Merry dancers: продолжим? (гет)

— Абрахас, чёрт возьми, что ты здесь делаешь? — глаза Уши достигли практически идеально круглой формы; она смотрела попеременно то на ручку двери, на которой лежала его рука, то на самого Абрахаса.

Вокруг не смолкал шепот, девушки, как грибы после дождя, повылазили из своих комнат, оглядывая с головы до ног гостя; среди слов, большей частью состоящих из дифирамбов внешности «этого красивого парня», звучали вопросительные: «Аврора? К ней? Не жирно ли ей будет?».

— Так ты приветствуешь гостя с порога? — губы Абрахаса тронула лёгкая насмешливая улыбка.

Приложив немало усилий, Уши согнала с себя оцепенение и улыбнулась в ответ — самой обворожительной из своих улыбок, расправила плечи и подошла к нему.

— В смысле, я так рада тебя видеть, — восторженно заявила она и, встав между ним и дверью, заключила его в крепкие объятия, хотя их отношения никогда не были столь близкими. — Пойдём, я покажу тебе нашу академию, пока главное здание открыто для посещений.

Абрахас, казалось, ничуть не удивился подобному приветствию и, неожиданно для Уши, сжал её в объятиях покрепче, проведя ладонью по спине, из-за чего та вздрогнула. Готовая возмутиться столь интимными прикосновениями, Уши не успела вымолвить и слова, когда над самым её ухом раздался ласковый, мурлыкающий, но настораживающий шепот:

— Дорогая Урсула, можешь не стараться, комендантша мне всё сказала, я знаю, что Аврора вовсе не одна за этой дверью, но никак не могу понять: с каких это пор ты стала покрывать Тома? — его ладонь едва ощутимо спустилась ниже, заставив Уши покраснеть с головы до ног.

— Что ты делаешь? — растерянно спросила она, удивленно хлопая глазами.

— Ты сама на меня набросилась, милая.

Она с силой оттолкнула его от себя и, что есть силы, ударила ногой в дверь, искренне надеясь, что успела предупредить Аврору и Тома, чем бы они там не занимались. Абрахас с любопытством наблюдал за её действиями, и хотя по лицу определить было невозможно, внутри у него всё кипело и бушевало. Из-за дел, которыми намеренно загрузил его отец, он не смог прибыть в Кёльн раньше Риддла и теперь опасался того, что могло происходить за этой дверью. И вот, она отворилась: Аврора, слегка растрепанная и помятая, скорчила недовольную мину, глядя на Урсулу.

— Уши, я тебя убью! — проскрежетала она недовольно. — Я же просила, ещё чу… — но запнулась, читая по губам подруги судорожное: «Абрахас-Абрахас-Абрахас», взгляд её выглядел до крайности испуганным. Осознав, наконец, что хочет донести до неё Уши, Аврора посмотрела за её спину и икнула. — Ты… — выдохнула она, совершенно не в силах поверить в происходящее.

— Смотрю, ты не очень-то рада меня видеть, — ухмыльнулся он в ответ, медленно опуская взгляд: верхние три пуговицы аврориной рубашки были расстегнуты, обнажая шею и несомненно аппетитную ложбинку. Проследив за его взглядом, Аврора тут же запахнулась и стала застегиваться, пристыженно склонив голову. — А, Том, добрый вечер, не ожидал тебя здесь увидеть! — в голосе звучала усмешка, скрывающая за собой кипящую лаву раздражения и ненависти.

Аврора обернулась и застыла с открытым ртом, глядя на Тома, вальяжно прислонившегося к платяному шкафу, стоящему близ входа в комнату. На нём не было свитера, и он бессовестно и нагло глядел на Абрахаса, явно ощущая своё превосходство. Тот, в свою очередь, едва ли не стал выпускать из ноздрей пар, чувствуя, что теряет самообладание.

