Без права на ничью (гет)

Лорду Волдеморту не спалось.

Это состояние было для него привычным. Ночь — царство тишины и покоя — лучшее время для глубоководных погружений в воспоминания. Для этого ему не нужен был Омут памяти — Темный лорд легко воспроизводил события прошлого в своем разуме, обходясь без нырков в серебристую субстанцию овеществленных мыслей.

Перед его глазами часто вставали картины минувших дней, порой слишком далеких от настоящего времени. Нет, Волдеморт не ностальгировал. Он разбирал покрытые пылью умозрительные артефакты, раскладывал их по воображаемым шкатулкам и полкам, чтобы позже не потеряться в нагромождении ярких картин прошлого. Впереди его ждали долгие годы бессмертия, а мемориальных экспонатов в закромах памяти накапливалось все больше и больше — и все они нуждались в строгой систематизации.

Сегодняшней полнолунной ночью Волдеморт прокручивал в голове одно из самых ценных своих воспоминаний. Темный лорд хранил его с особой аккуратностью, как если бы оно было многоценной редчайшей жемчужиной.

* * *

- Гарри Поттер… Мальчик, который выжил.

В тот момент на его тонких змеиных устах, пока еще не вернувшихся к человеческим очертаниям, играла безрадостная улыбка. Он знал, зачем мальчик пришел к нему. Это был не просто акт самопожертвования. Гарри Поттер приглашал своего извечного врага взойти на алтарь, взявшись за руки, — чтобы уничтожить часть его, Волдемортовой, души, столь неосмотрительно оброненную в бренное тело.

Темный лорд давно был готов заклать этого невинного агнца — стереть с лица земли осколок самого себя — лишь бы вместе с последним был уничтожен тот, кого пророчество записало ему в пожизненные соперники. Это был тяжелый, но необходимый выбор.

Что Гарри ненароком стал его крестражем, Волдеморт осознал вскоре после своего возрождения. Что бы там наивно не полагал Дамблдор, сложно было не догадаться после стольких ментальных столкновений с неокрепшим мальчишеским разумом. Не разглядел бы всей подоплеки лишь непроходимый глупец, а лорд Волдеморт таким не был. Впрочем, невероятной удачей было то, что Дамблдор считал наоборот.

Темный лорд несколько мгновений с интересом разглядывал Гарри Поттера, склонив голову набок. Мальчишка стоял в нескольких метрах от него, неестественно прямой, его лицо было белым, по нему градом катился пот. Уверенность его таяла на глазах. Волдеморт решил оказать Гарри последнюю услугу — и потому не медлил с заклинанием.

— Авада Кедавра! — и мир померк, а в груди схлопнулась черная дыра…

* * *

Часом раньше Волдеморт пристально вглядывался в глаза самого верного своего последователя. Темные, блестящие — словно осколки слюды на мертвенно-бледном лице. Он прошелся мыслью по глади поверхностных эмоций, всколыхнул недвижимые воды затаенных мыслей — и увяз в чужом страхе. Страх — единственное чувство, что излучала сейчас эта душа. Его не под силу скрыть даже сильнейшему окклюменту.

— Я нашёл третью палочку, Северус. Бузинную палочку, Смертоносную палочку, Жезл Смерти. Я забрал её у прежнего хозяина. Я забрал её из гробницы Альбуса Дамблдора.

Снейп молчал, источая удушливый ужас. Но Волдеморт не собирался тянуть.

— Повелитель, позвольте мне привести мальчишку… — решился подать голос Северус.

— Я просидел здесь всю эту долгую ночь перед самой победой, — почти шёпотом перебил его Волдеморт, — неотрывно думая о том, почему Бузинная палочка отказывается выполнять то, для чего она предназначена, отказывается сделать то, что она должна, по легенде, сделать для своего законного владельца… и мне кажется, я нашёл ответ.

Если бы Снейп мог побледнеть еще сильнее, белизна его лица оказалась бы ослепительной.

— Северус… — Волдеморт приблизился к нему, пристально вглядываясь в черные глаза. — Ты не показывал мне, какой была смерть Альбуса Дамблдора. Я хочу увидеть ее.

Страх Снейпа приобрел новый оттенок — тончайшая перемена, которую Темный лорд, конечно же, не мог не заметить. Теперь зельевар боялся не за себя — но за кого? Ответ лежал где-то рядом, на поверхности, почти очевидный.

