Панк-Лост (джен)

В небо взял разгон, судьбу свою на кон поставил...

Louna — Штурмуя небеса

Закон Мёрфи гласит: если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так. У них же с самого начала всё пошло по звезде. Не той, что по имени Солнце, а по какой-то обкуренной и подколотой. Прямо как они сами, ё-моё!

Угораздило же их согласиться на гастроли в Сиднее, на другом, мать вашу, краю Земли. Гордей, конечно, соловьем разливался — выходим на новый уровень, будем скоро мировыми рок-звездами. Надо только маленечко поднажать! И ничего, что клуб махонький и пришли одни русскоязычные эмигранты.

А на деле что? Мишка изговнился ещё больше, чем в приснопамятной Америке, хотя там казалось, что он выразил крайнюю степень своего «фу». Всё ему было не так: звёзды не те, солнце слишком яркое, луна слишком тусклая, и вообще — всё ужас, мрак и победа попсы над роком в отдельно взятой стране.

А потом он, упившись в соплю, нашёл местного «жителя», и решил и до него докопаться… Тот, в отличие от группы, терпеть издевательств не стал, да и укусил. В результате везли его со светомузыкой в больничку, пока матерящийся громче сирены Гордей напрягал посольство и вообще всех, до кого мог дотянуться, а Князь с трудом, навалившись всей немалой тушей, удерживал пинающегося Горшка до приезда скорой…

И всё для чего? Чтоб узнать что конкретно этот, пойманный затем Поручиком в баночку из-под мазика паук — не ядовит. Но у страха глаза велики, и описал его Миха исключительно, как тарантула из второго Гарри Поттера!

В общем и целом, барагозил Горшок так, что из дешёвых отелей их выселяли раза два. Доставал всю группу, и конкретно его, Андрея Сергеевича Князева, за*бал до состояния невменоза и срыва тормозов. Потому что у любого есть предел терпения, а Мишка исчерпал все его немалые лимиты, сначала уссываясь и ухахатываясь, а потом еле ползая даже по сцене, где обычно на того снисходила благодать, открывалось третье дыхание, и он начинал отрываться по полной. Но не в этот раз.

Короче, до того достал, что и в зале ожидания они поцапались знатно и едва не сцепились, чуть не сшибив одного бедолагу в инвалидной коляске. Мелочные придирки лишали желания дышать с ним одним воздухом. Ну, вот, скажите, что это вообще такое?! Прискрёбся, что Андрей его, видите ли, бросил! А тот всего лишь съездил поглядеть на кенгуру, пока умаявшийся Горшок спал. Нет, ну вы подумайте, побывать в Австралии и на кенгуру не посмотреть? Они, между прочим, почти всей группой ездили, не один Князь. С Михой оставили Егорыча… А то с того б сталось полезть драться и схлопотать в бубен от зверушки.

В результате у Андрея возникло непреодолимое желание прописать тому в бубен вместо сумчатого эндемика. Остановили Яшка с Балу, прошипев, что хотят уже вернуться в Питер, а из-за них, двух кусков одного идиота, они тут рискуют застрять. И были правы, конечно же, на них и так оглядывались.

Князь словил на себе любопытствующий взгляд какого-то толстяка, которому, наверняка, нужно было не одно, а сразу несколько мест. Сразу после Андрей перевёл взгляд на свой округлившийся барабан, словив мучительную мысль, что надо кончать жрать всякую дрянь, если он хочет наблюдать собственные ноги без зеркала… И влезать в одно кресло! Так, с его-то гастрольной жизнью, можно разориться на билетах!

Ладно, о чём это он?! Ах, посучились, да. Поэтому в самолете Князь, предварительно пошептавшись с Балу и стюардессой, резвым коником ускакал в начало, к остальной группе, воздавая хвалу всем высшим силам, что билеты были взяты чуть ли не в последний момент и разбросало их по самолёту знатно. Сашка же потащил мрачного их Гоблина в хвост.

Андрею подумалось, что будь Миха колдуном, то эти чёрные, выжигающие в нём дыру глаза — как минимум — наслали бы на него орду злющих москитов-паразитов, а — как максимум — сделали бы импотентом. Последнее было бы самым прискорбным учитывая, какая знойная брюнеточка с лисьими зелёными глазками обосновалась не так далеко, словно прицепленная к какому-то скучному типу. Нет, Князь ничего имел против людей подобной серой наружности, но тот совершенно не подходил той дамочке!

Он бы, может, решил завязать разговор и убедил ту поискать, кого получше, но… Языковой барьер неприятной костью вставал поперёк горла. Потому Андрей мог лишь издали любоваться красотой! Уселся-то он так уж вышло рядом с Ренником, вот уж кто обрадовался, прижался к нему всем своим горяченным боком и начал спрашивать о всякой фигне.

Прекрасно! Князь раздраженно откинулся на спинку, почти не слушая, чего там Сашка надрывался. Мысли его перебивались от Горшка, чей горящий взор, он ощущал затылком, словно тот был прожектором ока Саурона; до красотули, на запястье которой Андрей заприметил блеск явно не браслета. Вот тянет его к деструктивным типчикам, хоть ты че делай! Ещё и орги засучились и нагрели всех аж на 108 тысяч. Злобные Гоблины, блин, пигмеи австралийские. Чтоб им пусто было, ни рубля, ни доллара в будущем.

Самолёт набирал высоту, Лось замолчал, кажется, отрубившись, причем повесив ему свою морду на плечо… Ну да хрен с ним,главное — замолчал! Князь сгонять его не стал, а, пытаясь успокоиться и переключиться, начал рассматривать пассажиров.

Самолёт был забит под завязку. Попадались и очень колоритные личности. Кроме уже знакомой девчули, приглядевшись к которой, Андрей был вынужден констатировать: ну вылитая их Ведьма, только осла рядом не хватала! Хотя…. Вон в соседнем ряду сидел некий субчик, плотный, коренастый, менеджер, или может… врач? Выражение лица подходящее, вот пусть и будет условным ослом. У них тут вообще все врачи выглядят, как фотомодели. И фотомодели, как врачи, ха! Хер поймешь, кто есть кто. И те, и другие играют в гольф по субботам и зарабатывают столько, сколько нашим бюджетникам и не снилось.

О, а это кто там? Знакомец с аэропорта очень… многовесящий. Непривычно до сих пор, хотя, ещё в Америке они все насмотрелись на данный типаж. Князю некстати подумалось, что это всё от культуры быстрого питания, которой, увы, и их зацепило. Потому что время — нет, не деньги, но ресурс ценный, который можно было потратить с больше пользой, чем идти добывать себе условного полезного мамонта.

Например, порисовать вдоволь или чего насочинять, отчего Мишка уржётся, а с ним ещё весь автобус. Потом пострелять в игровых монстров, вообразив себя крутым перцем, подцепить девчонок, чтоб почувствовать себя этим самым жгучим стручком.

А еда… Что она? Деньжата водились, а мозг помнил голодные времена. Всё норовил повкуснее кусок урвать, пожирнее, посочнее. Да и водка с пивом — крайне калорийная диета!

В Америке же и специальные тележки с моторчиком для толстячков водились. Чтоб лишние килограммы не мешали им опустошать свои кошелёчки, набивая карманы снедью.

Андрей прикрыл глаза. И чего его зацепило? Он вновь поглядел на своё отражение в иллюминаторе. Ну да прорезалось рыло, ну и что? К тридцати многих разносит. «Но не до состояния крупного порося!» — противно взвился голос разума, который он тут же погасил, заслышав вопрос милой девушки стюардессы: «курица или рыба». Это он и без переводчика понимал и активно затянул грабли в сторону куры…

Проснувшийся на запах Ренник кривит лицо при виде полезной рыбки и тоже тянется к некогда пернатой, а на тележке осталась всего одна упаковка! Это была дуэль взглядов, после которой они оба тоскливо ответили: «Фиш». А куру схвал толстяк.

Пообедав, Князь продолжил прерванное занятие. Вон чуть поодаль девушка глубоко беременная, как таких только в самолёт пускают! Хотя ситуации разные бывают. Он переключил внимание на парня, смахивающего на пирата, повязки на глаз не хватает, да сабли в руку… А ещё ну очень знакомый у того взгляд… Андрей такой очень часто видел. Чувак явно думал, чем бы закинуться, чтоб дотерпеть до конца полёта. Зачинающаяся ломка. Неужели он притащил чего на борт?! Ну, умелец… Хотя нарики — народ хитрый, на всех служебных собачек не хватит.

Князь вздохнул. Обратил внимание на других пассажиров. Там хватало колоритных типов. Один вообще походил на выходца с мусульманской страны, да уж, такому не стоит делать резких движений — скрутят. Сила стереотипов непрошибаема. Ещё была парочка товарищей из Китая… или другой какой восточной страны — у Андрея они все немного были на «одно лицо». В общем, пассажиры такие, что на вкус и цвет любому по фломастеру достанется.

Интересно, кто бы привлек внимание Михи? Ну, вот, опять это Миха-Миха. Все мысли, блин, о нём. Засел в голове, не вынешь. Может, сольник хоть записать? Отделиться немного? Передышка нужна. Да и… Текстов много, а Миха, горшком бы его стукнуть, вы*бывается и зарубает на корню. А они лежат мёртвым грузом у него на плечах, давят, мешая вздохнуть полной грудью. Как дети, которых он настругал, а из мастерской не выпустил. Злобный-злобный папа Карло, что попал в зависимость Карабаса Барабаса! О, или наоборот?! Андрей опустил взгляд на свой наетый мамон… Только бороду отрастить и осталось.

Стоп. Княже, скажи «стоп». Прилетим в Питер — подумаешь. А пока сиди, смотри в иллюминатор и наслаждайся жизнью. Пока можешь. Пока не принятые ещё судьбоносные решения, пока разлохмаченная нить, что связывала их, ещё не порвалась… Хоть и натянулась до предела. Не надо, Андрей, делать скоропалительные выводы. Михе сейчас нелегко приходится. Хотя когда тому легко было, а?! Вечно его тощая задница куда-то вляпывалась. Но ныне тот реально был настроен серьёзно.

Родители растащили его с Анфиской, засунули в клинику… Тот вышел смурной, но уже не сопротивляющийся тому решению. Потом та обрадовала его СПИДом, знатно помотав нервы… Мстила чертовка! А у Горшка после того, как он узнал, что дни его не сочтены заразкой «педиков и нариков», настала жажда действия. Ну, хоть какого-нибудь. Причем ну не сиделось тому в привычном русле. Всё тянуло на че-нить новенькое. А Князю хорошо было и в стареньком. И как быть?!

Вот и пошли срачи, ссоры и повсюду оры. Он снова устало смежил веки. А самое поганое, что двенадцать лет на веществах даром не проходят. Мишку бурлило. Стабильный гормональный фон сказал «досвидос», как и некоторые нейроны в мозгу. Усугубляло и без того плачевную ситуацию то, что недостачу наркотиков в организме тот пытался залить бухлом. Целым морем, нет океаном… И где-то там посреди него безумной желтой субмариной рассекал перевёрнутый Горшок.

Который был и с самим собой-то не в ладах, чё там о Князе говорить?! Отсюда и тёрки… Всё чаще ходил, словно *нутый мешком. Ну или в водку опущенный. Бухать здоровье не позволяло, а не пить для того был не вариант, сразу кое-чего другого нестерпимо хотелось. Хотя оно и так, и эдак хотелось, но уж больно кололось. Да.

Пока он размышлял, злость малость поутихла. И Андрей обратил внимание, что вон уже резвая стюардессочка развозит напитки. Взяв апельсинового сока, хотя предпочел бы замешать тот с чем покрепче, Князев постарался полностью отключиться от мучавших его сомнений и тревог.

* * *

Миха в это время находился под неусыпным контролем Сашки Балунова и ненавязчивой заботой Машки Нефёдовой. Та расположилась на кресле ровнехонько позади него, разругавшись с Гордеем, тоже потопала в хвост.

В результате был бы у Михи хвост — завилял бы. Машка почесывала его налившийся свинцом затылок в такт мерно гудящему самолёту… Красота. Если б ещё в душу кое-кто не насрал. Ах да, это ж он сам себе и…

Горшок потягивал минералку, рискуя подавиться, и боролся с ощущением вины внутри себя. Ну, кто его опять за язык тянул?! Фильтр, что ли, поставить какой, может, имеются такие для людей? Ну, вот, типа, как для воды. Чтоб были чистые мысли, которые можно донести до людей, не боясь, что захлебнутся или отравятся. Муся часто говорила, что язык его — его же и враг. Не согласиться невозможно, но что с этим делать решительно непонятно. Не откусывать же тот, в самом деле, с корнем в приступе самобичевания?! Это слишком даже для него.

А петь как? А если не петь, то зачем жить? Неприятный ком встал в горле — он всё-таки подавился. Лучше б во время разговора давешнего так сделал… Хотя что проку?! Каждый раз он так делать не сможет — можно остатки легких выкашлять.

Вот и Андрюха обиделся. И не сейчас даже, а уже давненько зреет в нем что-то. Даже слился сейчас. А, между прочим, он ему нужен — заземляет, успокаивает, понимает. Без него всё не то. Признавать сие не то, что неприятно, просто нелегко. Если б не страх, что начал его обгладывать, раззявив прожорливую пасть, то и не сказал бы Горшок себе об этом.

Ведь боится Мишка, что свалит Княже в закат, оставив его самого разбираться и с мыслями, и с пониманием, и с заземлением. И чем крепче пускает в него корневища этот страх, тем сильнее расходятся мысль и дело, тем отчаяннее он вытворяет всякую дичь, тем самым увеличивая пропасть. Надо уже как-то брать себя в руки и, зажав эту внутреннюю сучность, поговорить с Андреем после полета. А не то укатится Княже от него колбаской. Купчинской. И глазом не моргнёт, гад.

Тем самым хождением по мукам Горшок занимался больше часа. Самоуспокоение плодов не приносило, напротив, он себя накрутил до того, что, если не поговорить по-человечески сегодня, завтра Князь хлопнет дверью, выгнав его из своей сказки. И думать об этом было больно, обидно и страшно.

Потому, прикрыв глаза и старательно делая вид, что не замечает обеспокоенности его состоянием Шурика, Мишка начал думать о том, как здорово бы было, если б Князю некуда было уходить. Совсем. Вот, чтоб как у древних людей. Не ходи — за край плоской Земли свалишься, а там кит или черепаха ли сожрёт.

Горшок так погрузился в свои мечты, что никак не ожидал, что внезапная вспышка за окном вероломно нарушит ход его мыслей, прогоняя метлой всё, кроме: «Пздц, мы все умрем!» Не зря так высоты боялся всегда, словно чувствовал, что окажется в падающем самолете. И что это так полыхнуло? Двигатель, да?! Да какая к хренам разница — главное, что они падали. Взаправду, а не в нарко-трипе. Миха не то всхлипнул, не то рассмеялся.

А вокруг творился невообразимый хаос: летали предметы, пайки и стюардессы, кричали в исступлении люди… Когда кислородные маски разом выпали, Балу, совершенно онемевший, с круглыми от ужаса глазами, встрепенулся и лихорадочно натянул маску сначала на себя, а потом и на Мишку напялил. Прям как по инструкции, которую никогда никто не слушает, потому что знает, что при реальной катастрофе шансов нет. Только вот когда это случается взаправду, хватаешься за любую, даже самую махонькую возможность выжить.

Шурик натянул маски вкривь и вкось — руки тряслись неимоверно. Но поправлять ни он, ни Горшок не стали, чувствуя бесполезность сего действия. Сзади сдавленно пискнула Мышка, отчего Балу, перегнувшись, насколько позволял пристёгнутый ремень, полез проверять и её… Та свою маску надернула сама, да так, что одни испуганные глаза виднелись.

Постепенно запах гари окутал салон. «Не зря стало быть старались — на кислороде взлетим быстро,» — подумалось ему. А затем где-то в середине корпуса боинга послышался такой страшный треск, что стало ясно — это конец. Самолёт разваливался на части. Миха уцепился за подлокотники, словно это могло помочь. Рука Балу внезапно накрыла его, тот стряхивать не стал. Если уж помирать, то рядом с другом.

Однако тот выдал этот жест не потому, что страшно было умирать, хотя и это тоже… Сквозь общий ор и треск рвущегося пополам самолета Горшок с трудом различил, что именно Шурик прокричал Машке… Больше догадался по напряженному лицу, серьёзным глазам и реакции Нефёдовой.

Этот дурень признался в любви, безнадежно запоздав. Впрочем, они же ещё не разбились, да?! Мишка невесело хмыкнул. Вот молодец — Балу… Душу облегчил. А он?!

В иллюминаторе мелькнула ещё одна слепящая вспышка, и резкая атакующая волна прокатилась по самолету, прижимая и заворачивая в узел, отдающая болью. После этого падение ускорилось во много раз, и последнее, что Миха успел подумать перед полной темнотой: «Вот и поговорили с Андро!»

Когда-то и меня вела дорога приключений, но потом мне прострелили колено.

Скайрим.

Первое, что чувствуешь — боль. Голова болела так, словно Князева настигло жесточайшее похмелье. А потом сверху приложило… самолётом. Да, все части тела ломило, как при гриппе, хотелось выблевать внутренности наружу, но не это ли свидетельство того что он всё ещё жив?!

Странно, но его этот факт изумлял. В памяти распласталась нешуточных размеров дыра. Последнее, что он хорошо помнил — это то, как разглядывал пассажиров, а мысли всё равно повернулись к Горшку, к недавней ссоре с ним.

С трудом разлепив глаза, Андрей ошеломленно уставился на синее небо и легкие белые облачка, простирающиеся над головой. Давненько он не видал такой безмятежности. Даже на миг залюбовался, мысли потянулись куда-то в сторону философии и тонких материй… Вот вечно они спешат куда-то, а остановиться да и вглядеться в вечное бездонное небо им некогда. Голову поднять некогда! Неожиданно вспомнилось Голубково, воспоминания накатили удушливой волной.

Хорошо там было, жаль ничего уже назад не отыграешь. Вся жизнь как-то опошлилась, натянулась и перестала приносить былую радость. С ним самим за эти годы что только не произошло, а небо — вот оно такое же почти! Мелькнула мысль, что если дождаться ночи, то и звёзды здесь будут что надо. Яркие-яркие, вдали от людской цивилизации и света неоновых ламп и выхлопных газов. И Князь Андрей продолжал вглядываться, будучи не в силах оторваться.

Вот только умиротворяющая картина никак не вязалась с состоянием. Вокруг была полная тишина, а ведь так не могло быть на природе с таким-то бездонным и прекрасным в своей головокружительной синеве небом. Должен был ощущаться шум ветра, шелест листвы, крики чаек — хоть что-то!

До Князя туго доходило, будто б что-то мешало мозгу разогнаться. Какой-то тормоз, по ощущениям от БЕЛАЗА, стопорил его, словно уберегая от чего-то. И только через несколько мгновений он всё же сообразил, что это не вокруг него тишина, а скорее — в нём. Звуки доносились, но как-то издалека и словно сквозь глухую пробку, плотно вставленную в уши.

На иных концертах такие беруши бы пригодились. Например, когда их всё же уговаривали выступить вместе с представителями российской эстрады в самых беспощадных их проявлениях. Новая волна — это ж вам не Нашествие, в самом-то деле! Только вот сейчас такая контузия пугала.

Попытавшись перевернуться, Князь обнаружил под собой теплый белый песочек. Цепляясь за него и нагребая полную одежду сего вещества, он кое-как встал на колени и огляделся. От увиденного чуть снова не завалился. Картина была одновременно ужасной и страшно красивой. Если бы Андрей не был одним из главных действующих лиц — точно бы текстик написал. А так — совсем не хотелось. Только зажмуриться и не видеть вовек.

Как вокруг валялись обломки железа и пластмассы, в панике бегали, лежали, сидели, плакали люди, казавшиеся какими-то не вполне реальными. Слишком уж далёкими те были от привычного их облика вяло копошащейся массы. Дезориентированные, всклокоченные — часть из тех, кто развел бурную деятельность напоминал ошпаренных тараканов. С последними Княже был знаком ближе, чем хотелось. Может, потому и отбитый мозг выдал столь странную метафору. Ведь остальные напоминали усачей уже тапком прибитых… Ну или оглушённых. Как он сам.

Андрей с трудом перевёл взгляд. А на границе песка и моря? Океана?.. на границе берега и воды лежала громадная часть фюзеляжа. Без хвоста и кабины. Зато с работающей турбиной, в которую засосало какого-то вставшего столбом бедолагу. Вжых — и уже на песок брызнул кровавый фарш… Запахло шашлыком.

От этих мыслей потянуло сблевнуть. А ещё захотелось есть. Вот зараза! Самолёт?! Самолёт разбился? Чей? Князев помотал головой — боль усилилась многократно, но пробки из ушей внезапно пропали. И сразу в них ворвались тысячи звуков: пение птиц, крики людей, шум волн, рыдания, треск пламени, стон турбины, скрип песка. Всё это вместе взятое ударило по башке нет не камнем, но точно кокосом. Никогда, даже на самом дрянно отстроенном звуке его так не глушило. Хотя на концертах бывало по-разному. Но тут дело было не в уровне децибелов, а в их сочетании вместе с медленно затекающей, просачивающейся сквозь уши и глаза в черепушку мыслью, что тут произошло.

Какая-то белобрысая девчонка стояла рядом с останками лайнера и просто кричала, как животное — на одной ноте долго и заунывно. Хотелось подойти, встряхнуть, заставить замолчать. Ну и просто, чтоб уже оттуда убралась. Хватило и одного размотанного «шашлычка»… Но встать и сделать намеченное не получалось. Ноги, словно приросли к песку. В рот пробилась вязкая, как ириска «Кис-кис», слюна.

Всё ощущалось запредельно остро — и било по менталке с силой носорога. Андрей с ужасом понял, что самолёт был их. Это они летели, летели домой! А теперь вот валяются на песочке, словно выброшенные капризным ребёнком игрушки.

Он судорожно начал вращать многострадальной головой, пока

не зацепился взглядом за Реника, что, в общем-то было несложно. Такая громадина! Но, признаться, сейчас Княже был рад заприметить этого Колосса Родосского недоделанного!

Сашка стоял с открытым ртом недалеко от их рухнувшего боинга и смотрел, как тот самый менеджер-модель-врач делает искусственное дыхание какой-то темнокожей женщине. Видимо, всё-таки верно последнее предположение.

Какая-то часть Андрея порадовалась сему обстоятельству. Потому что с Леонтьева, не окончившего свою ветеринарку, проку было мало. С другой стороны, у того хоть это было. И Князев перевёл взгляд на других пассажиров, чтоб оценить масштаб бедствия. Впрочем, и так было понятно, что то, что часть из них ещё чего-то бегает, суетится и орёт во всю мощь здоровых легких — это грёбанное чудо. Поскольку статистику не обманешь!

Какой-то парнишка бегал и у всех спрашивал ручку — даже его скудного запаса английского хватало, чтобы перевести слово «pen». Вот, скажите на милость, зачем тому ручка, жалобу что ли писать собрался на компанию-перевозчика? А что указать: плохое обслуживание на борту или недолёт до места назначения?! Андрей даже похлопал по карманам, вынув карандаш, но пацана тот не удовлетворил, и он умчался искать дальше. Правильно, этим бюрократам подавай заполненную по форме жалобу синей ручкой на белом фоне!

Затем увидел пробегавшего мимо Яшку, что оттаскивал от самолёта какую-то тетку с окровавленной ногой. После нашёлся и Поручик, что, как и он сам, мирно сидел на песочке, пребывая в какой-то прострации. Только Сашка расположился чуть поодаль рядом с давешним толстячком, утешавшим беременную, выглядевшую так, словно вот-вот начнет рожать. Или уже рожает. Вот уж угораздило, бедную! Сидела б дома — куда её мужик смотрел?!

Князь перевёл взгляд на предположительно «доктора» — тот был нарасхват. И так как он один из немногих, кто делал хоть что-то вразумительное, то вскоре вокруг него стал пребывать народ… Который вскоре растекался, видимо, получив указание. Андрею б тоже встать, отряхнуться и идти уже делать хоть что-то, но заставить себя он пока так и не смог.

Потому продолжал отчаянно выискивать знакомые лица. Так, Гордей тоже бегал, суетился, чего-то орал, чего-то требовал… Ну, как всегда, короче — уж этот тип так науправляет на своём ломанном английском… Нет, пусть лучше док. Князь обернулся, озираясь, как следует, по сторонам. Вон невдалеке стоит… погодите-ка стоит?! Давешний инвалид, которого они с Горшком в аэропорту чуть не сшибли… Видимо, от шока восстал, не иначе — психосоматику приглушило. Стойте-ка, они с Гор… И Андрей заметался на месте, всё пытаясь отыскать лохматую макушку.

Так, часть боинга здесь… и мысль оборвалась — Миха с Балу были в хвосте. И Маша с Егорычем тоже. Хвоста здесь не было. Никого не было. Сердце оборвалось, почти как они совсем недавно, и забилось слишком быстро.

— Миха! Балу! Мышка! — в какой момент он успел вскочить на ноги?! Не важно, потому как, естественно, клич этот остался без ответа. А, впрочем, не совсем… На него, вычленив родную речь, примчался деятельный Цвиркунов.

— Андрюх, ты в норме? — рядом очутился Яха — Двигаться можешь?! — спросил тот нашего истукана.

Князев не ответил, продолжая безуспешно оглядываться в поисках знакомых голов: черной лохматой, как у спаниеля, и длинноволосой обесцвеченной… Рядом с этими двумя должны были быть ещё двоё — уж Машкины дреды он точно бы не пропустил! Вот Егорыча вычленить сложнее…

— Князь, бл*дь! — Яшка с силой хлопнул его по плечу, заставляя переключить внимание. — На меня смотри! Двигать можешь? Руками? Ногами?

Андрей посмотрел на него как на умалишенного. А чем он, по его мнению, щас занимался?! В воздухе что ли завис?! Нет, стоял на своих двоих, сжимая остро наточенный непригодившийся карандаш в кулаке…

Дождавшись утвердительного кивка, Цвиркунов продолжил:

— Помогай, давай, нам всем. Людей убирай от самолета. Многие в шоке или не могут ходить. А вон тот чел говорит, — кивок на мечущегося дока, — что надо срочно перетаскивать всех, кого можно — самолёт может в любую минуту рвануть. Ну, давай же! — и Андрей, с трудом переставляя конечности, поспешил за гитаристом. Тот был, конечно же, прав, но его сейчас волновали несколько конкретные пассажиры:

— Ты наших не видел? Миха где?! Мышь с Балу?

Яков, черт кучерявый со знанием английского, что сейчас особенно важно, явно услышал вопросы, но сделал вид, что это не так и, подстегиваемый истеричной жаждой деятельности, побежал дальше.

Князь вздохнул — в нос ударил острый запах крови, топлива и горящего пластика. Впрочем, горел не только тот, но и мясо, плоть. От до ужаса аппетитного запаха желудок, словно переворачивало изнутри, сил держаться больше не было — его вырвало тут же. И выворачивало ещё долго, словно Андрей попал в стиральную машинку в режим отжима. Даже удивительно, как много, оказывается, в человеке может быть всяческих неприятных жидкостей.

Паника накрывала, мешала думать. Кое-как пересиливая себя, он занялся делом: уводил от самолета людей, ну, скорее упрямо оттаскивал, учитывая шоковое состояние последних и собственное бессилие в английском (да и факт того, что люди бы его услышали, даже со знанием языка, был сомнительный). Начал с той ревущей белугой девчонки — та почти не сопротивлялась. Покорно пошла к вон той пальмочке, подсунутая под сильную руку. Только вот кричать ему в ухо не прекратила. Пожалуй, с неё можно было бы слепить банши!

Так, помогая другим, Андрей сумел на некоторое время выбросить мысли о пропавших членах группы из головы. О Горшке. О мать его за ногу, Михе, с которым он столь отвратительно расцепился! Однако это не мешало ему со страхом вглядываться в каждое лежащее на песке человеческое тело, судорожно надеясь, что не увидит знакомых лиц.

Они успели… успели оттащить всех живых. Успели до того, как какой-то несчастный, подошёл слишком близко к уже перемолотившей другого бедолагу работающей турбине и его… тоже засосало внутрь. А потом произошло то, чего все и опасались — турбина, перенасытившись жертвами, рванула, разбросав смертоносно-острые осколки по всему берегу. Одним из таких едва не зацепило Лося — сверкающий обломок чего-то металлического пролетел в паре сантиметров от его шеи. Это, впрочем, помогло вывести последнего из шока.

И тот, моргнув пару раз, пошёл помогать. Ветеринарных знаний хватало, чтоб кого-то затампонировать или подшить. Правда, ожидать, что после всё свершенное в антисанитарных условиях, заживёт, как на собаке — не стоило.

Впрочем, пока и этого было очень-очень много. Они надыбали что-то из развороченного багажа — не аптечку, конечно, но какие-то тряпки и шейный набор. Вывалился прямо на них. Видать, кто-то привык быть готовым в дороге, ко всему, в том числе и к отвалившимся пуговицам.

Естественно, такие события не могли не вызвать угнетающего чувства бессилия перед собственной судьбой. Потому и казалось важным делать хоть что-то. Даже если это и выглядело каплей в океане, в котором они все затерялись. Хотелось бы верить, что не безвестно, и не до конца пропавши.

А-то дома… Дома ждала публика. Ну да и черт бы с ней! Дома ждал… дом. Мама и её стряпня, батя и его разговоры и старые пластинки. В груди неприятно закололо. Слетал, значит, он в Америку! Мысли невольно перескочили на Мишку. Обессмертиться тот хотел… Не самая панковская смерть, но да тебе сойдёт, да, Горшок?! Во рту разлилась горечь.

Найденное чьё-то чудом уцелевшее виски неприятно обожгло внутренности. Андрей смерил бутылку внимательным взглядом, потом закупорил и всучил Реннику, работавшему на подхвате у настоящего дока. Тот посмотрел благодарно и крепко приложился к горлышку. Американец, увидев это, так красочно выругался на своём бусурманском, что даже Князь понял; после чего отнял алкоголь и использовал уже по медицинскому назначению.

Княже же продолжил тенью слоняться по пляжу, хрен знает по какому кругу, выискивая в толпе растерянных людей лица, которых здесь быть не должно было. Потому что хвост отвалился… Говорили, что тот — самое безопасное место в самолёте. Но и на старуху находит проруха, верно?!

Он продолжал бродить, пока лихорадочный взгляд не уперся в знакомый чехол… С трудом выкопав из кучи песка, он обнаружил Мишкину акустику — целую! Больше он с ней в тот вечер не расставался. Ухватившие его взглядом Поручик с Яшей понимающее прищурились.

Так, перемазанные кровью и копотью, жутко уставшие, в странном «плавающем» состоянии, прижимаясь друг к другу, они сидели на стремительно остывавшем песочке и смотрели на воду.

Та была безмятежна и тиха. Отчего-то вдруг подумалось, что это был бы райский остров с рекламы «баунти», если б они не попали на него столь зверским способом. И в неполном составе!

Быстро спускалась ночная мгла. Звёзды тут, в самом деле, зажигались яркие-яркие. О существовании части из них на ночном небе Княже и не подозревал раньше. Ещё б суметь сориентироваться, где именно они упали — и вовсе красота!

Несколько мужчин разожгли костёр, просто ли чтоб согреться, ибо там, где жарило днём, ночь была немилосердно холодна. Либо же — сигнальное кострище. Должен же их кто-то искать!

В свете пламени Андрей отмечал всё больше знакомых по рейсу лиц — тут тебе и Ведьмочка, и мужик-араб, и восточные товарищи, сидевшие немного особняком, и парень-нарик, нервно ерзавший и покрывающийся испариной.

У Князева наступило странное состояние апатии. Ему было лень думать, лень двигаться. Сидеть тут, без мыслей, просто сидеть — было хорошо. Ещё лучше — застыть бы навсегда, чтобы никто не трогал. Но от того, что он заистуканился — гитара едва не выскользнула из рук, вызвав заинтересованное движение бровями у пирата-нарика. Музыкант, что ли?!

Сил думать ещё и об этом не осталось. Зато пришла в голову мысль… Пусть его поймут только стая товарищей во главе с наконец присевшим Гордеем (тот искал Машку и, не находя, распалялся всё сильнее и сильнее!), но наиграть мелодию да выплеснуть звенящую тоску ему это не помешает.

Что-нибудь легкое… Веселое! Взгляд вновь остановился на Ведьмочке. Та уже освободилась от своих чудаковатых браслетов и навязчивого сопровождения. Бить тревогу Андрей не спешил, вряд ли эта милая дамочка людей пачками убивала… Скорее смошенничала где — вот и попалась в стальные кандалы. Или налоги вовремя не заплатила, тут, он слышал, за это только так могут посадить! Но приглядывать себе пообещал.

В результате выбор песни лёг на отбракованное Михой дерзкое произведеньице, которое сейчас звучало, как нельзя в тему. И всё же Князь был рад, что, кроме своих, его никто не поймёт.

Чуть окоченевшие от холода пальцы с нежностью пробежали по древку Михиной «подруги». На секунду ему почудилось, что та ещё сохранила тепло своего владельца, но затем наваждение спало. Кажется, своим копошением он привлёк внимание.

Обойдясь без долгой настройки, Княже заиграл одновременно весёлую и нежную мелодию с таким вот заигравшим любопытными красками смыслом, сложнее оказалось начать петь… Голос первую строку не слушался, трескаясь, распадаясь. Но затем он взял над ним контроль, и песня полилась:

С тобой мы, милая моя, целуемся, гуляем.

Тебе я нравлюсь, да и ты не безразлична мне.

В любовь играем, пустяки друг другу повторяем.

Нам просто в жизни повезло, а в частности — тебе⁽¹⁾.

Андрей вновь воровато поглядел на Ведьмочку. Та сидела и, вслушиваясь, вряд ли соображала, что делала, но изящной ножкой потряхивала в такт. Он с трудом заставил себя оторваться от лицезрения этой самой ножки. Пришлось, напомнить себе, что ужасные дамы не только в сказках бывают, а наружность их при том может быть обманчиво милой… И Княже скорее запел второй куплет, который, он очень сильно надеялся, им всем не грозит… Что сегодня, ну в крайнем случае завтра — их найдут спасатели!

Вот если бы с тобой, вдвоем, на остров мы попали,

Во мне бы голод пробудил коварный хищный нрав,

За ломтик хлеба, что нашла случайно ты в кармане,

Тебе бы шею я свернул, и в этом был бы прав.

На самом деле страшный, но не такой уж нереалистичный сценарий. Князь невольно поежился. Его парни смотрели на него во все глаза, словно проверяя: он совсем ку-ку или издевается. Видимо, всё же решили, что первое, потому что расслабились и продолжили слушать. Ренник даже подпевать взялся. Всё равно их тут никто не понимал… Гордей пробормотал что-то типа: «дебилы!» Но вот с кого человеческий облик уже начал понемногу слетать. Он ведь не столько Машку искал, сколько делал какой-то схрон, куда стаскивал вещи с самолёта. Андрей подозревал, что не для общего пользования, тот это предприятие задумал.

Тянуть: «Ла-ла-лалай-ла-ла-лалалай-лай-ла-лалалай!» — было почти приятно. Отдыхал и разум, и исстрадавшаяся душа. Даже кто-то из американцев присоединился. Княже же продолжил свою песню, очень сильно надеясь, что та не мрачное предзнаменование, а всего лишь шалость… Чтоб было чем время занять и вообще: люди отвлеклись — это ж хорошо!

Как круто, что вокруг провизии немало,

Ты только не подумай, что я мрачный живодер.

Вот вышла мышка на охоту — и добычей стала,

Не я же изобрел естественный отбор.

Интересно, а что, кроме несчастных пассажиров 815 рейса, водится на этом острове? Голову пронзила страшная мысль. Это там в цивилизации человек, нагруженный своими технологическими примочками — самый страшный зверь… А здесь?! Как бы не сталось, что жаль, нет ружья! И не сыграл бы дедушка Дарвин против них… Тот человек, что выжил среди опасностей дикой природы, совсем не чета современному «хомо офисус»! Вы поглядите на того толстячка… тот хоть и показался ему добрым малом, но разве он удерёт от местной живности?!

Да и никто не удерёт, положа руку на сердце. Тут, в джунглях, и одного укуса какой-нибудь твари, может, хватить… Тут, поди, ж такие пауки да змеи с мухами «цеце» передвигаются, что можно сразу ползти в сторону импровизированного кладбища. Только самому в песочке могилку вырыть, да. Стремясь выбросить из головы мрачные мысли, Андрей продолжил:

Я вижу, напряглась ты, будто струнка натянулась,

Ведь, если честно, не хотел тебя обидеть я,

Про остров пошутил я, чтоб ты улыбнулась,

Но там бы вряд ли я шутил, по правде говоря.

Ла-ла-лалай-ла-ла-лалалай-лай-ла-лалалай!

В самом деле. Хорошо бы, то была шутка воспаленного разума, и его просто приложило о полку с багажом, пока самолёт проходил через зону повышенной турбулентности… Хорошо бы!

Но нет, Княже понимал, что расклеиваться нельзя. Так потом вовсе можно не собраться. Неизвестно сколько времени их будут искать спасатели, поэтому… Он будет думать о хорошем. Например, о том, что Горшок жив… И где-то в другой части острова (ну или может это и не остров, а континент, а?!) точно также мечется и не знает, что и думать.

Держись, Мишка! — посылает он тому сквозь Вселенную.

Глупо, бесполезно — но следующей песней он затягивает «Руки к небу». Теперь уже не только Ренник подпевает, но и Яшка, и Пор… Оно и понятно. Глоток надежды хотелось всем.

Но больше, чем на две песни, его не хватает. Руки опускаются. Пальцы ноют, хотя Княже не поленился и достал из потайного кармашка такую роскошь, как медиатор. Внезапно к нему подвалил, плюхнувшись на соседний песок, парнишка-наркоман.

Рассмотрев вблизи руки того, Андрей мигом понимает, что был прав и перед ним — гитарист! Ну просто замечательно! Хоть заново группу собирай: директор, гитаристы и барабанщик имелись. Сердце снова неприятно кольнуло, стоило ему подумать, где застрял басист, скрипачка и вокалист с техником.

Оказалось, что нарика зовут Чарли, и играет тот отлично… Да и поёт неплохо. Причём что-то смутно знакомое. Вроде они в одном из мотелей слышали. Но мало ли в Америке кавер-групп да и вообще групп. Всех и не узнаешь.

Постепенно гитара плавно поперекочевывала по их небольшому музыкальному кружку. Яшка сыграл и даже спел, почти охрипнув, Лесника. Леонтьев наиграл Воспоминание о былой любви, чем окончательно нагнал тоски на окружающих.

Слёз не осталось ни у кого, сил — тоже. Только тупая ноющая боль. И желание просто пережить эту ночь — ведь завтра их точно найдут… может, даже сегодня. Их точно ищут, вот, тогда, когда их заберут, они и будут оплакивать тех, кто навсегда останется в этом месте.

А пока они все жались друг другу, пытаясь не обращать внимание на странные металлические звуки, доносящиеся из чащи — мало ли, может у них птицы какие так кричат. Но никакие птицы или звери не могли объяснить странного и пугающего треска деревьев где-то в глубине джунглей. Вот тебе и естественный отбор, бр-р-р!

* * *

Тем временем

Жизнь — это совсем не игра. В той ты можешь взять паузу, подумать, поразмышлять… Или, что ещё лучше, засейвиться на каком-нибудь важном месте, чтоб потом не пришлось начинать весь прогресс с начала.

Жизнь же ошибок не прощала. И вторых шансов не раздавала. Даже начать всё с мокрых пелёнок не выйдет. Тут уже даже буддисты признают, что надо сильно постараться, что реинкарнировать снова в человека, а не в, к примеру, дерево.

В которое Миха с Балу и приземлились. Да-да, прямо в кресле, пристегнутые и с напяленными масками… Огромное такое, с*ка, нахрен древо, как не чар! Вокруг были непролазные джунгли, по башке тек сок какого-то тропического фрукта… Ну что ж… Живы будем не помрем, славно смотримся…

— Эй, Балу! Шурик! Ты как? — он похлопал друга по щекам. На первый взгляд тот был цел, как и сам Горшок. Вот уж не видал! С такого высоты, считай, е*нулись, а он не откололся! — Шурик, бл*дь, вставай, мы живы!

Тот слабо пошевелился, затем выкатил на Мишку огромные глаза, чтобы затем резво подорваться, крича:

— Маша! Машка где?! Мих!

— Тихо, — Горшок поморщился, звонкий голос Балунова хлестко шибанул по ушам — оказывается башку ему посадочка славно встряхнула. Мир вокруг плыл от всего того обилия листвы, зелени и клочков синего-синего неба, с которого они и приземлились. — Ща найдем, Шур, не гони лошадей… — и только он это выдал, как перегнулся через кресло, и его вывернуло… Больше раз, чем обычно при ломке. А это о чём-то да говорило.

— Т-ч-ш… — настало очередь Балу его хлопать по спине. — Ты прав. Не будем торопиться… — он выглянул из кресла, оценивая высоту: — А то недолго и шею свернуть или ногу сломать! Как мы потом по джунглям поскачем, а?!

— А помнишь… — Миха дышал тяжело. Из него вылезло все то немногое, что он поклевал в самолете и даже больше. Поднятая желчь разъедала пищевод. — Мы в школе мечтали стать Робинзонами?!

— Чудо-остров, чудо-остров жить на нём легко и просто! — несколько издевательски пропел Шурик. — Помню, дурачками были… — он подёргал за ремень. Тот не поддавался. — Да и сейчас остались, — безрадостно констатировал он. — Эк угораздило!

— Не ссы, — Миха, глядя на него словил приступ жажды приключений. — Зато — это настоящее! Не то, во что мы там играем в компе да на приставке! А взаправду! Понимаешь, да?! Это ж когда выберемся, такие истории миру расскажем!

— Расскажет Князь, мы поподдакиваем. А может и мемуары напишем, — воспрял духом Шурка. — Че, не мужики что ли?! Мих?

Но тот безнадежно подвис, подковырнутый напоминанием о Князе. Если они повисли здесь, в джунглях, то где тогда он? Где все остальные?! Балу верно прочитал по его изменившемуся лицу, предложив коротко:

— Пойдем поищем… Если мы живы, то есть и шанс… — он замолчал. — Только, Гаврил, я это… Кажется, застрял! — Балу вновь с силой подёргал ремень. Горшок, глядя на это, занялся тем же самым, но и у него механизм заклинило.

— Класс! Так и сгнием тут, если зверьё раньше не доберётся… — на Шурика, видать, один зверь уже напал. Куда-то закатившийся и показавший дулю оптимизм.

Но колото-режущее в аэропорту у них из ручной клади изъяли. Зажигалку и ту пришлось отдать. Решительно непонятно, как выбираться… Выползти не получилось, кресло дико расшатало и они едва не свалились метров с двух…

— Может, на помощь позовём?! — скептически изогнул бровь Горшок. — Ну там! Хелп, пипл, хелп! — и он поорал в джунгли.

Неожиданно они получили отклик, где-то совсем не далеко надрывался какой-то мужик, уже, видимо, отчаявшийся услышать человеческий голос.

— Переведи-ка эту тарабарщину, — попросил Миха Балу, но тот и сам уже напряжено вслушивался, а затем что-то ответил на не самом приемлемом, но всё же английском.

— Там, короче, мужик… Тоже застрял, как мы! — наконец, повернулся к нему Шурик. — Приплыли, короче.

— Охренительная смерть для панка! — устало пробормотал Мишка и начал ужом виться на этом, вмиг показавшимся ему электрическом стуле… В результате под протестующие крики и оры Балу, он-таки раскачал кресла достаточно, чтоб они с треском грохнулись на землю… И ремень выпустил из своих объятий Горшка.

— Ба! — торжествующе рассмеялся тот. — Видишь, каков я?!

— Балбес, — сдавленно прошипел тот, морщась от ушибленной задницы. — Давай вытаскивай меня!

Кое-как они расковыряли ремень какой-то палкой-копалкой. Потом по голосу дошли до мужика и выковыряли из плена какого-то бодренького дедка. Тот представился Бернардом, дантистом… Миха, как узнал этот факт, нервно заржал, раззявив пасть. Отчего вскоре и дедку стало ясно, что к чему. Но тот не улыбнулся, а совершенно серьёзно отметил, что в Америке ему бы потребовалась ну очень хорошая страховка… А потом погрустнел и начал активно собираться, чтоб отыскать свою жену Роуз. А так как их цели в общем-то совпадали — найти близких, то и расцепляться не стали.

Только вот их нашли раньше. Знойная деваха-латиноамериканка и мужик, смахивающий на Крокодила Данди. Что ж, с такими точно можно пытаться выживать.

Позже, оказалось, что те услышали крики и пришли на них. Хвост же, в котором они все летели, свалился в океан. Тот, к слову, шумел невдалеке, и скоро они туда вышли…

Взору предстала совсем уж безрадостная картина. Почти затонувший хвост и кучка людей — мокрых, взъерошенных, кто-то раненный… Только тогда, кажется, весь ужас случившегося начал обваливаться на их плечи. Как вдруг:

— Шура, Миха! — к ним со всех ног бросилась Мышка, за которой радостно выглядывал Егорыч. На душе чуточку потеплело.

* * *

Всё-таки зря он английский так и не выучил. Мало того, что на нём пели все крутые музыканты, так ещё, ё-моё, и в жизни пригодилось. Балу, который служил им переводчиком… А ведь неспроста ж выучил — Иришка его давно в Пиндосии обреталась.

Выживших было немного. Всего двадцать два. Мишка сидел, насупившись, подтянув острые коленки к подбородку. Хвост отвалился, а где затерялась другая часть боинга — не знал никто.

Бернард ходил безутешной тенью, всё всхлипывал о жене. Сам Горшок ощущал себя немногим лучше. Вот они — чудом выжили. Спаслись. Кого-то там, даже наглотавшегося воды, откачали. А остальной самолёт?! Неужели все мертвы? Говори ли же, что хвост — самая безопасная часть борта… Дёрнул же его чёрт разругаться с Князем! Пальцы сжались, глаза налились кровь, когда в вынесенном на берег волной предмете он узнал красно-черную полосатку.

Миха подорвался так, словно там, как минимум, корабль спасения показался. Его ребята обеспокоенно проследовали за ним. Он же шлепая по мокрому песку, наклонился, подбирая футболку. В самом деле — Князя. Только вот самого его не наблюдалось…

— Видимо, вынесло с багажа, — тихо резюмировал Егорыч.

Горшок же чувствовал себя так, словно ему соли прямо в глаза насыпали. Дышать удавалось через раз. Мягкие руки Мышки обвили его за плечи:

— Т-чш, жив он… Вот, увидишь, рядом с ним мой благоверный летел. А такое говно не тонет, — звеняще призналась та, не замечая, как рядом блеснули глаза Балу, который больше не заикался о тех, словах, что прокричал, когда они падали.

Футболку Мишка забрал с собой, для верности обвязавшись, как флагом… Наплевав на то, что с той вода стекала и его начинало колотить. Но не от холода. Тут было жарко, как в бане. Тропики, х*ли… Или не они… В любом случае, им тут придется не сладко.

От самолёта почти ничего не осталось. Основной багаж пришелся на фюзеляж, а какой был унесло волнами… Часть они подобрали. Но питьевой воды было ничтожно мало. Идти же пока в глубь в поисках источника, которого могло и не быть, они пока не рискнули… Разожгли кое-как из говна и палок костёр, и надеялись, что спасатели их заметят.

Костёр вышел не бог весть, какой сигнальный, но в наступившей ночи, внезапно обвалившейся тьмой и холодом, тот хоть немного грел… К сожалению, лишь бренные кости, а не душу. Ту корежило жгучей вьюгой, что завывала одной единственной мыслью: «Ты теперь один!⁽²⁾» Что было не так, конечно же… Миша сильнее прижался к теплому боку Балу, у того на коленях расположилась опустошенная Мышка. Где-то рядышком пристроился Егорыч.

Так они своей группкой и существовали. Жались к друг другу, как выброшенные недотопленные котята, пока Машка взяла и не выдала в тишине, нарушаемой треском костра, то рыданиями:

— Саш, а че ты там мне в самолете прокричать пытался? Ну когда мы это… Я не расслышала.

Тут Миха да и Егорыч, что, очевидно, тоже неплохо пригрел уши, вопросительно уставились на неожиданно покрасневшего Балу. Да что б этот ловелас да так налился кровушкой, как синьор помидор! Да, точно… трагикомедия.

— Да так… — он пожевал губу. — Кричал тебе, что ты скрасила мою жизнь! — наконец, нашёлся он. Вроде б, и не сказал всего, но в то ж время, недалёко от истинны ушёл. Вон как у Нефёдовой ушки заалели, что аж в пламени костра заметно. И не отсвет это никакой. Горшку, на самом деле, порядком надоели их кошки-мышки… Ну, очевидно ж было, ну… Но Балу отступил, и Мышку прибрал себе Гордей, с которым, теперь уже всем было видно, та особо счастливой не была.

«Ну вот… — подумалось ему. — Быть может отмучилась!»

* * *

Их не спасли ни в эту ночь, ни на следующее утро. Напротив, проснувшись, они с ужасом обнаружили, что исчезли ребятишки… Те самые, которых Горшок накануне тщетно развлекал, корча смешные рожи и катая с Балу на спинах… Те потеряли родителей — надо было их хоть как-то отвлечь. И вот теперь те исчезли, не оставив и следа. Что это за остров такой, бл*дский?! Если то, конечно, остров…

---

1) Здесь и далее — Ломтик хлеба

Вернуться к тексту

2) Канцлер Ги — Брат мой, брат!

Вернуться к тексту

Друзья хотят покушать!

Утро наступило как-то быстро, что было странно, учитывая, что практически никто толком не спал. Так, проваливались в странную дрему время от времени. А теперь вот снова солнце, снова волны тихо плещут. Птицы поют… Идиллия. Если бы не обломки, очернившие и загрязнившие девственно чистый пляж.

Хотелось бы, чтоб вчерашнее оказалось страшным сном, но, увы, явь насмехалась над ними. Издевательски подсовывая солнце, бьющее по непривыкшем к такому лицам, заставляя испытывать жажду… Благо определенный запас бутилированной в самолёте был, но и тот далеко не безграничен. А ещё голод — вчера он был притуплен картиной искореженных тел, сегодня напомнил о себе ревом в желудке.

Однако все ждали на пляжу, чутко прислушивались — не летит ли спасательный самолёт или вертолёт. Да хоть дельтаплан, бл*дь! Но как они не напрягали локаторы, никаких радостных звуков в небе обнаружено не было.

Дул ветер, качались пальмовые листья, чайки поглядывали на непрошенных гостей с высока. И, пока большая часть пассажиров продолжала ждать спасения, Андрей вдруг ощутил в себе дикую жажду деятельности.

У него буквально руки чесались начать делать уже хоть что-то! Иначе казалось, что от неистового роя мыслей его голова распухала так же, как у Страшилы из Волшебника Изумрудного города! Который с полученными у Гудвина мозгами из опилок и булавок начал думать столь усердно, что эти самые булавки повылезали и сделали его похожим на ежа.

У Андрея, конечно, башка была не из соломы. И сам он, хотелось бы верить, на чучело не шибко походил, но… Метафора понятна. Голова, кстати, ещё побаливала, но не так сильно, как вечером.

Вообще они немного познакомились с другими выжившими. Яшка худо-бедно изъяснялся на ломанном английском. Крепыш-доктор (Молодец, Князь, верно определил профессию!) его бегло осмотрел, сказав, что это, скорее всего, легкое или среднее сотрясение, и нужно бы поменьше двигаться и больше лежать. Но лежать Андрей не мог по уже вышеназванным причинам.

Потому вскоре он привел в некое подобие адекватности Реника. Товарищ Леонтьев вчера пришёл в себя после взрыва турбины и даже был полезен, но с ночи вновь впал в какое-то странное кататоническое состояние.

Сидел под пальмой, качаясь из стороны в сторону, отбивал незатейливый ритм в кокос… Княже поднял его и, зарядив звонкую пощечину, пронаблюдал редкое явление: Ренегат встал на рога. Впрочем, очень скоро взгляд ошалело блестевших глаз из-под уцелевших очков приобрёл огонёк осознанности.

— Андро, ты чё? — прищурился тот.

— Проснись и пой, говорю, — поморщился Андрей. Так его называл лишь Мишка… Услышать такое из уст Реника было неприятно. Но он ничего не стал говорить. Обстоятельства не те, чтоб выяснять отношения. Совсем не те. Сейчас надо было держаться вместе, несмотря ни на что. Со всеми остальными их разделял языковой барьер. Оставалось надеяться, что их скоро найдут. Ну, а если нет… Самое время подтянуть английский.

Позитивное мышление — залог успешного выживания. А ещё грамотное управление. У дока… Джека и так был забот полон рот. Потому Андрей тоже малость пораскомаривал. Взял и отрядил Сашку искать воду, здраво рассудив, что Лось — он и в Австралии лось, и воду отыскать сумеет… Конечно же, Князь не сошёл с ума и не послал Реника в неизведанные джунгли одного.

Сам он туда отправиться не мог из-за всё ещё сбоящей башни. Зато мог собрать команду… И нет, тут одного слова «вота» было мало. Пришлось кое-кому работать переводчиком. Но своего Князь добился. Правда, странно было отправлять на поиски Реника с типом, который, ну, совершенно точно, ещё вчера передвигался в инвалидной коляске… А сейчас порывался сорваться в джунгли с тройным энтузиазмом. Нет, всё же хорошо, что Сашка хоть и коновал, но всё-таки чуток в медицине сечёт.

Андрей же стал заниматься, объясняясь частично жестами, частично через Яшку (который тоже носился с какими-то делами — вот он б так по сцене скакал, а!), сигнальным костром. Тот, что был вчера, за ночь прогорел до тла. Хоть они и подрубливали новые ветки с ближайших пальм.

Однако, возможно, масштаб его был недостаточным… Необходимо было обеспечить такое кострище, чтоб с МКС, бл*дь, увидели… Ну, ладно-ладно, запаливать весь остров — плохая идея… Потом куда деваться?! Но сложить тот побольше всё же надо было. Бедолага Джек носился буквально везде — и за ранеными присматривал, и кострище контролировал.

Сигнальный костер был, пожалуй, одной из самых насущных вещей. Ещё они порылись и нашли несколько ракетниц. Но те были бесполезны, пока спасательных самолетов, кораблей не было на горизонте. И это дико напрягало, то, что их до сих пор не нашли… А ищут ли вообще? Если ищут, то явно не там, где надо. Что это, бл*дь, за остров такой? Или часть материка?! Неужели они отклонились от курса? И спросить не у кого — из экипажа они не встретили никого… уцелевшего.

Вообще, не надо было быть экстрасенсом, чтобы сказать, что именно этого все и боялись. Что они тут затерялись. Навсегда. Как клятые Робинзоны! Только вот не верится, что это возможно в 21 веке! И всё же… Вот они. И с каждым часом надежда таяла. Было б это так легко — уже нашли. А если поиск не даст результатов в течение нескольких дней, то его прекратят, объявят сгинувшими в океане.

И привет пустые гробы, неверие поклонников и слёзы близких. Вот Цою до сих пор трибьюты посвящают. Интересно, а под них что-нибудь запишут?! Наверное… Всё-таки ушли на пике. Князь странно усмехнулся. Вот уж, спасибо, нахер!

Однако в своих опасениях он не был одинок. Не в плане творческого наследия, конечно, но во всем остальном. Князь мог поклясться, что у всех в лицах временами читался тот же страх, те же подозрения, что роились и у него — их не ищут… Или ищут спустя рукава, потому что выживаемость в авиакатастрофах близка к нулевой. Ну так и чего тратить горючее?

Авиакомпании проще выплатить компенсацию родственникам и забыть. Такой вот мир победившего капитализма. Князь вздохнул и пошёл искать гитариста и барабанщика. Чего-то тех он давно из виду потерял. Лось, ясен пень, ищет водопой… А эти двое где?! Но вместо своих он наткнулся на Чарли.

Тот выглядел препаршиво. Конечно, и дальше будет только хуже. Ломать его только начало. Он, отведя его в сторонку, что-то долго втирал Князю, прекрасно осознавая, что ни бельмеса тот не понимает, а, может, потому и втирал… Выговориться хотелось, а чтоб все знали его секрет — нет.

Андрей вздохнул. Разочаровывать не хотелось, но читал он того легко. Потому попросту, не выдержав в конце, взял и дотащил вяло сопротивляющегося паренька до воды и под несколько удивленные взгляды остальных устроил ему прохладительные ванны в океане. Особенно негодующе смотрела на Князя глубоко беременная, но ему было плевать.

Увидев, что действия возымели слабый эффект он, с трудом вычленив с памяти пару слов на инглише, посоветовал тому заняться делом, чтоб отвлечься.

* * *

Им всем тут приходилось несладко. Особенно тем, кто за свою жизнь дальше маршрута «работа-дом» не совался. Это они тут калачи тёртые, автобусными турами по необъятной закалённые.

Но иногда Яша с беспокойством поглядывал на Поручика, окопавшегося невдалеке. Тот был слишком спокоен. Чересчур. И это напрягало, так как от таких молчунов и можно отхватить большинство проблем: молчит себе, молчит, а потом стресс его изнутри как рванет и погребет всех рядом стоящих. Или молчит-молчит, а потом е*нет кого-нибудь барабанной палочкой в глаз.

Барабанщики — они вообще народ такой… С особенностями. Полжизни глохнут под ударными, работая и ногами, и руками, отбивая ритм… А их за всё то же мясо рок-н-ролла почитают, только единиц, что сами пишут текста и музло, признают.

Остальных же меняют часто. Очень часто. И только Сашка — часть экипажа, часть корабля… Только вот, похоже, флотилия Король и Шут разбилась о скалы. Что-то не видел Цвиркунов толпы спасателей… Обычно в таких катастрофах не выживают. Тут только, как пел Летов, спаси себя сам.

А Пор, тем временем, сидел на белом песочке, обтачивая перочинным ножом барабанную палочку. Куча других, уже заготовленных, лежали тут же, педантично сложенные в аккуратную пирамидку.

«Когда успел-то?» — устало подумал Яша, пробегая в очередной раз мимо. Однако состояние товарища заставило притормозить и присесть на корточки рядом.

— По-о-о-ор…. Саш, у тебя всё норм? — глупее вопроса сложно было придумать — да, всё норм, сидим после авиакатастрофы в жопе мира на издевательско прекрасном песочке и мирно ждем-с спасения — но это было всё, что пришло в голову.

Ответом ему послужило едва заметное утвердительное движение головой. Щиголев на него даже и не посмотрел, ни на минуту не прерывая простых движений ножа по крепкой деревяшке.

«Вжик-вжик-вжик-вжик — кто на новенького, вжик-вжик-вжик-вжик — уноси готовенького», — невольно всплыло в голове.

Яха огляделся, в поисках Андрея или, хотя бы, Реника… Скорой психиатрической помощи на клятом острове явно не наблюдалось. А в перспективе здесь уже нарисовался, кажется, неадекват с ножом и заточенными палками в руках.

Он что, вообще со своими палочками не расстаётся?! В ручной клади возит? Видимо, так… И такое количество! Нет, конечно, такого расходника у них было много, всё-таки после концерта надо что-то зрителям на разживу кинуть… Не медиаторы же швырять, м-м?! Но сейчас-то что тот делает с ними? На кого собрался идти с такими колышками? Вампиров тут, вроде, не наблюдалось. Яшка похолодел.

— Что делаешь? — зашёл он с другого конца. — Может, помочь?

Поручик, вздохнул, положил последнюю заточку к остальным и уже затем повернулся к другу.

— Уже за полдень перевалило по моим расчетам.

— И что? — не понял гитарист.

— Друзья хотят покушать, пойду-ка на охотку в лес, — с этими словами барабанщик подобрал всё и поднялся на ноги, и уже потом, не поворачиваясь, поинтересовался: — Ты со мной?

«В качестве кого?! Партнёра, или будущего поросенка на вертеле?» — некстати пролезла в голову мысль. Потому что голодным Щиголев был способен на многое. Цвиркунов помотал головой, отгоняя её, словно маленькую птичку, и тоже поднялся.

— Пойдем, да. Есть хочется дико.

В лесу было сумрачно и влажно. Где-то явно росли эвкалиптовые деревья — Яшкин нос улавливал характерный запах. Будто мама простуду снова лечила. Раз есть это растение, поди, есть и коалы… Но можно ли есть коал?! Те же жрут эвкалипт, а то на вкус… Гитарист поморщился.

Пор, как тигр крался впереди, сзади, пытаясь не слишком отставать, продирался и сам Яков. Чем дальше в лес, тем сильнее у него билось сердце, а виски покрывались холодным потом, несмотря на одуряющую жару. Плевать, что лес не тот, что из Лесника… Тропический или же хвойная тайга — не велика разница, кто именно тебя сожрёт: волки или оголодавший барабанщик. Итог-то всё равно один.

«Главное, не поворачиваться спиной», — мрачно думал он. И тут же сам себя начинал ругать: «Он же друг мой, не станет же он в самом деле…» Именно в этот момент Поручику взбрело в голову обернуться, и Яшка с ужасом увидел нездоровый блеск его глаз.

В голове тут же вспыхнуло видение — его собственная тушка, медленно поджаривающаяся на вертеле. Во рту — тропический фрукт. Манго, бл*дь, кажется! Бедный парень сглотнул и попятился, но тут же спиной наткнулся на что-то шершавое и твердое. Коллега и, видимо, бывший друг медленно подкрадывался к нему, занося руку с самодельным дротиком. Или колом, кто уж какие сказочки больше в детстве слушал.

«Это конец», — обреченная мысль заставила съежиться и внешне, и внутренне. Цвиркунов закрыл глаза, покоряясь суке-судьбе и маньяку-товарищу, что решил, что каннибализм — выход.

Вот пуля просвистела, в грудь попала мне-е-е-е… Не успела мысль оформиться, как мимо, с левого бока, со свистом рассекая воздух, пронеслась не пуля, конечно, но острое древко. Экс-палочка воткнулась со смачным «чавк» во что-то, раздался короткий визг и стук упавшего тела.

Яша сполз по дереву и медленно открыл глаза — Пор, с довольным видом прошагал мимо него к лежавшему на боку поверженному поросёнку.

— Пища! — довольно улыбаясь, барабанщик закинул тушку себе на плечи и развернулся в направлении побережья.

— Ну ты и Рэмбо, — с трудом выдавил Цвиркунов. На большее просто не осталось сил.

Дикий поросенок, зажаренный в тот же день на костре, показался всем выжившим пищей богов. Джон Локк, который был уже не инвалид, задумчиво смотрел на Пора, а на следующий день пошёл вместе с ним на охоту. Оказалось, что у того имелся знатный набор ножей…

* * *

На следующий день они похоронили трёх умерших от ран людей. И, хотя все ждали спасателей, оставлять тела под палящим южным солнцем грозило неприятностями от запаха разложения, до бактерий и инфекций всем оставшимся. Кроме того, что трупное мясо могло привлечь стервятников — диких зверей.

Мишка с Егорычем и Балу копали могилы острыми осколками самолета и, чем глубже становились ямы, тем глубже проникали в них невеселые мысли. Для Горшка — каждый выкопанный пласт песчанистого грунта, словно был ещё одним комком из могилы, которую он копал для Андрея. Он боялся оглядываться на тела, лежащие в тени — вдруг почудится в каком-то из них Андрюха. Это было иррационально, но что вообще было логично и рационально в их ситуации?

Противный ком подкатил к самому горлу. Запах тлена разносился над небольшим пляжем, напоминая, что человек не просто смертен, а ещё и ужасно внезапно смертен. Мишка поежился. Он всегда думал, что помрёт раньше Князя, но сучка-жизнь распорядилась иначе.

Интересно, а того хоть есть кому похоронить по-человечески, а, ё-моё?! Или его шута обглодают чайки или рыбы?! Стало по-настоящему жутко… Хотя, гнить в земле — тоже приятного мало. Ну, сожрут тебя черви, а не стервятники — велика разница!

У некоторых народов есть погребальный обряд — оставлять тела в чаще леса, чтоб дикие звери могли прокормиться и тела насытили их, уйдя вновь в природу.

Нет, бл*дь, уж лучше б та часть самолёта вся сгорела! Быстрая смерть… И гнить ничего не будет… Хотя, о чём это он?! Уж лучше б они тоже выжили… Каким-нибудь грёбанным чудом!

Балу, в свою очередь, не столько копал, сколько присматривал, чтобы Горшенёв не порезался или ещё как-то не пострадал — медицины здесь нет, (дантист не считается!) схватит столбняк какой и всё, рядышком прикопаем.

