Панк-Лост (джен)

Я ещё не дышал, я ещё не дышал так легко

Постой, за тебя всё сделает ветер

Он стирает следы наших ног, засыпает песком…

Остров — Пикник

Взрыв люка на несколько мгновений оглушил. Причем не так, как глушат неправильно настроенные усилители на концертах. Хуже. Вот, примерно, как фейерверк на Нашествии 2002 года. Только сильнее. И как некоторые глушат рыбу?! Самим же недолго без ушей остаться… Кошмар.

Однако нетерпение жгло пятки, и, когда пыль осела, все, кроме запаниковавшего Хёрли и оставшейся с ним Кейт, бросились к открывшейся… шахте. По-другому это углубление, казавшееся бездонным, с уходящей вниз металлической лесенкой, Князь назвать не мог. Взлом люка не принёс долгожданных ответов и спокойствия, напротив, — вопросов стало ещё больше. Кто и зачем вырыл эту кротовую нору?

Некстати вспомнилась давно прочитанная околонаучная статья в каком-то сомнительном журнальчике типа Загадок двадцатого века, где писали об острове Пасхи. Мол-де, там, кроме этих самых больших и нелепых фигур, чьё назначение непонятно, есть и туннели под землю в виде нор… Так вот, тут те же чувства возникали. Какая-то штукенция посреди «чудо-острова», явно созданная не матерью-природой. Вскрыли люк — так внутри темень непроглядная, а что за ней, в глубине, загадка… Может, это тоже останки более развитой цивилизации? Те что-то там напридумывали, с ними потом что-то произошло, и в результате без присмотра механизм заклинило и они упали… Но не разбились. Вопреки всему. Ага. А Другие тогда кто?!

Все, очевидно, по-разному воспринимали эту сюрреалистичную картинку. Андрей огляделся: вон старый хрыч-охотник Локк, свесившись едва ли не по пояс, смотрел вниз, подсвечивая себе самодельным факелом, почти безумным взором. Лисичка же, сначала кое-как приободрив пребывавшего в унынии толстячка, осторожно подошла и с явной опаской заглянула. Хёрли так к штукенции и не приблизился… Остальные реагировали примерно как Кейт. Это Джон бесстрашно лез во всё ещё дымящееся отверстие… Ну, ладно не лез, а пока просто смотрел.

Самому же Князеву уже не казалась столь блестящей идея спрятать там новоявленных островитян. Более того, эта затея вдруг приобрела в его глазах оттенок ужасной опасности. Кто знает, что там таится в недрах?! Может, это вообще домик Иных? Или другого ужаса, которому и имени-то нет?!

Возможно, его точку зрения разделял и Джек — он хмуро смотрел в тоннель, не свешиваясь, готовый занырнуть, а скрестив руки на груди. От всей его фигуры веяло… злостью, что ли, какой.

— Мы должны спуститься… Проверить! — с этими словами бывший инвалид кинул в колодец камень. Вопреки ожиданиям, он летел не слишком долго — вскоре всё услышали явный «плюх» о что-то вновь металлическое. Может, ещё один люк? Этакая матрёшка? Чтоб сбить с толку первооткрывателей…

Впрочем, это привело охотника в ещё большее возбуждение. Он залопотал что-то (Князев понял примерный смысл — воистину, хотите выучить язык — попадите с носителями на изолированный остров — и вуаля, б*я!) о глубине метров 15, воде внизу (всё-таки плюх же был, хоть и с металлическим дном), но неглубокой, и о надёжной веревке, которую можно было бы сделать из строп, найденных в фюзеляже.

Эти словесные излияния резко прервал Джек, рубанув:

— Мы уходим!

И, оглядев всё тем же грозным взглядом собравшихся, уточнил:

— Мы хотели спрятать всех там, но это бесполезно — мы просто не успеем всех туда спустить. Да и неизвестно, не опаснее ли там, чем в лагере.

«Да и не знаем, что там», — мысленно добавил Андрей, готовый поддерживать в этот раз дока и, если надо, утаскивать безумца Локка силой. Хотя… Если этот псих хочет спуститься — пожалуйста, правда, он мог бы пригодиться в махаче против Других… Поэтому лучше силой, да.

И тут, на удивление, открыто выразил одобрение и Хёрли, который обычно придерживался позиции «всё хорошо, в конфликты не лезу, со всеми дружу». Этакий флюгер огромный-преогромный… Ну или что-то типа кота Леопольда, да.

Локк попробовал поспорить с доктором, однако быстро сдался, видя решительный настрой… Но не потеряв при этом вида маньяка, дорвавшегося до жертвы. Или вампира голодного, но понимающего, что если сейчас не отцепится, солнечные лучи обожгут ему кожу.

А, может быть, помогла закончить споры и обнаруженная глазастой Кейт пугающая надпись «карантин» на оторванной крышке люка — кто знает, что там могли ограждать от общества. Ага, или общество — от Острова… Оба варианта возможны. Тут явно летала какая-то хтонь… Ну или вирус заразил воду, и они все глюковали, что тоже может быть. Хм… А ведь надпись на английском, не на шумерском или письменах майя, или ещё каких. Ещё и напечатанная. Это значит, человек был на острове недавно? Что это тогда? Правительство? Масоны?

И если заперли всё-таки что-то в люке, а не сами там спасались, то что они только что открыли? Что за Ящик Пандоры? Варианты разгулялись: от какого-нибудь банального смертельного вируса, до живых мертвецов. О, да, фантазия у Андрея разыгралась на полную катушку. И самое странное — в последний вариант он верил даже больше, чем во всё остальные. На этом проклятом острове могло быть всё, что угодно. Начиная с подводки Немо, заканчивая источником огромной силы, который решили использовать масоны, чтоб изменить климат на Земле.

В любом случае сделанного не воротишь. А вот им, если верить Француженке, следует поторопиться. Поэтому руки в ноги, братцы. Эх, запишут ли они ещё альбом? Ага, какие они… Миха… Внутренности скрутило болью. Привычной уже, но от того не менее жестокой. Правда, сегодня к ней добавилась ещё одна, новая и гораздо слабее. Отросток боли.

Потому как, проходя мимо пляжа, Андрей не удивился отсутствию плота. Да, уплыли. Но, неожиданно, это обстоятельство отдалось где-то за ребрами ноющей болью — поганое, на самом деле, чувство. Князев постарался не думать о Реннике, потому что, как выяснилось, его отъезд словно надорвал какую-то очередную струну в душе. Даже если сам выберется с острова, то как прежде уже точно не будет. Жизнь точно раскололась на до и после, как бы пафосно и попсово не звучало. Но «до» падения явно было милее, а «после» — туманнее не бывает.

Это лишний раз подтвердило то, что, вернувшись в лагерь, компания путешественников-экстремалов обнаружила там Саида и Чарли, всем и каждому объяснявшим, что никто по их души не придёт. Выслушав удивительную историю о происходившем за время их отсутствия безумии, Андрей невольно поразился, насколько то заразно.

Ведь, согласно версии Джарра, всё, связанное с чёрным дымом, сочинила и разыграла та самая одичавшая француженка. Якобы она таким образом хотела похитить малыша Клэр, потому что… Ну, и на большой земле отчаявшиеся женщины порой совершают такие поступки. Как правило, за эти кроется какая-то личная драма и сформировавшаяся вследствие этого патология в психике. И ведь украла-таки.

Такое вот кино в реалити. А вообще, тут Князев снова несколько отвлёкся, замечательное, должно быть, шоу бы вышло… Первый канал был бы доволен. Ну там, взять людей, для того, чтоб интереснее было, известных — всяких там попсарей, спортсменов, суетологов — и бросить их на необитаемый остров. Можно и без всякой хтони. Всё равно интересно. О, и Дроздова туда в качестве воспитателя детсада и главного выживальщика… М-м, такой синопсис бы вышел! Можно было б озолотиться, а пока тут реальность, и она куда как страшнее компании попсарей.

Итак, ребёнка украла сумасшедшая. А два героя — Саид и Чарли — бросились на поиски в джунгли и путём долгих поисков всё-таки отыскали, да и отняли ребёнка обратно. Вроде как, француженка тоже не пострадала… А то, зная как Чарли относился к Клэр и специфику Саида, можно было ожидать и обратного. Увы, остров во всех приоткрывал самые тёмные стороны. Никому не скрыться под его бдительным дымящимся оком. Это-то и пугало. Страшно, а таков ли ты на самом деле, как думаешь?

Князев мысленно метался — с одной стороны, всё это звучало и выглядело очень убедительным. С другой — он помнил глаза этой местной амазонки (в самом деле, остров породил очень сильную женщину, о которой уже был набросок песни), когда она увидела Аарона — сынишку Клэр — на пляже.

Даниэль смотрела так, словно впервые узнала о его существовании. А значит, у неё не было причин ставить весь этот спектакль. Но во взгляде её в то же время было столько боли и безумия, что черт её знает… Может, она и впрямь гениальная актриса и режиссер… ни в чем и ни в ком нельзя быть уверенным. Только не здесь, где все человеческие черты заострялись. Флер интеллигенции из последних сил сохранял только святоша-док, да и… очень редкие товарищи, короче.

Тут ещё и пёс этого темнокожего мальчика, Уолта, пропал. Как выяснилось, уплывая, ребёнок доверил собаку Шеннон, сестре погибшего Буна. На самом деле, хорошее решение, девочке надо было о ком-то заботится, чтоб отвлечься. Так казалось тогда. Но не вот сейчас, когда выяснилось, что, несмотря на все возражения остальных, неугомонный Саид со следовавшей за зовом сердца Шеннон отправились практически ночью, в полной темноте, в глубь острова — в те самые клятые джунгли.

Ничего, естественно, не нашли. Но, вернувшись, бедная перепуганная девчонка, похожая на сломанную куклу Барби, всё клялась, что видела… Уолта, который всё говорил о какой-то кнопке… То ли просил её не нажимать, то ли, наоборот, умолял нажать. Саид, впрочем, ничего такого не видел, так как именно в этот момент, заслышав лай, умчался на поиски, фактически бросив неприспособленную к выживанию девицу хрен знает где.

