Тень Тени (гет)

Почему-то у Гермиону не покидало чувство, что чем больше она пытается разобраться в ставшей внезапно такой запутанной собственной жизни, тем глубже проваливается в кроличью нору. Трудно сказать, где она оступилась и все разом пошло наперекосяк. Все было неправильно — ее поступки, мысли, чувства. Она знала, что должна пойти в аврорат и рассказать обо всем, что знает. Но не пошла, прекрасно понимая, что если раньше у нее еще было пусть и слабое, но оправдание — неуверенность в собственных догадках, то теперь она знала наверняка и по-прежнему покрывала преступника. А еще она должна была тосковать по Рону и предаваться унынию, но все, о чем могла думать, — это Снейп, его голос, его руки... его губы.

Во всяком случае одно она делала верно — держалась подальше от этого чокнутого шизофреника. Или от них обоих. Ей нужно время. Просто отсидеться в стороне, переждать бурю и прийти в себя. Она не могла мыслить и поступать правильно, значит, лучше совсем ничего не предпринимать, чтобы не наделать еще больше глупостей. Гермиона отдала Гарри все бумаги по делу, заодно помирившись с лучшим другом, но пообещала себе больше не вникать в подробности расследования. Она ходила на работу, ужинала дома, читала перед сном книги, но никаких газет, и всячески старалась случайно не столкнуться с бывшим профессором. Ей почти удалось убедить себя, что она и дальше сможет оставаться в стороне от неминуемого шторма. Но обычная утренняя газета, которую случайно оставил на ее столе кто-то из коллег, разнесла эту уверенность в пух и прах. «Убийство в Министерстве!» — гласил заголовок утренней газеты. Одного из чиновников, ужесточившиего недавно нормы торговли опасными зельями и ингредиентами, отравили прямо в его кабинете в середине рабочего дня. Преступники попытались выдать смерть мага за инфаркт, воспользовавшись редким ядом, который невозможно распознать в крови жертвы, но капля яда осталась у него на губах. Так авроры и определили, что в Министерстве произошло хладнокровное убийство.

Ни минуты не раздумывая, Гермиона выскочила из Министерства и аппарировала к дорожке, ведущей к старому замку Хогвартс. Неважно, какие обещания она себе давала, неважно, что она твердо решила не вмешиваться, ей жизненно необходимо узнать, было ли это убийство делом рук Северуса. И она узнает это прямо сейчас, даже если ей самой придется влить галлон веритасерума в его глотку.

Северус был в своем кабинете. Спокойный и расслабленный, он сортировал корни мандрагоры по одинаковым склянкам, так, словно ничто на свете его не беспокоило. Он даже приветливо улыбнулся, когда увидел Гермиону в дверях кабинета, но его лицо стало обеспокоенным, когда он заметил, насколько рассержена ведьма.

— Что-то случилось, Гермиона? Я могу помочь? — участливо спросил он, жестом предлагая присесть на ближайший стул.

Похоже, он был искренне удивлен ее внезапному визиту, и Гермионе впервые пришло в голову, что он может и не догадываться об их встрече на заброшенном складе или об убийстве в Министерстве. О чем тогда его расспрашивать, что она вытянет у человека, который сам не знает, чем занимается половину своей жизни?

— Нам надо поговорить.

— Приятные беседы редко начинаются с такой фразы, — отшутился Северус, но увидев решительность в ее глазах, добавил: — Сейчас не лучшее время.

— Я все знаю, — коротко сказала Гермиона, пытаясь разглядеть в черных глазах признаки узнавания, тревоги или раскаяния, но встретила лишь недоумение.

— Не сомневаюсь, что вы знаете достаточно много. Но все? Вы уверены, что не преувеличиваете масштаб собственных знаний? — снова попытался пошутить Северус, явно не понимая, к чему она ведет.

— Я знаю о твоей болезни.

Улыбка мгновенно исчезла с его бледного лица, и губы вытянулись в тонкую прямую линию, а между бровей залегла глубокая складка, никогда в былые времена не сходившая с его лица.

— У меня сейчас урок. Вы можете подождать здесь, в кабинете? — серьезно спросил Северус.

