Пламенный венец (гет)

Завязывая ворот серой домотканой туники, Эртур Дейн думал о том, намеренно ли Рейегар отрядил его сопровождать Трис в ее прогулке по городским травным лавкам или же король, слишком занятый собственными трудностями, и правда не замышлял ничего такого. Казалось бы, Эртур пока был единственным посвященным в данное дело. Ни для кого, как и для самого Дейна, не было секретом, что Рейегар почитал его самым близким своим другом и доверял ему больше остальных. Не удивительно, что, когда дело касалось опасности, в которой оказалась Лианна, Рейегар захотел, чтобы в это дело был вовлечен самый доверенный его человек.

Эртур так и рассуждал, пока они не встретились прошлым вечером во дворе для поздней тренировки, и Дейн готов был поклясться всеми известными ему богами, что видел, как Рейегар подмигнул ему, упомянув Трис, однако открыто король со своим гвардейцем на эту тему не заговаривал. Эртур понятия не имел нравилось ли ему это или нет. Он уже привык жить с нанесенной ему раной и едва ли замечать ее, но теперь ее бередили едва ли не каждый день, и Дейн не знал, сколько еще он сможет терпеть эту боль, приобретавшей тайную сладость, стоило ему лишь взглянуть на личико Трис или представить его перед своим внутренним взором.

Будучи счастливо женатым, Рейегар уверовал, что подобное достижимо для всех, забывая о том, в какой стране он родился и о том, что его собственным детям придется сочетаться браком с теми, на кого он им укажет и кто будет выгоден для трона. Эртур же продолжал считать, что счастье в любви доступно немногим избранным богами, и даже Рейегару дорого пришлось заплатить за возможность быть рядом с женщиной, которую он выбрал себе сам.

Эртур оправил тунику и затянул черные жесткие волосы в пучок, чтобы не липли к шее. Солнце за окном все продолжало изрыгать свой огонь, и на обычной узкой столичной улочке можно было почувствовать себя куском мяса на раскаленной сковородке. Если такая погода простоит еще несколько дней, то жители Королевской Гавани вспомнят о древних верованиях Первых Людей и начнут возносить молитвы богу дождя, имя которого исчезло вместе с теми, кто ему поклонялся.

Туника была немного жесткой от мыла, но Эртур был рад ощутить на теле сухую ткань, хотя и не тешил себя надеждой, что она останется такой надолго. Рассвет он оставлял сегодня на попечение оруженосца, беря с собой обычный, выкованный в замке, двуручный меч, дабы не привлекать к себе излишнего внимания. Это был не первый раз, когда Дейн не брал с собой знаменитый фамильный клинок, и не в первый раз, когда он ощущал будто ему чего-то не хватает, будто бы он вышел полностью обнаженным в толпу. Эртур стиснул незамысловатую гарду стального клинка и, прикрыв дверь своей каморки, вышел во двор, а затем и за ворота.

Они с Трис условились встретиться у портовой ярмарки. Хотя Эртур и намеревался проводить ее от самого дома, но она воспротивилась. Вероятно, не хотела, чтобы Дункан к нему слишком уж привязывался, что немного печалило Эртура. Когда он явился к ней посоветоваться по поводу того, что случилось с Рейегаром, Дункан немедля бросился к нему, да еще привел знакомиться сестру — такую же черноволосую и лиловоглазую девочку по имени Джейни. Дункан и Джейни — знала ли Трис, что она была их потомком, или для нее то была лишь красивая история любви, когда наследный принц отказался от всего ради девушки, которую полюбил. Много ли было на свете людей столь же необычных, как Дункан Таргариен?

Раньше этот выбор не казался Дейну таким трудным, однако теперь он слишком хорошо понимал, на что идет человек, бросивший вызов своему долгу, а вместе с этим всему окружающему миру, обществу и даже собственной семье, тем людям, кого он любил. Была ли то смелость или безответственность? Эртур так и не нашел ответа на этот вопрос.