Волдеморт ворвался в многослойные глубины памяти — воспоминания Снейпа взвились темным роем перед его мысленным взором, расступаясь, пропуская вперед, в тот самый день, в ту самую сцену на Астрономической башне.

Драко Малфой. Драко Малфой был истинным хозяином Бузинной палочки. Нелепо до смешного.

— Найди и приведи сюда Драко, — тихо произнес Волдеморт, прикрыв глаза.

— Мой повелитель…

— Убью ли я его? — он холодно засмеялся, но смех его больше походил на шипение. — Все зависит от него самого. Приведи его, Северус. Я жду.

* * *

Волдеморт стоял над недвижно лежащим перед ним Гарри Поттером, перекатывая Старшую палочку меж длинных паучьих пальцев. Жалкий, перепуганный до смерти, покорный и безвольный Драко поведал ему тошнотворную историю о том, как лишился своего личного оружия. Теперь сомнений в том, кто же был владельцем Бузинной палочки, не оставалось.

Последний распростерся перед ним лицом вниз, припав щекой к холодной земле. Волдеморт с плохо скрываемым любопытством рассматривал Гарри, подмечая, как мягко, едва заметно подрагивают его ресницы, как тонко бьется жилка на шее. Темному лорду даже почудилось, что он чувствует исходящее от мальчишки живое тепло, неуловимым эфиром поднимающееся в стылый ночной воздух.

— Гарри Поттер… — прошептал Волдеморт, покачав головой. — Кого ты думаешь обмануть?

Веки Гарри дрогнули, но остались закрытыми. Он уже понял, что его раскусили, но глупое упорство мешало признать свое поражение.

Волдеморт ухмыльнулся, а затем отбросил в сторону палочку. Сейчас она бесполезна. Он наклонился к Гарри и перевернул его на спину. Тот по-прежнему не подавал признаков жизни. Питал ли он надежду на то, что ему удастся провести врага? Готовился ли к последнему броску?

Темный лорд запустил бледную руку под футболку Гарри, зная, что там найдет волшебную палочку — и в этот момент глаза «мертвеца» распахнулись. Он вцепился дрожащими пальцами в запястье Волдеморта. По рядам Пожирателей Смерти прокатился изумленно-гневный ропот, Хагрид радостно взвыл.

— Нет, не трогай, — захрипел Гарри.

Волдеморту не нужен был вспомогательный инструмент, чтобы обезоружить Поттера. Колоссальным выбросом невербальной беспалочковой магии он придавил парня к земле, не отрывая алых глаз от синеющего лица. Тем временем его пальцы нащупали мягкую шелковистую ткань… не то, не то, что ему нужно… но вот и палочка! Победно расхохотавшись, Волдеморт извлек из-под одежды Гарри оружие и воздел его ввысь: боярышник, волос единорога в сердцевине, десять дюймов в длину — палочка, принадлежавшая некогда Драко Малфою.

— Я обезоружил тебя, Гарри Поттер, — вкрадчиво обратился Волдеморт к мальчишке.

Тот продолжал хрипеть и извиваться, задыхаясь в железной хватке темной магии. Изогнув рот в усмешке, Волдеморт легко взмахнул ладонью — и Гарри жадно втянул в себя воздух, освобожденный от невидимых тисков.

Неуловимым движением Темный лорд призвал к себе Бузинную палочку — долгожданную, сильнейшую, Старшую. Некоторое время он стоял, окутанный плотной наэлектризованной тишиной, вращая в длинных пальцах священнейший из трех Даров Смерти. Короткое мгновение — он разрезал ею воздух, и все взорвалось горестным, предвосхищающим беду воплем Хагрида, единым всхлипом-стоном Пожирателей Смерти.

— Авада Кедавра! — рявкнул Волдеморт, смертельным вихрем развернувшись к оторопевшему Гарри, чтобы увидеть, как вспыхивает и гаснет ярко-зеленая вспышка в ярко-зеленых глазах, забирая жизнь — на этот раз окончательно.

* * *

Люциус выглядел спокойным и довольным собой и своими многочисленными свершениями. Изящные пальцы его холеных рук небрежно поглаживали серебряный набалдашник трости в виде головы змеи, бархатный сюртук мерцал холодным черным блеском в скупых лучах солнца, пробивающихся в залу.

