Тайна Директора Хогвартса (гет)

Герой всея Британии тем временем совершал подвиг, которого от него мало кто ожидал, включая его неизменных и столь же героических спутников.

Гарри Поттер всерьез взялся за учебу.

Уединившись с Роном и Гермионой в своих апартаментах, он обложился книгами и усиленно готовился к предстоящим экзаменам.

Так продолжалось уже несколько дней, и Гермиона с Роном стали все чаще задаваться вопросом: «А не заболел ли Гарри?»

Сам мистер Поттер почему-то очень боялся предстоящих испытаний, ведь, что греха таить, за все семь лет пребывания в школе Хогвартс он уделял непосредственно учебе время крайне незначительное.

Парень еще больше похудел, вытянулся, ссутулился, цвет лица имел нездоровый и вообще походил теперь на тень самого себя.

Даже волосы у него висели неопрятными сосульками.

Гермиона совсем перестала обращать внимание на свой внешний вид и повсеместно разгуливала в магловской одежде.

Рон слегка поправился и отрастил волосы, которые теперь собирал сзади в короткий хвостик.

Гарри при поддержке верных друзей победил василиска, перехитрил дракона, русалок, сражался с Пожирателями смерти и уничтожил Волдеморта со всеми его крестражами, но одолеть толстенный талмуд по продвинутой трансфигурации ему все еще не удалось…

У Гермионы, с ее перфекционизмом, дела обстояли не лучше.

Один только Рон не слишком переживал и больше внимания уделял ланчу, чем занятиям.

А еще он периодически ныл о том, что теперь не сможет быть вратарем гриффиндорской сборной по квиддичу, чем невероятно бесил Гермиону.

До первых экзаменов оставалась еще неделя.

* * *

В то же самое время профессора Флитвик и Снейп готовились провести ритуал.

Сам ритуал, с молчаливого согласия коллеги, Флитвик назначил на сегодняшний вечер.

«Чем раньше — тем лучше», — думал Снейп, прикидывая, как много работы ему еще предстоит помимо зачарованного наследства.

Директор школы, Минерва МакГонагалл, тоже была поглощена подготовкой необходимых для экзаменации документов.

Тем не менее, она давно заметила, что Снейп и Флитвик стали проводить вечера за совместной работой.

Природное любопытство требовало пойти и выяснить, над чем же эти двое там работают?

Но воспитание всегда останавливало ее: «Если не сообщили — значит, пока не о чем сообщать».

Поглощенная этими противоречивыми мыслями, Минерва не сразу заметила, что допустила ошибку при заполнении одного из бланков.

Выругавшись, она смяла лист пергамента и бросила в камин. Один из портретов за ее спиной презрительно фыркнул: «Женщины…»

Проведя в роли директора без малого год, Минерва никак не могла привыкнуть к тому, что любое ее действие всегда оценивают и критикуют ее предшественники.

И если портрет Альбуса Дамблдора обычно вел себя тихо, то его более древние коллеги большим тактом и выдержкой не отличались.

Они часами могли обсуждать за ее спиной всякие мелочи — от ее прически до цвета чернил, которыми она подписывала документы. Это отвлекало и раздражало.

К вечеру постоянное жужжание множества голосов над ухом, усталость и любопытство заставили Минерву предпринять-таки «марш-бросок» до личных апартаментов Филиуса Флитвика.

Приняв свою анимагическую форму, мадам МакГонагалл потянулась, разминая лапы, и отправилась в восточное крыло замка.

Филиус Флитвик, проверив и перепроверив все необходимое, вот уже четверть часа был поглощен ритуалом, читая длинные заклинания над стеклянным шаром, которые попеременно звучали на древнеанглийском и гоблинском наречии.

Снейп, как и полагалось, сидел напротив, ожидая результата.

Его роль в происходящем действе была незначительной: суть ритуала сводилась к тому, что Флитвик спрашивал у Снейпа, каким образом тот получил объект наследования: не украл ли ты его, не обманом ли взял, не купил ли?

На все вопросы Снейпу полагалось повторять одну и ту же фразу: «Я взял по праву».

В самом конце ритуала, когда все возможные пути обмана были уже отвергнуты, Флитвик сказал последнюю часть заклинания: «Возьми то, что по праву твоё…»

В следующее мгновение Северус, как и следовало, протянул руку и взял стеклянный шар, но, едва его пальцы коснулись стекла, неведомая сила отшвырнула зельевара к стене вместе со стулом. Флитвик тоже свалился под стол, но скорее в целях личной безопасности.

Когда Снейп, ругаясь, поднялся, а Флитвик снова взобрался на свое место, магам предстала необычная картина: шар пульсировал алым светом…

— Какого?.. — хотел было озвучить свои вопросы несостоявшийся наследник, но в дверь постучали.

— Войдите, мадам директор, — пискнул Флитвик, задвигая все еще светящийся шар в ящик стола.

Минерва, уже в своем человеческом обличии, вошла в гостиную.

От острого глаза ведьмы не укрылся небольшой хаос, царящий у рабочего стола коллеги.

И явно чем-то недовольный Снейп, почему-то сидящий на стуле со сломанной спинкой. К тому, что Снейп всегда был чем-то недоволен, Минерва уже привыкла.

Но то, что зельевар при этом старательно пытался изобразить на лице безразличие и скуку, выглядело очень подозрительным.

— Что вас привело ко мне, мадам директор? — наигранно беззаботным голосом спросил Флитвик, предлагая Минерве сесть в кресло.

— Ничего особенного, Филиус, — мягко сказала МакГонагалл, игнорируя предложенный коллегой «трон». — Меня заинтересовала ваша работа, и я пришла предложить вам свою помощь, а заодно узнать, над чем вы работаете.

