Сокровища Манталы. Таинственный браслет (джен)

Дверь библиотеки с шумом закрылась, и Оливия с Оливером в недоумении посмотрели друг на друга.

— Я всегда говорила, чтение книг до добра не доведет, — немного придя в себя, вымолвила Оливия. — Ты только что мог наблюдать наглядный пример.

Оливер пропустил ее шутку мимо ушей.

— Она явно свихнулась, — буркнул он. — Какие проблемы? Нас тут никто не знает.

— И почему мы должны уезжать из города? — поддержала брата Оливия. — Да кто она такая? Кем себя возомнила? Дораскладывалась книжонки по полочкам, совсем с людьми разучилась общаться. А вежливость? Мы, кажется, в университете. А она нам: «Убирайтесь отсюда!» Давай вернемся. У меня язык чешется высказать ей все, что я о ней думаю.

— Не стоит. — Оливер потер лоб. — Она взбеленилась, когда я сказал, кто наши родители. Значит, она не на нас ругалась, а на них.

— На них? — изумилась Оливия. — Они вообще-то давно умерли.

— Знаю. — Голос брата дрогнул. — Но, выходит, она их знала. Скорее всего, папа и мама здесь учились.

— Похоже на то, — согласилась Оливия.

Оливер восторженно огляделся.

— Ты не понимаешь! Они учились тут, в этом университете.

— Да поняла я уже. — Оливия не могла взять в толк, отчего брат так радуется. — Наши родители были умными.

— Не просто умными, а очень умными. Ламарский университет естественных наук считается одним из лучших в мире. И учиться в нем престижно.

— Тебе лучше знать, — скривилась Оливия.

— Теперь я тоже хочу сюда. — Он неожиданно сделался серьезным. — Ну и дурак же я! Так беспечно отнеся к тестированию.

Оливия озадаченно посмотрела на него.

— Ты о чем?

— Ну... — Брат замялся. — Пока мы выясняли про твидлов, я... как бы... быстро прошел тестирование на поступление.

У Оливии глаза полезли на лоб.

— Я тебя всего на два часа оставила, а ты умудрился поступить в университет, — рассмеялась она. — Ты в своем репертуаре.

Оливер отмахнулся.

— Еще не поступил, это был только предварительный отбор. — Он заметно занервничал и, пытаясь успокоиться, закусил губу. — Только бы попасть в первые двадцать пять... Ладно, сам виноват. — И едва не подпрыгнул. — Знаешь, о чем я подумал? Если папа и мама здесь учились, то преподаватели могут их помнить.

— Столько лет прошло... — скептически покачала головой Оливия.

— Тогда нам нужен какой-нибудь старенький профессор, — не сдавался Оливер. — Заодно спросим у него про твидлов.

— А если он тоже накричит на нас и захочет выгнать?

— С каких пор тебя пугают кричащие люди? — улыбнулся Оливер. — Вот и узнаем, выжила библиотекарша из ума или дело тут намного серьезней.

Оливер уверенно направился в сторону лестницы. Оливия, разглядывая многочисленные двери и ряды статуй, шла следом. Несколько поворотов, и они очутились возле уже знакомого Оливии маленького холла.

Уже зная, что увидит, она отыскала взглядом низкую каменную скамейку, маленькие деревья в кадках и прятавшийся за ними мелодично журчащий фонтан. Прохладные капли упали ей на лицо, и Оливия почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. В горле застрял непонятно откуда взявшийся комок, а сердце тоскливо защемило. Она отвернулась, чтобы брат ничего не заметил, и провела рукой по зеленым листьям.

— Я знаю это место, — растерянно произнес Оливер.

— Я... мы... кажется, бывали тут раньше... — Оливия бросилась прочь.

Она не могла позволить себе плакать, только не сейчас и только не здесь.

Оливер догнал ее.

— Родители... Они приводили нас сюда.

— Да, — из последних сил пытаясь не разрыдаться, сказала Оливия.

Она никогда не ныла, даже когда была совсем маленькой. И поэтому ненавидела себя сейчас. Она должна оставаться сильной, а слезы делали ее слабой. Шмыгнув носом, Оливия взглянула на брата.

— Не говори ничего. Все обсудим потом.

На ступеньках широкой лестницы, как и в ее сне, сидело, уткнувшись в книги, несколько студентов. Оливер предсказуемо задержался возле них и с плохо скрываемым интересом заглянул в раскрытые страницы.

Со стороны третьего этажа послышалось кряхтенье. Оливия подняла голову и увидела опирающегося на трость сухого старичка с длинными седыми волосами и аккуратной бородой. На нем была малиновая мантия, съехавший набок фиолетовый берет и башмаки на невероятно толстой подошве.

