Лучший друг и защитник (гет)

Примечания:

Замечания учтены, ошибки в речи ребёнка сделаны намеренно:)

Расставание в аэропорту прошло как будто ритуал погребения. Все были хмурыми и не особо разговорчивыми. Джеймс отдал Гермионе своего жирафика Томми, тем самым растрогав её до слёз. Он сам стал осознавать, что матери нет рядом, только когда она скрылась с глаз.

— Бабуля, а когда мама ве-нётся?

— Через неделю, милый.

— А че-е-ез неделю — это когда?

— Это через семь дней. Сегодня, завтра, послезавтра и...

Объяснять ребёнку, что в неделю Гермиона вряд ли уложится, миссис Грейнджер не стала. Джеймс и без того опечалился. Они все дружно стояли в аэропорту до тех пор, пока самолёт Гермионы не взлетел.

— Не ожидал от неё, — помолчав, признался Гарри.

— Прошу, не будь к ней строг. Ей очень нелегко пришлось. Во многом потому, что она привыкла полагаться только на себя, — сказала ему миссис Грейнджер. — Думаю, ей нужно немного времени, чтобы побыть одной и всё обдумать. Возможно, она ещё приятно нас удивит.

Гарри хмыкнул и ничего не ответил. Они вызвали такси и вернулись домой, он дал миссис Грейнджер сквозное зеркальце на случай, если срочно ей понадобится, объяснил, как им пользоваться, и отправился на работу.

Поступок Гермионы Гарри, конечно же, оценил. Наконец-то она умерила своё упрямство и подумала о других. Не то что бы он и впрямь собирался отобрать у неё сына, но не исключал столь суровую меру, в случае если ребёнок и дальше бы подвергался психологическому насилию. Джеймсу и так сильно досталось, теперь Гарри не мог не думать о его благополучии. Может, с Гермионой у них отношения и не наладились, но она всегда сможет рассчитывать на его помощь. Он их с сыном не бросит.

Вечером Гарри наконец-то взял с собой свёрток с «Пёрышком», позвал Бродягу и отправился к Грейнджерам.

— Ну как он? — спросил с порога Эмму.

— Очень переживает… капризничал после обеда, — печально ответила она, и Гарри прошёл в гостиную.

Джеймс и вправду был не в настроении. Нахмурившись, он сидел на ковре и бросал небольшой мячик в стену. Ярко-красная машинка лежала перевёрнутая в стороне. Карликовый пушистик досаждал Живоглоту, сидящему на спинке кресла, и периодически получал от него лапой. Две книжки-раскраски лежали на диване разорванные, а открытые фломастеры валялись на полу.

— Привет, — мягко сказал Гарри, приблизившись к сыну, и уселся рядом. — А чем ты занимаешься? Это такая игра?

Бродяга, подбежавший к Джеймсу с другого бока, открыл пасть и поймал отскочивший от стены мячик. Если какая-то игра у ребёнка и была, то она закончилась. Мячик Гарри от собаки забрал, но решил его отложить.

— Смотри, что я тебе принёс. Это очень классная штука, ты только взгляни на неё.

Свёрток был вскрыт, и метёлка наконец-то оказалась перед Джеймсом. Он кисло посмотрел на неё и поднял взгляд на улыбающегося Гарри.

— Я не свинячил, сам подметай! — обиженно сказал ему сын и отвернулся к Бродяге.

— О… нет, это не для того, чтобы подметать! — спохватился Гарри. — Прости, я совсем забыл, что ты не знаешь. Эта метёлка, чтобы летать.

— Летать?

— Да. Пойдём я тебе покажу.

В прихожей ему пришлось помочь сыну обуться и одеться, и они вышли на улицу. Как Гарри и ожидал, стоило только Джеймсу сказать «Вверх!», как метёлка легла ему в ладошку. Он помог сыну усесться и заверил, что у него всё получится. Джеймс поднялся на три фута от земли и, покачнувшись, тут же схватился за Гарри.

— Всё хорошо, ну что ты, давай, пойдём вместе. Не бойся, я тебя держу.

Джеймс вцепился одной ладошкой в древко, а другой — в руку отца. Гарри тянул его за собой и медленно шёл вокруг дома. Бродяга двигался за ними. На втором круге Джеймс наконец-то положил вторую ладошку на метлу и попробовал полететь сам.