С другой стороны, не исключено, что исход всё равно будет один. Он старался быть позитивным, но щемящее чувство отчаяния накрывало порой, словно волной. К тому же, в голове вертелась мысль о Мышке. Так рядом и так далеко. С одной стороны, Сашка был рад, что она вроде как не расслышала его слов при крушении… С другой — ему почему-то думалось, что Машуня догадывалась и всё-таки ждет от него их же… Но уже в менее экстремальной обстановке, дабы удостовериться. А ещё ждала их же, только несколько лет назад, но он, дурак, не решился тогда и струсил сейчас. Вот ж зараза какая! И Балунов с яростью вгрызался в землю…

Егорыч же с тоской думал о жене, оставшейся в Питере — всего ничего браку, пара месяцев…. Увидит ли он её когда-нибудь снова… Что она там делает без него? Сообщили ли ей?! Испугалась? Горюет? Плачет? Хочет ли вообще он, чтоб та его дожидалась?! Ведь неизвестно, насколько они тут безвестно канули? Быть может, навсегда? Не лучшее ли молодой девчонке не гробить свою жизнь? Но пока, наверное, ещё рано думать о таком… Копать-копать и не думать!

Худо-бедно, но вполне приличные ямки были выкопаны. Потому что нет лучше мотиватора, чем стремление отвлечься. Тела погибших механически загрузили и закопали. Девчонка одна, психолог, кажись, прочитала короткую молитву. На этом все почести были закончены, и они поспешили разойтись, спасаясь от жуткого ощущения, что это не последние проводы в последний путь. Как бы не серчайте за тавтологию, но иначе не скажешь…

Страшно было задуматься, кто следующий… Да и с учетом пропажи детей — могил могло и не быть. Ну вот куда те пропали?! Дикие звери так не работают… Что происходит на это, бл*дском, острове? Или не острове… Может, тот обитаем?! Только местные — малость, куку… Или не малость.

Сразу вспоминались романы Жюля Верна и Роберта Льюиса Стивенсона. Вряд ли ворует детей капитан Немо. А вот туземцы, которые не прочь пожрать нежного, детского мясца… Бл*дь!

— Сашк, — Миха неожиданно робко обратился к Балунову. — Если я это… ну… понимаешь, умру здесь, понимаешь, да, не хорони. Сожгите нафиг. Не хочу в земле гнить… — он явно не знал, куда деть свои длинные руки, как заломать, но в своём решении был уверен. Только б огоньку хватило.

Кстати, об этом. Курить хотелось страшно. А сигарет не было. Не было и зажигалки. Но с этим хоть, ладно, разобрались. Были тут Робинзоны, кто с помощью стеклышка и сконцентрированного пучка солнечного света, зажёг огонь. В частности, ловко это получалось у Егорыча. Вот, а с тем, что покурить… Может, тут табак растёт? Ну мало ли, надо поискать, а то скоро впору будет на пальму лезть и реветь медведем.

На лице у Шурки проступили разом все эмоции. Он уже хотел было возмутиться и прописать другу лечебного подзатыльника, но вдруг вспомнил свои недавние мысли и сдулся, словно воздушный шарик.

— Гаврила, если ты дуба дашь, меня Андрюха убьет, ты же понимаешь? — выдал Сашка, отчаянно напирая на то немногое, что могло его удержать. Надежда — сильная вещь. Даже зыбкая была способна на многое. — И не смотри на меня так — живой он, уверен я, — главное, голос поувереннее и глаза почестнее. — Сам подумай, хвост наш в океане валяется, по направлению к берегу, значит, оставшиеся части должно было забросить дальше на сушу. Там деревья, смягчили падение… Бл*дь, да мы тут выжили, по большей части, они тоже могли. И вообще — нам их искать надо ещё, твоя помощь ой как пригодится, так что не вздумай сдохнуть, ясно?! — немного сбивчиво и зло закончил он.

Балу и сам понимал, как нелепо звучат все его предположения. Но Горшку надо было верить, даже если он только сделает вид, что поверил. Ему надо за что-то держаться, чтобы не осесть на этом песочке и не остаться тут навсегда.

Миха задумчиво покивал, но по глазам было видно, что пессимистический настрой в нём преобладает. Дальнейшие дни показали, что Балу не ошибся: Мишка мало ел, механически делал какие-то дела, которые ему поручали, и всё больше погружался в свою собственную голову, где, несомненно, уже мысленно Князя похоронил и просто не находил в себе сил отпустить его и жить дальше.

А реку слёз плывущий!

Первая ночь прошла, прошёл и день. Спасателей всё не было.

И были напрасны мольбы, и бесплодны молитвы. Казалось, здесь время гуляло по лезвию бритвы… И все они гуляли по лезвию бритвы! Только вот поняли пассажиры фюзеляжа не сразу. Но обо всём по порядку.

Пока же люди по-прежнему чутко прислушивались к небу, вглядывались в океан — тщетно. Медленно-медленно приходило понимание, что под лежачий камень, в их случае, вода не течет и необходимо начать шевелиться. Но дошло не до всех. Совсем нет.

Среди споров (Андрей с сотоварищами понимали далеко не всё — серединку на половинку) быстро выделилась основная стратегия: пойти поискать кабину самолета. У пилотов должны быть рации! Или ещё какая-то система связи! Транссивер!

Как выяснилось, девчулька-ведьмочка видела, как оторвалась и упала кабина, а, значит, могла попытаться найти место.

Княже, хоть и был несколько очарован таинственной дамой с отнюдь не гранатовым браслетом, но разума не терял. Сначала подумал было, что шастать по незнамо каким джунглям — занятие, в принципе, самоубийственное, особенно после всех странных звуков, услышанных ночью, но делать же что-то надо было!

Поэтому он, инициативненько подхватив Яшку, влился в образовывающуюся группу добровольцев. Подспудно, на краю сознания, билась мысль, что можно же не только кабину найти, если это вообще возможно, а и, например, хвост самолета…

Хотя те должны быть в разных сторонах! Хвост отвалился раньше — факт… За хвостом надо было отдельную группу собирать, но… Свидетелей не было. Никто не помнил, куда именно тот отстегнулся. А кабину сыскать шанс был, как и позвать на помощь… А там с настоящими спасателями можно было и за хвостиком идти! Если было ещё кого спасать…

К слову, Локк с Реником воду не нашли. И, хотя запас воды был ещё достаточным, но поискать на будущее стоило. Нет у них бутылок-самопополнялок. Как и скатертей-самобранок. Не в сказку попали, сами понимаете.

Можно было бы опреснить воду, но… Процесс это непростой. Да и объёмы не те будут… Им бы сейчас помог дождь. Конкретный сильный дождь. Тропический такой, чтоб наполнить сосуды.

Группа добровольцев, кстати, набралась удивительно быстро. И была она, как минимум, странной. Возглавил её Джек, пошла и, естественно, зелёноглазая лисичка Кейт, ещё прибился зачем-то Чарли — тот недопират-гитарист в поисках дозы. В кабине, что ли, заныкал?! Ха… Не, ну вряд ли… Просто бедолаге надо отвлечь мысли от хмурого. Наверное. Ну и они с Яшкой за компанию. В последний момент к ним присоединился и товарищ Гордеев.

Директора их тоже жажда действий обуяла. Ну или решил лично проследить за Андро, чтоб последняя его курица, способная нести золотые яички, не вскопытилась где-нибудь в лесу… Да, с этого б сталось! В любом случае — препятствовать никто не стал.

Захватив немного воды (еда висела на деревьях, но, если честно, у них от обилия клетчатки уже кишки сводило!), ранним утром маленькая разношерстная компания двинулась в путь, ведомая маленькой, но бойкой Кейт.

На миг Князю даже показалось, что уши чертовки остреют, а из-за спины выглядывает лук… А ей бы пошло! А их отряду пригодился бы Леголас в юбке… Сам Андрей себя ощущал тем ещё хоббитом, которого вытурили из уютного Шира. Только вот и остальные были такими же мало подготовленными… Разве что Джек выделялся аки Арагорн, но… и тот не тянул.

Будь обстоятельства другими, он бы даже наслаждался этим импровизированным походом. Природа тут была — закачаешься. Они словно попали одновременно в Средиземье и джунгли из Маугли. Зелень, птицы поют…. Красота. И в то же время ломит все кости, болит голова, тело просит отдыха и еды. С таким сопровождением наслаждаться окружающим миром весьма непросто. Дождь, зарядивший спустя пару часов, добавил негативных красок в и так суровую реальность.

С другой стороны… Они может и вымокли до нитки, но запасы воды пополнили. И это уже хорошо — мучительная смерть откладывалась. Хотя был вариант бить кокосы и пить их молоко, пока те не кончатся… А когда закончатся, то привести в действие сценарий из песни Штиль. Андрей поежился. Тот не был выдумкой Марго — то и пугало… Люди — как звери, когда цивилизация остаётся далёко позади. Не все хранят ту в сердце.

Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, они выяснили в процессе, что Чарли — бас-гитарист одной из американских групп — «Драй шафт» или что-то такое. Группа, похоже, распалась, но парнишка оптимизма не терял, утверждая, что они не распались, нет, они скоро соберутся опять!

Андрей в глубине души хмыкнул, но лезть не стал — слишком знакомо было всё это. Слишком легко было представить, например, Горшка, говорящего: «Мы не распались, нет. Мы всё ещё Король и Шут». Если тот жив ещё, конечно.

Князев пытался отмахнуться от назойливых мыслей, но они лезли в голову, словно мухи, которым там было намазано… Невольно представлялся Миха, точнее его тело, изуродованное падением и огнём где-то в этих джунглях.

Идёшь вот так, идёшь, хоба! С ветки, качаясь, свешивается знакомая рожа… Поеденная мухами и птицами! Вот уж точно тогда, Мертвый Анархист. От этих мыслей Андрея вновь замутило.

С трудом он поймал ниточку разговора, тянущегося с помощью Яхиных познаний английского. Оказалось, о них, вполне ожидаемо, Чарли тоже ничего не слышал. Они ж не Рамштайн, чтоб о них слышали. Мало кого, исполняющего на родном языке, признают за её пределами. Исключения столь редки, что и подумать страшно. В их американском туре слушателями были в основном русскоязычные мигранты и их потомки, ну и редкие захожие американцы, охочие до диковинки.

Но теперь у них стояли галочки, что Король и Шут выступали на всех континентах, кроме Антарктиды (кошмарить гитарами пингвинов — так только Металлика может!) и Африки…

— Эта гитара — неожиданно произнес Чарли (Яшка, естественно, переводил).— Она тебе дорога, не так ли? Ты волком смотрел на всех, кто к ней позавчера прикасался, — ну, это басист ещё смягчил… Андрей понурился. Неужели всё так заметно?! Видимо, да.

— Принадлежит другу, он, всё равно, что брат… был, — коротко сказал Князь, чувствуя, что задыхается, а затем прибавил, уточняя: — Был в хвосте.

— Ничего же ещё не известно, так? — Чарли, видимо, пытался утешить. Вообще странно было… Он ведь сначала на своём балякал, и Андрей, почти как собака, понимал, догадывался интуитивно… А затем Яшка переводил, подтверждая догадки. — Мы выжили, они тоже могли, — помолчав, басист добавил:

— Вместе в одной группе? Мы с моим братом тоже вместе пели. А затем Лиам ушёл. Бросил и группу, и меня. Хотя я и сам виноват… Но не могу простить его. Надеюсь, когда вы встретитесь с твоим другом, у вас не будет так. Вы не расцепитесь, — и Чарли посмотрел на него совсем больным взглядом, от которого в душе у Князя что-то дрогнуло.

* * *

Между тем, дождь всё усиливался. Земля неприятно чавкала под ногами. Кейт уверенно вела их сквозь джунгли — вот уж точно — Ведьма. Всё-то она замечает, всё-то видит. Непростая штучка — это точно. Но красива — это да.

И, несмотря на большое количество вопросов, Андрей по-прежнему бы с ней замутил. А языковой барьер… Ну, что ж, хотел же английский выучить (или это Горшок?!) — теперь есть вероятность, что времени для этого будет хоть отбавляй.

За всеми мыслями Князев не заметил, как они резко остановились. Врезавшись в спину матюгнувшегося Гордея, он перевел взгляд на причину внезапного торможения. Прямо перед ними лежал на удивление целый нос самолета. Наполовину на деревьях, наполовину на земле.

Джек махнул рукой и первым полез внутрь. За ним Князь и Кейт, замыкали процессию Яшка и Чарли. Гордей остался снаружи, покараулить, как он выразился. Хотя что тот собрался охранять — так никто и не понял, но спрашивать не стали. Тут никто никого не заставлял. Тем более, что внутри всё качалось и грозилось сорваться, хоть высота и небольшая, риск покалечиться присутствовал.

Восхождение вышло не из нелегких. Приходилось цепляться за все закрепленные части, чтобы не скатиться вниз самому и не сбить всех остальных. Иначе вышел бы очень хреновый боулинг на выживание… Приходилось хвататься порой даже не глядя, а там, хлабысь, окоченевшее тело, что ещё недавно дышало своими чаяниями и надеждами, а теперь… Князь зажмурился.

Добравшись, наконец, до кабины, они столкнулись с новой проблемой — дверь была заперта. Тогда неугомонный Джек, цепляясь одной рукой за выступ, другой, с помощью тяжелой банки с какой-то хренью попытался пробить замок. Не сразу, но у него это получилось, дверь распахнулась и оттуда в тот же миг выпало и скользнуло вниз новое мёртвое тело. Пилот.

В какой раз приходится сдерживать рвотные позывы?! Можно ли привыкнуть к виду трупов? Он очень надеялся, что нет, но какое-то отупение внутри робко заявило, что ещё немного и да — станет полегче.

Но не все такие. Чарли вот, кстати, явно не смог — вон как резво бросился в чудом уцелевший туалет. Андрей, проводив его взглядом, не мог не отметить, что цивилизованность из них пока ещё не выбилась падением с небес на землю. Это ж надо, посреди джунглей в туалет полуразрушенного самолета забежать, чтобы поблевать! Ну парень…

Второй пилот к удивлению всех оказался живым. Он лихорадочно что-то объяснял. Князь же, глядя на потемневшие от страха глаза Якова, быстро понял, что новости у пилота совсем не радужные.

— Чё он говорит? — почему-то спросил Андрей шепотом, словно боялся нарушить у других осмысление того, что ему пока было недоступно. Как-то нарушить похороны последней надежды, ха!

— Самолёт сильно отклонился от курса, очень сильно, — голос у Цвиркунова дрожал, но он собрался с духом, выпалил страшное: — Нас, если и ищут, то за тысячи километров от реального места падения. Расширять радиус для них экономически не целесообразно… Всё равно выживших обычно не бывает. Потому проще сразу выплатить семьям компенсации, покружив для отвода глаз по маршруту следования.

Это было не просто плохо — это был пздц. Учитывая, что до этого они не видели других людей на этом богом позабытом кусочке суши… А ведь авиакатастрофа должна была привлечь внимание, хотя бы шумом, обитателей этой земли! Значит, эта хрень была необитаема, либо, что хуже, населена испугавшимися непривычного шума племенами, которые не прочь закусить заблудившимися путниками!

Не видели они здесь и пролетающих самолетов, значит, этот, пхд, чудо-остров располагался вдали от авиапутей… Следовательно, шансы, что их разглядят с воздуха случайно — и без того не большие — близились к нулю. Были замечены в россыпи звёзд спутники или ещё какая пролетающая по заданной орбите хрень, но это какой же силы надо устроить сигнальный костёр, чтоб тот заметили с космоса… Весь остров поджечь? Или каким таким валуном надо выложить надпись SOS?! Скалами?! Ха, ща погодите Хагрида окликну… Пусть ворочает!

Не наблюдали они и кораблей, значит, морские пути тоже в стороне держались. Не было и признаков того, что остров использовали контрабандисты для перевалочного пункта, чтоб отдохнуть и поплескаться в пучине… Припрятать груз, если была наводка о наркоконтроле!

Учитывая всё это, напрашивался простой, но очень мрачный вариант — они залетели хер пойми куда, в какую-то, возможно, необитаемую часть суши. Значит, даже при большом желании (Ну мало ли подымется общественный резонанс — пиндосы убили наших рокеров! Кто хочет международного скандала? Никто не хочет, потому, может, и на совесть поищут!) найти их будет не просто проблематично, а, вероятно, почти невозможно. Если это один из островов в Тихом океане — а как раз до полёта они с парнями обсуждали, что таких островов и островочков там тысячи — то и искать их будут… вечно.

Внезапный шум прервал горестные размышления. Тот же жуткий звук — треск деревьев, свист, какое-то… рычание или грохотание — слышали они и ночью. Нечто большое, стремительное и страшное быстро надвигалось на остов носовой части. Время, казалось замерло. Воздух вокруг сгустился. Князь чувствовал, как отчаянно бьётся сердце, обострились разом все ощущения, так, что органы чувств работали на пределе.

Кажется, в одной умной книжке, которую они с пацанами обсуждали в автобусе, так описывались реакции организма, проявления первобытных инстинктов при обнаружении опасности. Та сейчас ощущалась особенно ясно. Они тут одни. Им никто не поможет. Надеяться можно было только на себя.

Нечто или некто налетел совершенно внезапно. Коротко вскрикнул Гордеев снаружи. Кабину заболтало: что-то огромное, словно погремушку его встряхивало, пытаясь вытрясти забившихся и цепляющихся за всё подряд людей наружу.

Несчастный пилот, оказавшийся ближе всех к пробоине в лобовом стекле, был выволочен наружу невидимой рукой. И вновь короткий, резко оборвавшийся вопль — и вот остатки стекла покрыла густая пленка тёмной крови.

Андрей слышал, как резко, со всхлипом-кашлем втянула в себя воздух Кейт, как безостановочно матерился Чарли… Цвиркунов истуканом застыл, скрючившись, вцепившись до побеления рук в пассажирское кресло.

А что делал Джек? Князь начал сомневаться в его психическом здоровье — этот, видимо, бессмертный герой в окружавшем аду пытался дотянуться до трансмиссера. Интересно, он фильмов насмотрелся про супергероев?! Комиксов начитался?! Или профессия врача обязывает? Тоже, бл*, супергерой без белого халата нашёлся! С другой стороны — кто-то же должен. Свято место пусто не бывает. Если городу нужен новый герой, то он появляется… Правда, в комиксах! Но и в реальности… Не все вжимаются в спасительные кресла, немея от страха.

Находятся и те, что словно для того и были рождены. Те, кто наконец получили шанс раскрыться по полной в неординарных обстоятельствах… И им повезло, что такого вот человека судьба усадила к ним в серединку самолёта!

Как бы то ни было, до пресловутого предмета Джек-таки дотянулся и, цапнув, их Рембо скатился вниз. Затем Андрей и сам не мог толком объяснить, чего они всей компашкой ломанулись следом. Стадное чувство, не иначе. Но, так или иначе, отряд, заметивший потерю бойца, оказался снова снаружи, оглядел окрестности, да и побежал в сторону противоположную той, откуда всё еще доносились треск и визг деревьев.

Бежали долго. В какой-то момент обнаружили, что куда-то подевались Джек и Чарли. Вот они бегут рядом — и вот их уже нет. Но остановиться и поискать не давал страх. Удушливый и всепоглощающий… В жизни Андрей такого не испытывал! Вот, наверное, что ощущали жертвы Волосокрада.

И этот первобытный ужас гнал их всё дальше и дальше в лес, не разбирая дороги, главное — подальше от лязгающего невидимыми челюстями шума. Князь, как и все, перестал думать, куда они бегут, и как потом будут выбираться в лагерь. Сейчас ими двигал основной инстинкт, и нет, ребятушки, это не размножение, а выживание! Главное было убежать: жить хотелось очень сильно.

В какой-то момент силы кончились — и они повалились на грязную мокрую землю у какого-то толстенного дерева неизвестного вида и попытались отдышаться.

— Где Джек? — тогда-то и выдохнула Кейт.

Князев интуитивно понял и неожиданно остро обозлился:

— Тебя, бл*, только он интересует? Чё не спросишь, где Чарли? — заорал он. Судя по сузившимся глазам, что ещё больше стали походить на лисьи или ласки какой… Короче, девчонка его поняла, может не дословно, но суть точно уловила.

Ответить, правда, не успела — из кустов вынырнул целехонький герой дня Джек, таща за собой на буксире Чарли. Оба грязные, растрепанные, словно с головой в болоте искупались, но живые!

Переведенный заикающимся Яшей рассказ их чудо-доктора выглядел достаточно просто: парнишка-басист упал, нога запуталась в корнях дерева. Джек-спасатель, конечно же, бросился выпутывать, пока остальные самозабвенно драпали…

Нечто страшное, но чего не разглядел ни один из них, едва их не схомячило, но они — везунчики, им удалось убежать от непонятной хтони. И даже чертов приборчик Джек, воздадим хвалу его предусмотрительности, не потерял. В конце рассказа ведьмочка… Кейт, конечно же, смотрела на него глазами влюбленной кошки.

А джунгли внезапно затихли. Звенящая тишина — даже птицы не пели. Простояв ещё примерно полчаса — час, они всё же решили выбираться обратно к пляжу. Не сразу, но их отряд горе-следопытов нашёл дорогу назад к кабине — от неё было легче ориентироваться, куда шагать.

Почти ничего здесь уже не напоминало о пережитом ужасе — лишь только подсохшие потеки бурой крови на лобовухе и земле всем своим видом советовали уносить ноги, пока те им не повыдирали… И не слопали.

Обратно идти было труднее. Физически измотанные, непривыкшие к таким нагрузкам, они еле-еле переставляли ноги. Про моральное состоянии говорить и вовсе не стоило. Потому об отдыхе никто не просил. Каждый стремился дойти до лагеря как можно быстрее — нерационально, но тот представлялся им сейчас самым безопасным местом. Никто не хотел ещё раз столкнуться с тем, кто или что живет в сердце леса.

«Хозяин леса, бл*ть», — невесело усмехнулся Князь. Не таким он того представлял… Точнее, может, и таким, но самого себя в этом лесу он как-то в роли корма не представлял, во!

А пока всё невольно напоминало им об этом — до сих пор молчавшие джунгли, собственный плачевный вид, затравленные глаза каждого в группе, словно отражавшие мысли и страхи друг друга. Отряд понимал, что думают они примерно об одном и том же. Но самое страшное поджидало их примерно на середине пути… Когда все несколько выдохнули, расслабив булки.

Проходя мимо глубокой лужицы, Кейт обнаружила там значок-эмблему пилота… А потом, по капнувшей на Княже капле крови, они догадались поднять взор вверх и там, на громадной высоте, обнаружили два сильно изуродованных тела…

Коротко переглянувшись, молча согласились, что не имеют ни сил, ни возможности снимать их. Мысленно извинившись перед погибшими, теперь уж точно поредевший отряд продолжил свой путь. Что-то подсказывало, что конечная точка этого длинного нелегкого пути — и это сейчас не о дороге к побережью — была очень и очень далека…

Но от того не менее манящая, как в темноте звезда, что Южной зовут, по которой моряки в древности прокладывали путь домой.

* * *

Мишка неохотно брёл в конце группы, подталкиваемый Шурой. Тот, в последнее время крайне обеспокоенный состоянием друга, чуть ли не за руку потащил его искать пресную воду, надеясь, что это отвлечет Горшка от горестных дум. Вот так они и оказались посреди джунглей. Не одни, разумеется. С ними ещё были Мистер Эко и Гудвин. Странные типчики, но выбирать не приходилось. Первый — боевой пастор, которому куда больше пошло бы рубить бошки, а не проповедовать…

Что он и сделал, когда дикари пытались его уволочь. Так, они хотя бы узнали, что нападавшие — люди… Может, даже и не дикари. Просто какие-то другие.

Убив нападавших, пастор замолчал. Совсем. Может, какой-то религиозный обет дал — Мишка не брался точно рассуждать. Но мужиком тот был крепким и опасным. Для других. А то, что не говорил… Сам Горшенёв нормально пообщаться мог только со своими. И то в последнее время особого желания не питал.

Что до Гудвина, то несмотря на имя, на Волшебника Изумрудного города, тот похож, конечно же, не был. Хотя чудной товарищ оказался! Сам на Крокодила Данди похож — выносливый, сильный… Он прекрасно ориентировался в диких условиях, словно остров этот — дом его родной. Но это же глупости, да?!

Мало ли… Может, мужик путешественник или охотник. Или выживальщик. Мало что ли экстремалов на свете? Не все же в игрушки режутся, есть и те, кто в реальности адреналиновый кайф ловит… Каждый сходит с ума по своему.

Но выбора у них не было. Сами те ещё фрукты, по которым психушка на Родине горючими слезами обливается. Но зато мужики, а это значит у неопознанных других меньше соблазну будет утащить. Те, ишь какие сволочи, уволакивали к себе детей да бабёнок, а на мужичков заглядывались уже в третью очередь.

Вообще же самолёт грохнулся так, что, скорее всего, основная масса багажа улетела вместе с передней частью. А то немногое, что было в хвосте, при падении в океан было безнадежно испорчено. Ну, что-то они, конечно, вытащили, но всё равно, положение было бедственное. Даже, если абстрагироваться от похищений. Какой-то дохера умный психолог выдвинул свою пирамиду потребности. Так вот, там в основании фундаментом покоились — базовые или физиологические. А у них и с ними были огромные проблемы, не то, что с цокольным этажом пирамиды Маслоу — с безопасностью…

И если с едой они кое-как вопрос решили — фрукты, рыба, которую иногда удавалось поймать подобием самодельного гарпуна, птицы, похожие на кур, которых ловили всем табором; то с водой надо было что-то решать и срочно. Без пищи человек может продержаться недели две в зависимости от организма, а вот без воды конец становится опасно близок.

Бутилированная вода, которую удалось вытащить с самолета, почти иссякла, поэтому-то и шли они сейчас, настороженно озираясь, (в памяти ещё живо внезапное исчезновение детей и нескольких женщин) в диком лесу где-то на краю земли.

К счастью, долго шариться не пришлось — их привлёк искомый шум воды, и они вышли к небольшому озерцу. Вода в нем была хоть и мутноватой, но подходящей для питья. Про возможные микроорганизмы, что могли там обитать и быть токсичными для организма, думать не хотелось. Выбора всё равно не было. А двум смертям не бывать — так что… Пили на свой страх и риск, может, потому им потом всякая хрень и мерещилась… Но это уже домыслы, а не подтвержденные факты.

Здесь же ждала их ещё одна интересная находка — запутавшись в лианах, на одном из деревьев висела… гитара! Первым её заметил глазастый Шурка. Толкнул в бок товарища, указывая направление. Конечно же, оставить инструмент было нельзя. Так что вспомнили славные былые времена юности, да и слазили за ней. Гитара была не их — они с первого взгляда это поняли, но настроение почему-то поднялось. Сбоку оказались выведены английские буквы «Ch. P.» — вероятно, имя владельца.

Вряд ли тот уцелел, а вот им такой подарок небес очень приподнял боевой дух. Гитара оказалась хорошей. Видно, было что хозяин её берёг и ухаживал правильно — пыли не наблюдалось, струны все на месте, настройки и те не сильно сбились… Чудо, что та уцелела!

Играли осторожно. Это там, на большой земле, струны можно было не беречь, самозабвенно предаваясь игре, тут же… Магазина под боком не наблюдалось. Увы. Хотя у Шурки в кармане и нашлись струны, как только через металлодетектор в аэропорту прошёл… Но, видно, просмотрели. Но те были на бас. Хотя при большом желании натянуть можно было и на акустику, но то уже будет совсем не то…

* * *

Так понемногу они обустраивали быт — все понимали, что спасатели, вероятно, раз не прилетели до сих пор, могут ещё долго их разыскивать. С пляжа уходить пока не стали. Всё же жила в них надежда, что так их будет проще найти… Но, увы, проще их было найти не только спасателям. Потому выжившие хвостовые пассажиры разделились на группы — одни поддерживали сигнальный костер, другие ходили за водой, третьи добывали фрукты, мужчины и самые крепкие женщины по очереди караулили по ночам, памятуя об исчезнувших.

Как выяснилось позже, эта мера была не напрасной: на двенадцатую ночь их пребывания в этом Богом забытом месте какие-то люди напали на них, забрав, несмотря на яростное сопротивление, ещё девять человек.

Анна-Люсия, что была в эту ночь одной из караульных, сумела почти поймать одного из нападавших. Почти — потому что в ходе яростной борьбы последний погиб, чудом не убив Анну. Если тела, что остались от мистера Эко, таинственно исчезли до наступления утра, то этого они сумели рассмотреть при свете.

Нападавшего не отнесли в сторонку, а караулили… С рассветом по его внешнему облику — домотканой одежде без ярлыков и босым ногам — стало понятно, что это не пассажир рейса 815.

Видимо, этот человек, как и остальные нападавшие, появился здесь задолго до крушения. С легкой руки Балу, этих людей новоявленные вынужденные поселенцы стали называть «Другие» (не давал Шурке фильм «Чужой» покоя).

В карманах данного неопознанного кадра обнаружился список имен всех «хвостовиков» — так они себя полушутя называли. Это крайне обеспокоило всю группу. Ситуация накалялась стремительно. Стало ясно, что среди невольных островитян есть некто Чужой — потому что в списке том были не только имена, но и подробнейшие описания тех, кого уже забрали. Пассажиры начали подозревать друг друга, напряжение росло.

Русских музыкантов не подозревали — всё-таки они прибыли группой. А допустить настолько круговую поруку… Сложновато. К тому же Горшок кадр яркий — его в самолете многие видели и запомнили. Оттого их это не коснулось. Забавно, но факт, на этом чудо-острове американцы предпочли поверить и принять русских, с кем недавно вели холодную войну, нежели поверить самим себе… С чистым произношением и паспортом! Так им казалось безопаснее!

Однако обстановка вокруг враждебная, близкая к паранойе — гнела и их. Особенно таких кадров, как Мишка… Он же фрукт восприимчивый. Вероятно, всё это и подстегнуло к развитию ситуации, после которой Балу заявлял, что чувствует, как поседела часть волос… Скоро не будет нужды в обесцвечивании!

И началась она, с*ка, вечером. Нет бы днем, проще было бы. Но провидение же не ищет легких путей. Только ночью, только хардкор, да, ребятки?! Вот прям типичный сюжет для ужастика.

Да чего коки мять… До обидного просто: на чудо-острове Мишкино здоровье ухудшилось. То ли влажный климат (жарища днём, ночью — холод! Днём лихорадка, ночью — озноб!) на него повлиял, то ли стресс и недостаток пищи (и сам характер пищи! Никогда ещё Горшок на такой странной диете не сидел — диковинные фрукты, как рулетка — этот завяжет, этот развяжет на три метра против ветра!), то ли всё вместе…

Короче, причины были не так важны, всё равно друзья знали основную — глубокий депрессняк по поводу безвременной кончины одного Купчинского поэта. И это не лечится ничем, кроме времени. И то лекарство — сомнительное.

А вот уже их следствие заставило Балу с Машей и Егорычем за компанию крепко запаниковать. У Михи обострилась астма. Балу помнил, что в школе тот страдал такой болячкой, потом всё постепенно пришло в ремиссию — пение поспособствовало.

Относительную, конечно, но всё же — с возможностью дышать и более-менее полноценно жить. Мишка подкашливал, да, случалось. Полушутя-полусерьезно говорил, что у него «хронический бронхит», но приступов не было. О них и не знал то уже никто… Кроме двух Сашек. Князю-то он уже «леченый», без баллончика достался. И тут — нате, выкусите, мало вам на острове, где до ближайшей аптеки пара тысяч километров вплавь и то хз в какую сторону, приключений.

Ещё с утра друзья обратили внимание на тяжелое дыхание Горшенёва. К вечеру оно усилилось, к ночи перешло в свистящие хрипы, как у Дарт Вейдера, только вот нихрена это не смешно было… Хрипы заметили уже не только члены группы. Чем больше спускалась ночь, тем хуже становилось Михе.

Он полулежал, опираясь на Балу, Маша обмахивала его самодельным веером из листьев, надеясь, что пущенный мощным потоком воздух достигнет горящих и задыхающихся легких.

Естественно, это не помогало. Сашка прекрасно понимал, что дело пахнет керосином — Мише нужно было лекарство, нужно прямо сейчас, но его не было. И не появится по мановению волшебной палочки, ибо у них хоть и есть Гудвин, но он не тот!

В тёмных глазах плескался страх — Горшок тоже прекрасно понимал всё происходящее, однако умирать, в противовес всем своим прежним заявлениям «сдохну молодым» — всё же не хотел.

Потому что мало ли кто, что говорит, пока жаренный петух в задницу не клюнет. Так и тут… Хорохориться хорошо, когда тебе нет двадцати и кажется, что старость никогда не наступит… А если наступит, то не скоро и вообще не правда. А тут костлявая встала за левым плечом да обдаёт своим дыханием… Страшно, братцы, очень страшно!

Ещё и помереть… Вот так, в самом начале главного приключения в жизни… Умереть на острове полном опасности от какой-то астмы! Это не справедливо! Панки так не умирают… Погибнуть, так и не узнав, что случилось с остальными пассажирами. А вдруг они живы?! Вдруг Андрей жив и точно также мечется, переживает о нём… А Мишка возьмет и помрет, а завтра на них выйдут ребята с фюзеляжа! Нет, так нельзя, ё-моё!

Как ни странно, но ему каждый в лагере хотел помочь — приносили воду, разговаривали, пытаясь успокоить-отвлечь. Дантист Бернар, которого Горшок на всякий случай побаивался, ничем особо помочь не мог. Только разводил руками и советовал пытаться и дальше делать дыхательную гимнастику, но та почти не помогала… Мишкина способность притягивать к себе людей работала и на проклятом острове. Только все было бесполезно.

Пока неожиданно не обнадежил Гудвин — он вспомнил, что заметил недалеко от озера деревья, напоминающие эвкалипты. Эвкалипт же мог облегчить дыхание. Не зря ж с него эфирные масла делали… И порой ингаляции с ним астматикам назначали.

Но это ночь, и это джунгли, где, вполне вероятно, обитают Другие. Шурик посмотрел на опирающегося на него Горшка, тот совсем посинел в бледном лике луны. У него и так после долго сидения на тяжелых наркотиках весь организм штормило, а тут ещё и это… Херов остров, где даже закурить, чтоб успокоиться было нечего… А может легкие Мишани так привыкли к родной копоти, что сейчас, очистившись, решили написать отказную?!

Всё может быть… Но в этом комплексе причин Сашка ставил только на одну — Князь. Однако вынуть того из кишки дьявола и доставить другу сейчас — задача куда более непосильная, чем добыть хреновых листьев, которых жрут фиговы коалы…

Простой выбор — остаться в относительной безопасности и смотреть как мучается и — об этом думать не хотелось — возможно, умирает друг, или сходить за треклятыми листьями эвкалипта. Выбора-то у Балу, при его кажущемся наличии, и не было. Он жестом подозвал Егорыча и перевалил на него Миху. Тот завалился неожиданно грузно… Совсем обессилел, бл*дь!

— Держите его в сидячем положении, не давайте лежать — так дышать легче, — тихо инструктировал он.

Сам же поднялся, и, обняв Машу, которая похолодевшими пальцами на пару мгновений крепко, до боли стиснула его запястье, решительно зашагал к лесу. Помочь ему вызвался тот самый Гудвин (ну вот и, как не Гудвин из Изумрудного Города, после всего это, а? Если ещё и чудо сотворит, то точно круче такого великого мошенника будет!), а именно проводить и показать, как эти самые листья выглядят.

На удивление, до озерца они дошли без приключений. Проводник ориентировался в темноте до того хорошо, словно был котом! Балу себя тоже с данными товарищами роднил, потому куриной слепотой особо не страдал… О корни-змеи не запинался.

Хотя всё равно ужаса натерпелся. Потому что ночью любая хрень монстром кажется, даже, если то ночная птица или мелкий зверёк… Эту часть леса закрывал легкий туман — тут Балу невольно вспомнился текст «Рыбака» — хорошо, что хоть заплывать в это самое болотистое озерцо не надо.

И, видимо, не зря ему «Рыбак»-то вспомнился: как только они вошли в туман, тот сгустился, и они с Гудвиным моментально оказались, словно в киселе. И также мгновенно потерялись. Саша пробовал позвать напарника, но всё было тщетно — все его крики оставались без ответа.

Но делать нечего. И он пошёл наощупь вперед и неожиданно вынырнул из тумана, очутившись на маленькой полосочке земли у самого озера. Ещё шаг — и свалился бы туда.

Как вдруг сзади раздались торопливые шаги, затем на его плечо легла мягкая и теплая рука. То, что та не холодная и мокрая — уже радовало… Такого сюжета в Андрюхиных страшилках, вроде, не водилось! Вздрогнув и повернувшись, Балу ошеломленно уставился в лицо Маше. И не понимал, что он видит. Маша же, родная его Мышка! Но лицо её было всё в крови — а ведь оставил он её совершенно здоровой!

А сейчас… На лице живого места нет, на тонких руках тоже, на выступе нежной шеи — алели следы от грубых засосов. На теле синяки тут и там, кровоподтеки, трещинки на обкусанных губах, ссадины и царапины — каждый миллиметр кожи, казалось, был закрыт уродливой раной. Сашка онемел. Какого чёрта? Та выглядит как жертва-маньяка?! Кто успел? Кто?! Какой нелюдь?!

— Это твоя вина, — надтреснуто прошелестела Маша — Ты знал, вы все знали, что он бьет меня. Ты, ты ничего не сделал. Трус! — прошипела она. — Вот кто ты, Саша! Ты можешь только красиво говорить, да играть на гитарке, а любимого человека защитить не смог! Только смотреть и молчать, засунув язык в жопу, а глаза, видимо, в другое место!

Она говорила обличающее всё быстрее и быстрее, с каждым словом, словно растворяясь в воздухе. Последнее, что бедолага услышал в затихающем шепоте:

— Ты не спасешь меня… Никого не спасёшь…

Внезапно мираж пропал. Тумана тоже как не бывало. Словно кто-то невидимый отключил машину для его пуска на сцену… Но ведь они не в театре… Или?! Балу вдруг обнаружил себя стоящим рядом с моргающим с обалдевшим видом Гудвиным.

Перед ними рос эвкалипт, на котором мирно посапывали зверьки. Наскоро похватав листья, стараясь не разбудить коал, они набили лекарством все карманы, а затем, не сговариваясь, почти бегом рванули в сторону пляжа.

По счастью, листья, действительно, помогли. Перетёртые камнями, издающие такой аромат, что носы прочистились у всех в районе пятидесяти метров, для Мишки они стали спасением.

Дыхание постепенно выравнивалось, хрипы, хоть и звучали ещё, но уже приглушенно, не так, словно, эта скрипучая телега вот-вот испустит дух.

Этот вечный ребенок, наконец, смог уснуть — отдых ему был необходим после такого. Балу тоже был не прочь теперь прикорнуть… Или закурить чего… Или выпить… Но ни сон к нему не шёл, ни сигарет с алкашкой не было в доступе. Жаль — они могли бы помочь забыть тот жуткий глюк. Наверное.

Сашка поискал глазами Машу, та повеселевшая после спасения Мишки, прикорнула рядом с ним. Все они сгрудились в кучу к Горшочку, невольно прислушиваясь к дыханию.

Что он нам несёт!

Машина времени

В лагере всё было… по-прежнему. Люди, бродящие туда-сюда, вещи, разбросанные почти на километр вокруг. Оказалось, что пассажиры за время их отсутствия поделились на две группы, одна из которых собирала и складывала найденный багаж, вторая — оттаскивала тела погибших под сень деревьев.

Вы спросите, а разве они не сделали этого раньше? Делали, но полностью закончить работу не успели. Да и не столь организованна та была. Каждый тащил, что мог… Погибшими тоже не занимались. Не до того было. Жалеть следовало не мёртвых, а тех, кому ещё можно было помочь.

Но спустя пару деньков тела завоняли… Да и дикие звери на запах могли явиться из джунглей. Не было возможности больше ждать спасателей, чтобы похоронить тех по-человечески на родине. Поэтому с этим надо было что-то решать. И срочно.

Тем временем араб, кажется, Саид, сцепился с другим пассажиром. Яшка уже механически перевёл, что, судя по всему, второй — Сойер (имя что ли такое? Или фамилия? Хотя на Тома тот особо похож не был, ха!) — обвинял первого в авиакатастрофе. Короче, очень вовремя поисковая группка добралась до пляжа — предотвратили своим эпичным появлением (ободранные с ошалевшими испуганными глазами, да ещё не в полном составе!) почти уже начавшуюся драку.

Влияние стереотипов в их жизни явно недооценивалось. Даже, оказавшись в условиях далеких от ординарных, те давлели над их разумами. Вот и Сойер поторопился спустить собак на Саида!

Который между прочим разбирался в радиоэлектронике, потому как сразу же схватился за трансмиссер, осмотрел его и горестно застонал — кажись, тот не работал. Но мусульманин, по счастливой случайности оказавшийся не то инженером, не то просто радиолюбителем каким, (как прозвали бы его у них на родине) сказал, что попробует починить.

«А тут мы примус починяем», — невольно всплыло в голове Князя. Было б забавно, не будь это реальная жизнь. Для видеоигры сюжетец был бы в самый раз… Там хоть сохраниться можно, а тут… Идешь, как по минному полю, не зная, какой шаг станет последним. А ведь ещё ошибка выжившего работала в массовом сознании по полной.

Кто-то один выжил и рассказал абсолютно правдивый, с его точки зрения, сюжет, а другие выслушали и сделали неверные выводы… Например, все, наверное, слышали бородатый сказ о знакомом знакомого, который курил по пачке в день, пил по бутылке водки, но умер в сто лет в здравом уме.

Такой дедок один на миллион. Однако рассказом о нём успокаивают себя миллионы курильщиков и алкашей, забывая о том, что статистика — бессердечная с*ка и она вовсе не на их стороне играет!

Естественно, выслушав дикий рассказ про Нечто, что забрало две жизни, выжившие испугались и растерялись ещё больше. Одно дело — просто непонятные звуки в лесу по ночам, другое — реальное подтверждение того, что, помимо инфекции и обезвоживания, ими здесь может закусить и местная фауна.

Если то, конечно, фауна, а не хтонь из Секретных материалов! Тут же посыпались самые разные версии от обычного дикого зверя до динозавра, что каким-то чудом схоронился здесь с Юрского периода, ну или что-то вовсе паранормальное… Но, видимо, хоть люди и были запуганы, скептиков здесь всё же пока находилось больше… Остановились на диком звере.

Сам Андрей зашоренным себя не считал никогда, а на этом клятом острове так и вовсе… Не знал чему верить! Точно не своим глазам! Ведь тот лысый мужик был инвалидом, а теперь скакал аки горный козёл с горящими от энтузиазма глазами… Может, раньше всё это можно было списать на не слишком серьезное заболевание, от которого уставали ноги… Но нет!

Тот вообще не выглядел больным… Значит, как-то исцелился после падения — Локк единственный, кто выглядел довольным жизнью. Возможно, впервые за долгое время — отчего-то подумалось Князю.

И уже сам факт того, что они живы, не разбились — тоже чудо. Так, почему бы и твари, сожравшей пилота и Гордея, не быть сверхъестественной?! Пилота, чтоб они точно отсюда никуда не рыпнулись, а их директора, возможно, потому что… да человек тот говно. Конечно, не принято так о покойниках, но Князь отчего-то искажать факты не хотел. Гордей тот ещё козёл… Был.

Андрей устало опустился под ближайшую пальму (до сих пор привыкнуть не мог! Это тебе не тополь, не ель, не сосна с дубом или берёзой — пальма, епт!) и оглядел остатки «своей» банды. В глазах у всех читалась легкая грусть и сожаление.

К Гордею накопилось достаточно много вопросов, начиная от ведения дел, заканчивая личными отношениями с Машей, что в последнее время старательно замазывала синяки. Кажется, обычная бабья замазка не справлялась, и та прибегла к театральному гриму. Дело, конечно, обычное для нашей страны, но от того не менее гадкое.

Они может и прогоняли про отказ от стандартизированного мышления, но в чём-то следовали ему совершенно интуитивно. Например, в том, что сор из избы не выносят, что надо дать супругам шанс самим разобраться… В конце концов — прямо их скрипачка о помощи никогда не просила. Но не о том сейчас.

Гордей — сволочь, что, возможно, годами обворовывала их и била молодую жену. Только вот никто не заслуживал смерти, тем более такой жуткой. Растерзанное тело всё ещё стояло у Андрея перед глазами, стоило ему те прикрыть.

Все они при этом старались не думать, что условный монстр может заявиться и сюда, на пляж, и спасения от него — нет. Вот только не думать не получалось.

Пропесочившись пару часов, Князев нехотя поднялся сам и поднял Яху. Надо было до захода солнца успеть смыть с себя всю грязь, да и переодеться всё же в сухое стоило бы, памятуя о холодных ночах. Не хватало ещё здесь заболеть и помереть от соплей. Восхитительная смерть!

И так шансы на выживание уменьшаются с каждым новым днём и с каждым новым открытием на острове (Андрей уже практически был уверен в своей островной теории), что тот несёт за собой. А что скрывается за следующим поворотом ухабистой дороги их судьбы?!

Смывая в океане грязь, (а хотелось бы боль душевную и тоску) Андрей снова думал о Михе. Хотя, почему снова? Мишка, как засел у него в голове больше десяти лет назад, так и не вылазил. Однако вода всё же слегка расслабляла, успокаивала, унося часть тревожных мыслей вместе с отливом.

«Водолей всё же, — ухмыльнулся, — даже тексты под шум воды пишу». Поэтому Княже не сильно спешил, стараясь насладиться хоть чем-то в этом, казалось бы, сплошном мраке безысходности.

Яшка давно уже отошёл к вещам, отыскивая свои… или хотя бы подходящие по размеру вещи, когда Андрей вдруг заметил в метрах 20-30 от себя стоящую по колено в воде слегка сутулую крупную мужскую фигуру.

Не узнать было невозможно. Сердце бешено забилось.

— Миха! — он побежал ему навстречу, не думая о том, как тот здесь очутился, почему один, не ранен ли, почему молчит и не двигается… Всё это было неважно. Единственное о чём мог думать сейчас Князь, какой план действий выдал мозг — это обнять, прижать к себе, убедиться, что живой.

— Андрей! — донесся сзади сдвоенный крик Цвиркунова и Пора, показавшийся слабым эхом. Весь мир сейчас сузился до одной точки — лохматой макушки одного невозможного создания.

И всё же, интуитивно оглянувшись, он споткнулся, лицом занырнув в теплую солёную водичку. А когда Княже, слегка наглотавшись, поднял голову, океан был чист… Никаких фигур ни мужских, ни женских, ни знакомых, ни незнакомых не было видно. Он лихорадочно огляделся. Где? Ну, где же?

Добежавшие наконец до него парни обеспокоенно уставились на него. Ещё бы: резко дернулся, споткнулся, упал — занырнул, теперь смотрел так, словно кого-то потерял.

— Андрюх, ты чего? — осторожно спросил Ренник, пытаясь заглянуть в глаза. И когда Лось успел тут очутиться?!

— Тут был… — Князь осекся, прикусывая щеку до крови. Боль несколько отрезвила. Если сказать, что Миха только что стоял тут, ребята решат, что он чокнулся. Хотя, может, он реально сходит с ума?! — Не важно… — Андрей махнул рукой. — Показалось, мираж, наверное… Думал, что корабль, — немного нервно солгал он, но парни успокоились. Ведь все они ждали именно этого — спасателей. И ложь эта была самой что ни на есть убедительной.

Князь в последний раз огляделся кругом и, опустив голову, чтобы не встречаться с жалостливыми взглядами друзей, поплёлся обратно. Видимо, не всех ему удалось провести.

Пор цокнул языком, раздраженно пожал плечами и отправился к тому чудесно восставшему инвалиду — Джону Локку — они с ним как-то так познакомились, что за эти пару дней и успели скорешиться. Вот на охоту за поросями вместе таскались: Сашка со своими палочками — у него к ним вообще какая-то болезненная привязанность была, даже ночью держал под рукой, а недоинвалид — со своими остро заточенными ножами. И чего те у инвалида в чемодане делали, м-м?!

Яшка ещё удивлялся — как? Как эти двое нашли общий язык? Оба ведь мрачноватые молчуны, нелюдимые немного. Да и проблема с разговорами, а главное — с пониманием, для русских панков всё ещё сохранялась.

Лось махнул рукой и, решив, что со своими тараканами Андрей как-нибудь сам договорится, потопал по направлению к Саиду и Джеку, ожесточенно спорившими о чём-то. Вот любил Ренник быть в курсе дела. Ну, хоть не паникует понапрасну, ощущая себя осведомленным и вообще всё контролирующим. Хотя, где это виданно, чтоб Лось становился царём зверей, в какой такой пищевой цепи травоядное возводилось на вершину? То-то ж!

Один только Яшка неловко топтался рядом. Кажется, он хотел о чем-то поговорить, несколько раз порывался — даже рот открывал, но, видимо, слов не находил.

— Ях, я в порядке, — вздохнул Андрей, потирая набухшие виски. — Устал просто. Да и мозги ещё после удара отходят, — использовал он последний аргумент, чтоб оставили его в покое товарищи по группе. Это там на большой Земле легко было спрятаться, закрыться… Здесь, особенно после смерти Гордея, они как-то вынужденно сплотились.

Гитариста это, конечно, не убедило, но Цвиркунов уловил посыл оставить Князя одного… Оттого пошёл помогать Хёрли, тому дружелюбному толстячку (серьезно, человек, кажется, готов был со всеми дружить и чуть ли не обниматься) , ловить рыбу. Он твердил, что скоро чокнется от фруктов… Наверняка такому большому требовалось больше пищи.

В охоте пока особо они не преуспели. Маловато добывали, а рыбачили хорошо только китайцы, но те как-то сами по себе обретались. Андрей прикрыл глаза, на сей раз не увидев развешанных по пальме кишков. Что ж, по крайней мере сейчас в сообщество пассажиров они интегрировали чуть лучше братьев по социалистическому прошлому.

* * *

Вечером снова устроили музыкальный вечер. Князь, правда, почти не пел. Механически играл, чтоб было чем пальцы занять. Мысли его были в другом месте — он не мог выкинуть из головы видение Мишки. Может ли быть, что тот приходил попрощаться?

Может, он выжил после катастрофы и все эти дни, пока Князев тут штаны просиживал, медленно умирал где-то в джунглях… Может, даже один одинешенек! Мысль эта кольнула особенной болью… Одно дело раз — и всё! «Вот я был и вот меня не стало!» — сгорел при взрыве самолёта, а тут… Вдруг тот медленно все эти дни угасал (и ему можно было помочь!), а вот теперь уже всё, отлетела душа от тела и завернула, по пути на небо, со старыми друзьями попрощаться? Или то был глюк его воспалённого мозга? И это скоро Княже будет труп?!

Башка — дело такое. С ней шутки плохи. Новую не пришьешь. Это у них в песнях возможно было… А здесь мог и заработать кровоизлияние в мозг. То — коварное, расслабишься, заживешь полноценно, а потом — хлоп… И уноси готовенького. Не сразу проявляется оно, ишь че!

«Соберись, Андрюха, нельзя расклеиваться», — твердил он себе упрямо, и вновь играл, сжимая пальцы чуть ли не в кровь, а ещё находил в себе силы немного петь и даже улыбаться.

Оказалось, музыка оказывала благотворное, почти терапевтическое воздействие, несколько расслабляя всех выживших, хоть ненадолго, но отвлекая от ужасного положения, в котором они застряли.

В тот вечер легли все рано — с наступлением темноты становилось особенно грустно, а во сне, если, конечно, удавалось заснуть, такой тоски не чувствовалось.

Князь прокрутился на настиле из пальмовых ветвей и вывороченного сидения пару часов. От мыслей пухла голова, заснуть не удавалось. Он то и дело возвращался к знакомой сутулой фигуре в воде… Тому, как нехорошо они с Мишей расстались и… Какой тут, к чёрту, сон?!

Вот только истощённый организм решил иначе. Накопившаяся усталость сначала просто спеленала, мешая ерзать, придавив тяжелым покрывалом, а потом… Его вырубило.

К несчастью, ненадолго. Среди ночи Андрея будто толкнули. Он резко проснулся, почувствовав чей-то взгляд. Огляделся — никого. Нащупав бутылку с водой, отпил немного, повернул голову — и поперхнулся — возле кромки леса стоял Мишка.

Князев осторожно опустил бутылку и медленно, боясь спугнуть, пусть даже всего лишь видение, двинулся к Горшку, не спуская с него глаз. Глюк это, или нет, ему нужен был его Миха. Любой.

Горшенёв же, повернувшись, зашагал в глубь джунглей. Андрей даже не стал думать, насколько опасно идти ночью в незнакомые чащобы, где недавно разодрали Гордея и пилота. Он просто шагал вслед, не отрывая взгляда от ссутулившейся Мишкиной спины. Как же он скучал… Ну куда-куда тот убегает?! Прибавил шаг, едва выдерживая темп, пока, наконец, Горшок, дойдя до какой-то скалы, не остановился.

— Миш… — не своим голосом позвал Князь. Во рту все пересохло, связки куда-то оборвались, он едва выдохнул: — Миш, повернись.

Тот послушно развернулся. И Андрея повело, накрыло осознанием. Это его Мишка, стоял рядом с ним сейчас, вот он. Не призрак — разве может призрак пахнуть потом и табаком? Но почему тогда он так себя загадочно ведёт? Хотя Горшочек и раньше-то был личностью неординарной. В какую игру играет?! Почему не остался на пляже? Не захотел разборок при свидетелях?! Но почему тогда молчит? Всё это разом проносилось в голове, мешая порадоваться вновь обретенному счастью. Слишком много вопросов без ответов.

— Ну, вот, Княже, здесь мы, наконец-то, можем расставить все точки над и, — о, заговорил! — Ты ещё не понял? Это место вскрывает потаённые желания, все страхи твои, умник! Уйти задумал? Сольник делать? Хер получится у тебя, вот что, ё-моё! — с пеной у рта заявил ему Горшок.

— Ты с дуба рухнул, Мишк? — оторопел Князь. Это что, получается, пока он тут страдает, думая, что Мишка кони двинул, готов идти за ним хоть чёрту в пасть, и идёт ведь! В слепой надежде, что отыщет, в это самое время этот фрукт приходит его тут обвинять?! — Какой сольник? Какой уход? Нам отсюда бы выбраться и живыми уйти, здесь такая дичь творится! Гордея что-то разорвало! — отчаянно попытался докричаться до его разума. Но куда там. Миха был глух, словно сидел в танке.

— Дичь — это то, что ты делаешь, Андрюха, понимаешь, да? — сощурился Горшок. — Надоело быть вторым, да? Вечно второй, талантливый Андрюшенька Князев… Чтец, жнец, на дуде игрец, а всё равно — второй! — он хмыкнул. — Привыкнуть пора, Дюх, давно пора, — наставительно заявил Мишка, подаваясь чуть вперёд. — Ты рядом со мной — признанным гением и лидером, сердцем коллектива — никто! Так подпевала жалкий, Есенин недоделанный, сочиняющий трактирные побасенки!

Тут искаженное злобой лицо вдруг словно поплыло. Что-то страшное формировалось из тела. Ужасный миг, за который он едва не поседел от страха, как старик… И вот Андрей с ужасом увидел перед собой уже не Мишку Горшенева, а… шута. Не того веселого и хитрого разгильдяя Шута из их мира. Увы, того добряка, что не боялся говорить правду Королю, Княже бы с удовольствием повстречал!

Но это чудовище… Островной шут был страшной пародией на человека, с темными провалами жутких глаз без зрачков, острыми гнилыми зубами, старым, треснувшим гримом, наложенным уродливыми мазками. При всём при том разгуливало это «Оно» в Мишкиной одежде, с откуда ни возьмись взявшейся позолоченной короной на голове — этот вот, с позволения сказать, шут пугал и вызывал жгучее отвращение.

В два огромных шага монстр внезапно очутился рядом с Андреем, схватил за футболку и, приблизив лицо так, что они чуть-чуть не столкнулись носами, Мишкиным голосом, но незнакомым тоном взвизгнул резкое:

— Король и Шут это я, Андрюха, ты еще не понял? Смирись!

Князь резко вдохнул, ощущая запах тлена, исходящий от уродливой гниющей морды. Попытался вырваться, но эта мерзость в него крепко вцепилась, словно проникая внутрь, опутывая незримыми щупальцами, а не только смрадом.

— Отцепись! Отъ**ись от меня! — заорал он не своим голосом, не прекращая дергаться в тщетных попытках освободиться.

— Андрей! — донесся откуда-то, совсем рядом крик.

И наваждение исчезло — он стоял на полянке около скалы совсем один. Князь рухнул на траву, трясясь, как осиновый лист. Перед глазами всё плыло, в горле пересохло, мысли метались.

Андрей едва видел обеспокоенных парней, едва понимал, что они почти силком утаскивают его прочь от злополучной полянки, дают что-то выпить — он не мог разобрать вкус — накрывают чем-то теплым… Его продолжало колотить, перед глазами стояла жуткая рожа не то Горшка, не то шута, что, надрываясь, указывал ему его место… Мерзкое чувство, что в глубине души его Мишка думал точно так же, не желало покидать. И это сводило с ума.

Краем сознания Князь отметил, что Яшка с Ренником сели по бокам, вроде как обнимая его, прижимая, пытаясь согреть и унять внутреннюю дрожь. Он сипло втянул стылый воздух, прикрывая глаза и затихая… Ткнулся носом Сашке в плечо — тот, по крайней мере, настоящий, и обвинениями не бросается.

Стоит ли говорить, что в эту ночь никто из них больше не заснул?

* * *

Утро принесло некоторое облегчение. Всё же, при свете солнца всё кажется чуть более радужным. Князь, с помощью добровольных переводчиков, проконсультировался с доком, разъяснившим, что да, после сотрясухи могут быть и галлюцинации, реальные такие, конкретные, почти тактильные.

Сам Джек при этом почему-то печально смотрел в океан — чужая душа — потемки, может, работу свою вспомнил, иль случай какой из личной жизни. Посоветовал больше отдыхать, не бегать по джунглям и горам.

Поэтому в очередную экспедицию, возглавляемую на этот раз ещё одним деятелем — Саидом, в которую вошли также Сойер (товарищ предприимчивый и мутный. Впрочем, наших парней он нисколько не пугал — и похлеще братков видали!), девчонка-банши со своим, как выяснилось, братом (ничего общего вообще!) и Кейт (вчера не хватило, видимо — ух, маньячка-приключенка) — Андрей не пошёл.

Компания собиралась подняться на гору, попробовать поймать сигнал добытым вчера трансмиссером. Флаг им в руки. Князь остался помогать Джеку с его пациентом — один из пассажиров (как и все они, ха, если, конечно, на острове не водилось своей разумной живности, принимающей человеческий облик!) — Андрей узнал того невзрачного мужичка, сидевшего рядом с Кейт (тюремщик? коп? охотник за головами?) — был очень серьезно ранен — пронзён осколком железа. Тут же и Ренник крутился, тоже, видимо, пытаясь занять себе руки и мозги. Ветеринар недоученный!

Раненый был плох. Тут не нужно было быть ни гением медицины, ни даже просто в ней разбираться. Бедолага горел и стонал в лихорадке, что-то бормоча себе под нос. А потом стал и кричать. Видно, что тому было очень больно.

Судя по взгляду дока, по его отрывистым фразам, которыми тот перекинулся с Ренником — Андрей, конечно же, не понял, более того, был уверен, что и Лось не понял, или понял не всё, но, конечно же, Сашка лучше жабу съест, чем даст усомниться в его умственных способностях и образованности — короче, несчастному оставалось жить недолго. А им и облегчить его муки было нечем. Ну не брал же никто с собой в самолёт наркоту?! Это смешно, там же досмотр, собаки… Ну правда, собак он лично не видел. Ни обычных, ни Динго — тож Австралия была!

«Для чего мы всё это делаем? — невольно думалось Князю. — Ну, ладно, Джек, он клятву давал какую-то, но мы-то что делаем здесь, если помочь не можем, а только продлеваем страдания?»

Некстати полезли мысли, что гуманнее было бы… Андрей покрылся холодным потом и загнал эти мысли в самый дальний уголочек подсознания. Может, и гуманнее, но никто не вправе это сделать. Ведь так?

Вообще, это только в фильмах умирают быстро, сказав прощальные слова, написав завещание, объявив тем самым свою последнюю волю. В реальности же время, растягивалось, словно расплавленный сыр — тоненькой ниточкой медленно-медленно тянулось. Когда уже не было в том никакого проку.

«Тяни, ты всё равно меня не вытащишь…» — строка из их песни, написанная, правда по совсем другому поводу и обращённая к совсем другому человеку, была здесь как нельзя кстати.

Бесполезность. Тоска. Безнадежность. Нет, надеяться надо же всегда? Наверное, именно поэтому и борется док. Именно поэтому они все ему помогают, не заикаясь об эвтаназии.

В очередной попытке его напоить раненый вдруг очнулся. Притянув Джека к себе (откуда силы-то взялись?), он начал ему что-то нашептывать. Док сосредоточенно кивнул, полез к умирающему в карман и вытащил смятый листок бумаги, развернув который, все, кто присутствовал в «госпитале», увидели крупную фотку Кейт, сделанную явно при задержании в полицейском участке.

Князь уже устал удивляться, насколько прозорлив. То, о чём он пока только догадывался — ну, процентов на девяносто, но всё же… Вот это стало неотвратимой реальностью. А ещё подумал, что вряд ли за неуплату налогов (Хотя там это, вроде, страшное преступление, но не настолько ж! Или она миллионы долларов задолжала? Тогда да! Но это какие ж доходы быть должны!) за тобой будут отправлять на другой край Земли специального человека. Хотя, конечно, в этой вашей Америке всё может быть. И такое — в том числе. Может, у них это, вообще, самое страшное преступление.

Но Лось невольно подтвердил его догадки. Привалившись к плечу, зашептал испуганно в ухо:

— Андрюх, этот полутруп говорит, что рыжуля опасна очень. Чё делать будем?

Князев поморщился, отодвинул от себя Лосика и пожал плечами:

— Варианты что ли есть? Не выглядит она маньячкой, которая вот-вот начнет ножом всех на ремни шинковать. Да и чё мы здесь сделаем? Тюрьму для неё построим? Суд устроим? Или прибьём на всякий случай и вон к тем остальным подбросим? Одним телом больше, одним меньше… Так, что ли? — он бешено засверкал глазами, испытующе глядя на стушевавшегося Леонтьева (И как, кстати, при падении очки свои не побил, а?!).

— Да ты чего? — возмутился саркастичным тоном опешивший и слегка обиженный Сашка. — Я просто… Стратегию надо выработать. Чтоб всё под контролем было.

Нашелся контролёр. Одного такого уже сожрал монстр в джунглях, этого бы уберечь, а то натворит делов, потом не разберёшься, где кости, где рога на сием погосте… Ха! Хорошенькое настроение у Андрюши Князева, ничего не сказать.

— Ничего не делать. Приглядывать будем, — заявил он уверенно и, кажется, Джек был того же мнения, поэтому Ренника это немного успокоило. Надолго ли? Время покажет.

Когда слушать стоны, переходящие в крики, становилось невыносимо, Андрей выходил подышать к океану. Далеко от пляжа не отходил — где-то в мозгах прочно засел тот ужас, что охватил его в момент их пробежки по джунглям от кабины самолета. Но ему жизненно необходимо было немного побыть в тишине, желательно одному.

Правда, сейчас он таковым не был. К нему прибежал песель. Да, то, что тот уцелел в катастрофе, реально было благословением. Во-первых, мальчик-хозяин не рыдал протяжно, оплакивая потерю, во-вторых, этот ретривер стал здесь чем-то вроде ходячей скорой помощи от зачинающихся психозов.

Совсем уж ко всем подряд Винсет (да, так кажется!) не подходил, но Князь нет-нет да замечал, как тот вьётся хвостиком то у одной группки пассажиров, то у другой… То к одиноким прибивался. Вот и сейчас мокрый нос осчастливил его своим присутствием. Правда, сперва едва не напугав до колик.

А сами-то представьте… Сидите вы на пляжу того самого гиблого местечка, где вчера сожрали вашего директора, медитируете под шум океана и крики чаек, как вдруг… Шелест, а затем на вас со стороны неизведанных джунглей выпрыгивает нечто… Коротко тыкается влажным носом в посеревшее лицо и вопросительно смотрит. Князь прикрывает глаза, облегченно выдыхая.

