейчас Вебер буквально тонул в обрывках чужих наведенных воспоминаний, и сможет ли он когда-нибудь выбраться из этого лабиринта, утвердившись в границах собственной личности — большой вопрос. Очень многие возвращались: кто-то через несколько дней, кто-то через полгода. Сама Фелоуз в начале своей карьеры в Отделе пережила целых две таких атаки и сумела восстановиться после них почти полностью. Но так везло не всем. Единственное, что ее сейчас утешало — это мысль, что в ближайшее время ни немецких мракоборцев, ни их близких точно не убьют. Вебера и его сослуживцев необходимо допросить, а это можно будет сделать не раньше, чем к ним вернется разум. Да и потом не факт, что получится: устойчивая амнезия касательно событий, относящихся к нескольким последним дням, предшествующим флэш-атаке, была крайне распространенным симптомом.

— Держи, — девушка достала из кармана мантии смятый голубой носок. Один из пары.

— Возвращаемся в Лондон? — недоверчиво спросил Тремболт. — Прямо сейчас?

— Почти.

Не слушая дальнейших возражений, Фелоуз сдернула с окна пыльную занавеску и наложила на нее дезиллюминационные чары. Так себе мантия-невидимка, конечно, но на несколько минут сойдет: кто знает, где именно ей сейчас предстоит оказаться?

— Оборотное зелье, — скомандовала она Тремболту. — Выкладывай все, что есть. Если можешь поделиться чем-нибудь еще полезным для маскировки и не только — тоже давай. Только побыстрее, я очень удивлюсь, если где-нибудь через четверть часа к ним…— она кивнула на Вернера, — не придет подкрепление.

— Зачем вообще тратить время? Обменяемся запасами в Англии, если будет нужно. И потом, к чему тебе эта… невидимая нелепость?

— К тому, что я ненадолго задержусь. Кен, послушай меня внимательно. Портал выводит в служебное помещение на станции метро Тотнем-Корт-Роуд. Там есть подключенный к сети камин, он замаскирован от маглов, но найти нетрудно. Как только перенесешься, немедленно — слышишь? немедленно! — отправляйся в Министерство. Ладлоу там знают, это тебя не скомпрометирует. Тебе нужен Чарльз Грэнтем, глава Отдела тайн. Он и только он, никто другой не подойдет… запомни, это очень важно! Расскажешь ему все, что мы успели узнать.

— В смысле — позволю ему вывернуть себя наизнанку? — полуулыбка внимательно слушавшего девушку Тремболта вдруг стала откровенно неприятной.

— Ты знаешь, что это необходимо. У шефа нет ни одной причины тебе верить.

— А у меня нет ни одной причины бежать куда-то по первому же твоему слову, — мужчина сунул руки в карманы пальто и демонстративно прислонился плечом к стене, показывая, что не намерен двигаться с места. — Я тебе не домовой эльф и даже не подчиненный. Ты сама попросила о помощи, Кори. И я помог, разве нет? Потратил время. Рискнул нарваться на неприятности сразу с двумя чертовыми спецслужбами, да еще и с Пожирателями Смерти на десерт. Засветил артефакты, прекрасно зная, что ты можешь вцепиться в них, точно терьер в крысу. Да, у меня были и свои резоны согласиться, нет смысла отрицать. Но все-таки соглашался я с учетом того, что буду контактировать только с тобой. Если бы ты хотела вмешаться в мой бизнес или еще как-то злоупотребить полученной информацией, то сделала бы это давным-давно, поэтому тебе я до определенного предела доверяю. Но твоего босса знать не знаю. И попадать в зависимость еще и от него не намерен. Рисковать всем ради каких-то чужих игр…

— Чужих? — перебила его Кори Фелоуз. — Чужих? Ты… с ума сошел? Или не видишь, что происходит? Если мы не остановим Волдеморта, через месяц, или год, или пять он может прийти к власти. И все то, что мы видели здесь, покажется цветочками. Думаешь, возглавляемое им Министерство просто оставит в покое тебя и твой бизнес?