Князев неприятно поразился — нет, чужие глюки его не удивляли, своих видений хватало, а вот оставить беззащитную девушку в месте, где явно бродит какая-то хтонь… Дурость! И ведь явно неравнодушен был этот иракец к блондиночке. Должен был холить и лелеять, а не бросать, доверившись слепой удаче. Все это видели, что чего-то между этими двумя мутится (хищный остров хищным островом, а потребность любить и быть любимым никто не отменял!). М-да, может, и его остров поменял?

Андрей, несмотря на собственные развесёлые видения, всё же был уверен, что именно приглючило Шеннон, а не в самом деле Уолт, отплывший, нарисовался вдруг в сердце Острова. Ну, в самом деле, она тут недавно брата потеряла, не оправилась ещё. Вот и мерещится всякое, из чувства вины, возможно. Уж кому как не Князю знать, как этот остров на сём чувстве отыгрывается… Почему-то, глюки глюками, а вот чувство, что тот, падла, живой, не пропадало. Ну вот, попали как в комиксе каком — паразитами на живое существо, а то не спешит от всех скопом избавляться… Развлекается. Или отбирает, кого можно взять в симбиоз.

Уносило Андрея знатно, но что поделать, если наука в этом месте уходила в отказную, а ничего иного мозг додумать не мог. В любом случае, кажется, на них и в самом деле никто не планировал нападать… Патрули были усилены, но, вроде как, большая часть пассажиров угомонилась. Мысль, что Даниэль — просто сумасшедшая, была удобной.

Что ж, раз уж пока все устаканилось… Князь протиснулся к своей поредевшей компании. И потом, рассказывая о всех динамитных злоключениях Яшке с Пором (невольно радуясь от вспыхнувшего в них облегчения при виде его — вместе держимся, ё-моё, как сказал бы Миха), не забывал коситься и следить за Джоном.

Ох, не нравился ему шальной взгляд старика, что истолковал спокойствие в лагере по-своему: раз отражать нападение не требуется — надо пойти исследовать люк! «Моя прелесть!» — сказал бы Голлум… Так вот, Локк на него очень и очень походил. Чуйка не подвела — даже не дождавшись рассвета, тот, прихватив всё самое необходимое, включая стропила, рванул обратно в глубь зарослей тропических деревьев. К преле… люку, вестимо.

Его попробовала было остановить Кейт, но куда там, притяжение прелести явно было сильнее. А единственный, кто был способен на Джона как-то повлиять — Джек, упрямо отмалчивался.

Вообще, Князь, почувствовав в себе вдохновение побыть немного наблюдателем, заодно приглядывал и за доктором. Это оказалось полезно, потому что вокруг него вечно творилась движуха. Хочешь быть в курсе большей части происшествий — затаись рядом, будь на подхвате…

Так, он невольно узнал даже не удивительную, а невероятную даже для них историю — оказывается, Херли не просто так пытался остановить открытие люка. Различил он там цифры. Знакомые. Вроде как, пока лежал в дурке американской (о, сколько открытий чудных готовит остров! Хёрли, добродушный малый, опасный псих? Хотя, там же не только психи лежат… Миху, хотя бы вспомнить… Ну, по крайней мере, не только опасные! Безобидные тоже встречаются. Или опасные только для себя. Толстячок этот вполне мог с расстройством пищевого поведения там содержаться.), услышал именно эти цифры и с помощью них выиграл в лотерею 104 миллиона. На этом месте Андрей — и не только Андрей — выпал в осадок… Ну не походил этот товарищ на долларового миллионера, блин! И вообще, он раньше думал, что лотереи — это разводняк и не выигрывает никто, кроме жены брата третьего арт-директора компании… А тут… Вот вам и Америка, блин, мечты сбываются.

Впрочем, Рейсу это счастья не принесло. Случайные, с небес свалившиеся деньги, конечно, могут воду намутить. Сколько таких случаев было? Не было б счастья — да вот сгорели люди из-за денег, и родственники убивали, и в спорткарах бились… Шальная зелень. Но тут чего-то совсем мутно.

Потому что вскоре после выигрыша с ним там начали всякие странности происходить. Неприятности посыпались, словно кто мешок открыл, да и высыпал их на парня. И ладно, просто невезуха, полоса черная, но ведь при этом тот теперь так или иначе встречал везде эти несчастные числа. В талонах там посадочных или ещё где. В послании Француженки, ага.

Хёрли искренне был уверен, что циферки прокляты, вот как Пьер Безухов в Войне и мире уверовал в число Зверя, тут также — настрополился, хрен переубедишь… Хм, а ведь было что-то общее у этих двоих… Так, Князь, соберись, хватит! Ладно, в общем, Рейс считал, всё зло от нумерологии, а вот Андрей был больше склонен согласиться с Джеком, который явно усомнился в адекватности своего собеседника.

Хотя… Андрей, услышав среди названных цифру 16, вдруг подумал, что и с Мишкой он в 16 познакомился… Могло ли это число быть его проклятием? Или, может, сам Мишка — и проклятие, и невероятная удача. Ведь не встреть он Миху, почти наверняка не оказался бы сейчас здесь. Не хрена так, конечно, мысля вильнула — непослушная собака!

Тут уж Князев сам себя же и оборвал сердито — ещё чего не хватало, лучшего друга винить в авиакатастрофе. Плюс, может быть, то, что они все выжили, как раз заслуга феноменальной удачи Горшка, о которой знали все в группе. Американцам бесполезно затирать, но для их группы — факт. Хм… Интересно, а может ли быть вот всякая хрень, происходящая сейчас — от отсутствия рядом этого ходячего талисмана? Хотя Горшочек на удачу работал двояко: могло фартануть, а могло и наоборот чего притянуть… Тучку грозовую, например. То есть как — с Михой ты мог поймать молнию, но выжить, но при этом не факт, что без Михи в тебя бы та саданула… Ну или что ты выжил. Такие дела.

Шепард же, кстати, без тени сомнений отмахнулся от всех соображений Хёрли, да и пошёл трудиться на благо сообщества. То есть снова стал лидером, ведущим, как привык в своей операционной, взяв на себя тяжкую роль рассказать о люке всем остальным выжившим. И о гибели несчастного учителя. Со всей круговертью эта страшная смерть несколько подзабылась. А ведь, получается, был человек, и вот его нет… Даже похоронить нечего. И главное, ради чего? Люк всё ещё вызывал больше вопросов.

Да и док успешно пронёс динамит… Видимо, сработал закон главного героя — тому можно хоть под пулями плясать и крокодила за хвост дергать — отделается легким испугом или царапиной. А вот возьмись повторять кто-то из массовки — всё, похороны не панка… Увы. Князь прищурился, он всё пытался понять, а не зря ли сам лезет в пекло… Кто он сам-то? В этой истории? Вопрос, на который ответ можно найти только у рассказчика. А кто он? Остров? Дым? Они сами?

В любом случае в ораторстве Джек был хорош, как и почти во всём остальном. Воистину непонятно было, чего Кейт ломается… Цитируя отца дяди Фёдора: да если б у меня такой кот был, я б не женился… А тут вместо кота док. Так, ладно, долой упаднические настроения. Лисичка не дура, может, чует какой-то подвох в мистере Идеальность? Всё может быть…

В любом случае Шепарду удалось убедить народ, что «рассвет наступит для всех». Кажется, он искренне был уверен, что они смогут продержаться, и самый темный час перед рассветом, бла-бла. Ладно, Князев, это в тебе уязвленный самец говорит, успокойся. Главное, не лоно Кейт, а выживание! А в этом Джек хорош. Признай уже, что в чём-то доктор действительно был истинным лидером. Потому как, несмотря на версию с дикой француженкой, не все успокоились. Страшновато же было и вовсе всем без исключения. Ну ладно, Локк, усвиставший к люку, исключение. Но у него фляга давно свистела…

А ночь всё не кончалась… Никогда ещё Андрей этого светила не ждал так сильно. Хотя… лукавил. Было дело. Сидел с Мишкой в ломку, там с наступлением дня была надежда свозить его в платную нарколожку прокапаться. Вот сейчас, по ощущениям, близко, но всё равно не докручено. Тогда чуть с ума не сошёл, думал, что поседеет прям через обесцвеченные волосы, а сейчас — держится. Держался.

Через некоторое время после охотника, в джунгли ушла и Кейт. Тут уж Князев не выдержал — попытался остановить. Ладно, Локк — не пропадёт, а пропадёт — тоже ладно (окровожадился Андрей, эх), но эта, вроде, не дурёха и та ещё валькирия, но… Внутри всё отчего-то протестовало… Всё туда же прёт!

— Куда ты? — преграждая ей путь, спросил.

— К люку, — просто ответила Кейт. Князев заметил, что она медленно выговаривает слова, словно ей действительно важно, чтобы Андрей её понял и пропустил… М-да, Гэндальф с него, конечно, не особый… Хоть и борода уже начала проявляться!

— Там опасно, да и Локк может справиться. Ему помощь не нужна, — нахмурясь, возразил. — Давай после рассвета вместе сходим? Немного осталось, потерпи, — предложил, хоть и чувствовал, что ввязывается во что-то.

— Я иду не помогать, — покачала головой лисичка, затем тяжко вздохнула, вновь медленно разжевав: — Никто не должен быть один, — слова эти хлестанули жестче отогнутой неудачно лианы.

А затем Кейт мягко отодвинула его с пути, будто он гигантский плюшевый мишка и всерьёз не мог преградить ей дорогу, и ушла, постепенно растворяясь в джунглях. Пораженный Андрей лишь молча смотрел ей вслед, как дурак, не двигаясь с места, точно прирос. Её слова резали по живому.

Сколько раз каждый из них даже на этом острове оставался один-одинешенек в толпе людей? Сколько раз он сам чувствовал себя невыносимо одиноким без Мишки? И сколько раз бросал в одиночестве и Пора, и Яшку… Те хоть и держались вместе, а всё-таки каждый переживал по-разному… и один. Да чтоб это всё! Не говоря уж о плывущем сейчас, как он надеялся, хоть и в относительной безопасности, но среди, по сути, чужих, случайный людей, одинокого Ренника.

Ещё недавно осуждавший Саида, Князев вдруг подумал, что и сам ничуть не лучше — отчего-то с Кейт не пошёл. То ли усталое тело запротестовало, то ли мозг долго думал, но факт остался таковым. И пусть рыжуля посамостоятельнее и побойчее Барби Шеннон, но, однако ж, всё же девушка.