Засовывает руку в карман, протягивает вымогатору половинку припасенного батончика. Пёс одномоментно слизывает подношение и смотрит… Зная точно, что есть ещё.

Андрей вздыхает, коротко гладит бело-золотистую шерсть и сдаётся, скармливая остаток. Ну, не мог он ничего поделать против таких глаз. Вот и Мишка тем бывало пользовался, даром, что хвостом не вилял.

Получив оплату, пёсель-психолог не уходит, а ложится ему на колени. Удивительно, но Князь, в самом деле, ощущает некоторое облегчение… Конечно, если абстрагироваться, то чем не рай? Песочек теплый, водичка тоже, океан, свежий воздух — он в кои-то веки трезвый уже которые сутки… Как бы, возможно, давешний Мишаня — это белочка, персональная, бл*дь!

Но ничего… рука зарывается в мягкую шерсть. Ещё ничего не ясно и не потеряно. Пока Андрей своими глазами не увидит останки, пока не облазит проклятый клочок земли вдоль и поперёк — он не поверит полностью, что Горшочек мёртв.

Внезапный порыв ветра свернул с пальмы, в тени которой он отдыхал, кокос… Если в песне они пели про камень, то знайте, товарищи! Кокос — это вам, бл*дь, ещё даже хуже! Князь гневно зашипел, чем спугнул пса, перед глазами у него плясали… Горшки, полные света… Ну, здорово! Был сотряс — ещё добавил!

Андрей со стоном разлёгся под пальму, яростно покосившись на чертов фрукт (или не фрукт, х*й разберёт!), так он понял, что хочет пить… А в кокосе же должно быть молоко. Неожиданно эти мысли придали сил, и он сел. Может, не так сильно его кокосом по башке огрело…

Короче Андрей начал маниакально тот ковырять, позаимствованной у Пора заточенной палочкой… Видимо, фрукт потому и не нанёс фатального урона, что был недозрелым и легко поддался его стараниям. Только вот и молоко в нем было… Какое-то не такое. Правда, и такого Князь не пробовал особо. Че он, баба что ль, всякие смузи в себя заливать? Есть пиво да водка — и хорошо… В любом случае, на свой страх и риск, он молоко выпил. Немного даже полегчало.

И тут он вспомнил, что до этого постоянно краем глаза улавливал появляющихся каждый раз на приличном расстоянии Пора или Яшку. Наблюдали, словно он псих какой-то. Впрочем, те к нему не подходили, и Андрей гасил поднимающееся раздражение.

А вот щас он как бы кокосом по балде схлопотал… Ну и где друзья-товарищи? Но тех каким-то ветром сдуло. Может, к делу какому припрягли. И хорошо. Ему шас тишина нужна… А потом можно и в сторону дока ползти, если отрубит, то уж лучше рядом с Джеком. Хотя… Че он сделает-то в этих условиях?

Князь вздохнул… Ну да, ну да… Скорее это Пор ему дырку в черепе проковыряет своей чудо-палкой, чтоб давление снизить. Странно, но эта дикая мысль его развеселила. И Андрей, глупо улыбнувшись, решил, что если уж помирать, то перед этим надо бы оставить пару текстиков… И потянулся к карандашу и тетрадочке. Видимо, кокос что-то там простимулировал и, впервые за время пребывания на острове, в голове у него начали рождаться строчки!

Правда, те настолько били его самого в самое сердце, что Андрей решил остановиться. Да, он помнил, что Миху влёк театр. Спектакль, актёры, их роли… Самому бы ему роль, наверное, Йорика пошла б. Вот стоило так подумать, как пришлось прикусывать язык до появления металлического привкуса во рту.

Проклятый кокос! Что же он понаписал после его удара… Это ж вовсе не яблочко Ньютона! Впрочем, каков снаряд — таков итог… Купчинский поэт откровенно глючил, иначе бы не схватил злополучный кокос и не нарисовал на том, усердно пыхтя, глаза, брови, рот, нос — Мишку, короче! И ладно бы на этом дело остановилось, он же, бл*дь, продекламировал нараспев:

Бедный Йорик череп твой

У меня в руках

Всё что было превратилось в прах

Будто снова рассмешить

Ты меня готов

Скалишь рот остатками зубов⁽¹⁾

На миг ему с дуру показалось, что вот — да, реально… Череп твой… Обгоревший, со слезшей кожей. Князь коротко, но высоко взвизгнул, отбросив кокос от себя. Его колотило.

Но вдохновение было уже не остановить, потому, смаргивая слёзы, он вывел пришедшее в голову:

Где ты, мой любимый шут,

Кем ты стал ответь

В царстве мёртвых развлекаешь смерть

Мне же тьму пустых глазниц

Завещал и в них

Свет ищу весёлых глаз твоих

Юмор наш с тобой никто не понимал

Прожил жизнь свою ты словно роль сыграл

Бедный Йорик, друг мой старый

Растворились твои чары

Что ты где то рядом кажется порой

Добрый шут мой, поболтай опять со мной

И Андрей с надеждой вгляделся в сторону джунглей… Пусть глюк — ему уже плевать. Так томно и больно было на душе, что хоть волком вой. Он стиснул зубы, качая головой. Нет —нет, нельзя было расклеиваться… Мишка жив, они его найдут, обязательно… И Князь уж точно ничем ему не поможет, если сойдет с ума.

Стремясь отвлечься, он стал наблюдать издали за жизнью лагеря.

Похоже, происходящее в палатке явно нервировало уже всех выживших. Люди нервничали. Князев отметил, что несколько человек уже робко переминаясь подходили к доку и о чем-то спрашивали. Тот хмурился, резко качал головой, отмахивался руками. Кажется, он догадался о чём…

Поэт, а вовсе не санитар, тяжко вздохнул и, дабы не думать про Горшка и собственный съехавший колпак, поплёлся назад в палатку. К счастью, вроде как, новая шишка его особо не беспокоила. Так, вспухла немного и пульсировала, но зеленых человечков Андро пока не видел. Да и указания Джека выполнял нормально. Без подвисаний в системе.

И вот в один из своих «отдыхов у океана» он увидел выходящих из джунглей людей. Вернулась импровизированная экспедиция. Княже быстро пересчитал всех. Вернулись все — уже хорошо. Но потрепанные и перепуганные. Они рассказали какую-то дикую историю о нападении … белого медведя!

Ну, вот откуда на клятом острове полярный мишка? Горшок что ли рипнулся и после смерти в подобного превратился (Андрея сейчас не удивил бы любой бред на этом острове — даже в стиле братца-медвежонка)?! Мало того медведь, так ещё и Сойер умудрился его пристрелить.

Пристрелить! Вы не ослышались, оказалось, на острове есть орудия смерти посовершеннее палочек Пора и Ножей Локка. Пистолет, как выяснилось, пройдоха стащил у того самого помирающего мужика, конвоира Кейт.

А потом милая девчуля, обманным путем (приворожила, не иначе!) отобрала пистолет у ловкача (Андрей не сомневался, что и игрока! А вот насчет любителя книг — хм… А ведь хорошо ложится! Надо б песню записать!). Хорошо, хоть, себе не оставила. Разобрала — часть отдала арабу Саиду, другую — Сойеру. Умна чертовка! Эти двое с первого дня друг друга невзлюбили, явно не станут корешиться, чтобы сделать пушку единым целым. А отобрать одному нужную часть у другого — это постараться надо было. Оба сильные и ловкие, даром, что без ветра в голове.

Оказалось, поход был безрезультатным — они не смогли ни поймать сигнал, ни послать. Только зря время потратили. Но Князев чувствовал некую фальш. Что-то маньяки-приключенцы недоговаривали. Уж слишком прилизанная была версия, рассказанная для вынужденных поселенцев. Словно её тщательно отрепетировали.

Поэтому, углядев, как милая преступница о чём-то шушукается с Джеком, Андрей, прихватив как толмача Яшку, отправился выуживать правду. Ту ему знать отчего-то было остро необходимо! Потому как то мог бы статься, мог быть найденный хвост самолёта… Просто все погибли, и ребята решили их не бередить ранами понапрасну.

Джек помялся немного, но под давлением раскололся всё же — видимо, не считал, что это нужно скрывать. Или у него было полно других забот. Андрей не завидовал парню — все, абсолютно все обращались к нему. По любому делу, начиная от поиска расчески до «что сделать, чтобы нас спасли?». Ну, совсем задергали мужика. Разговорить его было совсем несложно. Док очень хотел, чтоб он не донимал его вопросами, а молча помогал и дальше, оттого и кратко поведал докладную от Кейт.

По счастью, то был не обнаруженный мёртвый хвост. Но услышанное совсем не понравилось. Ситуация и так была не ахти, а теперь становилась совсем уж трагичной. Сигнал они таки поймали. Вот только шёл тот с острова. На французском языке.

Слава ктулху, с ними была Шеннон (девочка-банши), которая смогла перевести для компашки данное послание.

Так вот, Женщина, записавшая сообщение, умоляла спасти её. Утверждала, что все остальные погибли. Послание повторялось и повторялось — очевидно, на острове был источник энергии. Саид (во, голова!) как-то смог рассчитать — оказывается, послание повторялось уже целых 16 лет…. Видимо, несчастную так и не спасли… Это угнетало.

Андрей невольно усмехнулся странному совпадению — сигнал повторялся 16 лет, и с Михой они знакомы как раз столько же…

Опять Миха-Миха-Миха… Где же ты, любимый шут? Сердце вновь облилось кровью, а набитая шишка болезненно запульсировала.

Он с большим усилием выбросил горькие мысли из головы. Будет думать так часто о Горшке — чего доброго уже и в лагере глюки поймает. Надо собраться… В какой раз за все эти дни Князь мысленно себе повторяет эти слова? Вот только бестолку! Он сам как та заведенная пластинка — сигнала SOS несчастной француженки… Не остановить бедный разум.

* * *

Анна-Люсия, негласно ставшая лидером их стремительно сокращавшейся группки, предложила уйти в Джунгли. План звучал безумно только на первый взгляд, со второго — в нём послышалось рациональное зерно.

В самом деле, здесь, на побережье, они практически бессильны: все в открытом доступе, бери, нападай со всех сторон. У обнаруженного озерца с пресной водой — Балу при этом перекорежило знатно — ещё живы были воспоминания не о былой любви, конечно, но о неприятнейшем глюке — были небольшие скалы, там выжившие могли себя чувствовать чуть более спокойно. Все, кроме Сашки, да. Но он всегда был коллективистом — вроде как… Ну или назывался таковым. А коли так, то полезай в короб, Груздь!

Плюс пресная вода — не придется ходить за ней с пляжа, рискуя быть пойманными поодиночке. Оставался вопрос с сигнальным костром, который они поддерживали всё это время. Тот в глубине суши вряд ли заметят. Да и разводить опасно огромное кострище. Пожар на возможно острове — это верная смерть.

Только вот никто уже в глубине души не верил, что спустя столько дней этот огонь им хоть как-то поможет. Скорее это была дань надежде и способ успокоить немного самих себя — ну, что-то же они делают.

Потому уходили с тяжелым сердцем — оставляя надежду, оставляя погибших — уходили, чтобы попытаться хоть как-то выжить в этих новых условиях. Желательно всё же подольше — человек же ко всему привыкает, может, и им удастся.

Время шло, и самовыдвиженец-командир их всё больше впадала в паранойю, причем, ребятки, откровенную. Этот вывод первой озвучила Мышка. Всё-такие женская логика ей лучше поддавалась, как и психология.

Не согласиться с ней не получалось — Анна-Люсия подозревала всех и вся, присматривалась, принюхивалась, словно полицейская овчарка (и те так себя не ведут, как эта дамочка, которую Шурик прозвал Грозные сиськи Кортес, ну, перечитал он Гарри Поттера, да! И то хоть они называли её так меж собой по-русски, порой ребятам по подозрительно бешенному взгляду, казалось, что Анна догадывается о смысле!).

Кортес задавала каверзные вопросы, будто на допросе, искала несоответствия, сравнивала ответы (показания, бл*дь!) разных людей… Нет, ёлки, лучше б им в хвост судьба подослала нормального врача, а не цербера-параноика в юбке!

Словом, вела себя Анна так, что её начали опасаться свои же.

Учитывая, что Другие пока никак себя не проявляли, подозрительно затаившись, девчонка реально могла стать проблемой номер один. И стала.

Втайне ото всех, Кортес выкопала солидных размеров ямищу.

Балу, когда её увидел, охренел и лишился дара речи — в голове не укладывалось, что эта, с виду не слишком сильная девушка, могла такое сотворить. Ну, точно овчарка! И рыла лапами… Только вот чьи кости она решила там зарыть?!

Видимо, расследование, проводимое в голове Кортес, пришло к обвинительному заключению. В яму. В один из дней она резким ударом с ноги в лицо вырубила Натана — паренька, который больше всех не хотел уходить с пляжа — и оттащила в импровизированную тюрьму, закрыв сверху самодельной решеткой из толстых веток и лиан. Спасибо, что землей не присыпала… Пока не!

Присутствовавшие при этом Шурик с Бернардом возмутились и попробовали воззвать к её совести.

— Что ты творишь? Ещё ничего не доказано, — горячился Балунов, тоже нашлась им тут на острове милиция, бл*дь! — Нельзя на своих же бросаться!

— Уверен, что он свой? — ехидно прищурилась Анна. — Его не было несколько часов на второй день — где ходил — непонятно!

— И что? Мы все прям круглосуточно бдили друг за другом?! Мало ли кто, куда разбредался — этого не запрещалось!

— Я не помню его в самолете! — истерично воскликнула уже Синди. Это стало весомым аргументом. Синди была их бортпроводницей, и уж если не помнила она, то… Балу не нашёл, что сказать. Паренька было жаль, но не шкуру же с него Кортес снимала? Для всеобщей безопасности — пусть посидит денёк-другой, авось, прояснится дело.

Натан остался в яме. Анна-Люсия же сатанела с каждым днем. И ежедневно допрашивала (хорошо, хоть только словесными методами!) несчастного пленника.

Довольно скоро она запретила его кормить, чтобы быстрее разговорить. Вот тогда-то запахло керосином.

«Шуты» переглядывались, но сделать ничего пока не решались. Как и все остальные. Решение подождать уже не казалось им таким хорошим, но Анна-Люсия пылала такой яростью, что, казалось, поднеси спичку — и будет взрыв.

В один из дней злополучная «спичка»-таки чиркнула. Госпожа начальница вернулась с «допроса», уже не скрывая своего гнева. Её едва ли не трясло. Ох, Балу бы снял с неё напряжение проверенным методом, да та шипела, как плевок о раскаленную сковороду. И подступиться-то страшно.

— Кто? Кто? — заорала Кортес без предисловий. — Кто носит ему еду?

Она с силой ткнула острым пальце в грудь Бернарду:

— Ты?

Бедолага дантист аж попятился, в глазах его мелькнула растерянность:

— Я ничего не делал!

— Ну, я это! — Мишка неожиданно вышел вперед. Шурик как-то даже и не сомневался. — А чё? Даже, если он виноват, это не повод его голодом морить. Мы люди, бл*дь, а не звери.

Балу закатил глаза. Опять Миха на рожон лезет. Хотя…. Это же Мишка, вечный защитник свиней всех обездоленных.

Единственное хорошее в попадании на этот клятый острове — за это суперкороткое время Горшок научился немного понимать и изъясняться на языке мировых рок-звезд, то есть уже сделал больше, чем за все те долгие годы, что он только говорил о том, что не худо б инглиш выучить!

И вот теперь это «хорошее» грозило им неприятностями. Шура был уверен, что Мишка руку на женщину не поднимет. Но вот сама деваха выглядела так, словно сейчас дикой кошкой вцепится в любого, кто скажет слово против.

Волей-неволей, но им придется что-то предпринимать — не бросать же Гаврилу на съедение этой получокнутой, помешанной на контроле полисменше!

Однако дальнейшее его удивило и озадачило. Почему-то Анна-Люсия резко остыла. Мишке она не сказала ни слова. Балу переглянулся с Егорычем и Машкой: неужто опять пресловутое Горшенёвское гипнотическое воздействие на людей?

Как бы там ни было, но, несмотря на молчаливое неодобрение Анны, несмотря на её явно осуждающий взгляд — она не препятствовала подкармливаниям «волка в овечьей шкуре». Но исключение делала только для Горшка.

Все остальные понимали, что к ним такая поблажка не относится, и Анна-Люсия, завидев их с фруктами для заключенного, может вполне откусить руку дающего. Фигурально, наверное. Проверять не хотелось.

Натан по-прежнему наотрез отвергал все обвинения, кричал о своей невиновности. Кортес всё больше злилась. Всё больше тревожились остальные. В один из вечеров у костра за скудным ужином, в ответ на осторожные упреки в чрезмерной жестокости, командирша выпалила:

— Вот если бы я ему палец отрезала — это была бы жестокость! — И ушла, бросив еду.

Балу переглянулся с Мишей. Оба понимали — да и не только они вдвоем — ситуация дошла до крайней черты. В самом деле же, не сегодня, так через неделю прирежет она паренька…

С тяжелым сердцем все ложились спать. Утром «шутов» разбудили крики Синди.

— Он пропал, совсем пропал. Яма пустая! — стюардесса была вне себя от беспокойства и страха… Но, кажется, не столько перед Натаном-шпионом Чужих, как перед бешеной Кортес.

— Как? — Анна-Люсия волчицей бросилась к ловушке. За ней и все остальные. В самом деле, там было пусто. Никаких следов Натана в прямом и переносном смысле.

Хвостовики растерянно уставились на предводительницу.

— Что нам делать? — растерянно спросила Либби.

— Они нашли нас — Кортес обвела всех тяжелым взглядом. — Надо уходить, и поживее.

Спорить никто не стал… Хотя у Сашки мелькнула мысля, что просто кто-то сжалился над Натаном — вот и отпустил… А вовсе не другие нашли их. Но говорить такое Анне — смерти подобно. Загрызёт, а потом разбираться будет.

Собирались в спешке, хватали и засовывали в немногочисленные баулы самое необходимое в хаотичном порядке. И начался новый побег по девственному лесу.

Грязные, полуголодные, они были похожи на последние осенние листья деревьев, сброшенные злым ветром и гонимые его волей всё дальше и дальше. Только вот тут, кажется, осени, как и зимы в привычном смысле не было… Так что они тут — своего рода инородные элементы, от которых отлаженная экосистема Острова пыталась избавиться.

На третий день пути, подгоняемые страхом и совсем озверевшей Кортес, они все были настолько измучены, что, наткнувшись на деревянную дверь, ведущую куда-то под землю, сначала приняли её за коллективную галлюцинацию.

Но — нет, дверь была реальна. Усилием нескольких человек её взломали и немного приоткрыли — дерево слегка рассохлось и та с трудом поддавалась. Судя по всему, этим местом давно уже никто не пользовался.

Внутри оказалось затхло и слегка попахивало плесенью. Однако не похоже было, чтобы люди отсюда уходили в спешке. Скорее — это было целенаправленное оставление места и консервация?! Хм…

На стене висела какая-то вывеска. Осветив её фонарем, без труда распознали пару слов: «Dharma Initiate». Очевидно, это был логотип какой-то компании.

И вот что странно: не только они, русские, не слышали об этой фирме, но даже американцы не могли припомнить что-то хотя бы отдаленно похожее на данный лейбл. Может, это британцев вотчина? Была… Сейчас ей не пользовались, но робкая надежда тронула сердца. Цивилизация! Даже от таких её отголосков наворачивались слёзы… Ну или в том виновата многолетняя пыль, не суть!

Вообще, помещение было похоже на склад, или, по крайней мере — раньше могло быть складом. Сейчас здесь пыльно. Почти пусто. Естественно, они не могли не открыть один из немногих ящиков здесь.

Либби бесстрашно (ну мало ли! Ловушка в стиле Индиана Джонс там!) запустила руку внутрь и достала поочередно стеклянный глаз (Старик Алонсо, хм?), Библию и … рацию! И если первые две находки вызвали лишь натянутое недоумение, то последняя, словно заставила заполыхать ярким пламенем разожженную вновь в сердцах надежду.

Рация! Только бы рабочая! Тогда они смогут позвать на помощь, их заберут отсюда! С запотевшими от волнения руками осторожно попробовали включить её здесь же — но кроме треска и помех ничего не услышали. Выкатились всей малочисленной компашкой на улицу — опять те же звуки.

— Здесь вокруг холмы, — сказал тогда обычно немногословный Гудвин, протягивая руку к рации. — Я поднимусь выше и там попробую.

— Я с тобой — тут же шагнула вперед Анна-Люсия. Никто, впрочем, не сомневался, что та так скажет.

Гудвин же странно на неё посмотрел, но возражать не стал.

Эти двое ушли, а остальные решили осмотреться и попробовать очистить этот бункер под временное пристанище — до прилета спасателей им всё равно нужна была крыша над головой, желательно ещё и такая, чтобы можно было спать спокойно и не думать о возможном нападении Чужих.

И только Сашка хотел двинуться разгребать бункерок — авось, ещё что найдут, как взгляд его невольно прирос к Горшочку.

И не зря, потому что Мишка, который всё смотрел и смотрел в том направлении, куда отправились добровольцы с рацией, внезапно подорвался и зашагал туда же.

— Мих, стой! — Балу быстро догнал его и попытался остановить. — Мне кажется, там двоих вполне хватит. Давай лучше здесь потрудимся на благо нашей островной семейке? — с надеждой положил ему ладонь на плечо, но Гаврила её сбросил, дергаясь.

— Шурк, нет, у меня ощущения странные! — он отчаянно заломил свои длинные руки. — Не могу объяснить.

Балунов прямо-таки ощущал исходящую от него нервозность и, рассудив, что в принципе днем Другие ни разу не нападали, отпустил, прибавив:

— Ладно, только это… береги себя.

— Береги себя… Хм, ладно — и Мишка нетерпеливо бросился догонять ушедших. Кто бы знал, что этот новый поворот им принесёт. Может, и не отпустил бы тогда...

---

Примечания:

Хвостик — куцый, но так и в каноне было, зато очень скоро хвост распушится благодаря нашей стае товарищей))

---

1) Здесь и далее — Йорик Князя

Вернуться к тексту

И не можем её перейти.

В. Высоцкий

Яков не мог пожаловаться на крепкий сон. За все дни после крушения, он по пальцам мог пересчитать время, когда действительно выспался. Всё было слишком непривычно, даром, что не неженки — приходилось спать в разных условиях.

И скрючившись на сидениях автобуса, и балансируя на боковой верхней полке в поезде, и в самолёте, поджав коленки — да, товарищ Цвиркунов?! В последнем, вот, боинге почти комфортно спалось, жаль, недолго, бл*дь!

Сейчас же, на, видимо, всё-таки острове мешали и странные звуки, с ночной тьмой приходящие из джунглей, и крики раненого, и песок, забивавшийся под одежду, и ночные приключения, типа вот подорвавшегося и сбежавшего, словно по зову предков кабанов, в джунгли Князя. Нет, всё было понятно: состояние внутри не способствовало крепкому здоровому сну.

Вот и в эту ночь Яшкин сон махнул ему ручкой, когда, едва уснув, он услышал звонкий собачий лай. Пес тёмнокожего мальчика надрывался, громко, отчаянно лая на остатки фюзеляжа. Все попытки хозяев его успокоить полностью провалились. Собака перебудила весь лагерь. Естественно, все перепугались — в останках не было ничего, кроме… останков людей. И все же — там что-то шевелилось.

Яша раньше не верил в зомби и прочую мистику, но, после всех происшествий, он был готов поверить самому невероятному. Похоже, пришла пора переживать за собственные «мозги», или чё там ожившие мертвецы жрут?! Не водку ж, как у Князя в песне, в самом-то деле!

— Да это, наверное, Сойер, — с явной неприязнью сказал доктор. Ну, да, все уже заметили, как эти двое «альфа-самцов» друг друга невзлюбили.

— Оглянись, умник, я у тебя за спиной! — с неменьшей неприязнью и сарказмом ответил вышеназванный.

Несмотря на охватывавший его страх, Яша почувствовал что-то похожее на веселье глубоко внутри. Люди здесь, как и везде, были одинаковы. Также пытались казаться круче остальных, произвести впечатление вон на ту рыжую смазливую девчонку!

Тут Джек и Сойер — парни с явным комплексом героя, именуемым в народе шилом в причинном месте — полезли вперёд. Свет фонаря осветил что-то тёмное, большое. Оказавшись под софитами, оно заметалось и шустро ринулась прочь, едва не сбив с ног несколько человек.

— Что это? — крикнула, ахнув, Кейт, что обладала шилом не меньшим, а то и большим, чем у двух её «приятелей».

— Кабан! — хищно ответил подкравшийся Локк, новый кент Поручика, что производил на Цвиркунова спорное впечатление. Потому как горел нездоровым энтузиазмом и жаждой действовать и мог втянуть его Сашку в какую-то сомнительную авантюру, хотя… Че ему Яшка, нянька что ли?!

Существование кабанов уже было не новостью, а прекрасной белковой пищей, которая помогала им вполне сносно держаться в ожидании спасения. Но вот тот факт, что эти животные зашли в лагерь — это было неожиданно и неприятно.

Всё тот же Локк объяснил, что привлёк их запах, исходивший от разлагающихся тел. Что ж, ни у кого иных версий не родилось, а это значит назрел вопрос, что делать с трупами пассажиров… Тот самый, который все оттягивали, как могли, надеясь, что за ними прилетят и останки отвезут на Родину.

Наутро же злой и не выспавшийся Цвиркунов столкнулся с решением Пора идти охотиться на самку кабана (больше 100 кг живого веса!) вместе с Джоном Локком. Обычно Яков не возражал, так как охотиться эти двое наловчились отлично. Но тут его будто что-то заклинило. Всё внутри него кричало об опасности. Нет, он в Мессинги подаваться не планировал, но… После вчерашнего визита нечто неприятное закопошилось, словно черви в душе.

И он принялся настойчиво отговаривать друга от сего опасного предприятия. Неожиданно к нему присоединился и несколько возвратившийся в реальность Андрюха. На два голоса они упрашивали Пора передумать, даже понимая всю бессмысленность подобных уговоров — Сашка был упрям, как осёл. Или баран. Тут Цвиркунов не определился, куда лучше типировать барабанщика.

Убедившись, что тот крепко стоит на своем, Яша решительно вызвался идти с ними. Казалось, это немного охладило и пошатнуло решимость Поручика, но потом, пожав плечами, он молча продолжил готовиться к охоте, натачивая и без того острые палочки до состояния спицы.

Выдвинулись через пару часов. Локк упруго шагал по зелёному травяному ковру, подобно барсу, Сашка же, сжимая свои палочки-дротики, следовал след в след. В то время как Яша, вооруженный ножом из коллекции Локка, тащился сзади.

Князь, даром, что не покрутив им у виска, остался в лагере окучивать Джека, а точнее крутящуюся рядом с ним рыжулю. Ну и пускай — тем лучше. Цвиркунову здесь и одного контуженного (посидите-ка за барабанами пол-жизни!) хватит.

Бодрый старикан, чью фотку надо было помещать как рекламу пенсионного фонда, вёл их, словно видя невидимый след, похожий на большую ищейку. Яков, нервничая всё больше и больше, переговаривался с Пором, неохотно отвечавшим.

— Т-щ-щ, — внезапно Локк остановился.

Мужики прислушались: где-то рядом хрустнули ветки. У вообще-то гитариста, а не охотника мурашки пробежали по спине, заставив просто вцепиться в единственное оружие.

Кабаниха выскочила внезапно, ринувшись на них так стремительно, что только чудом они раскатились в разные стороны, миновав яростную атаку. Только вот не все…

— Бл*дь, — Яша с ужасом увидел, что на ноге у Сашки расползается бурое пятно крови — задела-таки, шельма!

Джон тем временем шустро поднялся на ноги и заорал:

— Куда она побежала?

— С ума сошёл? — тут у Цвиркунова, словно сорвало стоп-кран. — Пор ранен, его нужно обратно в лагерь, ему помощь нужна! — попытался он докричаться до выживальщика-профи на совсем не деловом английском.

— Я пойду за кабаном, а ты, думаю, справишься — отведешь назад друга, — всё это м*дак проговорил, уже проворно бросившись за убежавшей дикой свинкой, ориентируясь только, бл*дь, на предположения и чутьё!

Яков же, дико матерясь, перевязал куском своей футболки рану, помог Сашке встать и медленно повёл к побережью, молясь о том, чтобы никакая чупакабра их по дороге не схомячила.

* * *

Андрей не находил себе места с тех самых пор, как друзья ушли в лес. Мало им было упрямого Поручика, так ещё теперь и Яшка отправился вместе с жутковатой парочкой охотников.

Конечно, Князь понимал мотивы гитариста — он и сам едва не двинулся следом, но Локк заявил ему, что «чем больше народу, тем провальнее охота». Князеву пришлось ожидать в лагере, тем более что заняться там было чем. Правда, от всей этой ситуации он мало того что нервничал и сам,так еще нервировал и Ренника, хвостом таскавшегося за ним.

Прибавьте к этому непрекращающиеся стоны раненого и крики-споры по поводу покойных — надо было что-то срочно решать — добрый доктор предлагал устроить вечером большой костер прямо в фюзеляже, но всё внутри Андрея этому сопротивлялось. И он был не одинок.

Было какое-то неуважение в этой идее, что ли. Как могли они распоряжаться судьбой этих несчастных? Что сказать их родным, когда их всё-таки — Андрей на это ещё худо-бедно надеялся — найдут? Да и слишком силен был в памяти запах «человеческого шашлыка» в день катастрофы. Князь не был уверен, что при сжигании тел сможет удержаться и не блевануть. Прибавив запахов сей церемонии…

— Парни! — Ренник вывел его из размышлений, кинувшись, спотыкаясь, к вышедшим из леса, или почти выползшим Пору и Яшке. Сашка тяжело опирался на Цвиркунова, на одной ноге у него была намотана окровавленная тряпка.

— Джек! — заорал Андрей, резво бросаясь следом. — Сюда, Джек! — в голове некстати промелькнула мысль, что он воспользовался своим скудным английским, даже не задумываясь. Так, глядишь, скоро он вообще зачирикает. Потому как че самое главное в изучении языков? Думаете, чугунная жопа и хорошая память? Ну это, конечно, да… но самое основное — это отсутствие страха говорить. А без практики и носителя… никакая задница в полной мере не обеспечит достойный результат.

Но вернёмся к раненным барабанщикам — уже и другие островитяне, заметив бедственную парочку, звали доктора.

Поднялся хаос. Потому что нервы и так у всех сдавали, а тут лишнее свидетельство небезопасности чудо-острова. Но Джек, примчавшийся из палатки от своего безнадежного пациента, осмотрел рану Сашки, успокоив всех, что кость не задета — глубоко, конечно, но не смертельно. Её обработали всё ещё оставшимся в наличии под присмотром дока виски, предварительно дав и Пору сделать изрядный глоток, а затем замотали свежей тряпкой.

Надо сказать, что беспокойство за Локка, всё ещё бороздящего просторы джунглей, быстро сошло у Князя на нет после рассказа Яшки о всём происшедшем. Экс-инвалид оказался тем ещё чудаком… Которого жажда действия переполняла настолько, что он расставил приоритеты не в пользу раненного.

Это не делало Локка плохим человеком. Просто заставляло задуматься о том, что для кого-то ты всего лишь ступень к цели. Но зато выживальщиком тот оказался отменным. Такие тоже нужны. Правда, ведь?

К тому же к вечеру тот вернулся, волоча за собой кабанью тушу. Локку бы многие обрадовались — добытчик вернулся — да вот только… поспел он как раз к прощальному костру — фюзеляж всё-таки подожгли, прочитав список предаваемых огню пассажиров и молча, в глубине души, извинившись, что не могут поступить по-другому. По-человечески.

Гигантский костер разгорелся ярко-ярко, став громадным крематорием для всех невыживших. Кажется, сегодня желающих вкусить добычи Джона не будет… Больно запах похож. Напоминал, бл*дь, о их природе.

Сейчас в фюзеляже горело и тело того самого полицейского-пристава. Его застрелил Сойер, каким-то странным образом получив и собрав все части пистолета. Поразительный экземпляр! С одной стороны воспользовался он пистолетом не затем, чтоб стать «королём» острова, как некоторые могли бы ожидать, а, вроде как, чтоб прекратить страдания.

С другой — единственная оставшаяся пуля (которая могла послужить, например, против белого медведя или другой неведомой хтони с джунглей!) попала, увы, несчастному не в сердце, но в легкое… И, после двухчасовой агонии, тот всё же навеки замолчал. Сразу стало жутко тихо. Островитяне ходили мрачные, в растрепанных чувствах.

Да, это было благом для бедолаги — тот всё равно умирал. В муках. Нервировал остальных. Но, кроме Сойера, никто не решил, что можно вот так взять на себя роль Хозяина Судьбы и просто-напросто обрезать нитку человеческой жизни.

Впрочем… всем стало чуточку спокойнее, что пистолет теперь был бесполезен. Значит, никто никому башку больше не продырявит. Однако оставались такие товарищи как Локк, как Саид, как Пор, как док и… Кейт. Эти и без ружья могли заставить с жизнью распрощаться.

Андрей вздохнул, мысленно прося у Неведомого, чтобы до такого не дошло. И человеческие лица на этом острове сохранились вплоть до спасения. Чтобы они все здесь не остались в этом проклятом песке, как эти бедолаги, чей прах разносил по округе ветер.

«Это хоть какое-то прощание, — вдруг подумал с болью Князев, глядя на догорающее пламя. — У Мишки, Машки, Сашки и Егорыча и такого, возможно, не будет».

* * *

Дикие пришельцы были не единственной их проблемой. Да, незащищенность на пляже, да, нечто ходящее в джунглях (то, что это был подстреленный недавно белый медведь никто из тех, кто был в походе к кабине, за правду не считал)... Но внезапно очень остро стала проблема воды.

Сколько там без драгоценной жидкости может прожить человек? Трое суток? Больше? Меньше? А, от организма зависит… А сколько надо воды для всех обитателей пляжа?!

Все эти вопросы молнией пронеслись в голове у Андрея, когда вода внезапно… закончилась. Просто р-р-раз и всё. Под палящим солнцем, жарким даже в тени, пить сразу захотелось неимоверно.

И какая ирония судьбы (а они сейчас все пребывали в огромной тропической бане!) — вот, рядышком, на всём пространстве, куда только достанет взгляд, огромное количество воды. Но пить её нельзя. Точнее можно, но проку с этого не будет, один лишь только вред. Проще собственных слёз тогда нахлебаться — да вот беда, те давно высохли.

А за бутылочку обычной пресной, пусть даже налитой из-под крана в какой-то задрипанной бомжеватой коммуналке Питера, кажется, душу продашь. Не холодненькое пивко или квасок — конечно, но… Как же маняще та представлялась в воспалённом сознании! Хлеще, чем водочка даже.

Конечно, можно было утолить на какое-то время жажду фруктами. На какое-то время, да… Хотя процесс добывания молока из козла, хорошо не лося, пардон, кокоса, забирал больше пота и, следовательно, жидкости, чем имеющийся от сих ритуальных танцев выхлоп.

Да и полностью необходимую потребность в воде они восполнить фруктами не могли. Те же сладкие, а это делу мешало, согласитесь! Так что новая экспедиция образовалась стихийно и очень быстро. Потому вскоре Джек, Кейт, Локк, Чарли, Андрей и Сашка Леонтьев, собрав в сумки пустые бутылки и другие нашедшиеся емкости, отправились искать воду во всё ещё необлазанные и оттого пугающие джунгли, из которых так никогда и не возвратится Гордеев.

Вдобавок Княже напрягался оттого, что после того случая с Щиголевым, Андрей вообще этому странному Джону Локку (Спасибо Горшочку за философский вынос мозга! Но правда, что за имечко, а почему не Томас Гоббс, бл*дь!) не доверял.

Слишком многое его смущало — от внезапно обретенной способности ходить (где-то далеко грустил другой лысый мужик в кресле, хотя Профессор Икс не реальный… Наверное!) до огромной коллекции ножей всех форм и размеров, которые, как оказалось, тот вёз с собой.

Скажем так, мужик не был поваром — он вообще готовить, по его словам не умел, да и ножи не были поварскими. Зачем человеку-не-маньяку такая коллекция? Что он с ними собирался делать? В голову упрямо шла всякая муть от братьев Винчестеров до охотников Себастьянов всяких!

Поэтому, кроме Кейт и Чарли, за которыми надо было присматривать — уж больно странным стало поведение басиста (а последние вообще народ сам по себе нормальностью редко блещущий!): то он становился дерганным и нервным, с явными признаками начинающейся ломки, то вдруг, как по сигналу, резко оживал, бодрился, потом всё повторялось. Словно кто-то не ленился заводил сей чудный механизм, словно советскую игрушку-курочку, что клевала своим металлическим клювом равнодушно поверхности… хорошо, не мозга!

Присовокупив факты, Андрей вздохнул… Покамест на острове чудиков хватало. Нет, вы не подумайте — он и сам считал излишнюю нормальность злом, но… Тут уж малость перебор. Конвоируемая заключенная, наркоман-басист, радиолюбитель-араб, истинный убийца Сойер, доктор с комплексом героя, ну вот ещё и охотник Икс, бл*дь! Выбери своего героя и выйди биться против неведомого зла в глубине джунглей. Будь это игра — Князь спросил, чего курили создатели и несомненно провёл бы за ней много часов жизни, но это была совсем-совсем не игра!

Так, в ширящийся с каждым днём список княжеского наблюдения добавился еще и восставший инвалид. Как бы самому себе на карандаш-то не попасть, а? Андрей нахмурился сердито и обратил свой взор на Локка.

Тот же сейчас довольно бодро чапал вслед за Джеком, который — вот неожиданное заявление — поведал, что знает, где искать источник воды. Правда, когда его спросили о внезапно открывшемся тайном знании — загадочно отмолчался, сделав вид, что дико занят рассматриванием несуществующей тропинки у себя под ногами.

«Возможно, не только у меня здесь глюки случаются», — устало подумал Князь. Только вот миражи вместо настоящей воды — это в их ситуации смерти подобно. Но док — лидер и народ ему верил, хоть и вопросы непонятный источник информации вызывал.

И вот вопреки сомнениям… Не то, чтоб прям долго или коротко, но Джек, между тем, довёл их до места назначения — Князев при этом чуть не начал истерично ржать — док привёл ровно к той самой скале, где сам Андрей увидел в одну «прекрасную» ночь Мишку-Шута. Только с другой стороны, да. Может, надо было шары получше раскинуть, авось бы и не страдали эти дни от жажды?! Но кто ж знал, что тут глюки и пользу приносят, м-м?

Однако там их, кроме небольшого родника с чистой — и очень вкусной — водой, поджидал ещё один сюрприз — обломки небольшого самолета. Старого на вид — такие раньше Андрей в кино видел. Вокруг разбросаны мелкие элементы конструкции, типа стекла или винта, а ещё вещи какие-то.

В результате разделились на две команды — одна набирала воду, вторая — исследовала обломки в поисках полезных вещей. Коли уж спасателей пока не видать и не слыхать, то надо как-то обустраивать быт. Мертвецам же шмотьё ни к чему, особенно, радиоприемник… Ну не станут же те с того света звонить? Хей, брат, привет! Князь поёжился — почему-то эхо сказануло это голосом Горшка…

Неожиданно он остро пожалел, что электричества тут нема — не на чем даже послушать Мишку… Диск, вот удача, нашёлся в багаже! Балу в самом деле можно было считать главным амбассадором Ружья. Жаль нет — отменяется, ещё бы подзарядить, где дисковой плеер…

А ведь у Княже с собой в поездке была камера. Увы, её в ручную кладь протащить не удалось. Боялись, пхд, что он там чего стратегического заснимет, эх… А там столько всего отснято было… Чего он сильно хотел бы обратно заполучить. Но стоило учитывать, что, несмотря на восставших инвалидов и найденной с помощью глюка воды, это не чудо-остров желаний!

Вздыхать было некогда, как и сходить с ума. Кокосами по балде ему более не прилетало, так что… Руки в ноги, братцы.

Очень споро они принялись за дело, попутно переговариваясь и даже перешучиваясь (Андрей с удивлением обнаружил, что уже может немного понимать — погружение в языковую среду, как говорят, самый действенный метод). Это было увлекательно и отвлекательно. А отвлекаться-то было и нельзя.

Он понял это в тот момент, когда не нашёл взглядом Чарли среди разбирающих завалы. И тогда его нашёл Локк (вот уж кто точно прокачал на острове свои навыки ишейки) — стоящим на улье. На, мать его, огромном улье в земле. Не на дереве, бл*дь. Можно было предположить, что и пчёлы там какие-то особенные… Делающие неправильный мёд. Не за ним ли отправился горемыка?!

«Как Мишка, блин, — в панике думал Князь. — того тоже нельзя было отпускать из поля зрения». Он не заметил, как приписал Горшку определение «был». Прошедшее, с*ка, время! Вот я был, и вот меня не стало — собственная строчка бьёт по ушам.

Попытка заткнуть улей ничего не принесла — Чарли дернулся, испугавшись, и пчелы начали атаковать. Все бросились бежать. Только вот далеко не в рассыпную… Потому что пчёлы — пчелами, а память об опасности пострашнее зверских насекомых, не желающих делиться медком, заставляла держаться в куче. Хорошо, не роем и не строем, да?

Андрей мог бы поклясться, что никогда в жизни так не бегал. Хотя кардионагрузку на концертах получал регулярную… Но на острове он остро жалел о набранных килограммах… Был бы тонкий и звонкий, как года два назад, то… Загнулся бы быстрее! Пришла в голову неожиданная мысль. Не жир, а стратегический запас… Ага, это надо ещё сказать Хьюго!

К счастью, страх придает силы и отважные водоносы забурились целиком (без потери бойца на сей раз) в какую-то пещеру рядом с водопадом. Пчёлы же, то ли сжалились (ага, прям так жалы их и погнулись!), то ли просто их потеряли, но в пещере не объявились.

Запыхавшись, огляделись. Андрей же, мимолетно пробежав взглядом по участникам пчелиного марафона (а хорошая б вышла реклама Билайну! Ещё б сняться уговорили Билана для созвучия и вовсе — он бы такую рекламку даже себе отдельно записал, хы!), задержал взгляд на Кейт — та стояла без футболки, в одном лифчике.

Молодой организм брал свое — Князев не мог не оценить прелестную фигурку. Чертовка (и он очень сильно надеялся воровка, а не пожирательница сердец — кто ж этих австралийских аборигенов, с которыми лисичка жила, знает!), заметив его взгляд, нисколечко не смутилась, а, наоборот, с вызовом глядя ему в глаза, выдрала свою футболку из рук у виновника забега Чарли и неспеша оделась.

Всё это было так завлекательно, что Андрей не сразу почувствовал, что уже его за футболку пару минут дёргает Реник.

— Ну, чего? — пришлось переключить внимание со стройной лисички на амбалистого…

Лось вместо ответа ткнул пальцем куда-то за спину Князя.

Оглянувшись, Андрей отпрыгнул от этого места примерно на метр: там лежало мумифицированное человеческое тело.

М-м… Индиана Джонс, говорили вы… Да ну нахрен эти ваши приключения! Князь дико-дико скучал по родному дивану или хотя бы койке РЖД, можно даже верхней… И возле толчка!

Мумия! Она, бл*дь, хотя бы не оживёт? Не ожидает ли их тут зомбиленд с затравочкой от Робинзона Круза?! Вот это кроссовер, вот это да! Где-то в гробу нервно икал от зависти Жюль Верн, что одним из первых додумался миксовать сюжеты… Но не настолько ж! А может это милое тело и сожрало Гордея?! Нет, определенно, с чересчур живым воображением Андрея что-то надо было делать… Разнервничался тут, понимаешь ли, когда и не ясно ничегошеньки… Ну тело и тело. Ленин вон тож сколько лет лежит — ничего! И дальше Ильич полежит, на липовый мёд не разложится покамест.

Джек, осмотрев находку, выдвинул предположение, что тело здесь давно — прекрасно, умник, мы и не знали, — лет так 40-50. А вот это было уже интереснее. В какую же глушь, в какой отдаленный уголок океана их закинуло?

Не успев переварить первое изумление, немного в стороне нашли ещё одно тело. По мнению всё того же Джека, который был ближе всего к тому, чтоб называться антропологом, это были мужчина и женщина.

Пещера же стала им могилой… Одной на двоих. Размером с неплохую такую хрущёвку. Мозг Андрея тут же нарисовал грустную картину, как выжившая в крушении парочка жила здесь, или неподалеку, потом кто-то из них, возможно, женщина, умерла, мужчина отнес её в пещеру, да и сам позднее пришёл умирать туда же, чтобы вечно быть со своей возлюбленной.

Да уж… Вот тебе и сюжет для песни. Он поёжился. Могло, конечно, быть и иначе — и умерли они в один день, устав ждать помощи… Что-то выпили, что-то съели. В любом случае правды они без оборудования, которого нет, не узнают. Да и к чему…

Думать сейчас следовало о живых. Тем более, что тут, судя по зажегшимся нездоровым огоньком глазам Джека, снова намечался неслабый движ.

Доктор вообще в последнее время стал генератором идей — очередная светлая мысль пришла то ли во время осмотра тел, то ли пока они набирали воду: предложил, цитируя, «не воду принести людям, а людей отвести к воде».

То есть переселиться в пещеры. Ну, конечно, захоронив предварительно тела её предыдущих обитателей, выселив их из сей природной жилплощади… Княже сильно надеялся, что призраков в реальности не существует. Даже в такой издевательской, как на этом острове.

Но оглядываясь на живых, к примеру, Реника это предложение возмутило до глубины души. Андрей же призадумался. На острове они уже долго — достаточно, чтобы их могли бы заметить. Учитывая тех несчастных из пещеры — их поиски, очень возможно, дело длительное. А им нужен доступ к воде. Плюс ко всему — укрытие от зверей, защита от солнца… Все эти аргументы в его сознании перевешивали желание остаться на берегу в надежде, что их заметит случайно залетевшее, заплывшее спасательное судно.

В итоге, пока Джек всю обратную дорогу вещал про свое супер замечательное решение, предполагая, что некоторых придется уговаривать перебраться к источнику, Княже уже продумал где и как всё расположить в пещерах. Просыпалась в нем иногда такая хозяйственность. Или умерший дизайнер.

А доктор прав был в своих опасениях. Только вот Князь никак не ожидал, что уговаривать придется и членов группы. Точнее — одного члена — заупрямившегося Лося, что решил наплевать на мнение большинства, оставшись стоять на своём.

Позднее они стояли своей маленькой кучкой чуть в стороне от всех остальных выживших и переругивались. На самом деле переругивались Андрей с Леонтьевым, Яша с Поручиком амёбно стояли в ожидании разрешения конфликта. Поручику было всё равно — охотиться было удобнее из джунглей, а его нога уже достаточно поджила, Цвиркунов же просто устал и решил положиться на мнение большинства, которое никак не хотело сформировываться.

— Чё ты на этом берегу забыл, а? — горячился Князь, досадуя, что никак не получалось у него понять: то ли Сашка это из вредности, то ли Касперов двух жмуров боится… — Если бы нас могли скоро найти, нашли бы уже вчера!

— Это неразумно, — брызгая слюной отвечал Лосяра. — Надо поддерживать костер, его заметят. За нами вот-вот приедут.

— Дурак, что ли? — Андрей чувствовал, что все аргументы он исчерпал и просто бьется о стену непонимания, наивности и упрямства. Или чего-то ещё. Мдя, Сашка Леонтьев — Хранитель очага, тьфу, сигнального костра… Звучит даже странно!

— Без оскорблений, Князев, ок? — холодно просверкал очами.

— Вот как ты заговорил, — прищурился Князь. — Князев, так значит. Хорошо, тогда давай так — в последний раз спрашиваю — пойдёшь со мной?

Реник молча покачал головой. Андрей резко развернулся к всё также безмолвствующим товарищам:

— А вы?

Поручик просто молча шагнул и встал рядом с ним. Его вовсю ждали кабаны, да и на Локка он в обиде не был, напротив, когда тот принес ему самый зажаристый шмат той огромной кабанихи… Кажется, тогда их барабанщик всё простил. Ладно, с этим всё понятно, а вот Яшка заколебался.

— Саш, — обратился он к Ренегату. — Кончай уже, нам бы вместе держаться, — напомнил, что вообще-то их состав и так поредел. И это сейчас не про потерянный хвост, а о Гордее, чьи кишки подсыхали на пальме…

По лицу Леонтьева проползла горькая усмешка, но он не ответил.

Цвиркунов вздохнул и шагнул к большинству.

Андрей же и сам чувствовал, что поступает как-то совсем не по-дружески. Да и мысль свою, что им необходимо держаться вместе, помнил ещё. Но утешил себя тем, что Лось ещё придет. Поймет бессмысленность своих действий и придет… копытами пристучит. Как и все оставшиеся — а их оказалось не так мало.

Удивительно, но ораторского таланта доктора не хватило, чтоб зажечь всех. Остались и Кейт, и Саид, и Сойер, и Майкл… И ещё несколько людей. И ладно араб-инженер-любитель — он собирался с помощью трех антенн засечь, откуда передается тот самый сигнал. Ладно, Сойер — у него и тут всё неплохо, бизнес какой-то наклевывался мародерский. Но Кейт! Эта хитрая лиса, поддакивавшая всю дорогу до пляжа, решила на нём же и остаться. Странно, казалось — она побежит туда, куда пойдет добрый доктор, правда, не Айболит совсем. Хм, выходит, у этой хитрованки явно свои планы были.

Всех остальных они с Джеком уговорили.

* * *

Анна-Люсия не совсем понимала, почему она не отпустила мужичка одного. Сработало ли то профессиональное чутьё, или же виновата была её подозрительность, что усиливалась с каждым днем, проведенным на острове… Она не знала.

Но нечто, не раз выручавшее в работе, сейчас просто кричало ей, что где-то и что-то Анна упускает. Но что именно — затруднялись предъявить и чуйка, и подозрительность, почти паранойя, что развилась на этом проклятом острове.

Потому Кортес сейчас попросту поднималась вслед за Гудвиным в горы и, опираясь на самодельное копье, пыталась ухватить неясную мысль, змейкой вьющуюся в голове. Она вот здесь, рядом, кажется, протяни мысленно руку — и ухватишь, размотаешь до конца, поймешь всё. Но не получалось. Через пару часов её спутник остановился — так резко, что Анна едва в него не врезалась.

— Привал! — весело объявил мужчина, пояснив кратко: — Ноги гудят, — и в самом деле она ощущала себя загнанной лошадью, но отчего-то осознание этого пришло только сейчас, когда Гудвин велел остановиться. До этого Кортес летела вперёд, подгоняемая неясными сомнениями и бьющей в ушах горячкой крови.

Он плюхнулся прямо на землю, галантно указав своей спутнице на округлый камень, очень похожий на специально придуманное природой кресло. Да уж… Очень мягкий, удобный пуфик, на такой с разбегу плюхнешься — долго сидеть не сможешь!

— Дашь нож? — с видом заправского фокусника Гудвин вытащил из кармана спелое манго.

Анна, немного поколебавшись, протянула ему рукояткой вперед прикарманенный от убитого Чужого нож.

— Знаешь, что странно? — тихонько спросила, пока мужчина нарезал фрукт на дольки.

— М? — Гудвин вгрызся в свою дольку, пока Анна крутила протянутую ей часть в руках.

— Это армейский нож. Такие сейчас уже не выпускаются. Как он попал сюда? — на самом деле эти мысли давно её мучили, но вот сейчас отчего-то попросились наружу.

— Может, мы не первые, кто плюхается в воду у этой земли, — пожал плечами тот, не прерывая своего занятия, отчего сок от манго оказался у него на шее. Будь Анна-Люсия менее возбуждена, может, это и показалось ей соблазнительным, но сейчас она могла думать лишь о том, что в лучах заходящего солнца, капельки кажутся кровью… Что вот-вот прольётся.

Вот оно. Есть! Мысль, крутившаяся и бьющаяся в виски, оказалась зажатой в угол и схваченной. Кортес даже не нужно было зачитывать той права, мысль и так покорно сдалась и начала сдавать подельников, не требуя адвоката.

Перед её мысленным взором пронеслись стадом вспугнутых лошадей воспоминания о первом дне. Вот она в воде. Рядом куча кричащих, испуганных, плывущих или тонущих людей и уже утонувших тел. Вот они на берегу. Все мокрые, как рыбки. И вот выбегает из леса Гудвин — кричит, что нашёл в лесу несколько застрявших человек, нужна помощь. Но самое странное — Гудвин был абсолютно сухой! Крепёжки же сидения, как они убедились, сделали на совесть… Все, кто приземлился в джунглях вместе с креслами — выбраться самостоятельно возможности были лишены.

— Как ты нашёл Бернарда, Мишу и Сашу? — холодея, резко выпалила она.

— По крикам, — моментально ответил мужик. И это ещё больше укрепило Анну-Люсию в её подозрениях. Ответ звучал так, словно был отрепетирован заранее.

— Почему ты был в сухой одежде? — допытывалась Кортес, хотя уже не сомневалась: перед ней теперь не свой, это был враг. Решила немного потянуть время, раздумывая, как лучше всего внезапно подобраться к нему на расстояние удара.

Гудвин не дал ей времени подумать. Он первым бросился на неё — все, на что Анну хватило — выбить нож.

Они клубком покатились вниз по склону, совершенно чудесным образом прихватив с собой в этот клубок заостренное копьё. Чудом то не воткнулся ни в кого из них. Едва остановившись, они молча начали борьбу за самодельное оружие.

Кортес дотянулась первой — двинув локтем в лицо своему противнику, она сжала деревяшку и, размахнувшись, почти вонзила его в грудь врагу, что так долго прикидывался ближайшим сподвижником. В душе было пусто и горько, но Анна бы это сделала — можете не сомневаться. Ненавидела бы себя потом и в кошмарах вздрагивала — но убила бы Гудвина.

Но в последний момент её руку перехватили, а затем и вовсе сдернули с поверженного. Кортес с изумлением увидела того странного и милого русского паренька — Мишу.

— Не надо, — его английский был плох, но она улавливала смысл того, что он пытается ей сказать. — Нельзя делать боль. Надо узнать, куда забрали наших.

Анна-Люсия в корне была с ним не согласна — это был враг! Возможно, все утащенные уже убиты. Нужно в первую очередь было обезопасить себя и оставшихся с ней людей. А этот дурень мало того, что сбил её, когда она решилась, так ещё и продолжал удерживать, пока Гудвин имел шанс очухаться и порешать уже их двоих! Поэтому Анна стала яростно вырываться. Уже не холодный расчёт, не навыки полицейского, а дикая, какая-то звериная ярость двигала ею.

Опасно недооценивать противника — это правило им внушали в полицейской академии с первых дней занятий. Кортес же в данный момент пренебрегла этим правилом. Пока они с Мишей боролись, точнее, боролась и брыкалась она, а он — несмотря на худобу в нём, оказалось много сил — всеми силами её сдерживал — этого времени Гудвину хватило, чтобы оклематься.

Итогом этого стал удар тяжелой веткой сначала по одной темноволосой голове, потом по другой. Вспышка слепящей боли, и Анна провалилась в глубокую темноту.

* * *

Когда Кортес пришла в лагерь — Балу не заметил. До этого же, тщетно стараясь загнать куда подальше невеселые мысли, он находил себе дело за делом, не чураясь от «помочь убрать пыль» до «починить входную дверь».

А теперь вот Мышка, крутившаяся рядом, ойкнула и, толкнув его, указала на Анну-Люсию. Выглядела та неважно: ещё более грязная, чем они все были, вдобавок с плохо замытой кровью на голове и страшным взглядом. Ещё страшнее было осознать, что вернулась та одна, сжимая в руке злополучную рацию.

— Гудвин — предатель, — выплюнув с горечью, объявила она. — Он не летел с нами, он — Другой.

В её голосе не угадывалась ни капля сомнений. Балу подумал, что должно было произойти что-то действительно ужасное, чтобы не только дать полицейской эту новую версию, но и подтвердить её. Потому что все знали — Гудвин был одним из столпов их лагеря, тем, без кого им всем пришлось бы туго. Это признавала и ценила сама Кортес. Этого мужика все любили… И вот на тебе — заявляется вся в кровище Анна и утверждает, что тот Чужой!

— Где он? — кажется, это робко спросил Бернард.

Да, это был хороший вопрос. Балу надеялся, что девчонка не прибила шпиона от гнева. Всё-таки, если у человека срывает тормоза и он идет на убийство, пусть даже в праведной ярости — ничем хорошим это не кончается. К тому же… Враг или нет, но лично им Гудвин ничего плохого не сделал. Скорее, наоборот, он Миху спас, отведя тогда к эвкалипту. Что до похищенных — доказательств, что те мертвы или страдают, не было… Как и обратного. Чужой нужен был им живым, чтобы выяснить в том числе и это!

— Сбежал, — глухо ответила та, чуть отводя взгляд. И без того тёмные глаза Анны, казалось, потемнели ещё больше.

Она помолчала, явно пытаясь собраться с духом. Нехорошее предчувствие заворочалось у Сашки где-то в животе, когда он понял, что девица слишком пристально смотрит этим своим взглядом на их маленькую группку. И в самом деле… Гудвин сбежал это понятно, но Горшочек-то этих двоих ринулся догонять… Неужто догнал? Но не успел Балу в полной мере испугаться, как Кортес окончательно выбила весь воздух из его легких своим глухим признанием:

— Он забрал Мишу.

Вас когда-нибудь били под дых? А вот Сашке случалось в совсем юные годы ввязываться в драки. Да что там случалось — это было весьма регулярное явление. Да и потом тоже… Нет-нет, да приходилось махать кулаками. А раз машешь ты, будь готов, что засветят и по тебе!

Вот и вышеупомянутый удар получал, бывало. Только сейчас его никто не бил, а ощущения были такие же настоящие. Боль, резкая, физическая. Воздух, внезапно покинувший легкие.

«Миха-Мишка-Миша», — мерно отстукивало в голове. Краем глаза он уловил слёзы на лице Нефёдовой и совершенно серого Егорыча. «Ты никого не спасешь», — злобно смеялась в голове Маша-видение, прибавляя: — «Уже не спас!»

— Простите, — голос Кортес, странно смягчившийся, доносился как сквозь вату. Быстро и часто моргая, Анна стремительно развернулась, протопав в сторону небольшого ручейка, протекавшего неподалеку. Никто не решился последовать за ней.

Балу, также заторможено, но сухо моргая, нелепо смотрел ей вслед. Велико было желание крикнуть вслед: «Это твоя вина!»

Казалось, произнеси он это, и груз на плечах станет не таким неподъёмным, а вместе с этим станет легче и дышать. Но, нет, Шура понимал, что ни одни слова не изменят ужасающей реальности: он виноват. Это он, а не Анна-Люсия позволил Мишке уйти, расцепившись. Та вообще не знала, что за ней следует один безбашенный анархист…

Притянув к себе ближе Машу, незаметно приблизившуюся, Сашка лихорадочно обдумывал дальнейшие действия. Мысли перескакивали, путались, мешали принять решение.

Зато вот Фёдорову, очевидно, ничего не мешало. Он подхватился и решительно зашагал в ту сторону, откуда вернулась Анна.

— Егорыч, ты куда? — в два прыжка догнал его Балунов.

— За Мишей, — кратко пояснил техник.

— Куда? — басист схватил его за руку. — Мы даже не знаем, куда идти…. Куда этот упырь мог его утащить.

— Но шанс-то есть… — Егорыч был непреклонен.

«А и в самом деле, — вдруг воодушевился Балу, — а вдруг… Должно же хоть раз нам повезти!»

И Сашка решительно и неожиданно для самого себя крепко обнял Мышку, горячо прошептав ей на ушко: «Держись ближе к мистеру Эко, он надежный», — и они с Егорычем скрылись в зарослях джунглей. Не успела Машка и коготками в него вцепиться, не отпуская в сомнительную погоню.

* * *

Конечно, это была чистая авантюра — они бегом взбирались по холмам, оглядываясь, прислушиваясь. Дыхалка скоро накрылась: такой бег по пересеченной местности куда как покруче любого спортзала, который, впрочем, они всей группой старательно игнорировали. Считая, что их кардио в виде прыжков по сцене и упражнений с переносом инструментов — хватит за глаза.

Это предприятие с самого начала было обречено на провал, но Балу не предполагал, что провал будет столь эпичным и громким.

На одном из холмов его нога провалилась в, похоже, кроличью норку, которая была так искусно скрыта в густой траве, что её не увидели бы там и в бинокль.

Падение было фееричным. К сожалению, а, может, к счастью, Сашка не Алиса и ни в какую страну Чудес он не провалился. Зато его приложило об землю со всей силы. В глазах не то, что звездочки — кометы замелькали.

Пока Балу сидел на земле, пытаясь очухаться, перед взором внезапно возникло обеспокоенное лицо Фёдорова. Тот активно что-то болтал, но Сашка слышал всё, как в шумоподавителях.

Плюс ещё на глаза начали сползать красные капельки и, сколько бы их Балу не вытирал, они не убывали, напротив, казалось, лились сильнее.

Егорыч сорвал с ближайшего куста широкий тропический лист и, приложив к многострадальному лбу, прижал собственной рукой Балунова. Затем решительно поднял его на ноги — Балу сразу слегка замутило, голова закружилась… В результате назад его техник практически протащил на себе, активно шевеля губами и жестикулируя свободной рукой.

Сознание у Сашки было какое-то спутанное. Он слабо осознавал реальность. А когда совсем отключался, то ему казалось, что проклятые туземцы — каннибалы и очень любят приезжих… Потому что своих жрать — это всё-таки не то, что заморские «деликатесы». Пору раз он пробовал сбежать от Егорыча, чтобы продолжить поиск, но вновь валился с ног… Если б не техник — покалечился бы сильнее. А так худо-бедно добрались под утро уже… А может это в глазах у него так смеркалось.

Конечно же, их появление вызвало всеобщий «восторг» в лагере — мало того, что ушли они по-английски, попрощавшись лишь с Мышкой, так ещё и вернулись в положении сиамских близнецов, один из которых, к тому же, щеголял весьма живописно окровавленной башкой, с которой уже было ясно видно, что никакой Сашка не натуральный блондин.

Все забегали, засуетились, несли воду-тряпки-иголку с ниткой (кажется эта деваха Либби решила переквалифицироваться в хирурга или травматолога под чутким руководством дантиста Бернарда)… Машка сбледнула с лица так, что можно было вручать титул мисс привидение, и держалась максимально близко — положив его многострадальную голову себе на коленки, поглаживая, почесывая за ушком как большого кота и украдкой награждая легкими прикосновениями губ ко лбу, пока остальные смывали кровь и промывали ранку. Да, то и в самом деле была совсем небольшая рана, однако кровила сильно.

Сашка же одурел слегка от таких ласок. Если б не возможно поджариваемый на медленном огне Миха, то заурчал бы от удовольствия, кляня себя за то, что раньше так подкатить к скрипачке не догадался…

Убедившись, что этот сумасшедший русский в ближайшее время, вроде как, помирать не собирается, в очередной раз уменьшившаяся группка выживших разбрелась по импровизированному лагерю, стараясь подготовить бункер к временному проживанию. С Балу осталась его так же поредевшая банда, окружая заботой и всевозможным комфортом.

в некое такое никуда

Агата Кристи — Дорога паука

Тем же вечером маленькая банда вовсю обосновывалась в пещере. С наступлением темноты здесь было неуютненько, но весело затрещавший костёр (с розжигом они, вроде, наловчились) немного скрасил атмосферу.

А так как лучшее лекарство от страха и плохих мыслей — это трудотерапия, то работа нашлась каждому: похоронить за пределами пещеры два древних тела, разжигать и поддерживать костёр, готовить еду, переносить вещи. Впрочем, с последним они не справились до конца, решив продолжить с утра. Как ни удивительно, но для потерпевших самолётокрушение у них оказалось как-то многовато вещей.

И хоть первая ночь была спокойной, но с утра они были снова как муравьи в потопе. Все уставшие, взбудораженные, мокрые от забот и беготни. Особенно выделялся Чарли. Сегодня тот снова был весь на нервяке: руки тряслись, он постоянно отмахивался, словно от мух, и то явно замерзал (и это в сумасшедшую-то духоту и жару!), то вдруг становился пунцево-красным и смахивал пот. Что бы там ни было, но подобные симптомы недвусмысленно указывали знающим людям на проблему.

Князь только не знал о масштабах этой самой проблемы и когда она окончательно рванёт, но не сомневался, что нужно что-то решать уже сейчас. Он неоднократно подходил к Чарли, пытаясь предложить ему помощь, но тот, после приснопамятного охлаждения в океане, видимо, догадался, что этот странный русский что-то подозревает. И морозился от него… Как Горшок, блин! В худшие минуты. Чем ещё больше вызывал у Андрея навязчивое желание подойти и не то встряхнуть, не то обнять и успокоить, сказав, что всё будет зашибись. И они справятся.