— И тебе добрый вечер, Малфой! — с наигранной доброжелательностью отозвался Риддл. Казалось, что они совершенно забыли о существовании Уши и даже Авроры, состязаясь на самый испепеляющий взгляд. — Какими судьбами? Я думал, что у тебя много дел в Лондоне…

— Прекрати паясничать! — не выдержал Абрахас, с хрустом сжимая кулаки. — Чем, мантикора вас задери, вы тут занимались? — на этот раз уничтожающего взгляда удостоилась Аврора, нервно вжавшаяся в подругу.

— Не твоего ума дело, — фыркнул Том лениво и оторвал Аврору от Урсулы, по-хозяйски обняв за талию и положив подбородок на её плечо; рука Абрахаса дернулась было к потайному карману зимней мантии за волшебной палочкой. — Но-но-но, не хочешь ли ты повторить нашу недавнюю встречу прямо здесь? — он оглядел застывших в коридоре и в дверях девушек. Аврора, придя в себя, постаралась вырваться из объятий, но Том держал её крепко.

— Отпусти, что ты делаешь? — пораженная до глубины души простонала она. — На нас все смотрят!

— Ты стесняешься наших отношений? — поинтересовался Том шепотом.

— Риддл, прекрати ломать комедию, — жестко сказал Абрахас, подходя ближе и хватая Аврору за плечо.

— Вот только не надо меня как в прошлый раз тянуть в разные стороны! — неожиданно резко заявила Аврора. — Зачем ты приехал?

— Видишь ли, кое-кто очень старательно перехватывал нашу с тобой почту…

Но тут произошло неожиданное — Том резко отстранил от себя Аврору, шагнул в коридор и, оставив её в комнате, закрыл за собой дверь, схватил Абрахаса за предплечье и дернул на себя.

— Колопортус, Муфлиато, — прошептал Том; ему пришлось использовать беспалочковую магию, ведь его волшебная палочка осталась в комнате на тумбочке возле кровати. — А теперь слушай сюда, идиот. Кажется, в прошлый раз мои слова не дошли до твоего скудного разума. Если ты не придержишь свой длинный язык, то нисколько не сделаешь лучше, Аврора будет страдать по твоей вине и только по твоей, — с нажимом прошептал он. Стоявшая рядом Уши ничего не расслышала, находясь за пределами защитных заклинаний, и только недоумённо хмурилась.

— Не забивай ей голову, Риддл, в тебе нет ничего человеческого, лишь только корысть. Нельзя использовать чью-то любовь, чтобы заработать пару галеонов!

— Замолчи немедленно! — Том моментально обозлился, оскалил зубы, собрался ещё что-то сказать, но не успел; позади распахнулась дверь, она с силой ударилась о стену, с которой полетела бурая отслаивающаяся краска. Уши едва успела отскочить в сторону. Аврора с волшебной палочкой в руках молниеносно вклинилась между ними и оттолкнула в разные стороны:

— Немедленно прекратите это ребячество! — тоном, напоминающим манеру профессора Меррисот, произнесла она: — Сегодня сочельник, вообще-то! Не время для драк и выяснений отношений!..

* * *

Мердин бы подрал этот сочельник и Рождество! Абрахас, впрочем, как и Том, ни на шаг не отходил от Авроры, не позволяя оставаться друг другу с ней наедине. Она поочередно отчитывала сначала одного за вмешательство в её личную жизнь, затем другого за наигранное поведение — когда Том бессовестно прижимал её к себе и имел наглость целовать на глазах у возмущенного Абрахаса. Они не давали ей ни минуты покоя, постоянно ругались и язвили, чем в итоге испортили все праздники. Ребята ночевали в отеле неподалеку и тщательно следили, чтобы никто из них не посмел посреди ночи отправиться к ней. Это было совершенно нелепо и по-детски, они вели себя глупо и эгоистично, напрочь забывая о присутствии Авроры. Единственный нормальный её разговор с Абрахасом состоялся по переписке. Он прислал из отеля сову, втайне от Тома, который, видимо, потерял бдительность. В послании говорилось о том, что его отец был в бешенстве от того, что он привел её на помолвку Чарис и Каспара и использовал ту ссору Авроры и Абрахаса из-за Риддла, дабы ограничить их общение, прервать переписку, поэтому она не получала ни единого письма от него на протяжении первого семестра.

