Забыв, начать сначала (гет)

В первые минуты пробуждения Тедди честно подумал, что в догонялки с оборотнем он проспорил монстру не только право добавить к нескольким татуировкам на его теле пару десятков “штрихов”, но и разрешение напоследок хорошенько приложить себя головой о что-то весьма твердое…

С трудом разлепив веки после влитых в него накануне ночью зелий, Тедди мгновенно зажмурился, ослепленный солнечным светом, льющимся из ближайших к его кровати окон. Ясная погода с утра явно предвещала дождь после обеда. Или до. Но ничто не предвещало того, что предстало перед ним, стоило его глазам немного адаптироваться.

Прежде виденная им лишь мельком решетчатая стена, отделяющая его скромное ложе от остальной части школьного лазарета, сейчас напоминала ровную посадку в теплицах профессора Лонгботтома — все прутья были сплошь увиты цветами. Подозрительно шевелящимися цветами, надо сказать.

Но даже напоминающие ядовитую фасоль заросли были менее неожиданны по сравнению с той, кто дирижировал этой трепетавшей на ветру живой стеной.

Без сомнения, стоящая к нему спиной девочка была не кем иным, как Мари-Виктуар Уизли... Сон. Просто сон. Или все же... нет.

Сердце пропустило удар, потом другой, и он, кажется, совсем позабыл, как дышать.

Как завороженный он наблюдал за игрой солнечных лучиков в волосах Мари, уверенно хозяйничающей вокруг его постели. По идее, один только вид искрящихся золотом локонов должен был дарить тепло и согревать, однако, его внутренности почему-то все больше сковывало льдом, кожу терзали колючие мурашки, а голову — тысячи вопросов.

Почему сейчас? Почему не год назад? В конце концов, что за насмешка судьбы!

Он давно примирился с тем, что мечтам суждено оставаться мечтами, а все события, происходящие в его жизни, это только подтверждали.

Взять хотя бы его самое первое заветное желание: чтобы однажды под Рождество раздался стук в дверь, и бабушка, открывшая внезапным гостям, закричала на весь дом: “Тедди, встречай, мама с папой вернулись!”

В детстве подобное казалось таким возможным, почти реальным, но спустя несколько лет бесполезного ожидания пришло понимание того, что родители никогда не появятся…

Осознав всю бесполезность мечты о несбыточном, ему нестерпимо захотелось убежать, скрыться и никогда не возвращаться. Ведь его никто не понимал! Никто! Разве что только...

Рука крестного, ободряюще сжавшая плечо, остановила его.

Гарри Поттер знал все о таких мечтах. Сам через это прошел.

И тогда появилось другое желание — стать частью большой и дружной семьи крестного. Стать сильным и смелым, чтобы однажды Гарри Поттер мог с гордостью назвать Тедди сыном, наравне с собственными детьми.

Все казалось бы вполне выполнимым, если бы… крестный не погиб.

Окружающий мир вновь погрузился во тьму. И он вновь остался один. Один?

Но ведь у него была лучшая подруга Мари! Каждый раз она встречала его так, будто он — единственный человек во всей вселенной. И с каждым днем ему все больше хотелось стать этим единственным человеком для нее…

Даже то, что он ехал учиться в Хогвартс, не изменило ее отношения к нему. Для нее Тедди — лучший друг! Бессменный партнер во всех ее проказах. И он сам уже представлял, как через пару лет, когда она сядет в красный экспресс и по прибытии старая потертая шляпа, едва коснувшись светловолосой головы, отправит ее на красный факультет, они вдвоем взорвут школьные порядки.

Но не тут-то было! Пришёл долгожданный момент и... Мари отправили учиться в заграничную школу. В Шармбатон. Еще одна мечта разлетелась вдребезги. Страницу с хорошим концом вырвали из его сказки, оставив лишь намек на то, что могло бы быть в другой истории. Не с ним.

И чем дальше, тем хуже.

Смерть бабушки, приют… Если бы не появление Хлои в его жизни, все стало бы абсолютно бессмысленным.

И вот теперь, когда колесо судьбы, казалось бы, сбавило обороты и перестало сыпать на его голову очередную порцию испытаний, кто-то там, наверху, заново перетасовал колоду, и перед ним оказался новый расклад.

На руках Джокер, но, чтобы выиграть в этой игре, ему надо разменять одну из уже имеющихся карт. Ту, которая за год заставила его поверить в свою нужность кому-то.

Мечта в противовес чести. Вызов, на который он не может ответить, потому что уже не свободен.

Люпин с трудом заставил себя моргнуть и набрать в легкие воздуха. Надо прервать молчание и выяснить, из-за чего Мари тут. Невыносимо, когда в голове теснятся сотни вопросов, каждое мгновение грозя взорвать сдерживающую их оболочку.

Не придумав ничего лучше, Тедди Люпин задал самый простой и глупый вопрос из всех пришедших на ум:

— Что ты здесь делаешь?

— Тедди?!

Светлые волосы Мари, резко обернувшейся на голос Люпина, ослепительно сверкнули в воздухе. Секунду яркие голубые глаза отражали удивление, которое всего один удар сердца спустя сменилось диким восторгом. Тедди по достоинству оценил его силу, когда полувейла налетела на него, крепко сжимая в объятиях. Сразу вспомнилось, где что сломано, порезано, замотано бинтами. Да и в реальность от так резко накатившей боли тоже поверилось на удивление быстро.

— Я самый, — выдохнул Люпин, подавляя мысли о ноющих ребрах и приобнимая подругу детства.

Пусть он чувствовал себя как разбитый котел, а внешне наверняка напоминал мумию: укрытый простыней и по самую шею замотанный бинтами, пусть впервые он не собирался бороться за свою мечту, но... он был безумно рад этой встрече.

Губы тронула улыбка при воспоминании об удивленном выражении, промелькнувшем на лице Мари, когда он ее окликнул. Сдержаться от того, чтобы не подколоть ее, стало безумно сложно и, ехидно сощурившись, он спросил:

— Признайся, ты ожидала увидеть кого-то другого?

Отстранившись, Мари усмехнулась и отрицательно покачала головой.

— Это все мадам Помфри! Она уверяла меня, что зелья продержат тебя во сне до завтрашнего утра! Обманщица! Если бы я знала, что ты проснешься так рано, я бы поторопилась с украшением...

— Ты об этом украшении? — кивнув в сторону решетки, увитой непонятной колыхающейся растительностью, уточнил Тедди. — А ты уверена, что эти похожие на Трепетливые кустики цветы безопасны?

Что-то подсказывало Люпину, что от них стоит на всякий случай держаться подальше...

— Для тебя, да… — уклончиво ответила Мари, подтверждая подозрения Тедди. Стоя в сторонке, она скромно накручивала локон на указательный пальчик, а уголки ее губ чуть подрагивали, как будто она пыталась сохранить серьезное выражение лица.

Тед прикусил губу, чтобы самому не рассмеяться. За четыре года разлуки он успел отвыкнуть от всех этих привычек подруги.

— Ты так и не ответила, что делаешь здесь, в Хогвартсе? — спросил Люпин и до того, как Уизли успела сказать хотя бы слово, добавил: — Предупреждаю, я никогда не поверю, что ты перепутала поезда или проспала и решила, что Шотландия ближе…

Мари возвела глаза к потолку.

— Все из-за нашей встречи в Дырявом котле… — начала она, но внезапно умолкла.

От ее пристального изучающего взгляда у Тедди предательски перехватило дыхание и волосы на голове явно попытались скопировать алый цвет лежащего на тумбочке галстука, но он сдержался.

Его внезапное смущение не укрылось от Мари, и, лукаво улыбнувшись, она наклонилась к нему.

— Я заметила, что тебе челка в глаза лезет, наверно, неудобно?

От аккуратных прикосновений ее пальчиков, на мгновение запутавшихся в его волосах, по всему телу Тедди пробежали мурашки.

— Я просто написала заявление на перевод в Хогвартс, — пожав плечами, как ни в чем не бывало, продолжила Уизли и, отойдя назад к решетке, оборвала у одного из вьющихся цветков лепестки один за другим, а потом взялась за следующий, — собрала свои вещи, попутно поругавшись с мамой в пух и перья (в прямом смысле этого слова — целых подушек в моей комнате не осталось) и почти весь день протряслась в этом вашем Экспрессе. Между прочим, в попытке найти тебя я обошла все купе в поезде! Теперь каждый в этой школе знает, как меня зовут! А еще мне с трудом удалось отбиться от толпы учеников, желавших сесть со мной в одну карету.

Перестав потрошить цветы, Мари откинула за спину свои длинные волосы, положила волшебную палочку на тумбочку рядом с галстуком Тедди и уселась на краешек его кровати. Закинув ногу на ногу, она продолжила возмущаться, и от выплескиваемых эмоций ее лицо раскраснелось, а звонкий голос дрожал, когда она особенно сильно раздражалась.

— Эти ненормальные чуть не опрокинули экипаж вместе со мной! Можешь себе представить? — пальчики Уизли пробежались по одеялу и поправили видимую только ей складку. — Если бы не наш Джеймс, пальнувший по оглоблям и заставивший эту колымагу тронуться, я бы, наверно, до самого отбоя не доехала до Хогвартса.

Мари нетерпеливо вспорхнула на ноги.

Сначала ее не устроила чем-то его челка, теперь, видимо, слишком широко раскрытая створка ближайшего окна, прохладный ветер из которой надувал занавески парусами.

— И после всех испытаний, знаешь, что меня ждало в школе?

Тедди решил, что ответа от него, слава Мерлину, не требуется. По опыту прошлых лет дружбы c Мари, она сама ответит, объяснит и обоснует. Ну, еще и повозмущается для пущей убедительности. Куда уж без этого.

Подруга подошла к окну и, отодвинув шторы, легко забралась на высокий подоконник.

Люпин залюбовался, глядя на то, как вытягивается стрункой хрупкая тонкая фигурка девочки, пытающейся достать до верхней створки. Сделав пару попыток дотянуться и даже подпрыгнув, Уизли все-таки вспомнила, что она не только на какую-то там часть вейла, но еще и ведьма. Грациозно спустившись обратно на пол, она взяла с тумбочки возле кровати Люпина свою палочку и взмахнула ею.

Хватило мгновения, и, взглянув на захлопнувшуюся форточку, она довольно улыбнулась и повернулась к Тедди.

— И тут меня ждало известие, что ты не приехал! — Мари обвиняюще нахмурилась и скрестила руки на груди. — Я честно ждала до следующего ужина, а потом пошла к директору. Кто бы мог подумать, что тихоня, которого я знала в детстве, вытворит нечто подобное! В свои тринадцать ты ловил тритонов сачком и собирался стать целителем троллей, а сейчас набиваешь морды маггловским подросткам! Неужели смерть бабушки Андромеды так на тебя повлияла?

Тедди внезапно стало не по себе от слов подруги.

— Разочарована? — приподняв бровь, холоднее, чем собирался, поинтересовался Люпин. Он сжал одеяло в кулаке с такой силой, что даже почувствовал, как снова трескается почти зажившая плечевая кость.

— Нет, конечно! — вспыхнув от негодования, всплеснула руками Мари и, не дав Тедди и рта раскрыть, опустилась перед его кроватью на колени и накрыла своими тонкими ладонями его сжатую в кулак руку. Вновь побежавшие по телу от такого прикосновения мурашки, казалось, должны были сработать лучше и быстрее самого сильного костероста мадам Помфри. По крайней мере, все мысли об обиде они мгновенно стерли из его головы. — Я волновалась за тебя! Когда дядя Рон рассказал мне о том, что ты живешь в приюте, я была в ярости! Если бы мама с папой знали, ты бы туда точно не попал. Они бы не допустили!

В запале, она сильно сжала руку Люпина, но он даже ничего не почувствовал. Только когда Мари, заметив свои сцепленные ладони, резко ослабила хватку и часто заморгала, Тедди почувствовал покалывание в онемевших пальцах.

— Так ты из-за меня перевелась? — недоверчиво спросил Люпин, стараясь игнорировать, участившийся пульс.

— Конечно! Ты мой лучший друг! И пусть мы не общались столько времени, но твоя судьба мне совсем не безразлична!

Мари немного нервно заправила за ухо упавшие на лицо волосы и добавила:

— От директора Макгонагалл я узнала, что ты прибудешь в школу в пятницу, но когда спустя полчаса после прибытия Экспресса на станцию, ты так и не появился у ворот Хогвартса, я позвала профессоров. Мы уже спустились во двор, когда появилась карета с этой старостой, кажется, Забини, она-то и сообщила о пропаже мальчика и об услышанном вами вое оборотня.

Одна ладонь Мари все еще лежала поверх его руки, в то время как пальчики другой, едва касаясь, пробегали по скрытым бинтами отметинам, оставленным оборотнем возле локтя.

— Мы с Забини хотели помочь в поисках, но нас не пустили, — тихим голосом проговорила Мари, погружаясь в мрачные воспоминания. — Оставили сторожить у ворот, как будто мы дети какие-то! Потом появился этот кентавр с ребенком на руках. Его тут же забрала целительница.

На недоверчивый взгляд Тедди, она закатила глаза к потолку и пояснила:

— Я имею в виду мальчика, а не того напыщенного получеловека, который даже не удосужился сказать, что с тобой. Бросил только что-то про быстрые лапы и острые когти и свалил обратно в лес!

— А что с Броком? — поинтересовался Люпин, стараясь не слишком пристально смотреть на подругу.

— С кем? — не поняла Мари.

— С первокурсником, которого спас кентавр.

Уизли хихикнула, прежде чем ответить.

— Этот все проспал. Мадам Помфри объяснила это реакцией на стресс, — Мари перекинула через плечо упавшие на лицо волосы и, задумчиво закусив нижнюю губу, протянула: — а учитывая то, что его брат от известия о том, в какую передрягу попал младший, говорят, упал в обморок, можно предположить, что это у них семейное.

Мари поймала на себе взгляд Тедди и смущенно потупилась.

— А потом, профессора принесли тебя… — не глядя на него, еле слышно проговорила Мари. — Ты выглядел ужасно. Я даже подумала, что ты мертв. Настолько ты был похож на…

— Кусок мяса? — подсказал Тедди, вспоминая, как, очнувшись ночью в Больничном крыле и поборов заклинания целительницы, почувствовал, что боль захлестнула его с головой. Ему еще тогда показалось, что на нем не было ни единого живого места.

— Да… — поднимая глаза на Люпина, проговорила Уизли, и от ее тревожного взгляда он не сдержался и вспыхнул. О том, что его волосы, скорее всего, поменяли свой обычный цвет на какой-нибудь яркий вырви-глаз, думать не хотелось.

Тедди встряхнул головой. Несмотря на то, что ему было приятно волнение Мари за него, эту игру в смущалки пора было заканчивать. Там, за порогом Больничного крыла, его ждала Хлоя. Правда, о причинах, по которым она еще не явилась его проведать, он пока решил не задумываться.

Отвернувшись от Мари, он продолжил слушать ее рассказ с закрытыми глазами.

— До окончания полнолуния было еще далеко, поэтому, на случай, если ты обернешься, профессора соорудили в больничном крыле эту клетку.

— Я не превратился? — боясь услышать положительный ответ, спросил Тедди.

— Нет! Конечно же, нет! — воскликнула Мари, и у Люпина отлегло от сердца, правда в следующее мгновение подруга виновато добавила: — Если это и случится, то только в следующее полнолуние…

Конечно. Губы Тедди скривились, и он презрительно хмыкнул на собственную наивность. Вряд ли встреча с оборотнем, изорвавшим его, как тряпичную куклу, могла закончиться так просто.