— Если я смогу быть им полезен — да.

Девушка невольно отшатнулась. Мысль о том, что Тремболт может видеть происходящее совсем не так, как она, и даже рассматривать возможность сотрудничества с Пожирателями, никогда не приходила ей в голову. И это открытие было по-настоящему пугающим. Не задумываясь, что именно собирается делать, действуя на одних инстинктах, она выхватила палочку. Но Тремболт, видимо, был готов к этому, так как среагировал быстрее. Доля мгновения, и на ее запястье сомкнулись сильные пальцы. Фелоуз успела бросить два невербальных заклинания, но одно из-за того, что рука была неестественно вывернута, пролетело мимо цели, а второе неожиданный противник успешно парировал. “Слишком близко, — мелькнула у нее леденящая мысль. — Я все-таки подпустила его слишком близко”. Конечно, у нее имелись заготовки и на такой случай, но все они были смертельными, а вот прямо убивать Кена она даже в этот отчаянный момент была морально не готова. Только не его. Это было бы по-настоящему ужасно, не говоря уж о том, что спутало бы все ее планы и бесповоротно погубило операцию. А еще ее интуиция буквально вопила о том, что всего происходящего просто не может быть. Не так. Не всерьез. Здравый смысл и профессиональные привычки, правда, воспринимали эти вопли крайне скептически, но… Девушка принудила себя перестать сопротивляться. Хватка на ее руке тут же разжалась.

— Вот видишь, — сказал Тремболт, отпуская ее и отступая назад. — Один маленький повод для сомнений, и ты уже думаешь, убивать меня или погодить. Твой босс думать не будет.

— Но… — Фелоуз лихорадочно пыталась собраться с мыслями.

— Я услышал тебя. Окей, это не чужая игра, и мы сейчас на самом деле на одной стороне. Но и ты меня услышь. Отправлять меня в качестве курьера — это очень глупая и опасная затея. Ввести Грэнтема в курс дела можно и другими способами. Наверняка у вас есть какой-то оговоренный шифр. Давай передадим послание. А я отправлюсь с тобой и помогу всем, чем смогу.

— Не получится, — она покачала головой. — Дело не только в послании, хотя оно и очень важно. Пока немецкие невыразимцы думают, что мы здесь, нас не оставят в покое. А значит, должно быть два выходных портальных следа, ведущих в Англию.

— Подумаешь! Прыгнем и вернемся назад, — Тремболт сделал еще шаг назад, споткнулся о руку так и лежавшего без чувств мракоборца и едва не упал. — Ч-черт!

— У меня нет с собой порталов, нацеленных на этот город, и уж тем более, на этот район. Пока вернемся, пока достанем их, может оказаться слишком поздно. Кто знает, что они держат там, в этой тюрьме или на этом складе такого, что всполошился весь улей? И потом, они в принципе могут закрыть окрестности для любых видов трансгрессии, и тогда мы не сможем снова попасть сюда даже в теории. Если же я использую псевдопортал…

— Что?

— Не важно! — с отчаянием воскликнула Фелоуз. — На объяснения нет времени! Смысл в том, что у меня есть устройство, благодаря которому нужный след возникнет, но на самом деле прыжка не произойдет, и у меня будет возможность провести хоть какую-то разведку. Но псевдопортал один, это всего лишь прототип, и я не сумею провернуть этот фокус с нами обоими. Поэтому, пожалуйста, уходи! Не хочешь идти прямо к Грэнтему — оставь в “Дырявом котле” письмо на имя Чарльза Мэнсона и отправь Патронуса, чтобы он узнал, где искать информацию. Или сам придумай что-нибудь, только, умоляю, не доверяй другим невыразимцам, никому из них. Но главное — уходи!