Только вот остатками не отбитого кокосом мозга он понимал… Это не Мишка. Совсем. И его не заменит. Но ничего поделать не мог. Ходил и пас басиста несчастного, что от него как от чумного уже стартовать начинал.

Точно также паренек бегал и от Локка. Тот, правда, на рожон не лез и просто внимательно наблюдал за «рок-богом». Тоже всё понимал мужик, другим не трепал, но… Неожиданно тут они с Князевым заодно оказались.

А вообще то, что сталкерит здесь не только он, но и его, Андрей узнал не сразу. Князь и не подозревал, что и за ним пристально приглядывают, пока его не отвел за локоточек Яшка:

— Андрюх, ты бы бросал это всё.

— Чё? — явно не въехал в пожелание Князев, нервно покосившись на чуть шевелящуюся листву.

— Чарли, гитарист. Не надоело бегать за ним? Одного наркомана было мало? Или сейчас тебе проблем и забот не хватает? — неожиданно взъелся на него Цвиркунов.

— Да, блин, Яшк, его же ломает явно, — Андрей почесал затылок рассеянно, как вдруг приметил за спиной у товарища весьма съедобное растеньице… Не сельдерей, но слюна отчего-то уже выработалась. Главное, чтоб Цвиркунов после его песенок на свой счет не интерпретировал.

— Ты тут не один, кто может справиться с этим, — раздраженно продолжал гнуть свою линию Яха, не заметив прожорливого взгляда, устремленного на кустик позади себя. — Или кто может взять на себя это. Это не Горшок, блин, который ни хрена никого не слушал, на тебя лишь с какого-то хера велся, — а вот про «какой-то хер» это он зря… Съедобное растение было позабыто, налитые кровью глаза были обращены теперь на самого гитариста, что не видел и продолжал: — Этот парень тебя даже слушать не станет…

— Замолчи, блин! — Князь так разозлился, что не только глаза, даже ушки покраснели и, казалось, ещё чуть-чуть и он начнет дымиться… и ногой землю рыть. — Теперь что, кинуть его? Раз он наркоман, всё, надо забить и просто отпустить?

— Он тебя не просил об этом, — твердо стоял на своём Яшка, не испугавшись таких метаморфоз. Андрей, может, и тот ещё колдун-кабан, но с головой пока в относительных ладах. — Подумай на досуге, кому нужно это твоё спасение? Ему, или тебе?

Смачно скрипнув зубами, Князев продолжил работу. Но тощая фигура, слоняющаяся и всем немного мешающая, невольно то и дело притягивала взгляд.

Только вот… Признаться честно, спасаясь от невеселых мыслей и разных там внутренних голосов, Княже чуть не проморгал момент, когда Чарли, со своим багажом почти тротила, вызрел окончательно.

Очухался он лишь тогда, когда паренёк одним прыжком бросился за Джеком в соседнюю пещерку. Естественно, слова Яшки он проигнорировал. Потому Князев тут же, матюгнувшись и бросив разбирать очередную сумку с полезным барахлом, рванул следом. И, да, — ему больше всех дело есть! Оставлять дока с ним один на один — нельзя… Сей товарищ всему лагерю во вменяемом состоянии нужен, нечего его драконить. А у Андрея — опыт. Горький. Его даже английский плохой не умаляет.

О, да, нарики сцены устраивать умеют. Достаточно изучив Чарли за предыдущие дни, Андрей понимал, что кричит на Джека сейчас не совсем он — кричат жажда и туманящее желание в его голове. Гоблин, очередной гоблин, бл*дь, проникающий в человеческое тело и отвоевывающий там с кровью, болью и гнусностью всё больше и больше места.

Джек же, вопреки его опасениям, казалось, был спокоен, как скала. Князь подумал было даже, что зря ломанулся. Потому тихонечко припал к стеночке пещерки.

Док тем временем выслушивал все обвинения, что-де жизни ему, Чарли, не дают, что сам Джек его за ребенка держит и ничего не разрешает, а он же человек взрослый, известный, стадионы собирал! Ну, это, по крайней мере, Андрей, напрягая свой скудный пока запас английского, смог понять.

Тут уж желание «остановить и заземлить, не дать начудить» снова ожило, и он ринулся… спасать. То есть помогать доку увещевать почти взбесившегося музыканта. Дело шло туго, Чарли успокаиваться не желал (Конечно! Он ж стадионы собирал — куда им, бл*, со спорткомплексами!), а, напротив, распалялся всё больше и больше.

Голосистый, увы, не кивин, а басист (оксюморон какой-то, чес слово, если б не сэр Пол!) орал так громко, что некоторые обеспокоенные соплеменники (о, как быстро все мы тут сроднились-то!) стали заглядывать в пещерку, ничуть не успокаиваясь, когда Джек или Князь махали им: «отойдите мол».

Вот, может, потому, что сердобольный народ надо было осаждать — и так народу сильно много набилось в пещерку-то, что не способствовало выравниванию душевного равновесия Чарли… А может, оттого, что всю концентрацию пожирал беснующийся басист, но Андрей не обратил сперва внимания на мелкие камушки, посыпавшиеся у него по плечам от этого ора.

А потом стало поздно — каменные своды пещерки вдруг задрожали, а затем жутко содрогнулись, ещё где-то в глубине гулко ухнуло и в них полетела сверху внушительная масса камней, земли, каких-то корней и растений.

Единственное, что успел сделать Князь — со всей дури толкнуть враз замолчавшего Чарли, надеясь, что этой силы хватит вытолкнуть его с траектории обвала. А потом стало пыльно, ужасно больно и темно.

* * *

Якову было невмоготу. Ну, вот, скажите на милость, сколько можно издеваться, а?! Мало им было застрять на дурацком мистическом острове, потерять половину группы, испытать дикий ужас в джунглях, где схомячили их, на минуточку, директора! И вот всего этого длиннющего списочка злоключений будто бы не достаточно! Нет же! Судьба, щербато ухмыляясь, подсунула им под нос, в теплую компанию, очередного наркомана.

Нет, вы не подумайте, Цвиркунов Мишку любил. Искренне рад был, что тот, хоть и смурной и говнистый без предела и зазрения заплывшей вместе с бухлом совестью, но чистый вот уже достаточно долго. Но он устал. За все годы в «Короле и Шуте» Михи, точнее его бесоёбства, стало слишком много. Яша устал от одного наркомана и не хотел опять по новой во всё это влезать.

А влезать придётся — вон, Княже-то уже подгрузился. Того и гляди возьмёт островного оступившегося на поруки. Значит, и они тоже будут участвовать в очередной миссии по спасению чужой задницы, что, между прочим, сама на весь этот героиновый муравейник села. В то время как им бы сейчас самим не помешал кто-то спасающий. Вертолёт, например!

Вы не подумайте, чёрт возьми! Ему нравился Чарли! Правда! Как ни как — солидарность музыкантов и тут работала… И он сочувствовал ему, жалел… Но заставить себя помогать не мог! Натерпелся! На поганом острове куча людей, есть вот даже настоящий доктор. Пусть он и помогает! Хотя Джек этот — тоже какой-то маньяк-супермен. Всех спасу, всё разрулю — и как хватало его только… Но раз уж док сам в это залез, то пусть до конца и разгребает. Чё они-то должны?!

Поэтому-то Цвиркунов и едва сдержался, чтобы на Андрюху не наорать… Во-первых, потому что бесполезно — Князь упёртый товарищ, а, во-вторых, он всё же понимал, кто из них самый горшенутотравмированный… Не будем пальцами и палочками указывать! Немудрено — за столько лет приобрёл себе Андрюха плохую привычку спасать всех и вся, комплексы, бл*дь!

Потому-то и не спустил всех накопившихся собак, а решительно отправился очищать соседнюю пещеру, намереваясь сделать из неё некую комнатку для их группы. Размером та, правда, была даже меньше гримёрки в задрипанном ДК.

Оттого-то, когда земля ощутимо содрогнулась, повалила из основного прохода каменная дымка, Цвиркунов, конечно, испугался. Им сейчас только землетрясения или проснувшегося вулкана на чудо-острове посреди океана, где могло либо поджарить, либо волной цунами смыть, не хватало! Но, выбежав к, видимо, только что обвалившемуся отнорочку и обнаружив среди сгрудившихся чумазых людей из знакомых рож лишь Поручика, враз похолодел:

— Где Князь?!

— Там, — развеял надежды на то, что их беды кончились Пор. Сам Сашка, кашляя и пытаясь протереть лицо, бочком начал пробираться к завалу. — Был в той пещере, вместе с доком.

Недолго думая, Яков подскочил следом, лихорадочно хватаясь за камни и начиная разбирать природные баррикады. В самом деле кому-то там, наверху, группа «Король и Шут» крепко насолила. Сначала одного солиста прибрала к себе земля, теперь вон и на Андрюху пасть раззявила хищную. Странно, вроде б, ниче такого и не пели… Это Ария про всяких там Антихристов не гнушалась.

Вы скажете — дурость, но станешь тут, пожалуй, суеверным. Когда вот на ровном, казалось бы, месте такое вот происходит.

Впрочем, пока совсем уж хоронить было преждевременно. Работали они быстро и слаженно, разгребая обвал. В такой момент объединились все: и люди в пещерах, и прибежавшая по зову, как он узнал, оттолкнутого вовремя Чарли группа с пляжа…

В какой-то момент Цвиркунов обнаружил себя роющим землю плечом к плечу с Реником и Кейт. Руки ныли, покрывались царапинами от острых глыбин, но они не сдавались.

Конечно, в голову нет-нет да тонким перестуком камней, сдвигающихся от их движений, приходила страшная мысль, что ищут они, возможно, уже тела… Но проклятый остров и так уже забрал у них слишком много. Яше нужно было надеяться на лучшее… А если нет — так хоть проститься и похоронить по-человечески. И он продолжал, как продолжали и все остальные, невзирая на боль и усталость.

Им удалось прокопать небольшой узкий туннель до места, где, предположительно, были заживо погребенные — всем руководил Майкл, как удачно выяснилось в процессе — профессиональный строитель. Он же и объяснил, что разобрать можно только здесь и только так — иначе камни могли рухнуть снова и добить парочку под завалом, если, конечно, допустить, что те ещё живы.

И вот с таким уже прокопанным туннелем встала ещё одна проблема — он был очень узкий, пролезть туда можно было бы только одному. И то, Хьюго по понятным причинам отпадал — Андрюха б ещё пролез… Князь, конечно, схуднул, но… Всё равно сомнение у Яшки вызывал сей проход. Не получилось бы у них Винни-Пуха, только совсем невеселого.

Почти без надежды они покричали внутри… И неожиданно получили слабый отклик от Джека, сообщившего, что ему как-то не очень, да и руку придавило, но он, вроде, держится, а вот русский что-то никак не возвращается в сознанку. На самом деле — такое вот сообщение крепко так воспрянуть духом позволило, хотя последняя его часть малость прижухнуть заставила, но… Мало ли... Оглушило — чё сразу хоронить-то?

В результате решено было всё же кого-то отправить за пострадавшими. Вызвался Чарли. Явно мучающийся… от чувства вины?! Парнишка ловко аргументировал, что, дескать, он здесь один, а у всех подходящих, то бишь не особо широких людей, есть родственники, друзья, семья, а он — один… Лучше уж, потому, его отправить, если сверху ещё что-то рухнет. Да и — как басист верещал — он уже там был — сориентируется лучше.

Яков понимал, что предприятие — сомнительное, но доверился мнению большинства, положившихся на Чарли. Сам он пролезть-то пролез бы… Но… Вот это проклятое «но» пронзало нёбо и в нём же распухало, мешая говорить. Догадывался Цвиркунов по разговорам, из-за кого обвал случился… Сделал — исправляй. Это, по крайней мере, честно.

На этот раз Чарли не подвёл. С трудом, но вытащил сперва дока, который явно находился в каком-то странном помрачении сознания, реагировал через раз и держался до побеления пальцев за руку. В общем, как врач и лидер был полностью бесполезен, пока не очухается… О чем с ужасом они всё и догадались. В уме вертелась крылатая фраза: «Врач, исцели себя сам!» — как же, бл*дь!

Кейт тут же бросилась хлопотать вокруг очумело моргавшего Джека, но ничем дельным помочь не могла… Да и то всё отвлекалась лисица их рыжая, посматривая за вновь нырнувшим в проход Чарли. Ох, не понимал Яшка их сложные геометрические фигуры, что на этом острове как-то образовывались.

А ведь парнишка не подвёл… Как и проход, через который протиснулись-таки телеса Княже. Вытянул Чарли так и не пришедшего в сознание Андрюху. Хотя сам немногим лучше выглядел — ну, точно, у кого-то теперь и комплекс вины прибавится. Замечательный остров! Расчудесный!

А между тем выглядел Княже херово. Со стороны — так вообще за трагичный трупик принять можно было. Нужно было действовать.

По-хорошему, нужен был срочно врач, а то и реанимобиль… А ещё лучше больничка, да не в какой-то дыре, а столичная или родная Питерская. По-хорошему… Но даже их островной врач сейчас был не способен помочь ни себе, ни, тем более, другим.

Тут вперёд фарватером выдвинулся Сашка Леонтьев, что на острове вынужденно вспомнил о своей недополученной специальности… И числился неофициально кем-то вроде… Яшка прищурился… медбрата?! Нет, право, сам он бы к Лосю лечиться не пошёл, если только тот за санитара — тогда, да. А вообще… Приходи ко мне лечиться, и корова, и волчица — знал он, откуда ноги растут у Сашкиной прыти. Но на безрыбье и Реник — врач.

Только вот уверенности этой хватило ненадолго. Леонтьев пощупал пульс и, сбледнув с лица, становясь уже не столь крутым, заикаясь, проговорил, что его не ощущает.

— Так делай что-нибудь! — ух, как хотелось ему снова профилактически отвесить леща, чтобы вывести из состояния начинающегося ступора, но Цвиркунов второй раз за сегодня сдержался — Лось сейчас чуть ли не единственная их надежда.

— Надо его на бок повернуть! — почесал в затылке Реник, и это высказывание было столь нелогичным, что даже Поручик разговорился, выдав лаконичное:

— Нафига?

— СЛР надо делать, а у собак всегда на боку проводят, — без задней мысли сказанул Лось в ответ.

А Яков и не знал, что его брови, оказывается, тоже могут уезжать высоко-высоко вверх, прям как и знаменитая бровь их второго фронтмена, что сейчас готовился стать первой (и пхд не последней!) жертвой недоученного коновала. Но в данный момент почувствовал, что именно это они и сделали.

— Саш, ты на солнце перегрелся?! — очумело спросил Яшка и заорал во всю силу легких, отчего на них теперь вообще все, даже заторможенный Джек, обратили внимание: — Какая собака, бл*ть?! Андрюха так-то человек!

— У меня образование медицинское, мне лучше знать, — неожиданно оскорбился Лось.

— ПТУ у тебя ветеринарное, идиот, а не образование. И то — незаконченное! — рявкнул Цвиркунов, переходя черту… Вообще-то злить Лося не стоило… Затопчет.

Но, кажется, это подействовало, и решивший доказать обратное Сашка занялся делом: перевернул на спину, ровненько уложил, даже проследил, чтоб голову не запрокидывал — Яшка давно смотрел как-то документалку медицинскую — да, там примерно так и делали. Молодец, Ренегатище! Может же, да?! Ещё бы помогло только… А? Но хоть попытаются. Обидно ведь — вытащили, вон он, теплый ещё, неужто облом полный?!

А между тем Лось реально сам себя превосходил… Вон, сложил собственные руки в нужную позицию, оттопырив вверх пальцы — ну, реально, словно всю жизнь это делал, а не на струнах бренчал вместе с ним… Да и начал производить сильные нажатия на грудную клетку певуна их несчастного, считая вслух.

С полминуты так качал, потом сбился, пробормотал неловко, что, кажется, рёбра там хрустнули, да начал заново отсчет. Досчитав до тридцати, убрал руки и попытался вдохнуть кислород в погибающего товарища.

И тут случилось чудо! Хоть на Диснеевскую Белоснежку и Прынца Очарование Андро с Реником — ну, никак не походили… Ну, Сашку ещё возможно было загримировать под сверхтолерантную Снежку — патлы тёмные подходили, но тут роли, как бы, не те…

Короче, либо кислород-таки подействовал, либо товарищ был не такой уж и погибающий — но оттолкнул Князь Лося умелого весьма резво. Правда потом, отчаянно отплевываясь и отфыркиваясь, хватаясь за ребра и шипя от боли, свернулся клубочком и замер. Но помирать явно передумал, и Яшка, наконец, выдохнул.

Не он один… Кейт снова хвостиком вильнула и к Джеку под бок вернулась. Ну, чертовка! Только не до неё сейчас.

Живой Андрей, теперь бы к нормальному доктору… Рентгенчик бы… Осмотры там… Всем сразу. В том числе и у психиатра. Но жизнь диктовала свои условия.

Джек сейчас был не в той форме (сам бы не расклеился от таких эпичных столкновений с природой), но уже более-менее начал реальность осознавать, взгляд почти прояснился.

Немного выждали. И вот уже под его чутким руководством Реник вполне сносно смог Андрюху осмотреть и замотать ему ребра подходящей тканью наподобие корсета. Ну, конечно, когда Князь его до своей тушки допустил, а на это потребовалось ещё больше времени и увещеваний, чем доку прояснить мозги.

Кейт его почти уговорила, когда ситуацию невольно осложнил сам Лось, чтоб ему икалось вечно, заявив, что ему «даже понравилось». После чего виток увещеваний и попыток прекратить отползание Андрея на расстояние не менее двух метров от Леонтьева развернулся с новой силой.

Яшка тут его даже понимал. Да. Он же сам себя, красавца дохлого, не видел. Очнулся уже, когда Ренник ему все поломал да в десны лобызаться полез… Ну, чё тут нормальный мужик думать должен, учитывая… Ну, да, ладно, ничего такого не учитывая. Будет Яхе поминать прошлое… Совсем не далекое, хых!

А ведь, коли выберутся, то точно будет и чё прессе рассказать, и о чём зловеще промолчать… Только вот сперва дожить бы.

С уговорами Андрея кое-как справились. Ни он, ни доктор помирать не думали. Единственную угрозу Яша сейчас видел со стороны готовой треснуть от самодовольства хари Сашки, но и это цена небольшая. Пущай порадуется — заслужил.

Гиблые пещеры потом осмотрел всё тот же Майкл, заявив, что ни одна больше падать не собирается. Так, в стиле камнем по голове, прошёл ещё день пассажиров рейса 815.

* * *

После исчезновения Миши было… трудно. Мягко скажем. Ни простить себя, ни хотя бы перестать думать об этом Балу не мог. Всё в голове картинки крутились одна страшнее другой. И хорошо, если Горшочка их попросту приготовили на медленном огне, а то ведь… Гудвин на дикаря не походил. А вдруг пассажиры им для опытов нужны были?

Колесики в башке упрямо твердили о какой-то теории заговора. Может, даже за авторством Мирового правительства, а то ещё какого-нибудь тайного общества. Потому как бункер, в коем они обретались — явно не дикарями сооружен.

Какой-нибудь сверхсекретный проект по изучению этого чудного острова, с аномалией которого они уже столкнулись. Может и шарахнули по самолёту специально… Авиалайнеры в океане падают. Это естественно. Ещё и концов в воде не найдешь. Очень предусмотрительно. Только какой мощи их непонятная хреновина, что ладно — сбила, так и почти весь хвост их в живых остался… Материал, бл*дь. Кролы подопытные.

Вообще мозги у Сашки были изощренные. А в текущих условиях так и вовсе… Рисовали ситуевину, где их намеренно на группы поделили — одних оставили вариться в «естественной» среде, а Гудвин был включенным наблюдателем, вторую группу забрали себе и тож что-то делали. Эксперимент, с*ка!

Иногда робко-робко в голове проклевывалась надежда — а может и фюзеляж тоже уцелел и своё место во всей этой хренотони занимал… Но в таком случае до ненулевой возрастала вероятность Балу встретить взбешенного Князя и получить от него по рогам за неуслежённого Горшочка.

В общем, снедался своими думами невеселыми Шурик. А ещё теперь не мог постоянно перестать держать в поле зрения Мышку и Егора. Стоило кому-то одному выпасть — всё, глаз начинал дергаться. Нервный тик, наверное. Жаль, доктора на острове нет… Хотя, наверняка, растут травки успокаивающие какие… Знать бы их ещё… Но Гудвин, зараза, сей информацией не поделился, хотя знал — наверняка! Пил бы тогда Саня и днём, и ночью — чтоб только перестать дергаться, перестать следить постоянно за друзьями, перестать видеть во сне Мишку…

Да и просто бы пил… Шланги давно уже не просто горели, а из космоса виделись… На трезвую голову сей ужас бытия вообще ложился как-то невыносимо тяжко. Признаться, Балу уже намеренно стал выискивать на деревьях подгнившие фрукты… Мучался потом с животом, но иллюзию градусов получал.

Хорошо хоть теперь было у них хоть какое-то убежище — закрыл на ночь дверь и спи спокойно. Ну, почти — хоть бункер и выглядел давным-давно покинутым, скорее всего, Чужие про него знали. И всё же Саша не знал, как бы он всё это выдержал, если бы они продолжали ночевать под открытым небом, где даже такой хлипкой, но преграды в виде дверцы, не было.

Не было и в бункере стопроцентного чувства защищенности. И как-то так получилось, что засыпал он теперь исключительно в обнимку с Машей — чувствовать её, держать в своих руках, защищать — было жизненно необходимо даже во сне.

Где-то в глубине души навязчиво плескалась мысль, что не только необходимость спасти влечёт его к Нефёдовой. Но эти мысли он старательно отгонял: не то место, не то время… Где-то был ещё Гордеев… Возможно, особенно принимая во внимание его теорию заговора, которой он ни с кем-ни с кем не делился. Может, на острове психушки ещё и не было, но косых взглядов Шурик не хотел.

Иногда он долго не спал, облокотившись на локоть, слушая, как спокойно дышит во сне его Мышка. Необъяснимой нежностью затапливало в такие моменты и казалось, что все беды могут отступить. Его не покидало чувство, что все проблемы уходят на второй план, пока рядом она, Маша…

А жизнь не стояла на месте — вынужденные поселенцы добывали себе пищу, воду, в общем, — осваивались. Чужие пока о себе никак не напоминали, о судьбе утащенных тоже ничего известно не было. Рация пока была полностью бесполезна. Анна-Люсия после своего красочного про*ба немного поутихла.

В новой жизни же даже находились приятные сюрпризы — как, например, небольшое озерцо с водопадиком (назвать это миниатюрное природное сооружение водопадом — язык не поворачивался), в прохладной воде которого можно было спастись от тропического зноя.

Вот на берегу-то этого прелестного водоема и сидел сейчас Шурка Балунов, внимательно наблюдая за купающейся Машей. Ну, вы же помните — не упускать из виду? Фёдоров — ладно, его утащить сложнее, не пропадёт, чай… А вот скрипачку свою обожаемую он вообще одну никуда не отпускал.

— Почему бы тебе не присоединиться? — внезапно окликнула его Мышка. Она такой гиперопеке не то, что не противилась… Но терпела. Понимала, как по нему Мишкино похищение вдарило.

— Да не хочется что-то, — Балу почувствовал, что уши слегка покраснели. Но не скажешь же Маше, что даже холодная вода не поможет остыть тем чувствам, что рвались изнутри, когда он находился рядом с этом маленькой, хрупкой и прекрасной девушкой. Особенно, когда вода вот так облепливала точённый силуэт, несмотря на одежду.

— Ага, совсем замерз, — тихонько рассмеялась Мышка, — вон даже красный весь стал.

— Это загар! — главное поувереннее это сказать, тогда все поверят, правда. Верно же?!

Тем не менее, Шурик ломаться не стал — поднялся и, шумно разбрызгивая воду, забежал прямо в одежде в озеро.

— Эй! — запротестовала скрипачка, на которую и попало большинство капелек.

— Извините, мисс, но вы сами просили, — как всегда, рядом с этим солнышком в человеческом обличии грустные мысли покидали бедовую Шуркину голову. — Впрочем, виноват!

Он быстро сплавал на противоположный берег — там, рядом с «декоративным» водопадом, росли какие-то необычно большие и яркие цветы — названия он не знал, но то, что такой цветок нужен Маше, пришло в голову как-то сразу.

— Разрешите, — доплыв обратно, обратился к Мышке.

Та посмотрела завороженно и молча кивнула. Такая красивая, с капельками воды на блестящей загоревшей коже, растрепанными, чуть выгоревшими мокрыми волосами… Был бы котом, давно б заурчал или завопил истошным мявком, как бывает у этих пушистых засранцев по весне… Но он — человек, и должен держаться.

Аккуратно отведя прядь волос, Саша осторожно пристроил цветочек за ушком у девушки. А потом, не удержавшись, провёл рукой по заалевшей щеке.

«К черту! — решительно пронеслась в голове яростная мысль, — мы, может, завтра здесь умрем все!»

И, быстро поддавшись вперёд, он решительно коснулся губами прохладных губ. Мышка словно застыла на мгновение, а потом ответила на поцелуй, жарко впиваясь в его губы, обхватив обеими руками за шею. От этого долгожданного ответа, Шурик довольно заурчал, по счастью его Машулю такие низкие утробные кошачьи звуки не испугали. Она лишь, тонко пискнув, рассмеялась, а после вернулась к прерванному занятию.

Они целовались действительно, как в последний раз. И не было между ними больше ничего — ни страхов, ни сомнений, ни чертового Гордеева… Только они, вдвоем, на этой прекрасной земле. Да, сейчас сей гнусный остров казался чем-то дико прекрасным, подарившим шанс не просто быть рядом, а по-настоящему слиться в одно целое.

Дорвавшись, Сашка жадно ласкал, зацеловывал каждый миллиметр кожи, жалея только об одном — что не сделал всего этого раньше. То, с какой страстью отвечала на его действия Маша — могло говорить только о том, что не только он… Вот ведь, дураки, и, чего, спрашивается, ждали?! Ждал — это он мужик, и должен был сделать первый шаг, а не сталкерить, как помешанный наблюдатель за чужим… не счастьем — не делал её Гордеев счастливой. Вот совсем. И даже тогда не вмешался.

Только сейчас самобичевания ушли на самый край сознания, вытесненные накатившими нереальной волной ощущениями. Много у него женщин был. Со многими было хорошо и очень хорошо, но тут… Что-то совершенно особенное.

Кое-как выбравшись на берег, нетерпеливо снимая остатки одежды, перемежая всё это дорожками поцелуев, слушая постанывания Маши, видя горящие от нетерпения глаза, — Балу точно подумал, что этот день может по праву считаться лучшим днём на проклятом острове. Да и вообще в его жизни, прости, Мих, но даже Юбилейный собранный мерк.

После они долго лежали в обнимку, слушая пение птиц и сердцебиение друг друга. Понятно было, что ничего уже не будет как прежде, но отказываться от этого, или жалеть не собирались ни Маша, ни Балу.

от шутов и дураков.

Сергей Маврин

Камни продолжали падать. И не знаешь, какие лучше — физические, или метафорические. От реальных камушков увернуться можно, просчитать, где упадет, раскопать в конце концов завалы. А от наваливающихся с каждым днем проблем, казалось, можно было серьёзно потечь крышей.

Во-первых, Саид. Пока он выставлял свои сигналы-ракетницы, пытаясь поймать сигнал, кто-то сильно шандарахнул его по умной голове. И разбил всё, с таким трудом сделанное оборудование.

После этого опасаться надо было уже арабского Кулибина — тот, озверев от гнева и досады, устроил просто какой-то допрос-марафон всех выживших, на предмет нахождения в указанный момент времени. Казалось, ещё немного и пытать станет. Всех, без исключения. Естественно, нашлись те, кто не стерпел.

Крепко повздорив с Сойером — они и раньше-то неприязненно относились друг другу — Джарра ринулся в бой. В результате, Сойер остался с раной на ноге, требующей внимания и Джека, и Кейт (впрочем, последняя особо не была нужна, скорее, как моральная поддержка. Крутившаяся то тут, то там лисичка была одной из немногих, кто на Джеймса терапевтическое воздействие оказывала). Саид же, раздираемый на части чувством вины, ринулся в джунгли на поиски то ли своего прощения, то ли источника пойманного сигнала.

Этого, конечно, Вселенной было мало. Чарли уговорил беременную девчонку переселиться в пещеры. Там-де надежнее, да и врач рядом. И с этого момента обитатели тех самых пещер потеряли покой. Клэр, так звали девицу, мучали кошмары, ей всё казалось, что кто-то пытается не то украсть, не то убить её ребенка. Немудрено на самом деле: их-то глубоко беременными на необитаемый остров не заносило — без возможности что-то порешать, если что-то пойдет не так. То, что тут крыша потечёт от тревоги — это вполне закономерно.

Потому-то она и просыпалась с криками, а следом просыпались и все остальные… Конечно, и до этого их сон назвать хорошим было проблематично, но это был сон. А теперь от него остались одни ошметки, все бродили раздраженные и полусонные, беременяшка чувствовала свою вину, Чарли загонялся снова…

А ведь отошедшему от своих травм (ну, почти — рёбра всё ещё болели при смехе или резких движениях, да и с Лосём он теперь общался немного нервно) Андрею казалось, что после того, как они поговорили, всё наладилось. Чарли переломало, но он сумел отказаться от наркоты. Которой, вот счастье, на острове не наблюдалось совсем. Ведь так?!

Тот разговор состоялся в первые дни после схода каменной лавины. Чарли, очевидно, чувствовал себя виноватым (этот остров у всех что ли чувство вины вызывает и гипертрофирует?) и старался быть полезным — за водой ходил, фрукты и другую растительность набирал. Вот и в один из вечеров подкатился и подсел к костру, поближе к всё ещё вялому Князеву, лениво наблюдавшему за его горением.

— Помнишь, я говорил, о Лиаме, о своем брате? — Чарли невесело хмыкнул и начал сразу в лоб, без предисловий. Андрей, что уже не удивлялся своим успехам в английском, кивнул, а парнишка быстро-быстро, пока не передумал продолжил: — Это он привёл меня в группу. Он говорил мне, что это я — «Драй Шафт», что я — сердце и душа… Ему нужен был я, чтобы показать себя. Я не хотел. Но он мой брат, понимаешь?

Чарли с тоской смотрел на Андрея. Тот наклонился, подбросил веток в костер и вновь кивнул — это одновременно было и «понимаю», и «продолжай». Да, он понимал о чём говорит парнишка, слишком хорошо понимал. Даже если часть слов ему по-прежнему казались тарабарщиной — смысл улавливался верно и жёгся сильнее долетающих до них искорок от костра.

— Короче, он вытащил меня на сцену. А потом… — ему явно было трудно продолжать, но Пейс справился, договорив: — А потом он начал выпивать для храбрости перед концертами. Мы не видели в этом ничего — все пьют. Я не увидел в этом проблему — это же Лиам, он всегда мог остановиться…

Когда молчание стало слишком долгим, Князь понял, что надо вмешаться — Чарли явно надо было выговориться:

— Не остановился? — наверное, пройдет ещё пара месяцев… странно, что мысль о таком сроке на острове легла в голову почти без панички. Так вот ещё пара таких месяцев — и он явно сможет собрать фразу подлиннее, а не только, как собака всё интуитивно схватывать, а вот изъясняться через пень-колоду.

— Нет, всё стало ещё хуже. Наркотики. То они, то алкоголь, а то и всё вместе. Я перестал узнавать его — он прогуливал репетиции, бухал, нюхал, спал с первыми попавшимися девками. И стал оттеснять меня. Пел мои строчки во время выступлений. Мы спорили, ругались. А потом брат крикнул, что без него я ноль, что это он — Драй Шафт и у меня ничего не получится. И ушёл, хлопнув дверью. В тот вечер я впервые употребил. Было так больно, что хотелось эту боль заглушить неважно чем. Я думал, что один раз и всё… — Пейс опустил голову на сложенные руки.

Андрей же, по большей части уловивший о чём речь, поразился, насколько вся эта история похожа на их с Михой. Небольшие же

в сущности своей различия лишь подчеркивали трагичное сходство. Они же тоже… как братья, так же Мишка вытащил его на сцену, так же всё пошло по п**де, когда Миха подсел… И так же стал его, Князя, со временем отодвигать в сторону. Только что не орал, что Король и шут — это он, и не хлопал дверью. Но указать место — в написании строчек и не отсвечивании пытался.

— Что с ним случилось? — с придыханием спросил. Почему-то это было очень важно услышать.

— Он живет в Австралии. В Сиднее. У него жена и ребенок. Лиам завязал. А я заторчал и просрал свою жизнь, — Чарли неведящий взглядом уставился перед собой. Князь же едва не крякнул от удивления. Редко услышишь… Такую вот историю. Словно братья обменялись, только одному остался кукиш с героиновым маслом. А ведь он к нему же ездил… К брату своему, потому и попал на самолёт злосчастный — вот ж, стерва-судьба!

— Ещё нет, друг, — Андрей поймал его взгляд, а затем старательно выговорил, не зная, правда, насколько верно подбирает слова… Хау мэни, хау мач — бл*дь, хоть бы мысль донести до собеседника сникшего. — Сколько мы на этом острове? Сколько ты уже без дозы? Ты сильный, слышишь? — Князев сорвался на русский, лепеча что-то про стронг и указывая на уши. А потом и вовсе, отчаявшись на инглише объясниться, начал головой крутить… Пока не докрутил до Яшки, что в некотором отдалении с него глаз не спускал… Ну да, ну да. Не знал будто Андрей, что после завала парни за ним негласно следить начали. Сейчас вот пригодился. Свистнул Цвиркунова, попутно удерживая Пейса, попросил своего гитариста перевести.

— Главное, когда нас спасут, не подсесть снова, — следя за тем, как Яша с некоторой неохотой переводил, начал Князь. Учиться надо самому, слова запоминать — да. — И ты сможешь. А жизнь — жизнь только начинается. Можно и в тридцать стать старым дряхлым дедком, а можно и в пятьдесят зажигать так, что двадцатилетки обзавидуются. Это наша жизнь, наш выбор, — он похлопал Чарли по плечу:

— Только главное — не упусти этот шанс, воспользуйся, дай себе возможность прожить эту жизнь и… — Князев не сразу прочистил горло, осознав, что ему и самому бы неплохо, — прости себя.

— Спасибо, — в свете пламени глаза Пейса странно блестели. Андрей сделал вид, что не заметил. Яшка тоже стал каким-то задумчивым. Вовсе не недовольным.

— А ты, ты себя простил? — спросил внезапно Чарли. Цвиркунов, которого Князю враз захотелось отпихнуть от их уголочка, тоже уставился с немым вопросом. Но Андрей всё ещё был слаб, потому пришлось стиснуть зубы: — И сможешь ли?

— Я не знаю, — честно выдохнул, опуская взгляд к догорающим веткам, а затем, словно самому себе обещание давая, произнёс:

— Но постараюсь и в пятьдесят зажигать.

«Ага, на чудо-острове этом!» — без ошибок читалось на скептично выстроившемся лице Цвиркунова, но молчал… Честь ему и хвала.

— Я надеюсь, ваш друг жив и просто где-то на острове — задумчиво выдал Пейс, глядя на них обоих. — Если бы Лиам со мной летел, я бы всегда надеялся, что он выжил. Пусть это было бы последнее чудо в моей жизни.

— Я тоже, Чарли, я тоже, — Князь, нахмурившись от вновь ожившей боли, поднял взгляд к небу. Дымок уносился вверх, к звёздам, холодным и безликим… Отчаянно хотелось, чтобы где-нибудь в паре километров отсюда Мишка наблюдал за теми же звёздами, задавался бы теми же вопросами… И просто жил.

* * *

Это был странный и непростой для них обоих разговор. Непонятно было: то ли Чарли так себе хотел душу облегчить, то ли каким-то образом помочь Андрею… Однако помог немного и тому, и другому музыканту, и оба вздохнули чуть легче.

Но теперь вот опять Чарли загонялся. И, хотя Андрей всё же верил, что с наркотой — всё, но червячок сомнения грыз и грыз, повторяя: «А Миха тоже вот так, загонялся и срывался!»

Поэтому, мало-мальски оправившись, Князь продолжал, на всякий случай наблюдать за гитаристом, правда, теперь он это старался делать максимально незаметно. Игнорируя то, что за ним самим теперь постоянно вился хвост… То Яшка, то Пор… Иногда даже Ренник с пляжа в гости жаловал.

Однако, загонялся не только Пейс. Казалось, у каждого человека тут в анамнезе притаилась куча проблем, которые остров вскрыл и с размаху швырнул обладателю: нате, ешьте! Да не подавитесь, не захлебнитесь. Общий нервяк мог бы легко зажечь лампочку силой мысли. Вот реально — как на подбор страдальцы, скитальцы потерянные тут собрались. Будто кто кастинг перед посадкой на рейс злополучный объявил!

Ситуацию неожиданно попытался сгладить всё такой же толстячок Хёрли (не помогли ему клетчаточная диета да физнагрузки), решивший устроить турнир по гольфу.

Да-да, вы не ослышались! Энтузиаст откопал где-то в багаже клюшки, да мячи, нашёл подходящее ровное поле, сделал лунки. Да и пригласил их. Сказать по правде, все сначала отнеслись к этой затее скептически. Но решились и вскоре заметили, что это действительно работает. Этакий громоотвод… Только заместо грома — нервяк, который они изливали в игре.

Напряжение сходило с душ, проблемы немного утрачивали резкость, люди успокаивались. Князь с товарищами тоже нашли гольф необычайно притягательным. Там, на родине, им ни разу поучаствовать не доводилось… Из активностей — максимум боулинг, а вот тут… Приобщились и втчянулись. Всегда азартными были, а тут компика да приставочки не наблюдалось. Приходилось резаться либо в картишки с Сойером, но это было чревато остаться без штанов. Хотя Джеймс им скидку давал, называя труппой трупов, просил че-нить сыграть… Но и они его бывало обували крепко. Потому вскоре пещера их пополнилась разным добром. Но ладно… они же сейчас про гольф?!

Лучше всего играл Поручик — от его точных и сосредоточенных ударов в восторге были даже опытные гольфисты из числа присутствующих. Удивительно — ведь Пор до этого про заморскую забаву и не слышал. Хотя, вспоминая его точные броски боевых палочек… Да, у этого парня, определенно, проблем с глазомером не было. Как и с ударами — Князь с тоской вспомнил о музыке, полноценной со всем богатым инструментальным набором… А не как тут — гитара, голос да перезрелые кокосы вместо барабана.

В любом случае сотворенное Хёрли почти чудо на какое-то время сгладило вулкан эмоций. Люди словно поняли, что жизнь продолжается и здесь.

Жизнь действительно продолжалась и продолжала подкидывать им ситуевинки одна другой краше. Взять хотя бы… А вот по порядку всё и узнаете.

Сначала Хёрли взял на себя обязанность островного переписчика — Княже понимал, им движет дикое желание быть нужными, ведь, может, впервые в жизни у него это получалось. А ещё попытаться успокоить Клэр, которая всё также продолжала будить всех воплями среди ночи.

Недалекий народ уже тихонько скрещивал пальцы на то, чтобы скорее та разрешилась от своего бремени… Но самые прошаренные знали, что тревога за уже родившегося младенчика в джунглях — может побить нынешнюю по мощи.

Толстячок же упорно обходил каждого, собирая первоначальные нехитрые сведения. Дело нужное, наверное, раз уж выпало им тут основывать колонию-поселение, вызнать навыки каждого.

Княже с командой, возможно, и хотели бы ему помочь, да у каждого свои дела были, свои процессы по обустройству подобия нормальной жизни. Поэтому волонтерил парень в гордом одиночестве. А тут ещё…

Вернулся Саид. Весь измученный, раненый. Сбивчиво рассказал находившимся в тот момент в пещере Джеку, Кейт, Князю и Локку, что он нашёл-таки ту француженку, точнее — она его. Что она, похоже, с ветром в башке, но поведала ему крайне важную вещь, которой он не мог не верить, слишком многое косвенно подтверждало это. Другие люди. На острове есть и были другие люди. И они крайне опасны.

Пороняв челюсти от столь неожиданных новостей, одновременно пытаясь помочь пострадавшему, они пропустили тот момент, когда рядом с Джеком материализовался Хёрли-переписчик и что-то испуганно заверещал.

Особенно тяжко давалось понимание Андрею, который араба-то частично понял, а вот задыхающиеся вопли толстяка никак не хотели в голову чем-то связным ложиться.

С третьего раза, обратив, наконец, внимание, группа помощи разобрала его слова, прозвучавшими столь дико:

— Список! Список! Одного нет, он не летел, народ! Один человек не летел в самолете!!! Итан не летел!

Временно позабыв про всё остальное, небольшая компания ошеломленно вытаращилась друг на друга. В сочетании с рассказом Саида выходило, что их всё это время «пасс» невесть кто и с какими целями…

— Где он? — Джек выглядел до крайности разъярённым. Доктору бы пациентом заняться, да Джарра всем своим видом показал, что разобраться с Другим сейчас важнее.

— Не знаю, — испуганно промямлил Херли. — Был в джунглях, фрукты собирал, кажется.

— Так, — Шепард лихорадочно огляделся, командуя: — Никто пока не выходит из пещер. Надо также предупредить оставшихся на пляже.

Роль негласного лидера давно принадлежала доку, потому, сказано — сделано… Князь тихонько повздыхал про себя. Только на острове всё более-менее устаканиваться начало — и на тебе.

Джек тем временем, уже донесся до всех распоряжение, снова огляделся, словно пересчитывая, а затем нахмурился:

— Где Клэр и Чарли?

— Клэр психанула и ушла обратно на пляж, — неожиданно проинформировал Яша. — Чарли за ней побежал, отговорить хотел, — выходит, Цвиркунов не только за ним следил, ещё и горе-басиста включил в список свой.

Шепард нахмурился. Андрей же в этот момент сильно напрягся. Выпустил, называется, из поля зрения. Знал же, что надо внимательнее… Так и с Михой было — чуть выпустишь, расслабишься… глядишь — уже нашёл себе неприятности на пятую точку. Стоп. Чарли — не Мишка. Да, похожи, но не он, не он, бл*ть. Да и всё ещё пока неясно. Может, они с Клэр давно на пляже сидят. Океаном любуются.

Обдумывая всё это, он и сам не заметил, как уже выбежал из пещер следом за «инициативной группкой». Сердце болезненно колотило во всё ещё не зажившие рёбра. Невольно вспоминалось, что совсем недавно его на этом острове гнал страх, чудовищный, звенящий в голове. Сейчас вот тоже заставлял двигаться страх. Но — другой. Не за свою жизнь. А страх снова кого-то потерять, сковывающий ледяной рукой. Инстинкты внутри вопили, словно неисправная сигнализация. Кто-то невидимый включил красную лампочку «Опасно!» — и не собирался её выключать.

Рядом неслись сквозь заросли Джек и Локк. И если Локка всегда было нелегко читать, то у Джека всё буквально на лице написано. Им владело столь же сильное отчаяние. И сила ответственности — он принял этих людей в своей голове, мысленно стал оберегать. Продумывал план действий. А сейчас происходило то, что выбивалось из картины мира, не подчинялось внутренним спискам, поэтому било наотмашь. Кому как не хирургу знать чувство ответственности и боль потери.

Бежать долго не пришлось — вскоре они наткнулись на брошенную впопыхах сумку Клэр. И следы борьбы рядом — примятая трава, обломанные ветки… Всё указывало на то, что здесь кто-то проиграл. И кого-то утащили — не одного…

— Клэр! — заорал Джек на всю округу. — Чарли!

Князь неожиданно бросился к нему и моментально зажал рот:

— С ума сошёл? — выговорил почти чисто, и потом от волнения, удивительно, но почти не слажал, будто кто-то невидимый в ухо слова нашептывал: — Если их уволокли, мы не знаем, кто, куда! Сколько их было! А ты на все джунгли сообщаешь, где мы находимся! — Андрея трясло, ощущение присутствия исчезло не сразу… Ну и что это, бл*дь, было, а?

— Джек, он прав — неожиданно поддержал его Локк. — Нам нужно вести себя тихо, чтобы найти их.

Джек кивнул, показывая, что понял. Андрей отпустил его и оглянулся: где начинать поиски было непонятно. Неприятное чувство росло где-то под сердцем и сжимало все внутренности — паника. Они могли быть уже где угодно!

— Я иду на пляж, — решительно заявил старый охотник, делая шаг в обозначенном направлении. — Возьму пару людей и пойдем по следу.

— Чего? — вылупился Шепард. — Мы потеряем столько времени! Локк, мы уже потеряли время, нельзя медлить!

Удивительно, но сейчас Князев был полностью согласен с доктором — нельзя было терять больше ни минуты!

— Мы не знаем, с чем можем столкнуться, — Джон объяснял всё терпеливо, как детям малым — Мы не знаем, сколько этих других. Они уже могли уйти достаточно далеко, смысла бежать в неизвестном направлении плохо подготовившись — нет. Так мы не спасем похищенных, лишь сами пропадём. Друзья мои, мы не знаем, что здесь творится.

— Мы знаем, что некий человек, возможно опасный, утащил куда-то двух человек. Одна из которых — беременная женщина! Как утащил неважно, важно спасти. — Док явно не собирался сдаваться, упрямствуя, а вот Андрей призадумался.

— Ты задаешь неправильный вопрос, — покачал головой Джон — Не «как», а «зачем»…

По загривку у Князя пробежали мурашки. В самом деле, зачем другим беременная женщина? Которой к тому же до этого снились подобные сны… Может вовсе и не сны, а предчувствие. Вдруг они сатанисты, что готовят какой-то ритуал, чтоб задобрить местную хтонь, которая сожрала Гордея?

Джек упрямо поджал губы:

— Мне всё равно.

Не боимся мы ни волка, ни сову… Эх, жаль, что в джунглях этих жутких — нечто пострашнее обитало.

И направился прямиком, в том направлении, где начинались следы борьбы. Андрей, на мгновение поколебавшись, пошёл за ним. Локк, закатив глаза, развернулся к побережью.

Они достаточно долго ходили по лесу. Молча — чай, не на прогулку по парку вышли. И шли, и шли, и шли… В какой-то момент Андрею стало казаться, что во-о-он то дерево он видит уже раз в пятый, если не в десятый.

Появившийся вскоре как из-под земли Локк, с Буном и Кейт на прицепе, подтвердил их догадку — всё это время они ходили кругами. Следопыты хреновы — эх… Князь сжал кулаки — обидно, но каждый хорош в своём — он например, хорош в лежании на дивании и сочинении стихов, а вовсе не в прогулках по джунглям. Не сожрали — уже успех.

Локк же в очередной раз, заручившись теперь помощью Ведьмочки (что оказывала странное гипнотическое воздействие на дока, Сойера и самого Князя, как ни странно), пытался уговорить Джека вернутся в лагерь. И Князь здесь был уже на их стороне — если и единственный нормальный (недоученных коновалов не считаем) врач на острове пропадёт где-то в джунглях, то они вполне могут быть все обречены.

Но упрямства этому парню было не занимать. Вперёд него родилось, видимо. Поэтому маленькая спасательная группа продолжила свою миссию.

Милашка Кейт держалась ближе к доку и всеми силами пыталась его не то успокоить, не то дать выговориться. Андрей мельком услышал и даже понял их разговор. Чудны дела твои… Но чужой язык его отбитые сперва самолётом, потом кокосом, а затем и камнепадом мозги схватывали удивительно быстро, будто какой-то слот там разблокировался для загрузки ускоренной. А говорилось что-то там о вине, испытываемой Джеком, не поверившим Клэр и посчитавшим её обычной истеричкой.

Теперь, когда с ними был опытный человек — хоть Князь и не слишком доверял Локку, но причин сомневаться в его способностях охотника и следопыта пока не было — дело пошло быстрее. Охотник, словно ищейка, взял след.

В нём чувствовался профессионализм — он отмечал деревья, завязывая на них красный ленты, сделанные из разорванной ничейной футболки. Откуда это всё в ещё недавно прикованном к инвалидному креслу мужике — вопрос десятый. В отличие, от того, как он пошёл, навыки могли объясняться просто… Джон ведь мог не всю жизнь там сидеть, а лишь недавно очутиться.

В любом случае, именно Локк обнаружил висевшие на ветках напальчники Чарли, которые тот сделал на острове. И именно он же высказал предположение, что эти вещички, оставленные якобы похищенным гитаристом нарочно для них, могут быть ловушкой или отвлекающим маневром. И в своей спокойной манере указал на виднеющийся ещё один след в противоположном направлении. Кажется, глядя на его невозмутимое лавирование, Андрей понимал, отчего они с Пором так закорешились… И случай с кабаном помехой не стал.

На той развилке Кейт неожиданно поддержала Локка, проявив недюжинные способности к следопытству. Вдвойне интереснее стало, отчего же она оказалась в столь примечательных браслетах в самолёте да с ныне почившим эскортом. «А эта хитрая лисичка полна сюрпризов», — с невольным восхищением подумал Князь.

Они немного поспорили: Джек предлагал разделиться. Локк был категорически против — дробить и без того маленькую группку значило увеличить шансы на провал всего мероприятия.

Однако доктор умел был настойчивым. Компания распалась на две части — Локк с Буном, этот парнишка тоже к охотнику прикипел, и Джек, Князь и Кейт. Хотя последняя и говорила, что док ошибается, но… Она единственная, кроме Локка, могла их вывести потом назад. Потому и пошла за Шепардом, а Андрей юркнул за Ведьмочкой, влекомый странным чувством.

Джек гнал всех, как на пожар. То же чувство, видимо, что подстегивало Князева, вело и его. И моментально сделало его подозрительным и резким — в минуты отчаяния и опасности все маски, которые мы привыкли носить в обществе, слетали. Остров вскрывал всю правду. Грубо и бесцеремонно, словно нож мясника, а не первоклассного хирурга, каким был Шепард.

Оттого, отдалившись от другой группы, Джек вдруг прицепился к Кейт, допытываясь, что же она совершила, отчего убегала. Князю тоже было любопытно, но… Не здесь же и не сейчас её прижимать, когда, вроде как, договорились просто следить…

Но, нет — дока вело, словно это рыженькая была во всём виновата. Словно не помогла, не уберегла, не сумела воспользоваться знаниями. Хотя как её навыки уберегли бы Чарли и Клэр от похищения, Андрей не понимал. Но понимал, что иногда чувство вины бывает столь сильным, что хочешь хоть на кого-то пар спустить. Вот и Кейт со своими вскрывшимися способностями подвернулась «вовремя».

Но Джека он всё же не одобрял и защищал девчонку всеми силами. Не то, чтобы она нуждалась в этом — явно не из робких, всё ей по плечу… Но атмосфера накалялась, и вовсе не от солнца, а головы им нужны были явно свежие, учитывая крошечные шансы на спасение двух невинных. А может и трёх. Ребёнок же ещё… Повезло бедолаге, ничего не скажешь.

Кейт, впрочем, поведала разгоряченному Джеку, и Андрею заодно, об отце, походах в лес, охоте… Кажется, это слегка погасило пыл дока, но взгляды он на Ведьмочку кидал всё ещё недоверчивые. Будто та была Лара Крофт какая, промышляла расхищением гробниц… в непролазных джунглях. А ещё убийствами неосмотрительных, ветром гонимых докторов, ага.

А может пожар в его душе погасил тропический ливень, начавшийся так неожиданно и сильно, что все они в мгновение ока оказались вымокшими до нитки. Впрочем, им уже было не привыкать… Минуту назад ты изнывал от жары, через десять тебе прополоскало — прекрасно и стираться не надо, потом палящее солнце вновь всё высушило прямо на тебе…

Князь с досадой подумал, что дождь, видимо, регулируется той же невидимой силой, что подбрасывает им всё новые и новые испытания — стоит углубиться в джунгли, и вот, поливает как из ведра. Дагон, что ли, старается…

Андрей как раз начал читать «Тень над Иннсмаутом» перед полётом и был очень впечатлен. В голове роились разные образы — предчувствие новой песни одолевало. Однако всё это словно осталось в прошлой жизни, конечно, но вот это мифическое чудо-юдо отлично вписалось бы в новую реальность, и Князев совсем не удивился бы, повстречав его как-нибудь по дороге за фруктами… Может, не тому божеству пассажиры выжившие поклонялись, а? Надо было давно уже к океану сходить, пошептать… Такие мысли хоть и были бредовыми, но здорово отвлекали от жутенькой реальности.

Внезапно Джек замер, прислушиваясь к чему-то. А потом рванул так, словно к ногам у него были приделаны сапоги-скороходы, и, цепляясь за корни растений, стал карабкаться по склону холма.

— Джек, — заорала Кейт, бросившись за ним, — ты куда?

Князь, отчаянно пыхтя, старался не отставать, да, он похудел, накачал мышцу какую-никакую, но… Проклятые рёбра ныли от долгого пути — ну, дурак он гонимый, видимо, от Горшка заразился. Того рядом нет, вот, решил побыть за него, бл*дь.

— Вы слышите? — кричал на всю округу доктор, не прекращая восхождения (хотя в данном случае из-за грязевого месива, образовавшегося от дождя, это можно было назвать скорее восползанием).

Князь, устало подумав, что ни у него одного, похоже, здесь глюки, вновь поспешил за ними, матерясь и поскальзываясь. Не в его правилах было бросать людей, даже, если эти самые люди творили неадекватную дичь. Да и в любом случае, если док действительно что-то услышал, нужно было использовать этот шанс — противное чувство в груди по-прежнему остро давило и напоминало, что спать спокойно ему не даст.

А с другой стороны — возможно, это просто птица была, или зверь какой, и они устремились совсем в другую сторону. Возможно, стоило бы послушать холодный разум Локка, а не горячую голову Джека. К тому же и сама лисичка дело говорила.

Впрочем, через пару минут эти мысли рассеялись, когда Джек торжествующе показал им ещё один напальчник Чарли.

— Похоже, я был прав, — не смог не прокомментировать самовыдвиженец-командир, продолжая путь с утроенным упорством, довольно оценивая поджатые губы Кейт и блеснувшие надеждой глаза Андрея.

Чтобы почти сразу после, оступившись, улететь с этого самого холма, под вскрик Кейт и — рванувшего к нему, попытавшегося поймать — Князя. Безуспешно. Кубарем прокатившись по склону, доктор скрылся из поля зрения.

Судя по всему, Ведьмочка готова была просто спрыгнуть вслед за ним, но разум и логика в ней возобладали, и она предельно быстро, но аккуратно и крепко хватаясь за растения и корни, начала спуск обратно. Князь чуть обогнал её, стараясь держаться ближе, чтобы в случае чего попытаться подхватить. Хотя в голову закралась обидная мысль, что, возможно, это бойкой дамочке придётся страховать его… Амазонка, бл*, как есть амазонка!

Джека внизу искать не пришлось — спустившись, они сразу его и обнаружили, лежащим на спине и с разбитым носом.

— Живой, уже хорошо, — пробормотал Андрей, принявшись вместе с Кейт приводить упавшего в чувство.

Видимо, серьёзных повреждений не было, так как меньше, чем через минуту Шепард очухался и подскочил:

— Долго я тут валяюсь?

— Пару минут, — растеряно и обеспокоено ответила лисичка, придерживая его, — ты упал с холма.

— Здесь был Итан, — возбужденно продолжил Джек, размазывая кровь из носа… Да, возможно, это было похоже на пропущенный удар, но… Князю всё равно не верилось. — Вырубил меня. Сказал, что если будем преследовать, то он убьёт одного из них.

— Ты ударился головой, — не выдержал Князь, зная по своему горькому опыту. — Могло всё, что угодно приглючиться, сам же говорил, такое возможно, — припомнил он первые дни.

— Нет, он был здесь, был! — док вырвался из рук Кейт. — Они рядом, они где-то здесь, надо продолжать, — он лихорадочно осматривал местность.

— Джек, — Рыжая попыталась воззвать к его рассудку. — Мы вряд ли найдем их. Дождь смыл следы, надо возвращаться.

— Нет, — доктор опять полез вверх, будто альпинист. Тех, вон, высота и жажда приключений и покорений манила. А этот не лучше — маньяк адреналиновый, бл*! — Я не допущу этого снова.

И вновь пришлось преодолевать холм — Князь, переглянувшись с Кейт, понял, что выбора-то у них особо и нет. Пока Шепард не свалится, назад они его не затащат. А затащить надо было… Слишком во многих он своей фигурой спокойствие вселял. Нет, если лагерь лишится Джека — это будет настоящая катастрофа. И не только потому, что единственный врач — лидеров нормальных у них немного было… Увы, к Анархии даже их мини-сообщество было не готово. От слова совсем.

Долго ли коротко шли, но, как ни странно, первой к страшной находке выбежал не Джек. Это была Кейт. Именно она замерла, словно покрывшись льдом, раздвинув кусты каких-то очередных диковинных зарослей. А вышедшие следом Джек с Князем на пару минут перестали дышать.

Итан сдержал слово. Прямо перед ними, в воздухе, болталось тело Чарли, слегка раскачиваясь на импровизированной веревке из переплетенных лиан. С завязанными глазами,всем видом демонстрирующий неотвратимый ужас ситуации.

Парни, отмерев и слегка оттолкнув Кейт, бросились вперёд, схватили гитариста за ноги и стали подталкивать вверх.

— Режь, — обернулся Андрей к девчонке, имея ввиду верёвку, но, как та будет по-английски, он понятия не имел. Пока. Странно, что такие, почти мирные мысли вообще проскакивали в корчащемся от ужаса сознании.

Рыженькая, собравшись, видимо, с силами, кивнула, вытащила нож и кошкой взлетела на дерево.

— Я не дотягиваюсь, — закричала она, — подтяните!

Джек с Князевым, поднатужившись, подтащили Чарли к ней настолько, насколько это вообще было возможным. Едва не навернувшись с дерева, Кейт всё же перерезала удавку.

Чарли сломанной куклой упал вниз, едва не опрокинув спасателей. «Бл*дь», — только и смог подумать Андрей.

— Он не дышит, — Джек снял повязку и, быстро оценив состояние, моментально перешёл в режим реаниматолога, начиная СЛР.

Князя затошнило, судя по всему, Кейт — тоже. Чарли был мёртв, всё это выглядело безнадежным. В голову некстати втемяшилась мысль, что док сейчас занимается реанимацией исключительно из-за ослиного упрямства, а не из социальных показаний. Ни он, ни лисичка вряд ли бы упрекнули того, не стань тот ничего делать. В конце концов, парнишку повесили и черт знает, когда точно… Остров этот, конечно, чудной, но мёртвые здесь пока не оживали… Только инвалиды вставали — да. Чувство вины заполонило собою все пространство внутри.

«Я должен был за ним присмотреть!» — отупело подумал Андрей.

Он очень хотел бы отвернуться, не смотреть на все бесполезные усилия доктора. Но не мог. Страшная картина не отпускала, приковывала всё внимание, не давая пошевелиться. Образы в голове перемешивались.

Вот Джек качает Чарли, они на таинственном острове посреди где-то-там, и в ту же минуту Андрей увидел себя и Миху, в одном из питерских сквотов, во время очередного передоза последнего.

Слишком знакомы были действия, они перемежались между собой, путаясь в сознании: Джек вдыхает воздух в Чарли, Андрей вдыхает в Миху, Джек — в Миху, Андрей в Чарли…

Андрей трясёт головой, пытаясь выйти из транса, но чувство вины трансформируется в знакомое горе, которое ничем нельзя остановить и перекрыть. Кажется, что, теряя Чарли, он теряет окончательно и Мишку. Что Горшочек его неотвратимо умирает именно сейчас, здесь, рядом с уже наверняка мёртвым американским запутавшимся парнишкой.

Звуки к нему внезапно возвращаются, когда Джек с силой начинает бить Чарли в грудь — прекардиальный удар, вспоминает он неохотно. Воспоминания и реальность вновь кружат его в своем диком хороводе.

Звуки бьют со всех сторон: чересчур громкий шум дождя — каждая капля, словно стук барабанной палочки через микрофон, — истерически рыдающая Кейт, хриплым голосом умоляющая доктора остановиться, даже шелест листьев — всё грозит тут же порвать барабанную перепонку.

Князь каким-то задним умом понимает, что надо как-то оттащить Джека от тела — это уже точно выглядит не спасением, а издевательством. После бесконечно долгого выпадения из реальности... Сколько времени прошло? Минута? Две? Десять? Слишком поздно... Но не может, по-прежнему не способен совладать со своими конечностями.

Кейт рыдает всё громче, вскакивает, затем, оставляя всякие попытки достучаться, отползает, вся дрожа и закрывается руками, как маленькая девочка, верящая, что если спрятать лицо, то подкроватный монстр её не найдет.

Обессилевший Джек от отчаяния уже кричит — кричит на Чарли:

— Давай! Ну же! Давай!

На одном из ударов, когда Князю чудится треск ломающихся ребер, отдающий глухой болью в собственных, отбитых Лосём ретивым (спасибо — надо сказать, кстати), он всё же отмирает и оттаскивает Джека. Они с Кейт обнимают его, пытаясь то ли успокоить, то ли успокоиться самим, то ли просто скорбя о столь рано и страшно прервавшейся жизни.

Но упрямый доктор всё же вырывается из их рук. И снова выполняет спасательный удар. А затем звук тяжелого хрипа и кашля, последовавшего за ним, внезапно оглушает Андрея и перекрывает все остальные звуки. Грёбанный чудо-остров никогда не перестаёт удивлять... То забирая, то возвращая.

* * *

Миша словно плыл в каком-то тумане. Тело казалось легким-легким. Стало немного не по себе — такое чувство, бывало, он испытывал при приходах. Но сейчас-то он не употреблял? Или?!

Не успела мысль оформиться, как его неожиданно выбросило на… лестничную площадку. Он практически носом ткнулся в дверь родной квартиры. И ткнулся бы, если бы рука вместе с головой не прошли вдруг сквозь неё.

Переваривая в голове этот странный факт очередного поворота судьбы его безумной, Мишка на пробу засунул руку в дверь по локоть. Входит. И выходит.

Горшенёв не привык раздумывать и потому смело шагнул в дверь. Внутри всё было так же, как в тот день, когда он забежал к Мусе с отцом перед отлетом в Америку. Даже обувь так же стояла. Хотя — нет — одна пара обуви стояла немного кривовато, неуставно, бл*. Миха, присмотревшись, узнал Лёшкины скороходы. Но не стал задерживаться на пороге, ноги несли его дальше, к родным... Прошёл в комнату, отметив запоздало, проходя мимо зеркала, что в данном предмете он не отражается.

В гостиной было пусто. Мишка проскользнул дальше. Да, все собрались в его комнате. Поправочка. Их с Лешкой бывшей комнате. Отец стоял у окна и курил. Это было так необычно. Папа никогда не курил дома и не разрешал этого делать никому. Отчего-то от увиденного внутренности сжались, Миша опустил голову... Если та у него ещё была, а он не явился в отчий дом тенью отца Гамлета... Чтобы что?.. Попрощаться?! Он умер?!

Гоня прочь такие мысли, Горшочек вновь обратил внимание на отца. Одна рука его так сжимала пачку, что все оставшиеся сигареты в ней должны были уже смешаться в однородную кашицу. Но папу это, выходит, совсем не волновало. Взгляд знакомых глаз был пугающе чёрен, направлен куда-то в небо.

Лёшка сидел рядом на подоконнике, весь какой-то серый, с мешками под глазами — ну, явно не спал… Давно, видимо, или очень плохо. Не похоже на их ворона. Совсем. С трудом заставил себя перевести взгляд...

Муся сидела на его кровати, прижимая к себе его старую гитару. Не играла, просто поглаживала струны. Казалось, какой-то внутренний огонёк угас в ней. Не было прежней искорки в глазах. Это настолько напугало Мишку, что он, не раздумывая, кинулся к Мусику, упал перед ней на колени. Ему вдруг стало невыносимо больно от страдания родного человека. А, самое паскудное, Горшочек внезапно со всей силой почувствовал, что это из-за него, опять из-за него.

— Мусь, мам, мамулик, — напрасно он звал. Мама не слышала, не отвечала ему. Никто не слышал, не видел, не ощущал его. Тень, всего лишь тень... Безмолвная, невидимая и бессильная что-то исправить, как-то утешить... Крикнуть: "Я здесь, живой!"