Трис ждала его в условленном месте, стоя в тени одной из лавок. Одета она была просто и незатейливо: в серое льняное платье, с вышитым по рукаву узором в виде сине-фиолетовых цветов — под цвет ее глубоких темных глаз. Эртур подумал, что платье она наверняка сшила себе сама. За то время, что он не видел ее, она во многом изменилась: выросла, поумнела — как бы сказали другие, познала жизнь. Эртур и сам преподнес ей один из горьких уроков. Она взглянула на него из-под густых ресниц, и ему вдруг примерещился тот взгляд, которым она одаривала его, когда он жил в ее доме, залечивая раны. Этот ее взгляд всегда вызывал у него недоумение, ибо в нем мешались презрение и интерес, обида и обожание, и Дейн не знал, чего там было больше.

Он вежливо поклонился ей, на что она лишь слегка склонила голову, отбросив за плечо толстую светлую косу.

— Здравствуй, — проговорил Эртур, не зная, что еще можно было бы сказать.

— Доброго дня, — отозвалась Тристель. Голос ее звучал резко и в то же время как-то до странности застенчиво, словно бы за грубостью она пыталась скрыть собственное смущение. Щеки у нее разрумянились, но Дейн не мог сказать от чего: от жары ли, или от его вида. — Идемте, не будем терять времени.

Она развернулась и двинулась вперед, рассекая толпу. Эртур ступал за ней. Он намеревался предложить ей руку, но она не дала ему такой возможности, да он и не думал, что Тристель приняла бы ее. Его взгляд уставился в ее затылок, разглядывая толстую косу, пробегаясь по прямым плечам, спускаясь вниз к округлым бедрам, покачивающимся в такт ее движениям. Эртур судорожно вздохнул и снова принялся разглядывать ее волосы, поблескивающие на солнце.

Тристель свернула в узкий проулок, и они, будто бы покинув огромное море, оказались в маленьком ручейке. Людей здесь было гораздо меньше, чем на рыночной площади, и все они были заняты своими делами. На Эртура и Трис никто не обращал внимания, только изредка некоторые бросали встревоженные взгляды на его клинок: иметь выкованное в замке оружие мог позволить себе далеко не каждый. Дейну это не нравилось, но отказаться от защиты он не мог. Глядя на все это, он еще раз подумал о том, сколько переполоха вызвал бы здесь Рассвет.

— Ни к чему все это, — пробормотала Трис, — я здесь не в первый раз, никто меня не трогал.

— Это приказ короля, — сухо отозвался Эртур, хотя они оба хорошо знали, что дело было вовсе не в этом.

В ответ Трис только хмыкнула. Она уже не плакала и не убегала прочь, как в первые недели их знакомства, однако все же не могла скрыть истинных чувств, что обуревали ее: они плескались в ее глазах и готовы были вылиться на Эртура, затопив и его. Она отвернулась и поспешила дальше, словно бы стремилась скорее со всем этим покончить.

Они спустились вниз по улице к перекрестку, где располагался кабак, а также кожевенная лавка. Время было раннее, посетителей в кабаке не было, и подавальщики в желтоватых от времени, но чистых передниках стояли в тени и о чем-то увлеченно болтали. Кожевенник недовольно за ними наблюдал, ибо и самому ему делать пока было нечего.

Тристель прошла мимо них, кивая кожевеннику, которого, по всей видимости, знала. При виде ее его лицо озарилось беззубой улыбкой. Сколько у нее еще было знакомцев в Королевской Гавани и как давно она поселилась здесь? Как давно Тристель и дети находились всего в нескольких милях от Эртура? Ему бы очень хотелось это знать, но он догадывался, что подобный вопрос не вызовет ничего, кроме недовольства, а гневить Тристель снова ему не хотелось.

За поворотом обнаружилась еще одна лавка, и подле нее Трис остановилась.

— Оставайтесь здесь, — бросила она. Дейн не помнил, чтобы в ее тоне когда-либо было столько жесткости — следствия очередного урока, преподнесенного ей жизнью. — Ваш меч только отпугивает людей, а меня многие тут хорошо знают.

— Я заметил, — кивнул Эртур. Его слова прозвучали резче, чем он того хотел.

— Я помогла многим из них, — Тристель уперла руки в бока, ее глаза сверкнули. — Думаете, вашим мейстерам в замках есть дело до простых горожан? Если кто заболеет, то заботиться о себе им приходится самостоятельно, никто к ним не явится и не принесет нужного снадобья. — Она фыркнула и на мгновение отвернулась, словно Эртур лично был повинен в той разнице, что испокон веков существовала между бедными и богатыми.

