Visitation (джен)

Примечания:

Бечено

Громко зевнув, он сел и задумчиво почесал подбородок. Его магия была почти исчерпана, и он проводил большую часть своего времени во сне. Сначала он думал, что призраки не могут спать, и, возможно, это было правдой, и Джеймс в такие моменты всего лишь впадал в глубокий транс, но ему было все равно. С каждым днем держать Лили в Лондоне или где бы она ни была, становилось все более и более утомительным.

Он не покидал этого места уже почти два десятилетия. За годы учебы в Хогвартсе он однажды сказал, что никогда не покинет Годрикову Лощину, но он вовсе не предполагал, что это буквально так и будет.

Застонав, он сел и огляделся. Земля кладбища едва просматривалась сквозь густой туман, но надгробные плиты можно было легко опознать; некоторые были заметны лучше, чем другие. Его надгробие было одним из тех, которые отчетливо выделялись на том клочке земли, под которым было похоронено его безжизненное тело. Он вздохнул, прочитав свое имя, выгравированное на мраморе.

Здесь лежит

Его брови нахмурились, когда он прочитал имя Лили прямо рядом со своим. Тяжесть, которую он ощущал каждый раз, когда думал о ней, разливалась у него внутри. Расстроенный, он глубоко вздохнул. В самом начале мысль о Лили могла успокоить его, убедить его в том, что они поступили правильно — что Лили была с Гарри и что через нее он узнает, как у них обоих дела, что они делали или что сделали Дурсли.

Джеймс зарычал и оскалил зубы — Дурсли. О, чего бы он только не отдал, чтобы иметь возможность поговорить с ними хотя бы раз. Иметь возможность поделиться с ними своим мнением и наблюдать, как они дрожали бы от страха, когда он выхватит свою палочку и станет прикидывать, какое проклятие подошло бы им лучше всего, безумно ухмыляясь при этом. Все те годы, когда они плохо обращались с Гарри и в течение которых ни Джеймс, ни Лили ничего не могли сделать, оставили свой след.

Он редко испытывал такое сильное отвращение — если не считать Волдеморта. Он думал, что только Нюньчик мог вызвать у него такую реакцию, но, похоже, в этом он ошибался. Сестра его жены и шурин, вероятно, были еще хуже, чем сальноволосый слезириниц. Снейп, по крайней мере, скрывал свое недовольство перед теми людьми, у которых был — пусть и небольшой — шанс защитить себя, но Дурсли? Джеймс горько рассмеялся. Нет. Они вымещали свою злость на невинном ребенке, который даже не знал, почему они его ненавидели, и никогда не желал большего, чем быть любимым и принятым.

Но около двух лет — или это было три? Он не мог вспомнить — у него не было с ними никакого контакта. Джеймс почти сходил с ума от беспокойства.

Расстроенный, он рванул на себе волосы.

Некоторое время назад, как только он почувствовал, что его связь с Лили — и, следовательно, с Гарри — рушится, он был на грани того, чтобы просто забыть все это и сдаться, изо всех сил сосредоточившись на том, чтобы выбраться из деревни, оставить свою могилу и дом позади и самому искать свою семью. Глубоко внутри он знал, что никогда даже мухи не обидит, но в тот момент ему было на самом деле все равно. Если бы ему нужна была магическая энергия, чтобы выбраться оттуда, он бы ее получил — независимо от ее происхождения. Единственное, что имело значение, — это то, что он знал, где находится его семья и как у них дела.

Он должен был знать, как дела у его семьи и достаточно ли все еще его магии, чтобы удержать Лили рядом с Гарри. Та часть его мозга, которая все еще была способна мыслить логически, говорила ему, что если бы он был слишком слаб, Лили уже была бы рядом с ним. Другая, более доминирующая часть не прислушалась к логике и решила кричать о своих страхах и тревогах так, как будто завтрашнего дня не будет. Он должен был действовать!

Как раз в тот момент, когда он устроился на вершине своей могилы, чтобы обдумать план, его прервало рыдание. Мучительную и все же безумно счастливую секунду он думал, что его магия была слишком слаба, и Лили, неспособную противостоять магии связи и бороться с ней, снова затянуло обратно в деревню. Но когда он открыл глаза, довольно быстро стало ясно, что это было не так.

Что-то большое и тяжелое повалило его на землю. Слезы падали ему на лицо, увлажняя кожу, и смесь рыданий и смеха достигла его ушей.

Ошеломленный, Джеймс посмотрел в светло-серые глаза, блестевшие от непролитых слез, не в силах решить, заплакать ли ему еще больше или громко рассмеяться.

— Что за… — с огромным усилием Джеймсу удалось сесть и столкнуть с себя что-то большое и тяжелое.