— Милорд, полагаю, вопрос с Шармбатоном можно считать закрытым, — чуть растягивая слова, говорил Малфой-старший. — Совместно с мадам Максим мы разработали программу обмена студентами на следующий год, вот она, — он протянул Волдеморту кожаную папку с тиснением, в которой лежали все касающиеся дела документы. — Также французская сторона выразила желание пригласить нас на торжественное мероприятие по случаю заключения контракта.

— Это значит, — Темный лорд прищурился, — что, отдавая дань правилам приличия, мы должны отреагировать, сделав ответное приглашение?

— Полагаю, что так, — Люциус позволил себе холодную полуулыбку.

— Ты славно поработал, Люциус, — кивнул Волдеморт. — Я был прав, избрав тебя для этой миссии. По части скользкой дипломатии тебе нет равных.

Улыбка Малфоя поблекла.

— В разговоре с мадам Максим я привел немало основательных аргументов в пользу взаимного сотрудничества, — сдержанно попытался оправдаться он. — Мне не понадобилось прибегать к мерам более тяжелым, нежели логика и вежливость.

— Именно это я и подразумевал, — тонко усмехнулся Волдеморт и, встав, вернул своему облику привычную невозмутимость. — Я изучу документацию, которую ты мне передал.

Люциус, поднявшись из удобного кресла с дорогой обивкой одновременно со своим повелителем, подобострастно склонил беловолосую голову.

— Да, милорд.

Волдеморт некоторое время изучал взглядом своего давнего приспешника — изворотливого и трусливого аристократа, единственным выдающимся достоинством которого было умение оказываться в нужное время в нужном месте. Ну, и весь этот слепящий лоск, выпяченная напоказ элегантность, наносная учтивость и мастерское пресмыкательство перед сильными мира сего — качества, без которых Люциусу не удалось бы пережить ни обе магические войны, ни затишье между ними. Темному лорду не единожды приходилось стирать Круциатусом это раболепное выражение с красивого ухоженного лица, и сейчас он с удовольствием сделал бы это снова. Но Малфой-старший пока не давал повода, а Волдеморт давно оставил практику профилактических истязаний. Поэтому он гасил угодливо-самодовольный блеск в светло-серых глазах другим способом. Словами.

— Милорд? — Люциус заметно напрягся под пытливым взглядом предводителя.

— На сегодня ты свободен, — спокойно сказал Волдеморт и жестом указал на камин. — Мое почтение Нарциссе.

Единственное, за что стоило уважать Малфоя — так это за то, что во всех своих действиях он руководствовался не столько шкурными интересами (хотя и ими тоже), сколько заботой о безопасности своей семьи. Нарцисса и Драко были для него всем.

Когда Люциус покинул поместье через каминную сеть, Волдеморт распорядился подать в малую гостиную завтрак, а эльфу Тини отправил за Дафной. Во время беседы с Люциусом в его голову пришла прелюбопытнейшая идея.

Девушка спустилась заспанная — в простом домашнем платье, с распущенными волосами и с удивленным взглядом: с самого первого дня пребывания в поместье Темного лорда она сама руководила своим расписанием и практически ни разу не пересекалась с хозяином дома по утрам.

— Приветствую, мисс Гринграсс. Вы заспались, — коротко бросил Волдеморт, когда она вошла в комнату.

— Доброе утро, милорд, — робко поздоровалась Дафна, занимая свое место.

Он окинул девушку оценивающим взглядом и отметил, что тени под ее глазами почти исчезли. Юной податливой душе немного времени нужно, чтобы прийти в себя. Впрочем, Темный лорд не уставал задаваться вопросом, к сердечным делам девушки не имеющим ровным счетом никакого отношения: почему он не видит в ней скорби по почившему отцу? Разве это не странно? Волдеморт рассчитывал, что в скором времени его праздное любопытство будет удовлетворено.

— Мы закончим завтрак, затем вы быстро приведете себя в порядок, — Волдеморт сделал глоток крепкого кофе. — Нам с вами предстоит небольшое, но увлекательное путешествие.

— Куда? — растерялась Дафна и от удивления чуть не выронила вилку с наколотым на нее кусочком омлета.

— В больницу Святого Мунго, — его развеселило замешательство, отразившееся на лице девушки, и он обнажил зубы в усмешке.