Поэтому он, мучимый угрызениями совести, снова засобирался в джунгли, вместе с почему-то передумавшим Джеком. Ага, знал он, почему… Неровно ж дышит к рыжей! Ладно, не один — уже хорошо, а то Кейт не заблудится, а вот они с доком заплутать могут, но тот же главный герой, так? Значит, совсем не пропадут… А некий голосок на подсознании меж тем весело напевал: «Безумству храбрых поем мы песню». Этак и у него скоро снова глюки начнутся, сколько он уже без сна? Эх, ладно — на том свете отоспимся… Где наша не пропадала?!

Цвиркунов с Пором, кстати, уже и не пытались его остановить. Был раньше один Горшок бешеный, но свято место пусто не бывает… Теперь бесполезным стало останавливать уже Андрея. Закон сохранения безумства в действии, ё-моё! Так что те не вмешивались, лишь смотрели с грустью, явно понимая всю бессмысленность уговоров.

А может, им стало немного спокойнее, когда увидели, как Джек решительно взял с собой один из пистолетов, найденных в кейсе. Предложил и Андрею, но тот, после долгого размышления, отказался. Оружие могло пригодиться оставшимся в пещерах, если Другие всё же придут. Хоть и рассвет был близок, но… Им нужнее. Хотя бы для самоуспокоения. Пор, конечно, хорошо орудует заточками и ножами, но огнестрел — лучше. В отсутствии же Сойера, Локка, Кейт, Джека защитников заметно поубавилось.

На удивление — джунгли не встретили их привычным душем, то есть дождём. Тот, вообще-то, пригодился бы… После подрыва бедного учителя. Уж не нарушили ли они какую-то систему охраны этого острова взрывом устроенным?

В любом случае — дуракам везёт, а они, раз попёрлись, точно были таковыми, поэтому не встретили ни монстра, которого Князев мысленно почему-то называет Дымком — налетает потому что так же внезапно, что ли, ни медведя… Даже не заблудились. Но вот беда, дойдя до люка, обнаружили главное — Кейт и Локка не было. По свежим следам и верёвке было понятно, что они туда спустились. Но не отзывались. Стало тревожно. А вдруг их съели зомбаки? Однако выбора не было, пришлось лезть следом. Причём полезли вдвоём, хотя Шепард и пробовал заикаться, чтоб Андрей покараулил… Ага, останься один снаружи, дождись, пока тебя сожрёт какая-нибудь бяка.

Повезло — верёвка выдержала. Спросите, почему по имевшейся там лестнице не спустились? По той же причине, что и лисичка с охотником — та была вся проржавевшая. Хер знает сколько десятков лет не пользовались. А ну как сломается во время спуска? Привет, сломанной шее? Будут вечными стражами охранять эту вкопанную хрень… Нет, спасибо, Андрей пока не собирался становиться Каспером.

А внизу был… бункер. Ё-моё, что за странные дела здесь творятся?! Правда, что ли, бункер для конца света, затерянный в Океании?! Фонарик осветил трубы — водопровода, что ли, взрывом они их малость повредили отсюда и вода — а ещё металлические стены, проходы, разветвлявшиеся и, вероятно, соединявшиеся в нечто вроде лабиринта… Джек с Князем осторожно крались, подсвечивая себе путь и надеясь, что батарейка не сядет и они не окажутся в полном мраке посреди неведомой хренохтони.

Вот уж срань Господня — в одном месте стена вдруг начала примагничивать металлические вещи — ключ от ящика с оружием на шее у доктора, бляшку ремня Андрея…

Ох ты ж ёж… Ухо тронули знакомые до дрожи души звуки! Охренеть, этот чудо-бункер оказался ещё и технически оснащенным. И обитаемым. Внезапно заигравшая невесть откуда музыка заставила чуть ли не подпрыгнуть. Причем мелодия знакомая — что-то старенькое и очень-очень классическое.

А вот и резко вспыхнувший свет — ослепил. Вроде, не вампиры с доком, но зашипели точно также — мне лучше в полной темноте, блин! Князев мельком заметил только кучу каких-то громоздких приборов. Ну, вот типа ЭВМ какой… Что-то такое. Мелькнула мысль об электростанции какой. Хорошо, если не ядерной, бл*. Хотя хрен их знает, на каком источнике энергии тут всё работает. Что-то сомневался он, что на Солнце или на воде…

Когда яркий свет также внезапно вырубился, мужчины осмотрелись в мерном свечении приборов и фонарика — да, это явно был какой-то центр управления. Вот только чем? Хтонью? Ха, да и монстр — тогда механический, прям как Терминатор и галлюцинации — это голограммы, а всё это развлекательное шоу для богатых… Конечно, держи карман шире! Судя по растерянному виду Джека — он тоже не знал. Но раз был такой командный пункт, значит и управлять им кто-то должен был?

Внезапно вышедший на них Локк под прицелом пистолета какого-то непонятного типа не с самолёта, блин, уже почти и не удивлял. Хорошо хоть жив. Пошатнувшаяся было человечность в Андрее снова восторжествовала. В купе с беспокойством за одну рыжую лисицу… Но где же Кейт? О том же думал и Шепард — непрерывно, угрожая в ответ оружием, требовал сказать, где их авантюристка. Оставалось надеяться, что типчик владел английским и не отличался безумием… Хотя последнее — вряд ли.

Ситуация была патовой. Взвинченный Джек никак не опускал пистолет. Хотя сам же недавно и говорил об опасности в панике случайно всех перестрелять. Незнакомец за колонной, кстати, выглядевший вполне прилизанно — уж точно не обитателем джунглей, даже, кажись, пах шампунькой, тоже не спешил добровольно сдаться. Потеряв терпение и никак не выказывая знания инглиша, обитатель бункера выскочил из укрытия на свет и использовал уже старого охотника как живой щит. Этого, однако, хватило, чтобы Джек потрясенно приопустил оружие — он явно узнал этого типа. Место встречи изменить нельзя? Может, пациент какой? Или, чем чёрт не шутит, коллега? Ещё один врач им б тут пригодился — кхм!

— Ты? — спросил ошарашенный хирург.

«М-да, Андрей Сергеевич, — подумал уныло Князев, уже особо не удивляясь и лишь надеясь, что махнувшая ему хвостом лисица щас крадется из темноты, чтоб со спины тюкнуть этого знакомца — не сильно, а чтоб вырубить и связать, а потом спокойно поговорить, а не кормит где-то крыс! — В какую же переделку ты влез на этот раз?»

* * *

Волны, волны, волны… Бились везде. Хорошо, не скалы, скалы… А то и мыслей б тоже не осталось. Мертвецы не рассказывают сказки и вообще, не думают. А солёная вода, набившаяся везде и разъедавшая, по ощущениям, внутренности, это полбеды. Так вот о чём Саша? Ах, да, волны бились везде… В носу, во рту, во всём теле. Он бы захлебнулся ими, если бы не сильные руки, поддержавшие, заставляющие выплевывать окружающую со всех сторон и казавшуюся бесконечной воду. Невольно вспомнился альбом Бунт на корабле — ну, на хер, право, а, знал бы, свалил бы на хрен… Пророчески Князь напридумывал. Ну какие с них морские волки, а?!

Саша открыл глаза, очки, понятно дело смыло в океан, всё расплывалось, поэтому различил немногое… Вот над ним чёрное ночное небо, а сам он лежит на каком-то обломке — видимо, всё, что осталось от плота. Прекрасно, бл*дь! Но руки не примерещились. Обеспокоенный, отплевывающийся Сойер что-то спрашивает. Похоже, давно уже. Леонтьев заставил себя прислушаться, раз уж зрение подводило:

— Ты в порядке? — снова и снова повторял контрабандист, вот уж и правда, кто-то оказался человеком получше, чем казался.

— Да, — прислушиваясь к ноющему, но не разрывающемуся от боли телу, кивнул Сашка, озираясь и силясь занять хотя бы полусидячее положение. Жив, не кормит пока акул — уже хорошо, а паниковать… Проку нет!

Было темно и холодно — вынужденное купание в океане ночью явно не способствует комфортному времяпрепровождению, близоруко сощурившись, Леонтьев ещё и почти ничего не видел. И так-то зрение не ахти, а ещё ночь — куриная слепота. Так что присутствие Майкла он вычленил только по крику… Тот никак не успокаивался, хоть и огней того странного катера уже давно было не видать… Всё звал и звал своего сына. Он был чуть в стороне, судя по звуку, цеплялся за другой обломок или край одного большого… Вот Сойер рядышком находился.

Контрабандист тяжело дышал и, кажется, зажимал рукой плечо, Сашка прищурился, приглядываясь: да, так и есть — сквозь пальцы медленно просачивалась кровь, видно, ранили нападавшие. И вот тут-то до гитариста дошёл очевидный, но — из-за шока, вероятно, — упускаемый им ужас ситуации: одни, без какого-то мало-мальски пригодного плавсредства, в бескрайнем океане. Хрен знает, сколько они отплыли от берега. Кажется, это путешествие перестало быть однообразным и скучным, а песня приснопамятной Марго может вскорости стать их новой реальностью. Зашибись! Почти слепой, безумный горе-отец, раненный, но всё ещё сильный преступник… Класс компания!

В любом случае сейчас его больше волновало собственное состояние, чем недалекое будущее. Какой-то защитный механизм включился — думай и делай то, что сейчас можешь, будут новые проблемы — будут и новые действия. Всё-таки не совсем Леонтьев слеп — вблизи не такой уж и кротяра. Главное, до рассвета продержаться — там и прояснится. И берег может разглядят… Поплывут как-нибудь назад…

Пока же Сойер и Майкл (тот прекратил кричать — прекрасно, от банши уже уши закладывало) препирались — Саша уловил, что причина спора в сыне строителя. Кораблестроителя, считай — на этом моменте хотелось хмыкнуть, но в горле был сильный привкус морской воды, поэтому он оставил эту затею и под ругательства товарищей по плоту сосредоточился на оценке собственных повреждений. Всё полезнее, чем пустая трата сил на ор и гомон.