Она ожидала, что Тремболт станет пререкаться и дальше, но тот неожиданно кивнул. Выложил на исцарапанную крышку холодильного ларя несколько флаконов с зельями.

— Хорошо. Увидимся через час на Тотнем-Корт, — он неторопливо поднял отброшенный во время их короткой стычки носок-портал (девушка, с минуты на минуту ожидавшая появления новых преследователей, болезненно поморщилась при виде этой медлительности). — Кстати, Фелоуз, ты гадала, что они прячут там такое важное? Если хочешь знать мое мнение, это не “что”, а “кто”. Есть подозрение, что наши немецкие друзья решили придержать у себя Отто Шнейнендера. Я бы на их месте так и сделал.

— То есть… — начала было Фелоуз, однако напарник уже исчез.

Догадка Тремболта определенно требовала осмысления, но прямо сейчас следовало заняться другим, и Фелоуз усилием воли принудила себя думать о том, как вернее уйти от возможного преследования. Прошлась по комнате серией усиленных хозяйственных заклинаний, уничтожая малейшие следы присутствия посторонних. Завернулась в штору-невидимку и активировала псевдопортал. Сильный рывок где-то под ребрами — и вот она уже стоит в чьей-то тесной кухне со слегка перекошенным сервантом и высящейся на столе стопкой свежевымытых тарелок. Пахло мылом и жареной капустой. Не дожидаясь, пока явятся хозяева, Фелоуз осторожно, стараясь не скрипнуть петлями, открыла дверь и оказалась в темном коридоре. Из комнаты слева доносилось тихое бормотание телевизора. К счастью, выход был в другой стороне, и хотя эта дверь оказалась запертой на замок, разве это остановит волшебницу? С лестничной клетки на улицу вело большое окно, и девушка попыталась сориентироваться по ближайшим крышам, куда именно забросил ее псевдопортал. Это была ее собственная разработка, пока очень несовершенная: артефакт работал в паре с обычным порталом и создавал иллюзию, дублирующую его траекторию. Но на самом деле выбрасывал того, кто им воспользовался, в радиусе пятиста ярдов от точки входа. Рандомный разброс был не слишком удобным, да и рассеивался портальный след гораздо быстрее настоящего, так что сама Фелоуз буквально с первого взгляда определила бы разницу. Но тем и хороши персональные артефакты и заклинания: никто, кроме тебя, не знает, куда именно надо смотреть, чтобы определить подвох.

За окном уже совсем стемнело, но, активировав ночное зрение, девушка без труда нашла приметную церковь-музей, и поняла, что ее вынесло куда-то на параллельную улицу. Тем лучше: меньше шансов столкнуться с преследователями. Сохранять невидимость дальше не было смысла: район буквально напичкан сигналками, и перемещения незримого объекта неизбежно вызовут массу вопросов. Очередная порция оборотного зелья подарила ей новое лицо. К счастью, с ним повезло: это была девушка чуть младше Фелоуз по возрасту, неприметная и вся какая-то серенькая: с землистой кожей и мышиного цвета волосами. Чтобы усилить эффект, Фелоуз скрутила волосы в небрежный пучок и ссутулила плечи. С одеждой пространства для маневра почти не было, но сменив цвет мантии с синего на бурый, агент решила, что замаскирована вполне достаточно. Дополнила образ куда-то спешащей по своим скучным делам маглы старенькая плетеная сумка, притянутая на ходу с чьего-то балкона. Местных денег у Фелоуз не было, и она расплатилась с неведомыми хозяевами экспроприированного двенадцатичасовой аурой уверенности.