— Всё правильно! Давай, молодец! — подбадривал его Гарри.

Сын разогнался и полетел к углу дома. Бродяга побежал за ним.

— Джеймс, поворачивай! — крикнул Гарри. — Потяни метёлку влево! Сынок, влево!

Джеймс замешкался и не понял, что сделать, чтобы повернуть. Гарри взмахнул волшебной палочкой, желая ему помочь, но на пути, как назло, оказался Бродяга. Заклинание отскочило от него, и Гарри сам «отлетел» немного влево.

— Па-а-а-а-а-а-а-па!

Джеймс на полном ходу угодил в кусты. Ветки затрещали, метёлка выскочила из его пальчиков, а сам мальчик пролетел чуть дальше и неприятно приземлился.

— Джеймс!

Обеспокоенный Гарри подбежал к сыну и застал того в слезах. Ладошки и щёки Джеймса были в царапинах, а курточка немного порвалась.

— Эй, мы сейчас всё поправим, — сказал было Гарри, стряхнув с одежды ребёнка листочки и грязь, но Джеймс шлёпнул его ладошкой по руке и вырвался.

— Сам летай на своей метёлке! — воскликнул он и побежал в дом. — Бабу-у-уля!

Миссис Грейнджер, спустившись с крыльца, поспешила навстречу и заключила внука в свои объятия.

— Ну что ты, милый, мы сейчас всё подлечим. Идём, солнышко, не плачь.

Гарри растерянно смотрел им вслед, не понимая, как одно несчастное падение могло так сильно расстроить ребёнка. Он сам за своё детство разбивал коленки и получал синяки или царапины бессчётное количество раз. Гарри достал метёлку из кустов, погладил Бродягу и отправился обратно в дом. Джеймса он нашёл на кухне. Мальчик сидел у бабушки на коленях, а она протирала ваткой, смоченной в растворе, его щёчки и ладошки. Раствор, как Гарри понял, был изготовлен Гермионой, потому как от его действия царапины быстро затягивались, а покрасневшие участки кожи светлели и снова принимали естественный цвет.

— Сынок, мне очень жаль, что так вышло. Прости меня, пожалуйста, — попросил Гарри, усевшись на соседний стул, но Джеймс от него отвернулся и обнял бабушку.

Миссис Грейнджер сочувственно посмотрела на Гарри и вспомнила, что пора ужинать. Гарри помог ей накрыть на стол. Бродяга, оставшийся у стула, на котором сидел Джеймс, тихонько поскуливал и положил свою морду ему на коленки. Детская ладошка шевельнулась и стала поглаживать пса по голове.

— Тяжело ему без Гермионы, не сердись на него, — попросила миссис Грейнджер, передав Гарри тарелку.

— Я не сержусь, — ответил он, хмуро посматривая в сторону сына.

Гермиона, конечно же, как он мог о ней забыть. Вот кто мастер создавать трагедию на пустом месте. Так и чувствуется её воспитание. Упал, ударился, значит, всё, конец света, пора всё бросить. Гарри покачал головой и занял себе место напротив сына. Ничего, неудача — это не страшно, силен ведь не тот, кто побеждает, а тот, кто не сдаётся. Нужно только помочь ребёнку это понять, и он сделается намного счастливее.

После ужина они снова сидели в гостиной и смотрели мультфильмы. Между Гарри и Джеймсом на диване располагался Бродяга, которого сын обнимал. На коленях миссис Грейнджер лежал Живоглот.

— Гарри, мне не очень удобно тебя просить, но… — тихо заговорила она, — у тебя на этой неделе случайно не будет свободного времени?

Как оказалось, миссис Грейнджер собиралась выходить на работу, график у неё был сменный, и в отсутствии Гермионы остро встал вопрос, с кем же оставлять Джеймса. Можно было, конечно, отдать его в детский сад или нанять няню, но здесь имелись некоторые затруднения. Во-первых, оформить документы следовало одному из законных родителей, а во-вторых, и сад, и няня требовали денежных средств, которых и так было немного.