— Ты делаешь хорошее дело, — он улыбнулся. — Но вместо того, чтобы говорить обо всем этом мне, ты могла бы рассказать королю и королеве.

— Неужто им есть для этого дело? — воскликнула она.

— Поверь мне, есть, — заверил ее Эртур. — Рейегар и Лианна действительно заботятся о своих подданных.

Трис в ответ только хмыкнула, показывая, что Дейну не удалось ее убедить.

— Недаром вы так сильно любите своего короля, — проговорила она зло. — Что ж, ваше право. Стойте тут и ждите. Я скоро вернусь.

Эртур покорно остался стоять, пока Трис скрылась на выложенной камнями лестнице, ведущей куда-то вниз. Он удивился той враждебности, которую она испытывала по отношению к Рейегару, ведь в народе короля любили. Конечно, у него, как и у любого правителя, были недоброжелатели, но по большей части отзывались о нем хорошо — Эртур слышал это своими ушами.

Дейн подумал, что Трис могла злиться из-за того, что между ней и Рейегаром Эртур предпочел служение королю, однако, считая так, Трис совсем не понимала природу свершенного им выбора. Дело было не в Рейегаре, вернее не только в нем. Отказаться от службы королю худшему, королю менее достойному, Эртур скорее всего смог бы, хотя и испытывал бы муки совести. Он мог бы отказаться от службы человеку, которого не почитал бы долгие годы за младшего брата. Но не только этим ограничивались причины его решения. Дейн знал, что, оставшись в королевской гвардии, служа Рейегару, он многое мог сделать. Он знал, что не зря получил от дяди Рассвет, знал, что был одним из лучших, если не лучшим, рыцарем Семи Королевств.

«Были ли женщины у сира Дункана Высокого? — размышлял Дейн. — Ведь наверняка были. Влюблялся ли он? Любил ли? Выбирал ли?» Эртур испытывал непреодолимое желание спросить у кого-нибудь совета, услышать, что его решение было правильным, однако, единственным, с кем он мог откровенно поговорить об этом, оказался Рейегар, а мысли короля о выборе между долгом и любовью были гвардейцу хорошо известны. Чтобы заполучить Лианну Старк Рейегар был готов пойти против самого Тайвина Ланнистера.

Дейн не успел додумать эту мысль, как вернулась Трис.

— Ничего необычного, — она покачала головой. — Честно сказать, я не думаю, что мы сможем что-нибудь выяснить. Трава эта есть у многих травников, ее часто покупают продажные женщины или хозяйки дешевых борделей. Какой труд служанке прикинуться одной из них? Ее никто и не запомнит.

Эртур кивнул, соглашаясь, что, возможно, так все и было, однако ему не хотелось отказываться от надежды все же что-нибудь найти. В первую очередь для того, чтобы помочь королеве Лианне. Эта смелая, бесстрашная женщина становилась жертвой неких недоброжелателей и интриганов, нацелившихся на ее детей, и в этой борьбе она казалась беззащитной. Здесь не помогли бы ни клинки, ни копья. Против таких врагов требовалось совершенно иное оружие, а какое — никто из них пока не знал.

Эртур и Трис провели в городе несколько часов. Чистая одежда Дейна пропиталась потом, ноги ныли, невыносимо хотелось пить. Трис тоже, видно, устала, хотя и не показывала этого. Платье у нее на спине промокло, и Эртур не мог оторваться взора от проступившего между лопатками темного пятна. Стоило ему подойти ближе, как он явственно чувствовал ее запах, мягкий, будто бы пахло деревенским домом, утренней росой, слегка сопревшим сеном и парным молоком. Трис по-прежнему не пахла как горожанка, ибо городские запахи были неприятны и грубы, в аромате же ее тела было нечто нежное и трепетное, не похожее на ее грубоватый нрав. Дейн почувствовал, как тело его отзывается, как в нем рождается знакомое ноющее чувство, однако Эртур не мог поддаться ему, и впереди его ждала лишь боль, глухая и непроходящая.