— То, что надо, — подтолкнула брата Оливия.

Перестав заглядывать читающим студентам через плечо, Оливер направился к преподавателю. Тот не сразу расслышал, когда к нему обратились.

— А? Что? — Он посмотрел на Оливера подслеповатыми глазами. — Экзамен через десять дней. Я уже говорил, молодой человек. Заранее сдать возможности нет. Да я что-то и не припомню вас.

— Я не ваш ученик, — повышая голос, ответил Оливер.

— Мы просто хотели кое-что у вас узнать, — не выдержала Оливия.

— Узнать? — Старичок остановился и перевел дух. — Я вас слушаю.

— Вы ведь давно работаете в университете? — спросил Оливер.

— В следующем году пятидесятый год пойдет, — не без гордости объявил преподаватель. — Юбилей... Никогда не думал. Но получается... — Он задумчиво прикрыл глаза, и Оливия испугалась, что дедушка уснул. — Я здесь провел большую часть жизни. А ведь был когда-то таким же студентом, как и вы. Кстати, а почему вы не в форме?

— Ее отменили, — заявила Оливия, получив от брата за вранье тычок локтем в бок. — Еще до моего рождения.

— Раз вы так давно тут, — перебил ее Оливер, — не помните ли, случаем, Грега и Амелию Бэмфорд?

— Как вы сказали, молодой человек? — переспросил старик.

— Грег и Амелия Бэмфорд, — повторил Оливер. — Впрочем, у Амелии могла быть и другая фамилия.

Старичок задумался, причем Оливия пребывала в полной уверенности, что на сей раз он точно спит. Неожиданно подслеповатые глаза преподавателя распахнулись, и он уставился на Оливию.

— Кто вы? — На его лице промелькнул страх. — Почему о них спрашиваете?

— Так вы знали их?! — обрадовался Оливер. — Расскажите! Они ведь здесь учились? Что с ним случилось?

— Уходите! Что вам надо? Оставьте меня в покое!

Крик старика привлек внимание студентов. Они разом закрыли книжки и поднялись со своих мест, явно готовые в любой момент прийти на помощь преподавателю.

— Вам трудно сказать? — Оливия в нетерпении едва не схватила старичка за мантию, но тот отшатнулся.

— Ничего не знаю! — Он замахнулся на нее тростью. — Почему ты о них спрашиваешь?

— Они наши родители, — выпалил Оливер.

Седой преподаватель затравленно огляделся и, увидев спускавшуюся по лестнице высокую, худую женщину, протянул к ней руки.

— Миссис Болье! Миссис Болье!

— Фердинанд, что происходит? — спросила она. — На вас лица нет.

— Я... я... я...

— Успокойтесь, пожалуйста. — Она строго посмотрела на Оливию, а затем на Оливера. — А вы кто такие?

Голос женщины звучал требовательно, но вместе с тем вежливо. В нем отчетливо проступили елейные нотки, напомнившие Оливии вкус сиропа, украденного ею однажды с приютской кухни. В первый момент вкусный и сладкий, он спустя секунду становился приторным и горьким, его хотелось выплюнуть и больше никогда не пробовать. Внешний вид незнакомки в точности соответствовал голосу: румяная, улыбающаяся, с игривым блеском в глазах. Ее одежда была под стать лицу: яркая, просторная, с множеством бус на груди.

«Ей только сахара не хватает», — скривилась Оливия, глядя на нее.

— Флора... Флориана... — забормотал старик. — Это дети Бэмфордов.

— Вот как... — Флориана распахнула глаза и улыбнулась настолько широко, что Оливия испугалась, как бы ее лицо не покрылось трещинами. — Дорогие мои, и что вас сюда привело?

— Я... я... — Седой преподаватель с надеждой взглянул на Флориану.

— Вы устали, и вам нужен отдых, — кивнула та. — Не волнуйтесь, идите в преподавательскую. Девочки напоят вас чаем.

Фердинанд спешно поковылял наверх.

— Ну что ж... — Флориана оглядела притихших Оливера и Оливию. — Добро пожаловать в Ламарский университет естественных наук. Я ректор этого храма знаний, и меня зовут Флориана Болье. Но вы можете звать меня просто Флора.

— Как природа? — не удержалась Оливия.

— Совершенно верно, радость моя, — кивнула Флориана.

И быстро, Оливия даже не успела осознать, что происходит, схватила ее пальцами за щеку и потрепала.