— Хорошо, я подожду. Но потом я хочу получить ответы, — неохотно согласилась Гермиона.

— Вполне справедливо, — согласно кивнул Северус и скрылся за дверью кладовки, откуда можно попасть в класс зельеварения.

Оставшись одна в кабинете, Гермиона не находила себе места от волнения и кипящей внутри злости. Неужели человек в Министерстве погиб по ее вине, потому что у нее не хватило духу сдать Снейпа аврорам? Эта мысль не давала покоя. Ей нужно знать правду и как можно скорее. Взгляд упал на приоткрытую дверь в кладовую для зелий. Если бы Снейп хранил запрещенный яд, мог ли он держать его прямо здесь? Он ведь сам недавно упоминал, что считает Хогвартс одним из самых безопасных мест в мире. Это стоило проверить. Даже если она ошибается и в кладовке нет ничего, связанного с убийством в Министерстве, во всяком случае это займет ее на полтора часа, не даст сойти с ума от запутанных мрачных мыслей.

Она нетерпеливо переставляла стеклянные флакончики на верхней полке, не вполне представляя, что именно ищет, но надеялась почувствовать или угадать, когда деревянная лестница под ногами вдруг исчезла. Гермиона камнем полетела вниз, ожидая болезненного удара. Но чьи-то сильные руки подхватили ее в последнюю секунду, и она оказалась прижата лицом к холодной стене и обезоружена раньше, чем смогла сообразить, что происходит. Тяжелое горячее дыхание нападавшего обожгло шею.

— Снейп? — шепотом произнесла Гермиона.

— Разумеется. Кто бы еще это мог быть? — с насмешкой ответил знакомый низкий голос.

Сердце Гермионы отчаянно забилось. Плохо, очень плохо.

— Какого черта ты здесь делаешь? Тебе нельзя здесь быть, ты сейчас в соседней комнате ведешь урок.

— Разумеется. Пятый курс, Гриффиндор-Слизерин, я знаю, — совершенно спокойно и обыденно ответил он, а его руки медленно заскользили по ее телу.

— Ты с ума сошел! Прекрати! — крикнула Гермиона, поражаясь его беспечности. Даже Снейп не может быть настолько безумным, чтобы явиться прямо туда, где находится его копия из прошлого — это первое и главное правило использования хроноворота.

— Тише, ведьма, ты же не хочешь, чтобы душка Сев нас услышал, — предупредил Снейп, медленно поднимая подол ее длинной мантии одной рукой и расстегивая пуговицы на ее груди другой.

— Ты не посмеешь! — снова крикнула Гермиона, отбиваясь обеими руками, но ее сопротивление, похоже, только раззадоривало его.

— Еще как посмею, — прямо ей в ухо шепнул Снейп и взмахнул палочкой.

В тесную кладовку для зелий тут же хлынула какофония звуков из класса. Гермиона поняла, что он снял заглушающие чары со стен кладовой, и замерла от удивления, затаив дыхание. Снейп тут же воспользовался ее смятением, забрался под узкую юбку и начал стягивать с оголившихся бедер нижнее белье. Представляя, как, должно быть, выглядит сейчас со стороны, с задранной юбкой и полуспущенными чулками, Гермиона сжала колени и резко дернулась, пытаясь вывернуться. Снейп всем телом плотнее прижал ее к стене, успокаивающе погладил по растрепавшимся волосам и зашептал еле слышно в самое ухо:

—Ш-ш. Не шуми. Не представляю, что произойдет, если он войдет, услышав твои крики, и увидит нас. Возможно, он просто исчезнет, перестанет существовать. А может, это полностью разрушит временной континуум. И весь этот проклятый мир полетит к чертям. Лопнет, как мыльный пузырь, и разлетится облаком пыли, превратится в ничто.

— Но ведь если он исчезнет, ты тоже погибнешь! — пораженно зашептала Гермиона, уже совсем не сопротивляясь горячим ладоням, скользящим по ее обнаженной коже.

— Да, — совершенно спокойно ответил Снейп, торопливо расстегивая пуговицы, мешающие спустить с плеч ее мантию.

— Ты псих! Ты совершенно ненормальный, опасный для общества и самого себя психопат!