Он отстегнул от пояса флягу и отпил воды, но нагревшаяся на солнце жидкость не принесла ему никакого успокоения, ибо не была способна загасить разгоравшееся внутри пламя, к которому палящее солнце не имело никакого отношения. Хотел бы он знать, чувствовала ли Трис то же самое, или же, наоборот, пылала злобой, или — что хуже всего — оставалась ко всему совершенно безразличной.

Эртур вздохнул и отвел взгляд в сторону, посматривая на макушку Трис, только чтобы не потерять ее из виду. Он испытывал непреодолимое желание утащить ее в боковой переулок и взять ее в каком-нибудь темном алькове, и от этого ему становилось стыдно, однако он ничего не мог поделать со своим телом, которое сейчас горело и изнутри, и снаружи.

Трис, будто бы почувствовав его мучения, обернулась и посмотрела на него так, словно все поняла, хотя Эртур не мог ручаться, что ему это не показалось. Она взяла в руки косу и принялась перебирать ее пальцами, будто чувствовала необходимость чем-то занять руки.

— Я говорила, что ничего не выйдет, — проговорила она. — Никто ничего необычного припомнить не может. Эту траву могли купить и не в Королевской Гавани.

— Нам стоило попытаться, — пробормотал Эртур. Неудача в поисках, усталость и пожар у него внутри изнурили его. Тело казалось тяжелым и непослушным, будто бы было отлито из свинца, который плавился под палящими лучами, словно в горниле кузнеца.

Трис безразлично пожала плечами.

— Жаль королеву, — проговорила она. Трис некоторое время смотрела на Эртура, но так больше ничего и не добавила. — Прошу, не стоит меня провожать. Возвращайтесь к своей службе. Вы там нужнее.

Эти слова ранили Дейна острее любого клинка, однако он смолчал. Лишь вежливо поклонился Трис и зашагал прочь к Красному Замку, вверх по склону холма Эйгона, как тогда, несколько лет назад, когда думал, что попрощался с Тристель навсегда. По сравнению с тем ранним часом, когда Эртур покидал стены Красного Замка, улицы сделались оживленнее. Горожане сновали кругом, не замечая плетущегося наверх гвардейца. Город шумел, полнясь ржанием лошадей, скрипом телег и бранью возниц, выкриками лавочников и звоном лат Золотых Плащей. В небе снова не было ни облачка, только чайки парили в нем, о чем-то крича. Прибрежные птицы, они не только ловили рыбу в водах Черноводного Залива, но и любили поживиться отбросами, которых на городских улицах было в достатке. Дейн даже как-то слышал шутку о том, что чайки в Королевской Гавани жирнее, чем некоторые ее жители.

Вернувшись в Красный Замок, Эртур поймал на тренировочном дворе Уилласа и узнал от него о том, что король до вечера занят с Джоном Арреном. Наверняка они снова обсуждали грядущий совет великих лордов, который затеял Рейегар. Наверняка снова спорили. Дейн только удивлялся, как король это терпел, но Рейегар всегда говорил, что ему важно мнение со стороны, что в одиночестве он может упустить что-то важное, поэтому он всегда прислушивался к чужим советам. Однако если уж что-то вбивал себе в голову, то отговаривать его было делом гиблым.

В небольшом дворике у Башни Белого Меча было пусто. Только оруженосец Эртура спал, разлегшись прямо на земле. Дейн хмыкнул, однако будить мальчишку не стал. Он взял валявшееся на песке ведро и, зачерпнув им воду из стоявшей неподалеку деревянной бочки, вылил все на себя. Вода за день конечно же нагрелась, однако Эртур все равно испытал приятное облегчение. От шума воды проснулся и оруженосец. Вскочив на ноги, он принялся отчаянно тереть глаза.

— Сир, простите, вы вернулись, а я тут… — залепетал он.

— Ладно уж, — Эртур добродушно улыбнулся, — отдыхай. Делами займемся вечером. По такой жаре все равно ничего делать невозможно.

Дейн дал мальчишке несколько поручений, а сам поплелся в свою каморку, оставляя за собой мокрый след от капающей с него воды. Остаток дня он мог позволить себе отдохнуть и подумать, хотя думать сейчас ему как раз не хотелось, ибо Эртур прекрасно знал, куда заведут его мысли после сегодняшних событий.