Итак, что мы имеем? Морская вода в носоглотке — очевидно, наглотался. Главное, чтоб в легких не было — тут-то нет доброго доктора-хирурга. Боль в ребрах — ну, вероятно, ему сделали слр. На этом моменте пришлось остановиться, вдохнуть-выдохнуть, успокаиваясь. Думать о том, что, возможно, он мог бы вот прям сейчас умереть — это было невыносимо страшно. И глупо как-то. Потому что пережить авиакатастрофу и захлебнуться в океане — реально, глупо и усмешка какая-то со стороны высших сил, кто б там ни был. Хотя и не удивился бы. Вон парниша тот, Бун, кажется… Пережил авиакатастрофу, чтоб умереть из-за падения вместе с другим, более старым самолётом, застрявшим на скале…

Интересно, кто его откачивал? Невольно вспомнилось, как он Андрея… Так, ладно, Князь — это другое дело. Он свой и вообще, очухался при первом касании. Майкл? Хм, вряд ли. Он слишком заполошен и суетлив. И думает сейчас только о сыне.

Джин? Так его вообще не было видно. Сашка сощурился, оглядев, насколько возможно тёмные воды — ничего и никого… Возможно, он утонул… Нет, думать об этом не хотелось. К тому же, китаец плавал как рыба, может, его просто течением отнесло. И тот уже на берегу, рассказывает, какие они неудачники… Блин, интересно, а парни его оплачут? Странные мысли… Очень.

Тогда остаётся только Сойер. Ну или это акула какая была, или там, русалка. Русалка, конечно, интересно, но та, скорее бы, к Андрюхе приплыла, с его сказочками. Послушать там, хотя, может, и водяной так пошутил. Но не премудрый же пескарь, ха… Ладно, кракен так кракен!

Но и про контрабандиста не верилось. Не верилось, что тот, преисполнившись человеческих чувств, спасает добровольно ближнего своего. Хотя… Альтернативой был осьминог.

— Ты меня откачал? — спросил резко и внезапно, внимательно, пусть и подслеповато глядя на Сойера, прервав тем самым спор.

— А ты против, музыкант? — сразу ощетинился Джеймс. Словно приготовился защищаться. Сделал доброе дело и стыдился, что ли? Хм… С другой стороны — Сашка терпеть не мог тех, что сделал доброе дело и кричал об этом на каждом углу… Нет, лучше так: делай добро, причиняй справедливость и беги со всех ног… Чем какую-то чванливость и требование долга разводить.

— Нет… Спасибо, — Леонтьев не знал, как надо благодарить за спасение жизни, не приходилось раньше, знаете ли… Но чувствовал, что этого очень мало, просто-таки ничтожно, но и ничего другого придумать не мог. Ладно, потом сочтутся.

Странно, но этот его вопрос словно погасил споры. Майкл отполз в дальний угол обломка (ну, пара сантиметров многое решает, конечно — протест, такой протест, Горшок б, наверное, также действовал), обхватил руками голову и затих, время от времени выныривая из своего кокона отчаяния и зовя Уолта. Вот уж, право… Хорошо, наверное, что сам Сашка детьми пока не успел обзавестись. Да и с женой… Что-то не срослось. И не было б этого чудо-острова разбежались бы, поди, вскорости. А теперь, что уж… Остаётся только радоваться, что он не на месте этого самого Майкла, блин. Врагу не пожелаешь.

А ведь эти редкие, но отчаянные крики перекликались с воплями Сойера, что звал, срывая голос, Джина. «Не пришлось ли ему выбирать, кого спасть? — вдруг подумалось Сашке, отчего его пробрало, — и если китаец… погиб, потому что вытаскивал меня, что я должен сейчас чувствовать?» Сложный вопрос, знать ответ на который не хотелось вот совершенно. Дальше в эти размышления ходить тоже никак не хотелось — потому что получается, что и на его, Сашкиной, совести может косвенно лежать смерть человека.

Майкла, однако, надолго не хватило. Набравшись сил, он снова вступил в перепалку с Джеймсом, обвиняя последнего во всех тяжких: и в желании запустить ракетницу, и в том, что забрали Уолта. Нет, Леонтьев мог понять… Многое, но не это. Казалось бы, у тебя ребёнка забрали — это хреново, но вместо того, чтоб думать, как выжить и найти того, тип этот, затуманенный горем, собачился с единственным, кто его хоть как-то слушал.

И в этот раз гнев у отчаявшегося отца только разгорался. Казалось, ничто не могло его погасить. Дошло до того, что Майкл стал выгонять Сойера с плота! Ну, точнее, с его обломка. Охренеть не встать… Мало того, что предъявы нецелесообразные. Так ведь и шмальнули в того при попытке Уолта не отдать!

— Э, мужик, — не выдержав, вмешался Леонтьев, — Ты серьёзно? Куда он пойдет-то? Вокруг, мать вашу, водная пустыня.

— Мне плевать! — уже в совершенной ярости орал их «капитан». Теперь ещё и на него окрысившись. Нет, право, горе людей с ума сводит. Взять хотя б Андрея — всегда разумный, а на этом острове лез в самое пекло, точно в него Горшок вселился. — А ты, вообще, не лезь не в своё дело!

Неизвестно, чем бы кончилось дело, но тут произошло что-то странное: нечто большое проплыло рядом с обломками, слегка задев тот, на котором находились они. Обломок аж вздыбился с одного края. Сашка вцепился в бревна, судорожно пытаясь набрать воздуха и даже не дышать. Что-то подсказывало ему, что это не русалка… И даже не осьминог. Сойер выхватил пистолет, кстати, как бы спор далеко не заходил, но надо отдать шулеру должное, он этот весомый аргумент не доставал… Правда, стреляет ли тот?! Промок, поди ж. Майкл просто умолк.

А это нечто не уплыло, напротив, оно развернулось и пронеслось уже под их осколочком, заставив его содрогнуться и едва не развалиться. Напряжение на недоплоту достигло пика. Прекрасно: не разбились, не утонули, не убили в перестрелке — сожрали рыбы…

Майкл, теперь уже сердитым шепотом язвил, что оружие после купания в воде бесполезно, а Сойер огрызался, указывая тому на некомпетентность и предохранители… Леонтьев молча думал, кому бы помолиться… Очевидно, что боги рок-н-ролла тут мало помогут. А, впрочем, и остальные — вряд ли. И он аккуратно нащупал во тьме какой-то огрызок бамбука — если приспичит, будет отбиваться палкой.

А то, что крутилось рядом, вернулось. И задело плот снова, так, что несколько пуль, которые вытащил Джеймс из пистолета, доказывая и показывая, что «раз пули сухие, то и порох тоже», посыпались в воду. Сойер хотел было схватить, да не получилось. Просто прекрасно, бл*дь. Надежда уплывала, прямо как уходившие под воду пули… Сашка нервно сглотнул. Была б гитара… Он б ей долбанул рыбёху. А так, какой-то жалкий кусок дерева, ещё и не самого прочного. Вот была б сосна — это да. Или осина хотя бы... Хотя акула — это ж не вампир… Да и где у неё сердце?!

— Акула, это всего лишь акула, — пробормотал Сойер, который, может, и видал дерьмо покруче, но сейчас был не в той форме…

— Ага, это твоя вина, — Майкл всё не унимался, — её привлек запах крови из твоего плеча.

— Ты что, забыл, как я получил эту рану? — Сойер, похоже, тоже вскипел, ну, Леонтьев его не осуждал. Сам бы, наверное, тоже не выдержал. — Я сына твоего пытался спасти! Можно хотя б не наезжать после этого? На спасибо я даже не надеюсь!

— Спасибо?! — горе-плотник (или не горе — плот-то не до конца развалился) развёл руками, — Да ты шкуру свою спасал!

— Шкуру спасал, вот как, — хмыкнул ледяным тоном Джеймс, — хорошо же. Хотел, чтоб я свалил с твоего плота? Пожалуйста.

С этими словами он прыгнул в воду и вплавь добрался до соседнего обломка. Безумец, блин, там же акула, а этот ранен, бл*дь! Сашка охренел. Но Сойер, везучий тип, тяжело выбрался и, пытаясь отдышаться, бросил мрачный взгляд на оставшихся на соседнем куске. Ему невероятно повезло — акула или какая-то бы ни было тварь всё же уплыла, видимо.

Отдышавшись, тот не угомонился, а сел и стал примериваться к ране. М-да… Это даже Лось со своим плывшим зрением различил — чё рассвет, что ль, забрезжил… Вроде как, чуточку просветлело — да. Ладно, просто примем за данность: Сашке Леонтьеву везёт на чудиков и дуриков. Те к нему так и липнут… Правда, это уже малость за рамки ушло. Тут уже даже Майкл не выдержал:

— С ума сошел? Пытаешься достать пулю вот так? Голыми руками? Хочешь, чтоб акула вернулась?!

— А есть варианты? — огрызнулся тот, а Леонтьев подумал, что, вообще-то, есть… Добраться до берега, найти Джека — тот достанет. Ага, когда заражение проникнет глубоко. Он хоть и ветеринар-недоучка, но понимал, вариантов-то особо нет. — И вообще, мы вроде бы распрощались!

— Серьёзно, парни, кончайте, — Сашка отчаянно пытался сообразить, что делать. Вот реально, застряли хер знает, где и собачатся — красавцы! В голову почему-то лезло: когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет. И вообще, он хоть и хреново видит, но всё-таки его руки — лучше, чем самому копаться. — Брейк! Сойер, блин, подожди. Я помогу!

Схватив качавшееся рядом на воде бревнышко (вот его и надо было брать от акулы, а не бамбук!), он стал подгребать к соседнему обломку. Конечно, хрен бы у него что получилось, но тут ему вдруг стал помогать Майкл, найдя себе самодельное весло. Вдвоем они пришвартовались к плотику Джеймса. Тот, по счастью, хоть и фырчал, но не отгребал… И вообще, тишина почти что установилась… Красота.

Леонтьев сглотнул — он с какого-то перепугу решил, что поможет достать человеку пулю голыми руками. Без очков, хоть и вблизи видел сносно, да… И светать начало тоже — да… Но никогда ещё профессия врача не казалась столь тошнотворной и отталкивающей. Но Майкл уже держался за плот, давая ему возможность дотянуться до раны. Вот уж точно, назвался ветеринаром — лечи… Представь, что Джеймс — Джим — это такая собака, во!

— Это будет больно, — пробормотал новоявленный лекарь очевидное, дрожащими руками касаясь раны.