— Повезло тебе, нечего сказать. Перевестись в другую школу для того, чтобы узнать, что друг, ради которого ты поссорилась с предками, стал оборотнем… — без выражения проговорил Люпин, повернувшись к Мари, глаза которой с каждым сказанным им словом распахивались все шире.

— Да даже если и так! — неожиданно воскликнула она, резко поднимаясь на ноги. — Думаешь, это имеет для меня какое-то значение? Я ехала сюда, чтобы поддержать тебя! Быть другом тебе! Думаешь, я все забыла? Нет!

На этих словах она сорвала с шеи сине-желтый галстук и рывком вытащила из-под рубашки блеснувший серебром круглый кулон.

— Мы могли пойти в разные школы, не видеться несколько лет, но это абсолютно не значит, что я забыла о своем лучшем друге!

Когда щелкнул замочек медальона, Тедди уже знал, что увидит. Внутри незамысловатого украшения была всего одна фотография с его собственным изображением, на котором он несмело улыбался и его волосы предательски вспыхивали бордовым цветом.

— Я всегда ношу его при себе, — проговорила Мари и, мотнув головой, решительно сжала в ладони кулон. Голос ее звучал твердо и уверенно: — И стань ты хоть оборотнем, хоть убийцей, это не стало бы для меня поводом отвернуться от тебя!

На какой-то миг ошарашенному речью Мари Тедди даже показалось, что глаза подруги вызывающе сверкнули золотым вертикальным зрачком, как у настоящей вейлы, но это вряд ли могло быть правдой. Скорее всего, просто показалось.

Когда Мари еще не было десяти, Люпину повезло познакомиться с бабушкой подруги, мечтающей хотя бы в своей правнучке в полную силу пробудить кровь вейл. Надо ли говорить, что она потерпела полное фиаско с малышкой, которой вовсе не хотелось превращаться в злобную остроклювую птицу с чешуйчатыми крыльями, кидающуюся огнем? Ее в те годы больше интересовали феи и легенды про них.

Так что, скорее всего, сегодня по лицу Мари просто скользнул солнечный луч, который, преломившись, вызвал подобную иллюзию.

Он уже собирался ответить ей, что тоже хранит кулон, но так и не смог произнести ни звука. Слова застряли в горле при воспоминании о том, что медальон-то он потерял в Запретном лесу…

— Виктуар?

Раздавшийся от входа в Больничное крыло грассирующий голос прервал мысли Тедди и заставил обоих друзей резко посмотреть в сторону нарушившего их разговор светловолосого парня, который, обведя лазарет ленивым взглядом из-под затемненных стекол очков, направился в их сторону.

Каждый шаг приближающегося незнакомца, небрежно удерживающего одной рукой школьный портфель за плечом, казался Тедди ударом колокола, порождающего дрожь по всему телу. Дрожь отвращения.

Нахмурив брови, Люпин настороженно проследил за тем, как парень, носящий такой же бронзово-синий галстук, что и Мари, подошел к решетчатой калитке в персональную “палату” Тедди и, отворив ее, вошел внутрь.

На груди представителя орлиного факультета блеснул знакомый значок в форме буквы “С”.

Люпин мог поклясться, что ни разу не встречал этого типа в школе. А уж в том, что он знал всех старост Хогвартса, он был уверен на сто процентов.

— Так это и есть твой знаменитый друг? — со смешком проговорил вошедший, с лязгом захлопывая за спиной металлическую решетку. — Староста школы, бунтарь. Плохие парни нравятся девушкам, да?

Блондин снял очки и, закусив дужку, склонил голову к плечу, рассматривая подобравшегося в кровати Тедди. С каждой секундой этот парень все больше нервировал его.

— Правда ведь, Виктуар? Тебе он таким нравится больше, чем раньше? — переведя взгляд на Мари и изогнув светлые брови, спросил парень. — В тихом омуте, оказывается, не только гриндилоу водятся, да? А это м-м-м… обычно привлекает. Не так ли?

Мари этот монолог, похоже, совсем не впечатлил. Недовольно сложив руки на груди, она строго оборвала собравшегося и дальше распространяться парня:

— Дамиан! Прекрати язвить! — и, повернувшись к Тедди, представила: — Это Дамиан Дюмон, он перевелся вместе со мной из Шармбатона.

— Мне кажется, у него в фамилии явная ошибка… — съязвил Люпин. — ДЕмон ему пошло бы гораздо больше.

Дамиан придирку Люпина пропустил мимо ушей. Кривя губы в улыбке, Дюмон обратился к Мари:

— Малышка, разве я мог поступить иначе?

За пару шагов он преодолел расстояние, отделяющее его от Уизли. Сумка, которую Дамиан до этого удерживал одной рукой за спиной, рухнула на пол, а ладони в черных перчатках по-хозяйски легли на талию Мари, заставляя Тедди непроизвольно стиснуть зубы.

— Ты поменяла страну ради другого парня, что само по себе неплохой сигнал к тому, чтобы твой жених начал бить тревогу… или физиономию конкуренту. Правда, в нашем случае я пока отложу избиение лежачего…

И, презрительно цыкнув в сторону Тедди, огорошенного новостью о том, что этот тип назвал себя женихом Мари, он шутливо чмокнул ее в щеку.

— Это еще кто кого… — придя в себя, процедил Люпин, скрипнув зубами.

Он надеялся, что слова белобрысого окажутся оговоркой и Мари с минуты на минуту пихнет наглеца под ребра и скажет что-то типа: “не смешно” или “следи за словами”, но этого не происходило. Уизли маневры Дамиана, похоже, не показались чем-то из ряда вон выходящим. От затуманившегося взгляда, которым она одарила своего “жениха”, Тедди чуть не вывернуло. Это ведь ненормально, да? Она же на какую-то там часть вейла, Мерлин ее побери! Это на нее должны так смотреть, а не она поддаваться чарам какого-то выскочки.

— Мисс Уизли! Мистер Дюмон! Кажется, я никому из вас не давала разрешения входить в палату!

Строгий голос целительницы, в сопровождении своей новой помощницы миссис Лонгботтом вошедшей в Больничное крыло, заставил всех вздрогнуть, а белобрысого “демона” наконец убрать руки от Мари.

— Простите, мадам. Я пришел за своей девушкой, но не знал, что ей нельзя находиться здесь, — первым сообразил Дамиан, поднимая с пола брошенную им сумку. Кинув на Люпина презрительный взгляд, он добавил: — От больного, наверно, можно заразиться, верно? Мы тогда пойдем. Милая, ты и так не была на завтраке и обеде, не стоит пропускать еще и наши занятия.

И он попытался потянуть Мари за собой, но она вывернулась, приблизилась к Тедди, и до того, как тот сообразил, что произойдет дальше, его окутало ароматом свежести и он почувствовал на своих плечах ее ладони, а на щеке мягкое прикосновение губ.

Все мысли, до этого занимавшие Люпина, разом испарились из головы, оставляя лишь ту, что, ехидно хихикая, шептала о том, как близко оказался этот поцелуй от его собственных губ. И если он сейчас чуть-чуть повернет голову в сторону, то…

— Я еще зайду к тебе, — отстраняясь, тихо, так, чтобы не слышали остальные, проговорила Мари. Уже громче, она назидательным тоном добавила: — Слушайся мадам Помфри и не смей задерживаться тут! Ты как староста школы нам еще инструкции должен дать!

Улыбнувшись, она щелкнула ногтем по значку старосты на своей груди и, махнув Тедди на прощание, в сопровождении еле сдерживающего себя от высказывания очередной колкости однокурсника покинула Больничное крыло.

— Я смотрю, вы стали чувствовать себя гораздо лучше, мистер Люпин, — обратилась к нему медиковедьма, проходя в “палату” и расставляя на тумбочке ряд пузырьков. Все еще будучи под впечатлением от поцелуя Мари, он согласно кивнул и только тут заметил, что решетчатую дверь закрывать целительница не стала. Действительно, зачем подобные меры предосторожности, если они прекрасно знают, что превратится он может только в следующее полнолуние?

— Вы меня выпишете? — напряженно спросил Тедди, наблюдая за тем, как мадам Помфри, откупорив одну из пробирок, помахала над ней ладонью, проверяя запах.

— Как только вы поправитесь, — подтвердила пожилая женщина. — У вас множество ран, нанесенных оборотнем, а они так быстро не затягиваются. Ну и, конечно, следующее полнолуние вам придется провести здесь же.

Целительница приблизилась к Тедди и заставила его выпить зелье, по вкусу напоминающее кроветворное.

— Вы думаете, я обернусь? — осторожно проговорил Люпин, возвращая мадам Помфри пустой пузырек и принимая из ее рук еще несколько. Последний оказался особенно невыносимым.

— Все может быть… — уклончиво ответила медиковедьма, похлопывая закашлявшегося парня. Зелье сильно обожгло его горло. — Дети оборотней на самом деле не такая уж и редкость. Просто наше правительство предпочло как можно сильнее абстрагироваться от обращенных, поселив их в специальных резервациях. Вы знали, что даже если в таком месте родится ребенок с магическими способностями, в Хогвартсе никогда не узнают об этом и в школьные списки он не попадет?

— Эм, нет… — прохрипел Люпин, ложась обратно на подушку. Вкус выпитого костероста был просто отвратителен. — Я не знал даже, что есть подобные резервации. Мои родители, получается, нарушали закон, раз не жили там?

— В то время, когда вы родились, шла война, мистер Люпин. У правительства были проблемы поважнее отслеживания чьего-либо места жительства. А после того, как все закончилось, вашим родителям посмертно присвоили Ордена Мерлина, вашим крестным оказался Гарри Поттер, да и судьба ваша оказалось очень похожей на историю Мальчика-Который-Выжил. Правительство довольствовалось заключением целителей о том, что вы не унаследовали проклятья отца, и оставило все как было.

— Значит, мне еще повезло? — невесело усмехнувшись, спросил Тед, вспоминая все свое везение.

— Можно сказать и так, мистер Люпин. Можно сказать и так… — задумчиво подтвердила пожилая женщина, взмахом палочки левитируя к выходу пустые склянки из-под зелий. — К сожалению, ответ, который мы получили, написав в одну из таких резерваций, ясности не внес. Из-за отношения к ним правительства оборотни предпочитают не делиться своими секретами. Они лишь сказали, что такие дети после ран, нанесенных оборотнем в полнолуние, могут как получить проклятье, так и нет. От чего это зависит — не уточнялось. Однако вам они, возможно, скажут об этом, когда вы отправитесь к ним после нового года…

— Отправлюсь к ним? Насовсем? — сглотнув, уточнил Тедди. Мало на его голову сегодня свалилось новостей, теперь еще и это.

— Нет, конечно. Только до окончания рождественских каникул, — мадам Помфри направилась вслед за парящими впереди нее пробирками и, только поравнявшись с решеткой, все еще увитой шевелящимися однозначно не от ветра цветами, добавила. — Я уверена, что уже на этой неделе смогу вас отпустить, и тогда директор более подробно вам все объяснит. Отдыхайте, мистер Люпин.

Дверь она за собой закрывать не стала.

* * *

Как и предполагала мадам Помфри, следующие несколько дней Тедди пришлось провести в Больничном крыле.

Раны, оставленные оборотнем, хоть и затягивались на нем быстрее, нежели обычно в таких случаях, но все же рубцевание происходило гораздо дольше, чем если бы в него зарядили простым режущим заклинанием.

— Мы с директором считаем, что все благодаря крови вашего отца, — соблаговолила как-то обмолвиться мадам Помфри, в очередной раз заставляя Люпина проглотить дюжину пренеприятных зелий. — Не будь ее, ваше выздоровление грозило бы затянуться до следующего полнолуния…

Интересно, они действительно думают, что подобные напоминания о случившемся должны поднять ему настроение?

Кстати, о НИХ! Директор своим визитом так его и не осчастливила. То ли ей было стыдно за чересчур усиленные меры предосторожности по отношению к нему, то ли обязанности директора в начале учебного года забирали слишком много сил.

В конце концов, в Хогвартсе учились пятеро ее внучатых племянников (Макгонагаллы и Макгрегоры), за которыми нужен был глаз да глаз! Люпину как старосте это было прекрасно известно. Сам учился вместе с одним из них. Маркас Макгонагалл еженедельно умудрялся находить поводы подраться с кем-нибудь на дуэли и даже если волшебную палочку, на правах старшей родственницы и директора, у него в наказание забирала профессор Макгонагалл, то он не терялся и переходил к маггловским способам надрать оппоненту то самое место.

Поэтому, несмотря на запрет посещений, введенный, как думал Тедди, из-за нежелания демонстрировать остальным ученикам установленную вокруг его кровати клетку, которую только с большой натяжкой можно было назвать палатой, упорный Маркас умудрился навестить своего друга и превратить его унылое пребывание в Больничном крыле в постоянное ожидание шоу. Точнее, он нашел замечательное место для проведения своих дуэлей. После которых до Больничного крыла и идти-то не надо было. Поверженного противника можно было просто уложить на кровать, а дальше изображать, что еле дотащил его на себе через весь замок.

Правда, через пару дней подобных проделок мадам Помфри что-то заподозрила и Маркасу пришлось искать новый дуэльный зал.

Несколько раз, пришедшихся как раз на то время, что Тедди удалось урвать на сон (в перерывах между наблюдением за поединками друга и приемом зелий), его навещала староста школы с орлиного факультета. Однако единственным признаком того, что Лоис Забини почтила его своим присутствием, были конспекты лекций за пропущенные занятия, любезно оставленные ею на тумбочке у его кровати. Обязательная особа, чего не скажешь о самом Тедди, который твердо решил до выхода из Больничного крыла за учебу не браться.

Помимо всего прочего, пребывание в лазарете для Люпина носило довольно приятный характер благодаря встречам с Мари...

Как девочке удалось уговорить мадам Помфри пускать ее к нему, Тедди не знал, но был искренне благодарен целительнице за подобную возможность видеться с подругой. Особую благодарность у него вызывал тот факт, что Дамиану она подобное разрешение не дала. Может, ему это только показалось, но, похоже, медиковедьма не слишком жаловала француза.

По крайней мере, тот раз, когда, сняв свою перчатку, он хотел в истинно французской манере (показавшейся Тедди безумно слащавой) поцеловать морщинистую ладонь целительницы, мадам Помфри отшатнулась от него как от больного обсыпным лишаем! Что было странно, учитывая абсолютную небрезгливость видавшей виды школьной медиковедьмы.

Люпин решил, что об этом стоило поразмыслить… но позже.

Те разы, когда Мари, не стесняясь, будила его рано утром до начала занятий и даже ночью (насчет легальности разрешения посещать его еще и в темное время суток Тедди сильно сомневался), очень напоминали Люпину их старые посиделки в Норе, когда они гостили у старших Уизли. Тогда, закрывая дверь в спальни детей, взрослые наивно полагали, что Тедди и Мари будут спать. Но им явно не хватало часов в дне, чтобы обсудить самые разные вещи и воплотить все свои идеи в жизнь.

Вот и повзрослев, они все еще не могли наговориться.

Наблюдая за тем, как Мари, скрестив ноги, сидит на его кровати и шепотом рассказывает о своих проделках в Шармбатоне, Люпин не мог отделаться от чувства, что именно этого ему больше всего не хватало все четыре года, которые они не общались. Таких вот разговоров по ночам.