— Мам, пап, — вдруг, откашлявшись, начал Леша, Миша тут же подплыл к нему, с надеждой всматриваясь. — Ещё же ничего неизвестно… Может… Может их найдут ещё…

И все, включая невидимого Горшка, понимали, как неискренне звучат его слова. Младший Горшенёв явно не верил сам себе, хотя и стремился убедить в обратном отчаявшихся родителей.

— Верь ему, верь! — закричал Мишка, надеясь каким-то чудом докричаться. Внезапно воспоминания о самолёте, падении, острове вкрутились в башку. Он снова очутился перед казавшейся выцветшей мамой. — Мы живые, ещё живые, не сдавайтесь! Ищите, ё-моё!

А с другой стороны, что те могли сделать? Денег у них особо нет, поиски сами вести не смогут… Если власти прекратят, то всё, останутся они навсегда без вести пропавшими. Признают их через пару лет или даже раньше (сомнения какие? А правильно — нет их особо!) мёртвыми, устроят пустые могилки с торжественной церемонией… Цветочки и водку будут носить, поминать, сначала часто, потом всё реже и реже… И никакой вечности. Только боль и горе родных и дорогих людей.

Повеяло холодом. Но не могильным, нет. Словно свежий ветерок коснулся лица и позвал его за собой. Мишка не хотел уходить, оставлять Мусика, Лёшку и даже необычно печального отца, но остаться ему что-то не позволяло.

Комната расплывалась в знакомом густом тумане. Казалось, он заползает ему в нос, забивается в глаза, проникает под кожу. Затем его вытянуло и закружило в тёмном вихре, где всё-всё в голове перемешалось, а родной дом оказался заперт на замок, а ключ надежно выкинут в глубокое-глубокое тёмное море...

Следующее, что он ощутил — влажную землю под задницей, затёкшие руки и твердую шершавую поверхность за спиной.

Еле-как открыл глаза — джунгли, дерево за спиной и связанные сзади руки. Что за шутки?.. Какие нафиг джунгли? Почему так трещит башка?! И кто это так внимательно уставился на него? Сознание определило его, как странного, смутно знакомого типа. Как будто знает его… Стоп, а кто он сам?!

Паника накатила, словно волна — он с ужасом сообразил, что не помнит ни собственного имени, ни где находится, ничего! В голове словно застрял серый туман, закрывая пеленою своей всё, что было до этого момента. Такое важное, такое нужное.

В сердце кольнуло — ему нужно, необходимо вспомнить, нельзя забывать, нельзя расцепляться… но с кем? В голове блуждали тени, силуэты. Но лиц не было. Тени, казалось, пытались докричаться — голова от этого сильно болела — но голоса сквозь туман не доносились.

Безмолвные и обезличенные, они, одновременно, и пугали, и притягивали. Хотелось схватить их, вытащить, найти, узнать. Но стена тёмного пара закрывала их всё больше и больше.

Примечания:

Осторожно! Остров воздействует на мозговые способности. Во время прочтения этой части вы можете испытать испанский стыд не единожды.

---

— Эй, вставай, тебе пора!

Catharsis — Иди за Солнцем

После возвращения в лагерь внимание всех было приковано к Чарли. Вот Кейт неотрывно сидит рядом, а Джек внимательно осматривает его через равные промежутки времени, беспокоясь за дыхание. Князь также решил не отходить далеко — с этим бедовым нужно держать ухо востро.

Да и пережитый ужас не даёт далеко отойти. Вот ведь угораздило его… Снова так вляпаться. Может, правы парни, и у него реально этот их синдром спасателя, а? Тут Андрей разозлился не на шутку. Что, и с Мишкой он возился столько времени только поэтому? Нет — это полный бред!

А Чарли всё молчит. То ли не может говорить, то ли — не хочет. И кто бы стал его винить, а? Мало ему проблем с ломкой было, он ведь искренне переживал за беременную девчулю. Тянуло его прям магнитом к ней. А тут — ту похитили Другие и неизвестно что сотворили с ней и ребёнком, а самого парнишку едва не убили… Черт, да сам Князь с Лисичкой Кейт решили, что тот не жилец… Это Джек, словно что-то знал, не сдавался. И переспорил-таки Смерть. И вспомнить-то жутко.

Андрею самому-то сложно подбирать слова. Всё произошедшее не укладывается в голове. Хочется сесть рядом с Пэйсом у костра и просто тупо сидеть. Этот остров и так-то сложно вывозить было. И без всякой жути с погонями и похищениями. И почти воскрешениями… То, что с Чарли произошло, сложно было назвать как-то иначе. А уж Князев в клиничках немного разбирался. Там всегда шансов у Смерти заведомо больше, чем у тебя… А здесь — без медикаментов, без мешка и дефибриллятора — почти чудо, что у Джека получилось. Хотя нет — чудо и есть.

Слишком много тут всего… чудесатого. Только вот большая часть этих мистических историй была с хлёстким знаком минус. Будто бы кто-то взял и отправил панков в настоящую страшную сказку. Только остальные-то тогда причём?! Нет, они тут, группа Король и Шут то бишь, фигура далеко не первого плана. Хотя история реально жуткая вырисовывалась.

Пока из «чудес» со знаком плюс — только бегающий за кабанами на своих двоих вообще-то инвалид Локк да возвращенный к жизни Чарли. Впрочем, обретя возможность ходить, первый начал творить дичь, а второго и спасать бы не пришлось, если б не этот грёбаный чудо-остров.

Это место точно проклято. Тут всё, несмотря на обманчивую картинку райского пейзажа — ну точно с путеводителя в турагентстве — могло восстать против. Порой Князеву казалось, что остров — живой. И постепенно выбирает себе жертв. Вот этого облизать, подманив видением, этого надкусить, а этих пожевать, но выплюнуть, а кого-то сожрать и переварить.

И это совершенно точно нельзя было списать на стукнутую не раз башку. Потому что этой хери не он один свидетель. А, может, они все померли, разбившись, в самолёте, и это чистилище? И те, кого постигает смерть — просто идут… дальше?

Не, настолько далеко Андрей всё ж соваться в дебри рассуждений опасался. Всё же приятнее ощущать себя живым и дышащим субъектом, имеющим, пусть и призрачные, но шансы обнять дома мать.

И всё же — дело тут было нечисто. Начиная от неизвестной хтони в джунглях, до странной женщины с её зациклившимися во времени сигналами… Это не говоря уже о глюках, которые, теперь Андрей был уверен почти наверняка — преследуют ни его одного. А на десерт — получите, распишитесь — другие люди на острове. Явно не с добрыми намерениями беременную похитившие. А дальше что?! Они уже собрали данные о них, могут запросто придти и…

Тут уж фантазии можно было дать волю: от использованиях их тушек в качестве задабривания хтони из джунглей до продажи их на органы. А вдруг это поселение каких-нибудь контрабандистов, у них здесь база просто, а тут, понимаешь ли, самолёт их свалился… С кучей выживших.

Потому Князев всё, как не старался приглушить внутреннюю чуйку, что вопила — не десерт это, так, закусочка перед основным блюдом, ничерташеньки у него не получалось.

Впрочем, какой-то сдвиг из-за всей этой шумихи наметился: выжившие с пляжа — большая часть — решили всё же перебраться в пещеры. Общее потрясение и общий же страх объединяют не хуже общего дела. Жаль, однако, что этот факт не может успокоить их. Что с того, что они вместе? Вместе и погибнуть могут. Возможно, быстрее даже. Всех в одной норе и сцапать проще… Если у нападающих есть оружие, к примеру.

А вот одиночек, наподобие Француженки той дикой — попробуй отлови… Хотя эта огонь-баба скорее исключение, чем правило. В одиночку, на полном опасностей острове выживать — дело непростое. Под очень счастливой звездой знать родилась.

А сколько ещё их ждёт впереди? Да и сколько они, в принципе, смогут продержаться на этом острове? Не заберёт ли он их всех, по одному? Чарли, вот, уже едва не… Хорошо, конечно, что получилось вытянуть, отобрать из кровавых челюстей, но не значит ли это, что скоро будет новая жертва?

Князев поёжился: не хотелось бы ему в этом случае остаться последним… Потеряв всех друзей и новых знакомых. Многие из которых весьма неплохие люди, правда, с которыми они бы никогда не то, что не заприятельствовали, а даже не заговорили бы никогда.

Жаль, что не даёт всё это сидеть спокойно. Все теперь настороже. И в их писанных кровью правилах выживания появляются новые пункты — например, не ходить поодиночке. Конечно, нашлись и те, кто плевать хотел на предпринимаемые меры безопасности. Кейт, например. Внутри неприятно стянуло. Ну, да — понравилась ему эта гонимая преступница, и ничего с этим не сделаешь. Не ему одному, между прочим.

Лисичка их свободно шастает в джунглях туда-сюда, частенько от компании отказывается. Нужно побыть одной, да и, вроде как, говорит, что не боится. Бессмертная, бл*. Зена, королева воинов. Не приметил б её такую яркую да с наручами блестящими ещё в самолёте — чего доброго, подозревать бы стал: а не одна ли она из тех, кто прячется в неведомых глубинах острова.

Впрочем — и в крестовых походах рыжей ведьмы была польза: умудрилась обнаружить чемоданчик того тюремщика. Кейс и вправду был ценной находкой — там, по словам всё той же Кейт, было запасное оружие. С учетом открывшейся угрозы от Других, это было очень кстати.

И хотелось бы сказать, что они все смогли бы выдохнуть, но… Были некоторые моменты, что сильно осложнили нечаянную радость. Во-первых, чемодан-то заперт был. Ключа, естественно, нет (как сначала они подумали — потом выяснилось, что хитрая лиса Кейт ведёт какую-то свою игру и имеет-таки ключик). А во-вторых, кейс достался Сойеру, элементу сомнительному (и на ведьму тоже глаз положившему!), что тоже любил по джунглям шастать. Обо всём этом Князю рассказал Реник, случайно оказавшийся рядом с Джеком, когда к нему прибежала за помощью эта рыжая бестия.

Джек, кстати, тоже немало удивлял. Плохо на него повлияла история с Чарли и Клэр. Князь, в принципе, не думал, что тот способен шантажировать человека. Но именно это их добрый доктор и сделал — пригрозил Джеймсу, что лишит нужных лекарств. Воистину, меняет остров людей. Как бы самому тоже под жернова не попасть… а то в прошлом славный комик, ныне злобный шут!

Так или иначе, они получили оружие. Правда, меньше беспокойства от этого не стало. Наоборот. Возможно, именно поэтому доктор заново запер кейс и ключ оставил у себя. Раньше народ этому бы только обрадовался, но сейчас… И Джек был не из камня сделан. И вполне могла и ему дурь в голову попасть. Впрочем, остальных штормило не меньше — поэтому пусть у него будет… Чем пусть и у явно готового пустить то в ход в случае чего, но при этом сильно напоминающего психопата Локка, к примеру.

Всё равно, всё вокруг давило и проезжалось по нервам. А они лишь пытались выжить и, по возможности, остаться собой.

Особенно прессовало ощущение собственного бессилия. Ну, вот, реально — ничего ж не сделаешь. Самое полезное — приносить фрукты (мясом-то их Пор с Локком да присоединившимся к ним пареньком Буном, братцем гламурной блондиночки, обеспечивали) и учить английский. Это, кстати, хоть немного помогало — голова хоть забивалась новыми словами и выражениями. И спасало от мыслей.

Не все, правда, смогли примириться с собственным бессилием. Майкл, вот, додумался в отчаянии не новую цивилизацию вокруг пещер (какова ирония-то! спустя столько веков прогресса вновь вернуться в эту колыбель человечества!) строить, а плот.

С одной стороны, Андрей мог его понять — в конце концов, у Майкла сын был, тут уж не так раскорячишься, чтоб любой ценой спасти родного, зависящего от тебя человека. А с другой — предприятие было абсолютно безумным. Плыть в никуда. С ребёнком. Когда любой шторм может твое утлое не суденышко даже, а плот перевернуть. И всё, конец.

К слову, ни Джек, ни Саид (ещё один человечек на острове, считавшийся, как это можно говорить, лидером общественного мнения) не поддержали идею, что, по мнению Князя, лишний раз говорило о её неадекватности. Внёс свои пять копеек и Яша, услышав о строительстве:

— Интересно, все ли Михаилы-Майклы немного сумасбродны, или наш распрекрасный остров сводит с ума?

Не нашёлся тут даже Князев, что и ответить. В душе что-то подсказывало, что Мишка тоже что-то такое придумал бы. Если не безумнее. Ага, смастерил бы дельтаплан да на ентой конструкции из говна и палок сиганул бы со скалы местной. А чё? Зато красиво, и мучиться долго не надо. Тьфу, блин!

Но, к удивлению Андрея, нашлись люди, поддержавшие безумную затею. Странный китаец… или кореец, пёс их знает, может, вообще потомок гордых самураев, аль таец какой, а ещё Сойер и… Лось.

Когда Леонтьев буднично рассказал об это Князю и Цвиркунову (Пор, как обычно, пропадал на охоте — что-то там в последнее время всё не ладилось, кабаны, что ли, пропали… порожняком возвращались добытчики, переходя тоже на веганскую диету), Андрей, нелепо вытаращившись, не нашелся, что сказать, кроме банального и единственного возможного:

— Ты серьёзно?

И он действительно думал, что сейчас Сашка рассмеётся, хлопнет по плечу, скажет: «Да ты что? Шуток не понимаешь!»

Но нет — Ренник был сумрачно-серьёзен. Значит, всё для себя решил и сейчас лишь информировал товарищей о группе, что завет держаться вместе — забыт.

— Сашк, — Андрею захотелось его встряхнуть, чтоб мозги на место встали, но останавливал пылающий взор из-под очков (и как не разбились-то! Магия, бл*дь, вне Хогвартса!) и нежелание сводить всё в банальное мордобитие. — Это безумие! Этот плот и сам по себе ненадёжен, да и… Куда плыть? В какую сторону? Ни карт, ни компаса какого!

— Мы даже не знаем, где мы! — Яков возбужденно его поддержал, — Саш, ну ты же всегда прагматиком был, какого, а?

А Лось их упрямо и — нехарактерно — молчал. Только бросал на друзей тоскливые взгляды. Потом, всё же, выдал:

— Значит, вы меня не поддержите? Не поплывёте?

Ответить они не успели — в пещеры внезапно вбежал Локк с … Клэр на руках. За ним тенью следовали возбужденные Бун и Пор. Необычно состояние последнего выдавало чересчур частое дыхание и родной мат-перемат…

Поднялась страшная суматоха — ещё бы! Ведь Клэр похитили Другие, неизвестно зачем, а сейчас вот та, не пойми как, вернулась… Так странно. Впрочем, и выяснить ничего было нельзя — беременная была без сознания, а когда усилиями Джека, наконец, удалось привести её в чувство, та сразу же с криком отпрянула в угол. Согласитесь, всё это, как минимум, будоражит!

Постепенно кое-как успокоив вернувшуюся, новоявленные островитяне вскоре выяснили, что Клэр совсем ничего не помнит. Даже крушения. Поразительно — две недели почти её держали где-то в джунглях, а потом она то ли сбегает, то ли её специально (зачем?! ребёнка на рептилоида подменили?!) отпускают — но без малейшего воспоминания.

Из этого следует, что память оставила Клэр где-то приблизительно в том промежутке, где на неё наткнулись Локк и другие охотники. Но ни ран, ни других признаков травмы… Ничего. Даже шишки небольшой на лбу — и той не было. Джек, конечно, задвинул что-то о стрессе… Мог вызвать. Но звучал очень сомнительно, как будто сам не верил.

А потом и вовсе закружила их череда очевидного-невероятного. Так, довольно скоро они поняли, что добровольно никто Клэр не отпускал (что тоже хорошо, значит, это всё же беременная перепуганная девчушка, а не островной троянский конь) — в окрестностях пещер Чарли столкнулся с тем, Другим, кого они знали под именем Итан.

Эта встреча, по счастью, не закончилась для Чарли очередной верёвкой на шее… но Итан был весьма красноречив: пообещал, если только они не вернут Клэр, убивать каждый день по одному из выживших. И так до тех пор, пока не получит всё же свое. Такой вот больной ублюдок. Из племени больных ублюдков. Тут уж Андрей оригинальничать не мог. Просто некоторые вещи нужно называть только своими именами.

В результате просочившейся информации из зловещего послания в лагере царила почти паника. Часть людей уговаривала доктора расчехлить, наконец, чемодан и выдать хотя бы эти несколько пушек для защиты. Но Джек упрямо отказывал:

— Да поймите вы! — аргументировал он свои действия, — в сложившейся нервной остановке мы сами можем случайно кого-нибудь подстрелить! В панике и не такое происходит!

И Андрей был с ним полностью согласен. Не перестрелять бы друг друга — и ладно. К тому же, если б Другие могли, наверное, уже пришли и забрали своё. Но, видимо, вот так просто — нет, не могли. Раз опустились до манипуляций и сброса психологического оружия, а не материального.

Да и… пушек у них всё равно было ничтожно мало. Нельзя было тратить боеприпасы бездумно. Как предосторожность. Когда реально понадобятся — они могут остаться ни с чем.

Зато Локк и Саид (наверное, имевшие среди всех прочих наибольший опыт выживания) внесли дельную мысль — установить ловушки и дежурства. Как бы мутная персона Локка не напрягала, а не признать за ним ряд заслуг было нельзя.

Они ж с арабом на совесть постарались — по всему периметру расставили западни. Так, все более-менее крепкие мужики организовали небольшие бригады, охраняя границы. Князь невесело подумал, что ранее ему и в голову не пришло бы, что на тропическом острове посреди океана они будут готовиться к войне. А это именно так и выглядело. Ладно, не к длительной осаде… Хотя с источником воды они и это могли — главное побольше кокосов не таких скоропортящихся натаскать. Ну, вот, опять Андрея понесло…

То, что все предпринятые меры оказались напрасными, они узнали на следующий же день. Один из тихих, неприметных парней — Стив, или Скотт — был найден убитым на пляже, с многочисленными переломами и сломанной шеей. Так остров, руками Итана или какого другого ублюдка из числа Других, забрал ещё одну жизнь.

Всё это здорово вгоняло в тоску, навевая мысли… А сколько уже тех, кто больше не имел даже шанса вернуться домой? Будет ли такой шанс у них? И кто станет следующим?! Кровавый след, как начал тянуться от обломков фюзеляжа, так и продолжал.

— Он вышел из воды, — подметила Кейт, зябко поеживаясь и обхватывая себя руками. Даже ведьме их стойкой такое нелегко давалось, что тут об стальных говорить.

Князь не сдержался — приобнял за плечи: хотелось хоть как-то её защитить. Конечно, он уже понял, что в защите она не особо нуждается, но сейчас почему-то выглядела до крайности уязвимой. И догадка его подтвердилась: Лиса, хоть и не Алиса, покосилась на него, но руку с плеча не сняла.

Скотта — а именно так его и звали, спасибо Хёрли за «перепись» — похоронили. Настроение всех присутствующих окончательно упало до нуля. Теперь, казалось, возможно было прочувствовать эту тревогу, разливающуюся в воздухе.

Смерть в очередной раз поменяла все карты и людей. Требовались более решительные меры. Так, было решено устроить Итану ловушку, с помощью приманки — Клэр. Да, использовать беременную женщину — так себе идея с моральной точки зрения, но… Другие ведь за эти две недели её не тронули, стало быть, особо они не рисковали.

А так получалось, что жертвы сами решили стать охотниками. На дело, вооружившись всё же вытащенными из чемодана пистолетами, отправились те, кто умел стрелять — Джек, Локк, Саид, Князь (весь опыт стрельбы у Андро, не считая армейки, сводился к дурке в номерах, автобусах и гримерках, но остальным про это знать необязательно) и Сойер, притащивший пятый пистолет — оставшийся от умершего пристава.

Неожиданно к ним присоединились Чарли и Кейт — Андрей был рад, что Чарли не досталось оружия — он боялся, что тот совершит непоправимое. Потому что… Его сложно было бы в это винить, учитывая обстоятельства, в которые его загнала жизнь. А их цель всё же была не в убийстве Итана, а скорее в получении информации. Согласитесь, неплохо было бы вытрясти — кто эти чёртовы Другие и какие цели они преследуют… А вдруг те вообще знают, что это за остров и как отсюда выбраться?!

Будь его воля — этих двоих он бы оставил в лагере, но Чарли желал быть с Клэр, явно питая к ней чувства (и когда успел, а?) — и не только чувство вины, а Кейт была слишком упряма. С ней даже Локк с Джеком вместе справиться не могли. Потому и шли те с ними… Да и лишние руки, на самом деле, могли помочь.

Признаться, ему и самому претила мысль о возможном применении оружия против человека… Но, учитывая обстоятельства, подобные сантименты могли оказаться лишними. Князев лишь искренне надеялся, что до этого не дойдет.

Когда они добрались до места, где басист встретил Итана, ливанул такой дождище! Какой был, когда Джек реанимировал Пейса. В очередной раз Андрей поразился немыслимым странностям природы этого места. Будто у кого-то неведомого были в руках кнопки, которыми можно было управлять… Нажал одну — на сцену выскочила неопознанная страхоевина, нажал другую — весь промочило тропическим ливнем, нажал третью — свершилось чудо…

После прибытия на место отчаянно храбрящаяся Клэр послушно встала посреди тропинки, пока они все запрятались этаким полукольцом. И никто из них не хотел думать, что будет, если они облажаются и беременная достанется этим утыркам.

Другой не заставил себя ждать — не прошло и получаса, как Князь услышал вскрик и увидел отчаянно бегущую к нему Клэр. За ней мчался выглядевший разозленным и встревоженным Итан.

Андрей даже не успел ничего предпринять — из кустов внезапно выскочил доктор и повалил Другого на землю. Завязалась ожесточенная борьба. Остальные уже бежали к ним, вместе они достаточно быстро обезвредили урода. Но ни одного вопроса задать не успели — всех оглушили произведённые один за другим выстрелы. Он обернулся, не вполне понимая, что произошло, как вдруг наткнулся на жалящий, но полный мрачного триумфа взгляд… Оказалось, Чарли, подобрав выроненный Джеком в драке пистолет (и кто так делает-то, бл*дь, а, мистер идеальность?!), всадил в Итана несколько пуль.

— Он заслужил, — кратко сказал гитарист, старательно игнорируя их в непонятках вытаращенные взоры, и, повернувшись, спокойно увел Клэр.

Да, остров в самом деле меняет людей…

Неоднократно впоследствии прокручивая в голове эту сцену, Андрей не мог не думать о Мишке. Ну, вот, был Чарли Пейс, так удивительно напоминавший ему Горшка — Князь старательно гнал от себя мысли, что это не Чарли напоминает, а он сам старательно примерят на американского басиста-вокалиста некогда довольно популярной группы образ своего Мишки.

Кто знает, может, это такой защитный механизм? Что-то вроде: не можешь получить своё — создай. Не впервой ему создавать-то. Они с Горшочком вдвоём мир создали, неужели он не воплотил бы одного человека?

Но, как бы там ни было, сублимация аль ещё какая психологическая подолбень, но Чарли какие-то Горшенёвские волны передавал. Вот только не подумал бы ранее Князев, что Миша способен выстрелить в человека. И не просто выстрелить — а с твердым намерением убить. Несколько раз, чтоб наверняка. А вот Чарли смог. Причём сделал это не в состоянии аффекта, а совершенно сознательно. Значит ли это, что не так уж они с Мишкой и похожи? Или и его Горшочек тоже может так? Если он, конечно, жив, то как его поменял остров?! Сможет ли вообще Андрей его узнать, или же то будет незнакомец со знакомым лицом? А сам он, так ли остался прежним? С тем же характером и стержнем, а? Вопрос хороший.

Потому что сколько бы Князев об этом не размышлял — ответа не было. Конечно, хотелось верить, что Миха — величина незыблемая, ничто и никто не сможет его изменить. Но… Всегда оставалось это чёртово «но». И зарекаться на сием чудо-острове было нельзя, даже отвечая только за себя одного.

Впрочем, были у него и другие проблемы, которые постоянно отвлекали от тяжких дум. Правда, проблемы эти были не менее тягостные. И гораздо более приближённые к текущей странноватой реальности.

Во-первых, Лось. Упрямец твердо вознамерился отплыть с американцами (и китайцем, что решил кинуть жену на острове — хорош, чёрт, да ничего не скажешь!) в неизведанные морские дали. И никакие увещевания его не останавливали. Даже отсутствие поддержки со стороны товарищей по группе. Всех, между прочим, а не только Андрея, потому что тому больше всех надо. Нет, даже Пор покрутил Леонтьеву у виска.

— Саш, — в очередной раз спросил Князь, отловив того в перерыв между строительством плота, которые те строили, как проклятые, не жалея себя и почти не отвлекаясь на Других. — Может, передумаешь? Мы волнуемся.

— А ты способен переживать за кого-то, кроме Михи? — выразительно посмотрел на него Ренник. Совсем распоясался товарищ Лось. Князь посмотрел на него в ответ, красноречиво приподняв бровь. — И не говори за всех. Ты бы тоже поддержал эту затею и отправился с нами, если бы не Горшочек.

Не успел он как следует возмутиться, как Леонтьев примирительно вздохнул с какой-то гнетущей тоской:

— Андрюх, ты ж даже не знаешь, жив ли он. Да, мы каким-то чудом живы, но это не значит, что и они тоже. Если даже и выжил, это легко могут исправить — тварь, что обитает в джунглях, травмы, животные, Другие, наконец. Времени прошло немало, до сих пор мы ничего о хвостовиках не услышали. Не значит ли это, что уже не о ком слушать?! За это время их уже могли раз двести добить. А ты ждёшь и ждёшь свой призрак. Я хотя бы пытаюсь нас спасти. И тебя в том числе, между прочим, — смозоленный теперь уже не струнами, а строительством палец упёрся уже не слегка подохреневшему Князю в грудь.

— Мы не просили… — он едва не подавился слюнями от таких откровений, а потом, припомнив обвал в пещере, поправился. — Я не просил спасать.

— А меня не надо просить, — совсем уж печально хмыкнул Ренник, как-то разом скукожившись. А затем явно постарался поскорее свернуть неприятный разговор, вернувшись к постройке. Упрямец. И ничего его не берёт. Ни уговоры, ни явные знаки судьбы.

Даже вспыхнувший чуть ли не синим пламенем в одну из ночей почти построенный плот — группке энтузиастов пришлось всё начинать сначала. Впрочем, мужики уже научились — и дело пошло быстрее.

Во-вторых, проблемой стал и всё более мрачнеющий Поручик, тот срезать когти на дверце с Титаника не пытался. У него другой бзик по фазе обнаружился. И, нет, Князь не параноик. Здесь уже беспокоиться начал и Яшка — эта охотничья тройка — Пор, Локк и Бун — целыми днями пропадали в джунглях, возвращаясь грязными и перепачканными, часто без добычи. Это было весьма странно — сомнительно, чтобы прямо всех кабанов в округе перебили. А именно так, насколько понял Князев, объяснил всё Локк их нежелающему превращаться в травоедов сообществу — кабаны ушли из этой местности.

В общем, че б те там не мутили, а и так-то молчаливый Щиголев ещё больше замкнулся в себе, старательно уходя от всех расспросов. Значит, была какая-то тайна. На и без того таинственном острове. И вряд ли это что-то безобидное.

Впрочем, с решением загадки загадочных походов, в которые ввязался Пор, пришлось обождать — другая проблема назрела. Да-да, те на них сыпались, как с рога изобилия.

Дело в том, что Хьюго, их самый большой островной добряк, тоже вдруг начал чудить. Да что там чудить! Отжигать! Энергии много у него было… Перепись окончилась, и пошла иная потеха. Менее безопасная. Карты, похищенные Саидом у француженки этой загадочной, стырил втихаря, да и попёрся в джунгли на поиски хрен знает чего. Если б не Чарли, случайно этого Индиану Джонса раздобревшего запаливший, — вообще б не узнали, куда намылился. Так бы и сгинул. Человек и пароход.

Джек, как услышал это — вместе с арабом и рванул в джунгли на поиски. И не только они. И нет, Князю не больше всех надо, и он не стремился спасать всех и вся, раз уж Мишку не мог, нет!

Андрей, худо-бедно понявший ситуевину — все ж продвигался он постепенно в английском-то — резвым сайгаком помчал за ними. Не столько внезапно отчудившего толстячка спасать, сколько доктора охранять — вот, бл*, сгинет он в джунглях, что выжившие делать будут, а? Без Айболита их, а?! Ещё и Ренник-чудо ветеринар отплывёт не сегодня, так завтра. И с кем они останутся? Вон — Клэр рожать скоро. Немудрено, что и Чарли, бедовая душа, увязался за ними. Мало ему было передряг в лесах этих. Видно, про подружку свою на сносях тоже докумекал.

А вообще вовремя догнали — тот как раз на ловушку встать умудрился. Ловушка! В джунглях! Вдумайтесь, как не минное поле-то… Хотя Князь бы уже не удивился! Француженка эта, что ли, постаралась?! Проклятый таинственный остров. Спаслись чудом — Херли вдруг отпрыгнул в сторону, аки газель (весом в центнер с лишним!), а в миллиметре от них пронеслось здоровенное бревно, шипами длиннющими утыканное. Такие вот ковчеги затерянные у наших Индианов Джонсов. У Князя аж в голове картиночка — спасибо больному воображению нарисовалась — они все, как дикие поросята, на это бревнышко насажены. И провялены на чудном солнышке тропическом!

Делать нечего — они, даже коллективно не уговорив полоумного этого, дальше вместе отправились. «Безумие заразно», — кисло подумал Князев. Повезло, что Саид с ними отправился — по пути ещё на пару ловушек наткнулись, от которых благодаря ему спаслись.

Однако от этого всё больше Андрей начинал ломать голову, кто же всё-таки такой этот Джарра? Военный опыт у чувака явно был (не как у самого Княже — гербы рисовать, песни петь да картоху чистить), но не простой, а специфический какой-то…

А остров, оправдывая ожидания подвоха, не прекращал подкидывать им сюрпризы. Потому как долго ли коротко, а вышла их маленькая экспедиция к… мосту. Над пропастью.

С другой стороны, раз уж они выяснили, что остров вполне себе обитаем… Всякими другими — чё б и мосту не взяться? А тот жутенький — старый такой, с перилами с одной стороны оборванными. Короче, мечта маньяка-приключенца с атрофированным страхом и желанием выжить.

А их здоровяк Хёрли, видимо, совсем рехнулся — взял, да и отправился в опасную переправу, пока все остальные замерли сусликами, примеряясь. М-да, что же столь неистово гонит его вперёд, лишая начисто самосохранения? Уж явно не батарейка, которую он якобы хотел добыть.

Андрей с замиранием сердца следил за ним. Как и все остальные. Хоть это и было почти самоубийством, но… Тот взрослый мужик, сам за себя в ответе, а способы урезонить его без членовредительства кончились. Хотя Джарра, наверное, и мог.

На удивление — хлипкая конструкция выдержала. «Безумие заразно!» — уже с горечью подумал Князь, когда и Чарли внезапно рванул в том же направлении. Ну, вот, его-то какая вша покусала, а?!

«Не заставите вы меня на этот аттракцион взойти», — появилась тут же, очень чётко оформившись, следующая мысль. Впрочем, проверять не пришлось — мост обвалился, гитарист еле-еле успел допрыгнуть до противоположного края. Эх, сильный я и ловкий! Тьфу, повезло, что Херли уже прополз, а то б точно не допрыгнул кузнечиком!

И вновь разделил их остров: трое на одной стороне, двое на другой. Только вот дуэт, совсем не Чеховский — Толстый и Тонкий, на другой стороне, явно с головой не дружившие — несмотря на предупреждения усвистал куда-то в джунгли, не подождав, пока остальные найдут способ к ним присоединиться.

Андрей постарался волнение унять — в конце концов, знают же чудики эти, что опасен остров, будут беречься, наверное. А там, глядишь, и обходной путь найдет команда спасения.

Ага, включая его, бл*дь. В самом деле, не думал он, что когда-нибудь сам так вляпается… А ведь дома так хорошо было… И постелька мягонькая, и никаких неведомых хреновин, желающих сперва с тобой поиграть, помучив, а потом убить — нет.

К тому времени, как их более сознательная троица нашла обход и обошла овраг (Андрей очень сильно старался не отстать, потому что на фоне дока и араба он физкультурник ещё тот!) — Чарли и Херли уже и след простыл. Делать нечего — поплелись искать.

Пока они это делали Князев молча проклинал и собственное безумие, что завело его так далеко от относительно безопасного лагеря, и возросшую здесь в хрен знает в каком размере потребность спасать, и откуда-то вспыхнувший авантюризм Джека и Джарра. Вроде ж, тоже адекватные… Были.

Внезапно Саид, шедший по собственному настоянию впереди (оспорить пытался только Джек, да и тот не особо старался), резко остановился:

— Это здесь где-то, — остро выдохнул, — здесь где-то её лагерь. — Его лицо преобразилось — теперь араб очень сильно напоминал хищного зверя, почуявшего опасность.

Джек о чём-то заспорил, заспрашивал, как очень часто делал, желая быть в курсе всего. Князь же, чувствуя подступавшее к горлу раздражение — ага, нашли чего не искали, или именно этого Херли и добивался, м? Найти дамочку безумную?! За хреном?

В общем, Андрей, не слушая, шагнул вперед и тут же зацепился за что-то тонкое и длинное. Уже понимая, что пахнет жареной поросятиной, поглядел вниз и закономерно увидел провод, убегающий куда-то в траву. Мозгами Князь понимал, что надо че-то делать, но тело превратилось в засахаренную вату!

По счастью, заметивший это дело Саид, хоть и побелел как полотно, но резко подскочил и выдернул в сторону и вниз. В то же мгновение прозвучал взрыв.

— Ничего себе, сигнализация, — присвистнув, ошарашенно выдал Джек, когда они все откашлялись, отплевались от земли, и проникли в убежище француженки — Даниэль, по словам всё того же Джарра.

Князь молча согласился, подумав про себя, что больше ни-ни в эти чертовы джунгли, а своё желание помогать и защищать засунет глубоко-глубоко в … А общем, без уточнений. Чёртовы джунгли, чёртов остров, чёртов мир!

В ответ на это сердце привычно уже сжимается — лохматик его, может, тут же где-то шариться, в джунглях этих. Жив ли он… Один или со своими… Усилием воли Андрей отогнал от себя эти мысли — слишком больно. И, несмотря на все логические доводы и обещания самому себе голову в прожорливую глотку острова не совать, вызывают дикое желание пойти обшаривать местность.

К слову, хозяйки дома не оказалось. Ничего не оказалось — видимо, она догадывалась, что неожиданный гость, которому она оказала тёплый прием в стиле БДСМ, вернётся. И подготовилась, заложив взрывчатку. Сумасшедшая мадам, и какого черта ей умудрился поверить прошаренный в таких делах Саид?! Коллективное безумие, точно!

Одно хорошо… К счастью, долго искать пропавших не пришлось — сначала на них выскочил Чарли — с совершенно ошалевшими глазами, сбивчиво рассказывая, что в них стреляли, а Хёрли куда-то пропал… Причем как мог пропасть столь заметный субъект — это тоже своего рода загадка.

И только они дружно собрались выдвинуться дальше в поисках последнего, как тот тоже самостоятельно вышел к ним. Совершенно спокойный, как скала, отдал батарею Джеку, передал привет Саиду и первым бодро потопал в лагерь. Странный он всё же. В чем бы там ни было дело — но своего, очевидно, добился. И это ещё одна вещь из рубрики — очевидное-невероятное. Казалось бы, наименее приспособленный к выживанию чувак… А, нет!

Наконец, вернувшись в почти родные пещеры (надо б их расписать, чтоб повеселее было — краску он где-то видел!), Андрей заработал негодующий взгляд от Яши, тоскливый от Пора и странно-облегчённый от Ренника. Того тоже явно тяготило что-то. И Князев даже догадывался, что — видимо, где-то в глубине души жалел немного о решении отплыть на утлом суденышке.

Может, боялся, может, — друзей бросать не хотел. Но и назад сдать не мог — упрямое парнокопытное. Более того — Леонтьев старательно начал избегать разговоров именно с Андреем. Всё делами прикрывался. Плот то, плот сё. Тьфу, бл*! Не гитарист, а папа Карло… Только тот хотя бы Буратино выстругал! А не собирался гордо потонуть, напевая Северный флот.

* * *

Саша Щиголев считал, что ему вполне повезло — в авиакатастрофе не погиб, не пропал, как другие (не думать!). Камнем да и кокосом по голове не получал, как Андрюха. Да и то, что с первых дел на клятом острове нашлось дело — уже хорошо. Пока голова была забита, а руки заняты — не оставалось ни сил, ни времени переживать. Терзания эти моральные никому ещё хорошей службы не сделали.

Может, именно поэтому он сблизился с этим странным-престранным Локком. Да, и это Сашка так его обозвал. Тот был сама уверенность. И молчаливость, а вот товарищи по группе производили слишком много шума и телодвижений. Да и эмоционально пробивало с ними… Нет, Джон Локк — вот его кандидат, если бы было какое-то голосование.

Князь — так вообще: его тоска по Мишке ощущалась чуть ли не физически… А ведь тот может, да и почти наверняка, уже… Как и Балу… И Мышка… и Егорыч… Эх… вот, именно поэтому находиться рядом с друзьями сейчас было невыносимо: слишком больно. При взгляде, а то и с полувздоха чувствуется, кого они потеряли.

Теперь в их охотничью компашку ещё и молодой совсем пацанчик примазался (Пор предпочитал не вспоминать, что и сам-то, вообще-то, на пару лет, может, старше. Просто был тот какой-то жизнью неученый, оттого и казался, должно быть, юнцом малолетним, инфантильным), что на Джона смотрел совершенно восхищенными глазами.

Ну, пусть будет. Главное, что эмоциональных срывов его присутствие не вызывало. Парнишка, скорее, сам у них спасался от сеструхи своей, или кто она там ему… Девица жизнью незамутненная от слова совсем. Приударить за той может и не дурно было б — обложка-то симпатичная, но… Та около араба отиралась, а проблем Сашка не хотел. Потому пофиг.

Да и больше тот Локка доставал, плюс сохранявшийся языковой барьер… В общем, проблем от него не было и ладно.

Проблемы у них были другие — и такие, что аж дух захватывало и можно было запросто почувствовать себя героем какой-то научно-популярной саги. Только вот у них не было возможности вызвать в помощь какой-нибудь Энтерпрайз.

Это был странный люк в земле в центре джунглей, обнаруженный Локком и Буном в процессе поиска Клэр. Когда ему старый охотник показал находку (знал, что трепаться не будет) — не знал, что и думать. Остров с каждым днем приносил всё больше и больше загадок. И никаких тебе отгадок. Так что нет-нет, да и посещали разные мысли… По типу — а может это вообще всё его предсмертные глюки в бессознанке? Ну, слишком уж нереальным казалось это местечко.

Тем не менее, люк, как и остров, казался вполне физически осязаемым. И это было проблемой, точнее — маниакальное желание Джона его открыть. Не думая, что, возможно, это ящик Пандоры, за которым чума, война и ещё какая-нибудь напасть скрывается. Мифы Шиговлев плоховато помнил.

Другое волновало… Реально же — рехнулся старший на этой загадке. Вот и ходили они каждый день в джунгли не на охоту, что пользу приносило осязаемую на языке и в желудке, а для тщетных попыток вскрыть крышку.

Поручик всё равно не мог не думать, что лучше бы им это не открывать, кто знает, какое нечто там скрывается. Может, что-то наподобие того монстра, что Гордеева скушало. Или даже оно самое — заперли те же Другие зверюшку свою в клетку. Но спорить с Локком и поддержавшим его Буном оказалось проблематично. Не только из-за барьера, а потому что упрямые оба. Хлеще Горшка с Князем даже… Потому и бесполезно.

Рассказать об этом кому-то из своих Сашка тоже не мог — во-первых, троица исследователей, бл*ть, непознанного договорились молчать и сохранять всё в тайне. И, следовательно, рассказать было сродни предательству. А это уже не соответствовало понятиям о настоящих мужиках, представителем которых Пор считал и себя.

А во-вторых, заинтересуются ещё други этой штуковиной блестящей да притягательной, да подтянутся открывать всем миром. Мало того, что эмоционально будут раскачивать атмосферу, так ещё и действительно, чего доброго, откроют. Только этого, вот, не хватало! А так, может, надоест Локку…

Так что Поручик старательно молчал, на расспросы друзей — а они начались, ведь вопросы появились у всех: перестали ж они с добычей из джунглей возвращаться (подсадили на мяско похлеще, да!) — не отвечал да валенком прикидывался. Да, ходят на охоту. Да, кабаны ушли. Да, в остальном — всё хорошо.

А на душе почему-то всё тревожнее и тревожнее становилось. Ну, как перед грозой — всё стихает, птицы не поют, тучи клубятся. И прочая такая лирика, да. Вот и у него так же. Предчувствие чего-то нехорошего обрушивалось. Подвоха он ждал, в спину удара от высших сил. Слишком уж всё стихло.

И пздц не заставил себя долго ждать. Всё началось почти предсказуемо (гаданиями Щиголев никогда не промышлял, но вот тут бы мог бы и поспорить) — с окончательно рехнувшегося Локка, который то ли во сне, то ли наяву в глюках… самолёт увидел. Причем не хвост того, на котором они разбились, а какой-то другой… Ну, ладно, положим болт на здравый смысл — и на острове есть ещё один рухнувший самолёт… Там могут оказаться полезные им для выживания штуки, но! С чего этот безумный Брюс Уилис на минималках решил, что может доверять снам?! С того, что он на этом острове восстал из инвалидов? А, бл*дь, и не покроешь аргумент железный… Хоть и всё одно — дичь.

Короче, Джон будто под веществами оказался… Да и начал ломиться дальше в джунгли, чтобы отыскать место, подсознанием подсказанное. А они с Буном, два дурака, вместо того, чтобы остановить да вразумить — на поводу пошли, следом в джунгли побежав. Словно верные охотничьи собаки. И ладно — пацан, но Пор-то чего попёрся? Приключений ему мало?

К удивлению — нашли они-таки самолет тот. Старый, ему, наверное, лет пятьдесят было. На верхушке деревьев (так и просилось слово — вековых). И, конечно ж, Локк решил, что его осмотреть надо. Вообще, всё, че там полезное было — наверняка уже в негодности… Не собирался же Джон на этой птичке улететь, а?! Смешно даже…

А ведь посмотрел на них выразительно с Буном. Ну, да, у самого-то ноги вдруг заболели да чуть не отказали. Решил отобрать, что ли, остов чудо своё? Возврат провести? Щиголев хмыкнул.

Ретивый Бун уже собрался лезть, да вот Пор не спешил — слишком опасным казалось ему это предприятие. Слишком ненадежным выглядел зацепившийся самолёт. На ломаном английском, непривычно энергично жестикулируя, старался остановить и глупого юнца.

Но тот, явно попавший полностью под влияние Джона, а, может, и со своей придурью взыгравшей да желанием удаль молодецкую продемонстрировать, толком его и не послушал. Полез. А Поручик остался. Сашка потом долго корил себя, что не остановил. Должен был больше сделать, больше стараться, схватить и удержать насильно, если надо. Но история не терпит сослагательного наклонения. Так, однако, Горшок говорил. Или не он… Чет у него в башке каша после пережитого заварилась.

А ведь сначала всё шло хорошо — Буну удалось добраться до самолёта и даже заглянуть внутрь. Точнее, залезть. То, что он там обнаружил, немало удивило — он сбросил им вниз статуэтку — бабу какую-то… Мож даж деву Марию — Щиголев в пресвятых девах не особо разбирался… Зато невольно разбирался в другом.

Потому что та, разбившись при ударе, явила миру несколько пакетиков с рассыпчатым белым порошком. О-па, ну надо же. Пор невольно задумался над иронией судьбы — даже здесь были наркотики. Посреди океана, бл*дь, хер знает где, а наркоты — хоть заколись и занюхайся! Воистину — повсюду они, что ли. Преследуют его…

А если Мишка реально жив и на этот клад набредёт? Да уж… Испытание, бл*дь. Хотя у них тут ещё один торчок имелся. Чарли звать… Вот уж кому о нычке лучше не узнавать ни при каких обстоятельствах… Порошок же, по-хорошему, сжечь… Ну или оставить чуток. Вдруг покалечится кто, хоть можно будет страдания облегчить… А то сразу мужик тот, пристав или кто он там был, вспомнился… Да, немного можно и оставить, точно!

Но времени на размышления жестокое провидение не предоставило: самолет внезапно резко наклонился и угрожающе закачался в ветвях. Локк заорал, чтобы Бун немедленно вылезал. Разум, что ли, проснулся? Ладно… Сильно-то все шишки на старикана валить было нельзя. Пацан и сам хорош, бл*дь.

Потому как то ли не захотел это сделать, недооценив опасность, то ли просто не успел. И самолёт с шумом и треском опрокинулся вниз, врезавшись носом в землю, а затем, вздымая кучу пыли и земли, перевернулся и рухнул на крышу.

Когда они с Локком (снова ноги заработали — во чудеса в решете!) подбежали и, разобрав обломки, вытянули парнишку наружу, тот был ещё жив. И, хотя внутри всё вопило, что такие падения должны повлечь за собой ужасные травмы, Сашке отчаянно хотелось верить, что это не так, что ранения больше внешние, и нет ничего необратимого. Остров не заберёт ещё одну жертву. Такую молодую, бл*дь.

Невзирая на то, что перемещать самостоятельно пострадавших в таких случаях не рекомендовалось (ага, а где, подскажите, тут МЧС или это их 9-1-1?), Локк с Пором подхватили раненого (и пакетик порошка) и на максимальной скорости рванули в лагерь. Где была единственная надежда — Джек.

И уже там по взгляду последнего понимают — всё серьезней некуда. А Локк, зараза такая неугомонная, сгрузив в указанное место бедолагу Буна и невнятно пробормотав, что тот сорвался со скалы на охоте, внезапно резко исчезает в джунглях. К люку тому, что ли, бросился, сумасшедший… Во даёт, хрыч!

А Пор не может выдавить из себя ни слова — виной его придавливает к земле и лишает голоса. Руки трясутся. Он должен был остановить, должен был! Сашка почти не реагирует на друзей, думает только об умирающем парнишке в пещере.

Кажется, даже листья вокруг шуршат в едином порыве: «Это твоя вина!» А, может, и в самом деле шуршат… Он уже ничему не удивится. Ладонь сжимает пакетик — надо отдать доку, чтоб хоть не мучился… И плевать, что этим он всю легенду Локка разрушит. Та и так яйца выеденного не стоит.

* * *

Андрей не мог не думать, что в произошедшем есть и его доля вины. Пусть и косвенной. Ну почему он не выяснил, что же происходит с Пором и компанией? А теперь… Парнишка Бун тяжело ранен, Локк сбежал хрен знает куда, Пор, явно в шоке, замкнулся окончательно и не отвечает не только на вопросы островитян, но и даже друзей. По глазам Яшки и Сашки, которого это известие оторвало временно от строительства плота, видел, что тех также мучают угрызения совести. Могли же продавить коллективно, но нет — отступили.

Джек, мельком взглянув на Щиголева, попросил оставить его в покое, дать время прийти в себя. Сам же доктор — повезло же им, что хирург, а не стоматолог аль дерматолог какой — занимался Буном, чье положение ухудшалось с каждой минутой.

Об этом они узнали, крутясь рядом. Рук у Джека только две, а Леонтьев давно себя, как ассистент, зарекомендовал. Остальные тоже рядышком на подхвате обретались.

У парнишки был коллапс легкого, который островной почти супергерой ловко устранил с помощью ножа и бутылки с трубкой, а ещё закрытый перелом ноги, сильная кровопотеря, раны в груди и ещё черт знает что, творящееся внутри — без оборудования даже врач может только предполагать.

Рентгеновского зрения супермена Джеку точно не хватало. Хотя… Будь то, что проку? Оперировать тут, в антисанитарии, без наркоза и элементарных медикаментов?! Потому и не делал тому док никакой диагностической лапароскопии… Или о чём там его Сашка с умным видом спросил!

Князев не считал себя пессимистом, но, переглянувшись с не выражавшим энтузиазма Ренником, понял, что думают они примерно об одном и том же: Джек начал бесполезную борьбу. В этой схватке ему не победить. Но тот всё равно не сдавался. Вправив ногу, стал искать вариант сделать переливание крови… Безумие точно заразно…

Передаётся воздушно-капельным путём, бл*. А, может, и того хлеще — сам воздух острова или вода отравлены каким-то мощным препаратом — отсюда и все их глюки, и махания с ветряными мельницами, навязчивые идеи и прочее…

Впрочем, переливание док умудрился-таки сделать. Собственной кровью. Такой вот Кларк Кент без очков. Пока они стояли и обалдело за ним наблюдали.

Однако верность поговорки — беда не приходит одна — сложно опровергнуть. Неважно галлюцинируют ли они тут дружно на этом острове аль нет, но в тот самый момент, когда кровь Джека медленно переливалась в полубредового Буна, прибежал китаец Джин — с помощью его жены они поняли, что у Клэр начались роды. Какая ирония судьбы — кто-то уходит из этого мира, а кто-то приходит… Только вот отнятые жизни — ладно, на выход из чистилища списать можно, а вновь прибывшую тогда как? И Князев загрузился не на шутку, решив, что если и дальше будет распускать мысли в подобную сторону, то точно свихнётся.

Переливание, тем временем, кажется, немного подействовало — парень очнулся и зашептал что-то беспорядочное. О джунглях, о самолёте, который на него упал, о каком-то люке, что они нашли на чёртовом острове и пытались открыть. И что Локк велел молчать. Явно же не тот боинг, на котором они все здесь разбились — Бун в виду имел… Хотя, кто знает — бред умирающего и не таким быть может.

И всё же тут Андрей не выдержал — всё это было слишком странно, наплевав на все предупреждения Джека, он подскочил к барабанщику и резко встряхнул его за плечи, под протестующий окрик Цвиркунова:

— Саша, бл*ть, что на самом деле случилось? Какого чёрта? Говори уже! Что вы с Локком намутили?

— Самолёт! — выдавил побледневший до синевы Пор, вновь возвращаясь их к размышлениям о заразности безумия, — мы нашли в джунглях самолёт, Бун туда полез… И он упал вместе с ним. Я должен был! Должен был остановить!

— Почему вы, блин, сразу не сказали? — Андрея затрясло: неожиданно бредни оказались реальностью. Вот те и чудо-остров! Выжить на нём них*я не просто! — И о каком люке речь? К чему все эти тайны?

— Я не знаю, — Сашка вырвался из его рук и отшатнулся. — Я не понимаю, правда, не понимаю. Проблем не хотелось! — махнул он рукой рвано. — Ещё б вы с ума с этим люком сошли — так хоть один Джон, а если все?

— Ну, теперь у нас их выше крыши, — Князев уже почти не мог себя контролировать, поэтому решил, что лучше отойти, пока не совершил чего-то непоправимого. Например, начистил Щиголеву морду… Они хер знает где, а те утаивали важную информацию про какой-то там люк и настоящий, мать их, самолёт! Да, Саид со своими способностями точно б че-то с этим самолётом полезное бы соорудил… Не говоря о люке — вдруг это вход на базу Других?

И, едва соображая, он вернулся к отгороженному месту в пещерах, где находились Джек с Буном. Устало присел рядом с уже даже не ассистирующим, а тупо наблюдающим Леонтьевым, пожалел, что не может закурить. Или выпить чего. Не помешало бы. Вообще… Сколько они тут на острове? Около месяца?! Кажется, более ЗОЖного месяца у него в жизни не было. Ни капли в рот, ни… Короче, море, солнце и вода — бла-бла. Ещё б не выкашивала их так костлявая — вообще б красота.

Потому что улучшение было временным…. К рассвету Бун умер. Остров заполучил ещё одну жертву. Словно забирал, играясь, по одному, продляя агонию и ужас остальных.

К рассвету же возвратились в лагерь и Кейт с Клэр и Чарли. И с новорожденным ребенком. Жизнь — странная штука. Этой ночью их стало одновременно и на одного меньше, и на одного больше, не изменив количественно, но всё поменяв качественно…

Лисичка выглядела усталой, но довольной. Пока Джек игрался в бога, Кейт приняла роды. Изумительной стойкости женщина. Потому что, когда китаец к ним прибежал, док был не в состоянии, а Лось, побледнев, заявил, что в таком от него точно будет больше вреда, чем проку. Все ему отчего-то легко поверили и настаивать не стали. В любом случае — ребята справились, Чарли так и вовсе выглядел гордым отцом… Если б не знали, что он там не при делах, точно б решили, что на острове появилась своя ячейка общества… Хотя она и так появилась. И без всякого кровного родства. Подчас, это не главное ведь.

Князь же ощущал дикую усталость. Чёртов остров становился всё страшнее и страшнее. Хотелось просто зарыться с головой, может даже в чёртов песочек на чёртовом пляже, чтобы не чувствовать, не гадать, кто станет следующей жертвой. Не придется ли уже в следующий раз хоронить кого-то из друзей?

На месте Буна вполне мог быть Пор… И так уже, шатаясь с Локком, два раза чуть не погиб. А если это будет Яшка? Или Ренник? Хотя Лось и так явно рвётся к самоубийству — на фоне текущих событий эта безумная затея с плотом казалась всё ужаснее и ужаснее.

Локк появился на похоронах Буна. И, наконец-то, прояснил ситуацию. Что, впрочем, не спасло его от гнева Джека, набросившегося на него. Еле оттащили. Всё же — вцепился, как бешенный… Ещё бы, он столько боролся за жизнь парнишки.

После чего доктор сам едва не потерял сознание — что, впрочем, было ожидаемо: с момента ранения Буна он не смыкал глаз, не спал почти всю ночь, отдал пострадавшему часть своей крови, а после вообще убежал в джунгли искать старого охотника. Любой тут свалится. Как бы именно Джек не стал следующей жертвой. Тогда их перспективы на этом прожорливом острове станут ещё более зыбкими.

Это понимали все. Но увещевать ополоумевшего дока было бесполезно. Лисичка Кейт всячески пыталась уговорить того отдохнуть, но ничего не помогало — нервное напряжение не давало ни расслабиться, ни, тем более, уснуть. В итоге, к удивлению Андрея, хитрая девчонка напоила доктора водой со снотворным, таким образом вырубив его на несколько необходимых часов.

Однако ещё больше Князев удивлялся себе — так как подумал, что, возможно, это был единственный способ спасти Джека от полного истощения. Раньше бы точно подумал, что это неприемлемо. Видать, остров постепенно менял и его. И Андрей не понимал, в лучшую или худшую сторону.

Наверное, сейчас он бы и с Мишкой не церемонился. Звякнул бы парням, нагнав, что тот в больничке лечится, родителям бы чего солгал… А сам того к батарее б пристегнул — благо секс-шопы ассортиментом радовали. И сиди Горшочек — вой, не вой, а там ещё и кляпы продаются… Тут Князь всё же мыслей своих зверских испугался. Но в самом деле задрал тот. Убивал себя, да большой мальчик, но… Ему че, язык в жопу и смотреть?! Странно, что такие мысли именно тут на острове выползли.

* * *

Остров оправдывал даже самые смелые ожидания. Потому что на следующий день произошло событие, вызвавшее целую цепь проблем. Оставшись с вечера ночевать на пляже — не хотелось уходить, зная, что, возможно, это последние сутки, когда все они видят Леонтьева, Андрей, Яша и оба Санька были разбужены громкими предостерегающими воплями.

Продрали глаза и с ужасом увидели, что посреди импровизированной стоянки стоит незнакомая, достаточно зрелая, темноволосая женщина с оружием в руках. В первый момент все даже подумали, что она — одна из тех самых других людей на их острове (хотя, тут уже был спорный момент, чей же это был остров — как бы кто первый встал, того и тапки).

Но все сомнения быстро рассеял подскочивший Саид, пояснив, что эта та самая француженка. Даниэль, с растревоженной горечью поглядев на цаплей замершую Клэр с ребенком — Князь вспомнил, что Саид говорил что-то про то, что у несчастной, пережившей кораблекрушение, те самые Другие не то забрали, не то погубили дочь, — сообщила, что всё очень плохо: Другие идут.

А ведь дамочка явно умела запугивать. Такой низкий, безнадежный голос. Ей бы в театре играть… Как жаль, что судьба так обернулась — она ж учёная, вроде, в прошлом, а ныне?! Выживальщик с опытом. И Даниэль советовала бежать или спрятаться, утверждая, что они, мол, скоро увидят черный дым и тогда всё, шансов не будет.

Логика, конечно, так себе… Чёрный дым, ха! А че не белый? Такой же, вроде, пускают, когда папу выбирают?! Всё это выглядело слишком фантастическим. Но, учитывая, какие жуткие фокусы до этого показывал им этот странный, затерянный в океане кусочек суши, — могло быть правдой.

Андрей вот не знал, можно ли доверять словам француженки. Саид верил. А вот Джек однозначно счел её предзнаменование бредом. И поторапливал всех в спуске плота на воду. Для него эта возможность стала первостепенной и гораздо важнее всех других проблем и явлений на острове. Князев его понимал — пусть и призрачный, но это был шанс к спасению. И так как сам док своей задницей на том не рисковал… Ладно, опять его занесло не в ту степь. Эх, а ведь всего за месяц местный райский пейзаж успел опостылеть. Полцарства за ёлку, бл*дь!

Тогда-то это и случилось. В самый разгар спуска самодельного плавсредства на воду, в котором, к слову, участвовали все выжившие, мальчишка, Уолт, внезапно начал дёргать за рукав Майкла, показывая отцу на что-то в сердце острова.

Невольно обернувшись, Андрей, вместе с другими, обомлел — где-то далеко плотным столбом поднимался чёрный дым. Настолько плотный, что едва-едва отклонялся в сторону достаточно сильным ветром, бушевавшим с самого утра. Вот тебе и выборы папы… вашу мать! Такой дым весьма неоднозначно намекал на подготовку или начало какого-то ритуала! Чёртовы чернокнижники… Князь бы предпочел, чтоб все *баки остались в его песнях, а не воплощались наяву.

Это резко заставило доброго доктора передумать об умственном состоянии Даниэль. Настолько, что при её словах «необходимо спрятаться, но вас слишком много», показал ей таинственный, так и не поддавшийся даже коллективному разуму люк.

Француженка оказалась озадачена — по её словам, она в первый раз это видела. Судя по виду — не врала. Так, благодаря двум свихнутым — Локку и Даниэль — у выживших родилась новая безумная идея — подорвать люк остатками взрывчатки — динамита, о котором рассказала им дамочка, что едва не подпалила недавно своей ловушкой Князя, Джека и Джарра. В любом случае план — открыть крышку и спрятаться там — лучше, чем остаться в лагере и ждать, когда за ними придут Другие.

Но для этого им пришлось спешно собраться и выдвинуться в экспедицию к Чёрной скале — некое таинственное местечко, где, опять-таки, по словам почти туземки, она держала свои запасы взрывчатки. Немного, но все надеялись, что этого хватит, чтобы открыть, наконец, чёртов люк.

Возможно, тем самым они откроют местечковый ящик Пандоры, разблокировав новый уровень в этой увлекательной игре, но… Хоть любопытство напоследок удовлетворят, да и шанс на спасение тоже имелся, не так ли?!

Сделать это — сходить за динамитом и обратно — нужно было до захода солнца. Так как «они», по словам всё той же Даниэль, придут ночью. А вот это как раз было вполне в законах жанра.

Тут уж Андрей, вызвавшийся в группу маньяков-приключенцев,

(хотя зарекался же!) в очередной раз поразился, каким образом он вновь участвует в этом безумии. Возможно, ему просто не хотелось провожать отплывающих — те явно успеют уплыть до возвращения авантюристов-спасателей из джунглей.

Кажется, что провожать в некое такое никуда Лося было труднее, чем казалось. Отпустить и надеяться на чудо, хоть какое-то... лучше уж не видеть и не слышать. Не провожать взглядом уносимый ветром плот… У остальных-то, видать, с группы то ли таких проблем моральных не было, то ли инстинкт выживания не атрофировался, потому что Яха с Пором в джунгли, на встречу с неведомым, не потащились.

Но попрощаться всё равно нужно было. Скрепя сердце, подошёл перед самым выходом к какому-то совсем мрачному Реннику.

— Сашк, береги себя, — ничего лучше не нашёл, хотя с подбором слов у Князева редко проблемы возникали, а сейчас вот — пожалуйста. — Надеюсь, вы скоро наткнетесь на какой-никакой корабль… И не забудете сообщить спасателям о нас. — Хотел же в шутку, а у самого ком в горле встал.

Лось молча несколько минут смотрел на него, а затем, со словами:

— Дурак ты, Андрюха, — сильно обнял. Так, что чуть ребра многострадальные не хрустнули. — Ты тоже давай, береги себя. Надеюсь, что скоро увидимся, — просипел он, подозрительно шмыгая носом.

И вообще настроение у всех на нуле было. Какое тут бодрое, бл*дь, кричание Северного флота… Вон Яшка и Пор написали своим родным записочки. А Князь не стал — записочки эти, словно последнее прощание. Но надежда же остаётся, да?

И, уходя в лес в весьма странной компании — он, Джек, Локк, Хёрли, Кейт, внезапно прицепившийся учитель какой-то, Арс, кажется, и француженка — оглядываться не стал.

Джунгли встретили их как обычно — проливным дождем. Как по заказу — краник, что ли, кто там сверху включал, датчики движения какие настроил… Этак они вообще скоро привыкнут ко всей этой… странной ситуации. И непрошенному душу вместе со стиркой — да…

Мысли о собственном безумии, правда, появились у Князя не сразу — лишь в тот момент, когда сквозь ливень до них отчетливо донеслись страшные звуки — не то рычание, не то скрежет… Помнится, такое они уже слышали, когда Гордея с пилотом сожрало нечто.

Выяснять, что именно — по-прежнему не хотелось: команда спасения бросилась врассыпную — прятаться. Только старый охотник да не пожелавший, видать, напоследок трепыхаться телесами Хёрли не побежали — и странное дело, это нечто, кажется, просто развернулось и ушло. Должно быть, аппетита не было. Или безумцы ему не по вкусу были…

Глядя на почему-то спокойную и самоуверенную физиономию Локка, у Князева почему-то руки зачесались вломить тому хорошенько. Слишком уж тот самоуверенный.

Француженка, кстати, весьма ловко спряталась в чаще — был человек, и нет. Уже после, при осторожном вопросе: что это за хрень такая (если не хтонь) по острову бродит, пояснила, что это такая вот своеобразная охранная система. Острова.

Буйное воображение Андрея тут же нарисовало чудовищную картинку: огромная железная собака, с тремя, как у Цербера, головами. Уж не охраняет ли она здесь вход в царство мертвых, и не в люке ли, в который они столь отчаянно, дураки, ломятся его его начало?

А делать нечего — пришлось лезть внутрь, дальше в бездну! Чёрная скала — то не скала была… А старый, на пиратский похожий корабль. Вот те и бунт на корабле, бл*.

Кораблик-то, страшненьким оказался — пыль, паутина, разруха, застоявшийся воздух. И скелеты. Да-да — настоящие останки людей в трюме, прикованные вдобавок — галёра это была. А ящик с надписью «динамит» обнаружился там же.

Когда они вытащили его наружу, Арс с оставшимся караулить ситуацию снаружи Хёрли, пришёл в ужас. Засуетился, требуя, чтобы они тотчас легонько и мягко опустили ящик на землю. Что они с радостью и сделали.

Тогда гонимый учитель, напросившийся с ними именно с целью помочь с динамитом (по пути долго и нудно рассказывал, что никто из них не умеет обращаться со столь нестабильным соединением), быстренько отогнал всех от взрывчатки. Затем, вытребовав у Кейт рубашку (экий развратник старый!), смочил её в грязной луже и, вытащив одно поленце динамита, обмотал его мокрой тканью:

— Мы не будем брать больше, чем нужно, — даже на расстоянии было видно, как крупные капли пота заливали его лицо. — Нитроглицерин очень нестабильный и…

Что было дальше — они не узнали. Сильный и резкий взрыв опрокинул компашку на землю. Когда дым рассеялся, Андрей почувствовал, что его снова замутило — от вида кровавых клочков, разбросанных по земле. Всё, что осталось от Арса.

Был учитель и помер. Погеройствовать захотел — и тут же… Остров забрал свою следующую жертву. Может, ради того, чтобы спасти всех остальных? А стоит ли это того?! Трепыхания их все не бесполезны ли? Не оттягивают ли они лишь неизбежное? Если вдуматься, то всё их существование и без острова — постоянный естественный отбор и оттягивание неизбежного. И чё, не жить теперь, что ли? Лапки кверху и сдаваться?