Аврора в ответ, наконец, решилась поинтересоваться, что же его так раздражает в их с Томом отношениях, на что, однако, получила весьма неопределенный ответ: не хочу, чтобы ты потом расстраивалась». Ненависть молодых людей усиливалась с каждой секундой, и пару раз едва не дошло до магической дуэли. Студенты стали над ними посмеиваться, однако девушки всё так же строили обоим глазки, искренне не понимая, что же они нашли в Авроре. На рождественской вечеринке Хольстейн стоял с открытым ртом, наблюдая, как возле фуршетного столика, сервированного сандвичами, шампанским и сливочным пивом, стоят «эти два психа» и орут друг на друга благим матом. Аврора, сказав им пару ласковых, направилась прямо к нему — Отто — и пригласила на медленный танец, впрочем, её спутники ничегошеньки не заметили и продолжали ругань. Пару раз из их уст звучали такие изысканные эпитеты и идиомы, что стоящие неподалеку девушки прекращали собственные беседы и жадно впитывали грязную английскую речь. Аврора плакала и истерически смеялась, уставшая от всего этого сыр-бора; плюнув на всё, она отправилась в свою комнату вместе с Уши, они заперлись на сотню заклинаний и для надёжности приставили к двери стул, подпирающий ручку.

— Это просто отвратительно, я так больше не могу! — заныла Аврора, упав на кровать лицом в подушку. — Скорее бы они оба уехали и оставили меня в покое!

И тут же в дверь раздался стук, а приставленный стул заходил ходуном.

— Аврора, открой немедленно! — яростно шипел Том, дергая ручку двери вверх вниз. — Или я её вынесу.

Уши с опаской глядела на дверь, вжав голову в плечи:

— Он точно сошел с ума… — бормотала она вполголоса, переходя на писк.

— Оставь меня в покое! — заорала Аврора, закрыла уши ладонями и зажмурилась. — Отстань, не хочу вас больше видеть, обоих!

— Абрахаса здесь нет! — донеслось в ответ.

— Ты тоже хорош! — возразила она. — Пожалуйста, дайте мне хоть недолго побыть в тишине, от вашего крика у меня уши в трубочку сворачиваются! Всё, Том, уходи!

— Видишь, что ты наделал? — рыкнул Том на приближающегося Абрахаса, который стряхивал с сюртука маленькие льдинки — последствия замораживающего заклинания. — Ну и кому от этого стало легче? Протего! — равнодушно отклонил он летящий в него Петрификус Тоталус. — Только добьешься, что нас выгонят из академии!

— Плевать, я готов пожертвовать своим посещением, лишь бы ты, наконец, отстал от неё!

Урсула, что-то говоря, замахала руками, показывая Авроре что уши уже можно не затыкать. Аврора отняла руки от головы и переспросила:

— Что ты сказала?

— ...Я слышала голос фрау Шнитке, кажется, она их выгнала, — повторила Урсула и с грустью посмотрела на фрагмент дверного наличника, валявшегося на полу. Он не перенёс интенсивных пинков снаружи и отвалился примерно минут двадцать назад.

— Теперь я посмешище всей академии, Уши, — жалобно захныкала Аврора.

— Неправда, — категорически возразила та, очутившись рядом, — наоборот, все только обалдели от такого внимания к твоей персоне. Пусть со стороны это могло выглядеть странновато…

— Ты хотела сказать смешно, — поправила Аврора, скривившись. — Ума не приложу, что на них нашло! Том всегда такой сдержанный, а сейчас ведет себя как хулиган… Да и Абрахас — он никогда ещё не опускался до таких оскорблений, считал, что это ниже его достоинства. Психи, да и только!

