Извращенный... отшельница (гет)

Джи открыла глаза. Она лежала на вполне удобном диванчике в странном помещении, напоминающем склад и немного лабораторию.

— Добро пожаловать в мое скромное обиталище, — в поле зрения появился Орочимару.

— Что я здесь делаю? — осведомилась Джи, у которой уже совершенно точно было на сей счет нехорошее предчувствие.

— Ты здесь рожать будешь, — просветил Змей.

— Между прочим, у нас с Тсунаде все под контролем, обойдемся и без твоей помощи.

— Не сомневаюсь, — пропел в ответ Орочимару, — но у меня несколько другие планы.

— Вот только не заливай мне, что тебя волнует ребенок! Я его и без тебя прекрасно воспитаю! — заявила Джи, обхватывая руками живот.

— Да? А в качестве кого? Мамы или папы? — уточнил наш коварный.

— Да я в любом качестве ему лучше такого гадкого интригана, как ты! Зачем тебе ребенок? Вот только не говори, что хочешь воспитать наследника. Не поверю ни в жизнь!

— Если честно, — как ни в чем не бывало улыбался саннин, — я хотел использовать его для опытов. Некоторые из них мне приходилось ставить на себе, но это не совсем удобно. Так что ребенок, являющийся моим родным, подойдет для этих целей ничуть не меньше.

— Да ты просто изверг! — ужаснулась Джи. — Ты не получишь моего ребенка! Только через мой труп!

— Да не вопрос, — равнодушно ответил саннин, — ты сейчас совершенно беспомощен. Особенно, когда будешь рожать.

— Мне еще не меньше недели осталось, ты что, все это время будешь держать меня здесь?

— Зачем же ждать? Один маленький укольчик и начнем прямо сейчас.

— Ты что совсем?! Так же нельзя!

— Почему же? — пожал плечами Змей. — Одна неделя ничего не решит. — С этими словами он отправился в соседнее помещение за препаратом.

— Я буду сопротивляться! — кричала вдогонку Джи. Она неуклюже скатилась с дивана и попыталась направиться к двери на неслушающихся ногах.

Орочимару вернулся со шприцем в руке, он долго флегматично наблюдал за трепыханиями бывшего сокомандника потом произнес:

— Давай завершать наш с тобой маленький интересный эксперимент.

Орочимару надвигался со шприцем в руке, у Джи подкосились ноги, и она мешком осела в углу рядом с дверью. В этот момент ребенок беспокойно заворочался и начал пихать ее изнутри. Джи покрепче ухватилась за пузо, отчаянно думая, что бы еще предпринять. Орочимару был уже совсем близко.

Как только тот подошел вплотную и попытался закатать ей рукав, Джи собрала всю волю и всю имеющуюся силу в кулак и ударила. От этого удара зависела жизнь ее и ее ребенка и промахнуться она не имела права. Орочимару, не ожидавший такого подвоха, согнулся пополам и завыл. Это был фирменный прием, уже однажды испробованный на сотруднике АНБУ, с той лишь разницей, что в этот раз ударить ногой мешало пузо и Джи сделала тоже самое кулаком.

— Вот стерва, — хмыкнул Орочимару. — А неплохая попытка, но мне не так уж и больно.

— Это, видимо, потому, что у тебя там отбивать нечего, — нашлась наша героиня. — Да ты вообще не мужик, раз даже ребенка и то искусственно сделал!

— Довольно пустых оскорблений, — Орочимару они вроде бы и не задели, — приступим уже.

Орочимару занес шприц. Джи непроизвольно зажмурилась. Раздался оглушительный треск, закрытая дверь вылетела со своего законного места, как пробка вылетает из бутылки шампанского. Орочимару лежал на полу, придавленный стаей разъяренных псов и Белым Клыком в придачу. Стоя над ним, воинственно потрясал кулаками Дай Майто. К Джи спешила Тсунаде.

В развороченном дверном проеме стоял учитель и хмуро разглядывал творящуюся здесь картину.

— Ну что, доигрались в дочки-матери? — спросил он, поворачиваясь к Тсунаде, помогающей Джи подняться и сесть на диван. — Орочимару, надеюсь, у тебя есть достойное объяснение?