В любом случае об этом можно было подумать и в другой раз. Сейчас задача была гораздо проблематичнее и опаснее — донести динамит до лагеря. После впечатляющей демонстрации все немного поприжухли. Но отступать — не собирались.

Взяли шесть шашек динамита. Обмотали их тряпками, молясь про себя всем известным божествам — жить, вопреки всему, хотелось неимоверно. По предложению Локка, разделили по три штуки.

Так что теперь нужно было кому-то взять эти два потенциально смертоносных рюкзака. И тут была проблема — несмотря на опасность, хотели взять все. Ну, кроме Хьюго. Даже Кейт активно пыталась присвоить себе это право. Джек с Князем столь же активно отговаривали, но было ясно — переупрямить не удастся.

— Почему бы не тянуть жребий? — внезапно предложил Локк. Эта идея немного примирила неутомимых спорщиков, решили её же и использовать. Пока не стемнело и не пришли Другие.

И как бы Князев не хотел — но короткую палочку вытащили именно Кейт и Локк. Пришлось, стиснув зубы, смириться с возможностью потери рыжей. Андрей старался не думать, что возможная потеря Джона заботит его куда как меньше.

Описать обратный переход до лагеря — не находилось слов. Шли на расстоянии, чтобы уж если что — избежать ненужных жертв. Хотя у Андрея вертелась в голове шальная мысль, что, если остров захочет, всё равно хоть всех их заберёт.

И захотел же. На полдороге примерно их снова окружили заполнившие собой всё пространство звуки того нечто, что живет в джунглях. Бежать с динамитом в рюкзаках — было почти самоубийственно, бежать, сбившись при этом в кучу — самоубийственно вдвойне. Но и то, и другое они сделали. Знаете ли, не до разумных доводов, когда неведомая хтонь бежит за тобой, раззявив невидимую прожорливую пасть…

И всё равно не успели. Нечто догнало и, выдернув из общей кучки Локка, потащило в противоположном направлении. Казалось, что тащит его просто какая-то невидимая сила. Джек, развернувшись, аккуратно поставив рюкзак (а зачем? Динамит-то был не у него ж!), и как Рэмбо рванул вслед. И едва-едва успел схватить Джона, когда последнего уже затягивали в глубокую, по виду, дыру в земле. Андрей, замешкавшись на минуту, подбежал вторым и сходу схватился за вторую руку. Но даже вдвоём им не хватало сил противостоять той силе, что утягивала старого охотника под землю.

— Динамит, неси динамит, — проорал Джек опешившей Кейт. Та стало было рыться в своем, но доктор тут удивил всех — В моём! Бери из моего!

Какой, бл*ть, хитрый жук этот докторишко. В операционной геройства спасти всех, б*дь, не хватало, наверное. Тихой сапой, тайком от всех, загрузил и к себе в рюкзак взрывчатку.

Андрея разобрала внезапная злость. Дополнительная опасность для всех. Плюс, если бы доктор, хорошо, хоть не Айболит, взлетел на воздух — как бы выживали без медпомощи на острове? Не подумал Джек о других. О себе только, как для него правильно. А нужно учитывать всё… Тьфу, снова он разворчался — ну, точно дед Андрей старый, а ведь ему всего-то тридцать лет!

— Кидай же! — меж тем продолжал орать на рыжулю хирург-пироман, — Швыряй чёртов динамит в чёртову дыру! Мы не удержим! — а вот это правда была…

Да, закусив удела, Джек явно был не намерен больше никого терять. Взрыв сброшенного вниз динамита оглушил и вынес немного чёрного дыма, что, впрочем, быстро рассеялся. Неизвестная сила перестала удерживать Локка, и парни успешно вытянули его наружу.

Дальнейший путь прошел без эксцессов. Уже в темноте добрались до люка. Все, ну кроме учителя, джунгли ему пухом… В лагерь не заходили — ни к чему время на реверансы терять. Установили взрывчатку — должно было хватить. Да и медлить было нельзя.

Протянули шнур — Локк чиркнул зажигалкой — пламя весело поползло, но тут, в самый решающий момент, взбесился Хёрли — заорал, что нельзя открывать, что-то там про страшные и опасные цифры, прочитанные на крышке… Джек с Князем вдвоем с трудом удержали безумца, что рванул прямо к люку.

А затем его крики потонули — оглушительный взрыв подкинул вверх оторванную крышку люка…

* * *

Сашка с затаённой тоской смотрел вслед уходящему Андрею. Опять, дурак, не бережёт себя. Авантюрист-любитель — попёрся приключений на жопу искать. Неймется ему. Может, и не ради общего блага постоянно на всё соглашается, на любое дельце в чаще леса — а потому, что ум за разум от потери Горшка зашёл.

Давно уже с ребятами гадали: то ли Андрюха от горя помешался вскоре и подсознательно ищет себе скорого конца, то ли — так же подсознательно — надеется кое-кого отыскать во время этих походов. Ну, или сублимирует. Не могу спасти Горшка — так хоть кого-другого.

Лично для себя Леонтьев решил, что те, летевшие в хвосте, уже месяц как мертвы. Безумно жалко, даже нет, не жалко — не то слово. Тупая боль волнами расходилась от сердца по всему телу. Даже у него. Хотя они были просто друзьями, да, близкими, но друзьями. Даже не детства. Что там говорить о Княже-то?

Горшок был не просто другом — родственной какой-то душой для Андрея. Как, посмеиваясь, говорил бывало тезка его, Сашка Балунов, тоже ныне покойный — одна голова на два тела, одна душа разделенная пополам. И, видимо, даже смерть эту связь не способна разорвать.

Но нет тела — нет дела, так? Вот и для Князева Мишка был ещё как жив… Саша, порой, думал, что даже прилети завтра сюда спасатели, Князь остров не покинет — искать будет, носом землю рыть… Покажи ему обезображенный труп — не поверит. Экспертизу затребует. Вот такие вот дела.

Вот и сейчас помчался. И увидятся ли снова? Не в ближайшее время точно. Майкл всё торопит с отплытием, бегают все, как муравьишки, вещи перетаскивают. Скорее всего, когда Андрей вернётся (если вернётся, идиот несчастный!), они уже отплывут. И что будет дальше — одному океану известно. Может, сгинет вся их отплывающая компашка в морской пучине. Но делать-то нечего. Поздно отступать. Придется опробывать себя в роли морского Лося…

Саша с тяжелым сердцем продолжает готовиться к плаванию: закрепляет, собирает, подвязывает… Делает всё, что нужно, желая в то же время, чтобы это никогда не закончилось. Они ведь даже с Андреем нормально не поговорили сегодня.

Он бы никому не признался, но до последнего надеялся, что успеют всё же те вернуться. И, уже отплывая — все посматривал то на оставшихся на берегу Яшку с Пором, то на джунгли, надеясь, что Андрюха до следующей встречи доживет.

Постепенно новые ощущения от начавшейся легкой качки, конечно, вытесняли грусть, скопившуюся и затаившуюся где-то глубоко внутри. Для них всех отплывших открытием стало, что остров оказался очень большим. Как такой остров до сих пор оставался не открытым? Хотя, учитывая, что там были какие-то другие люди — может, и открыли его.

Какие-нибудь правительственные эксперименты, или ещё что покрепче. Даже разбираться не хотелось — меньше знаешь, крепче спишь. Ну или плывёшь спокойнее.

Плавание их в целом, шло достаточно уныло. И, спасибо всем водным богам, — без приключений. Единственное — однажды улетел в воду руль, вызвав всеобщий переполох. Ситуацию спас Сойер, резво нырнувший и выловивший это чудо-техники.

А так, плыть в океане на плоту оказалось весьма скучно. И скучно, и грустно, и нечем занять себя. Да, они любовались красотами океана… первые пару часов. Пробовали выходить в эфир, искать сигнал, с помощью рации, сделанной Саидом, время от времени. Но больше им решительно нечем было заняться.

Спать, есть, учить английский. Разговаривать. Следить за локатором — не появится ли желанная точка на зеленом фоне…

Но локатор молчал и молчал. Всё было глухо, как в обозримом пространстве, так и в невидимом, улавливаемом лишь прибором.

Леонтьев временами кисло думал, что смерть от скуки и невозможности хоть на что-то повлиять — была вполне реальной. А ещё, почему-то, в голову время от времени лезла недавняя арийская песня «Штиль». Но эти мысли он старательно отгонял от себя, вместе с текстом. Марго на славу постаралась, конечно, стыря сюжет с реальности. Оставалось только надеяться, что хоть плывут они правильно. Хотя, где это правильно, ни один бес не разберёт… Плыли в никуда на удачу.

На четвертую ночь, Сашку внезапно разбудили громкие голоса — то спорили Майкл и Сойер.

— Надо стрелять, совершенно точно, это наш шанс, — горячился «контрабандист», как прозвали Сойера на острове.

— У нас одна ракетница, потратим и будем сидеть, как идиоты. — Майкл явно не мог решиться.

Александр резко поднялся на ноги и подошел к спорщикам.

— В чем дело? — он понял, что происходит нечто экстраординарное, а раз так — надо участвовать.

Уолт, сынишка Майкла, дёрнул его за рукав, указывая на долгожданную точку на локаторе, медленно удалявшуюся от центра круга. Это мог быть корабль! Что бы то ни было — это в любом случае самостоятельно передвигалось!

И Саша горячо влез в спор, убеждая и настаивая на использовании ракетницы. И как можно скорее — точка уже почти вышла из зоны доступа.

Майкл всё колебался. Возможно, это было действительно слишком поздно, когда он, наконец, переборол свои сомнения и выстрелил в тёмное небо.

Движущаяся точка скрылась за линией. Надежда, вспыхнувшая было, снова начала гаснуть. Не отрываясь, все столпились вокруг приборчика, напряженно вглядываясь в экран. И — о, чудо, — точка вернулась. Теперь она целенаправленно и довольно быстро двигалась к ним. И уже через минут десять всех ослепил внезапный яркий свет мощного фонаря.

Сашке показалось, что все, в том числе и он сам, сошли с ума от радости — прыгали, кричали и обнимались, едва плот не потопили… когда увидели приблизившийся к ним старенький, но крепкий катер. На нём было довольно много людей — в плотной одежде, обветренных, заросших. Прям, как полярники какие, или дикари… Если б не нормальная, в общем-то, человеческая одежда.

Они, казалось, были удивлены и обрадованы неожиданной встрече. Но Леонтьеву что-то подспудно мешало — шевелились какие-то смутные подозрения. Ещё больше они усилились, когда он понял, что новоприбывшие не ответили ни на один вопрос, заданный торопливо Майклом.

Кажется, те же подозрения охватили и Сойера, ибо тот нащупал пистолет за поясом. Сашка знал, что оружие ему дал Джек, и раньше как-то тот не стремился им воспользоваться.

— Мы забираем мальчика, — неожиданно сказал главный, по-видимому, из их предполагаемых спасателей.

— Что? — это было как ведро ледяной воды на голову. Тут уже все стали понимать, что явно не те это люди, которым стоит доверять. Очень странно. То Клэр беременную Другие похитить пытались, то сейчас другого ребёнка умыкнуть пытаются… Это что за номер-то, а?

Дальнейшие события развивались столь стремительно, что для Леонтьева промелькнули серией вспышек. Вот Сойер выхватывает пистолет, но не успевает даже прицелиться — люди с катера, очевидно, предполагая такой исход, начинают стрелять первыми. Контрабандист падает в воду, в то же мгновение за ним прыгает и китаец Джин, а крепкие мужчины прыгают на плот и, столкнув в воду Майкла, хватают мальчишку и тащат на катер.

А Леонтьев сам от себя не ожидал — бросился и вцепился, пытаясь вырвать Уолта из рук негодяев. Но и его достаточно быстро выкинули за борт. Вот какая-то женщина (в самом деле — негодяи пола не имеют!) из окна катера швыряет на плот странную банку, при виде которой Майкл истошно орёт: «Ныряй!» — и первым уходит под воду.

Сашка, недолго думая, следует примеру, напоследок услышав глухой рокот и почувствовав едва не опалившую его волну тепла. Затем небо и вода осветились, на короткий момент, как днём.

Когда они вынырнули, плот догорал, а катер увозил мальчика Уолта всё дальше и дальше.

---

Примечания:

Первый сезон закончен, ура, товарищи!

ТГ — https://t.me/+5CoO_GHzJYwxZDhi

Я ещё не дышал, я ещё не дышал так легко

Постой, за тебя всё сделает ветер

Он стирает следы наших ног, засыпает песком…

Остров — Пикник

Взрыв люка на несколько мгновений оглушил. Причем не так, как глушат неправильно настроенные усилители на концертах. Хуже. Вот, примерно, как фейерверк на Нашествии 2002 года. Только сильнее. И как некоторые глушат рыбу?! Самим же недолго без ушей остаться… Кошмар.

Однако нетерпение жгло пятки, и, когда пыль осела, все, кроме запаниковавшего Хёрли и оставшейся с ним Кейт, бросились к открывшейся… шахте. По-другому это углубление, казавшееся бездонным, с уходящей вниз металлической лесенкой, Князь назвать не мог. Взлом люка не принёс долгожданных ответов и спокойствия, напротив, — вопросов стало ещё больше. Кто и зачем вырыл эту кротовую нору?

Некстати вспомнилась давно прочитанная околонаучная статья в каком-то сомнительном журнальчике типа Загадок двадцатого века, где писали об острове Пасхи. Мол-де, там, кроме этих самых больших и нелепых фигур, чьё назначение непонятно, есть и туннели под землю в виде нор… Так вот, тут те же чувства возникали. Какая-то штукенция посреди «чудо-острова», явно созданная не матерью-природой. Вскрыли люк — так внутри темень непроглядная, а что за ней, в глубине, загадка… Может, это тоже останки более развитой цивилизации? Те что-то там напридумывали, с ними потом что-то произошло, и в результате без присмотра механизм заклинило и они упали… Но не разбились. Вопреки всему. Ага. А Другие тогда кто?!

Все, очевидно, по-разному воспринимали эту сюрреалистичную картинку. Андрей огляделся: вон старый хрыч-охотник Локк, свесившись едва ли не по пояс, смотрел вниз, подсвечивая себе самодельным факелом, почти безумным взором. Лисичка же, сначала кое-как приободрив пребывавшего в унынии толстячка, осторожно подошла и с явной опаской заглянула. Хёрли так к штукенции и не приблизился… Остальные реагировали примерно как Кейт. Это Джон бесстрашно лез во всё ещё дымящееся отверстие… Ну, ладно не лез, а пока просто смотрел.

Самому же Князеву уже не казалась столь блестящей идея спрятать там новоявленных островитян. Более того, эта затея вдруг приобрела в его глазах оттенок ужасной опасности. Кто знает, что там таится в недрах?! Может, это вообще домик Иных? Или другого ужаса, которому и имени-то нет?!

Возможно, его точку зрения разделял и Джек — он хмуро смотрел в тоннель, не свешиваясь, готовый занырнуть, а скрестив руки на груди. От всей его фигуры веяло… злостью, что ли, какой.

— Мы должны спуститься… Проверить! — с этими словами бывший инвалид кинул в колодец камень. Вопреки ожиданиям, он летел не слишком долго — вскоре всё услышали явный «плюх» о что-то вновь металлическое. Может, ещё один люк? Этакая матрёшка? Чтоб сбить с толку первооткрывателей…

Впрочем, это привело охотника в ещё большее возбуждение. Он залопотал что-то (Князев понял примерный смысл — воистину, хотите выучить язык — попадите с носителями на изолированный остров — и вуаля, б*я!) о глубине метров 15, воде внизу (всё-таки плюх же был, хоть и с металлическим дном), но неглубокой, и о надёжной веревке, которую можно было бы сделать из строп, найденных в фюзеляже.

Эти словесные излияния резко прервал Джек, рубанув:

— Мы уходим!

И, оглядев всё тем же грозным взглядом собравшихся, уточнил:

— Мы хотели спрятать всех там, но это бесполезно — мы просто не успеем всех туда спустить. Да и неизвестно, не опаснее ли там, чем в лагере.

«Да и не знаем, что там», — мысленно добавил Андрей, готовый поддерживать в этот раз дока и, если надо, утаскивать безумца Локка силой. Хотя… Если этот псих хочет спуститься — пожалуйста, правда, он мог бы пригодиться в махаче против Других… Поэтому лучше силой, да.

И тут, на удивление, открыто выразил одобрение и Хёрли, который обычно придерживался позиции «всё хорошо, в конфликты не лезу, со всеми дружу». Этакий флюгер огромный-преогромный… Ну или что-то типа кота Леопольда, да.

Локк попробовал поспорить с доктором, однако быстро сдался, видя решительный настрой… Но не потеряв при этом вида маньяка, дорвавшегося до жертвы. Или вампира голодного, но понимающего, что если сейчас не отцепится, солнечные лучи обожгут ему кожу.

А, может быть, помогла закончить споры и обнаруженная глазастой Кейт пугающая надпись «карантин» на оторванной крышке люка — кто знает, что там могли ограждать от общества. Ага, или общество — от Острова… Оба варианта возможны. Тут явно летала какая-то хтонь… Ну или вирус заразил воду, и они все глюковали, что тоже может быть. Хм… А ведь надпись на английском, не на шумерском или письменах майя, или ещё каких. Ещё и напечатанная. Это значит, человек был на острове недавно? Что это тогда? Правительство? Масоны?

И если заперли всё-таки что-то в люке, а не сами там спасались, то что они только что открыли? Что за Ящик Пандоры? Варианты разгулялись: от какого-нибудь банального смертельного вируса, до живых мертвецов. О, да, фантазия у Андрея разыгралась на полную катушку. И самое странное — в последний вариант он верил даже больше, чем во всё остальные. На этом проклятом острове могло быть всё, что угодно. Начиная с подводки Немо, заканчивая источником огромной силы, который решили использовать масоны, чтоб изменить климат на Земле.

В любом случае сделанного не воротишь. А вот им, если верить Француженке, следует поторопиться. Поэтому руки в ноги, братцы. Эх, запишут ли они ещё альбом? Ага, какие они… Миха… Внутренности скрутило болью. Привычной уже, но от того не менее жестокой. Правда, сегодня к ней добавилась ещё одна, новая и гораздо слабее. Отросток боли.

Потому как, проходя мимо пляжа, Андрей не удивился отсутствию плота. Да, уплыли. Но, неожиданно, это обстоятельство отдалось где-то за ребрами ноющей болью — поганое, на самом деле, чувство. Князев постарался не думать о Реннике, потому что, как выяснилось, его отъезд словно надорвал какую-то очередную струну в душе. Даже если сам выберется с острова, то как прежде уже точно не будет. Жизнь точно раскололась на до и после, как бы пафосно и попсово не звучало. Но «до» падения явно было милее, а «после» — туманнее не бывает.

Это лишний раз подтвердило то, что, вернувшись в лагерь, компания путешественников-экстремалов обнаружила там Саида и Чарли, всем и каждому объяснявшим, что никто по их души не придёт. Выслушав удивительную историю о происходившем за время их отсутствия безумии, Андрей невольно поразился, насколько то заразно.

Ведь, согласно версии Джарра, всё, связанное с чёрным дымом, сочинила и разыграла та самая одичавшая француженка. Якобы она таким образом хотела похитить малыша Клэр, потому что… Ну, и на большой земле отчаявшиеся женщины порой совершают такие поступки. Как правило, за эти кроется какая-то личная драма и сформировавшаяся вследствие этого патология в психике. И ведь украла-таки.

Такое вот кино в реалити. А вообще, тут Князев снова несколько отвлёкся, замечательное, должно быть, шоу бы вышло… Первый канал был бы доволен. Ну там, взять людей, для того, чтоб интереснее было, известных — всяких там попсарей, спортсменов, суетологов — и бросить их на необитаемый остров. Можно и без всякой хтони. Всё равно интересно. О, и Дроздова туда в качестве воспитателя детсада и главного выживальщика… М-м, такой синопсис бы вышел! Можно было б озолотиться, а пока тут реальность, и она куда как страшнее компании попсарей.

Итак, ребёнка украла сумасшедшая. А два героя — Саид и Чарли — бросились на поиски в джунгли и путём долгих поисков всё-таки отыскали, да и отняли ребёнка обратно. Вроде как, француженка тоже не пострадала… А то, зная как Чарли относился к Клэр и специфику Саида, можно было ожидать и обратного. Увы, остров во всех приоткрывал самые тёмные стороны. Никому не скрыться под его бдительным дымящимся оком. Это-то и пугало. Страшно, а таков ли ты на самом деле, как думаешь?

Князев мысленно метался — с одной стороны, всё это звучало и выглядело очень убедительным. С другой — он помнил глаза этой местной амазонки (в самом деле, остров породил очень сильную женщину, о которой уже был набросок песни), когда она увидела Аарона — сынишку Клэр — на пляже.

Даниэль смотрела так, словно впервые узнала о его существовании. А значит, у неё не было причин ставить весь этот спектакль. Но во взгляде её в то же время было столько боли и безумия, что черт её знает… Может, она и впрямь гениальная актриса и режиссер… ни в чем и ни в ком нельзя быть уверенным. Только не здесь, где все человеческие черты заострялись. Флер интеллигенции из последних сил сохранял только святоша-док, да и… очень редкие товарищи, короче.

Тут ещё и пёс этого темнокожего мальчика, Уолта, пропал. Как выяснилось, уплывая, ребёнок доверил собаку Шеннон, сестре погибшего Буна. На самом деле, хорошее решение, девочке надо было о ком-то заботится, чтоб отвлечься. Так казалось тогда. Но не вот сейчас, когда выяснилось, что, несмотря на все возражения остальных, неугомонный Саид со следовавшей за зовом сердца Шеннон отправились практически ночью, в полной темноте, в глубь острова — в те самые клятые джунгли.

Ничего, естественно, не нашли. Но, вернувшись, бедная перепуганная девчонка, похожая на сломанную куклу Барби, всё клялась, что видела… Уолта, который всё говорил о какой-то кнопке… То ли просил её не нажимать, то ли, наоборот, умолял нажать. Саид, впрочем, ничего такого не видел, так как именно в этот момент, заслышав лай, умчался на поиски, фактически бросив неприспособленную к выживанию девицу хрен знает где.

Князев неприятно поразился — нет, чужие глюки его не удивляли, своих видений хватало, а вот оставить беззащитную девушку в месте, где явно бродит какая-то хтонь… Дурость! И ведь явно неравнодушен был этот иракец к блондиночке. Должен был холить и лелеять, а не бросать, доверившись слепой удаче. Все это видели, что чего-то между этими двумя мутится (хищный остров хищным островом, а потребность любить и быть любимым никто не отменял!). М-да, может, и его остров поменял?

Андрей, несмотря на собственные развесёлые видения, всё же был уверен, что именно приглючило Шеннон, а не в самом деле Уолт, отплывший, нарисовался вдруг в сердце Острова. Ну, в самом деле, она тут недавно брата потеряла, не оправилась ещё. Вот и мерещится всякое, из чувства вины, возможно. Уж кому как не Князю знать, как этот остров на сём чувстве отыгрывается… Почему-то, глюки глюками, а вот чувство, что тот, падла, живой, не пропадало. Ну вот, попали как в комиксе каком — паразитами на живое существо, а то не спешит от всех скопом избавляться… Развлекается. Или отбирает, кого можно взять в симбиоз.

Уносило Андрея знатно, но что поделать, если наука в этом месте уходила в отказную, а ничего иного мозг додумать не мог. В любом случае, кажется, на них и в самом деле никто не планировал нападать… Патрули были усилены, но, вроде как, большая часть пассажиров угомонилась. Мысль, что Даниэль — просто сумасшедшая, была удобной.

Что ж, раз уж пока все устаканилось… Князь протиснулся к своей поредевшей компании. И потом, рассказывая о всех динамитных злоключениях Яшке с Пором (невольно радуясь от вспыхнувшего в них облегчения при виде его — вместе держимся, ё-моё, как сказал бы Миха), не забывал коситься и следить за Джоном.

Ох, не нравился ему шальной взгляд старика, что истолковал спокойствие в лагере по-своему: раз отражать нападение не требуется — надо пойти исследовать люк! «Моя прелесть!» — сказал бы Голлум… Так вот, Локк на него очень и очень походил. Чуйка не подвела — даже не дождавшись рассвета, тот, прихватив всё самое необходимое, включая стропила, рванул обратно в глубь зарослей тропических деревьев. К преле… люку, вестимо.

Его попробовала было остановить Кейт, но куда там, притяжение прелести явно было сильнее. А единственный, кто был способен на Джона как-то повлиять — Джек, упрямо отмалчивался.

Вообще, Князь, почувствовав в себе вдохновение побыть немного наблюдателем, заодно приглядывал и за доктором. Это оказалось полезно, потому что вокруг него вечно творилась движуха. Хочешь быть в курсе большей части происшествий — затаись рядом, будь на подхвате…

Так, он невольно узнал даже не удивительную, а невероятную даже для них историю — оказывается, Херли не просто так пытался остановить открытие люка. Различил он там цифры. Знакомые. Вроде как, пока лежал в дурке американской (о, сколько открытий чудных готовит остров! Хёрли, добродушный малый, опасный псих? Хотя, там же не только психи лежат… Миху, хотя бы вспомнить… Ну, по крайней мере, не только опасные! Безобидные тоже встречаются. Или опасные только для себя. Толстячок этот вполне мог с расстройством пищевого поведения там содержаться.), услышал именно эти цифры и с помощью них выиграл в лотерею 104 миллиона. На этом месте Андрей — и не только Андрей — выпал в осадок… Ну не походил этот товарищ на долларового миллионера, блин! И вообще, он раньше думал, что лотереи — это разводняк и не выигрывает никто, кроме жены брата третьего арт-директора компании… А тут… Вот вам и Америка, блин, мечты сбываются.

Впрочем, Рейсу это счастья не принесло. Случайные, с небес свалившиеся деньги, конечно, могут воду намутить. Сколько таких случаев было? Не было б счастья — да вот сгорели люди из-за денег, и родственники убивали, и в спорткарах бились… Шальная зелень. Но тут чего-то совсем мутно.

Потому что вскоре после выигрыша с ним там начали всякие странности происходить. Неприятности посыпались, словно кто мешок открыл, да и высыпал их на парня. И ладно, просто невезуха, полоса черная, но ведь при этом тот теперь так или иначе встречал везде эти несчастные числа. В талонах там посадочных или ещё где. В послании Француженки, ага.

Хёрли искренне был уверен, что циферки прокляты, вот как Пьер Безухов в Войне и мире уверовал в число Зверя, тут также — настрополился, хрен переубедишь… Хм, а ведь было что-то общее у этих двоих… Так, Князь, соберись, хватит! Ладно, в общем, Рейс считал, всё зло от нумерологии, а вот Андрей был больше склонен согласиться с Джеком, который явно усомнился в адекватности своего собеседника.

Хотя… Андрей, услышав среди названных цифру 16, вдруг подумал, что и с Мишкой он в 16 познакомился… Могло ли это число быть его проклятием? Или, может, сам Мишка — и проклятие, и невероятная удача. Ведь не встреть он Миху, почти наверняка не оказался бы сейчас здесь. Не хрена так, конечно, мысля вильнула — непослушная собака!

Тут уж Князев сам себя же и оборвал сердито — ещё чего не хватало, лучшего друга винить в авиакатастрофе. Плюс, может быть, то, что они все выжили, как раз заслуга феноменальной удачи Горшка, о которой знали все в группе. Американцам бесполезно затирать, но для их группы — факт. Хм… Интересно, а может ли быть вот всякая хрень, происходящая сейчас — от отсутствия рядом этого ходячего талисмана? Хотя Горшочек на удачу работал двояко: могло фартануть, а могло и наоборот чего притянуть… Тучку грозовую, например. То есть как — с Михой ты мог поймать молнию, но выжить, но при этом не факт, что без Михи в тебя бы та саданула… Ну или что ты выжил. Такие дела.

Шепард же, кстати, без тени сомнений отмахнулся от всех соображений Хёрли, да и пошёл трудиться на благо сообщества. То есть снова стал лидером, ведущим, как привык в своей операционной, взяв на себя тяжкую роль рассказать о люке всем остальным выжившим. И о гибели несчастного учителя. Со всей круговертью эта страшная смерть несколько подзабылась. А ведь, получается, был человек, и вот его нет… Даже похоронить нечего. И главное, ради чего? Люк всё ещё вызывал больше вопросов.

Да и док успешно пронёс динамит… Видимо, сработал закон главного героя — тому можно хоть под пулями плясать и крокодила за хвост дергать — отделается легким испугом или царапиной. А вот возьмись повторять кто-то из массовки — всё, похороны не панка… Увы. Князь прищурился, он всё пытался понять, а не зря ли сам лезет в пекло… Кто он сам-то? В этой истории? Вопрос, на который ответ можно найти только у рассказчика. А кто он? Остров? Дым? Они сами?

В любом случае в ораторстве Джек был хорош, как и почти во всём остальном. Воистину непонятно было, чего Кейт ломается… Цитируя отца дяди Фёдора: да если б у меня такой кот был, я б не женился… А тут вместо кота док. Так, ладно, долой упаднические настроения. Лисичка не дура, может, чует какой-то подвох в мистере Идеальность? Всё может быть…

В любом случае Шепарду удалось убедить народ, что «рассвет наступит для всех». Кажется, он искренне был уверен, что они смогут продержаться, и самый темный час перед рассветом, бла-бла. Ладно, Князев, это в тебе уязвленный самец говорит, успокойся. Главное, не лоно Кейт, а выживание! А в этом Джек хорош. Признай уже, что в чём-то доктор действительно был истинным лидером. Потому как, несмотря на версию с дикой француженкой, не все успокоились. Страшновато же было и вовсе всем без исключения. Ну ладно, Локк, усвиставший к люку, исключение. Но у него фляга давно свистела…

А ночь всё не кончалась… Никогда ещё Андрей этого светила не ждал так сильно. Хотя… лукавил. Было дело. Сидел с Мишкой в ломку, там с наступлением дня была надежда свозить его в платную нарколожку прокапаться. Вот сейчас, по ощущениям, близко, но всё равно не докручено. Тогда чуть с ума не сошёл, думал, что поседеет прям через обесцвеченные волосы, а сейчас — держится. Держался.

Через некоторое время после охотника, в джунгли ушла и Кейт. Тут уж Князев не выдержал — попытался остановить. Ладно, Локк — не пропадёт, а пропадёт — тоже ладно (окровожадился Андрей, эх), но эта, вроде, не дурёха и та ещё валькирия, но… Внутри всё отчего-то протестовало… Всё туда же прёт!

— Куда ты? — преграждая ей путь, спросил.

— К люку, — просто ответила Кейт. Князев заметил, что она медленно выговаривает слова, словно ей действительно важно, чтобы Андрей её понял и пропустил… М-да, Гэндальф с него, конечно, не особый… Хоть и борода уже начала проявляться!

— Там опасно, да и Локк может справиться. Ему помощь не нужна, — нахмурясь, возразил. — Давай после рассвета вместе сходим? Немного осталось, потерпи, — предложил, хоть и чувствовал, что ввязывается во что-то.

— Я иду не помогать, — покачала головой лисичка, затем тяжко вздохнула, вновь медленно разжевав: — Никто не должен быть один, — слова эти хлестанули жестче отогнутой неудачно лианы.

А затем Кейт мягко отодвинула его с пути, будто он гигантский плюшевый мишка и всерьёз не мог преградить ей дорогу, и ушла, постепенно растворяясь в джунглях. Пораженный Андрей лишь молча смотрел ей вслед, как дурак, не двигаясь с места, точно прирос. Её слова резали по живому.

Сколько раз каждый из них даже на этом острове оставался один-одинешенек в толпе людей? Сколько раз он сам чувствовал себя невыносимо одиноким без Мишки? И сколько раз бросал в одиночестве и Пора, и Яшку… Те хоть и держались вместе, а всё-таки каждый переживал по-разному… и один. Да чтоб это всё! Не говоря уж о плывущем сейчас, как он надеялся, хоть и в относительной безопасности, но среди, по сути, чужих, случайный людей, одинокого Ренника.

Ещё недавно осуждавший Саида, Князев вдруг подумал, что и сам ничуть не лучше — отчего-то с Кейт не пошёл. То ли усталое тело запротестовало, то ли мозг долго думал, но факт остался таковым. И пусть рыжуля посамостоятельнее и побойчее Барби Шеннон, но, однако ж, всё же девушка.

Поэтому он, мучимый угрызениями совести, снова засобирался в джунгли, вместе с почему-то передумавшим Джеком. Ага, знал он, почему… Неровно ж дышит к рыжей! Ладно, не один — уже хорошо, а то Кейт не заблудится, а вот они с доком заплутать могут, но тот же главный герой, так? Значит, совсем не пропадут… А некий голосок на подсознании меж тем весело напевал: «Безумству храбрых поем мы песню». Этак и у него скоро снова глюки начнутся, сколько он уже без сна? Эх, ладно — на том свете отоспимся… Где наша не пропадала?!

Цвиркунов с Пором, кстати, уже и не пытались его остановить. Был раньше один Горшок бешеный, но свято место пусто не бывает… Теперь бесполезным стало останавливать уже Андрея. Закон сохранения безумства в действии, ё-моё! Так что те не вмешивались, лишь смотрели с грустью, явно понимая всю бессмысленность уговоров.

А может, им стало немного спокойнее, когда увидели, как Джек решительно взял с собой один из пистолетов, найденных в кейсе. Предложил и Андрею, но тот, после долгого размышления, отказался. Оружие могло пригодиться оставшимся в пещерах, если Другие всё же придут. Хоть и рассвет был близок, но… Им нужнее. Хотя бы для самоуспокоения. Пор, конечно, хорошо орудует заточками и ножами, но огнестрел — лучше. В отсутствии же Сойера, Локка, Кейт, Джека защитников заметно поубавилось.

На удивление — джунгли не встретили их привычным душем, то есть дождём. Тот, вообще-то, пригодился бы… После подрыва бедного учителя. Уж не нарушили ли они какую-то систему охраны этого острова взрывом устроенным?

В любом случае — дуракам везёт, а они, раз попёрлись, точно были таковыми, поэтому не встретили ни монстра, которого Князев мысленно почему-то называет Дымком — налетает потому что так же внезапно, что ли, ни медведя… Даже не заблудились. Но вот беда, дойдя до люка, обнаружили главное — Кейт и Локка не было. По свежим следам и верёвке было понятно, что они туда спустились. Но не отзывались. Стало тревожно. А вдруг их съели зомбаки? Однако выбора не было, пришлось лезть следом. Причём полезли вдвоём, хотя Шепард и пробовал заикаться, чтоб Андрей покараулил… Ага, останься один снаружи, дождись, пока тебя сожрёт какая-нибудь бяка.

Повезло — верёвка выдержала. Спросите, почему по имевшейся там лестнице не спустились? По той же причине, что и лисичка с охотником — та была вся проржавевшая. Хер знает сколько десятков лет не пользовались. А ну как сломается во время спуска? Привет, сломанной шее? Будут вечными стражами охранять эту вкопанную хрень… Нет, спасибо, Андрей пока не собирался становиться Каспером.

А внизу был… бункер. Ё-моё, что за странные дела здесь творятся?! Правда, что ли, бункер для конца света, затерянный в Океании?! Фонарик осветил трубы — водопровода, что ли, взрывом они их малость повредили отсюда и вода — а ещё металлические стены, проходы, разветвлявшиеся и, вероятно, соединявшиеся в нечто вроде лабиринта… Джек с Князем осторожно крались, подсвечивая себе путь и надеясь, что батарейка не сядет и они не окажутся в полном мраке посреди неведомой хренохтони.

Вот уж срань Господня — в одном месте стена вдруг начала примагничивать металлические вещи — ключ от ящика с оружием на шее у доктора, бляшку ремня Андрея…

Ох ты ж ёж… Ухо тронули знакомые до дрожи души звуки! Охренеть, этот чудо-бункер оказался ещё и технически оснащенным. И обитаемым. Внезапно заигравшая невесть откуда музыка заставила чуть ли не подпрыгнуть. Причем мелодия знакомая — что-то старенькое и очень-очень классическое.

А вот и резко вспыхнувший свет — ослепил. Вроде, не вампиры с доком, но зашипели точно также — мне лучше в полной темноте, блин! Князев мельком заметил только кучу каких-то громоздких приборов. Ну, вот типа ЭВМ какой… Что-то такое. Мелькнула мысль об электростанции какой. Хорошо, если не ядерной, бл*. Хотя хрен их знает, на каком источнике энергии тут всё работает. Что-то сомневался он, что на Солнце или на воде…

Когда яркий свет также внезапно вырубился, мужчины осмотрелись в мерном свечении приборов и фонарика — да, это явно был какой-то центр управления. Вот только чем? Хтонью? Ха, да и монстр — тогда механический, прям как Терминатор и галлюцинации — это голограммы, а всё это развлекательное шоу для богатых… Конечно, держи карман шире! Судя по растерянному виду Джека — он тоже не знал. Но раз был такой командный пункт, значит и управлять им кто-то должен был?

Внезапно вышедший на них Локк под прицелом пистолета какого-то непонятного типа не с самолёта, блин, уже почти и не удивлял. Хорошо хоть жив. Пошатнувшаяся было человечность в Андрее снова восторжествовала. В купе с беспокойством за одну рыжую лисицу… Но где же Кейт? О том же думал и Шепард — непрерывно, угрожая в ответ оружием, требовал сказать, где их авантюристка. Оставалось надеяться, что типчик владел английским и не отличался безумием… Хотя последнее — вряд ли.

Ситуация была патовой. Взвинченный Джек никак не опускал пистолет. Хотя сам же недавно и говорил об опасности в панике случайно всех перестрелять. Незнакомец за колонной, кстати, выглядевший вполне прилизанно — уж точно не обитателем джунглей, даже, кажись, пах шампунькой, тоже не спешил добровольно сдаться. Потеряв терпение и никак не выказывая знания инглиша, обитатель бункера выскочил из укрытия на свет и использовал уже старого охотника как живой щит. Этого, однако, хватило, чтобы Джек потрясенно приопустил оружие — он явно узнал этого типа. Место встречи изменить нельзя? Может, пациент какой? Или, чем чёрт не шутит, коллега? Ещё один врач им б тут пригодился — кхм!

— Ты? — спросил ошарашенный хирург.

«М-да, Андрей Сергеевич, — подумал уныло Князев, уже особо не удивляясь и лишь надеясь, что махнувшая ему хвостом лисица щас крадется из темноты, чтоб со спины тюкнуть этого знакомца — не сильно, а чтоб вырубить и связать, а потом спокойно поговорить, а не кормит где-то крыс! — В какую же переделку ты влез на этот раз?»

* * *

Волны, волны, волны… Бились везде. Хорошо, не скалы, скалы… А то и мыслей б тоже не осталось. Мертвецы не рассказывают сказки и вообще, не думают. А солёная вода, набившаяся везде и разъедавшая, по ощущениям, внутренности, это полбеды. Так вот о чём Саша? Ах, да, волны бились везде… В носу, во рту, во всём теле. Он бы захлебнулся ими, если бы не сильные руки, поддержавшие, заставляющие выплевывать окружающую со всех сторон и казавшуюся бесконечной воду. Невольно вспомнился альбом Бунт на корабле — ну, на хер, право, а, знал бы, свалил бы на хрен… Пророчески Князь напридумывал. Ну какие с них морские волки, а?!

Саша открыл глаза, очки, понятно дело смыло в океан, всё расплывалось, поэтому различил немногое… Вот над ним чёрное ночное небо, а сам он лежит на каком-то обломке — видимо, всё, что осталось от плота. Прекрасно, бл*дь! Но руки не примерещились. Обеспокоенный, отплевывающийся Сойер что-то спрашивает. Похоже, давно уже. Леонтьев заставил себя прислушаться, раз уж зрение подводило:

— Ты в порядке? — снова и снова повторял контрабандист, вот уж и правда, кто-то оказался человеком получше, чем казался.

— Да, — прислушиваясь к ноющему, но не разрывающемуся от боли телу, кивнул Сашка, озираясь и силясь занять хотя бы полусидячее положение. Жив, не кормит пока акул — уже хорошо, а паниковать… Проку нет!

Было темно и холодно — вынужденное купание в океане ночью явно не способствует комфортному времяпрепровождению, близоруко сощурившись, Леонтьев ещё и почти ничего не видел. И так-то зрение не ахти, а ещё ночь — куриная слепота. Так что присутствие Майкла он вычленил только по крику… Тот никак не успокаивался, хоть и огней того странного катера уже давно было не видать… Всё звал и звал своего сына. Он был чуть в стороне, судя по звуку, цеплялся за другой обломок или край одного большого… Вот Сойер рядышком находился.

Контрабандист тяжело дышал и, кажется, зажимал рукой плечо, Сашка прищурился, приглядываясь: да, так и есть — сквозь пальцы медленно просачивалась кровь, видно, ранили нападавшие. И вот тут-то до гитариста дошёл очевидный, но — из-за шока, вероятно, — упускаемый им ужас ситуации: одни, без какого-то мало-мальски пригодного плавсредства, в бескрайнем океане. Хрен знает, сколько они отплыли от берега. Кажется, это путешествие перестало быть однообразным и скучным, а песня приснопамятной Марго может вскорости стать их новой реальностью. Зашибись! Почти слепой, безумный горе-отец, раненный, но всё ещё сильный преступник… Класс компания!

В любом случае сейчас его больше волновало собственное состояние, чем недалекое будущее. Какой-то защитный механизм включился — думай и делай то, что сейчас можешь, будут новые проблемы — будут и новые действия. Всё-таки не совсем Леонтьев слеп — вблизи не такой уж и кротяра. Главное, до рассвета продержаться — там и прояснится. И берег может разглядят… Поплывут как-нибудь назад…

Пока же Сойер и Майкл (тот прекратил кричать — прекрасно, от банши уже уши закладывало) препирались — Саша уловил, что причина спора в сыне строителя. Кораблестроителя, считай — на этом моменте хотелось хмыкнуть, но в горле был сильный привкус морской воды, поэтому он оставил эту затею и под ругательства товарищей по плоту сосредоточился на оценке собственных повреждений. Всё полезнее, чем пустая трата сил на ор и гомон.

Итак, что мы имеем? Морская вода в носоглотке — очевидно, наглотался. Главное, чтоб в легких не было — тут-то нет доброго доктора-хирурга. Боль в ребрах — ну, вероятно, ему сделали слр. На этом моменте пришлось остановиться, вдохнуть-выдохнуть, успокаиваясь. Думать о том, что, возможно, он мог бы вот прям сейчас умереть — это было невыносимо страшно. И глупо как-то. Потому что пережить авиакатастрофу и захлебнуться в океане — реально, глупо и усмешка какая-то со стороны высших сил, кто б там ни был. Хотя и не удивился бы. Вон парниша тот, Бун, кажется… Пережил авиакатастрофу, чтоб умереть из-за падения вместе с другим, более старым самолётом, застрявшим на скале…

Интересно, кто его откачивал? Невольно вспомнилось, как он Андрея… Так, ладно, Князь — это другое дело. Он свой и вообще, очухался при первом касании. Майкл? Хм, вряд ли. Он слишком заполошен и суетлив. И думает сейчас только о сыне.

Джин? Так его вообще не было видно. Сашка сощурился, оглядев, насколько возможно тёмные воды — ничего и никого… Возможно, он утонул… Нет, думать об этом не хотелось. К тому же, китаец плавал как рыба, может, его просто течением отнесло. И тот уже на берегу, рассказывает, какие они неудачники… Блин, интересно, а парни его оплачут? Странные мысли… Очень.

Тогда остаётся только Сойер. Ну или это акула какая была, или там, русалка. Русалка, конечно, интересно, но та, скорее бы, к Андрюхе приплыла, с его сказочками. Послушать там, хотя, может, и водяной так пошутил. Но не премудрый же пескарь, ха… Ладно, кракен так кракен!

Но и про контрабандиста не верилось. Не верилось, что тот, преисполнившись человеческих чувств, спасает добровольно ближнего своего. Хотя… Альтернативой был осьминог.

— Ты меня откачал? — спросил резко и внезапно, внимательно, пусть и подслеповато глядя на Сойера, прервав тем самым спор.

— А ты против, музыкант? — сразу ощетинился Джеймс. Словно приготовился защищаться. Сделал доброе дело и стыдился, что ли? Хм… С другой стороны — Сашка терпеть не мог тех, что сделал доброе дело и кричал об этом на каждом углу… Нет, лучше так: делай добро, причиняй справедливость и беги со всех ног… Чем какую-то чванливость и требование долга разводить.

— Нет… Спасибо, — Леонтьев не знал, как надо благодарить за спасение жизни, не приходилось раньше, знаете ли… Но чувствовал, что этого очень мало, просто-таки ничтожно, но и ничего другого придумать не мог. Ладно, потом сочтутся.

Странно, но этот его вопрос словно погасил споры. Майкл отполз в дальний угол обломка (ну, пара сантиметров многое решает, конечно — протест, такой протест, Горшок б, наверное, также действовал), обхватил руками голову и затих, время от времени выныривая из своего кокона отчаяния и зовя Уолта. Вот уж, право… Хорошо, наверное, что сам Сашка детьми пока не успел обзавестись. Да и с женой… Что-то не срослось. И не было б этого чудо-острова разбежались бы, поди, вскорости. А теперь, что уж… Остаётся только радоваться, что он не на месте этого самого Майкла, блин. Врагу не пожелаешь.

А ведь эти редкие, но отчаянные крики перекликались с воплями Сойера, что звал, срывая голос, Джина. «Не пришлось ли ему выбирать, кого спасть? — вдруг подумалось Сашке, отчего его пробрало, — и если китаец… погиб, потому что вытаскивал меня, что я должен сейчас чувствовать?» Сложный вопрос, знать ответ на который не хотелось вот совершенно. Дальше в эти размышления ходить тоже никак не хотелось — потому что получается, что и на его, Сашкиной, совести может косвенно лежать смерть человека.

Майкла, однако, надолго не хватило. Набравшись сил, он снова вступил в перепалку с Джеймсом, обвиняя последнего во всех тяжких: и в желании запустить ракетницу, и в том, что забрали Уолта. Нет, Леонтьев мог понять… Многое, но не это. Казалось бы, у тебя ребёнка забрали — это хреново, но вместо того, чтоб думать, как выжить и найти того, тип этот, затуманенный горем, собачился с единственным, кто его хоть как-то слушал.

И в этот раз гнев у отчаявшегося отца только разгорался. Казалось, ничто не могло его погасить. Дошло до того, что Майкл стал выгонять Сойера с плота! Ну, точнее, с его обломка. Охренеть не встать… Мало того, что предъявы нецелесообразные. Так ведь и шмальнули в того при попытке Уолта не отдать!

— Э, мужик, — не выдержав, вмешался Леонтьев, — Ты серьёзно? Куда он пойдет-то? Вокруг, мать вашу, водная пустыня.

— Мне плевать! — уже в совершенной ярости орал их «капитан». Теперь ещё и на него окрысившись. Нет, право, горе людей с ума сводит. Взять хотя б Андрея — всегда разумный, а на этом острове лез в самое пекло, точно в него Горшок вселился. — А ты, вообще, не лезь не в своё дело!

Неизвестно, чем бы кончилось дело, но тут произошло что-то странное: нечто большое проплыло рядом с обломками, слегка задев тот, на котором находились они. Обломок аж вздыбился с одного края. Сашка вцепился в бревна, судорожно пытаясь набрать воздуха и даже не дышать. Что-то подсказывало ему, что это не русалка… И даже не осьминог. Сойер выхватил пистолет, кстати, как бы спор далеко не заходил, но надо отдать шулеру должное, он этот весомый аргумент не доставал… Правда, стреляет ли тот?! Промок, поди ж. Майкл просто умолк.

А это нечто не уплыло, напротив, оно развернулось и пронеслось уже под их осколочком, заставив его содрогнуться и едва не развалиться. Напряжение на недоплоту достигло пика. Прекрасно: не разбились, не утонули, не убили в перестрелке — сожрали рыбы…

Майкл, теперь уже сердитым шепотом язвил, что оружие после купания в воде бесполезно, а Сойер огрызался, указывая тому на некомпетентность и предохранители… Леонтьев молча думал, кому бы помолиться… Очевидно, что боги рок-н-ролла тут мало помогут. А, впрочем, и остальные — вряд ли. И он аккуратно нащупал во тьме какой-то огрызок бамбука — если приспичит, будет отбиваться палкой.

А то, что крутилось рядом, вернулось. И задело плот снова, так, что несколько пуль, которые вытащил Джеймс из пистолета, доказывая и показывая, что «раз пули сухие, то и порох тоже», посыпались в воду. Сойер хотел было схватить, да не получилось. Просто прекрасно, бл*дь. Надежда уплывала, прямо как уходившие под воду пули… Сашка нервно сглотнул. Была б гитара… Он б ей долбанул рыбёху. А так, какой-то жалкий кусок дерева, ещё и не самого прочного. Вот была б сосна — это да. Или осина хотя бы... Хотя акула — это ж не вампир… Да и где у неё сердце?!

— Акула, это всего лишь акула, — пробормотал Сойер, который, может, и видал дерьмо покруче, но сейчас был не в той форме…

— Ага, это твоя вина, — Майкл всё не унимался, — её привлек запах крови из твоего плеча.

— Ты что, забыл, как я получил эту рану? — Сойер, похоже, тоже вскипел, ну, Леонтьев его не осуждал. Сам бы, наверное, тоже не выдержал. — Я сына твоего пытался спасти! Можно хотя б не наезжать после этого? На спасибо я даже не надеюсь!

— Спасибо?! — горе-плотник (или не горе — плот-то не до конца развалился) развёл руками, — Да ты шкуру свою спасал!

— Шкуру спасал, вот как, — хмыкнул ледяным тоном Джеймс, — хорошо же. Хотел, чтоб я свалил с твоего плота? Пожалуйста.

С этими словами он прыгнул в воду и вплавь добрался до соседнего обломка. Безумец, блин, там же акула, а этот ранен, бл*дь! Сашка охренел. Но Сойер, везучий тип, тяжело выбрался и, пытаясь отдышаться, бросил мрачный взгляд на оставшихся на соседнем куске. Ему невероятно повезло — акула или какая-то бы ни было тварь всё же уплыла, видимо.

Отдышавшись, тот не угомонился, а сел и стал примериваться к ране. М-да… Это даже Лось со своим плывшим зрением различил — чё рассвет, что ль, забрезжил… Вроде как, чуточку просветлело — да. Ладно, просто примем за данность: Сашке Леонтьеву везёт на чудиков и дуриков. Те к нему так и липнут… Правда, это уже малость за рамки ушло. Тут уже даже Майкл не выдержал:

— С ума сошел? Пытаешься достать пулю вот так? Голыми руками? Хочешь, чтоб акула вернулась?!

— А есть варианты? — огрызнулся тот, а Леонтьев подумал, что, вообще-то, есть… Добраться до берега, найти Джека — тот достанет. Ага, когда заражение проникнет глубоко. Он хоть и ветеринар-недоучка, но понимал, вариантов-то особо нет. — И вообще, мы вроде бы распрощались!

— Серьёзно, парни, кончайте, — Сашка отчаянно пытался сообразить, что делать. Вот реально, застряли хер знает, где и собачатся — красавцы! В голову почему-то лезло: когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет. И вообще, он хоть и хреново видит, но всё-таки его руки — лучше, чем самому копаться. — Брейк! Сойер, блин, подожди. Я помогу!

Схватив качавшееся рядом на воде бревнышко (вот его и надо было брать от акулы, а не бамбук!), он стал подгребать к соседнему обломку. Конечно, хрен бы у него что получилось, но тут ему вдруг стал помогать Майкл, найдя себе самодельное весло. Вдвоем они пришвартовались к плотику Джеймса. Тот, по счастью, хоть и фырчал, но не отгребал… И вообще, тишина почти что установилась… Красота.

Леонтьев сглотнул — он с какого-то перепугу решил, что поможет достать человеку пулю голыми руками. Без очков, хоть и вблизи видел сносно, да… И светать начало тоже — да… Но никогда ещё профессия врача не казалась столь тошнотворной и отталкивающей. Но Майкл уже держался за плот, давая ему возможность дотянуться до раны. Вот уж точно, назвался ветеринаром — лечи… Представь, что Джеймс — Джим — это такая собака, во!

— Это будет больно, — пробормотал новоявленный лекарь очевидное, дрожащими руками касаясь раны.

Сойер ощутимо вздрогнул, но промолчал. Уж лучше б язвил. Собравшись, Сашка, преодолевая теперь уже явственные позывы к тошноте, пальцами коснулся, а потом и вовсе залез в рану. Та выглядела… ну, жутковато. Как клипы блэк-металлистов, только там это была бутафория… Ну, он надеялся, а здесь живая плоть. Капец! И ладно, в первый день там все на адреналине были — да и верховодил Джек, а он с себя ответственность снял. Сейчас же только он, и Сашка Лось был явно вариантом лучшим, чем собственная, скрючившаяся от боли рука Сойера. Это приободрило.

Стараясь игнорировать мучительные стоны Джеймса, он решительно заковырялся, пытаясь подцепить металлический цилиндр. Эх, сюда б струну… Кстати, об этом. Пальцы у Сашки были ловкие, правда загрубелые, но тут уж без обид. Оттого-то, быть может, не сразу, но ему это удалось. С силой потянув, сумел-таки вытащить из чавкнувшей плоти пулю и с отвращением отбросить в океан. А Сойер, кажется, от боли лишился чувств. Потому что даже не закричал… Ну или язык откусил… Поглядел — вроде, дышит. Хорошо. Глаза прикрыты — плохо.

Но ничего не поделаешь. Леонтьеву только остаётся надеяться, что тот не помрет от какого-нибудь болевого шока. Иначе на его руках действительно будет не только кровь, но и смерть. Не такая косвенная и мнимая, как китайца, да и не известно, как там дело на самом деле обстояло. А самая что ни на есть его вина — ишь возомнил себя Айболитом, блин!

К счастью, авантюрист вскоре пришёл в себя. Живой, хоть и потрепанный. Можно немного и выдохнуть с облегчением. Крепкий мужик и псих. Такие живучие, вспомнить б Мишку. А лучше не надо, потому что это лишнее напоминание, что как прежде уже не будет ничего. Ну вот зачем, спрашивается, из Кукрыниксов ушёл?! Лёху б точно в Австралию не понесло… Славы захотелось? Ну, вот она… Теперь Александр Леонтьев весьма именитый труп. Что там про них напишут? Ушли на пике популярности, международные гастроли окончились для панков кошмаром?! А они ведь ещё живы… И сдаваться не собираются! Авось повезёт и отнесёт их течением к берегу… И там тоже никто не сожрёт, ага, и они даже не заблудятся.

Какое-то время они уныло сидят на плотах — Саша с Майклом на одном, Сойер, полулежа, на другом. Обломки шатко покачиваются, на небольшом отдалении друг от друга, но совсем разъезжаться не спешат. И хорошо… расцепляться нельзя. Отчего-то это прямо-таки зудит в башке.

— Ракетница не при чем! — внезапно с вызовом говорит Джеймс. Стало быть, очухался… Если раны потом ещё и не загноятся, Сашка вообще уверует, что он не только гитарист от Бога, но и… Так, ладно, сперва берега достичь надо. А то затухший было конфликт вновь вспыхнул.

— Ты о чём? — моментально заводится Майкл, а Ренник готов застонать — снова-здорово, опять начинается.

— Ты ж строитель, вспомни катер, — сарказм в голосе Сойера можно, кажется, ложкой черпать, воистину, сцедить б яд — можно было б всех нападавших потравить! — Эта посудина не для открытого океана — раз. Эти парни знали про плот — два. Значит, они с острова. Та сумасшедшая француженка Саида говорила, что им нужен ребёнок, что они придут за ним. Вот и пришли, то есть приплыли. А то, что все, включая дикую дамочку, решили, что речь об Ароне, не значит, что мы не могли ошибаться!

— Хочешь сказать, это моя вина? — кричит вычленивший только то, что ему надо, Майкл. Да уж, это походило на разговор глухого с немым! Угораздило Сашку попасть вместе с ними… Впрочем, он тут, а не кормит собой рыб, как Джин. Жаловаться не стоило. К тому же, если Сойер не помрёт, то он ему и долг своим извлечением отдал. Как удачно! Ещё б выжить. Всем.

— Ага, — кивает упрямец. И дурак, видимо…

Его оппонент, не найдя, видимо, достаточно словесных аргументов, просто пинает обломок соперника. Хорошо, что пушка всё… А то б перестреляли друг друга — дебилы. Сашка при этом едва успевает схватиться за веревку, дабы избежать повторного купания. А после той тварины, что атаковала их обломочки, в воду совсем уж не хотелось. Ну на хрен так рисковать — он и руки-то от кровищи не отмывал по этой самой причине. На хер так рисковать.

— Эй, полегче, — тоже кричит он, ну, а чё, будто у них одних глотки луженые. Он так-то много лет… На бэк-вокале рычал!

Поздно — кусок плота Сойера от резкого удара совсем разрушается, и контрабандист падает в воду. Отфыркиваясь и тяжело дыша, выныривает и плывёт к их части. Да уж, Джеймс сегодня не просыхал… Солёная вода да в рану — мистер точно мазохист! А виновник этого хаоса просто отворачивается и садится на другой конец. Да уж, блин, хотел бы посочувствовать Майклу, да только не получается. Пусть и потерял ребёнка, но это не повод быть форменной скотиной.

— Руку! Сойер, руку! — Сашка, матерясь про себя, помогает, втягивает на плот, если можно теперь так называть эти жалкие обломки плота, товарища. И снова воцаряется неловкая тишина. Хорошо хоть, ещё как-то поязвить или выяснить отношения у Джеймса не остается сил. А с другой стороны — плохо, блин. Сколько крови потерял? К сожалению, диагностику крепко затрудняет то, что они все тут загорелые и рассвет подсвечивает багряными красками…

А через какое-то время этого молчаливого дрейфа, Леонтьев замечает ещё обломки. Сразу же указывает на них своим спутникам — понимает, что те бревнышки, которые сейчас под их задницами, вряд ли смогут долго спасать в открытом океане. Та часть, что он видит, крупнее, солиднее и, следовательно, прочнее. Ещё б воды там хоть бутыль оказалась… Мечтать — не вредно, ведь так?!

Сойер долго не думает, вот уж точно, неистовый, бл*:

— Держи! — протягивает пистолет (всё-таки не утопил его, при всех злоключениях — вот это ловкость!) Сашке. Неужели стереотип сработал, что все русские — гангстеры? Ох, Голливуд, падла ты!

И тут же бросается в воду.

— Если увидишь эту зубастую тварь — пристрели! — доносится до них уже из океана.

Саша с волнением следит за ним — несмотря на рану в плече, тот довольно быстро приближается к желанному объекту. Рядом не менее напряженно обшаривает глазами водную гладь Майкл… Как бы не сучился, а видно, что не пофиг ему… Леонтьев несколько отвлекается, поэтому первым замечает небольшое бурление воды не он…

— Сойер! — отчаянно кричит Майкл, и это работает сигналом для спохватившегося Сашки.

Он отчаянно матерится, думая, сколько чудных навыков подарил ему грёбаный остров… Врач, охотник, рыбак, плотник… Дальше чё?! Агроном? Целясь в слегка размывающееся перед глазами место бурления, нажимает на курок. Тот сухо щелкает. Ладони потеют, засохшая было кровь, размазывается… Осечка! Должно быть, вода все же намочила. В этот момент пистолет у него решительно забирает Майкл… И уже он отчаянно возится с ним… Пускай, тот хотя бы не почти слеп! И всё равно — не получается.

А побелевший Сашка с ужасом понимает, что на этот раз станет свидетелем кошмарной сцены — предположительно акула на их глазах полакомится человеком, а они ничего не смогут сделать. Замечательно, бл*дь. А Джеймс тоже идиот! Отправил б Майкла — тот вообще без следов крови… Пусть он бы плыл! Но все мы крепки задним умом, а Сойер явно не из тех, кто будет чего-то просить. Проклятый упрямец!

Майкл не сдаётся, щелкает лихорадочно ещё и ещё и, наконец, пистолет стреляет. Раз, другой, третий. Из воды вылетают кровавые брызги — их видно даже в полумраке. Даже такому полукроту, как Леонтьев. Морская хищница либо убита, либо ранена, впрочем, не важно. Главное, что Сойеру удаётся добраться до плота.

Майкл с Сашей, не сговаривая, начинают подгребать руками, стремясь поскорее пришвартовать свой плотик к большему обломку. Когда это сделано — можно и выдохнуть. Теперь у них появляется хоть какой-то шанс. Правда, неизвестно, как долго они смогут продержаться без еды и воды, подгоняемые лишь течением хрен знает куда… Думать об этом страшно. Поэтому Леонтьев и не думает. Так и с ума сойти недолго. Скоро совсем уж просветлеет… Там и понятно будет.

Остаток времени до рассвета проходит мирно. Лишь только у Майкла случается настоящая истерика. Да-да, со слезами. Взрослый, здоровенный темнокожий мужик… Встретил б такого где в подворотне, хоть и сам под два метра, но связываться б не стал. А тут плачем, блин, чуть ли не навзрыд.

Леонтьев мнётся, как Джеймс, что явно заметил, кто именно пристрелил рыбёху, но ничего не сказал, как и не затребовал пистолет назад… Сейчас же никто не знает, как утешить человека, горюющего о сыне и повторяющего, что это его вина. Лось не Балу, и даже не Князь, он, вообще-то, с людьми не особо контачить умеет. Он, бл*дь, интроверт, во! А тут уж и для экстраверта задача сложная… Потому что — да, тот виноват!

Надо было оставить мальчика на острове. Сашка измученно думает, что как же хорошо, что парней — Андрюхи, Яшки и Пора — не было с ними на плоту. По крайней мере, они на суше. В относительно безопасности… Удивительно, как всё познаётся в сравнении… Незаметно он выпадает из реальности, неизвестно на сколько точно, но — когда просыпается — вокруг уже светло.

И вот сюрприз — с рассветом трое измученных путешественников видят землю, как Леонтьев и надеялся… Неужели хоть что-то когда-то способно идти так, как он этого хочет?

— Твою ж мать! — ругается Сойер в восхищении. — Течение прибило нас к острову. Мы дома!

Странно называть этот страшный остров домом, на Саша согласен с американцем — всё лучше, чем прозябать и быть обреченным на верную гибель в океане. Тень текста Пушкиной, наконец, растворилась, и он вздохнул свободнее.

Чудное видение прибавляет сил и они всеми лапами продвигают своё, отнюдь не северное суденышко к полоске песка. Не отмель, а, реально, до острова — метров пятьдесят! Красота! Почувствовав под ногами твердую землю, Сашка отстранённо подумывает, что так недолго и верующим стать. Явно же их что-то спасло сегодня.

Столько раз могли все в ящик сыграть, но каждый раз словно отводило от них костлявую с косой нечто незримое. Удача, что ли, какая. Но насквозь промокший пистолет, что взял и выстрелил… Как тут уж палку раз в год стреляющую не вспомнить, м-м? И ведь Майкл — тоже не охотник Себастьян же, а попал! И так… Не счесть, сколько раз прошлись по краю.

Расслабиться надолго не получилось — они вдруг слышат свои имена с акцентом. А в следующую минуту к ним из джунглей выбегает… Джин. Вот уж точно Джеки Чан хренов, непотопляемый! Сашка не успевает обрадоваться, как замечает, что тот несётся стрелой со связанными за спиной руками, кажется, там ещё палка какая-то для надежности в веревку воткнута. В голове возникла та самая серия из «Ну, погоди!», где волка чуть не зажарили на костре туземцы… Как знать! Кука ведь сожрали, а это ведь недалеко от этих мест произошло…

Добежав, китаец валится на песок, шумно дыша.

— Другие, другие, — как в бреду повторяет он, пока троица пытается распутать узлы. Да, у них с женой изучение языка продвигалось куда как медленнее, чем у того же Андрюхи — тот неожиданно способности явил… Хотя просто таскался всюду за рыжей девицей и доком — отсюда и прогресс. А Джин с женушкой особнячком держались. Только и всего.

— Что? — только-только избавившиеся от одной опасности, но уже почуявшие новую (двум смертям не бывать, да?! Рано расслабил булки, Александр!) мужики начинают судорожно оглядываться. А потом замечают, от чего, точнее от кого драпал бравый китаец: прямо из джунглей выходит человек 5-7. Именно выходят. Не спеша, уверенные, что жертва от них далеко не убежит. Сволочи.