Было, должно быть, около восьми или девяти часов вечера. Снова начал накрапывать дождь, и на улице было не слишком людно: то ли по случаю времени суток, то ли из-за погоды… то ли в этом районе Берлина редкие прохожие и еще более редкие авто в этот час вообще были нормой, Фелоуз просто неоткуда было об этом знать. Уже не первый и не второй раз за этот трудный день девушка почувствовала, как в ее душе поднимается чувство раздражения пополам с беспомощностью. Конечно, доверие Грэнтема очень льстило, но по-хорошему она со своей узкой специализацией была отвратительной кандидатурой для этого конкретного задания. Здесь нужен был кто-то, хорошо знающий местные условия. Толковый аналитик или искушенный делец, который, как Тремболт, сразу понял бы, что бедолагу Шнайнендера так просто никто из рук не выпустит, ведь, хотя в разгар серьезного конфликта с магловскими спецслужбами магам немного не до него, тот все равно представляет собой ценнейший товар. Даже если все его заявления о камерах, способных видеть сквозь чары — не более, чем пустая похвальба, та политическая группа, в руках которой он окажется, сможет беззастенчиво блефовать, создавая у конкурентов впечатление, что владеет уникальными технологиями слежки. Если же Шнайнендер умеет хоть что-то из заявленного или хотя бы знает, в какую сторону надо развиваться, чтобы эти умения приобрести… При одной мысли об этом Фелоуз прошиб холодный пот. Конечно, они в Берлине, а не в Лондоне, но, учитывая претензии Риддла, нельзя исключать перемещения Шнайнендера — сейчас ли, потом ли — в Англию. И ей совершенно не улыбалось жить в стране, где такой мощный козырь окажется в руках Риддла и его головорезов… или, допустим, гоблинов… или неволшебников… или даже министра Минчума с его довольно радикальными взглядами. Ради общей безопасности такое оружие политической борьбы должно быть доступно либо многим участникам игры, либо никому из них. И Фелоуз понятия не имела, как ей этого добиться. Особых иллюзий насчет своих возможностей воспрепятствовать передаче сквиба-изобретателя она не питала. Ее ресурсов попросту недостаточно для того, чтобы проникнуть во всерьез охраняемую невыразимцами тюрьму, не говоря уж о выполнении каких-то более масштабных задач. Все, на что она рассчитывала — это попробовать подойти поближе и получить хоть какую-то новую информацию. Что угодно, что поможет Грэнтему и Отделу международного магического сотрудничества в их дальнейшей работе по урегулированию этого кризиса. В конце концов, может быть, случится чудо, и окажется, что Кен ошибся, а в тюрьме, координаты которой она узнала от Вебера, содержится вовсе не Отто Шнайнендер. Впрочем, в такую вероятность Фелоуз не верила: работа давно приучила ее в каждой ситуации действовать, исходя из худшего варианта развития событий.

На перекрестке девушка запнулась, не понимая, куда идти дальше. По идее, нужно было свернуть налево, на Норманненштрассе, но путь был перегорожен синими пластиковыми заграждениями, а тротуар разворочен, К заграждению был прикреплен крупный плакат, на котором чьи-то руки сметали в мусорный совок гитлеровские военные награды. Конечно, пройти сквозь строительный хаос при желании было можно, но редкие прохожие законопослушно меняли свой маршрут, и Кори Фелоуз побоялась выделяться. Чтобы немного собраться с мыслями, она забилась под козырек ближайшего подъезда и принялась копаться в сумочке, делая вид, что пытается найти зонт. Тот и в самом деле не помешал бы: дождь усилился, и хотя плотная мантия еще удерживала влагу, светлые волосы Кори совсем промокли, и с них стекали за воротник холодные капли. Но, конечно, никакого зонта в сумочке не обнаружилось. Приняв, наконец, решение попытаться вернуться немного назад и обойти зону ремонтных работ, девушка с неохотой вышла из-под козырька — и едва сумела устоять на ногах, так как в нее всей своей массой врезался двигавшийся быстрым шагом мужчина. С раздражением поглядев на Фелоуз, он сквозь зубы прошипел что-то по-немецки и пошел, не оглядываясь, дальше. Слов она не поняла, разве что определила по интонации, что это скорее ругательства, чем извинения. Но гораздо больше, чем содержание речи, ее зацепил явственно прозвучавший в речи незнакомца британский акцент.