— Ничего подобного, просто ревнивые мальчишки, — с умным видом рассудила Урсула, облокотившись на столбик кровати. — Однако Абрахас и впрямь ведёт себя странно, будто пытается тебя о чем-то предупредить, но прямо сказать не может, — вспомнила она последнее его письмо из отеля, которое они с Авророй анализировали вдоль и поперек. — А Том просто защищает свою территорию, мне кажется, он действительно любит тебя…

— Думаю, что он выставляет это напоказ, чтобы позлить Абрахаса…

* * *

Аврора и Урсула впали в ступор от открывшейся их взору картины: в натопленном пламенеющими каминами пабе, закатав рукава рубашек и расстегнув верхние пуговицы воротников, в уголке возле стены сидели Том и Абрахас с раскрасневшимися лицами и сверлили друг друга замутненными взглядами. Верхняя одежда неаккуратными грудами громоздилась на соседних стульях, на столе стояли две рюмки и две глиняные бутылки из-под шнапса, одна, судя по всему, была уже пуста.

— Слабак, моя бабка и то пила больше и оставалась трезвой! — заплетающимся языком вымолвил Абрахас и прищурился, чтобы дотянуться до бутылки и налить еще по порции до краёв.

— Алкоголики в семье? Это… соболезную, — так же пьяно ответил Том, хватаясь всей пятернёй за рюмку и скрежеща основанием по деревянной столешнице, придвигая её к себе.

Абрахас поднял указательный палец вверх и покачал им из стороны в сторону, прикрыв глаза и ухмыляясь:

— Э-э-э, Риддл, ты за словом в карман не полезешь, — и залпом опрокинул порцию шнапса, крякнул в кулак, но не закусил лежащими на столике нетронутыми овощными закусками. — Скотина же ты, аморальный жестокий ублюдок, — медленно и лениво констатировал он. — Вечно ты попадаешься мне на глаза. Сгинь уже!

Том засмеялся чуть высоковатым смехом, держась за живот — от только что опрокинутой рюмки его даже не перекосило:

— Куда же подевалась твоя деланная вежливость? Или ты забыл о манерах?

— Пошёл ты... — бросил тот, наблюдая за тем, как шнапс тоненькой струйкой наполняет рюмки.

Постояльцы бара, празднующие Рождество в узком дружественном кругу, постоянно косились на их столик, качали головами и цокали. Абрахас чувствовал крайнее опьянение и уже не мог держать голову прямо, взгляд отказывался фокусироваться, поэтому он закрыл один глаз, собутыльник нашёл это решение здравым и последовал благому примеру.

— Тоже мне, беседа с глазу на глаз, — фыркнула Аврора, подходя ближе. — И когда это вы успели так надраться? Из-за меня, что ли?

— О, за тебя! — Том с трудом оторвал рюмку от столешницы и выпил; несколько капель упало ему за шиворот полурасстегнутой рубашки.

— Поддерживаю! — отозвался Абрахас, хихикая. — Официант, ещё по одной! — он щёлкнул пальцами; Риддл, смерив его на удивление дружелюбным взглядом, улыбнулся и разлил ещё по порции. Однако стоило им поднять рюмки, как Аврора выхватила их и по очереди выпила, прослезилась, закусила подсоленным огурцом и стала махать ладошкой перед раскрытым ртом, обожженным алкоголем.

Бровь Урсулы поползла вверх, она беспомощно глядела на Абрахаса, Тома и на в момент окосевшую подругу, плюхнувшуюся на стул прямо на мантию Риддла. В следующий момент Урсула была притянута за руку на стул напротив возле Абрахаса. На столе тут же материализовались ещё две рюмки, Том даже в пьяном состоянии проявлял чудо-способности в области магии.

— Я не буду пить, — простонала Уши, сжавшись от звука вылетевшей из глиняной бутылки шнапса пробки.

— Бу-у-дешь, — протянул Том, ставя перед ней наполненную рюмку. — Куда же ты денешься… Ну, с Рождеством!

И тут заиграла музыка из старенького граммофона с потертым медным рупором, стоящего на барной стойке. Скрежет пластинки выдавал мелодию джаза с немецким вокалом.

— Помирать так с музыкой, — пискнула Урсула и опрокинула свою порцию вслед за Авророй, молчаливо смотрящей на вновь наполняющуюся рюмку.