Вечер принес с собой приятные синие сумерки и легкую прохладу. В саду вечернюю песню затянули сверчки, чайки смолкли и отправились восвояси туда, где им предстояло провести ночь, ветер стих, и ощутимее стал аромат цветов и листвы. На небе появился бледный, кажущийся прозрачным, полумесяц, и засверкали первые звезды. Эртур, чувствовавший себя посвежевшим, поднялся с постели и, одевшись, направился к королю.

Рейегар был в своей горнице один, только у двери стоял невозмутимый Джон Дарри с хмурым, как обычно, лицом. Он носил такое выражение с тех самых пор, как Эртур впервые прибыл в Королевскую Гавань. Сир Джонотор тогда уже надел белый плащ. «Вот каким должен быть королевский гвардеец, — подумал Дейн. — Суровым, бесстрастным, молчаливым и не лезущим не в свое дело». Дарри с одинаковой верностью служил, как Безумному Эйерису, так и сменившему его Рейегару, словно бы между ними не было никакой разницы, и Эртур часто задавался вопросом, было ли это достоинством или недостатком сира Джонотора.

В королевской горнице Эртур по приглашению Рейегара устроился на своем обычном месте. Его друг был непривычно бледен и суетлив, а взор его казался отстраненным.

— Отвратительно выглядишь, — не преминул заметить Дейн.

— Кто же еще скажет правду, как ни лучший друг, — Рейегар невесело усмехнулся. — Невовремя решил я собрать совет лордов, — он вздохнул. — Однако теперь уже поздно что-то менять: приглашения уже разосланы.

— Ты спал? — спросил Эртур, разглядывая широкие скулы короля, которые теперь казались еще острее.

— Нет, — покачал головой Рейегар. — Я теперь ни о чем другом не могу думать, Эртур. Лианна… Кто-то угрожает моей жене и детям, и я ничего не в силах сделать.

— Ты делаешь все, что в твоей власти, — поправил его Дейн. — Ты не волшебник, Рейегар.

— Хотел бы я им быть, — король сжал в кулаке клочок исписанного пергамента, — если бы это помогло мне защитить Лианну. Я уже несколько дней как думаю о матери, о моих братьях и сестрах. Возможно, у моего отца были причины так опекать Визериса? Возможно, это не было безумием, как мы все тогда считали?

— Рейегар, успокойся, — Эртур подался вперед и схватил его за плечо. — Прошу тебя.

— Как я могу, друг мой, как? — голос короля звучал устало и тихо, будто бы у него больше не оставалось сил говорить. — Я не желаю, чтобы мою жену постигла участь моей бедной матери. Стоит мне представить, что кто-то сделал это намеренно, мне хочется стиснуть пальцы на его горле и давить, пока жизнь не покинет его окончательно.

— Рейегар, — повторил Дейн, и король поднял на него глаза, — я знаю, ты убьешь любого, кто посмеет обидеть твою жену, но, прошу, давай рассуждать здраво.

— У меня это дурно выходит, Эртур, — Рейегар откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, словно закрываясь от друга. — Вам удалось что-нибудь найти?

— Нет, — с сожалением проговорил Дейн, которому очень бы хотелось порадовать короля, чтобы принести ему хотя бы кратковременное облегчение. Никто из них не помнит ничего необычного. Траву эту часто берут небогатые женщины, и никто не может ручаться, что одна из них не была служанкой из Красного Замка, а не оказавшейся в беде дамой. Тристель сказала, что она может найтись даже у мейстера среди его снадобий.

— Мейстера? — Рейегар потер переносицу. — Полагаю, Бенедикт ничего не знает о подобной траве. Он не признал ее, когда лечил меня, у него даже мысли не возникло… Если только он не солгал намеренно, — добавил король встревоженным шепотом.

— Не исключено, — согласился Дейн, — однако ты не можешь утверждать наверняка. К тому же, помимо Бенедикта в замке есть и другие мейстеры.

— Не могу, — кивнул король. Его глаза заблестели, он снова сел ровно, пальцы забегали по столу, словно бы искали что-то. Новая догадка вырвала его из пучины незнания и бездействия, которая угнетала его и постепенно утягивала куда-то вниз. — Однако мы сможем попытаться узнать хотя бы что-то. Для начала нужно осмотреть комнату, где мейстеры хранят свои мази и настойки, а потом стоит поговорить с Варисом. Боги свидетели, я не переношу его, но свою работу он делает хорошо, и пока у меня не было достаточно причин в нем сомневаться.