— О, что же вы сразу не сказали… — удивлённо ответил Гарри, внимательно выслушав миссис Грейнджер.

— Прости, мне не хотелось ставить тебя в неловкое положение и вынуждать что-либо делать для нас. Я думаю, как только Гермиона вернётся, в этом плане больше не будет проблем.

В ближайшие двадцать минут они всё обсудили и сверили графики работ. Гарри взял на себя детский сад. С одной стороны, ему, конечно, не хотелось доверять сына чужим людям, но, с другой стороны, мальчику было бы полезно общаться с другими детьми, играть, развиваться, учиться считать, выговаривать при поддержке специалиста некоторые буквы и многое другое. Гарри решил, что он всё оплатит и оформит документы — пора бы уже Джеймсу стать Поттером, в конце-то концов, — и будет два-три раза в неделю сам забирать сына домой.

От мысли, что он станет принимать большее участие в жизни Джеймса, Гарри с улыбкой отправился укладывать его спать, взял с тумбочки книжку со сказками и уселся на край кровати.

— Эту мама читала, — перебил его сын, Гарри перелистнул несколько страниц и начал читать другую сказку. — И эту тоже читала.

Он перелистнул ещё немного страниц, а за ними ещё немного и ещё, но, как оказалось, Гермиона прочитала все сказки в несчастной книжке.

— А ты сам ни одну не знаешь? — спросил Джеймс. — Мама и без книжки много сказок помнит.

— Знаю, конечно, — возразил задетый Гарри. — Сейчас…

Он серьёзно поднапряг память, но на ум, как назло, приходила только одна-единственная сказка.

— Жили-были, значит, трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать…

Сказка достигла середины, того момента, когда Смерть наградила братьев дарами, и Гарри внезапно смолк. Только сейчас понял, что собственноручно посадил себя в лужу. Если он расскажет, чем же эта сказка кончилась, ребёнку точно будут сниться кошмары. Подумать только, одному брату перерезали горло, другой от горя наложил на себя руки, а третий всю жизнь скрывался, пока не постарел и не ушёл со Смертью. Все умерли. «Счастливый» финал.

— А дальше? — прервал затянувшуюся паузу Джеймс.

— А-а-м… — Гарри ещё немного поднапрягся, почесал затылок и принялся отчаянно сочинять: — Старший брат стал самым сильным магом на свете, никто не мог его победить, он женился на прекрасной девушке, они жили долго и счастливо. Средний брат воскресил свою невесту, они… э-э… поженились, у них родился сын, за ним две дочки, они тоже жили долго и счастливо, а младший, он… м-м… много путешествовал по свету, пока не устал. Он вернул мантию-невидимку Смерти, женился и… это… жил долго и счастливо.

— У тебя скучная сказка, — подытожил сын, повернувшись на бочок. — У мамы лучше.

— Да я тебе завтра лучше расскажу! — заверил Гарри и погасил ночник. — Спокойной ночи.

Он вышел из спальни и покачал головой. Ещё бы ему сравниться с Гермионой по части запоминания. Она-то, наверное, все сказки наизусть уже выучила. Ничего, он тоже купит книжки, может, даже волшебные, такие, чтобы герои оттуда выпрыгивали и сами всё рассказывали маленькому слушателю. Нужно будет только перед этим проверить их содержание, чтобы не вышло так, что герои начинают резать друг друга и дружно умирать. С волшебников станется с их «детскими» сказками.

Однако в ближайшие дни Гарри было не до книг. Оформление документов в сад оказалось совсем не таким лёгким делом, как он себе это представлял. Пришлось истратить немало денег, нервов, хорошенько побегать и, не выдержав, взмахнуть волшебной палочкой, чтобы всё стало «как положено законом». К тому же Джеймс никак не ожидал, что его родные окажутся очень занятыми людьми, и в первый же день закатил в детском саду истерику. Отец сразу же перешёл в разряд предателей, был назван плохим человеком, и мальчик в слезах требовал маму вернуться.

— Не переживайте, адаптация не всем даётся легко — это нормально, — заверила Гарри воспитатель, но он всё равно уходил с тяжелым сердцем на службу.

Сидя за рабочим столом, ему думалось, не пора ли уйти в отпуск. Может, так будет легче перенести отсутствие Гермионы, и они с Джеймсом больше сблизятся.