— Представляешь, я наивно полагала, что она действительно меня прокляла! Пока дошла до кабинета школьной медсестры, меня уже лихорадило, тошнило, и я нашла у себя на руках как минимум три зеленых пятнышка! — Мари говорила шепотом, но из-за высоких потолков и большого размера полупустого помещения тихое эхо все равно отражалось от стен похожим на шелест листьев звуком. Хотя подобный эффект наверняка еще усиливали и трепещущие растения, вьющиеся по прутьям персональной клетки-палаты Тедди.

— А на самом деле, она тебя не проклинала, — он понимающе улыбнулся подруге, потирая занемевшее из-за неподвижности плечо. Раны уже почти затянулись, и мадам Помфри обещала на следующий день совместно со своей помощницей провести полную диагностику его состояния и, если все будет в порядке, отпустить на все четыре стороны.

Заметив жест друга, Мари, только собравшаяся продолжить свой эмоциональный рассказ на пониженных тонах, замолкла на полуслове и озабоченно нахмурила брови.

— Я тебя, наверно, совсем замучила, да? — виновато прошептала она, смущенно теребя кончик галстука. — Просто никак не могу наговориться. Хотя, кажется, что уже рассказала о каждом дне из моей жизни в Шармбатоне!

— Брось, — махнул Люпин и, поигрывая бровями, заговорщически прошептал: — Ты еще не рассказала, когда успела обзавестись таким потрясающим “женихом”!..

— О-о-о… Ревнуешь? — понимающе выдала Мари, откидывая за спину блеснувшие в лунном свете серебром волосы и легонько тыкая его кулачком в плечо.

— Было бы к кому… — фыркнул Тедди. — Просто, чувствую себя обязанным знать, кто трется около моей лучшей подруги!

— Комплекс дяди Рона? — ехидно уточнила Мари, сверкая белозубой улыбкой. Однако, заметив непонимание в глазах Люпина, пояснила: — Так папа говорит. В смысле, ты включаешь режим заботливого старшего брата?

— Хм, считай, что так. Так он действительно твой…

— Парень, — подтвердила Мари, и Тедди порадовался, что сейчас темно и она вряд ли заметила, как гневно сверкнули его глаза. Может даже налились кровью. С его периодически плохо контролируемым метаморфизмом, он бы не удивился. — Тебя напрягает этот факт?

Внезапный вопрос застал его врасплох.

— Он мне… не нравится, — подобрав самое безобидное слово, характеризующее его отношение к белобрысому французском павлину, высказался Люпин.

— Ну, он и не должен тебе нравиться, верно? С ним ведь встречаюсь я, а не ты? — с улыбкой пошутила подруга. — К тому же, он мне пока не жених. Просто бабушке он понравился, и она, так сказать, дала свое “благословение”. Вот Дамиан теперь и выпендривается.

— Дала благословение? — переспросил ничего не понявший из слов Мари Тедди.

— Да, на занятия, — ответила девочка, но вновь заметив непонимание друга, добавила: — У него получается понемногу пробуждать во мне кровь вейл. Ну и бабушка все еще надеется, что однажды мы сможем полетать вместе и она покажет мне ее родной остров.

— То есть, твоя бабушка дала добро на ваши занятия, и поэтому этот тип называет себя твоим женихом? — недоверчиво уточнил Тед.

— Ну, что-то вроде того, — пожав плечами, ответила Мари, распрямляя одеревеневшие ноги. — Бабушка считает, что найти человека, на которого бы не действовали вейловские чары, большая удача. Тетя Габриэль вот до сих пор не нашла. А так как в ней тоже до конца не пробудилась кровь вейл, ее сила потихоньку становится неуправляемой. В один прекрасный день ей придется уйти с работы или выйти замуж за кого угодно, лишь бы уравновесить свои чары. Поэтому бабушка очень хочет, чтобы у меня таких проблем не было. Вот она и одобрила мой выбор парня. Дамиан рядом со мной не становится слюнявым идиотом и этим выгодно отличается от большинства.

На последней фразе она как-то невесело хмыкнула и, свесив ноги с кровати, задумчиво ими поболтала.

— С твоих слов выходит, будто он единственный кандидат в мужья, — осторожно заметил Тедди, приподнимаясь на подушках.

— Почему же, — вызывающе тряхнув волосами, едко возразила Мари. — У каждого желающего есть шанс выиграть суперприз в виде моей руки... Мое согласие тут даже может не потребоваться, если вовремя не подсуетиться самой. В свое время победителя все равно выберет за меня моя магия и...

— Я не хотел тебя обидеть, — нахмурившись, оборвал начавшую выходить из себя подругу Люпин. Он одним движением руки сгреб попытавшуюся спрыгнуть с кровати девочку, прижав ее к своей груди. — Я просто попытался понять. Знаешь ли, я чарами вейл не обладаю и не знаю, с какими трудностями сопряжено их наличие в твоей крови. На повестке дня у меня самого пока стоит вопрос: быть оборотнем или не быть. Причем, от моего желания тут тоже вообще-то мало что зависит!

Уизли фыркнула и упрямо мотнула головой.

— Отпусти!

— Как только ты успокоишься, — заверил ее Тедди и, дождавшись, пока подруга поумерит свой пыл, ослабил хватку и проговорил: — Ты как, лучше?

— Пожалуй, — согласилась Мари, высвобождаясь из захвата друга и спрыгивая на пол. Обведя взглядом пустое помещение Больничного крыла, она подавила зевок и повернулась к Люпину. — Знаешь, наверно недосып в течение нескольких ночей подряд все же не слишком благотворно влияет на психику. Прости, что вышла из себя.

— О чем разговор, — улыбнулся Тедди. — Обращайся, если нужны будут крепкие, сдерживающие от убийства объятия.

— Я запомню, — со смешком проговорила Мари.

По уже сложившейся за несколько дней, проведенных Тедди в Больничном крыле, традиции, девочка наклонилась для того, чтобы поцеловать его на прощание в щеку, когда Люпин решился задать еще один вопрос.

— Кстати, я тут подумал… — изогнув бровь начал Люпин. Он не был до конца уверен, стоит ли вообще озвучивать свои мысли, но, увидев с каким вниманием Мари ждет продолжения его фразы, решил все же закончить. — На меня ведь тоже не действуют твои чары, верно? — получив неуверенный кивок со стороны подруги, которая еще не поняла, к чему он клонит, Тедди продолжил: — И в слюнявого идиота рядом с тобой я не превращаюсь. Разве что просто могу страдать идиотизмом, но это терпимо, а значит... я претендент номер два после дЕмона?

Чтобы не рассмеяться над обескураженным выражением, появившимся на лице Мари, ему пришлось до боли закусить себе губу.

Мари несколько раз моргнула и, открыв рот, вновь его закрыла. Она явно собиралась с мыслями, чтобы ему ответить, пока не заметила, что Люпина почти лихорадит от смеха.

Возведя глаза к потолку, она обреченно покачала головой, потом, пробормотав что-то про хронический недосып и не проходящие травмы головы, чмокнула друга в щеку и подхватила свою школьную сумку с пола, на котором после нескольких ее посещений вместо холодных камней образовались густые заросли английского газона. Как еще целительница не убрала это безобразие, не понятно...

Прикрыв за собой калитку его “палаты”, Мари бесшумно проскользнула мимо кабинета мадам Помфри и уже почти возле выхода из Больничного крыла обернулась и все тем же отражающимся от стен и потолка шепотом проговорила:

— Ты идешь вне очереди, Тедди!

Люпин ошеломленно проводил взглядом скрывшуюся за дверью Мари и откинулся на подушки.

Вот и засни после такой шутки… или она говорила всерьез?

* * *

В эту ночь последний рубец, оставленный оборотнем, окончательно затянулся, и утром пожилая целительница наконец выпустила его из своей обители. Правда, не сразу. Предварительно она убедилась в том, что ее пациент полностью здоров, на пару со своей помощницей продиагностировав его состояние несколькими десятками заклинаний, из которых Тедди не знал и половины. А ведь он уже на седьмом курсе!

Едва переступив порог Больничного крыла и притворив за собой дверь, Люпин облегченно выдохнул. Наконец-то свобода! Решительно закинув сумку на плечо и отсалютовав лазарету, он поспешил убраться подальше до того, как медиковедьмы вспомнят, что забыли проверить его здоровье еще каким-нибудь способом.

Домчавшись до конца коридора, ведущего из больничного крыла, Люпин завернул за угол и еле успел затормозить, чуть не врезавшись в толпу учащихся, с последним ударом школьного колокола высыпавших из аудиторий.

Судя по времени на наручных часах, все они спешили в Большой зал на обед.

Пристроившись в хвост группы пятикурсников со своего факультета, Тедди достал из портфеля табель с расписанием занятий всех семи курсов и углубился в его изучение.

У его однокурсников только что закончилась Защита, Мари до обеда корпела в теплицах в компании своего французского Демона, а вот у седьмого курса Хаффлпаффа значился уход за магическими существами…

И если он хотел увидеться с Хлоей, чтобы выяснить, наконец, почему она не встречала его с поезда, не пришла проведать его в больничном крыле, даже просто строчки ему не написала, то лучшей возможности, чем перехватить ее у входа в замок, не было.

Он и так достаточно долго запрещал себе даже думать о причинах происходящего, но сейчас откладывать больше было нельзя.

Обретенная минуту назад свобода сейчас показалась ему выдуманной.

Это валяясь в Больничном крыле он мог на какое-то время выкинуть из головы все лишние мысли, но сейчас за пределами лечебницы на его плечи снова легли куча обязанностей и проблем.

— Эй, Тедди! С возвращением!

Люпин отвлекся от своих мыслей и, подняв глаза, увидел через несколько человек впереди себя улыбающуюся от уха до уха мордашку Молли Уизли. Круглолицая веснушчатая девочка, стараясь привлечь его внимание, вовсю размахивала пергаментом и высоко подпрыгивала на месте. Тедди прыснул, заметив скривившееся лицо идущего позади нее мальчика, которому она, судя по всему, уже успела отдавить ногу своими прыжками.

— Спасибо, Уизли! Ты бы так высоко лучше на воротах во время матча выпрыгивала, а не в коридорах, — с ухмылкой заметил Люпин.

— Успею еще! — оглядываясь на ходу, махнула в ответ Молли.

— Смотри сама, — пожав плечами, не стал спорить Люпин и отвернулся.

Толпа учеников, наконец, дотащилась до главной лестницы, и теперь, вытянув шею, он пытался оценить свои шансы проскользнуть вперед. Судя по затору — нулевые.

Нетерпеливо постучав пальцами по деревянным перилам, он еще раз оглянулся кругом. Его обуревало желание действовать. Загнав поглубже мысль о том, что старосте школы не пристало подобное поведение, Тедди перекинул ноги через перила, уселся на поручни с другой стороны и, прежде чем, оттолкнувшись, скатиться вниз, бросил на прощание восхищенно наблюдающей за ним девочке:

— Вот разобьет нас Слизерин в первом же матче…

Что ему прокричала вслед Молли, он уже не слышал, потому что внизу его ожидал другой сюрприз — внеочередное школьное собрание.

Через распахнутые настежь дубовые двери было прекрасно видно, что на улице собралась тьма народу. Полшколы точно. А ведь повода, вроде бы, не было.

Миновав вход в Большой зал, Тедди протолкнулся сквозь толпу перешептывающихся учеников и оказался на улице.

На подъездной дорожке перед замком стояли две запряженные скелетоподобными фестралами кареты, в одной из которых только что исчезла черная школьная мантия, принадлежащая, видимо, одному из студентов Хогвартса. Вслед, за учеником туда же сели двое волшебников в министерской форме, и повозка незамедлительно двинулась с места.

Интересно, что они тут забыли?

Переведя взгляд на оставшуюся карету, Люпин аж присвистнул и спешно сбежал по мраморным ступенькам. Рядом с пытающимся влезть во вторую повозку магом яростно потрясал кулаком Маркас.

— Вы не имеете право его забирать! Он ученик. Студент. Ему год осталось учиться! А вы…

— Маркас, сбавь обороты, — предостерегающе проговорил добежавший до Макгонагалла Люпин, кладя руку на плечо своего вспыльчивого друга.

В серых глазах обернувшегося Маркаса, сбросившего ладонь Тедди, плескалась еле сдерживаемая ярость.

— Ты не понимаешь, Тедди! Они забрали…

Но кого они забрали, Макгонагалл договорить не успел. Почувствовавший свободу мужчина, судя по форме, оказавшийся аврором, попытался сесть в карету, но Маркас заметил его маневр и оказался быстрее. Он с такой силой захлопнул перед лицом хранителя правопорядка дверь, что из нее со звоном выпало разбитое стекло.

Опешивший аврор даже слова сказать не успел, как Маркас схватил его за грудки и без усилий оторвал от земли, явно собираясь применить один из своих любимых маггловских приемов — выбей зуб, но не успел.

— Мистер Макгонагалл, что вы себе позволяете!

Раздавшийся от входа строгий голос директора заставил разъяренного Маркаса вздрогнуть и ослабить хватку. Хватающий ртом воздух маг высвободился и прохрипел что-то невнятное про паршивых студентов, но умолк, встретившись с предупреждающим взглядом директрисы, застывшей на ступеньках парадной лестницы. Одетая в строгую темно-зеленую мантию, Минерва Макгонагалл возвышалась над притихшей толпой студентов, а ее глаза за квадратиками очков опасно поблескивали.

Однако следующие слова друга заставили Люпина отвлечься от созерцания директрисы и с удивлением посмотреть на дорогу, за поворотом которой только недавно скрылась первая повозка:

— Они увезли Блетчли! Сняли с уроков и без объяснений увезли! А вы говорите, что я себе позволяю… Это что они себе позволяют?! — тряхнув соломенными волосами, упрямо заявил Маркас и сжал ладони в кулаки.

Спустившаяся с крыльца профессор Макгонагалл бросила на своего племянника и вставшего рядом с ним плечом к плечу Люпина предостерегающий взгляд и ледяным тоном поинтересовалась у оставившего свои тщетные попытки добраться до кареты аврора:

— Это правда, что вы без моего ведома не только посмели явиться в школу, но и снять с уроков вверенного моему попечению ученика?

Под суровым взглядом профессора Макгонагалл аврор весь как-то сжался и, казалось, потерял в росте пару дюймов.

— По личному распоряжению Министра Магии, мистера Джоба Блетчли следовало незамедлительно доставить в Министерство и…

— И получить разрешение на посещение школы, а тем более на снятие ученика с занятий вы, конечно же, не догадались? — поджав тонкие губы, холодно поинтересовалась профессор Макгонагалл. — Мистер Кут, кажется? Вроде бы во время обучения здесь вы более уважительно относились к своим преподавателям и к директору Хогвартса? Да и в Академии Аврората учат подчиняться правилам, не так ли?

Припечатанный суровым тоном бывшего декана своего факультета, аврор, будто нашкодивший котенок, уставился себе в ноги и промямлил что-то абсолютно невразумительное.

— Распоряжение Министра, мистер Кут. Иначе первая карета вернется обратно до того, как успеет пересечь границу Хогвартса, — сухо скомандовала директор, протягивая ладонь.

Неловко порывшись в карманах форменной аврорской мантии, Кут вытащил смятый свиток пергамента с министерской печатью и дрогнувшей рукой передал его профессору Макгонагалл.