— Сохатый! Я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова! Хорошо выглядишь, дружище!

Ошеломленный, Джеймс моргнул, глядя на фигуру рядом с ним. Оно было одновременно размытым и в фокусе… Он быстро поправил очки. Длинные черные волосы, светло-серые глаза и улыбка, которую он никогда не забудет, заставили его затаить дыхание.

— Сириус?

Сияющая фигура, сидящая перед ним, напомнила ему его лучшего друга, но Сириус, которого он знал, излучал радость и легкомыслие, а не печаль и изнеможение. У Сириуса, которого он знал, были блестящие, здоровые волосы, которые тот обожал и o которыx заботился как ни о чем другом, а не тусклые пряди, свисающие на осунувшееся, измученное лицо, щекочущие линию подбородка и переносицу. Джеймс сглотнул. Этот человек был другим Сириусом; Сириусом, который выжил в Азкабане — и видеть его таким разбивало ему сердце.

— Ч-что ты здесь делаешь? — спросил Джеймс все еще ухмыляющегося крестного своего сына. — Ты… Нет. Нет, этого не может быть. Пожалуйста, скажи мне, что ты не…

Сириус — мертв? Нет! Лили рассказала ему, каким важным Сириус стал для Гарри. Сириус сделал все, что в его силах, чтобы быть рядом со своим крестником, и Гарри возлагал на него столько веры и надежд, как никогда и ни на кого прежде. Джеймс знал, что Уизли всегда заботились о Гарри, когда была возможность, но Гарри продолжал видеть в них родителей своего лучшего друга. Они не были его семьей. Благодаря Сириусу их сын наконец узнал, каково это — иметь семью, пусть и довольно маленькую. Он не мог быть мертв! Гарри нуждался в нем! Этого просто не могло быть правдой!

Сириус посмотрел на товарища с грустной улыбкой и положил руку ему на плечо. Прежде чем он смог сказать что-то обнадеживающее, Джеймс перебил его. — Как это случилось?

Сириус опустил глаза, его рука все еще сжимала плечо Джеймса. — Я полагаю, ты все еще помнишь это пророчество, верно?

Лицо Джеймса потемнело. Сириус кивнул.

— В прошлом году Волдеморт вернулся.

Джеймс побледнел. Да, это он тоже мог вспомнить. Радость от того, что он снова увидел Гарри, была омрачена страхом за жизнь его сына. Взгляд, которым одарил его Гарри… Джеймс закрыл глаза и отчаянно замотал головой.

— Значит, Гарри все-таки был прав, — вскинул голову Джеймс. Сириус уставился на него широко раскрытыми глазами.

— Он рассказал мне, что произошло на кладбище, понимаешь? Он сказал, что его палочка и палочка Волдеморта каким-то образом соединились, а затем появились ты и Лили.

Руки Джеймса начали дрожать.

— «Priori Incantatem», так назвал это Дамблдор. Ты был там с ним, не так ли?

Джеймс кивнул. У него закружилась голова. Он почувствовал, как его магия взбунтовалась; то, что он был довольно эмоционален в данный момент, точно не помогало с этим. Ему нужен был отдых, и быстро. Застонав, он опустился на холодную землю и прислонился спиной к своему надгробному камню. Как долго он сможет выносить пребывание в ловушке в этой деревне, которую он научился ненавидеть?

Сириус обеспокоенно посмотрел на него. — Джеймс, что случилось? — он опустился на колени рядом со своим лучшим другом и посмотрел в его карие глаза, которые устало улыбались ему.

— Я просто немного устал. Все в порядке, — пробормотал он и, вздохнув, закрыл глаза. Они начали пульсировать.

— Как тебе Гарри? — голос Джеймса был мягким. — Лили сказала, что вы познакомились с ним на третьем курсе?

— Замечательный пацан, — он мог ясно слышать несомненную усмешку, которая, он был уверен, осветила лицо Сириуса в этот момент. Джеймс улыбнулся. — Он — идеальное сочетание тебя и Лили. У него темперамент и ум Лили, — Джеймс усмехнулся, — а также твоя внешность и чувство юмора. Он совершенен.

Сириус плюхнулся на холодную могилу рядом с Джеймсом и глубоко вздохнул.

— Я рад, — пробормотал Джеймс. Он постарался подавить ревность, чтобы она не прорвалась в его голосе. Сириус знал его сына, не то что он, его отец. Джеймс сглотнул. Он не станет поддаваться эмоциям! Не сейчас, когда у него было столько вопросов к Сириусу. У него было шестнадцать лет, чтобы справиться с болью, и он думал, что уже может справиться с этим, но…

— Но как он себя чувствует, я не совсем уверен, честно говоря, — вздохнул Сириус и уставился на звезды, которые были разбросаны по ясному ночному небу. — Орден узнал, что Волдеморт за чем-то охотился; мы думали, что это оружие. Как оказалось, он хотел получить пророчество. Дамблдор думал, что Волдеморт знал только первую половину, что, похоже, было правдой, учитывая, что он хотел вытащить пророчество из Министерства, чтобы найти способ избавиться от Гарри.