— Ему рано или поздно всё равно идти в начальную школу, — вечером убеждала его миссис Грейнджер. — Так он даже лучше к этому подготовится…

К следующему вечеру в доме зазвенел телефон, и она подняла трубку.

— О, милая, как я рада тебя слышать! Как ты? Как долетела? Как идут дела? Всё получается?

Миссис Грейнджер немного поговорила и позвала внука.

— Мама, ты когда пи-едешь?! — первым делом спросил Джеймс, прижав трубку к уху, и очень расстроился от ответа. — Почему-у-у?! Пи-езжай ское-е-е!

В ближайшие десять минут он жалобно рассказывал ей обо всех своих мучениях. Особенно об отце. Это оказался крайне жестокий человек, который периодически вынуждал его самостоятельно завязывать шнурки, одеваться, расчёсываться, чистить зубы и ещё водил в сад, где были какие-то глупые дети, с которыми приходилось играть и делиться игрушками. Рассказ закончился слезами и брошенной в сторону трубкой. Гарри с растерянным видом стоял в стороне, а Бродяга, присевший возле плачущего Джеймса, тихонько поскуливал и пытался облизать ему личико.

Одна миссис Грейнджер, немало повидавшая за свои годы, с невозмутимым видом погладила Гарри по плечу.

— Ничего, он ещё привыкнет, и станет намного легче, это поначалу так тяжело всё кажется, — сказала она и отправилась успокаивать внука.

Гарри, не знавший, как ему себя лучше вести, стал опасаться, как бы такие «мучения» не закончились стихийным выбросом — вот уж что, а доводить ребёнка до применения магии он не хотел. Сидя на работе, он даже стал чаще посматривать на календарь и считать дни с того числа, когда Гермиона улетела. К его удивлению, шла вторая неделя, хотя ему казалось, что прошёл месяц после того, как он решился активно участвовать в жизни сына. Гарри тяжко вздохнул и вернулся к делам.

К концу недели Джеймс стал шмыгать носом и кашлять. То ли его продуло после очередной вечерней прогулки, когда они бегали с Бродягой, то ли в детском саду было прохладно, то ли дело было в чём-то другом. Миссис Грейнджер поменялась с коллегой сменами, чтобы остаться с ним дома, а Гарри отправился в Косой переулок за Бодроперцовым зельем. У Гермионы вроде бы такое имелось, но он не хотел лезть в кладовку с её запасами и потом выслушивать упрёки, если вдруг что-нибудь перепутает или уронит. Банку Бодроперцового зелья он купил в волшебной аптеке и вернулся домой.

— Сынок, иди сюда.

Гарри дал сыну выпить полстакана зелья и отправился на службу. Миссис Грейнджер сообщила ему по сквозному зеркальцу, что у Джеймса идёт пар из ушей, а в остальном всё хорошо. В обеденный перерыв он достал зеркальце и узнал, что у сына поднялась температура, бабушка дала ему таблетку и уложила в кровать. До вечера Гарри был погружён в работу, пока миссис Грейнджер снова не позвала его по зеркальцу.

— Гарри, его температура ничем не сбивается, а только растёт, я вызвала скорую! — взволнованно сообщила она, и он, бросив всё, рванул к ней.

Джеймс к этому времени лежал в кровати крайне бледный и вялый. Отметка на градуснике в его рту достигла такой высоты, что у Гарри дико застучало сердце. К прибытию машины скорой помощи он сам был весь на нервах и шумно дышал, как после бега. Врач скорой решил поставить ребёнку укол, и тут произошло ещё одно испытание на прочность.

Джеймс дико испугался шприца в руках незнакомого ему дяди и стал кричать на всю спальню:

— Ма-а-а-а-ма! Ма-а-ама, помоги!

Удерживать ребёнка пришлось вдвоём с бабушкой, после чего он от всех отвернулся и принялся реветь.

— Мама, за-бе-ли меня! Мама, ве-нись! Мама, где ты, я хочу к тебе!

За один вечер Гарри стёр со своего лица столько холодного пота, сколько не приходилось по службе за год. Миссис Грейнджер велела ему идти домой и отдыхать, но он сходил только за Бродягой и вернулся.