— Херр! — высоким возмущенным голосом пискнула она, изо всех сил пытаясь нашарить в своем крайне скудном немецком лексиконе хоть какие-то подходящие к случаю слова. — Битте!

Незнакомец, успевший отдалиться от нее на пару десятков шагов, обернулся, возмущенно фыркнул и решительно продолжил свой путь. Но той секунды, что он стоял лицом к Фелоуз, девушке хватило, чтобы опознать это пухлощекое напыщенное лицо. То была не зарегистрированная официально, но засвеченная уже личина, завязанная на артефакт. В каталоге Отдела она значилась под кличкой “Бюргер” и с некоторой долей предположительности считалась принадлежащей клану Малфоев. Фелоуз, ради большей убедительности, прокричала ему вслед что-то невнятное и даже погрозила кулаком, после чего с видом оскорбленной особы царских кровей вернулась в свое убежище под козырьком, сделав вид, что заходит обратно в подъезд. Отсюда, из глубокой тени, она принялась разглядывать спину удаляющегося мужчины. Первой ее мыслью было, что перед ней — наследник семьи, Люциус, принадлежавший к окружавшей Риддла группе молодых магов и оттого не вполне неожиданный на улицах Восточного Берлина. Но, присмотревшись к осанке и походке, Фелоуз поняла, что объект значительно старше. Да и голос его, если подумать, звучал совсем не так, как у Малфоя-младшего. Значит — либо Абраксас собственной персоной, либо кто-то из его доверенных лиц. И что именно этот “кто-то” делает в районе Лихтенберг, догадаться несложно. Должно быть, информация о Шнайнендере уже просочилась в Англию, и пауки активно зашевелились в банке. Если же финансовые воротилы и вправду отступились от Риддла и ведут теперь собственную игру… если у них хватит золота, чтобы купить Шнайнендера у немцев…

Додумывать эту мысль Фелоуз не стала: допустить, чтобы предполагаемый Малфой скрылся от слежки, было нельзя. Для верности, конечно, следовало бы поменять обличье, но по здравом рассуждении девушка решила этого не делать: запасы заряженной оборотки были не бесконечны, Положившись на сумрак и типично-малфоевское высокомерие, которое крайне вряд ли позволило бы ему запомнить безвестную немецкую маглу, Фелоуз осторожно двинулась вслед за мужчиной. И едва успела заметить, как тот подошел к заграждению и, точно в открытый люк, нырнул в примеченный ей чуть раньше плакат. Второй раз за последние четверть часа Кори замерла на месте, не зная, что делать дальше. Следовать за объектом сквозь барьер было, как минимум, неразумно. Кто знает, что ждет ее по ту сторону? Но и оставаться здесь… Выбор небогат: либо рисковать, либо отправляться домой за подкреплением безо всякой уверенности, что это подкрепление вообще удастся привести. Фелоуз уже почти решилась на первый вариант, как вдруг где-то сзади на улице раздался знакомый хлопок трансгрессии, и долю секунды спустя она ощутила такую тяжесть, точно кто-то взвалил ей на плечи мешок с песком. Сползая на мокрый асфальт, Фелоуз увидела, как в ее сторону движется высокая черная фигура. Из-за стремительности движений казалось, что она не идет, а буквально летит, не касаясь ногами земли. Должно быть, тут все-таки были антитрансгрессионные чары, и незнакомец прорвался через них не без труда: его мантия дымилась, оставляя на ветру чадный шлейф. И уже по одной этой способности разрушить выставленный невыразимцами, пусть даже и не слишком умелыми, блок, было нетрудно догадаться, кто именно пожаловал на намечающиеся торги.

