Ангелы поневоле (гет)

Я оказался у скромного здания, окруженного ржавым железным забором. Полюбовавшись маггловской архитектурой, я уже собирался толкнуть калитку и подняться по ступенькам, когда меня окликнул знакомый голос.

Я нехотя повернулся и увидел Рона Уизли.

— Добрый день, профессор Снейп, — робко поздоровался он.

Казалось, он хочет что-то спросить.

— Рад видеть вас, мистер Уизли. Вы… живете где-то поблизости? — спросил я, надеясь, что он идет не к Гермионе.

— А… да, здесь, через дорогу, — сказал он, указывая на похожее здание. Затем задумчиво посмотрел на меня и сказал:

— Я все думал, когда вы придете.

Он заметил мое замешательство и продолжил:

— Гарри рассказал мне о вашем признании той ночью… Честно сказать, я не удивлен.

— И почему же?

— Когда она вступила в Орден, вы изменились… Я всегда чувствовал. Я имею в виду, нетрудно было заметить, что она вам нравится, — выпалил он и отошел подальше, будто боясь, что я его ударю.

Не знаю, чем я был больше удивлен: тому, что я так неосторожно показал свои эмоции или тому, что в пустой голове Уизли все-таки нашлась одна извилина.

Наступила неловкая пауза. К счастью, у него хватило ума ее прервать:

— Ну, мне пора... Удачи вам, профессор.

— Вам того же, мистер Уизли. До свидания.

Я вошел через калитку и направился к крыльцу.

Меня опять окликнули.

— Кстати, профессор... Думаю, что чувство взаимно.

С этими словами Уизли перебежал дорогу и пошел к себе домой.

Я поразился. Как это произошло? Чувства людей для меня всегда были открытой книгой. Как я не заметил симпатию Гермионы ко мне?

Я вошел в здание и попал в фойе, в котором был список квартир и имена их владельцев. Домик был небольшой, двухэтажный. Я без труда нашел имя «Г. Грейнджер» рядом с номером 22.

По скрипучей лестнице я поднялся на второй этаж. В небольшом коридоре было темно и уютно. Атмосфера этого домика как-то странно подходила Гермионе. Как мне подходили подземелья. Здесь было гораздо лучше, чем в особняке Биллингса. Я вспомнил ее в ту ночь, на вечеринке. До чего неуместно она там выглядела! Как я раньше не догадался, что она под действием «Империуса»?

Когда я постучал в старую, зеленую дверь, у меня засосало под ложечкой, как перед первым свиданием. Хотелось сбежать. Вместо этого я ждал. Я услышал ее шаги. Она открыла дверь.

И вот Гермиона встала передо мной на пороге. На ней был светло-желтый халат. Волосы, убранные назад, беспорядочно падали на плечи. Не было ни макияжа, ни украшений. Я никогда не видел ее такой красивой. Ее карие глаза удивленно смотрели на меня, но она молчала. Я тоже.

Я был рад просто увидеть ее снова. Обычно мне этого хватало. Наконец, я улыбнулся и спросил:

— У вас есть йод?

Она тут же покраснела и рассмеялась. Глядя на ее улыбку, я подумал, что… Не скажу, что женщины, красивей ее, я не встречал. Но простота ее одежды, скованность жестов и мягкость взгляда — в ней было все, что я так любил. Я любил ее такой, какой она была.

— Я думала, вы больше не захотите меня видеть. После всего, что я наделала, — сказала она, опустив глаза.

— Вы ничего такого не сделали. Мы оба знаем, что вы были под действием «Империуса», — чересчур резко сказал я, и она кивнула.

— Входите, профессор, — она отступила, пропуская меня внутрь.

— Северус.

— Что?

— Я вам больше не профессор.

— Да,— улыбнулась она.— Я хотела поблагодарить вас за все. Если бы не Гарри, Рон и вы… Вы мои ангелы-хранители.

— Вряд ли во мне есть что-то ангельское, Гермиона, — ответил я. Мне не очень понравилось такое сравнение.

Она усмехнулась. Я будто снова увидел невыносимую всезнайку.

— А все-таки вы — ангел.

Я медленно подошел к девушке, смахнул с ее лица непослушные пряди и нагнулся к ней. Встав на цыпочки, она обняла меня за шею.

Долгий, медленный поцелуй. Наш второй поцелуй. Хотя на самом деле первый, потому что на этот раз я целовал настоящую Гермиону Грейнджер.