Орочимару сидел, крепко связанный, но его, казалось, это ничуть не беспокоило. Дай и Сакумо надежно подпирали его с двух сторон, пресекая малейшие попытки дернуться. У ног саннина сидели верные псы Белого Клыка, так что деваться ему было некуда. Учитель устроился напротив, пытаясь вытащить из бывшего подопечного хоть какие-то объяснения. Тсунаде мерила Джи давление аппаратом, который притащила с собой в медицинской сумке. Джи было нехорошо после стресса. Ей стало душно, у нее подскочило давление, и сильно колотилось сердце.

— Ой! Мама! — вдруг заорала Джи, как резанная. — Ай! Твою мать! — она вся скорчилась.

От этих криков на месте подскочили все, кроме Орочимару (да ему связанному и не очень удобно было).

— Что у вас там? — крикнул учитель.

— Похоже схватки начались, — ответила Тсунаде. — Это все на почве стресса.

— Ясно, — ответил Хирузен, Клык и Дай тревожно переглянулись.

В помещение легким ветерком проскользнула Шитсуне.

— Если схватки участятся, — сказала ей Тсунаде, — то везем рожать. В любом случае, ей надо в больницу.

Джи в знак согласия снова заорала на все Орочимарово логово. Последний не преминул этим воспользоваться и выпустил змей, как только охранники отвлеклись. Пока Клык и его стая с Майто Даем разбирались с ползучими гадами, Орочимару ловко ускользнул, пообещав учителю напоследок все объяснить сразу, как только сможет, и был таков.

По дороге в больницу у Джи отошли воды, тут уж не осталось никаких сомнений в том, что «пора» настала, так что Тсунаде послала Шитсуне вперед, подготовить все необходимое.

Наши незадачливые ухажеры, Дай и Сакумо, сопроводили Джи до самой больницы и грустно провожали ее взглядами так, как будто это их жена рожает, а не посторонняя девица. (Что касается Белого Клыка, то от всех этих впечатлений в последствии он чуть было не передумал кончать самоубийством после той неприятной истории, которая еще ожидала его впереди.)

* * *

Джи орала, материлась и уже не помнила, что еще делала, так ей было хреново. Тсунаде просветила ее, что схватки будут происходить все чаще, пока не станут «постоянным фоном» до конца родов. Джи эта новость так «обрадовала» что она начала надрываться еще громче.

— Что ты орешь? Рожай спокойно! — «успокаивала» ее Тсунаде.

— Долго еще?

— Ну самые долгие роды на моей памяти были немногим менее двух суток, — потерла Тсунаде подбородок.

— Двух суток?! О, Ками! — завыла Джи. — Да что же женщины за существа такие, раз способны такое выдерживать?!

— Вот и узнаешь, — ответила Тсунаде. — Ты же так рвался рожать, так что, — она иронично приподняла брови, — у тебя тоже будет этот бесценный опыт. Да не волнуйся ты так, обычно первородящие меньше, чем за двадцать часов управляются.

— Утешила…

— Ты только не паникуй и не ори, почем зря, а то кислород у ребенка «отбираешь». Дыши, как мы с тобой тренировались!

Но Джи уже не слушала, ей было совершенно не до этого. Ей казалось, что ее сейчас разорвет пополам, или что-то вроде того. (Хотя на самом деле все было не так уж плохо и страшно, просто мужчины склонны иногда преувеличивать.)

— Не торопись так сильно тужиться, еще рано, — тщетно пыталась донести до нее Тсунаде. Саннинша обменялась парой фраз с Шитсуне. По мнению обеих, роды проходили вполне нормально, осложнений не предвиделось. На предмет последних, правда, все было подготовлено, ведь случай, как вы помните, был особый.

Время тянулось совершенно неопределенно. Джи чувствовала, что если она выдержит это, то ей уже ничего будет не страшно. В этом бесконечном кошмаре, наполненном болью, ее поддерживала лишь мысль о том, что скоро все закончится и она увидит своего ребеночка.

И вот, когда Джи, наконец, совершила последнее усилие, когда ей показалось, что она слышит плачь своего новорожденного драгоценного младенца, ее сознание окончательно помутилось и уплыло в темную бездну неизвестности. Последними звуками, которые она слышала, были тревожные голоса Тсунаде и ее помощницы, кричавшие что-то про остановку сердца или нечто не менее нелепое в столь чудесный день: день рождения ее малыша.