— Нет, Эмма, это вы идите и отдыхайте, и так весь день возле Джеймса провели, — сказал ей Гарри и наколдовал себе кресло.

Надолго его тоже не хватило. Сказалась усталость, истраченные нервы. Глаза слипались, хоть он и пытался держаться в сознании. В комнате к тому же было тепло, а Джеймс мирно спал.

Гарри вздрогнул и проснулся посреди ночи от лая. Обеспокоенный Бродяга не находил себе места. Он подбегал к креслу хозяина, лаял и снова бежал к кровати. Как оказалось, у Джеймса опять подскочила температура, и он тихонько что-то болтал в бреду. Гарри без раздумий рванул в Мунго и привёл с собой двух целителей. Один водил палочкой над головой ребёнка, хмурился и отчего-то качал головой. Другой задавал вопросы.

— Давали малышу что-нибудь из лекарств?

— Утром полстакана Бодроперцового зелья, а вечером ему сделали укол…

— Хм, странно. А можно на Бодроперцовое зелье взглянуть?

Гарри ненадолго отлучился и принёс в спальню банку с зельем. Целитель внимательно его осмотрел, переглянулся с коллегой и вернул банку обратно.

— Вот теперь всё понятно. Вашему зелью как минимум год, мистер Поттер, а то и больше. Оно застоялось и стало обладать куда большим пробивным эффектом. Для взрослого человека оно подходит, но для ребёнка крайне опасно. Для такого крохи нужен состав попроще и легко выводимый из организма. В вашем случае доза оказалась слишком большой, зелье всё ещё работает и выжигает ребёнка изнутри.

Гарри сглотнул и облился холодным потом ещё раз. Он понятия не имел, что даже Бодроперцовое зелье может быть настолько опасным, и обеспокоенно смотрел на сына.

— Эффект зелья я нейтрализовал, — немногим погодя сообщил второй целитель, — давайте ребёнку побольше воды, завтра утром я к вам загляну. Всего доброго.

На этом они попрощались и ушли, а Гарри остался сидеть в кресле, склонив голову и закрыв лицо руками. Приблизившийся Бродяга положил ему голову на колени и стал скулить. Гарри оторвался от безмолвного самобичевания и стал его поглаживать. К рассвету он так и уснул в кресле.

Утром Джеймсу заметно полегчало, он обнимал устроившегося за ночь под его боком Живоглота, и спрашивал:

— А мама? Она пи-ехала? А когда она пи-едет?

— Очень скоро, мой хороший, — мягко отвечала ему бабушка и кормила завтраком, а Гарри сидел в кресле и был совершенно разбит.

Он написал начальнику, что заболел, и отправился в Косой переулок. Решил посетить волшебную аптеку. Её владелец бегал от него по всему помещению, как хомяк по колесу, едва успевая прятаться за стеллажи и прилавок от летящих в него заклинаний.

— Вы же не сказали, что берёте зелье для ребёнка! — кричал он. — Откуда я мог знать, что так выйдет!

— Я тебя сейчас сам сожгу, тварь! А ну иди сюда! — бушевал Гарри, размахивая волшебной палочкой.

Погром в аптеке закончился с прибытием других мракоборцев. Гарри заявил, что его пытались отравить, и отдал преступника коллегам. По Косому переулку сразу же поползли слухи, что Гарри Поттер раскрыл целую преступную сеть, сбывающую под видом лекарств взрывоопасные смеси. Один из очевидцев успел даже сделать снимок для газеты, а другие тотчас нарекли волшебную аптеку проклятым местом и зареклись в неё больше не ходить. Сам же Гарри отправился к дому министра магии. Час был ещё ранний, чтобы застать того в Министерстве.

— Гарри? Что-то стряслось? — удивлённо спросил Кингсли после того, как убедился, что это действительно его старый друг.

Обычно Гарри не очень любил пользоваться своими связями, но сейчас по-другому было никак. Джеймс остро нуждался в поддержке, а ради него стоило наступить на себя и затолкать подальше обиды.

— Да, мне нужен портал, — не проходя в гостиную, ответил он. — Один в Австралию, другой — обратно. Это очень важно.