— Так что вас к нам привело? — Ректор перевела взор на Оливера.

Оливия, потирая пульсирующую от боли щеку, зло посмотрела на нее. Но миссис Болье не обратила ни малейшего внимания на ее возмущенный взгляд.

— Флориана... — начал Оливер, но, увидев ее недовольство, быстро исправился: — Простите, Флора. Мы хотели узнать про наших родителей. Вы, случайно, не были с ними знакомы?

— С Грегом и Амелией? — Миссис Болье каким-то образом умудрилась улыбнуться еще шире. — Да, я их знала довольно хорошо.

«Вот вредина попалась, — подумала Оливия, все еще ощущая боль в щеке. — Неужели Оливер не видит? Она вовсе не такая, какой хочет казаться».

Но брат ее мнения явно не разделял.

— Они здесь учились?

— Учились? Нет, что ты! Они тут подавали. Читали лекции по истории, археологии, философии. Изучали древние языки, артефакты, старинные предметы.

— Так наши родители были учеными? — Оливер радостно посмотрел на Оливию.

Она едва могла скрыть охватившее ее волнение.

«Преподаватели... Никогда бы не подумала. Хотя теперь понятно, в кого брат. — В ее голове пронеслись видения из сна, картинки того, что она видела сегодня в университете: лестницы, коридоры, уютный садик с фонтаном. — Вот почему все казалось мне знакомым. Папа и мама брали меня с собой в университет».

Она отвернулась, не желая показывать миссис Болье своих переживаний.

— Да что мы стоим на лестнице, словно неприкаянные, — всплеснула руками Флориана, не ответив Оливеру. — Пойдемте лучше в мой кабинет. Я угощу вас печеньем с молоком.

Развернувшись, ректор поспешила вверх по лестнице. Оливер будто щенок шел за ней. Оливия, немного придя в себя, попыталась схватить брата за руку, но безуспешно.

«И дед, и полоумная библиотекарша, едва услышав про наших родителей, гнали нас прочь. А эта мадам собирается угостить печеньем. Тут явно что-то не то».

— Оливер, — тихонько окликнула она брата. — Тебе не кажется все это странным?

— Ты о чем?

— Поведение библиотекарши. Старика. Миссис Болье вызывает у меня весьма сильное подозрение.

— Не выдумывай, — фыркнул брат. — Она же ректор, первый человек в университете. Мало ли что говорили те люди. И главное, она была знакома с папой и мамой.

Они поднялись на третий этаж, и Оливер застыл в восхищении. В широкой нише высотой в полтора человеческих роста был установлен хрустальный куб, внутри которого поблескивал золотом большой меч. На рукояти, шипя и готовясь изрыгнуть пламя, глядели в противоположные стороны два дракона. Словно живые, они расправили гигантские крылья, будто в любой момент собирались взлететь. Оливия совсем позабыла о мече, хотя тоже видела его во сне. Но оружие ее мало интересовало, поэтому спустя непродолжительное время воспоминание о нем вылетело у нее из головы.

— Не может быть! — воскликнул Оливер. — Это же...

— Совершенно верно, — небрежно бросила Флориана. — Перед вами меч сэра Роберта, основателя нашего университета. Скажите лучше, где вы все последнее время жили? Если не ошибаюсь, вы покинули Ламар вместе с родителями. Не так ли?

— Я не помню, — признался Оливер.

— Мы тогда были совсем маленькими, — добавила Оливия.

— Ах, это ведь было так давно, — покачала головой ректор. — Как быстро летит время... Вас забрали к себе родственники?

— Нет, — вздохнул Оливер. — О нас все забыли и бросили в Лавинии.

— Нас взяли к себе приютские нянечки, — съязвила Оливия. — А о родственниках мы никогда не слышали. Предполагаю, никто не хотел себе обузы в виде лишних ртов.

— Я слышала, в Лавинии весьма скверно обстоят дела с учебой. — Флориана остановилась возле двери из красного дерева, с позолоченной ручкой и статуями горгулий по обеим сторонам.

— Там плохо со всем, — проворчала Оливия, изумляясь вопросам Болье.

«Нас бросили одних в незнакомом городе, а ее интересует учеба?» — Она едва не задохнулась от возмущения.

Оливер, напротив, и бровью не повел. Казалось, он понимал Флориану Болье буквально с полуслова и был готов говорить с ней часами.

«Он разве что в рот ей не заглядывает, — разозлилась Оливия на брата. — Врезать бы ему».

— Мы учимся в приютской школе, — жаловался между тем Оливер. — Не представляете, насколько там халатно относятся к своим обязанностям. Если бы не дополнительные занятия, я бы и половины своих знаний не получил.