В потрёпанной одежде, но на домотканую не похожа, скорее, на те лохмотья, в которые они рядились для съемок Старого Дома. Просто старый хлам. А ещё с самодельными дубинами. Ну-ну, а катер откуда угнали?! Впрочем, важно было сейчас иное. Это совсем не гостеприимные хозяева, или команда спасения. Это — Другие. Как бы ему этот термин не претил. Но тот уже стал общеупотребительным, вон даже Джин его легко прокричал.

Враждебное настроение, исходившее от них, казалось, можно было почувствовать. От всех отделился огромный темнокожий громила (и это Лось вам говорит! Опять же… В Америке он себя порой ощущал неуверенно именно из-за этого. Тут великанов было порядочно, не получалось, как дома, уверено пройти мимо гопоты, расправив большие плечи и, как уж получилось, распрямив спину) со свирепым лицом и, размахивая своим орудием, направился к ним.

— Защищаемся, — не горящий в огне и не тонущий в океане Сойер не растерялся и первым ринулся на врага. Воистину, Мишка бы так же поступил, блин. Сашка вздохнул и ввязался в бой следом, отчаянно жалея, что китаец их не дерётся, как Джеки Чан — только бегает, увы.

Однако сопротивление было бесполезно. Они выбились из сил, борясь со стихией, а Другие, напротив, были свежи и бодры. Выспались, гады. К тому же, тех было больше. И они были вооружены, пусть и дубинками. Пистолет, увы, исчерпал патроны. И превратился в пугач, который громила-негр (вот не надо тут про толерантность, Лось и сам молдаванин!) легко выбил из рук Майкла, не впечатлившись.

Вскоре всех четверых уже тащили, слегка оглушенных и побитых, в глубь джунглей. Леонтьеву было чрезвычайно страшно. Стоило ли так радоваться возвращению на проклятый остров, чтобы умереть от рук каких-то странных людей? Прекрасно, бл*дь, судьба издевалось, так, как Андрею и не снилось ни в одной песне придумать!

Хотя, с другой стороны, его психику явно сейчас спасала мысль, что не стали бы их тащить куда-то, если б хотели умертвить. Куда уж проще прибить на месте дубиной, тюкнув висок… Но и тут его воображение подкидывало пугающие мыслишки о ритуалах, алтарях, золоте инков и всякое такое. Кроме самого банального — холодильника в джунглях нет, а мясца хочется свежего…

Его невеселые мысли были весьма грубо прерваны полётом. Да-да — полётом в достаточно глубокую яму, где вскоре оказались все его товарищи по морскому путешествию. Ладно, хоть друг другу на головы не приземлились и шеи, вроде, уцелели. Казнь откладывалась. Поди пошли за дровами для костра… Таких здоровяков как они, ну, за исключением китайца, долго прожаривать придётся… Руки устанут вертеть на палке…

Сверху предусмотрительные Другие установили решетку (палки, сплетенные лианами) и скрылись из поля видимости. Наступила гулкая тишина, перемежаемая лишь пением птиц да криками Майкла (и как не охрип ещё, а? Воистину, лужёная глотка — Сашка даже позавидовал) — тот всё никак не мог успокоиться и лихорадочно вопрошал, видимо, уже ушедших туземцев, где его сын. Некстати, подумалось, что детское мясо нежное, да и жарится быстро… Так, Саш, хватит паниковать!

Впрочем, вскоре и Майк умолк, осознав бесплодность своих усилий. Другие либо отошли далеко, либо обладали устойчивостью к словесным проклятиям… Заморачиваться связыванием и втыканием кляпов те, во всяком случае, не стали.

Нельзя сказать, чтобы они не пытались выбраться — даже попробовали живую лестницу построить, благо их много, а китаец — ловкий. Но решётка сидела крепко, не поддавалась. И всё, что им оставалось — сидеть на отбитой падениями жопе ровно. Сказать по правде, это тоже было проблематично: жарко, душно, мошкара кусает. А спать, не зная, сколько им ещё осталось жить, было невозможно. Ну, Леонтьеву во всяком случае. Единственное, что его радовало — в яме не было скелетов… Но это не значит, что обглоданных косточек не валялось где-то ещё. Впрочем, засохшие экскременты говорили, что они не первые обитатели сего местечка… А вот что случилось с предшественниками — вопрос хороший.

— Убил бы за бутылку воды, — негромко пробормотал Сойер.

Саша покосился на него, но вместо возмущения почувствовал в душе вполне закономерный вопрос — когда они действительно передерутся и поубивают друг друга, чтобы хоть чем-то напиться. И вновь зловещий текст Марго махнул хвостиком перед носом.

Ведь могло статься, что Другие из садистских соображений обрекли их на медленную и мучительную смерть от жажды и голода… Скорее, конечно, жажды — сколько там человек без воды протянет? Три дня? Сократится ли этот срок в окружающих их условиях? Уже прошёл почти полный день… Осталось, в лучшем случае, два! Прекрасно, блин. Сдохнуть в вонючей норе с чужим дерьмом от жажды. Нет, всё-таки зря из Кукрыниксов ушёл… Поманила его дикая харизма Горшка и сила сказочных историй Князя… Дурак, блин, щас бы, глядишь, на сцене выступал… Пел с Лёхой наравне, потом бы девчонок клеил, бухал, а не вот это всё!

Он не знал, сколько они провели в этой дыре. Очевидно, что достаточно долго, так как снаружи явно начинало темнеть.

«Минус день», — меланхолично подумал Леонтьев. Он не то, чтобы смирился с судьбой, просто не видел смысла трепыхаться и расходовать и так малочисленные силы. Поспать бы ещё, но нервы не давали, натянулись, как струны.

И вот, когда стемнело, невдалеке послышались ожесточенные голоса. Ренник обречённо прислушался: ничего хорошего те не сулили, но, может, хоть самой страшной и медленной смерти удастся избежать:

— Я должен узнать, Анна-Люсия! — настаивал мужской и… о да, чем-то знакомый голос, может, дело в акценте? Хотя мало ли, кто там эти Другие, может, вообще, со всего света солянка! — Да и не убийцы мы — чтоб замучить людей в этой чёртовой яме, — а вот это уже прозвучало хорошо. Мужики аж переглянулись.

— Они если и знают, не скажут! — горячилась женщина. Нет, хоть Леонтьев ту её и не видел, но уже получил жёсткое отторжение. Ну что за выдерга-то, а?!

— Но он прав, — новый голос, который Саша опознал как голос агрессивного негра, — мы не убийцы, — странно было слышать это от него, но пусть. Капелька оптимизма проникла в сердце. Не могут же двое мужиков плясать под дудку какой-то бабы? Или у Других матриархат? А вот об этом он не подумал, блин.

— После всего, что было, — не сдавалась эта стерва, причём, судя по голосу — молодая достаточно, — уж ты-то, белобрысый, лучше всех должен это понимать!

Работающий с перебоями от обезвоживания мозг Сашки внезапно включился. Может, последняя фраза запустила реакцию, но он ясно вспомнил один из голосов. Как он мог его не узнать сразу? Только усталостью и шоком можно это объяснить. Ну либо, если вдруг это не он, а просто у него уже предсмертные глюки, то что теряет-то?! Не выдержав уже, дабы проверить догадку, или же просто в отчаянье, заорал во весь голос:

— Балу! Блин! Сашка, бл*ть!

Голоса резко смолкли, а затем над ямой показалась изумлённая и весьма обгорелая физиономия Сашки Балунова:

— Лось?! — неверяще вопросил он.

Затем снова исчез и начал ожесточённо о чем-то переговариваться со своими спутниками. Леонтьев не слушал — его затопило самыми разнообразными чувствами: от недоверия до облегчения. Охренеть, вот те и Другие… Охотились друг на друга, не доверяли… Но ведь были и ещё люди тут! Не мог же Балунов похитить ребёнка! На хрена тот ему?!

Невольно вспоминалось, как всё думал, да и Андрея с жаром пытался убедить, что друзья их давно земную жизнь завершили и где-то там на облаке покуривают. Ну, если предположить, что дальше что-то такое есть. В том числе и табак. А то ведь почему все верят? Не хотят самим себе признаться, что нет ничего — и останется после тебя только плоть гниющая да скорбь тех, кто знал и любил. Хотя и она недолговечна. Хотя…

И снова подумал о Князеве и о том, что тот бы даже трупик Мишкин увидел — не поверил бы. Упрямец, блин. А поверил бы — не забыл, не отпустил и так далее по списку, пока сам бы не помер. Искал бы любой способ связаться с душой мифической. Нашёл бы, наверное. Княже ещё тот упорный кабанчик. Прошибет любую стену в надежде на чудо. Отчего представившийся ему размалёванный Андрей в перьях и с бубном вызвал нервный смех.

Мужики в яме на него странновато покосились, но, видимо, списали всё на этих сумасшедших русских, которые, и это высказал Сойер, наверное, между собой договорятся.

Но о чём это он, пофиг, чё там в яме происходит: вот же ж там сверху находится Шурка Балунов, по всем канонам почивший в бозе. Живой. Помятый, но вполне материальный. Блондинистые волосы ещё сильнее выгорели, а вот корни выступили весьма чёрные. Поэтому не глюк, в глюке тот бы не изменился… Это ли не доказывает, что чудеса бывают?

И Князев, упрямый засранец, дождётся своё чудо лохматое. И не одно, наверное. Балу вон, тоже чудо в своём роде. Да и не одни они с Мишкой в хвосте летели. Техник их, этот парнишка мелкий — Егорыч, да Маша… Если они все выжили, то всё, остров чудес это местечко, не иначе. Ну, окромя Гордея, тому не повезло, да.

Тем временем за пределами черепа пошёл движ. Должно быть, переговоры прошли успешно, языкастому Балу удалось убедить своих новых товарищей. Потому что бабёнка та шипела всё менее и менее уверено. Вскоре их уже вытащили из ямы, и Сашка обнаружил, что его обнимает Шурик. И сам он облапывает его в ответ, не менее горячо, блин. Реально, всё равно, что мертвец ожил! Блин, а Маха где? Но спросить не решился, если тут — сама выйдет, ведь так? А потом в мозгу что-то перемкнуло, и Леонтьев плюнул и отпустил ситуацию. Не выходила ведь Нефёдова.

— Как вы? Где все? — одновременно спрашивали они друг у друга, Шурка тоже не выдержал. Хотя вряд ли новость о Гордее того расстроит. Но пока Сашка о нём умолчал, да и Балу был не особо разговорчивым. И это наводило на определенные мысли, которые не могло заглушить даже затопившее душу облегчение, что кое-кого горе-путешественники всё же нашли.

Теперь, когда их повели в лагерь, в бункер — по выражению Балу (откуда на этом острове бункер, а?! Чем дальше, тем страннее), Саша пристальнее вгляделся в двух спутников Шурки — мужик-негр — мистер Эко — уже не казался столь пугающим (особенно после его слов о не убийцах — Лось это запомнил), а вот девчонка — Анна-Люсия, напротив, несмотря на внешнюю хрупкость, казалась опасной и неприступной. И всё еще недоверчиво поглядывала на бывших пленников. Впрочем, те отвечали ей тем же. Особенно хмурился Сойер.

Добравшись до лагеря (на этом острове — хошь не хошь, а похудеешь, как этот Робин-Бобин Хёрли умудрялся оставаться кругляшом?), пережив вопросы и недоверие остальных пассажиров хвоста (весьма немногочисленных, блин), Ренник с облегчением и радостью увидел Машу и Егорыча. Выжили! Но и недостача в их маленькой компании обнаружилась сразу же. И она была — существеннее не бывает. Где их лидер?

— Саш, а где Мишка? — Леонтьев продолжал беспомощно оглядываться вокруг, отказываясь верить, что после такого чудесного воссоединения может услышать что-то очень плохое.

— Миша… — Шурик, начав было, помолчал, сокрушённо опустив голову. Егорыч отвернулся, а Машенька, всхлипнув, уткнулась в плечо обнимавшего её Балу, вот уж точно, навряд ли их новость о бедном директоре сильно расстроит. Скорее даже, облегчение принесёт. Вот так, видимо, все они не без потерь. Потому что на ребят было больно смотреть. Наконец, Шура выдохнул тяжкое: — Мишу забрали Другие.

Вот тебе и чудесный остров. Посреди которого Леонтьев стоит не просто опустошенный, а как дубиной оглушенный, после рассказа обо всех перипетиях и волнениях, что довелось испытать друзьям. Оказывается, фюзеляжу ещё повезло. Хвостовые натерпелись… Поболее.

С болью Лось думает о том, что могут делать Другие с людьми, которых забрали. Зачем им столько? Почему в первую очередь нужны дети? Потому что те вкуснее? Или чтоб эксперименты ставить? Наверное, второе. Всё-таки этот их Гудвин по описанию на каннибала не походил… И всё-таки было очень страшно. Хоть тут и не было такой страшной определенности, как с Гордеем, всё равно Горшок мог быть и мёртв. Или замучен в попытке дисциплинировать. В любом случае ничего хорошего.

Мишка, он же такой… Не будет идти на компромиссы, приказам подчиняться. На рожон полезет и нарвётся, как всегда нарывался. И рядом с ним сейчас никого, кто смог бы тормознуть да защитить. Да, защитить — даже от самого себя. Поэтому хоть и безнадёги и не ощущалось, но надо было быть готовыми и к худшему. Увы, Князя особо обрадовать нечем.

В свою очередь, он поведал вновь обретенным товарищам о приключениях их части выживших. Немного запинаясь, рассказал и о Гордееве, всё же Машенька с ним… Он теряется — как это назвать? Сожительствует? Грубо. Живут семейной парой, ну, типа того. Маша принимает новость молча, склонив голову.

Лишь рукой крепче вцепляется в протянутую навстречу Шуркину ладонь — да, Леонтьев уже успел заметить, что динамика отношений этих двух явно изменилась. Для кого-то остров — смерть, а для кого… любовь, очевидно. Слишком уж красноречиво поглядывают друг на друга. Да и язык тела никто из них не скрывает, а он буквально кричит о любви. Той самой, что на большой земле да в нормальных условия вряд ли имела и шанс… А тут, глядите-ка, цвела и пахла.

Неожиданно Сашка чувствует облегчение — казалось, все в группе подозревали о чувствах бас-гитариста, да и Машенька явно неравнодушна была к Балунову… Ходили только вокруг да около, не решаясь первый шаг сделать. Вот и доходили, что скрипачку захапал себе директор их, с которым те то миловались, то собачились. А тут — глядите-ка, наконец-то случилось чудо островное. Любовь во время неопознанной хтони. Вот и хорошо — не так больно, может быть, ей будет от новостей о Гордее. Хотя, если бы Машка совсем не сожалела б об этой скотине — никто не укорял бы её. Не Сашки, во всяком случае.

Постепенно он разбирается в некоторой иерархии, воцарившейся в этой маленькой группе. Есть два явных лидера, тут сюрприза не было — Мистер Эко и бойкая и сумасбродная девица Анна-Люсия. Остальные плюс-минус ровня, в основном, стараются просто подчиняться. И только их часть группы немного особняком стоит — отношения хорошие, но и не трусятся перед лидерами.

Конечно, попробуй заставь Шурку по правилам жить да системе подчиняться… Он и при анархии-то найдет способ отмочить номер. Девица эта, кажется, чувствует себя виноватой перед ними — Фёдоров шепнул украдкой, что Анна-Люсия была с Мишкой, когда его забрали, и не может себе этого простить. Лишний пунктик в минус кармы стервеллы… Простите, но Леонтьев не может забыть, как та их грохнуть хотела.

Плюс, по замечанию Маши — она вполне могла попасть под небезызвестное очарование Горшка — ну, тогда всё тем более понятно. Да и мнит себя крутой — этакая амазонка, в большом мире в полиции, вроде как, работала — наверное, полицейской овчаркой. Тут Лось чуть не гыкнул, представив, как та нюхает наркотики… И допрашивает преступников! Профдеформация во всей красе — и на острове тюрьму построила, и всех заподозревала. Видимо, и уязвленное самолюбие дает о себе знать. М-да, сложно ей, такой, на свете-то жить.

Впрочем, долго поразмышлять ему не дали. Как и отоспаться. Им всем не дали толком передохнуть. Самопровозглашенные лидеры решают, что надо срочно уходить и попытаться воссоединиться с товарищами по фюзеляжу. Сашке, с одной стороны, это решение кажется странным — в бункере, по крайней мере, они могут обороняться от атак Других. А пищи с деревьев наберут, могут даже запасы какие-никакие сделать. Зеленых фруктов набрать, например. С другой стороны — на их части острова Другие особо не нападали, ну, по крайней мере, пока он там жил. Не считая случая с Кейт и Чарли. Ну и хренотени с Гордеем. Мелочи, если сравнить с тем, что за ппц творился у хвостовых. Да и больше народу — лучше защита. Кто знает, сколько на острове вражеских сил. Им надо было объединиться. Тем более местный врач, дантист, кажется (И как Горшок раньше от такого соседства не сбежал?!), неистово желал найти свою жену.

Подумав и переговорив, музыканты решают, что плюсов в затее больше, чем минусов, поэтому присоединяются к всеобщим сборам. Опять дорога, снова в путь… Хорошо бы остров ради разнообразия не попытался их убить!

Тут, кстати, маленькая компания с плота — а Леонтьев заметил, что они всё же стараются держаться поближе — общие тяготы сближают, знаете ли — рассредотачивается. Джин, признанный мастер-рыбак, уходит помогать дамам наловить рыбы, Майкл, что так и не успокоился и всё выспрашивал народ об исчезнувших детях — вместе с другими пассажирами собирать фрукты, раненному Сойеру тоже не сиделось и этот неугомонный отправляется с Мистером Эко на разведку. Сам же Ренник вместе с Балу и другими рыскает по бункеру, пытаясь найти и запастись чем-то, что может пригодиться.

Просто, однако, никогда не бывает. Выжившие, отправившиеся за фруктами, вместо этих самых запасов возвращаются с новостью, что Майкл внезапно дал дёру и свалил в лес. Понятно дело, наверняка заметил что-то, связанное с Уолтом, а может, глюк какой словил. Вот и понесла нелегкая. Ничего удивительного, зная, какие штуки выворачивает это место с разумом.

Анну-Люсию это известие взбудоражило и обеспокоило, она велела срочно собираться в путь-дорогу. Может, решила, что тот скомпрометирует их убежище… Параноик, что тут говорить. Тут и наметился первый конфликт — резко воспротивился Джин — кричал Майкл, Уолт… Всем видом не больно говорящий китаец давал понять, что надо подождать, а то и вовсе поискать сбежавшего. Мистер Эко, казавшийся незыблемой скалой, резко пресёк его возмущения ударом головой в голову. Кажется, Ренник слышал звон, как у отколовшегося колокола… Главное, чтоб Джин не откололся. Джеки Чан был забавным.

Действенно, конечно… Но у китайца на удивление крепкий череп. Даже сознание не потерял. Видимо, и громила проникается невольным уважением… Потому что затем поступает совсем уж неожиданно — указывает направление, в котором ушёл Майкл, и, когда Джин уходит туда, отправляется следом. Вот уж, право, чудные дела. Сначала китаец проявляет чудеса преданности, потом почти незнакомый негр оказывается, добрым самаритянином. А вид-то как у головореза имел!

— Мы не можем ждать! — кричит Анна-Люсия в след, кажется, она не хочет лишаться такого хорошего бойца.

— Я и не прошу, — с улыбкой отвечает здоровяк. — Но я помогу ему искать друга.

— Как угодно, — фыркает девчонка, раздраженно командуя остальным поторопиться.

Да, Сашка не зря думал, что она немного психованная. Идти наугад по джунглям без внушительной силы (или это она его за силу посчитала? Льстило, конечно, но без очков он был несколько уязвим. Кажется, в лагере были какие-то у Джека. Не салон оптики, но повыбирать можно было) — совсем не умно.

Однако делать нечего, и они трогаются в путь, надеясь, что в этот раз им повезёт и отряд не поразит очередная потеря бойца. Ага, зря надеялись, блин.

* * *

Балу вообще думал, что это странный какой-то обмен. Остров забрал Мишку, но вернул Лося. И Князя, Пора и Яшку — в перспективе. Это, конечно, вдохновляло немного. Ладно, много, но вот необходимость вскорости предстать перед лицом взбешенного Андрея, что точно предъявит ему за упущенного Горшка… Это совсем не вдохновляло. Настолько, что его аж подмывало схватить Машку и убежать вдвоем в лес.

Правда, от новостей, принесённых друже, слегка ох*ел. Итак, остров-то всё загадочнее и страшнее. Глюки, Другие… И с неведомой для них стороны значилась ещё какая-то неведомая хтонь, сожравшая людей — и Гордеева в том числе, белый медведь посреди тропического острова, француженки какие-то сумасшедшие (и знойные!), чёрный дым и всё такое.

Ах, да, ещё люк посреди джунглей какой-то. Что и кто творили на этом участке суши, затерянном в океане? Правительственные эксперименты, что ли? Заговор богачей на случай конца света? У них тут целый бункер, а там, в другой части — люк. Может, тут вообще целая сеть убежищ. Сеть… Может, секта какая? Да не, ресурсов не хватит. Или хватит? Что он вообще знает о сектах? Среди фанатиков есть и очень богатые… Чему поклоняются? Матери-природе или чёрному дыму? Вопросов всё ещё больше, чем ответов. Но Другие, в самом деле, походили на сектантов — похищали себе новых членов-детей… Ну и Мишку — тот тоже своего рода деть, восприимчивый и с Гудвином дружил… А чё, имело смысл…

Ладно, он, пожалуй, подумает обо всем этом, когда они воссоединятся с другими выжившими. Сейчас главное, чтоб по дороге никто копыта не отбросил. Или Другие не забрали. Иные блин. А ведь повезло, что не прибили на месте Лося, а то остались бы рожки да ножки… Так, не думать!

«А такое вполне может случиться», — мрачно думает, бодро вышагивая вслед за местной валькирией по джунглям. Звери какие нападут, саблезубые пингвины, или, там, Другие… Поэтому не спускает глаз с Машульки, да и за другими приглядывает.

Видимо, поэтому и замечает, что одному из новых друзей Ренника явно нехорошо. Этот Сойер часто останавливается, из-за чего, конечно, тормозят и все остальные. Этот факт неимоверно злит Анну-Люсию, свирепая девчонка грозится бросить «балласт». Да уж, остров здорово проявляет людей. На вид-то вполне милашка. Не дай Бог жену с таким характером… Почему-то Шурка оборачивается на Машутку.

Сойер, естественно, не молчит в ответ — тут же сарказмом плюётся. Чудак-человек: у валькирии их почти видимая надпись во лбу горит: «Не влезай — убьет», а он с первых минут знакомства с ней собачится по любому поводу. Может, мазохист? Или от боли так отвлекается? Чужая душа — потёмки.

К вечеру так вообще этот кадр раненный, но неугомонный

открыто обвиняет Анну, что та заблудилась и ведёт их теперь чёрт знает куда. Ага, ещё сказал бы — плохая собака — и одним загрызенным трупом в джунглях стало б больше.

И кто бы знает, что получилось бы — и как они б удержали латиноамериканскую валькирию от убийства одного вредного типа — если б в это самое мгновение к ним каким-то чудом не вышли Майкл, Мистер Эко и кореец Джин. Вот это встреча! И облегчение… Теперь-то уж точно доберутся. Эко имел нюх лучше собачьего… Чутьё, а не только крики и бравада.

Но Сойеру с каждым часом всё хуже. Видимо, рана на руке воспалилось или какая-то такая фигня. Да уж, быть подстреленным в океане… Почти пиратская рана, ё-моё. Сашка говорит, что в той части есть среди пассажиров хирург. Отличная новость, на самом деле, куда как лучше, чем дантист… И психолог! И Ренник-ветеринар, чьей жертвой и был бедолага Джеймс. Ладно-ладно, просто у Лосяры не было инструментов и медикаментов. А вот в лагере чего-то есть, весь багаж у них, потому и выглядят получше их хвоста.

Оттого и необходимо поскорее доставить туда раненого. Может статься, что ненасытный Остров ещё кого-то заберет… Уже не руками Других или зверья. А потому, что они плелись слишком медленно и пререкались друг с другом.

Поэтому они продвигаются в полной темноте всю ночь. Сколько не спали горе-путешественники Шурка боится и думать… Но теперь их уже подгоняет Мистер Эко. А Сойеру всё хуже. С наступлением рассвета он уже еле плетётся, но по-прежнему старается сделать вид, что все ок, и он крутой. Язвит и огрызается — видимо, это последняя броня.

Ещё один герой недостреленный на его голову. Опять-таки, благодаря Реннику, Шурик понимает, что Андрюха явно тоже бациллами геройства заразился. Чуть ли не во всех безумных вылазках-мероприятиях участвует. Волонтёр, бл*! Кто на разгрузку песчаных карьеров — я, поэт Купчинский, бл*! Всё лишь б о Михе не думать, ага…

Мысли о Князеве Балу старается как можно скорее свернуть — он пока ещё не придумал, как объяснить Андрюхе, куда делся Мишка, и как феерично они про*бали друга. Но надо быть поближе к Маше. Пусть трусливо, но умирать, только обретя её неохота… Не станет же Княже её дважды вдовой оставлять, м?

Вскоре положение становится совсем плачевным — Сойер падает без чувств и уже не приходит в себя. Командирша их хочет бросить его — но тут уже сопротивляются все. Это несколько возрождает веру в человечность выживших у Шурки, но вот Аннушка пугает уже самым натуральным образом…

Общими усилиями делают носилки и продолжают путь по джунглям и горам. Частенько непроходимым. После одной такой горы (как не скалы-то?), куда они с трудом поднялись и носилки затащили, да, Сойер, пусть и не язвил, но ещё дышал… Тогда пропадает одна из женщин — Сидни. Испарилась просто. Вот была здесь — и вот её не стало. Вот ведь срань!

Балу крайне всё это не нравится. Но не успевает он прижать к себе Нефедову (чтоб не отпускать, как минимум, до лагеря), как вдруг где-то рядом раздаётся какой-то женский голос. Мало того — и это здорово пугает — кажется, он доносится сразу отовсюду.

— Другие… — истерично повторяет он раз за разом.

Анна-Люсия выхватывает пистолет, уровень всеобщей паники начинает зашкаливать.

— Бежим! — кричит девушка, на сей раз желания пререкаться нет совсем.

Хоть и не в рассыпную — а так было бы правильнее, засядь в зарослях стрелки — но все бросаются бежать, сами не зная куда. Мозгов хватает только на то, чтоб не разделяться. В конце концов их противник — не спецназ же какой… Для неведомой хтони по одному они совсем уж легкие мишени. Ну, для медведя точно. Что до Других — Сойер пока ещё живое доказательство — у тех есть огнестрел. С другой стороны, разделятся, а большая часть вообще не ориентируется — это верная смерть.

Бежать неимоверно трудно — внезапно хлынул ливень, превращая почву под ногами в сплошное грязевое месиво. Ноги вязнут, они оскальзываются, падают, поднимаются — и продолжают этот забег. Бегут от сами не зная чего, чувствуя, как жилы кипят. Меж тем у Анны-Люсии заряженный ствол, сбитая дыхалка и неугасимая паранойя.

В какой-то момент на них неожиданно выскакивает незнакомая молодая блондиночка в розовой кофточке. Малость потрепанная Барби. Никто ничего не успевает сделать — их латиноамериканская Валькирия использует тактику бей первым, потом спрашивай, лучшая защита — это нападение — и стреляет в девушку. Та некоторое время стоит неподвижно, а потом падает на руки к выскочившему вслед за ней восточного вида мужику.

— Шеннон? Саид? — испуганно и неверяще спрашивает Лось, бросаясь к девочке и помогая арабу зажимать рану.

До Балу доходит весь ужас ситуации. На их глазах умирает молодая девчонка. Крови слишком много, а они застряли на острове, ранение в живот — умирает — как бы там Ренник не надавливал, пытаясь остановить кровотечение.

Очевидно, что раз Леонтьев знает эту парочку, да и двое его спутников по плоту явно (видно по замершим от ужаса лицам) узнали, то своей цели хвостовые всё же достигли — нашли пассажиров средней части. Правда, вряд ли те теперь будут им рады… Прекрасное знакомство — теперь не только Другие, хтонь и медведи — они сами друг друга убивают.

Судя по боли и отчаянию в глазах того, кого Лось Саидом назвал, а также все разрастающемуся пятну крови на миленькой кофточке Шеннон — это бы наихудший вариант встречи.

Словно кто-то открыл

Все небесные краны.

Мы стоим на краю,

На краю водопада.

С неба льётся вода,

Значит, небу так надо.

Песня идущего домой — В. Бутусов

Андрей сусликом (нет, ну правда, не Джеки Чаном же!) замер на месте, не понимая, что делать-то? Он не супергерой, не ниндзя — не сможет, как в фильме каком, прыгая по стенам, отправить в нокаут злодея-террориста. Его даже никакое насекомое тут не кусало... Радиоактивное. Так-то, конечно, кусали — и пару раз он чуть со страху не пропал, ибо Жюль Верн крепко вбил, что мухи Цеце — это опасно... Но обошлось. И нет, человеком-пауком тоже не стал.

Оказывается, реакция Андрея — это ещё ничего, вон Джек, тем временем, сходит с ума окончательно... Бедолага док, казавшийся, к слову, здесь, на острове, этаким супергероем, только и орёт, пробуя на разных частотах ломать глотку: «Где Кейт!?»

Кажется, Князев за этими, шарашащими по ушам децибелами даже не слышит, что там говорит Локк, пытающийся всех успокоить, что кричит в ответ неизвестный… На английском, ага. Спасибо, не китайском. Английский Андрей уже более-менее схватывал. Но не тогда, когда им истерично переругивались непонятные то ли маньяки, то ли безумные учёные какие. Или маньяки-учёные — кто этих горе-исследователей знает. Вон Грибоедов ещё горе от ума описал, доказав, что среди умников психов поболее будет. А потом басурманский марвел со своими комиксами подхватил — там, что ни злодей, то со степенью! Во сюжет для песни, блин, только вот радости по этому поводу ноль целых х*й десятых.

Эх, видимо, и у него все чувства сузились до одного вопроса. Рыженькая где? По фиг на Локка, чуть менее по фиг на Джека — эти не пропадут, а вот бойкую прекрасную даму куда задевали? Ещё чуть-чуть — и тут точно начнётся бойня. К тому же заряженные пистолеты в руках говорят красноречивее слов. И быстрее. Пуля — дура, и попасть под замес Андрею меньше всего хочется.

Неизвестно, чем бы закончилась эта вестероновская сцена (скорее всего, при таком оре и нежелании слушать друг друга или хотя бы на этот раз представлявшего адекватность Локка — трагический финал был бы обеспечен), однако в неё неожиданно врывается неучтенный фактор. Кейт.

Ибо, когда их главная пропажа — Рыжуля — неожиданно выпрыгивает откуда-то из-за угла и прикладом ружья бьёт по затылку местного террориста, начинается хаос. Вот где, блин, женщина Кошка. Князю остаётся только присвистнуть... Пока он тут размышлял — она, бл*дь, делала. Ах, какая женщина, ё-моё!

Злодей, естественно, от такого лихого поворота теряет координацию (как не сознание-то) и отпускает старого охотника. Наглость дамочки, а если точнее, приклад подкашивают даже неопознанного хмыря.

При этом раздаётся громкий щелчок, и только по обжигающему свисту у самого уха Андрей понимает, что пистолет всё же выстрелил. Более того, пуля-дура едва не прошлась по его виску — и только пара сантиметров загасили траекторию куда-то в сторону. Вот уж и прав был Лось — угомонился б ты, Князев, какие ещё приключения на задницу тебе нужны, а?!

Правда, судя по выражению лица незнакомца (хотя Джек-то, очевидно, откуда-то знает этого хмыря бункерного!), случилось-таки самое страшное. Ну, для него. Безумный взгляд направлен куда-то за спину Князя. Обернувшись, Андрей понимает, что пуля попала прямиком в старый компьютер. В самом деле, что ли, эксперименты тут какие проводят, и там результат работы, не сохранённый на внешний носитель?!

— Всё кончено! — трагично возвещает парень, хватаясь за голову и таки-да — вот и польза — опуская пистолет. Андрей едва заметно выдохнул. — Что вы натворили?! — практически воет жилец этого бункера, пока Локк — вот уж странность — пытается его успокоить. Реально, быть в танке Князеву не нравится, но и валяться с дыркой в голове — ещё больше. Поэтому на рожон он не лезет, на всякий случай отпинывая упавший ствол подальше.

— Десмонд! Успокойтесь! Объясните нормально! — как попугай, без особого толку повторяет Джон. И когда успели познакомиться?! Точнее, когда Локк успел через какие-нибудь задушевные разговоры проникнуться каким-то отеческим сочувствием к человеку, несколько минут назад хладнокровно приставившему к его голове оружие? Или он был уверен, что тот не выстрелит? Но ведь выстрелил! Пусть и не в сторону старика... Но ведь Кейт его дезориентировала. Странно, неужели собственная жизнь для Локка не столь важна, как этот бункер... Князь не особо бы удивился этому.

Однако этот самый Десмонд не слушает (ну точно псих — здрасьте, у них пополнение. Только Джон — свой блаженный, а этот — совсем уж неизвестная переменная!), отталкивает старика и лихорадочно бросается к дымящейся технике:

— Смотрите, туда смотрите! — в панике кивает в сторону. — Как мне теперь код ввести?! Всё пропало! Мы обречены!

Андрей машинально, как и все остальные, бросает взгляд и замечает зловещего вида табло с цифрами (красное на чёрном выглядит угрожающе зелёного на чёрном) — кажется, идет обратный отсчет до чего-то… Да, в самом деле! Но до чего?! Может, тут бомба?! Нет, не логично... Хотя много ли логики они видали на Острове?

— Его нужно починить! Срочно! — продолжает потерянно бормотать Десмонд, хватая из ящиков и шкафов то одно, то другое. Инструменты в бункере есть, а вот сам парень на инженера не похож. Руки у него неистово трясутся.

— Саид! — возбуждённо выкрикивает Кейт, очевидно, заразившаяся безумием — слишком близко, что ли, стояла? Ну, как и Джон? Иного объяснения массовому помешательству у Андрея нет. — Он понимает в электронике!

— Приведёшь?! — Локк хладнокровен и собран, но глаза выдают волнение. Вот ведь... А может, дело в газе? Ну, в самом бункере что-то распылили и скоро сам князь тоже будет метаться и искать способ починить компьютер. Непонятно во имя чего, правда. Но если там бомба, то лучше им всем отсюда драпать — ибо Саид хоть и мастер на все руки, но не до такой же степени, чтоб с лёту починить пробитый пулей компьютер неизвестной модели. — По канату поднимешься?

— Тут есть и другой выход! — возражает Кейт. А вот это уже интересно... И когда успела разведать? Андрей вновь невольно восхитился и с тоской подумал, что кого-то ему это шило в причинном месте и полное пренебрежение к собственной безопасности напоминает.

— По коридору налево, там колесо, заедает, правда, но… — торопливо поясняет хозяин бункера, с надеждой уставившись на атаковавшую его дамочку. Ну да, логично, ежели она его так ловко обезвредила, то и спеца приведёт — не заплутает. В каком же тот отчаянии, что хватается за такую соломинку? Нет, точно психи они тут — все! Даже Лисичка. Особенно она — потому что у Десмонда с компом и бункером какие-то свои погремушки, а вот они тут вообще ни хрена не знают... А туда же... Помогать!

Кейт кивает и срывается с места. Локк одобрительно кивает вслед. Ну обалдеть! Была у Андрея мысль или остановить, или вдвоём отправиться — вдруг там, в бункере, ещё какие психи обитают, но отчего-то он не стал этого делать. Та сама решила, сама и побежала. Дорогу вон знает, а Князев... Будет только замедлять. Вдруг и в самом деле что важное из-за этой поломки произойдёт? Земля с орбиты сойдёт или Остров, как у Верна, затопит на хрен! Ну вот — теперь и он заразился. Сумасшествие!

— Послушайте! — не выдерживает Джек, странно, что до этого не разразился речью. — Это бред какой-то! — ну вот, облегченно оборачивается на него Андрей. Последний нормальный человек. За него и надо держаться... Только выяснить, откуда он знает бункерного психа... Мало ли — башку ему оперировал — это бы многое объясняло, да!

И Шепард перехватывает Десмонда, выхватившего чемоданчик с инструментами, но явно не знающего что с ними дальше делать (Андрей и то понимал, что там лежит и что это не подходит! Но решил же не отсвечивать... Тем более смотреть, как отец делает очередной лифт и чинить простреленный комп — это разные вещи!), да и встряхивает того за плечи:

— Объясняй живо. Что тут происходит? Что это за таймер?

— Времени нет! — огрызается бестолково роющийся в ящике Десмонд.

— Живо! — угрожающе повторяет доктор. На фоне Князев замечает, как в инструменты заглядывает Локк. Может, он чего сообразит? Отчего-то воображение нарисовало ему, как охотник настраивает принтер и другую офисную технику... Странно, но тот смотрелся там не менее органично, чем в джунглях с какой-то хереборой.

Ладно, пока Джон примерялся, этот странный парень сдаётся. Путано и заполошно поясняет (аж Локк весь в слух обратился), что, мол, в кругосветку поехал, в одиночную. Андрей пытается не выдать своего удивления — а интересный парниша-то, решительный. Может, этот остров — магнит для маньяков-приключенцев? На эдакое предприятие нормальный не подпишется... Опасно, да и как же такой атрибут нормальности, как работа-дом? Значит, что-то произошло... Просто так люди к чёрту в пасть не суются. Ну то, что не учёный какой шизанутый — уже хорошо. Тут Князев решил ему поверить. Не было такого флёра у того... Другое дело, как он влип в эту бункерную историю?!

А тот уже едет дальше — банально, но его лодка разбилась о прибрежные рифы, сумел доплыть до берега. Допустим, но ладно — что там, Робинзон как-то так и попал на свой Остров. Однако дальнейшее заставило Андрея прищуриться и вернуться к версии о сумасшествии... Мало ли, башкой о рифы ударился, воды горькой нахлебался... Ну или просто Остров, как и чувствовалось, полон таинственной фигни!

Ведь не успел Десмонд ступить на белоснежный песочек этого, на вид Райского острова, как из леса выбежал человек в костюме, напоминавшем современный чумной, назвался Келвином, схватил его, заорав что-то про то, что ждал его очень долго, да и, собственно, притащил вот сюда, в бункер. Ввёл код и, когда Десмонд вот так же, как сейчас они, поинтересовался, что за х*йня происходит, без лишнего пафоса ответил, что спас мир. "Приплыли", — лениво подумал Князев, понимая, что, ткнув пальцем в небо, попал в точку. Поверил ли он — а вот них*я.

На этой минуте повисло гробовое молчание. Даже Локк никак это не комментировал и смотрел вопросительно. Джек и подавно выглядел так, будто жалел, что у него нет переносного МРТ, чтоб изучить мозги этого бункерного спасителя мира. Хотя прическа — да, вполне в стиле тиражируемого массовой культурой Иисуса.

— И с той поры я тоже нажимаю на кнопку. А потом Келвин умер и остался только я, — мягко сказал Десмонд, выпутываясь из рук Шепарда — впрочем, доктор особо и не протестовал — и снова бросаясь к компьютеру. Правильно — с сумасшедшими лучше полегче быть...

Да уж, хотелось спросить отчего Келвин умер, и что за странный костюм, для чего бункер? Воздух на Острове заражен, и только в бункере чистый? Но тогда почему они и тут слушают всякий бред? Или успели заразиться, и теперь всё бесполезно? И Десмонд успел, когда его только выбросило на берег?! А этот Келвин, — правда, не убила ли его прогрессирующая шиза Десмонда? Откуда его знает Джек?! Рой вопросов. И тикающий таймер, что вот-вот обнулится... И тогда с миром произойдёт что-то страшное.

Не то чтобы скомканный рассказ очень убедителен. Но Князь отчего-то заражается этой волной безумия. Потому что... Не шутки же ради этот таймер сюда присобачили? Не для жестокого социального эксперимента? Ну, типа, проверить сколько времени доверчивые дураки будут слепо набирать код и верить, что спасают мир?! Хм, может, и ради этого.

Но в любом случае хотелось б верить, что таймер — не простой. Даже, если это означает, что если сейчас они не починят прибор, то миру — кирдык. Потому что тогда это объяснит все странности на треклятом острове. Ну там, какая-то правительственная разработка. Место силы: кто-то умный придумал механизм, чтоб чудо-остров не фонтанировал этой фиговиной в остальной мир, но при этом сумел докумекать только до постоянного механического обновления... Ну, щитов каких-нибудь. Или порционного преобразователя. В башке отложилась подлинная каша из псевдонаучной фантастики и собственной больной фантазии.

Может, он излишне наивен. Но верить хочется, что вот он — ключ ко всему. Докопались! Правда, Десмонд не выглядит, как хозяин положения — скорее, больной безумец, чертовски уставший не спать толком и вздрагивать — не проспал ли кнопку. Не вышел ли механизм из строя. Держать мир, как Антлант на плечах — это вам не шутки. Всё это проносится в голове каким-то нестройным хором голосов. Андрей не знает, что и думать, но решает, что починить прибор — лишним не будет. Потом разберутся бред — не бред ли.

А вот Джек — тот, нет, решительно не верит. Более того, почти что мешается с починкой. Вон крутится вокруг Локка и Князя (оба что-то кумекают — вдвоем чуток, но соображают, да, пока Десмонд паникует), наседая свистящим шепотом, что это сплошное вранье, что бункерный просто пытается их одурачить и усыпить бдительность. "Для чего?" — хочется спросить Андрею, но некогда. Хотел бы убить — убил бы уже. Да и пистолет он отопнул и периодически следил за сохранностью.

Работник этого странного бункера всё это, конечно, слышит, закатывает глаза и советует им посмотреть запись. Запись?! Уже интереснее просто слов звучит. С инструментами они провозились без всякого прока — дело ясное, что дело тёмное, и они тут вдвоём только больше доломают всё, нежели помогут. Лучше дождаться Саида. А раз так, то и оставшиеся минуты до конца света (вот заодно и проверим теорию!) можно занять просмотром занимательного кинца. Давно ничего не смотрели, верно? Может, хоть свет на чудо-остров чуток прольётся.

А Десмонд тем временем буднично (видно, смирился бедолага, что всем каюк) поясняет, где её найти. Согласно его инструкции, они проходят в соседнее помещение (даже всё также ворчащий, но не желавший выпускать из виду "своих" Шепард) — обставленное как обычная комната, в обычном доме. Охренеть, конечно, Андрей бы не так удивился, окажись там лаборатория какая, но вот такой кусок жилого и весьма уютного помещения посередь джунглей — это слишком много! И, конечно, там быстро находят старую бобину (реально, годов 60-80х!) с плёнкой и старенький же проигрыватель. Это наводит на мысль — как и пузатый компьютер — а сколько времени уже заброшен этот бункер?

Потому что сомневался Князь, что в важном правительственном эксперименте нашлось бы место такому бородатому случайному фактору, как Десмонд. Ну не могла судьба мира оказаться на плечах балбеса, немногим от самого Андрея отличавшегося... Это как-то... Жутковато!

Может, всё-таки тайный орден, с которым произошла катастрофа, и последние представители довольствовались тем преемником, что был? А что? Вот уже чуть лучше... Князь хмыкнул. Всё равно ни хрена не понятно, но очень интересно... Эх, сейчас б домой, в Купчино... Обижаться на Миху за то, какой тот дундук непонятливый, а не это вот всё! Где мир сплюснулся до странного парня, не менее странного таймера и, скорее всего, мёртвого Горшка.

Расположившись на диванчике (да-да, будто бы всё в порядке — всё прекрасно! Мечтал же о диванчике Андрей — вот, можешь напоследок жопу присоседить), они включают фильм. Это оказалась документальная запись от какого-то учёного. Ба, ну наконец-то, самая просившаяся на ум идея начала подтверждаться!

По крайней мере, на это намекает больничный халат. Ну или лабораторный. С лейбой — кажется, этот логотип они сегодня уже видели и на люке, и внутри, и на костюме Десмонда. Всё-таки компания какая-то. Неужто частная?! Дхарма... Хм. Впрочем, это не исключает и версии с сектой, да.

А запись — настоящая инструкция, вон рассказано и кадриками показано, что здесь, на острове, какая-то странная энергия, что компания проводит наблюдения за ней… бинго, Князев — ты сегодня в ударе, может, в пророки на четверть ставки пойдешь, раз уж музыканты здесь не особо нужны?! А нужны, ё-моё, врачи, плотники, огородники и вот — поди охреней — инженеры!

Впрочем, судя по записи, ещё нужны работники... а хрен знает какого труда. Спасители мира? Ха, по инструкции азиата в халате, для нормального функционирования станции нужны двое людей, что по очереди (правильно — спать же надо!) будут каждые 108 минут (Дхарма и теперь число 108 — они что, какие-то индуисты-буддисты? Похоже, блин, на то!) вводить код и нажимать на кнопку. Иначе случится что-то страшное. Правда, что именно — не говорится. Интересно... Может, сам гениальный учёный не в курсе, а владеет лишь теоретическими предположениями. Или ни фига не владеет — и это всё жестокий социальный эксперимент... Скоро, бл*дь, узнают!

Однако Князю непроизвольно лезет в голову Чернобыль. Буйное воображение рисует ему ядерный гриб, поднимающийся посреди океана над этим островом, а затем прокатывающийся огромной волной по материковой части суши в случае не выполнения действия с кодом. Этакий новый потоп, ага.

Кажется, схожие мысли посещают и Локка. Тот, похоже, уверовал, да — с самого начала же был открыт чему-то такому. А вот доктор, видимо, занял твёрдую позицию, и не собирается отступать. Правда, не мешает больше и пытаться реанимировать технику Десмонду. Князь же застыл между ними. Бежать, видно, бесполезно. Будь что будет. Починить он не сможет — помним, да. Остаётся ждать. Но вот это ожидание проходит под знаменем переругивания дока и его бункерного знакомца.

Ибо тот лишь физически не мешает. Но словесный аккомпанемент не прекращается. Князь хорошо всё понимает. Воистину, чудо-остров. Весь бубнёж дока сводится к тому, что запись специально сделана, чтобы посмотреть, сколько времени люди будут бездумно выполнять инструкции. И нажимать на бесполезную кнопку. Привет ещё одной версии Князева... Верить в которую не хочется. С другой стороны, и пожить охота. Да уж — дилемма. Впрочем, вера или неверие сейчас ничего не решают. Вот Локк явно не согласен и защищает версию с мессией, Андрей отмалчивается.

А компьютер так и остаётся совершеннейше мёртвым предметом. Даже проблеска зомби у аппарата не появилось. Абсолютно лишённая искр пластмасска. Всё это, очевидно, сильно действует на и без того шалящие нервы Десмонда. Сколько он так, один, в бункере проходил? Когда погиб напарник? Внезапно внутри Андрея шевельнулось что-то похожее на жалость. Правда, не успело развиться.

В какой-то момент бункерный Робинзон резво набирает припасы и... сбегает. На что, интересно, надеется, если всем кирдык после обнуления таймера?! Или даже этот "страж кнопки" не верит до конца в это? Странно.

И, бл*ть, только этого им и не хватало. Перекинул ответственность и доволен?! Я не я, и кнопка не моя... Вон Локк бредил бункером — пусть шаманит. А тот бы и рад, но явно он не бог такой покорёженной офисной техники. Взвинченный и так и не поверивший до конца Джек уходит вслед за ним. Князь не удивится, если добрый доктор пристукнет в джунглях несчастного — слишком уж остров меняет людей. Хотя... Они до сих пор не знают обстоятельств знакомства этих двоих. Всё может быть. Вообще всё.

К счастью, не успели Джон с Андреем порешать, рискнут ли они пробовать починить компьютер самостоятельно или же пора драпать (Князь чувствовал, что Локк не отступится, но видно было, что тот хотел ещё подождать — дать шанс профи, которого всё не было и не было), и, как будто по заказу, появляется подлинный герой дня... Конечно же, Кейт! Однако приводит не только Саида, но и… Хёрли. Вот уж здрасьте — смотрите, не сбейте всё оборудование... А главное — тот же почти в истерику впал — так боялся бункер открывать...

Может, и не зря — сидел бы тут и дальше Десмонд, на кнопку жал, пока с ума окончательно не сбрендил... А — судя по его состоянию — это б скоро произошло. Так что ладно — открыли люк Пандоры и открыли. Чинить надо. Вон Саид, как док, не упрямится — и на том спасибо. И здоровяк их не истерит, не мешает. Сам Андрей слишком устал, чтобы разбираться, как островного розливу миротворец тут оказался и почему Лисичка с ним поделилась новыми сведениями и взяла с собой. Нет, другая проблема была. Таймер треклятый. Оттого молча протиснулся к арабу — на принеси-подай поработать. Благо тот весьма конкретен был — хватало знания языка.

Важно другое — Саид, вот уж кудесник, сумел починить несчастное чудо техники. Вопрос "как?" — так и стоял у Князева в горле, но задать его он не решился... На этом Острове многое оставалось непознанным, в том числе и такие вот... везения, можно сказать. Может, он живой. И пустил пулю специально, чтобы прогнать несчастного Десмонда и запустить на арену новых кнопочников... Не сильно бы удивился. Вот совсем. Когда совпадений так много, сложно не думать, что их будто что-то ведёт.

Судя по таймеру компьютер зафурычил как раз вовремя: остаётся до времени Х какие-то жалкие четыре минуты. Не так нервно, как четыре секунды, но все тут же спотыкаются о новую проблему — код. Чёртова шифрованная комбинация, чтоб откатить судный день на 108 минут. Где она? Не должна ли тут быть выгравирована над монитором — всё-таки ответственное дело, почему, Дхарму в мать, компания явно не бедная не позаботилась об элементарном? Человек существо такое... Его клинит порой! Отчего не подстраховаться?!

Но это уже вопли про себя. Кода нет. Его, бл*дь, никто не знает, а сбежавший крысою Десмонд не удосужился сообщить. Настолько не верил в удачный исход предприятия?! Правда, как выяснилось, перед этим этот безумец заставил Локка под дулом пистолета его набрать, но Джон не вполне уверен, что помнит все до единой цифры правильно и в нужной последовательности. Оно и понятно... Шесть цифр, из которых четыре — двузначные, мало кто бы запомнил.

Князь стонет. С математикой у него не очень. Сотню текстов песен — пожалуйста. Цифры — бр-р, идите на хрен!

Однако провидение, видимо, к ним всё же благосклонно (ха-ха, вытрепать все нервы по ниточке из имевшегося некогда целого мотка — умеем, практикуем, чтоб в последний момент раз — и держите рояль в кус... бункер посередь джунглей с кнопкой апокалипсиса!)— в бункер возвращается Джек (интересно, Десмонд жив?! Или нет — по фиг, этот придурочный не удосужился, взбаламутив воду, оставить самое главное — так дела не делаются, понимаете, да?!) и называет код.

Он, как правильно подумал Князь, поспешил всё же за своим знакомым незнакомцем. Нагнал, а дальше... Сам ли тот код сообщил, или Фома Неверующий отчего-то уверовал и стребовал комбинацию — один Шепард знает. В любом случае это всё весьма кстати. А то пришлось бы надеяться на авось и то, что мозги Локка не так уж усохли тут от нервяка. Что уж там случилось в джунглях — неведомо, но сейчас весь мир сузился до несчастных цифр: 4 8 15 16 23 42.

Опять Хёрли сдавленно охнул... В голове у Андрея что-то мелькнуло. Кажется, он уже видел эти числа. Нет, всё-таки Дхарма выгравировала подсказку. На крышке люка. А ещё этот код судного дня преследовал так или иначе каждого из них. Прекрасно, что уж. Выигрыш в лотерею, что не принёс счастья, на*бка от организаторов с похожими циферками... Можно, конечно считать совпадением, но Андрей уже не удивится, если у всех пассажиров есть повод не любить часть проклятой комбинации. Ладно... Главное, чтоб подошёл. Чтоб не пошутил жестоко Десмонд, а с остальным можно и позже разобраться.

— Джек, ты должен ввести код и нажать на кнопку! — пафосно восклицает Локк. Приплыли... Какая разница, кто это сделает? Или кто за кнопкой тот и ответственен за возможную гибель человечества? Кто гонец — тот и беглец? Не, что-то не то... Может, дело именно в том, что этот Фома Шепард уверовал и приобщился... К великому, ага. Или потому, что док у них фартовый — все версии имели право на жизнь.

Только вот уже не добрый, а весьма злой от свалившихся на него обязательств доктор взъерепенивается и уходит в полную несознанку. Я не я, лошадь не моя, на кнопку жать не буду и, вообще, не верю во всю эту дичь. Зачем, правда, сообщил — сам не знаю. Делайте, что хотите.

— Зачем же ты тогда вернулся? — спрашивает охотник тихо, озвучивая общее мнение. — Слышал же: нужны двое.

Двое не двое... Хоть целый квинтет! Это как в анекдоте, сколько нужно физиков-ядерщиков, чтоб поменять лампочку. Андрей готов и сам уже чертов код ввести, благо теперь-то запомнил, отложилась в голове подсказочка-гравюра на крышке люка — да только вот принимается вместе со всеми Джека уговаривать. Помешательство какое-то коллективное! Не иначе точно распылили чего. Бл*, если выберется с чудо-острова, больше никаких игр с подобным лором... Эпидемии, безумные учёные, монстры в лабораториях — спасение мира от катастрофы. Нет, только магия и меч. Ну и, может, далекие планеты. А научную фантастику, выживание — в топку. Нахлебался.

Общими усилиями они-таки добиваются своего: как и тогда, в первые часы катастрофы... Шепард снова взял ответственность на себя. Вводит код, нажимает кнопку и... запускает таймер снова. Интересный там механизм, конечно, красиво меняется... Теперь есть время осмотреться и выдохнуть. Ибо есть на что посмотреть в доставшемся им островке (смешно, ведь это всё и так на Острове!) цивилизации. Князев и музыкальный проигрыватель с парой неплохих пластиночек (коллекционная редкость теперь!) заприметил. Аллилуйя — если не рок, то джаз точно жив... Но ощущение какого-то подвоха всё равно витает в воздухе.

Сначала Другие, которым за каким-то лядом нужны младенцы. Потом бункер с одичавшим путешественником-одиночкой. Дхарма эта... Цифры... Как они все связаны? Как на одном небольшом острове могли умещаться одновременно крупная компания с неясными целями, но колоссальными ресурсами (и что с ней произошло?!), какие-то там Другие (может, это и есть работники компании, просто Десмонд был не в курсе — эта самая станция отчего-то изолированной была?!), Француженка-амазонка, что гуляла сама по себе... Нет, Андрей не понимал. Да и, честно сказать, уже и не хотел. Изучить бункер — это да, интересно.

Но перед этим надо было решить, что делать с тикающим таймером... Всё-таки 108 минут — это чуть меньше двух часов. Не разгуляешься, а значит, в бункере постоянно должен кто-то быть. Мало ли — выйдешь так наружу, оступишься, сломаешь ногу... И всё. Кирдык всем. Ну или не кирдык, но проверять как-то не хочется. Если это социальный эксперимент, то где-то должны быть наблюдатели. Их, в отличие от Десмонда много — найдут... А пока...

На небольшом совете решают дежурить и нажимать на кнопку. Их более, чем двое, так что пока всё это не будет столь напряжно. А когда придут спасатели — решат, что делать. Наивные… Князь давится от горького смеха. Или истеричного. Он не понял... Но удивительно было узнать, что даже спустя более чем полтора месяца тут они, оказывается, всё ещё верят. Ну, что их найдут. Да уж — скорее Другие сцапают, но это так, лирика, блин. Впрочем, наблюдателей неведомых тоже решают поискать. Ну оно понятно: у Локка глаза блестят — тот не угомонится, так и будет рыскать по окрестностям... Док — тот, наверное, нет. Будет ратовать за выживание. Как хорошая овчарка пасти своих... людей. Ну не овец же всё-таки, да?! Кейт — та тоже не успокоится. Сам Андрей пока не решил, будет ли искать, или же, наконец, поприжмёт пятую точку. Но знал, что если Лисичка будет в деле — удержаться станет сложнее... Намного.

Вообще — и это тоже надо помнить — у них там целая группа на плоте выдвинулась. Поэтому Андрей, вопреки точащим червячкам сомнений и того чувства, что Остров так просто залётных гостей не отпустит, старается упрямо верить, что у Лося с компанией всё получится и они приведут помощь. Пусть тогда настоящие учёные со всеми кнопками разбираются. Может, и найдут в архивах каких — что это за Дхарма и что с ней сталось.

Что-то, впрочем, хмыкает и говорит... Как же, будет всё просто. Правительство (ну, хотя б США, раз они везде лезут, да и не далеко им!) всё засекретит, а их... Могут и кокнуть. Как свидетелей. Или такими бумажками о неразглашении обложат, что мама не горюй... Могут вообще сказать, что они все тут заразились неизвестной болячкой или излучением — и держать у себя где-то в застенках, пока не убедятся, что точно ничего не сольют. Да уж, Князь, хватит тебе теории заговора всякие в жёлтой прессе читать! Так вообще параноиком станешь. И мимо пролетающего самолёта юркнешь, прячась в расщелину... Нет, надо верить в лучшее. Оптимисты они, знаете ли, может и не живут дольше, но точно более счастливо! И это немаловажно!

А потом начали, согласно графику, мигом накиданному среди присутствующих, разбредаться. Остальных пока решили не просвещать. Вот так, да, Андрей снова оказался в центре всего движа... Ну, что ж — пора было привыкнуть. Эх, башка его дурная, дурная башка!

Локк, сославшись на неотложные дела (странно, что не тянет его бункер изучить... или уже изучил и теперь жаждёт дальнейшего познания?!), возвращается в лагерь. Вот же ж хитрый жук! Очень себе на уме дедок.

Саид, впрочем, тоже покидает это любопытнейшее местечко, однако собирается вскоре вернуться. Этакий арабский Карлсон, ага. В отличие от гонимого Джона, Джарра явно не открытий новых жаждет... С ним всё проще и сложнее одновременно. Его очень беспокоит сестра несчастного Буна, Шеннон. Кроме очевидно проснувшихся тёплых чувств к ней (Не Остров — хмыкает Андрей, а какой-то Дом-2. Помнит он, только недавно появилось у них такое шоу престранное на экранах, где люди в замкнутом пространстве "любовь искали", чем Остров не замкнутое пространство, а?! Только вот цели у них несколько иные... Остаться в живых, а не построить отношения. Впрочем, одно другому не мешает же! Князь вздохнул, глядя на затылок Кейт.), Саид испытывает и чисто человеческие...

И хорошо, что те у него были. А то как-то не по себе становилось. Араб виделся человеком жестким, но... Не жестоким. Военным — это точно, Андрей различал и эту выправку, и привычки... Их не вытравишь. И сейчас на Острове — он и Локк оказались подготовленнее всех. Один — охотник, вновь получивший возможность ходить и быть в центре событий, второй — точно снова был на войне. Поэтому, если в случае с Джоном были огромные сомнения, а не пожертвует ли тот без сомнений ими всеми, лишь бы удовлетворить жажду познания чудо-острова, то с Джарра — их было меньше.

Человечность, не только основной инстинкт гнали его к Шеннон. Ну да, та — фифа, чужеродная здесь... Точно гостья с другого мира. И сразу такие испытания на эту, со стороны, куклу Барби. Но, видимо, не совсем. Бун — неплохой парниша... И возился с ней до конца. Саид в людях наверняка понимает, и поглядите — проникся. Вряд ли обычная кукла смогла бы вокруг себя таких мужчин собрать, да?!

Тут вот ещё и брат погиб, сама застряла на острове — не просто странном, а чудовищном каком-то. Так можно и крышей поехать, от сочетания всех факторов. Не мудрено, что никак не может прийти в себя, да ещё и вдобавок собака Уолта, мальчика этого, плотника сына, сбежала куда-то... Эх, точно не Барби. Барби бы плюнула, а она ответственность чувствовала.

Вроде как, сказал им Джарра, что Шеннон и вовсе собралась по джунглям бродить одна, что, разумеется, при наличии неведомого монстра Дымка, каких-то непонятных Чужих (и полубезумной Француженки!) могло стать смертельно опасным для убитой горем, неприспособленной к такой жизни девчонки. Хотя — Андрей поморщился от этой мысли — может, она этого и хотела... Понимал он хорошо. Слишком. Самого порой что-то тёмное толкало и нещадно зазывало вглубь, говоря, что Горшочка он потерял... И виноват безмерно.

В результате в бункере остаются Кейт, Хёрли (больше не паниковал — наоборот, очень рад цивилизации был здоровячок), Джек (скепсиса не убавил, но жать на кнопку не отказывался) и сам Андрей (а куда деваться? Тут можно было покопаться... Не пещеры ж расписывать по второму кругу — не, тут интереснее дело, может, да что там — уверен, что разживётся тетрадкой и ручкой для полного счастья и пополнения запасов, а то карандаш сильно так убавился в размере).

Рыжуля показывает бункер — за время, проведённое тут (пока они там ползли следом, ага), успела облазить и освоиться. Такая вот хозяйка медной... гривы. Потому что будь рыжий не натуральным — уже стало бы заметно. Но нет, крашенный блонд вычерчивается сейчас только у Князя из всех собравшихся.

Впрочем, он не удивится, если здесь окажется и перекись. Только вот приспособить ту лучше не для волос. Остров таков, что всё перевязочно-прожигательное лучше оставить доку на случай очередного пздца.

И да, тут огромные кладовые. Отдельно для вещей, отдельно для оружия (отлично — теперь не пойдут с половиной пистолета и палкой-копалкой на Других, ежели те явятся), отдельно для… еды. О, мама дорогая! В Купчино оставшаяся и наверняка все глаза проплакавшая, блин...

Но от увиденного в продуктовом хранилище у Князева невольно слёзы наворачиваются. Они не то чтобы голодали, но однообразная и скудная, преимущественно растительная пища (фактически без всякой соли и прочих специй, о, это ведь перчик? Замечательно! А это... Майонез, батюшки-святы и на острове он, ну надо же! Андрей метнул взгляд на свои похудевшие было бока... Ну, знать, не судьба!) в течение сорока с лишним дней заставит кого угодно с восторгом встречать неожиданное разнообразие. Хёрли — так и вовсе не церемонится, хватает шоколадный батончик да пачку с чипсами и устраивает пиршество для желудка. Пускай... Ему с такими аппетитами, поди, тяжелее всех пришлось. Хоть и не похудел ни фига, м-да, что странно.

Наевшись (нет, совесть если и включалась, то зажигание у неё было поздним — Князь, так-то, пару батончиков замылил и для Пора с Яшкой, а потом подумал... Как он, блин, объяснит им происхождение?! Вот и пришлось пока отложить это дело) — и нет, пища на вкус не казалось просроченной, хотя, как ни старались, дат они не нашли, в любом случае, Десмонд ел это и ничего, живой... Как это возможно — другой вопрос, что же напихали в условный майонез, что он хранится тут вполне нормально лет... Ну, судя по бобине — 10-20, а то и тридцать, а? Или очередные чудеса, или продукты свежее, чем, кажется, и они плохо допросили горе-кнопочника! В общем, набив желудки с небольшим риском (Джек нашёл аптечку с неистлевшими, вроде, лекарствами и был доволен! Так что совсем, наверное, не пропадут), все разбрелись, исследуя новый объект и делая массу приятных открытий.

Иногда даже очень приятных — войдя в одну из комнат, Андрей сталкивается с Кейт, на которой лишь полотенце болтается... А с мокрых длинных волос капает вода. Само по себе это видение приятно глазу любого половозрелого... ну, вы поняли, а ещё и прямое доказательство, что тут есть... есть ванная или душ — боже, точно есть!

— Там душ, — чуточку смутившись, говорит Лисичка, сейчас, действительно так и выглядевшая... Прехорошенькая лисичка попала под дождь и куталась в полотенце Дхармы-индастриз, точно в хвостик собственный обернулась. Андрей почувствовал, как язык прилип к нёбу. Ну почему она настолько шикарна, а? И Десмонда вырубила, но не до конца, и Саида вовремя привела... Эх, и хоть один конкурент отчалил на плоту, Князь понимал, что пока он доку объективно проигрывает. Вот и не рыпался, был собой... Вот ещё, дурковать из-за женщины, когда главное — выжить... И всё-таки... Устоять было сло... А что это та толкует? Ах да, душ... Князь снова развесил уши: — не могла устоять. Настоящий, понимаешь? — он вздрогнул, это понимаешь, пусть и на инглише резануло, он дёрнул головой: "Тпру, не надо, зубастые колеса, не вертитесь в башке!" Потом его догнало более спокойное: — Я оставила шампунь там…

— Ну и как? — глупо интересуется Князев. Ага, прекрасно, хер знает где, в неведомой стране... На неведомом острове, точнее, а его волнует что? Правильно — возможность помыться (бункер с канализацией и вентиляцией, ну а что такого, да? Интересно, а источник электричества — неведомая подолбень? Что-то он тут генератора не видел никакого... Привычного, а вот механизмов полно было разных) и горячая брюнетка (рыжеватая!) в одном полотенце! А воображение невольно дорисовывает всё, едва скрытое этой самой тряпочкой. И дока рядом нет... Ему подфартило... Ну хоть где-то!