— Рейегар, уже поздно, — Эртур улыбнулся. — Мы обязательно все это сделаем, но завтра. А теперь иди к своей жене, она ждет тебя.

Король едва заметно улыбнулся и принялся крутить между пальцами королевскую печать.

— Ты думаешь, я становлюсь таким же параноиком, как мой отец? — спросил он серьезно. — Что мои подозрения — лишь моя блажь, не имеющая под собой никаких оснований?

— Ты сам знаешь, что я ничего подобного никогда не думал и не думаю, — отозвался Эртур, стараясь скрыть обиду в голосе. — Я полагаю, тебе следует успокоить нервы и отдохнуть. Посмотри на себя. Уверен, твоя жена тоже это заметила.

— Она бранится на меня, — губы Рейегара снова тронула улыбка, едва заметная, зарницей сверкнувшая на его печальном лице. — Но я не могу по-другому. У меня в голове столько мыслей, что она вот-вот лопнет, — он обхватил голову руками и потер виски.

— Поэтому тебе действительно лучше выспаться, — Эртур подался вперед и положил руку Рейегару на плечо.

— Ты прав, — кивнул тот. — Ты прав, Эртур. Спасибо тебе.

Эртур кивнул, потом улыбнулся.

— Ты мне как брат, Рейегар, — проговорил он тихо. — Тебе не за что меня благодарить.

— Это не так, и ты это знаешь, — тихо произнес король. — Иди отдыхай, Эртур.

Молчание, повисшее между ними, вдруг сделалось неловким, и Дейн предпочел попрощаться, оставив Рейегара наедине с его думами. Король рассеянно пожелал ему доброй ночи и остался сидеть в кресле, все такой же напряженный и усталый. Эртур надеялся, что Рейегар последует его совету и хотя бы выспится, но особо надеяться на это не приходилось.

За то время, что Эртур провел у короля, серп луны успел сделаться ярче и подняться выше и висел теперь над самой вершиной Башни Белого Меча. В его тусклом свете выбеленный камень будто бы сверкал серебром. Узкие окна на втором и третьем этажах темнели черными провалами, будто ввалившиеся глаза, и только в окнах верхнего этажа, где находились покои лорда-командующего, горел свет.

Дейн постоял немного на улице, вдыхая свежий морской воздух, полный запаха нагревшегося за день камня и припасенного для лошадей сена. По двору сновали золотые плащи и стражники Таргариенов, торопились отправиться спать запоздавшие слуги: их ожидал ранний подъем. Где-то в темноте мяукнул кот, коих в Красном Замке было великое множество. Мысли Эртура устремились к Трис, в последнее время они часто навещали ее и ту непрожитую им жизнь, которая неизменно следовала за ним бок о бок, маня Дейна своим уютом.

Он снова представил, как возвращается домой к жене и детям, как они обнимают его, как вся их семья собирается за столом, а ночью они с Трис предаются любви, плавясь в объятиях друг друга. Тело отозвалось болезненным томлением сжатого в тисках желания, и Эртур зажмурился, прогоняя непрошенное видение. Ему хотелось немедля отправиться к Трис и одновременно бежать от нее как можно дальше.

Следующий день выдался таким же жарким, как и предыдущие, и на Малом Совете стали всерьез говорить о возможном неурожае. Поля уже были засажены, и кое-где появлялись первые всходы. Однако без должного количества воды многие семена могли так и погибнуть в земле, а едва пробившиеся на волю колоски — засохнуть. Судя по донесениям из разных уголков страны, достаточно дождей было только на Севере и в части Простора и Речных Земель, в остальных же местах стояла жара, земля высохла и трескалась. Особенно тяжело приходилось Дорну, где и без того земли были не самыми плодородными.

— Предыдущие два лета были короткими, — устало проговорил Рейегар, — и мы не знаем, сколько продлится это. Время у нас еще есть, но нам нужно быть готовыми закупать зерно в Эссосе, если собственного урожая будет недостаточно, чтобы прокормить всех. Лорд Мейс, — король посмотрел на мастера над монетой, — это означает, что казне придется экономить.