Оливия закатила глаза и, махнув рукой, решила не вмешиваться в разговор.

— Сочувствую вам, — вздохнула Флориана, возясь с замком. — Без знаний сегодня никуда.

— Полностью с вами согласен, — поддакнул Оливер.

Оливия, вполуха слушая болтовню сахарной Болье с братом, огляделась. Кабинет ректора представлял собой просторную комнату с большим окном и старинным камином. На полу лежал мягкий ковер, на стенах висели портреты неизвестных Оливии людей. Из мебели в комнате был стол, заваленный бумагами, несколько стульев, книжный шкаф, диван и два кресла.

— Значит, вы живете в приюте, — скорее констатируя факт, нежели задавая вопрос, произнесла Флориана, присаживаясь за стол. — Я правильно поняла?

— Да, — кивнул Оливер, опускаясь в одно из кресел.

Оливия пристроилась во втором, усиленно размышляя, под каким предлогом побыстрей убраться отсюда.

— А почему не все любят наших родителей? — спросила она.

— Ой, душечка, да перестань, — отмахнулась Флориана, наливая молоко из маленького кувшинчика в маленькие чашки. — Вы о Фердинанде? Ты видела, сколько ему лет?

— А библиотекарша? — нахмурилась Оливия. — Он выгнала нас, едва узнав, кто наши папа и мама.

— Ты о миссис Дженкинс? Что с нее взять? Ей всегда было трудно общаться со студентами. — Она повернулась к Оливеру. — Сладкий мой, а ты не думал поступить в наш университет?

Оливер едва не выронил протянутую ему чашку.

— Я... я... с удовольствием.

— Вот и славно. У нас уже третий год работают подготовительные курсы для школьников, они идеально вам подойдут. С их помощью вы восполните все пробелы. — Она выразительно посмотрела на Оливию. — И, главное, после них к нам намного проще поступить.

Оливер возбужденно заерзал в кресле, ловко ломая твердое, словно камень, печенье, предложенное Флорианой.

— Выходит, вы росли совсем одни? — Ректор поправила маленькую шапочку, каким-то чудом удерживающуюся на ее голове. — И никто не пытался вас к себе забрать?

— Нет, — ответил Оливер. — Расскажите, пожалуйста, что случилось с нашими родителями.

Дверь тихонько скрипнула, и на пороге показался невысокий мужчина в рубахе невзрачного цвета и темных штанах. В руках он держал толстую папку с документами.

— Да, Серж? — Флориана лучезарно улыбнулась вошедшему.

Воодушевленный вниманием, Серж подошел к столу и положил бумаги перед ректором.

— Нужна ваша подпись.

— Как там дела? — поинтересовалась она, беря в руки перо.

— В министерстве все спокойно.

— А Дрейк и Питер? Ты говорил с ними?

— Все в порядке, они вас поддержат.

— Глен и Рой?

— Колеблются, но, думаю, проголосуют, как и в прошлый раз.

— Думаешь?

Оливия впервые услышала в голосе Флорианы металлические нотки. «Я права, она не так проста, как хочет казаться. Что за голосование?»

— Я хочу, чтобы ты был уверен. — Флориана поставила последнюю подпись и захлопнула папку. — Если я лишусь кресла в министерстве, то ты вылетишь оттуда вместе со мной. Ты хорошо меня понял?

— Не беспокойтесь. — Серж сунул папку под мышку и покосился на Оливера с Оливией. — Все уверены, что изберут вас.

Кивком попрощавшись, он вышел в коридор.

— Так вы ректор или министр? — растерянно спросила Оливия.

— Душечка, я и ректор, и одновременно министр, ведающий всеми университетами Ламара, — снисходительно улыбнулась Флориана. — Еще молока?

Оливия терпеть его не могла. К тому же оно оказалось с пенкой. Она едва заставила себя сделать два глотка и теперь с отвращением поглядывала на содержимое чашки.

— Вы не ответили, что случилось с нашими родителями, — напомнила она.

— Ах да, — Флориана откинулась на стуле. — Старая и темная история, вдобавок нехорошая. Ваши родители были молоды и не понимали, что творили. Уверена, они не представляли всей опасности происходящего. А вы совсем о них ничего не знаете? И как вы оказались в Ламаре? Что вас сюда привело?

«Сахарная Болье увиливает от прямого ответа, — поразилась Оливия. — Что ей мешает ответить?»

— Приплыли по делам, — сухо пояснила Оливия, ставя чашку на поднос.

