Хогвартс: Права Администратора (гет)

Гарри

Прошло несколько недель с тех пор, как Сириуса оправдали. Для Гарри это были самые счастливые недели в его жизни. Мир вокруг, казалось, наконец-то обрёл краски. Дементоры исчезли от ворот замка, унеся с собой свою леденящую тоску. Уроки больше не казались утомительной обязанностью. Даже еда в Большом зале стала вкуснее. У него была семья. Эта мысль грела его изнутри, как глоток горячего шоколада в морозный день.

Но было и ещё кое-что. Что-то тихое, но не менее важное. Гермиона.

Их дружба изменилась. Тот вечер у озера, когда он взял её за руку, что-то сдвинул между ними. Невидимая стена неловкости рухнула, и на её месте возникло новое, хрупкое чувство, которому Гарри боялся дать имя. Они стали неразлучны. Если он не был на тренировке по квиддичу, он был с ней. Чаще всего — в библиотеке.

Это стало их местом. Тихий уголок в самом дальнем конце зала, за стеллажами с фолиантами по древним рунам. Там почти никогда никого не было, и пахло старой бумагой, пылью и чем-то неуловимо сладким — ароматом духов Гермионы. Они сидели за одним столом, якобы готовясь к экзаменам. Горы книг и пергаментов, разложенные перед ними, служили отличным прикрытием. Но на самом деле они почти не занимались. Они разговаривали.

Гарри рассказывал ей о письмах, которые получал от Сириуса. О его планах найти дом, где они могли бы жить вместе. О том, как странно и волнительно думать о будущем, в котором у него будет настоящий дом. А Гермиона слушала. Она не просто слушала — она впитывала каждое его слово, её глаза сияли от радости за него.

В этот вечер они снова сидели на своём обычном месте. За окном библиотеки сгущались сумерки. Мадам Пинс уже зажгла плавающие свечи, которые отбрасывали на книжные полки длинные, пляшущие тени.

— Он пишет, что нашёл один старый дом, принадлежавший его семье, — тихо говорил Гарри, глядя на лежащий перед ним пергамент. — Говорит, там мрачновато и пыльно, но мы сможем привести его в порядок. Вместе.

— Это чудесно, Гарри, — искренне ответила Гермиона, её голос был тёплым. Она отложила свою книгу. — У тебя будет настоящий дом.

— Да, — кивнул он и сам удивился, насколько счастливым прозвучал его голос. Он поднял на неё взгляд. Она смотрела на него так, как никто никогда не смотрел. Не на Мальчика-Который-Выжил, не на игрока в квиддич, а просто на него. На Гарри. И в её взгляде было столько тепла и нежности, что у него перехватило дыхание.

— Знаешь, — вдруг сказала она, понизив голос до шёпота, — я иногда думаю… Все эти странные вещи, что происходили с нами. Тролль, василиск, который вёл себя как щенок, твоё внезапное спасение Сириуса… Иногда мне кажется, что кто-то оберегает тебя.

Гарри нахмурился. Он тоже об этом думал.

— Как ангел-хранитель?

— Или как очень могущественный волшебник, которому ты почему-то небезразличен, — задумчиво произнесла она. — Кто-то, кто исправляет вселенскую несправедливость. Возвращает тебе то, что у тебя отняли.

Её слова поразили его в самое сердце. Он никогда не думал об этом в таком ключе.

— Может быть, — неуверенно сказал он. — Но если бы не ты, я бы всё равно не справился. Рядом с тобой… мне не так страшно. Даже когда мир сходит с ума.

Он не планировал этого говорить. Слова вырвались сами. Но это была чистая правда. Её присутствие, её ум, её вера в него — всё это было его настоящим щитом от всех безумств мира.

Наступила тишина. Не неловкая, а густая, наполненная невысказанными чувствами. Свечи потрескивали, отбрасывая блики на её лицо. Он заметил россыпь веснушек на её носу, которые раньше никогда не видел. Заметил, как одна прядь её непослушных каштановых волос выбилась из причёски и упала ей на щёку.

Импульс был сильнее него. Он протянул руку и очень осторожно, боясь её спугнуть, убрал эту прядь ей за ухо. Его пальцы на долю секунды коснулись её тёплой кожи. Она вздрогнула, но не отстранилась. Она замерла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Её дыхание стало прерывистым.

Мир сузился до пространства между их лицами. Шум библиотеки, шелест страниц, далёкие шаги мадам Пинс — всё это исчезло. Остались только они вдвоём в золотистом свете свечей. Она слегка приоткрыла губы и облизнула их. И этот простой, невинный жест стал для Гарри последним толчком.