— Ваше величество, — подал голос Тирелл, — королевства сами ведают своими урожаями, это не дело Железного Трона… В ведении короны находятся только Королевские Земли.

— Вы ошибаетесь, милорд, — спокойно ответил Рейегар. — В ведении короны находятся все Семь Королевств, иначе смысла в этом железном стуле я не вижу. Мой прадед Эйгон отправил на Север запасы зерна, когда северяне едва не умерли с голоду. В случае необходимости я готов сделать то же самое для любого из королевств. Вы поняли меня, лорд Мейс? — в голосе короля зазвучали железные нотки.

— Да, ваше величество, — Мейс Тирелл склонил голову. Всем было прекрасно известно, еще со времен Эйгона Невероятного, что большинство лордов Вестероса разделяли мнение мастера над монетой, однако Рейегар, как и его прадед, придерживался иной позиции, и пока ему не решались возразить, особенно такой человек, как лорд Мейс.

На этом заседание было окончено и лорды — притихшие и молчаливые — покинули зал, бесшумно удалившись по мягкому ковру, который скрывал даже грузные шаги толстяка Мейса. Эртура король попросил остаться. Дейн подсел ближе к другу и велел торчавшему за дверью Уилласу сбегать за вином, невольно думая, что этот мальчик, если жизнь его не испортит, будет лордом куда более достойным, чем его непутевый отец.

— Я думал о нашем вчерашнем разговоре, — начал Рейегар. Вид у него все еще был напряженным, и это немного беспокоило Эртура, однако пока он решил оставить свои нравоучения при себе. — Утром я попросил Вариса понаблюдать за мейстерами, особенно за Бенедиктом, и хорошенько приглядеться к Цитадели.

— Ты доверяешь ему? — удивился Эртур.

— Нет, однако он никогда не подводил меня раньше, и у него есть средства в достижении того, что мне нужно, — король вздохнул. — Кроме того, он обещал достать для меня ключ от кладовой, где они хранят свои лекарские травы, настои и припарки. Мне нужно, чтобы леди Тристель поглядела, что там хранится. Она согласится?

Дейн пожал плечами. Он не был ни в чем уверен.

— Не знаю, — честно ответил он. — Я не знаю, что у нее на уме.

Рейегар улыбнулся и очень странно посмотрел на Эртура.

— Я женат на Лианне уже несколько лет и до сих пор иногда не могу сказать, что у нее на уме, — заметил он, слегка посмеиваясь. Эртур ожидал, что друг скажет ему что-то еще, однако тот больше ничего не добавил и заговорил о другом.

Уговаривать Трис не пришлось, она согласилась сразу, хотя и хмурилась, а потом заявила, что у нее есть одно условие. Вначале это встревожило Эртура, но потом он успокоился, когда узнал, что она всего лишь желает снова говорить с королем. Рейегар принял ее у себя в горнице вместе с Лианной: сам он расположился в кресле, а королева стояла у окна в легком шелковом платье, трепетавшем на ветру.

Трис, всегда смелая и прямолинейная, под пристальным взглядом короля тушевалась, что казалось Дейну весьма забавным. Она сжимала губы, придавая своему виду суровость, но щеки ее заливал застенчивый румянец. Трис не привыкла бывать в таком изысканном обществе, вероятно, вся эта роскошь, множество слуг и стражи, пугали ее, заставляя ее чувствовать себя неуверенно. Она молчала и ерзала на поданном ей стуле, пока Лианна, отделившись от окна, не предложила ей кубок с холодным вином.

— Выпейте, — королева улыбнулась. — Эта ужасная жара нас всех доконала.

Трис сделала глоток и с благодарностью поглядела на Лианну.

— Что вы хотели просить у меня, миледи? — осведомился Рейегар. Он казался серьезным, но Эртур видел, как тот сдерживает улыбку.

— Я… — начала Тристель, — хотела вам рассказать… Я ведь травница, вы знаете, ко мне за помощью приходит множество людей, и я… Я хотела сказать, что лекарскую помощь может получить лишь малая доля ваших поданных, ваше величество, — в основном это лорды, имеющие в своих замках мейстеров. Простой же люд приходит к нам, знахарям и травникам, но и нас слишком мало, чтобы помочь всем, и многие так и умирают в одиночестве лишь от того, что рядом не было того, кто мог бы им помочь.