Хозяева банкета, видимо, тоже это поняли. Тускло горевшие фонари вдруг вспыхнули ослепительным сиянием. И, судя по торопливым шагам, из плаката-люка навстречу незваному гостю вышли сразу несколько магов. Разглядеть их лежавшая на тротуаре Фелоуз не могла: придавившая ее к земле тяжесть (какой-то щит?) мешала повернуть голову, не говоря уж о том, что подавать признаки жизни в столь отчаянном положении было бы крайне неразумно. Не отрывая взгляда широко распахнутых глаз от приближающегося Ридла, девушка пыталась сообразить, как ей спастись. Падая, она успела сунуть правую руку в карман мантии, чтобы достать закрепленную на подкладке палочку. Но та оказалась придавленной ее собственным телом, и вытащить оружие, не делая резких движений, не представлялось возможным.

— Отрадно видеть, господа, что вы все-таки умеете делать нужные выводы. Пусть и не с первого раза. Спасибо, что все-таки задержали нашего общего друга Отто. — Риддл остановился в каких-то пяти шагах от девушки, глядя на подоспевших невыразимцев поверх ее тела, точно она была не заслуживающим внимания мусором. — Ваш маленький фокус, как видите, не прошел, и на магла с ложной памятью я не купился. Но если вы отдадите принадлежащее мне прямо сейчас, я готов счесть произошедшее… незначительным недоразумением.

— Боюсь, что мы с вами не договоримся, мистер Риддл, — ответил один из невыразимцев. Английская речь его была очень правильной, а голос — уверенным и властным, точно говоривший был полностью убежден в том, что владеет ситуацией, но Кори Фелоуз едва не застонала от отчаяния. Дурак, ну какой же дурак! Делать вид, что готовы идти навстречу. Тянуть время. Вызвать подкрепление… или даже заманить Риддла вниз, в тюрьму. Там наверняка должна быть еще охрана и множество стационарных охранных заклинаний в придачу. Конечно, Риддл — сильнейший легилимент и наверняка заподозрит ловушку, но он самоуверен и может переоценить свои силы. В то время как прямая конфронтация…

— Хорошо, — по изуродованному лицу Риддла скользнула едва заметная улыбка, лукавая и тонкая — хоть прямо сейчас снимай для агитационного плаката. — Как знаете.

А потом полыхнула зеленая вспышка, и Фелоуз услышала, как позади нее упало что-то тяжелое. — Ну, а кто-то из вас готов со мной договариваться? Мистер Беккер? Или, быть может, вы, мистер Ланге?