— И что за история? — спросил Оливер.

— Да, расскажите нам, — попросила Оливия.

— Ваши папа и мама оступились. — Флориана с грустью, в которую Оливия не поверила ни на секунду, посмотрела на них. — И на их беду, скверный поступок, который они совершили, привел к печальным последствиям. В том числе и для них.

— Они погибли?! — вскричал Оливер, а Оливия почувствовала, как сердце бешено заколотилось. — Я всегда думал, что они умерли от тяжелой болезни. Что произошло?

— Несчастный случай, — пояснила ректор. — Вы тогда были маленькими. Неудивительно, что ничего не помните.

Она подлила Оливеру в чашку молока, хотя он явно потерял интерес к напитку. Оливия, отказываясь принять услышанное, непроизвольно покачала головой, а потрясенный Оливер с побелевшим лицом уставился на камин.

— И почему все-таки, услышав, что мы их дети, к нам так отнеслись? — не сдавалась Оливия. Ей казалось, что Сахарная Болье что-то утаивает.

— Хорошо, — вздохнула та. — Я просто не хотела вас расстраивать. К тому же вы не обязаны отвечать за дела родителей. А если принять во внимание тот факт, что вам здесь еще учиться... — Она выразительно посмотрела на Оливера.

— А это возможно? — Он, немного оживившись, вновь заерзал в кресле и после паузы добавил: — Флора.

— Конечно, я же ректор. А ты, я вижу, смышленый мальчик. Таким надо помогать.

Оливер зарделся и смущенно потупился.

«Да что с ним такое?! — возмутилась Оливия. — Ради книжек готов обо всем забыть?»

Она постучала пальцами по подлокотнику.

— Не бойтесь травмировать нашу психику, мы и не такое видали. Рассказывайте.

— Как скажешь. — Флориана опять поправила крошечную шапочку. — До сих пор в голове не укладывается. Столько лет прошло, а все отказываюсь верить. Из-за ваших родителей погибло много людей, — почти лишенным эмоций голосом произнесла ректор. — Они связались с подозрительными личностями, магией и колдовством. Они были плохими, деточка.

— Погибли люди? — Оливер едва не пролил на себя молоко. — Они же ученые. Вы сами говорили.

Брат, потрясенный услышанным, побледнел еще сильней, и Оливия испугалась, что он сейчас лишится чувств.

— Как... как такое возможно? — едва слышно вымолвил он.

— Я не верю вам, — заявила Оливия ректору. — Они не такие.

— Лапочка, — снисходительно улыбнулась Флориана, — а какие они, по-твоему? Ты их даже не помнишь.

Оливия хотела возразить, но голова отказывалась соображать, и на мгновение ей показалось, что и она готова потерять сознание.

— Понимаете теперь, почему, узнав, кто вы, к вам относятся настороженно? — Флориана машинально складывала лежавшие перед ней бумаги в аккуратную стопочку. — Мне жаль, но такова правда. Вы так юны, а уже столько всего пережили. Одни в таком злом мире...

— Да, — едва слышно проговорил Оливер. — Нас все забыли и бросили в приюте.

— Трудно, наверное, вам пришлось, — продолжала Флориана. — Вы сюда приехали узнать про наследство? Родители вам что-то оставили?

Оливии показалось, что Болье издевается над ними. Но на лице Флорианы было сочувствие. Оливер, напротив, слушал ее, время от времени кивая. Все еще бледный, он заметно ссутулился, вокруг глаз проступили темные круги.

— Мы ничего не слышали про наследство, — хрипло ответил он. — Вы не могли бы рассказать подробнее, что с ними случилось?

— Конечно, мой мальчик, — улыбнулась ректор. — Но, к несчастью, мне надо идти. Множество дел. И все не требуют отлагательства.

Она встала и вышла из-за стола.

— Спасибо вам за все, — глухо произнес Оливер.

Он с трудом поднялся и дрожащей рукой поставил чашку на стол.

— Даже не знаю, как быть. — Флориана вновь попыталась потрепать Оливию по щеке, но та, наученная горьким опытом, увернулась. — У меня сердце разрывается при взгляде на вас. Знаете что?.. Если вам что-то понадобится, приходите ко мне в любое время. Я с удовольствием вам помогу.

— Мы как-нибудь сами, — заявила Оливия.

Брат посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Вы так добры к нам, — едва слышно проговорил Оливер.

— Ну вы что! — отмахнулась Флориана. — Вы для меня как родные дети.

Оливия посмотрела на нее с плохо скрываемым отвращением и, даже не попрощавшись, вышла в коридор.