— Мне это известно, миледи, — проговорил король.

Тристель замерла, не зная, что и сказать. Будь на месте Рейегара сам Эртур, она бы, вероятнее всего, обвинила его в бесчувственности и нежелании что-либо делать.

— Нам о многом известно, леди Тристель, — заговорила Лианна Старк. — Мы часто ездим в город и беседуем с его жителями, однако невозможно разрешить все трудности в одно мгновение, даже если бы нам очень этого хотелось. — Королева вздохнула и пожала плечами, слегка улыбаясь опешившей Тристель.

Она подняла глаза на Лианну, потом поглядела на Рейегара. Задумалась.

— Об этом я не подумала, — пробормотала она.

— В этом нет ничего удивительного, — Лианна Старк улыбнулась. — Во всем плохом по обыкновению принято винить короля. Только вот королю винить некого. Не берите на свой счет, миледи, — добавила она после короткого молчания. — Мы услышали вашу просьбу и сделаем все, что только в наших силах.

— Благодарю вас, ваше величество, — Трис слегка склонила голову.

— Это мы благодарим вас за вашу помощь, — подал голос молчавший доселе Рейегар. — Вы можете просить меня, о чем угодно, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь и вам, как вы помогаете мне. — Король порылся в кармане и протянул Эртуру ключ. — Вот, — объяснил он, — это то, о чем я говорил. В ближайшие три четверти часа там никого не будет.

Эртур принял ключ из рук Рейегара и вышел из горницы короля, оставив того наедине с женой. Трис послушно шла за ним, оставаясь до странности молчаливой и замкнутой. Они покинули Твердыню Мейегора и направились к воронятне, где жили замковые мейстеры, а также располагались их кладовые. Так как Трис сопровождал сам Меч Зари, никто их не остановил и не задавал лишних вопросов: в Красном Замке, да и во всей столице, знали, что Эртур Дейн — самый преданный королю Рейегару человек.

Трис скрылась в кладовой, а Эртур остался у двери на случай, если вопреки заверениям Вариса вернется кто-то из мейстеров, но опасения его были напрасны: узкий каменный коридор был пуст и не оглашался эхом шагов. Единственной стражей здесь были стоящие у входа гвардейцы Таргариенов, а их дела людей в сером не интересовали: они служили только правящему дому. Свою личную стражу Великому Мейстеру иметь бы никто не позволил: в Красном Замке он находился на службе и под защитой короля.

Когда Трис наконец вернулась, Эртур уже начал беспокоиться, ему не хотелось попасться на глаза кому-либо из мейстеров, ибо его присутствие здесь могло бы вызвать некоторые подозрения и показать им, что их делами интересуется сам король. Однако покинули башню они столь же легко, как и явились сюда: Паук их не обманул, хотя Дейн и сомневался, что мастер над шептунами решится на такое. Стражники у входа снова без интереса оглядели его и с некоторым любопытством — Трис, а затем склонили головы. Эртур улыбнулся им, словно бы ничего необычного здесь не происходило, а потом повел Трис к замковым воротам.

— Что скажешь? — спросил Эртур, когда они оказались подальше от чьих-либо ушей.

— Если вы о той траве, — шепотом проговорила Трис, — то она там есть, как и несколько других ядов, но это не удивительно, ведь мы о мейстерском хранилище говорим, — она пожала плечами.

— Спасибо, — Эртур без спроса взял ее руку в свою и осторожно пожал.

— Не стоит, — она позволила ему держать ее ладонь еще несколько мгновений, а затем высвободила ее, — королева мне понравилась, и я рада, если мне удалось быть полезной.

Она склонила голову в прощании и поспешила прочь, проскользнув между стражников, охранявших ведущие в Красный Замок ворота, и быстро затерялась в пестрой толпе, заполнявшей площадь у королевского обиталища. Эртур еще некоторое время постоял на месте, прежде чем повернуть обратно в Твердыню Мейегора, чтобы сообщить Рейегару новости, хотя, по сути, ничего нового они так и не узнали. Оставалось рассчитывать только на Вариса с его пташками и на то, что он все еще играет на их стороне.