Джеймс тихо застонал.

— Да… Ну, мы хотели опередить его в этом, но когда мы прибыли, зал со всеми пророчествами был полностью разрушен. Гарри и его друзья прибыли раньше нас, и их всю дорогу загоняли в ту жуткую комнату с Завесой. Пожиратели смерти, конечно, — добавил он неохотно.

Джеймс резко сел, забыв об усталости, и уставился на Сириуса, который все еще наблюдал за звездами с мрачным выражением лица. — Прости, что ты сказал?

Сириус печально улыбнулся. — Гарри и остальные дали им достойный отпор; это было более чем очевидно. Я имею в виду, они почти сравняли с землей весь Отдел тайн, но тот факт, что куда бы ты ни посмотрел, повсюду либо валялись бессознательные Пожиратели Смерти, либо мерзавцы, которые не могли решить, кем быть — младенцем или взрослым мужчиной, был довольно впечатляющим и несколько пугающим.

Джеймс ничего не мог поделать, кроме как уставиться на него, явно ошеломленный и несколько смирившийся.

Сириус ухмыльнулся. — Ты можешь по-настоящему гордиться своим мальчиком, Джейми. Этот парень может устроить ад на земле! Как бы то ни было, когда мы добрались туда, мы сразу же начали собирать детей и вырубать как можно больше плохих парней. Все шло хорошо, пока я не столкнулся со своей безумной кузиной. О, как сильно я ненавижу эту суку! Мы начали дуэль, и Гарри прикрывал мне спину. Потом она достала меня… И я увидел ее.

Сириус слегка улыбнулся, когда посмотрел на Джеймса, который все еще смотрел на него с широко открытым ртом. Тот прочистил горло.

— Кого ты видел? Что-то случилось с Гарри?

— Нет, с Гарри ничего не случилось. По крайней мере, ничего такого, о чем я бы слишком беспокоился, — сказал Сириус, перелезая через могилу и усаживаясь перед Джеймсом, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Я видел Лили. Она стояла всего в двух метрах от Гарри, когда я падал сквозь завесу. Она выглядела напуганной, но все такой же красивой, какой я ее помню. С ней все в порядке, с твоим сыном все в порядке… она даже не позволяет ему заходить в Отдел тайн без ее присмотра.

Джеймс закрыл глаза и прерывисто выдохнул. Слава Мерлину, в отчаянии подумал он, почувствовав, как теплые руки заключили его в крепкие объятия. Всхлип, за которым последовало несколько сухих слез… Он не мог так больше. Он испытал такое облегчение, был так счастлив, что с ними все в порядке, и в то же время испытывал такую печаль и ужас, что это разрывало его изнутри.

Вздохнув, Джеймс сел и потянулся. Если Лили была с ним тогда, то и сегодня она была там с ним. В прошлом году Гарри пришёл в Годрикову Лощину в сопровождении подруги, чтобы навестить могилы своих родителей. Он был с ними все это время, ничего так не желая, как того, чтобы его руки не проходили прямо сквозь его отчаявшегося сына, лишая его возможности обеспечить какое-либо утешение. Но он не видел Лили. Хотя он не беспокоился об этом. Связующую магию, которая привязала ее к Годриковой Лощине, было бы невозможно разорвать во второй раз, если бы Лили ступила на землю деревни. У него не было сил снова вытащить ее оттуда; уж это он знал.

Он последовал за ними по заснеженным улицам к статуе в центре деревни, к их бывшему дому и, в конце концов, к дому Берти. Но точно так же, как Лили пришлось пережить болезненный опыт, ему пришлось смириться с неприятным фактом, что его крики, пинки, вопли остались без ответа. Они не слышали его, и он не смог ничего сделать, чтобы помешать Волдеморту причинить им вред. Прямо как тогда…

Джеймс вдохнул ночной воздух и представил, каково это — наполнять свои легкие свежим, прохладным воздухом. Мрачная улыбка появилась на его лице. После ужасной ночи много лет назад он больше не появлялся в своем доме. Короткий визит вместе с Гарри не в счет. Он смотрел только на своего сына. Самое время нанести визит ветхой хижине, которую они когда-то с гордостью называли «домом»…

1) Цитата из Первого послания апостола Павла к Коринфянам

Вернуться к тексту