Сойер ощутимо вздрогнул, но промолчал. Уж лучше б язвил. Собравшись, Сашка, преодолевая теперь уже явственные позывы к тошноте, пальцами коснулся, а потом и вовсе залез в рану. Та выглядела… ну, жутковато. Как клипы блэк-металлистов, только там это была бутафория… Ну, он надеялся, а здесь живая плоть. Капец! И ладно, в первый день там все на адреналине были — да и верховодил Джек, а он с себя ответственность снял. Сейчас же только он, и Сашка Лось был явно вариантом лучшим, чем собственная, скрючившаяся от боли рука Сойера. Это приободрило.

Стараясь игнорировать мучительные стоны Джеймса, он решительно заковырялся, пытаясь подцепить металлический цилиндр. Эх, сюда б струну… Кстати, об этом. Пальцы у Сашки были ловкие, правда загрубелые, но тут уж без обид. Оттого-то, быть может, не сразу, но ему это удалось. С силой потянув, сумел-таки вытащить из чавкнувшей плоти пулю и с отвращением отбросить в океан. А Сойер, кажется, от боли лишился чувств. Потому что даже не закричал… Ну или язык откусил… Поглядел — вроде, дышит. Хорошо. Глаза прикрыты — плохо.

Но ничего не поделаешь. Леонтьеву только остаётся надеяться, что тот не помрет от какого-нибудь болевого шока. Иначе на его руках действительно будет не только кровь, но и смерть. Не такая косвенная и мнимая, как китайца, да и не известно, как там дело на самом деле обстояло. А самая что ни на есть его вина — ишь возомнил себя Айболитом, блин!

К счастью, авантюрист вскоре пришёл в себя. Живой, хоть и потрепанный. Можно немного и выдохнуть с облегчением. Крепкий мужик и псих. Такие живучие, вспомнить б Мишку. А лучше не надо, потому что это лишнее напоминание, что как прежде уже не будет ничего. Ну вот зачем, спрашивается, из Кукрыниксов ушёл?! Лёху б точно в Австралию не понесло… Славы захотелось? Ну, вот она… Теперь Александр Леонтьев весьма именитый труп. Что там про них напишут? Ушли на пике популярности, международные гастроли окончились для панков кошмаром?! А они ведь ещё живы… И сдаваться не собираются! Авось повезёт и отнесёт их течением к берегу… И там тоже никто не сожрёт, ага, и они даже не заблудятся.

Какое-то время они уныло сидят на плотах — Саша с Майклом на одном, Сойер, полулежа, на другом. Обломки шатко покачиваются, на небольшом отдалении друг от друга, но совсем разъезжаться не спешат. И хорошо… расцепляться нельзя. Отчего-то это прямо-таки зудит в башке.

— Ракетница не при чем! — внезапно с вызовом говорит Джеймс. Стало быть, очухался… Если раны потом ещё и не загноятся, Сашка вообще уверует, что он не только гитарист от Бога, но и… Так, ладно, сперва берега достичь надо. А то затухший было конфликт вновь вспыхнул.

— Ты о чём? — моментально заводится Майкл, а Ренник готов застонать — снова-здорово, опять начинается.

— Ты ж строитель, вспомни катер, — сарказм в голосе Сойера можно, кажется, ложкой черпать, воистину, сцедить б яд — можно было б всех нападавших потравить! — Эта посудина не для открытого океана — раз. Эти парни знали про плот — два. Значит, они с острова. Та сумасшедшая француженка Саида говорила, что им нужен ребёнок, что они придут за ним. Вот и пришли, то есть приплыли. А то, что все, включая дикую дамочку, решили, что речь об Ароне, не значит, что мы не могли ошибаться!

— Хочешь сказать, это моя вина? — кричит вычленивший только то, что ему надо, Майкл. Да уж, это походило на разговор глухого с немым! Угораздило Сашку попасть вместе с ними… Впрочем, он тут, а не кормит собой рыб, как Джин. Жаловаться не стоило. К тому же, если Сойер не помрёт, то он ему и долг своим извлечением отдал. Как удачно! Ещё б выжить. Всем.

— Ага, — кивает упрямец. И дурак, видимо…

Его оппонент, не найдя, видимо, достаточно словесных аргументов, просто пинает обломок соперника. Хорошо, что пушка всё… А то б перестреляли друг друга — дебилы. Сашка при этом едва успевает схватиться за веревку, дабы избежать повторного купания. А после той тварины, что атаковала их обломочки, в воду совсем уж не хотелось. Ну на хрен так рисковать — он и руки-то от кровищи не отмывал по этой самой причине. На хер так рисковать.

— Эй, полегче, — тоже кричит он, ну, а чё, будто у них одних глотки луженые. Он так-то много лет… На бэк-вокале рычал!

Поздно — кусок плота Сойера от резкого удара совсем разрушается, и контрабандист падает в воду. Отфыркиваясь и тяжело дыша, выныривает и плывёт к их части. Да уж, Джеймс сегодня не просыхал… Солёная вода да в рану — мистер точно мазохист! А виновник этого хаоса просто отворачивается и садится на другой конец. Да уж, блин, хотел бы посочувствовать Майклу, да только не получается. Пусть и потерял ребёнка, но это не повод быть форменной скотиной.

— Руку! Сойер, руку! — Сашка, матерясь про себя, помогает, втягивает на плот, если можно теперь так называть эти жалкие обломки плота, товарища. И снова воцаряется неловкая тишина. Хорошо хоть, ещё как-то поязвить или выяснить отношения у Джеймса не остается сил. А с другой стороны — плохо, блин. Сколько крови потерял? К сожалению, диагностику крепко затрудняет то, что они все тут загорелые и рассвет подсвечивает багряными красками…

А через какое-то время этого молчаливого дрейфа, Леонтьев замечает ещё обломки. Сразу же указывает на них своим спутникам — понимает, что те бревнышки, которые сейчас под их задницами, вряд ли смогут долго спасать в открытом океане. Та часть, что он видит, крупнее, солиднее и, следовательно, прочнее. Ещё б воды там хоть бутыль оказалась… Мечтать — не вредно, ведь так?!

Сойер долго не думает, вот уж точно, неистовый, бл*:

— Держи! — протягивает пистолет (всё-таки не утопил его, при всех злоключениях — вот это ловкость!) Сашке. Неужели стереотип сработал, что все русские — гангстеры? Ох, Голливуд, падла ты!

И тут же бросается в воду.

— Если увидишь эту зубастую тварь — пристрели! — доносится до них уже из океана.

Саша с волнением следит за ним — несмотря на рану в плече, тот довольно быстро приближается к желанному объекту. Рядом не менее напряженно обшаривает глазами водную гладь Майкл… Как бы не сучился, а видно, что не пофиг ему… Леонтьев несколько отвлекается, поэтому первым замечает небольшое бурление воды не он…

— Сойер! — отчаянно кричит Майкл, и это работает сигналом для спохватившегося Сашки.

Он отчаянно матерится, думая, сколько чудных навыков подарил ему грёбаный остров… Врач, охотник, рыбак, плотник… Дальше чё?! Агроном? Целясь в слегка размывающееся перед глазами место бурления, нажимает на курок. Тот сухо щелкает. Ладони потеют, засохшая было кровь, размазывается… Осечка! Должно быть, вода все же намочила. В этот момент пистолет у него решительно забирает Майкл… И уже он отчаянно возится с ним… Пускай, тот хотя бы не почти слеп! И всё равно — не получается.

А побелевший Сашка с ужасом понимает, что на этот раз станет свидетелем кошмарной сцены — предположительно акула на их глазах полакомится человеком, а они ничего не смогут сделать. Замечательно, бл*дь. А Джеймс тоже идиот! Отправил б Майкла — тот вообще без следов крови… Пусть он бы плыл! Но все мы крепки задним умом, а Сойер явно не из тех, кто будет чего-то просить. Проклятый упрямец!

Майкл не сдаётся, щелкает лихорадочно ещё и ещё и, наконец, пистолет стреляет. Раз, другой, третий. Из воды вылетают кровавые брызги — их видно даже в полумраке. Даже такому полукроту, как Леонтьев. Морская хищница либо убита, либо ранена, впрочем, не важно. Главное, что Сойеру удаётся добраться до плота.

Майкл с Сашей, не сговаривая, начинают подгребать руками, стремясь поскорее пришвартовать свой плотик к большему обломку. Когда это сделано — можно и выдохнуть. Теперь у них появляется хоть какой-то шанс. Правда, неизвестно, как долго они смогут продержаться без еды и воды, подгоняемые лишь течением хрен знает куда… Думать об этом страшно. Поэтому Леонтьев и не думает. Так и с ума сойти недолго. Скоро совсем уж просветлеет… Там и понятно будет.

Остаток времени до рассвета проходит мирно. Лишь только у Майкла случается настоящая истерика. Да-да, со слезами. Взрослый, здоровенный темнокожий мужик… Встретил б такого где в подворотне, хоть и сам под два метра, но связываться б не стал. А тут плачем, блин, чуть ли не навзрыд.

Леонтьев мнётся, как Джеймс, что явно заметил, кто именно пристрелил рыбёху, но ничего не сказал, как и не затребовал пистолет назад… Сейчас же никто не знает, как утешить человека, горюющего о сыне и повторяющего, что это его вина. Лось не Балу, и даже не Князь, он, вообще-то, с людьми не особо контачить умеет. Он, бл*дь, интроверт, во! А тут уж и для экстраверта задача сложная… Потому что — да, тот виноват!

Надо было оставить мальчика на острове. Сашка измученно думает, что как же хорошо, что парней — Андрюхи, Яшки и Пора — не было с ними на плоту. По крайней мере, они на суше. В относительно безопасности… Удивительно, как всё познаётся в сравнении… Незаметно он выпадает из реальности, неизвестно на сколько точно, но — когда просыпается — вокруг уже светло.

И вот сюрприз — с рассветом трое измученных путешественников видят землю, как Леонтьев и надеялся… Неужели хоть что-то когда-то способно идти так, как он этого хочет?

— Твою ж мать! — ругается Сойер в восхищении. — Течение прибило нас к острову. Мы дома!

Странно называть этот страшный остров домом, на Саша согласен с американцем — всё лучше, чем прозябать и быть обреченным на верную гибель в океане. Тень текста Пушкиной, наконец, растворилась, и он вздохнул свободнее.