— А… какова наша цель?

— Всему свое время, мисс Гринграсс.

Спустя полчаса Дафна уже не выглядела такой озадаченной и смущенной, скорее уж невероятно напряженной. В длинной осенней мантии она стояла в вестибюле и нервно теребила свои лайковые перчатки. Когда Волдеморт подошел к девушке, она подняла на него глаза и, вероятно, хотела что-то сказать — так красноречиво дрогнули ее губы — но промолчала. Темный лорд не в первый раз почувствовал, что Дафна закономерно его боится — но страх этот был особенным, не таким, как у всех. Этот страх неожиданным образом притягивал, словно она пыталась играть с ним в какую-то странную игру, сама того не сознавая. Забавная девочка.

— Вы знакомы с парной аппарацией, не так ли?

— Знакома, — Дафна уверенно кивнула и почему-то покраснела.

— Тогда вперед, мисс Гринграсс! Нас ждут великие дела.

И, хотя она робко протянула ему ладонь, Волдеморт решил позволить себе некоторую вольность: проигнорировав жест Дафны, он стал у нее за спиной и, цепко обхватив пальцами девичьи плечи, наклонился вперед.

— Расслабьтесь, — шепнул он, почти коснувшись губами ее уха, а спустя миг их уже закружило в урагане измерений.

Едва они оказались у старого кирпичного здания, за стенами которого пряталась от глаз маглов больница Святого Мунго, Волдеморт отпустил Дафну, которая, кажется, даже сама не успела осознать, насколько ее смутила непосредственная близость «опекуна». Он жестом подсказал девушке следовать за ним, а сам зашагал к прозрачной витрине, за которой их ждал услужливый волшебный манекен.

Больница встретила их ярким светом и заискивающими улыбками обслуживающего персонала. Никто не посмел поинтересоваться, куда они направляются — все понимали, что если уж министр и появился где-то, то в вопросах, подсказках и путеводителях не нуждался. Пересекая заполненный людьми коридор быстрым размашистым шагом, Волдеморт каждой клеткой тела ощущал, как поднимаются отовсюду волны благоговейного трепета: колдомедики в лимонных халатах расступались перед ним, с почтением склоняя головы, посетители жались к стенам и, лишь оставаясь у Темного лорда за спиной, осмеливались бросить ему вслед заинтересованный взгляд.

Годы террора прошли, Волдеморт окончательно сросся с амплуа харизматичного политика, окруженного аурой темного обаяния, но слишком много было вокруг людей, которые помнили прежние его деяния. Помнили и по инерции страшились.

Дафна почти бежала рядом. Ее лицо раскраснелось, она едва поспевала за ним.

— Куда мы направляемся? — полюбопытствовала девушка, когда Волдеморт, сжалившись, сбавил шаг — к тому же, они уже подошли к лифту.

— Пятый этаж, Отдел недугов от заклятий, — без эмоций проговорил Темный лорд, когда они вошли внутрь, и дверь за ними закрылась.

Дафна кивнула. Они были одни в лифте — очевидно, поэтому девушка жалась к стенке, обитой светлым деревом, и старательно отводила глаза. Волдеморт же, напротив, изучал ее открыто и пристально. Многие пугались этой его привычки приковывать к объекту интереса долгий пронзительный взгляд, никто не находил ее приятной. Разве что покойная Беллатриса. Но то было давно, а теперь…

Он не успел додумать свою мысль. В кабине тихо звякнул колокольчик, и дверь распахнулась. Дафна выскользнула наружу, Волдеморт вышел следом, глядя поверх ее головы и высматривая нужное лицо.

— Августа Лонгботтом уже здесь? — поинтересовался он у дамы неопределенного возраста, одетой в традиционную форму колдомедиков.

— Да, господин министр, — тихо ответила та. — Миссис Лонгботтом здесь, в палате.

— Проведите меня и мисс Гринграсс.

Он знал, что любому другому она бы отказала — в таком количестве посетителей к «тяжелым» пациентам не пускали. Но Темному лорду женщина даже и не подумала возразить. Только бросила чуть неодобрительный взгляд на Дафну, которая, к своей удаче, его не заметила, исподтишка наблюдая за Волдемортом.

— Мисс Григрасс, пройдемте, — он кивком указал в сторону палаты.