— Как вы уже успели заметить, мадам директор, — перебил коллегу Снейп, на слове «мадам» его немного перекосило. Это не укрылось от взгляда его собеседницы. — «Ничего особенного…»

Брови Минервы поползли вверх.

— Мы изучаем ритуалы наследования, — снова вмешался Флитвик, тут же заслуживший убийственный взгляд Снейпа. — Многие ученики потеряли родных прошлой весной, и теперь, став совершеннолетними, они захотят получить положенное наследство, — продолжил Флитвик.

— Вполне возможно, мадам директор, что выпускники могут обратиться к нам за разъяснением некоторых вопросов, — растягивая слова, закончил за коллегу Снейп.

Минерва, казалось, хотела что-то спросить, но внезапно передумала.

— Если вам потребуется моя помощь, можете на нее рассчитывать. Доброго вам вечера, профессор Флитвик, профессор Снейп…

Как только дверь за директрисой захлопнулась, а сама она ушла достаточно далеко, Северус Снейп разразился отборной бранью.

— …Северус? — Флитвик выглядел обеспокоенным.

— Я в порядке, — отмахнулся Снейп, снова обретая контроль над собой.

— У вас кровь.

Теперь Северус наконец понял, на что так внимательно смотрел его приятель: рана от укуса Нагайны при падении частично вскрылась и начала кровоточить, пропитывая ворот его рубашки.

— Черт, — снова выругался Снейп, — кровоостанавливающее зелье у меня в кабинете. Что означала такая реакция объекта на ритуал, Филиус?

— Только то, что ваша матушка жива, мой друг. А это значит, объект все еще принадлежит ей — не вам. 

Флитвик устало улыбнулся, но, спохватившись, тотчас принес снежный шар и хотел отдать его Снейпу, но тот замешкался. 

— Не волнуйтесь, коллега, теперь он для вас безопасен, хотя и все еще бесполезен. Мне очень жаль. Доброй ночи, профессор Снейп. Поторопитесь, а не то зальете кровью коридор, и мистер Филч будет в бешенстве.

— Плевать я хотел на старого сквиба, Филиус, — фыркнул Снейп, пытаясь прижать воротник мантии к ране, сквозь боль. — И вам доброй ночи, профессор. Спасибо за помощь. 

Сунув окровавленной рукой злосчастную безделушку в карман мантии, Снейп поспешил вернуться в свои комнаты. Выходя, он не заметил, как полосатый кошачий хвост скрылся за ближайшим гобеленом вслед за его обладательницей.

Северус Снейп считал себя человеком предусмотрительным, но на деле это не всегда было именно так: про кровоостанавливающее зелье он Флитвику безбожно врал.

Дело было в том, что пару дней назад он как раз готовил приличную партию этого зелья для госпиталя Мунго, но ингредиентов у него было в аккурат на этот заказ, и себе он (впервые за несколько лет практики) решил ничего не оставлять.

«А зря… Очень-очень зря…» — думал Снейп по пути к своим комнатам. «И зачем я просил себе комнаты лучше? Прежняя берлога была в десяти шагах от класса зельеварения, а теперь до лаборатории через весь замок топать…» — продолжал корить себя Мастер зелий, ввалившись в свою гостиную как в самые наихудшие времена служения Лорду.

Кровь на рубашке уже свернулась, и ткань теперь напоминала плотный картон, еще больше раздражая рану.

Кое-как справившись с пуговицами на мантии одной рукой, Северус стянул ее и бросил в кресло.

Расстегнуть манжеты на рубашке у него не вышло, и он просто разорвал их. Мелкие пуговки покатились по полу…

Идти к мадам Помфри ему совсем не хотелось, да и медпункт был неблизко, а сама Помфри, вероятно, уже спала.

Кровь все еще не останавливалась, и выход у мага оставался только один: использовать вместо зелья молотую кору гремучей ивы: кора обладала сильным прижигающим эффектом, и никому в здравом уме не пришло бы в голову использовать ее для остановки крови.

Процедура обещала быть крайне неприятной.

Достав необходимую ему склянку с темно-бурым порошком, Снейп откупорил бутылку огневиски.

Выпив солидный глоток Огденского, зельевар очистил рану и зачерпнул лопаткой небольшую порцию порошка (руками его брать было небезопасно).

Поднеся лопатку к своей многострадальной шее, мужчина задержал дыхание, а затем приложил порошок к открытой ране. В глазах у него потемнело, и Снейп зашипел, как рассерженная гадюка: ощущения от соприкосновения порошка с кожей были такими, как если бы он приложил к ране раскаленный металл. Эффективность средства была примерно такой же: кровь сразу остановилась.

На месте открытой раны теперь темнел бурый ожог.

Дрожащими руками Северус вернул лопатку на место вместе со склянкой.

Приведя себя и испорченную одежду в порядок, зельевар снова обратил внимание на снежный шар: котенок в глубине шара крепко спал.

— Пожалуй, я последую твоему примеру, приятель… — сам не зная зачем, сказал Северус котенку, оставляя сувенир на письменном столе.

Шея все еще ощутимо саднила, не давая Снейпу заснуть, но усталость вскоре взяла верх…

«Надо найти более безопасные способы открыть шар», — было последней мыслью Снейпа, прежде чем он заснул.

Впереди его ждали последние выходные перед началом экзаменов.

Пока профессор Снейп крепко спал, с «объектом» на его столе происходили некоторые метаморфозы: кровь Северуса, попавшая на поверхность стекла, просочилась внутрь шара…

К полуночи снег в шаре сменили ярко-алые осенние листья.

Они кружили в своем хаотичном танце, подобно снежинкам, вокруг одинокого жильца внутри.