Под сосредоточенными взглядами собравшихся она развернула бумагу и углубилась в ее изучение. Может, Люпину только показалось, но по мере прочтения лицо профессора бледнело все сильнее, а между бровей все глубже прорезалась напряженная морщинка. И Тедди уж совсем не понравилось выражение бессилия, всего на миг промелькнувшее на лице пожилой директрисы!

— Что ж, мистер Кут. Можете ехать, — холодно проговорила профессор Макгонагалл, возвращая свиток аврору. И прерывая протестующие голоса готовых начать спорить Маркаса и Тедди, добавила: — Однако предупреждаю, что больше без предварительного оповещения, а также получения моего личного разрешения на территорию школы никто, даже из Министерства Магии и Аврората, в частности, не попадет. Можете так и передать вашему начальнику, мистеру Уизли, и Министру.

Развернувшись, профессор Макгонагалл подобрала полы своей длинной мантии и направилась назад в школу. Толпа учеников пришла в движение и отхлынула в разные стороны, уступая ей дорогу.

— Инцидент исчерпан, прошу всех немедленно разойтись! — властно приказала директриса, и студенты скопом заспешили назад в школу.

— Но профессор! А как же Джоб?! — негодующе воскликнул Маркас, не зная, то ли последовать за директрисой, то ли перегородить дорогу успевшему прошмыгнуть в карету незадачливому аврору.

— Мистер Макгонагалл, — обернувшись к племяннику, ледяным тоном заявила профессор, — подробнее о взыскании за ваше сегодняшнее поведение вы узнаете сегодня у мистера Люпина.

И, переведя взгляд на Тедди, добавила:

— Вас же, мистер Люпин, я жду у себя в кабинете сразу после окончания занятий, — и, прерывая дальнейшие попытки протеста со стороны готового наступить ей на мантию Маркаса, она взмахнула палочкой, накладывая на своего племянника невербальное заклинание молчания. — Больше ни единого вопроса!

Дождавшись, когда директриса скроется в замке, Тедди достал палочку и отменил немоту друга.

— Нет, Тедди, ты слышал, как она с нами разговаривала? — возмущенно начал Маркас. Он поискал глазами вторую карету с недоаврором и, заметив, что та почти скрылась за поворотом, яростно запульнул в нее поднятой с земли галькой. Кажется, разбил заднее окно.

— Ты угрожал сотруднику Министерства, — примиряющим тоном заметил Люпин и, не сдержавшись, похлопал меткого друга по плечу. — Макгонагалл, я уже говорил, что ты своими попаданиями в цель явно оправдываешь занимаемое тобой место охотника в школьной команде по квиддичу?

Дружеский тычок под ребра и довольная ухмылка, появившаяся на лице друга, были ответом на его замечание.

— При чем тут квиддич? — вяло протянул Маркас и, встряхнув воротник мантии, подобрал с земли свою сумку, закинул ее толстый ремешок себе на плечо, и серьезно взглянул на Люпина. — Ты слышал, что я говорил? Они забрали Джоба! Ничего не сказали, просто вошли в класс, спросили, кто из учеников Блетчли, и, когда тот встал, бросили в него связывающее и под рученьки вывели с урока. Что за беспредел! Если его в чем-то обвиняют, так пусть хотя бы высылают официальное уведомление! Назначают день и час. А то так получается: сотрудники Министерства могут в любой момент войти в школу и без суда и следствия забрать кого угодно? Мы в каком веке вообще живем? У нас права есть или как?!

— Я думал, что есть… — подавляя вздох, проговорил Тедди, не желая вспоминать опыт своего собственного общения с Министерством по поводу унаследованного им от бабушки дома. Документы на который он так до сих пор и не получил.

Тэдди подтолкнул Маркаса к парадным дверям Хогвартса, и друзья поднялись по лестнице и оказались в вестибюле. Из Большого зала доносились возбужденные голоса переговаривающихся учеников, а некоторые из студентов, не успевшие застать произошедшее в школьном дворе, беззаботно болтая, спешили попасть на обед.

— Что могло понадобиться Министерству, а тем более Аврорату от обычного ученика? — озвучивая мысли Тедди, пробормотал Макгонагалл, поворачивая в сторону Большого зала. — Учится он на отлично, дисциплину, в отличие, например, от меня, не нарушает…

— Да, правила для Блетчли всегда были на первом месте… — встряхнув головой, согласился Люпин. Во всем произошедшем явно крылась какая-то ошибка. — Может, они где-то просчитались?

— Может, да только…

Внезапно Тедди резко остановился, вспомнив о своем намерении дождаться Хлою с занятий. Шедший позади него друг врезался ему в спину, и они оба едва не перелетели через порог Большого зала, чудом удержав равновесие.

— Мордред, Люпин, ты чего так внезапно тормозишь? — переведя дух, возмущенно гаркнул Макгонагалл.

— Маркас, ты извини меня. Я Хлою хочу дождаться. У нее как раз Уход должен был закончиться, — торопливо проговорил Тедди, оглядываясь на парадные двери в замок.

— Так она же, вроде бы...

— Встретимся на занятиях! — не дослушав, бросил Люпин и, обойдя друга, поспешил на улицу. Седьмой курс Хаффлпаффа он, кажется, еще не видел. Может, Хагрид очередную зверушку показывал и забыл о времени?

Выскочив из замка, на лестнице он едва ли не лбом столкнулся с Мари. Вместе с вырвавшимся резким вздохом в нос ударил сумасшедший аромат свежести, исходивший, наверно, от сверкнувших возле его лица волос девочки. Сверкнувших, потому что от неожиданности Мари испуганно охнула и оступилась, чуть не свалившись со ступеней. Но, шедший позади нее Демон успел ее подхватить.

Со стороны девичьей половины группы, вместе с Мари и Дамианом возвращавшейся с занятий, послышались восхищенные вздохи. Парни же, в том числе и Тедди, не сдержали презрительного фырканья. Павлин французский.

Втянув в легкие влажный осенний воздух, не имевший ничего общего с ошеломившим его запахом, он посторонился и дал пятикурсникам пройти в замок.

— Тедди? Что ты здесь делаешь? — переведя дух, смогла проговорить Уизли, попутно даря благодарную улыбку своему спасителю.

Люпин только глаза к небу закатил. Дюмон просто опередил его на какую-то долю секунды! Если бы француз не подсуетился раньше него, он бы точно не дал ей упасть.

— Уж не Виктуар ли поджидаешь? — насмешливо спросил Дамиан, вставая перед Мари и вынуждая Люпина отступить на шаг назад. — Может, ты забыл, пока валялся в Больничном крыле, но она — моя невеста.

Посмотрев поверх белобрысой головы зануды в темных очках, Тедди заметил несколько семикурсников, показавшихся из-за хижины Хагрида. Вовремя он столкнулся с Мари, ничего не скажешь. Не то чтобы он собирался скрывать от нее тот факт, что у него есть девушка… Нет. Она-то от него не скрывала своих отношений с французом. Но и знакомить их сейчас у него желания не было. А если вспомнить, что занятия по Уходу у седьмого курса Хаффлпаффа проходят с Когтерваном, и Забини, в поезде видевшая фотографию Мари в кулоне Тедди, вряд ли смолчит, увидев саму девочку сейчас рядом с ним...

Досадливо прищелкнув языком, Люпин перевел свой взгляд на Дюмона.

— Насколько я понимаю природу термина “невеста” — вы должны быть обручены. На деле же ты получил лишь благословение старой ведьмы, по какому-то нелепому стечению обстоятельств оказавшейся бабушкой Мари. Или я не прав? — учительским тоном заметил, Люпин, забавляясь красными пятнами, выступившими на лице блондина.

Группа семикурсников, шедших по тропинке от хижины, скрылась за холмом, и до того, как они поднимутся к замку, оставалось минут пять. Пять минут на то, чтобы отослать Мари с ее парнем на обед.

— Следи за словами, псина английская, — сквозь зубы процедил француз, но Тедди только хохотнул и закатал рукава мантии.

— Если уж на то пошло, то скорее волчара! — намекая на свою татуировку, проговорил Люпин, с удовольствием отмечая заинтересованный взгляд Мари, украдкой рассматривающей рисунки на его руках. — Советую тебе получше подучить английский.

— Кажется, ты нарываешься…

— Кажется, ты шел на обед…

— Дамиан! Тедди! Прекратите оба! — возмущенно вклинилась Мари, осуждающе глядя на обоих парней. Уже более спокойным тоном она поинтересовалась у Люпина: — Тедди, ты кого-то ждешь?

У поворота дороги, уходящей прочь от Хогвартса, показались первые ученики орлиного факультета. При их появлении желание дождаться Хлою стало стремительно таять. Разговор можно ведь отложить и до вечера?

— Мне нужна староста Хаффлпаффа, — стараясь придать голосу нейтральные нотки, ответил Тедди. В толпе учеников он уже заметил гордо вышагивающую к замку Забини, которая его тоже увидела. Появившаяся на губах старосты школы коварная улыбка не предвещала для Тедди ничего хорошего. Сглотнув, он сделал еще одну попытку отослать Мари и Дюмона в Большой зал: — А вы, кажется, спешили на обед?

Видимо, что-то в голосе Люпина показалось французу забавным, и он прервал собирающуюся ответить Тедди Мари:

— Первое собрание старост в этом году? — ехидно оскалившись, протянул Дюмон. Сдвинув очки к переносице, он недобро глянул на Теда и, повернувшись к Мари, спросил: — Пожалуй, мы подождем вместе с ним, да?

— Конечно, — кивнула Мари.

Люпин про себя выругался. Вот ведь действительно демон!

Выдохнув, он попытался спокойно разъяснить ситуацию:

— Это не собрание старост, мне просто надо…

Что именно надо, Тедди придумать не успел. Зато с этим прекрасно справилась фантазия Дамиана.

— Что-то шепнуть на ушко старосте барсуков? — ухмыляясь, предположил француз, снимая очки и закусывая дужку.

Идиотский жест, начавший его раздражать еще в первый день знакомства с этим снобом, вкупе с приближающимися учениками вызывал в душе Люпина почти непреодолимое желание поскорее заехать павлину между глаз. И, возможно, он так бы и поступил, даже несмотря на присутствие рядом Мари, если бы не внезапно появившийся рядом с ним Поттер:

— Тедди! Слава Мерлину — я тебя нашел!

Люпин, чуть вслух не ответил: ”Слава благословенному сыну национального героя!”

Кажется, появился неплохой шанс предотвратить встречу Мари с Хлоей и Забини. И этот шанс сейчас стоял рядом с ним, упершись руками в колени.

Старший из братьев Поттеров, Джеймс, выглядел встревоженным, а его и так всегда взъерошенные волосы от быстрого бега стали похожи на спутанную щетку. Интересно, во что он опять ввязался?

— Мне срочно нужна помощь старосты! — задыхаясь, проговорил Джеймс и, справившись с неровным дыханием, дернул Люпина за рукав мантии и потащил прочь от входа в замок, мимо дверей в Большой зал к опустевшей главной лестнице.

На ошеломленный взгляд Мари Тедди помахал ей рукой и, одними губами прошептав: “Еще увидимся”, — последовал за Поттером.

Они поднялись по центральной лестнице, миновали длинный коридор и остановились, лишь достигнув уединенной ниши между вторым и третьим этажами, откуда открывался неожиданный вид вниз на освещаемый даже в дневное время факелами школьный вестибюль.

Странно, что он сам не приметил такой великолепный наблюдательный пункт. Хотя, чего удивляться, Джеймс ведь являлся единоличным владельцем легендарной карты Мародеров, доставшейся ему в наследство от отца. Ни больше, ни меньше — Гарри Поттера.

Бросив взгляд вверх, на теряющийся в темноте потолок, Тедди вздохнул, повернулся к Поттеру и выжидающе сложил руки на груди. Пора было выполнять свои обязанности старосты.

— Давай, Джеймс, рассказывай, что стряслось.

Стоящий перед ним мальчик взъерошил волосы и, опустившись на пол, обреченно пожаловался:

— Все эти дурацкие занятия по Традициям...

* * *

На первое в этом семестре занятие по Традициям и правилам волшебного мира Джеймс опоздал.

Он влетел в класс как раз тогда, когда ученики со всего четвертого курса уже заняли свободные места в высоком амфитеатре, причем, как можно дальше от овальной сцены, с которой одетая в ярко-желтый костюм ведьма приторным голосом зачитывала название темы, и без того крупными буквами написанное на доске:

Личные взаимоотношения между волшебницами и волшебниками.

Что за чушь?

Дверь за спиной, как назло, захлопнулась чересчур громко, привлекая всеобщее внимание. Даже портреты, развешенные в порядке, напоминающем генеалогическое древо, заинтересованно уставились со стен на вошедшего.

— Мистер Поттер, вы потеряли счет времени? — с обманчиво-любезной улыбкой поинтересовалась обернувшаяся к нему преподавательница, и, не давая мальчику и рта раскрыть, приложила к своим губам палец с выкрашенным в красный цвет ногтем. — Тс-с-с. Не отвечайте. Я все понимаю. В конце концов, педагоги для того и нужны, чтобы понимать вас и помогать разбираться в сложных жизненных ситуациях, в которых вы оказываетесь. Не правда ли?

Интересно, с каких это пор опоздание на урок считается сложной жизненной ситуацией? Вслух Джеймс, правда, озвучивать своих скептических мыслей не стал.

— Да, профессор Скитер, — со всей доступной ему серьезностью ответил он, стараясь не поддаваться желанию возвести глаза к потолку.

Ему совсем не хотелось становиться очередным источником вдохновения скандально-знаменитой своими статьями в Ежедневном пророке Риты Скитер, для которой, по его мнению, совмещение карьеры репортера с должностью профессора в школе являлось великолепным способом быть как можно ближе к очередному источнику всевозможных сплетен.

“Даже чересчур близко”, — подумал Джеймс, почувствовав, как острые коготки подошедшей к нему преподавательницы вонзились в его плечи, грозя продырявить одетую поверх рубашки школьную мантию.

— Мисс Скитер, Джеймс. Мисс, — поправила волшебница и, ободряюще приобняв его, заставила сдвинуться с места. Вот тебе и любезная улыбка.

— Да, мисс Скитер, — исправился Джеймс.

Ведьма в ответ довольно кивнула и убрала, наконец, руки с его плеч. Слава Мерлину.

Похоже, у старшего поколения магов напрочь отсутствует понятие личного пространства. Что за идиотская привычка — держать его за плечи? Сначала отчим, на вокзале Кингс-Кросс, явно демонстрирующий подобным жестом свое якобы отеческое отношение к пасынку, теперь эта репортерша, решившая показать свою “заботу” об ученике...

— Так-то лучше. Занимай свободное место, и мы продолжим.

Джеймс прошмыгнул на свободный первый ряд и, открыв учебник, сделал вид, будто усиленно ищет нужную главу.

Может, он был невнимателен, но искомая тема не находилась, и, достав из сумки чистый свиток пергамента и письменные принадлежности, Джеймс переписал с доски название и промокнул получившуюся запись, избавляясь от лишних чернил.

Пронаблюдав за действиями опоздавшего ученика, преподавательница, видимо, осталась довольна увиденным. Отвернувшись от Джеймса, она обвела загадочным взглядом притихших на своих местах студентов.