Они оказались в просторном светлом помещении: оно сверкало и переливалось пестрой мебелью, свежими букетами и детскими игрушками. Обстановка была милой до приторности и вызывала ассоциации с набором разноцветных леденцов. Впрочем, колдомедики сделали все, чтобы общая гамма не вызывала никаких невротических реакций — во всяком случае, Алисе и Фрэнку Лонгботтомам с виду было вполне комфортно в этом интерьере. Они бездумно улыбались друг другу, Августе и новоприбывшим посетителям.

— Оставьте нас, — бросил Волдеморт сопровождавшей их женщине, даже не удосужившись на нее взглянуть. Целительница быстро и почти неслышно ретировалась.

Темный лорд приблизился к Августе Лонгботтом. Ее лицо с того дня, когда они виделись в последний раз, словно еще больше состарилось, но в мутных глазах лучилась надежда. Пожилая волшебница попробовала приветственно улыбнуться министру, однако ее попытка не увенчалась успехом: улыбка вышла кривой и недоброжелательной.

— Не стоит, — спокойно заметил Волдеморт. — Не стоит изображать то, чего нет.

— Вы не представляете, чем мне пришлось пожертвовать, — прошептала Августа, неотрывно глядя на то, как ее сын и невестка нянчатся с какими-то фантиками, каждый в своем углу.

— Неужели вы пожертвовали чем-то большим, нежели то, что получите взамен?

— Я пока что еще ничего не получила, — повысила голос Августа.

— Северус Снейп разработал специальное зелье по моему особому поручению. Оно будет играть вспомогательную роль, а основную работу с их сознанием проведу я. У вас есть конкретные пожелания, миссис Лонгботтом? — он вопросительно изогнул бровь.

— Да, господин министр. Они не должны знать о том… о том, в каком состоянии провели здесь все эти годы.

— Понимаю, — кивнул Волдеморт. — Приложу все усилия к этому. В моих планах произвести откат их памяти непосредственно до момента встречи с Лестрейнджами и Краучем-младшим. — Августа вздрогнула. — Отрезок времени, отправной точкой которого стала эта встреча, будет воспринят их мозгом как длительное коматозное состояние. Это основные наметки. И, я полагаю, вы не будете возражать, если на период лечения вам ограничат сюда доступ. В социально-психологической адаптации им окажет помощь моя подопечная, — он качнул головой в сторону застывшей у стены Дафны, настороженно наблюдавшей за четой Лонгботтомов.

— Она… специалист? — Августа поджала тонкие губы, покосившись на девушку.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Темный лорд. — Просто чуткая и отзывчивая особа, которая смогла бы своим ненавязчивым вниманием привести их в чувства. Вернуть к реальности без потрясений. А потом, когда завершится процесс освоения, я позволю им общение и с вами. — Он заметил, как напрягся рот женщины, готовой возразить по каждому пункту, и опередил ее. — Не стоит пререкаться, миссис Лонгботтом. Вам придется доверить ситуацию моему уму, если вы хотите успешного завершения нашего эксперимента.

Августа промолчала. Один только бог знал, каких колоссальных усилий ей это стоило. Взгляд женщины в очередной раз метнулся к Фрэнку и Алисе, глаза увлажнились, и, поколебавшись еще немного, она покорно опустила голову.

— Делайте, как знаете, господин министр.

— Я рад, что мы пришли к общему знаменателю, — кивнул Волдеморт, всматриваясь в лица Фрэнка и Алисы.

Последние по-прежнему не обращали внимания на происходящее вокруг — они просто не способны были задерживать внимание на ком-либо дольше пары минут, поэтому все присутствующие в палате выпали из поля их зрения, будучи едва замеченными. Моментами Лонгботтомы походили на пару аутистов, для которых не существует ничего кроме ограниченного собственным сознанием маленького мирка: даже друг друга они замечали лишь в случае крайней необходимости. А еще Волдеморт заметил, что оба пациента — и Фрэнк, и Алиса — выглядели значительно моложе своих лет. Сказывалось ли отсутствие бытовых стрессов и переживаний, которые более двадцати лет терроризировали их здоровых ровесников? Возможно, что и так.

— Это будет сложно? — прерывающимся голосом спросила Августа, оторвав его от наблюдений.