— Напора нет, — кажется, Кейт в самом деле смутилась. Надо же, не думал, что она вообще знает это чувство... Эдакая супервумен, а сейчас и не кажется такой. Напротив, какая-то уязвимость просматривается. Не от хорошей вовсе жизни та всем этим штукам научилась. Что же с ней произошло, ну там, в реальности? Что аж в браслетах наручников сюда попала... Каторжанка. Их, наоборот, раньше в Австралию ссылали, а тут — там попалась. Внутренний зверь-защитник Андрея тут же чуть ли не взбесился — надо брать и делать своим, защищать и оберегать. Пусть бедолага-коп мёртв, а защищала сегодня, скорее, она, но... Зверю не растолкуешь. Особенно при таком столкновении. Без брони и напускного всего.

— И вода временами идёт холодная, — продолжала их островная лисичка, хитренькая без сомнений... Себе на уме, но в то же время открыто притягательная. Вот есть люди с природным магнетизмом — Кейт одна из них. И нет, думать о другом магнитике сейчас нельзя, — да и попахивает серой... Но это душ, понимаешь? — присказка снова бьёт наотмашь. Как тут не думать?!

И да — Князев её прекрасно понимал. Вода, пресная, не тяжелая и терпкая, манила к себе — а ещё манила Кейт. Куда сильнее, чем вода. Благо не совсем ум за разум зашёл, не мультяшка из Шоу Луни Тюз, сердце из груди не выскочило: вовремя сообразил, что своей тушкой (вполне подтянутой уже, ну может, чуть сбавить ещё надо! Док-то у них, вообще, качок на минималках!) не даёт ей пройти и нехотя отодвинулся.

И только потом осознал, что, возможно, их хитрой лисичке тоже хотелось не только душа — она вздохнула и каравеллой прошла мимо, отчего-то задев его влажным боком. Какой момент был упущен! Блин! Но ведь это ж не Дом-2... Остров проклятый... Песнь о любви он, впрочем, напишет. Внутри уже зудят строчки. Не Ломтик хлеба, но что-то, несомненно, отдающее текущими переживаниями.

— Шампунь там, — ещё раз негромко напомнила, взметнув мокрой гривой, точно львица у водопоя. Или у них нет грив? Бл*, ну не суть. — Приятно же быть чистым.

Это что, наглая рыжуля только что его поросёнком, что ли, назвала? Князев заморгал, охреневая... Пздц, конечно, спасибо, не боров и не хряк. Ну, практически... Грязнулей — так уж точно, вон как усердно намекает. Умывальников начальница Кейт! А он тут размечтался — душ, прекрасные девичьи формы... Бл*дь! А ей просто надоело нюхать вокруг потные мужские тела. Ларчик открывался до обидного просто.

Скрипнув зубами, да так, что тут же и пожалел — дантиста ж на острове не было, Андрей всё-таки отправился намыливаться в душ. Не из-за того, что желание дамы — закон для рыцаря, а потому, что самому хотелось. Однако помыться толком так и не получилось.

Вернее, помыться получилось, а вот расслабиться и насладиться пресною водой из лейки ему попросту не дали — примчался заполошно верещавший Чарли (ого, давно не видели, привет, басистам, отнюдь не тихим! Он этот люк давно обхаживал — логично, что), сбивчиво лопотавший что-то о Майкле, Сойере (так, бл*, значит, Остров не отпустил! А Лось? Санёк-то как? Тревога вмиг вгрызлась во внутренности), каком-то чужаке и что кто-то, вроде как, умер (и вот это-то напугало больше всего — сколько можно уже? Реально, что ли, на съёмках передачи "Сдохни или умри" оказались?). Пздц, какой-то. Андрей прям чуть снова мылом не покрылся от новостей таких.

В общем, по всему видать было, что случилось нечто неординарное не только у бункерной группы... Эх, хоть бы один день на этом чудо-острове прошёл обычно! Ну там, без погонь, движа и внезапных смертей. Помнится, раньше не нравилась обыденность? Не одного ж Горшка на приключения тянуло, будем честными, бл*дь.

Теперь увольте: всё бы отдал за возможность проснуться с утра спокойно, желательно в Питере, пойти на обычную скучную работу (репточку, ё-моё!), вечером встретиться с совсем не рядовыми и скучными друзьями... В бытовухе есть своя прелесть! А пока же, замирая от страха за одну Лосячью морду, поспешил за явно перепуганным Чарли к выходу из бункера, где встретил ну очень неожиданных людей... Похоже, популяция интересных персон на острове только что резко скакнула.

* * *

В голове у Леонтьева самопроизвольно завертелись знакомые строчки: "Красная, красная кровь через час уже просто земля, через два на ней цветы и трава..." Вот только снова жива — точно не их случай. Эх, Виктор Робертович... Сашка испытал очередной приступ тоски по Родине. Да просто по цивилизации. Хотя бы по гитаре. У него так скоро пальцы отвыкнут — потом опять будет больно мозоли набивать. Лось потряс головой. О чём думает? Их сейчас тут скоро всех кокнут, а он по гитаре скучает. Невыносимо.

Джарра не мог не узнать их, но кто знает... Хватит ли этого, чтоб не атаковать бездумно в ответ на эту трагическую... Да что там. Он раздражённо втянул воздух. Анна-Люсия эта дёрганая... Вот и результат. Закономерный, а не случайность. Бешеная баба с паранойей. Помирать из-за неё он не планировал... Жаль "Барби", но это лучше, чем сам араб... Тот уже доказал, что способен из говна и палок сообразить много полезных штук. Так, Александр! Направление собственных мыслей ему не нравилось. Совсем.

Поэтому он решил обратиться в наблюдение этой дикой ситуации. Предупрежден — значит, вооружен. Нельзя, даже если сильно хочется, зарывать голову в песок. Лось — не страус, мишень заметная...

А время, казалось, замерло. Саид осторожно положил девушку на мокрую зелень травы (обагрилась, бл*дь, слишком много крови!) и пружинисто выпрямился. Так хищник перестраивается из режима "водопой" в "охоту".

Сашка не успел опомниться, как в руке у этого наемника (да, кое-что выяснили! не просто инженер, вовсе не просто... но и не террорист! Вроде как...) оказалась пушка, направленная точнехонько на застывшую ледяной статуей Анну. Вот так, да, и где теперь её быстрее-быстрее и коня на скаку... Ну вы поняли, блин. Совершенно растеряла дамочка весь свой самоуверенный амазонистый вид.

Реннику та была неприятна, но чтоб убивать её… И так Остров кровавый какой-то выходил. Хватит уже смертей с них. Потому, нет, к такому он готов не был, но и сделать ничего особо не мог. Может, и здоровый, но не попрёшь против огнестрела с голыми руками. Он не псих и не самоубийца — гибнуть за фееричную дурёху, что первой спустила курок.

А потом всё, наоборот, резко убыстрилось. Леонтьев, честно говоря, даже испугаться-то толком не успел. Хотя бояться было чего: вот сейчас возьмёт Саид да от стресса перестреляет всех (а Джарра умеет, более того, отчего-то уверен был, что и в тире тот выбивал десяточку!) без разбору, свой, чужой ли (угу, сомнительный свой, если выполз вместе с убийцей из Джунглей!) — на безмолвную, заляпанную кровью Шеннон Лосю смотреть было страшно (да и взгляд приковывали пистолеты, взведённые с двух сторон — куда бежать, прятаться-то? Перекрёстный огонь тут — это вам не игрушечные пистолетики у них в турах — и в руках иранца, и в руках этой ведьмы Анны-Люсии), но он почему-то нутром ощущал, что той уже не помочь. Когда больно — кричат, тут даже и этого не было...

Да уж не успел бы Санёк ничего сделать, даже понимая, что вообще возможно предпринять — и это ведь тоже был хороший вопрос! Правда, в паникующем разуме не находилось никаких ответов, одни сплошные знаки вопросов. И желание выжить. Не сейчас же умирать, когда нашли вторую часть своей группы. Соединились наконец. Правда, без Горшка, но и тот... Не было подтверждения, что Другие своих пленников убивают. Скорее всего, жив — и это тоже многого стоит. Пока ты сам жив, да.

Наверное, им повезло, что не все люди перед лицом опасности теряют самообладание, застывая кроликами пред удавом. Вот и Мистер Эко (нравился ему этот мужик в самом традиционном смысле того слова! Большой, сильный и человечный, не то что чертовка Анна!) с Майклом оказались из таких, видимо, непасующих (или просто безбашенных, ладно, бесстрашных!) — споро бросились на перехват. Выстрелы всё же не прозвучали. Видимо, хоть как-то Саид соображал. Узнал Майкла... Был бы один Эко — исход мог бы опечалить.

Так что завязалась нешуточная борьба, им даже удалось выбить пистолет из руки иранца. Саид, правда, и без него был крайне опасен (отчего-то Сашке представилось, как тот сворачивает шеи, ломает пальцы и вообще... Дикая дичь, но ложившаяся на араба как влитая!), особенно в таком состоянии — отбросив от себя немаленького мужика (Майкла!), как пушинку какую, ё-моё, принялся душить уже самого великана Эко.

Неизвестно, чем бы всё закончилось — остальные-то только кричать и могли, как выяснилось, да паниковать, не решаясь вмешаться… Сам Леонтьев другим был занят. У Джарра пушки больше не было, но та была у ведьмы... Вот её-то он и решил пропасти. Благо та отмерла, но больше не палила по людям, как по манекенам. Анна-Люсия подскочила (думать про то, что он при всём желании медленнее её не хотелось — может, начать бегать? Ну, раз Чудо-Остров покинуть не удалось, а хорошая физическая форма тут одна из слагаемых выживания!) да и врезала наёмнику (у того, видать, весь мир до Эко сузился... Чужак — значит, виноват) по голове рукояткой оружия. Вот же, Аннушка, блин! Опасная бабища. Но Сашка рад, что хоть от Эко беду отвели. Тот уж точно ни при чём.

Оглушённый Саид сваливается в бессознанку (против приклада не каждый череп выдюжит!), однако опасность на этом не исчерпывается. Что-то внутри подстёгивает, что вот теперь-то и стало страшно! Дура не только пуля, но и Анна-Люсия, только за такие слова можно крепко отхватить!

Сейчас уже их психованная спутница (тюремщица — выло что-то, хотя для Балу с Машкой — лидер, как у них Джек!) со всё ещё судорожно зажатым пистолетом в руках закипает от паники и растерянности, угрожает оружием и бросившемуся уже к ней Майклу (вот неистовый! Схлопотал от араба, теперь от латиночки... возможно, совсем уж оберётся проблем), и вообще всем на чёртовой полянке.

Ситуация накаляется с каждой минутой. Сашка раздумывает, а не спрятаться ли вон за ту пальму... Малодушно, зато под ней лежит увесистый кокос. Если та и дальше будет держать на мушке Майкла (все Мишки безумные, что ли, интересно?) можно попробовать кинуть... Ага, не с его зрением! Очки-то утонули, бл*дь. Сейчас он полностью бесполезен.

Анна же практически приказывает (нашлась королевна, бл*дь, комендатша островной тюрьмы-крепости) мистеру Эко, который, впрочем, не спешит выполнять приказ (молодец, мужик — и в сознании крепкий), продолжая сидеть на земле, обыскать поверженного и забрать ещё оружие, если есть. Прекрасно просто — разоружить... И захватить власть в пещерах? Внутренности захолодели. И всё это она кричала, не забывая водить пистолетом из стороны в сторону, огрызаясь, чтоб остальные стояли и не двигались, а не то... На Шеннон Анна-Люсия не смотрела. Даже в сторону её. Может, к ней прокрасться, воспользовавшись этим, и уже оттуда атаковать? Нет... Полуслепым Леонтьев особенно не был настроен геройствовать.

— Ты спятила? — кричит Майкл (ему Сашка мог задать тот же вопрос!), по-прежнему, невзирая на явное истеричное состояние девицы и подрагивающее дуло пистолета, что то и дело наводилось на него, пробуя к ней подойти.

И Аннушка (воистину Булгаков что-то знал! Ишь ты! Одна масло на рельсы проливает, другая огнестрелом направо и налево шмаляет) стреляет — практически без предупреждения. Чёртова сумасшедшая! Впрочем, видно не настолько, чтоб на поражение — пуля сознательно (а точно ли?! Может, повезло?! Лось уже не уверен ни в чём) пролетает чуть выше головы строителя их плота. Эх, сейчас б уплыть, а не это всё... Треклятые Чужие!

Но... Насколько он понял, ведьма эта — коп. Значит, с оружием обращается знатно (Да, Шеннон прямо в грудь, на поражение!), так что, скорее всего, это не промах, воля случая, а сознательное действие. Лось немного воспрянул духом (а что ему ещё остаётся — цирк уродцев продолжается, надо продержаться до лагеря — единственной возможности улучшить зрение, был там небольшой запас оптики): если есть хоть какие-то разумные действия, всегда можно договориться! Может, Машку попросить? Типа баба бабу быстрее поймёт? Ага... Леонтьев глянул на Шеннон — что-то непохоже... Да и прятаться за спину женщины — это низко.

Но Майкла это остужает (страх — оружие интернациональное), он делает шаг назад, впрочем, не оставляя попыток вместе с присоединившимся к нему Балу (тоже неймётся, что ли?! Хотя Шурундель хотя бы знает эту мегеру и с бабами ладит — давно пора!) достучаться до Аннушки.

Балунов, кстати, как внезапно понял Реник, не такой уж и растерянный — продуманный даже: в бой без оружия бросаться не спешит, вон и Машку (совесть шевельнулась у Лося — Гордейку уже хрень какая-то сожрала, будет уже с них! Беречь друг друга надо!) за себя, за свою спину задвинул… И всё ж таки не показалось, эвона как та прижимается — закрутилось у них тут чего-то… Островной роман! Вот и Анне-Люсии бы мужика какого... Глядишь, не такой бы злющей... нервно-дёрганной была! Может, кстати, потому и злилась, что чужак тот — Гудвин, как шепнул Шурка — ей понравился!

Анна-Люсия тем временем требует, чтобы Саида связали (увы, вряд ли можно предположить, что та ограничится лёгким БДСМ — главная тюремщица острова на сегодня оказалась его единственной преступницей — убийцей, свидетелями чему был весь их небольшой отряд... И только он и Майкл — не из её группы поддержки, а значит, потенциально... Опасно! Очень опасно, бл*дь!) — сначала снова приказывает Мистеру Эко, но гигант ясно даёт понять, пусть и без слов (онемел, что ли?!), что не станет этого делать.

Следом отказываются и все остальные мужики. Не перестреляет же та всех их за отказ подчиниться? Или... перестреляет? Но нет — участвовать во всём этом Сашка не может. Лучше притвориться пальмочкой, раз уж толком ничего сделать не может. Вот если утратит бдительность и подойдет к нему близко... спиной — тогда-то настанет его звёздный час. Но не сейчас.

А вот девчонки оказались не столь тверды духом. Сложно их в этом упрекать. Одна из них — уже точно не жива. Так что блондиночка Либби, трясясь словно от холода, под давлением привязывает лианами от носилок Саида к дереву. Погодите-ка... Лианы, так-то, им нужны!

— Что ты творишь? — в ярости орёт Майкл, видимо, первичный испуг схлынул. — Без носилок мы не донесём его к врачу! Сойер умрёт, — тут он прав... И то, что их плотник, после того, как Чужие утащили его сына, ещё мог думать о ком-то кроме... Более того, о таком типчике, как их пройдоха Сойер. А ведь в этом и смысл. Тот пострадал, пытаясь не дать забрать Уолта. Вот как всё выворачивается, м-да. Шеннон уже не помочь, но хоть ему-то можно!

На сей раз Анна-Люсия не истерит, а просто молчит и смотрит на него. Наверное, тоже думает об очередной смерти, что косвенно ляжет на её совесть. Ренник, заглянув в её глаза, (подобрался-таки поближе — и нет, тело сделало это само, эх, не выходит из него хорошей пальмы!) понимает, что не добьётся здесь никто ничего. Во взгляде пустота, нет осознанности, не ви-да-ть, с*ка! Дамочку крепко приложило, будет до последнего брыкаться, доводов разума не слушая. Чужих... Своих, может, и слушает — не шмальнула же в самом деле Майклу в лоб.

Уже хорошо, что она чуть подуспокоилась теперь, когда всё ещё безвольно болтающийся Саид примотан к пальме. Хотя, кто знает, может, и выпутываться из веревок умеет… Но для этого нужно очнуться. А так, быть может, и арабу Джек нужен. Голова — дело опасное, можно насмерть приложить. Это Сашка Лось как недоученный ветеринар, невольно попавший в ассистенты к доку на острове, говорит. Тут, вообще, отношения к медицине иметь не надо, чтоб понять: Сойер — плох, Джарра приложило нехило, а гарпия — неадекватна.

Да уж, ситуация. Однако истеричная Аннушка, убедившись, что не собираются на неё нападать, даже пушку опустила (но не выбросила из рук, не отдала тому же Эко!), что, в свою очередь, несколько расслабило других невольных участников разыгрывающейся сюрреалистической трагедии…

Напряженно прислушиваясь и выжидая своего шанса, Леонтьев понял только, что произошёл очередной откол. Бесстрашные Майкл и Мистер Эко сперва о чём-то переговариваются, кратко, не всегда со всех сторон вербально, но, видимо, результативно: чернокожий гигант подходит к Сойеру и взваливает его на плечи. От души у Сашки немного отлегает. Этот мужик знает, что делает.

— Что ты делаешь? — будто и не было отката. Немедленно, пуще прежнего злющей и испуганной (о, новая эмоция!) кошкой вскидывается Анна-Люсия.

— Я отнесу его в лагерь, — просто говорит Мистер Эко. Всё-таки не онемел. Просто немногословен. по жизни, видать, такой. Лось отчего-то вспоминает Жюля Верна. У него, помнится, был такой персонаж... Правда, то шотландец, но майор Мак-Набс подходил. Тоже больше дела, меньше пережевываний. И понятия совести и чести... Не все оставили их в цивилизованном мире.

— Останься, прошу! — неожиданно почти умоляет мегера. Нет, Сашка не будет её жалеть. С чего бы это? Взяла оружие — неси ответственность. Не умеешь не берись. — Если б ты был на его месте, он бы так не поступил, — шипит Анна... И снова раздражение раздавливает ростки зародившейся жалости. Откуда она знает, что сделал или не сделал бы Сойер? Уолт для него тоже был никем... Может, пройдоха и хотел показаться дерзким засранцем, но... то было больше напускное. Леонтьев отчего-то был уверен в этом.

— Я делаю так не для него, — Мистер Эко, как обычно, практически невозмутим, и да, Ренегату хоть и сложно принять, что такие люди существуют не только на страницах романов, но приятно, бл*дь. Какая-то надежда сразу появляется, вера в людей, что ли. Не часто та его посещает, м-да, — а для себя.

И уходит, даже Анна-Люсия не может ничего сделать. Не стреляет. Видимо, её прежняя дружба с Эко перевешивает неподчинение. И Леонтьев выдыхает — по крайней мере, у Сойера будет шанс. Того, что нет у Шеннон. Будет. Всё же пережитые вместе трудности сплачивают людей, и Сашка не может не волноваться за этого авантюриста. А вот Саид... Что Саид? Араб не пропадёт, так-то и у него есть защитник — Майкл. А вот он сам, Шурка, Машка и Егор — отнюдь не в безопасности. Даже в той относительной, что может предоставить чёртов Остров. И всё-таки что-то надо решать. Эко ушёл и стало неспокойнее.

* * *

Несмотря на все предостерегающие бормотания Чарли (мало ли — глюки посетили — пошёл бедняга и наелся какого растения, в поисках восполнения ощущений от наркоты!), Андрей совсем не ожидал увидеть Джека и Кейт (сладкая парочка — шевельнулось что-то недовольно внутри), вместе с каким-то незнакомым чернокожим гигантом, втаскивающих в бункер... вашу мать! Этот бледно-зелёный, тряпочкой обвисший весь грязный бродяга не может быть Сойером! Он должен плыть на плоту... Как Сашка... Чарли обязан был перепутать! Но нет — это он. Чёрт возьми, откуда взялся?!

Впрочем, сейчас явно не до выяснений —горе-путешественник выглядит откровенно херово, краше в гроб кладут. Но, судя по метаниям дока, ещё пока живой. Что ж... Князь надеялся, что тот забудет сейчас, что они конкуренты за внимание Лисички, что доктор в Джеке победит и этого хитрого засранца спасут. Остров — местечко гиблое, и такие, как Сойер, там нужны. Мужики с яйцами.

— Что случилось? — Князев споро перехватывает одну из рук раненого, видимо, одноостровчанина (только ведь думал, что очередь за Рыжулей стала короче, как бы не накаркать — между отплытием и смертью — пропасть разницы!), взваливая часть веса себе на плечо и высвобождая Кейт. И когда успела? А говорила, всё равно на этого... сама ж отзывалась, не Андрей придумал, засранца!

— Некогда объяснять! — Джек предельно сосредоточен, виду не кажет, что волнуется. Ну раз так — значит, спасать будет. Уже хорошо... Не вовремя подумалось, что ему, должно быть, сейчас трудновато — только недавно пережил серьёзный стресс с умирающим Буном (будь у него условия... не островные — спас бы, это-то и сводило с ума, очевидно), а тут вот, снова есть нехилая вероятность, что ещё один труп нарисуется. Благо сейчас хоть бункер был. Хоть какой-то дополнительный шанс. Всё-таки фартовый тип этот Сойер. — У него лихорадка, надо сбить температуру.

— Куда его, — тяжесть немного придавливает, слова звучат глухо. Антибиотики тут были. Насколько просрочены и помогут ли на такой стадии — вопрос.

— В душ! — командует Джек.

"Ну душ, так душ", — кивает Князь... Охладить поможет. Наверное. Вот так, дожили — записался в медбратья на четверть ставки и ни в чём уверен быть не может. Славно. Главное, про кнопку не забыть. Со всеми этими треволнениями... Хватит им пздцов.

— Что делать мне? — кричит Лисичка уже им в спины. Хорошо, когда рук много. До нажатия кнопки ещё есть время... Главное, не забыть. Да и Хёрли... Андрей успокаивается. Там же здоровяк сидит — всё путём, значит. Главное, чтоб поесть не прижало, а то... Хватит уже параноить!

— Найди всё, что сможешь, в запасах лекарств! — отрывисто бросает док, ни на минуту не останавливаясь.

"Времени нет!" — шепчет что-то внутри. Плохо.

Князь не может не сравнивать. И не думать, что да — одним, наверное, вёзет... Если можно назвать везением то, что с тем случилось — рана выглядит страшно. Старой. И огнестрельной. Это вовсе не океан бил о скалы. В Сойера кто-то пальнул. Вряд ли тот взбесил Майкла до такой степени. Значит... Неужто Другие?

Нет, гадать нельзя. Очнётся — сам расскажет. Только бы очнулся. Вон душ посреди джунглей кого угодно в чувство приведёт, ведь так?!

На краю сознания всё равно упрямой мухой мелькает мысль... Интересно, а если бы про люк и вот это всё они узнали раньше, был бы шанс у парнишки? Андрей не знает, но практически уверен, что и Джек об этом хоть на минуту, но задумался. Кому-то, очевидно, суждёно умереть молодым. Интересно, док верит в фатум? Скорее всего, да.

О незнакомце, что и притащил к ним неудавшегося путешественника (Другой? Или бедолага, вроде, Француженки?! Или... Мысль не докрутилась, но встала куда-то в оторвавшийся и не найденный ими хвост. Если это, правда, и там тоже уцелели пассажиры... На глаза набежали слёзы — рано! Пока нельзя надеяться! Вдруг зря!), Княже на время и вовсе позабыл.

Сойер хоть и болтается манекеном, но довольно тяжелый. Но они два неслабых молодых мужика, потому справляются, аккуратно перегружают прямиком под душ. Дальше Князев держит того один, чтоб не завалился и не утоп — Джек включает воду и откуда-то выхватывает ножницы. С собой, что ли, носит? Опасный... Хотя удобно.

Правда, запекшиеся от крови, пыли и листьев каких-то тряпки всё равно приходится отмачивать. Ножницы не везде справляются. Первые подозрения подтверждаются — рана. Инфицированная. Может, даже и в первый день отплытия, сразу же, бл*дь, схлопотал... Что там произошло?! Где остальные? Лосяра где... А ведь и не спросишь. Здоровенный негр куда-то делся, а сам Андрей пока нужен тут, поддерживать Сойера за плечи.

Мысль обрывается, не успевает домозговать — влетает растрёпанная Кейт, странно — она была спокойна, когда Десмонд взял на мушку Локка, а сейчас... Уже не уверенная в себе амазонка, а паникующая (да, не всё однозначно в их квадрате!) дамочка:

— Там много всего, что нести?

— Бинты, что-то для дезинфекции, антибиотик, — дальше док называет, видимо, название лекарства. Андрей такого не знает, но Лисичка — девочка понятливая, кивнув согласно, уносится за требуемым.

Джек снова переключает всё внимание на раненого. Судя по его пресной роже (особенно пресной! Преснее обычного, бл*дь!), дела там были не очень. Мягко скажем. Ну, это и Князь видел — не с велика ведь в канаву упал... Спустился на воду, а пострадал от огня... Чёрт! Может, Андрей реально переоценил шансы этого мошенника обмануть вышедшую за ним на охоту смерть, даже с учетом бункера и запасов в нём? В одном был уверен — Шепард и в этот раз будет бороться. Боялся только, что ещё одну неудачу их бравый, не привыкший к поражениям док не выдержит. Кукуха тут у всех держалась на тонкой привязи.

* * *

Ситуация патовая — и это очевидно. Анна-Люсия о чём-то напряженно размышляет (так и не выпустив пушку и то и дело поглядывая в ту сторону, куда скрылся Эко), пока все тихонечко сидят в сторонке. Идея, схватив Машулю, ползком свалить в джунгли всё чаще посещает Балунова, но... Он же не один, бл*дь. Нельзя, только найдя, расцепляться с другой частью группы. А массовый побег мегера точно заметит.

Так и сидят. Лишь один только Майкл (Не у одного Андро, как рассказал Лосяра, тут комплекс героя, похоже! Хотя и у их Князя, скорее, не героя, а спасателя, а это немного разные вещи. Плотник их просто угомонится не может и дергает тигрицу за хвост без особого прока) постоянно её цепляет. Вот ведь, лезет сам на рожон. Не знает же дамочку... А они, бл*дь, знают? Хоть и сорок с лишним дней вместе, но знают ли? Не до конца... Не думал он, что та способна убить... Причём не здоровенного мужика, Чужого какого (он бы понял, стрельни та в Саида — тот выглядел внушительно, да и пушку имел), а, блин, девчулю, хоть и выскочившую из джунглей, но безоружную совершенно и саму перепуганную донельзя.

Сейчас сдадут у полицейской овчарки (гончей, хмыкает Шурка) нервы, да и пристрелит на глазах у всех нервирующего субъекта… Да уж... Может, без пушек на этом острове и спокойнее было бы. Ага. И без Чужих-Других... Правда, таким макаром они патроны друг на друга потратят, обороняться нечем будет.

А может, эти Другие... ну что-то вроде секты? И потому прут и детей-младенцев, и некоторых женщин, кстати, и Горшков, что сами как дети — что их перевоспитать можно, а вот они тут все безнадёжно испорченны... Вон в друг друга шмаляют. Глотки грызть готовы... Не, бред какой-то. Есть же и альтруисты бешеные. Эко тот же, к примеру.

Балу крепче прижимает к себе Машу, та дрожать стала меньше, но всё равно — сердце сжималось. Да уж, прекрасно понимает, что хоть и собрались они все тут одной компашкой, жмутся друг к другу, как замерзшие котята, но если у Анны-Люсии окончательно башню сорвёт — все тут и лягут дружно в ряд. Может, как-то понезаметнее попробовать Машуню хотя бы вытолкать в джунгли? Там опасно одной, конечно, но и здесь тоже…

Нет, невозможно. Не может Саша так рисковать! Даже побег одной Машки может привлечь внимание ведьмы Люсии... Да и просто выпустить из своих рук — тоже. Чудо-остров уже и так до фига забрал, надо попробовать сделать что-то не расцепляясь. Свалившееся, наконец, ему в руки Сокровище он не отдаст. Стекловата тебе пухом, Гордей!

Балу невольно задумался: сам ли остров так повлиял на полицейскую, или же она всегда была такой дёргано-безумной? А тут просто её «странности» расцвели буйным цветом. Хм... Не у них одних медосмотры бывают купленными. Да и, может, крыша имелась... Или Анна Люсия не всегда такой была, а жизнь её пожевала крепко: попала в заварушку, потеряла напарника — так и не оправилась. А работать некому — психологи особо и не докапывались. М-да.

А может статься, что сей неведомый, загадочный участок суши просто магнитиком сверхмощным притянул к себе тех, кто «таким, как все, быть с детства не умел»? И катастрофа не была случайностью... Как и то, что большая часть пассажиров, оказывается, выжила.

Вот уж, воистину — чем дальше в лес, тем злее грибы. Были тут такие, может, их споры выделяют что в атмосферу, блин. Нет, ну серьёзно — все пассажиры, по крайней мере, из их хвостовой части были слегка (а кто-то и не слегка!) с *банцой в голове — это ж очевидно.

Взять хотя бы их группу и Мишку… Нет, не будем о Мише, сердце сжалось, обливаясь кровью — Балунова страшно пугали, на самом деле, варианты развития событий — то, что могли сделать с этим вечным ребёнком, уже и так в кошмарах снится. Хотя... Гудвин казался нормальным мужиком. Лидером, предпочтительнее Анны Люсии даже. Может, и правда, там у них относительно безобидная секта садоводов-любителей?! Ага, как же... И паренька того безобидно шмальнули... И точно не на опыты забрали всех детей и некоторых женщин! М-да — хотя хотелось б думать, что это просто они какие-то бракованные, а всех "чистых сердцем" забрали в лучшие условия. У них вон и катер был же! М-да — сложно... Обидно даже, но так хоть Гаврила жив-здоров. Угу, зная его характер — смириться он не сможет, наведет шороху и получит наверняка даже от какой-то там высшей расы, блин. Нет, не стоит сейчас на это горькое и мучительное отвлекаться, когда тут, скажем так, очередная готовая рвануть бомба расхаживает.

Однако не так уж и тихонечко остальные сидели (Шурик за справедливость!) — то один реплику подаст, то другой… Либби (тоже, кстати, какая-то безуминка плескалась у этой психологини — воистину, сами народец странный эти мозгоправы) и вовсе насмелилась: подошла, да и попыталась уговорить её отпустить их нового пленника. Ага, дурацкая идея, сначала связывать человека, потом просить за него! Но тут хотя бы извращённая логика есть — не соображал ничегошеньки этот… Саид, как его Лосяра назвал, от горя… Балу покосился на — и это уже было очевидно — труп блондиночки. Видимо, тут сильные чувства замешаны… Если бы подобное случилось с Машей (он вздрогнул! Сплюнул мысленно), он бы тоже, скорее всего, захотел бы разорвать ублюдка, свершившего это, и неважно — случайно ли трагедия произошла, специально ли… Но Анна Люсия или, что вероятнее, Сашка Балунов уже бы остывали.

И, очевидно, тут-то время как раз и поработало на славу: Анна-Люсия, как остыла, так, видимо, начала что-то уже соображать. И пришла к определенному решению. Или делала вид — но звучала крайне уверенно, когда своим фирменным приказным тоном (точно, ей бы собак дрессировать, а не людей прессовать!) велела отправляться Майклу в лагерь, принести патроны, одежду, медикаменты… Взамен обещала отпустить этого восточного мужика. Да уж, какой-то терроризм наоборот вышел... Вертолёта на острове не было, деньги бесполезны, поэтому ставки пониже... Но заложник настоящий. Заложники. По большому счёту — все они тут пленники дамочки с ружьём.

Балу, если честно, как и, видимо, сам Майкл, не сразу догнал, что происходит. А когда врубился, чуть не присвистнул: горе-Аннушка собралась самостоятельно, в полном одиночестве, уйти в джунгли и выживать там. Ну психичка! После того, что они уже успели тут увидеть, этот план выглядел как чистой воды самоубийство. Хотя... Лось шепнул что-то вроде: "Вторая француженка!" — неужто будет не первая бабенка-амазонка одичавшая?!

Собственно, это не только он осознал. Либби так аж вскочила, обеспокоенная:

— Ты не сможешь выжить там одна! — вот прям слово в слово общую, наверное, мысль выразила. Балу огляделся — в глазах всех присутствующих уловил согласие со словами их психолога (у, как удачно, дантист тут, мозгоправ, вон у фюзеляжа — хирург и плотник — жить-то можно! Китайцы за рыболовно-огороднический промысел в ответе — красота). Но кроме Либби и Майкла (того больше возмутил сам обмен и условия) никто не стал возражать.

Майкл тоже не спешил исполнять требование — стоял столбом. Этот китаец или кореец (азиат, короче, из новых друзей Ренника, как тот охарактеризовал — не зли его, Шур, рыбу с помощью заточенной палки этот Джеки Чан ловит), стал его уговаривать, типа, давай, так лучше будет (и как умудрялись понимать друг друга? Английский китайца был многим хуже английского Балунова). Чудо-лингво-остров — выжить на нём пздц не просто.

Сам же Реник — Шурке было любопытно, несмотря на всё происходящее, как отреагирует на это Леонтьев — смотрел в землю и не возражал, но и не поддерживал. Вообще, удивительно молчаливым казался их Лосяра. Где растерял весь свой норов?! Вместе с очками, видать, пучина слизала... Меняет остров людей. Или не меняет. Просто раньше Балу не замечал за ним...

А сейчас вот, поглядите-ка, придерживается поговорки, тише едешь — дальше будешь? Ну, в их случае, вестимо, вторая часть должна звучать как — целее будешь. А то и вовсе — живым останешься.

Уговоры Джина — Балу вспомнил-таки его имечко (или прозвище? Джин — это ж как из бутылки, да? Внезапен и прилипчив, но к месту) — всё же подействовали: Майкл, сверкая глазами (и опять почему-то Миха вспомнился! Вот еще одно подтверждение: все Михи-Майки — психи! Ну, в хорошем смысле...) скрылся в густой зелени джунглей.

И хорошо — сам точно целее будет, а то на пулю в лоб напрашивался. М-да... Вот и остались они заметно поредевшим отрядом сидеть... Хорошо, если хтонь какая сейчас не придёт и всех не сожрёт. Шуму-то много наделали. Но попросить передвинуться не решается никто — как их тогда найдет Майкл?! Да и вдруг мегеру опять переклинит?!

Вероятно, к такому решению ещё и значительно чувство вины подталкивало их амазонку — Саша видел, да и не только он, а все, как один следили за обладательницей пушки...

Видели, да, как Анна-Люсия подходила к телу убитой, да и даже сидела возле него, горестно вздыхая. Несомненно, пусть и без злого умысла, думая, что защищается (от желающего их прожевать острова и Чужих), но она стала убийцей.

Это не могло не вызывать ужасного разлада у каждого более-менее нормального человека — и то, что Аннушка все эти чувства испытывала, судя по всему, обнадёживало: если б она совсем не переживала по поводу этой, так резко отобранной жизни (типа, на войне, как на войне — не с нами девчонка была, ошибочка вышла!), то Балу первый бы подумал, что это лютый пздц и надо любыми способами поскорее драпать от психопатки с оружием куда подальше. А так… Хоть надежда для всех оставалась живыми уйти с этой полянки... Но никто не рискнул больше пойти против Анны-Люсии, проверить выстрелит или нет. Нет, надо верить, что Майкл вернётся... И тогда — хочет одна выживать в джунглях, сама себя наказав и сослав — пускай. Может, так Джарра поутихнет и их нормально в пещерах примут, а это ведь важно. А то не дадут покоя — это точно... Вряд ли самосуд устроят, хотя могут, да, но с клеймом убийцы срастётся.

* * *

Обработав рану (зрелище не для слабонервных — много гноя, много, бл*, по сути выскребать надо, отрезая инфицированные лоскуты, но не в ванной же, бл*! Вот и док заикнулся о скальпеле было, но махнул потом рукой, Лисичку отпуская), Джек с помощью Андрея ещё некоторое время держал Сойера по душем — весьма прохладным, кстати говоря.

Князев понимал, что пытается сделать док: сбить температуру. Но, кажется, ничего не получалось — раненого всё так же трясло, будто мобильник в виброрежиме, и в сознание он не приходил. Убедившись в бесполезности своих усилий, Джек решительно перекрыл воду, и они потащили Сойера в одну из комнат, запримеченных недалеко от ванной. Воистину, бункер был рассчитан на комфортное круглосуточное пребывание двоих рабочих... В их же ситуации со всеми прогулками-вылазками можно было с трудом, но и десять разместить друг у друга на головах... Короче, очевидно было, что первоначальная идея и смысл похода спрятаться в бункере — так себе. Но как пункт неотложной помощи и санаторий для особо отчаявшихся — прекрасное место.

Только успели уложить на кровать, как тут и Кейт влетела со стаканом воды и таблетками в руках. И как только нашла, Лисичка? Хотя, в принципе, это было не сложно — они ж не в бесшумном режиме передвигались. Переговаривались и кряхтели — здоровый Сойер мужик... Ну, сейчас в смысле габаритов больше, да.

— Почему его трясет? — паникующее спросила Рыжуля, протягивая Джеку принесенные лекарства. Ампул для продвинутых пользователей в аптечке не наблюдалось... И как поить будет?!

— Заражение, — подтвердил док догадку Андрея. — Но сейчас не это главное. Если не собьём температуру, разовьётся шок. Ну-ка, помогите…

Князь с Кейт осторожно приподняли Сойера (особенно старалась их Лисичка — точно неравнодушна... И не только чисто по-человечески! Но не время сейчас, да?!), а Джек попытался запихнуть в него таблетки. Нелегкое это дело. Знал Андрей, увы, не понаслышке. А больной их в прямом смысле горел — и градусника не надо. Пздц, там скоро кровь сворачиваться начнёт. Вот и пытался Шепард... Однако всё было тщетно: их авантюрист таблетками давился, вода выливалась обратно… Сюда б сейчас не хирурга с руками золотыми, а медсестру толковую, блин — может, и помогла бы. А то у этого опыта такого нет. Да ни у кого нет должного — что уж там.

— Давай я, — внезапно предложила Кейт, пытаясь одной рукой перехватить и таблетки, и стакан. Андрей прищурился. Что ещё они о Рыжуле не знают?!

— Нет, лучше я, — почему-то Джек упорствовал. Вроде, умный, а порой такой болван. Что это вообще? Ну дай попробовать, если просит — не получается же у тебя ни шиша. Сам пойди поищи — вдруг шприцы найдешь с растворами. Но нет... Тут решает, а что решает? Жажда самому всё контролировать? Какой-нибудь там загон, что, мол, только он один сможет сделать всё правильно? Или это такой реванш за Буна (если последнее, так крыша у дока явно потекла). Похоже, что именно последнее... Эх, жаль, на Остров не занесло мозгоправа какого — всем бы пригодился. Правда, кто будет лечить самого мозгоправа?!

— Да дай ей уже таблетки, — не выдержал, наконец, Андрей, перехватывая ладонь. — Тебе что важнее, правоту доказать или человека вылечить?

Удивительно, но док, кажется, одумался (не такой уж и хреновый у него Английский — да!), молча передав нужное, поменялся с ней местами.

Кейт же, ласково и нежно, принялась уговаривать Сойера (хороша — с тоской снова подумал Князь. И голосок, бл*дь! Завидовать умирающим как-то глупо, но не без доли этого бреда обошлось) — давай, мол, тебе это надо, сейчас плохо, но выпьешь и станет лучше.

Андрей подумал было, что это бесполезно — в конце концов раненый в отключке с почти бредом каким-то, но… Сойер неожиданно, повинуясь нежному голосу и ласковым рукам (чудодейственный рецепт, записывай, Джек!) эти таблетки каким-то образом проглотил. Да уж, дураки — внезапно осознал он. Надо было истолочь и в воду... Как проглотил колеса только, а?

Возможно, и тут сработал какой-то древний инстинкт, типа, доверяй женщине с ласковым голосом… Пёс его знает. Во всяком случае дело было сделано, и, немного выдыхая, Князев совершенно серьёзно подумал, что если б и к нему Кейт так же обращалась да уговаривала — он бы всё, что угодно из её рук принял. Ну не стала б та его травить? Не мокрушница ж? Или... Они ведь толком и не знают.

— Молодец, — немного скованно сказал Джек, глядя себе куда-то под ноги. — Так нас в медицинском не учили, — ну, если б в медицинском так учили, то Князь бызаставил Лося съесть его диплом, ибо хреново учили... А, он ж не доучился.

Теперь оставалось, видимо, только ждать. Не полез Шепард, пусть и не в полевых условиях, а в комнатных в рану — значит, не так уж всё и плохо выглядело. Это Князеву только показалось... Ну, тому виднее, да.

Док, однако, точно не мог спокойно сидеть на месте: вон нервным маятником ходил вокруг да около, пока вдруг не встрепенулся и не выскочил за тем негром (да не расист Андрей, отстаньте! Имя скажет — будет по нему звать!). На самом деле, нет ничего странно, что сейчас, когда больше для Сойера он сделать ничего не мог, вспомнил про того незнакомца, что и принёс, как объяснила Кейт Андрею, их раненого контрабандиста. Вот, кстати, любопытно узнать, кто таков, откуда взялся... И где остальные отплывшие на плоту!

Начался акт хрен знает какой в этой дурной пьесе. Но действие определенно начиналось новое. Причём с открытием люка и неудачным отплытием мужиков. Как прежде уже не будет. А вот к лучшему это или к худшему Княже не знал. С одной стороны — душ, еда и мягкий диван, в перспективе Хёрли что-то восторженно трещал про гольф, нашел он нужный арсенал (для эмоциональной разрядки — просто прекрасно, поля тут замечательные. И ничего, что тебя могут сожрать. Зато цвет травы на зависть лучшим домам Лондона!) — это плюс, а вот зашкаливающий уровень сплошного безумия — минус. Потому что чем дальше, тем страннее и непонятнее. В какой-то момент настанет и лимит странностей даже для такого, открытого для всего нового человека, как Андрей.

Но пока он наблюдает за тем, как, нависнув над представившимся (больше не огромный негр, да!) Мистером Эко (его реально так зовут, что ли? Мистер? Ха, ну ок, чё!) громилой, Джек, возомнив себя Саидом, не иначе, стал практически допрашивать его о произошедшем.

Да уж, плохо Остров влиял на нервы... Усугублял такие качества как мнительность и подозрительность. У всех.

Благо что этот Эко (Князь хмыкал, ибо странное имечко — назвался так и вовсе, будто диджей или рэпер какой — стереотипы они, к сожалению, плотно под кожу въедались) не стал играть в партизана, хотя и не отличался разговорчивостью, мягко скажем. Но был всё ж таки информативен и предельно собран.

Так они узнали, что персонаж этот не аналог Одичавшей Француженки мужского пола, не Чужой (ну, утверждал так — могут же и сверить по спискам Хёрли), а из хвостовой части их самолёта!

У Андрея от этого известия сердце стало биться раза в четыре чаще. Тем более, что тот обмолвился, что у них тоже выживших для подобной катастрофы много, правда, потом что-то погрустнел... И как-то очень уж быстро свернул повествование на то, как решили объединиться с фюзеляжной частью, когда узнали после встречи с отплывшими на плоту, что не только они выжили. Мутная, на самом деле, история. Отчего так быстро сорвались-то с насиженного места, куда выбросило хвост? Что случилось с плывшими на плоту? Почему не отправили сначала нескольких разведчиков, чтоб договориться... Вдруг к тем съехать лучше? И не они ли надыбали огнестрел (как фюзеляж у инспектора) и оприходовали Сойера, а теперь изображают добрых самаритян?

Князь, видно, тоже заразился всей этой мнительностью... Или просто развил имеющуюся. Но он не верил. Вот если б кто-то из своих (Мишка — отчаянно шептало подсознание) пришёл или хотя бы Сойер мог подтвердить... А так... Непонятно, блин!

Но дальнейшее перекрыло всё, ибо тот ужас, о котором рассказал Эко... Не следовало поведывать желающему втереться в доверие коварному Другому! То, каким кошмаром, обернулась первая встреча двух групп выживших, потрясало. Ну, ё-моё, Шеннон! Отчего-то в это верилось... Надо было лучше следить за девочкой. Надо было. Та точно не была в порядке, а они так замкнулись на этих острых бликах сюжета, что упустили её из вида.

Андрей видел, как Кейт побледнела… Белое на рыжем фоне ярко диссонирует. Сам он чувствовал себя не лучше. Ещё одна смерть на острове, да ещё вот такая… И ведь только-только умер Бун… Это казалось какой-то страшной ошибкой. Верить не хотелось. Но верилось. Как и автоматом в правдивость других слов Эко. У него не было резона сообщать самую страшную правду и лгать в остальном. Не было. И им бы радоваться — может, живы друзья, но... Страх сковал сильнее. Потому как непонятно, отчего, если он, постоянно твердивший о группе, пришёл сюда с Сойером один?! Что случилось после смерти их несчастной Барби?!

А вот Джек, видимо, впал не в шок какой-то, а в ярость, точно возомнил себя сторожевым псом... Вверенную ему овечку убили — плевок в сторону пастыря. Блин, Князь точно не избавится от таких метафор, те упрямо лезут в башню, пока Шепард самозабвенно орёт, требуя от стоявшего недвижной глыбой спокойствия в этом островке принесенного за собой хаоса Эко:

— Вы проведете меня туда!

— Этот человек нам не враг, — попробовал вступиться Локк, к этому времени успевший и вернуться в бункер, и тщательно и обстоятельно пообщаться с Мистером Эко, пока они там Сойером занимались. Интересно, зачем бегал в лагерь этот старый охотник, что вынюхивал?! Но сейчас Князь снова был склонен согласиться больше с ним, чем с Джеком.

— Я не знаю, — горячился док, да он психовал, и это было плохо — потому что он не только доктор в их маленьком островном сообществе, но и лидер! — Он принёс Сойера с пулей в плече. Как мы можем верить его рассказу?

Ага, привет тебе снова, паранойя Джека. Она, конечно, оправдана, но дико осложняет жизнь всем присутствующим. Сам Андрей не вспоминал, что только что размышлял схожим образом... В конце концов ему хватило честности о судьбе Шеннон. Но Шепарду нет. А ведь Эко не отказывался их сопроводить. Он всего-то просил пойти туда без оружия. Переживал, как бы в полку хладных островитян не прибыло... Ага, всего-навсего! При том, что самая бешеная — его подруга с пушкой! С другой стороны, Князев понимал и этого мистера. Патовая ситуация. Док с пушкой осложнит ситуацию, но Шепард без пушки звучит ещё опаснее. Они не могут им рисковать!

Джек продолжал упорствовать и настаивать, напирая на этого несгибаемого Эко (вот уж правда, зарисовка — коса и камень, правда, Джек скорее кирпич напоминал или лопату...), но тут весьма резко вмешалась сама Вселенная — к ним прибежала растрепанная Сун (реально, он терялся представить, чтоб эту вечно спокойную и сдержанную, почти как Эко, дамочку да что-то так вывело!), за которой по пятам следовал… Майкл. И как узнали куда бежать-то?! Кажется, то, что скрывает люк — давно уже не тайна в лагере... Ну и хорошо — отчасти. Всё равно все тайны рано или поздно с пугающим размахом выползают наружу.

Андрей же встрепенулся и по другой причине — похоже, что парень не врёт, значит, и Лось живехонёк, и те друзья-товарищи, кто был в хвосте, возможно, тоже. Раз уж слова Эко начали подтверждаться, то вполне возможно, что совсем скоро из-за очередного поворота этой безумно странной судьбы выйдет весь грязный, потрёпанный, но совершенно точно живой Мишка. Выйдет, улыбнётся свой беззубой улыбкой, ещё более лохматый чем прежде друг, да сп*зданёт чего своими пухлыми губищами.

Да... сейчас Князь любому его бреду привычному рад будет. Даже такому, где тот куксится и обвиняет во всех смертных грехах. Плевать. Пусть только живым будет. Пусть только будет... Остальное он решит — то, трещавшее по швам канатной вязью повисшее над ними, когда разосрались в аэропорту. Только бы тому повезло, Андрей клянётся, что если чёртов Остров вернёт ему Мишку, то он перестанет его так называть. Только чудо. Чудо-остров. Вместе выживут... Вместе! Мозг уже совсем разошёлся, представляя, что тут и алкашки нет, и наркоты... Что-то внутри шевельнулось, словно свербящая муха, но Князь от этого отмахнулся. Ну был Пейс малость странным... Может, от нервяка всего этого, а может, съел чего местного дурманящего... Натуральный продукт, так скажем. Не помер дурачок и хорошо, а так — нет, доступного герыча не было! Может, это то, что нужно их медведю, а? Остров без соблазнов, чтоб закрепить успех, а?! Захочешь — не развяжешь...

Он не смел надеяться, однако вера по чуть-чуть уже вползала в сердце: они рядом, совсем рядом! Может, уже сегодня Андрей сможет успокоиться, собрав всех рядом с собой. Точнее, в их облюбованном уголке пещеры, где со скалы их всех обнимал старый приятель Шут. Дополнительный оберег на Острове не помешает!

Как хотелось поскорее увидеть... Обнять даже Лося морского! А особенно — одного лохматого анархиста. Конечно, он пока не знал наверняка — не было времени на расспросы, да и другое казалось пока важнее уточнить... Вон Майкл на взводе, какой-то сам не свой (Уолт-то где? Если Сойера так потрепало, что с ребёнком? Хотелось бы верить, что всё хорошо, но какой-то плотник их совсем бешеный — точно случилось что), Сун возбуждённая и тянет скорее выручать мужа. Но даже этот неразговорчивый Мистер Эко вскользь поведал, что хвостовых достаточно много выжило.

Теперь — что должно было усыпить паранойю Шепарда — им не нужно было, чтоб чужак (под вопросом — хвостовой пассажир) показывал дорогу — Майкл вполне мог отвести. А Джек порывался бежать вот прям сейчас. С пушкой, разумеется. Впрочем, оказавшись в меньшинстве, хвостовой не спорил. Лишь явно показал намерение идти с ними.

И Андрей как-то очень поспешно из чужой сбивчивой речи понял, что, вообще-то, док прав — надо идти быстрее спасать всех остальных. Реально, спасать, ё-моё! Ибо Майкла трясло, а он мужик не из рыхлых. Так что с готовностью навострился следом, пока эта девица с пистолетом ещё кого не пристрелила. Например, Миху, которому до всего есть дело, особенно до несправедливости.

Теперь уже Джон и Кейт возражали (ну и пусть охраняют кнопку — тоже кто-то нужен, хотя охотник им против сумасшедшей дамочки пригодился бы), говорили, что надо всё обдумать хорошенько, но когда тут думать-то?!

Возражения решительно отмели в сторону, Локк отправился с ними, и Андрей уже не успел опомниться, как быстро шагал вслед за Майклом. Кейт с ними не пошла — кому-то надо было приглядеть за Сойером. Кнопку доверили Хёрли. Князев подумал, что так даже лучше — не придется волноваться еще и за Лисичку. В бункере она в относительной безопасности. Какой бы не из робких была Рыжуля, почему-то всё равно не получалось относиться к ней иначе. Да и видел же... какой та бывает, когда броню свою снимает. Мягкой и нежной. Местами перепуганной девочкой. И как это всё сочеталось в одном человеке? Впрочем, у Горшка вон тоже многое намешано... Чего удивляться?!

* * *

Ожидание затянулось. У людей начали понемногу сдавать нервы. Оно и понятно — может, Майкла по дороге съела какая-нибудь хренотень, и они его так не дождутся. Или тот вообще плюнул на Джарра и отправился искать сына... Кто знает. В любом случае время, проведенное с вооруженной Анной-Люсией и трупом Шеннон, на пользу никому не пошло.

Балу вообще думал, что если кто из оставшихся и начнёт бунтовать, то это будут либо Либби — та явно не совсем уж трепетная мышка, коей хотела казаться, либо он сам. Просто потому, что сил это ожидание отнимало много, а успокоившаяся до того, чтоб отпустить Майкла мегера, с каждым получасом свирепела всё больше. Тоже, очевидно, думала: не кинул ли тот её... Или же не убит ли уже. Что тоже ужасно — значит, рядом бродит этот ужас, которому и имени-то нет. Поэтому да, Сашка был готов выступить... Ради Машки, ради друзей.

На худой конец на роль зачинщика сошёл этот кореец, что теперь к Лосю их жался — как к единственному, видимо, кому доверял. Но характеристику Шура помнил: Джеки Чан местного розлива.

Кстати, и сам Лось тоже не из робких. Правда, сейчас вряд ли — Ренник выглядел необыкновенно уставшим и опустошённым. Может, на него и впрямь так потеря очков подействовала — кому нравится чувствовать себя беспомощным. Вообще, Балу его понимал — у них у всех запас моральных сил был на исходе.

Однако не зря же люди поговорку про тихий омут придумали. В какой-то момент, без подготовки, долгих речей и прочего пафоса с земли поднялся стоматолог Бернард. Мужичонка бесконфликтный и нестрашный. Его даже Мишка не боялся, а ведь у него с представителями профессии ретрактора и бормашины особые отношения.

— Куда ты? — овчаркой вскинулась Анна-Люсия. Как не гавкнула-то...

— Я ухожу, — просто ответил Бернард, даже не вздрогнув. — Прости. Я знаю, сколько ты сделала для всех нас, но я не могу так… Не могу больше участвовать в этом кошмаре.

Шурка про себя присвистнул. Не знал, что больше чувствует: восхищение или же испанский стыд. Скорее, наверное, первое. Ведь тот стоял перед крепко державшей их всех за коки мегерой, привычно смиренный (нашёл же слова поблагодарить за помощь в выживании!), готовый к тому, что его могут и убить за неповиновение, но и одновременно с непоколебимой решимостью во всей фигуре. Кажется, их зубной доктор оставил в фюзеляже жену. Вот, что придавало ему бесстрашия и сил идти наперекор. Желание не умереть тут из-за несчастной сумасшедшей полицейской ишейки, не тогда, когда шанс увидеть любимую столь близок. Балу понимал. Он бы и сам вряд ли высидел тут хоть сколько-нибудь, лети Машуля в передней части...

Выстрела не прозвучало, как и ответа Бернарду, вместо этого их бешеная неожиданно повернулась к Либби:

— Ну а ты?

— Знаешь, тебе случалось ошибаться в людях, — спокойно сказала психологиня, приподняв бровь и невольно напомнив Князя и Шурке, и, очевидно, Реннику, подслеповато, но старательно (вон как щурится!) наблюдавшему за разворачивающейся сценой. — Я была с тобой, когда ты бросила Натана в яму.

— Ладно, — поджала губы Анна-Люсия, какое-то время они слышали только звуки джунглей. Кортес сделала какие-то выводы... Не только по признанию тишайшего и Либби, что тоже раньше не шла поперёк её мнения. Она обвела внимательным взглядом каждого, и, видно, прочла то, что очень сильно ей не понравилось. Потому что затем обратилась ко всем сразу:

— Хотите, все уходите, — голос дрогнул, но потом окреп. И уже чётче Анна-Люсия повторила. — Я не буду удерживать вас. Идите!

Все застыли в нерешительности: так это не вязалось с недавней риторикой: сидеть, дрожать, бояться. Понимая это, Аннушка вздохнула:

— Все идите, — тихо, но с каким-то металлом в голосе приказала. — Пошли, пошли!

Так уже было понятнее. Не веря до конца удаче, Балу потянул за собой Машку, следом двинулся и Егорыч... Только вот Лось всё смотрел на всё ещё привязанного араба, как, впрочем, и этот его приятель-азиат. И нет, Балу не националист, просто башка плыла и так проще было отличать. Этот их Саид слабо шевелился... Значит, не прибила, но может прибить. Как только они скроются. Оставлять его тут — обрекать на смерть, но... Шурка сжал ладошку Машеньки. Нет, им надо пользоваться неожиданно свалившейся благостью полицейской. Одна жизнь против множества? Проблема вагонетки... Был бы он один — может, и рискнул бы, а так, подталкивая Лося в спину, отправился подальше.

Тот тоже, не стал переть на танк с камнем, ещё и как-то этого Джина убедил. Кажется, пообещал вернуться сюда с подмогой из лагеря. Прибавив что-то про уговор и что Анна может дождаться Майкла и одна... Всё это звучало сомнительно, как, впрочем, и то, что та пристрелит Саида. Нет, оставлять за спиной врага — это, конечно, глупо, но... Балу хотелось верить, что Анне-Люсии хватило крови, и та просто сбежит в джунгли, оставив того привязанным.

"Мы вернёмся попозже!" — убеждал себя Шура, а потом ещё мазнул взглядом по Шеннон. Была причина и помимо несчастного пленника. Оставлять тело на растерзание зверью — не по-людски. Эдак совсем в дикари скатиться недолго.

Так что, растеряно оглядываясь на стоявшую и не делавшую попытку поднять пистолет Анну, все стали подниматься и одной маленькой группой потянулись в ту же сторону, куда ранее ушли и Мистер Эко, и Майкл. Лось знал дорогу, но его зрение сейчас заставляло завидовать лишь крота. Им нужен был кореец, благо тот, убеждённый Ренегатом, пусть и последним, но тоже покинул место трагедии.

Уже оказавшись вне зоны поражения, Сашка, стараясь держать в поле зрения всех своих, а особенно Машку (её он вообще прижимал к себе), подумал, что, пожалуй, такой вариант не самый плохой в их ситуации.

Как вскоре выяснилось, столкнувшись с Шеннон и Саидом, они не дошли до лагеря совсем чуть-чуть, каких-то полчаса. Оно и понятно, что недалеко где-то — иначе откуда тем было взяться? Но что настолько близко... Было особенно обидно.

Впрочем, выяснилось это несколько позже, сначала же на них внезапно выскочил Майкл (хорошо, что больше никто из них вооружен не был!), за ним какой-то плечистый мужик, будто из рекламы станка, и, бл*дь, Андрюха.

Похудевший, загоревший (фанатки бы оценили, впрочем, и на острове дамы есть... Мало, правда, и одну Шурка уж точно никому не отдаст!), но, как и рассказывал Лось (тоже весь аж засиял, надо ж, сблизились, похоже), живой.

Признаться, учитывая дерьмовость этого местечка, Сашка всё же опасался, что к моменту воссоединения пассажиров Князев найдёт способ сложить свою удивительную и, как затирал Ренегат, буйную и жаждущую приключений (обалдеть!) головушку.

И вот теперь, когда его, а затем и всех остальных загребли в объятия, больше напоминавшие тиски (да уж — прокачался! А ещё перенервничал), наконец-то стал выдыхать. Почти — в груди образовалась новая тяжесть, когда Шурик увидел, как лихорадочно Князь оглядывается, и нет сомнений, что ищет… Бл*дь. Балу понимал, что надо рассказать, всё равно ж узнает… Но не ринется ли Андрей после этого в джунгли? А там Анна-Люсия неуравновешенная, хтонь и Чужие — как же быть-то?

— Мишка? — тут же прервал его раздумья Андрей, с диким испугом глядя. Это очень хорошо считывалось: он боялся, что сейчас ему скажут самое страшное. Впрочем, можно ли сказать, что то, что предстоит всё же услышать, менее трагичное? Шурка вздохнул. На всякий случай сделал знак Лосю и Егорову — чтоб с двух сторон того зажали, обрубая пути к побегу. Так-то спокойнее. Чуточку. Захочет — вырвется и сбежит... Здоровый кабан, блин. Впрочем, тут народу много, наверное, не дадут далеко сбежать. Ну, он надеялся.

Балу, замирая от боли, пришлось во второй раз (третий он не выдержит — Лось, рассказывай парням сам!) повторить всю историю, наблюдая, как всё больше поникает Андрей. Чувство вины стало просто неподъемным. Ну почему он тогда не остановил Горшка, а?! Вот ведь осёл...

Князь не сбежал. Просто в какой-то момент нос обожгла короткая жалящая вспышка. Шурик так и не понял, что произошло, просто... Дышать стало тяжелее, а во рту появился привкус крови, вокруг поднялась суета. Плакала Машка, а на взбесившемся Андрее повисли и Лось, и Егорыч. Это он его так... Ну и правильно, бл*дь.

— Отпустите, — гнусаво проговорил он, пытаясь отстранить от себя Мышку. — Пусть бьёт. Я и виноват. Не уберёг... — Сашка повесил голову, чувствуя, что кровь теперь закапала и на траву, а на них пялится очень много глаз. Сути разговора точно не догоняют — они ж на русском общались, но не вмешивались.

Парни — удивительное дело — послушались. Андрей же открыто блестел глазами, потирал кулаки, но больше нападать не рвался. Как-то со свистом вздохнул, вынул из кармана платок (ну надо ж, как фокусник!) и подал Маше, что тут же начала его пристраивать на пострадавшем носу... Сам Князь, не оборачиваясь, затопал в лагерь. Шурик хотел было дернуться за ним, но, увидев, вслед уже проследовал Лось, позволил себе отдаться нежным рукам своей Мышки.

Вот и воссоединилась группа... Без Мишки. Жив ли ещё? Лучше б Андрей посильнее ударил — было б не так больно в душе.

* * *

Андрей, как и ранее мечтал, сидел в пещерах, в окружении друзей, за спиной — Шут. Вроде как, всё теперь должно в гору пойти. Ведь теперь почти все были на месте: и Балу с Машей, трогательно прижимавшейся к их котяре довольному (за Михой, бл*дь, не уследившему!), и Сашка Леонтьев, немного оживившийся рядом с Яшкой и Пором (те просто рады были видеть их всех живыми и здоровыми), и Егорыч, смущенно как-то, от стресса, что ли, всё говоривший и говоривший... Почти! Горькое слово кололо почище занозы под ногтем.

И Князь понимал, что ему надо быть благодарным Судьбе и, возможно, проклятому (всё ещё! Слышь, уговор не исполнен!) Острову — группа, их компания практически вся спаслась. Но… не мог. Как и не мог не думать, где сейчас его лохматик, что с ним делают… Жив ли… А если жив, не мучают ли как-нибудь. Тот ведь вообще плохо боль переносит. Может, уже и разума лишился бедный — один, оторванный от группы, с чужими людьми, возможно, с весьма дурными намерениями... К Гудвину, бл*дь, попал — тут уже одно имя насторожиться просит, говорит, пахнет на*баловом, но... Эх, все крепки задним умом, к сожалению. Чуточку обнадеживало то, что все как один — Балу, Мышка и Егор — твердили, что Гудвин казался нормальным мужиком и вообще, помог им крепко. Угу, им и эта Анна-Люсия помогла... Крепко.

Эти мысли не давали покоя. Никакого. Князев завороженно посматривал на темнеющие джунгли — соблазн пойти немедленно искать и этих таинственных Других, и, главным образом, Миху, был велик. Почти нестерпимый. Но он каким-то усилием воли и разума держался — не самоубийца. Туда идти надо всем вместе и, желательно, разобравшись с тайной бункера, может, поймут тогда, что этим Чужакам надо... Поменяют своих на это что-то, а?!

Ну а пока он чуял, что за ним следят — его же ребята. Захочешь — не сбежишь. Горшка упустили — ему не дадут. Да он и не станет. Не такой... бешеный. Всё, что сейчас оставалось — молиться о чуде, по фиг, кому. Ему нужно было всего одно чудо... "Ну пожалуйста. Остров... Ты ж живой! И уже не раз доказывал... Сотвори, ну пожалуйста, а я тебе песню... Да хоть целый альбом!" — упрашивал кого-то неведомого Князев, не замечая, как в углу пещеры сгустился какой-то дымок.

«Где же ты, Миха? — с тоской подумал, прекращая безответные уламывания и переходя к посыланию сообщений в одну родную голову... Вдруг почувствует! — Держись там, мы найдём тебя».

И это обещание Андрей намерен был сдержать, даже если и в самом деле придётся проклятый остров перевернуть и прочесать от и до.

Незамеченный никем Дымок, как-то странно заискрился, да и был таков — поглядеть на Второго из ларца... Кого-то они Неведомому напоминали.