— Как я уже говорила до того, как в класс ворвался ваш однокурсник, — на этих словах, Скитер стрельнула глазами в сторону Джеймса, сделавшего вид, что взглядом ищет своих однокурсников. Уловка подействовала, и с задних рядов ему активно замахали друзья. Правда, подчиняясь незаметному взмаху палочки преподавательницы, они почти мгновенно застыли в нелепых карикатурных позах, отбивших у остальных желание вести себя подобным образом. Лица однокурсников приобрели деланно серьезное выражение, и все они обратились вслух. Профессор Скитер наколдовала посреди класса высокий стул и, усевшись на него, закинула ногу на ногу: — сегодня мы будем говорить о вас, мои сладкие, — проведя пальцем по губам, начала преподавательница.

Она сощурила свои слишком длинные, чтобы быть настоящими, ресницы и томным голосом начала лекцию.

— Всем вам уже исполнилось четырнадцать. Столь нежный и столь... опасный возраст, скажу я вам. Мы, взрослые, все знаем о нем. Сами были такими же. Это возраст, когда девочки впервые начинают обращать внимание на мальчиков, а юноши впервые замечают что-то дальше колоды взрывающихся карт, плюй-камней и шахматной доски. А иногда даже дальше квиддичного стадиона!

Послышался нестройных хор протестующих голосов со стороны мальчишек и глухое хихиканье девчонок.

— Нет-нет-нет, не спорьте, — волшебница помахала в воздухе палочкой, будто погрозила пальчиком. — На четвертом курсе многие из вас начнут встречаться друг с другом, назначать свидания, а кое-кто из вас, возможно, даже навсегда, — Скитер театрально вздохнула, — отдаст свое юное сердце…

Если профессор добивалась того, чтобы все присутствующие в классе ученики вспыхнули будто рождественские огни, то у нее это получилось. Смущение, вызванное речью преподавательницы, наэлектризованным облаком окутало всех школьников.

Лежащие на парте руки многим показались вызывающим жестом, и они спрятали их под стол. Кто-то из ребят глупо лыбился и шепотом отпускал на ухо соседу очередную шутку, кивая при этом на потупивших взор однокурсниц. Некоторые из тех, кто догадывался о привязанностях других, откровенно ухмылялись, глядя на несчастных. Многие, поигрывая бровями, подкалывали тех мальчиков, чьими соседками оказались девчонки, и обиженно потирали макушки, получив в ответ учебником по голове от не слишком настроенных на веселье представительниц своего или чужого факультета.

Сам Джеймс, избегая смотреть на волшебницу, осмелившуюся поднять такую личную для каждого тему, отвернулся в сторону.

Занимая место в первом ряду, он был уверен, что будет единственным “счастливчиком”, оказавшимся под носом у преподавателя. Но он ошибся — через две парты от него, склонив голову над пергаментом, сидела Катрин Долохова.

Собственная невнимательность заставила Джеймса нервно сглотнуть и спешно углубиться в повторное изучение содержания учебника по Традициям. Наверняка он попросту пропустил написанную на доске тему. Вон сколько тут разделов.

Переворачивая хрустящие страницы новенького фолианта, взглядом он почему-то постоянно норовил соскользнуть с нестройного ряда букв, никак не желающих складываться в слова, и еще раз посмотреть на соседку. Но Джеймс себя одергивал и продолжал листать учебник, ожидая, когда уже эта химера в образе преподавательницы соизволит прекратить воцарившийся в классе хаос.

Наконец, насладившаяся всеобщим смущением, ведьма постучала кончиком палочки по неизвестно из чего сотворенному колокольчику и заставила всех умолкнуть.

— Что ж, вижу, вы вполне поняли мою мысль, — лукаво улыбаясь, произнесла Рита Скитер, покидая свой импровизированный насест. — Но говорить сегодня мы с вами будем конечно же не о технике поцелуев… Хотя, если кого-то это интересует, после уроков я могу в подробностях осветить желающим эту тему. Сегодня мы поговорим о вашем выборе пары.

Великолепно. Мало того, что он должен подстраиваться под взгляды своих родственников, так теперь еще и преподаватели будут советовать, кто ему должен нравиться, а кто нет.

Джеймс так яростно перелистывал страницы учебника, что совсем не заметил подошедшей к нему волшебницы. Профессор Скитер накрыла его руку своей по-мужски крупной ладонью и выдернула из-под нее несчастную книгу.

— Мистер Поттер, вас, видимо, очень сильно заинтересовали мои слова о выборе пары, раз вы так поспешили найти интересующую вас тему в учебнике, даже не посмотрев, что держите книгу вверх ногами, — изображая понимание, проговорила Рита Скитер, возвращая Джеймсу правильно повернутый фолиант.

Под смешки, раздавшиеся с верхних рядов амфитеатра, Скитер потрепала Джеймса по волосам.

— Ох, уж этот возраст. Вам, мистер Поттер, следует быть даже более осторожным, чем остальным. Сын всеми любимого спасителя магического мира раньше, чем любой другой, может оказаться жертвой любовных чар. Хорошо, если вам повезет и вы отдадите свое сердце достойной, но ведь в нашем обществе есть и не слишком благонадежные люди…

Класс зашумел, будто растревоженный улей диких пикси, и Джеймс почувствовал, как его пробил озноб. Он вытер враз вспотевшие ладони о брюки и бросил косой взгляд вправо.

Сидящая через парту от него девочка все так же не поднимала глаз от пергамента. Ее длинные ресницы, подрагивая, отбрасывали лучистые тени на усыпанные веснушками щеки. Судя по их количеству, летом она очень много времени проводила на солнце. Хотя, возможно, с такой короткой прической ей достаточно было и пары часов в день провести на улице. Бабушка Молли как-то рассказывала, что Министерство очень строго следит за тем, чтобы никто из “темных” не пытался втихую отращивать волосы и скрывать надетые на уши кафры в виде серебристых змеек. В общем-то симпатичное украшение из-за своего символизма доставляло носителю довольно много неудобств, особенно при общении с другими магами.

Как будто почувствовав на себе его изучающий взгляд, Катрин заправила за ухо постоянно падающую на глаза прядь пшеничных волос и мельком взглянула в сторону Джеймса, который не преминул тотчас отвернуться.

Не хватало еще, чтобы она подумала, будто он пялится на нее.

Осторожно осматривая не желавший умолкать класс, Джеймс заметил, что слизеринки, большинство которых носили точно такую же, как у Катрин, короткую прическу, выглядели по-настоящему подавленными. Да и “яйцеголовые”, как называли в школе мальчишек с зеленого факультета, хмурились больше обычного. Им было явно не до подколов и смеха. Фраза преподавательницы относилась и к ним тоже.

— Так, милые мои. Я прошу тишины на своих уроках, — предупредила профессор Скитер, сверкая глазами из-под жестких светлых локонов, которые, даже когда она встряхивала ими, не меняли своего положения. — Наш урок для того и проводится сразу для всех четырех факультетов, чтобы мы могли обсудить все возможные ситуации. Как для обычных граждан магического сообщества, так и для лиц, находящиеся в родстве с казненными Упивающимися Смертью.

Под возмущенный гул однокурсников до слуха Джеймса донеслось брезгливое цыканье сидящих позади него девочек:

— Интересно, какие могут быть ситуации между нами и этими? — произнесла одна из них.

Ее подруга хихикнула в ответ.

— Может, тебе захочется поцеловаться с одним из этих бритоголовых...

Презрительный шепот сидящих на втором ряду учениц был еле слышен, и, не желая себя выдать и поэтому не оборачиваясь, Джеймс отклонился на спинку стула, чтобы лучше разбирать слова.

Кажется, он узнал их голоса — это были сестры Томас, с Хаффлпаффа.

— Итак, начнем, — заглушая перешептывания соседок Джеймса, проговорила профессор Скитер, взмахивая волшебной палочкой в сторону доски, на которой мгновенно появился внушительный список литературы. — Все эти книги вам необходимо взять в библиотеке Хогвартса. Тем, кому не хватит экземпляров, придется приобрести их самостоятельно. Наличие указанных учебников обязательно начиная со следующего занятия, так что советую всем поторопиться.

Скитер вновь вернулась к своему высокому стулу.

— Предмет, который я преподаю, был введен не только для того, чтобы вы знали, откуда у магов существует традиция праздновать Хеллоуин и Рождество или почему волшебники носят колпаки и не пользуются электричеством. Целью моей дисциплины было до совершеннолетия подготовить вас к выходу в большой мир, объяснить правила поведения в нем, чтобы, добившись самостоятельности, вы набили меньше шишек, чем ваши собственные родители, — она усмехнулась, заметив недоумение на лицах большинства студентов. — О, уверяю, ваши родители сделали бы в своей жизни гораздо меньше ошибок, если бы знали правила того мира, в котором живут.

Щелкнул замок сумочки из крокодиловой кожи, и в руках мисс Скитер появилась ярко-фиолетовая записная книжка, раскрыв которую, преподавательница ехидно ухмыльнулась.

— Начнем, пожалуй, с наших неблагонадежных… — тоном, не предвещающим ничего приятного, проговорила блондинка, поднимая глаза на класс. Не нужно было обладать пророческим даром, чтобы угадать, на кого упал ее взгляд. — Мисс Долохова, расскажите, пожалуйста, нам правила вступления в брак для таких, как вы.

Под пристальным вниманием всех четырех факультетов Катрин поднялась со своего места и, уставившись перед собой пустым взглядом, ответила:

— Все граждане, отмеченные как неблагонадежные, обязаны регистрировать свой брак либо через Министерство Магии, либо через Гринготтс. Если будущий супруг или супруга являются порядочными гражданами магического общества или магглами, то они в обязательном порядке проходят проверку на применение к ним зелий и заклятий, оказывающих влияние на их волю и разум.

Катрин перевела дыхание, и Джеймс заметил, что, прежде чем сказать следующую фразу, ее пальцы сжались в кулачки, а худые плечи явственно напряглись.

— При обнаружении любых попыток порабощения, брак не регистрируется, а виновному грозит от двух до шести лет заключения в Азкабане.

— Все так, — согласилась журналистка, позволяя Катрин занять свое место. — Если пара все-таки проходит проверку и брак заключен, супруг или супруга еще в течение трех лет обязаны отчитываться в Министерстве Магии о своей второй половине. Зато после окончания этого срока неблагонадежного ждет желанная амнистия. Подобный брак для неблагонадежных становится освобождением от печати Министерства. В первый же год снимается обязанность ношения коротких волос и отличительных украшений в виде змей. Начиная со второго года, им позволяется обучаться по любым профессиям и отменяется ограничение по занимаемым должностям. Ну и наконец, в конце третьего года с их палочек убирается ограничение на применение атакующего волшебства.

Рита Скитер обвела ошеломленных подобной новостью студентов и, довольная эффектом, улыбнулась.

Не выглядели удивленными лишь сами неблагонадежные, которые, видимо, и до этого занятия знали о подобных правилах. Не зря же уроков по Традициям для них было на один больше в неделю.

— А теперь, возвращаясь к теме нашего занятия. Вам четырнадцать. И вы должны знать, что необходимо крайне внимательно и серьезно относиться к выбору будущего владельца вашего сердца, чтобы вами не воспользовались с целью получения свободы. А как вы теперь знаете, для некоторых брак с порядочным членом магического общества является единственным средством добиться положения и свободы. Так как зелья и чары — плохие помощники в завоевании вашего сердца, то добиваться доверия будут другими способами. Жалостью, например.

По классу прошелся недоверчивый и полный недовольства гул.

Джеймс чувствовал, что этот урок медленно, но верно ведет к тому, что и так хрупкое перемирие между учениками неумолимо трескается.

Видимо, кто-то поднял руку, потому что преподавательница посмотрела поверх головы Катрин и благожелательно спросила:

— У вас есть вопрос, мистер Смит?

Джеймс нахмурился, услышав голос явно веселящегося Хаффлпаффца.

— Да, мисс Скитер, — ухмыляясь, проговорил поднявшийся со своего места Даллас. — Подскажите, а есть ли действенный способ обезопасить себя от возможных сюрпризов со стороны неблагонадежных? Непреложный обет, например. Магический договор.

Взгляд, которым Смит окинул сидящую впереди него Катрин, Джеймсу совсем не понравился.

Как-то отчим брал его с собой на бои гиппогрифов. Так вот, у мистера Маклаггена был очень похожий взгляд, когда его еще совсем молодого гиппогрифа, которого впервые выпустили на подобные соревнования, безжалостно ощипывал матерый победитель прошлогоднего турнира. Снисходительно-презрительный. Как бы говорящий: “Мой гиппогриф еще слишком неопытен в таких боях, преподайте-ка ему хороший урок, чтобы в следующий раз он знал, как давать отпор”.

— Неплохие варианты, мистер Смит. Однако у каждого обета или договора есть лазейки. И совсем не факт, что тем, кто найдет эту лазейку, будете вы, — насмешливым тоном заявила Скитер, но, увидев скорбную мину, которую состроил Даллас, решила смилостивиться. — Ох уж эта буйная юность. Если вас сильно интересует этот вопрос, то вы можете подойти ко мне позже, и я подскажу, где вы можете найти более подробные ответы на ваши вопросы.

— Спасибо, мисс Скитер!

— Не за что, мистер Смит, — благосклонно ответствовала преподавательница и, кивнув на доску, добавила: — Перепишите названия учебников, и мы продолжим нашу тему дальше.

Разговоры смолкли, и студенты дружно заскрипели перьями.

Переписывая названия книг, Джеймс порадовался тому, что одна из них у него уже имелась — Магическое законодательство Британии. Тяжелый том, подаренный ему работающей во Флориш и Блоттс Адрианой, уже вторую неделю был его любимой настольной книгой. Не то чтобы он рассчитывал найти в ней ответы на все интересующие его вопросы, но хотя бы на часть — точно.

Позади Джеймса вновь началась какая-то возня, и он услышал голос одной из сестер Томас.

— Эй, Даллас! — вполголоса позвала Смита одна из девочек.

— Смит! — вторила сестре вторая.

— Чего вам? — поднимая от пергамента перо, отозвался Смит.

— Ты что, запал на Долохову?

Краем глаза Джеймс заметил, как на мгновение вытянулось лицо Смита. Он уже подумал, что тот сейчас покрутит пальцем у виска, но нет. Даллас удивленно приподнял брови и, наклонившись в сторону сестер, шепотом поинтересовался:

— С чего вдруг вы это взяли?

— А с чего вдруг такие вопросы к преподавателю? — вопросом на вопрос ответила вторая из сестер.

— О, у меня свой интерес.

Переглянувшись, сестры хором прошептали:

— Поделишься?

— Вот еще, — самодовольно хмыкнул Смит и вернулся к переписыванию списка.

— Гад, — подытожили сестры и тоже уткнулись в пергамент, продолжая периодически о чем-то тихо переговариваться между собой.

Когда под пером самого неспешного студента оказался полный список литературы, профессор махнула в сторону доски волшебной палочкой, и все записи исчезли.

— Итак, теперь, когда у вас есть список необходимых книг, взглянем на ситуацию несколько с другой стороны. А именно со стороны вас, обладатели приметных серебряных украшений.

Джеймс оглянулся по сторонам и заметил, что все студенты, носящие короткие прически, настороженными взглядами буравят преподавательницу. Даже Катрин, и та подняла взгляд от пергамента и удивленно уставилась на профессора Скитер.

— Если вы думаете, что я только что пыталась вас унизить, то вы ошибаетесь. Вы так же, как и обычные маги, должны быть весьма и весьма осмотрительны в выборе того, кому доверитесь.

Рита Скитер спустилась со своего стула и, покачивая бедрами, подошла к Катрин.