— Пожалуй, да, — отстраненно ответил Волдеморт, поглаживая подбородок. — Мало кто из ныне живущих способен на такую тонкую работу с сознанием. Признаться, даже я сам еще не сталкивался с подобным. Тем интереснее.

— Не говорите так, — в словах женщины проступила горечь пополам с досадой. — Это живые люди. Для вас, конечно, скорее научный эксперимент… обезличенный… я понимаю, господин министр, вы делаете это не из сочувствия… но при мне так выражаться не стоит. Я настаиваю…

— Настаиваете? — Волдеморт с каменным выражением лица развернулся к миссис Лонгботтом.

— Прошу, — исправилась та, взгляд ее стал затравленным.

— Что ж, охотно исполню вашу просьбу, тем паче, что в ближайшее время нам вряд ли доведется пересекаться. К слову, в данный момент я, — Темный лорд понизил голос, — настаиваю, чтобы вы покинули палату. О следующей возможности попасть сюда вас уведомят. А пока — извольте попрощаться с родными.

Прощание вышло скомканным и быстрым. Августа Лонгботтом, отчаянно борясь с подступающей истерикой, по очереди обняла сначала сына, потом невестку. Волдеморт следил за сценой отрешенно, но что-то наподобие жалости все же кольнуло в глубине сознания: в одном помещении с ним находились могущественные волшебники, неоднократно бросавшие ему вызов — и в кого они превратились? Два безумца и сломленная горем старуха. Впрочем, ей еще хватило силы на то, чтобы покинуть палату с гордо вздернутым подбородком.

Волдеморт развернулся к Дафне: она сидела на маленьком диванчике в углу и сосредоточенно разглядывала свои руки. Правда, от него не скрылось, что секундой раньше девушка столь же внимательно изучала его спину.

— Вы слышали, о чем я говорил с Августой Лонгботтом? — поинтересовался он, присаживаясь рядом.

— Да, — Дафна кивнула и бросила мимолетный, полный сострадания взгляд на Лонгботтомов: они снова разошлись по углам и что-то там себе бормотали под нос.

— Вы и о себе кое-что слышали, не так ли?

— Нет, — она подняла на него большие удивленные глаза — Волдеморт понял, что девушка не врет. Наверняка замечталась в самый ответственный момент.

— Что ж, тогда позвольте мне поставить вас в известность лично. С завтрашнего дня мы с Северусом приступим к возвращению разума этим несчастным. И вы окажете нам некоторую помощь.

— Помощь? Я? — Дафна нахмурилась и сцепила руки в замок. — Чем же я могу помочь вам и про… мистеру Снейпу?

— Мисс Гринграсс, — вздохнул Волдеморт, затем сделал паузу и снова заговорил, сменив тактику. — Дафна. Во-первых, для меня стало очевидно, что вас стоит чем-то занять, пока вы располагаете таким завидным количеством свободного времени. Во-вторых, я решил, что это должно быть что-то полезное. В-третьих, вы — именно тот человек, у которого с наибольшей долей вероятности получится пробудить в Алисе и Фрэнке Лонгботтомах забытую радость общения с людьми. Вам нужно будет разговаривать с ними. Хотя бы по часу в день. Стать им другом, рассказать о том, что изменилось в том мире, из которого они выпали на долгие годы. Мягко преподнести им правду. Умолчать о том, чего они не должны знать.

— Это очень сложно, я не справлюсь, — в смятении возразила Дафна и снова кинула взгляд в дальний конец комнаты — на этот раз робкий и самую малость испуганный. — Слишком… большая ответственность для меня…

— Я забыл добавить, — перебил девушку Волдеморт. — Это не обсуждается.

Дафна обратила к нему умоляющий взгляд.

— Милорд, я боюсь, что все испорчу… Вдруг я не оправдаю вашего доверия? Вдруг я скажу что-то не то? — она нервно вцепилась пальцами в складки своей мантии.

— Дафна, — строго, но очень тихо произнес Волдеморт. — Не думай, что я буду тебя уговаривать.

Девушка затихла, но все еще продолжала хмуриться. Он взял ее руки в свои и крепко сжал, забавляясь эффектом, который произвел этот невинный жест: Дафна вспыхнула, дернулась, а затем отвела взгляд, однако даже не подумала отодвинуться.

— Я не подведу вас, милорд, — наконец сказала она, придав голосу всю твердость, на какую способна была в данный момент.

— Вот и славно, Дафна.