Доктор, мой воображаемый друг меня игнорирует! (гет)

Работу я, конечно же проспал и был настолько разбит с утра, что дозвонился до редакции и хриплым голосом обрадовал секретаршу, что объект на работе быть не может. Он повизжала для порядка, а потом успокоилась и сказала, что по такому случаю может устроить себе выходной. Я слишком бодро согласился с ее мечтами и, чтобы не быть уличенным во лжи, положил трубку.

И теперь я наслаждался вкусом мятного зеленого чая на кухне, пропитанной слабым солнышком, рвавшимся в окно. «Для полного счастья не хватает шоколада», — мечтательно вздохнул я. Тут же из воздуха материализовалась Муза в длинной белой рубашке (которая, надо сказать, была ей великовата) и домашних тапочках. Она пошуршала фольгой от шоколада и хитро улыбнулась.

— Ура, жизнь приобретает смысл! — я потянулся.

— Сидишь тут, чай без меня глушишь, да еще и всырую.

Я зажмурился. Хотелось даже помурчать. Муза зажала кусочек шоколада в кулачке и приготовилась ждать. Я не стал спрашивать, зачем это.

— Прогуливаешь работу?

— Ага.

— Спать будешь?

— Ты бы меня только спать укладывала! Что за мания такая?

— Потому что, как только я вижу твою осунувшуюся физию, то сразу хочу завернуть тебя в одеяло и куда-нибудь запихать, чтобы проспался уже!

— Хм. Тогда лягу пораньше. Обещаю.

— А еще?.. — она разжала кулачок и начала слизывать расплавившийся шоколад с пальцев.

— Напишу что-нибудь.

— Не что-нибудь, а шедевр!

— Ну это уж как получится.

— А ты запрограммируй себя на шедевр, — посоветовала Муза.

— Фигня! — вылез откуда-то Джон. — Тогда у него точно какая-нибудь чушь получится.

— Кто из нас Муза? — рассердилась она.

— А я идейный вдохновитель!

— У тебя один метод — пнуть хорошенько!

— Зато действует!

— Он скоро сидеть не сможет!

— Будет стоя работать!

— Чего ты вообще приперся? — взвизгнула она.

— Это моя кухня!

— Вообще-то, моя, — робко подал голос я.

— Какая разница, — Джон поморщился.

— Хватит вам уже рычать друг на друга, — я вяло болтал ложечкой в чашке, не забывая таскать шоколад.

— Не желаю иметь с вами ничего общего, сударь, — взгляд ее резко похолодел.

— Да и я не горю желанием, — Джон стал каким-то паукообразным и угловатым.

— Не портите утро. Утро! — я закрыл глаза, пытаясь поймать волшебное утро, убегающее от меня. Ну вот. Убежало.

Джон куда-то утянулся. Проснулся шарфик, греющийся все это время на подоконнике. Проснулся и, пшикнув разок на голубей за окном, переполз на мое плечо.

— А это кто?

— Пшиф.

— О… — она, по всей видимости, не знала, что сказать.

— Пшшшшикхашшшш… — шарфик вдруг перебрался на мою голову. — Это я звук открывающейся колы изобразил. Он довольно улыбнулся. И хотя рта у него не было, улыбка явственно ощущалась. Муза забрала волосы наверх.

— Я пошла приводить в порядок твои рукописи.

— А чего так мрачно?

— А иначе про них не скажешь!

Фьюх.

А через несколько секунд я услышал, как она рвет бумагу.