Запах осени (джен)

И у этого городка крайне интересная история.

История города неразрывно связана с историей больницы. Дело в том, что больница названа в честь основательницы — святой Вевиньи. Не знаю, насколько святой могла быть волшебница, но факт. Отцом Вевиньи был небезызвестный маг, жизнеописание мы в школе проходили, Неклюд Данилович Носовский. Описан как первостатейный злодей, лишь позже, читая книги по истории, я понял, что с Неклюдом, как часто бывает, всё сложно. Так вот, Вевинья родилась и жила в Москве. Особо и не выделялась, но чума, случившаяся ближе к концу восемнадцатого века, по непонятной причине была приписана ей. Силой Вевинья не могла особо похвастать, но целительством занималась и имела, так сказать, свою практику. Когда прозвучали первые обвинения в её адрес, Вевинья решила не тянуть и сбежала в глушь. Тагил находился недалеко от уральского имения Носовских, которые, несмотря на предыдущие беды, приблуду, как её иногда называли, всё-таки не бросили и спрятали. А потом потихоньку она начала целительствовать. В основном снимала проклятия. Когда же ветры улеглись и Вевинью оправдали, она решила, что от добра добра не ищут. Оставшись в Тагиле, Вевинья продолжила практику, а после у неё появились ученики. Так вскоре и появилась эта больница. Сначала изба-целебня, а постепенно изба превратилась в самый значимый в России центр по исследованию и исцелению недугов, наведённых проклятиями.

Правда, назвать Тагил полноценным городом — пожалуй, это слишком. Скорее, городок, примерно на двенадцать тысяч жителей, из них приезжих тысячи четыре. Зато живут в Тагиле только маги. А приезжие — это в основном больные со всей страны, ну и студиозусы или практиканты.

А вот, собственно, и больница. Три основных здания. Отделение исцеления наведённых проклятий, отделение исцеления нечаянных проклятий и главное здание, в котором находится лаборатория проклятий, воздействия проклятий на людей и иных разумных, а также способов противодействия проклятьям и последствиям их применения. Из центрального входа отделения наведённых проклятий к нам навстречу бежали несколько целителей с самолётными носилками. Не успел я опомниться, как опытные целители уложили меня и быстро увлекли в один из входов отделения. Сиду же, как я успел заметить, увезли в лабораторию. А потом были коридоры, лифт, кабинет предварительного осмотра, где меня осмотрели и ощупали. А потом я оказался в палате — там уже находились на исцелении четверо магов. Двое, как и я, новенькие. У одного, судя по виду, бородавочное проклятье. А вот у второго вполне в наших краях редкий летучемышиный сглаз, да столь сильный, что некоторые мыши приросли к голове бедняги. Целителям приходилось давать мышам снотворное, чтобы они не пищали и не царапали парня, с головой которого срослись.

И началась больничная скука. Поначалу, правда, вызывали интерес процедуры, всё же внове. А после спасали лишь газеты. Правда, на шестой день ко мне в палату припёрлись трое друзей, а привела их Даша. Оказалось, её матушка здесь работает, Руководит отделением нечаянных проклятий. Сергей мне тогда и подарил веточку яблони — положишь её на стол, и начинает она показывать мультики, например, "Ну, погоди!", а надо выключить — поставь в подставку. Будмир мне слезы огнептицы привёз — где только он их взял? Данила мне и поведал, что тех четверых гоняют по стране с помощью кровяного компаса, который сделали вампиры из той крови, что мы тогда собрали. И тогда я понял, кто был тот парень, Гази — кажется, с Кавказа. Вампир он, и, видимо, не простой, а из старших. Так вот, бегают эти гады по России, а уходить не хотят, чего-то им, супостатам, здесь занадобилось. А через полторы недели привезли к нам в палату парня одного. Скрючило его проклятьем страшно. Лежал он на кушетке, на животе согнутый вперёд и вбок. Больничная сорочка на спине была расстёгнута. Маг этот, видимо, был котлаком, и проклятье достало его в момент трансформации. Отметину проклятья было плохо видно, но я всё-таки разглядел в меху гнойного вида шевелящуюся снежинку. Парень был без сознания и в себя пришёл только через день. Звали его Евгений, и он страшно переживал, что останется с таким "украшением" — его спина в момент трансформации получила заряд проклятья и осталась кошачьей, точней, как у снежного барса, да ещё и скрутило. А ведь он только что женился. Но на помощь пришёл младший целитель, молодой, весёлый и отчаянно рыже-конопатый паренёк. Он рассказал историю про то, как весной привезли одного депутата из Екатеринбурга, в большом тюрбане. Тот оказался сквибом, потому и привезли в эту больничку. Когда же тюрбан сняли, то оказалось, что у этого слуги народа на лбу причиндалы мужские, да такие, что ниже подбородка. Причём уникальность ситуации была ещё и в том, что проклятье депутату влепил не маг, а маглы — так сказать, коллективное творчество. "И ничё-о! — заявил гордо Беня, Бенедикт то есть. — Свели каку, и следа не осталось, ну, может, только в душе осадочек". Так пока Беня рассказывал, как этого деятеля на процедуры водили через всё отделение, вся наша палата ржала в едином порыве и в унисон, и соло. Один лишь Женька не мог смеяться в голос и только хрюкал и слёзы рукавом утирал. Зато отлегло и не грыз себя больше.