Пьянство постепенно приобретало массовый масштаб, и никто из захмелевших постояльцев уже не обращал внимания на пьющих одну за другой англичан. Только владелец бара заикнулся, что им уже хватит, как Абрахас достал мешочек с галеонами и демонстративно шлёпнул его на стол. Хозяин заведения, разглядев в окосевшем молодом человеке состоятельного клиента, тут же прислал молоденькую официанточку, которая не без труда уговорила пьяниц заказать что-то помимо шнапса. Стол ломился от еды, Уши и Аврора закладывали за обе щёки, а молодые люди продолжали безбожно пить. И чем больше они пили, тем дружественнее становилась обстановка, что быстро смекнула женская половина. Когда Том уже подвинул свой стул ближе к Абрахасу, разъясняя понятные ему одному смыслы жизни, вплетая в речь философские высказывания, Урсула и Аврора лишь удивленно переглядывались…

На следующий день всё вернулось на круги своя, те же споры и ссоры, ещё и подкрепленные серьёзным похмельным синдромом, и так продолжалось до самого конца каникул, разве что на Новый год Аврора, вновь уставшая от бесконечной ругани, сама напоила Абрахаса и Тома и ненадолго вздохнула с облегчением, наблюдая за тем, как они увлеченно обсуждают квиддич. В тот вечер Том, скрипя зубами, позволил отпраздновать собственный день рождения.

Полегчало, когда они оба по очереди исчезли в камине Академии Рунических Культур и отправились в Британию, трансфером через Берлин. За время их пребывания в Кёльне Аврора успела стать посмешищем раз пятнадцать, но, к удивлению, её популярность взлетела до небывалых высот. Несмотря на насмешки, студенты, предпочтительно мужского пола, старались вступать с ней в контакт чаще, чем раньше. Уши разводила руками и чесала затылок, наблюдая за батареей сов, сидевших на подоконнике открытого окна с протянутыми лапками: каждая из птиц принесла поздравление с днём рождения от сокурсников или студентов старших и младших курсов, нашедших её персону весьма интересной. Больше всего Аврора опешила, увидев на одной из девушек — первокурснице — серьги из пробок от сливочного пива, такие в последнее время носила и она сама. Вместе с Урсулой они постоянно получали приглашения на разного рода мероприятия и становились центром внимания даже в столовой, когда со всех сторон их осаждали студенты. Мир сошёл с ума, — думали они, но ажиотаж, создаваемый вокруг них девушками, был вполне понятен — каждая норовила узнать адресок Абрахаса и интересовалась его личным статусом.

— Дурдом! — возмутилась Урсула. — И что это всем так вдруг стало с нами интересно общаться? — она воткнула вилку в яблочный штрудель, да так, будто хотела заколоть врага, но Аврора не отреагировала на её слова, а методично поглощала свою порцию пирога, глядя куда-то сквозь стол. — Эй, ты сегодня какая-то притихшая. Что-то стряслось?

— Я не получала от Тома писем две недели, — негромко ответила Аврора, продолжая ворочать десертной вилкой. — С самого моего дня рождения… Он писал мне каждую неделю…

— Может, его Абрахас запер в одном из своих сейфов в Гринготтсе? — но шутка не пришлась по вкусу, даже расстроила. — Ладно, вероятно, у него есть на то причины? А вдруг совы не доходят? Сейчас такие морозы, а Британия не так-то близко, знаешь ли.

— Не успокоила, — бездумно сказала Аврора, кусок штруделя сорвался с вилки и упал обратно в тарелку, но она этого не заметила и поднесла ко рту пустой столовый прибор. — Я чувствую что-то не так…

* * *

Перехитрить отца не составило труда, теперь Квинси — личный эльф Абрахаса, слушающийся только его, был в ответе за почту и не давал Майни сжигать письма по мере их поступления и отправки. Аврора будто бы успокоилась после трудных каникул в его обществе и обществе Тома. Да, изрядно они потрепали друг другу нервы, а заодно и ей, правда она никак не могла понять причины их склок, но лучше уж неведение… интересно, во сколько галеонов жестокий лорд Малфой оценил её счастье? От подобной несправедливости оставалось только негодовать, но, как показало время — недолго…