— Ведь как оно бывает: неопытное сердечко безоговорочно верит внезапно появившемуся прекрасному принцу, который, Мерлин, что только не обещает, — преподавательница не дала Катрин опустить глаза и, приподняв за подбородок ее лицо, заставила девочку встретиться с ней взглядом. — Вот только совсем не факт, что обещания будут выполнены. А у вас, мои милые, не так уж много и есть. Честь, да на этом, пожалуй, и все.

Профессор не отпустила попытавшуюся вывернуться Катрин, а продолжала настойчиво вглядываться в ее лицо.

— Отсюда вывод — будьте осторожны и не слишком доверяйте обещаниям, которые дают вам маги, пусть и благонадежные. У них прав больше, и это надо учитыва…

— Мисс Скитер, можно вопрос?

Джеймс не сразу узнал собственный голос. Но отвлекающий маневр сработал — Скитер ослабила хватку, и Катрин, наконец, смогла высвободиться.

— Мистер Поттер? — выщипанные брови вопросительно изогнулись.

— Скажите, — поднявшись с места, медленно проговорил Джеймс, лихорадочно перебирая в голове любые вопросы, которые можно было бы задать преподавательнице по изучаемой теме. Как назло, на ум ничего не приходило. Он взглянул за спину преподавательнице и заметил, как Катрин послала ему еле заметную благодарную улыбку. Точно, вспомнил! — А вообще часто совершаются такие браки? Ну, в смысле, когда маг женится на…

— Дальше можете не продолжать, я вас и так поняла мистер Поттер. И, отвечая на ваш вопрос, — нет, таких случаев единицы. Все очень осторожно относятся к волшебникам и волшебницам подобного социального положения. Не хотят рисковать, если быть точнее. Я ответила на ваш вопрос? Тогда закончим на этом. Записывайте задание на следующий урок.

Джеймс уселся обратно за парту и, дождавшись, пока профессор повернется к нему спиной, облегченно выдохнул и нервно взлохматил себе волосы. И о чем он только думал?

Записывая необходимые к прочтению до следующего занятия разделы, Джеймс успел совсем позабыть о своих соседках, когда до его слуха внезапно донеслась фраза, заставившая его неловко выронить из рук перо.

— Думаю, если ей сказать, будто бы, например, Поттер просил ей передать, что хочет с ней поговорить и ждет ее после обеда рядом с Парадной лестницей у портрета... Виридиана, например, она обязательно придет, и шутка удастся! Как считаешь? — предложила одна из девочек.

— Ты думаешь, имени Поттера будет достаточно, чтобы Долохова поверила? — не скрывая скептических ноток в голосе, ответила вторая.

— Ха, а ты бы разве не пришла? Хотя бы из любопытства... — с сарказмом заметила первая и на показательное молчание сестры добавила: — Вообще ты можешь придумать что-нибудь получше, если хочешь.

— Вот еще! Идея подговорить Робертсона сыграть шутку с этой Долоховой была твоей. Тебе и ломать голову.

— Я и так придумала замечательный план, осталось только посмотреть на его исполнение, — отрезала девочка и с нажимом скрипнула пером, видимо, ставя жирную точку.

На этом разговор сидящих позади однокурсниц закончился. Послышался звук сворачиваемого в трубочку пергамента, и под щелчок закрывающейся сумочки из крокодиловой кожи звонкий голос мисс Скитер возвестил об окончании урока.

* * *

— Я не знаю, что они задумали, но уж точно не цветы дарить будут, — подытожил Джеймс свое повествование. Правда, если Поттер рассчитывал на то, что после его рассказа Тедди ему поможет, то он сильно ошибался.

Бросив взгляд вниз и пронаблюдав за тем, как та, о ком только что шла речь, оглядываясь, вышла из дверей Большого зала, Люпин обернулся к Джеймсу.

— Ты действительно считаешь меня настолько всепрощающим? — полюбопытствовал Тедди у вмиг нахмурившегося мальчика.

Либо старший из братьев Поттеров страдал высшей степенью наивности, либо просто забыл.

— О чем это ты? — поднимаясь с пола, осторожно уточнил Джеймс, подтверждая мысли Люпина.

— Ну да, конечно, тебе-то ее фамилия мало о чем говорит, — недобро усмехнулся Тедди. — И имя Антонина Долохова не наводит на мысль об убийце твоего отца, верно?

— Я не…

— Не подумал, не вспомнил. Я догадался. Но теперь ты знаешь и, надеюсь, поймешь причину, по которой я не буду ей помогать.

Тедди обошел неуверенно застывшего Поттера и направился по ступенькам вниз, размышляя о том, что на обед идти уже не имеет смысла — остался один десерт, у Хлои следующей парой было окно и где ее сейчас искать неясно, а у него самого через тридцать минут начнутся Зелья.

— Мне казалось, старосты прежде всего должны выполнять свои обязанности, — холодный голос Джеймса нагнал его тогда, когда Тедди ступил на площадку второго этажа. — Вы же должны свое личное отношение к ученикам забыть и руководствоваться лишь их благополучием? Или я не прав?

— А ты, я смотрю, метишь в старосты, раз так много знаешь о наших правилах? — отозвался Люпин на брошенное в его адрес обвинение. Обернувшись, он встретился взглядом с опасно сузившимися глазами Поттера и безразлично пожал плечами. — Вряд ли родственники одобрят это твое желание, Джеймс. Гарри Поттер никогда не был старостой факультета.

Джеймс спустился на несколько ступеней вниз и, поравнявшись с Тедди, угрожающим голосом произнес:

— Не все же дети обязаны быть такими же, как их родители. Не находишь?

Скользнув взглядом по одной из ближайших картин, где пирующие маги застыли, так и не донеся еду до рта, Тедди ответил:

— Я допускаю это.

В глазах стоящего перед ним мальчишки, просящего за неблагонадежную, мелькнула надежда.

— Тогда прошу тебя как старосту школы, вмешайся, помоги ей!

Люпин отвел взгляд и, покачав головой, двинулся дальше по коридору, бросив категоричное:

— Нет.

Трапезничающие на портрете волшебники негодующе вскрикнули. Плевать. Они жили в другое время и просто ничего не понимают. Дети Упивающихся Смертью из кожи вон лезут, лишь бы добиться от таких легковерных, как Джеймс, сочувствия и, возможно, улучшения своей доли. Им нельзя верить. Никому из них. Тедди было жаль Поттера.

— Тедди, она не ее отец! — крикнул ему вдогонку Джеймс, но у Люпина не было никакого желания слушать уговоры Поттера, и он прибавил шаг.

Эта часть коридора использовалась реже, чем та, что располагалась дальше за поворотом, и оттого была безлюдна и темна. Только при приближении Тедди установленные в стенах факелы вспыхивали, освещая каменные стены и редкие портреты на них. Лица на старых гобеленах казались заспанными и недовольными тем, что кто-то посмел их потревожить.

Позади раздались громкие шаги — Джеймс все не отставал. Вот упорный мальчишка!

— Прошу, Люпин. Если бы я мог, я сам бы вмешался, — чуть ли не наступая ему на пятки, вещал Поттер. — Но ты же знаешь мою мать. Ее угрозы — не пустые слова. Если я помогу Катрин и мать об этом узнает, она вычеркнет меня из рода, и я уже не смогу помочь Алу. Пожалуйста, — Джеймс чуть отстал, и Люпин было подумал, что тот наконец сдался, но не тут-то было.

Внезапно поравнявшись с Тедди, он дернул того за плечо, заставляя остановиться почти перед поворотом в основную часть коридора.

— Это ведь твоя обязанность, Моргана тебя задери! — разъяренно прокричал Поттер, и Люпин отступил от него на шаг.

Кажется, Джеймс даже не замечал, как все сильнее уплотнялся и начинал трещать вокруг него будто наэлектризованный воздух.

Гены, отец его Гарри Поттер!

Определенно, это воинственные гены Победителя-того-кого-до-сих-пор-нельзя-называть давали о себе знать в его сыне, который, хоть и отрицал любое свое сравнение с папочкой, но точно походил на него.

— Ты староста, не просто факультета, а школы, соплохвоста тебе в одно место, — продолжал неистовствовать Джеймс, и его ярость, казалось, только набирала обороты. По стенам пошли мелкие трещинки, и обитатели ближайших портретов почли за благо покинуть свои рамы и переселиться к соседям. — И если ты не вмешаешься и позволишь им поиздеваться над ней, клянусь Мерлином, ты лишишься не только моей дружбы, но и должности старосты!

— Угрожаешь?

Под жестким взглядом Поттера Тедди сделал еще один шаг назад. От оживленного коридора его отделяла всего пара шагов, и из-за поворота уже слышались голоса направляющихся на занятия студентов.

— Предупреждаю!

У Тедди руки зачесались ради профилактики съездить обнаглевшему Джеймсу по физиономии, но он сдержался.

На площадке за спиной послышались осторожные шаги, и Поттер, заглянув Тедди через плечо, приветственно поднял руку.

— Гуляешь, Викки?

Нервно сглотнув, Люпин повернул голову как раз для того, чтобы встретиться взглядом с поравнявшейся с ним девочкой. Неужели она подслушала весь их разговор?

— Мари?..

Полувейла ему не ответила. Только сочувствующе похлопала по плечу и обратилась к Джеймсу.

— Скажи, братик, ты действительно не знал, что кроме Тедди у тебя в семье есть еще старосты, или в квиддиче тебе бладжером последние мозги вышибли?

Мари вопросительно изогнула бровь и показательно протерла рукавом мантии значок старосты. Джеймс хлопнул себя ладонью по лбу.

— Дурак, признаю. А у тебя с фамилией Долохова никаких личных негативных ассоциаций, случайно, не связано?

Надменно фыркнув, Мари закатила глаза и покачала головой.

— И как ты догадался? — не скрывая иронии, пропела девочка, перекидывая через плечо упавшие на лицо волосы и подхватывая Поттера под руку.

Это они сейчас в его огород накидали камней?

Не обращая внимания на застывшего от изумления Тедди, Мари двинулась вместе с Джеймсом к выходу из коридора, но Люпин преградил им путь.

— Мари, послушай, — спокойно начал он. — Ты жила в другой стране и плохо знаешь наши законы. Ты не совсем верно понимаешь, кто такая Долохова и вообще неблагонадежные. В них течет кровь тех, против кого боролись наши родители, родители наших родителей. Они не просто так обиженные маги. Они это заслужили. Их родственники без зазрения совести нападали на безоружных магглов и магов. Они калечили и убивали детей, они…

— Те, о ком сейчас идет речь, такие же, как мы, Тедди. Ученики школы. И ОНИ то, что ты сказал, не делали, — отрезала Мари и оттолкнула его в сторону, бросив через плечо: — Кажется, это не я чего-то не понимаю, а тебе хорошенько промыли мозги!

Проследив за тем, как Мари и Джеймс скрылись за углом, Люпин разозлено сплюнул на пол и закатал рукава мантии. Они думают, он это так оставит? Ха, как бы не так!

Ему не потребовалось много времени, чтобы догнать эту парочку храбрецов, которая упорно прокладывала себе путь через слишком уж плотное скопление учеников. Что они все делают на втором этаже? До звонка осталось не больше двадцати минут, а тут такое оживление…

Как будто в ответ на его неозвученный вопрос в дальнем конце коридора грянул взрыв хохота и девичий визг.

Даже будучи выше ринувшегося вперед с удвоенной силой Джеймса, Тедди с трудом мог разглядеть, что творилось впереди. Но и увиденного хватило, чтобы утренний завтрак настойчиво начал проситься обратно.

Парадную лестницу от портрета представительного зельевара семнадцатого века отделяли всего несколько метров, которые были сплошь заполнены учениками. Девочек среди собравшихся было мало, большинство, заметив объект всеобщих насмешек, зажимали рот ладонью и спешили поскорее протиснуться мимо. Но основная масса толпящихся откровенно ржала.

— Ты до сих пор думаешь, что она это заслужила? Да? — обернувшись, рыкнул Поттер, сверля Тедди злым взглядом. После того, как они продвинулись ближе к эпицентру событий, он тоже увидел, в кого превратили шутники его однокурсницу, и глаза его сейчас метали молнии.

О том, что стоящее перед портретом существо — ученица, напоминала только школьная форма, будто надетая на худую, костлявую болотную жабу. Вся кожа Долоховой приобрела грязно-зеленый цвет и была сплошь усеяна огромными пузырями-бородавками.

— Надо это немедленной прекратить! — возмущенно воскликнула Мари и попыталась перекричать гомон толпы. Но безуспешно. Слишком шумно было вокруг.

Еще странно, что преподаватели пока не заметили такого сборища. Но это, конечно, вопрос времени.

Тедди обернулся кругом, ища пути обхода, однако студенты стояли слишком плотно. Значит, придется пробиваться руками.

— Мари, я проберусь поближе и… — начал было Тедди, но запнулся на полуслове. По коже поползли полчища мурашек, и он почувствовал, как его накрывает блаженным чувством полета.

Будто сквозь дымку сна он увидел, как головы окружающих ребят поворачиваются к Мари, которая, гордо вздернув подбородок, двинулась вперед.

— Дайте мне дорогу! — безапелляционный звонкий голос девочки заставлял окружающих парней немедленно посторониться, освобождая ей путь. Тех же, кто зазевался, очарованные соседи волоком отталкивали с ее пути.

— Двинься! Видишь, она идет!

— Сам двинься! Я положу на пол мантию, чтобы ей мягче ступалось!

— Она же споткнется, придурок! Надо положить рубашку.

— Ее надо носить на руках!

— Я подниму ее одной левой и донесу до самого края света!

Тедди решительно тряхнул головой и обреченно закатил глаза. Когда она уже научится контролировать свою силу, а? Вот когда?

Люпин выхватил палочку и, отодвинув ошеломленного произведенным Мари эффектом Джеймса в сторону, стал локтями прокладывать дорогу сквозь толпу. Поттер пристроился следом.

Если первоначальный эффект был именно тем, на который рассчитывала Мари, и она свободно проходила по освободившемуся коридору, то дальнейшее развитие событий, похоже, совсем не вписывалось в ее планы.

— Мне нужно пройти! — злясь, выкрикивала Мари, но ее никто не слушал.

Ученики спорили, кто понесет ее на руках, а кто наколдует ей дорожку из лепестков. Возможно, дело дошло бы и до драки, если бы Тедди не огрел особо ретивых студентов легким Конфундусом.

Оттолкнув с дороги какого-то ученика, он протянул руку и, положив ее на плечо Мари, несильно сжал его.

— Достаточно, Мари, я сам справлюсь.

Толпящихся поблизости ребят будто пыльным мешком по голове огрели. Такой они глупый вид приобрели, когда вейловские чары их отпустили. Но рассматривать их времени не было. Надо было срочно прекращать это представление.

— Всем разойтись! Через десять минут начало занятий! Я для глухих тут разоряюсь? Марш на занятия!

С зазевавшихся студентов, не отошедших вовремя с их пути, десятками сыпались баллы и назначались отработки.

Главное было начать, и вот уже в толпе наметилось движение. Отовсюду послышались шепотки и предупреждения.

— Старосты идут!

— Мы опаздываем на занятие!

Народ начал расходиться, а Люпину в компании с хвостом из Поттера и Уизли удалось, наконец, пробиться почти в первые ряды.

Рядом с превращенной в недожабу Долоховой разорялся какой-то мальчишка-хаффлпаффец.

— Давайте, подходите! До занятий у вас есть эксклюзивная возможность помочь обделенной однокурснице! — вещал заводила, махая рукой поднимавшимся по мраморной лестнице ученикам.