Чудное видение прибавляет сил и они всеми лапами продвигают своё, отнюдь не северное суденышко к полоске песка. Не отмель, а, реально, до острова — метров пятьдесят! Красота! Почувствовав под ногами твердую землю, Сашка отстранённо подумывает, что так недолго и верующим стать. Явно же их что-то спасло сегодня.

Столько раз могли все в ящик сыграть, но каждый раз словно отводило от них костлявую с косой нечто незримое. Удача, что ли, какая. Но насквозь промокший пистолет, что взял и выстрелил… Как тут уж палку раз в год стреляющую не вспомнить, м-м? И ведь Майкл — тоже не охотник Себастьян же, а попал! И так… Не счесть, сколько раз прошлись по краю.

Расслабиться надолго не получилось — они вдруг слышат свои имена с акцентом. А в следующую минуту к ним из джунглей выбегает… Джин. Вот уж точно Джеки Чан хренов, непотопляемый! Сашка не успевает обрадоваться, как замечает, что тот несётся стрелой со связанными за спиной руками, кажется, там ещё палка какая-то для надежности в веревку воткнута. В голове возникла та самая серия из «Ну, погоди!», где волка чуть не зажарили на костре туземцы… Как знать! Кука ведь сожрали, а это ведь недалеко от этих мест произошло…

Добежав, китаец валится на песок, шумно дыша.

— Другие, другие, — как в бреду повторяет он, пока троица пытается распутать узлы. Да, у них с женой изучение языка продвигалось куда как медленнее, чем у того же Андрюхи — тот неожиданно способности явил… Хотя просто таскался всюду за рыжей девицей и доком — отсюда и прогресс. А Джин с женушкой особнячком держались. Только и всего.

— Что? — только-только избавившиеся от одной опасности, но уже почуявшие новую (двум смертям не бывать, да?! Рано расслабил булки, Александр!) мужики начинают судорожно оглядываться. А потом замечают, от чего, точнее от кого драпал бравый китаец: прямо из джунглей выходит человек 5-7. Именно выходят. Не спеша, уверенные, что жертва от них далеко не убежит. Сволочи.

В потрёпанной одежде, но на домотканую не похожа, скорее, на те лохмотья, в которые они рядились для съемок Старого Дома. Просто старый хлам. А ещё с самодельными дубинами. Ну-ну, а катер откуда угнали?! Впрочем, важно было сейчас иное. Это совсем не гостеприимные хозяева, или команда спасения. Это — Другие. Как бы ему этот термин не претил. Но тот уже стал общеупотребительным, вон даже Джин его легко прокричал.

Враждебное настроение, исходившее от них, казалось, можно было почувствовать. От всех отделился огромный темнокожий громила (и это Лось вам говорит! Опять же… В Америке он себя порой ощущал неуверенно именно из-за этого. Тут великанов было порядочно, не получалось, как дома, уверено пройти мимо гопоты, расправив большие плечи и, как уж получилось, распрямив спину) со свирепым лицом и, размахивая своим орудием, направился к ним.

— Защищаемся, — не горящий в огне и не тонущий в океане Сойер не растерялся и первым ринулся на врага. Воистину, Мишка бы так же поступил, блин. Сашка вздохнул и ввязался в бой следом, отчаянно жалея, что китаец их не дерётся, как Джеки Чан — только бегает, увы.

Однако сопротивление было бесполезно. Они выбились из сил, борясь со стихией, а Другие, напротив, были свежи и бодры. Выспались, гады. К тому же, тех было больше. И они были вооружены, пусть и дубинками. Пистолет, увы, исчерпал патроны. И превратился в пугач, который громила-негр (вот не надо тут про толерантность, Лось и сам молдаванин!) легко выбил из рук Майкла, не впечатлившись.

Вскоре всех четверых уже тащили, слегка оглушенных и побитых, в глубь джунглей. Леонтьеву было чрезвычайно страшно. Стоило ли так радоваться возвращению на проклятый остров, чтобы умереть от рук каких-то странных людей? Прекрасно, бл*дь, судьба издевалось, так, как Андрею и не снилось ни в одной песне придумать!

Хотя, с другой стороны, его психику явно сейчас спасала мысль, что не стали бы их тащить куда-то, если б хотели умертвить. Куда уж проще прибить на месте дубиной, тюкнув висок… Но и тут его воображение подкидывало пугающие мыслишки о ритуалах, алтарях, золоте инков и всякое такое. Кроме самого банального — холодильника в джунглях нет, а мясца хочется свежего…

Его невеселые мысли были весьма грубо прерваны полётом. Да-да — полётом в достаточно глубокую яму, где вскоре оказались все его товарищи по морскому путешествию. Ладно, хоть друг другу на головы не приземлились и шеи, вроде, уцелели. Казнь откладывалась. Поди пошли за дровами для костра… Таких здоровяков как они, ну, за исключением китайца, долго прожаривать придётся… Руки устанут вертеть на палке…

Сверху предусмотрительные Другие установили решетку (палки, сплетенные лианами) и скрылись из поля видимости. Наступила гулкая тишина, перемежаемая лишь пением птиц да криками Майкла (и как не охрип ещё, а? Воистину, лужёная глотка — Сашка даже позавидовал) — тот всё никак не мог успокоиться и лихорадочно вопрошал, видимо, уже ушедших туземцев, где его сын. Некстати, подумалось, что детское мясо нежное, да и жарится быстро… Так, Саш, хватит паниковать!

Впрочем, вскоре и Майк умолк, осознав бесплодность своих усилий. Другие либо отошли далеко, либо обладали устойчивостью к словесным проклятиям… Заморачиваться связыванием и втыканием кляпов те, во всяком случае, не стали.

Нельзя сказать, чтобы они не пытались выбраться — даже попробовали живую лестницу построить, благо их много, а китаец — ловкий. Но решётка сидела крепко, не поддавалась. И всё, что им оставалось — сидеть на отбитой падениями жопе ровно. Сказать по правде, это тоже было проблематично: жарко, душно, мошкара кусает. А спать, не зная, сколько им ещё осталось жить, было невозможно. Ну, Леонтьеву во всяком случае. Единственное, что его радовало — в яме не было скелетов… Но это не значит, что обглоданных косточек не валялось где-то ещё. Впрочем, засохшие экскременты говорили, что они не первые обитатели сего местечка… А вот что случилось с предшественниками — вопрос хороший.

— Убил бы за бутылку воды, — негромко пробормотал Сойер.

Саша покосился на него, но вместо возмущения почувствовал в душе вполне закономерный вопрос — когда они действительно передерутся и поубивают друг друга, чтобы хоть чем-то напиться. И вновь зловещий текст Марго махнул хвостиком перед носом.

Ведь могло статься, что Другие из садистских соображений обрекли их на медленную и мучительную смерть от жажды и голода… Скорее, конечно, жажды — сколько там человек без воды протянет? Три дня? Сократится ли этот срок в окружающих их условиях? Уже прошёл почти полный день… Осталось, в лучшем случае, два! Прекрасно, блин. Сдохнуть в вонючей норе с чужим дерьмом от жажды. Нет, всё-таки зря из Кукрыниксов ушёл… Поманила его дикая харизма Горшка и сила сказочных историй Князя… Дурак, блин, щас бы, глядишь, на сцене выступал… Пел с Лёхой наравне, потом бы девчонок клеил, бухал, а не вот это всё!

Он не знал, сколько они провели в этой дыре. Очевидно, что достаточно долго, так как снаружи явно начинало темнеть.

«Минус день», — меланхолично подумал Леонтьев. Он не то, чтобы смирился с судьбой, просто не видел смысла трепыхаться и расходовать и так малочисленные силы. Поспать бы ещё, но нервы не давали, натянулись, как струны.

И вот, когда стемнело, невдалеке послышались ожесточенные голоса. Ренник обречённо прислушался: ничего хорошего те не сулили, но, может, хоть самой страшной и медленной смерти удастся избежать:

— Я должен узнать, Анна-Люсия! — настаивал мужской и… о да, чем-то знакомый голос, может, дело в акценте? Хотя мало ли, кто там эти Другие, может, вообще, со всего света солянка! — Да и не убийцы мы — чтоб замучить людей в этой чёртовой яме, — а вот это уже прозвучало хорошо. Мужики аж переглянулись.

— Они если и знают, не скажут! — горячилась женщина. Нет, хоть Леонтьев ту её и не видел, но уже получил жёсткое отторжение. Ну что за выдерга-то, а?!

— Но он прав, — новый голос, который Саша опознал как голос агрессивного негра, — мы не убийцы, — странно было слышать это от него, но пусть. Капелька оптимизма проникла в сердце. Не могут же двое мужиков плясать под дудку какой-то бабы? Или у Других матриархат? А вот об этом он не подумал, блин.

— После всего, что было, — не сдавалась эта стерва, причём, судя по голосу — молодая достаточно, — уж ты-то, белобрысый, лучше всех должен это понимать!

Работающий с перебоями от обезвоживания мозг Сашки внезапно включился. Может, последняя фраза запустила реакцию, но он ясно вспомнил один из голосов. Как он мог его не узнать сразу? Только усталостью и шоком можно это объяснить. Ну либо, если вдруг это не он, а просто у него уже предсмертные глюки, то что теряет-то?! Не выдержав уже, дабы проверить догадку, или же просто в отчаянье, заорал во весь голос:

— Балу! Блин! Сашка, бл*ть!

Голоса резко смолкли, а затем над ямой показалась изумлённая и весьма обгорелая физиономия Сашки Балунова:

— Лось?! — неверяще вопросил он.

Затем снова исчез и начал ожесточённо о чем-то переговариваться со своими спутниками. Леонтьев не слушал — его затопило самыми разнообразными чувствами: от недоверия до облегчения. Охренеть, вот те и Другие… Охотились друг на друга, не доверяли… Но ведь были и ещё люди тут! Не мог же Балунов похитить ребёнка! На хрена тот ему?!

Невольно вспоминалось, как всё думал, да и Андрея с жаром пытался убедить, что друзья их давно земную жизнь завершили и где-то там на облаке покуривают. Ну, если предположить, что дальше что-то такое есть. В том числе и табак. А то ведь почему все верят? Не хотят самим себе признаться, что нет ничего — и останется после тебя только плоть гниющая да скорбь тех, кто знал и любил. Хотя и она недолговечна. Хотя…

И снова подумал о Князеве и о том, что тот бы даже трупик Мишкин увидел — не поверил бы. Упрямец, блин. А поверил бы — не забыл, не отпустил и так далее по списку, пока сам бы не помер. Искал бы любой способ связаться с душой мифической. Нашёл бы, наверное. Княже ещё тот упорный кабанчик. Прошибет любую стену в надежде на чудо. Отчего представившийся ему размалёванный Андрей в перьях и с бубном вызвал нервный смех.