Абрахаса было сложно разглядеть за стопками бумаг, возвышающимися на его столе и доходящими до самой его макушки. Клинхенд как с цепи сорвался, забрасывая его бумажной работой, тогда как секретарь плевал в потолок и полировал пилочкой свои ногти, закинув ноги на стол. Отец, которому довелось выслушивать жалобы на строгого начальника, был вовсе не против трудотерапии, высасывающей из Абрахаса все силы. Ещё больше раздражал вентиляционный люк, располагавшийся прямо над его рабочим местом, из которого то и дело доносился опостылевший гул ветра, а иногда холодные потоки заставляли вставать дыбом волосы на затылке и сбрасывали со стола всю корреспонденцию, которую приходилось собирать и раскладывать обратно по степени важности и темам. В итоге сплошные простуды сопровождали эту холодную зиму, сквозняки подрывали здоровье, несмотря на постоянный приём множества зелий, вплоть до перцового.

Именно в такой обычный, ничем не примечательный день (разве что на ногу упала тяжелая папка с документами), и пришёл Риддл, прямо к нему на работу во время ланча. Выглядел Том как всегда собранно и равнодушно, будто и не было тех сумасшедших каникул. Он опустился без приглашения на стул напротив, бросив вежливое приветствие, сложил руки на столе замком и дождался, пока Абрахас уберет со стола лишние бумаги и соизволит обратить на него всё своё внимание, чего тот делать не торопился.

— Итак, что привело тебя в Министерство Магии? — подразумевалось: зачем я тебе нужен? — Мог бы наведаться ко мне домой по окончанию рабочего дня.

— К сожалению, я не располагаю лишним временем, — отозвался Риддл. — В общем, у меня есть к тебе небольшое дело.

— Разве ты не ошибся… Малфоем? Ах да, мой отец же во Франции… — с наигранным беспокойством произнёс Абрахас, опершись щекой на кулак, но на лице собеседника не проступило ни тени раздражения.

Том терпеливо подождал, пока тот прекратит язвить, затем просто достал из внутреннего кармана сложенный пополам конверт и маленькую бархатную коробочку насыщенного тёмно-зеленого цвета, положил их на стол и внимательно посмотрел в глаза собеседника, вернув руки в первоначальное положение.

— Передай это Авроре, — попросил он серьёзно, не теряя зрительного контакта.

— Пошли по почте, я тебе сова, что ли? — усмехнулся Абрахас, пряча любопытство насчет содержания футлярчика.

— Абрахас, — уже давно Том не использовал имя вместо его фамилии в разговоре, но запнулся. — Мне нужно уехать очень далеко, и я не знаю, когда смогу вернуться. Просто выполни мою просьбу, сам я не хочу лишних вопросов от Авроры и истерик.

— Ты бросаешь её! — тот возмущенно приподнялся в кресле. — Я так и знал, Риддл! Ох, ну и гад же ты! — благо, что кроме них двоих в офисном помещении никого не было, все сбежали на ланч. — Я так и знал, что этим закончится, ты бессовестный…

— У меня нет выбора, — спокойно ответил Том, гладя ворс бархатной коробки в разные стороны. — И нет, опережая твой вопрос, могу сказать, что с твоим отцом это никак не связано. Можешь радоваться, на некоторое время я исчезну из ваших жизней.

— Надолго? — сдержанно спросил Абрахас, уже не желая ехидничать, он ощутил некое беспокойство. — А как же Аврора?

— Только не стоит проявлять наигранное беспокойство. Разве ты не должен прыгать до потолка от счастья? Оставляю Аврору на тебя, как ты и хотел. Не знаю, сколько времени займёт моё… назовем это путешествием.

— Риддл, — уже презрительно бросил Абрахас, — так дела не решаются! Ты сваливаешь с себя ответственность, зачем вообще тогда нужно было начинать с ней отношения? Чтобы разбить ей сердце? Ах, да, твой кошелек пополнился галеонами моей семьи, как же я забыл, что совесть и ты — вещи разные. Блестящий студент Хогвартса оказался прохвостом...