— Так, ты не правильно держишь лук, — переведя взгляд на стоящего рядом мальчика, проговорил хаффлпаффец. — Палец вот сюда, теперь подними повыше. Эй, Долохова, готова к сбрасыванию жабьей кожи, или как там у вас в славянских сказках происходит? Да? Видишь, она даже не пытается сдвинуться с места, так что целься лучше. Попадешь — поможешь ей перестать быть жабой.

Держащий лук мальчик прицелился и выстрелил.

Выпущенная стрела, будто насквозь прошла через руку скривившейся от боли Долоховой и растаяла, так и не долетев до стены. Вместе с рукавом мантии на пол упала и жабья кожа.

Рядом дернулся Поттер, но, памятуя о том, что говорил гриффиндорец о своей матери, Люпин удержал его на месте. Нечего мелкому светиться.

— Потрясающий выстрел! Какая точность, да?! — захлопал в ладоши ведущий шоу “попади в неблагонадежную”. — Кто хочет повторить успех? Десять сиклей за стрелу!

Из толпы вышел еще желающий, и новообразовавшийся учитель стрельбы из лука вновь принялся объяснять правила пользования оружием.

— Робертсон, убью, — скрипнул зубами рядом стоящий Джеймс.

— Однокурсник? — уточнил Тедди, составляя резюме обвиняемого.

— Да.

— Значит, четвертый курс, Хаффлпафф, Робертсон, — я запомню.

Тедди поднял палочку, собираясь огреть стрелка обездвиживающим, но внезапно раздавшийся звонок нарушил все его планы.

Пальцы прицелившегося мальчишки дрогнули, и стрела сорвалась с тетивы, устремляясь к обездвиженной Долоховой.

Приготовившиеся было умотать на занятия, студенты замерли на месте, во все глаза провожая молнию, метнувшуюся к Катрин. Некоторые даже, как Мари, в страхе задержали дыхание. На этот раз меткость действительно была поразительная — попасть стрела должна была аккурат девочке в сердце.

— Фините Инкантатем! — звонкий голос, разнесшийся по коридору, был так же внезапен, как и школьный колокол.

Только если прозвучавший звонок привел стрелу в движение, то заклинание, произнесенное появившейся с Парадной лестницы девочкой, стрелу испарило до того, как она достигла своей цели.

Рядом удивленно выдохнула Мари.

— Доминик?!

Появление младшей сестры Мари, Доминик, подействовало на студентов отрезвляюще. Толпа рассыпалась в разные стороны, уворачиваясь от замелькавших вокруг заклинаний. Тедди с Джеймсом кинулись на помощь младшей Уизли.

— Петрификус Тоталус!

— Фините! Петрификус Тоталус! Фините!

Рыжий хвост Доминик летал из стороны в сторону, пока она уворачивалась от заклинаний, посылаемых в нее Робертсоном и стрелявшим из лука в Долохову мальчиком.

Пытаясь обездвижить зачинщика и участника, Доминик попутно старалась еще отменить и заклинание, насланное на Долохову. Наконец последнее ей все-таки удалось, и обретшая способность двигаться хаффлпаффка стала стремительно оседать на пол.

— Аресто Моментум! — моментально сориентировалась Мари.

Выступив вперед, она замедлила падение Долоховой, и Доминик успела ее подхватить.

Заклинание приклеивания, брошенное Джеймсом, сработало, и Робертсон плашмя растянулся на полу. Рядом упал связанный Тедди стрелок.

После развернувшихся возле портрета Виндиктуса Виридиана действий в коридоре второго этажа стало непривычно тихо.

— Ну вы и глизни[1], — сдувая с лица растрепавшуюся челку, пожаловалась Доминик, перекидывая через плечо жабью руку находящейся в несознанке Долоховой и поднимая ту на ноги. — Вам обязательно было дожидаться, когда этот придурок выстрелит, чтобы вмешаться, да? А еще значки префектов нацепили… То же мне старосты!

Доминик презрительно фыркнула в сторону сестры и Тедди и, обращаясь к Джеймсу, спросила:

— Лечебница у вас тут есть? Дорогу покажешь?

Поттер кивнул и собирался уже подхватить Долохову под другую руку, когда его остановил суровый голос, прозвучавший с Парадной лестницы.

— Не так быстро, молодые люди…

Обернувшись, эти самые молодые люди наткнулись взглядом на не слишком доброжелательно настроенную директрису. Глаза пожилой леди демонстративно сложившей руки на груди, смотрели холодно и неприветливо.

— Мистер Люпин, мисс Уизли, я жду от вас четких объяснений того, что, во имя Мерлина, здесь произошло.

* * *

После того, как Долохову забрала в лазарет помощница школьной целительницы, миссис Лонгботтом, все участники направились за профессором Макгонагалл в ее кабинет.

О чем думали четверокурсники, устраивая представление перед портретом волшебника, бывшего некогда директором Хогвартса, Люпин не знал. Единственный ответ, который напрашивался, — они не думали.

Горгулья, охранявшая обитель главы школы, отъехала в сторону, и все участники встали на начавшую вращение лестницу.

Рядом с Тедди молча пристроилась Мари. Поджимая губы, она бросала на сестру недовольные взгляды, которые Доминик с успехом игнорировала. Будто готовясь к битве, младшая Уизли потуже затянула на голове бывшую некогда галстуком ало-желтую повязку и, сдувая со лба челку, неприязненно посматривала на двух студентов, которых директриса заставила отклеить и развязать. Почти таким же, как у Доминик, взглядом, только во много раз более опасным, Робертсона и его соучастника прожигал Джеймс. И Люпин был уверен, если бы не присутствие рядом директора, Поттер скинул бы обоих с лестницы — никто и моргнуть бы не успел. А Доминик ему еще и помогла бы. Подстраховала, если бы у Джеймса не получилось все провернуть с первого раза.

В такой веселой и доброжелательной компании они вошли в директорский кабинет. И тут началось…

Робертсон взял слово и стал нести какую-то оправдательную чушь, ни на дюйм не приближенную к правде. На него, злясь и шипя, вскидывалась Доминик, которую пыталась одернуть Мари, но у нее это получалось из рук вон плохо. Младшая сестра скидывала руку Мари и продолжала встревать в рассказ Робертсона, пылая праведным гневом.

Директор слушала всех очень внимательно, но с каждым словом хаффлпаффца ее лицо приобретало все более багровый оттенок. В конце концов, она не выдержала.

Как и предполагал Тедди, портрет Виндиктуса Виридиана не зря висел как в коридоре второго этажа, так и в кабинете директора. Пожилой волшебник успел в красках расписать профессору Макгонагалл все, что произошло во время между обедом и звонком возле его рамы. А для тех, кто слишком много приврал, он еще и повторил свой рассказ, доведя директрису до высшей точки кипения.

Длинное платье развевалось и хлопало, когда она вышагивала перед провинившимися учениками, виновато рассматривающими пол.

Шаг, второй… остановка.

— Ваше поведение сегодня было в высшей степени возмутительно!

Синхронный кивок опущенных голов.

Шаг, еще один, разворот.

— Устраивать подобное бесчинство в стенах Хогвартса и врать, глядя в глаза директору, недопустимо!

Синхронный вздох, полный раскаяния, эхом отразился от стен директорского кабинета.

Шаг, скрежет отодвигаемого кресла и глухой скрип.

Тон опустившейся на свой “трон” директрисы был как никогда суров.

— Школа не будет терпеть подобного проявления вседозволенности! Вам всем будут назначены отработки, а родители получат уведомления об участии их детей в сегодняшнем инциденте!

Единогласный протестующий вздох присутствующих учащихся потонул в ледяном взгляде Минервы Макгонагалл, раздраженно хлопнувшей ладонью по столу.

— Вам, мистер Робертсон, я выношу первое и последнее предупреждение. Еще одна-единственная выходка, подобная сегодняшней, и мы попрощаемся с вами навсегда.

— Да, профессор Макгонагалл. Такого больше не повторится, профессор Макгонагалл. Я никогда…

— Довольно слов, — сухо оборвала директриса. — Деньги, что вы заработали на своем представлении, — на стол.

Мальчик поспешно выгреб из кармана горсть серебряных монет и шмякнул их на стол.

Не меньше двухсот сиклей! И когда он, собственно, успел?

— А вы? — профессор Макгонагалл перевела суровый взгляд на второго провинившегося. — Чем руководствовались вы, отдавая деньги за возможность выстрелить в однокурсницу?

Ученик виновато пожал плечами.

— Всегда хотел попробовать пострелять из лука.

— Поэтому вы стреляли в ученицу? — грозно уточнила директор.

Мальчик кивнул на Робертсона:

— Где была мишень, туда я и целился.

Глаза профессора Макгонагалл опасно сузились.

— Пятьдесят баллов с Когтервана, — вынесла вердикт директор и, переведя презрительный взгляд на хаффлпаффца, добавила: — А также сто баллов я снимаю с вашего факультета, мистер Робертсон. Об отработках вы узнаете от деканов своих факультетов. Возвращайтесь к занятиям. Оба.

Когда за парочкой идиотов закрылась дверь, профессор Макгонагалл перевела свой взгляд на оставшихся.

— Мисс Уизли, — смотря на Доминик, проговорила директор. — Я рада, что вы так быстро среагировали и сообразили, как испарить стрелу, летящую в однокурсницу. Защита ближнего — дело благородное, поэтому, я присуждаю вашему факультету десять баллов. Однако за то, что вы развязали драку, вам будет назначена отработка. Свободны.

Доминик довольно хмыкнула и, ободряюще хлопнув Джеймса по плечу, вышла за дверь.

— Теперь вы, Поттер, — постучав пальцами по столу, Макгонагалл сурово произнесла: — Портреты, висящие в коридоре второго этажа, сообщили, что вы просили помощи у мистера Люпина в предотвращении произошедшего инцидента. Это было правильное решение, хотя и странное для гриффиндорца. Обычно, все подопечные моего факультета решают подобные вопросы самостоятельно. Но не в этом суть. Поощрять нарушение правил, которые запрещают ученикам колдовать в коридорах, я не намерена, поэтому назначаю вам отработку. О времени и месте узнаете у старосты своего факультета. На этом можете быть свободны.

Джеймс медлил и мялся на месте. Он явно боролся с желанием узнать о том, что будет написано в письме родственникам. Но озвучить свои опасения он все же не рискнул и, развернувшись, шаркая, покинул кабинет.

Когда за Поттером захлопнулась тяжелая деревянная дверь, профессор Макгонагалл взмахнула волшебной палочкой, и стоящие на полу стопки книг превратились в два деревянных кресла.

— Присаживайтесь, молодые люди. У меня к вам отдельный разговор, — сказала директор и, пронаблюдав за тем, как Тедди с Мари заняли предложенные им места, сняла с переносицы очки и, сцепив пальцы замком, тяжело вздохнула. Лица бывших директоров смотрели со своих портретов на ребят так же строго, как и сама Макгонагалл. — Как вы думаете, почему я назначила вас старостами?

Сидящая рядом с Тедди Мари вела себя подозрительно молчаливо. Самому Люпину крыть было нечем. Он свои обязанности как старосты сегодня не выполнил. Впервые.

— Не знаете, что ответить? Тогда я скажу за вас, — директриса открыла один из многочисленных ящиков своего стола и, покопавшись, вытащила оттуда свиток пергамента, перевязанный голубой лентой. Развязав узел, Макгонагалл передала его Мари. — Мисс Уизли была назначена старостой из-за великолепной рекомендации, данной лично директором Шармбатона, и ее высших баллов по всем дисциплинам. Я посчитала это достаточным основанием для назначения ее на эту ответственную должность.

Румяная от смущения полувейла, пробежав глазами содержание свитка, вернула его профессору. Повинуясь движению палочки директрисы, голубая лента змейкой вновь обвилась вокруг пергамента, и он исчез в том же ящике, откуда появился.

— И я до сих пор считаю, что не прогадала, мисс Уизли, — проговорила профессор Макгонагалл с нотками теплоты в голосе. — Вы только-только вступили в эту должность, и я надеюсь, что и дальше будете соответствовать ей. Соблюдая правила, следить за безопасностью остальных учеников и порядком в школе.

— Да профессор, Макгонагалл, — опустив ресницы, прошептала Мари, и Тедди даже показалось, что уголки ее глаз подозрительно блеснули. — Я постараюсь не обмануть ваших ожиданий.

Директриса удовлетворенно кивнула.

— Уверена, что так и будет.

Поймав вмиг похолодевший взгляд директора, Тедди вздохнул и внутренне приготовился к разносу. Вот и его очередь подошла.

— Вы же, мистер Люпин, — медленно подбирая слова, проговорила профессор, — были выбраны мной старостой из-за ваших высоких моральных принципов. Оценки тут играли второстепенную роль.

Тедди сглотнул и стеклянными глазами уставился перед собой. Он уже жалел, что поддался эмоциям и не выполнил возложенных на него обязанностей.

— И за два года, что вы занимали эту должность, мне ни разу не пришлось сомневаться в своем решении. Ни разу… до сегодняшнего дня.

Последние слова директора прозвучали неожиданно жестко. Даже для Макгонагалл.

Тедди почувствовал, как под столом Мари нашла его ладонь и ободряюще сжала ее своими пальчиками. Хотя бы она не винит его в проявленной слабости.

Профессор Макгонагалл постучала по одному из ящиков своего стола волшебной палочкой, и где-то внутри щелкнул открывающийся замок.

— Со слов портретов, я поняла, что вы считаете мисс Долохову ответственной за преступления ее отца, поэтому отказались помогать ей, — директриса достала какой-то свиток, на котором на этот раз значилась печать Министерства Магии. — Я знаю, как порой сложно забыть личные мотивы и посмотреть в глаза правде. Это не многие взрослые могут, а уж требовать это от такого юного волшебника, как вы… Возьмите.

Тедди протянул руку, взял пергамент и взглянул на адресата: Директору Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, Минерве Макгонагалл.

— Это вам… — не совсем понимая, зачем ему дали этот документ, неуверенно проговорил Тедди.

— Я в курсе, мистер Люпин. Прочтите.

Тедди аккуратно вскрыл печать и, уже разворачивая свиток, вдруг спохватился:

— Но ведь вы сами еще не смотрели его!

Директриса грустно улыбнулась ему и, поднявшись со своего места, прошла к окну.

— Я и так догадываюсь о том, что в нем, — махнула она. — Читайте.

— Ну раз вы настаиваете…

Он прокашлялся.

— “Уважаемая Минерва Макгонагалл! Доводим до вашего сведения, что состоящий на обучении в Вашей школе студент седьмого курса факультета Слизерин Джоб Блетчли отныне…

* * *

— ...отныне состоит на учете комиссии по делам ЛсрУпС”?! Что за бред, скажи на милость, они пишут?!

Маркас поднял глаза от подзаголовка только что выуженной из тарелки соседа утренней газеты и ошеломленным взглядом уставился на вяло пережевывающего овсянку Тедди. После вчерашнего происшествия и последовавшего за ним разговора в кабинете директора аппетита у Люпина не было никакого, и он просто автоматически запихивал еду в рот.

Помня, что профессор Макгонагалл накануне вечером намекнула, что в сегодняшней газете будет более подробно описана причина, по которой однокурсника Тедди причислили к неблагонадежным, Люпин кивнул Маркасу, предлагая тому продолжить чтение Пророка.