Мужики в яме на него странновато покосились, но, видимо, списали всё на этих сумасшедших русских, которые, и это высказал Сойер, наверное, между собой договорятся.

Но о чём это он, пофиг, чё там в яме происходит: вот же ж там сверху находится Шурка Балунов, по всем канонам почивший в бозе. Живой. Помятый, но вполне материальный. Блондинистые волосы ещё сильнее выгорели, а вот корни выступили весьма чёрные. Поэтому не глюк, в глюке тот бы не изменился… Это ли не доказывает, что чудеса бывают?

И Князев, упрямый засранец, дождётся своё чудо лохматое. И не одно, наверное. Балу вон, тоже чудо в своём роде. Да и не одни они с Мишкой в хвосте летели. Техник их, этот парнишка мелкий — Егорыч, да Маша… Если они все выжили, то всё, остров чудес это местечко, не иначе. Ну, окромя Гордея, тому не повезло, да.

Тем временем за пределами черепа пошёл движ. Должно быть, переговоры прошли успешно, языкастому Балу удалось убедить своих новых товарищей. Потому что бабёнка та шипела всё менее и менее уверено. Вскоре их уже вытащили из ямы, и Сашка обнаружил, что его обнимает Шурик. И сам он облапывает его в ответ, не менее горячо, блин. Реально, всё равно, что мертвец ожил! Блин, а Маха где? Но спросить не решился, если тут — сама выйдет, ведь так? А потом в мозгу что-то перемкнуло, и Леонтьев плюнул и отпустил ситуацию. Не выходила ведь Нефёдова.

— Как вы? Где все? — одновременно спрашивали они друг у друга, Шурка тоже не выдержал. Хотя вряд ли новость о Гордее того расстроит. Но пока Сашка о нём умолчал, да и Балу был не особо разговорчивым. И это наводило на определенные мысли, которые не могло заглушить даже затопившее душу облегчение, что кое-кого горе-путешественники всё же нашли.

Теперь, когда их повели в лагерь, в бункер — по выражению Балу (откуда на этом острове бункер, а?! Чем дальше, тем страннее), Саша пристальнее вгляделся в двух спутников Шурки — мужик-негр — мистер Эко — уже не казался столь пугающим (особенно после его слов о не убийцах — Лось это запомнил), а вот девчонка — Анна-Люсия, напротив, несмотря на внешнюю хрупкость, казалась опасной и неприступной. И всё еще недоверчиво поглядывала на бывших пленников. Впрочем, те отвечали ей тем же. Особенно хмурился Сойер.

Добравшись до лагеря (на этом острове — хошь не хошь, а похудеешь, как этот Робин-Бобин Хёрли умудрялся оставаться кругляшом?), пережив вопросы и недоверие остальных пассажиров хвоста (весьма немногочисленных, блин), Ренник с облегчением и радостью увидел Машу и Егорыча. Выжили! Но и недостача в их маленькой компании обнаружилась сразу же. И она была — существеннее не бывает. Где их лидер?

— Саш, а где Мишка? — Леонтьев продолжал беспомощно оглядываться вокруг, отказываясь верить, что после такого чудесного воссоединения может услышать что-то очень плохое.

— Миша… — Шурик, начав было, помолчал, сокрушённо опустив голову. Егорыч отвернулся, а Машенька, всхлипнув, уткнулась в плечо обнимавшего её Балу, вот уж точно, навряд ли их новость о бедном директоре сильно расстроит. Скорее даже, облегчение принесёт. Вот так, видимо, все они не без потерь. Потому что на ребят было больно смотреть. Наконец, Шура выдохнул тяжкое: — Мишу забрали Другие.

Вот тебе и чудесный остров. Посреди которого Леонтьев стоит не просто опустошенный, а как дубиной оглушенный, после рассказа обо всех перипетиях и волнениях, что довелось испытать друзьям. Оказывается, фюзеляжу ещё повезло. Хвостовые натерпелись… Поболее.

С болью Лось думает о том, что могут делать Другие с людьми, которых забрали. Зачем им столько? Почему в первую очередь нужны дети? Потому что те вкуснее? Или чтоб эксперименты ставить? Наверное, второе. Всё-таки этот их Гудвин по описанию на каннибала не походил… И всё-таки было очень страшно. Хоть тут и не было такой страшной определенности, как с Гордеем, всё равно Горшок мог быть и мёртв. Или замучен в попытке дисциплинировать. В любом случае ничего хорошего.

Мишка, он же такой… Не будет идти на компромиссы, приказам подчиняться. На рожон полезет и нарвётся, как всегда нарывался. И рядом с ним сейчас никого, кто смог бы тормознуть да защитить. Да, защитить — даже от самого себя. Поэтому хоть и безнадёги и не ощущалось, но надо было быть готовыми и к худшему. Увы, Князя особо обрадовать нечем.

В свою очередь, он поведал вновь обретенным товарищам о приключениях их части выживших. Немного запинаясь, рассказал и о Гордееве, всё же Машенька с ним… Он теряется — как это назвать? Сожительствует? Грубо. Живут семейной парой, ну, типа того. Маша принимает новость молча, склонив голову.

Лишь рукой крепче вцепляется в протянутую навстречу Шуркину ладонь — да, Леонтьев уже успел заметить, что динамика отношений этих двух явно изменилась. Для кого-то остров — смерть, а для кого… любовь, очевидно. Слишком уж красноречиво поглядывают друг на друга. Да и язык тела никто из них не скрывает, а он буквально кричит о любви. Той самой, что на большой земле да в нормальных условия вряд ли имела и шанс… А тут, глядите-ка, цвела и пахла.

Неожиданно Сашка чувствует облегчение — казалось, все в группе подозревали о чувствах бас-гитариста, да и Машенька явно неравнодушна была к Балунову… Ходили только вокруг да около, не решаясь первый шаг сделать. Вот и доходили, что скрипачку захапал себе директор их, с которым те то миловались, то собачились. А тут — глядите-ка, наконец-то случилось чудо островное. Любовь во время неопознанной хтони. Вот и хорошо — не так больно, может быть, ей будет от новостей о Гордее. Хотя, если бы Машка совсем не сожалела б об этой скотине — никто не укорял бы её. Не Сашки, во всяком случае.

Постепенно он разбирается в некоторой иерархии, воцарившейся в этой маленькой группе. Есть два явных лидера, тут сюрприза не было — Мистер Эко и бойкая и сумасбродная девица Анна-Люсия. Остальные плюс-минус ровня, в основном, стараются просто подчиняться. И только их часть группы немного особняком стоит — отношения хорошие, но и не трусятся перед лидерами.

Конечно, попробуй заставь Шурку по правилам жить да системе подчиняться… Он и при анархии-то найдет способ отмочить номер. Девица эта, кажется, чувствует себя виноватой перед ними — Фёдоров шепнул украдкой, что Анна-Люсия была с Мишкой, когда его забрали, и не может себе этого простить. Лишний пунктик в минус кармы стервеллы… Простите, но Леонтьев не может забыть, как та их грохнуть хотела.

Плюс, по замечанию Маши — она вполне могла попасть под небезызвестное очарование Горшка — ну, тогда всё тем более понятно. Да и мнит себя крутой — этакая амазонка, в большом мире в полиции, вроде как, работала — наверное, полицейской овчаркой. Тут Лось чуть не гыкнул, представив, как та нюхает наркотики… И допрашивает преступников! Профдеформация во всей красе — и на острове тюрьму построила, и всех заподозревала. Видимо, и уязвленное самолюбие дает о себе знать. М-да, сложно ей, такой, на свете-то жить.

Впрочем, долго поразмышлять ему не дали. Как и отоспаться. Им всем не дали толком передохнуть. Самопровозглашенные лидеры решают, что надо срочно уходить и попытаться воссоединиться с товарищами по фюзеляжу. Сашке, с одной стороны, это решение кажется странным — в бункере, по крайней мере, они могут обороняться от атак Других. А пищи с деревьев наберут, могут даже запасы какие-никакие сделать. Зеленых фруктов набрать, например. С другой стороны — на их части острова Другие особо не нападали, ну, по крайней мере, пока он там жил. Не считая случая с Кейт и Чарли. Ну и хренотени с Гордеем. Мелочи, если сравнить с тем, что за ппц творился у хвостовых. Да и больше народу — лучше защита. Кто знает, сколько на острове вражеских сил. Им надо было объединиться. Тем более местный врач, дантист, кажется (И как Горшок раньше от такого соседства не сбежал?!), неистово желал найти свою жену.

Подумав и переговорив, музыканты решают, что плюсов в затее больше, чем минусов, поэтому присоединяются к всеобщим сборам. Опять дорога, снова в путь… Хорошо бы остров ради разнообразия не попытался их убить!

Тут, кстати, маленькая компания с плота — а Леонтьев заметил, что они всё же стараются держаться поближе — общие тяготы сближают, знаете ли — рассредотачивается. Джин, признанный мастер-рыбак, уходит помогать дамам наловить рыбы, Майкл, что так и не успокоился и всё выспрашивал народ об исчезнувших детях — вместе с другими пассажирами собирать фрукты, раненному Сойеру тоже не сиделось и этот неугомонный отправляется с Мистером Эко на разведку. Сам же Ренник вместе с Балу и другими рыскает по бункеру, пытаясь найти и запастись чем-то, что может пригодиться.

Просто, однако, никогда не бывает. Выжившие, отправившиеся за фруктами, вместо этих самых запасов возвращаются с новостью, что Майкл внезапно дал дёру и свалил в лес. Понятно дело, наверняка заметил что-то, связанное с Уолтом, а может, глюк какой словил. Вот и понесла нелегкая. Ничего удивительного, зная, какие штуки выворачивает это место с разумом.