Том вздохнул, и этот вздох был исполнен какой-то непонятной тоски, ведь не собирался ругаться, он специально пришел в министерство, чтобы разговор прошёл более или менее спокойно. Жизнь начиналась с сегодняшнего дня, а точнее, с шести часов вечера, когда активируется созданный собственноручно портключ прочь из этой страны, он и так слишком надолго здесь задержался и причин понять не мог. Что-то заставляло Тома постоянно откладывать отъезд, вероятно, он просто привык к Британии, врос в неё.

Абрахас возмущенно смотрел на своего с недавних пор врага, силясь осознать: радоваться ему или беспокоиться. Аврора будет сильно расстроена, это не просто разорвёт ей сердце, а уничтожит все надежды, слишком сильно она любит этого отвратительного корыстолюбивого ублюдка, слишком долго она ждала, когда же сам Том Риддл соизволит обратить на неё внимание. В полном молчании Риддл снова полез в карман мантии, на этот раз в другой и, позвенев мелочью, а может, ключами, извлёк оттуда небольшую помятую бумажку желтоватого цвета, больше похожую на мусор, развернул и разгладил её на столе, затем положил к конверту с письмом и бархатной коробочке. Он поднялся с места и, не прощаясь, пошёл к двери, оставив Абрахаса наедине с самим собой.

— В благородство играешь? — донёсся в спину голос, заставивший Тома обернуться.

Он взглянул на ту самую бумажку в руках Абрахаса, которая была до сих пор необналиченным чеком лорда Малфоя, и усмехнулся:

— Называй, как хочешь, надеюсь, что ты сможешь позаботиться об Авроре…

* * *

«Неслыханное ужаснейшее происшествие! Можем ли мы доверять самым преданным, как мы всегда считали, существам? Хэпзиба Смит — уважаемая волшебница Британии и член благотворительного общества имени Анны Карсон — была найдена мёртвой у себя в особняке неподалёку от Косой аллеи. Домашний эльф убил свою хозяйку посредством яда, как сообщили нам следователи Аврората. Яд, найденный в недопитой чашке кофе, которым предположительно и была отравлена Хэпзиба, имел в составе мышьяк и, скорее всего, использовался для травли грызунов, коих, по словам родственников, в последнее время много развелось в подвалах особняка. По словам миссис Алисы Кэмбридж — дочери погибшей, старая эльфийка Похлёба уже ни на что не годилась, она едва видела и практически потеряла слух, есть вероятность, что она перепутала яд с сахаром и по старости своей отравила хозяйку. Похлёба сейчас находится в следственном изоляторе и пока не может дать четкие показания, так как пребывает в истерике. Кажется, что она и сама не может поверить в то, что хозяйки больше нет. Особняк Хэпзибы сейчас обыскивается на предмет пропажи ценных вещей, родственники говорят, что и сами никогда не знали о многих сейфах и счетах, а так же об имуществе, коим она владела. Кто знает, был ли это чудовищный несчастный случай или чей-то злой умысел? Следите за выпусками криминальных новостей…».

Далее следовало имя известного журналиста, написавшего эту статью.

Абрахас отложил «Ежедневный Пророк» в сторону и отпил кофе из чашки; нет, он не беспокоился о своих эльфах, они всегда были покладисты и никогда бы не предали хозяина. Однако эта статья заставила его задуматься: неужели нужно опасаться собственных слуг, и станет ли это происшествие переворотом в Магической Британии? От этих мыслей его отвлёк отец, появившийся в камине его личного кабинета с саквояжем в руках. Они не общались и не виделись с тех пор, как Абрахас посмел забросить дела и отправиться на Рождество к Авроре. Странно, Луи мог бы переместиться в своё крыло, однако первый его вопрос отмёл все мысли, будто он сменил гнев на милость:

— Ты не видел Риддла? — сухо поинтересовался отец безо всяких приветствий, на миг задержавшись взглядом на металлической побрякушке по форме напоминающей сову, лежащей на столе в открытой бархатной коробочке.

— Нет, — равнодушно ответил сын, наливая из фарфорового чайника с узким горлышком чаю в свою кружку; он не удосужился спросить, присоединится ли отец к чаепитию и не собирался рассказывать о вчерашней встрече с Томом. Пускай сам разбирается…