Встряхнув газетой, друг продолжил зачитывать вслух:

— "Решение о присуждении данному ученику статуса неблагонадежного было принято по итогам заседания специальной комиссии Визенгамота, состоявшегося в эту среду по делу о злоупотреблении мистером Майлзом Блетчли (отцом ученика) своими должностными полномочиями. Как стало известно нашему корреспонденту, мистер Блетчли работал в отделе магического правопорядка. На основании засекреченных свидетельских показаний, а также протокола допроса обвиняемого, Визенгамотом был вынесен суровый вердикт: считать мистера Майлза Блетчли виновным в пособничестве ЛсрУпСам. Все имущество осужденного было арестовано и передано в ведение Министерства Магии. Приговор (поцелуй дементора) не был приведен в исполнение в зале суда ввиду смерти осужденного...”

Услышав последнюю зачитанную фразу, Тедди сглотнул и почувствовал, как тяжело становится дышать. Только вчера перед обедом Джоба забрали авроры, причем он явно был не в курсе причины. И вот теперь известие об этом приговоре...

— Мордред и Моргана, ты представляешь в каком состоянии теперь Блетчли? — ужаснулся Маркас. — Я этим летом гостил у них неделю. Его отец был вполне нормальным волшебником. Джоб именно на него похож по части соблюдения правил. В “злоупотребление должностными полномочиями” я ни за что не поверю! Что он мог такого натворить?

— Не имею ни малейшего понятия, — бесцветным голосом прошептал Люпин, отодвигая от себя тарелку со ставшей совсем противной едой. Несправедливость, свалившаяся на его друга, вводила Люпина в ступор.

— Он ведь староста получше многих. Правила он не просто соблюдает, он мыслит ими, свою жизнь по ним строит. Он...

— Он был причислен к неблагонадежным из-за дела над своим отцом, — вклинилась, внезапно подсевшая за гриффиндорский стол Мари. Она отобрала у зависшего при ее появлении Маркаса газету и, брезгливо перелистывая страницы, продолжила излагать свои мысли, изредка отбрасывая падающие на лицо волосы: — Уверена, что вы вряд ли найдете в Пророке более подробные объяснения предъявленных его отцу обвинений или описание хода дела. Министерство не даст разгласить такую информацию. Так что, правду о произошедшем вы сможете узнать только у вашего друга. Да и то — если он сам ее знает…

Мари хотела добавить к сказанному еще что-то, но ее речь прервало хлопанье крыльев. Опоздавшая к раздаче утренней почты сова спикировала прямо на плечо к Люпину и, выронив ему на колени свиток, не задерживаясь, улетела прочь.

Послание оказалось от директора. Профессор Макгонагалл сообщала, что вводное собрание старост состоится перед ужином у нее в кабинете. Блестяще.

Хотя, чего он, собственно, ожидал? Что директор до бесконечности будет откладывать это мероприятие? Или что Мари с Хлоей будут по очереди посещать встречи? Бред.

Взглянув на сидящую рядом Мари, Тедди дал ей прочитать письмо. Все равно профессор Макгонагалл рассылает подобные оповещения всем, а значит и ей скоро такое же придет. К чему тянуть?

Мари пробежалась взглядом по записке и, свернув ее в тонкую трубочку, вернула Тедди.

— Ты как сам? С Джеймсом уже поговорил? — сменив тему, участливо поинтересовалась девочка, заглядывая ему в глаза.

— Еще нет, не видел его со вчерашнего дня, — признался Люпин и еще раз оглянулся по сторонам. Поттера нигде не было, а он очень нужен был Тедди. Вчера в кабинете директора он значительно продвинулся в понимании того, насколько был не прав по отношению к Долоховой. То, что произошло с его другом Джобом Блетчли, заставило Тедди с совершенно новой стороны взглянуть на положение неблагонадежных.

Возможно, Мари была права, когда говорила, что его предвзятое отношение к дочери Антонина Долохова — не что иное, как результат грамотно вбиваемых в него на протяжении нескольких лет позиций Министерства.

Вот только для чего правительству надо обострять отношения между и так ущемленными в правах неблагонадежными и остальными магами? Не ясно. В понедельник вернется Блетчли и… Тедди даже думать не хотелось, что он скажет другу, жизнь которого за несколько дней перевернулась с ног на голову. Как посмотрит он в глаза однокурснику, только что потерявшему отца, дом, положение…

У Тедди хотя бы было время свыкнуться со смертью родителей. И сейчас у него оставался шанс, что Министерство до окончания школы все-таки примет решение по завещанному ему бабушкой дому. А вот куда возвращаться другу, Люпин не представлял.

В таких безрадостных мыслях пролетел день. На занятиях Тедди с трудом заставлял себя сосредоточиться. Перед глазами то и дело вставало разозленное лицо Поттера, предстоящее собрание старост, а иногда образ бледного, осунувшегося Джоба.

Неудивительно, что, желая поскорее закончить хотя бы с собранием старост, Люпин явился в кабинет директора первым. Занятая подписанием каких-то бумаг профессор, не поднимая взгляда, махнула ему пером в сторону расставленных полукругом стульев. Два отдельно стоящих явно предназначались старостам школы, и Тедди занял один из них.

— Мистер Люпин, пока остальные не собрались, просмотрите, пожалуйста, расписание дежурств и табели успеваемости.

Найдя взглядом свитки, о которых говорила профессор Макгонагалл, Тедди углубился в их изучение. Подобное занятие неплохо помогало отвлечься от мыслей о предстоящей встрече.

От ознакомления с бесконечными графиками и цифрами Тедди оторвал стук в дверь.

— Профессор Макгонагалл.

Кто бы сомневался, что Забини, как вторая староста школы, придет раньше других. Заметив обложившегося бумагами Люпина, она скептически изогнула бровь, но смолчала.

Правда, радоваться было рано. Ее выдержки хватило ровно до тех пор, пока она не опустилась на стул рядом.

— Позволь, я тоже ознакомлюсь, — мягко проговорила Лоис и, склонившись к Тедди, вытянула из кипы бумаг график дежурств. Поправив волосы, она опустила глаза на запутанные схемы, изображенные на свитке, и так, чтобы слышал только Тедди, поинтересовалась: — Смотрю, тебя уже выпустили, Люпин?

— А ты, я смотрю, все такая же стерва? — также тихо полюбопытствовал Тедди, просматривая табели успеваемости учеников синего факультета за прошлый год.

— Кстати, видела твою первую любовь, — все так же изучая бумаги, сообщила Лоис, сохраняя при этом такое вдумчивое выражение лица, что, не обращайся она к нему, Тедди никогда бы не подумал, будто мысли старосты школы в этот момент могут быть заняты чем-то посторонним.

— Было бы странно, если бы ты не заметила на своем факультете такого прибавления, — парировал Тедди, намекая на то, что переведенные из Шармбатона новички заняли должности старост Когтервана.

Но Лоис пропустила сказанную Люпином фразу мимо ушей. Она возвратила Тедди просмотренные бумаги и взяла новые.

— У Уизли очень даже симпатичный молодой человек. Хоть и француз, но с положением и при деньгах, — высказалась Забини, сверкнув в сторону Тедди зеленым взглядом из-под длинных ресниц. Ей, несомненно, была интересна реакция на ее слова. Нарывается, однако.

— Желаешь проверить на нем приемчики, которым летом тебя научила мамочка? — съязвил Тедди, и, судя по дернувшейся к палочке руке Лоис, у него получилось-таки ее задеть. Решив смилостивиться и смягчить эффект от своих слов, он беспечно добавил. — Я только за. Он мне с первого взгляда не понравился.

Они бы, наверно, так и продолжили переругиваться, если бы новый стук в дверь не спас их от дальнейших разборок.

— Добрый вечер, профессор. К вам можно?

Директор подняла голову от изучения особо длинного свитка и кивнула стоящим в дверях.

— Да-да, проходите, пожалуйста.

Обычно Тедди поднимался пожать руки вошедшим ребятам, но, увидев перешагивающего порог Дюмона, решил остаться на месте. Впорхнувшая в кабинет последней Мари тотчас приковала к себе внимание всех парней, которые постарались расставить свои стулья поближе к тому, на который села полувейла. Девочки с других факультетов недовольно зафыркали и даже обычно безразличная к популярности других Забини демонстративно отвернулась в сторону, рассматривая дремлющие в своих рамах портреты.

Все заняли свои места. Пустым осталось лишь одно — не хватало старосты Хаффлпаффа, Хлои Фробишер. Тедди взглянул на часы и даже встряхнул рукой, проверяя, не остановились ли они. Его девушка могла себе позволить опоздать на свидание с ним, но вот на собрание старост — никогда. Ткнув Лоис свитком, он вопросительно вскинул брови, надеясь, что хотя бы она прольет свет на отсутствие префекта барсуков, но получил в ответ лишь неопределенное пожатие плечами. Что бы это значило?

Директор достала из-под стола какой-то свиток, и как раз в тот момент, когда она срывала с него печать, раздался очередной стук в дверь. Ну, наконец-то!

Однако, вошедшая на приглашение профессора Макгонагалл оказалась вовсе не Хлоей. Лично Тедди эту девочку не знал. Разве что по фамилии.

— Заходите, мисс Макгонагалл, — поприветствовала директриса одну из своих внучатых племянниц, обучавшуюся на одном курсе с Мари, — все ждали только вас.

— Простите, профессор, я получила записку только пять минут назад и сразу отправилась к вам, — отчиталась девочка и, перебросив через плечо длинную темную косу, переплетенную разноцветными шнурками (как догадался Тедди, выбор цветов был обусловлен тартаной клана Макгонагаллов), заняла свободное место рядом с мальчиком со своего факультета. Еще одним из племянников директрисы. Развелось ведь.

Тедди обвел кабинет взглядом.

Теперь, не считая их с Забини, от каждого факультета было по два представителя. Становилось очевидным, что Хлоя не появится. Ее пост отдали пришедшей последней пятикурснице. Вот только почему… Вопрос оставался пока что открытым.

— Итак, начнем, пожалуй.

Профессор Макгонагалл поднялась из-за стола и под взглядом собравшихся положила на стол значок старосты.

— В этом году у нас очень много изменений. Прошлые старосты школы выпустились, и в этом году их места заняли мистер Люпин и мисс Забини. Следующие собрания будут проводиться уже под их руководством. И прошу вас не опаздывать. Уважайте свое время и чужое. В связи с назначением старост школы, на Гриффиндоре и Когтерване появились вакантные должности префектов, которые были распределены между учениками этих факультетов. К тому же, по семейным обстоятельствам нашу школу покинули старосты Когтервана и Хаффлпаффа. И если об уходе одного я узнала еще летом, то окончательное решение по мисс Хлое Фробишер было принято лишь сегодня. Мисс Макгонагалл, отныне этот значок ваш. Носите с честью.

Наблюдая за тем, как директор отлевитировала значок в руку своей племяннице, Тедди просчитывал один вариант за другим.

Почему Хлоя бросила Хогвартс и отказалась от должности старосты? Профессор Макгонагалл назначила старосту барсукам лишь сегодня, но, видимо, знала об уходе ученицы заранее. Что такого могло произойти за это лето, раз Хлоя решилась уйти с последнего курса? Отучиться оставалось всего один год. Значит, причина была серьезной. Может, родители? Хлоя как-то говорила, что они всегда хотели, чтобы она училась не в Хогвартсе, а в Салеме, но в одиннадцать она настояла на своем и осталась в Британии. Почему же она изменила свое решение? В результате размышлений вопросов только прибавлялось… Мордред!

Наверное, он очень сильно побледнел, раз сидящей через стул от него Дюмон, наклонился в его сторону и тихо прошептал:

— Не всем идет блонд, Люпин. Этот благородный цвет подходит лишь избранным, — и самодовольно ухмыльнувшись, демонстративно откинул назад свои платиновые волосы.

Ну, точно павлин. В другой ситуации Тедди бы только посмеялся над замечанием когтерванца и скопировал к получившимся у него светлым волосам еще и физиономию Дюмона, но сейчас ему было не до того. Отмахнувшись, он просто вернул своей шевелюре ее обычный цвет.

Тем временем директор закончила, и слово взяла Забини. Кажется, заметив изменения, происходившие с Тедди, она подумала, что ему стало плохо.

Может, блонд действительно был не его цветом?

Под конец речи Лоис Тедди все же добавил от себя несколько замечаний. Должность, обязывала.

Когда собрание закончилось и за последним из старост закрылась дверь директорского кабинета, Тедди, не желая тянуть книзла за хвост, обратился к профессору Макгонагалл с мучившим его вопросом.

— Вы знаете, что случилось с Хлоей? — портреты бывших директоров неодобрительно покосились на обнаглевшего ученика, но Люпину было плевать. Оперевшись руками на рабочий стол профессора, он попытался узнать ответы хотя бы на часть своих вопросов. — Почему она оставила Хогвартс? Ей же всего год оставался.

Он ждал, что директор сделает ему замечание, но профессор Макгонагалл лишь понимающе улыбнулась. В прошлом году она не раз заставала их с Хлоей в укромных уголках школы и однозначно знала о его отношениях с хаффлпаффкой.

— Я не знаю, что ответить на ваши вопросы, мистер Люпин.

— Хотелось бы услышать правду, конечно, — настойчиво попросил Тедди.

Он понимал, что наглеет, но иначе не мог. Хлоя не писала ему все лето. На послания, отправленные из Хога, она тоже не отвечала. С поезда она его не встретила. В Больничное крыло не наведалась. А теперь вот выяснилось, что еще и заканчивать последний курс в Хогвартсе она тоже не будет.

— Правду? — директриса с минуту пыталась выиграть у Тедди в гляделки, но потом все же сдалась, достала из вороха писем на столе одно и протянула его ему. — Единственное, что мне известно, — родители перевели ее в Салем “по семейным обстоятельствам”. Сегодня я выслала последние документы мисс Фробишер директору американской школы. Увы, больше мне ничего не известно.

Похоже, у профессора Макгонагалл входило в привычку отдавать свою корреспонденцию старосте школы. Такое доверие было бы лестно, если бы не содержание отданных ему писем. В этом конверте Тедди нашел лишь уведомление отца Хлои о том, что их дочь продолжит свое обучение в академии Салема. Все, как и говорила директриса.

— Спасибо, профессор Макгонагалл, — вернув распечатанный конверт, выдавил из себя Люпин и развернулся к выходу.

Ему бы радоваться. Лишняя карта из его расклада самоустранилась без его участия, давая полную свободу действий.

Хотел, чтобы Мари училась в Хоге, — пожалуйста. Хотел иметь возможность побороться за детскую мечту, но мешали обязательства перед другой — пожалуйста, Хлоя ушла, не сказав на прощание ни слова. Путь почти свободен! Надо лишь избавиться от конкурента. Но ведь так даже интереснее, верно?

Вот только радости подобные мысли почему-то не приносили. Зато тревога за внезапно изменившую свои планы Хлою накатывала все сильнее. Воспоминания о прошлом годе всплывали одно за другим, выводя из равновесия.

Нетвердой походкой Тедди двинулся к двери.

Сейчас бы в лес. Подальше от замка. К гроту у ручья, который он как-то показал Хлое и который стал их секретным местом на целый год. Да, туда.

Он уже повернул ручку, когда его догнал голос директора.

— Я вам сочувствую, мистер Люпин. Завхоз закрывает ворота в девять.

— Спасибо, профессор.

Похоже, ему только что дали добро до закрытия ворот валить на все четыре стороны.

И у него не было причин не воспользоваться таким шансом...

---

[1] Глизень — гигантская улитка, меняющая свою окраску и оставляющая за собой ядовитый след, от которого растения съеживаются и засыхают.