— Обожаю, когда ты сердишься, — довольный собой продолжал шептать Снейп.

— Чокнутый ублюдок! Ты убьешь себя и меня заодно, — еле слышно возмутилась Гермиона, боясь издавать звуки громче сбившегося дыхания, чтобы не услышал Северус в соседнем классе.

— Возможно, — спокойно ответил Снейп, уже справившийся с ее мантией и занятый теперь собственной ширинкой.

— Но почему?

— Потому что я так хочу. А я всегда получаю то, чего хочу.

Еще немного, и Гермиона почувствовала, как его напряженное голое тело полностью прижимается к ней. Снейп откровенно демонстрировал насколько возбужден.

— Скажи, что тоже хочешь меня! — потребовал он, проводя ладонью по внутренней стороне ее бедра, заставляя чуть прогнуться навстречу.

— Иди к черту! Ты свихнувшийся мерзавец, Снейп! — выругалась Гермиона, чувствуя, как смесь страха и возбуждения заставляет вибрировать в нетерпении каждый мускул ее тела.

На мгновение она вспомнила о Роне, но тут же в памяти всплыла картинка покачивающихся ягодиц Лаванды, и Гермиона, как никогда, ощутила в себе желание отомстить, отыграться за то унижение. Снейп прижимался к ней все настойчивее, дразня, лаская, и в какой-то миг она не смогла сдержать сорвавшийся с губ стон.

— Это значит — да? — Услышала она сквозь пелену тумана, заволакивающего разум.

— Да-а, — на грани слышимости выдохнула она и сама толкнулась в его сторону, руша последнюю преграду между ними.

Он был властным, диким, неистовым, и Гермиона только до боли закусывала нижнюю губу, чтобы не дать сорваться крикам удовольствия. Необходимость сдерживаться только сильнее раскаляла желание. Гермиона впивалась ногтями в ладони и зажмуривала глаза, стараясь не дернуться слишком сильно, чтобы не смахнуть с полки какой-нибудь стеклянный флакончик. Когда Снейп зашептал что-то в ее спутанные волосы, она не сразу расслышала его сбивчивое бормотание.

— Такая горячая... Хотел тебя трахнуть еще с идиотского святочного бала.

— Что? Но мне было всего пятнадцать! — Гермиона не поверила собственным ушам.

Она не понимала, почему Снейп так хочет ее сейчас, а уж тем более, почему мог желать ее тогда. Это было так неправильно, бесстыдно, порочно.

— Только поэтому я не оглушил Крама и не явился в твою спальню под обороткой.

— Да как ты!.. Я бы никогда!.. — задыхаясь от возмущения и возбуждения, пыталась протестовать Гермиона.

Снейпу явно нравилось дразнить ее, выводить из себя.

— Конечно, ты бы никогда. Но со мной ты бы так и не поняла, что на тебя нашло.

Она не знала, что на нее нашло. Опять. Почему она становится взбалмошной и импульсивной, как только появляется он, а ее разумность и сдержанность летят ко всем чертям? Почему мысль о том, чтобы переспать со своим профессором в школьные годы не оскорбляет, а вызывает сладкую дрожь во всем теле? Почему он так легко играет ею, заставляя совершать несвойственные ей поступки, испытывать чуждые ей эмоции?

— Ты чертов извращенец, Снейп! — зло шептала она, оставляя следы ногтей на его бедрах.

— Да!.. — простонал он в ее шею, не сбавляя темп.

— Педофил!

— Да...

— Свихнувшийся грязный ублюдок!

— Да!..

— Снейп, я... — Не в силах больше сдерживаться, Гермиона выгнулась дугой и обмякла в его руках.

Он толкнулся еще несколько раз и тоже замер, тяжело дыша. Он придерживал Гермиону, пока она не ощутила, что снова способна стоять на ногах.

— Кто бы мог подумать, что тебя так заводят грязные словечки! — насмешливо произнес он, натягивая сползшие до колен брюки и возвращая заглушающие чары в кладовой.

— Ненавижу тебя! — крикнула Гермиона, ударяя кулаком по стене.

— Кого это волнует, — безразлично бросил Снейп и исчез за дверью.