Анну-Люсию это известие взбудоражило и обеспокоило, она велела срочно собираться в путь-дорогу. Может, решила, что тот скомпрометирует их убежище… Параноик, что тут говорить. Тут и наметился первый конфликт — резко воспротивился Джин — кричал Майкл, Уолт… Всем видом не больно говорящий китаец давал понять, что надо подождать, а то и вовсе поискать сбежавшего. Мистер Эко, казавшийся незыблемой скалой, резко пресёк его возмущения ударом головой в голову. Кажется, Ренник слышал звон, как у отколовшегося колокола… Главное, чтоб Джин не откололся. Джеки Чан был забавным.

Действенно, конечно… Но у китайца на удивление крепкий череп. Даже сознание не потерял. Видимо, и громила проникается невольным уважением… Потому что затем поступает совсем уж неожиданно — указывает направление, в котором ушёл Майкл, и, когда Джин уходит туда, отправляется следом. Вот уж, право, чудные дела. Сначала китаец проявляет чудеса преданности, потом почти незнакомый негр оказывается, добрым самаритянином. А вид-то как у головореза имел!

— Мы не можем ждать! — кричит Анна-Люсия в след, кажется, она не хочет лишаться такого хорошего бойца.

— Я и не прошу, — с улыбкой отвечает здоровяк. — Но я помогу ему искать друга.

— Как угодно, — фыркает девчонка, раздраженно командуя остальным поторопиться.

Да, Сашка не зря думал, что она немного психованная. Идти наугад по джунглям без внушительной силы (или это она его за силу посчитала? Льстило, конечно, но без очков он был несколько уязвим. Кажется, в лагере были какие-то у Джека. Не салон оптики, но повыбирать можно было) — совсем не умно.

Однако делать нечего, и они трогаются в путь, надеясь, что в этот раз им повезёт и отряд не поразит очередная потеря бойца. Ага, зря надеялись, блин.

* * *

Балу вообще думал, что это странный какой-то обмен. Остров забрал Мишку, но вернул Лося. И Князя, Пора и Яшку — в перспективе. Это, конечно, вдохновляло немного. Ладно, много, но вот необходимость вскорости предстать перед лицом взбешенного Андрея, что точно предъявит ему за упущенного Горшка… Это совсем не вдохновляло. Настолько, что его аж подмывало схватить Машку и убежать вдвоем в лес.

Правда, от новостей, принесённых друже, слегка ох*ел. Итак, остров-то всё загадочнее и страшнее. Глюки, Другие… И с неведомой для них стороны значилась ещё какая-то неведомая хтонь, сожравшая людей — и Гордеева в том числе, белый медведь посреди тропического острова, француженки какие-то сумасшедшие (и знойные!), чёрный дым и всё такое.

Ах, да, ещё люк посреди джунглей какой-то. Что и кто творили на этом участке суши, затерянном в океане? Правительственные эксперименты, что ли? Заговор богачей на случай конца света? У них тут целый бункер, а там, в другой части — люк. Может, тут вообще целая сеть убежищ. Сеть… Может, секта какая? Да не, ресурсов не хватит. Или хватит? Что он вообще знает о сектах? Среди фанатиков есть и очень богатые… Чему поклоняются? Матери-природе или чёрному дыму? Вопросов всё ещё больше, чем ответов. Но Другие, в самом деле, походили на сектантов — похищали себе новых членов-детей… Ну и Мишку — тот тоже своего рода деть, восприимчивый и с Гудвином дружил… А чё, имело смысл…

Ладно, он, пожалуй, подумает обо всем этом, когда они воссоединятся с другими выжившими. Сейчас главное, чтоб по дороге никто копыта не отбросил. Или Другие не забрали. Иные блин. А ведь повезло, что не прибили на месте Лося, а то остались бы рожки да ножки… Так, не думать!

«А такое вполне может случиться», — мрачно думает, бодро вышагивая вслед за местной валькирией по джунглям. Звери какие нападут, саблезубые пингвины, или, там, Другие… Поэтому не спускает глаз с Машульки, да и за другими приглядывает.

Видимо, поэтому и замечает, что одному из новых друзей Ренника явно нехорошо. Этот Сойер часто останавливается, из-за чего, конечно, тормозят и все остальные. Этот факт неимоверно злит Анну-Люсию, свирепая девчонка грозится бросить «балласт». Да уж, остров здорово проявляет людей. На вид-то вполне милашка. Не дай Бог жену с таким характером… Почему-то Шурка оборачивается на Машутку.

Сойер, естественно, не молчит в ответ — тут же сарказмом плюётся. Чудак-человек: у валькирии их почти видимая надпись во лбу горит: «Не влезай — убьет», а он с первых минут знакомства с ней собачится по любому поводу. Может, мазохист? Или от боли так отвлекается? Чужая душа — потёмки.

К вечеру так вообще этот кадр раненный, но неугомонный

открыто обвиняет Анну, что та заблудилась и ведёт их теперь чёрт знает куда. Ага, ещё сказал бы — плохая собака — и одним загрызенным трупом в джунглях стало б больше.

И кто бы знает, что получилось бы — и как они б удержали латиноамериканскую валькирию от убийства одного вредного типа — если б в это самое мгновение к ним каким-то чудом не вышли Майкл, Мистер Эко и кореец Джин. Вот это встреча! И облегчение… Теперь-то уж точно доберутся. Эко имел нюх лучше собачьего… Чутьё, а не только крики и бравада.

Но Сойеру с каждым часом всё хуже. Видимо, рана на руке воспалилось или какая-то такая фигня. Да уж, быть подстреленным в океане… Почти пиратская рана, ё-моё. Сашка говорит, что в той части есть среди пассажиров хирург. Отличная новость, на самом деле, куда как лучше, чем дантист… И психолог! И Ренник-ветеринар, чьей жертвой и был бедолага Джеймс. Ладно-ладно, просто у Лосяры не было инструментов и медикаментов. А вот в лагере чего-то есть, весь багаж у них, потому и выглядят получше их хвоста.

Оттого и необходимо поскорее доставить туда раненого. Может статься, что ненасытный Остров ещё кого-то заберет… Уже не руками Других или зверья. А потому, что они плелись слишком медленно и пререкались друг с другом.

Поэтому они продвигаются в полной темноте всю ночь. Сколько не спали горе-путешественники Шурка боится и думать… Но теперь их уже подгоняет Мистер Эко. А Сойеру всё хуже. С наступлением рассвета он уже еле плетётся, но по-прежнему старается сделать вид, что все ок, и он крутой. Язвит и огрызается — видимо, это последняя броня.

Ещё один герой недостреленный на его голову. Опять-таки, благодаря Реннику, Шурик понимает, что Андрюха явно тоже бациллами геройства заразился. Чуть ли не во всех безумных вылазках-мероприятиях участвует. Волонтёр, бл*! Кто на разгрузку песчаных карьеров — я, поэт Купчинский, бл*! Всё лишь б о Михе не думать, ага…

Мысли о Князеве Балу старается как можно скорее свернуть — он пока ещё не придумал, как объяснить Андрюхе, куда делся Мишка, и как феерично они про*бали друга. Но надо быть поближе к Маше. Пусть трусливо, но умирать, только обретя её неохота… Не станет же Княже её дважды вдовой оставлять, м?

Вскоре положение становится совсем плачевным — Сойер падает без чувств и уже не приходит в себя. Командирша их хочет бросить его — но тут уже сопротивляются все. Это несколько возрождает веру в человечность выживших у Шурки, но вот Аннушка пугает уже самым натуральным образом…

Общими усилиями делают носилки и продолжают путь по джунглям и горам. Частенько непроходимым. После одной такой горы (как не скалы-то?), куда они с трудом поднялись и носилки затащили, да, Сойер, пусть и не язвил, но ещё дышал… Тогда пропадает одна из женщин — Сидни. Испарилась просто. Вот была здесь — и вот её не стало. Вот ведь срань!

Балу крайне всё это не нравится. Но не успевает он прижать к себе Нефедову (чтоб не отпускать, как минимум, до лагеря), как вдруг где-то рядом раздаётся какой-то женский голос. Мало того — и это здорово пугает — кажется, он доносится сразу отовсюду.

— Другие… — истерично повторяет он раз за разом.

Анна-Люсия выхватывает пистолет, уровень всеобщей паники начинает зашкаливать.

— Бежим! — кричит девушка, на сей раз желания пререкаться нет совсем.

Хоть и не в рассыпную — а так было бы правильнее, засядь в зарослях стрелки — но все бросаются бежать, сами не зная куда. Мозгов хватает только на то, чтоб не разделяться. В конце концов их противник — не спецназ же какой… Для неведомой хтони по одному они совсем уж легкие мишени. Ну, для медведя точно. Что до Других — Сойер пока ещё живое доказательство — у тех есть огнестрел. С другой стороны, разделятся, а большая часть вообще не ориентируется — это верная смерть.

Бежать неимоверно трудно — внезапно хлынул ливень, превращая почву под ногами в сплошное грязевое месиво. Ноги вязнут, они оскальзываются, падают, поднимаются — и продолжают этот забег. Бегут от сами не зная чего, чувствуя, как жилы кипят. Меж тем у Анны-Люсии заряженный ствол, сбитая дыхалка и неугасимая паранойя.

В какой-то момент на них неожиданно выскакивает незнакомая молодая блондиночка в розовой кофточке. Малость потрепанная Барби. Никто ничего не успевает сделать — их латиноамериканская Валькирия использует тактику бей первым, потом спрашивай, лучшая защита — это нападение — и стреляет в девушку. Та некоторое время стоит неподвижно, а потом падает на руки к выскочившему вслед за ней восточного вида мужику.

— Шеннон? Саид? — испуганно и неверяще спрашивает Лось, бросаясь к девочке и помогая арабу зажимать рану.

До Балу доходит весь ужас ситуации. На их глазах умирает молодая девчонка. Крови слишком много, а они застряли на острове, ранение в живот — умирает — как бы там Ренник не надавливал, пытаясь остановить кровотечение.

Очевидно, что раз Леонтьев знает эту парочку, да и двое его спутников по плоту явно (видно по замершим от ужаса лицам) узнали, то своей цели хвостовые всё же достигли — нашли пассажиров средней части. Правда, вряд ли те теперь будут им рады… Прекрасное знакомство — теперь не только Другие, хтонь и медведи — они сами друг друга убивают.

Судя по боли и отчаянию в глазах того, кого Лось Саидом назвал, а также все разрастающемуся пятну крови на миленькой кофточке Шеннон — это бы наихудший вариант встречи.