Он наклонился.

* * *

Гермиона

Его пальцы были тёплыми. Когда он коснулся её щеки, убирая прядь волос, по её телу пробежала дрожь, похожая на слабый электрический разряд. Она замерла, боясь пошевелиться. Сердце в груди забилось так сильно, что, казалось, его стук был слышен по всей библиотеке.

Она видела, как Гарри смотрит на неё. В его зелёных глазах, обрамлённых тёмными ресницами, плескалась такая нежность, от которой у неё закружилась голова. Она видела в них отражение пламени свечей и своё собственное, испуганное и взволнованное лицо.

Всё произошло так быстро и в то же время так медленно, словно время растянулось, как патока. Он начал наклоняться к ней. Её мозг, привыкший всё анализировать и раскладывать по полочкам, отключился. Остались одни инстинкты, одни чувства. Гермиона не отстранилась. Она ждала. Она хотела этого так сильно, что было страшно себе в этом признаться.

И вот его губы коснулись её губ.

Это было не похоже ни на что, что она читала в книгах или представляла в своих самых смелых мечтах. Поцелуй не был невинным и детским, как первый поцелуй, который она себе воображала. Он был требовательным, но нежным. Неуверенным, но в то же время полным накопившихся чувств.

Сначала это было лишь лёгкое прикосновение, исследование. Его губы были мягкими и немного сухими. А затем он чуть настойчивее прижался к ней, и она ответила, приоткрыв рот. И в этот момент поцелуй из нежного превратился в страстный.

Её руки сами собой поднялись и легли ему на плечи, пальцы зарылись в его вечно растрёпанные, мягкие волосы. Гарри одной рукой обнял её за талию, притягивая ближе, а другую положил ей на шею, его большой палец нежно поглаживал её кожу под линией челюсти.

Это был поцелуй, в котором было всё. Облегчение после долгого напряжения. Благодарность за поддержку. Нежность, которая копилась между ними месяцами. И что-то ещё, новое и пугающее — желание. Чистое, простое желание быть ближе, чувствовать его, дышать одним воздухом. Она чувствовала вкус его губ, тепло его дыхания, стук его сердца, который отдавался в её собственной груди.

Мир перестал существовать. Не было ни Хогвартса, ни книг, ни магии. Были только они вдвоём, в своём маленьком пузыре времени, в тихом уголке библиотеки.

Когда они, наконец, оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, они тяжело дышали. Гарри прижался своим лбом к её лбу, не разрывая объятий. Его глаза были закрыты.

— Гермиона… — прошептал он, и в его голосе было столько эмоций, что у неё снова закружилась голова.

— Гарри… — выдохнула она в ответ.

Больше говорить было ничего не нужно. Всё было сказано в этом поцелуе. Это не было просто дружбой. Это не было мимолётным увлечением. Это было начало. Начало чего-то большого, важного и немного пугающего.

Он снова её поцеловал, на этот раз короче, но не менее нежно. Затем он отстранился и посмотрел на неё. В его глазах больше не было неуверенности. Там была решимость и счастье.

— Я… — начал он, но осёкся, не зная, что сказать.

Она улыбнулась и приложила палец к его губам.

— Я знаю, — прошептала она. — Я тоже.

Они ещё долго сидели в объятиях друг друга в уединённом уголке библиотеки, вдали от чужих глаз. Экзамены были забыты. Книги остались нетронутыми. Они нашли друг в друге нечто более важное, чем все знания мира.

Алекс, наблюдавший за этой сценой через магический артефакт, который позволял ему видеть и слышать на расстоянии, откинулся на спинку своего офисного кресла. Он чувствовал себя триумфатором. Mission Accomplished. Он не просто свёл их. Он создал идеальные условия, подтолкнул их друг к другу и позволил чувствам сделать всё остальное.

Он смотрел, как Гарри снова целует Гермиону, и на его циничном лице появилась редкая, искренняя улыбка. Возможно, в этом и был смысл его пребывания здесь. Не в том, чтобы ломать и издеваться, а в том, чтобы чинить. Исправлять ошибки канона, создавая свою, более правильную и счастливую историю.

Он создал идеальную пару. Теперь нужно было убедиться, что ничто и никто не сможет им помешать. И на горизонте уже маячил четвёртый курс. Турнир Трёх Волшебников. И возвращение Волдеморта.

«Что ж, — подумал Алекс, выключая свой „монитор“. — Пора превратить трагедию в комедию абсурда». Его работа здесь ещё не была закончена.