Невыразимцы ошарашенно забормотали что-то, раздался удивленный вскрик, но Фелоуз их уже не слушала, полностью сконцентрировавшись на движении непослушных пальцев. Так. Палочку точно не достать. А без нее никак не выбраться отсюда. Впрочем, и с ней… Прежде Фелоуз видела Риддла вживую только издали и сейчас была поражена, почти раздавлена той аурой мощи, которую буквально излучала его высокая худая фигура. Не помогли бы ни тайные, лишь невыразимцам ведомые заклинания, ни припасенные на самый крайний случай артефакты — она, Фелоуз, просто-напросто была волшебницей не того калибра. Риддлу даже не нужно сражаться. Достаточно обратить на нее свой легендарный ментальный дар, и вживленная блокировка убьет ее, оберегая секреты Отдела. Не защитят даже недавно приобретенные зачатки гоблинской магии, ведь пока использовать ее удавалось только в состоянии гнева, а сейчас Кори Фелоуз не чувствовала ничего, кроме растущего ужаса и отчаяния. Значит — надо бежать, используя то обстоятельство, что Риддл уничтожил антитрансгрессионный щит. Как можно скорее, пока никто из участников противостояния не понял, что невольная свидетельница их стычки — вовсе не оглушенная заклятием магла. Должно же быть у нее в карманах хоть что-то, что позволит отвлечь врагов и выгадать пару секунд для того, чтобы достать, наконец, проклятую палочку и активировать трансгрессию! Ну же, хоть что-нибудь! Отрешившись от страха, почти не слыша звуков разворачивающейся буквально в шаге от нее яростной схватки, Кори Фелоуз полностью ушла в себя, отключив все чувства, кроме осязания. Гладкие холодные стенки колбы. Так и не пригодившееся оборотное зелье. Не то. Хрусткий пергамент. Крошечный пакетик с пудрой из листьев фиттонии. Возможно, она, со своими галлюциногенными эффектами, и подошла бы, но чтобы эффективно распылить пудру, нужна палочка — замкнутый круг! Влажный бумажный комок. Смятый чек из магловского магазина с заранее вшитым заклинанием облегчения веса. Можно попробовать, конечно, но… В этот момент пальцы Фелоуз нащупали что-то такое, что она не смогла сразу определить. Небольшое и продолговатое, размером с огрызок толстого карандаша.. Гладкое, как полированный камень, и притом слегка колкое, точно от прикосновения к его поверхности в кожу вонзались крохотные иголки. Она попыталась сжать непонятный предмет в ладони, но тут на ее ребра обрушился сокрушительный пинок, и концентрация на осязании пропала. Остальные чувства обрушились лавиной, ошеломили. Нестерпимая дымная вонь. Боль, похожая на одну высокую пронзительную ноту. Соленый вкус крови во рту… Чья-то рука вздернула ее за шиворот, точно тряпичную куклу... Несколько раз моргнув, чтобы сфокусировать зрение, девушка смогла разглядеть развороченный заклятием угол здания и две человекообразные тени на обугленной стене. Невыразимцев не было видно: погибли? сбежали? Зато к Риддлу, кажется, пришла подмога. Можно подумать, он в ней нуждался! Во всяком случае, вокруг него стояли трое волшебников в одинаковых масках, и еще один держал ее, Фелоуз.

— А это что, мой лорд? — спросил он.

— Не важно, — ощущение исходящей от Риддла невероятной мощи ушло, и теперь он снова выглядел как преуспевающий политик с обложки журнала. — Прикончи, да и дело с концом. Нам пора, наконец, нанести визит мистеру Шнайнендеру.

Осознав, что время ее жизни вот-вот истечет, Фелоуз невербально активировала одну из вшитых в мантию рун. Одежда державшего ее Пожирателя в месте соприкосновения их тел немедленно вспыхнула синим магическим огнем. С пронзительным воплем он оттолкнул девушку, упал на мокрый асфальт и принялся кататься, пытаясь сбить жалящие языки. Естественно, без особого успеха: модификации Адского пламени — это вам не шутки. Тщетно пытавшаяся вернуть контроль над собственным телом Фелоуз даже успела испытать миг жестокой радости, но тут Риддл, в окружении присных направлявшийся в сторону плаката-люка, обернулся. И под его взглядом огонь угас.

— Та-а-ак, — с легким интересом протянул Том Риддл, глядя на стоявшую перед ним на коленях девушку. — А ведь вопрос был совершенно правильным, даже жаль, что я не прислушался сразу. Что это у нас тут такое?

Фелоуз подняла на него полные ненависти глаза. Достать палочку она больше не пыталась. Только смотрела пристально в лицо врага и изо всех сил сжимала кулаки. Вдруг ее правую ладонь закололи крохотные иглы, а потом руку до самого локтя свело болезненным спазмом. В ушах, заглушая стоны раненого и громкий стук ее собственного сердца, раздавался ровный электрический гул. Очень и очень знакомый.

— Почему ты улыбаешься, фальшивая магла? — интерес во взгляде Риддла несколько усилился.

Кори Фелоуз и правда улыбалась, сама не отдавая себе в этом отчета. Если, конечно, можно назвать улыбкой безумный оскал. Она, наконец, поняла, что именно держит в руке. И это был ключ к ее спасению. Паутинный камень.